Стреляный воробей

                Памяти школьного друга Женьки.


     Севка шлепал босыми ногами по теплому песку своей улицы и суровым взором «Зоркого Сокола» присматривался к окружающим зарослям. Собственноручно заштопанные карманы его летних штанов приятно оттопыривались: левый – гладкими камушками, собранными вчера на Ветке, у переезда; правый – новой рогаткой.  Он шел к другу Жеке-Женьке. Шел дальним путем, через улицу, где росли тополя и кустились заросли шиповника и сирени,  где стоял дом Рыжего. Собственно, с единственным поводом – "поохотиться" по пути на "дичь" и показать ребятам новую рогатку, которую собственноручно смастерил вчера вечером.  Эра самодельных самокатов на прошлой неделе канула в лету и теперь новое увлечение – рогатки, охватило пацанов Западной стороны.

    И если у Рыжего был самый классный самокат на улице, в котором он воплотил свои самые прогрессивные идеи, то Жека в их классе был непревзойденным авторитетом в оружейном деле. Луки, самострелы, дротики, деревянные пистолеты и винтовки получались у него лучше, чем у всех. Да и стрелял он лучше всех. Имел свой «боевой» счет в охоте на "дичь": около десятка воробьев и наглую, вороватую ворону. "Дичью", по уговору, пацаны считали воробьев, плодящихся в Поселке в недоступных местах  и в несметном количестве, вечно ворующих корм  из плошек домашней птицы и живности, и хищных птиц, ворующих цыплят.

     Накануне, в воскресный вечер, прибыв из лесу, Жека зашел к Севке и показал карман гладких камней и свою новую рогатку. Ручка рогатки, выполненная из рогульки орешника, белела свежими срезами и узорами; черные резинки от велокамеры тянулись от нее к шкурату из красной кожи. Севка, повосхищавшись для порядку, посмотрел, нет ли родителей в огороде,  и потянул Женьку в дальний угол. Там, повесив на забор пару консервных банок, пацаны поупражнялись в стрельбе. Рогулька была неровная, Севка не мог приспособиться к ней и камушки его летели мимо банок, зато Женька сшибал их раз за разом…

    Весь следующий день Севку снедала зависть. Пусть не черная, но грызла она его настойчиво и беспощадно. Ему тоже захотелось иметь свою рогатку и как Жека, лихо сшибать банки с забора. Но где взять рогульку? Идти в лес, до ближайшего орешника по жаре не хотелось, подходящей ненужной ветки на яблоне он не нашел… И вдруг, гениальная идея осенила его! Покрутившись в разных уголках хозяйственных построек Севка нашел: бабушкин ореховый посошок, дырявую велосипедную камеру, старый ботинок брата, катушку крепких ниток, пучок медной проволоки и моток серой изоленты. Все то, что «доктор прописал». Нужный инструмент был у отца в мастерской. Дождавшись, когда родители уйдут на работу, а бабушка приляжет отдохнуть в холодке, Севка приступил к делу. Сперва он на два охвата своей ладони укоротил бабушкин посошок, уверившись перед этим,  что усекновение не повредит ему и  бабушка дальше сможет им пользоваться. Затем, из аккуратно расщепленного вдоль отрезка посошка он изготовил в виде латинской буквы «V» рукоятку, вставив в расщеп выструганный из деревяшки подходящий клинышек. Крепко прихватив половинки сначала проволокой, а затем изолентой, Севка приступил к изготовлению энергетического элемента. Из латаной-перелатанной камеры от харьковского велосипеда (её резина была в самый раз, упругой и прочной), Севка аккуратно и без заусенцев вырезал  две длинные полоски, которые прикрепил к рогулькам ручки. В качестве казенника-шкурата для создаваемого орудия он использовал кожаный язык от старого ботинка, который ножницами оформил в виде овала. В нем Севка сделал по краям два отверстия, в которые пропустил хвостики резинки и затем прочно скрепил каждый нитками. Рогатка была готова. Она удобно сидела в правой руке, эластичная резинка  мягко оттягивалась и шлепая, уходила поверх рогулек, с силой унося камешек вперед. С десятого раза, начав через раз попадать по вчерашним банкам, Севка воспрял духом. Э-эх! Берегись банки, берегись пернатая "дичь"! Доброе получилось «орудие труда»!

    Рыжего не оказалось дома,  наверное, был у Мишки, и Севка зашагал к Жеке. Он не спеша шествовал мимо колючих кустов шиповника. Редкие цветки его источали сладкий, волнующий запах. В тени кустов, в теплой пыли, купались хозяйские куры и воробьи. Севка, вытащив рогатку из кармана, замедлил шаг. "Дичь", видя его, прячущего рогатку за спиной, насторожилась и возбужденно чирикая, шмыгнула за забор. Лишь бесстрашные ласточки, на бреющем полете  барражирующие  над песчаной колей, да суетливые скворцы, докармливающие своё потомства, не боясь его, летали вокруг.

    Севка повернул в переулок, к Жекиному дому, как вдруг, в зарослях кустов сирени,  у дома  бабки Макарихи, увидел одинокого воробья с потрепанным хвостом, представлявшего отличную цель.
– Сейчас, Жека, у нас будет дичь! –  сказал он сам себе, разматывая рогатку и беря её в правую руку.

    Левой рукой он наощупь вытащил из кармана полукруглый камешек и опустил взгляд, закладывая камень в шкурат. Такие камешки ребята ходили собирать к железной дороге, Ветке, там их было много. Когда Севка поднял взгляд на обреченного воробья, чтобы навести на него рогульки рогатки, то на прежнем месте дичи уже не было. Дичь сидела ниже,  и  вызывающе чирикала. Севка  снова навел  рогатку на воробья, совместил фигурку птицы и верхний срез своего "орудия", оттянул шкурат и хотел было «спустить курок» (то есть, отдать шкурат), как вдруг сообразил: за спиной птицы виднелось кухонное окошко домика. Разбей его, скандалу и родительской порки  не избежать!  Уф-ф-ф!

    Держа "орудие" на «боевом взводе» и, не сводя взгляда с все ещё потенциальной "дичи", пацан стал осторожно передвигаться вдоль забора, чтобы выбрать новую  траекторию полета снаряда. Когда она, на его взгляд, была уже подходяща,  и он готов был «спустить курок», воробей опять перемахнул на другую ветку, нагло чирикая. Севка переместил за ним прицел своего "орудия",  и снова обнаружил, что промахнись он по птице (а шанс не попасть в цель был высоким), то на пути его снаряда окажется другое окно несчастного домика.  Севка «снял с боевого взвода» рогатку,  выругался про себя и присел у забора, стараясь стать незаметным для наглой птицы. Затем гусиным шажком стал тихо пробираться в другое место, поглядывая в щели штакетника, откуда смог бы безбоязненно «спустить курок». Когда он, наконец, счел возможным, что траектория его снаряда пересечется с "дичью", а не окном бедной старушки, пацан приложил рогульки "орудия" к щели забора и стал оттягивать шкурат.  В этот момент хитрый воробей, встрепенувши крылышками, вспорхнул с ветки и по замысловатой траектории перелетел на тополь, стоявший у соседнего дома. Пустив навскидку ему вслед снаряд и банальное «ну, погоди!», Севка, не солоно хлебавши,  двинулся к Жеке.

     Женька сидел на высоком крыльце и разбирал воздушный пистолет, стрелявший резиновой пробкой на веревочке, чтобы та не улетела. Присев рядом, Севка продемонстрировал свое изобретение, а потом, дождавшись "экспертной" оценки и похвалы, художественно описал другу нехитрую историю своей охоты.

– Постой, – перебил Севкин монолог в лицах Жека, –  а это не бесхвостый  воробей?

– Ну да, – подумав, ответил тот, – с голым задом. Хвост из трех перышек.

– Так это я ему на прошлой неделе хвост отстрелил, – поведал Жека.  – Тот на тополиной ветке сидел, нахально с кем-то чирикал, только хвост торчал кверху. Задницу, значит мне, как мартышка, показывал. Вот я ему и врезал за неуважение.  Смотрю, перья вниз посыпались, а "дичи" нет. Наверное, попал по  хвосту. Прицел сбился, – оправдывался Жека.

    Севку осенило. Ему стала понятна его неудача. Воробей-то был опытный, стреляный, и похоже, знал в лицо всех "охотников" с улицы…

    А после каникул, после первого урока природоведения,  охотиться на воробьев Севка с  Жекой перестали. Совсем. Оказывается, когда эти птахи выкармливают своих желторотиков, а нередко это случается и пару раз в году, они уничтожают столько насекомых-вредителей, что впору этой птице ставить памятник… Так что , пусть зимой куры и собаки делят с воробьями свои плошки.
21.02.2024