Дорога к самому себе

Сколько Альбина себя помнила, она пыталась жить правильно, по-советски, по-честному. Замуж она вышла рано, в восемнадцать. И не по причине большой любви, по уговору матери.
- Посмотри на себя в зеркало, не красавица. Иди, пока берут.
-Мама, я учиться хочу в институте. Я не хочу замуж.
- Выходи, а то избалуешься.

Нынешнему поколению  блоггеров трудно понять, почему в советское время молодежь подчинялись родителям. Их мнение не оспаривалось, предков уважали.
Несмотря на то, что Альбина вышла замуж, мечту об учебе не бросила. Поступила учиться в техникум на дневное отделение. Через год родилась дочка. Молодой женщине очень хотелось взять академку на год, чтобы спокойно растить ребенка, но   мать не позволила. Утром, не выспавшись, Альбина тащила дочурку к няньке, потом бежала учиться. Как она училась? Да с грехом пополам. Некогда было читать учебники. После учебы забирала малышку от няни. Надо было перестирать кучу грязных пеленок, высушить, погладить. Жили вчетвером в однокомнатной квартире. Такой веселой жизни супруг не выдержал, сбежал. Альбине было не до него.  А мать даже обрадовалась, переиначив пословицу:
- Мужик  с возу - кобыле легче.

Уже потом, со временем она поняла, что у мамы тоже была суровая мама, которая обходилась с ней без сюсюканья. А жесткость бабушкина родилась не на пустом месте. Она была первым ребенком в семье от второго брака отца. Поставили ее десятилетней девочкой к сохе, Вприпрыжку  бежала за лошадью, стараясь хоть как-то надавить на ручки сохи. В тридцатые годы раскулачили пожилого отца, никогда не имевшего нанятых работников. Нюру выдали замуж, не спрашивая ее мнения. Родились дети,  война нагрянула. И вся мужская работа навалилась опять на женские плечи. После войны муж вернулся, но колхозная жизнь его не устраивала. Нашел себе молодую подругу и отправился за сытой жизнью в Ростов-на-Дону. Бабушка работала на самых тяжелых работах. Когда Аля была еще маленькой, увидела у нее шрам на животе:
- Баб, это что?
- Яшка меня на рога посадил. Директор зашел на ферму, похвалил меня за работу, пошутил немного. Зашла я к Яшке как всегда в загон, а он меня рогами к доскам и припер. Приревновал к Федору Александровичу. Ладно, хоть в район быстро довезли, залатали дырки.

Бабушкин девиз «работать от восхода до ночи» знали все ее дети не понаслышке. Маму определили после семилетки на склад таскать пятидесятикилограммовые мешки. В девятнадцать лет она сбежала в город от непосильного труда. Но и в городе ей пришлось несладко, работая по две смены на заводе. Ничего кроме работы не знали.

После техникума Альбина пошла на работу, малышку отводила в садик  к семи утра. Стала высыпаться. Потом сбылась ее заветная мечта: поступила в вечерний институт. Спасибо дяди с тетей. Помогали, как могли. Трудно ли было учиться еще пять лет?  Нет, сама учеба Альбине была в радость. А вот добираться домой в девять вечера из верхней части города в нижнюю часть было делом проблематичным, особенно зимой. Ждать  автобуса иногда приходилось по сорок минут. В стареньких сапогах ноги на морозе превращались в колотушки. Купить хорошие сапоги в девяностые годы было нереально.  Ничего, молодость многое выдерживает. На то она и молодость. Молодой женщине хотелось вырваться в другой мир – мир, в котором нет мата,  пьющих запойно людей, глупых скандалов. Еще в детстве она мечтала о том, что вместе с близкими людьми отправится на поезде в  путешествие по дальним красивым местам. Мечта ее сбылась, путешествий в будущем было очень много.

А потом Альбина устроилась без всякого блата в налоговую службу. Однажды начальник на 23 февраля приказал всем надеть форму и поздравил и мужчин и женщин как защитников бюджета России. Да, служба была интересной и опасной одновременно. Налоговики возвращали огромные деньги стране. Потом Альбину забрали в окружную инспекцию, большая бригада ездила в длительные командировки по всей стране. Там она разгадывала ребусы и распутывала схемы вывода денег из страны. Разборки с местными чиновниками были нешуточные. Они все как один закатывали глаза, показывая на потолок - Москва. Дома  редко бывали. Командировочная романтика  Альбине так надоела. Часто просыпаясь ночью, в первый миг она не понимала, где находится. Надоели гостиничные номера, чиновники с мизерными зарплатами и часами Rolex, финансовые схемы, за которыми стояли первые лица страны. От анализа огромного потока информации болела голова. Ей хотелось жить проще, быть рядовым бухгалтером.  Она пыталась устроиться на обычную работу в своем городе. Ее брали, но все время перед увольнением происходили какие-то невероятные события: то директор фирмы в психушку попадал, то саму Алевтину на скорой помощи увозили со страшным диагнозом, а через два дня выписывали здоровой.

Она понимала, что все это творится не случайно. Пошла к экстрасенсу. Мужчина в годах, показывая пальцем наверх, пояснил:
- Не разрешают со службы уходить.
Не удовлетворившись его ответом, по совету одной женщины поехала к православному старцу в глухую деревню. Сразу было понятно, что человек он необычный. Народу к нему ехало много, со всех сторон. Отслужив литургию, батюшка вышел к приезжим людям на поляну. Вид у него был очень уставший, попросил  задавать по одному вопросу.Первой подошла к нему со слезами на глазах бабушка – божий одуванчик. Все смотрели на нее с нескрываемой жалостью. Не успела она и рта открыть, как батюшка грозно посмотрел на нее:
- Что? Сын пьет? А ты мужа своего не уважаешь, а он Бога не почитает. Сын твой тогда перестанет пить, когда к мужу будешь по-другому относиться, а он к Богу.
Второй подошла молодая высокая женщина с бегающими глазами. И тут священник с ходу при всех ей сказал:
- Перестань бегать по бабкам. Бабки разные бывают. Гляди к кому ходишь.
Женщина, прижав руки к груди, пыталась что-то доказать батюшке. Но тот, взмахнув рукой, решительно отрезал:
-Уйди.
- Ну, дед дает, - только успела Альбина подумать, как батюшка резко повернулся в ее сторону, поманив рукой. Невысокого роста на полусогнутых ногах, она подошла к батюшке, подумав:
- Ну, мочи меня при всех, дед. Мне не привыкать.
Вместо обличения, Аля услышала над головой тихий голос:
- В какой церкви служишь?
Она замотала головой, ошибся дед:
- Я не в церкви.
- Ну, на государевой службе. Служба она везде служба.
Только она рот открыла, батюшка перекрестил Альбину со словами:
- Вот и служи, детка.
Опять она мысленно обратилась к старцу:
- Я ведь за другим приехала. Освободи, батюшка!
Он снова ее перекрестил со словами:
- Так надо, детка.
Тут Аля не выдержала, слезы градом брызнули из глаз. Она попятилась назад. Все надежды на освобождение от службы рухнули.
Батюшка рукой показал на небо и снова перекрестил ее. В его глазах было столько любви:
- А что спросить-то хотела?- вдогонку  проговорил старец. Она покачала головой.
-Ага, дед мысли читает, еще и шутит, - пронеслось в голове.

 Чувство юмора и ей помогало в командировках, без него никак. Однажды, возвращаясь из Ижевска, ехали на вокзал, еле успевая на поезд. Через вокзал бежать с чемоданами было некогда. Мужчины перекидывали чемоданы по цепочке. Женская часть бригады неслась напрямую к вагону, перескакивая через рельсы и платформы. Окружающие люди наблюдали за картиной, как две молодые женщины тащат за руки на платформу дородную даму Валентину Никандровну, а сзади ее еще двое пытаются подсадить. Наконец  всей толпой в тридцать человек ворвались в вагон молча. В  проводницу с ошалевшими глазами летят чемоданы. Конечно, она знала, что вагон предназначен для  спецгруппы, но такого штурма не ожидала.  На улице жара, поезд тронулся, бригада рассаживается по купе,  пот бежит ручьями. Наконец кто-то жалобным голосом просипел:
-Пить хочется.
Татьяна Пименова молча ставит на стол бутылку самогонки:
-Из дома, - отвечает на вопросительные взгляды.
Моментально закрывается дверь купе, достаются разовые стаканчики:
- По целой.
Выпили залпом. Стали дышать.
- Может, откроем окошечко?
- А потом чемоданы поищем.
Женщины  трясутся от смеха.
В это время кто-то стучит в дверь. На пороге стоит проводница, проверяет билеты. По глазам видно - любопытство распирает ее:
-А вы домой или из дома?
- Домой, - все дружно ей отвечают.
- А в Ижевске по какой надобности были?
-Так на гастролях были.
- А что же вы по рельсам-то как мчались?
- Поклонники не отпускали. На овации пришлось семь раз выходить.
Проводница недоверчиво посмотрела на пассажиров, что-то не очень похожи они на артистов – замызганные какие-то, без апломба. Альбина, когда-то солировала в народном хоре. Поймав испытующий взгляд проводницы, внезапно запела казачью песню. Сомнения проводницы рассеялись. Теперь уже весь вагон трясся от смеха.

А потом Альбину забрали в Москву. Лощеный вид столицы никакого эффекта, кроме раздражения, на нее не производил. Знала она цену этого лоска, сколько городов - доноров регулярно отчисляет денег в федеральный бюджет. Побывав во многих областях России за семнадцать лет и  насмотревшись на нищету глубинки, она вспоминала людей, встретившихся ей там.  Многие люди работали на совесть, служили Отечеству без пафоса. В Москве народ был другой, в основном приехавший с периферии и пытавшийся любыми усилиями закрепиться в столице. Здесь было проще жить, сытнее, если не обращать внимания на гастарбайтеров, мажоров, демонстрации молодежи, недовольной политикой правительства.  По выходным Альбина ходила в Трифоновский храм недалеко от метро на Рижской. Только там она ощущала себя  наивной девочкой с открытым для истины сердцем.

 Все чаще Але снился родной город, коллеги по службе. Немногие из них дослужили до пенсии, не выдержав всех  трудностей. Она дослужила.  Несмотря на уговоры руководства остаться, купила билет на ближайший поезд. Шагнув из вагона на перрон вокзала, прошептала:
- Слава Богу, вернулась сама к себе.