1. Дерево. Обрушение
Навигатор указал на этот дом.
Я через высокую арку въехал во двор. А там — не колодец, как я ожидал от здания, построенного по проекту прошлых эпох, там — стена дикого винограда1 аж до крыши. Сейчас — утром — тут вообще было сумрачно. Не думаю, что и днём будет светлее. Как тут живут люди — в постоянном полумраке? Чем питаются?
Дорога вела к стене дома и ныряла под заросли. Судя по указателю — на подземную стоянку. Влево и вправо расходились неширокие, мощёные брусчаткой проезды, разукрашенные яркими граффити, просвечивающими сквозь сплетение веток.
Со стоянки выехал, мелодично звеня колокольчиками, розовый элебиль. Я увернулся, приостановился и стал думать, куда ехать. Мне нужен подъезд № 1. Вправо? Глянул на экранчик навигатора. Навигатор тупо показывал на то место, где я сейчас стоял. Поеду, куда глаза глядят…
Помимо полумрака из-за узких проездов и зарослей, сам дом был странным. Я вспомнил историческую книгу об архитектуре предков, которую читал ещё в РоКусте. Так вот, в захабах этого дома я наплутался вдоволь. Поездка вправо после нескольких поворотов привела в тупик с подъездом № 12. Пришлось вернулся. За каким-то углом нашёл подъезд № 2.
Подъезда № 1 во дворе не было!
За всё время моих метаний не заметил ни одного прохожего. Не прятались же они за плющевидными зарослями, за полускрытыми ветвями дверьми?
Спросить не у кого.
Над входом в подъезд № 2 — адрес дома. Правильный адрес. Номера квартир начинались со второй. И тут только, чуть сбоку, на грязно-оранжевой стене я увидел табличку, наполовину прикрытую веткой: «Подъезд № 1. Вход с улицы».
Обычно пишут: «Вход со двора».
В Дереве с ума сходят по-своему. Это не мой родной РоКуст! И к этому мне приходится привыкать уже в первый рабочий день.
Выехал из лабиринта на солнце, чуть не ошалел от удовольствия и прилива сил. Лучи приятно ласкали кожу. Сколько ни бились люминеры, сколько ни старались, а только солнечный свет благотворно действует на лист.
Итак, куда дальше? Со стороны безыскусного фасада — арка въезда во двор, ряды окон, которые начинались со второго этажа, и ни одной двери. Только теперь сообразил: это не главный фасад здания, а уличный. И на плане навигатора рассмотрел: дом другой стороной выходит на площадь.
Пришлось объезжать целый квартал.
Вот он, главный фасад! С колоннами, статуями в нишах. Архитектурный шедевр прошлых веков? Откуда? Но к этому раритету современные архитекторы приложили свои жилки. На середине фасада к дому, прилично выдаваясь, примыкала ультрасовременная пристройка со стеклянной — витраж — боковой стеной до крыши. Я поехал по огибающему ризалит тротуару и остановился как вкопанный. И ещё задрал голову.
Фасад пристройки — сплошная кирпичная стена, но она разломана посередине расширяющейся кверху трещиной и заметно покосилась вправо и влево. Как эта стена ещё держится? За разломом виднелась грязная с натёками неровность бетонной поверхности с намётками фальшь-окон. Странный двор, странная пристройка… И что в этом сооружении находится?
Дверь, перед которой я стоял, теряя время, ошарашено «любуясь» нелепым ризалитом архитектурного шедевра, была вовсе и не дверью. Это был грубо неровно пробитый проём с торчащими по периметру кирпичами и арматурой. И только в глубине «грота» я заметил матово блестевшее стекло двери.
Что всем этим хотел сказать архитектор?
Я снял контейнер с плеча, сложил элекат, сунул его в карман. Осторожно подошёл к «двери», тронул пальцем самый толстый выпирающий железный прут. Он оказался голограммой. И одновременно единственной кнопкой. Видофон проявился из какого-то кирпича, посмотрел на меня, блямкнул и спросил:
— Да?
— Доставка, — ответил я.
Камера ещё раз меня оценила, и стекло двери растворилось.
Я вошёл в подъезд. Ещё один захаб! Это не помещение, а ущелье, вдоль стен которого наверх спиралью вела многомаршевая лестница, сплошь заросшая растениями с крупными сине-белыми цветами2. Подъезд скупо освещался через боковые стеклянные витражи. От этого сумрака мне сразу захотелось есть. Как тут выживает светолюбивое растение?
Впереди, под лестницей, — лифт с открытыми дверьми, в него я вошёл сам, втащил контейнер. Осмотрелся. Кнопок не было. Вообще. Перед моим носом поползла надпись: «Назовите этаж: -1 или 1». Сказал «один». Не на стоянку же ехать? Лифт подскочил на этаж, я увидел высоченный кубический зал.
А в нём — игрушечными выглядели стеклянные стеллажи со статуэтками, вазами, подсвечниками и пирамидками. По залу были расставлены огромные округлые вазы с растениями и щиты с нелепыми яркими картинами. Журчали фонтанчики. Сверху кое-где свисали витиеватые светильники. Выставочный зал? Кое-где виднелись столики и диванчики. И не стены тут, а огромные экраны с видом на живописные море, горы, пустыни. Волны бились, водопады ниспадали, барханы курились… Наивно.
Я ступил из лифта прямо в «песок». Он хрустел, как настоящий, но корень в него не проваливался…
— Это безобразие! Курьер опоздал! Оправдание очевидно: занесло во двор, где он заплутал! Надеюсь, что он не заплутает в жизни! — Откуда-то вынырнула женщина средних лет в длинном кричащем оранжевом платье, сквозь редкую сетку которого тускло светилась малахитовая кожа. Аристократка.
— Ага… — Но она меня не слушала, стала вырывать у меня контейнер. Я не отдал, потянул на себя и победил: она отцепилась.
— Ставьте туда, — сказала она с досадой и показала на стеклянный столик, нелепо торчащий на середине «морского пляжа». Я подошёл, опустил контейнер на «песок», вынул оттуда коробку и поставил её на столик. Женщина при этом спешила за мной, чуть ли пиная, потом отодвинула меня жилкой от коробки, оторвала кристалл получения, покрутила в пальцах, сдавила его до покраснения и вручила мне. Я его вложил в поясную сумку.
— Вы должны проверить… — Она не дала мне договорить.
— Быстро! Вон отсюда! Сейчас разрушение!
Я оторопел от такой невежливости, попятился к лифту. А она вскрыла коробку, засунула туда жилки по локоть и вынула переливающийся серым шар. Зелёный кристалл инструкции по расконсервации упал на пол и поскакал и потерялся в «песке».
Коробка, как и положено, утилизировалась в слабый ароматный дымок.
Женщина двинулась вглубь зала, вожделенно осматривая шар, кое-где нажимая, поглаживая, потом вставила кругляш в какой-то проём одного из шкафов. Возле шкафа стоял стеллаж, на котором лежали подобные шары. И тут до меня донёсся запах цветущих садов, как из рекламы. Женщина тихонько низко пропела «сенупулеч-ки мои!» из той же рекламы. Все просто с ума сходят от этих SplK. Мне, например, они даже для аклю-песа не нужны. Но тут что-то иное. Вряд ли она использовала визоратор для себя.
Она проговорила:
— Паломники ждут. Инсталляция запустится чуть позже, это плохо. — Она оглянулась, будто бы услышала мои крамольные мысли: — Он ещё здесь! — Она поражена, что её приказы курьер не выполнил. — Ты попал, парень, — добавила она с сожалением, ткнула в мою сторону пальцем с искрящимся ногтем и отвернулась. А мне показалось, что на меня сейчас набросится гигантская тля3.
Я, который только что любовался её фигуркой, подхватил контейнер, нырнул в лифт с криком «ноль», спустился и выскочил на проспект. От греха подальше. Кто его знает, о чём она меня предупреждала?
И тут услышал страшный треск. Глянул на звук: левая часть стены начала заваливаться! Я бросился вниз, в переход под площадью, уже бежал по нему, когда меня догнал гул обрушения. Наверное, следом летит пыльная волна. Я успел; выскочил из перехода на другой стороне площади и влетел в толпу стоящих на коленях монахов. У каждого уши были прикрыты наушниками. Тут же из зева перехода вырвался клуб пыли. Я ожидал, что заскрипит, запорошит, заставит закашляться… Но никакой пыли не ощутил. И понял, в чём дело. А монахи смотрели за мою спину — на дом — через видокли. Я обернулся.
Там уже падала вторая стена. Страшный утробный взрыв. Осколки стекла, бетона, кирпича полетели в разные стороны, усыпали площадь, элебили, пешеходов.
Поднявшаяся над площадью пыль чудесным образом быстро растворилась в воздухе. Стали видны внутренности дома, по сути — каркас. И там, среди обвалившихся стен стояла одинокая оранжевая фигура…
Я не стал ужасаться тому, что дом мог разрушиться весь, и находиться среди развалин женщине было очень опасно. Тем более что листы вокруг воздели жилки и беззвучно кричали, выражая религиозный страх и ужас, явно взывали к высшим силам. И ждали какого-то продолжения.
И не напрасно. Со всех сторон к полуразрушенному зданию набежали муравьи, которые начали разбирать кучи мусора, наваленные катастрофой, и тут же выстраивать из обломков новую стену. Сквозь них, не сбавляя скорости, проносились по мостовой элебили…
Стены росли быстро; думаю, что их возведут за минуты. Я успокоено вздохнул, глотнул слюну. И вдруг стал слышать. Всё-таки от грохота мне заложило уши. Я осмотрелся. Настроение монахов резко изменилось. Теперь они срывали наушники, кричали благодарственные молитвы, радовались, обнимались, аплодировали, пищали, квакали, стонали. Паломники, обсуждая происшедшее, начали расходиться. Гиды уводили организованных.
Инсталляция Обрушения и Возведения! Гениальная постановка стихов из Белой и Чёрной Коры4.
Окончательно привёл меня в чувство главный оператор, который заверещал в ухо, что понаехали тут; что Дерево вянет; что только устроился на работу и уже; что если заказчик пожалуется, то; что нужно ехать ещё туда и туда…
— Туда или туда?
— Туда!
Я надел на плечи контейнер, вынул из кармана элекат. Глянул через проспект. Муравьи уже возвели стену почти до крыши. И про трещину не забыли.
Я вдруг сообразил, что серьёзно опаздываю, вздохнул и поспешил развозить заказы дальше.
2. Дерево. Кость
В Дереве это была не единственная, хотя и удивительная, инсталляция. Первую из них я увидел вчера вечером, когда меня везли из РоКуста на элевозе на распределительный склад. Мы въехали в Дерево, и тут я увидел, как вдали вырастала гигантская остроконечная расцвеченная башня, которая внезапно оторвалась от земли и улетела в небо к звёздам. Я просто очумел от реалистичности, подумал, что кто-то полетел на Луну. Но сегодня — после обрушения дома — я был уже подготовлен к этим чудесам. Меня эти вещи уже не должны пугать. По крайней мере, я так думал.
Следующим пунктом, как подсказал навигатор, был Музей естествознания.
Элекат уверенно катился по дорожкам среди очаровательных низких деревьев с кроной зонтиком5, мимо площадок, на которых коровы Вечур в памперсах выравнивали травку разных видов, мимо уютных солнечных лавочек, на которых питались проголодавшиеся прохожие. Увидел, как прямо на них, трапезничающих, с растущей рядом кокосовой пальмы6 падали орехи. Я не понял, что было инсталляцией: прохожие или орехи. По крайней мере, кокосы спокойно пролетали сквозь фигуры, ударялись о землю, раскалывались и расплёскивали молоко по траве. Но мне было некогда разбираться в этом из-за спешки.
Элекат работал в ускоренном режиме, поэтому его зарядку я даже поддерживал из своих ресурсов, раскрыв сетчатую плащевую батарею усиленного накопления. И одежда, отреагировав на яркий солнечный день, открыла как можно больше люверсов.
Музей — псевдодревнее здание в античном стиле — стоял на высоком пригорке посреди цветочного поля. Я подумал, что основные помещения находились под землёй, и я даже пожалел несчастных работников, которые вынуждены пользоваться искусственным светом. К главному входу вела помпезная лестница, но я воспользовался дорожкой-пандусом, которая серпантином вела наверх и которая сожрала процентов пятнадцать заряда элеката.
В музее меня ждали. Мерцающая полоса с надписью «доставка» повела меня мимо осуждающих моё опоздание привратников по залам и коридорам к кабинету начальника отдела палеонтологии. Я с содроганием вспомнил лабиринты двора, в котором находился предыдущий клиент. Но здесь клиент всё предусмотрел, как знал о моей неопытности и «привычке» плутать в лабиринтах.
Когда я вошёл, зелёнобородый начальник средних лет произнёс с непонятной мне снисходительностью:
— Вы опоздали на двадцать минут.
— Простите, пожалуйста! Меня задержало «Разрушение»… — начал было оправдываться я. И тут же подумал, что срываю свой испытательный срок, и теперь меня точно уволят.
— Ещё скажите, что задержало «Возведение»! — он хмыкнул и несколько секунд смотрел поверх моей кепки. Потом обратил свой взор на меня, удовлетворённо улыбнулся и добавил: — Ну, долго я буду ждать? Несите коробку сюда!
Я ожидал всякого: и скрытого недовольства, и разъярённых тирад, но такой непонятной реакции не понимал. Я вынул из контейнера раскомпактизирующийся на свету длиннющий гравитубус с эмблемами Музея, поднёс его к явно антикварному деревянному столу и положил посылку на полированную поверхность. Начальник осторожно отклеил кристалл получения, сдавил его пальцами до покраснения и вручил мне.
Пока я засовывал кристалл в поясную сумку, он начал открывать тубус:
— Так, проверим содержимое, — он с усилием вынул из футляра что-то длинное, расширяющееся по концам, завёрнутое в воздушно-пузырьковый лист упаковочной алоказии7. Этот предмет был тяжёлым, поэтому начальник чуть не уронил предмет на стол. Осмотрел со всех сторон, слегка поворачивая. Упаковка была в целости и сохранности, в чём я и не сомневался.
Начальник оторвал взгляд от посылки, перевёл его на меня и задержал, как бы чего-то ожидая. Я, наверное, выглядел заинтригованным. Он вздохнул, открепил, наконец, кристалл вскрытия посылки, скрупулёзно прочёл инструкцию, ткнул в край черешка, и упаковка раскрылась. Я намеревался после этого уйти, тем более что меня ждал следующий клиент. Но вдруг позабыл о своих обязанностях от удивления: на столе лежала огромная кость.
При виде её палеонтолог, в отличие от моего ступора, аж подпрыгнул от радости, борода взметнулась и опала, дёсны чуть не прикусили язык.
— Прекрасно! — бормотал он, осматривая кость. — Он обработал её хорошо! Доставка не подкачала! Это то самое, чего не доставало в экспонате! Проксимальный эпифиз в целости и сохранности! Отчётливая межвертельная линия! Дистальный эпифиз с нетронутым медиальным мыщелком! И даже ямка головки сохранилась! Прекрасно! Безупречно! — и тут я почувствовал даже не иронию, а какую-то неестественность в его радостной тираде.
— И какому ужасному зверю она принадлежала?
— Это, мой любопытный доставщик, бедренная кость хомо инконвениенса8! Хотите посмотреть на его скелет? Он уже экспонируется в зале направо отсюда. Мы ждали эту кость! Её недавно нашёл мой помощник. А из демонстрационного зала сюда ведёт служебный вход, но для вас открыть нужную дверь не проблема? — Я не понимал, зачем мне эти подробности. — Скелет экземпляра, выставленного в экспозиции, четыре с половиной метра в высоту! Такие пока не попадались. Мало того что предки давно, как считается, вымерли, так всё найденное до сих пор сильно фрагментировано да ещё и обожжено. А вот этот недавно найденный экземпляр имеет такой вид, будто организм скончался совсем недавно. Его останки в превосходной сохранности! Его скелет вымыло из ледника, а я его обнаружил. Не доставало только этой детали. Я считал её потерянной навсегда. Мы даже сделали искусственную замену этому, — он осторожно коснулся кости.
— Хотелось бы мне попасть на раскопки… — неожиданно для себя пробормотал я. Это была не просто оговорка. Я возле РоКуста давно искал древности, в основном архитектурные, но не находил ничего стоящего. А тут кости нашего предка!
— Ну так что вам мешает?.. — Тут он как-то странно принюхался, будто давно уже знал, как эта кость пахнет. — Поразительно! От кости не несёт тлением! Любопытно? — И он нагнул мою голову к кости. Я чуть не уткнулся в неё носом и явственно почувствовал чуть заметный запах сырого мяса. Поморщился и отстранился. Палеонтолог ехидно засмеялся, заметив это, но сообщил, что в полевых условиях консервацию биообъектов качественно совершить невозможно. А тут, в его отделе, это быстро доделают как надо. И тогда кости не грозит разрушение. И естественные запахи пропадут.
— Отыскивать такое интереснее, чем таскать посылки по Дереву, — на свою беду пробормотал я.
В это самое неподходящее время заверещал в ухо главный оператор: что понаехали тут; что только устроился на работу и уже; что если заказчик пожалуется, то; что нужно ехать ещё и туда…
На меня эта работа свалилась, как те самые инсталляционные кокосы. Ещё вчера Наибольший лист нашего РоКуста вызвал меня из леса и приказал уезжать немедленно, элевоз меня уже ждал у Мэрии. Я не успел даже попрощаться с родными и девушкой. На мои вопросы Наибольший отказался отвечать. К вечеру я был уже в Дереве, меня приняли на работу и поселили в общежитии у склада. А утром я уже развозил посылки. Неужели так листов и продвигают по служебной лестнице? Но в РоКусте у меня была замечательная работа, а здесь…
Начальник отдела палеонтологии с любопытством смотрел на меня, пока я выслушивал выговор оператора. А я стал салатовым от чувства неловкости. Получилось, что меня отчитали при постороннем. Стыдно.
— Не волнуйтесь, мой юный друг! В следующий раз приходите в Музей специально. И тогда спокойно полюбуетесь на наших незадачливых предков. Кстати, обратно вы можете пройти через зал с нашим замечательным скелетом. Вы помните? Дверь по коридору направо…
Хотя и отказывать на такую настойчивую учтивость было неудобно, я неблагодарно буркнул, что мне нужно спешить, и выбежал из кабинета. В коридоре я побежал я мимо разгоревшейся линии, которая вела к «замечательному» скелету, и свернул к выходу, минуя экспозицию.
3. Дерево. Лампы
Элекат вёз меня в спешке, едва не втыкаясь в элебили, деревья и другие каты, в бегущих вереницей муравьёв. Конечным в списке навигатора стоял Солярий. Времени оставалось в обрез, это была последняя треть всего расстояния по маршруту. Я честно старался нагнать потерянные минуты, даже пытался оптимизировать и так до секунды оптимизированный маршрут. Всё — для скорейшего удовлетворения заказчиков. Обидно, что тут виноват только я со своей нерасторопностью.
Но в график движения я так и не укладывался.
Я спешил по дорожке, и вдруг заметил, что слева разверзлась глубокая яма, наполнявшаяся водой. Элекат двигался по самому краю! Испугаться я не успел: яму быстро затянули ряска и листья лотосов9, она быстро превратилась из болота во вполне твёрдый ухоженный газон.
Я остановился. В Дереве инсталляции — одно из развлечений. Кстати, любой может создать свою. Большинство листьев проходят мимо, не обращая внимания на эти чудные картины. Однако тут же вспомнил, что некоторые инсталляции вызывают интерес, и тогда на представление собирается толпа. А некоторые несут ещё и религиозный смысл.
В этой — превращение ямы в газон — муравьи не участвовали. Это не входило в планы художника?
Муравьи считались священными животными, им поклонялись. Им в сакральных текстах Белой и Чёрной Коры в равной степени отводилось место как созидателей, так и разрушителей. В РоКусте они построили муравейник, огромный, рациональный, безобразный и прекрасный в своей естественности.
Муравейники были так же объектами паломничества монахов. Муравьи приносили священные грибы, которые использовали для богослужений.
В Дереве я не заметил ни одного муравейника, только муравьиные норки; значит ли это, что муравьи только разрушали? Наверное, нет: в инсталляции на площади — той самой, с обрушением — муравьи восстанавливали здание. Для меня — слишком вольная трактовка религиозного текста! И тут я вспомнил монахов, собравшихся на зрелище инсталляции. Неужели храмы Дерева подземные?
Рассуждения рассуждениями, но я опоздал. И в Солярий я ворвался ураганом. Дежурный на первом этаже, как только появился я со своим контейнером, сразу понял, что перед ним тот самый нерасторопный курьер, которого все ждут и клянут. Он сурово взглянул мимо меня и даже не стал ждать вопросов:
— Я не приму заказ. Вас давно ждут в восемьсот восьмом кабинете. Отдадите посылку лично. Лифт направо. Чётный.
«Давно» — это слишком круто сказано для десяти минут. Но, возможно, для них эти минуты критичны?
На восьмом этаже я, как это ни удивительно, сразу побежал в нужную сторону. Глаза самым краешком фиксировали за полупрозрачными стенами зелёные тела в креслах и на дыбах, массажистов, которые что-то проделывали с пациентами… Нежно пахло цветами. Из кабинетов доносилась приятная успокаивающая музыка.
Нет, мне бы услышать что-то резкое и подгоняющее!
Добежал. Нажал на сенсор восемьсот восьмого кабинета, и двери сразу распахнулись. По кабинету между кресел металась завёрнутая в лист алоказии халатной10 солярист. В наброшенной на плечи аллоказии рабочей11 обречённо застыл монтёр. Посередине кабинета стоял вскрытый аппарат с внутренностями наружу.
— Наконец-то! — заорала солярист, прекратив метания.
— Где лампы? — заорал монтёр и кинулся ко мне.
Они оба были бледно-зелёными от гнева.
— Вы опоздали на восемь минут! Клиент появится через десять минут!
— Давайте посылку! Нужно срочно заменить лампы! — монтёр уже тянул ко мне жилки.
Я вынул из контейнера коробку, которую монтёр сразу выхватил у меня, тут же с досадой оторвал кристалл получения, сжал и, не дожидаясь его покраснения, пульнул им в меня. Я еле поймал его в великолепном прыжке. Но некому было оценить мою ловкость. Монтёр подтащил коробку к аппарату, раскрыл её, пульнул в меня ещё и кристаллом инструкции (и его я поймал в воздухе), вынул длинную ленту, начал выковыривать пинцетом миниатюрные шарики ламп, наполненные люминесцентными бактериями, и вставлять их в пазы. Солярист ждала, склонилась надо пультом управления, в напряжении и готовности держала над прибором жилки.
— Так, теперь настройка!
Они начали программировать аппарат, добиваясь точной и синхронной работы ламп. Спецы ещё колдовали над пультом, как после приятного колокольчикового «блям-блям» дверь распахнулась и в кабинет шагнула худющая, как усохший апорокактус12, дамочка. Явно её будут откармливать.
Клиентка удивлённо остановилась на пороге, не понимая, куда попала: она уткнулась в меня, стоящего у двери с открытым ртом и контейнером у корней. Вокруг меня разбросаны упаковочные листья. Сбоку стояла коробка с лампами. Получалось, что дамочку явно никто не ждал: солярист её встретила спиной, уткнувшись в аппарат.
— Как! — пришла в себя дамочка. — Мне назначено…
— Присядьте, вы пришли чуть раньше указанного времени, — повернулась к ней солярист. — Мы настраиваем прибор для вашего организма. Это тонкие настройки, они индивидуальны, учитывая ваш диагноз. — При этом солярист ухитрилась испепелить взглядом меня. Хорошо, что в клиентку, стоящую рядом, этот взгляд не попал. Иначе это было бы фатально для её отлично просушенного тела.
Но сотрудники Солярия уже действительно завершили работу. Монтёр быстро собирал упаковку в особый мешок. Посылку с лампами подхватил и сунул под мышку. А потом тараном двинулся прямо на меня, выталкивая из кабинета. Я еле успел подхватить контейнер. За дверью он снял с меня кепку, постучал меня по голове, надел кепку и сказал:
— Если клиент поднимет шум, вашей фирме несдобровать.
— Ничего ведь не случилось!
— Как это не случилось? Аппарат не был готов к сроку, клиент ждал, клиента встретила полнейшая антисанитария, в кабинете торчали посторонние с элекатом в кармане…
— Но я там был по служебной надобности!
— Клиента это не волнует. А теперь соляристу придётся при клиенте обрабатывать контактные поверхности вместо того, чтоб сразу усадить его в аппарат и заняться диагностикой и питанием. И вообще, вам что, больше делать нечего? Больше нет никаких дел? Чего это вы торчите посреди коридора? В лифт!
Он с коробкой вышел на промежуточном этаже. Наверное, ему ещё чинить оборудование у другого соляриста. А я с досады ткнул кнопку да не в ту, и лифт, проехав нулевой, спустился на какой-то подземный этаж. Даже не знаю, какой по счёту. И в растерянности не догадался остановить кабину.
Я вышел и, конечно, сразу не сообразил, что попал не туда. Доразмышлялся о своей незадачливой судьбе. Куда-то свернул и оказался перед удивительной дверью. Она была ярко-красного цвета. Явно туда заходить запрещено. Но она была открыта! Пропустить такое я не мог. Вошёл туда, сделал несколько шагов и вдруг сообразил, скорее, почувствовал по особенной сухости воздуха, что попал в морг.
На стеллажах в прозрачных коробах лежали усыхающие мумии. Тела их поросли белыми волосками. Некоторые ещё сохранили зеленоватый оттенок, другие были коричневыми, третьи осевшими, покрытыми каким-то серым налётом. Я угадал в этом налёте… Не может быть!
Впереди среди стеллажей горел тусклый синий свет, и там трудилась похоронная команда чёрных муравьёв. Они вскрывали выбранные коробки, что-то вынимали оттуда и складывали в контейнеры, а потом ссыпали оставшееся содержимое в мешки. На ум не могло прийти ничего лучшего, чем философское: «Все мы листья одного Дерева, все зелены и бьёмся на ветру, пока не пожелтеем, не упадём на землю и не станем перегноем…»
Нет, мне пока засыхать не хотелось. Хорошо, что я стоял в тени и меня не заметили. Я попятился и выскочил вон из склепа. Так кончают жизнь жители Дерева? В РоКусте всё было проще: трупы собирались в особых ритуальных пещерах далеко за лесом. Я наткнулся на них случайно во время церемонии погребения… Но то, что муравьи на трупах выращивают священные грибы…13
Такие места не для посторонних и находятся под наблюдением. Скоро мешки будут выносить, поэтому надо отсюда сматываться быстрее. Я подумал, что мои злоключения продолжались.
На улице я постоял у красивого с решётчатым фасадом здания Солярия, но любоваться им не хотелось. Вспомнились слова монтёра: «Больше нет никаких дел?»
4. Дерево. Никаких дел
Я уселся на лавочку возле Солярия. Элекат заряжался. Пустой контейнер проблесковой лампочкой требовал работы. За зданием Солярия муравьи выращивали ещё какое-то сооружение. Я посмотрел в навигатор. Новых доставок нет. Да и будут ли? Только контейнер тревожно моргал. Что он так «разволновался»? Пусть поморгает…
Меня сегодня — в первый же день работы в Дереве — преследовали неприятные приключения. Что будет завтра? Никак не мог поверить, что все эти опоздания — просто странное совпадение. Но что за этим всем стояло? И тут очень захотелось оказаться в лесу у своего куста.
Я встал и поехал по маршруту обратно, в сторону Музея.
Попытаюсь разобраться. Сначала навигатор меня завёл не туда и заставил плутать по лабиринту. Неужели сразу не было ясно, где находится нужный мне вход? Потом навигатор потащил меня в Музей. Кость не протухла бы, если бы я её привёз через полчаса. А место, где я был нужнее всего, стояло в очереди третьим! Если бы я поехал со склада сразу в Солярий, то успел бы везде! Нет! К первому клиенту я приехал бы очень поздно! А я вёз ему запись инсталляции, и демонстрация разрушения не состоялась бы вовремя! Хоть сам маршрут был круговым, очерёдность всё-таки должна быть иной. Но кто я такой, чтоб планировать маршруты доставщика?
Стоп. Всё хорошо. Надо успокоиться и не искать виновных. Поздно.
Тут же главный оператор заверещал в ухо, что в задержках виноват я; что если бы кое-кто не плутал в лабиринтах, то успел бы всюду; что на меня поступила жалоба; что понаехали тут; что Дерево меня сбросит; что он передаёт моё дело следователям; что я уволен; что должен сдать контейнер и всё имущество по описи; что могу теперь без спешки идти куда угодно, хоть туда, хоть туда…
И меня взяла злость на себя. И даже не потому, что ошибся в расчётах. И не потому, что уволили. Просто стало обидно. Зачем меня сорвали с РоКуста и привезли сюда? С другой стороны, если бы кто-то не пожаловался, то я не получил бы по голове и работал бы себе дальше. Так кто на меня донёс? Мастер из Солярия? Палеонтолог из Музея? Дамочка в оранжевом со SplK? Наверное, всё-таки дамочка.
Мысль о несправедливости постепенно меня заполнила без остатка. Нужно поехать, всё объяснить и просить отозвать жалобу. Ведь моя задержка не привела к необратимым последствиям! Неужели жалобщик настолько чёрствый и не войдёт в моё положение?
А если просить вернуть меня в РоКуст? Сдаться?
Я огляделся: за раздумьями чуть было не проехал Музей. Вернуться в Солярий? Ведь там был самый серьёзный напряг со временем? Успею туда. Но перед носом — Музей. Неумно уезжать отсюда, если один из моих вероятных жалобщиков рядом.
И тут как специально набежали тучи, пошёл крупный дождь. Даже молния сверкнула.
Спасаясь от воды, я бегом поднялся по парадной лестнице Музея.
Теперь меня не ждали, поэтому пришлось взять билет, оставить контейнер с поясной сумкой в камере хранения и пойти совсем не к кабинету начальника отдела палеонтологии, а совсем в другую сторону. Путь был прост: указатели кричали о новой экспозиции. Ещё бы! Восстановлен полный скелет хомо инконвениенса! Ему отведён особый зал! Быстро же они кость обработали! Я вошёл. Тут и стоял во всей красе скелет этого чудища и смотрел на входящих пустыми глазницами над провалом носа и хищным зубатым ртом.
Народу налетело много. Все хотели любоваться уродством предка. Я пригляделся: берцовую кость, которую я привёз в Музей, пристроили в нужное место. Она немного отличалась оттенком. Пояснительная надпись крутилась вокруг экспоната по спирали. Предка нашли у подножия ледника (карта, наезд, кости среди льда и журчащей воды). Последней вытаяла вот эта (указатель показал на ту самую берцовую кость) недостающая часть (любопытно, как лежал труп, если одна из костей корня замёрзла отдельно от остальных костей того же корня). Этот экспонат — наиболее полный скелет гигантского существа…
Я, конечно, полюбовался скелетом чудища, особенно его зубами, и его восстановленному внешнему виду, демонстрируемому рядом. Посмотрел для приличия, но бегло. Может, в другой раз рассмотрю его получше. Меня больше интересовала дверь, которая вела к кабинету начальника. Я сориентировался и почти сразу заметил нужный выход. Странно было бы его не заметить: он был запретно-красным. Перед ним плавала надпись «Только для персонала». Как ни банально, но посетителям туда вход был запрещён. А я сейчас был именно таковым. Но я вспомнил странные слова зелёнобородого начальника и решил всё-таки проникнуть в служебное помещение, бочком прокрался к двери.
И тут надпись погасла, а запертая для посторонних дверь — о чудо! — приоткрылась! Ну, прям день приоткрытых дверей! Сначала в солярии, теперь здесь!
Я шмыгнул в образовавшуюся щель и оказался в знакомом мне коридоре в двух шагах от кабинета начальника отдела палеонтологии. Ткнулся туда. Но теперь фокус не удался. Хотя… Перед дверью вдруг выжелтилась надпись: «Начальник у выхода 3 на крышу» и стрелка вверх. Чудно!
Это означает, что выход где-то наверху и что начальник, которого я ищу, там. На крыше что ли? Осталось увидеть лифт или лестницу. Я огляделся и уже не удивился тому, что чуть дальше по коридору мелькнула стрелка «К выходу № 3». Именно туда меня и заманивали.
А там — не лифт, а всё-таки лестница. Интересно, почему начальника мне придётся искать там, у запасного выхода, на самой верхотуре?
Естественно, дверь на крышу передо мной распахнулась чуть ли не от моего дыхания. Меня вели по заранее установленному неведомому мне маршруту. Что бы это значило? Я вышел из тамбура и увидел площадку для воздушных судов. На ней в луже стоял элелёт, уже бесшумно крутящий винт. Из-за открытой дверцы кто-то мне махал жилкой.
— Быстрее! — пробормотал фон. Удивительно, но это мне?
Я особо не раздумывал, поспешил прямо под дождём по пандусу, спускающемуся на площадку. Даже поскользнулся от усердия, хорошо, что не сломал корни. За открытой дверцей элелёта торчала знакомая зелёная борода. Я влез в машину, дверца сразу же встала на место, и элелёт рванул с крыши.
— Это у вас генетически заложено — всегда опаздывать? — тут же спросил палеонтолог и передал мне цилиндр с водой с микроэлементами.
5. Между Деревом и Кау-горами. Кто испортил мою «карьеру»?
Элелёт сразу полетел на запад. Тучи тянулись к югу. Позади осталось Дерево, за которым в дымке, далеко-далеко, до самого горизонта, блестело море. А за горизонтом, за этой солёной водой, ничего не было видно, даже края света. Дерево стояло на южном берегу реки, впадающей несколькими рукавами в море.
А раскопки, как я полагал, проводились в Кау-горах, которые длинной дугой преграждали путь на север, и за них никто не пытался проникнуть. Утверждалось, что там всё заражено радиацией.
В горах изучали давно уничтоженное войной и ещё не утилизированное листами поселение. Уже много домов раскопали, нашли артефакты, стали лучше понимать, как жили древние. Но останков там не находили. Даже некрополь ещё не нашли. Мне было очень интересно читать об этой экспедиции в РоКусте. И вот там, возле уничтоженного войной мёртвого города древней цивилизации, в каком-то ущелье внезапно найдено скопище костей в леднике. Именно раскопками в тех местах и хвастался начальник. И сейчас каждый лист мог полюбоваться скелетом древнего человека в Музее.
Для для раскопок же сорвали меня с работы? Я ведь никогда этим не занимался!
Элелёт бесшумно стремительно летел. Послеполуденное солнце приятно нагревало. Я отхлебнул воды, сунул бутылку в карман, а потом расправился, чтоб поесть лучей. Я молчал. Палеонтолог тоже. Мы разглядывали проплывающие внизу пустоши и поля. До гор, где начнутся леса, лететь где-то часа два. Минут через десять мне игра в молчанку надоела. В конце концов, это мне нужны разъяснения, а не ему.
— Кампестре Эл, — представился я и посмотрел в глаза зелёнобородому.
— Я знаю. А меня зовут Гиналла Ар. Так что мы с вами тёзки14, — он даже не посмотрел в мою сторону.
— И откуда вы знаете обо мне?
— Я по своим каналам получаю отчёты миграционных служб о прибытии в Дерево новых жителей. Когда вас включили в список подходящих мне кандидатур, я сразу подсуетился. Мне стало любопытно, почему такой специалист-охотник, который интересуется архитектурой, — он хмыкнул, — прозябает в РоКусте, а не трудится в Дереве. При этом этот специалист прекрасно подходит для Музея. В этом я убедился, когда вы принесли посылку.
— Так это Музей нажаловался на мою нерасторопность?
— Конечно. Но в этом не было особой необходимости. Ваше опоздание было подстроено. При этом у вас должно было создаться мнение о собственной профнепригодности.
— Ага. Профнепригодность курьера. Здорово!
— Смешно? Не удивляйтесь. И доставщик должен обладать определёнными квалификационными преимуществами перед остальными. Например, он должен быть физически сильным и выносливым, хорошо ориентироваться в Дереве, не отвлекаться на проблемы клиентов и на свои собственные, не расслабляться…
И тут я вспомнил, как плутал во дворе дома, как любовался красоткой в оранжевом, как с интересом разглядывал инсталляцию с обрушением, как меня занесло в морг… Ну и зачем-то стал болтать в Музее с палеонтологом. Он был прав. Я легко поддался на его провокацию, заинтересовался проблемами заказчика… И это говорило о многом… Хотя, чего можно ожидать от меня, находящегося на испытательном сроке? И с которым даже инструкции провели абы как. Наверное, тот инструктаж мне не нужен был!
Элелёт поменял курс и теперь летел на северо-северо-запад, вдоль реки, которая текла с гор. По берегам — пустоши, иногда кустарник, камышовые заросли. Тут листья не жили.
— Итак, Кампестре Эл, я вас сорвал и пересаживаю на другую ветку Дерева. Предлагаю работать в своём отделе. Надеюсь, приживётесь.
— Если честно, то я пытался изучать историческую биологию… Но мне пришлось это занятие бросить.
— Я знаю. Почти семейные обстоятельства. Вам не разрешили жениться. Как говорится, не каждому листу суждено стать цветком. Плюс ко всему удивительно неподобающее поведение… Вы стали настаивать на женитьбе? И вполне официально Розовый Куст15 вас сбросил. И лист принесло к Дереву.
— Так и это было подстроено? — и я понял, отчего перетерпел столько неприятностей в своём доме. Подлость, конечно.
— Не корите судьбу. Кроме неприятностей вам многое было дадено!
— Намекаете, что мне не запрещали заниматься наукой?
— Вам позволяли брать книги в библиотеках Дерева. Но не льстите себе. В науках вы ноль, да и те знания, которые вы желали получить, не нужны для новых обязанностей.
— Но я пока и не соглашался! И вообще, я забыл контейнер и кристаллы получения в Музее.
Он с усмешкой взглянул на меня.
— Понятно. Служба доставки без этого контейнера жить не может. Да и я вас оторвал от любимой творческой работы… Но ведь вы уже поняли, что для этой кипучей деятельности вы не годитесь. Я об этом позаботился. Следователи пока не дали ход вашему делу, но всё зависит от меня. Так что? Если вы не соглашаетесь с моим соблазнительным для вас предложением… Вернуть элелёт в Дерево? Или высадить вас прямо тут?
— У вас в голове только то, что вам нужно. Я не выйду до самого раскопа. Но я ещё должен понять, что мне предстоит делать. Если это мне не понравится…
— Понравится. Мы наткнулись на исключительно перспективный для раскопок район. Не тронутый утилизаторами. Но это не древние развалины; они меня не интересуют. И вам не придётся откапывать ни архитектурные памятники, ни кости доисторических животных. Вы, если ваше резюме не врёт, поможете нам отыскать… Как бы сказать точнее… О! Затерянный мир.
Я посмотрел на него с недоумением.
— Мы наткнулись на странные факты, которые позволяют сделать вывод: хомо инконвениенс не вымер. Где обитают его особи — под землёй, под водой или на облаках, — вам и предстоит выяснить. Вы отличный следопыт. И знакомы с кое-каким оборудованием для поисков.
— И охота вам была ковыряться в биографии какого-то листа с куста?
Он рассмеялся:
— Едко. Я уже намекал, что ваша небогатая биография мною изучена. Вы слишком верующий. А вот нужных нам знаний у вас недостаточно. Но этот недостаток вдруг стал преимуществом: ваши глаза не зашорены научными истинами. Ваше достоинство — интуиция и родовая память. А это потенциал исследователя. Вы свои способности дважды демонстрировали в своём РоКусте.
— А! Это когда я нашёл источники воды? Но это случайность.
— Вряд ли. У вас таковы нервная система и память, которые нужны мне. Вы выполняли в РоКусте ещё и функции охотника. Это особенно хорошо.
— Значит, придётся отгонять…
— Точнее, привлекать и ловить… убивать…
— Убивать? Но я зверей убивал не просто так. Только для сокращения популяции. А вредителей я старался просто отвадить от наших полей.
Гиналла Ар хихикнул:
— Возможно, придётся ловить и даже убить древнего человека.
— А чем вредит нам древний человек? Только тем, что велик ростом? Напал на кого-то? Вытоптал цветник? Съел плоды? — поиздевался я наивными рассуждениями.
— Не в этом дело. Нам он нужен для научных целей. Я убеждён, что мы найдём потомков наших предков! Наши ветви разошлись, но обе не засохли.
— Живых? Вы сами себе верите? Наши предки вымерли тысячи лет назад! И не было никаких условий на планете для их существования. Ну и мы бы о них давно узнали.
— Не обязательно. Дело не в этом. Устойчивые мутации, результатом которых явились мы, мало того, что появились неестественно, но и произошли практически мгновенно! Мы стали такими, как есть, сразу и больше не меняемся. В эволюционном смысле это нонсенс!
Я задумался:
— Не знаю, как это объяснить. Вы намекаете, что нас ухитрились создать наши учёные предки? Но учебники утверждают, что листья рождены глобальной ядерной катастрофой, которая уничтожила прежних разумных и восемьдесят процентов других видов на планете. Радиация позволила нам эволюционировать в сторону растений.
— Это официальная версия. Наши уважаемые предки устроили ядерную катастрофу, так? Как они могли такое совершить с родной планетой? Но ума им хватило, чтоб создать потомков, жизнеспособных даже в новых условиях. Мы — их потомки, так? И если они существуют до сих пор, может, они и способствовали расцвету нашей цивилизации.
— Мы выжили сами. Без всяких там предков. Нам сказочно повезло, что мы появились и что природа для нас создала подходящие условия.
— Другими словами, вы твёрдо уверены, что наше появление на планете — результат игры природы?
— Да врёте вы всё!
Гиналла Ар рассмеялся. Я понял, что моя упёртость ему нравится. Он помолчал, а потом продолжил:
— Конечно, вру. В отличие от предков, мы питаемся, как растения. Хорошенький эволюционный бросок!
— Природа всегда удивляет.
— Об этом мы поговорим потом. Когда будут факты. А сейчас мы летим не в археологический лагерь, а палеонтологический. Мы его разбили не на развалинах древнего поселения, а в стороне, в отдалённом ущелье. Вот карта. — Я внимательно посмотрел на экран навигатора, стараясь запомнить, куда мы летим. Раскапываемый древний город остался далеко в стороне. — Никто об этом лагере не подозревает. Там работаю я и ещё один доверенный сотрудник. Он нас ждёт на месте. Информы всем остальным сообщают неточные сведения. Археологи действительно занимаются развалинами, которые ещё никто не разрабатывал, палеонтологи ковыряются в леднике, отыскивая вмёрзшие кости, а мы с вами будем следопытами там, где никто и не думал что-то найти!
Он взглянул на меня и рассмеялся:
— А контейнер подождёт в Музее!
6. Между Деревом и Кау-горами. Катастрофа
И тут элелёт дёрнулся и пошёл на снижение: сначала по прямой, потом, заваливаясь влево, по спирали. Гиналла Ар ухватился за подлокотники. Он что-то явно запрашивал у автомата, ведущего аппарат. И очень испугался, стал просто салатовым.
— Падаем! Приготовьтесь! — выкрикнул он.
— Это невозможно! — крикнул я в ответ, но всё-таки принял нужное положение, сгруппировавшись.
У самой земли сработала катапульта, и меня выбросило вверх. Ветер сносил парашют к зарослям камышей16. Я вертел головой, пытаясь разглядеть Гиналла Ар и элелёт. И заметил, как элелёт упал в воду, подняв ореол сверкающих на солнце брызг. Тут упал и я, прямо в заросли, в воду. Хорошо, что на корни.
Я выбрался из-под парашюта, отстегнулся и побрёл, хлюпая корнями, раздвигая жилками камыш, пока не выбрался на сухое место. Заметил взгорок в стороне и поднялся на него. Осмотрелся и увидел в реке красную крышу элелёта. Её течением двигало рывками, разворачивало, постепенно сносило. За камышами разглядел излучину с каменистой косой и сообразил, что там аппарат прибьёт к берегу…
Я выбежал на мыс. Элелёт действительно застрял на мелком месте, метрах в сорока от косы. Его не перевернуло, он стоял чуть косо, но кабина с открытыми дверцами утонула наполовину. Я вошёл было в речку, но сразу остановился: холодно и сильное течение. Лучше не рисковать. Выбрался обратно на берег и осмотрелся.
Палеонтолога нигде не было видно: ни в воде, ни в залитой водой кабине. Утонул и его унесло? Неужели выбрался? Это было бы чудом!
И я закричал:
— Гиналла Ар! Гиналла Ар! Гиналла Ар!
Я стоял у кромки воды и кричал в разные стороны.
Ответа не услышал.
Искать его? Вдруг ему нужна помощь? Лежит где-нибудь в зарослях. И тут элелёт развернуло волной и понесло мимо меня вниз по течению. За кабиной тянулась жёлтая струйка. Кровь? Аппарат быстро проплыл мимо косы, его уносило дальше и дальше. Гнаться за ним было бессмысленно.
Я отошёл подальше от холода воды на нагретый солнцем берег. И что теперь делать? Ждать, пока прибудут спасатели? Я попытался вызвать их, но безрезультатно: фон молчал. Я его вынул из уха. Он был влажный, я его встряхнул, обтёр пальцами и вставил обратно. Но он всё равно молчал. Явно испортился.
Искать ли мне палеонтолога в речке? Сам вымокну, а помочь ничем не смогу: аптечка уплыла вместе с элелётом. И тут сообразил, что навигатор аппарата должен был подать сигнал бедствия. Спасатели будут здесь скоро. Но элелёт унесло водой, искать пассажиров будут ниже по течению. Значит, обнаружат его далеко отсюда. А здесь будут искать в последнюю очередь. Здесь их не дождёшься.
Ехать в Дерево самостоятельно слишком далеко. Да и есть ли туда дорога? Добираться в лагерь археологов? Он на другой стороне реки и тоже неблизко.
А вот до лагеря, о котором говорил Гиналла Ар, кажется, ближе всего: мы долетели уже до предгорий. Я постарался вспомнить карту. Кажется, навигатор показывал кроме направления и старую дорогу, которая вела в ущелье. А там наверняка кто-то ждёт Гиналла Ар. Он об этом обмолвился.
И тут я подумал, что палеонтолог так и не устроил меня на работу. Значит, следователи мной обязательно займутся. А теперь они меня вообще потеряли: из-за поломки фона меня как бы нет ни в Дереве, ни нигде больше. Я пока вне закона, и когда меня найдут, мне несдобровать. И тут подумал, что человек из лагеря меня устроит на работу. И тогда проблем не будет. Решено: надо добираться туда.
Я осмотрелся. Заросли рогоза стояли стеной с обеих сторон реки. Настоящий лес. Побрёл от реки обратно на пригорок. Пощупал в кармане и с ужаснулся: цилиндр с водой есть, а элеката не было! Выпал! Побежал к месту, куда меня выбросила катапульта. И вздохнул с облегчением: мой элекат пискнул, подсказал, где он. Я увидел его у самой стены зарослей, он даже наполовину развернулся. И от падения, кажется, он не пострадал. Наверное потому, что был сложенным, когда я упал в воду. Только его нужно подзарядить.
Я полностью развернул своё многострадальное средство передвижения, раскрыл сетчатую батарею усиленного накопления. Плохо, что до заката остались какие-то два-три часа. Успеет ли насытиться элекат? А в ущелье солнце спрячется за горы быстро. Хуже всего, что и навигатор элеката показывал пустой экран. Понятно: он был настроен на схему Дерева. Какое-то невезение. Я не стал разбираться, в чём дело, да и пока это мне никаких неудобств не предвещало. Я сейчас оторван от Дерева. Но доберусь до лагеря… И там всё устроится. Обязательно устроится.
Достал флягу воды с микроэлементами, отпил необходимую дозу. Постоял немного, постепенно насыщался. Хорошо, что день был солнечным. Покатил вручную элекат к дороге, которую видел в навигаторе. И скоро наткнулся на неё.
Она проходила где-то в километре от речки. Покрытие было твёрдым, потрескавшимся и серым. Обочины заросли пыльной травой, и от дороги осталась только узкая тропа, но этого для двухколёсного аппарата было достаточно. Нужно просто внимательнее двигаться, не полагаясь на автоматику, ведь элекат больше приспособлен к езде по гладким улицам Дерева, чем по горным тропам.
Решив, что зарядки достаточно, а остальную подпитку машина получит в пути, я поехал.
Я даже не ожидал, что дорога так хорошо сохранилась. В паре мест она была, правда, размыта речкой, но такие участки я успешно обошёл, перенеся аппарат в жилке. Дорога чуть петляла вдоль старого высохшего русла по равнине, но потом начала взбираться серпантинами на холмы. А подъёмы съедали энергию быстрее, чем ровные участки.
Подпитывать от себя я его не хотел по двум причинам. Неизвестно, как скоро я сам смогу поесть: впереди ночь. А во-вторых, я явно не успею доехать в лагерь до захода солнца, а ведь нужно где-то переночевать. Возможно, под открытым небом. От луны толку мало, тем более что она стояла на ущербе. Получать энергию будет неоткуда.
Мне повезло. Перед самым закатом увидел скальный козырёк, под которым сложенная из камня стена образовывала огороженную полость. Сбоку был проход. Посветил туда — а там небольшое помещение. Даже с каменной лежанкой. Дальняя стена тоже была перегорожена камнями. Оттуда тянуло сквозняком. Перекрытый вход в пещеру?
Я не особо обрадовался этому «домику», но, по крайней мере, спать можно будет не под открытым небом. Я перешагнул через камни на полу, пробираясь к лежанке. Сбросил несколько камешков с неё. Потом подумал и принёс в грот травы для лежанки и элекат. Расстелил поверх травы плащ-батарею. Спать не хотелось, и я вышел на воздух.
Солнце уже зашло за горы, было сумрачно, холодало. Нагретые камни постепенно отдавали тепло. И было красиво. Внизу шумела невидимая река, вершины подсвечивались желтоватыми вечерними лучами. Но дышалось не так свободно. Явно воздух тут был разрежён. Но не настолько, чтоб заболеть. Однако в темноте энергия терялась быстро. Хорошо, что летом ночь короткая, всего лишь двенадцать часов.
Я вернулся в пещерку. Я теперь надеялся именно от элеката получать энергию. Пусть он и разрядится хоть до нуля — утром наберёт энергию снова — но я точно тут не околею.
Я улёгся, укрылся плащом, подключился к элекату, посетовал на сквозняк и уснул. Что-то даже снилось: неприятное и даже опасное, но я не запомнил, что именно, кроме тёмного длинного коридора.
7. Кау-горы. Лагерь
Проснулся я голодным. Я вышел из своего «приюта». Солнце стояло над горизонтом, поэтому с едой проблем быть не должно. Возле «сакли» я установил элекат, раскрыл плащевую батарею, выпил воды и сам распластался на камнях. Пищи хватало, но хотелось ещё и чего-то съесть, плод ли, насекомое. Но эту пищу найду в лагере. А пока — только лучи светила. Вспомнил, что утром долго лежат на солнце рептилии. Так и я потратил пару часов на питание.
Путь особых забот мне не доставил. Дорога не разветвлялась, вела в ущелье. Мне пока везло, что не приходилось топать корнями. Я ведь даже не одет для походов в горы. Ступни точно бы сбил. А в лагере, до которого километров тридцать, меня должен встретить тот самый третий посвящённый, о котором обмолвился Гиналла Ар. Вот там и экипируюсь.
Повезло, что отвесных скал, загораживающих от меня солнце, не было. Это меня радовало. Поначалу ущелье напоминало широкую балку с высоченными покатыми склонами, заросшими кустарником и травами. По дну текла речка с ледяной водой. Чуть выше неё, на склоне, и была проложена кем-то дорога. В некоторых местах её занесло по обочинам землёй, в трещинах она заросла травой. Давненько дорогой не пользовались.
В одном месте дорога пересекала речку по мосту. Со стороны он выглядел целым, но я был уверен, что это обманчивое впечатление. Горная речка должна постоянно подмывать опоры моста. Но всё оказалось не так и плохо. К моему удивлению, часть моста хорошо сохранилась. Только в паре мест посередине дороги зияли огромные дыры, а по краям у остатков перил шла тропкой узкая ненадёжная полоса. Проехать по ней я не рискнул. Это подобие дорожки казалось очень узким. Поэтому я перешёл мост пешком. Внизу в воде среди камней и валунов валялись полузатопленные перила.
За мостом склоны ущелья становились всё выше и круче. Но дорога уверенно вела вперёд. Вскоре я въехал в широкую долину, местами поросшую лесом. Здесь речка разливалась, дробилась на несколько проток. На холме напротив слияния рукавов стояли три переносных домика с зелёными крышами и серыми стенами. Дорога вела дальше, мимо холма. Но я уже сообразил, что доехал. Это явно тот самый «засекреченный» лагерь, о котором мне говорил Гиналла Ар.
Я подобрался к домикам поближе. К ним от дороги вела чуть заметная тропинка. Безлистье подтверждало «затерянность» этого посёлка. Я сложил элекат и направился по тропке к ближайшему сооружению.
И тут из одного из домиков вышел лист, зелёнобородый, как и погибший музейный палеонтолог. Это у них мода такая? Вышел и уставился на меня. Я помахал жилкой. Он минуты две решал, что делать, а я за это время поднялся на вершину холма и остановился рядом с ним.
Общение очевидное: он поинтересовался, кто я и как сюда попал.
Я в двух словах рассказал о катастрофе и гибели Гиналла Ар.
Он был поражён:
— Так он утонул?
— Трупа его я не видел. Но очень может быть, что он мёртв. Да ты возьми и проверь. Наверное, сводки в сети уже появились.
— Посмотрю. А я не могу понять, почему он вчера не прилетел. И связаться с ним не получалось. Но я ни о чём плохом даже не подумал. Жаль, что дерево его сбросило. Ну что ж, мы смертны, а дерево живёт вечно. Меня зовут Туй Оксидент17. А кто ты? — Он сразу стал обращаться без церемоний. Меня это устраивало. Если в Музее начальник обращался ко мне официально, то здесь это оказалось ненужным.
Я пересказал Тую о планах Гиналла Ар устроить меня на работу здесь.
— Да, — подтвердил он, — начальник связывался со мной, говорил, что нашёл безработного кандидата в следопыты. Значит, это ты, если он тебя потащил в горы. Не понимаю, как ты сумел проехать по старой дороге.
— Она вполне проезжая, даже мост ещё стоит. За столько веков дорога так хорошо сохранилась. Не устаю поражаться, что строили наши предки на совесть.
Туй Оксидент почему-то не разделил моё удивление:
— Мы сюда добираемся только на элелётах. Вызовем другой, если понадобится. Но улететь отсюда можно и без общественного транспорта. У нас есть одноместные крылёты. — Он махнул жилкой в сторону строений. Наверное, там и находились эти аппараты.
Он повёл меня в первый домик, который, как оказалось, был приспособлен под жильё. Во втором, по словам Туя, находилось оборудование, а в третьем — лаборатория.
Жилой домик был разделён на четыре помещения: одно общее (типа гостиной, с кладовой), два спальных и одно для санитарных нужд. Туй Оксидент открыл дверь в одну из жилых комнат:
— Тут останавливается Гиналла Ар. Его нет, поэтому комната в полном твоём распоряжении. Только не трогай его личных вещей, они в шкафчике над его койкой. Как устроишься, переоденешься, выходи, поедим и попьём. И я тебе расскажу, что мы тут делаем.
— Хорошо, — согласился я и поделился с Туем своими мыслями о проблемах с официальным устройством на работу. Наверное, мной уже интересуются следователи.
Он почесал в бороде и пообещал всё сделать по закону через инфоры. А заодно узнать, что стало с Гиналла Ар.
В комнатке стояли две неширокие откидные лежанки с ящичками над ними. В одном из них лежала новая походная одежда. Это явно для меня. Очень современная, с усиленной подпиткой. Годится и для альпинизма и для… спелеологов! Для чего ещё можно использовать сапоги из ЭВА18? Кроме этого, была и обыденная одежда, более подходящая для горной местности, чем моя.
На третьей стене у окошка висели панель инфора и полки с какими-то приборами.
Первым делом нашёл в своём шкафчике работающий фон (свой старый, повреждённый бросил вместо нового). Но он не настраивался на моих абонентов. Я попробовал связаться даже с родным кустом, но неудачно. Я вынул фон из уха и положил обратно в ящичек вместе со своим неработающим. Потом переоделся, уселся на кровать, вызвал дисплей.
Относительно быстро в инфоре нашёл информацию об экспедиции, но она касалась только раскопок в мёртвом городе и в районе ледника. Долина, в которой я сейчас находился, никак не была отмечена в файлах, схемах и докладах. На общей карте долина указана была среди других, но без лагеря. Но я нашёл дорогу, по которой приехал сюда. Проследил за ней и дальше, но она терялась в горах.
Потом обратился к материалам экспедиции. И тут ничего нового не узнал. Тот самый скелет, который выставлен в Музее, был найден лично Гиналла Ар довольно далеко от тающей кромки долинного ледника, где-то выше по языку, что вызвало немало споров. Никто не мог понять удивительной сохранности костей. Загадочный скелет без остатков органики или одежды требовал особого изучения, поэтому его сразу и увезли в Дерево. А та самая кость, которую прислали в Музей, найдена через несколько дней случайно в том же районе Туем Оксидентом. Как она оказалось так далеко от трупа, в докладе не комментировалось.
— Ты там не уснул? — это у порога стоял Туй. — Моего шефа не нашли.
8. Кау-горы. Склад и лаборатория
Вышли на солнце, поели, подкрепились минералкой и направились к дому-ангару с оборудованием. Помимо альпинистского снаряжения, тут, в особом боксе, стояли гусеничные элевозы, висели сложенные крылёты. На отдельных полках лежали спусковые устройства, особые транспортные мешки и другое, что предназначалось для спелеологов. Значит, придётся обследовать пещеры?
Кроме того тут было оружие, что меня озадачило. От зверья обычно защищались отпугивающими средствами. Для сокращения популяции мне в РоКусте выдавали охотничье ружьё. А тут — полновесный армейский пистолет. Да ещё и не один! Я раньше подобные видел в роликах с историческими ужасами древних. Но оно тут почти новое. И где его теперь-то делают?
— Это на всякий случай, — сказал, увидев моё недоумение, Туй. — Ты же видел скелет в Музее? И хватит ли обычного пугача, чтоб такого подстрелить? Уверен, что такие звери тут не обитают?
— Вполне уверен. Они вымерли! Хотя Гиналла Ар меня переубеждал в этом.
— Знаешь, Кампестре, факты упрямы, а ты ещё упрямее.
— И о каких фактах речь?
— Вот пойдём завтра в поход, я тебе покажу!
Меня озадачила такая скрытность. Почему бы сразу не рассказать, что и как?
— Да, кстати, элелёт в реке спасатели нашли, а тело Гиналла — пока нет. Может, он выбрался? Или рыбы съели?
— Я его после катастрофы не видел. Но там настоящие заросли камыша, он вполне мог застрять там. — И на недоверчивый взгляд Туя добавил: — Я бы там месяц искал его без спасательных средств и даже без связи, — я показал ему пустое ухо.
Туй тут же вытащил из какого-то шкафа и вручил мне новый фон, но предупредил, что он локальный, только для связи с ним. Я не удивился. Тот, найденный мною раньше, тоже был локальным. Поинтересовался, зарегистрировал меня Туй в базе работников или нет?
Он подумал и ответил, что это не к спеху, что вернёмся, так сразу зарегистрирует:
— Выполним задание, сразу полетим в основной лагерь. Там тебя представлю начальству, и официально примем на работу. Всё будет хорошо.
— И что мне говорить следователям, если будут спрашивать, что я делал несколько дней?
Туй отвернулся и бросил через плечо:
— Что-нибудь придумаем.
Сомнительно это всё. И неубедительно. Он чего-то боится? Надо быть настороже. Мне вообще эта экспедиция всё больше и больше не нравилась. А Туй продолжал показывать хозяйство.
Лаборатория меня тоже удивила. Если этот лагерь и был тайным, то как это всё дорогое оборудование попало на тот же склад, в эту лабораторию? Приборы, микроскопы. На столах лежали всевозможные хирургические инструменты, в особых шкафах — химические препараты в сосудах. На середине одного отсека — огромная лежанка, более четырёх метров в длину, двух в ширину. Кого тут укладывали? А зачем привязные ремни?
— Мы вскрывали тела животных, найденных во льдах. Ремни нужны, чтоб трупы не соскальзывали… — тут он понял, что я ему не поверил. Где ледник, а где этот лагерь? Он махнул на моё недоумение жилкой. — Если мы отыщем целого хомо инконвениенса, то он даже на этот стол поместится с трудом.
— Охота на монстра и его убийство! Недостойно листа. А мы с тобой его труп дотащим?
— Мы возьмём передвижные носилки…
— Слушай, а стоит ли продолжать работы, если нет начальника? Тем более, если он умер? Наверняка работы будут приостановлены, назначены новые люди, которые решат, какие работы выполнять.
Туй почесал в бороде. Потом пристально посмотрел мне в глаза и сказал:
— Пока в Дереве будут проверять, изучать и решать, мы выполним намеченную часть работы. На этот счёт у меня есть чёткие инструкции Гиналла. Мы этот план выполним в любом случае. Или… — он вдруг замолчал.
Я ждал продолжения. Он подумал и добавил:
— Или не выполним… — и что он хотел сказать на самом деле? Не выполнить план можно по-всякому. Например, погибнуть во имя науки. Я такого не хочу.
— Кто придёт на помощь в случае чего? С кем есть связь у тебя?
— В случае чего на помощь придут археологи из основного лагеря. Свои действия мы должны держать в секрете.
— Почему?
— Пока всё сами не проверим… — Он опять сказал глупость. Какая разница, проверим или нет? Что-то тут иное. Пахло чем-то авантюрным и опасным.
— Что с моей оплатой? — мне надоели недомолвки Туя.
— Для нас Гиналла выбил особый фонд, к которому и я имею доступ. Будешь хорошо работать, хорошо заплачу. Ты ж работу старую потерял?
— Из-за Гиналла Ар меня выгнали из курьерской службы.
— Это он умеет. Неужели накатал жалобу? — Я кивнул. — Столько заплачу, сколько тебе заплатила бы доставка за год.
Я открыл рот. Это вообще заоблачное искушение. Нужно держаться всё время настороже. Такая оплата в принципе нереальна для той работы, о которой я подумал… Кстати, а что за работу мне предстоит делать? Я спросил.
— Мы завтра выдвигаемся вверх по ущелью. Там мы нашли многообещающую пещеру. Её мы и будем обследовать.
— Спускаться?
— Нет, в начале там нет спуска, ровно. Ведёт ли пещера дальше вниз, не знаю.
— Там что, живёт ваш хомо инконвениенс?
— По крайней мере, одного мы там и подстрелили.
Становится понятно, почему надо идти в ту пещеру, зачем нужно убойное оружие. Но я решил уточнить:
— Живого подстрелили или его скелет? — и хихикнул.
Туй приблизился к одному из шкафов и открыл его. Там лежала одежда. Я подошёл поближе, потянул за рукав и… не поверил глазам. Комбинезон длиной в четыре метра сполз на пол. И он был ношеным и окровавленным! А ещё на полке лежал огромный фонарь. И огромные перчатки. Я посмотрел в глаза Тую.
— Часть мягких тканей мы сложили в холодильник… Ну, пристрелили мы его! Очень испугались!
— Он напал на вас? — Туй покачал головой. — Приходили другие? — Он опять покачал головой. — Только не надо меня обманывать! Неужели этот монстр выжил бы за тысячи лет? Вы просто нашли скелет! Или труп!
— Нет. Он бродил по пещере, и мы убили его. Эта пещера — проход в их мир.
Какая-то чепуха. Не хватало мистических порталов. Мне оставалось только хмыкнуть.
А затем начали готовиться к походу. Мы вытащили на солнце два одноместных заряженных энергией крылёта. А сами начали собирать нужное оборудование. Разумеется для похода в пещеру, а не в горы. Туй не забыл про носилки, которые сложенными всунули в мой крылёт. Оборудование распределили примерно поровну и погрузили.
Спал я плохо. Мне снились ходячие скелеты.
9. Кау-горы. Пещера. Вход
Утром, хотя солнце ещё даже не появилось, мы оделись в тёплые комбинезоны, которые были оборудованы внутренним освещением, близким по спектру к солнечному. В штанины были вшиты и мягкие сосуды для воды, с легчайшими аккумуляторами с большой плотностью энергии: голодная смерть в тёмной пещере в случае чего нам не грозила. Отличные комбинезоны. Свою легкомысленную одежду я сложил на койку. Вспомнил о поясной сумке, оставшейся в Музее. Всё-таки в ней я хранил кристалл со своими воспоминаниями о РоКусте: девушке, родителях…
Перед самым вылетом Туй обозначил маршрут. Сначала надо было лететь к перекрывавшему ущелье перевалу, а оттуда почему-то возвращаться. Маршрут мне показался странным.
— Там я тебе покажу один фокус, — сказал Туй.
— Пещера в этом месте? — я ткнул в точку, где маршрут обрывался.
— Мы её координаты навигатору не сообщали. Поэтому и нет её на картах.
— Как бы за эту секретность нас не наказали!
— Я жив только потому, что скрываю находки. Смерть Гиналла очень подозрительна. Возможно, о его экспедициях узнал кто-то и поэтому его оторвали от ветки Дерева. Не гниёт ли он в каком-нибудь Солярии?
Я, конечно, не поверил этой гипотезе: я же остался жив. Неужели просто повезло? Но вспомнил морг, в который случайно попал. Неужели меня предупреждали ещё тогда? А я всё-таки полез не в своё дело…
Мы расселись по своим крылётам. Когда поднимемся повыше, они постоянно будут подзаряжаться, но это в том случае, если не попадём в плотную тень. А такое может быть, если ущелье станет узким и высоким. Или светило скроют облака. Туй дал команду, аппараты взлетели и направились в ущелье. И сразу я увидел солнце. Для крылёта хорошо. Да и я повернул лицо к свету. Тем более что моё вмешательство в управление крылётом пока не требовалось и, надеюсь, не потребуется. Навигатор вёл аппарат по нужному маршруту самостоятельно. Я подумал, что ошибок в маршруте нет, что Туй и Гиналла точно установили высоту и дальность, чтоб не врезаться в какую-нибудь скалу.
В голову снова влезла мысль о странной, невозможной катастрофе с элелётом, но я отогнал её от себя.
Крылёты имели невысокую скорость, потребляли мало энергии, поэтому могли летать на далёкие расстояния. Широкая долина была как на ладони. Тут в реку впадал не один приток, а несколько. Голые участки, усыпанные осколочной породой и галькой, сменялись травяной зеленью ровных полян. Кое-где росли небольшие хвойные леса, они поднимались по пологим холмам, подбиравшимся к крутым горам.
Мне такая природа не нравилась. Я вырос на берегу моря, в РоКусте занимались в основном рыбной ловлей и переработкой древностей, которые нам приносили из другого куста. Каких только ценных вещей мы не видели! Пластик, металлы, стекло; всё это перерабатывалось в мастерских. Сырьё мы передавали в другие кусты, а там уже занимались созданием элементов электроники, выращиванием солнечных панелей, различных механизмов…
Недалеко от РоКуста рос большой лес, где я охотился. Я находил в лесу тропы, исследовал его, насколько можно, но гор возле нашего РоКуста не было. Холмы — да. Муравейник — да. И поэтому Кау-горы меня страшили. Особенно теперь, когда я заметил, что широкая долина начала сужаться.
Крылёты повернули вправо в одно из узких ответвлений. Солнце заслонили скалы. И тут я заметил, что по дну ущелья возле речки идёт древняя дорога. Неужели это та самая, по которой я добрался до лагеря? Она была кое-где засыпана обвалами, где-то подмыта водой, но сверху она отлично просматривалась. Иногда она ныряла под козырьки скал, а в одном месте прошивала гору туннелем. Наверное, эта трасса была важна для древних. Но куда она могла вести? Впереди явно перевал. И что за ним?
Крылёты уверенно маневрировали, повторяя изгибы ущелья, а потом, когда дно ущелья начало заметно подниматься, вдруг взлетели вверх и направились над освещёнными солнцем горами прямо на север. Впереди уже виден был перевал. Но дорога к нему не вела, она пропала где-то ранее. Странные эти древние: проложили дорогу в никуда!
— А теперь внимание. Только не пугайся, — услышал я шёпот Туя. И в этот момент аппарат подлетел к перевалу, но за ним ничего не видно из-за густого тумана, стоящего стеной над горами. Крылёт врезался во внезапно появившееся фиолетовое пятно, но тут же вынырнул на чистое пространство. Подо мной опять было какое-то ущелье. Я обернулся, увидел тот же перевал и обомлел: аппарат каким-то невообразимым образом развернулся! Мы летели назад!
Я осмотрелся и увидел крылёт Туя; он снижался. Тут же нырнул вниз и мой аппарат. Мы планировали над самым дном ущелья. Оно было завалено обломками скал, изредка прорывалась сквозь камень трава. На скалистых уступах иногда росли одинокие деревья. Речка текла с перерывами, иногда ныряла под камни, иногда пробивалась сквозь пороги. И вдруг вода упала водопадом с уступа. За водопадом образовалось небольшое озеро, на берег которого крылёты и сели.
Я откинул дверь и вылез из аппарата. Он сел на дорогу! Неужели ту самую? Она вела к скале и ныряла под водопад. Древние явно были идиотами. Зачем им это понадобилось?
Ко мне подошёл Туй:
— Любуешься? Понял что к чему?
— Ничего я не понял. Зачем дорогу прокладывать под водопад?
— Там водопада в те времена не было. Присмотрись. Раньше он падал вон с того уступа. А потом река пробила себе новое русло.
Я посмотрел внимательнее, Туй прав.
Солнце уже поднялось над скалами, лучи косо падали в ущелье прямо на водопад, и он красиво искрился. Но через час тут будет сумрачно; слишком высоки стены. Ущелье в этом месте немного расширялось, а озеро здесь не одно: целый каскад ярко-голубых водоёмов. Красиво, конечно. На скалах сплошным ковром росли рододендроны19 и можжевельники20, почти закрывая каменную стену. И тут я вспомнил двор дома в Дереве, куда и привозил шар SplK. Ну, точно! Все задумки дизайнеров украдены у природы!
— Давай, разгружайся.
Мы сдвинули крылёты подальше от воды, закрепили их от ветра, установили палатку, куда сложили то оборудование, которое могло нам понадобиться позже. Вооружились. Туй взял пистолет, засунул его в кобуру и показал мне на второй. Я тоже вооружился. Подхватили транспортные мешки и пошли к водопаду.
До него было недалеко. Воздух чист, но прохладен. Под солнцем на одежде даже раскрылись люверсы подпитки. Мы подошли к струям воды. Остатки размытой дороги вели под водопад. Значит, не пещера там, а туннель! Туй следил за мной и по выражению лица понял, что я догадался.
— Хомо инконвениенс построили эту дорогу. Дикари, конечно. А потом ещё и туннель выкопали. Эта дорога и ведёт в туннель.
— И куда мы попадём, если пойдём туда?
— Мы далеко не заходили. Только до первого завала. Там есть проход, и мы через него с тобой пролезем… — Он замолчал.
— И где же вы убили гиганта?
— Я убил. Он закладывал проход. Я испугался и пристрелил его. Гиналла потом орал на меня, мол, с ним надо было поговорить. И что после стрельбы можно было сделать? Гиналла мне спасибо должен был сказать! А вдруг великан бы нас заметил?
— А если бы гигант был не один?
— Вряд ли. Никто нам не мешал, когда мы тащили труп. Никаких погонь… Ну что, ещё не забоялся?
Я не знал, верить или нет. Что-то Туй умалчивает. Если Туй обманывает, то должна быть причина. Но моё любопытство было сильнее осторожности.
— А что было с элелётами над перевалом?
— Нас просто вывернуло. Пробовали пересечь границу не раз, но дальше пролетать не получается.
— Как это? Разве мы не можем летать по планете, где хотим?
— Когда мы с Гиналла обнаружили эффект выверта, то задумались. И поняли, что у нас есть ареал, где нам позволили жить. Конечно, мы воспользовались знаниями и навыками древних. Нас уверяют, что за границами нашей страны земля заражена радиацией и ходить туда запрещено. Но никогда не говорят, что древние успели нас оградить от заражённых земель. А теперь получается, что они оградили нас от себя. Или себя от нас.
— Но подобная преграда требует энергии. Как это может работать несколько тысяч лет?
— Можно использовать солнечную энергию… Да и срабатывает ловушка только локально, как только физический объект пытается пересечь границу. Но кто говорит о тысячах?
— Наша история. Кстати, а Гиналла тоже сомневается в этом факте.
— Факте? А сколько лет не назвал? — Туй усмехнулся. — Так Гиналла тебе сразу всё и выложил! Знание может быть смертельным. Не поэтому ли он пропал?
— Опять ты заговорил о том, что знать опасно?
— Может, да, может, и нет. Труп Гиналла ведь не нашли! Я допускаю, что он удрал из проекта, как только почуял опасность.
— Если удрал, то где он прячется?
— Он найдёт местечко. А если он так ловко спрятался, то понятно, почему элелёт упал.
— А что сказали о причинах катастрофы?
— Не знаю. Когда я выходил на связь, результатов расследования ещё не было. Подозревают, что у элелёта разрядились аккумуляторы… Ладно, постояли и пошли!
Мы собрались духом, включили фонари и прошли сквозь водяную преграду.
Да, это была не пещера, а рукотворный огромный туннель. Мы могли бы спокойно тут летать на крылётах. Своды туннеля терялись в темноте. Я направил свет туда, и мы увидели высоко-высоко ряд навсегда погасших прямоугольных светильников.
Пол туннеля гладкий, на нём кое-где была видна белая линия. Она как бы звала нас вперёд. С краю, у стены, в углублении канавки, журчала вода, было сыро; в лучах фонарей мелькала морось.
Мы двинулись вперёд.
Метров через четыреста стало суше, и тут я увидел, что сбоку гладкая округлая стена прервалась. Я посветил в то место и увидел проржавленную дверь. Там был какой-то проход. Я показал на него Тую, но тот отмахнулся:
— Лучше туда не ходить. Через отверстия мы ничего не смогли рассмотреть, а ломать дверь не стали.
А потом мы подошли к завалу. Я предполагал увидеть обвалившуюся кровлю, но это было не так. Камни сюда кем-то принесены, возведена поперечная стена. Вот она, подмытая, и рухнула. Сбоку образовалось отверстие, в которое можно протиснуться. Интересно, как сюда смог влезть великан? Значит, его убили за проломом? Он закладывал стену изнутри?
Мы переглянулись и полезли туда. Вернее, полез туда я, разведчик, а Туй меня страховал. Проход был не очень длинным, и я сразу вылез на другую сторону от стены. И сразу выключил фонарь: я увидел красный просверк на своде туннеля. Что это? Я постоял, и опять включилась и выключилась красная искорка. Маленькая. Как красный светлячок21. Хорошо, что я её увидел!
— Я за завалом. Тут туннель продолжается. Но на потолке, в метрах двадцати дальше какой-то прибор моргает. Значит, рабочий. Что это? Полезай за мной без света.
— Понял, — ответил Туй.
Потом я услышал, как он ругнулся, ударившись в темноте о камень. Но фонарь он всё-таки не включил. Вылез, отдышался.
— Где? — шепнул.
Я взял его за жилку и показал направление. Тут свет и мелькнул.
— Очень похоже на видекаму, — предположил я. — Туннель просматривается кем-то. Охранниками? Для чего?
— Значит, за туннелем наблюдают, — прошептал Туй. — Этого я и боялся.
— Почему тогда они не пришли за гигантом? — я тоже ответил шёпотом.
— Думаю, они не постоянно следят за этим проходом.
— Если великана вы подстрелили две недели назад, значит, проверяют записи нечасто.
— А если чаще? Если они нас встретят дальше в пещере?
— Сначала подстрелил, а теперь боишься? А вот чего боятся те, кто живёт в пещере? Нас что ли боятся? — Я немножко поразмышлял и продолжил: — Если наши предки смогли выжить, то только под землёй. В этом туннеле они спаслись от радиации. И они боятся не нас, а света!
— Нет. Если и спаслись, то потом вышли на поверхность. У той особи, которую мы убили, были развитые глаза, он не был слеп. Кожа у него не белая, как если бы он жил в темноте или под искусственным светом, а коричневая. И одежда не приспособлена для жизни в пещерах. Такое впечатление, что он просто зашёл в туннель ненадолго. У него не было ничего для путешествия по пещерам, только ящик с инструментами и строительный клей! То, что нужно для ремонта стены!
— Где этот клей?
— Включишь фонарь? Покажу, где валяется…
— Потом, — я решил не рисковать и добавил шёпотом: — Ты прав. За тысячи лет они должны были приспособиться к отсутствию солнечного света…
— Опять ты о тысячах лет? Вот пройдём туннель и посмотрим, как они живут сейчас. Если пещера не поведёт вниз, значит, через туннель всё-таки можно пройти под горой насквозь!
— А впереди нас не ждёт туманная преграда?
— Зачем тогда каменная перегородка? Идём вперёд! — и Туй меня подтолкнул в туннель, чтоб я шёл перед ним.
10. Кау-горы. Пещера. Выход
Мы в полной темноте, стараясь не шуметь, прошли под устройством, которое приняли за видекаму для наблюдения за туннелем. Я ещё подумал, что нас увидят и в темноте. Но было уже всё равно. Шли осторожно, посередине, как мы думали. Но вскоре наткнулись на боковую стену. Туннель тут поворачивал, и мы решились включить фонарь.
Оказывается, тут была широкая ниша. И в ней косо стоял заржавевший аппарат типа элебиля. Огромный. Со стёклами и фарами. Да, только в таких гигантских аппаратах могли помещаться хомо инконвениенс. Наверное, на таких они давным-давно ездили и по туннелю и проникали в нашу страну. И та разрушенная теперь дорога в ущелье — это древняя трасса, связывающая обе страны. Но потом великаны перегородили туннель и больше у нас не появлялись. Когда это произошло? Наша история вообще не сообщала, чтоб кто-то после войны к нам проникал ни через горы, ни по морю. И мы никогда не пробовали перейти горы или переплыть море. Да что там! Просто переплыть реку на юге! Почему?
Мы осторожно приблизились к элебилю. Осветили как следует. Рассмотрели.
Машина когда-то ездила на металлических странных колёсах, с которых свисала чёрная рвань. Наверное, они металл обёртывали в это, похожее на резиновое. Я попытался открыть дверцу, дёрнул за ручку, и дверца вдруг со скрежетом оторвалась и упала. Мы еле успели отскочить. Когда железный грохот стих, подошли поближе.
— Полезешь? — спросил Туй. Я убедился ещё раз: Туй не был осторожным, он просто ужасно боялся! И Гиналла тоже боялся! Поэтому я и понадобился им, чтоб подставляться в случае опасности. Что и дальше придётся заслонять собой Туя.
Сейчас же особой опасности в давно покинутой авте не видел. Наоборот, мне очень хотелось попасть внутрь.
— Помоги забраться, — сказал я Тую. Он подтолкнул, и я залез на ступеньку. Посветил внутрь.
Там стояли кресла. Огромные, как раз для наших гигантов. Я тронул корнем ближайшее, и оно вдруг осыпалось, остался один каркас, а я стоял одной ногой на трубке каркаса и думал: выдержит или нет? Выдержала! Ступил другим корнем, ухватился за круглое колесо, осмотрелся.
Увидел ниже переднего обзорного стекла панель с круглыми окошками, какие-то кнопки. За креслом торчал рычаг с кругляшом наверху. Потянуть? Лучше не трогать. Вдруг развалится. Держась за колесо, я осторожно прошёл по трубе ко второму креслу, которое стояло рядом. Там, в панели виднелась горизонтальная дверца. Я понял, что это было крышка от ящика, встроенного в панель.
Второе кресло под корнями осыпалось так же, как и первое, по трубе я подобрался к ящику. Открыл.
На трухе от чего-то давно сгнившего лежала пластмассовая палочка, синяя, полая. Я ею разворошил разноцветную рвань. Под ней оказались пластмассовая коробочка с проводком, проржавевший цилиндр, похожий на фонарь и… самые настоящие очки. Только огромные! Туй прав: гиганты не жили под землёй. Для подземелья не нужны очки от солнца. Если только они не предназначались для похода на поверхность.
Брать что-то из ящика в жилки не хотелось. Палочку я бросил обратно.
За каркасом спинки кресла виднелся диван, но я туда не полез. Выбрался наружу, спрыгнул с подножки.
— Что там?
— Всё сгнило.
— Ладно, пошли дальше, — согласился он.
Мы долго шли по туннелю. Справа и слева иногда попадались большие ниши, но они пустовали. Изредка встречались металлические двери в особых штольнях. Воздух неожиданно для нас стал ещё суше.
— Вентиляция?
Я пошарил лучом по сводам, и мы увидели большие короба. Судя по всему, оттуда и поступал воздух. В общем, этот туннель был сложно устроен. Тут и освещение, и вентиляция, боковые ниши для остановки их элебилей, и какие-то особые выходы. Древние, как мы знали, были разумными. Но разумны ли их потомки, которых мы ищем? Я надеялся, что да. По крайней мере, они могут шить одежду, изготовлять клей… И Туй как бы в подтверждение моих мыслей сказал:
— На голове гиганта была каска с фонарём. Он в туннеле был неспроста. Я тебе говорил, что он чинил стену, которая обвалилась?
— Верхние конечности у него были в перчатках? — Туй жестом подтвердил. — А чем он скреплял камни?
— Я ж говорил, что там было несколько тюбиков с клеем. Мы их не брали, под стеной так и лежат.
— На обратном пути заберём вместе с другими его инструментами.
Мы пошли далее. Туннель поворачивал вправо, а мы держались середины, старались идти по остаткам сплошной белой линии. Однажды натолкнулись на относительно небольшую нишу в метрах двух над дорогой. И там висели какие-то красные цилиндры. Мы подошли, чтоб посмотреть. Туй меня подсадил, и я влез в нишу.
Я рассмотрел внимательно один из этих предметов. Наверху цилиндра были две ручки, одна красная, другая блестящая, обе целенькие. Сбоку виднелся выцветший рисунок. Нарисовано, как жилкой нажимают на ручку. Нажать или нет? А, рискну! И я нажал.
Из-под ручки вдруг вырвалось облако пены. Я соскочил на пол туннеля, и мы побежали вперёд. Вслед слышалось шипение, потом оно прекратилось, и мы остановились. Посветили на нишу. Пенная струя до сих пор рывками била в сторону, пока не иссякла. Удивительные приборы были у гигантов, сколько времени прошло, а сработало! Интересно, что это за пена? Не ядовитая ли? Хорошо, что нас не задело, повезло. Я подумал, что это ловушка для любопытных листов, и рассмеялся. Туй только покосился.
После поворота наткнулись ещё на одну стену, перекрывавшую туннель.
— Они перегородили пещеру с двух сторон, — прошептал Туй. — Значит, мы рядом с выходом!
И тут я опять увидел красную мигающую лампочку! Они отслеживали вход и выход! Я сразу выключил фонарь. И опять подумал, что это бесполезно.
Туй увидел красную лампочку позже, но фонарь так и не выключил:
— Они нас увидели!
— И ждут у входа! — страшным голосом произнёс я и прыснул.
— Может быть. Но представить себе, что запись ведётся непрерывно, нереально. Наверное, срабатывает датчик движения. Или реагирует на свет… — сказал Туй, подтверждая мои догадки. Это было логичным.
— Что будем делать? — поинтересовался я.
— В худшем случае нас уже засекли у первой видекамы! И терять уже нечего! — Туй думал так же, как и я.
— Точно. Не возвращаться же?
— Я бы вернулся… — прошептал Туй, но я сделал вид, что не расслышал, включил фонарь и пошёл к стене. А в ней тоже был проём: аккуратно убранные камни, как для дверей. Эта стена вовсе не была разрушена. Просто тут оставили высокий проход. Как раз для гиганта. Так что и мы свободно прошли. Туй брёл за мной.
Вышли за стену и увидели далеко впереди свет. Солнечный свет. Там — выход из туннеля! Я выключил фонарь, подождал Туя, а потом мы вместе пошли к выходу.
Осторожничали, шли долго. У самой арки выхода задержались, привыкая к свету. За туннелем дорога продолжалась по дну почти такого же ущелья, как и с другой стороны. И дорога тоже казалась заброшенной. Хотя никакого водопада, пространство сразу раздавалось вширь, виднелись зелень, небо. Мы прислушались. Было тихо. Где-то далеко щебетали птицы.
Сделали несколько шагов и опять остановились у выходного портала, обложенного камнем. Что-то меня настораживало, и я вынул пистолет.
Дорога, выходящая их туннеля, вела вперёд по насыпи. Долину окружали покатые горы, сплошь заросшие лесом. Мы осмелели и ступили на дорогу.
— О! — услышали густой бас. — Вот и маленькие зелёные человечки! Да ещё в такую рань!
11. За Кау-горами. Великаны
Охотничий навык сказался автоматически. Я вскинул пистолет и повернулся на голос. Туй Оксидент испугался и спрятался за мной, даже ухватился за одежду. Он даже не подумал достать пистолет из кобуры!
Не замеченный нами гигант стоял у самой арки портала, прислонившись к скале. Он не прятался, но цвет его одежды сливался с серым цветом скалы. И только лёгкая чуть заметная фиолетовая дымка окутывала гиганта.
Я не стал дожидаться от него гадостей и нажал на спусковой крючок. И только потом сообразил, что это за дымка окружала великана. Но было уже поздно. Хорошо, что сразу вычислил, как поведёт себя пуля, и упал на асфальт. Свиста пули я не услышал, но на меня без крика упал Туй, пистолет он выбил у меня из жилки, и оружие отлетело далеко в сторону.
Я поднял голову. Гигант укоризненно смотрел на меня:
— Ну и чего ты так испугался, человечек? Так испугался, что пристрелил своего спутника! — он говорил медленно, я с трудом понимал его.
Туй тяжело придавил меня. Я кое-как выполз из-под его тела, поднялся. Туй остался лежать, скрюченный, как опалённый солнцем осенний лист. Из-под головы Туя, прижавшейся щекой к асфальту, вытекал желтоватый сок. Я наклонился, перевернул Туя на спину. Пуля чиркнула по костям черепа, оставив канавку, разрезала кожу. Отсюда и кровь, но немного. Я нагнулся к нему. Он был жив!
— А соображалка у тебя работает хорошо! Понял же, что пуля вернётся! И зачем ты стрельнул? — он подошёл, подхватил Туя, поднёс к глазам. Прижал тело к себе одной рукой, а второй вынул красный тюбик и выдавил содержимое на рану, останавливая кровь. Потом так же ловко спрятал тюбик и достал коробочку шприца, приложил её к жилке Туя и выдавил бесцветную жидкость в вену. — Будем надеяться, что мозг не повредило. Пуля как будто не пробила череп, зацепила по касательной. Хотя удар был серьёзный, как бы кость не треснула.
Он вынул из кобуры Туя пистолет, засунул его в карман на груди, перехватил тело Туя, прижал его к себе и сделал пару шагов в сторону авты. Пока он отвлёкся, я сунулся было в сторону пистолета, но гигант заметил движение, глянул на меня и покачал головой. Дымки теперь вокруг него не было. Да-да, точно такая же фиолетовая завеса была над перевалом. Наверное, это какое-то поле, его применяют гиганты в случае опасности. И если бы я сразу это осознал, Туй был бы в порядке.
Великан, не выпуская Туя из рук, подошёл к валявшемуся пистолету, поднял его и сунул в карман на груди. Теперь там целый арсенал.
— Ну что, пошли? Я довезу вас на машине. Твоему спутнику срочно нужен агроном, — и он понёс раненого к элебилю, очень похожему на машину, которую мы видели в туннеле. Она стояла за деревьями, в теньке.
— Ты голодный? — Я кивнул. — Сядешь на солнышко в автомобиле. Пока от тебя особых энергозатрат не потребуется. А то жаль, если этого зелёного не довезём.
И тут я опешил: врача для Туя он назвал агрономом! Он нас за растения что ли принимает?
Мы подошли к его синей машине, которая стояла у пинии22. Гигант открыл дверцу, положил Туя на заднее сиденье, потом поднял меня и усадил рядом с раненым. Он великана неприятно воняло животным.
— Будешь его придерживать. Ехать недалеко. Но на поворотах его может сбросить. — Он захлопнул дверцу, а сам сел на переднее кресло за колесо. Тут же заработал двигатель, и элебиль осторожно, хрустя гравием, выехал на дорогу, прибавил скорости. Оказывается, этим колесом, что воткнуто ниже панели, гигант управлял машиной. Странное инженерное решение.
И тут я почувствовал нефтяной запах, который даже перебил вонь тела великана. Подобный был у вечного факела, который горел на равнине у РоКуста. А ещё так пахли радужные разводы на воде моря. Иногда, когда на лодках ловили рыбу, мы натыкались на пятна с таким запахом. Эти пятна рыболовы огибали, потому что пойманная на таких местах рыба ядовитая.
Элебиль потихоньку ехал по дороге. Я прижался к стеклу, стараясь поймать побольше солнечных лучей. Не забывал придерживать Туя. Гиганта я почти не видел за спинкой кресла. Только голову и плечо; выцветшая серая клетчатая рубаха с короткими рукавами плотно облегала мышцы. Мускулистые руки покрыты рыжими волосками. На голове у него была странная серая шапка с козырьком, из-под которой выбивались рыжие волосы. Бороды и усов он не носил. А ещё на нём были — вспомнил я — грубые болотного цвета штаны, странная обувь на толстой подошве.
Ехали действительно недолго. Остановились возле огромной двухэтажной постройки. Гигант подхватил Туя и понёс, я спрыгнул и засеменил за ними. Пока поднимался по высоченным ступеням, они уже скрылись за дверью. Хорошо, что она не захлопнулась и я прошмыгнул в помещение.
Оно было высоким, метра четыре в высоту, в два роста гиганта. Великан стоял возле стойки (метра два в высоту), на которой стоял сосуд, а в нём — шары хризантем23. Неужели гиганты думают, что половые органы растений пустят корни? Из-за цветов виднелась голова ещё одного гиганта.
— Вот зелёного подобрал, подстрелили его. Кто примет?
— Ну и зачем ты его сюда притащил? — пробасил второй, но голос у него был не таким густым, как у первого.
— Я говорю, что его нужно залатать. Кто-нибудь может это сделать? Ты бы позвала врача.
И я сообразил, что это великанша!
— Тут не лечебница. Наш врач вряд ли ему поможет. — И тут гигантесса увидела меня. И рассмеялась: — Ой, тут ещё один! Где ты их нашёл? И этого подстрелили?
— Мы вышли из туннеля! — подал голос и я.
Она посмотрела на меня с недоумением, как будто не поняла слов, потом сообразила, что я произнёс, и навалилась грудью на стойку от хохота. Наверное, моя речь для неё была слишком быстрой и высокой по тону.
— Ты бы позвала врача, повторил гигант. — Вдруг поможет?
— Я ещё за врачами не бегала! Он только что вытащил из холодильника три банки пива и теперь спасается от жары в медкабинете. Тащи зелёного туда.
Гигант потопал по коридору и ввалился в одну из дверей. Гигантесса вышла из своего закутка, подошла ко мне и присела на корточки. От неё несло каким-то жутким сладким запахом. Я подумал сначала, что цветами, но потом понял, что к цветочному добавлены ещё какие-то неестественные запахи.
— Давай знакомиться. Меня зовут Мария.
— Забавное имя, — ответил я. Я вспомнил, что так называется какое-то невзрачное растение24. — А меня — Кампестре Эл, — добавил с гордостью.
— Даааа, знатный вид. Вживую вы совсем не такие, как в роликах. Ты из Дерева или куста?
— Раньше жил в РоКусте у моря. Потом — в Дереве. А потом меня выгнали с работы, и я прижился на другой ветке, в лагере палеонтологов. Недавно нашли в пещере скелет хомо инконвениенса. Он теперь в Музее.
Доброжелательная улыбка сползла с её лица.
— Боже мой! — сказала она. — Это не Майкла ли? Он пропал пару недель назад…
— Я не знаю, — ответил я ядовито. — Но новым скелетом мы любуемся в Музее.
Она вдруг разозлилась, резко встала и ушла за свою стойку. Тут меня накрыл чих, наверное, из-за её запаха. Я еле отчихался. А она занялась чем-то, тыкала пальцами в монитор. Иногда сквозь него поглядывала на меня. А когда я ей показал язык, даже погрозила кулаком. И опять рассмеялась.
— Я голодный. Я пойду поесть!
— Вали! — безразлично ответила она.
Я с трудом открыл дверь — пришлось попрыгать, чтоб уцепиться за ручку и открыть замок — и вышел на солнце. Уселся на ступеньки. Был отличный день. На небе облаков почти нет. Вокруг те же горы, как у нас, но лесов гораздо больше. Пахло хвоей. Где-то шумела река. Ветер прохладный. Но главное, что солнце светило на меня. И я повернулся к нему, расставил жилки. Одежда тоже впитывала энергию. Мне уже не было страшно. Гиганты хоть и ужасные на вид, но доброжелательные, и совсем не дикие. Даже язык наш знают… И тут я даже корнями перестал болтать. Если они не вымерли тысячи лет назад, то наши языки должны были давно стать разными! Значит, наш мир и их мир до сих пор общаются!
И они о нас много знают! Знают о нашем Дереве, о наших кустах… Откуда? Они за нами подсматривают, а мы этого не замечаем. Живём в неведении, думаем, что одни на свете. А оказалось…
Тут к дому подкатила красная авта, извергла клубы чёрного дыма, и из неё вышел ещё один гигант. Он направился к зданию, а когда подошёл к самым ступенькам, вдруг заметил меня. Он очень удивился, даже присвистнул.
— Зелёный, ты как тут очутился?
— Прошёл по туннелю, а потом меня и Туя привезли сюда. Вон на вон том элебиле! — И я показал жилкой.
Гигант глянул в ту сторону и пробормотал: — Это машина Георгия. — Потом глянул на меня: — А это ты. А он идиот. И где Георгий?
— Он лечит моего спутника Туя! В медкабинете!
— С ума сойти! — И он поднялся по ступеням и шагнул в двери; дверь аж хлопнула, так он был недоволен.
Я наслаждался солнцем минут пятнадцать, даже стал подумывать, не забраться ли в синий элебиль. И тут из здания вышли оба знакомых мне гиганта. Второй, который приехал на красном элебиле, держал в руках за лямку тюк. Гиганты спустились по ступенькам и вперили в меня свои огромные глаза. Потом Георгий моргнул и сообщил:
— Кампестре Эл, твой спутник засох.
Это из-за царапины на голове?
— Всех когда-нибудь оторвёт от Дерева ветер, — не выдавая своего недоумения, произнёс я после положенной паузы формулу смерти. Мне было жаль Туя. Но уже ничего не изменишь.
— Мы знаем, что вы трупы укладываете в гробы до полного переваривания грибами. Но у нас такое не практикуется. Тащить его в ваш заповедник мы не будем. Что ты предлагаешь с ним делать? — я не понял, о каком заповеднике говорят.
— Вы должны его вернуть земле только после того, как он сгниёт и очистится от земных забот!
— Скажу, что листья должны упасть на землю и там гнить.
— Так делать запрещено, способ похорон подробно описан на Чёрной Коре. Отступать от него нельзя!
— Да, вижу, что религиозные запреты в его голове прочно засели, — сказал второй гигант и закинул тюк за плечо.
— А вы разбрасываете трупы умерших по улицам?
— Знаешь, Серго, этот зелёный мне нравится, сказал Георгий. — Экземпляр поразительный. Он боится, но это его подстёгивает. Он хорош на уровне рефлексов. Стреляет отлично. Старается анализировать факты. Смешно, он даже провоцирует нас. Слышал, как Мария сказала, что ещё немного, и она бы его свернула в трубочку, как листовёртка25?
— Но это не означает, что можно нарушать инструкции. Каким бы умным этот экземпляр ни был. Труп твоего спутника, — сказал он мне, — мы после исследования сожжём, а пепел при удобном случае скинем в заповедник.
— Сжигать нельзя! Вы уничтожите его душу! — запричитал я. Но Серго не обратил на мои слова никакого внимания. Его интересовал другой вопрос, который он задал Георгию:
— Как они вообще прошли по туннелю незамеченными?
— Ошибаешься, я их вёл от первого завала. А этого клёна вёл от самого грота, где у нас пункт слежения! Он там ночевал.
— Этот проныра и там наследил? Да, а кто разрешил разобрать завал в туннеле? Мы же решили не использовать туннель даже для передачи крупногабарита?
— Туннель нашли зелёные. А ещё там обрушилась стена после землетрясения. Помнишь?
— И туда Майкл полез восстанавливать стену? Чтоб не допустить нашествия зелёных. Не допустил. На свой лысый череп…
И тут я догадался, почему Гиналла Ар не хотел убивать гиганта в пещере. И кто великанам всё о нас доносил. И я сказал:
— Ваш агент Гиналла Ар? Это он нашёл мёртвого гиганта и выставил его скелет в Музее!
Гиганты переглянулись.
— Гиналла утонул, — продолжал я. — Мы летели в элелёте. Он испортился и упал в реку. Гиналла я не нашёл. И спасатели потом не нашли…
Они опять переглянулись.
— Слушай, Кампестре Эл, — произнёс Серго. Он явно был старшим. — Мы тебя повезём в посёлок. Там на тебя посмотрит генетик. Может, кусочек от тебя отрежет… Не дрожи как осиновый26 лист. Веди себя хорошо. Может, генетик успокоится и оставит тебя в живых. А потом и тебя сделают агентом в Дереве. — Он глянул на Георгия и подмигнул. Георгий поморщился.
Наверное, генетик — ещё главнее Серго. Я постараюсь генетику понравиться. Да и вон как Георгий меня хвалил, хоть я придуривался! Пусть они меня сделают агентом и отпустят… Я соглашусь! Лишь бы вырваться от них! Нужно только придумать план, что делать. А вдруг и меня убьют, как Гиналла?
— Просмотри записи зелёных следователей в базе, что там случилось с утопленником, — сказал Серго. А потом повернулся ко мне: — Пошли! — и направился к своей красной машине. Георгий топтался у ступенек.
— И не забудь хорошенько сторожить туннель. Стену восстанови. А то скоро сюда начнётся паломничество зелёных человечков. Явно этих пропавших хватятся, — отрезал Серго.
— Понятно. Посади его в детское кресло.
— Спасибо за совет.
Серго подхватил меня за шкирку и понёс к элебилю. Его явно не устраивала моя скорость ходьбы. Так я и болтал корнями в воздухе до самой машины. Он поставил меня у колеса, забросил тюк на заднее сиденье, а сам откуда-то вытащил что-то ужасное, типа изогнутой кушетки с ремнями, приладил на сиденье перед лобовым стеклом. Этот сушильный станок и есть детское кресло?
Но в нём мне было удобно сидеть! Особенно после того, как Серго меня пристегнул. Я не сползал на пол! И ещё я мог видеть через стекло всё вокруг. В стекле впереди и в стекле сбоку! И в зеркале за стеклом сбоку! Эти гигантские авты такие примитивные! Это в наших элебилях ничто не мешает смотреть куда хочется. А тут…
Я чувствовал себя в кресле и вообще среди этих гигантов маленьким листиком. Интересно, а капризы они мои будут выполнять?
Мы поехали вниз по ущелью. Дорога тут ухоженная, расчищенная, без завалов, без травы, вылезающей из трещин. Авта бежала хоть и быстро, но мягко. Работал кондиционер, и от Серго почти не воняло. Я покачивался, конечно, и поэтому поначалу хватался за кресло на поворотах. Потом понял, что не свалюсь, и спокойно начал разглядывать мир в окне. Вертел головой, стараясь рассмотреть получше. Иногда ущелье становилось очень узким, так что река текла у самой дороги. Потом горы раздвигались, и опять на меня падали приятные греющие лучи солнца.
Интересно, а страна гигантов больше нашей или нет? Им же нужно больше жизненного пространства.
Конечно, меня всё-таки сморило. Наверное, из-за покачивания я и уснул.
Дрёма была со сновидением. Я сам был деревом. На моих ветках жили листья. Молодые вытягивались из почек и становились из жёлтых зелёными. Старые из зелёных становились жёлтыми, срывались и улетали. Я был очень старым деревом, чувствовал непрочность внутри. А потом ствол мой подгнил и я начал падать. Ветви ломались и отрывались от меня, кора осыпалась трухой. Набежали муравьи. Я думал, что они меня построят заново, но они наоборот, потащили мои останки в разные стороны… И тут я упал на землю окончательно…
12. За Кау-горами. Генетик
Открыл глаза: я сидел в кресле, авта чуть двигалась назад. Наверное, до этого просто резко остановился, и я проснулся от толчка. Серго авту припарковал среди других. Гигант глянул на меня:
— Проснулся? Отстёгивайся. Приехали.
Я ухитрился самостоятельно сползти с кресла и спрыгнуть сначала на подножку, а потом на тротуар. Передо мной стояло высокое здание с надписью, которую «украшали» стилизованные под древние буквы. Еле разобрал: «Институт рекреационной генетики». Туда Серго меня и понёс, подхватив заодно свою поклажу.
Кабинет нужного нам начальника находился на третьем этаже. На двери, перед которой меня поставил Серго, я прочёл: «Профессор Николас Ватсон. Отдел фотосинтезных». Тут и работал главный генетик? Имена у них совсем непонятные, а у этого — вообще колючий куст27. Я повернулся и увидел в широкой нише настоящий сад цветущих растений, за которым не было никаких стен, только пространство, только голубое небо. Я прошёл между кадками, в которых росли низкорослые деревья, и упёрся в стеклянную стену.
За ней — их убогий город: пыльные улицы, вонючие авты, а слышно ничего не было. За улицей виднелся чахлый сквер, а за ним стоял дом со шпилем. Какая-то очень старая архитектура. В нашем Дереве такой не могу себе представить. У нас больше лёгкие, прозрачные здания… И тут вспомнил тот тяжёлый дом с лабиринтом во дворе. И Музей… Кто их построил?
— Кампестре Эл! — услышал я бас Серго. — Куда ты делся? Ещё ищешь приключений?
— Он, наверное, спрятался в зарослях, — услыхал я другой голос.
— Ничего я не прятался! — заявил я и поспешил к двери генетика
Вышел из-за крайней кадки фикуса28 и увидел, что рядом с Серго стояла великанша в салатовом халате. Я люблю этот цвет29. Это и есть профессор?
— Пошли со мной, Кампестре Эл! — сказала она и направилась по коридору. Серго помахал мне рукой и куда-то потопал, а я поспешил за генетиком со странным именем, которое я увидел на двери.
Мы вошли в какое-то большое помещение с вертикально стоящей у стены белой колонной. Она открыла в ней дверцу.
— Разденься и зайди!
— Зачем раздеваться? — я не хотел потерять свой комбинезон.
— Нужно провести исследование твоего организма. Одежда мешает. Стань на овал, который нарисован на полу. Так. Что у тебя в ухе? Фон? Давай его сюда. Тебя обернёт полотно датчиков. Это не больно, но немножко щекотно. Ты боишься щекотки? А потом пойдём к профессору.
Понятно. Она совсем не профессор. И каков же он?
— А от меня не будут отрезать кусочки? — снаивничал я. Она только рассмеялась.
Процедуру я пережил стоически. Было страшно, но я терпел все эти прикосновения, освещения, обмывания и обветривания. Я этим гигантам не верил ни на черешок. Но у меня и выхода не было. Нужно было изображать тупого аборигена из туннеля…
Я вывалился из аппарата, а гигантесса дала мне совсем другую одежду. Какой-то балахон. Я спросил о своём комбинезоне, но великанша не ответила. Она наблюдала, как я одевался. Потом указала на дверь. А сама пошла за мной.
Мы вернулись к той самой первой двери с табличкой.
Профессор, в кабинет которого мы пришли после процедуры, был не страшным, а смешным. Все гиганты, даже гигантессы, имели волосы на голове. А у этого — ни волосинки, как у народа листьев. Кожа у него не была зелёной (это было бы совсем смешно!), но как бежевая кора лещины30, с такими же, как у неё, пигментными пятнами. На носу у него крепились стеклянные овалы. А бородка была маленькая-премаленькая и белая. Он вонял чем-то резким. Антисептическим? Он мумифицировал животных?
Я подошёл к профессору поближе. Он колдовал у монитора, комбинируя какие-то графики, что-то туда записывал.
— Это мои анализы?
— Да, — дребезжащим баском проговорил смешной гигант. — Сейчас я узнаю всё про тебя, потом про твоего спутника, и мы поговорим… — Он обратился к великанше: — Положи второго на стол.
В кабинете было два стола. На одном мерцал экран инфора. Второй совсем не напоминал стол, это была настоящая кушетка на высоких ножках с большущей лампой наверху. Ещё в кабинете стояло несколько шкафов непрозрачными дверцами. Гигантесса, которую я сначала принял за профессора, подошла к кушетке, на которой лежал тот самый тюк, который таскал на себе Серго, раскрыла, вынула оттуда что-то зелёное и уложила это на кушетку. Отошла, направляясь к ещё одной двери, и я понял, что на столе лежит голый мёртвый Туй.
Я смотрел на стол, где, постепенно расправляясь, остался мёртвый Туй. Я представил себе, что предстоит. Его сейчас начнут резать? Что-то искать в теле? Стало так обидно! Да они его сами и убили, не стали лечить. Ведь гигант Георгий говорил, что рана не опасна!
Что можно теперь сделать? Лишь бы меня не выпотрошили! Попробую отсюда удрать.
Чтоб не выдать себя, я отвернулся от стола и уставился в открытые двери.
Великанша уже уселась во второй комнате, куда вела вторая дверь. Великанша чем-то красила себе губы. Красным. Ядовитого цвета розового дерева31. Тут же на столе стоял меленький сосуд с поникшими цветками фиалок32 в зеленоватой воде. И эта великанша оторвала у растений половые органы. Они просто ненавидят природу! Гигантесса перехватила мой взгляд, вынула цветы из сосуда и кинула их в мусорную корзину. Я был ошарашен. И зачем они калечат растения? Я бы понял, если бы она хотя бы съела цветы…
Тут профессор оторвался от дел, подошёл ко мне. Подхватил меня под мышки и поставил на стул. Стянул балахон, в который меня нарядила гигантесса, осмотрел со всех сторон, заглянул в рот, уши, глаза и ушёл обратно колдовать у монитора. Я немножко постоял, а потом влез в балахон и уселся. Корнями болтать постеснялся.
В кабинете стоял полумрак, что для меня неприятно. Наверное, это отразилось на моём лице. Оказалось, что Николас Ватсон потихоньку за мной наблюдал.
— Что, темновато? Для меня яркий свет вреден, — сказал он, поняв по-своему моё печальное настроение. Но его слова ввергли меня в шок: как может быть вредным солнце со светом такой щадящей интенсивности в этом климате? — Ты же понимаешь, что мы с тобой физиологически разные?
— Я не понимаю другого… — начал было я, но Николас остановил меня жестом.
— Давай я займусь своим делом. Вопросы потом, когда я займусь тобой.
Я кивнул. А потом посмотрел на тело Туя. Профессор тоже глянул на стол.
— Знаешь, пока я разберусь с трупом, ты бы лучше погулял. По коридору. Там есть окно, посиди возле него, там солнечно, заодно наешься. Мария! — крикнул он великанше в салатовом халате и ядовитым ртом. Неужели все самки у гигантов носят одинаковые имена?
Та сразу вошла, ссадила меня со стула, взяла за жилку и вывела в коридор. Отвела в сад, а там, у окна, оказывается, стояла высокая скамеечка. Гигантесса посадила меня под монстеру33 и пристегнула ремнём. Типа, чтоб не упал. Но на самом деле, сообразил я, чтоб не удрал! И ушла.
Нужно искать выход. Они меня тоже убьют. Как Туя разрежут, сожгут и пепел выбросят. Убийцы душ! Как их обмануть и незаметно отсюда убежать?
Я поелозил на лавочке, ремень ослаб, и я выскользнул из-под ремня. Гигантесса была дурой: плохо пристегнула. Я потихоньку пробрался в коридор. Вспомнил, с какой стороны меня вёл Серго. Увидел двери с кнопкой. Точно, я нашёл лифт. Благо, что кнопка была низко, смог на цыпочках её достать.
Дверь тихонько звякнула и отъехала в сторону. А в кабине стоял Георгий. Я обомлел. Всё пропало. Сейчас он меня поведёт обратно в лабораторию!
Но он, как увидел меня, кивнул, показал жестом: заходи, мол! И я на ватных34 корнях вошёл. А Георгий подхватил меня и засунул за пазуху.
13. За Кау-горами. Меня украли
Георгий вонял жиром так, что я чуть ли не задыхался. Но терпел, надеялся, что он меня решил увезти от убийц душ. Приcлушивался к тому, что происходило вокруг. Понял, что он прошёл по зданию, потом вышел на улицу, потом сел в авту и поехал. Потряхивало, но я упирался в кожу гиганта, цеплялся за волосы на груди, волокна ткани и этим спасался от падения вниз, к животу, где бы я точно умер от удушья. Авта вскоре остановилась, а я уже был в полуобмороке. И почему гиганты так воняют? И тут Георгий вытащил меня из-за пазухи и посадил на кресло рядом. Посмотрел на меня и сказал:
— Кампестре Эл! Мне жаль, если такого сообразительного зелёного будут без толку держать в лаборатории ради науки. И решил тебе предложить поработать в разведке. Ты можешь нам послужить с большим толком. У меня есть знакомый из отдела резидентур. — Я никак не мог отдышаться и поэтому молчал. — Или оттащить тебя обратно к профессору?
Я покачал головой, а потом выдавил:
— Нет. — И добавил: — Я хочу стать агентом в Дереве.
Георгий рассмеялся:
— Да ты ещё и карьерист! Вот не знаю, будешь ли ты агентом. Всё зависит от теста, который тебе надо будет пройти. Мне попадёт от начальства, если ты окажешься дураком.
— От Серго?
— И от него тоже.
Тут задняя дверь открылась, и в салон авты влез толстый гигант. Он приподнял меня, покрутил в воздухе. У этих великанов одна манера определять годность листа: осмотреть со всех сторон? От него разило не только потом, но и горелым мясом. Почему они такие вонючие?
— Это тот самый? Щуплый какой-то. Вянет?
— Ха! Он просто поджарый! И проныра. Знаешь, Антон, я за ним наблюдаю уже третий день.
— Как, он здесь уже три дня? И его ещё не замучили генетики?
Георгий рассмеялся и пояснил, что я вышел из заповедника только сегодня. Толстяк успокоился.
— Хорошо. Если всё, что ты мне рассказал о нём, правда, то попытаемся его пристроить. Надеюсь, что он действительно любопытный экземпляр. — Он достал сумку, всунул меня туда и застегнул. Это было продолжение моих мук! В сумке, как и от Антона, воняло горелым мясом и острыми приправами! А ещё там лежала огромная бутылка с какой-то жидкостью.
— Ты смотри, не задохнулся бы он. И учти, его генетики хватятся. Им такие тоже нужны. Они всегда интересуются умными мутантами.
— Да, жаль такой материал у них отнимать. Им таких клонировать нужно. Но у нас своя работа, — и я почувствовал, что Антон вылез из авты, которая было заурчала, но тут же заглохла. А сумку со мной, безбожно тряся, понесли. Жидкость в бутылке булькала, бутылка норовила вылезть из-под меня. Я упирался, как мог, представлял, как это стекло будет кататься по мне.
Несли долго. Я почти потерял сознание, стал хрипеть, и толстяк догадался чуть расстегнуть замок, чтоб я вдохнул воздуха. Мы куда-то спускались, потом поднимались на лифте.
Сумку расстегнули, меня вынули и поставили под ослепительный свет на что-то ровное. Свет был ярок и горяч. Это не земное солнце. Сначала они меня чуть не удушили. Теперь они меня хотят засушить!
— Хорош, — сказал кто-то басом. — Это такая у них одежда?
— Ага. Последний писк моды. От генетических кутюр. Только что с подиума украли, — ответили ему. Я не видел ничего, зажмурился и даже закрыл жилками лицо: глаза не могли выдерживать такого яркого света.
— По виду никаких физических аномалий нет. И с какой стати эти аномалии у него будут, если этот экземпляр спокойно жил за горами? Откуда это мнение, что генетикам доставляют уродов?
— Да, его легко будет внедрить, — сказал Антон. Его голос я сразу отличил от других.
— Внедрить его сможем быстро? Сколько дней его маркер потерян для их следователей?
— С позавчерашнего дня, как только появился у охраняемого нами ущелья. Но время — не проблема, выкрутимся. Хотя его новые «работодатели» не спешили с регистрацией. Те самые, что нашли туннель.
— А должны были. Они его неспроста наняли, эти пещерные проныры. Наверное, наобещали с три короба. Хотели, чтоб рисковал этот зелёный, а не они. И если он погибнет, то им не придётся за это отвечать!
Я знал, что рисковал, когда соглашался на работу охотника. Но чтоб засохнуть… Хорошенькая у меня была перспектива! И купили легко, денег наобещали… Даже гиганты поняли, что меня подло использовали!
С четырёх сторон меня жарили яркие лампы. Потекли слёзы.
— Хватит, — сказал Антон, и лампы погасли.
Я таращился во все стороны, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Перед глазами плавали радужные круги. Все гиганты — настоящие мучители! Скорее бы глаза привыкли к нормальному освещению!
— С ним надо решать быстро. Но ты нас оторвал от дел.
— Давайте я проведу с ним беседу, — сказал Антон. — Потом запись просмотрите, и мы поймём, понадобится он нам или нет. Я вот все свои дела отложил.
Тут меня подхватили за талию — осторожно подхватили — и куда-то понесли. А там куда-то посадили. Постепенно глаза адаптировались. И я разглядел, что сижу в кресле в большой комнате, где тоже, как и в институте, из узких высоких кувшинов торчали древесные ветви растений. По внешнему виду понятно, как этим организмам тут плохо расти! Зачем их сажают в такие небольшие сосуды?
Под листьями уродливого дерева стояли напротив друг друга два кресла. В одном сидел я. Во втором — Антон. Он некоторое время смотрел на меня, что-то обдумывая, отпивал синюю жидкость из бутылки. Наверное, из той самой, что была в сумке, на которой я балансировал. Я осмотрелся. Стены были приятной зеленоватой расцветки. Окно закрыто жалюзи. Потолок голубоватый. Кресла коричневые, с каким-то почти нечувствительным ворсом, как у суккулента каланхоэ35.
— У нас минут двадцать. Давай сделаем так. Я тебе кое-что расскажу, чтоб ввести в курс дела, а потом сам реши, годишься ты в агенты или нет. — Бутылка в его руках булькнула.
— Мне в лабораторию не хочется! — сказал я. Антон хмыкнул. — Хочу остаться здесь. А потом агентом вернуться в Дерево… А как я вернусь в Дерево? У меня фон отнял ваш генетик. Да фон и не был подключён к глобальной сети. Значит, следователи меня давно ищут. Как найдут, что со мной будет?
— Ой, это уже наше дело, если ты станешь работать на нас. Мы подчистим базу учёта листьев-работников. Всё, что надо, впишем. Никто не догадается, что ты был за пределами заповедника. — Только теперь я понял, что они наш мир называют «заповедник»! — Устроим тебя на работу куда-нибудь. Куда ты хочешь?
— Я очень хотел попасть в экспедицию, но ведь Гиналла Ар меня обманывал…
— Это тот, который, как ты сказал, погиб в катастрофе? Скажу, что ты ему действительно был нужен. Без тебя им было бы очень трудно. Они боялись идти в пещеры. Боялись, что опять наткнутся на людей. А второй ещё трусливее…
— Туй Оксидент?
— Тот, кого пристрелили. Эти субъекты слишком многое узнали и, наверное, догадывались кое о чём.
— Это ты об учёной теории Гиналла? Мне тогда казалось, что он городит чушь.
— Не знаю, что он придумал. Потом расскажешь. Интересно. А теперь ты этой «учёной теории» поверил что ли?
— А теперь не знаю.
Антон задумался, а потом сказал:
— Все подробности мы тебе закачаем в голову потом, если это понадобится. А пока ограничусь беседой. Чтоб ты знал, что случилось с планетой на самом деле.
14. За Кау-горами. Ложь
Антон говорил недолго, пытаясь сгладить неприятные для меня сведения. Он не был психологом, но я видел, что пытался меня успокаивать. Поэтому убедить меня ему было сложно. Я замечал его недомолвки, успешно сдерживал эмоции, хотя однажды уже было начал подыскивать у растений шип, который бы воткнул в его лживый язык. Но он моего состояния как бы и не замечал.
Если верить словам Антона, то история Дерева, которую я знал, просто-напросто выдумана. Рождение Дерева, его жизнь, его законы — всё это проект социологов мира гигантов. Но рассказанная мне Антоном «настоящая» история Дерева была просто невероятна: привычные для меня религия, быт, социальные отношения он представил в каком-то извращённом виде. Я думал тогда, что он сам не верил своим словам. Просто повторял цитаты из инструкций по вербовке.
Я вспомнил и беседу с Гиналла Ар в элелёте перед катастрофой. Что-то подобное сказок Антона. Но себя переубедить так просто я не дам. Надо продумать, как я буду себя вести, когда стану тайным листом гигантов. И я прервал Антона:
— Если это вы создали нас и поселили в особом заповеднике, то когда это случилось? До ядерной войны или после?
— Конечно… После… — ответил, запнувшись, Антон. — Хотя работы проводились и до войны. И в различных направлениях.
— Меня учили, что Дерево существует несколько тысяч лет.
— Тебе бы поучиться сдержанности. Дослушаешь — поймёшь!
Но я атаковал его снова:
— За пределами нашего мира, как говорит история Дерева, — безжизненное пространство. А на самом деле гиганты выжили. А много ли таких мест, где жить безопасно? Или их только два: одно — наш мир, второе — ваш? А может быть так, что ваш мир тоже заповедник, только для других гигантов?
Антон усмехнулся. Видимо, такая мысль у него в голове тоже прорастала. Но он не дал себя отвлечь.
— Правда в том, что ядерной катастрофы не было… Глобального конфликта не наступило, были локальные стычки за ресурсы, которые завершились переделом территорий. Некоторые земли всё-таки заражены радиоактивностью. Но чистых зон оказалось гораздо больше.
— И зачем нас загнали в заповедник?
— Во-первых, не везде жить вашей популяции удобно. А во вторых, вас оставили жить в своей стране для вашей же безопасности, — заявил толстяк. — Вы в нашем мире не выживете из-за климата. Но ты думаешь меня слушать или нет? Ресурсы планеты конечны. Их перераспределение означало только одно: вымирание тех, кого от ресурсов отстранят военным путём. Люди всё-таки добились баланса, но мир очень хрупок до сих пор. Перспектива всем сдохнуть вызвала лихорадочные поиски замены источников энергии. Если эта задача будет решена, то конфликтов не будет.
— Какая чушь! Энергия в достаточном количестве падает на нас с неба!
— Это общее рассуждение. Оно не имеет практического смысла, пока не задумаешься, как эту энергию преобразовать.
— Есть очевидное решение! Фотосинтез!
— Но физиология у животного мира планеты иная. Эволюция пошла по более экономному пути, пока не создала человека, которому энергии для преобразования среды всё-таки не хватило. Пришлось задуматься над возможностью, которая и тебе пришла в голову: использовать естественный и безграничный источник энергии: солнце. Можно, например, создать фотоэлементы на основе кремния или галлия. И даже добиться высокого КПД.
— В школе мы сравнивали различные способы переработки света. И способ фотосинтеза оказался самым оптимальным.
— Если бы это было так, то эволюция не породила бы животных. А если использовать фотосинтез в промышленности, то это окажется слишком дорогое средство. Нужны преобразователи, аккумуляторы, средства доставки энергии…
— Но у нас-то промышленность работает, энергии хватает!
— Не надо себя обманывать. Половина энергии в вашу рекреацию подаётся извне. Только низкоэнергоёмкие агрегаты у вас подпитываются с помощью фотосинтеза.
Так. Они наш мир называют ещё и рекреацией! У нас они восстанавливают здоровье своего измученного мира? Ну и как поверить, что нам не хватает солнечной энергии? И я сразу подсунул Антону парадоксальный после его объяснений факт:
— Например, элелёты заряжаете вы? — я рассмеялся.
— Например, твой складной самокат, — Антон был на удивление терпелив. — Как он накапливает энергию? Куда встроен аккумулятор, если ты элекат можешь спрятать в карман? Кто, в конце концов, производит плёночные аккумуляторы?
— Наверное, есть особые заводы… А в элекате солнечные элементы там, внутри нитей… — я попытался сообразить. — Аккумуляторы — нити?
— У тебя пытливый ум. Но лучше получить сначала знания, а потом уже делать выводы.
А дальше он сообщил для меня ещё более чудовищную ложь: со времени конфликта прошло всего-то около пятьсот лет. Все ресурсы, накопленные природой на планете за миллиарды лет, постепенно вырабатывались, и их добыча стала чересчур дорогой. Добывать их за пределами планеты — ещё дороже. Тем более что космическая экспансия лишила бы планету вообще всех ресурсов. И всё это время велись поиски использования солнечной энергии.
Зелёный человечек — одно из этих решений. Такому организму физиологически не нужна пища гигантов. Нужна вода с минеральными добавками, кислород, двуокись углерода и солнце. Но для жизнедеятельности такому организму требуются гораздо б;льшие затраты энергии, чем растению. Поэтому создатели зелёных пошли на сокращение функций бионта. Организм должен быть гораздо компактнее прототипа. Энергии на преобразование белковой пищи, если в ней возникает потребность, затрачивается гораздо меньше. У листьев отсутствует репродуктивная функция…
— Как? — возмутился я.
— «Не каждому листу суждено стать цветком», — процитировал толстяк Белую Кору. — На самом деле высказывание искажено: «Ни одному листу не суждено стать цветком». Для размножения вам нужны особые репродуктивные почки. Из них эмбрионы помещаются в инкубаторы. Ты в кусте видел детей? Нет?
— Это маленькие листики? Помню, как меня растили в детском саду, учили. А когда вырос, то меня пересадили на ветку куста…
— А на улицах? Видел? Разумеется, нет, ведь их выращивают в особых заведениях. Кстати, гендерные различия у вас мнимые.
— Ложь! А моя девушка? А мои детородные органы? Они работают!
— Девушка — друг, пусть даже и сексуальный, а не половой партнёр для воспроизводства… Оплодотворение — слишком затратный и расточительный механизм, мы его заменили фиктивной функцией. Ведь положительные эмоции очень важны для жизни.
В такую ложь я поверить совсем не мог. Поэтому решил больше не задавать вопросов, на которые от этого гиганта получаю глупые ответы. Но вот что странно. Почему у него ответ на мой любой вопрос убедительный и правдоподобный? Неужели он не лжёт, а просто заблуждается? У гигантов есть своя стройная и логичная теория жизни?
Антон же продолжал читать мне лекцию. Мы, листы, пока не стали самодостаточными, требуем некоего ухода. Особенно на уровне медицины. Внешний мир следит за нами, корректирует мутации, выправляет социальные отношения, воздействует на развитие промышленности, искусства. Но пока добиться хотя бы автономии гиганты не смогли. Есть надежды на прорывы в исследованиях институтов генетики и физики. Но пока это только надежды, хотя есть сдвиги…
Я молчал. Ну да! Они решили, что мы марионетки, а они — кукловоды. Они якобы по этой причине не дают нам самостоятельности. Потому что мы для них — неразумные личинки. А может, они просто боятся, что мы сможем жить без них? И придумали для себя наукоподобную сказку? Или кто-то внушил им эту удивительную историю?
Толстяк продолжал. Он будто не замечал моего возмущённого вида. Зелёный заповедник всё равно перспективен, говорил он. Другие варианты создания экономного организма выродились настолько, что их постепенно сворачивают. Только «Лаборатория зелёных» продолжает работу над совершенствованием… Добивается финансирования… Ресурсов… Оборудования…
Ага. В этом цель генетиков: говорить всем, что зелёные человечки не самостоятельны, что их надо продолжать совершенствовать, получать на этот проект ресурсы и прекрасно жить в своё удовольствие. Это и есть цель исследований? Да разве их интересует наша судьба? Вон как они меня и Туя встретили! Мы для них — средство, а не цель. Кстати, если «эксперимент» увенчается успехом, куда денутся гиганты? Их всех переделают в зелёных? Мне стало смешно.
Но тут я вспомнил любопытные слова Антона. А что это за «другие варианты» искусственных организмов? Как интересно! Значит, существуют и другие закукленные общества? Ими занимаются другие отделы? И те самые «варианты» считаются неудачными? Там тоже живут какие-нибудь человечки? И если с ними связаться, то… мы вместе перевернём историю! Эта мысль так меня заняла, что я выпалил:
— А какие это «другие варианты»?
Толстяк недовольно замолчал, собираясь мне сделать очередной выговор, но потом понял суть вопроса. Какое-то время соображал. Догадался, что его ляп дал мне ненужные знания? И он решил прикинуться дурачком:
— Это те проекты, где искали другие варианты энергозамещения у бионтов. Не обязательно солнечного. Но основанного на возобновляемых источниках. Ряд учёных, например профессор Ватсон, предупреждали: иные предлагаемые варианты — явный тупик. В отличие от зелёного проекта. Но я вот не знаю, стоит ли ему верить? Не играют ли тут роль корпоративные интересы? Кто бы оценил? И вообще… — И тут он замолчал. Понял, что дальнейшая беседа не нужна? Зато он подтвердил мою мысль, что финансовые интересы тоже влияют на продолжение деятельности лабораторий.
— И поэтому вы меня забрали от профессора? А чем я буду полезен вам? Я ведь не какой-то прорыв науки, а такой же, как и остальные зелёные человечки-неудачники!
Я решил, что лекций для меня достаточно.
— Всё просто. Через своих агентов влияния в заповеднике мы воздействуем на зелёное общество. Нам нужна социальная стабильность, пока мы не сможем вас сделать полностью самостоятельными. Ты и будешь одним из наших агентов.
Наконец-то! А то я не знал!
Но это и моя цель. А добиться её без гигантов я не смогу: хотя бы потому, что после случившегося мне работы в Дереве не видать! Но что если я не пройду тест? Тем более что со своими вопросами и провокациями я заигрался. Но придётся играть дальше, нужно продолжать! Если меня возьмут на эту работу, я смогу принести пользу прежде всего Дереву. Другое дело, что конкретного плана пока я не придумал…
— Сейчас тебе проведут тестирование, приготовься. Но, как мне кажется, ты подходишь по всем параметрам, — продолжил Антон. — Нам нужны думающие агенты.
— А таким был и Гиналла Ар?
— Погибший? По секрету скажу, что и наш резидент докладывал об этом настойчивом зелёном…
Неужели не Гиналла? Не вы ли избавились от него? Он ведь нашёл туннель. Может, они и Туя не спасли, потому что много знал? И после этой мысли я вдруг сообразил: я ведь тоже много теперь знаю!
— О своих обязанностях ты узнаешь позже. Но по правилам ты ещё должен пройти тест. Приготовься.
Ворс кресла щекотно зашевелился, обнимая меня, свет померк.
И тут я провалился…
15. За Кау-горами. Тест
Сколько времени меня тестировали, я не знаю. Очнулся оттого, что зажёгся свет. Как ни странно, голодным я не был, но разве откажешься от этого вкусного искусственного света? Умеют же подобрать спектр! Свет падал только на меня и был не таким ярким, как раньше, но что было в темноте за пределами круга, я не понимал. Когда «прозрел», увидел, что комната была та же: с жалкими растениями в ужасных кадках, в которых эти растения вынуждены существовать.
Я сидел в том же кресле. Но Антона рядом не было, кресло стояло пустым.
И тут прозвучал резкий звоночек, а в голове «заработал» «женский» фон:
«Кампестре Эл! Ты принят в нашу службу стажёром! Тебе надлежит выполнить своё первое задание».
Понятно. Я решил пока не отвечать. Просто не знал, радоваться или печалиться.
«Ты молодец. Нам нравятся сдержанные агенты. Правило первое: никогда не прерывать изложение задания. Иначе ты что-то пропустишь. Правило второе: задание никогда не обсуждается. Правило третье: вводные данные тебе продиктуют во время перемещения. По прибытии на место тебе будут по мере необходимости диктовать инструкции для дальнейших действий, которые ты должен будешь выполнять беспрекословно. Как только задание будет выполнено или его выполнение будет невозможным, тебя вернут на базу».
Короткая пауза не давала мне времени даже на обдумывание, не то что на ответ.
«Сейчас ты выйдешь из комнаты…»
Я слез с кресла. Оказывается, меня переодели. Одежда удобная, но явно не просто одежда. Ладно, потом разберусь. И тут «услышал» «мужской» голос:
«Я инфор корабля. Иди по указателю». Перед глазами появилась схема передвижения.
Я удивился, решил переспросить:
— Это зелёная стрелка?
«Я инфор корабля. Следуй маршруту. Можешь не произносить слова, просто думай».
То есть даже мои мысли станут сразу известны инфору.
«Не все. Только сформулированные».
Путь оказался простым и очевидным: перед глазами на серой прозрачной схеме зелёным мелькали указатели. Путь вёл вверх.
На крыше стоял чечевицеподобный летун. Сбоку открыт люк, из которого торчала лесенка. Я поднялся в чечевицу36, прошёл в рубку.
Оказалось, что летун строился вовсе не для гигантов, а для существ примерно моего роста. По узкому коридорчику я прошёл прямо в кабину управления.
«Садись в кресло».
Интересно, а кто полетит со мной? Второе кресло пока пустое.
«Та полетишь один».
Я уселся в одну из двух лилейных37 чашечек для пилотов. Цветок сразу обнял меня. Жилки и голова оставались свободными, а тело мягко обволакивало вещество кокона. Я почувствовал и внутреннее освещение: явно для питания. Понял, что и одежда пропускает видимый свет. Это хорошо. Всё продумано. Выдвинулась панель со странным рисунком. А передо мной зажёгся широкий экран. Чечевица стояла на крыше здания, на очерченной белой полосой площадке.
«Приготовься принять инструкцию».
В ухе неожиданно что-то взвизгнуло, и я после паузы вдруг начал понимать, как управлять чечевицей. Явно в голову мне слили знаний через уплотнёнку. Я, не задумываясь, нажал нужные клавиши, уточнил маршрут, нажал на старт. Даже не удивился, что всё сделал автоматически. И только тогда заметил, что часы показывали не полдень, а всего лишь утро, 12 часов!
«Это по времени гигантов. Сейчас полдень».
16. Иные миры. Мир куров. Пустыня
Капсула мягко приподнялась и вдруг рванула вверх. Это я понимал по изображению на экране, перегрузки я не почувствовал. Значит, гиганты овладели антигравитацией? Или это эффект материала летуна? Внизу мелькнула россыпь разноцветных крыш, складывающихся в абстрактную мозаику. Картину беспорядочно разрезали улицы. Кое-где торчали стеклянные дома повыше. А ещё среди застройки местами зеленели скверы. Поразительное отличие от Дерева! В нём именно здания изредка торчали из зелени парков и садов.
А чечевица уже поднялась к верхним слоям атмосферы. И тут я увидел мутную выпуклую черту, отделяющую землю от атмосферы. Поверхность медленно поворачивалась подо мной. Через разрывы в облаках я различал возделанную равнину, а за ней — море с мелкими соринками кораблей. Я присмотрелся и понял, что это — мир листьев! Увидел Дерево, но РоКуст увидеть не получалось.
А чечевица сделала резкий вираж и полетела к огромной атмосферной облачной спирали на северо-западе и нырнула в облака. Изредка мерцали блики молний, но где-то пониже маршрута.
Я задремал от однообразной пелены на экране, но заснуть не дал резкий звук. Огляделся. Чечевица всё ещё находилась в облаках, но по ощущениям понял: скорость аппарата замедлилась. Неужели подлетаем? Но сигнал сработал по другому поводу. На панели приборы показывали, что чечевицу пытались нащупать несколько локаторов. Аппарат ускорился, вынырнул из сплошного тумана.
«Включён режим невидимости», — сообщил инфор корабля.
Облака остались далеко позади, чечевица летела к неведомой мне цели.
И тут на экране появилась карта, как я понял, страны куров. Территория была невелика, если верить масштабной сетке. И почти всю страну занимала пустыня. На север, за пустыней, были изображены холмы, но что было за ними, карта не показала. Более-менее застроенным был небольшой участок на западе. Там карта показывала сеть дорог, трубопроводов, которые сходились у крупных сооружений и редких небольших посёлков. С запада на юг страну пересекала река, теряющаяся в пустыне у большого высохшего озера. И тут чечевица резко снизилась, сменила курс и теперь летела на запад.
Над этой равниной с непонятной мне россыпью мелких оспин не было ни облачка. Красно-оранжевая пустыня с редкими островками растительности простиралась до самого волнистого горизонта. На западе над обрывистыми холмами колыхалось марево. Я глянул вниз и заметил, что пустыню пересекала ещё одна, но пересыхающая река. По рельефу я понял, что раньше она была широкой и полноводной, а теперь — узкой, извилистой, часто вообще превращающейся в цепочку длинных озёр. Летун двигался вдоль русла, пока оно не повернуло на юг.
Изображение резко приблизилось. Стала видна грунтовая дорога, от которой в разные стороны беспорядочно тянулись следы колёс транспорта. «Оспинами» оказались неглубокие ямки типа воронок с плоским дном. Следы колёс пересекали и их, настолько неглубокими они были.
Дорога была удивительно прямой. Но это и понятно: пустыня ровная, как стол. Пару раз по дороге что-то двигалось, оставляя пыльный шлейф. Наверное, что-то типа элевоза. Но чечевица летела слишком быстро, чтоб я мог его рассмотреть в подробностях.
«Если хочешь, могу показать замедленную запись», — предложил инфор, но я решил с этим повременить.
Летун миновал перекрёсток с ещё одной дорогой, которая явно давно не использовалась, потом показалась ещё одна развилка. На экран инфор снова вывел карту местности, на которой чечевица была показана яркой точкой. У развилки на карте было обозначено строение, помеченное крестиком. Место встречи?
Тут же забормотал инфор. Мне предстояло встретиться именно в этом здании с агентом и получить от него предмет, который я должен отвезти в назначенное место. Летун завис в отдалении, подготовился к снижению. Но у меня до сих пор не было никакой информации, как себя вести, что говорить. Я не понимал, что это за страна.
И инфор разошёлся. В память потоком ринулся такой объём информации, что я попросил пощады. И приказал больше так не делать, чтоб я не сошёл с ума. Инфор остановил сброс, а я начал осмысливать полученные сведения.
Прежде всего, природа. Я вдруг понял, как был неправ, когда думал, что земное солнце не может убивать. В этой пустыне я бы умер за пару часов, насколько тут сух воздух и высока температура. Как и кто тут вообще может жить?
«Эта пустыня используется как резервации куров — народа, выведенного в лабораториях».
Оказывается этот вид — одна из мутаций мыслящих существ, ими заселили эту страну лет сто назад. Создали этот вид в «Лаборатории яйцекладущих». Куры предназначались для жизни в мало приспособленных для жизни пустынных районах планеты, в том числе заражённых радиацией. Одним из таких мест и был этот район. Проект уже сворачивался, в планах — полное прекращение воздействия на куров, лаборатория ликвидирована, работы над улучшением вида прекращены: его сочли бесперспективным.
По этой причине цивилизация куров стагнировала, особи вырождались, популяция уменьшалась, промышленность, сосредоточенная на крайнем западе отведённой курам территории, работала практически на военные нужды. Недостаток в продуктах питания и воды восполняли гиганты. Для этих целей возведены подземные склады, куда пищу доставляли муравьи. Склады куры считают храмами.
«Это те большие здания, что ты увидел».
Кроме продуктов гиганты поставляли им и энергию. Те же склады являлись и распределительными станциями, но количество передаваемых энергоресурсов неуклонно сокращалось.
И тут я вспомнил утверждение Антона, что и Дерево не может себя полностью обеспечивать энергетически. Что последует за этим?
«Ваш вид считается перспективным».
Ладно, поверим. Хотя я подумал, что вся влитая в меня избыточная информация предназначалась вовсе не для успешного выполнения теста. И доверять ей нельзя.
«Ты ошибаешься. Эти знания тебе понадобятся».
Ага. Конечно, ошибаюсь. А как живут эти куры?
Их социальная структура проста: священники, воины и рабочие. Государство держится исключительно на религии и системе распределения ресурсов. Система объявлена священной и незыблемой, объявлялась вечной, данной курам богами с начала времён.
Хорошие тёмные боги жили в раю, глубоко под землёй, откуда и поступала пища и энергия. Боги послали курам ангелов-муравьёв, которые приносили божественные дары. Муравьи, как сказано в священных куриных текстах, подчинялись только священникам.
Плохие огненные боги жили на небесах, откуда на страну падал убийственный солнечный свет и радиация. В распоряжении злых богов было много мерзких и вредных существ. Самыми ужасными были летучие существа, жёлтые офлюты38, которые поедали детей.
Тёмные боги любили и спасали куров от светлых. Эта расположенность объяснялась тем, что их великие предки совершили бесчисленные подвиги в битве с небесным войском, и союз куров и тёмных богов помог уничтожить остальные нации или обескровить и оставить их на милость природы. После последней битвы куры стал великой нацией, самой древней, храброй и героической. За северными холмами осталась последняя не завоёванная страна щеков, с которой до сих пор идёт война…
Мне как-то всё равно, в какие бредни верят куры, с кем куры воюют и каких муравьёв любят. Я не собирался жить с ними. Выполню задание и сразу назад! Меня сейчас интересовало больше, как грамотно выполнить задание. А для этого важно знать физиологические особенности куров. Явно они не были похожи на меня. И если они так воинственны, то выполнен6ие задания становилось для меня опасным.
И чем же куры отличались от тех же гигантов — своих предков? Какие качества были им привиты? Я сообразил, что задача, поставленная гигантами перед генетиками, ставилась иной, чем для листьев.
Внешне эти существа были гуманоидами, потомками вида хомо. Они тоже стали мелкими, как листья. По классификации инфор их относил к виду Человек яйцкекладущий39.
«Проект позволил уменьшить потребление энергии организма куров за счёт двух факторов: изменения способа размножения и уменьшения объёма мозга».
Но мутации позволяли выживать курам в ужасающих природных условиях! Разве это не успех проекта? И, тем не менее, проект закрыт. Неужели для гигантов экология перестала быть актуальной проблемой? Климат на планете улучшался? И больше на планете не будет выжженных пустынь?
Я ещё раз убедился, насколько гиганты циничны. Если что-то им казалось бесполезным, то они бросали этим заниматься и консервировали созданное, даже если это касалось разумных существ. И если «Лаборатория зелёных» решит нас уничтожить, гиганты это спокойно сделают. Ведь мы для них — неполноценные мутанты, потребляющие дорогие ресурсы.
Инфор промолчал. Означает ли это молчание, что таких планов у гигантов ещё нет?
Но к делу! Так как я буду входить в контакт с курами? Не в своём же виде?!
Экран превратился в большое зеркало, из которого на меня смотрело чудище! Ответом инфора был… костюм. Он превратил меня в аборигена!
17. Иные миры. Мир куров. Куры
Гиганты придумали для меня-разведчика отличный способ мимикрии! И тут я вспомнил о растениях, чьи цветы напоминают птиц или насекомых: пчёл40 или бабочек41. Это всего лишь приманка для опыления. Мне же предстояло прикинуться своим в чуждом мне саду. И это осуществит мой костюм.
А внешность куров — если приснится, то проснёшься высохшим от кошмара.
Гуманоид гуманоидом, но с экрана на меня смотрел урод.
На плечах куров не голова красовалась, а небольшой конус для общения, дыхания и для приёма пищи. Глаз и ушей, как у предков, у куров не было. Поворачивать свою голову-обрубок они не могли, да и незачем им это делать. Поверхностью головы-конуса мозг улавливал напрямую волны различной длины, поэтому куры «смотрели» во все стороны во всех диапазонах. Человеческого у них оставались развитые жилки и крепкие короткие мощные корни.
Куры ещё могли разговаривать, но мои уши их не услышали бы. Они могут издавать звуки различной частоты, но исконный звуковой диапазон им неудобен. Они общались инфразвуком, причём общались больше образами, чем понятиями.
У меня мелькнула мысль, что их возможности оптимальны не только для выживания, но для ведения войн. Они превосходные солдаты. Им не нужно какое-то оборудование для поиска неприятеля. А сильные конечности могли удерживать мощное оружие. Да и врукопашную такому бойцу равных не было бы. Хорошо, что они изолированы и к нам им не добраться… Мои планы о возможном контакте листьев с курами у меня теперь вызывали большое сомнение. Но делать выводы пока рано.
«Им не пересечь границу».
Возможно. Но ничто не вечно? А если всё-таки с ними договориться? Плюнуть на внешность… Мысль мелькнула и пропала. Даже инфор чечевицы не отреагировал.
В костюме сымитированы нужные функции. Например, «разговаривать» за меня будет костюм, ретранслируя мою «речь». Инфор через костюм в любую минуту подскажет нужные действия мне или самому костюму.
Я решил попробовать. Кажется, привыкание к костюму потребует подготовки.
«Тренинг не нужен. Времени мало. Адаптируешься быстро».
Я вылез из кресла, покрасовался перед зеркалом и поиграл с «желаниями».
Костюм по моему приказу сначала вернул мне мой облик, а потом «превратил» меня в туземца. Экран показал, на мой взгляд, очень похожего на кура гуманоида. По крайней мере, картинки в базе инфора были такими же: конус, широкие плечи, длинные сильные верхние конечности. Половые органы мужские. Корни с большими ступнями…
Я приказал костюму меня «одеть». И теперь тело кура обтягивали грязные грубые штаны и грязная майка. На плечах висел плащ. На нижних конечностях красовалась странная обувь с переплетёнными верёвочками сверху и с толстыми пружинящими подошвами. Ещё обратил внимание на какие-то значки с левой стороны груди.
«Это клятва солдата и знак принадлежности войску разведки».
Торс опоясывали ремни, на которых под мышкой висела кобура с пистолетом. Я даже достал это оружие, поиграл с ним, как будто оно было реальным. Инфор объяснил, как им пользоваться.
«Пора приступать к заданию», — намекнул инфор.
Я направил чечевицу к домику, но приземлил её в метрах двухстах от него. Даже мысль о том, что трудновато будет пешком туда добраться по такой жаре, не поколебала моей осторожности.
«Костюм создаёт для твоего тела привычный климат».
Значит, я надёжно защищён от пустынных невзгод.
Я вышел из чечевицы, сделал шаг, который превратился в прыжок. Остановился.
«Это особенность обуви для передвижения прыжками».
Пришлось идти осторожнее. Я сделал несколько мелких шажков, переступил границу купола, который делал аппарат невидимым, огляделся.
Ровная, как лист виктории амазонской42, пустыня, испещрённая неглубокими мелкими аскохитозными43 пятнами. На севере в мареве голубым намечены холмы, очень похожие на облака у самого горизонта. На юге виднелась что-то странное, напоминающее изгородь.
«Это погибшая от безводья роща».
Равнина понижалась на восток. Наверное, именно там текла высыхающая река, которую я заметил сверху.
Строение, где мне предписано забрать посылку, стояло западнее места моего приземления. Я осмотрел это неказистое сооружение с оптимальным увеличением. Нет, такого убожества ни в РоКусте, ни в Дереве я не видел. Насколько эта цивилизация отсталая!
«Это сооружение предназначено для наполнения транспорта энергией. Оно временное, изготовлено из ненадёжных материалов».
Инфор показал строение со всех сторон: чечевица заблаговременно выпустила следящую «стрекозу», которая облетела сооружение и вернулась обратно.
Остеклённая в верхней части дверь находилась с противоположной от меня стороне дома. Она выходила на пыльную площадку, отделявшую сооружение от дороги. На площадке стояли когда-то красные широкие столбики со стёклами и шлангами.
«Из этих столбиков вытекает топливо».
Над входом и по всей длине фасада нависала крыша, подпираемая кривыми столбами. Для тени? Но температура воздуха под ним не отличалась от температуры на открытом месте. По сторонам двери белели два окна. Как глаза ослепшего.
«Они прикрыты особыми заслонками изнутри, чтоб солнце не попадало внутрь».
Причины понятны. Здесь не тот климат, чтоб строить, как листья, чтоб в каждое окно заглядывало солнце.
В строении было ещё два окна: одно с севера, другое с юга. Крыша — плоская, полосатая; наверное, сделана из разных материалов. Из чего сложен дом, я не понял. А стены обшиты выцветшими вертикальными щитами разного размера. Подумал, что солнце тут уничтожило цвет. И как это выглядело ранее? Инфор сразу продемонстрировал пёстрое строение. Выглядело оно веселее, но не намного краше.
Осмотревшись, я решил, наконец, подойти. Даже сделал несколько шажков, рассматривая ближайшую ямку с плоским дном. Там, на дне в пыли валялись острые осколки чего-то белого.
«Это разбитое яйцо».
Я не понял, но инфор промолчал.
И тут откуда-то прилетела большая жёлтая оса. Она сделала несколько кругов вокруг меня. Я инстинктивно замахал верхними конечностями, отгоняя осу от себя. Но я как цель её не интересовал. Она уселась на горячий песок, начала двигаться перебежками, внимательно наблюдая за мими действиями.
«Это жёлтая офлюта, оса-паразит».
В моей памяти сразу проявилось, что эти осы откладывают свои яйца в яйца куров. Все эти ямки — гнёзда куров, где самки когда-то делали кладку. Для вылупления нужна высокая температура и повышенный радиационный фон, поэтому пустыня для куров — настоящий инкубатор. Вылупляющихся детёнышей собирают особые няньки и увозят в ясли для взращивания.
— Но как они находят своих детей в такой огромной пустыне?
«Это место давно не используется. Для кладки сейчас применяется особое место поближе к городу куров, на западе. Там куры научились отгонять ос от яиц. Курок в популяции осталось мало».
Жёлтая оса продолжала рывками бегать недалеко от меня.
— И что она ко мне прицепилась?
«Мы ошиблись с запахом. Костюм источает аромат самки. Сейчас исправим».
Оса вдруг потеряла ко мне интерес и улетела.
Да, это существо действительно враг, порождение злых богов. Вместо кура из заражённого яйца вылетит несколько офлют…
Я хотел спуститься в ямку, чтоб рассмотреть скорлупу и устройство гнезда, но инфор остановил:
«С юга приближается транспортное средство».
Да, на юге появились чёрно-серые пыльные клубы. Костюм приблизил изображение. Я рассмотрел настоящее дымящее чудище на колёсах. Из этого страшилища торчали в разные стороны какие-то длинные трубы.
«Это пушки».
Военная авта ехала, скорее всего, по дороге к домику, но вдруг это техническое чудо приостановилось, а потом свернуло в мою сторону!
«Нас заметили».
Только теперь я сообразил, что торчу на равнине сухим деревом. Понятно, что меня увидели куры. А у меня даже легенды не было припасено, откуда я взялся и что тут один делаю.
Чудо курской техники постепенно приближалось, даже стало доноситься тарахтение двигателя. Я растерялся. Это ехало прямо на меня! И уже грохотало. Бедные мои уши! Стрелять начнут?
«Немедленно спрячься!»
Точно, удирать надо! И я запрыгнул под невидимый купол и влез в чечевицу. Она не стала дожидаться столкновения с автой куров и приподнялась на несколько метров. Осталось надеяться, что меня примут за мираж.
«Нет, они не приняли тебя за мираж».
Грохочущий механизм подъехал к месту, где я только что стоял. Из него выпрыгнуло двое куров, одетых в серые балахоны; за плечами висели ружья, головы-конусы не прикрыты ничем. Наверное, смертоносные жаркие солнечные лучи им не вредили.
Они попрыгали на месте как бы в недоумении, рассматривая что-то на поверхности. И тут я сообразил, что они изучают мои следы! А я как специально топтался в том месте! Куры показывали жилками на следы, а потом, поняв, куда они ведут, попрыгали к месту, где чуть раньше стояла чечевица. А там, естественно, мои следы пропали. Куры осмотрелись и как по команде оба глянули вверх. Но чечевицу не увидели. И тут один из них сорвал с плеча ружьё и пальнул вверх. Чечевица мгновенно среагировала и дёрнулась; «пули» пролетели мимо.
Отсутствие видимого результата от стрельбы не успокоило куров. Они немного попрыгали вокруг и на месте, повернулись друг к другу. Они явно разговаривали мысленно. Я приказал чечевице подслушивать.
И инфор мне показал несколько смазанных быстро сменяющих друг друга разноцветных картинок.
Не понимаю.
Инфор исправил ситуацию, и лингвер начал переводить с их образного языка на понятийный.
Удалось уловить несколько слов: «иные», «шпионы», «подловить», «выпытать», «судить», «казнить». Это меня они хотели казнить? За что?
Они впрыгнули в своё страшилище и покатили к домику у дороги. Придётся подождать, пока гости не уедут. А потом встретиться с агентом. Правда, я до сих пор не знал, что мне конкретно делать в этом доме.
Только тут инфор соизволил передать мне задание.
«Я всё делаю по программе».
И тут же всё скачал. Мне предписывалось наладить контакт с агентом, который ждал меня в домике и который должен передать металлическую коробку. Главное — не перепутать, она должна быть иссиня-чёрного цвета. Сверху — особый символ в виде розового мотылькового цветка верблюжьей колючки44. Нда, воображение у моих работодателей удивительно соответствовало окружающей меня местности. Где тут хоть какие-то растения?
«Эти растения сохранились в других местах».
Я приказал чечевице послать стрекозу к домику с запада, чтоб проследить, что произойдёт.
«Стрекозу замаскировали под осу».
Куры уже подъехали к домику. Оказывается, их было трое. Двое запрыгнули в двери, а третий остался под навесом. Нет, чтоб постоять спокойно, и он всё время чуть подпрыгивал и что-то постоянно скандировал. Смысла никакого в этой речи не было, прославление кого-то, победа над кем-то, кого-то убить, кого-то помнить и т.п.
«Он лоцирует местность. Я поставил защиту».
Вот дела!
Чечевица уловила исходящее от него излучение и пропустила сквозь себя. Этот кур явно осматривал пространство вокруг в разных диапазонах. Но я бы на их месте делал то же самое. Потом его товарищи выпрыгнули из домика, подтянули от красной колонки длинный шланг, воткнули его в свою бронированную авту. Явно заправляли его горючим. По запаху — вонючая жидкость. Подобной пользовались и гиганты.
Я поразился отсталости окружающих мой мир цивилизаций. И гиганты, и куры использовали углеводородное топливо, даже не углеродно-нейтральное или водородное. Понятно, что фотосинтез в стране куров невозможен из-за дефицита воды. Но электричество можно безгранично добывать от солнечных батарей!
«Углеводородное топливо самое дешёвое».
Пока я размышлял, куры заправили своё чудовище, немного посовещались и уехали по дороге, ведущей к холмам на севере. Вскоре пыльное облако разнесло ветром.
«Ждать больше нельзя!
Я приказал чечевице приземлиться у восточной глухой стены строения, вышел и осторожно, чтоб не подпрыгнуть, обошёл дом.
18. Иные миры. Мир куров. Посылка
Я толкнул дверь, которая со скрипом приоткрылась. Помедлил немножко, распахнул её полностью и вошёл в полутёмное помещение. И увидел череду цветных изображений. Это ко мне обратился кур.
«Ты кто? Я не услышал твоего броневика!» — перевёл мне лингвер. Локатор отметил кура за стойкой у дальней стены. Он зачем-то приседал за ней. Качал мышцы корней?
«Мы — куры!» — ответил за меня лингвер стандартное приветствие, пока я соображал, что сказать.
«Каждому по курке! — услышал стандартный ответ. — Будь дома. Что нужно? Есть сухая жратва, выпивка на любой вкус…»
Курка? У меня уже рябило в глазах. И не закроешь же их!
«Это особь женского пола», — подсказал инфор и добавил, что передо мной тот самый агент, который должен мне передать посылку.
«Я за посылкой!» — опомнился, наконец, я.
Стоящий за прилавком кур просканировал меня и вдруг рассмеялся:
«Тебя кто наряжал? На таком солнце и в майке? И ещё шкура белая, как у щека!»
«Давай быстрей посылку. Вдруг ещё кого-нибудь принесёт?»
Кур выскочил из-за прилавка и показал на столики у окна:
«Ты их видел? На броневике? Так они уехали! А ты хоть немного со мной поговори. У меня давно не было курьеров. Что там, за перевёртышем?»
Инфор сразу продиктовал, что речь идёт о генераторе преобразования вакуума, но мне яснее не стало. Я осмотрелся.
Несколько стеллажей с чем-то разноцветным на полках.
«Это товары», — подсказал инфор.
Прилавок, за которым приседал агент, был длинным и грязным. На нём стояло несколько стаканов. За ним — ряды бутылок. Над входной дверью висел на верёвке увесистый круглый камень с дыркой посередине.
«Это курий бог, приёмник и передатчик. И сканер», — продолжал «шептать» инфор.
Сканер? Система контроля? Как бы меня не вычислили!
«Поэтому нужно поторапливаться!» — инфор был прав.
Но я всё-таки подошёл к столику и уселся на круглый табурет.
«Кто тебя готовил? — кур от удивления даже присел. — Тебя вычислят в три секунды! Почему ты не прыгаешь, как куры?»
«А зачем?»
«Идиот! Так здесь принято. Никто не ходит, только прыгают. Даже на месте нужно чуть-чуть скакать, а не стоять. Даже когда ты один. Вдруг за тобой следят?» — он присел на табурет рядом.
А я не догадался! Ведь все куры прыгали! Да и в этой обуви прыгать удобно! А я, дурак, старался осторожно семенить! И не нашёл ничего лучшего, чем встать и прыгнуть. Врезался в потолок и приземлялся на задницу.
«Поразительная техника прыжков!» — передал мне кур образ смеющегося катающегося по полу кура.
Я не обиделся. Просто приказал костюму подпрыгнуть, повернуться в воздухе и приземлиться точненько на табурет. Кур передал мне образ удивлённого чернокожего великана с открытым ртом.
Ага! И они знают, кто их предки!
«Не предки, а их боги!»
Я подождал, пока агент опомнится, и ответил на его первый риторический вопрос:
«За перевёртышем всё нормально. Там я был недолго, — и добавил: — Дерево стоит…»
«Дерево? — переспросил агент. — Ты мой дорогой соплеменник! Я тоже лист!»
Я недоверчиво упёрся в него направленным лучом.
«Меня зовут Хипопит Вулг, — заявил он. Я удивился такому имени45, но он не дал мне задуматься: — Очень удачное имя для моей работы».
Я не понял, как именно это имя соотносится с его работой. Но он продолжал грузить меня:
«Ой, тут с щеками продолжается война. Скоро куры их победят. Ты видел героических бойцов национального батальона. Поехали на точку. Сейчас будут обстреливать какую-то роту за границей. А потом щеки будут обстреливать нас. Так и живём. А ты давно из Дерева? Я так хочу домой, насладиться…» — и он продолжал болтать и при этом дёргаться на стуле.
Его слова меня насторожили, а не расположили к нему. Я прервал бесконечный монолог:
«Давай посылку, а потом поговорим!»
Он замолчал, недовольно кинул в меня луч ругательства и поскакал за прилавок. Там он что-то открывал, закрывал, пока не поставил на прилавок коробку. Я поднялся, сделал шаг, но потом прыгнул, как это полагалось, и врезался в прилавок, не рассчитав силу прыжка. Стаканы посыпались на пол.
«Вышло плохо», — не преминул поиздеваться агент.
Да, коробка была иссиня-чёрной. Но цветка на ней не было!
Я ткнул агента лучом:
«Это та посылка?»
Он взглянул на коробку, усмехнулся и перевернул её вверх дном. Я успокоился, увидел розовый цветок. Агент с любопытством рассматривал меня.
И тут заработал инфор: к дому на большой скорости едет та самая военная авта, с которой куры должны были обстрелять кого-то за границей.
В дверь убегать было безумием, они бы сразу меня заметили и убили. Решение нашлось сразу. Я схватил коробку и метнулся вглубь помещения, к глухой задней стене. Агент замешкался, явно не ожидал, что я побегу не к выходу, но всё-таки, пусть и задержкой, запрыгал за мной. Протянул руки, пытался меня схватить, но я увернулся.
«Стой! — просигналил он. — Всё равно попался, шпион щекинский!»
А я приказал чечевице стрельнуть в стену и пробить в ней дыру. Чечевица сделала это очень аккуратно, в меня не попала. Зато она снесла не только внешнюю, но и часть внутренней стены. Я был бы рад, если бы заодно снесла вместе со стеной и агента.
Я вылез через дыру, увидел бледно-фиолетовый овал входа в купол, бросился к нему. Где-то раздались гулкие выстрелы. Но я уже вбегал по ступенькам в корабль. Чечевица взлетела резко и остановилась, чтоб я мог спокойно пройти в рубку, усесться в цветок пилота.
Дом горел. Слышались гулкие выстрелы. Потом бойцы обежали строение и начали стрелять веером в небо. Небольшие снаряды падали в пустыню. Кустики взрывов возникали один за другим, и появлялись настоящие кратеры, уничтожающие аскохитозные ямки-гнёзда.
И тут инфор сообщил, что с запада летят два дрона. Наверное, они всё-таки чечевицу засекли, а бойцы обороны меня только отвлекают. Не думают же они подбить летун из своих пукалок? И я приказал чечевице подняться повыше.
Пока аппарат маневрировал, я сообразил, что до сих пор нахожусь в образе кура. Приказал костюму отменить иллюзию. И только теперь почувствовал, что у меня на коленях стоит ящик. Он не был тяжёл, но держать его на коленях неудобно. Я его не стал рассматривать и осторожно опустил на пол у основания бутона, а сам задумался.
Агент назвался Хипопит Вулг. Явное сокращение от Хипопитус Вульгарис. Говорящее имя. Но он же не прятался под ёлками46, как это делал настоящий цветок! Да и он цветёт лунной ночью, а не солнечным днём! И он не может питаться фотосинтезом! Какой же он лист? Он — призрак! Он — предатель!
«Поздравляю, Кампестре Эл! Первая часть задания выполнена. Плюс ко всему ты раскрыл и уничтожил двойного агента».
Я промолчал. Выполнить-то выполнил, но коряво, если меня заметили куры. А агента убил летун, а не я! Но если надо, то я тоже порадуюсь. И я сдержанно посмеялся над гигантами-простаками.
«Ящик нужно переправить через границу в страну щеков. Место передачи определится позже».
Чечевица уже летела на север. А сзади поднимались огненные шары горящей заправки. Взорвалась и авта куров…
19. Иные миры. Мир куров. Офлюты
Чечевица подлетала к границе страны куров — к обрывистым холмам на севере.
И тут я обратил внимание, что характер ям в пустыне изменился. Тут преобладали кратеры от взрывов, а не ямки гнёзд. Некоторые кратеры были просто гигантскими. Интересно, кто это их так бомбил?
«Они сами».
Неужели сами себя?
«Они стреляли в щеков, но генератор преобразования вакуума отбрасывал снаряды обратно».
Так границу пересечь невозможно?
«Границу можно пересечь только через особые временные проходы».
Если куры не могут добраться до щеков, то как же они воюют?
«Они воюют только в информационном поле своей рекреации».
Такая война хороша: ни жертв, ни разрушений, ни оппозиции.
«Да. Но стрелять куры стали очень редко».
Ага, сообразили, что снаряды возвращаются. Судя по количеству и размерам кратеров, куры долго экспериментировали. А щеки так же воюют?
«Щеки не стреляют. Когда началась война, они не ожидали нападения. Их пришлось защищать. Этим воспользовались яки, которые приписали себе защиту от агрессора и победу над ним в священной войне за свободу».
Яки, оказывается, ушлые ребята. И тут я подумал: а жёлтые осы — не тайное ли оружие врагов куров?
«Жёлтые осы выведены в лаборатории для уменьшения популяции куров».
Да, гиганты относятся к своим подопечным жестоко. Гиганты просто преступники. Мало того, что ограничивают мутантов в ресурсах, мало того, что заставляют их тратить свои ресурсы на войну, так ещё и начали их уничтожать биологически!
«Куры оказались очень плодовитыми».
Конечно. Их же вывели для этой «идеальной» среды. И гигантов это, в конце концов, испугало. А куры сами не задумывались над ограничением рождаемости?
«Естественные механизмы. Повышающаяся смертность от перенаселения. Войны. Этим природа ограничивает популяцию».
И гиганты придумали злое небо с жёлтыми убийцами. Наверняка наступит такой день, когда умрёт последний кур. А вслед за ним последует и популяция ос-наездников. Как легко гигантам справляться с неугодными и вредными мутантами!
«Равновесие уже наступило. Снабжение куров скоро прекратится. У кур есть все возможности для выживания. Они могут воспользоваться этим. Всё зависит только от них».
20. Иные миры. Мир щеков. Степь
И вот она, очередная панорама. Пустыня переходила в предгорья, за которыми расстилалась равнина, напоминающая степь. Там петляли мелкие речушки, поросшие по берегам кустарником и редкими деревьями. Холмы рассекались неглубокими балками, которые тянулись на север. А сама равнина радовала глаз полосами трав различных зелёных оттенков и пятнами ярко-жёлтых и белых цветов. Но тут щеки не жили. И эта красота сохранилась. Неужели здесь создан заповедник?
«Щекам хватает земель и без этих равнин. Степи постепенно перемещаются на север, где раньше размещались сельскохозяйственные угодья».
Получается, что гиганты и их убивают?
«Нет, они сами себе ограничили рождаемость».
Чечевица замедлила ход и остановилась над границей, проходящей по гребню цепи холмов, водоразделу. По одну сторону земля была красной и безжизненной, по другую — зелёной и цветущей. Будто суховей не мог проникнуть в степь, а более влажный воздух — в пустыню. Неужели и это — результат действия гигантов?
«В наши планы не входит изменение климата. Эрозия почв со стороны страны куров — это природное явление. Влажные циклоны с северного моря не могут пересечь пустыню с её постоянным антициклоном. И южные циклоны не могут сдвинуть антициклон. Они обходят пустыню по огромной окружности. Очень редко цепляют дождями запад заповедника».
Линия границы шла вправо и влево неровным пунктиром. Как две картинки из цветной бумаги: красно-коричневой и зелёно-бело-жёлтой.
Чечевица висела в воздухе и чего-то ждала.
«Если лететь сразу, то система защиты сработает и нас “вывернет” обратно. Пока изучи карту».
И навигатор показал карту страны щеков.
Она на глаз побольше страны куров. Интересно, насколько она меньше страны Дерева?
«Страна листьев в несколько раз больше. Её площадь с начала эксперимента несколько раз увеличивалась, потому что росла численность населения, что входило в план».
Вот это да! Мало того, что наша страна более развита, так она ещё и процветает. Я сосредоточился на изучении карты.
Страну щеков пересекала текущая с юго-западных гор широкая река, которая впадала в северное море. По её берегам селились щеки: столичный небольшой (по сравнению с Деревом) куст, несколько маленьких кустов и множество крошечных кустиков с одним-двумя домиками. Лететь придётся до самого моря, где на каменистом островке был крестиком обозначен маяк. Получается, что щеки были и мореплавателями.
«Нет, — уточнил инфор, — только рыбаками. Моряки — яки. Они живут за морем на острове».
Инфор коротко (хорошо, что не накачивал в меня подряд пакеты информации, как раньше) упомянул о политической системе щеков, о взаимоотношениях с яками, о войне с курами, в которой яки помогали щекам оружием и боеприпасами. Я вдруг подумал, а яки тоже мутанты?
«Да, мутанты, один из проектов. Они — жители холодных морских побережий. Энергетически зависят от вулканического тепла и ветров».
Тут чечевица дёрнулась вверх. Несколько сот метров ниже в появившийся фиолетовый овал вонзилось несколько снарядов, которые сразу же полетели обратно. Куры обстреливают щеков или нас?
«Нас».
Теперь в пустыне появится ещё несколько воронок.
Запикал локатор: приборы показывали, что чечевицу пытаются нащупать локаторы уже с севера.
«Это локатор яков. Они хорошо вооружены, промышленность у них развита, есть даже военный катерный флот».
Яки не в пример курам и щекам отлично развивались.
«Проект мутантов побережий у разломов земной коры — проект заморских людей. Он конкурирует с лабораторией зелёных».
Вот это да! Есть ещё страна гигантов?
«Да, и не одна. Но проблемами будущего земных популяций занимаются только две».
Эта информация заставила меня задуматься. Наверное, союз листьев с яками — самый перспективный. Но пока я ничего о них не знаю. Яки могут мне помешать выполнить задание?
«Нет».
И с кем они теперь воюют?
«По вживлённой им легенде они ищут потенциальных легендарных врагов у берегов материка и среди северных льдов. Они существуют благодаря искусственному интеллекту, вживлённому в мозг».
Понятно.
«Их классифицируют как homo programmable47».
Гиганты — и здешние и заморские — везде забаррикадировались. Интересно бы понять, на яков чипы действуют постоянно или временами, подталкивая на запрограммированные поступки?
«Есть особые приёмы воздействия на толпу. Те же приёмы, только более тонкие, разработаны для социума. Но это разработки заморских людей».
Чечевица продолжала висеть у границы. Это начинало мне надоедать. Мне ведь нужно ещё встретить агента, чтоб ему передать эту дурацкую коробку, которая лежит у моих корней. Я глянул на посылку. Кресло пилота обхватило ящик прочным усом, выросшим из ножки, чтоб коробка и не мешала мне во время полёта, не каталась по всей навигационной.
«Внимание».
И тут прямо перед экраном появился бледно-фиолетовый овал с пустым пространством по центру. Явно проход к щекам. Тут же чечевица нырнула в овал и полетела дальше, придерживаясь русла узкой петляющей речки.
Дикая степь вскоре кончилась. Внизу вдоль речки расстилались возделанные поля, сады и пастбища, на которых паслись животные. Появились запруды. И везде виднелись фигурки маленьких людей. Иногда я видел их летящими; наверное, они использовали какие-то персональные средства для передвижения по воздуху. Удивляло, что у них практически не видно дорог для транспорта, только тропинки, которые пересекали степь и служили, скорее всего, границами между делянками. И зачем им дороги или транспорт, если они перепархивают с места на место?
Эти мирные просторы подсказали, чем занимаются щеки: сельское хозяйство.
«Это так. Они снабжают продовольствием и яков».
Это меня натолкнуло на мысль. Если два народа — яки и щеки — смогли найти общий язык, то что мешает это сделать листьям?
«Коммуникации».
Да, гиганты нас изолировали от всех других народов. Но почему-то оставили возможность общаться якам и щекам.
«Рекреации мутантов созданы из-за пригодных для них условий».
Чечевица продолжала лететь над возделанной равниной и вскоре достигла места впадения речушки в широкую реку, полетела вдоль неё к месту встречи. Трудолюбивые щеки роились внизу на своих плантациях. Над всем этим благолепием висели тучки, и шёл мелкий дождик. По реке тянулись лодки и плотики. Похоже, что у них была всё-таки транспортная сеть: река. Чем они ещё занимаются?
«Завод удобрений, текстильная фабрика, заводы переработки рыбы, овощей, фруктов».
А армия?
«Армия отсутствует. Есть служба охраны порядка».
Понятно, армия им не нужна: их защищал от воинственных куров «перевёртыш», а с другой стороны — программа мирного поведения яков. И неизвестно ещё, какая охрана лучше: стоит лишь поменять программу в головах яков.
Инфор промолчал.
21. Иные миры. Мир щеков. Щеки
Так. В принципе я догадался, что такое щеки. Но догадки — это не факты. Например, любопытно: и щеки, как и куры и листья малы. Гиганты не такие и изобретательные, думал я, наверное, этой мутацией добивались экономии энергии для организма народов. Но для окончательных выводов нужно понять систему жизнедеятельности организма щеков. Инфор мгновенно включил накачку информации, пока я не приказал: хватит!
И что я теперь знал?
Лаборатория, создавшая шеков, изучала энергетические затраты у животных и птиц. Гипотеза утверждала, что для летающих птиц полёт — умеренная работа, а затраты энергии на неё всего в полтора раза выше, чем затрат на существование на земле. Поэтому стоит вырастить у человека крылья, он сможет летать сам.
И у щеков вырастили крылья. Не вместо рук, а ещё две конечности на спине. Тело щеков уменьшилось (как и у листьев и куров) до оптимального размера, кости стали полыми, череп стал тонкостенным, мозг соответственно уменьшился, правда, не до дибильного мозга куров. Функция полёта выполнялась особыми отделами мозга. За основу системы полёта были взяты гусиные крылья, в чём-то похожие на надломленные листья финиковой пальмы48 или папоротника49.
Крылатых щеков расселили по соседству с курами на плодородной равнине. Первоначально предполагалось, что щеки и куры будут жить мирно, экономически дополняя друг друга.
Когда после многочисленных опытов над щеками выяснилось, что первоначальные выводы были неверны (затраты на полёт удалось уменьшить, но они остались в два раза больше затрат на наземное существование), проект остановили. Примерно в то же время выявилась и авантюрность созданного общества куров. И оба народа предоставили самим себе.
22. Иные миры. Мир щеков. Война с курами
Практически сразу же, как только гиганты прекратили активное вмешательство, мелкие стычки между курами и щеками переросли в настоящую войну.
Причина начала вражды осталась невнятной.
Щеки считали своими оба заповедника: от гор до моря. Они всю её испокон веков обрабатывали, а куры — их неблагодарные потомки, они разленились и поглупели, они только и умели, что митинговать и скакать. Хотя поначалу щеки пытались привить курам зачаткам цивилизации: им до начала войны позволяли работать на плантациях. Их даже специализировали для сбора клубники.
Но все попытки щеков приручить куров не удались. Более того, в результате преступного отношения похотливый куров к экологии их страна превратилась в пустынный родильный дом. И щеки попытались не допускать ленивых куров на свои преображённые плодородные земли.
Щеки даже придумали историю для куров. Например, по мнению щеков, куры наивно считали, что они — прямые потомки гигантов-богов, что щеки им никакие не родственники, а наглые пришельцы из-за моря (родственники презираемых курами яков). Они — поработители их земель от моря до гор. Что якобы щеки всегда считали куров быдлом (а это наглая ложь!).
И глупые куры, ведомые псевдогероями и искажённым представлением об истории, начали набеги на деревни, щекам обрубали крылья, издевались над ними и убивали. И если бы не защита заморских яков, которые поставляли хорошее оружие щекам и дурное оружие курам, куры бы уничтожили цивилизацию щеков.
Само по себе гигантов это противостояние мутантов мало волновало. Однако куров от щеков отделили границей с автоматическим отслеживанием от физического проникновения. Куры ещё долго пытались воевать, хотя их снаряды возвращались. Куры считали, что это — ответный обстрел со стороны взбесившихся завистливых щеков, и это было причиной продолжения войны до победного конца.
Для куров война продолжалась до сих пор.
Для щеков давно наступил мир.
23. Иные миры. Мир щеков. Демография
Народ щеков, тем не менее, вымирал. Постепенно экономика всё больше и больше становилась зависимой, пока не стала жёстко привязанной к экономике яков. А вот гиганты энергетически продолжали поддерживать щеков.
В общем, та же история на все времена: как только гиганты разочаровывались в реализации планов, они просто бросали своих питомцев. Вывод для меня очевиден: когда-нибудь гиганты прекратят поставки энергии и нам, и этим народам. Мы ведь будем влачить жалкое существование, если вообще не вымрем.
«Почти всё зависит от листьев».
Может, нужно скооперироваться листьям и якам, чтоб жить независимо от причуд гигантов? Но для этого нужно добраться до острова.
«План не реализуем».
Точно, они зависят от чипов. Об этом лучше не думать.
А пока щеки вымирали. В этом виновата демографическая проблема. Щеки выдумали 38 полов. К удивлению гигантов, с тех пор для рождения щека нужны все 38 особей одновременно. Эта особенность была зафиксирована на уровне религии. Как щеки выкручивались из этой ситуации непонятно. Насколько я понял, физиологически для оплодотворения самки по-прежнему нужен один самец. Чем занимались остальные 36 щеков во время полового акта, я так и не понял. Думаю, что они исполняли некие обряды.
«Этим вопросом лаборатории не занимались. Социальные службы этот феномен не изучали».
И тут я вспомнил об обмане с размножением листьев, что моя любовь была имитацией. Но у нас проблем с рождаемостью нет. А популяция миролюбивых и трудолюбивых щеков вымирала. Интересно, а яки тоже вымирают?
«У них свои проблемы. Но это именно яки и разработчики их мутаций навязали щекам концепцию 38 полов».
24. Иные миры. Мир щеков. Маяк
Пока я пытался разобраться в проблемах народов, чечевица подлетела к сияющему бирюзой морю. Где-то на самом горизонте виднелась белая полоса обрывистого берега страны яков. На равнинном берегу страны щеков в море впадала та самая главная большая река страны. Она образовывала дельту, в которой щеки построили небольшую гавань. Там стояло несколько корабликов. Чуть севернее дельты находился скалистый остров с маяком.
Я приказал включить невидимую защиту и снизиться. Чечевица облетела вокруг островка несколько раз. Приземлиться там невозможно: скалы, площадок нет. От маяка к морю вела длинная коленчатая лестница, которая заканчивалась металлическим причальным помостом в бухточке. Там стояла лодочка и большой катер. Наверное, служители маяка пользовались ими для визитов на материк. Но как же высадиться?
«Место высадки в бухте занято. В море высаживаться опасно. Жду распоряжений».
Да, если бы катера не было в бухте, чечевица бы села на воду заливчика. Я в этом случае должен был пешком подняться до маяка. Ползать по лестницам мне очень не хотелось. Хотя бы из соображений безопасности.
«Агент должен прийти за посылкой самостоятельно».
И всё равно, дурацкий план. Есть ли лучший?
Хотя… Естественнее сделать иначе.
Я приказал чечевице пристыковаться к площадке на верхушке маяка. Тогда я перейду на неё по мостику, который вырастит чечевица. Задание я надеялся выполнить быстро.
25. Иные миры. Мир щеков. Щеки
Костюм сгенерировал образ щека, и я осмотрел себя. На экране я выглядел настоящим аборигеном (точно как на фото в базе).
Над плечами поднимались большие серые крылья. Интересно, смогу ли я если не летать, то хотя бы взлететь? Ведь я мог скакать, как кур! (Я вспомнил об этом со стыдом.) Надо потренироваться, чтоб потом не позориться. И я попробовал. Вышло плохо, как и в случае со скачками: крылья забились за спиной, меня подбросило к потолку, где я стал биться, как муха о стекло. Вниз! Еле отдышался. Крылья ещё немножко махали без толку, а потом сложились за спиной. Явно для полётов мне крылья не нужны. Вот тебе и блестящий пример костюмной мимикрии!
Но вид щека мне определённо нравился. Это тебе не уродливый кур! Я продолжал любоваться новым образом. Нормальная голова с прижатыми ушками, большими карими глазами (я ещё подумал, что щеки очень чувствительны к яркому свету), вздёрнутым носиком, аккуратными губками. Немного портил белокурый волосяной покров, но это не самое неприятное.
Одеждой служили широкие красные штаны и бежевая рубаха. Сзади у рубахи я разглядел особые разрезы для крыльев. Обычно они компактно сложены на спине поверх рубахи. Да, так удобно аборигенам заниматься прополкой или сбором плодов (интересно, а как они снимают рубашку?). На корнях — полусапожки; они защищают подошвы от растительных колючек, острых камней, неглубоких лужиц.
А ещё инфор сообщил, что щеки между собой разговаривали на своём особом искусственном официальном языке. Они знают и общеземной, на нём общаются с яками. Я подумал, что общий язык на планете поддерживается гигантами.
«Ты прав».
И ещё подумал, что если они решат проверить меня шибболетом? Сможет ли лингвер точно передать интонации и акцент?
В ответ инфор подкачал мне в мозги ещё знаний о щеках.
Оказывается, народ мог похвастаться изобразительным искусством, словесностью, музыкой. Всё это было совершенно не похожим на искусство листьев. Неважно, что они использовали, например, для рисования целлюлозные листы и особые разноцветные палочки. Само по себе их искусство выглядело наивным, примитивным. Например, песни щеков (а пели они во время полевых работ) сплошь минорные, содержание печальное: о прошедшей несчастной любви, об изнуряющей неразделённой любви, о суициде из-за любви. Были и патриотические; например, как враги (чаще всего куры) нападают, жгут дома, убивают малых детушек и насилуют по одному одну девушку (это ведь ужасно, противно их 38-половой натуре). Даже их главная песня начиналась странными суицидальными словами «Ще не мощи щеки, щечки, щенки, прощеки… и т.д.».
И тут я понял, чем отличается их придуманный язык от общеземного: очень много шипящих. И тут я сообразил, почему инфор классифицировал их как вид человек шипящий50. Я попросил инфор подыскать несколько популярных песен, вдруг придётся исполнять их перед аборигенами или с ними вместе. Нужно потренироваться.
А ещё щеки любили поделки — небольшие раскрашенные статуэтки из глины (даже со свистульками) и из стекла. Они тоже несли на себе печать общего настроения, услышанного мною в песнях: влюблённый отпевает умершую любимую, тело которой — на руках всех остальных 36 половых партнёров; младенцы, плывущие в люльках по бурному морю; сжигающие родной кров дикие враги. Больше всего меня покоробило, что они своих религиозных идолов делают из стволов дерева. И сколько они погубили деревьев? И ради чего? Неужели эти статуи нельзя было делать из пластика?
«Искусственные материалы у щеков отсутствуют».
26. Иные миры. Мир щеков. Посылка
Чечевица между тем осторожно приблизилась к маяку — высокому конусообразному сооружению, раскрашенному красным и белым. Эти два цвета, как я понял, у щеков были любимыми. Наверху, ниже маячной комнаты с лампой, шла балюстрада, ограждавшая неширокий круговой балкон. Стёкла фонарной комнаты были зашторены — ведь стоял ясный солнечный день, а лампы и энергию по всем предписаниям маячного дела щеков нужно сохранять. Значит, времени у меня до вечера. Это слишком много для пустякового задания. После вручения посылки, я надеялся выполнить оставшуюся часть теста и к вечеру вернуться.
Я взял коробку, вошёл в тамбур и остановился у открытой двери. Режим невидимости делал невидимым и мостик, опирающийся на перила. Я глянул вниз и увидел, как волны накатывают на камни. И хотя я знал, что мостик реален, но решил всё-таки эту «бездну» перелететь.
И опустился на балкон. Остановил взмахи крыльев, осмотрелся, обошёл круглую стену и вошёл в ламповую. Там никого не было.
«Агент должен ждать в техническом помещении внизу».
Ага, вот люк в полу. И в нём я увидел винтовую лестницу.
Я спустился в это тускло освещённое помещение и увидел щека, который грустно смотрел на меня. Он нехотя встал, потянулся и подошёл. И тут я понял, что это женщина.
Она протянула мне ладонь. Я тупо смотрел на её жилку, не понимал, что нужно делать. Ладонь она держала вертикально, в нетерпении убирала и протягивала жилку снова и снова.
— День добрый. Плохо инструктировали? Щеки при встрече жмут друг другу руки.
«Нужно сжать ладонь и потрясти…»
Я протянул жилку, схватил ладонь щечки и сжал. Она вскрикнула.
«Да не так сильно!»
Я уже догадался. И разжал пальцы.
— Я поняла, что ты новенький, — с улыбкой сказала она, потирая ладонь.
«По виду тот самый агент. Именно ему нужно передать посылку».
— Однако камуфляж у тебя отличный, — она показала на мой костюм.
— Это не имеет никакого значения. Вот посылка. Принимай.
Мне показалось, что она обиделась, и мне стало стыдно. Но ящик щечка взяла, осмотрела и положила на стол.
— Легко тебе. Я так поняла, что ты прямо на балкон высадился? Подниматься на верхотуру не надо. А мне сегодня пришлось это лишний раз из-за тебя делать.
— Из-за меня? Я тут причём?
— Обычно посылку привозят к подножию маяка. И почтальон не утруждает себя подъёмом. И мне приходится спускаться. Так и в этот раз. Но вместо тебя пришёл катер, и я поняла, что там тебе не высадиться.
«Что за катер?»
— Что за катер? — повторил я за инфором.
— Привезли по пути воду. Сейчас уедут. Если бы я знала, что ты появишься на балконе, то не спускалась бы.
— У тебя же есть крылья.
— Крылья годятся, чтоб парить. А если я вдруг стану на маяк залетать, меня сразу вычислят: значит, крылья не настоящие, а механические. Сама-то я курка, а тут по особому заданию…
— Вот это здорово! Агент гигантов — шпион-кур в логове щеков! — усмехнулся я. «Щечка» посуровела.
«Вслух это говорить нельзя!»
— Прости. Так меня это удивило. — Надо что-то сделать, чтоб сгладить неловкость. Конечно, поговорить с ней можно было. Хотя бы понять настроение, прежде чем намечать встречи с руководителями щеков и договариваться о союзе против гигантов. Это даже хорошо, что она — кур.
— Скажи, а какой пол ты изображаешь? — спросил я первое, что пришло в голову.
— Ты идиот? — зло посмотрела она на меня. — По тату не видно? — она ткнула себя в щёку. А там — какой-то особый значок.
«Она — не она, а пятая она, щечкапьята».
— В пустыне бывала?
«Вслух это говорить нельзя!»
Но «щечка» злобно ответила:
— Мне там делать нечего, это солдаты туда на танках ездят громить щеков. А я работала на военном заводе, который делал снаряды для победы.
Нда. Она это говорит в открытую? Если она так относится к щекам, то мне со своими планами нужно быть осторожнее. Затевать с ней разговоры о борьбе с гигантами нельзя. Но почему она не удивилась, когда я спросил о пустыне?
«Осторожно! Это подвох!»
— У нас есть промышленность, есть ископаемые, а у щеков — сельское хозяйство. Примитив. Захватили исконные курвенные земли, продались якам и бедствуют.
— Что-то я не заметил, что щеки живут плохо. Листья, конечно, лучше. А куры хуже.
— Листья? — она несколько секунд соображала. — Это только кажется. Щеки спят и видят, как сбросить иго яков и подружиться с курами. И с листьями.
— А зачем тогда куры обстреливают щеков?
Вот теперь курка удивилась вопросу.
— Всё наоборот! Пустыню видел? Там воронка на воронке, — неуверенно ответила она мне и взглянула на люк лестницы, ведущий вниз.
Понятно. Если на стороне щеков воронок нет, значит, куры миролюбивы. — Танку на эти ямки плевать, проедет — не заметит. А ты часто на острове дежуришь?
Она впилась в меня глазами. Даже крылья подраскрыла. Что это с ней?
«Осторожно!»
— По графику, — сказала она сквозь зубы.
— А еда, вода?
— Ты ж знаешь, что мне это всё привозят! — И опять чего-то ждёт.
— А, на катере! Слушай, а в сексе ты какую роль выполняешь?
Смотрительница маяка брезгливо как-то с прищуром на меня глянула, а потом вдруг делано рассмеялась — как квакнула:
— Это для листьев очень сложно. У вас много тычинок и один пестик, а у щеков всё пополам.
— А как это физиологически происходит? Каждый супруг свои гены передаёт плоду?
«Щечкапьята» взмахнула крыльями, посмотрела на посылку и спросила:
— А что там? То же самое?
— Я курьер, мне это неизвестно.
— А давай откроем? Это будет для тебя сюрпризом.
— Мне некогда, — я повернулся и поставил корень на ступеньку лестницы, ведущей на балкон.
И вдруг снизу услышал резкое:
— Стоять! Ты арестован!
Не напрасно я насторожился во время разговора и потихоньку приближался к лестнице. И «щечку» не зря заговаривал всякими глупостями. Кто-то явно ждал внизу сигнала, чтоб захватить меня. А я ждать не стал, побежал по лестнице вверх. Но щечкапьята внезапно вспорхнула, кинулась ко мне и схватила за корень. Я вторым корнем ударил, она меня отпустила, я даже услышал стон, а сам побежал дальше. Плохо, что тут крылья не развернёшь.
Лестница гудела от топота множества корней. Да там целый отряд! На катере приплыли! Они бегут за мной! Мне удалось их опередить на секунды. Я выскочил на балкон, увидел бледно-фиолетовый овал, кинулся туда, на прозрачный мостик, чуть не сорвался, взмахнул крыльями, удерживая равновесие, и впрыгнул в аппарат. Краем глаза увидел на балконе маяка движение, но рассматривать, кто там, было некогда. Я рванул вперёд, в рубку, на ходу приказав чечевице закрыть входной люк и отлететь от маяка.
Рухнул в чашечку пилота. И только тут услышал, что в рубку вбежал ещё кто-то. Наверное, он успел-таки запрыгнуть в чечевицу, прежде чем та закрыла люк.
Я повернулся и увидел щека с лихо скошенной фуражкой на голове. Он что-то держал в руке. Оно искрилось, я почувствовал запах озона. А потом меня ударило током.
…Очухался. Над пультом около второго кресла склонилась лжеагент, пытаясь рассмотреть, как управлять аппаратом. «Щечка» явно не учила матчасть: без меня чечевица работать не будет. Я пошевелился в чашечке. Глянул вниз и понял: костюм отключил маскировку. И тут же на меня наставил электрошокер щек в фуражке, типа, сейчас опять вырублю! На чечевицу пробрались враги! Похоже, что успели только двое забраться, прежде чем люк закрылся.
— Очнулся, шпион? — сказал щек. — Я офицер контрразведки. Если хочешь жить, мерзкий зелёный человечек, то включай свою тарелку. Мы полетим через море к якам.
Не скажу, что обрадовался, что мои планы так круто поменялись. Хотя попасть на остров я был бы не прочь. Однако сначала нужно справиться с щеками.
Я глянул на экран. Чечевица висела недалеко от маяка, на балконе которого сгрудилось несколько вооружённых солдат. Они явно не знали, что делать: мостик летун сразу убрал, а сам он был невидимым. Куда пропал их начальник, они не понимали. И я приказал чечевице отлететь на километр в море, а потом закрыть обзорные экраны. Повернул кресло и увидел ящик посылки. Его что, щечка-агент притащила на борт?
Мелькнула мысль: да что же это у гигантов за агентура такая, если я всё время попадаю в западню!
Но особо думать мне не пришлось. Я знал, как справиться с этими двоими.
— Мы тебя давно поджидаем, — продолжал щек в фуражке, играя шокером. — Эта тарелка — хороший приз для нашей разведки. Мы теперь сможем проникать через «перевёртыш»!
Чечевица сделала манёвр, остановилась, и экраны погасли.
— Что за дела? — заорал щек с шокером. — Включи обзор! Я приказал тебе лететь через море.
— Это работают антигравы. Когда они включены, то экраны выключаются для безопасности. До тех пор, пока не прилетим на место. А пока мы просто не чувствуем движения, — лгал я.
— Он врёт, — произнесла «щечка». — Тарелке не нужно такое сложное оборудование.
А этот лжеагент кое-что знает.
— Ах, так!? — заорал офицер, угрожая мне шокером. — Мы всё равно полетим, куда нам надо! Мы заставим тебя это сделать! Иначе твои мозги просто зажарятся!
И тут зажёгся яркий свет. Он бил прямо в глаза щекам из-за моей спины. Для меня он не страшен, а вот для щеков — невыносим. Они оба прикрыли ладошками глаза. Я воспользовался моментом, приказал чечевице связать обоих. Тут же их обхватил прочный ус, выросший из ножек бутонов. Оба упали. И только тут я рассмотрел, что посылка, которую я привёз, при падении раскрылась. Она была пуста!
Свет сразу стал нормальным.
«Поздравляю, Кампестре Эл! Вторая часть задания выполнена. Плюс ко всему ты раскрыл и уничтожил двойного агента. Захватил в плен важного чина контрразведки щеков, который работал на яков».
Я даже не знал, что и думать.
«Ящик нужно передать агенту на острове. Чечевица сама проложит марш…»
Фраза прервалась на полуслове. Странное задание: передать пустой ящик? Может, важен сам ящик, а не его содержимое? Ящик с цветком на крышке… Это ведь должно иметь какой-то смысл? И зачем на острове эти пленные? Ой, да это уже игра с заморскими гигантами!
«Тебе нужно отдохнуть».
И я уснул.
27. За Кау-горами. Вербовка и возвращение
Почти сразу пришёл в себя.
Свет приятно освещал. Я страшно проголодался, но теперь поток искусственного света обладал иным вкусом. Я огляделся. Та же комната, что и перед моим тестовым путешествием. Те же растения в кадках. Я сижу в том же кресле. На мне тот самый балахон, в который меня нарядили генетики. А в соседнем кресле сидел Антон и наблюдал за мной.
— Очухался, Кампестре Эл? Поздравляю! Ты прошёл тест.
— Как, ещё раз?
— Твоё путешествие было симулятором. Заодно ты получил важную информацию. Мы следили за твоей реакцией и делали выводы. И теперь ты — на стажировке. Проходить её ты будешь в Дереве.
Я ещё недоумевал. А потом обиделся: за кого они меня принимают? Но обиду лучше пока спрятать, как лист в почке.
— Мы скрываем от зелёных своё присутствие, чтоб поддерживать у них иллюзию самодостаточности. Я, наверное, повторюсь. Конечно, многие листья сталкиваются с фактами, которые противоречат общепринятому. Это неприятно, и может быть опасно для благополучия Дерева. Твоя оперативная работа — отслеживать такие случаи, и тогда их воздействие можно нивелировать, чтоб не мешать Дереву естественно расти. Мы стараемся вашу цивилизацию отладить до винтика. Искусство, наука, техническое развитие… И тогда только посчитаем этот проект выполненным.
Ага. Всё по новой! А если не посчитаете? Неужели всё кончится дефолиантом51?
Я терпеливо внимал Антону. И он снова и снова повторял. Наверное, чтоб я лучше запомнил. Что наши достижения — это искусство, архитектура, медицина, транспорт. Неплохо с сельским хозяйством. Хорошо с программированием, но плохо с микротехникой, а главное — с энергетикой. В Дереве наука занимается только теми проблемами, что подсунули гиганты. Даже на наш язык влияют гиганты, иначе, откуда у нас элементы латинского языка, который мы используем при классификации видов? Даже религию нам внушили, чтоб особо не забежали вперёд в развитии.
Я слушал, а голове крутилась одна и та же мысль: что если гиганты остановят проект, и всё рухнет…
Говорил он убедительно и другую чушь, но я до сих пор мало верил ему. То, что показали мне на симуляторе, похоже на правду, но и только. Слишком упрощёнными, искусственными были модели общества у щеков и куров. Гиганты вряд ли мне показали бы настоящие миры. И я понимал главное: они боятся, что объединённый мир мутантов перевернёт историю, а их превосходство кончится!
Антон заметил, что я его слушаю вполуха, и замолчал. Потом поинтересовался:
— Что-то не так?
— Когда вы хотите меня перетащить в Дерево?
— Немедленно.
— Я был не один. Со мной был Туй Оксидент.
— Да, он погиб. Нам пришлось придумывать причину его смерти.
— Николас Ватсон сказал, что его тело сожгут.
— Но его труп… Вернее, копию трупа зелёные найдут под обвалом недалеко от лагеря. Тебя найдут живым и почти здоровым. Из основного лагеря археологов уже идут ваши поисковики. Мы как раз успеваем тебя перенести. Кстати, мы поняли, почему твой напарник тебя не зарегистрировал в экспедиции. Он не был уверен, что ты выживешь, что ты вообще вернёшься. Оказалось, всё наоборот.
Эти слова для меня не стали новостью. Меня брали приманкой для поимки гиганта. Но я не знал, стоит ли радоваться, что Туй умер, а я жив. Я усмехнулся:
— Ваши генетики и меня собирались препарировать.
Антон рассмеялся:
— Не говори чушь! Им ты интересен именно живым. Но они бы затянули свои исследования, а нам ты нужен уже сейчас, срочно, чтоб вернуть тебя без подозрений для ваших надзорных служб. Того материала, что генетики успели собрать о тебе и твоём спутнике, им вполне достаточно. Они работают на будущее в физиологическом смысле. А нам важна социология, важно то, что происходит в вашем обществе сейчас. Чтоб это будущее наступило.
— А что с Гиналла Ар? — вспомнил я о палеонтологе.
— Мы этим не интересовались. В лагерь он не приходил. Летательный аппарат зелёные нашли. А ты следователям просто расскажешь, как тебя наняли, как попал в катастрофу, как добрался до лагеря, как вы пошли к пещере и как попали под обвал. Просто не проболтайся о нас. Всё будет нормально. Мы сделали запись в базу данных от имени Туя Оксидента, что ты принят на работу. Но из-за «травм» тебя переведут обратно в курьеры. Эта работа сейчас для нас важнее. Да и тебе нужно осваиваться в Дереве. Если оставить тебя проводником у палеонтологов, то ты будешь сильно ограничен в возможностях. Тебе нельзя быть изолированным. Если понадобится, тебя переведут на более важное для нас место работы. Так что проблем с властями у тебя не будет.
— Мне придётся переходить к вам пещерой? — Я задал вопрос не просто так. Я был уверен, что всё нужное для моих планов — обеспечить независимость Дерева от мира гигантов — я смогу найти только у великанов.
— Нет. О пещере забудь. Через горы тебя мы сможем доставить другим способом. Если понадобится.
— А кто мне конкретно сообщит, что делать?
— С тобой свяжутся. Сейчас об этом не думай. Ты полежишь в больнице, подлечишься. Ты же «попал под обвал». Но тебе «повезло». А Тую — нет. Обвал — совсем недалеко от временного лагеря. Посмотри в навигатор, чтоб знал, куда вы шли. По легенде Туй и Гиналла откопали любопытный материал в пещере, которая совсем недалеко от лагеря. Мы подкинули туда несколько костей древних животных. Подробности похода знал только Туй. Ты ещё ничего не успел понять и усвоить. Играй дурачка, как ты это успешно делал здесь, перед нами. Запомнил?
— Но мы летели на крылётах к пещере!
— Летуны уже в лагере, разобранные и складированные. Все ваши приборы и снаряжение разложено по полочкам. Если что и осталось, то чистильщик подберёт. Так ты запомнил легенду?
Я открыл рот, но решил не возражать. Только кивнул. Да и вопросов я задал достаточно. Думать буду потом.
— Точно, лучше помолчи. В тебя напичкали столько, что нужно переварить. Этим в больнице и займёшься, — догадался о моём состоянии Антон. — Подкрепился? Знаешь, куда идти? Ты полетишь с нашими сотрудниками. Вам нужно успеть. К вечеру тебя должны найти.
…Оказалось, что этим путём я уже ходил, когда меня тестировали. И я понял, что часть информации всё-таки была реальной. Я шёл по белой линии, которая загоралась зелёным, как только я приближался. Да, именно эти коридоры и лестница вели на крышу. Когда я там оказался, то увидел огромный чечевицеподобный летун. И тут моё предположение, что чечевица, как и полёт, мне внушались симулятором, оказалось неверным. На крыше стоял вполне реальный аппарат, правда, он служил для перевозки гигантов. Я поднялся в чечевицу, прошёл в рубку.
А там, в креслах сидели Георгий и Серго! Вот кого не думал больше увидеть! Георгий мне помахал рукой, показал, куда мне пристроиться. Серго сделал вид, что меня не заметил, занимаясь чем-то у пульта.
Чечевица поднялась и мгновенно взлетала к чёрному в звёздах небу. А потом так же молниеносно ринулась вниз и сразу же уселась среди гор. И никаких перегрузок! Никакого трения о воздух. Я даже рассмотреть на Земле ничего не смог. Неужели телепортация? Вот это у них техника!
Это была та самая долина тайного лагеря палеонтологов. Аппарат приземлился на небольшой площадке между холмом с домиками и высокой отвесной стеной горы.
Гиганты пошли к выходу. Серго с каким-то огромным тюком. А Георгий нёс пустой мешок. Он остановился около меня и показал на сложенную на одном из кресел одежду. Это был тот самый комбинезон, который мне дал Туй, в котором я проник в страну великанов и который у меня отняла вторая великанша Мария. И когда я надену свою повседневную одежду? Я сбросил балахон и натянул на себя комбинезон. А потом выбрался из чечевицы.
Я вообще-то устал. Эти тесты отняли сил столько же, как если бы я всё проделывал по-настоящему. Столько путешествий и за один день! Но я вспоминал приключения и был за себя горд. Главное — знания. И надежда, что всё это не выдумано! Я огляделся, заметно вечерело, солнце уже не освещало долину, лучи касались зелёных крыш домиков. Успели всё-таки до заката!
Георгий уже вышел из склада и направился в лабораторию. Как его назвал Антон? Чистильщик? Серго уже далеко отошёл от аппарата и что-то делал под скалой. Понятно. Он должен организовать обвал, похожий на естественный.
Георгий притащил наполовину полный мешок. Я сообразил, что он собрал всё, что касалось убитого гиганта: одежду, останки… То, что не забрали ранее, когда готовили лагерь к моему возвращению. Он всё это занёс в чечевицу, а потом выбрался оттуда с тюком, который понёс к стене.
Я не приближался к гигантам, да и вскоре они сами отошли от стены, остановились рядом со мной. Включили силовую защиту, чтоб нас и чечевицу не зацепило обвалом. У обрыва ухнуло, посыпались камни, и на то место, где только что возились великаны, слез огромный оползень. Некоторые камни долетели до силовой защиты и превратились в пыль.
— Всё, пора тебя закапывать, — сказал, смеясь, Серго. — Спасатели прибудут через полчаса.
Я посчитал, что ждать целый час: гиганты считают время не так, как мы. И расстояние тоже у них измеряется иначе. Говорят «метр», а на самом деле «два метра». И пожаловался:
— Это мне целый час лежать под камнями? Я помру!
— Мы тебя усыпим, чтоб было похоже на контузию, а потом чуть присыплем камнями. Должно получиться естественно. А комбинезон тебя защитит от холода и будет подкармливать. Помнишь, как он хорошо устроен? Ты по идее очнёшься уже в больнице. Может, и раньше, но изобрази, что травмирован. Хорошо?
Мне эти наставления уже надоели!
— Хватит с ним возиться! Делай инъекцию!
Георгий прижал к коже жилки коробочку. Я ждал укола, но не почувствовал ничего. Да и последствий инъекции не наступало. Георгий подхватил меня на руки и понёс к завалу. По пути я отрубился.
…Временами забытье отступало. Я видел каких-то листьев, потом почувствовал, что лечу в кабинке летуна, потом лежу в палате больницы. Но в основном просто спал. Крепко и без снов. Наверное, врачи мне вкалывали снотворное.
28. Дерево. Следователь
Я проснулся как-то внезапно. Мне было и тепло и сытно. Открыл глаза: из ламп лился щадящий глаза свет со сладким и приятным вкусом. Я такого ещё не пробовал. Осмотрелся. Я висел голым в прозрачной трубе, освещаемой со всех сторон. Из-за света ничего сквозь стенки не было видно. Я пошевелился, тронул жилкой стекло, провёл по его округлой вогнутой поверхности. И увидел на жилке медицинский анализатор.
И тут же свет померк, а меня вытянуло из трубы и уложило на мягкую поверхность. Надо мной склонился врач. Он кивнул мне, но даже не осмотрел. Судя по выражению лица, он за моё здоровье не беспокоился. Потом сказал куда-то:
— В палату, — и тут же меня укрыли по самую шею.
Пока меня везли по коридору, врач не отходил никуда. Следил за моим состоянием через инфор. А когда санитары установили ложе в палате и ушли, сказал мне:
— Меня зовут Май Платаго52. Я тебя вылечил. Ты что-нибудь помнишь?
Мне было так покойно, что я даже не хотел ничего вспоминать. Я был дома, в желанном Дереве. И нет никаких гигантов, никаких испытаний… Но после вопроса задуматься пришлось: нельзя ничего такого ляпнуть, чтоб себя не выдать. Вспомнил, как попал к гигантам и какую легенду мне придумали.
— Да, помню. Туй Оксидент решил выполнить обследование одного участка в горах. Мы туда пошли. А потом случился обвал…
— А до этого?
— До этого я работал доставщиком… А ещё раньше работал охотником в РоКусте…
— Достаточно. Потери памяти нет. Тебя контузило, но серьёзных повреждений нет. Тебе просто повезло.
— А Туй спасся? — я эти слова выдавил из себя, зная, что он мёртв.
— Его тело нашли через несколько дней. Он умер, — врач вроде не заметил, как неестественно я задал свой вопрос о Туе. И я сразу произнёс формулу поминания:
— Лист был сорван с ветки…
Врач замер и внимательно посмотрел на меня. Что-то ему всё-таки не нравилось. Неужели почувствовал, что я вру?
— Когда меня отпустят?
— Сейчас. Тебя держали в коме. Но своевременно подкармливали. И физическое состояние нормальное. Но тебя ждут следователи.
— А что с работой?
— Не знаю. Спросишь у следователей. А теперь ты в полном порядке. Вставай. Вот твоя одежда. В инфор я уже сделал запись о твоём выздоровлении. В память навигатора зашит маршрут к следователям. Туда и направляйся.
Я понял, что врач ничего мне не расскажет. Да ему это и не нужно делать. Он подлечил меня. А мне теперь надо пережить расспросы следователей. Им врать будет сложнее. Я оделся, спустился к выходу из больницы и вышел.
Врач мне сказал, чтоб я своим ходом добрался до следователей, но они меня ждали у самой больницы. Так что не пришлось брать элекат. Я уселся на заднее сиденье элебиля. Сидевший рядом немолодой лист сказал:
— Я следователь, зовут меня Дрос Дифол53. Сейчас мы направляемся в следственный отдел. Мы хотим понять, что произошло на второй базе палеонтологов.
Элебиль тут же тронулся и поехал по маршруту.
— Конечно, — ответил я. — Меня в эту экспедицию устроили за день перед обвалом.
— Я знаю, но есть непонятные моменты. Я прошу сейчас ничего не говорить. Всё будет в отделе по закону.
Мы замолчали.
Я даже не подозревал, что соскучусь по Дереву. Стоял солнечный день. Дерево как обычно красиво и счастливо. Не то, что эти поселения гигантов и остальных. Улицы Дерева широки, полны зелени. Транспорта немного, зато много пешеходов в скверах и парках. Дома невесомые — лёгкость и воздушность. Цвета пастельные, а акценты — яркие. Как в природе: цветы и животные зачастую выделялись своими красками, что диктовалось необходимостью. А для искусственных сооружений цвет не должен быть навязчивым.
Ехали недолго. Следователи работали в невысоком здании, обшитом голубыми панелями до самой крыши. Чем выше, тем цвет становился менее насыщенным, так что на самом верху дом казался почти белым.
Кабинет Дрос Дифола находился на втором этаже, куда мы поднялись по лестнице, вьющейся вокруг шахты лифта. Комната небольшая, но уютная, за окном свисали листья традесканции54. Стол широкий с полоской монитора, шкаф занимал всю длину торцовой стены; там, на полках лежали стопки каких-то древних жилкописей, множество любопытных предметов, чаще всего очень качественные подделки, имитирующие корни деревьев.
Следователь усадил меня перед столом, а сам уселся за стол, включил монитор, прозрачный экран которого вылез из полосы. Я увидел, что Дрос Дифол вывел на экран мои документы, пролистал их. Разглядеть текст с вывернутыми наоборот буквами мне было сложно, я даже не пытался прочесть.
— Давай сделаем так, Кампестре Эл. Я буду задавать вопросы, а ты на них подробно отвечать. Рассказывать от себя ничего не надо. Только если не будет пропущено что-то важное. Или надо буде что-то уточнить. Хорошо? Вопрос номер один: ты ушёл из Музея, а потом туда вернулся. Откуда тебе известен Гиналла Ар?
Я принял игру и начал подробно рассказывать. Следователь сидел с каменным лицом. Он ничему не удивлялся. А вопросы касались только обстоятельств моего появления в лагере. В общем, я почти и не врал. Но были и любопытные точки беседы.
Первая.
— Интересно. По пути аппарат упал. Ты спасся. Почему не сообщил диспетчеру?
— Фон не работал. Контейнер доставщика и поясная сумка остались в Музее.
— Странно, что фон не работал…
— Похоже, что в него попала вода. Я его сменил уже в лагере. Наверное, он до сих пор там.
— Нет, он у нас здесь. И он работает. И твою сумку взяли в Музее. С кристаллами. В том числе и личными. Тебе всё вернут.
Бог с ней, этой сумкой! Не могу поверить, что приёмник-передатчик подсох и стал работать. Сам по себе исправился ровно через сутки?
Вторая.
— Когда ты приехал в лагерь, как тебя встретил Туй Оксидент? Его не удивило отсутствие начальника и твоё появление?
— Удивило. Я ему рассказал, как было дело. А ему Гиналла Ар сообщил обо мне раньше. Меня наняли следопытом. И Туй сказал, что неофициально меня уже пересадили на их ветку и что он всё поправит в базах данных работников, когда мы попадём в основной лагерь. Потому что я стал безработным, и мне надо было срочно найти работу. Понятно, что Туй этого сделать не успел.
Следователь кивнул головой:
— Успел. Из временного лагеря. Но не сразу, а за два часа до похода к пещере. Это странно и не по правилам. И ему незачем было это делать из основного лагеря. Похоже, что это отговорки. Ты ничего не путаешь?
Третья.
— Ты не видел никаких признаков, что скала ненадёжна?
— Я не мог этого определить. Я в горах был впервые.
— Удивительно. Тебя берут проводником, хотя ты им не мог быть. Но не это главное. Ты видел сам обвал?
— Да, самое начало. Уже возле пещеры. Я вошёл в пещеру, а Туй Оксидент медлил чего-то. Боялся, наверное. Или что-то подозревал. Смотрел вверх. А потом треснуло, посыпались камни. Я бросился в пещеру. Где был в это время Туй — не знаю. А потом ничего не помню. Меня, наверное, сбило камнями? Нет, помню себя в летуне… Обрывки какие-то вспоминаются…
Следователь помолчал, ждал, что я добавлю, а потом сказал:
— Да, случился обвал. Тебя выбросило в грот. Спасатели тебя быстро нашли, вход в пещеру был завален, но оставался просвет, в который спасатели и пролезли, потому что работал твой фон, --- он сделал паузу. — Тебя контузило, но серьёзных повреждений нет. Ты везунчик. А Туя накрыло камнями, и он умер. У него расплющило голову, и мы не смогли его мозг просканировать.
— Мне о его смерти уже сказали.
— Проблема в том, что обвал был подстроен, — он внимательно смотрел на мою реакцию.
Я поморгал, как бы не понимая, а потом сделал удивлённое лицо:
— И кому это нужно?
— Это хороший вопрос. Важно, кому это нужно и кто это сделал.
Четвёртая.
— В лаборатории лагеря в холодильнике найдены следы крови. Что тебе об этом известно?
— Ничего. Я не заглядывал в холодильник. Может, это останки животных, найденных во льдах?
— Кровь принадлежала найденному в леднике замёрзшему гуманоиду.
Я пожал плечами.
— А ты ведь охотился на животных, когда жил в кусте.
— Да, но охота необходима для устойчивости популяции. Я усыплял животных не по своему усмотрению.
— Другими словами, это не ты убил гуманоида?
— Как можно убить того, кто давно вымер?
Пятая.
— На складе на некоторых предметах обнаружены твои следы.
— Да, я трогал многие предметы, когда Туй мне устроил экскурсию. Ну и мне подбирали экипировку.
— Оружие входит в экипировку?
— Конечно. Вдруг в походе мы столкнёмся с диким животным?
— Разве это оружие не предполагает усыпление животного?
— Да, я так всегда поступаю.
— Но на складе мы нашли огнестрельное оружие, причём, из него недавно стреляли. На нём твои следы.
— Точно, меня тоже удивил пистолет. Я даже его подержал в руках. Но не стрелял. Точно не стрелял.
— Стрелять-то стреляли, но все пули в обойме на месте. Как это может быть?
— Я не знаю.
Итак, следователи не верят, что моё появление в лагере было случайным. Катастрофы с элелётом и оползнем убили двух листов, которые, если бы остались в живых, подтвердили бы мои слова. Значит, я что-то скрываю. И это связано с убийством гиганта. И как мне быть?
Следователь явно собирался мне выдвинуть какие-то обвинения, но тут произошло неожиданное.
На экран инфора вдруг выпало сообщение. Дрос Дифол прочёл его, перечитал, откинулся на спинку. Подумал. Ткнул в инфор пальцем.
— Ты свободен, — сказал он с каменным лицом. — Инфор покажет тебе путь к месту работы. Если ты понадобишься, мы с тобой ещё встретимся.
Я с недоумением поднялся, посмотрел на Дрос Дифола и заметил, что жилки у него дрожат. Следователь заметил мой взгляд и спрятал жилки под столешницу.
— Ты свободен! — произнёс он резче.
Я повернулся, сделал несколько шагов к двери, обернулся.
Он тупо смотрел на экран.
И я вышел из кабинета.
29. Дерево. Ожидание
Несколько недель я успешно работал курьером. Ни одного опоздания или ранней доставки, за которую тоже карали. Дерево раскрывалось для меня всё больше и больше, оно было очень удобным для жизни. Одновременно я стал вдруг отмечать, что бытовые элементы в Дереве существуют сами по себе, будто они возникли на пустом месте. Роботы, транспорт, строительство и даже одежда появлялись ниоткуда. Когда пытался узнать, где эти все сложные производства, которые всё это великолепие создавали, то ответ был стандартным: на заводах в кустах.
А сами кусты в основном перерабатывают то, что осталось от древних. Я помнил, что делали мы, когда я жил в кусте. Но много ли из заржавленного железа можно сделать?
Я узнал, что листья в стране живут на небольшой территории, кроме Дерева листья жили в нескольких десятках кустов. К границам страны не было даже дорог. Просто не принято не то, что пересекать границы, нет потребности даже подходить к ним. Все поселения компактны, пространство для сельского хозяйства лишнего не занимало. Официально — старались беречь исконную природу. А если население увеличивалось и требовалось для него новое пространство, то осваиваются новые земли. Я знал, что территория листьев увеличивалась, но об этом не нашёл в источниках ни слова.
Одновременно я видел, что мутация листьев в моей стране зашла так далеко, что мы радикально отличались от естественных видов, животных. Времени, прошедшего от ядерной войны, явно не хватило бы на такое серьёзное преобразование организма. В естественной среде такие изменения потребуют сотни тысяч, если не миллионы лет. А если на нашу мутацию повлияла радиация, то почему таких изменений не произошло с животными?
Значит, пропаганда, которой меня накачивали за Кау-горами, вовсе не лжива, это правда.
Но я настырно гнал от себя эту мысль. Мы должны быть самостоятельными и независимыми от кого бы то ни было. Теперь даже неважно, как мы появились на этой земле.
А идея изолировать наш мир от внешнего стала казаться мне глупой. Если наша зависимость от гигантов велика, если великанам не удастся сделать нас самостоятельными, то не скатимся ли мы в ту же трясину, в которую попали куры и щеки? И чем дальше, тем больше я вспоминал симуляцию своего путешествия и уверялся, что нарисованные мне для тестирования картины опирались на что-то реально существующее. Но что из этого правда, а что — вымысел?
Мутации куров и щеков радикальны? Но ведь и листья слишком отличаются от гигантов. У них общество кое в чём примитизировано? Но ведь и мы ограничены в информации и ресурсах, и стоит только резко разорвать пуповину, связывающую наш мир с миром гигантов, как мы тоже можем покатиться к регрессии.
У гигантов общество технически уступает нашему? С чего это я взял? У них именно та техника, какая им нужна. Нам же не нужны военные машины и снаряды? И по этой причине у нас их нет! А как же то оружие, которое я увидел в лагере палеонтологов? Вряд ли оно произведено у нас! Каким образом к нам попали единичные экземпляры, мне неведомо, но они нам не нужны даже для жизни среди природы. Правда, у гигантов есть технологии, которые нам и не снились. Получается, что их дают нам порциями.
Я ждал, когда меня свяжут с резидентом, но никаких сообщений и заданий не получал. Всё было как всегда. Я разъезжал по Дереву, наблюдал за народом, отмечал то, что мне не нравилось, а что было отлажено идеально. Несколько раз сталкивался с какими-то нарушениями, о чём обязательно говорил диспетчеру. Наверное, какие-то меры принимались, но мне об этом ничего не известно.
Я развозил различные посылки, встречался с разными листьями, которые выполняли свои обязанности лучше или хуже. После работы развлекался в кафе. Увлёкся музыкой. И даже познакомился с девушкой, которая жила в Дереве. Мы встречались нерегулярно, потому что она работала за границей Дерева, в каком-то питомнике. Но когда приезжала, то мы или слушали и обсуждали услышанное у меня, или шли на концерт, или в кафе. До секса пока дело не дошло, но мы приближались к интимным отношениям уверенно.
И всё равно вспоминал свою первую любовь. Но встретиться с ней мне так и не удалось.
Правда, я помнил, что гиганты сделали нас стерильными. Но это не отменяло удовольствия от общения между существами разного пола.
Однажды я уже отвёз последний заказ и направлялся домой, как в ухе заверещал диспетчер. Мне выслали ещё один срочный заказ.
Навигатор развернул лист доставки. Нужно отвезти посылку по смутно знакомому мне адресу. Я вспомнил, откуда знаю адрес, когда навигатор привёл меня к высокой арке, за которой в дворике над проёмом подземной стоянки — стена дикого винограда. Глянул на текст заявки и не удивился: квартира № 1. Я не остановился в проезде, заехал во двор, поездил там в лабиринте. Я не искал нужную квартиру. Я успокаивался. И только потом объехал дом, чтоб остановиться у входа у фасада пристройки.
Та же самая сплошная кирпичная стена с глубокой трещиной сверху донизу, тот же пробитый проём входной двери с торчащими по периметру кирпичами и арматурой.
Автоматически я снял контейнер с плеча, сунул элекат в карман, тронул пальцем знакомый железный прут. Опять видофон проявился из какого-то кирпича, посмотрел на меня, блямкнул и спросил:
— Да?
— Доставка, — ответил я, и стекло двери растворилось.
В подъезде ничего не изменилось: вдоль стен спиралью, сквозь висящие ветки растений, вела многомаршевая лестница. В лифте я сказал «один», и он подскочил, и я увидел знакомый мне высоченный зал со стеллажами, статуэтками, вазами, подсвечниками, сетчатыми щитами с картинами и большущими округлыми сосудами с растениями. Журчали те же фонтанчики.
— О! Эта доставка неисправима! Как всегда с опозданием! Но теперь ко времени, — парадоксально сказала женщина в синем, а не оранжевом, как я ожидал. Даже фасон был иным. — Ставьте туда, — показала на стеклянный столик, видневшийся под раскидистым деревом с забавными желудями55. Я поставил коробку. Теперь заказчица была спокойна и медленна. Она осторожно дотронулась до посылки жилкой, активировала кристалл получения, который отдала мне.
— Вы должны проверить… — она не дала мне договорить. Она взглянула на меня так, что я ощутил ненужность слов. «Я знаю», — сказал её взгляд и выслушивать наставления она не намерена. Ловко вскрыла коробку, засунула туда жилки по локоть и вынула переливающийся синим шар. Зелёный кристалл инструкции для расконсервации упал на пол и поскакал. Как и в прошлый раз. Инструкция ей явно не нужна.
Коробка через несколько секунд утилизировалась в слабый дымок.
Женщина установила доставленный мною кругляш знакомый мне шкаф. А до меня донёсся запах спелого ананаса56. Удивительно, но я даже вспомнил ту самую назойливую мелодию из рекламы, которую она пела в прошлый раз: «сенупулеч-ки мои!». И она, как бы прочитав мои мысли, снова её пропела! Неужели эта мелодия все лишь ключ для включения?
А женщина вдруг (или не вдруг) отвернулась от генератора, посмотрела мне в глаза иначе, не властно, а с грустинкой и сказала:
— Я тебя помню.
И я смотрел на неё. Она была дивно хороша. Отблеск переливающегося синего на её малахитовой коже оказывал на меня гипнотическое волшебное действие. Мне хотелось дотронуться до неё. Я даже сделал шаг, чтоб приблизиться, но остановился.
Она ткнула в мою сторону пальцем с искрящимся ногтем:
— Сделал шаг — сделай и следующие. Подойди. У тебя ведь больше нет никаких посылок?
За ней на стеллаже лежало несколько шаров, которые разбрызгивали слабые лучи в разные стороны. Иногда и заказчица оказывалась в ореоле. Я сделал несколько шагов, даже поднял жилку: непреодолимое желание дотронуться не проходило. Но она вдруг остановила меня жестом:
— Меня зовут Кута Тимь57. Я твой резидент.
30. Дерево. Мы
Я не был поражён и даже изумлён.
Я давно представлял себе, где и как меня встретит резидент, кто им будет, как он будет одет… Но это скоро надоело, и перестал ждать. Просто жил. Просто что-то отмечал. И почему-то вспоминал именно её, но в оранжевом. И вот резидент передо мной. Как себя вести? Сделать глупое лицо? Сделать умное лицо? Представиться? Или она и так всё обо мне знает?
Пока я раздумывал в эти несколько секунд, она улыбалась. А потом сказала:
— Не пытайся стать агентом. Ты лист и будь им дальше. Пойдём, присядем.
Она повела меня в глубину этого огромного выставочно-оранжерейного зала, указала на невысокие стулья у столика. Пока я устраивался, она что-то сказала бармену, и на столик прилетели две бутылочки с какой-то жидкостью. Оранжевой, как её прежнее платье, которое я помнил. Она тут же уселась на стульчик напротив меня.
Она беззастенчиво разглядывала меня, отпивая из бутылочки. Я спохватился и тоже сделал глоток. Это было что-то цитрусовое.
— Итак, агент Кампестре Эл, твоя стажировка проходит хорошо. Информацию о тебе мы получали через твои отчёты в логистическую компанию. Там их используют для своих нужд — для изучения клиентов. Теперь в отчёты ты будешь включать ответы на наши задания. Компания этого не должна замечать, хотя информация будет для них избыточной. А мы получим свою долю, чтоб понять, в каком состоянии наше общество.
— Анализируем мы или гиганты?
— Глупый вопрос. — Я моргнул и согласился кивком. — Зачем ты его задал, если знал, что он глупый? Тебе не нужна картина в целом. Ты собираешь кусочки смальты, которые специалисты вставляют в мозаику. И видят дефекты.
— А мы сами, не гиганты, не можем это делать?
Она отпила из бутылочки и внимательно посмотрела на меня.
— Пока нет. Тебя такой ответ устроит?
— Всё зависит от длительности этого «пока».
— Ты успеешь пожухнуть и упасть с ветки. Всё делается не так быстро.
— Это точно? Разве нет способов ускорить процесс?
— Революция? Это отбросит нас в развитии, разрушит общество. Тебя что именно не устраивает?
— Революция плоха? Я думал раньше, что это утверждение — ложь. Но не вижу причин передумать.
Она рассмеялась:
— Ложь — это операция алгебры логики. А логики тебе пока не хватает.
Я не был расположен восхищаться её остроумием. Меня даже чуть-чуть обидело такое её отношение ко мне.
— Ты ждал, что тебя будут уговаривать и переубеждать? — она повертела в руках бутылочку. — В бутылке с этим соком самое дорогое — пробка.
Я её не понял. Не увидел связи этого утверждения с темой нашей беседы. И она пояснила:
— Пробка сдерживает содержимое, без неё напиток или прокиснет, или испарится.
Я подумал и ответил:
— Но мы всё равно открываем пробку. И стараемся выпить как можно быстрее! Иначе напиток или прокиснет, или испарится!
Она усмехнулась:
— Но сначала нужно, чтоб возникла потребность в напитке. Разве не так? Зачем открывать бутылку без надобности? Но если открыл, только тогда самую важную вещь в бутылке мы выбрасываем за ненадобностью. Неужели у тебя возникла потребность в быстрых изменениях? И кто определит, насколько эта потребность объективна?
Я помолчал и задал вечный вопрос:
— Смысл нашего существования?
Теперь она помолчала и тихо произнесла:
— У жизни нет смысла.
Я не нашёлся, что ответить, и она продолжила:
— Это верное утверждение: у жизни нет смысла. Но у жизни есть цель! И для исполнения этой цели жизнь должна сама себя поддерживать. В этом отличие живого от неживого.
— Но разве мы можем сегодня поддерживать своё существование?
— Ты знаешь, что нет.
— Как добиться, чтоб мы стали сами по себе? Может, сегодня отказаться от того, что нам дают гиганты? Вдруг они решат завтра, что мы лишние в их планах, а мы не подготовились?
— А тебе показали последствия для стран, когда им прикрутили энергетический вентиль? И почему для них это становится катастрофой? Те общества разве смогли поддерживать своё существование? Ты можешь сказать, что наше общество ограничено в такой же степени?
— Те страны двигаются прочь от цели, они делают совсем не то, что планирует жизнь.
— Не та революция? Не те люди возглавили революцию? Не те люди планировали развитие своих стран?
— Нет, они и их общества оказались одинокими. Им не с кем общаться и искать истину.
— Значит, если мы объединимся с курами, то они сразу прекратят вечную войну с щеками?
— Эти общества всё-таки реальные, — пробормотал я, а потом ответил: — Но они решили отказаться от патронажа гигантов!
— Это не они оказались, а им отказали. Их мир разрушается не потому, что построен плохо, а потому, что несовершенство было заложено с самого начала. Я формулирую вопрос о смысле нашего существования иначе. Для чего нас создали?
— Нас не создавали сознательно. Мы мутировали сами. Нас гиганты не выводили… — я стушевался, потому что многое говорило о том, что Кута Тимь права, а не я.
— Неужели не понял? Оказалось, что мы — будущее гигантов. Они постепенно вымирают. Они нам передают свои знания, умения. Хотят, чтоб после их смерти человечество продолжало жить. Но это долгая история. Например, ты уверен, что нас создали гиганты?
— А кто же?
— Те, кто создал гигантов. — Я опешил: такая мысль у меня ни разу не возникла. — Я читала в одной из книг великанов, что их самих создали в лаборатории с названием «Эдем». И создали высшие существа. А потом эти существа их покинули. Почему? Не та же причина, что и в истории с щеками? Не поэтому ли цивилизация гигантов выродилась и гибнет?
— Что-то я не заметил, чтоб гиганты вымирали. Они прекрасно себя чувствуют в своих поселениях.
— А ты не заметил, что технически мы начали опережать их? Что некоторые наши достижения опережают их достижения? Более того, они нам поручают делать то, что они сами сделать уже не смогут?
Я задумался. И действительно, их огромные жилища выглядели убого, их транспорт — далёкое прошлое… И это только то, что я успел заметить. Но у них есть, например, «перевёртыш»… А в нём есть у нас потребность? Я запутался. Но мысль о том, что мы зависим от гигантов была мне нестерпима. Мне противен даже их вид! А их отношение к нам?
— Они презирают нас. Называют маленькими зелёными человечками… Разве такое можно терпеть?
— Мне кажется, что ты не то что встретил неадекватных особей, а просто их не понял. Они не будут думать, как мы. Но они тоже нуждаются в нас! И этим надо пользоваться! А там — поглядим.
Вот куда она завернула. Это, конечно, резонно. Но не приведёт ли это нас к катастрофе? И я вспомнил про сосуды с водой, в которых гиганты держали цветы.
— Кута Тимь, у меня появился образ. Послушай. Мы — красивейший цветок, живущий в оранжерее, но не на ветке дерева. Эта ветвь стоит в прекрасной, надёжной вазе. Мы благоухаем, нами восхищаются. Правда, рядом стоят увядшие ветки, а некоторые совсем сухие. Общее у нас с этими ветками — мы отрезаны от корней. И наша судьба — засохнуть, и тогда нас выбросят в мусор. А пока нас подкармливают, доливают воды, ставят на солнце или в тень, обрывают загнившие листья… Если этот образ тебя не убедил, то вот второй: а что если мы просто паразитируем? Как красивый петров крест58 на корнях деревьев?
При последних словах резидент усмехнулась. А потом задумалась. Я мог ошибаться, но она смаковала придуманные мною образы. Её не обидели слова о растениях-паразитах. Но почему нарисованное мною будущее букета её не ужаснуло?
— Я знала, что ты поэт. Дерзкий и умный. И думающий. Гиналла Ар был прав, вытащив тебя из РоКуста. Просто добавлю к твоим словам свои: но ведь ветка может дать корни?
Я даже поперхнулся. Но даже не понял от чего: от её мысли, что ветка может пустить корни, или от того, что она знала о начальнике из Музея, который…
31. Дерево. Обрушение
И тут ей что-то сообщил инфор. Она встала и подошла к стеклянной стене, которая выходила на площадь. Она оглянулась и, взмахнув жилкой, позвала меня.
Кирпичная стена была прозрачной. И через неё я смотрел и узнавал эту площадь. Именно на неё выходит фасад здания. Сновали элебили. Как в тот раз. Как обычно. Только на той стороне среди газонов с цветками и травами не стояла сегодня кучка листьев-монахов, которая бы внимательно смотрела через видокли на здание, в котором мы находились.
— Я специально устроила сегодня стирание. Специально для тебя. Обычно это проделывается раз в полгода.
И тут раздался приглушённый треск. Правая часть чуть намеченной виртуальной стены начала заваливаться. Я увидел призрачную ударную волну, услышал гул обрушения. Волна достигла той стороны площади, но ни трава, ни деревья даже не шелохнулись. А у дома рушилась и вторая половина стены. И опять послышался звук страшного утробного взрыва. Осколки стекла, бетона, кирпича полетели прямо на площадь, закрывая нам обзор. Естественно, что я не почувствовал сотрясения дома.
А потом всё сразу успокоилось. Поднявшаяся пыль чудесным образом растворилась в воздухе. Я опять смог разглядеть газоны и парк на той стороне. Глянул вниз, и понял, что реальные стены на самом деле стали лишь идеально прозрачными, они не разрушились. Через перекрытия был чуть виден еле намеченный подъезд дома, за нами — перекрытия, по сути — каркас. И тут, среди «обвалившихся» стен на видимом островке, стояли я и Кута Тимь, две фигуры: одинокая высокая сине-зелёная и такая же одинокая просто маленькая и зелёная…
Раздался звук сирен, и на площадь со всех сторон набежали муравьи, которые начали разбирать кучу и выстраивать из обломков новую стену… Сквозь них, не сбавляя скорости, проносились по мостовой элебили. Для них все эти виртуальные ужасы не были видны…
Стены росли быстро. Я успокоено вздохнул, отпил из бутылочки сока. Посмотрел на резидента. Она эту катастрофу видела много-много раз. И как ей не надоедает?
И тут главный оператор мне заверещал в ухо, что мне придётся заехать за новой посылкой.
Я надел на плечи контейнер, посмотрел на Кута Тимь.
— Печально, но есть что-то более срочное, чем наше общение. Работа — прежде всего, — и она улыбнулась.
Я не ответил, повернулся и пошёл к лифту.
На улице вынул из кармана элекат. Глянул вверх на «кирпичную» стену. Муравьи уже убежали; и стена, и трещина уже заново нарисованы.
Я вдруг сообразил, что могу и опоздать, вздохнул, пожал плечами и поспешил. На небе подсолнухом59 цвело солнце.
Декабрь 2023
Примечания
1. Parthenocissus tricuspidata — здесь и далее, кроме указанных случаев, примечания Кампестре Эл.
2. Passiflora caerulea.
3. Cinara cedri.
4. Кора берёзы белой, Betula alba и берёзы чёрной, Betula nigra — священные книги листов (прим. автора).
5. Ulmus glabra.
6. Cocos nuc;fera
7. Allocasia packaging.
8. Homo inconveniens, человек неразумный.
9. Nelumbo Adans
10. Alocasia pallium.
11. Alocasia folliculus.
12. Disocactus flagelliformis.
13. Очень похоже на грибы-базидиомицеты, Leucoagaricus gongylophorus (прим. автора).
14. Acer campestre и Acer ginnala — виды клёна (прим. автора).
15. Rosa pendulina
16. Typha angustifolia. (Зарослям рогоза, а не камыша — прим. авт.).
17. Th;ja occident;lis.
18. Этиленвинилацетат; упругий, легкий, хорошо амортизирующий, гигиеничный материал; вспененный каучук, смола Hevea brasiliensis.
19. Rhododendron caucasicum.
20. Juniperus sabina.
21. Pyrophorus noctilucus
22. Pinus pinea.
23. Chrysanthemum May Shoesmith.
24. Aglaonema commutatum Maria.
25. Род Zeiraphera, вредитель.
26. Populus tremula.
27. Camellia sinensis Docteur Watson.
28. Ficus benjamina.
29. Цвет Lactuca sativa.
30. Corylus avellana.
31. Rhododendron ponticum.
32. Viola elatior.
33. Monstera Adans.
34. Волоски плода Gossypium herbaceum.
35. Kalanchoe tomentosa cv Chocolate Soldier
36. Lens culinaris.
37. Lilium amoenum.
38. Возможно, искажённое Ophion luteus.
39. Homo oviparous.
40. Ophrys Apifera.
41. Crotalaria cunninghamii.
42. Victoria amazonica.
43. Поражение листьев растений грибом рода Ascochyta.
44. Alhagi Gagnebin.
45. Изуродованное Monotropa uniflora, цветок ду́хов.
46. Picea abies.
47. Человек программируемый (прим. автора).
48. Phoenix dactylifera.
49. Pteridium aquilinum.
50. Homo sibilus.
51. Дефолиант, гербицид, вызывает опадение листьев у растений. Могут стимулировать рост, его торможение или даже гибель растения (прим. автора).
52. Plantago major.
53. Drosera rotundifolia.
54. Tradescantia brevifolia.
55. Quercus robur.
56. Ananas comosus.
57. Cuscuta epithymum.
58. Lathraea squamaria.
59. Helianthus argophyllus.
Дом для зелёного человечка
© Copyright: Владимир Морж, 2024
Свидетельство о публикации №224022000029
Свидетельство о публикации №224022000029
Рецензии