О прижизненной славе Лермонтова

Одним из печальных последствий тотального пересмотра прежних, советских концепций стал безосновательный, вульгарный, но зато страшно настойчивый миф о том, что Лермонтова при жизни еще не считали большим  п о э т о м.

Конечно же, все началось с перестройки. Уже тогда блестящий лермонтовед позднесоветского времени Вадим Эразмович Вацуро в переписке с Эммой Герштейн почему-то писал: "... и то, что стихотворение Лермонтова прогремело на всю Россию... да полно, так ли?" И никак не пояснял своего возражения (речь шла о стихотворении "Смерть поэта", 1837 год). Между тем Ираклий Андроников в книге "Лермонтов. Исследования и находки" прежде очень четко приводил список городов, в которые дошли и где были прочтены рукописные копии. Так, называются города центральной, северо-западной России, юга, Поволжья и Урала (хотя действительно не фигурируют Сибирь, Дальний Восток или Кавказ). Вполне достаточно, чтобы говорить о "всей России". 

Однако к началу XXI века Андроников был напрочь забыт, а случайные проговорки тех, кого можно назвать диссидентами советского лермонтоведения,  - активно подхвачены людьми куда менее щепетильными, занимавшими в советской науке периферийное положение, которые отныне получили возможность через громкие "разоблачения" и "развенчания" прежних "заблуждений" сделать себе имя в филологии.

Между тем, к 1841 году все главные вещи Лермонтова были уже опубликованы - поэмы "Песня про купца Калашникова" и "Мцыри", персональный сборник стихотворений; вышло два издания романа "Герой нашего времени". Поэма "Демон" широко распространялась в списках; ее читали и при дворе, а императрица Александра Федоровна считалась поклонницей творчества поэта (Примечание 1). 

При чтении откликов современников на трагическую дуэль летом 1841 года становится очевидно, что все до единого говорили о Лермонтове именно как о погибшем  п о э т е. «Он очень многое исполнил и еще более обещал», «теперь наша русская литература заснет глубоким апатическим сном», «русской руке грешно было целить в Лермонтова» (П. Вяземский), «ничто талантливое не держится на Руси», «как только явится у нас человек с талантом, тут же явятся и десять пошляков, которые станут травить его до смерти» (А. Траскин) и даже "на русское имя кровавым пятном легла смерть русского гения" (В. Соллогуб).

Все оплакивают  п о э т а, а никак не "поручика тенгинского полка", как настаивают некоторые современные лермонтоведы!

Владимир Захаров писал о том, что роман "Герой нашего времени" был воспринят неоднозначно современниками Лермонтова, а в наше время его и вовсе после школы никто не читает. И это - выражения, которые позволяет себе профессиональный филолог! Прежде всего, роман был всеми современниками воспринят, обсуждаем - этого совершенно достаточно. А уж если в наши дни "Героя..." после школы и правда никто не читает, то это благодаря таким филологам, как господин Захаров. 

А вот как усердствовал Александр Очман в свое время, когда писал рецензию на книгу Владимира Бондаренко "Лермонтов. Мистический гений", доказывая, как ничтожно было место Лермонтова в литературе к началу 1840-х гг.

"Идём дальше. «Как подкосил наш золотой век двух величайших гениев – Пушкина и Лермонтова. Литература после этого надолго замерла», - скорбно информирует российскую общественность Бондаренко. Предлагаю лаконичную справку специально для Вас, Владимир Григорьевич, чтобы  в будущем не попали впросак. В посмертное лермонтовское десятилетие, при жизни Николая I, продолжают творить Баратынский и Тютчев, в 1842 и 1843 годах выходят из печати гоголевские «Мертвые души» и «Шинель», ярко заявляют о себе Гончаров, Тургенев, Некрасов, Достоевский, Л. Толстой – именно они обеспечили беспрецедентный взлёт русской словесности в 70-е годы, когда она de facto заняла авангардные позиции в мировом литературном процессе".

Не правда ли, звучит внушительно? Подавляюще для неспециалиста в литературе? Никакой утраты не понесла наша словесность со смертью Лермонтова - его немедленно заменили наши великие литераторы, наши гении Толстой, Достоевский, Тургенев, Некрасов.

Но а если все-таки для специалиста? Присмотримся-ка поближе к сказанному. Изо всего всерьез могут быть приняты только возражения по поводу "Мертвых душ" и "Шинели" Гоголя. Объясним, почему.

Нет нужды доказывать, что Баратынский - это не масштаб Лермонтова, да к тому же Очман забывает добавить, что Баратынский умер вскоре, в 1844 году. Собственно, и Тютчев - не масштаб Лермонтова, да кроме того первый персональный сборник его стихотворений был издан только в 1856 году. По утверждениям профессора, Лермонтов оставался чуть ли не никем после выхода двух его лучших поэм, персонального сборника "Стихотворения" в 1840 году и "Героя нашего времени". Так какова же тогда должна быть по той же логике известность Тютчева в 1840-е гг.?

Нетрудно заметить, что в современном лермонтоведении происходят попытки принижения поэта, в числе прочего, именно через пересмотр традиционной иерархии - Лермонтова как будто исподволь пытаются представить творческой величиной, равной Ф. Тютчеву или Е. Баратынскому, как в приведенном выше пассаже А. Очмана. Между тем пресловутая "табель о рангах" составлялась не в ненавистное современным филологам советское время, а вполне сложилась еще в дореволюционной России. Мыслитель Серебряного века В. Розанов еще в начале XX века писал: "Общим инстинктом читателей Лермонтов поставлен сейчас сразу за Пушкиным и почти впереди Гоголя" (Примечания 2,3).

Однако вернемся к компетентным возражениям господина Очмана Владимиру Григорьевичу. Тургенев и Достоевский действительно, как и пишет этот филолог, вошли в литературу в конце 1840-х гг. со своими первыми повестями, но они были дебютантами - такими же, скажем, как Лермонтов во времена, когда друзья тайком от него опубликовали "Хаджи Абрека" (это было еще до "Смерти поэта"). Толстой же входит в литературу только в начале 1850-х гг. Лишь в конце 1850-х гг. Тургенев и Достоевский создают романы, сделавшие их уже признанными авторитетами в литературе ("Дворянское гнездо", "Рудин", "Униженные и оскорбленные"). И именно Тургенев, Достоевский, Толстой активно творят в 1860-70-е гг., создавая все главные свои произведения, все великие романы великой русской литературы.

Применительно же к 1840-м гг. прав именно Владимир Бондаренко, сказавший, что литература после гибели Пушкина и Лермонтова (1837 и 1841 гг. соответственно) надолго замерла. Замерла она до конца 1850-х, а то и до начала 1860-х гг.

Из современников Лермонтова о том, что в нем будто бы еще не признавали  п о э т а,  говорили Александр Васильчиков и Эмилия Шан-Гирей. Но это, увы, естественно. Васильчиков был секундантом трагической дуэли, который, единственный из всех, не избег общения с прессой; он был слишком подготовлен к тому, что общество станет искать, в чем его можно обвинить. Также и в Эмилии Шан-Гирей слишком многие пятигорские наблюдатели видели вероятную причину ссоры Лермонтова с Мартыновым, и она высказывалась с позиции человека, который нуждается в оправданиях. Их следует понять и извинить, но более ничего. 

Впрочем, тот же Васильчиков, несколько противореча самому себе, писал: "Отчего люди, которые бы могли жить с пользой, а может быть, и с славой, Пушкин, Лермонтов, умирают рано, между тем как на свете столько беспутных и негодных людей доживают до благополучной старости..." И это - слова из письма знакомому, написанного через каких-нибудь пару недель после дуэли, а отнюдь не спустя десятки лет. Значит, и Васильчиков на самом деле понимал истинное значение Лермонтова уже тогда, в 1841 году. 

Беспочвенный злостный миф, будто бы современники не видели в Лермонтове  п о э т а, - отныне непременный атрибут едва ли не каждой современной статьи, каждой телепередачи о Лермонтове. Как такое могло случиться? 

Так, может, пора осознать некоторые ошибки постсоветского лермонтоведения? И заново признать очевидное - значительную прижизненную славу поэта Лермонтова.





Примечание 1. "Считалось, что недоброжелательное отношение Николая I к Лермонтову было связано чуть ли не с определенной ревностью государя к своей супруге, высоко ценившей все творчество поэта", - пишет В. Бондаренко, по всей видимости, позаимствовав эту версию у Эммы Герштейн. Что же, и этот мотив враждебности императора к поэту, возможно, следует учесть, среди других, более серьезных.
 
Примечание 2. Это было верно подмечено Владимиром Бондаренко в его книге "Лермонтов. Мистический гений": "Тихо-мирно, но внимание филологов было переключено с Лермонтова чаще всего на Тютчева, как бы занимающего ныне во многих списках вторую позицию. Я ничего не имею против еще одного великого нашего поэта, но каким образом Тютчев оказался выше Лермонтова в табели о поэтических рангах в школьных и вузовских программах? Я уверен, что по всем творческим показателям Михаил Лермонтов намного опережает своего тоже прекрасного сотоварища. Не отсюда ли идет тенденция постепенного «забывания» лермонтовского гения?"   

Примечание 3. Поэт-символист и основоположник отечественного стиховедения А. Белый в начале XX века писал, что в русской литературе XIX века было шесть великих поэтов - Пушкин, Лермонтов, Баратынский, Тютчев, Некрасов, Фет. Спеша отвести от себя всякое подозрение в желании принизить русского поэта Ф. Тютчева, автор полностью солидаризуется с этим мнением, но настаивает на том, что даже внутри этой "шестерки" существует своя иерархия. 





Литература:

Андроников И. Лермонтов. Исследования и находки. 1968.
Белый А. Символизм как миропонимание. 2023.
Бондаренко В. Лермонтов. Мистический гений. 2013.
Вахидова М. А. В. Очман. Рецензия на книгу Бондаренко. Проза.ру
Вацуро В. О Лермонтове: работы разных лет. 2008.
Герштейн Э. Судьба Лермонтова. 1986.
Захаров В. Дуэль М. Ю. Лермонтова: как это было. 2012.
Розанов В. Вечно печальная дуэль. 1898.
Щеголев П. Книга о Лермонтове. 1929.