3. Икар Божьей милостью

 
 
Лётчик - это не профессия
- это стиль жизни.


      Разбор учений показал превосходство новых авиакомплексов МИГ-31 и завод прислал отзыв на замечания Азарова по самолёту, со словами благодарности, вновь пригласил его на работу лётчиком-испытателем, – было о чём подумать.

                Главком ВКС на совещании поднял Азарова, объявил о  награждении его и штурмана Рыжова орденами «Красной звезды» «за предотвращении попытки проникновения НАТОовского самолёта-разведчика нового  поколения, в глубь территории».
                Остальные офицеры эскадрильи, участвовавшие в выполнении задания, были награждены медалями «За Боевые заслуги», а за успешное освоение новых авиакомплексов командование полка, все лётчики эскадрильи Азарова – медалями «За заслуги перед отечеством».
 
         Полёты НАТОВских разведчиков прекратились, но задачу не снимали - каждый день  дежурная пара в «высотке»(помещение для хранения высотного снаряжения лётчиков) раскладывали пасьянсы и расписывали кто покер, кто преферанс, попыхивая сигареткой, резались в «дурака» – обычная жизнь воинского коллектива,  периодически нарушаемая командиром с упоминанием женщин лёгкого поведения, которых поляки называли на букву «К» - как сказал один «великий» - именно из-за «женщин асоциального поведения» народ разъединили, потому как хлеб, вода, небо – и на русском и на польском звучало одинаково, а вот эти женщины назывались по разному.

Азарова к полётам не допускали «враги-врачи» - слух, пока, полностью не восстановился. Дабы не расслабляться, гонял своих летунов по тренажёрам, крутил на лопингах, заставлял зубрить литературу по пилотированию, навигации, добивался автоматизма при выполнении фигур высшего пилотажа – наконец они окончательно поверили в непогрешимость командира и занимались без нытья.

Организовав учебный процесс, уезжал в город, надеясь таки на встречу с Анной – ему не хватало этой умной и безумно красивой женщины, но её претензии… этим она затрагивала честь офицера, а он с училища твёрдо усвоил старую истину:  Сердце - женщине, Жизнь - Родине, Честь – никому.
 
Вечерами, иногда в памяти всплывал образ нежной, чистой, восхитительной девушки, к которой он даже приблизится боится, но и забыть не может – напрягая память припоминал забытые события - вот она встаёт из-за парты, откинула прядь волос, слегка прикрывавшую глаза, взглянула своими роскошными, пронзительно чистым глазами…  вот задаёт вопрос об обучении его(улыбнулся) детей. Естественные алые губы без губной помады, и зубы, сверкающие белым блеском, делали её ротик изящно красивым и влекущим. Голос тихий и мягкий …  А вот вздрагивая, прижалась к груди щекой, дурманя сознание нежностью форм девичьего тела, плачет, испуганная происшествием… Ведь прошло время, а образ Ольги не забывался. Вот если бы она была не такой юной… не такой романтичной, вот тогда…  А что тогда…?  А тогда таких девушек у тебя было не мало, но такой…
 
      - Надо навестить Ветровых, ведь обещал, - решил он.
                *
      Анна была занята проблемами мужа, присевшего на стакан. Начальная тревога за него и жалость сменились раздражением – не за такого лётчика она выходила замуж. Анна продолжала работать в банке, периодически вспоминая что «они должны Азарову» за свободу от «липучего Эдика» и слушая мужа, твердившего мантры, что в его несчастье виноват Азаров, решилась досконально вникнуть в причины ЧП.  Узнав, что в очередной раз, в гарнизон прилетел Командующий армии, записалась на приём. Добивавшихся встречи с Командармом жён лётчиков было всего трое и, её очередь подошла быстро.

         Командующий внимательно выслушал, вызвал начальника штаба, потребовал принести акт работы «объединенной комиссии». Ещё раз, прямо при Анне он, не торопясь пробежал документ глазами, подняв голову, спросил
- В чём вы, Анна Ильинична, сомневаетесь и в чём претензия?
Анна поёжилась под жёстким взглядом генерала.
- Извините, но мне непонятно, почему мой муж стал инвалидом, а виновник происшествия майор Азаров не только не наказан, а ждёт очередного повышения.
Командующий был твёрд и жосток – положив перед Анной «Акт комиссии», указал карандашом страницу, попросил прочесть выделенные места. Анна прочла, подняла глаза на генерала.
- Вы поняли суть?
Анна покачала головой. Генерал вздохнул, ещё раз взглянул на Анну.
- Разъясняю – майор Азаров, лучший лётчик нашей Воздушной Армии, твёрдо и уверенно пилотировал самолёт, где штурманом был ваш супруг. На высоте более 6 тысяч метров воздух разряжен и его недостаточно, для нормальной работы организма. Самолёт с Азаровым и Рыжовым поднялся на высоту 19 тысяч метров, где для дыхания в маску лётчика подаётся медицинский кислород.
 
На высоте почти 20 километров вышел из строя, проще сломался, редукционный клапан, через который поступает кислород в маску лётчика. Кислородные баллоны лётчика и штурмана разные – у каждого свой. Ваш муж продолжал хорошо себя чувствовать, а у Азарова развилась гипоксия – кислородное голодание мозга, лётчик потерял сознание. Самолёт потерял управление стал беспорядочно падать, вошёл в штопор.

Ваш муж не справился с управлением самолётом, проще - не умел управлять самолётом, хотя по показаниям лётного состава Азаров, постоянно обучал штурманов пилотированию самолёта из кабины штурмана, заставлял это делать других лётчиков. Ваш муж, заметив потерю сознания лётчиком, испугался за свою жизнь, не дождавшись разрешения Руководителя Полётов, катапультировался с очень большой высоты - 4 тысячи метров, чем уже подверг и свою жизнь опасности – его могло унести в море и там поисковики вообще бы его не нашли, но ветер был в строну берега.

Ваш муж не стал пытаться управлять самолётом, бросил самолёт и обрёк Азарова на гибель. После катапультирования, кабина самолёта разгерметизировалась, падающий самолёт вошёл в плотные слои атмосферы и забортный кислород поступил в кабину.
  У Азарова,  от колебаний головы в бессознательном положении, зацепилась за что-то и сдвинулась маска, забортный кислород омыл лицо лётчика, сознание вернулось к Азарову и он, уж не знаю каким чудом, за счёт мастерства, стабилизировал самолёт, сумел предотвратить  падение, при этом получил барометрическую травму – из-за быстрого и резкого роста атмосферного давления у него произошёл разрыв барабанных перепонок. Это, заметьте, сумасшедшая боль, из ушей шла кровь, но он спас самолёт. Мало того, он не бросил вашего трусливого мужа, развернулся на маршрут, отыскал купол его парашюта, передал координаты спасателям.

Вот такая правда жизни, Анна Ильинична. Майора Рыжова следовало бы наказать, но учитывая и его состояние, спустили всё на тормозах. Рыжов жив, по инвалидности получил хорошую пенсию, его жизни уже ничего не угрожает, а Азаров продолжает летать, подвергать свою жизнь новым опасностям, но это его работа. Такое объяснение вам понятно… вас устраивает?

Анна кивнула, машинально - «спасибо»… и вышла из кабинета. Возвращаясь, не видела дороги, слёзы застилали глаза: враньё мужа, «преступное враньё мужа чуть не навредило хорошему человеку, хорошему командиру и …» и она, поверив этому трусливому человеку, оскорбила Василия.
 
         Вернувшись домой, прошла в ванную комнату, привела лицо в порядок. Пройдя в гостиную, нашла мужа за телевизором, молча села. Тот обернулся, увидев «потерянное» лицо жены, выключил телевизор.
- Ты мне всё врал, ты всё врал…
- Что врал, не понял… Ты о чём, в конце концов? – вспылил Рыжов
Анна вздохнула, собираясь с мыслями, машинально поправила волосы и, взглянув прямо в глаза мужа, с усмешкой заговорила

- Я была у Командующего Армией, он дал прочесть Акт комиссии по вашему ЧП, где чёрным по белому написано, что ты не умеешь управлять самолётом, это ты бросил своего командира в бессознательном состоянии, своего товарища, … лётчик, тоже мне! Ты даже не попытался вывести самолёт из штопора, прыгнул с большой высоты и обрёк Азарова на смерть. Ты заставил меня идти к Прокурору и подать заявление на Азарова.

Анна поднялась
       - Ты мне отвратителен, ты не офицер, маленький низкий человечек. Твоя инвалидность – наказание Господне за твоё предательство.
И вышла из квартиры.

       Рыжов сидел с опущенной головой, обхватив её руками, раскачивался в такт раздававшейся из-за стены музыки. Поднялся, вышел на кухню, достал водку и прямо из горлышка выпил почти пол бутылки.
                *
       От командования эскадрильей Азарова никто не отстранял. Предстояли ночные полёты – это всегда серьёзно.
       Встав у окна, задумался от нахлынувших мыслей и воспоминаний  когда готовишься к полётам всё идёт по отработанной схеме -  вот просыпаешься в намеченный час и ловишь себя на сладостно-трепетном ожидании предстоящего волшебства, которое каким-то, почти мистическим образом, является твоей работой.
 
       Душа автоматически уже настроена на полёт, но ты при этом совершаешь совершенно простые и привычные действия, и иногда даже вполне способен немного эмоционально среагировать на кого-то… на что-то. Однако, ты уже почти там, в том сочетании всего и вся, что вмещается в сегодняшнее событие, какого бы масштаба оно не являлось.

         Всё больше сосредотачиваясь на том, что предстоит сделать, идёшь на аэродром и, наконец, видишь свою красивую и мощную Большую Птицу. Издалека заметно как Она тебя ждёт. В который раз коротко любуешься её величественным видом, посылаешь ей приветственный импульс, и чувствуешь, как нарастает притяжение, исходящее от неё.

        Вплетаешься в эту спаянность всех: начиная от того, кто сделал этот самолёт и, заканчивая теми, кто перед началом движения касается  её кончиками пальцев в стремлении удостовериться, что всё в этой машине работает должным образом. Голоса тех, кто на пультах аппаратуры, на СКП (стартовый командный пункт), жесты тех, кто провожает тебя на полосе, взгляды тех, кто обеспечивает всю техническую поддержку полётов — всё это уже является частью тебя самого, и ты являешься частью всего этого авиационного мира.

        В эти минуты  душа этой Птицы, перед взлётом, излучает особую благодарность всему и   всем, кто остаётся в ожидании её и, кажется, что тут, на земле, каждая травинка будет ждать её счастливого возвращения, что уж говорить о людях... И вот наступает мгновение восторга — Птица отрывается от бетонки и ты на пути к иному пространству… Ты занят управлением, но не можешь не ощущать объятий Неба. То самое чувство, выраженное в восторженной мысли –

.      «Я дома… Дома… Дома!!!!» Твой дом – НЕБО.

А Стальная Птица, с которой ты стал неразрывным целым, даёт тебе ощутить всю широту размаха крыльев, опирающийся на воздушный поток — словно продолжение твоих плеч за спиной. Это и твои крылья. А потом, на земле, некоторые «особо наблюдательные», встречая тебя после полёта, вдруг замечают, как ощущение тех крыльев по-прежнему сопровождает твои обычные на земле, земные движения. Ты един с этой птицей.
.       Ты лётчик…

       Азаров стряхнул мысли, вошёл в класс предполётной подготовки – офицеры внимательны и сосредоточены. Ночные полёты – это всегда только по приборам, земля невидна и только разбегающиеся огоньки говорят, что она близко и будь внимателен.
Оглядел всех, напомнил.

         - Ещё на полосе, перед взлётом, прокрутите в голове полётное задание, введите его в свою память и потом отмечайте каждый пройдённый этап, уже видя следующий. В профессии, где человек работает на пределе физических и психофизических возможностей, любой нюанс, любая мелочь могут стать определяющими. «Хорошая примета придаёт бодрости» - родной, тысячу раз обласканный пальцами, любимый предмет, безусловно, таковой приметой являлся - берите его с собой…

Удачи вам, лётчики!

Сегодня он не летает и не руководит, но он с ними и в любой момент придёт на помощь…

          Вздохнув, пешком отправился к стоянке своей машины за пределы служебной зоны. Горящим факелом поднялся первый борт над притихшими домами и стал быстро превращаться в маленькую, уже небесную, звёздочку, созданную простыми смертными людьми.

         Поставив машину на стоянку, вернулся в квартиру, встал под душ и долго наслаждался упругими струями воды. Сделал кофе и устроился у экрана телевизора. Его эскадрилья летала и он, сам, мысленно прокручивал все этапы полёта, наслаждаясь мыслью, что это его вложенный труд сейчас превращается в выполненное задание.

Раздался звонок в дверь.
      - Наверное Нина опять зовёт на ужин – это уж точно, как «дважды два». - Запахнув полы халата, открыл дверь.
На пороге стояла Анна, глаза полные слёз, под глазами следы подтёков туши. Нервно дрожали губы, руки теребили ручки сумки.  Внезапно разразилась сдавленными рыданиями. Ничего не говоря, привлёк к себе, закрыл дверь, пропустил в квартиру. Всё так же молча снял с неё лёгкий плащ, проводил в кресло за журнальным столом.
        - Кофе? Чай?
        - Чай пожалуйста.
 
          Поставив перед ней чашку, сел напротив, молча взглянул на женщину. Припав к чашке, она глаз не поднимала. Наконец, тихо произнесла.
- Прости… прости я не могла предполагать… я не знала…
Он молчал, наблюдая, как она старается превозмочь себя. Наконец подняла взор

        - Я никогда не оправдывалась перед мужчиной… не знаю… Ну что ты молчишь? ... ну помоги же мне…

         Встал, обнял за плечи, поднял с кресла, прижал к груди.  И она вновь разрыдалась.
        - Успокойся, всё пустое… я люблю тебя, и ты это знаешь.
Наконец успокоилась.
- Он мне всё врал… всё врал и, это он заставил меня пойти в прокуратуру. Там я не всё поняла, но осознала, что всей правды не знаю, и пошла на приём к Командарму. Мне показали акт комиссии, рассказали, как ты потерял сознание и, что Рыжов, выпрыгнул, оставил тебя умирать в самолёте.
.        Подняла глаза. - Вася, почему ты молчал?
         - Никогда не объясняюсь и не оправдываюсь. Начнёшь объясняться - тут же сочтут виновным.
         - Как тебе удалось спастись?
         Улыбнулся
        - Ну я же Икар…  это у того Икара крылья отвалились, а я… взмахнул крыльями… -  поцеловал её прикрытые глаза, - взмахнул крыльями любви и благополучно вернулся.
        - Тебе всё шутки, - улыбнулась наконец, вновь прижалась.
        - Аня, уже десятый час, тебя ждут дома, у тебя сын.

.       Кивнула, приложила платок к глазам.
        - Я не знаю, как возвращаться – мужу высказала всё - что он трус, что никчемность, что лжец. Видеть его не могу. Но сын дома.
        - Я как бы в отпуске, завтра отправляй сына в школу, приходи ко мне, отдохнёшь, успокоишься, просто поспишь. Дома тебе не дадут. Обещаю быть джентльменом.

         Проводил в коридор, помог одеться. Повернулась, взглянула своими жгучими глазами. Он притянул к себе, прикрыл губы поцелуем. Наконец отпустил её, она с улыбкой спросила
       - Так как же твоё табу?
       - На подлецов и лжецов запретов нет. Мы свободны.
       Улыбнулась, порывисто прижалась.
       - Очевидно, меня ждёт трудная ночь. Я приду завтра… в десять.
       - Приготовить чай или кофе?
       - И вино тоже.

        В половине десятого Анна вошла в прихожую, сняла плащ. Выглядела уставшей, измученной. Василий осторожно и нежно, целовал шею, щёки, прикрытые глаза… Провёл в комнату.

         - Я оформила отпуск на неделю за свой счёт…. Мужу сказала, что уезжаю в командировку в Москву…, - вопросительно взглянула.
Он молча протянул стакан сока.
 
        – Вижу ночь не удалась… Сейчас ступай в ванную, потом поспишь. А послезавтра поедем в Геленджик в горы. Воздух гор, свежие фрукты, вино, серпантины помогут пережить это. А муж с сыном справится?

.        Кивнула и… тут же легко согласилась. Встала, провела рукой его щеке и уже в лёгком и счастливом духе прошла в ванную. Вернувшись через пол часа, забралась в кровать, он укрыл лёгким пледом и вышел. Проспала до вечера и проснулась с ощущением совершенного счастья.
 
          Василий, в светлой рубашке, плотно облегавшую мускулистый торс, светлых брюках ждал в гостиной, наполнил вином фужеры.  Она вошла в приподнятом настроении, лёгкая улыбка  подчёркивала её готовность ответить согласием понравившемуся мужчине, с которым ей возможно захочется остаться надолго, возможно на всю жизнь. Первый тост сопровождался долгим поцелуем, окрашенный запахом и вкусом сладкого вина.

       - Боже, Вася! – прошептала. - Ничего подобного прежде у меня не было, прямо волшебство какое-то! -  и прильнула к его груди.

        Почти неделю они катались на всём, что могло кататься в горах по твёрдому, блестящему от солнца снегу, а вечером, свернувшись калачиком у него под боком, засыпала с счастливой улыбкой и крепко спала до самого утра.               
А утром, спать он уже не давал…

        Соприкосновение тел – главное таинство происходящее между мужчиной и женщиной, роднящее их души, делающее их единым целым - не греховным, а нежным и чувственным, чистым перед Богом.  Грешны ли те, кто любит? Можно ли их судить за это чувство, которое явилось нежданно, как половодье? Захлестнуло их обоих даже минуя их волю и их судьбу.

        Когда Василий вернулся в номер, Анна сидела за столом, молчала, опёршись головой на руки, даже не отреагировав на его появление. Присел рядом.
         - Вижу что-то случилось. Расскажешь?
         Она прижалась, склонила голову к плечу.
         - С мамой сейчас разговаривала … Мой муж звонил ей и сообщил, что стал инвалидом, и что я решила уйти от него и оставить ему сына. Мама вылетела и уже в Москве, завтра прилетит в Краснодар. Мне нужно срочно возвращаться.

         - Собирай вещи, отвезу тебя прямо к самолёту в аэропорт. Что-то тебя смущает?
        - Да, смущает. Увидев нас обоих, мама сразу решит, что во всём виновата я. А мне хочется при маме послушать версию мужа – думаю, он опять будет врать.
        - Собирай вещи, утром выезжаем. - Отвезу тебя в аэропорт, сам уеду, доберёшься на такси. А что и как ты будешь говорить маме – решишь сам. Я посмотрю прибытие самолёта, посчитаю дорогу и скажу точно во сколько. Сейчас ложись и хорошо выспись.

        Улыбнулась
        - Разве с тобой выспишься?

                ***
       Мария Михайловна опустила кульки с продуктами на стол, вернулась в коридор, сняла плащ, прошла на кухню, стала разбирать пакеты и вдруг, на глаза попался лист бумаги – не сразу заметила. Надев очки, прочла.
«Мама и папа. Я уезжаю учиться, чтобы стать значимым человеком. Меня не ищите и не звоните, я поменяю телефон. Может и человек найдётся, который будет неравнодушен ко мне».

           Мария плюхнулась на стул, обвела взглядом комнату и заплакала. Утерев слёзы, осмотрела Олину комнату - не было некоторых вещей и белья. Набрала телефон мужа.
         - Сейчас не могу говорит… перезвоню.
         - Это я сейчас не могу говорить! – взорвалась Мария. – Дочь ушла из дома, а он не может говорить!
          Павел … отнял трубку от уха, извинился перед коллегами, вернулся к Марии. – Не понял, кто ушёл?
       - Дочь твоя, Оленька ушла из дома, сухарь ты медицинский. Дочь Оленька ушла из дома.
       - С чего ты так решила?
       - Приезжай домой – всё увидишь.

.       Отключила телефон и вновь заплакала. Вспомнив об Олиной подруге, вышла на лестничную площадку, позвонила в соседнюю дверь. Открыла Нина.
          - Ниночка, ты не знаешь где Оленька?
          - Думала дома и собиралась зайти к ней.
         У Марии Егоровны вновь навернулись слёзы.
         - Нет её дома. Оставила записку, что уезжает, что ушла из дома.
         - Куда уезжает?
         -  Я надеялась ты знаешь?
         - Сейчас позвоним.
         - Не старайся, у неё отключён телефон. И телефон вообще поменяла.
Нина облокотилась об косяк двери, задумалась.

         - Тётя Мария, она мне как-то говорила, что уедет, потому что тут её никто не понимает и никому не нужна. Думаю, это из-за Азарова. Она пару раз плакала у меня, обижалась на Василия, на его безразличие к ней. Давайте позвоню Вите, может он что-то знает. Прижала трубку к уху - телефон не отвечал.
         - Такое бывает, у них то полёты, то тренажёры… Позвоню вечером. Не волнуйтесь тётя Мария, найдём Олю.
         - Дай Бог – дай Бог…! -  и Мария вернулась в квартиру.

         Через час домой вернулся муж. Прочитав записку, долго молчал.
         - И как же она – ни денег, ни телефона… Нужно заявить в полицию.
          - Что ты заявишь – что она больная… что её похитили… Что? Есть записка и полиция пальцем не пошевелит – как воспитали так теперь и пожинайте результаты воспитания.

          В дверь позвонила Надя, войдя на кухню, запустила руку в вазу с конфетами
         - Думаю, волноваться не стоит. Я позвонила Вите, он сказал, что Азаров ушёл в отпуск и уехал куда-то отдыхать. Соседка рассказала Вите, что вчера, в машину к Азарову села какая-то женщина и они вместе уехали.
Мария взглянула на мужа, тот на неё. Мария отрицательно покачала головой.

       - Хорошо, если бы это было правдой. Но не верю, что Василий мог так поступить.
       - Так звоните ему Мария Егоровна!
       - Точно! - Воскликнула мать и набрала номер мобильного. Ответил автомат – … «телефон выключен или вне зоны».
       - Ну точно она с ним! – сделала вывод Надя.
       Мария Егоровна отрицательно покачала головой.
       - Василий так не поступит. Олю нужно искать, – повернулась к Наде. – Возможно она позвонит тебе – никакой информации о Василии Сергеевиче Ольге не выдавать. Поняла? Ни слова о Василии.
.        Надя кивнула – понятно.
                ***
.        До конца отпуска нужно было навестить родителей. Собрался выходить к машине, но в окно увидел сынишку Нины  - тот резвился на карусели. «А ведь обещал» – мелькнула мысль, вышел, сел в машину и уехал в город. Вернувшись, Митьку во дворе не нашёл, позвонил в квартиру. Открыла Нина, тут же сбоку в дверь протиснулся сын.

         - Это тебе! – объявил Василий и поставил «переноску» с котёнком. Митька ахнул и улёгся против клетки.
         - Здесь корма, лоток и наполнитель. – Поднял глаза на Нину. – Правда Нина, когда есть животное дети растут добрыми.
         Нина засмеялась, потянулась к нему, поцеловала.
          - А как его зовут? – подал голос Митька.
          - Васька, конечно. Всех котов зовут Васьками, а кошек Мурками.
          - Как тебя?
          - Как меня, Митя.
          - Есть в тебе что-то от кота, - смеялась Нина. - Котяра ты ещё тот! Далеко собрался?
          - К родителям в Новосибирск.
          - Счастливого… И нас не забывай.
.         Расцеловавшись «на дорожку», расстались, он вызвал такси.

 Улетел в тот же день - самолёт за четыре часа доставил Василия домой, к родителям, в Новосибирск – решил неделю провести на малой родине. Зная, что мать будет ругать за неожиданное появление, позвонил из аэропорта
- Через два часа буду дома, готовь стол, мама.
- Васенька! – воскликнула мать по телефону, - ты, как всегда, как снег на голову. Давай скорей домой заждались тебя, лётчик ты наш залётчик.

.          Приехав в город, прошёлся по «Красному проспекту», зашёл в знакомое кафе у оперного театра – знакомых не было. Да и откуда им было взяться – уж года четыре как его тут не было. Он присел за чашкой кофе, наблюдая за суетой у театра. Театр был его любимым местом, к которому пристрастила мать, поклонница оперы.

.         Взглянул на афишу – «Дидона и Эней», «Травиата», «Летучая мышь» - вполне не плохой репертуар, однако любимых итальянцев не было. Но по опере соскучился, прошёл к кассам и без трудностей купил два билета на «Травиату» - возможно мать может согласится пойти с ним. Выйдя из театра, перешёл «Красный проспект», вернулся в кафе, снова заказал кофе. Неожиданно подошла девушка с микрофоном.

         - Здравствуйте Василий Сергеевич. Я из новосибирского телевидения Ксения Сизова.
          - И что вам угодно? – совсем не дружелюбно отозвался Василий.
          - Я заметила вас у театра, лицо показалось знакомым, сделала фото, запросила студию и вот – знаменитый лётчик вернулся в родные края. Василий, ну пожалуйста, не будьте букой, ну пожалейте девочку, помогите начинающему корреспонденту телевиденья взять у вас интервью.

               От обилия слов, просьб и извинений Василий рассмеялся. Заметив изменения настроения, Ксения тут же села за стол.
- Кофе будите?
- Спасибо, мне лучше чай. А вы давно приехали?
- Лётчики не ездят, они летают, - сыронизировал Василий. – Прилетел три часа назад, один, в отпуск, пока не женат, невесты нет, последний секс был месяц назад, остановлюсь у родителей, через неделю улечу обратно. – Взглянул на расширившиеся глаза Ксении, усмехнулся. – Кажется я ответил на все ваши вопросы. Вот и ваш чай.

Ксения выключила небольшую камеру, обиженно замолчала. Потом склонилась к столу и расхохоталась.
- Василий, я просто в шоке! Таких интервьюеров у меня не было. А вы знаете, я подработаю и так и пущу всё это в эфир – телезрители тоже будут в шоке и так же будут хохотать. Но ещё бы пару слов о том, как вы кого-то там сбили – ведь это прошло по центральным каналам.
Ксения включила камеру.
- По центральному телевиденью я и мои лётчики уже рассказывали, как мы выпроводили англичан за пределы нашей родины. Технически – могу показать руками, но думаю это будет смешно. Вы, Ксения, поднимите видеозапись и напомните зрителям, а я пока полюбуюсь вами - красивой девушкой от телевиденья.
Ксения выключила камеру, иронически взглянула на Василия, и опять откровенно рассмеялась.
— Вот теперь я понимаю, почему вы до сих пор не женаты – с таким характером жена и недели не выдержала бы.

Рассмеялся и Василий.
- Я соглашусь на такой вариант публикации интервью, но при одном условии – завтра мы встречаемся с вами и идём в оперу на «Травиату». А сейчас поцелуйте меня в щёку – мне пора.
Ксения опять рассмеялась, потянулась к Василию, но вместо щеки, вдруг встретила его губы. Поцелуй был коротким, но эмоциональным.
- Ах вы мошенник!
— Это компенсация за интервью, - улыбнулся Василий. - Не денег же с вас брать. Завтра в 19 часов у оперного.

.        Дома его ждал домашний ужин с последующими «семейными пытками» - расспросы затянулись до полуночи. Наконец мать отправила его в комнату, по-матерински укрыла и подоткнула одеяло.  Так долго и так сладко он не спал уже давно.
 
         Утром рассказал матери о билетах на оперу, умолчав о девушке. Мать улыбнулась и отрицательно покачала головой.
         - Сынок. Ты знаешь, что я люблю оперу, но пойти с тобой не могу – годы, сынок, мне попросту нечего надеть. А ходить в оперу – ты сам помнишь, нужно быть достойно одетым.
         - Так давай поедем и подберём тебе платье – время ещё много.
- Ты не платье - невесту себе подбери, вот и была бы для меня радость более чем опера. Ведь внуков не дождусь, Васенька.

.       Василий улыбнулся
        - Тогда завтра, после оперы, приведу тебе кандидата – не против?
        - Не против. Только вот вчера приходила твоя первая любовь – Лена. Хочет с тобой встретиться. Мы все видели тебя по телевиденью, вот и она что-то хочет спросить. Оставила номер телефона.

.        Нимало не задумавшись, Василий попросил
         - Большая просьба помочь сыну, мама
         Вера Николаевна улыбалась
         - Говори.
         - Позвони сейчас Лене и скажи, что я уехал и встречаюсь с друзьями. А завтра, в 13 часов буду ждать её в кафе «Старая Прага» на «Красном». Говори дружески, забудь, что в школе она выбрала не меня.
         - Задумал что-то?
         - Ну так ты же хочешь внуков? Даже если что и случится, то внуки будут только через девять месяцев.
          Мать засмеялась
          - Баламут ты Васька. Сейчас позвоню.

.        Зайдя в магазин мужской одежды, Василий подбирал костюм, достойный для театра – это не американский «мешок»,  и не итальянский «в облипочку»  - серый костюм в английском стиле - из твида в мелкую клетку – умеренная приталенность «двойки» подчёркивала его высокую, спортивную фигуру. Девушка-менеджер, увлечённая его строгим мужским видом, всё подобрала до мелочей – от обуви до носовых платков.

          Оглядев его, сложила руки у груди
          - «Как денди лондонский одет…
          - … «И наконец увидел свет – продолжил Василий
          - Классический стиль, - вздохнув добавила девушка. – Вы случайно не к невесте собираетесь?
         Не отвечая ей напрямую, Василий закончил:
.         - «Конечно, это было б смело,
.          Описывать – моё же дело:
.          Но панталоны, фрак, жилет,
.          Всех эти слов на русском нет».

           Девушка-манагер хлопнулась на стул
           - Боже, работаю здесь больше пяти лет, но с Онегиным встречаюсь впервые. Вы поэт или …
          - Не угадали, я лётчик. Но вопрос о невесте стоит остро. – Вот карточка для оплаты и упакуйте мои вещи, в которых пришёл.
Когда Василий вышел из салона и сел в такси, у окна собрались все продавщицы.
          - Эээхх! Повезёт же какой-то… , – изрекла одна из них. – Наверняка крутой бизнесмен.
          - Бери круче – военный лётчик.

.         В кафе, его было приняли за иностранца, но Василий мгновенно рассеял надежды на оплату валютой, заказал кофе и сок, предупредил, что ждёт девушку. Вскоре появилась Лена, её тут же к нему проводили. Встал, протянутую руку приложил к губам, подняв голову улыбаясь взглянул в глаза. Лена присела. Подвинул ей бокал с вином.
           Пригубив напиток, спросила
           - Сколько же мы не виделись?
           - Это имеет значение?
           - Конечно имеет. Мы расстались сопливыми школьниками, а теперь передо мной весьма приятный, элегантный молодой человек, лётчик... – вновь пригубила бокал, - Из скромного школьника ты превратился завидного мужчину и жениха – мама сказала, что до сих пор не женат?
Василий молча кивнул.

           Елена замолчала, взглянула на Василия. Пауза затянулась.
           - Тебе нечего рассказать?
           Опять молча пожал плечами, коротко добавил
           - Ты обо мне всё рассказала - завидный мужчина, лётчик, не женат. Что ещё?
          Лена рассмеялась
           - Да, действительно… но всё же расскажи, где ты живёшь, где летаешь, на чём летаешь.
          - Лена, ну ты же сказала маме, что смотрела телепередачу и более добавить нечего. Вот я о тебе ничего не знаю. Лучше ты расскажи.

           Она пожала плечами
           - Окончила институт, по профессии химик, живу и работаю здесь в Новосибирске…
           - Ты умышлено молчишь о семье? Когда меня «отшила», ты серьёзно встречалась и  собиралась замуж за Степана Крутикова. Как у вас сложилось? Как теперь он, где, кем летает? Ведь сразу после школы я уехал в училище, потом родители переехали в Новосибирск и больше ни с кем из одноклассников не встречался. И о тебе ничего не знаю. Так что…

              Он сложил и развёл руки, показывая полную ей повинность. Подозвал официанта
             - Что будем кушать и пить? Я с утра не ел, сейчас время обеда… ты не против обеденного меню?
             - Только без первых блюд.

.           Сделали заказ. Лена поняла, что с Василием всё довольно сложно – это был уже не тот  школьный простачок и о себе говорить не собирался. Это ещё более разжигало женское любопытство, но нужно было и оправдаться за школьное «недоразумение». Не знала, как завязать беседу и от каждого его взгляда у неё возникало какое-то внутреннее напряжение – «надо же, сохранил школьную обиду». А если так – значит и сейчас неравнодушен – это уже что-то…» И оделся на встречу – хоть сейчас в ЗАГС. Значит есть надежда на взаимность…

           - Ну ты бы рассказал всё, кроме военной тайны, – начала она.
           С улыбкой покрутил головой.
           - Живу под Краснодаром, звание майор, командир эскадрильи - всё это ты слышала из телепередачи, зачем повторять. Ведь это ты настояла на встрече – что вдруг?
.          Лена опешила — вот это наезд! Но и Василий понял, что «перегнул палку».
           - Извини, я, конечно, хотел нашей встречи, хотел доказать тебе, что я лучше Крутикова, но потом … потом закончил училище и работа так затянула, небо так увлекло, что всё остальное стало малозначимым. Теперь не представляю свою жизнь без авиации, без полётов со всеми их сложностями. Вот так и живу.
Принесли заказ, Василий разлил вино
- Давай пообедаем, потом продолжим.
 
             Они выпивали, шутили, смеялись – внутреннее напряжение спало. Лена расслабилась - не хотелось вспоминать о Степане и вообще о своём неудавшемся отрезке жизни. Перед ней состоявшийся великолепный мужчина, которого она не смогла рассмотреть много лет назад и который стал кумиром многих девчонок. Вот теперь она ищет предлоги и пути, чтобы добиться его расположения. Не он! – она ищет!
           - И женщины у тебя нет…
           Усмехнулся
           -Их  было много. Ни на ком не остановился. Но ты так и не хочешь рассказать о себе. Так, где сейчас Степан?
          Лена пожала плечами
          – Не знаю, мы с ним после школы лишь однажды встретились. Лётчиком он не стал, работает сейчас кем-то в аэропорту, женился. Наша с ним будущее не сложилась. Была замужем не долго - тоже не сложилось. Детей нет, так и живу одна…

            - Смотрю музыканты появились… пойдём танцевать… хочется подержать тебя в руках.
            Она улыбнулась - уж больно откровенно… охотно поднялась на предложенную руку. И тут же почувствовала какой заряд мужской силы исходит от него
           - Давно уже мужской руки на мне не было. - Игриво подступила к нему и прислонилась на мгновение, грудью, к его груди.

           Василий держал её легко, но твёрдо, упругой и чувственной рукой, неумолимо вовлекая в ритм танца. Никаких вольностей не допускал, даже как-то отчуждённо смотрел на неё. Она не посмела приблизиться к его лицу, хотя ждала и жаждала его губ. Танцевал он уверенно, старомодно и это ещё больше раззадоривало Лену. Наконец музыканты опустили инструменты, и они вернулись за столик.

           - Что будет дальше?
           - Дальше, Лена, всё просто. Меня в 19 часов на «Травиату» сопровождает симпатичная девушка-корреспондент телевиденья. Пронюхали-таки и теперь я местная достопримечательность.
           - Чем тебя увлекла Травиата?
           - Женщиной, Лена.
           -В каком смысле – тебя в театре ждёт женщина?
           Василий улыбнулся
           – Ты недалека от истины. Но сама "Травиата" – это ведь о судьбе женщины, ведь Верди написал её на по мотивам романа Дюма «Дама с камелиями», а помнишь, что означали камелии у дамы?
           - Помню Вася, но это не из школьной программы. И у нас, в таком случае, дамы не носят камелии.
           - Но опера-то хороша! – всё-таки в основе судьба женщины. Очень хочется послушать героя Альфреда - его застольную песню – гимн любви и радости жизни…  Ну да ладно. У меня завтра день свободный.
           - У меня свободный только вечер – день рабочий.
           - Вечер, - улыбнулся он, — это уже ближе к телу…
.          Она вскинула глаза
           - Не ожидала, что так откровенно…
           - Лена, не робей и не удивляйся – я человек смирный. Все больше – языком. Привычка армейская. Сейчас провожу тебя на такси, а сам в театр. Завтра позвони, как освободишься, придумай чем заняться. Если есть наши друзья по школе, можно встретиться… В общем я согласен на всё.
Оплатил такси, расстались дружеским поцелуем.

.           Ксения ждала его у входа в прекрасном тёмно-синем платье, спускавшимся почти до щиколоток, из-под полы которого выглядывали лёгкие туфли. Подошёл со стороны, она его не видела
            - Прекрасно выглядишь Ксения. Можно влюбиться.
.           Повернулась.
            - Ничего себе - лётчик! Да на вас смотреть невозможно – ослепляете. С таким мужчиной хоть в оперу, хоть в ЗАГС.
           - Так в чём дело – завтра и в ЗАГС. Готова?
           Взглянула искоса, рассмеялась.  Галантно предложил руку - она взяла его под локоть, прошли в фойе, побродили среди портретов знаменитых артистов.
 
            - Мне прямо неудобно, Василий, - куда не пойти - на нас все смотрят.
            - Привыкайте. Сопровождать лётчика – это трудная работа. Но к слову сказать – смотрят не на меня, а на нас, на нашу пару и завидуют. Сморите на того юношу – явно завидует мне, а вот те две девушки вас страшно не любят.

            Ксения смеялась. Раздался очередной звонок. Василий взял её под руку провёл мимо открытых дверей партера.
            - Мы на балкон?
            - Вы бы ещё решили, что в страфонтен.
            Ксения остановилась
            - А что такое страфонтен?
            - Да, смотрю, что на телевиденье театральное грамотность в запущении. Это приставные места в театре, когда зал переполнен, но нужно дать билетик свои людям. А мы идём в ложу.

            Ксения явно смущалась и повышенного внимания окружения и, настойчивого внимания, даже скорее ухаживаний, Василия. В ложе они были одни. Когда заняли места, видя его настойчивость, откровенно спросила.
          - Вы решили приударить за мной?
          Он, как всегда, улыбнулся.
          - А Вам бы было приятно, если бы я вообще не обращал на Вас внимания?
Как бы вы себя чувствовали?
          - Но мне и от вашего внимания не по себе.
          - То ли ещё будет! – сдержано засмеялся Василий. – После представления мы едем к моим родителям, познакомлю с отцом и мамой.
          — Это ещё зачем?

           Василий наградил её долгим пронзительным взглядом и когда она уже было хотела возмутиться, положил руку ей на предплечье.
           - Спокойно, Ксения, спокойно. Вы же получили редакционное задание - сделать интервью с героем-лётчиком. Ну а кто лучше мамы расскажет вам обо мне? Уверяю – никаких уединений, в квартире будут - мои родители, хороший ужин и вы из первых рук узнаете с каким весом я появился на свет Божий, до какого возраста писался в штанишки, когда пошёл в школу и когда начал целоваться с девочками. А теперь, прижмитесь к моему плечу, изобразите, что мы пара, ибо десятки глаз смотрят на нас и недоумевают – что эта странная пара делает в театре.

          Ксения откровенно рассмеялась, прижалась щекой к его плечу. Началось действие, и Ксения заметила, что Василий тут же изменился – напряжённо вслушивался в голоса, нашёптывал для себя тексты и даже глаза его увлажнились. Замолчала и она, очарованная и оперой, и поведением своего спутника.
Опера закончилась уже в одиннадцатом часу. Сели в такси, Василий назвал адрес.

          - Я сказала родителям, что иду в оперу. Возвращаться поздно ночью -?
          - В первых – есть такси. Во-вторых – звоните родителям, предупредите.
          - О чём.
          - Разумеется, что вы с редакционным заданием, что вернётесь поздно.
          Полагаю ваши родители будут огорчены.
           - Чем?
           - Как все нормальные родители они надеются, что их дочь на свидании с любимым человеком. У вас есть любимый человек?
          - Нет, с вами просто невозможно – ну что за бесцеремонные, даже наглые вопросы?
          — Значит нет - сделал вывод Василий.

           Ксения взглянула на него и залилась краской. Хорошо, что в машине полумрак решила она. Василий не стал открывать ключом, позвонил в дверь. Вышел отец.
          - Знакомься папа – девушка, которая со мной, Ксения. Остальное она о себе сама расскажет.
          - Очень приятно, что такая обаятельная девушка есть у моего сына. Проходите.

          Ещё приветливее встретила Ксению мать Василия. Взяв её за руки, полюбовалась девушкой, чем вогнала Ксению опять в краску.
          - Не удивляйтесь Ксения, но вы первая девушка, которую Василий пригласил в дом. Мы даже не знаем, есть ли у сына вообще какая-нибудь девушка, а теперь видим, что есть и очень красивая.

           Ксения наконец взяла себя в руки.
           - С вашим сыном не может быть иной девушки - только самая красивая. Скажу честно – мы были в театре, и я просто устала от всеобщего внимания. Я не столько оперу смотрела, сколько вынуждена улыбаться на изучающие взгляды соседей. Хотя соседей не было, мы были в ложе, но рядом, из партера, нас просто расстреляли любопытными взглядами.
          - Да, девочка, в театре обычно знакомая публика, а вы были сюрпризом. Как вам опера?

          Вмешался Василий.
         - Всё прекрасно мама, артисты, имена, к сожалению, не помню, очень красочно изложили лирическо-интимный характер всей постановки. Пение было более чем - Альфред Жермон, с его гимном любви, был прекрасен, Виолета впечатление не произвела. Но в опере меня всегда раздражают танцы, а их в «Травиате» много, тем более народного характера. Больше не пойду на «Травиату».

          - Согласна – танцев там избыток. Я вас оставлю, приготовлю на стол. Сергей, помоги. – И родители вышли.
          Ксения взглянула на Василия. Он наклонился к её ушку.
          - Ну что, я выручил телевиденье?
          - Да уж! Слушая вас чувствую себя полным профаном. Где вы так нахватались? В лётном училище есть факультет культурно-исторический?
          - Ох как чувствуется недостаток и воспитания, и обучения! Как вы вообще попали в журналисты?
          - Сейчас обижусь и уйду.
          Василий поднялся, встал рядом.
          — Это говорит уже не журналист, а обиженная женщина.
Взял её руку, приложил к губам.

          - Простите ради Бога солдафона, Ксения. Больше такого не допущу. – и снова поцеловал руку.
           Вошла мать, застала эту сцену. Василий, ничуть не смутившись, не отпуская руки, сел рядом с Ксенией. Девушка попыталась отнять руку, но крепко придержал. Когда мать снова скрылась в кухне, Ксения настойчиво спросила.
          - Зачем вы изображаете влюблённого?
          - Вам это неприятно?
          Ксения фыркнула, но промолчала. Вскоре начался ужин, Василий так развлекал анекдотами и трогательными историями, что у Ксении потекла тушь с ресниц. Вышла в ванную комнату, вгляделась в своё отображение, спросила себя – «Ну и как? И что это – комедия, трагикомедия или ты влюбилась?» Так и не ответив себе, поправив лицо вернулась за стол.
 
           Ужин затянулся до 2-х часов, Ксения поднялась. Тепло попрощавшись, в сопровождении Василия вышла из дома. Внизу уже поджидало такси. Села на заднее сидение, Василий сел к ней с другой стороны. Ксения вопросительно взглянула.
          - Ночь за окном, Ксения. Опасно девушке, в таком прикиде, - слегка потрогал её платье на уровне плеч, - разъезжать по городу. Провожу до самой квартиры.
           Поднялись на третий этаж, остановились перед дверью
           - Звонить будете?
           - У меня свои ключи, – и она открыла сумочку, достала связку, вставила в замочную скважину, повернулась к Василию.
          - Честно, Василий, вечер просто прекрасный, незабываемый. Спасибо.
          Василий подставил щёку
          - А прощальный поцелуй?

          Ксения стояла молча, Василий стал ровно - глаза встретились. Улыбнулся, осторожно привлёк её за плечи и припал к губам - целовал долго, нежно и страстно. В это время открылась дверь квартиры, выглянула заспанная мама. Василий отступил, повернулся к женщине.

          - Меня зовут Василий. У вас прекрасная дочь. – Повернулся к Ксении. – Полагаю, что журналистское задание вы, Ксения, выполнили полностью. Вам доброй ночи, меня ждёт такси.
           И стал спускается по лестнице. Ксения продолжала моча стоять у двери.
           - И что это был, доча?
           - Прощальный поцелуй, мама.
                ***

           Встретились в центре у в Первомайском сквере. Долго бродили по ухоженным дорожкам уютного сквера, угостились мороженным в уютном кафе. Вспомнили школьных друзей, школьные казусы, преподавателей.
          - Неужели за все эти годы ты ни разу не женился?
          - Представляешь, какой мамонт! – улыбался Василий.
          - И в ЗАГС кандидаток не приглашал?
          - Упаси Боже! Женитьба - что штопор: попасть легко, а вот выйти…

          Она недоверчиво покосилась. Он поймал её взгляд.
          - Вот ты не вышла замуж за лётчика – считай повезло. После училища я попал в военный гарнизон на одном из островов Камчатской гряды, все развлечения — это гарнизонный дом офицеров, незамужние официантки и медсёстры. Женатым легче в плане секса, но бытовые условия выдерживали не все жёны. Полёты почти каждый день
– летай не хочу. И так три года.
           - Ну так сейчас ты в тёплом месте.
           - … на «тёплой» должности и в отдельной квартире. Всё это суета сует. Куда пойдём?
           - Сегодня могу пригласить к себе домой. Роскошный ужин не обещаю, но нормальную обстановку без дотошных соседей за стойками, обещаю. Найдём чем угоститься и поговорим о нашем прошлом и, возможно, будущем.
          - Не против.
          Квартира двухкомнатная, ухоженная, по-женски уютная. Устроился на просторном диване, рассматривал журнал комиксов, пока Лена собирала стол. Лёгкое вино с фруктами дополняли приятную беседу.  За окном темнело.

           Лена предложила выйти на балкон, полюбоваться видами города. Стоя у перил, она слегка касалась его плеча, потом, стремясь что-то показать в стороне, прижалась к нему полной грудью, подняла глаза. Он положил руку ей на талию, притянул к себе – прикрыв глаза, в ожидании поцелуя, она обвила его шею руками, вся подалась к нему, настолько, что он ощутил всё её тело. Василий безмолвствовал. Лена открыла глаза и встретила холодный взгляд.
 
          Вздрогнув, попыталась освободится от его рук, но он не отпустил, привлёк, медленно поцелуями поднимался от шеи к губам. Волна страсти захлестнула её, и он, подхватив девушку на руки, понёс в комнату.
Уложив Лену на диван, уже склонился над ней, уже его рука легла на её грудь, она жарко дыша и все сумрачней закрывала глаза, все больше разгоралась лицом,  вновь обвила его шею…

          Телефонный зуммер резко нарушил тишину квартиры.
          - Пустое, Вася, иди ко мне…
          - Этой мой телефон, Лена и звонок этого человека очень важен. Он из моего специального списка и звонок особый. Извини.
 
          Взял телефон, нажал кнопку ответа. С пол минуты слушал.
          - Да, могу, я отпуске ещё двадцать дней. Где он меня ждёт?
Выслушав ответ, поднялся, застегнул рубашку. Поправляя одежду поднялась и Лена.

          - Неужели такие срочные дела? Ты же в отпуске.
          - Извини, но только в отпуске я могу решить этот вопрос. Ты, кстати, не хочешь слетать в Америку, в Майями? Это ненадолго - сутки туда и через трое обратно. А сейчас срочно в аэропорт, там меня уже ждут.
         - Тебя ждёт самолёт?
         - Нет. Человек привёз документы. Так как на счёт Америки?
Усмехнулась
         - У меня даже загранпаспорта нет – какая Америка.
         - Сейчас в аэропорту мне передадут билеты на московский рейс и завтра вылет в 12 часов. Можешь завтра меня проводить?

          Ничего не ответив, взяла фужер, пригубила вино. Он набрал номер такси, назвал адрес – «машина подойдёт через 15 минут». Повернулся к Лене.
          - Как видишь, судьба не на нашей с тобой стороне и уже во второй раз.
Лена подошла, приподнялась на носках, и долго не отпускала его губ.
          - Когда вернёшься?
          - Лена, я тебе уже говорил, что женитьба – это не про меня. Разве что классный секс.

           Провожать к машине не стала
          - И в аэропорт к тебе не поеду, - крикнула вдогонку.

           Через два часа вернулся домой – мать придирчиво всматривалась сына.
           - Не волнуйся мама, с Леной – не судьба. Жениться на ней не хочу, а простые любовные отношения не интересуют её. Завтра в полдень улетаю в Москву и очевидно уже с концами. Теперь, если ничего не изменится, приеду через год.
          - А как же Ксения?
          - Я ей позвонил, она приедет в аэропорт. Я в ванную.
          - Завтра с отцом проводим тебя.
          - Это замечательно! Ты самая лучшая мама.
   
          Подошёл отец.
          - Сын, где тебя искать если что?
          - Как я понял, мой московский друг-бизнесмен, купил в США новую, последнюю модель очень крутого самолёта «Пайпер» или ещё что-то и просит меня перегнать его в Россию. Это максимум на неделю.
          Махнув безнадёжно рукой отец вернулся в комнату.

          - А вот и Ксения! – Сделал несколько шагов на встречу девушке.
Её преследовал сотрудник с фото и киноаппаратурой – и уже вёл съёмку. Василий обнял девушку, обменялись лёгкими поцелуями. Повернулся к родителям.
          — Вот что значит профессионал - даже попрощаться с любимым человеком она идёт в сопровождении киносъёмки.

          Ксения покраснела, поздоровалась с родителями Василия и достала микрофон. С улыбкой и шутками, вовлекла Василия в беседу, несколько раз обращалась к его родителям. О
бъявили посадку. Василий вскинул лёгкую сумку, поцеловал родителей, подошёл к девушке.
         - Вот зря ты устроила эту фотосессию. Пришла бы одна – я бы целовался с тобой до самого самолёта. А теперь извини - дружеский поцелуй.

          Расцеловав её в обе щёки, прошёл за стойку контроля, помахав рукой, скрылся в пассажирском отсеке. Мать повернулась к мужу.
          - Ну что, идём?
Сергей кивнул на Ксению. Та, не скрывая, промакивала глаза платком.
          — Это что? – глянь-ка осторожненько на ту колону в зале - там Лена слёз
          не скрывает.
Сергей Иванович кивнул. Не сдержал вздоха.
          - Обидел Вася двух девушек, поганец этакий. Вздохнула и мать.

                ***
          В Домодедово его встречала машина, доставила прямо в офис компании. В кабинете встретил приятель Никонов Назар. Обнялись, присели за стол.

          - Прекрасно выглядишь, Василий.
          - Ты бы ещё про цвет моих волос приятное сказал. Ногти и брови, извини, не крашу.
          Назар рассмеялся.
          - Ну извини. Хотя отмечаю – ты прекрасно вписываешься в этот костюм.
          Секретарь принесла напитки. Выбрал сок.
          - Зачем тебе ещё один самолёт?
          - Не мне, дружище. Сейчас подойдёт мой друг по бизнесу, вот он и решил обзавестись личным транспортом. А вот и он, знакомьтесь.
   
            Высокий, с грузной фигурой, лет сорока мужчина, представился
            - Матвеев Леонид.
            Присел к ним, взял кофе.
            - Я думал будет поджарый парень в спортивном костюме, - отпил глоток.
            - А меня знакомят с мужчиной-моделью. Прекрасный костюм, Василий. Я в этом разбираюсь, это часть моего бизнеса. – Снова взглянул на Василия. – Вы точно лётчик?
            Назар рассмеялся.
           - Лёня, ты телевизор хоть иногда смотришь? По всей России прошла передача как Василий накрутил хвоста английскому разведборту.
           - Спасибо за комплименты - не привык. Теперь давайте к делу – какой самолёт покупаете, где находится аппарат, в какой стадии сделка.

           — Вот документы на самолёт. Я ждал его больше двух лет. Мало что понимаю в авиа характеристиках. Расскажите попроще.
 
           Василий углубился в бумаги, поднял взгляд на Леонида.
- Попроще?! Cirrus Vision SF50 Je!  Четыре миллионов баксов - зачем такой дорогущий самолёт? Он, конечно, того стоит, последняя модель, которая, по сути, может эксплуатироваться не только без второго пилота, но и без самого лётчика.

         - Мне что-то такое говорили, но я не разбираюсь. Купить просто в салоне его нельзя, я размещал заказ на заводе и вот модель ждёт меня в Штатах.
          Вступил Назар
          - Я обратился к нашему знакомому в Майями, ну помнишь, наш бывший пилот из Минска Борисевич Андрей. Он давно в Америке и торгует самолётами в том числе.
         - Да, США – великая авиационная страна. – этого не отнимешь. Белорус, открыл лётную школу в Майями, учит всех подряд - от русских и американцев до африканцев - только деньги плати. Отличный бизнес и что хорошо – обучает быстро, как говорится, без лишней нагрузок. Это нам нужна навигация в полном объёме, дотошные знания машины вплоть до последней гайки, пилотированию учат как космонавтов – а у него всё проще, но очень конкретно и качественно. – повернулся к Леониду. – Вы решили обучится пилотированию?

           - Упаси Боже. Пилот, у меня в штатах фирмы есть, но Назар считает, что для того, чтобы мой пилот перегнал машину в Россию, ему придётся там же, у Борисевича, месяца три учиться летать на этом «Цирусе», пройти медкомиссию, сдать экзамены, получить лицензию… В общем долго и целая проблема. Рекомендовал вас. Говорил, что вы летаете на всём и везде…

             Василий отвлёкся от бумаг.
             - Летаю, но зачем вам этот маломестный, такой дорогущий, сложный в обслуживании самолёт.
             - У меня очень разветвлённый бизнес начиная от Москвы-России, Китай,
Турции, Европа, Эмираты… Я замучался с нашим авиа сервисом - то рейсов всего два в неделю, то билеты хрен купишь, то перевозить что-то нельзя… сидишь в аэропортах по неделе… ну сплошь заморочки. А дело порой неотложное…
 
            - Понятно, самолёт вам нужен. Теперь о характеристиках – максимально 8 пассажиров, плюс 600 килограмм груза крейсерская скорость 565 км/ч, максимальная высота 9 километров.
           Далее - запас топлива на 3 тысячи километров. Герметичный, позволяет летать почти на 10 тысячах метрах, а значит - дешевле по топливу. Но главное отличие – самолёт управляется одним пилотом. А вдруг с пилотом что-то неладное и тут вы Леонид, как пассажир, нажимаете вот эту красную кнопку. - Показал ручкой на фото. - …  самолёт переходит в режим автопилота, сам связывается с диспетчером, выходит на ближайший аэродром и в автоматическом режиме производит посадку. Авионика «Гармин» - самая современная.

            Слушающий внимательно Матвеев пришёл в восторг, хлопнул ладонями.
            - Вот это как раз по мне!
            - Сейчас ещё обрадую, - Василий улыбнулся. – Если вдруг с самим самолётом что-то произошло…
           - В каком смысле?
- В двигатель что-то попало, например птица, двигатель заглох, или самолёт обледенел и стал падать - то ваш пилот или же вы сами лично, просто дёргаете вот эту красную ручку, вверху у пилота за головой - двигатель глохнет, выпускаются два парашюта и самолёт производить посадку парашютным способом. Главное, чтобы не на городские постройки, лучше на открытые пространство.

             - Господи! Неужели мы доросли до такого! Василий – пригоните этот самолёт, я его уже полюбил.
             Василий засмеялся.
            - Сейчас огорчу – чтобы самолёт в автоматическом режиме, без пилота, приземлился в аэропорту, этот Аэропорт должен быт оборудован специальной аппаратурой и таких аэропортов в России аж четыре - естественно «Внуково», «Домодедово», в Петербурге - Пулково и Сочи. В Европе, Эмиратах, Китае, частично в Турции - все крупные порты. У нас тоже будет, но когда? – ни кто не ответит.

           - А чего не хватает?
           - Очевидно денег и заинтересованной компании.
           - Так это тоже хорошо – я могу своей компанией поставить это оборудование и при этом заработать не плохие деньги.

          Василий засмеялся
          - Тогда флаг вам в руки! Предлагаю – давайте полетим в Штаты вместе, вы оформите документы на себя, без проволочек, вместе пригоним ваш чудо-самолёт.
          - Нет Василий, я занят по бизнесу. С вами полетит моё доверенное лицо Воробьёв Коля, и мой пилот Саша, которого вы по пути слегка подучите особенностям пилотирования. И скажите - ведь вы военный лётчик. Когда вы успели получить лицензию на пилотирование такого самолёта.

          Василий взял чашку кофе, пригубил.
          - После училища я три года служил в «медвежьем углу» на Дальнем Востоке. Отпуск у лётчика сорок пять суток, плюс семь суток на дорогу - ну не водку же жрать всё это время. Прилетал в Москву, шёл в частные компании, обучался на их самолётах, получал нужные сертификаты и лицензии. Списать лётчика с военного борта – «как два пальца об асфальт» и тогда нужно искать гражданскую профессию.

            - Разумно. И когда вы можете лететь?
            - Да хоть завтра, - вмешался Назар. – Вот его заграничный паспорт с коммерческой визой, деньги, надеюсь, передаст твой доверенный. Всю полётную документацию оформит Василий. К тому же он прекрасно владеет авиационным английским - в общем проблем нет. Василий, авто внизу в твоём распоряжении, можешь ехать в знакомую тебе квартиру, отдыхать или как там у тебя…

            - Понял. Поеду посплю, вечером поужинаю и отосплюсь на все шесть тысяч километров полёта. Утром заеду на аэродром, оформлю маршрут, а часам к пятнадцати будем готовы..

               Когда Василий вышел, Леонид спросил Назара.
           - Как ты с ним познакомился?
           - В лётном училище. Поступили вместе, дружили, но меня через год ВЛЭК признала «не лётным». (Врачебно-лётная экспертная комиссия). Подался в бизнес - сейчас занимаюсь закупками и поставками самолётного оборудования и запчастей.
           - Тоже круто. А что его к себе не возьмёшь – ведь классный пилот.

           - Василий – не просто классный лётчик – суперклассный! Ты бы видел, что он вытворяет в воздухе – «Русские витязи» в сторонке нервно курят. У него филигранный глазомер, тончайшее чувство пространства и самолёта, здоровье: просто завидую – такие перегрузки выносит, мало кто сможет. Тысячу раз предлагал ему, отказывается, а потому, Лёня, что Василий – это будущий генерал Авиации и, судьбу его военную, ломать не хочу. Вот если сам попросится – тогда без вопросов.

          - Сколько ему заплатить?
          - Он перегнал четыре самолёта, ему платили по пятьдесят тысяч баксов за каждый и это скромная сума. Объясняю - штурмана не надо, не нужен переводчик, не нужен авиаинженер - за ним полностью приёмка самолёта, проверка документации, составление маршрута перелёта, обслуживание во время промежуточных посадок, ну само пилотирование. Соскучится не успеешь – и твой «Цирус» будет в твоей Астрахани.
           - Спасибо Назар. И, всё-таки, когда прилетит в Астрахань, предложу ему работу.
           - Успеха тебе в этом безнадёжном деле!

                ***
           Андрей Борисевич открыл ангар – в глубине стояло несколько самолётов различных марок бизнес-джетов - «Боинги», «Пайперы», «Цесны».
          - Это ты всё купил?
          — Это всё я продаю. Я надёжный посредник-партнёр для завода, эти все самолёты уже куплены и ждут хозяев. Вот ваш «Цирус». В Россию, кстати, это первый такой самолёт, рад буду, если ты сделаешь ещё заказы.
 
          Василий покрутил головой
          - Я только ямщик. Держи связь с Назаром. Когда можно его облетать?
          - Да хоть сейчас. Я посмотрел твои лицензии и допуски - когда ты успел столько допусков нахватать? Осталось получить лицензию на ракету и в космос…
- Жизнь заставляет, Андрей.  Дай команду, пусть подготовят самолёт и разрешение на вылет. Через часик другой посмотрю на что он способен.

          Саша, пилот от Матвеева устроился на правом кресле, с интересом оглядел приборную доску. Василий запустил двигатель, связался с диспетчером, получив разрешение на вылет, вырулил на взлётную полосу и, не останавливаясь, дал полную тягу.
        «Цирус», как взбрыкнувшая лошадка взмыл в небо. За час полётов в ближней зоне Василий проверил самолёт на всех режимах, поднял машину на девять километров, бросил в вниз, перешёл в штопор, вывел из штопора и тут же зашёл на посадку.
 
           Приземлились. Матвеевский пилот, покрывшись холодным потом, пару минут сидел молча, потом взглянул на Василия.
- Что не так Саня?
- Вася, это же не истребитель. У него же крылья отвалятся. Я чуть завтрак не выложил на колени. Хоть бы предупредил.
- Извини, забылся. Кликуха у меня в войсках – Икар, но крылья не отвалятся - самолёт хорош. Иди к Воробьёву, оформляйте покупку. Завтра вылетаем домой.

              - И чо – даже по магазинам не походим?
              - Иди гуляй, время хватит. Торчать в этих задолбаных Штатах - никакого желания. Погуляй сегодня, поймёшь, что тут делать нехрен.
Передав самолёт техникам, вернулся в офис. На встречу вышел Борисевич.
              - Василий, ты больше так не делай – я чуть не обделался. Ну это же не истребитель, это красивый, уютный бизнес-класс, чтобы удовольствие от полёта получать.
              - Так я и получил удовольствие.
              - А я мокрые штаны. – Обратился к сотруднице. -  Jane, get these Russians registered soon, otherwise they'll disperse all the customers. Drive them to hell.
- Jane, don't worry, we're leaving tomorrow. – Василий улыбнулся. - А к чертям мы всегда успеем.
Борисевич обернулся   
              - Вот забываю, что ты и английским владеешь. Но ко мне не просись, насмотрелся на твои фокусы. - Засмеялся. – Но, если армия прижмёт тебе хвост – милости просим.

             Стоя у купленного самолёта в кругу специалистов от фирмы Борисевича, Азаров заканчивал оформление вылета. Подписывал последние акты и разрешения, Андрей указывал ручкой в документ и что-то разъяснял техникам.  На аэродроме шли полёты курсантов, мимо их группы проезжал по рулёжке небольшой самолёт.
            - Ты смотри, у них и бабы учатся. Что за тип самолёта?
            Василий оглянулся
            - «Цесна», хороший аппарат.

              Вдруг резко повернулся, провожая взглядом проезжавший самолёт, впился глазами в кабину пилота. Самолёт быстро порулил мимо.
              - Что-то не так, Василий? - заметив его волнение, спросил Александр.
             Василий взглянул на него, на удалявшийся самолёт…
             - Всё так, Саня. Просто лицо пилота показалось знакомым. – Присел на столик с оборудованием, усмехнулся. — Вот ведь совсем плохой стал, всё недостижимое мерещится. Ладно, занимай своё место Саня, пристёгивайся, через пять минут вылетаем.

           И пошёл садиться на место Командира Воздушного Судна. Уже через десять минут они были в воздухе и взяли курс на Нью Йорк. Дозаправившись - на Исландию, Норвегию, Россию.

                ***
           Прилетев рейсовым самолётом в Краснодар, побродил по городу, зашёл в ресторан и заказал борщ – «задолбали иностранные харчи». Не найдя других развлечений, взял такси, вернулся гарнизон, домой. Вечером уселся за компьютер, связался с Назаром и Матвеевым – Назар снова предложил перегнать очередной самолёт.
             - Не могу, Назар, за четыре дня не успеем. Выхожу на службу и теперь только через полгода. И то, если вдруг не женюсь.
             - Ух ты – неожиданно. И кто она?
             - Ещё не решил, – засмеялся Василий.
             - Жаль. Такого универсала больше не найду. Придётся договариваться с Борисевичем. Будь здоров.

            Раздался звонок в дверь, открыл – на пороге стояла Анна.
           - Я на минуту, Вася, только на минуту.
Василий подхватил её за руки, буквально втащил в прихожую и, не слушая её попыток что-то сказать, стал целовать. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на ласки. Понял, что что-то произошло.
           - Проходи Аня, присаживайся, что налить?
           Она отвернулась и вдруг, махнув рукой, разрыдалась. Сел рядом, обнял…
Наконец сдержала рыдания, промокнула слёзы.
           - Вася, прости и прогони  – я не могу больше быть с тобой.
           Взял её руку, поднёс к губам.
           - Чем я обидел?

           У Ани потекли слёзы, периодически смахивала их ладонью
           - Ничем ты не обидел. Ты единственный настоящий, которого я встретила в жизни. Ты мужчина-подарок, ты мужчина праздник…  быть за тобой замужем счастье, но не мне. Приехала мама и я не могу обманывать родителей – сын, их внук, муж инвалид … меня просто уничтожат - уничтожат всю мою жизнь, какой бы она ни была. Придётся пережить, отказаться от тебя ради ребёнка. Наша любовь, как говорится, грех, а ребёнок — это святое.
Он любит и боготворит отца, и я не могу предать его. Прости Вася, прости любимый, но не могу по-другому…

           Анна прижалась к его плечу, плакала навзрыд. Василий опустил голову, долго молчал. Наконец решился.
          - Любовь Аня, это не грех. Любовь – дар Богов. Я тоже полюбил тебя, полюбил с первой минуты той встречи, а когда мы сошлись, надеялся, что будем вместе.
Ты прекрасная женщина, а на мне… на мне, очевидно лежит какая-то печать безбрачия, какое-то проклятие и чьё, не знаю. Никогда ничего подобного не испытал  ранее и вот придётся расстаться. Конечно Аня, не стану ломать тебе жизнь, но знай - ты моё самое прекрасное увлечение и буду продолжать тебя любить.

Она встала и долго-долго не отрывалась от его губ. Он проводил до такси, вернулся, налил стакан коньяка.

                ***
           Проснувшись, долго сидел на балконе, ждал звонка, но тех, кого хотел услышать не звонили. Набрал номер Марии Егоровны.
          - Вернулся из краткосрочного отпуска, вот звоню, как обещал.
Мария в здохнула, как-то отрешённо спросила
          - Вы один?
          Он удивился – таких вопросов раньше не было.
          - Один, конечно, Мария Егоровна.
          - Ах, молодой человек! Не могли бы подъехать к нам часам к семи?
          - В девятнадцать буду. Что купить к чаю?
          - Себя привезите, Василий, что к чаю в доме есть.

          Она отключила трубку.
          Как и обещал – подъехал к семи. Дверь открыла сама Мария, проводила на кухню за стол. Из комнаты вышел Павел Сергеевич, придвинул стул. Мария разлила чай по чашкам, присела к мужчинам, несколько раз взглянула на Василия. Что-то непонятное было в её взгляде, и Василий уже было решил повиниться, но тут вступил Павел Сергеевич.

           - У нас беда, Василий, хотим с Вами посоветоваться. Оля ушла из дома и уехала. Телефон отключила и поменяла номер.
Марий Егоровна внимательно смотрела на Василия.
          - Куда уехала?
          - Мы решили, что с вами. Надя рассказала, что вы уезжали в отпуск не один, с какой-то женщиной.
          - Если бы это случилось, я бы обязательно сообщил, Мария Егоровна. Так поступить с Вами…  в голове не укладывается. Да и не было для этого никаких предпосылок. С женщиной, - задумался. – Да, я подвозил и не раз жену моего штурмана Рыжова, она работает в банке, через неё оформлял кредит на машину.
 
            Взглянул родителей.
            - Так что известно об Ольге, почему вы решили, что она ушла из дома?
Мария достала записку Ольги из шкафчика, села.
          - Скажите Василий, разве вы не видели, что дочь увлечена вами, разве не понятно было, что она влюблена?
Василий взял чашку в руки, помешал ложечкой.
          - Видел и чувствовал. И боялся даже себе признаться, что и она мне очень… очень нравилась…
           - Ну так что же вам мешало? Ведь достаточно было одного вашего слова, одного вашего поцелуя и дочь осталась бы дома, осталась бы с вами навсегда …
Василий резко поднялся, отошёл к окну, несколько минут молчал.
             Повернулся.
           - Мария Егоровна, мне очень понравилась Ольга с первой встречи, ещё там, в школе. Но посмотрите на меня – взрослый мужик, прожжённый бабник вдруг влюбился в школьницу … Я боготворил вашу дочь, смотрел на неё как на икону, даже себе боялся признаться, что влюбился как мальчишка. От одного её взгляда, от одного её прикосновения я хмелел и еле сдерживался. В том-то и была высшая радость, что даже помыслить не смел о возможности поцеловать её с теми же чувствами, с какими мог целовать других женщин. Я всё думал - за что так наказал меня Бог, за что дал такую любовь, такую страстную, такую мучительную красоту обожания Ольги и такую надежду на телесное упоение. Я чувствовал, что вот-вот не выдержу нашей неполной близости и что я совсем сойду тогда с ума от ожидания новых встреч.
.          Но у неё не любовь, романтическая влюблённость. Ну сошлись бы мы, прошло бы время, и семейные обязанности, и трудности, моя сумасшедшая работа и постоянные отлучки погасили бы её чувства. Ей нужен молодой ровесник, с которым она могла бы тусоваться с подругами,  ходить вечерами в рестораны и кафе, кого бы ей не было стыдно представить друзьям  - не этого прощелыгу Азарова, а её ровесника, с которым и замуж, и детей иметь не стыдно … Я к ней прикоснуться боялся, хотя страшно хотелось прижать её пальчики к губам и увести с собой, чтобы никто нас ни видел и не слышал…

             - Василий! – резко оборвала его Мария.  – Какой же вы дурень, хоть и лётчик! Не бывает разницы в возрасте – бывает разница в уме. Вы совершенно не понимаете женщин, хотя и говорите о себе как о бабнике. Вот, прочите записку Ольги.

           «Мама и папа. Я уезжаю учиться, чтобы стать значимым человеком. Меня не ищите и не звоните, я поменяю телефон. Может и человек найдётся, который будет неравнодушен ко мне». – Прочёл он.

           Василий надолго замолчал. Отозвался Павел Сергеевич.
           - Тут и моя вина есть, уж извините. Я откровенно сказал дочери, что она не ровня вам, что вы слишком ответственный, государственный человек с серьёзной и опасной профессией и что ей рано заглядываться на вас…

          — Вот представляете - этот профессор - такой же дурень, как и вы. На собрании в классе, когда Мишка Помогаев врал одноклассникам, что Оля сожительствует с вами, враньё Мишкино быстро раскрылось, а Оля встала и открыто сказала всему классу, что любит вас, Василий. Я жила надеждой и видела вас своим зятем, видела, как светилась дочь при одном вашем имени, как она чувствовала вас, как металась, когда вы попали в ваше ЧП ещё не зная о нём. Вы уже жили в её душе, она уже жила вами, жила мечтами о вас… а вы… вы…

          И Мария заплакала. Василий подошёл, обнял за плечи.
          -  Простите Мария Егоровна. Если Оля позвонит, передайте ей, что я люблю её и жду… если только, как она написала, уже не встретила хорошего человека.
          - Нет уж, Василий Сергеевич, - Мария вытерла слёзы, - эти слова вы должны сказать только лично, только в глаза … Теперь будем ждать Олю. Вот послушайте, что сказала Оля на собрании в классе. – Мария Егоровна включила запись с телефона.
         Прослушав, Василий поднялся.
        - Я пойду, извините.
         Мария и Павел кивнули. Василий вышел, сел в машину, опустил голову на руль и долго сидел не двигаясь. Вернувшись домой, достал заветную бутылку виски и осушил наполовину.

                ***
             - Кузнецов, - обратился командир полка к лейтенанту, - ты не видел своего командира?
             - Машину его видел, самого нет, товарищ полковник.
             - Ну нахрена мне его машина, Кузнецов? Когда научишься отвечать по существу!? Всем на занятия – завтра вам взлёт на максимальном форсажном режиме, набор высоты 11тысяч метров с максимальной вертикальной скоростью, разгон скорости до сверхзвуковой и … сложный пилотаж.
А какие фигуры из вас доить? Без командира вашего, как без страхового свидетельства, выпускать ну никак не хочется.  Вот ты Ивлев, ведь знаешь примету, что перед вылетом мочиться перед самолётом категорически нельзя. Знаешь сукин сын, а я сам видел, как ты обкрасил весь снег перед своим боевым конём.

           - Так он не нарочно, не успел добежать… - раздалось из задних рядов.
           - Это кто голос повысил? Говорить сейчас будешь или когда тебя убивать начну?
           - Больше не буду, - отозвался не сознательный летун.
           - Смотри ужо…! В общем так, Кузнецов - дошли слухи что вернулся. Полёты завтра, а сегодня дуй к Азарову и пусть мне позвонит. Он мне нужен.

           - Товарищ командир…- начал Кузнецов увидев пьяного вдрызг Азарова в проёме открывшейся двери. - Василий Сергеевич… эта …
Василий поднял мутные глаза.
            - Заходи…
            Кузнецов зашёл, нерешительно остановился в прихожей.
            - Говори…
            - Завтра полёты на сложняк, Веремеев хочет, чтобы вы руководили, просил позвонить. Ваш телефон недоступен.
            - И недоступен и разряжен. Не хочу я никуда идти, Витя - я ещё в отпуске два дня. Имею право.
            - Может помочь чем, Василий Сергеевич? Случилось что?
            Азаров вздохнул
            - Случилось Витя, но исправить уже нельзя. Как сказал Омар Хайям – «Всё, что видится – это только видимость, а правда где-то глубоко».
            - Что-то Вас на философию потянуло. – улыбнулся Виктор. - В вас умер философ.
            - Да, во мне кто-то сдох. Периодически воскрешаю его литрами крепкого виски.
            - Так полёты завтра, а вы вдупель
            - Лётчик Витя, — это не тот, кто пьёт между полётами, а кто летает между пьянками. В чём сложняк Витя?
            - Мало того - пилотаж сложный, так летать в СМУ(сложные метео условия).
            - Так это же правило Витя – хорошие лётчики летают в хорошую погоду, а хреновые – в ху… в худую.
- Так что передать командиру?
            - Предай от меня привет.
            - Убьёт прямо перед строем.
            - Мужайся Витя, крепись. Это всё.
 
              Кузнецов вздохнул, вышел. Набрал телефон Щербакова. Выслушав, Игорь сам позвонил командиру полка.
              - Товарищ полковник, я схожу к Азарову. В чём вопрос?
             - Не вопрос, товарищ майор, а полный аврал. Я знаю, что Азаров пьянствует, а на него пришёл приказ об командировании в Сирию. Завтра борт идёт на Сирию. Ты можешь привести его в чувство?

             - Единственным решением, товарищ полковник, взять кислородную подушку, натянуть маску на морду, подышит пять минут, придёт в чувство и затащить его в самолёт. Мы так одного с Сахалина отправляли. А в Сирии, на базе Хмеймим служит наш однокурсник, Овчинников Артур, я ему уже звонил, «обрадовал», обещал встретить Азарова.
            - Вот и отлично.  А что за «любовь» у Азарова?
            - Я её не видел, товарищ полковник, но, если Вася так пьёт, значит она того стоит. И самое верное решение - отправить его «под кислородом» в Сирию. Он офицер ответственный, протрезвеет - займётся службой.
- Уверен?
- Как в себе.
- Завтра борт в Сирию идёт с нашего аэродрома. Возьмёшь пару надёжных ребят и тащите его в самолёт.
                ***
            Грузовой ИЛ-76 с новым пополнением офицеров, прапорщиков и солдат приземлился на аэродроме авиабазы «Хмеймим» – отсюда должно быть распределение лётчиков по другим аэродромам, где базируются российские подразделения.
Азарова встретил однокурсник, Артур Овчинников. Обнялись.
            - Неважно выглядишь. Болеешь чем или как?
            - Болел, по печени ударили.
            - Это как – на постоянной основе?
            - Нет, просто в один день сошлись такие обстоятельства, что пришлось привлекать на помощь печень. Это прошло. Теперь - что со мной?

             - Ты назначен заместителем командира отряда по боевой подготовке – это попросту, чистый зам. Я как узнал - до потолка подпрыгнул.  План такой - сейчас отведу в твой номер в общежитии - обживёшься пару часов. После обеда идём к командиру отряда, представишься, получишь указания. Завтра с утра сдаёшь анализы в поликлинике и после завтра ВЛК(врачебно-лётная комиссия). Летать на чём будешь?
            - Да хоть на заборе – у меня, по записям в лётной книжке, только военных бортов аж шесть освоено. Лёгкая авиация не в счёт, это для души.
После обеда пришли в штаб, в кабинете - встретил грузный полковник. Полковник представился
           -Локшин Семён Николаевич. Наслышан об воздушном ассе Икаре-Азарове.
Василий улыбнулся
           - Уже и до заграницы дошло.
           - С вашим Командармом говорил, не хотелось «кота в мешке» получить. На чём летать хотите?
           - А какие самолёты тут базируются?
           - Четыре типа СУшек, два - МИГов, транспортные ИЛюшины, вертолётный отряд на КА-52, морской вариант. Что выбираете?
           - Всё, кроме вертолётов. До них как-то руки не дошли. В зависимости от задачи, на том и летать будем.
         - Да вы универсал! Ваш Командарм предупредил, что у вас тяга к сложному пилотированию. Я не против, но, чтобы это было на пользу отряду и во вред противнику. Боевую обстановку доведёт начальник штаба. Пока осваивайтесь, обживайтесь. Овчинников вам в помощь.
 
           Попрощавшись, вышли из штаба, Артур провёл по территории базы, осмотрели самолётные стоянки, получили лётное обмундирование, подогнали высотное обмундирование.
          - Теперь отдыхай. Не забудь сдать анализы. За направлениями зайди к начальнику терапевтического отделения Татьяне Борисовне Сёминой. Ты холостяк – учти, она женщина красивая, но замужняя. Сколько попыток было – всех классически отшила, для некоторых окончилось позорным отчислением во внутренний округ. Её побаиваются.
           - Строгая?
           - Строгая, плюс красивая – это ещё «То» сочетание! Так что - не нарвись.
           - Не до женщин мне - всю печень испортили. Поберегу здоровье. Я спать. До завтра.

                *
            Как и положено, без «макового зёрнышка», появился утром в поликлинике, нашёл кабинет с табличкой – «Начальник терапевтического отделения служащая армии РФ Сёмина Татьяна Борисовна». Постучавшись, вошёл. Врач, не поднимая головы, что-то «строчила» в документе.
            - Присядьте.
            Осмотревшись, присел на стул у стены.
            - Рядом.
            - Да!-  мелькнула мысль, - служащая, а командует как полкан. Но и мы не пальцем…

             Поднял свой стул, обошёл стол, поставил стул рядом. Сел. Врач повернулась к нему с изумлёнными глазами. Потом, вспомнив свою команду, расхохоталась. И уже дружелюбно
            - За приставной стол пожалуйста. И дайте вашу медицинскую книжку.
            Отложив прежний документ, раскрыла его медицинскую книжку, пролистала, просмотрела прежние анализы, прочитала заключение ВЛЭК (врачебно-лётная экспертная комиссия)
            - В принципе, анализы сдавать не обязательно – ваше заключение ВЛЭК ещё действенно.
           Он вздохнул.
           - А можно, я таки сдам анализы?
           - Разумеется, – улыбнулась. – Обычно народ не в восторге - лишний раз вены дырявить, но желание лётчика – закон. – Выбрала из стопки бумажек на столе нужные, подписала, протянула. – Идите в лабораторию.
 
            Поблагодарив, вышел. Кроме него, других желающих не было. Подставил руку под иглу и убедился, что кровь идёт, как и прежде активно. Наполнил пластиковую баночку чем положено, сделал ЭКГ сердца.
 
            - Кажется всё, - решил он, но проходя мимо кабинета хирурга, вспомнил про ушибленное колено, зашёл. Хирургом оказалась так же женщина, Любоввь Васильевна, лет «до сорока», попросил мазь для колена.
 
            Любовь Васильевна строго взглянула
          - Раздевайтесь, ложитесь на кушетку.
          Не спеша разделся, устроился на кушетке. Хирург села рядом, сначала ощупала живот, многострадальную печень, ощупала колено, просила согнуть ногу в колене, спросила о характере боли, потрогала видневшийся синяк. Вернувшись за стол, черкнула рецепт.

            - Зайдёте в аптеку, она тут же в конце коридора. Мазь втирайте два раза в день, утром и вечером. Должно быстро пройти. Летать не мешает?
            - Мне летать только через пол месяца, я недавно прибыл.
            - Так летать не мешает?
            - Я по замене, транспортником прибыл.
            - Тогда успеется. До свадьбы заживёт.

            Вышел из поликлиники, пошёл бродить по городку. Всё здесь было разумно построено и расположено – штабы, казармы солдат - недалеко от столовой, спортплощадка за казармами. Отдельными строениями клуб с библиотекой. Склады на удалении от городка, аэродромные сооружения ближе к ВПП(взлётно-посадочная полоса) стоянки самолётов и ТЭЧ(технико-эксплуатационная часть) и автопарки удалены на километр.
          - Начинает нравится, - решил он и пошёл в штаб.

           Хирург Любовь Васильевна вошла к Татьяне Борисовне.
           - Как тебе новый лётчик?
           - Какой?
           - Не притворяйся, сегодня он был один. Это завтра валом повалят.
           - Азаров? Юморной парень.
           - Юморной? Это как?
           - Заходит, я ему как обычно – «Рядом», в смысле садись. Он берёт стул и садится сюда, - указала рукой, - Рядом!
           Обе расхохотались.

            - Да, с юмором. А каков мужлан!
           Татьяна пожала плечами.
            - Ты что, не осматривала его?
            - Не было необходимости. Давление померяла – в идеале.
            - Да на живот его посмотрела бы! На нём в шахматы играть можно – сплошные квадратики.
            - Парень спортивный, и без того видно.
            - Старовата я для него, а хотелось бы…
            - Это «замуж» может и поздновато, а для тела – как раз будет.

            Людмила вздохнула, взяла со стола медицинскую книжку Азарова.
            - И ни разу женат не был! Вот бывают же мужики! А может он не того…?
            - Того-того! – улыбнулась Татьяна. - Он в глаза мне как глянул – аж мурашки по телу. Тот ещё мужичара. Так что можешь закидывать удочки, расставлять сети.
            - А ты?
            - Я замужняя, серьёзная женщина, - улыбалась Татьяна, - гроза и враг всех лётчиков.
            - Ты, кстати, о детях ничего не рассказывала. Сколько, где?

            Татьяна взглянула на Людмилу, взяла пачку документов.
            - Потому и не рассказывала, что не о ком – не получаются у нас с мужем дети. Пять лет – и ни одной беременности. Потом четыре года ЭКО – всё зря, не принимает организм. И муж и сама у всех врачей проверили – все здоровы, а результат ноль. Вот с горя и поехала в эту командировку, чтобы успокоится – осталось полгода контракта, вернусь, снова будем пробовать.

           Людмила кивнула
           - Ещё в институте об этом слышала - бывает такая несовместимость и только англичане научились бороться с этим, а оно им по хрену, они сами не хотят рожать. Ты не отчаивайся, подруга, нужно пробовать, пробовать, и пробовать... Совмещать с удовольствием.
           Обе рассмеялись.

                *
           - По теории тебя гонять – любому фору дашь. Медицина тоже добро дала. Так что завтра облетаемся. После «разведчика», вылет с тобой в 10.
           - Так может мне кто-то про Сирию расскажет – ради чего мы тут керосин жжём?
           - А ты книжки читаешь, телевизор смотришь? Той информации мало.
           - Той мало - корреспонденты свои деньги отрабатывают, а мне нужен официал.
           - Ну тогда слушай - В марте 2011, при поддержке США в Сирию хлынули полчища террористов. В стране начались казни, разрушались памятники архитектуры, процветало мародерство. Государство с тысячелетней историей погрузилось в хаос. Когда силы были на исходе, сирийское правительство обратилось за помощью. Началась эта операция ВКС России по поддержке сирийцев в борьбе с международным террором. А конкретно по нашему региону – всё увидишь с воздуха.

            - Так может на разведку и слетаем – что без толку керосин жечь?
            - И то верно. Значит вылет в восемь.
Вечером зашёл Артур, принёс бутылку вина.
            - Местное, вкусное, попробуй.
            - Разве что «попробовать». Завтра командир отряда «вывозит» меня на «разведку», вот и облетаюсь. Удобно - в СУшке пилоты сидят рядышком, вот всё и проверится.

             8.10. – поначалу командир отряда Локшин десять минут «размазывал» техников по полосе» - подогнали МИГовскую заправку. Взлетели штатно. Погода «миллион на миллион», облетали штатную зону пилотирования, передали «погоду» на СКП(стартовый командный пункт), вернулись на границу зоны, высота 5600. Локшин передал по СПУ(самолётное переговорное устройство).
- «Стопори».

            Василий «сделал ручку» «от себя» и бросил самолёт в штопор. После третьего оборота, вывел борт «в горизонт» с солидной перегрузкой и, дав РУДы(рычаг управления двигателем) на сто процентов, сделал тройную «бочку», потом завис  по горизонту, вошёл в плоский штопор вниз головой, вновь перевернулся, опять поднял самолёт на 5 тысяч, сделал «колокол», стабилизировал самолёт, запросил Локшина.
        - Вроде всё. Решение?
Каким-то хрипло-тонким голосом Локшин ответил
        - Домой.
        Приземлились.

         - Посадка на «пятёрочку»! - откликнулся РП(руководитель полётов).
         Азаров зарулил самолёт на стоянку, заглушил двигатели. Техники подставили стремянки, поднялись к лётчикам. Василий снял маску, открыл «фонарь»(верхний люк самолёта), техник начал отстёгивать снаряжение, когда со стороны командира старший техник позвал помощника.
- Серый, поднимись сюда, помочь нужно.

         Василий уже поднялся на край борта, чтобы спускаться на землю, глянул на противоположный борт – Локшин оказался сползшим с кресла, одно колено выше другого - оба техника силой вытаскивали его из кабины.  Наконец и Локшин сел на край борта, взглянул на Азарова.

         - Ну Василий, я от тебя ху. худею! Ты чо сделал?
         - Ну, как и договаривались – облетался. Вы же сказали «штопори», я и начал.
         - Я тебе сказал: «Стопори», значит нужно ремни застопорить!
         - Я, как сажусь в кабину, сразу всё зажимаю – мало ли что после взлёта бывает.

          Локшин покачал головой
         - Теперь вижу, что бывает. Ладно, проехали. Завтра в приказ и пусть дальше тебя желающие облётывают. Штурманом тебе посажу Никонова – вот его, уж пожалуйста, облетай по полной программе. Я так понял сегодня ты и половины не сделал.
         - Почти половину.
         - Ну и слава Богу, живым оставил. Я на СКП, полётами порулю, ты? – ты на сегодня программу выполнил, иди куда хошь.

          Поднялся на СКП, взял трубку телефона, набрал начальника штаба.
- Гена, сочини приказ на ввод Азарова в строй с завтрашнего дня. Штурманом к нему Никонова. После завтра полёты, пусть проработают маршруты по «боевым». И «подвеску» - (самолётное вооружение) полностью боевую.
         - Так ещё не проверяли его на бомбометание и ракеты.
         - Вот садись к нему и проверяй. Получишь удовольствие.
                *
          Получив «вольную», Василий зашёл в местный буфет, взял «колы» присел в тени навеса - аэродром жил своей жизнью заглушая все человечески звуки и чувства. Подбежала местная собачонка, уставилась умными глазами вызывая у человека жалостливые чувства.

          - Я тебя понял. – улыбнулся Василий, вернулся к буфету, взял две сосиски. – «Кушяй дарагой», – сказал с грузинским акцентом.
          - Напрасно вы прикармливаете, - подала голос буфетчица, - теперь от вас не отстанет.
          - Как его зовут?
          - Фунт его зовут. Попрошайка известная.
          - Идём Фунт со мной, там бутерброды остались, как раз по тебе.

          Накормив Фунта, зашёл в библиотеку. Взял российские журналы, стал листать. За перегородкой вдруг раздался приятный женский голос – незнакомка пропевала партию Бочелли  Con te partiro - Time to say goodbye, а капелла

         - Quando sono sol sogno all'orizzonte, e mancan le parole, si lo so che non c'; luce, in una stanza quando manca il sole, se non ci sei tu con me, con me. Su le finestre mostra a tutti il mio cuore che hai accesso, chiudi dentro me la luce che hai incontrato per strada.

           Певица, как и положено прервалась. Василий в пол голоса продолжил
          - Time to say goodby  Paesi che non ho mai veduto e vissuto con te, adesso s; li vivr;…
          Из-за перегородки выскочила девушка с «квадратными» глазами, за ней вторая. Во второй Азаров узнал терапевта Сёмину.
           - Вы кто?
           Василий смущённо откашлялся.
           - Извините, я вроде потихоньку… Извините, после полёта…
           - Азаров Василий… напомните отчество, - прервала Сёмина
           - Сергеевич.
           - …Азаров Василий Сергеевич, лётчик, прибыл две недели назад, холост, майор, заместитель командира отряда… кажется всё.

            - Не всё, Таня. Откуда у лётчика вокальные данные?
            Василий пожал плечами
            - Со стороны нахватался. Мать часто в оперный театр водила, я там наслушался, стал подражать Бочелли. Слова Франка Петерсона кажется.
             Девушки переглянулись.
             - Вы нас поразили… обеих…  можете продолжить?
             - Петь? – Обе кивнули. – «А капелла» петь не интересно… голос подсел … слух подпортился… Вы же видели медкнижку, Татьяна Борисовна, там ясно написано была баротравма.
             - Видела. Идите сюда, - и ушла за перегородку.
             - Хорошо, что не «рядом», - пробурчал Василий.

             Сёмина услышала, расхохоталась
             - Чо? – не поняла первая девушка.
             - Да так, войсковой юмор. Познакомьтесь Василий Сергеевич с
Вероникой – профессиональный музыкант, рояль.
              Вероника протянула руку. Василий осторожно пожал ладошку.
              - Давайте попробуем, Василий - начинайте
              - Что-то не хочется. Я так, машинально подпел, а в серьёз никогда и ни где…
              - Вот сейчас и начнём. У вас не плохой баритон. Нужно поставить голос
              - Нет Вероника, без меня. Я после полёта отдыхать…

              Повернулся чтобы уйти. Татьяна бросилась на перерез, встала в проходе.
              - Пожалуйста Василий Сергеевич, ну пожалуйста... Мы готовим программу к 8-му марта, там в основном мужчины буду стараться. Но и слушатели – в основном мужчины, без женских номеров… сами понимаете, а этот - почти единственный.

               - «Да, без женщин, как-то не то»… - процитировал Василий знаменитую фразу из кинофильма.
               - Мы перебрали весь отряд – сплошные бездари, только на базаре покупателей зазывать. Я уже услышала ваш голос, поверьте, у вас получится, только останьтесь, давайте попробуем. – с надеждой закончила Вероника.
               Василий кивнул
              – Ради восьмого марта…  давайте попробуем. Только «а капелла» не хочу, вы хоть направьте, прикройте голос роялем, чтобы не так противно звучало.
             - Давайте сначала вашу партию.
             Вероника взяла аккорды.
             Василий вступил

–  Quando sei lontana sogno all'orizzonte e mancan' le parole, e io s; lo so che sei con me, con me tu mia luna tu sei qui con me,  mio sole tu sei qui con me con me con me... con me…     …Time to say goodby  Paesi che non ho mai veduto e vissuto con te, adesso s; li vivr; Con te partir; su navi per mari che, io lo so, no, no, non esistono pi;, it's time to say goodbye.

           Прозвучали последние аккорды. Вероника вскочила, порывисто обняла Азарова. Отстранилась.
            - Таня!  Какая находка! Какая находка! Мало того, что голос хорош, так и итальянский как родной.
            - Понятия не имею. Это по памяти «итальяно», а пошпрехать – ни гу-гу.
            Девушки засмеялись. Вероника решительно вернулась за рояль.
            - Так, теперь с начала, Татьяна – свою партию, потом Вы свою. Совместные катрены пока не будем, очень можем испортить. Татьяна прошу.
Вероника опустила пальцы на клавиши, показала ладонью вступление Татьяны.

            В зале библиотеки снова зазвучал Бочелли. Когда Татьяна окончила партию, вступил Василий и снова полилась прекрасная музыка любви. Отворилась дверь книжного хранилища, показались две сотрудницы, как заворожённые встали в дверях. Окончив петь, Василий облокотился на рояль. Сотрудницы библиотеки ударили в ладоши.
           - Восхитительно!!! Браво!
           — Вот и народное признание, - проворчал Василий.

           - Да, Василий…-  улыбалась Татьяна. - Говорят, вы классный лётчик. Авиационный талант. Получается, что талантливый человек - талантлив во всём.
           - Извините девушки, но после полётов талант всегда требует коньяка, а не песен. Я вот после полётов, а вы меня музыкой насилуете. Есть даже анекдот на тему
           - Слушаем-слушаем! – в четыре голоса воскликнули женщины.

           Василий осмотрел аудиторию, усмехнулся
          - Пристала жена к мужу лётчику, командиру полка. – «Сто раз обещал покатать на самолёте, всё только одни обещания». Лётчик психанул – Поехали. Приезжают на аэродром, посадили её в кабину, пристегнули ремнями.
Взлетели и муж как обычно – петлю Нестерова с выходом и перегрузкой, тройную бочку ну и так далее. На землю передаёт – «Санитарку» на всякий случай. Приземлились, открыли кабину – жена в отключке, стошнило. Переложили на носилки. Открыла глаза. Муж – «Ну что, дорогая, теперь в театр… или сексом займёмся?»

           Дамы захохотали.
           - Извините девушки, я пойду потихоньку.
           - Василий, так просто не отпущу, - встала Вероника. – Когда вы сможете на репетицию?
           Василий потёр переносицу.
           - Я ещё не обвыкся, но, если по воскресеньям не летают, значит в воскресенье.
           - Ждём к 11 часам. Выпейте пару яиц, смажьте голосовые связки.
            Василий вышел.
            Вероника повернулась к Татьяне
            - Ты представляешь, как он запоёт, если голос поставить. Таня, посмотри по его книжке не болел ли он чем-то связанным с горлом или лёгкими.
            - Ничего там такого нет – здоров, как племенной бык. Полгода назад была баротравма, но слуховые перепонки затянулись.

            - Как же повезло, как повезло!!! Я уже не дождусь воскресенья.
            - Смотри Вероника, не увлекись. Муж точно заподозрит неладное.
            - Да ну что ты.  Просто давно не занималась вокалом, а тут Бочелли! Как же повезло! Откуда он?
            - Недели, как из России. Майор, а здесь, в боевой обстановке, у него полковничья должность. Вот не знаю, станет ли полковник петь для подчинённых.
            - А я с командиром отряда договорюсь. Искусство – оно должностей не признаёт. Оно народное и принадлежит народу. Таня, ты сама поупражняй голос, особенно высокие… мне вас как-то нужно сопрячь. Особенно концовку песни.
            - Поупражняюсь. У меня есть записи, послушаю и постараюсь. Я, конечно, не Казарновская и не Сара Брайтман, боюсь опозорится. А с Василием вообще петь боюсь.
           - С чего это? Своими диагнозами на всех пилотов страх наводишь, а тут петь. Просто петь. Тебе на роду написано было певицей быть – так нет! Понесло в медицину!
           - Так и у Азарова голос, а понесло в лётчики – вот и боязно.
           - У Азарова, голубушка, голос хоть и приятный баритон, но сказала бы - обывательский баритон, намного слабее твоего сопрано. Однако, что он на итальянском шпарит — это да! Не отнимешь. А ты за итальянский не волнуйся – в зале будут солдаты, солдафоны и для них что итальянский, что марсианский – пофигу.
           - И откуда у Азарова итальянский, а?
           - И на старуху бывает… Таня, не глумись над искусством, ты единственная кто может здесь это спеть. И… одной песни будет мало, споём ещё что-то на русском. До марта далеко-о-о
голос держать высокоо-о о!

              Вероника пропела концовку и убежала. Татьяна вернулась в поликлинику, сделала чай, задумалась. Неожиданное появление Азарова действительно смутило – лётчик, при том крутой лётчик и надо же – поёт!

             Буфетчица была права – Фунт ожидал его у казармы. Делать нечего – привёл к себе, отдал последний кусок колбасы. Фунт улёгся у кровати, благодарно помахивал хвостом. Завалился спать, поднялся перед ужином – оказалось Фунт знал распорядок и пару раз гавкнул – подъём!.   
            - И ошейник у тебя есть – нужно спросить у девчат в столовой про хозяина.
            К столовой подошли вместе, Фунт, понимающе, остался у входа. Подозвал официантку
   - За мной собака увязалась – вы часом не знаете хозяина?
   - Фунт?
   - Он.
   Официантка вздохнула, присела рядом.
   - Погиб его хозяин в прошлом году. Виталик Колесников, привёз Фунта с собой из России. Летали против Аль-Каиды, Виталика подбили, погиб. Фунт продолжает его ждать. Я сейчас дам для него со столовой. Вам-то что принести?
   - Что-нибудь получше чем Фунту. И томатный сок.

           Официантка ушла на кухню. Поужинав, вернулись домой, Фунт по-хозяйски улёгся на коврике у входа.
           - Вот так и будем жить, - согласился Василий. -  А что? - два холостяка, будешь меня охранять.
           Услышав знакомое слово Фунт поднял уши, насторожился.
- О! Да ты тренированный барбос. Какие команды знаешь? А ну ка - «стоять».
Фунт послушно поднялся.
           - «Ко мне». – Подошёл, повилял хвостом.
           - Лапу. – Протянул лохматую.
           - Да ты умнейший пёс. Завтра посмотрим, что ещё знаешь. Сейчас спать. – И Фунт послушно улёгся на коврик. Василий включил телевизор и допоздна смотрел передачи.

           Начальник штаба подполковник Лукин вручил папку с документами.
           - Знакомьтесь с оперативной обстановкой, посмотрите маршруты на боевые задания, изучите с кем воюем, как и каким оружием. В общем занимайтесь. Сегодня целый день изучаете эти документы, завтра полетите на полигон на бомбометание, пристреляетесь. Когда будет боевая работа, а это может случиться в любое время, слетаете сначала ведомым, посмотрите, как мы воюем с бандами.
           - А америкосы?
           - Эти прячутся за мирных сирийцев, там же и бандитов Аль-Каиды прячут, ИГэшников, ан-Нусровцев - в общем «каждой твари по паре». Осваивайтесь, я к командиру.

            Просидел весь день за картами и документами боёв, проходивших в окрестностях города Идлиб. Обстановка характеризовалась непрерывными актами формирований ИГиловцев - отрезали сирийский гарнизон от основных сил, перерезали снабжение, наступают на авиабазу сирийских ВВС в самом городе.
 
            Такое положение поставило Азаров в тупик – почему наши авиаудары были такими разрозненными, крайне слабо работала авиаразведка, не было согласованных действий с наземной разведкой как наших сил, так и подразделений Сирийской армии.

            После обеда, накормив Фунта, вернулся в штаб. Офицеры собирались на совещание и постановку задач. Решили нанести удары по группировкам ИГИЛ в районе города Идлиб. Совещание проводил прибывший генерал из Министерства Обороны Найдёнов, который в ходе совещания в пух и прах разносил действия командиров отряда Локшина. Когда он совсем распалился, Азаров вдруг встал и прервал генерала оглушающей фразой

- Хватит, товарищ генерал, околесицу нести – здесь сидят офицеры, которые выполняют ваши приказы, ваши или ставки, но приказы безграмотные.
Генерал так и застыл с открытом ртом. Азаров, взглянув на Локшина и, заметив выставленный под столом кулак, повернулся к генералу.

           - Нам нужны чёткие разведывательные данные о позициях бандитов, нам нужно чёткое взаимодействие с нашими наземными войсками и армии Сирии, с их развед подразделениями. Нужны сведения со спутников и не по фактам состоявшихся боёв, да занятых укреплений, а упреждающую информацию об их намерениях, местах будущих сосредоточений пехоты, скрытых и строящихся объектов.

           Нужны разведывательные, постоянно курсирующие беспилотники и многое другое, а мы слышим от вас только оскорбительные для офицеров-лётчиков разносы. И у меня вопрос - когда нам ждать, что Министерство наладит нормальное обеспечение нашего, очевидно и не только нашего, авиаотрядов?
   
            И сел.
 
           Генерал молчал - молчал с минуту, повернулся к командиру отряда.
           - Это что за офицер?
           Азаров встал.
           - Из за вашего словесного потока у меня не было возможности представиться, товарищ генерал. Представляюсь – заместитель командира авиаотряда по боевой подготовке майор Азаров Василий Сергеевич.
            Генерал смерил его взглядом
            - И давно вы тут.
            - Прибыл неделю назад
            - Неделю назад и уже смеете мне лекции читать.
            - Это вы, товарищ генерал, нам лекции читать пытаетесь, а тут сидят боевые офицеры-лётчики, которые знают эту обстановку как свои пять пальцев, каждый день своей жизнью рискуют из-за ваших недоработок. Вы уедите, а наши офицеры смеяться над вами будут, над вашей некомпетентностью.
 
            И снова сел.
            В зале воцарилась гнетущая тишина. Наконец генерал ожил.

            - Недостатки в работе вашего отряда имеются. Возможно и у вышестоящих штабов они есть, будем исправлять. Совещание на этом окончено, о своих выводах и решениях сообщим дополнительно.
И вышел не попрощавшись.

            Локшин уставился на Азарова, долго молчал.
            - Ну Азаров, я от тебя х. худею!
            Начальник штаба добавил
            - Теперь жди весточку от генералитета. Хотя ты прав на все сто, но начальство этого не любит. Дальше совещаться бессмысленно. Лётному составу перейти в класс предполётной подготовки, получите задание на завтрашние полёты.

            «Ведущим» был зам по лётной подготовке подполковник Зверев. Он тепло поздоровался, отвёл Василия в сторонку.
             - Вчерашним выступлением ты вселил добрую надежду, спасибо. Сейчас летим на полигон, посмотрим, как ты умеешь вооружением пользоваться. На чём полетим?
           - Предлагаю на СУ-27 с полной подвеской.(«подвеска» – бомбовое и ракетное вооружение самолёта). Фёдор Степанович, а может не будем бомбы в холостую расходовать. По документам видел и помню - есть реальные цели для завтрашнего вылета на боевые. Давайте сейчас я своего штурмана заряжу на них, и мы реально отбомбимся. И уж чётко они сегодня нас не ждут.

            - С чего ты решил, что духи нас «не ждут»?
            - Так вы их и приучили. К примеру: сегодня их бомбили, а завтра они знают, что будет обслуживание самолётов, что будет подвеска ракет ну и так далее. Они привыкли, что вы громите их через день, как минимум. Вчера бомбили – сегодня они сами спокойно довооружаются – я все графики просчитал за этот год, сравнил с данными разведок. Давайте полетим проверим.
 
            Зверев остановился, взглянул на Азарова, вернулся к столу, взял телефон
           - Командир, тут ваш зам по боевой предлагает вылет не на полигон, где бомбы бросать, а по тем целям, которые наметили…. Да, пойдём парой с полной подвеской…. А я его вперёд пропущу и посмотрю, как он отбомбится. Принято, – повернулся к Азарову, улыбнулся. – Одобрено. Ну Икар – летим на СУ-27.

             Через два часа оба экипажа вернулись на родной аэродром. Зверев подождал Азарова
            - Напугал ты меня Вася. Зайдём в штаб Икар, отчитаемся.
            В кабинете Локшин был один, сели за приставной стол. Зверев несколько минут собирался с мыслями от впечатлений полёта. Начал доклад.

            - Взлетели штатно, при подходе к целям у деревни Хаджин, штурман Никонов доложил, что наблюдает цели. Повезло нам, командир - банда игиловцев собралась у заглублённых складов, человек сто, как я понял прибывшие новые члены банды. Я пропустил Азарова вперёд, потом, честно, струхнул – он сиганул вниз метров до 50-60, точно скажет Азаров,  зашёл прямо над ними. Бандиты стали разбегаться, не успели – две пятисотки шарахнул прямо перед складской насыпью – рванули склады, взрыв до небес – я прямо видел, как трупы поднимало в воздух, сплошной фарш.

            Локшин остановил
            - Погоди, а ты где был?
            - Я же пропустил его вперёд, сам забрался на 3500, парашютировал потихоньку и наблюдал как Азаров с целями разбирается.
            - Василий, тебя же из ПЗРК могли шарахнуть! (переносной зенитный ракетный комплекс).
            - Командир, им не до того было, шкуры спасали. Но Азаров и меня до испуга довёл – отбомбился, потом делает полупетлю, снова возвращается на курс, пускает две ракеты по скоплению грузовиков – металлом! Те, кто выжил, уже начали ПЗРК расчехлять, а этот Икар, - с улыбкой взглянул на Василия, - после ракет, делает двойную бочку на той же высоте и уходит с креном в набор. Я туда и соваться не стал, догнал уже на подходе к аэродрому.

              Локшин повернулся к Азарову.
              - А ты где нахватался таких приёмов? «Бочку» на высоте 50 метров?!
              - Начитался материалов по применению авиации в Сирии – обобщённые материалы. Вы же сами мне дали. Ну и понятно - после прохода над целью нельзя было сразу в набор уходить – это как раз и цель для зенитчиков. А внизу они меня хрен поймают. А бочку на сверхмалой высоте – просто нужно увеличить скорость и в начале чуть с подъёмом и уходить «змейкой». Если пустят ракету – не поймает...

              Локшин задумался, взглянул на Зверева.
            - Считай всё проверили! Завтра его в приказ и на самостоятельные боевые вылеты. Но прежде, Василий Сергеевич, через пару дней соберу лётный состав и давай-ка растолкуй нашим ассам, что такое современный воздушный бой. Ты ведь не командир эскадрильи, ты мой зам по боевой, тебе не летать нужно, а лётчиков обучать и воспитывать.
             - Летать, командир, на кровати что ли?
             - Летай сколько хочешь, но меня предупреждай. Летать будешь меньше, больше будешь отрядом командовать – тебе по должности положено. А когда потребуется – вместо меня и отряд возглавишь на боевых.
             Разошлись по казармам.

             Василий не успел отлежаться, как в дверь постучали, Фунт предупредил мощным рыком - на пороге объявилась Вероника. Василий накинул рубашку, пригласил девушку в комнату.
              - Завтра, Василий, воскресенье и вы обещали появиться на репетиции.
              - Я обещал подумать. Подумал и на репетицию не пойду, найдите другого исполнителя.
              - Обоснуйте отказ. - Напряглась Вероника.
              - Ну не могу я, заместитель командира отряда перед подчинёнными песни распевать. Должность у меня крутая, полковничья. Да и голос у меня – так себе.
              - О вашем голосе мне судить…, и зрителям. У вас хороший баритон, только голос поставить нужно. А поставить его можно только регулярными тренировками. Василий, я очень прошу – вернитесь на сцену.
              - Нет, Верника, убейте – не пойду.
              Верника сжала губы
              - Человек вы военный – не хотите исполнить просьбу, будете выполнять приказ.

             Вышла не попрощавшись.
             - Нет, ты видел Фунт!? Завтра чтобы её на порог не пускал – понял?
             Фунт понял и положив голову на передние лапы, любовно уставился на Азарова.

              После завтрака уединился в своём кабинете, углубился в материалы по формированиям ИГИЛ – нужно было через возможности всех видов разведок, как своих, так и сирийцев, установить конкретные маршруты подходов из Ирака. Отметил на карте расположение военных баз США – бандитские тропы сходились через эти базы, а значит…

            Без стука вошёл Локшин, с ним Вероника.
            - Не-не-не  командир, только не это!
Не слушая возражений, Локшин помог Веронике сесть за стол, сам подошёл к Азарову, посмотрел лежавшие перед ним документы.
           - Ничего не скажешь - молодчина. Я доложил в Центр о твоей атаке на склады у деревни Хаджин – остались очень довольны и сирийцы так же. Эта группа как раз собиралась наступать на Идлиб, на окруженных сирийцев – ты испортил им весь праздник, наступление сорвал. К среде подготовь предложения по объединению всех разведок, я приглашу командование сирийской армии – нужно деблокировать сирийцев у Идлиба. Говорили с Дамаском – они обеими руками за. Подготовишь?
- Принято командир.
 
            - А сейчас мой приказ – иди и помоги девушкам с концертом к 8 марта. Не возражай, - предупредил желание Василия высказаться. – Пойми Василий, мы оторваны от Родины, приезды артистов к нам опасны для них, а лётному составу хочется отогреть душу своим, родным, народным.
            - Это я для лейтенантов… - Да не умею я петь. И не пел никогда.
            - В четверг пел! – Вероника поджала губы.
            - Лейтенантов тут нет, Василий, тут лётчики не ниже капитана, и они грустят по родным местам, детям, по семьям. И не важно, что ты почти полковник – ты доставишь радость и они тебя уважать ещё больше станут. Так что складывай литературу, поступай в распоряжение Вероники, ступай за ней в клуб.
 
             Шли молча – Василий не проронил ни слова. Сквозь зубы поздоровался с Татьяной.
             - Становитесь у рояля друг против друга.
             Встали.
             - Партия Татьяны. – Вероника сделал знак рукой, тронула клавиши.
Татьяна вступила и исполнила свою партию. Вероника повернулась к Василию, сделала вступление и… Василий молчал.
          - В чём дело?
          - Я же сказал, что петь не стану.
          - Локшин приказал вам…

          -  Локшин приказал следовать за вами в клуб, я пришёл. Петь он не приказывал.
           У Татьяны в глазах показались слёзы, отвернулась. Азаров растерялся, стоял молча.Татьяна не поворачивалась, молчала. Молчала и Вероника.
           - Ведёте себя как капризный ребёнок, - наконец не выдержала Вероника.
           - Вы думаете для Татьяны это праздник? Но я уговорила её петь для офицеров. Песня - искусство, искусство сближают людей.

           Василий обошёл рояль, подошёл к Татьяне. Она резко развернулась, спрыгнула со сцены, быстро вышла из клуба.
           - Добились офицер!? Таня врач, к тому же таланит, а вы, офицер, оскорбили её.
           Взглянул на Веронику, Василий спрыгнул со сцены, бросился вслед за Татьяной. Догнал на выходе, прихватил за локоть. Она попыталась что-то сказать, но Василий вдруг встал на колено, взял её за обе руки, взглянул в глаза.

           - Простите Таня, простите дурака, обидел не подумав. Вернитесь на сцену.
           Татьяна изумлённ, смотрела на Василия.
           - Поднимитесь Василий, поднимитесь – что случайные зеваки подумают?
           - Пусть думают – я вас обидел, простите, вёл себя как мальчишка. Извините.
           - Встаньте, прощаю! – Татьяна оглянулась по сторонам. - Но сегодня петь не смогу. Вероника предупредит о репетиции.
            Василий поднялся, поцеловал руку девушке. Она наконец улыбнулась.
            - Вероника вас известит, – и, повернувшись, ушла.
            Василий вернулся к роялю.
            - Я извинился перед Татьяной Борисовной, но сегодня петь отказалась.
            - Немудрено!
            - Я приду на репетицию, сообщите, когда.
            - К командиру идти нужно?
            - Нет. Буду петь.
            - Вы знаете, теперь тяжело будет… морально тяжело будет с вами, даже просто распевку сделать.  Повнимательнее к девушкам, товарищ полковник.
            - Майор…
            Вероника вышла.

                ***
            Вечером Мария Егоровна зашла в кабинет мужа
Месяц назад звонил сын, говорил, что Оля была у него. Потом уехала куда-то. – А ты что-то узнал о дочери?
             - В институтах - ни в одном Москвы её нет. Я уже и все морги проверил. Кажется у тебя телефон… в спальне?
Мария Егоровна быстро прошла в спальню, включила телефон. Звонил сын из Москвы.
            - Мама, вы с Олей связались?
            - Нет. Говори уже что нового!
            - Оля здесь, в Москве. Взяла с меня слово, что позвоню вам, только когда она устроится. Вот звоню - жива-здорова, учится.
            - Где учится.
            - У своего брата спрашивай, Марка Семёновича.
Мария Егоровна села в кресло, облегчённо вздохнула, позвала мужа.
            - Дураки мы с тобой. Мой брат Марк, заместитель Министра внутренних дел России, очевидно пристроил Олю при Министерстве, а я, дура, не вспомнила про него.  Сегодня уже поздно, завтра позвоню, сегодня просто сил нет.

            Телефон Марка ответил почти мгновенно
            - Слушаю.
            - Марк, это Мария. Что мне за дочь скажешь? Где хоть она живёт, учится, на кого…
            - Чего ты разволновалась? Оля при мне, учится, устроена у меня в загородном доме, одета, обута и всё у неё хорошо. Такая замечательная девочка, красавица и с характером. О вас часто вспоминает… А вот скажи мне как можно было так невнимательно быть к девочке, что вынуждена была сбежать.

             - Марк, извини, для нас полная неожиданность. Скажи сколько денег тебе выслать. Я приеду - всё расскажу….
             - Не надо ехать и денег не надо – для меня просто  удовольствие помочь ей. Ольга мне всё рассказала и про вас, и про школу, и про лётчика. Молодчина она, а лётчик осёл. Кстати, где он?
             - Азарова направили служить в Сирию, уже полгода, как улетел. Что там и как – мы не в курсе.
             - Понятно, – услышал Марии шмыганье носом. – Ну-ну, сестрёнка, не плач, понимаю, что ситуация не простая. Оля тоже хороша, но это всё в прошлом. Сейчас она устроена, учится в Америке и не тревожь её. Если что - звони мне. А я свяжусь с моим приятелем – генералом авиации, он расскажет о лётчике.
 
             - В Америке!? Ты бы подробнее… Я ведь так хотела, чтобы они поженились, просто мечтала, да дочка всё оборвала.
             - Так женился Азаров или нет?
             - Нет, женщины у него нет, улетел холостяком.
             - Коль все хотят счастья Ольге попробую вам помочь. Не думаю, что будет скоро. Да и у Азарова работа опасная, всякое может быть. В общем успокойтесь, я постараюсь помочь.
            Марк Семёнович положил трубку, поискал телефон в справочнике, набрал номер. Ответил секретарь
            - Приёмная генерала Воропаева, секретарь Ерёмин, слушаю вас.
            - Генерал Иволгин, МВД, соедините с Борисом Терентьевичем.
            - Соединяю, товарищ генерал.

                *
            - И так, решили – вторая песня будет - «Старый клён» - прекрасная музыка Пахмутовой. У тебя так задушено получается – Кристалинская завидовала бы.
             - Тут чего-то не хватает, – подал голос Василий, — вот представьте – сидит целый зал офицеров и прапорщиков, Таня академически исполняет песню, ну ей академично хлопают.
            - Что предлагаешь?
            - Гармониста. Он с гармонью сопровождает певицу по сцене, изображают отношения.
            - Василий – это гениальный ход! Реквизитная гармонь у нас есть, наденете гармонь через плечо и сопроводите Таню по сцене. Этот номер на «бис», уверена.
            - Так я на гармошке играть не умею.
            - А и не надо – гармонь бутафорская, а два гармониста-солдата за сценой играть будут. Всё, Таня на сцену – репетируем!

             Гармонисты потянули меха, Татьяна вступила, медленно прошла по сцене. С другой стороны вышел Василий, подошёл к поющей Татьяне, встал немного сзади, слегка касаясь её плечом. Когда Татьяна заканчивала песню…
.           "От чего, от чего, отчего гармонь поёт
.           От того, что кто-то любит гармониста."
            и…они с Василием медленно скрылись за занавесом. Вероника подскочила со стула

            - Великолепно! Василий, в вас умер актёр!
            Усмехнулся.
            - Я давно подозревал, что во мне кто-то сдох, периодически требует выпивки.
            Татьяна присела, задумчиво покачала головой.
            - Что не так, - поинтересовалась Вероника.
            - А то не так, что по гарнизону поползут сплетни о нас с Василием.
            - Не, ну ты погляди! – Взрослая замужняя дама боится каких-то сплетен. Артисты, кстати, всю жизнь живут в сплетнях и ничего, живы.
             - Мне-то фиолетово, а Татьяна замужняя, Татьяна врач, к ней мужики на приём ходят...
             - А ну ка прикусили языки… Я вопрос быстро решу. Значит так – вы скрываетесь за занавесом, потом выходите на поклон, исполняете на «бис». А «бис» точно будет, потом спускаетесь в зал и садитесь между зрителями, сами становитесь зрителями, сердешные вы мои. Ни у кого язык, после, этого не повернётся.

             - Вот так я согласна! – Татьяна решительно поднялась. – Так, в последний… три четыре… «Старый клён, старый клён…»
             - Стоп Таня. Нужна ещё «изюминка на торт». Коль мы так «безопасно» заканчиваем номер, предлагаю усилить эмоции зала. Заканчиваем песню, увожу Таню за занавес, потом занавес вдруг открывается, а там стоим мы с Татьяной - изображаем, что обнимаемся. Татьяна толкает меня - дескать «ты чо, занавес открылся!» - мы перестаём обниматься, раскланиваемся. Уверен, зал бешено отреагирует, уверен. А мы, окончив номер, выходим в зал, садимся как простые зрители.

             - Василий, в вас точно кто-то сдох! Таня?
             - Пожалуй эта «вишенка» - через чур.
             - Нет, именно так! Пробуем и… пошли… Старый клён… Таня, за вами ухаживают, играйте влюблённую… не стесняйтесь, зритель ждёт… зритель оценит! Стоп. Эту находку с «вишенкой» отрабатываем ещё раз, отдельно: Василий сдвигает гармонь в бок…  обнимаетесь… тут занавес и через минуту открывается - вы изображаете растерянность, улыбаетесь, кланяетесь. Окончив номер, проходите со сцены в зал и мирно сидите. Всё, решено! Режиссёру, это мне, пятёрка! Напоминаю, что восьмое марта, через два дня, играем серьёзно.
            Закрепляем снова - Татьяна начали…

            Татьяна проникновенно начала с Альбиони. К своему вступлению Василий вплотную подошёл к поющей Татьяне, и, к началу своей партии, взял её руку, поднёс к лицу и начал петь. Совместную часть песни они исполняли, уже глядя в глаза друг друга.
            - Великолепно! Отличная находка в стиле самого Бочелли. Вы замечательный артист Василий, и какого чёрта вас понесло в авиацию. Именно в таком варианте и будете петь завтра. «Старый клён» уже отработали до тонкостей. Всем спасибо, до встречи на концерте.

              Татьяна вернулась в свой кабинет поликлиники, сделала кофе, придвинула на столе бумаги. Так и просидела, не тронула ни одного листа.

                *
              Позвонил дежурный по штабу
              - Товарищ майор, вас командир отряда срочно.
              - Заходи Василий Сергеевич. Обстановка такая – сегодня по районам Идлиба Израиль нанёс ракетные удары. Я не знаю, что МИД скажет, но наш Министр уже отзвонился, потребовал принять меры по исключению еврейских налётов.
              - А Израиль нападение объяснил?
              - Как обычно – якобы увидели там отряды ХАМАС. Около 17:00 изначально не идентифицированные самолёты нанесли удар по позициям сирийцев в районе высоты Джебель ас-Сард. Бомбардировка шла четверть часа - 6-8 высокоточных ракет выпустили по высоте, сброшено несколько десятков авиабомб. Через 15 минут обстрел повторился, потери приличные.

              - А что сирийцы?
              - Там много чего не так: и во-первых – неготовность самих расчётов, боязнь пускать ракеты в сторону гражданского коридора. И авиация сирийцев слаба, плохо обучена и, если взлетали на перехват, обычно сами и теряли свои самолёты. Израиль на три головы выше.

              Василий задумчиво
             - Изучал тактику евреев – их заходы над морем, прикрываясь авиационным коридором гражданских судов, не законен. С дистанции километров 10-15 осуществляют пуски и уходят. А тут они и бомбы сбросили – сирийцы даже ПЗРК не применили. Вопрос - а нам можно против евреев что-то делать?
             - Наши авиабазы они не трогают, боятся, и в официозе – нам тоже нельзя.
             - Но Министр же требует.
             - Требует. А ты попробуй подними своих применить – такую НОТУ отгрохают - с должностей послетаем.
             - Можно я с сирийцами поработаю? Там все офицеры с русским языком, учились в России. Может что-то совместное наработаем, министра ублажим.
             - Бог тебе в помощь!  У меня с 10 марта командировка в Москву на неделю. Потрудись над этой проблемой ну, и отрядом командуй, пока меня не будет.
Азаров зашёл в разведотдел, взялся за маршруты подходов израильской авиации, пороги пуска ракет.
             - Какие возможности предвидеть их удары?
 
             Начальник разведки почесал затылок.
             - Не особо, но все переговоры в воздухе, в том числе и с их командными пунктами, мы слышим, наши переводчики регулярно выкладывают всё в рапортах.
             - Давайте эти рапорта, почитаю. На завтра нужен переводчик, пойду к сирийским ПВОшникам их работу изучать.
             - А в итоге что вы хотите.
             - Министр потребовал разобраться с евреями – думаю если грохнуть пару их самолётов – евреи народ умный, задумаются.
                *
             Концерт начался с поздравлений руководства отряда «милым дамам», пошли потом номера самодеятельности. Вероника поставила Татьяну и Василия ближе к концу. Когда зазвучала «Con te partiro», зал затих – ни кашля, ни чиха, ни каких звуков - только Бочелли господствовал над зрителями.

              Песня окончилась, несколько секунд царила тишина, но тут же зал разразился бешенными аплодисментами, которые не стихали. Посыпались бесконечные «браво» и «бис». Татьяну и Василия не отпускали со сцены – те кланялись, улыбаясь, переглядывались. И Вероника не успевала раскланиваться. Кивнула залу, села за рояль, сделала знак Татьяне и… снова волшебная музыка любви полилась со сцены.
             И снова зал не хотел с ними расставаться.
             - Смотрю у вас у самих глаза горят - давайте сразу «Клён», - скомандовала Вероника.
             Василий отошёл за занавес, накинул бутафорскую гармонь. Грянули аккорды песни - баянисты не жалели мехов. Татьяна начала тонко и нежно. Появление Василия вызвало небольшие аплодисменты. Зал затих. Под окончание песни Татьяна, склонила голову на грудь Василия и под бешенные аплодисменты удалились за занавес.
            Зал ревел и изнемогал.
            - Василий держал руки Татьяны, смотрел в глаза, улыбался. Она не отнимала рук, не отводила глаз.
            - На сцену! – прозвучала команда Вероники.
            Занавес снова раздвинулся, зал затих - Татьяна вступила – «Старый клён, старый клён…» Зал стал подпевать да так, что и артистов почти не было слышно, а в конце, когда Татьяна в обнимку с Василием удалились под занавес - снова бешённые аплодисменты.
            Вероника повернулась, чтобы отрыть занавес и застыла – обнимаясь, Василий и Татьяна слились в поцелуе.
- Ну уж нет! – засмеялась Вероника, - с зрителям уже хватит! Пусть эмоции у самих артистов утихнут.
 
            Когда Василий разнял объятия, подошла Вероника, аккуратно их развела, взяв за руки, вывела на сцену. Овации не смолкали. Обстановку разрядили два баяниста – вышли вперёд и под свой аккомпанемент, вполне профессионально исполнили несколько русских песен.
 
           Сойдя со сцены, заскочили в гримёрную и взглянув друг на друга, в поцелуе бросились с такой силой, как будто век не виделись. Виолета вошла в гримёрную, застала целующихся.

             - Я же говорила, что искусство сближает. Вижу успех окрыляет, - весело подала она голос.
             Обнимающиеся опустили руки, подошли к Веронике.
             - Высокая сила искусства, друзья! – с улыбкой сделала заключение Вероника. - Не волнуйтесь   - я могила. Только не увлекайтесь, мера во всём должна быть. Глубокий вдох! Ещё вдох - выдох и марш на выход.
                *
             Утром Василий проснулся в комнате Татьяны. Она лежала рядом, прижавшись к его плечу. Взглянул на настенные часы – шесть часов, время ещё было, осторожно тронул её губы. Она улыбнулась, приподнялась на подушке, стала целовать, не давая ему выйти из-под лёгкого одеяла. Расставание затянулось на час.

             Снова взглянул на часы – пора подниматься. Встал, поднял её на руки, осторожно поставил на край кровати. Ночная рубашка спадала с плеч, чуть прикрывала грудь. Она сладко потянулась всем телом, подняв руки вверх. Василий ощутил, что у него припухли губы, горели греховным огнём, но он так и не мог отчётливо вспомнить, отчего они стали такими – ночь была слишком мятежной. Осторожно поцеловал грудь, поднял взгляд вверх. Она стояла с закрытыми глазами, откинув голову назад, губы беззвучно что-то шептали. Задыхаясь, прильнул губами к её тугой и пышной груди.
 
Не желая расставаться, она прижала его голову.
Волна страсти вновь полностью захлестнула его и он, уже не думая о том, что делает, хорошо это или плохо, а только ненасытно упивался её прекрасным телом, тысячами искр взрывался в её горячем лоне. И уже через мгновение, со стоном и торжеством в душе, вновь и вновь жаждал её. И она не жалела и не щадила себя, отдавала ему всю свою душу и всё своё тело.  Всё крепче прижимал её к себе, губы не могли оторваться от её уст, полыхающих жаром, бесстыдных и чувственных.

Её дыхание становилось всё глубже, прерывистей… она сорвала с себя рубашку и уже не думая ни о чём – вновь увлекла его за собой. Если ночью они ещё стыдились друг друга, то в этот раз покров тайны был сорван - они неистовствовали, упиваясь друг другом, и не могли насытиться любовью.

                *
               В штабе он появился к полудню, машинально принял доклад дежурного, ушёл в свой кабинет, но сосредоточиться на лежавших на столе документах не мог. Поднял трубку телефона, набрал разведотдел, попросил зайти переводчика. Сняв фуражку с вешалки, в сопровождении переводчика поехали в гарнизон сирийской армии.

               Выяснилось, что ПВОшники, вооружённые русскими системами С-300, хорошо подготовлены технически, но отсутствовали согласование действий не только с русскими, но и сирийскими силами реагирования и работали исключительно по контролю воздушного пространства. Сирийский полковник Абдул Хай прекрасно понял Азарова, но решить вопрос полностью могло только их высшее командование.
- Именно таких специалистов не хватает, - сокрушался Абдул Хай. – Давайте мы пришлём к вам своих офицеров – пусть научатся.

           - У меня другое предложение – мы сейчас с вами устанавливаем прямую радиосвязь, обозначаем наши позывные и когда будет вторжение израильтян, вы немедленно информируете нас – удаление-азимут-высота.
- Забыли количество, - улыбнулся заместитель полковника начальник штаба Джераб – после этого будем передавать вам их продвижение. – Снова улыбнулся. – На русском.
Убыв от ПВОШников, запросил разрешение штаба сирийцев на посещение авиационного полка. У ворот в гарнизон Азарова встретил капитан Вазир, хорошо говоривший по-русски и сразу спросил.

          - Давно ли в Сирии господин майор?
          - Совсем не давно, чуть больше шести месяцев.
          - Я спрашиваю потому, что сейчас вас встретит полковник Камал, он давно учился в Москве и как сириец любит, когда русские гости соблюдают сирийские обычаи. Вы сразу найдёте общий язык.

          - Не новость, - улыбнулся Азаров, - мы тоже уважаем обычаи других народов.
          - Тогда начнём с кофе – когда хозяин угощает этим напитком – он показывает своё расположение и уважение гостю. Отказаться от кофе нельзя, а пить его следует мелкими глотками. Ставить чашку на стол, на пол или другие поверхности – признак дурного тона. Когда выпьете кофе и захотите показать, что не нуждаетесь в дополнительной порции, слегка покачайте чашкой в воздухе и передайте её подавшему. Это тонкости и Камал обращает внимание – у вас говорят, что «каждый сходит с ума по-своему».
Азаров рассмеялся.
- А вы Вазир, где научились так хорошо владеть русским.
- Там же, в Москве, только у меня жена русская и я постоянно совершенствуюсь

          Полковник Камал действительно радушно встретил Азарова, пригласил за стол, налил чашку кофе, передал Василию. На огромном подносе на стол так же поставили пахлаву, польворон.
          Выслушав Азарова, Камал просто загорелся идеей.

            - Израильтяне приносят много бед и горя в нашим семьи. Армия – это армия, но они разрушают дома, гибнут гражданские люди. Я согласен учувствовать с вами всеми своими людьми и техникой.

            Уехал Азаров окрылённый – предстояла увлекательная работа – не бывает так, что кто-то нарушал законы войны и безнаказанно уходил – «Это принципиально!» – решил майор Азаров. Вернувшись, вызвал заместителя по авиатехнике и начальника ТЭЧ(технико-эксплуатационная часть), те выслушали, подняли брови
           - Наши звёзды на самолётах мы закрасим, но у нас нет трафаретов, чтобы нанести знаки сирийской авиации.
          - Вот вам трафареты, - положил перед начальником ТЭЧ широкую папку. -
Сирийцы поделились. И ещё – на этом МИГе отключите транспондер (прибор для опознавания самолёта) – евреи не должны меня опознать.
          - А чо сирийцы сами не сбивают евреев?
          - Камал честно признался, что лётчиков такого уровня у него нет. Вот и договорились, что полетим мы. – передал листок с записями, - Вот частоты,- установите на бортовой радиостанции, МИГа, общаться буду в воздухе по ЗАС. (засекреченная аппаратура связи)

           - Ни хрена себе, Василий Сергеевич, что задумали? А командование разрешило?
           - Министр Обороны поставил задачу - нужно выполнять. Как – не сказал. Локшин перед отлётом в Москву, при вас сказал «делай шо хош». Есть другие предложения?
           Офицеры покачали головами.
           - Другой вопрос – если вас собьют - чья группа спасения полетит за вами?
           - Сирийская. Они и вам координаты передадут. Наших ПВОшников я уже предупредил – все заряжены, аж руки чешутся. Надоели евреи?
           - Не то слово, командир, остопи..
           - Понял. – остановил мат Азаров. — Вот давайте и приступим прямо сейчас.

           Через день, МИГ-29 украшенный знаками авиации сирийской армии с четырьмя ракетами класса «воздух-воздух» встал на стоянку дежурных средств. Василий долго сидел со своим штурманом Найдёновым - прорабатывали маршруты, местность в районе Идлиба. Вызвал зама по лётной подготовке Зверева.

            - Ты всё слышал и всё понял. Мне нужно прикрытие – постоянно барражирующий самолёт по коридору гражданской авиации с включённым транспондером. Если будет одиночный самолёт, это не вопрос, а если группа, будет нужен дополнительный наблюдатель. У меня отключен транспондер. Когда я завяжусь с ними, вы должны наблюдать и, если вдруг чего – отметить моё место для поисковой группы.

         Зверев выслушал, взглянул на Василия.
         - Рисковый ты… Не боишься?
         - Не боятся только полные идиоты – я идиот нормальный. И, прошу подстраховать - наше ПВО я предупредил, они сначала загонашились - я им приказ Министра – затихли. Будут наблюдать, главное, чтобы свои не грохнули. А ты следи.

                *
          Совещание у Главкома ВКС в полном разгаре – отчитались все командиры дивизий, командиры групп российской авиации в Киргизии, Армении и Локшина в Сирии – везде недостатков пруд-пруди. Но и командиры отрядов не стеснялись – техника  не отвечала требованиям и в первую очередь по приборам навигации. Министр тут же отдавал указания, секретарь, не жалея рук записывал, тут же куда-то звонил
           - Теперь о катастрофе под Уссурийском – комиссия установила, что лётчик, выполняя ночные полёты в СМУ(сложные метеоусловия) перед вылетом отдыхал недостаточно и в полёте потерял пространственную ориентировку.
           - А кто ему спать не давал? – раздался голос офицера.
Министр тяжёлым взглядом смерил полковника.
- Обычное дело – женщина утомила. Так что следите за лётчиками, особенно холостяками, особенно в группах войск за рубежом.

           Неожиданно поднял руку генерал, Представился – генерал Найдёнов.
           - Я по отряду полковника Локшина в Сирии. Был там с проверкой недавно. Сплошные недостатки и разгильдяйство. Я доложил рапортом, особенно считаю некомпетентным заместителя полковника Локшина - майора Азарова - считаю назначение майор на должность необоснованным и преждевременным.

           Главком ВКС переспросил
           - Как вы назвали фамилию?
           - Майор Азаров, товарищ Главком.
           Главком взглянул на сидящего рядом начальника штаба ВКС, оба усмехнулись - опять этот Азаров своевольничает, наверняка не согласился с генералом.
           Главком повернулся к Найдёнову.
          - Азарова назначали моим приказом. – Казалось, что Найдёнову ушат воды на голову вылили, аж присел. -  Мы разберёмся Кирилл Владимирович. Но нам известно, что Азаров лучший лётчик в ВКС, орденоносец, назначался на должность по своим заслугам и личным качествам. Кстати, полковник Локшин – почему Азаров до сих пор майор?
        - Представление я отправлял в кадры, товарищ Главком.
         - Разберитесь и с этим, - повернулся к начальнику штаба, - завтра доложите.
                *
          Сообщение от сирийцев пришло через два дня – группа самолётов израильской авиации поднялась с военной авиабазы Неватим с азимутом 76 градусов со стороны Красного моря. Количество бортов – три.
Первым взлетел Азаров, через десять минут Зверев. Азаров набрал 8 тысяч, сделал крюк над морем, запросил Сирийское ПВО – те тут же сообщили точное положение израильских бортов.

              - Идут звеном, три борта, высота 4500, азимут 78,3, удаление от вас 15, ориентировочно направляются к городу Идлиб.
Запросил Зверева, от ответил – «Слышал. Иду вдоль гражданского коридора. Цели наблюдаю блестящими точками».
             - А я уже на хвосте у этих «отважных», - усмехнулся Азаров. – Вижу захват.
             - Цели медленно передвигаются по экрану прицела справа налево, - доложил штурман Никонов. - Цель захватил, окантовал «Стробом».  Цель вошла в разрешённую дальность пуска.
            - Включай «Главный» (основной ракетный прицел).
            - «Главный» включён, цель сопровождаю.
           Азаров на секунду задержался, глянул на прибор высоты – 6500 – нормально. - Штурман - Пуск!

            Ракета сорвалась с пилона и, набрав скорость, оставляя дымный, след умчалась вперёд, Секунд через сорок впереди появилась вспышка.
            - Захват второй цели, - с азартом докладывал Никонов. «Главный» включён, цель сопровождается.
             - Пуск! – скомандовал Азаров. Вскоре последовала вторая вспышка.
             - «Тридцать три» – послышалась в наушниках. Это был позывной Азарова, вызывали Сирийцы. – Наблюдаем падение двух. Третья цель с азимутом 30,2 уходит в сторону моря.

             - Догоним, усмехнулся Азаров и двинул РУДы (рычаг управления двигателем) в форсажный режим.
             Евреи заметили преследование и тоже включили «форсаж», но они уже были в пределах досягаемости, но тут ракета с борта самолёта Зверева ударила в хвостовое оперение израильтянина - самолёт рухнул вниз. Вскоре обозначился парашют.
           - Три-ноль - Отозвался Зверев.
            - Вижу! - Удовлетворённо усмехнулся Азаров. – Но ты поспешил.

            На связь вышла бригада наших ПВО
- Фиксируем переговоры израильских лётчиков с их командным пунктом. Лётчики в ужасе, у двоих открылись парашюты, третий ушёл на дно крабов кормить. Средств спасения со стороны Израиля пока не видно.
            - Там тоже в ужасе, - передал Азаров, - вертолёты спасения появятся через пол часа, не раньше. Море тёплое, лётчики выживут. Отряд спасения трогать не будем. – дал команду. – Возвращаемся. За нами теперь евреи наблюдают. Передайте нашим в отряд - садимся у друзей на аэродром Хомс. – потом по связи с
Зверевым - Следовать за мной. Садимся в ручном режиме аэродром Хомс.

             Приземлились, зарулили на стоянку. Подъехали две машины с офицерами сирийских ВВС, четверо офицеров высыпали перед российскими самолётами. Азаров и Зверев открыли «фонари», сели на край борта, приветственно помахали подъехавшим. Вскоре техники подали стремянки, россияне спустились на бетон. Подошёл сирийский подполковник, обнял сначала Зверева, (русский борт таки!), обнялись. За тем подошёл к Азарову, спросил на арабском. Василий улыбнулся.
           - Я тоже русский, только самолёт сирийский.
           - Почему сирийский, тоже российский! – улыбался подполковник. – Приглашаю в машину, поедем в штаб, там всё обговорим.

            В штабе царила праздничная атмосфера – по очереди подходили офицеры разных званий и должностей, поздравляли, пожимали руки.
          - Командир авиабазы подполковник Мидхат - наконец представился их командир. – уже был звонок мне от нашего командования. Это просто чудо - одним самолётом сразу трёх евреев!

          - И учтите – сирийским бортом! – одёрнул Зверева – пока помалкивай.
          - Да-да, я в курсе и все мои офицеры это видели сирийский самолёт. Сейчас сделаем дозаправку ваших бортов, а вас приглашаю в столовую.

           На обед подали запечённую баранину, специи, помидоры. После обеда, попрощались с Мидхатом, взлетели штатно, вернулись на свой аэродром. В кабинете командира сидел начальник разведки полка подполковник Анцупов - при появлении Азаров поднялся, освободил кресло.  Обнялись. Начальник разведки развёл руками

           - Как сказал бы наш командир Локшин – «Ну Азаров, я от тебя худею!». Я доложил Локшину в Москву - он минут пять не мог слова сказать, потом отправился на доклад к Главкому ВКС. Вот, кажется, он звонит, Василий Сергеевич, бери трубку.
           Василий поднял трубку, представился.
   - Во-первых не майор, а подполковник Азаров. – начал Локшин. – Во-вторых срочно переодевайся в приличную военную форму, на наш «почтовик», и чтобы через 6 часов был в «Чкаловском» - пойдёшь на доклад Главкому. Слушай, Азаров, я от тебя худею! Вот что меня ждёт завтра?
   - Всё шито-крыто Семён Николаевич, это сирийцы сбили. Прилечу – доложу подробно, сейчас не могу, открытый канал связи.
  - Вылетай. В «Чкаловском» приеду лично встречать.
                *
               
Пять часов Азаров, в присутствии офицеров штаба и Особого отдела ФСБ, докладывал о проведённой работе и тактике действий против варварских бомбардировок израильтян. Оценку дал начальник генерального штаба Министерства Обороны. Закончив сой анализ, начальник Генштаба улыбнулся

  - Самодеятельность, конечно, но очень грамотная, даже сказать грамотная, тактически выверенная самодеятельность. И как вы решились Василий Сергеевич?
  - Я как-то давно решил, что драться нужно не честно. Вот и решился - они используют гражданский коридор - а нам сам Бог велел.
- Разумеется, по словам самого же Азарова, израильтяне не были готовы, привыкли к тому, что отпор им никто не давал — вот и шли без боевого охранения. Урок им не прошёл даром – потеряли двух летчиков и три самолёта.
          - Я видел два парашюта.

          - Спасся только один лётчик. Двое погибли. Самолёты израильтянам не в счёт, новые купят, а вот лётчики – для них огромная потеря. Теперь будут мстить, но и нам нужно быть готовыми. О наградах пусть командование думает, а наград вы достойны. На этом всё, далее решение вашего командира полковника, а в скором времени генерала Локшина – это решение уже тоже принято.

          Вышли из здания Генштаба, вернулись в штаб ВКС.
          - Самолёт завтра, сегодня в гостиницу. Я устал как гончий пёс – нервная нагрузка хуже перегрузки в 8 единиц – чуть сознание не потерял от твоих фокусов, Азаров. Сейчас коньяк и в люлю.
          - Товарищ будущий генерал, - улыбался Азаров, - позвольте мне отпуск на неделю - домой съезжу, приведу себя в порядок. Самолёт через два часа в Краснодар.
          - Отправляйся-ка ты в отпуск на месяц. Гена, - повернулся он к начальнику штаба, - оформи ему очередной отпуск. Дай отдохнуть от этого Икара.

          В квартире было как-то неуютно и даже, показалось, сыро. Сложил вещи в шкаф, сварил кофе, долго сидел у окна – «Нет настроения товарищ подполковник. Последуем примеру командира – в ванну и спать».

             Проснулся в десятом часу – нагрузка и физическая, и нервная сказывалась. Оделся, собрался в магазин, вышел в подъезд.
           - Вася-Вася! - звал детский голос.
           Спустился на первый этаж, обнаружил Митьку с котом. Мальчишка обрадовано подскочил к Василию. Обнял, поднял Митьку с Васькой, вышел во двор, поставил мальчишку на ноги.
            - Где твоя мама, разбойник?

            Митя прижался к ноге, счастливо улыбался.
            - Мама на работе, вернётся вечером. А я из садика сбежал, кота нужно домой вернуть.
            - Заноси Ваську домой и выходи, я тебя сам в садик отведу, чтобы тебя не ругали.
            Митька скрылся в подъезде, через пол минуты вернулся, взялся за руку. Воспитательница долго благодарила – по её словам «напугалась до смерти». Закупив продукты, сел в машину, поехал в полк. Там его мгновенно окружили, посыпались вопросы.
 
            - Все вопросы позже - через неделю приду специально на совещание, всё подробно доложу, - улыбался сослуживцам.
            Попрощался, пошёл домой. Его догнал Кузнецов.
            - Василий Сергеевич. Ольга нашлась, учится где-то в Москве.
            Остановился.
            - А мне ты зачем рассказываешь?
            - Надя мне многое о ней рассказала. Напрасно вы так с Олей, возвращайтесь.
           - Так, и где Оля?
           Кузнецов пожал плечами.
           - Вы побывайте у Ветровых, Мария Егоровна о вас много раз спрашивала.
           - Ну а ты то как с Надей?
            Кузнецов засмеялся, поднял ладонь, показал кольцо. Василий обнял офицера.
            - Поздравляю! Молодцы. Надеюсь всё у вас будет хорошо.
            - И ребёнка через пять месяцев ждём.
            Василий снова обнял Виктора.
            – Если вернусь к тому времени, зови в крёстные.

             Поднялся к себе, приготовил ужин, долго сидел у телевизора. Взглянув на часы, набрал номер телефона.
             - Представляюсь, Мария Егоровна, прибыл в отпуск.
            - Очень рада тебе Василий. Заехал бы к нам, соскучилась по вам, по молодёжи. Вечером и Павел будет дома, заезжай.
           - Обещаю, вечером буду.
           Положив трубку, подумал: - Об Ольге ни слова – очевидно с девочкой там  всё сложилось.
           Ехать расхотелось, но ведь обещал…

           Дверь открыл Павел, по-дружески приобнял, провёл сразу на кухню, где был накрыт стол.
           - Вино-коньяк-чай-кофе?
           - Если есть коньяк – то коньяк. Как сказал мой приятель-поэт -

«Почтенный Павел! Раз ты в силе,
Коньяк подлей, брат, для меня,
Его б алкал я и в могиле,
Закончив свет земного дня!»

  - Здорово! - Засмеялся Павел – присаживайтесь.
  Из комнаты пришла Мария Егоровна
  - А, товарищ майор пожаловали - прошу-прошу.
  Не смотря на улыбки и доброе отношение, Василий чувствовал некоторую натянутость, какую-то неловкость. «Значит нашла-таки Оля хорошего человека. Ну что же, этого следовало ожидать». Но вот неискренность Марии и Павла смущала, в душе кошки скребли. Устроившись за столом и пригубив коньяк решил сразу, что «темнить» не стоит.

- Какие вести о дочери, Мария Егоровна?
Мария присела, вздохнула.
- Не поверите Василий, знаем, что жива-здорова, знаем, что живёт и учится в Москве в системе Министерства Внутренних дел. Там мой двоюродный брат работает, заместителем министра, он и пристроил девочку. А вот она сама приезжать домой наотрез отказалась. Изменилась Оля, характер такой проявился, прямо не знаю в кого. Звонит иногда, про вас спрашивала, но как-то сухо, без настроения.

- Ну вот и хорошо – что теперь переживать? Взрослеет ваша дочь, девушка устроена, учится, ей там нравится – чего желать лучшего? Давайте-ка выпьем за её успехи, за её здоровье. Вернётся Оля, вернётся взрослой и мудрой. За Олю.
Выпили. Но чувствовалась неловкость.
- Вы то, как? Обустроились в Сирии? – вступил Павел
- Всё там хорошо, служба интересная, летать приходится на нескольких типах самолётов…
- Почему на нескольких?
- Должность такая – в авиаотряде несколько типов самолётов, приходится обучать лётчиков, летать с ними. У меня восемь освоенных типов самолётов – вот и получается, что «парень хоть куда». Но работа очень интересная, я доволен. В отпуск насильно вытолкали – не хотелось прерывать полёты.
- А должность как называется?
- Заместитель командира отряда по боевой подготовке. Интересная и денежная. – Засмеялся.
- Тогда теперь за вас и вашу должность. -поднял рюмку Павел.
Прошло больше полутора часов, Василию надоела эта натянутость отношений. Поднялся.
- Спасибо за коньяк, мне пора.

Мария Егоровна как будто не поняла его намерений.
- А наша Надя вышла замуж за Виктора – такие счастливые ходят. А вы как, супругу не нашли.
Постарался без улыбки
- Не нашёл, Мария Егоровна. Арабского языка не знаю, сирийские девушки меня стороной обходят, а в отряде все очень взрослые и солидные дамы – служащие Российской Армии, в основном замужние – так что нет кандидаток, холостяцкую жизнь веду. Засиделся у вас, ещё раз спасибо за приём. Отдохну, наберусь впечатлений, ещё зайду.
Вышел в прихожую, накинул куртку. Мария подошла, приобняла
- Не сердитесь Василий, мы правда мало что знаем об Ольге, даже стыдно. Ну вот такой характер у дочери проявился. Заходите, нам скучно с Павлом.
Василий кивнул, приложился к щеке несостоявшейся тёщи, пожал руку Павлу. Домой приехал в отвратительном настроении – скрывают об Ольге, стыдятся сказать, что нашла-таки себе парня. Можно было и открыто сказать, он не барышня, слезами не зальётся. Достал свою бутылку виски, осушил стакан и завалился в постель.

                *
          Отпуск не получился – уже через четыре дня звонок телефона поднял его с постели.
- Василий, заканчивай отдых, дуй в «Чкаловское», сегодня вечером к нам идёт борт. Тут такая каша заварилась и с евреями, и с ИГИЛовцами – нужна твоя голова, без тебя ну ни как! - молил усталым голосом Локшин. – Награда тебе пришла, «Орден мужества», прилетай, обмыть нужно.
- Да и какой тут отдых, Семён Николаевич – одна мука. Уже собираю вещи, уже выезжаю.
Позвонил Ветровым.
- Не сдержу я слово – сейчас позвонили, срочно отзывают в часть. Предавайте привет Ольге и всего доброго вам.
- Храни вас Бог, Василий. Возвращайтесь, я всё-таки надеюсь на вас.
- Добра всем и здоровья. – Пожелал и положил трубку.
                *
По возвращению зашёл в поликлинику - Татьяны на месте не было.
- На выезде в другом гарнизоне проводят медицинское обследование, - уведомила медсестра, – всех врачей привлекли, там какая-то общую заразу изучают, половина гарнизона - толи обделались, толи облевались. Вернутся через пару недель.
       Командир Локшин торжественно вручил погоны подполковника, ордена мужества ему и штурману Никонову.
 
Обстановка в их регионе действительно осложнилась – ИГИЛовцы напрочь замкнули сирийский гарнизон в Дейр-эз-Зор, лётный состав вымотался летать на бомбардировки, которые зачастую мало что приносили, в сирийский гарнизон продукты и оружие забрасывали парашютами, на наземную операцию ни сирийцы, ни наши войска не решались – потери могли быть большие.

Израильтяне, получившие суровый урок, с тех пор к Идлибу не совались, но зачастили непосредственно к Дамаску – нужно было выработать общее решение по борьбе с налётами, сирийцы просили помощи в Дейр-эз Зоре.
        - Мне нужны обобщённые данные, по всем подразделениям разведок, потом соберём совместное совещание.

         Готовился неделю, сидел ночами, сам слетал в Дейр-эз-Зор. Вместе с начальником разведки собрал штурманов скрупулёзно гонял их по обстановке, по приёмам ведения разведки целей.
Собрали совещание совместно с командирами отрядов, наземных разведслужб, российских и сирийских авиаполков.

         Решение было выработано, нанесено на карты, розданы всем участникам, отработали графики вылетов и каналы связи.

         Всё.

          Началась боевая работа - на банды противника обрушились беспрерывные авианалёты – противника подвергали бомбардировкам каждый день – каждый день менялись  подразделения авиации – бомбардировщики СУхие обрабатывали не спеша со сверх малых высот, их сменяли Ракетными атаками МИГи, а на следующий день из России приходили тяжёлые дальние бомбардировщики ТУ-22м3 – «пятсотками» и мощными ракетами - разрушали любые укрепления, оставляли банды без оружия, без продуктов, подкреплений уже тоже не было.

         И через неделю банды стали разбегаться - окружение гарнизона Дейр-эз-Зора наконец прорвано, подоспели и сирийские наземные войска.
Вернулась Татьяна и слегла в постель с каким-то заболеванием – лежала в своей комнате общежития. Вечерами приходил, вставал на колени перед её кроватью – не мог наглядеться в счастливые блестящие глаза любимой женщины.
         Наконец она поднялась, стала работать в кабинете. Однако от близости уклонялась – «Слабенькая я Вася, уж извини, давай подождём немного».
Он понимал, терпеливо ждал выздоровления. Сам мотался по гарнизонам, сам летал на задания.
         В конце месяца зашёл в её кабинет – за столом сидел молодой мужчина в халате.
         - Татьяна Борисовна? – так у неё срок контракта закончился, сегодня улетает в Россию.
Не поверил, поискал по кабинетам, зашёл к её подруге - хирургу Людмиле.
         - Да Василий Сергеевич, убывает наша Танюша. Сейчас она в штабе, оформляет документы
и вечером самолёт. Улыбнулась. - Успей адрес взять, а то так и не узнаешь кто у тебя родится.
      
          Василия как током ударило. Обернулся
          - Она беременна?
          Людмила подошла ближе - в пол голоса
          - Ты что орёшь? Уже почти три месяца, а ты что – ни гу-гу?
Василий бросился в штаб – «да была, оформила документы ушла к себе». Побежал обратно в поликлинику – «пока не было». Бросился в общежитие – она сидела на краешке кровати. Увидев напряжённое лицо Василия, испуганно поднялась

          - Что случилось, Вася?
          Отдышавшись, сел рядом, взял обе её ладошки, расцеловал каждый пальчик
- Таня, ты беременна и мне ничего не сказала? Давай свои вещи и переходим жить в моё общежитие – всё же две комнаты, с душем, с кухонькой…

          Поднял глаза – по лицу Татьяны беспрерывно катились слёзы. – Не сомневайся, я буду хорошим, самым лучшим отцом… Почему ты мне не сказала?
Татьяна обняла его голову, прижала к груди.

          - Вася, милый, не мучай меня. Ты прекрасный мужчина, ты просто мечта женщины и сейчас - ты просто прекрасен своим порывом стать отцом. Вася, дорогой ты человек…
- Таня, ничего не хочу слушать - ты носишь моего ребёнка?
Татьяна плакала, улыбалась сквозь слёзы, которых не вытирала. Наконец взяла себя в руки.

           - Послушай меня, Василий, послушай врача, Татьяну Борисовну…
           Василий сел рядом, не выпускал её ладошек из рук.

           - … Как врач хочу тебе объяснить. Я люблю своего мужа, мы двенадцать лет в браке и все двенадцать я пыталась забеременеть. Для меня, женщины, счастье материнства – высшее счастье, но никак не получалось у нас ребёночка. Оба несколько раз проверялись - и я и муж оказались полностью здоровы, но беременность так и не наступала.

            Василий понял её, поднялся, отошёл к окну
           - …мы решились на ЭКО. Последние четыре года я сделала шесть попыток ЭКО – ни один эмбрион не прижился, мой организм отвергал. Я уже решила, что останусь бездетной – Вася, это просто невыносимое горе для женщины.

            Опять слёзы хлынули рекой. Василий вернулся, сел рядом, привлёк к себе.
           - Мы с мужем решили жить уж как получится, возможно решимся на усыновление - я заключила контракт и приехала сюда, чтобы успокоится, вернуться, вновь попытаться сделать ЭКО - профессор-гинеколог сказал, что у нас какая-то генетическая несовместимость и детей не будет. Мой организм отвергал эмбрионы. Говорили с ним об усыновлении...

          Вытерла слёзы, улыбнулась
          - И тут случился наш с тобой грех – я не знала, что ты за мужчина и сколько в тебе мужской силы. Мы влюбились в искусство, влюбились друг в друга… Ты сделал меня такой счастливой, дал столько любви и счастья, которых у меня никогда не было, и ты вернул мне возможность стать матерью — это высшее счастье для женщины.

- Сколько месяцев малышу? – спросил наконец.
- Почти три. Их двое.
- Двойняшки… ?!

          Кивнула. Смотрела на него счастливыми, полными надежды, глазами. Он опять отошёл к окну. Это тревожило её, сидела прижав руки к груди.
         - А мужу?
         - Я ему уже звонила и сказал, что сделала ЭКО здесь, у сирийцев и что удачно. Он плакал у телефона и ждёт меня. Это святая лож, Вася.– Святая. Отпусти меня Вася, я ведь мужа люблю, отпусти меня – и залилась слезами.

          Он вернулся, вновь сел рядом, вновь взял её руки, прижал к губам, поднял глаза - взгляды встретились
          - И ты для меня стала любимой женщиной, я не забывал твоих глаз. Но я не стану - слышишь, не стану поперёк твоей судьбы, твоего материнства. Только дай мне слово, что никогда, ни при каких обстоятельствах не скажешь мужу, что дети – это не ЭКО. Я хочу, чтобы малыши росли счастливыми, любимыми при обоих родителях.

          Она прижалась, стала целовать
          - И ещё – наши с тобой отношения, Таня, это не грех, это ЛЮБОВЬ, Таня и результат - эти два человечка. Береги себя, береги их. Самолёт через два часа, я хочу проводить тебя – можно?

         Кивнула, обнялись. Так, обнявшись, долго стояли у окна, периодически целовал её глаза, губы. Подошла машина, помог вынести вещи, сел рядом. Подъехали к самолёту, взял её вещи, занёс в самолёт. Мимо протискивались пассажиры, но он задержался, повернулся, с улыбкой, по-христиански перекрестил её: Будь трижды счастлива Таня!
         Собрался уже выйти, вновь повернулся с улыбкой,
         – Таня, а я знаю, как будут звать мальчика.
         И вышел.

         Вскоре самолёт унёс её к новой жизни, к новому подаренному счастью.
               
                ***