Рассказы о ведьмах. Часть 4. Рассказ. -

               
                Рассказ основан на реальных событиях.

                (Создатель рисунка Вадим  Камков.)

 
  После последних наших рождественских посиделок в январе 1985 года, в марте
  бабушка впервые попала в больницу с подозрением на онкологию. Примерно
  в это же время вновь стала активна наша соседка, ведьма Лебяжиха. Конечно,
  мы тогда ещё не знали, что бабушка скоро умрёт. Лебяжиха же, как ведьма, об
  этом знала, знала от тёмных сил, которым она служила. Демоны, падшие ангелы,
  как рассказал мне позже один монах в России, видят сроки жизни каждого
  человека. Поэтому не удивительно, что Лебяжиха знала о скорой кончине моей
  бабушки.
      Однажды тёплым утром в конце апреля я спустился вниз нашего двора
  в туалет. В нашем поселке в частных домах туалеты делали деревянными, один
  большой туалет на четыре двора. Туалет делался в углу схождения четырёх
  дворов, и у каждого хозяина, таким образом, был свой отдельный туалет с
  отдельным входом со двора.
    - Здравствуй, Серёжа. Кто-то поздоровался со мной сухим хрипловатым
  голосом, когда я вышел из туалета. Я обернулся и вздрогнул: в двух метрах от
  меня, за забором у туалета, стояла старуха Лебяжиха. Повиснув на заборе, эта
  ведьма, сгорбленная восьмидесятилетняя старуха, смотрела на меня сквозь
  штакетник забора.
    - Я слышала, что бабушка твоя заболела.
    - Да, заболела! – Но даст Бог поправиться! – сказал я и, не оглядываясь,
  пошёл домой.
    - Ну да, да, – может быть, выздоровеет. – Пробубнила старуха, но я
  не останавливался.
      Поднимаясь вверх по дорожке, я дошёл до старой, большой яблони и, зайдя
  за её ствол, скрылся в тени распустившейся уже листвы и остановился, чтобы
  посмотреть, что будет дальше делать эта ведьма. Лебяжиха так и стояла за
  забором у туалета, она топталась на месте и, видимо, что-то шептала. Наконец
  она подняла правую руку и что-то бросила нам в огород. Я заметил, как то, что
  она бросила, просыпалось на дорожку и траву у туалета.
    - Просо! Наговоренное просо, – машинально догадался я. По моей спине
  скользнул лёгкий холодок. Я тут же начал шёпотом читать молитвы «От меня,
  от дому, от двора» и «Отче наш», наблюдая за тем, как себя дальше будет вести
  эта ведьма.
      В первые секунды старуха стояла также, никак не реагируя на мои молитвы.
  Но чем больше и ревностнее читал я молитвы, тем более раздражительной
  становилась Лбяжиха. А я читал и читал молитвы, наблюдая сквозь разветвлённый
  ствол яблони за её реакцией. И реакция эта не заставила себя ждать. Не видя
  меня, но понимая, что я где-то рядом читаю молитву, скрюченная в три погибели
  ведьма неожиданно схватилась руками за забор и выпрямилась ровно, словно
  девушка восемнадцати лет. Тут-то я испытал такой холод, какой может испытать
  только тот человек, который зимой провалился в ледяную прорубь. Сердце моё
  забилось, кузнечным молотом, а сам я как окаменелый стоял неподвижно и читал,
  читал свои молитвы. Такой страх перед ведьмой Лебяжихой я испытал впервые, и
  всё это среди белого дня, когда светило яркое солнце! Я даже представить не
  берусь, что бы я испытал, увидев всё это ночью!
      Тем временем реакция ведьмы становилась всё страшнее и страшнее! Словно
  панночка из повести Н. В. Гоголя «Вий», которая искала своим взглядом Хому
  Брута. Искала меня и ведьма Лебяжиха, но найти не могла. Я же, стараясь не
  дышать, непрерывно следил за ней.
      Наконец, исчерпав все попытки найти меня взглядом и, видимо, испытывая
  дискомфорт от молитв, которые вне всякого сомнения жгли её, ведьма неожиданно
  подняла вверх правую руку и сжала в воздухе кулак!
    - Ну, Сережа! – Держись у меня! – погрозила она мне невидимому и, шаркая
  ногами, быстро ушла прочь.
      Проводив её взглядом, я ещё минут пять стоял неподвижно, прижимаясь
  к стволу яблони.
    - Надо побыстрее смести метлой этот участок, – воскликнула бабушка, когда
  мы пришли к ней в больницу. – И когда сметать будешь, говори такие слова:
  «Что на нас послала, прими на себя», и также читай «Отче наш»! - Не важно,
  сметешь ли ты её просо или оно местами останется в траве! - Важно назад
  намести в её сторону хоть что-то с того места, куда она бросила своё просо!
    - Понял, воскликнул я. - Сегодня же сделаю. В этот же день, выбрав момент,
  когда никто из соседей меня не видит, в том числе и Лебяжиха, я сделал всё,
  как мне сказала бабушка. После этого ведьма не появлялась в своём дворе долго.
    - Что-то Лебяхи давно во дворе не видно, – обратился я к бабушке
  во время очередного визита к ней в больницу.
    - Так как же она появится? Ведь она болеет после твоей метлы, – улыбнулась
  бабушка. - Ты же всё на её голову вернул. Бабушка помолчала секунду и
  добавила. Но вы всё равно не расслабляйтесь, я повторяю, она от вас до гроба
  не отстанет! Слова бабушки, как всегда, были пророческими, и ведьма правда не
  отстала от нас до самой своей смерти, но не будем забегать вперёд, а пойдем,
  как всё шло по порядку. А по порядку, следующим были мои неожиданные духовные
  страдания, которые по попущению Божьему на меня навеяла эта старая ведьма.

      Не знаю, наступил ли я на одно из зерен заговоренного проса, когда сметал
  их к забору в сторону Лебяжихи, или был от нее другой наговор. Но по воле
  Божьей, ко мне подступился дьявол, и начались мои духовные страдания.
      Описать то состояние, в которое я впал, в те теплые весенние дни, когда
  кругом все радовались жизни, очень непросто! Говоря современным молодежным
  языком, я был на полной измене! Не зная никакого настоящего горя, я жил в
  черном мраке! В таком горе, в каком может быть только тот человек, который
  потерял все самое дорогое и любимое для него! Кроме этого, мое сознание
  наполняло постоянное чувство гнетущей тоски и разные разрушительные, тяжелые
  мысли. От готовности убить кого-то до ноющих, словно зубной болью, суицидных
  мыслей. И самое страшное во всем этом, я явно ощущал, что это были не мои
  мысли! Я явно слышал и чувствовал, как они приходили в мое сознание извне!
  Словно кто-то прилип  ко мне или вошел в меня, и постоянно нашептывал на ухо
  какую-нибудь крамолу, склонял меня к тому, чтобы я сотворил что-то черное
  и ужасное!
    - Что это со мной?!! – спросил я едва не со слезами бабушку.
    - Это дьявол! – воскликнула бабушка со своей больничной кровати. - Она
  напустила на тебя дьявола, чтобы погубить!
    - Чтобы погубить?! – испуганно переспросила мама.
    - Да! - Но вы не бойтесь, молитесь! - А ты, Сережа, особенно молись! –
  И молись, как никогда не молился! – Молись днем и ночью! И я с тех пор начал
  постоянно молиться, постепенно «привыкая» к этой невыносимой, черной
  душевной абстракции!

      Однажды, когда я был на работе, а мама была дома, к ней зашла знакомая
  пожилая женщина лет 60-ти, узбечка Зухра Назирова. Невысокая, средней полноты
  и с очень добрым характером, Зухра была многим известна в нашей стороне
  поселка и многим помогала по хозяйству за умеренную плату и даже бесплатно.
  Помогала она и ведьме Лебяжихе. У нее Зухра бывала особенно часто, и как сама
  потом рассказывала, каждый раз после пребывания у нее сильно болела.
      В тот день Зухра собирала у нас яблоки, и вот, поработав хорошо и собрав
  яблоки, они с матерью сели на улицу на топчан отдохнуть. Мама предложила
  ей зайти в дом попить чай. Зухра согласилась, и они поднялись на наше большое
  крыльцо, но в дом, вслед за матерью, Зухра войти не смогла, встав возле порога
  как вкопанная.
    - Извини, но в ваш дом я войти не могу! – отступила она резко на шаг назад.
    - Почему? – спросила мама.
    - Не знаю! – воскликнула Зухра. – Какая-то сила меня не впускает в ваш дом.
  Давай на топчане чай попьем. – Попросила она мать.
    - Хорошо, – согласилась мама и, не придав значения тому, что произошло,
  принесла ей чай на топчан. И только намного позже, когда Зухра ушла домой,
  мама неожиданно вспомнила, как в первый год нашей жизни в этом доме
  мы с бабушкой с молитвами вбили в порог входной двери и подоконники окон
  иголки, чтобы нечто не чистое не могло войти в наш дом! - Не только ведьма,
  но и сам дьявол, не сможет переступить такой порог, - говорила нам тогда
  бабушка.
    - Так что же, Зухра получается тоже ведьма? – спросила мама у бабушки
  после того,  как рассказала ей этот случай.
    - Не обязательно, - ответила бабушка. - Но она ходит к ведьме, общается с
  ней, соприкасается с ее духом и бесами. – Поэтому она не смогла зайти к вам. -
  А вообще… – поморщилась бабушка и покачала головой.
    - Что вообще? – спросил я.
    - Она ведь другой веры, – ответила бабушка. – Она мусульманка, поэтому
  ничего не сможет сделать, если Ведьма передаст ей «Черный дар». Зря она к ней
  ходит! Ой, зря!
      Бабушка, как всегда, предвидела грядущие события. А пока время шло,
  ей становилось все хуже и хуже, и наконец, она впала в кому. Для меня настали
  поистине черные дни! Не имея моральной поддержки от любимой бабушки,
  на рассказах и поучениях которой я вырос, я сник, пал духом и допустил
  страшную ошибку. Вместо того чтобы усилить молитву и дальше противостоять
  темным силам, я согласился с дьявольской мыслью, что молитва мне не помогает,
  и перестал молиться. Едва я отступил от молитвы, как дьявол с еще большей
  силой и остервенением напал на меня. Белый свет буквально помрачился в моих
  глазах, и каждый следующий день рождал в моей душе новые мучения! Кто-то
  из великих православных святых сказал однажды: «Никакие, самые страшные
  телесные страдания и муки нельзя даже близко сравнить со страданиями
  душевными»! И это правда, нет ничего страшнее духовных страданий. Продолжая
  страдать духовно, я иногда пытался заглушить эти муки даже спиртным, но все
  безрезультатно. Так подошло лето к концу, и настал август.
      Однажды ночью, измученный противостоянием очередному приступу
  отчаяния, я задремал, и неожиданно прямо перед собой увидел бабушку.
    - Ты почему перестал молиться?! – с хмурым, даже гневным лицом спросила
  она меня. – Тебе жить надоело?! – Молись или умрешь! – Вставай, молись!!
      Последние слова прозвучали в моих ушах звонким эхом. Я вздрогнул и открыл
  глаза, обнаружив себя в холодном поту. На часах было 2 часа 48 минут ночи.
  Упав на колени перед иконой Спасителя, я тут же усиленно стал молиться,
  стараясь не обращать внимания на ту тяжесть черной тоски, которая скальной
  глыбой висела у меня на душе. Новые мысли, что молитва не помогает, снова
  настойчиво штурмовали мое сознание. Но я не обращал на них внимания и молился,
  молился, пока под утро не ощутил небольшую тишину от черных мыслей и короткое
  облегчение. Я явно почувствовал, что кто-то невидимый отошел, отделился от
  меня на время. Но это был далеко не конец, дьявол потерпел поражение в бою,
  но не в войне.
      После этой ночи прошла неделя, и 9 августа 1985 года, в день памяти
  целителя и великомученика Пантелеймона, моя любимая бабушка с миром отошла в
  мир иной. Смерть моей бабушки привела к скорби многих людей. Практически все,
  кто лечился у нее, пришли и приехали со всех округ на ее похороны. Сотни
  людей, в том числе и много врачей, скорбно шло за ее гробом. Похороны, большие
  поминки, и мы остались одни без нашей бабушки, без нашего духовного
  руководителя. А я остался один со своим черным, невидимым врагом. Но я уже
  не был в том неверии, в котором я был до предсмертного видения бабушки.
  Теперь я молился и молился практически непрестанно. Молился дома, на работе,
  молился везде, и враг постепенно стал отступать, ослаблять свою железную
  хватку. Так прошло три месяца после смерти моей бабушки, и в середине ноября я
  попал в больницу, в хирургическое отделение, с  гнойным воспалением пальцев
  кисти левой руки. То, что мне тогда довелось увидеть и пережить в той
  больнице, сильно потрясло меня и навсегда железобетонно утвердило в вере в
  Бога и в его  неотступную помощь тем, кто молится ему и уповает на него.

      Наша поселковая больница, постройки времен Хрущева, буквально утопала
  в зелени вековых деревьев. Состояла она из нескольких двухэтажных
  и одноэтажных корпусов.  Корпус детского отделения, инфекционного отделения,
  роддом, ну и конечно корпус, в котором  лежал я, имел два отделения. На первом
  этаже было терапевтическое отделение, а на втором — хирургическое.
      Моя койка стояла у окна в шестиместной палате хирургического отделения.
  Палата была практически полной. Здесь лежали люди с разными болячками:
  переломы рук, ног, один человек после операции и два человека ожидали выписки.
  Одетые как арестанты в полосатую больничную пижаму и брюки, все эти люди
  лежали в пропитанной лекарством и марганцовкой палате. В свободное
  от процедур время, они, занимаясь разными своими делами, и каждый проводил
  время по-своему. Одни разговаривали между собой, другие читали книги или
  газеты, ну а третьи поедали те домашние продукты, которые им принесли
  их сердобольные жены и дети.
      В тот поздний вечер, когда произошла эта история, я лежал на своей кровати
  и смотрел в окно на кроны растущих под окнами нашего корпуса старых тополей
  и акаций. Деревья эти были настолько большими, что стволы их уже давно нельзя
  было обхватить руками одному человеку, какими бы небыли длинные руки
  у человека. А их кроны раскидались ветвями по сторонам и разрослись вверх так,
  что макушками своими уже давно были выше крыши больничного корпуса.
      Наблюдая за этими полуосвещенными уличными фонарями кронами, я думал
  о чем-то своем. В палате горел свет, и все больные, как всегда, занимались
  своими делами. Вдруг я заметил, как с верхнего левого угла большого окна,
  у которого я лежал, по диагонали вниз, покрывая третью часть окна своей
  массой, метрах в трех от самого окна, начала спускаться, как мне показалось,
  громадная серо-черная птица. — Смотрите! — Смотрите, какая птица спускается
  вниз! Возбужденно воскликнул я, обращаясь к другим больным, но никто
  не обращал на меня внимания, будто меня вообще в палате не было. Странное
  чувство, вдруг охватило меня тогда, я неожиданно почувствовал в ту минуту,
  будто нахожусь под стеклянным куполом или, правильнее сказать, в другом
  измерении.
      Осознав, что меня никто не слышит, я повернулся к окну и, словно
  заворожённый, приковав свое зрение к этому видению, начал разглядывать
  эту птицу. Птица эта, к моему удивлению, очень медленно спускалась вниз,
  словно в замедленном кадре, не спеша, взмахивая своими громадными крыльями. Но
  едва я вернул свое внимание к этой птице, как к своему ужасу понял, что это
  была не птица. В освещённом полумраке уличных фонарей передо мной спускался
  вниз, как я позже разглядел, ангел смерти!
      Вид ангела смерти леденил душу и был именно таким, каким всегда, с древних
  времен, все художники рисовали смерть: человеческий скелет с крыльями
  за спиной. Только крылья его были не с перьями, как у ангелов и птиц,
  а с перепонками, как у летучих мышей. Крылья эти за века были заметно
  потрепаны, местами рваные и со сквозными дырами в перепонках. За крыльями
  развивался и бился на ветру большой, ужасно потрёпанный и местами рваный
  чёрный плащ. Разглядывая этого нежеланного гостя, я пришел в дикий ужас и,
  желая остановить это леденящее душу видение, закрыл глаза. - Глупец! - как мне
  скажет позже уже в России один духоносный православный монах. - Разве можно
  остановить видение, посланное тебе Богом! Закрыв глаза, ты лишь остановишь
  ход времени, как стоп-кадр в фильме. А когда откроешь глаза, предназначенное
  тебе видение пойдет с того места, на котором ты его прервал.
      Всё, что сказал будущий этот монах, – истинная, правда. Едва я в холодном
  поту открыл глаза, то увидел ангела смерти на том же месте, где я его оставил.
  Еще секунда за ней другая, и он, наконец, скрылся за правым нижним углом окна.
  Тяжело вздохнув, я отвернулся в сторону и решил больше не поворачиваться
  к окну. Не знаю, сколько я так пролежал – 15 минут или 20, – но желание вновь
  повернуться и посмотреть в окно буквально съедало меня изнутри. Наконец,
  я не устоял перед своим непреодолимым желанием и вновь посмотрел в окно
  и застыл, приковав к нему свой взгляд.
      Именно в тот момент, когда я повернулся к окну, ангел смерти начал свой
  подъем обратно вверх по диагонали, от правого нижнего угла в верхний левый.
  Подъем был такой же медленный, как и спуск, только ангел смерти в этот раз
  был не один. В своих костлявых руках он держал маленького, размером
  со стеклянную бутылку, испуганного человечка. Именно испуганного, ибо
  я отчетливо рассмотрел его полное ужаса лицо и глаза! Ангел сжимал его
  у своей груди костяшками пальцев и всё поднимался и поднимался ввысь, пока
  не исчез за верхним углом окна. Мокрый от холодного пота, и словно окаменев,
  я неотрывно смотрел в окно, пока неожиданный женский голос не вернул меня
  в реальность.
    - Ребятки, кто из вас ходячий? - Надо помочь человека умершего из терапии
  в морг отнести. – У медбратьев выходной. - А из больных там одни сердечники.
      Услышав приятный женский голос, я обернулся и увидел в дверях молодую
  симпатичную медсестру 25-ти лет, в белом халате и таком же белом медицинском
  чепчике на белокурой голове.
    - Ради вас, Ирочка, я пойду на край земли, – встал с кровати невысокий
  молодой парень-брюнет лет 25-ти, один из тех, кто ждал выписку.
    - Ну а я еще дальше готов пойти, – поднялся второй, высокий блондин
  тех же лет и, по-видимому, хороший приятель первого.
    - Ха! Ха! - Засмеялась медсестра. - Ну, пойдемте! – воскликнула Ирина и
  увела парней, закрыв дверь. Позже, когда парни вернулись, я узнал от них, что
  умершим был первый секретарь партийной организации нашей шахты, пенсионер 65-
  ти лет Гаврилов Михаил Николаевич.
    - Да! Подумал я тогда. Теперь понятно, почему его душа находилась в таком
  ужасе! После стольких лет служения богоборческой власти, увидеть, умирая,
  не небытие, а ангела смерти у своей кровати, – зрелище, скажу я вам, не дай
  Бог никому. Как говорила моя теперь уже покойная бабушка: «Нет ничего
  страшнее, умереть нежданно, и перейти в мир духов неподготовленным»! К ужасу
  и сожалению, так умирают 99,9% беспечно живущих людей на земле.
      Пережитое мной видение в больнице сильно потрясло меня. О том, что оно
  было послано мне Богом для укрепления веры, я узнал намного позже, уже
  в России, от духоносного православного монаха. А тогда даже предположить
  не мог, почему мне дано было это увидеть.
      Тем временем жизнь продолжалась, и приближалось время развязки.
  Закончился ноябрь, затем декабрь, и наконец, наступил новый 1986 год.
  Тот момент, который описан в начале первой части рассказов о ведьмах.
      Новогодняя ночь, бой курантов, шампанское, поздравление по телевизору
  меченого иуды! В 3 часа утра 1 января гости и все в доме легли спать. Я сижу
  за столом у телевизора и смотрю передачу «Мелодии и ритмы зарубежной
  эстрады».
      Наконец наступило 4 часа утра и произошло невероятное, то, что я в том
  момент почувствовал, трудно с чем-либо сравнить! Хотя для меня это было
  подобно тому, если бы у черепахи прямо на ходу сорвали панцирь! Или у Сизифа
  отобрали его камень, в тот момент, когда он толкал его в гору. С меня
  свалилась целая вселенная! Не вероятное ни с чем несравнимое облегчение.
  Именно тогда в этот самый момент, после девяти суток страшных мучений, в своем
  доме умерла наша соседка, ведьма Лебяжиха.

      Все случилось, как и предполагала бабушка. Поздний вечер 31 декабря,
  все люди готовятся к празднику, а Зухра вдруг чувствует, что ей срочно нужно
  идти к Лебяжихе.
    - Ты что с ума сошла?! – кричит на нее муж. - Полный дом гостей! - Готовь
  на стол! Зухре приходится остаться и готовить праздничный ужин. К тому же муж
  спрятал пальто и шапку. Зухра повинуется мужу, готовит праздничный обед.
  Они встречают новый год. И вот только в четвертом часу утра, когда все
  улеглись спать, Зухра одевается и бежит по ночной улице к Лебяжихе.
    - Где ты была? – спросила с кровати растрепанная Лебяжиха. Вид у нее
  ужасный, седые волосы всклокоченные, а черные глаза с расширенными зрачками,
  казалось, совсем вылезли из глазниц.
    - Наконец-то ты пришла, Зухра, – она все время тебя звала, – сидя у кровати
  воскликнула взволнованная дочь Галина.
    - Оставь нас и закрой дверь, - посмотрела на дочь тяжелым взглядом
  Лебяжиха.
      Галина тут же поднялась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Едва
  она удалилась, как ведьма, с жалостью в глазах посмотрела на Зухру и протянула
  ей сжатую в кулак правую руку. – Возьми, прошу тебя! – Возьми!
    - Что взять? – спросила Зухра.
    - Возьми! – взмолилась Лебяжиха.
      Увидев сжатый кулак, Зухра по наивности своей подумала, что она хочет дать
  ей денег, улыбнулась и со словами – хорошо, давай, – подошла она и взяла ее
  руку в свои руки.
    - А!! – жутко вскрикнула ведьма, затряслась, выкатила глаза из глазниц и,
  испустив пену изо рта, упала тут же замертво.
    - А!! – вместе с ней вскрикнула Зухра. Она почувствовала, как потом сама
  рассказывала людям, как на нее, словно гора сверху упала. Так Лебяжиха
  передала свой «Черный дар» Зухре. С этих дней она стала часто болеть, не зная,
  что делать с этим даром, и прожила недолго.
      После смерти Лебяжихи я спросил маму: – А может, мы ошиблись?
    - О чем это ты?
    - О Лебяжихе. Может, она не ведьма была?! – И мы зря наговариваем на нее?
  Не знаю почему, но я тогда я высказал такое сомнение.
    - А все ее выходки! – То, что она наметала метлой на наш двор?! – Болезнь
  Жени?! Просо, которое бросала во двор, – это тогда что?
    - Не знаю. Может, просто бабка сумасшедшая. Улыбнулся я.
    - А твои духовные страдания тогда что? – Этого что не было?
    - Не знаю что. Перестал я улыбаться. – Но это было, и забыть это не просто.
    - Ну, вот видишь! - А говоришь.
      Мама замолчала на минуту и задумалась. Потом посмотрела на меня
  и сказала: - Я думаю так, если она и правда, старушка больная, невинная, то
  прости нас, Господи. Перекрестилась мама перед иконой. – Но если она ведьма!
  нахмурила она тут же свой лоб! – То пусть летит в ад, в тартарары!

      Лебяжиху хоронили в обед 2 января. То, что произошло на этих похоронах,
  шокировало и потрясло многих. Как рассказывала одна свидетельница этих
  похорон моей маме, странные и невероятные события стали проявляться с первой
  минуты этих похорон.
      Сухая жилистая старуха 80-ти лет, Лебяжиха, при жизни едва ли весила
  50 кг. Поэтому её гроб  без особого труда погрузили на похоронную бортовую
  машину ЗИЛ-130, и вся траурная процессия двинулись на кладбище, которое
  находилось в 2-3 километрах от нашего поселка. День был яркий, солнечный, с
  лёгким морозом в 0-1 градус. Во время пути на кладбище ничего необычного не
  было. Провожающих в последний путь лютую ведьму было немного: дочь Галина
  и человек 35-40, в основном каких-то соседей и праздных зевак.
      Едва траурная процессия приблизилась к кладбищу, как погода прямо
  на глазах изменилась. Со всех сторон потянулись серые тучи и мгновенно
  поглотили солнце, нагнав на небе чёрный мрак. Сильный ветер, словно не желая
  никого пускать на кладбище, дул в грудь и лицо с такой силой, что едва не
  сдувал с ног. Сняв гроб с машины, четверо мужчин поднесли его к могиле и
  поставили на два табурета, дав время попрощаться с матерью дочери Галине.
  Прощание было недолгим, так как ветер буквально сдувал всех с ног. Наконец,
  крышку гроба забили и начали спускать в землю. И тут произошло невероятное:
  недавно ещё лёгкий гроб с сухой старушкой стал словно свинцовый.
    - Мама, смотри! – Смотри! – Сколько там обезьянок! – указала на крышку гроба
  пальчиком одна девочка 7-ми лет. Чистая, безгрешная душа ребёнка увидела
  на гробу десятки бесов, которые облепили гроб своей хозяйки и провожали
  её в последний путь.
    - Я не могу! Николай! – вскрикнул один невысокий крепкий мужчин лет 40-ка,
  один из тех, кто опускал гроб с ведьмой в могилу. – Сейчас уроню. – Не удержу!
    - Коля! Виктор прав! – вскрикнул сквозь ветер второй, высокий но худой
  мужчина. – Веревка трещит, сейчас порвется! – Терпите, мужики! Воскликнул
  Николай, крепкий мужчина тех же лет и видимо бригадир этой похоронной
  команды.
    - Потерпите! Сейчас будем опускать. Мужчины, сопротивляясь сильному ветру,
  занесли гроб над могилой, и уже собрались его опускать, как веревка у тех
  мужчин, которые в голове несли гроб, неожиданно лопнула, и гроб Лябяжихи
  сорвался в могилу вниз головой. В этот момент землю тряхнуло, словно это было
  землетрясение, а из могилы донесся жуткий гул, словно сама земля не принимала
  эту лютую ведьму.
    - А!! – отшатнулась с криком от могилы Галина, дочь Лебяжихи, и, упав,
  потеряла сознание. Отшатнулись в испуге и все остальные люди.
    - Что будем делать, Николай? – растерянно спросил бригадира один из
  мужчин. – Гроб вверх ногами, по диагонали могилы стоит.
    - Не знаю! – с раздражением воскликнул сквозь ветер Николай. – Веревку надо
  было нормальную брать.
    - Так веревка нормальная. – Воскликнул тот самый высокий Виктор. – Новая
  совсем веревка!
    - Да, я вижу, какая она новая, мать вашу. Николай подсунул лопату под гроб,
  пытаясь его сковырнуть и опустить в могилу. Но все безрезультатно, гроб еще
  сильней застрял по диагонали на середине могилы.
    - Закапывайте! – скомандовал сквозь порывы ветра Николай.
    - Что, прямо так? – удивились остальные мужчины.
    - Да! Закапывайте, мать вашу!
      Мужчины послушались и стали быстро закидывать могилу землей. И чем
  больше они закидывали ее, тем быстрее менялась погода. В начале стих, а затем
  совсем исчез ветер. Стали быстро расходиться тучи и, наконец, когда могилу
  закопали, небо полностью прояснилось, и вернулось солнце.
    - Боже, так она действительно была ведьмой! – сказала мне позже мама. – Ведь
  все как я пожелала ей, все так сбылось. - И она улетела в тартарары!
      После смерти Лебяжихи спокойствие в нашем доме наладилось, только жить
  нам в нем осталось недолго. В августе 1992 года мы покинули наш любимый
  горный поселок и навсегда переехали жить в Россию, в город Рязань. Здесь,
  в Рязани, через полгода отцу сделали операцию на брюшной полости,
  и к великому изумлению врачей, вытащили  из нее непонятный шерстяной комок
  с волосами – это был последний подарок покойной ведьмы Лебяжихи.