Про лыжи, лифт и ночную рубашку

  Ласковые волны омывали теплый песочек, шелестели пальмы, солнышко тихонько уходит за горизонт, а я лежала на шезлонге и млела от безграничного ощущения полного счастья. Рядом был он, такой красивый, такой желанный… Он гладил мою руку едва прикасаясь подушечками пальцев к моей покрасневшей коже. Вот только почему-то я никак не могу разглядеть его лицо.
- Дорогой, может искупаемся? - М-м — м-м-ммммм, — почему-то заскулил мой красавчик, и начал терять очертания. - Что, что, что, что - сначала закричала, потом забормотала я, и, окончательно продирая глаза, закончила фразой: - Ляля, еперный театр, ты не могла бы как-то попозже меня разбудить?
  Я немного еще полежала с закрытыми глазами, пытаясь выкрасть из царства Морфея минуты блаженства, перенеся их в мир суровой, холодной реальности. - М-М-мммммм-опять заскулила собака рядом с кроватью. Французская бульдожка Лялечка считалась молодой мамой, хотя возраст у нее был очень даже немолодой, 6 лет. Она родила щенков впервые и, честно сказать, мама она была не очень, чтобы очень, а точнее - вообще никакая. Причиной этого явилось то, что рожать ей пришлось через кесарево сечение, и само собой, кормить ей было больно, а щенки хотели есть и  искали какого-то материнского тепла. Но какое тут может быть тепло, когда Ляля считала их причиной всех своих несчастий, поэтому большую часть ее обязанностей по уходу за собачьим потомством, легла на мои плечи. Я докармливала щенков, пока они были сосунками из соски сучьим молоком, стоившим больше чем козье, мыла их после кормления и сна, заворачивала в теплую овчину, ну разве что сказки на ночь не читала. Ляля на все это смотрела снисходительно, ей было просто интересно как я со всем этим выводком справляюсь. Иногда, сожрав очередной кусок вырезки, эта бессовестная французская морда, возлежала на диване, и как мне казалось, ехидно улыбалась: «Щенков хотели? Да, пожалуйста!». Если вдруг у Ляли в башке срабатывал датчик вредности, она считала своим долгом добавить мне хлопот. Шаталась по квартире, причем норовила постоянно попасть под ноги, просилась на прогулку через каждые два часа, но когда ее стервозность зашкаливала, она будила меня ночью. Так было и сегодня. Сегодня. Сейчас. На улице зима, 30 градусов, спать охота…. А там… песочек, пальмы, море и он, правда, кто - не знаю. - Ляля, опять разозлилась я, — хоть бы дала лицо рассмотреть, а вдруг страшко какое-нибудь. Ляля стояла у кровати пучила свои круглые глаза, пыхтела, сопела, вертела тем, что у французов называется хвостик. Ляля показывала всем своим видом как ей хочется на улицу, но я, подозреваю, эта злыдня была просто счастлива от того, что обрисовала мне очередную задачу. Иду в прихожую, переступаю через сонных щенков, опять выскочили из вольера,не глядя в зеркало, автоматом крашу губы. - Ладно, выведу быстренько, мороз, сама сразу побежит домой, — такая последовательность мыслей, привела к следующему заключению: особо одеваться не буду, накину что-нибудь по-скорому на ночную рубашку, галоши на босу ногу и - вперед. Сказано - сделано. Ночь была сказочно красива. Она была укрыта черным бархатным покрывалом, на котором огромными алмазами сияли звезды. Молодой месяц подсвечивал легкое пушистое облачко изнутри, казалось, что у кого за окошком горит ночник. Надо сказать, что дом, в котором я живу, сам по себе уже представляет исторический интерес. В народе его называют по-разному: шайба, бублик. Название в самую точку - наш дом круглый. Внутри бублика большая дворовая территория, зеленая, с прекрасной зоной отдыха. Рядом находится церковь XVI века, и когда, в престольные праздники, звонят колокола, звук отражается от внутренних стен дома, резонирует преломляясь, заполняет все свободное пространство. Если встать посередине двора, расслабиться, то можно слиться воедино с волшебной звуковой волной колокольного звона, раствориться в ней, и пусть не на долго, но ощутить невероятное блаженство от ощущения полного слияния с космосом. В полной тишине крупные снежинки не торопясь кружили в воздухе, падали вниз, покрывая землю белым пушистым ковром. Свежий, чистый снег в городе явление редкое, поэтому я никогда не упускаю возможности провести сеанс криотерапии. Вот и сейчас, сбежав со ступенек, усиленно тру лицо снегом, до легкого покалывания. Ну что только не сделаешь для красоты! За неимением салфетки, ну, кто ж знал?,- вытираюсь подолом ночнушки и бегу обратно. Ляля сделала вид что пошла по нужде. Только нужда у этой бессовестной собаки, как и следовало ожидать, заключалась в том, что она встала посередине двора и уставилась куда-то вдаль. Очевидно, и собака прониклась красотой момента и находилась сейчас в своей собачьей нирване. Я потопталась немного на месте и позвала ее домой. - Пошли домой, холодно.
  И тут, карающий перст божьего провидения в виде лыж, остановил мой взор. - Опа-опа-опа-па! А кто это мне лыжи подарил? - обрадовалась я в этот ранний час. - Да еще и хорошие же, наверное. «Наверное», это потому что в лыжах я не разбиралась, кататься на лыжах не умела, потому как выросла на южных широтах нашей необозримой Родины. «Но это же лыжи, причем в этот ранний час бесхозные, а я девушка домовитая, в хозяйстве все пригодиться. А если окажутся хорошие - бантик с открыткой присобачу и мужу подарю, ай, да я - молодца! А главное - на халяву! Ох, это сладкое слово - халява!» - Ляля, быстро домой, бегом, зашипела я, — хватая лыжи. Собака почувствовала важность момента, быстренько побежала к подъезду.  Лифт радостно распахнул двери. Ляля, я, лыжи, кнопка этажа… Двери лифта стали закрываться, но в самом верху из лифта торчали лыжи. Сложно сказать, в какой последовательности все было, я же говорю - карающий перст. Лифт немного двинулся вверх и застрял, лыжа заблокировала ход. Я сильно дернула лыжу, освободив двери, лифт дернулся и стал между первым и вторым этажами. Ляля смотрела на меня, я на Лялю, надеясь, что сейчас все образуется. Не образовалось.
- Алло, алло, есть там кто? -я барабанила по кнопкам и орала куда-то в параллельное пространство.
- Ну и чего орать-то, — наконец разогнав пауков из динамика, отозвалась какая-то тетка. Она была недовольная, она была сонная, она была злая, а я тут в шубе из-под которой выглядывали веселенькие кружавчики ночной рубашки и галошах на босу ногу. С собакой, и лыжами….
- Я застряла, срочно меня достаньте, я тут голая!
-Как это голая, — тетка оживилась настолько, что мне показалась ее голова сейчас вынырнет из динамика.
- Вызывайте мастера, срочно,-орала я, — на улице 30.
- Вызываю, вызываю - тетка на том конце, начала кому-то диктовать адрес. - А вы чего, правда, голая, а чего это с вами?
-Не отключайтесь,- невежливо, не отвечая на вопрос, орала я, у меня клаустрофобия.
-Не волнуйтесь, я с вами, — вещала добрая тетка, так чего это вы голая, ее любопытство выдавило решетки динамика, случилось то что?
  Я присела на корточки, чтоб как-то согреть ноги и вкратце рассказала тетке, что я делаю в лифте в такое раннее время. О своей добыче в виде лыж и причине поломки лифта я скромно умолчала.
- А, ну ничего, бывает, — успокоила меня тетка тем, что я не первопроходец в такой ситуации, — подождать придется минут 20, — и отключилась, очевидно моя история для нее была не такой ожидаемой, как хотелось бы.
 - Эй, заорала я, не отключайтесь, у меня клаустрофобия. В динамике была тишина.
 Ляля прижалась ко мне, она не понимала, почему на этот раз я так странно с ней гуляю.
- Ляля, ты умеешь на лыжах, — обняла я собаку… вот и я - нет. Я прислонилась к стене лифта и приготовилась ждать и мерзнуть.
- А вообще, Ляля, ты знаешь что такое эта самая-клаустрофобия? Это не только фобия, но и еще слабость сосудов сердца, так индусы говорят. У тебя случайно, нет такой слабости?
- Ну, да, конечно, нет. У тебя, нахалка бессовестная, вроде как слабость мочевого пузыря, как ты мне это пытаешься донести. Вот сейчас мы ждем мастера и цистит, если быстрее цистит явится, вот тогда ты узнаешь, что такое на самом деле эта слабость. Ляля виновато сопела и прижималась к моим босым ногам. Ей было стыдно, так хотелось мне думать.
- Ладно, проехали, главное с добычей едем, будь она не ладна. Я повернулась и противоположной стене лифта и посмотрела в зеркало. На меня смотрела панда. Ну, да, с вечера я поленилась снять косметику, т.к. пришла соседка с шампанским и всякие мелочи перестали быть значимыми. Тушь от сеанса криотерапии качественно размазалась вокруг глаз замечательными черными кругами, красные от снега щеки, неровно накрашенные губы… Петрушка! Такой клоун был у меня в детстве. В карманах, как всегда - ничего, никаких приспособлений, чтоб хоть как-то в божий вид привести себя. - А, ну и чего я парюсь? Никто же не увидит. Наверное уже минут семь прошло. Неожиданно я услышала звук шагов. По лестнице кто-то спускался.
-Эй, вы, там! Кто-нибудь! Караул! - я начала барабанить кулаками и ногами в дверь лифта.
- Вы чего там, застряли? - мужчина приблизился к лифту.
-Да, я тут с собакой, гуляли, застряли, замерзаем тут, — заныла я.
- А службу вызвали? - по голосу, чувствовалось, что соседи у нас люди сострадательные.
- Вызвали, только еще ждать надо. А у меня дома дети сами по квартире лазают, а муж спит - не знает. Не могли бы вы пойти в 892 квартиру, позвонить, мужа разбудить, а то там детишки такие, что пока меня добудут отсюда, они все погрызут и разнесут всю квартиру. За дверью лифта стояла тишина, но мужчина там был, я это слышала по тому, что он как-то странно хмыкал, то ли смеялся, то ли покашливал. Я тоже стояла молча, и думала: «Если я сейчас добавлю, что я тут голая - психушка приедет быстрее, чем мой муж проснется и сообразит что к чему. Мужик молчал, наверное никак не мог понять, почему в 5 утра по квартире ползают жуткие дети-монстры, которые все погрызут и разнесут эту самую квартиру. Я представила как по ту сторону лифта стоит мужик, чешет башку и соображает какую службу лучше вызвать. Но очевидно решив, что я несу бред из-за стрессовой ситуации, потопал наверх. Я уже во всю стучала зубами, собака поскуливала, противная тетка в динамике молчала, несмотря на мои уговоры поговорить со мной о чем-нибудь. Чтобы как-то отвлечься я попробовала клацать зубами какую-нибудь песенку. Вспомнила песню Сергея Куренкова «Доминикана» и бодренько простучала припев:
   До-до-до-до-до-до-доминикана,
   В вечнозеленом раю,
   Соленом и пьяном…
   Получилось даже весело и я начала подтанцовывать под собственный аккомпанемент. Ляля от такой неожиданной дискотеки села на задницу в дальнем углу лифта и с ужасом смотрела на эту вакханалию. Я притопывала галошами, приседала, кружилась и размахивала руками:
    До-до-до-до-до-до-доминикана,
    В вечнозеленом раю,
    Соленом и пьяном…, выбивали мотив мои зубы.
- Я слышу вы там не скучаете, включилась тетка в динамике, это хорошо, уже скоро приедет мастер.
- Девушка, девушка, вы там еще как? Я разбудил вашего мужа и сказал что вы тут. Он сейчас придет.
- Это подошел невидимый сердобольный сосед.
- Держитесь, они быстро приезжают. - Спасибо, друг, товарищ и брат, пролязгала я. Мужик опять постоял, подумал, очевидно его беспокоила мое психическое состояние и потопал к выходу. Время шло, минуты казались вечностью, холод потихоньку прогонял остатки тепла, а мой муж не торопился спасать меня из плена. Я уже не приплясывала, а сидела в углу обняв собаку и натянув шубу до самого пола.
- Вот так, моя дорогая собака, и замерзают люди.
-Степь, да степь кругом, путь далек лежит,
 А в степи-и-и глухой заа-а-а-амерзал ямщик.
 Вдруг громко запела я, Ляля оживилась и начала старательно подвывать. Наш крик души в этот ранний час разорвал узкое пространство лифта и подъездную тишину.
- Эй, вы чего, там, эй, эй, у вас все в порядке? - проснулась и заголосила бэк-вокалом тетка в динамике. Отвечать было некогда, мы с Лялей пели, в пятый раз один и тот же куплет и нам это нравилось. Наконец-то хлопнули двери подъезда и раздался голос мастеров:-Эй,вы, там, с вами все в порядке? Ответить я не успела. - Там жена моя, — услышала я голос мужа.
- Она пела там, и еще выл кто-то, — зачем-то сказал моему мужу мастер.
- Она любит петь, — ответил муж. Особенно по утрам и в лифте.
- Ну-ну, пробухтел мастер, что-то поддел, поковырял и дверь открылась.
- Вылезай. Мой муж стоял на площадке второго этажа в теплом халате, теплых тапках с красной от тепла рожей и протягивал мне руку. Я сначала подала собаку, потом они вдвоем с мастером вытащили меня. Сказать, что мастер просто ошалел от увиденного, это значит ничего не сказать. Собака с выпученными глазами, мадам - панда с остатками прически, накрашенными губами и синим лицом. В шубе, из-под которой выглядывала ночная рубашка с веселенькими кружавчиками, в дачных галошах на босу ногу. Мастер стоял молча, разглядывая меня, затем заглянул в лифт. Это был заключительный аккорд к увиденной им картинке. Тем не менее, он тихо и очень раздельно сказал поведя рукой: простите, девушка, вы лыжи забыли….
- Оставьте их себе, дарю, — благородно ответила я. Мы поднимались на свой этаж, муж нес Лялю на руках, как самую пострадавшую, я прыгала через ступеньку, пытаясь согреться.
- Ты чего так долго шел? Я там чуть с ума не сошла.
- Так меня мужик разбудил, я пока щенков собрал, потом умылся, пошел побрился. Ты же все-равно уже сидишь, никуда не денешься….
  Мне очень сильно захотелось вернуться за лыжами, хотя бы за одной.