Кали-ма

Вне стен больницы, сколько мы шли с Латиновым, других птиц кроме ворон не встречали. Вороны чувствовали себя вольготно: одни сидели на еще не позеленевших ветках деревьев, другие важно расхаживали, выискивая еду. Не раннее утро, но людей на улице встречали мало. Женщины поодиночке, подростки - группками, если мужчины - в камуфляже. Они провожали нас внимательными взглядами. Иногда встречались мужчины по гражданке, но явно уже старики.

-Не узнаю город. - произнес я.

-Ну, немудрено! Тебя сколько уж не было! - заметил доктор. - Как ощущения? Как бы он, да не он?

-Да, - подтвердил я.

Латинов шел рядом со мной, неспешно, заложив руки за спину, всем своим видом уподобляясь ворону.

-У тебя не только память твоя. Яйцехоре города в тебе так же ощущает чуждость к нынешнему Николаеву. Яйцехоре - это ядро, но осталось ментальное тело, сотканное из энергии горожан. И пока тебя не было, Темные пытались запустить Ковчег без ядра.

-Такое разве возможно?

-Возможно, но очень сложно. - Латинов посмотрел на меня, - Жертва нужна. Кровавая. И не всякая подойдет.

-Не всякая… Женщина?

-Юная девственница. Классика.

-Этим всем заправляет Зимин?

-Конечно! Но, как сам понимаешь, рук не марает, людены его, губер с мэром - так же белые и пушистые. Есть кому.  В общем, если нет кого-либо из основателей эгрегора, можно использовать Чистую девушку.

-Это какое-то дно, даже не черная магия!

-Тут все дно по-сути! Ты уже знаешь, что эгрегора образуется путем соединения воли семи участников. Такая же организация и у Корабля Иных. Но разница в том, что седьмой человек в Корабле Иных - это кариатида, и ритуал другой, поэтому эгрегор не образуется, но достигается объединение сил всех членов команды, как один организм. А вот при создании эгрегора…

Я перебил Латинова.

-Седьмой элемент отдает жизненную силу эгрегору, чтобы остальные шесть его контролировали. Если новому эгрегору не принести жертву, он будет брать энергию со всех остальных.

Латинов остановился и снял очки, всматриваясь в меня.

-О, как! Молодец! Так вот, если нет седьмого элемента из семи человек, можно взять Чистого и… - Латинов выжидающе сверлил меня взглядом.

-И сделать так, что бы он стал …Что бы он… - меня начало душить.

-Латинов схватил меня за руку.

-Давай без фокусов! Держи себя в руках!

-Да они выродки!

-Но тело эгрегора не приняло их жертв.

-Сколько они загубили?

-Даже одной - много… - произнес Латинов мрачно.

Я взял себя в руки. Надо было отвлечься. Продолжили идти.

-Поэтому я голубей не вижу. Они знатные мусорщики, но не падальщики.  В добрые времена, в Николаеве городской птицей можно было по праву считать голубя. Я еще застал то время, когда по дворам заводского  района любители разводили голубей. Для своих питомцев они ставили голубятни обстоятельно, со знанием дела. Однако, в восьмидесятых такое увлечение уже пришло в упадок.

-Ныне голубей сменили вороны! - усмехнулся с иронией в тоне  Латинов. - Голубь - птица мира. К девяностым их домики, настоящие дворовые избушки на курьих ножках, исчезли, словно поставили точку: мира не будет.  Вороны - падальщики, ты прав, а Николаев прифронтовой город.

-В жизни человека случайных знакомств не бывает. Как правило. В исключительном случае возникает новая ветка ситуации на раскидистом древе Бытия, куда слетаются шурша своими лохмотьями Дайянцы. - произнес я, рассматривая по ходу ворон на деревьях и посматривая на Латинова.

-Как стая воронья! Вороны, кстати, чуют этих гадов, они их привлекают своей энергетикой. Порой, если видишь вороны круги нарезают, значит, где-то рядом Дайянец со своими протоколами по чью-то душу…

-По мне они давно не приходят, но в Николаеве, как вижу, целым отделом работают.

-Ты к чему про неслучайные встречи?

-Бывший шеф, Павел Анатольевич Карманов, в моей жизни определенно не был случайным человеком. Когда говорят, что судьба свела, надо понимать одно важное свойство кармических связей. Прижизненные грехи в воплощениях исправимы, но связи, образованные между душами - остаются навсегда.

-Ну, или пока Колесо Сансары не остановит свое вращение. Похвально. Ты изучаешь матчасть! - отметил Латинов, - Каким образом? Для многих, кто обладает Силой, посмертное движение души остаётся тайной.

-Йогой занимаюсь, - отшутился я, - Не могу сказать точно, кто и кому что такого сделал плохого, или хорошего, но связь с Кармановым была настолько сильной, что в день знакомства случилась череда странных обстоятельств, которая  сведущим и опытным  магом всегда воспринимается, как нечто судьбоносное. И когда такая встреча происходит - важна не должность или способности, а личное отношение к человеку.

-Я в курсе, что вы не поладили. Об этом в городе ходили слухи. Видимо, в прошлых воплощениях у вас с ним остался нерешенный момент. Но, я так же знаю, к семьям, хорошо известным тебе, он отношения не имеет.

-Вот я как раз об этом. Его появление в моей жизни - стечение обстоятельств, или что-то другое?

-Из-за чего разбежались? Меня это интересует в свете твоего вопроса.

-Деньги стали причиной нашего скрытого конфликта. Хватило пары-другой споров до хрипоты, чтобы понять, куда Пашку понесло. В его окружении было немало Темных, если не сказать, почти все, за исключением может быть двух-трех персон.

-У Темных дела всегда хорошо идут, потому что их дело построено совершенно на других принципах, нежели товарно-денежный обмен. Но они без повода никогда об этом не скажут.

-Паша не видел и не понимал скрытого механизма Бытия, поэтому слушал, как адепт, кухонные откровения своих успешных Темных товарищей. После общения с ними он всегда ходил какой-то заряженный, выдавал новые правила и порядки. Работать с ним становилось все труднее и труднее.

-Они объясняли ему, как правильно вести своё  дело! - усмехнулся Латинов. - Мне кое-что известно: его подтягивали. Оставалось за малым - самому ему лично стать Темным. Для этого ты сам знаешь, что надо.

-По сути, на время наших отношений, он стал мне старшим братом, у которого хотелось перенимать навыки и нарабатывать опыт. Много лет я был рядом с ним и в его деле, не только из-за денег, но и потому что для меня наши отношения являлись настоящей дружбой. Думал ли он когда нибудь так - не знаю.

-Существу с такими возможностями, как у тебя, привязываться нельзя. Его вели, это факт…

Я остановился.

-И вели для меня. Кто?

-Кого-то в твоей истории мы не учли.

-Но, все участники приложились… Что ж, я тебя провел, моя миссия на этом заканчивается. Дальше ты сам.

Также, с руками за спиной, Латинов развернулся и не спеша зашагал в обратную сторону.

До офиса где я работал у Карманова оставалось совсем немного, и это расстояние я прошел с мыслями о нашем разговоре с доктором.

Меня вели и вели Карманова. В его офисе я встретил свою Риту. Считать, что все было подстроено для вхождения в команду Корабля - слишком слабо. В тоже время, именно там я встретил Борисовича, с которым наши пути пересеклись очень не случайно.

В любом случае, смысл моей встречи с Зиминым не в уничтожении Ковчега. Убрать Зимина - да, все указывает на это. Битва с ним неизбежна.

А, что потом ?

Оставаться на территории города я не смогу. Если я спасу Луну, нам придется уходить. Допустим, уйдем мы, а Ковчег останется…

Или… уходить с Ковчегом?

Ковчег не иголка в стоге сена. Его просто так ветками не забросаешь…

Вот, прогулка улицами детства меня привела к офису Карманова. Меня он не узнает за внешностью Клёнова. Хлопочет у машины. Моет ее.

Подхожу ближе, рассматриваю его внешность. Нет, Темным он еще не стал. Но,  уже не Чистый. Грешник? Да! Перед Системой - правильным этапом идете, товарищ! На еще один оборот Колеса Сансары…

Если моя миссия здесь закончится успехом. Вероятно, вместе с моей жизнью. Ведь только я один знаю, что задумал.

А, задумал я… Нет, нет! Это все конечно эпично, но… я уже Темный. Темный! Темные не принимают смерть героично. Мы лишены права так красиво входить в историю. Так что тут с товарищем Маяковским у нас творческое несогласие. Не мое это, становится пароходом или строками в песне.

Когда все закончится, скинет камуфляж, сдаст оружие, пройдет через карантин и вернется к обычной жизни, где его подхватят знакомые, также ушедшие от ответственности по схеме “нам не было куда деваться, нас заставили, у нас семьи”.

Ошибается. На этот раз так не будет. Он пока не знает. И я не буду пеплом на его погонах, которые сорвут с него крепкие руки суровых “чекистов”.

Человек остается Чистым до тех пор, пока причинение страданий не становится для него привычкой. Вот тогда он постепенно, шаг за шагом темнеет, но спектр Темного появляется тогда, когда он впервые ловит момент удовольствия от причинения страданий. Это легко ощутить. Угнетаемый тобой человек вызывает желание снова и снова глумиться над ним. Тогда приходит новое желание: шагнуть дальше. Нет, не в смысле сексуального насилия, но оно имеет место всегда. Шагнуть в роль хозяина, сделать человека своим рабом. Нет, Пашка для этого слабоват. Его личная задача - спасти свою задницу, нежели играть с чужой чакрой.

С каждым шагом я ближе и ближе. С чего начать?

Для начала, в глаза хочу посмотреть. Потом,... Вид должен быть уверенным.

-Вы что-то ищите? - спрашивает Пашка на суржике: оно понятно, надо быть в духе со временем. Пытается выжить. Понимаю ли я его? Понимаю, и понимание страшит. Ему нужно выжить. Семья большая, дети, внуки.

Но… Какой ценой?

-Я ищу Петра Рогова.- отвечаю подойдя ближе, достаю удостоверение, предъявляю. - Есть сведения, что он работал у Вас.

"Шеф"смотрит в удостоверение, пытается понять мой статус.

-Я не из полиции, никакие спецслужбы не представляю. Однако, провожу расследование. Полиция и спецслужбы не во всех вопросах компетентны, тем более в вопросах культурных и исторических ценностей.

-Я при исполнении. Сделайте запрос моему руководству. - ответил Карманов, и продолжил намывать стекла фар.

-Да, Вы правы, однако, при запросе возникает много нюансов, а свое расследование я бы не хотел предавать огласке. Специфика обязывает.

-Хорошо. Работал у меня. В четырнадцатом году уехал в Россию. Одиннадцать лет прошло.

-Одиннадцать лет - срок немалый, согласен. В задачи моего агентства не входит наказание людей, поэтому срока давности нет. Я ищу ценности. Как археолог. Только не в земле, а в людях.

-Что Вы ищите?

-Он похитил ценный артефакт. Я приехал из Польши, от международного агентства. Мы собираем предметы, имеющие историческую ценность для дальнейшего  сохранения. Вы понимаете, город прифронтовой.

-Мы его сдавать не собираемся. - уверенно отвечает "Шеф", закуривая сигарету.

Мои губы скривились в усмешке, и я словно прожженный чекист с ледяной иронией спросил:

-Кого вы сдавать не собираетесь: Петра Рогова или Николаев?

Опешил Пашка, словно увидел привидение, словно на миг ему из прошлого дали знак: эй, ты помнишь этот тон?

-Про город, конечно… - выдавил Пашка, еле собрав слова для ответа.

- Могут усилиться артиллерийские и авиационные удары. Ценности надо сохранить потомкам. - пафосно ответил я.

-Что же он такого украл? Тем более, он уже не здесь, а Вы ищите тут.

Пашка демонстративно вернулся к мыть машины.

-Все верно Вы говорите. Человек сбежал, а память о нем осталась. Через память людей можно воссоздать образ человека.- объяснил я, - Эдуарда Борисовича помните?

-Да, он ... - "Шеф" пытался вспомнить, - Он ... У него дочь погибла, сын. В общем, хороший был мужик, но такое перенести невозможно. С ума сошёл, говорят.

-Косвенно к их гибели причастен Петр. Он похитил искомый артефакт у Борисовича, а с его семьей и охраной расправились те, на кого он работал.

Пашка остановился.

-Я ничего не слышал об этом… Да что там за артефакт был? Золотой шлем?

-Не все ценности  из дорогих материалов. Это может быть даже обычный камень, но его цена будет, как золото.

-Что Вы хотите узнать?

-Меня интересуют детали  жизни Рогова.Это поможет моему следствию. Артефакт, уточню, был не в доме у Борисовича, а в катакомбах. Там он его прятал.

Услышанное от меня явно оказалось для "Шефа" неперевариваемым сразу. Пока все звучало правдоподобно и я работал на два фронта: по личному и по моей миссии. Я - Темный, а значит, могу поиздеваться. В пределах разумного.

-Это какой-то бред! - нервно усмехнулся Пашка, - Этот Петя и в каких-то серьезных делах, да с убийствами… Он, конечно, порой блистал умом, поэтому я его и держал, но в целом…

-Вы удивлены или защищаете его?

-Нет… Я не могу себе представить…

-Внешность бывает обманчивой. - растянул я губы в злорадной усмешке, и тут же спохватился: нельзя увлекаться.

 - Ничего особенного сказать не могу. Да, работал у меня, лет десять. С перерывами.

-Это как? - сделал я удивленное выражение лица.

-Шесть лет жил в Киеве. Потом вернулся. Опыта набрался. Стал самостоятельным. Даже слишком. Приходилось его тормозить. Особо ничем не отличался, но меня устраивал. Бред порой, всякий нес. Странно жил. Ну, а мне что - работает, да и пускай. Исполнительный, обязательный, но своенравный.

-Мне в городе нужны контакты для следствия. Кто занимался катакомбами? Говорят, был клуб исследователей. Вы контактировали с кем либо из них? Вам принадлежал информационный ресурс. К Вам многие обращались. Человек Вы известный.

-Жена моя знает. Она Вам может устроить встречу. У меня к сожалению служба.

-Уклонистов ловите?-улыбаюсь я.

-Да, такое нынче время.

-Партизаны, шпионы… А, Вы с какой целью интересуетесь?

- Вы служили в Советской Армии. Вы разведчик. Поэтому должны знать вероятные общие схемы поведения противника в ходе боевых действий. Да и сейчас Вас служба обязывает. Петр действовал не один. Похищение состоялось накануне АТО. Весьма вовремя. Не находите?

-Что Вы хотите, чтобы я ответил? Если это допрос или следствие вашей организации, уведомьте мое руководство. Я служащий.

-Возможно, вы видели его знакомых, и они Вам показались странными, а может быть, у Вас в окружении в то время появился человек из … скажем так, органов.

-Нет, ничего подобного. Его знакомые, так, мягко говоря, “из низов”.

-Он Вам не рассказывал о себе? О своем происхождении?

-Было как-то раз… Пришел, весь такой на взводе, глаза горят. Я не помню подробностей, нес какую-то чушь про наследство, что он чуть ли не князь… Ну, фантазия у человека была развита. К тому же он рассказы всякие писал. Бред полнейший… Какое это имеет отношение к Вашему делу?

-Самое прямое. Похищенный артефакт на самом деле не являлся собственностью Эдуарда Борисовича. Он был у него, скажем так, на сохранении. А вот россказни Петра вполне могли быть оправданием его последующих действий.

-Что Вы имеете ввиду? - опешил Карманов, он заволновался и жадно втягивал дым сигареты, которая тлела на глазах.

-Похищенный артефакт был ценностью его предков.

-Я устрою Вам встречу с диггерами. Подходите завтра к десяти утра.

-Спасибо!- пожимаю руку,- Кстати, есть сведения, что он путешествовал по Волге все это время.

-И что? - "Шеф" заметно напрягся.

-Как и Вы, во времена своей молодости.

-Вы... Это к чему?

-Вот такая ирония судьбы.- усмехнулся я. - Он туда сбежал.

Школы и сады уже не работают полгода.  За невысоким забором  на снегу только следы птиц и котов. Садик моего детства. В нем мы все один советский народ, поколение людей, которое должно было окончить свой жизненный путь в коммунизме под тенью яблони где-то в марсианском саду...

Мы не полетели в космос. Детям Прометея отрезали крылья, с зади, а показали вперед: там ваш враг!

Оставшиеся коммунальщики - старики да инвалиды, в прифронтовом городе заняты уборкой руин после очередных прилетов ракет и дронов. Им нет дела до забытой чистоты города.

Я помню пьянящий аромат сирени, акации и шелковицы. В конце весны - в начале лета, воздух от ароматов цветения, как выдержанное вино. Им ненадышишся. Ни странности моей жизни, ни   смены эпох, государств и правителей за каких-то тридцать лет ни как не влияли на этот аромат. Он был всегда неизменным. Вдыхая его, мы стояли на торжественных линейках и ветерок играл кончиками наших пионерских галстуков.

Потом, девяностые. Мы тащили клетчатые сумки с товаром на рынок и останавливались перевести дыхание, снова вдыхая его...

Аромат города...

Собравшись с силами, шли дальше к своей цели по чистым аллеям, мимо выбеленных стволов деревьев, ухоженных газонов...

В нулевых этот запах насытился ароматом кофеин, растущих, как грибы на каждом подходящим мало-мальски месте. Украина прощалась радостно со своим советским прошлым и мрачными девяностыми, выходя на новый европейский путь. Город научился жить по ночам, удивляя даже соседей херсонцев возможностью среди ночи продолжить банкет до утра. Словно с ночной смены, далеко за полночь расходилась клубная молодежь, оглашая спящий город кричалками: "Николаев! Николаев!" Ветер подхватывал их крик и уносил к Бугу.

Но теперь все изменилось. Этого волшебного  аромата нет. В городе амбре смерти и войны. И если раньше к запаху весны, жизни и кофе прибавлялся аромат расжаренного мангала радушных кавказцев, то теперь от запаха горящего на огне мяса пронимает дрожь, даже если в тихую, паяльной лампой или минигорелкой кто-то на заднем дворе решил себя побаловать шашлычком.

Так бывает редко, когда территориальная оборона или наёмники устраивают себе маленький релакс от серых будней. Одним просто скучно в городе, другим - с  меча кормится в этой войне не судьба, а прилететь может и по мангалу.

В этой войне пуля, а точнее, снаряд, уже не дурак, он знает, за кем он летит. У снаряда появились глаза. Руки у Кремля, как оказалось, не только длинные, но и точные.

Николаев от самого своего основания всегда  был городом военных. Здесь человек по форме воспринимался так же естественно, как и человек в рабочем костюме. Теперь же, человек в военной форме воспринимается, как опасность.

Реальность на изнанку. Вот что сделали Темные, о которых предупреждал Ворон почти двадцать лет назад...

Как могло получиться так, что в стране, ратающей за европейский путь со всякими  правами человека, армия, которую содержит народ, стала источником страха и насилия?

На изнанку. Все вывернуто наизнанку.

Ответ есть. Только в том случае народ боится свою армию, если эту армию содержит кто-то другой, а не народ страны, которую армия призвана защищать...

Это главный признак того, что в этом городе, в этой стране, все происходит не так, как вещают украинские телеканалы. Человек в форме армии, защищающей государство, не должен восприниматься агрессором собственным народом.

И если согласиться с назидаемой идиомой о древности и первичности украинцев в истории человечества, то в воплощении самых парадоксальных антиутопий,  именно украинцы самые первые, кто смог это осуществить: скотный двор со свиньями-извращенцами, которые видят москаля в любом, кто осмелиться им перечить. Перед новым украинским государством, мнящим себя самой важной страной для всего развитого и цивилизованного  мира, меркнут умы таких столпов, как Оруэлл, и даже маркиз Де  Сад скользит призрачной тенью.

Это и есть то самое, в чем они оказались первыми.

Облысевший от вырубки деревьев на окопы, с зачахлой общественной жизнью, с забитыми фанерой окнами, мешками с песком на блокпостах, разрушенными после ракетных ударов строений и домов, переполненный людьми в хаки, с ежедневным воем сирен воздушной тревоги, город ощущался трупом, на котором празднуют падальщики. Сытые, холеные, с алкогольной опухлостью и свинячими глазками,  жаждущими урвать что угодно себе даже не на пользу, а "щоб було". И если в природе это процесс ради продолжения жизни, то в Николаеве это все выглядит отвратительным актом некрофилии.

Тем, кто здесь власть - мир не нужен. Для них мир - это смерть. Боли и страданий слишком много, настолько много, что запахом, от которого болела голова у Понтия Пилата, тут пропитано все.  Человеческий эфир страданий стекает по канализационным стокам в Южный Буг, а по ночам даже небо светится розовым оттенком.

Как можно было так наивно мечтать о европейском уровне жизни завтра, если вчера еще твои деды и отцы ходили район на район лупить друг друга до крови, только за то, что одни из деревни, а другие из города? Как ты можешь быть патриотом, если ты заставлял вновь призванного бегать за сигаретами, таскать водку и отдавать посылку из дома, когда стал старослужащим. Старослужащий! Разница в призыве - как минимум год и ты не держал в руках ничего тяжелее лопаты, и вся служба - это маршировки под народные песни.

"Нэсэ Галя воду" поднималось к кронам тополей вокруг плаца, маршировали мои одногодки...

В конце 80 ещё будучи школьниками старших классов, вы совершенно не возмущались , когда вам с методичек учителя по истории преподавали о том, какой был плохой Сталин и его окружение, какие были кровавые чекисты!  Между тем, ни одного из вас особо не возмущало, и даже не трогало то, что героями стали отморозки, еще вчера зиговавщие немецкому вождю,  которые жестоко расправлялись с председателями колхозов, преподавателями школ,  отправленными после войны для восстановления народного хозяйства и мирной жизни. Вы легко плюнули в портрет Сталина и Ленина, хотя вас не заставляли их целовать, но с радостью приняли героем аморального, извращенного  психопатичного выродка, которого человеком назвать не поворачивается язык! В таком поведении я чувствовал рабское прошлое под сапогом польского пана. Рабство не передается с молоком и кровью, но хорошо пускает корни в менталитет масс. Имя хозяина растворяется в истории, остается лишь специфическое поведение, как культ без божества, но место вакантно: массы требуют господина, что бы он указал, чьих овец можно драть.

И ненавистным будет тот,
кто вас освободит от рабства,
его вина лишь будет  в том,
 что дал он вам свободу.
Слишком рано...
За время рабского служения,
Привычка к строгому кнуту,
Раба лишает воли человека,
И не способен больше он понять,
что рабство не наследство по рожденью.

В  трамвае тихо и так же малолюдно.В Николаеве трамвай - романтичный общественный транспорт, всегда вальяжно кативший по городу, словно на экскурсии, ныне с отчаянным упорством выводят каждый день на улицы города. В его громыхании слышится тоска по безвозвратно утерянному времени. Он как сломанная машина времени, совершает виток за витком по кольцу железных путей. Он больше не перевозит людей ни в прошлое, ни в будущее.

Будущего нет, прошлое забыто...Он как закольцованный видеофрагмент. Повторяется снова и снова.

Какие же невероятные запредельные силы были брошены Темными на то, что бы огромную территорию страны  остановить в пространстве и времени!

И старт этому безумству начался еще в 2011 году с убийства последнего гуцульского мольфара Мыколы Нечуя. Кто об этом ныне вспомнит? Когда Агрономы, Темные, демоны, они же асуры, начинают Прополку, они убивают Брахмана. Он даже своим существованием способен помешать их кровавому застолью.

Но этого оказалось мало. Даже Второй Майдан не смог пробить брешь между мирами. Темным нужно было нечто большее, явное, четкое, невызывающее ни каких сомнений…

Жертвоприношение.

И оно случилось в городе юмора и смеха, в Одессе, 2 мая, 2014 года, в Доме Профсоюзов.

Об этом мне и намекал Ворон...

Не сиди на погосте...

Не держись за могилы. Беги к Великой Матери, чье изображение первым отпечаталось в твоем сознании из разворота атласа советских памятников.

Мать - Родина зовет! А, Родина - она большая. От Заката до Рассвета.

Во мраке ночи, с мечом в руке, с развевающимися одеждами на ветру, она кажется многорукой. Стоит только посмотреть под определённым углом и освещении... Так порой и проявляются скрытые образы. Прямо под носом. У всех на виду.

Даниил Андреев в "Розе Мира" говорил о пленении души русского народа, прекрасной Навне. Кто же защитит ее детей? Тот, кто однажды это уже сделал, когда все замерли в ожидании кровавой бойни, которой не было равных за всю историю нынешнего человечества.

Кали -Ма! Шакти Дэйви!

Герой Пелевина из "Тхаги" ошибался. И Стивен Спилберг ошибался в своем "Храме Судьбы". Не ошибся Стивен Хопкинс в "Жатве", и  Георгий Шорин в "Боге Топосе и его Продижи".

Случившееся в Ольговске, явление Матери, это было лишь призрачное событие, в сравнении с тем, что было вызвано миллионами людей в канун страшной битвы плоти и металла. У Навны не было антагониста, не было темной стороны, но... Даниил Андреев мог  об этом не сказать...

Ираклию Тоидзе в 1941 году позировала его собственная мать. Вучетич и Никитин создали скульптуру в 1959 году. Ни в коем случае нельзя их заподозрить в склонности к мистике, однако, тем и поразителен акт творения, что художник создает всегда нечто большее, чем он задумывал. В великих творениях есть отпечаток руки высших сил.

Конечно, я не юный Атрейдис, но в моей роли Фродо мне хватает эпичности. Теперь я знаю, куда я иду по улицам своего детства.

Я иду домой. У железных дверей подъезда делаю вид, что вставляю ключ, на самом деле прочувствовав конструкцию замка, делаю поворот ключом и усилием воли с пол оборота ударяю по упертой пластине. Точечное воздействие поднимает нужную пластину и замок открывается. С такими способностями можно и в медвежатники!

Поднимаюсь по лестнице. Третий этаж. Все таже железная, выкрашенная красной краской дверь. Открываю ключом из связки. Её с собой носил десять лет.  Замок все тот  же.  В квартире никого нет...

-Ма, ты дома?

Знаю, ни кто не ответит. Наверное, мама на рынке... Так мне хотелось бы...

Закрываю дверь. Скидываю обувь.

Мамы не будет. Она не на рынке. Она ушла навсегда. Как Украина, которую она любила. Со мной Крым, но Украина не со мной. Украина тоже ушла, как и мама. Страшной смертью умерла моя мама , страшной и мучительной, хотя за всю свою жизнь мучений хватила с полна. Родилась перед войной и ушла в огне войны.

И это было вещание запредельных сил для меня.

Боль в распухших  деснах усилилась до невозможности терпеть. Чувствую вкус крови. Захожу в ванную, включаю свет. Смотрю в зеркало. Рот полон крови,в распухших деснах виднеются белесые точки. Хирург не обманул. Это мои новые зубы, только не человека. Прежние шатаются. Отделяются почти без боли. Первыми лезут клыки.

Кали-мать! Дай мне стать Дэвом! Демоны боятся Истинной Тьмы! Я поклоняюсь великой Тьме, которая была до Света. Повеливающей снами нерожденных и ушедших богов, тебе я поклоняюсь! Я поклоняюсь великой Матери Кали! Великому женскому началу, творящему миры! Великая  мать Кали,  я поклоняюсь тебе от испытуемого  удовольствия преклониться перед тобой! Прошу тебя, как просит ребенок маму: Я хочу пить! Хочу пить кровь демонов!