Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 3. Гл. 24

     Глава 24. Прибытие с небес.

              Совсем скоро ко мне явилось то чувство, от которого иногда в былые времена хотелось бежать, а сейчас плыть подальше в любых направлениях.  Это осознание того, что всё увиденное создали иные, незнакомые мне, люди, а наше с Альфой пребывание здесь совсем не обязательно в этом временном стоянии, и только нарушает местные устои. Зря послушал Владимира Ивановича, нужно было сплавляться вниз по реке, да оседать в одном из брошенных домов, что показывал мне Пузырек. Возможно, что так и сделаю через пару дней, а пока поживу в палатке, да поброжу по окрестностям, ведь травосбор запрещать мне вроде бы пока и некому. Альфа давно уже усмотрела узкую тропинку, уходящую вниз в сторону реки, и вот мы с ней идем-бредем как в наши лучшие времена, совсем не представляя, что поджидает нас вон за тем камнем, или за густыми кустами, стеной укрывающими местные прелести.
               Негромкий собачий лай чуть добавил поступи, и через мгновения мне открылась ровная площадка, в центре которой красовалось кострище, по периметру которого кто-то искусно выложил крупные кругляки, вырубленные под людское тело. Прям, как диваны, - вдруг подумалось мне, - ну вот, и зона отдыха образовалась. Альфа запрыгнула на один из них, и вновь разразилась, но уже своим задиристым лаем. В трех шагах под обрывом открывалась наша река, а с этого берега на другой тянулся узкий подвесной мост. Ну, дела, такого творения человеческого в этих краях мне еще не доводилось созерцать в свою бытность!   
            Вдоль берега вверх по реке просматривалась тропа, совсем не хоженая этим летом, и кое-где уже покрытая мелкою зеленой порослью. Что ж, по всем представленным нам знакам, выходило, что я первый посетитель этого местечка в наступившем временном стоянии, и можно с небольшой натяжкой считать себя правителем этого мира. Вот только бы Альфа про это не пронюхала, иначе придется иметь с нею душевный разговор:
         - Ну что, Альфа, пошли обратно? 

             Первая неделя нашего пребывания подходила к своему завершению, а я так и не решился двигаться в обратный путь. В будке на берегу обнаружилась вполне пригодная лебедка с проволочным тросом и, отцепив мотор, вот уже полдня пытаюсь закрепить ее, да подтащить лодку подальше от воды. За эти дни вода два раза пребывала и опускалась, и если бы не случай, то ловили бы наше транспортное средство сейчас уже где-нибудь у большой реки. Накануне с полудня зарядил дождь, а к ночи разразилась гроза. Пребывать в палатке уже не было смысла, и я поднялся к окну на второй уровень. Небольшая свеча на подоконнике не шла ни в какие сравнения с чередующимися молниями, но все же ее огня хватило для того, чтобы шальная птица ударилась в стекло и отвалилась вниз.  Я спустился и углядел, как молодой и промокший детеныш филина ковылял по направлению к реке, и ухватить его пришлось уже у самой береговой кромки. Новый яркий разряд осветил округу, а также и лодку, уже покачивающуюся на прибывающей воде, и я бросился вниз.
           Мотор подсушил и перенес в строение. Две канистры с бензином оставил в береговой будке, а лодку подтянул так, что уж и не помышлял, как буду спускать ее обратно. Кроме лебедки обнаружил и несколько заправленных керосином ламп, а также и запас топлива к ним. Но почему они здесь, а не в строении? Видимо, бывший хозяин таким образом пытался обезопасить свое жилище от возгорания, или был нетерпим к их едким эманациям.   Птичий детеныш все же надломил себе крыло, и после мучительных манипуляций мне удалось соорудить ему подобие корсета и отпустить бродить по второму уровню до выздоровления. Где вот только корм для него сыскать? Придется расчехлять ружье, да идти отстреливать мышей по окрестностям.   Альфа только этого и ждет, да и мой желудок уже требовал свежего мяса, хотя голова всячески противилась этому начинанию, а ноги и вовсе распоясались, да требовали горячительных ванн. 

                С утра и собрался. По ночным звукам в тайге, да многочисленным катышам у воды, выходило, что дичь пребывала в изобилии, но вот растревожить ее я не решался, да и отвык за последний месяц от любимого промысла. Двустволку шестнадцатого калибра держать в руках приходилось лишь единожды, и как жаль, что так неожиданно отказался от своей вертикалки-подружки. Но Михаил тогда категорически отказал мне появляться в селении с оружием, а точно такой в запасах у Владимира Ивановича не оказалось. Но зато эта была почти новая, и вышеупомянутый ее хозяин сильно ее не баловал.  Куда двигать – даже не предполагал, но уж точно не по мосту на левый берег, ибо совсем не помышлял, как поведет себя верный пес на такой переправе. Оставался один путь – в западную сторону, туда, откуда прибыло наше товарищество неделю тому назад.
             Густой с виду лес через пару верст сменился на почти лысую возвышенность, и это было добрым знаком. Только на хорошо просматриваемой полянке можно повстречать зайца-беляка, а на большее я и не рассчитывал. Валить сейчас молодого оленя или залетную кабаргу – значит нарушить извечный таежный закон, и быть человеком без совести. Куда мне столько мяса? Но обойдя открывшиеся просторы, так и не углядел подходящую жертву, да и Альфа вдруг совсем распоясалась и вовсе не хочет проявлять участие. Видно, так тому и быть, и охоту придется отложить на день-другой. Но на самой окраине леса, прямо над головой стартовала вдруг птица, и Альфа запрыгала ей во след. Я невольно залюбовался полетом случайного встречного. Неужто канюк? Редкий экземпляр в сибирской тайге, нужно запомнить место, да при случае пронаблюдать из засады, когда еще выпадет такое удачное знакомство. 

               Альфа все-таки отыскала себе подходящую жертву и, взобравшись на корень поваленного дерева, лаяла куда – то под самое основание. Пусть порезвится, может и добудет что для нашего вчерашнего подранка. Узкий проторенный след в сторону реки сообщал о пришествии стада оленей, а куски рыжей шерсти по деревьям доносили о недавнем чёсе косолапого.  Вот и полнится тайга соседями, вот и пусть сами разбираются друг с другом по своим понятиям, а нам пора домой, если так можно называть наше новое местечко.   

           По возвращении первым делом спустился к реке за водою. Десятилитровая алюминиевая канистра, выданная мне в пользование Владимиром Ивановичем, была вещью необыкновенной. С его слов – завезенная из самой Европы, и подаренная ему старым товарищем. Да вот и буквы нерусские выбиты на боку. Набрав полную, поднялся наверх, и слабой поступью направился к жилищу. Отдаленный, нарастающий и вибрирующий гул заставил оглянуться и бросить ношу на землю. Звук, предположительно, шел с южной стороны и, поддавшись неведомому доселе мне чувству, вдруг попятился к стене.  Вертолет вынырнул из-за макушек ближайших сосен и, неожиданно для меня, вдруг собрался было навестить наше скромное пребывание. Спустя минуту все три его колеса коснулись самого центра площадки, и мое, смутно явившееся, предположение относительно белого креста вдруг нашло свое подтверждение. Дверь открылась наружу, кто-то из нутра выбросил лестницу, и в тот же миг вниз скатились два черных существа. Разинув свои пасти на рыжей голове они мчались прямо на меня в бешенной ярости обгоняя друг друга. Я даже не мог предположить, что будет в следующее временное стояние, и приготовился принять на себе всю приближающуюся мощь. Но парочка, не сбавляя скорости, пролетела мимо и, вызвав во мне новую порцию смятения, исчезла в глубине так недоступного для Альфы холма.