Письма из прошлой жизни

Сквозь дрёму Маша услышала, как в окно что-то стукнуло. «Должно быть птица» - подумала девушка, потянулась и перевернулась на другой бок. Но заснуть, как ни старалась, не могла. «Дура, весь сон перебила» - обругала птицу и открыла глаза. В комнате было темно, но из-под двери в узкую щёлку пробивался едва различимый желтоватый свет из соседней проходной комнаты. Половицы протяжно стонали и хлопали. Там кто-то хозяйничал. Маша смогла чётко расслышать как открывается старый комод, как выдвигаются его ящики, и как мягко шлёпаются на пол стопки чистого глаженого белья.
*                *                *
Маша и Лёшка не так давно сыграли свадьбу. Не такую, конечно, которая бы «пела и плясала». На широкую не хватило скромных сбережений. Но тем не менее, заказали стол на двадцать человек не в самом дорогом ресторанчике и негромко, без лишней суеты, посидели. Гости подняли за здоровье молодых, пожелали бесконечной любви, долгих счастливых совместных лет и побольше детишек. Подарили несколько закрытых конвертиков. И на том спасибо.

Родители с обеих сторон на совместном совете рассудили здраво; молодым нужна отдельная жилплощадь. На том и порешили. Купили вскладчину небольшой частный домик о двух комнатах с маленькой кухонькой на окраине города. Живите дети, налаживайте быт, плодитесь и размножайтесь, как напутствовал Господь Бог. То, что домик требует ремонта и реставрации, никого особо не волновало. Лёшка парень рукастый, хозяйственный, справится. На худой конец можно и помочь.

Молодые заехали в своё неприхотливое жилище. Маша прибрала по всем углам паутину, вымела сушёных дохлых мух, вымыла полы и застелила домотканые полосатые половички. Лёшка поправил забор вокруг участка, выгреб на помойку весь мусор. Подшил огромным гвоздём провисшую потолочную доску.  В проходной комнате приподнял самую скрипучую рассохшуюся половицу и подложил под неё щепочку. Половица встала намертво. «Тут надо все полы менять» - деловито определил Лешка. Мужик, одним словом. Ни хухры-мухры.

Завезли свою мебель; кровать, шифоньер, посудный шкаф. Старый резной комод от прежних хозяев оставили. Чего разбрасываться, ещё послужит. Старые пожелтевшие бумаги, оставшиеся от предыдущих жильцов Маша сложила в большой целлофановый пакет, но выбрасывать не стала, засунула в кладовке на полку под самым потолком. «На досуге разберём, может что-то дельное отыщется.» Женская предусмотрительность. Привезённое с собой бельё девушка погладила и разместила в освободившемся комоде стопками. За несколько часов работы старательные руки молодых превратили унылую халупу в светлый жилой дом.

Лёшка поймал Машу за плечи, привлёк к себе, поцеловал в губы. Потом заглянул в зелёные аквамариновые глаза жены и твёрдо сказал:
- Ничего Машунь, прорвёмся. Поднакопим, крышу перекрою, полы новые настелю, обложу кирпичом. И заживём, как у Христа за пазухой.
- Тогда и деток родим – мечтательно подытожила Маша.
- Обязательно и непременно – вторил Лёшка.

Работал он дальнобойщиком. Деньги зарабатывал вполне сносные. Можно было что-то отложить на стройку. Маша, закончив профильное училище, работала воспитателем младшей группы детского сада. Её невеликого заработка едва хватало на ведение домашнего хозяйства; на еду, коммуналку и так, на какие-то мелочи. Но это обстоятельство в тягость молодым не было. Они с позиции своих лет об этом попросту не думали.

Обычно Лёшка уезжал дня на два, максимум на три. Возил комплекты постельного белья в Дубну и Волоколамск.  Случалось это раз пять в месяц, и тогда Маша, задвинув все задвижки и заперев все запоры, ночевала одна.
Полгода с небольшим, дом молчал, словно наблюдая за новыми домовладельцами и прислушиваясь к ним. Дом привыкал к молодым хозяевам, они привыкали к дому. Даже мыши, до этого проворные и наглые, перестали шуршать и безобразничать в углах под полом и в засыпных стенах.

Из поездки Лёшка должен был вернуться к полудню следующего дня. Маша выключила телевизор с его «Итогами», расплела волосы и нырнула под одеяло.  Время десять вечера, за окном темень. Накрапывает дождь. Под одеялом тепло, сладко. Почти сразу заснула. Снилась какая-то несуразица. Лёшка за рулём весёлый с перевязанной головой, костры, убегающие вереницей за горизонт. Снилась сама себе с вытянутыми руками, бродящая в темноте, серебристые молнии в фиолетовом небе. Потом эта птица, стукнувшая клювом в стекло, разбудила и заставила прислушаться. Кто-то ходит в соседней комнате, показалось даже сопит носом.

«Господи, что за чертовщина» - девушка накрылось одеялом с головой, подогнула ноги под себя и сжалась в комок. По телу мелкими мурашками пробежал озноб. «Закрыла все двери на все запоры. В дом не влезть. Разве что только сквозь стены, но это мистика какая-то». От испуга захотелось истошно закричать, но Маша сжала до хруста челюсти и застыла в оцепенении. «Господи, спаси и сохрани. Спаси и сохрани» - молила она на свой лад, как умела. Другим молитвам её не учили.

Дверь в её комнату мерзко заскрежетала, словно расстроенная виолончель, и тяжёлая ночная тень нависла над изголовьем кровати. У Маши так сильно колотилось сердце, что она кроме этого биения ничего в данный момент не слышала.
- Вон ведь как трепещет. Не бойся светлая душа, я тебе не сделаю ничего дурного. Спи. - произнёс сиплый голос над головой и всё разом стихло.

Белой пугливой птицей унеслась Маша в дремучую пропасть забвения. Как ни странно, но после ночного кошмара девушка заснула сразу же и без сновидений. Всю оставшуюся часть ночи провела в одном положении, под одеялом в позе эмбриона. 
Утром, размежив глаза, она ещё долго лежала, не отрывая головы от подушки. Накопившиеся отгулы позволяли рано не вставать. На какое-то время показалось ей что всё пережитое ночью лишь эпизод кошмарного нелепого сна. Но когда она увидела в проходной комнате выдвинутые ящики комода и разбросанное бельё стало понятно, что это не игра воображения, а реально случившееся.

Хозяйка прошла по дому, подёргала двери на улицу, пригляделась внимательно, выискивая следы взлома и проникновения. Но двери были наглухо затворены и схвачены большим металлическим засовом. Дополнительный замок был закрыт на два оборота и ключ торчал в скважине. «Нет, здесь при всём желании даже таракан не проскочит» - сделала вывод Маша.

Несмотря на то, что за оконными переплётами играл золотом и охрой солнечный осенний день, одной в доме находиться было жутковато. Маша торопила время: «Скорее бы приезжал Лёшка».

Потом вспомнила про мобильник и решила набрать мужа сама, но Лёшка не отзывался. Из динамиков неслись короткие гудки. «Может быть аккумулятор сел» - подумала Маша - а впрочем, что я названиваю. Сейчас сам приедет, тогда всё ему и расскажу».

Она пошла на кухню вскипятила воду в электрическом чайнике, заварила чёрный пахнущий бергамотом напиток. Взяла мягкие купленные только вчера баранки с маком и села пить чай в ожидании мужа.

Лёшка не заставил себя долго ждать. Через полчаса его Scania мягко привстала возле дома, зашипев тормозами. Он бодро спрыгнул на лужайку держа в руках небольшой букетик хризантем. Маша, увидев в окно подъехавшую машину, побежала открывать. Лёшка ввалился в сени деловой походкой протянул руки навстречу и прижал супругу к себе. Втянул полной грудью запах родного человека, чмокнул в нос и с усмешкой спросил: «Машунь чего это ты забаррикадировалась? У нас вроде бандитов в округе нет».
- Проходи мой хороший, я тебя так ждала – пригласила Маша - не завтракал, наверное. Сейчас я тебе пельмешек сварю»
- Ну, где там позавтракаешь. Как вчера в ночь выехал, так и рулил всё время. Остановился только вот, при въезде в город. Купил тебе цветочков. Вот смотри-ка у нас в почтовом ящике письмо на имя Синицыной Марии Алексеевны лежит. У нас есть такая? —спросил игриво Лёшка.
- У нас нет такой. У нас есть только Мария Александровна. – Маша взяла письмо и машинально положила в карман халата.
- Как ты тут без меня, скучала? Рассказывай.
-Леш, со мной такое случилось, Лёш. Я чуть не померла со страху. Вот уж скучать было точно некогда - и Маша рассказала ему во всех красках и подробностях о том, что произошло с ней прошедший ночью. Как она испугалась и спряталась. Как пришло привидение в комнату и как оно исчезло. Он, прищурив глаза, будто о чём-то размышляя, посмотрел в потолок, почесал затылок и сказал, так ничего для себя и не определив – Бесовщина какая-то. Я завтра опять уезжаю, рейс вне графика нарисовался. Деньги нормальные обещают. А сегодня ночью тебе нечего боятся. Я с тобой.

Лёшка отслужил в десанте, и как казалось супруге, не боялся ни Бога, ни чёрта. «У меня мужик бесстрашный крепкий, со стержнем. Сказал – сделал» - говорила он не раз с гордостью коллегам по работе. Молодые девчонки с завистью мечтали: «Нам бы такого».  А те, что постарше, с опытом, предостерегали: «Не хвастайся, дурёха, уведут». Но она то знала, что никому его не отдаст и свято верила в это.

А бесстрашный мужик сей момент сидел напротив, наяривая пельмени с майонезом, и казалось что-то про себя решал.

Маша залюбовалась тем, как Алексей с наслаждением, красиво ест и подумала: «Родной мой, единственный, как же я люблю тебя. Ты же у меня такой умный. Ты всё сделаешь как нужно. Уж я-то знаю».
- Машунь, чайку замути - попросил родной и единственный, когда пельмени приказали долго жить.
- Тебе с песком или с конфетами? А ещё баранки есть. С маком. Сейчас свеженькой водички налью. Вскипячу. Две минутки. Потерпишь?
- Мань, да не суетись ты. С чем дашь, с тем и буду – не стал привередничать Лёшка.

После чаепития, собрали военный совет.
- Под подушку положу топор, посмотрим, что это за привидение – сказал супруг решительно – Ты только толкни меня, если сморит. Не спал почти сутки.
На том и порешили.
День пробежал незаметно; занимались тем, чем занимаются любящие друг друга люди после разлуки. К вечеру, когда за окном стемнело, включили телевизор. Американского фильма «Скорость» хватило только на полчаса. В нём развивался какой-то извечный забористый сюжет заокеанского экшена с криками и танцами возле какой-то бомбы.
- Я бы лучше сейчас «Любовь и голуби» посмотрел, а этой суеты я и в дороге довольно наблюдаю – сказал разочарованно Лёшка – Машунь, может спать будем, устал, как лошадь.
- Ты спи, я покараулю, будет надобность, толкну.

Выключили свет и прижавшись друг к дружке сомлели моментально.
Недалеко за полночь в просвете под дверью забрезжил тусклый желтоватый огонёк. Половицы жалобно застонали и ящики комода со скрипом стали отворятся.

Маша встрепенулась и толкнула мужа:
- Лёш, а Лёш – зашептала она скороговоркой ему на ухо – Лёш, просыпайся. Там оно ходит.
Алексей сначала не понял о чём речь.
- Кто ходит? – попытался он прийти в себя.
— Это ходит, привидение – нервно напомнила супруга.
- Сейчас я разберусь кто там шабуршит – и прислушиваясь достал топор из-под подушки.
Он на цыпочках подкрался к двери и резким движением распахнул её.
- Ну-ка, кто тут хозяйничает – закричал страшным голосом Лёшка, стараясь посеять панику в рядах недругов.

Маша видела, как на мгновение блеклый огонёк скользнул по стене и всё пропало.
Алексей включил свет, и не смотря на всю напускную браваду, с мелкой дрожью в голосе спроси супругу:
- Испугалась? Да я и сам, если честно, немного струхнул. Старуха это была, со свечкой. Я как выскочил, она к стене прыгнула и сквозь неё ушла. Знаешь такая неживая что ли, в чёрном плаще. Надо в полицию заявление писать, пусть разбираются. Хотя уже знаю наперёд как они отреагируют. «Вас ограбили? Нет?  Вас убили? Нет? Вот когда ограбят или ещё лучше убьют, тогда и приходите» Вот как это будет. Завтра ночуешь у родителей. Не хватало ещё чтобы ты от страха ума лишилась.
- Лёш, я боюсь, сейчас ляжем, свет выключим, а она опять придёт.
- Давай свет оставим, при свете-то она не решиться.
Спали со светом. Ворочались всю ночь. Не выспались.

Лешка встал раздражённый:
- Чёрт, не выспался. Сейчас груз получу, отъеду от города и пару часиков вздремну. Главное, документы получить. А там можно немного и расслабиться. Скажу мол, колесо накрылось, менял. Или тормоза подкачивал. Хотя кто за этим следит?  Ну, это так, на всякий случай. Да мало ли что на дороге случиться может.

Подбросив Машу к дому родителей. На прощание Маша только и сказала:
- Береги себя, родной.
- Не волнуйся Мань, Бог не выдаст – свинья не съест – успокоил супругу Алексей и уехал получать груз.  Девушка поднялась на четвёртый этаж и позвонила в дверь. Открыла мать и сразу же накинулась с вопросами:
- Что случилось, а где Лёша? А чего такая бледная? Может он тебя обижает? А может ты, как это, беременная?
- Никто меня не обижает – отпарировала дочь – и не беременная я. А что случилось, то случилось – и девушка всё поведала родителям.
- Да ты что – всплеснула мать руками – да как это так, батюшки, нечистая сила.
— Вот и купили вам домик – недоумевал отец – домик с привидениями. Хоть экскурсии за деньги води. Я ещё пацаном был, так мне дед рассказывал. В деревне у них было. Померла значит женщина одна, сестра у неё была младшая. Уж больно горевала да убивалась по умершей-то. Вот повадилась эта самая мёртвая сестра после похорон к младшенькой ходить по ночам, чай пить. Принесёт подарков разных, конфет, пирогов, платьев красивых. А к утру, младшая смотрит, а вместо подарков лежат коровьи лепёшки. Это к ней, говорили, чёрт повадился в образе сестры.
- Я тоже в детстве слышала - внесла в разговор свою лепту мать – что кто-то к кому-то ходил. Как там всё потом утряслось, не знаю. Вроде перестал ходить. Но они священника вызывали. Дом освящали.
- Мам, какие священники – живём в двадцать первом веке. Дремучесть какая-то. Пережитки. Пойду лучше сегодня в полицию, заявление напишу, пусть разбираются. Хотя нет, сегодня воскресенье. Не примут наверно.
- Примут, примут. Там у них дежурный должен быть. Так что точно примут – уверил отец.

В отделении полиции всё развернулось точно так и по такому сценарию, который нарисовал Лёшка.
Молоденький безусый дежурный сержантик сидел в окошке за стеклом. Он точил лезвием карандаш. Напустив на себя излишнюю важность и с высокомерными нотками в голосе в голосе, спросил строго:
- Так, что там у Вас, гражданка?
Маша, как могла, вкратце рассказала свою историю.
- И что, каждую ночь приходит? – равнодушно поинтересовался сержант, казалось, лишь только для проформы.
- Первые полгода что живём не было, а сейчас уже вторую ночь появляется.
- И что, вот это, которое приходит, убило, ограбило, или может изнасиловало? – сержант продолжал целеустремлённо точить карандаш.
- Кого изнасиловало? – не поняла девушка.
- Кого, кого, Вас, конечно. К Вам же приходит, ни ко мне.
- Нет – покачала головой Маша – не насиловало оно меня. Муж его видел, это старуха.
- Да, конечно, представить старуху в роли насильника сложно – на полном серьёзе выдал сержант – Ну, а если никто никого не насиловал, никто никого не грабил, а тем более не убивал, тогда зачем Вы пришли?
- Я думала, поможете. Оградите нас от всего этого.
Ах, девушки, девушки, до чего же вы наивны.
- Наше дело преступников ловить – гордо отчеканил дежурный – скажем засады, стрельбы, погони, схватки – вот это наше предназначение.
— Значит не поможете? – всё ещё с надеждой в голосе спросила Маша.
- Значит не поможем. Вам бы лучше обратиться в службу охотников за приведениями – по всему было видно, что ему глубоко наплевать и на девушку, которая согнулась к окошку, чтобы быть с ним на одном уровне и на проблемы, которые её терзают. Было ясно что ему плевать на весь остальной мир. Весь мир, в котором он сейчас находился и жил сосредоточился для него на кончике остро отточенного карандаша.
- Так ведь у нас нет такой.
- Знаю, что нет. А надо бы завести, чтобы несознательные граждане не отвлекали служителей порядка по пустякам при исполнении – и сержант достал из ящика письменного стола газету со сканвордом.
- Спасибо – зачем-то сказала Маша и закрыла за собой дверь.

Придя домой, она развела руками:
- Ну, вот не могут они нам помочь, у нах там есть более важные и срочные дела. Все сидят с пистолетами наготове в засадах, один прыщ высокомерный на связи, повышает свой интеллектуальный уровень. Чтобы я ещё раз к ним обратилась.
- Да не переживай ты так, дочка. Людей, которых воротит от чужой беды, много везде. Но это не значит, что все сплошь и рядом такие. Давай сделаем так; я сейчас схожу в храм и попрошу батюшку освятить дом. Они ведь это умеют – успокоила её мать.
- Куда ж деваться, если нас государство не может защитить, пусть церковь защищает.

За вечернем чаем разговорились о домовых и леших, и ещё о какой-то, уж теперь и не припомнить о какой, домашней нечисти. Больше не о чём не думалось. Потом, ближе к девяти включили телевизор. Шла передача о потусторонних сущностях, покойниках, суккубах, инкубах, астральных перевоплощениях и о прочей псевдонаучной дребедени.
— Вот помяни чёрта, а он тут как тут – сказал отец – чего на людей жути нагоняют? Лучше бы взяли лопаты и уголёк покидали. Была бы хоть какая-то польза. Пойду лучше пройдусь перед сном. Подышу. Меня не ждите, ложитесь. Ключ есть, открою.
- Мама, куда это он на ночь глядя? – спросила Маша заинтересованно.
- Так ведь гуляет он перед сном, ты что не знала. Дышит. У него же перебои с сердцем. Вот врачи и прописали больше гулять и дышать. А разве днём подышишь. Кругом машины, выхлопные газы. Вот он и приспособился по вечерам. Сидит перед подъездом на лавочке и дышит.

Перед тем как лечь спать Маша подошла к окну и посмотрела вниз. Площадка возле подъезда просматривалась хорошо. Видны были бегающие туда-обратно блики уличного фонаря, качающиеся на ветру полуголые липы и две деревянные лавки возле самого подъезда. На них никого не было.
- Мама, его там нет.
- Может вокруг дома обход делает. Ложись спи, за отца не переживай. Он самостоятельный.

Отец пришёл за полночь. Открыл своим ключом, зажёг свет, и присел на тумбочку в прихожей, переводя дух. Маша слышала, как к нему вышла мать.
- Ну что? – шёпотом спросила она.
- Видел я её. Старуха это в чёрном, волосы растрёпанные. Она там со свечкой что-то ищет. Открыла комод, всё на пол покидала. Потом стала стены осматривать. Я минут пять стоял за ней смотрел, и не заметил даже как она из стены выскочила. Мимо меня пробежала, волосы зелёные или мне со страху так показалось. И запах от неё такой непонятный, как будто сырой землёй пахнет. Проскочила она, а потом обернулась, и говорит: «Не мешай». Вроде как смотрит на меня, а вместо глаз две дыры чёрные. Нет, мать, не с моим сердцем, на такие дела ходить. Еле от страха отдышался.
- Ты уж Машке-то ничего не говори, незачем пугать девку.

Маша жила у родителей, пока не вернулся Лёшка.
Он позвонил на трубку, спускайся, домой поедем.
- А чего, Лёша к нам не поднимется? – спросила мать у дочери.
- Я попросила, чтобы поднялся.
В прихожей затарабанил звонок. Лёшке открыли.
- Ну, как вы тут без меня родственники, какие вести с фронтов борьбы с приведениями.
- Лёх, она ведь и в самом деле есть – сказал тесть – я её видел, как тебя.
- А кто сказал, что нет. Я её тоже видел. Ну и чего будем делать?
- Сегодня к вам в два дня придёт священник освещать дом. Может после этого чертовщина и исчезнет – известила тёща Лёшку.
- Да не очень я в это и верю – как будто отмахнулся зять – ну поехали супружница домой, попа будем ждать, авось чего дельное скажет.
- Лёш, тебя покормить? – забеспокоилась тёща.
- Нет, не надо. У меня вон, молодая жена есть. Она и покормит – подмигнул Алексей Маше – а может и ещё чем-нибудь пожалует, кроме еды.

По пути заехали в магазин, затарились продуктами. Открыли дом, убрали разбросанное бельё обратно в комод.
— Вот она тут без нас хозяйничает – возмутился Лёша – надоело.

Священник опоздал на час. Он был не ухожен, со слипшимися нечёсаными грязными волосами, в нестиранной рясе до пят, торчащей из-под пальто мышиного цвета. Настоящий поп-расстрига.

Он повёл вокруг красными мутными, чуть навыкате глазами и изрыгнув свежим перегаром и чесночным непотребством пытливо спросил:
- Отроки, откуда является нечистая сила?
Ему показали.
- Будем изгонять крестным знамением и силой Божьей. Поставьте рядом стул, вдруг устану. И стол. На него буду класть предметы религиозного культа.
Маша и Лёша встали поодаль, наблюдая. Интересно всё-таки.
Священник раскрыл книгу и раскатисто произнёс:
- Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его.
А потом всё тише и тише, уже словно себе под нос: «Яко….яко…..нашего Иисуса Христа». Потом показалось что он и вовсе заснул, но вдруг встрепенулся и зычно прокричал: «О, Пречестный и Животворящий Кресте Господень!» Затем было ещё несколько непонятных слов, сказанных будто самому себе по секрету и в бреду. Всю тираду венчал жирной кляксой, общеизвестный и заканчивающий любой молитвенный текст «Аминь!».

Священник прошёлся по всем углам, сбрызгивая их кистью омоченной жидкостью из принесённого с собой пузырька.
- Святая вода наипервейшее средство в борьбе с нечистью. Особенно подкреплённая словом божьим и верой Христовой.

За истечением ритуальных действ служитель культа положил на стол стопочку бумажек с изображением креста:
- Отроки, как я уйду, поклеите на стены, на окна, у себя в спальне над кроватью.

Священник шагнул было к двери, потом оборотился и замер в ожидании, с прищуром глядя на молодых. Догадаются – не догадаются.
Лёшка догадался первым и спросил:
- Сколько?
- Было бы недурственно оделиться красненькой пятёрочкой – не стесняясь оценил свои услуги расстрига.
- Не много? – пытливо посмотрел на красный нос священника Лёшка.
- Не. В самый раз. Это ведь почти как экзорцизм. Борьба с нечистой силой требует много затрат умственных и сил телесных.
— Это конечно, если экзорцизм и требует, тогда да, пятёрочка не меньше – понимающе закивал головой Лёшка.
- Ух, обиралы-мироеды – только и сказал супруг Маше, когда расстрига скрылся за дверью – Вот поверь, Мань, ничего не измениться, хоть читай молитвы, хоть не читай.
- А может…- впервые не согласилась с ним жена.

Ночью старуха приходила вновь, но уже с топором наготове Лёшка её спугнул.
Утром он сидел на кровати в полной задумчивости, обхватив голову руками. Маше показалось, что до этого всегда решительный и рассудительный Лёшка, растерялся и сник.
- Представляешь, Мань, не знаю, что делать. – пожал он плечами в нерешительности - В каком направлении копать? Прямо хоть дом продавай.
- Жалко, Лёш, только обжились.
— Вот и я о том же – и вдруг, как результат напряжённых раздумий к нему пришло озарение – Надо разыскать прежнюю хозяйку, ту, чей дом. Может она чего знает. Или в крайнем случае подскажет что-нибудь.

Где взять реквизиты бывшего домовладельца? Сейчас же нашли «Договор купли-продажи». Там чёрным по-белому прописано; «…продавец в лице Мирошниковой Галины Сергеевны…». Так же указан год, место рождения, паспортные данные, налоговый номер. И о, счастье, даже адрес. 
- Ну вот, хоть что-то – удовлетворённо потёр ладони Лёшка. – Есть хотя бы от чего плясать.

К Мирошниковой поехали вместе. Она жила неподалёку, три остановки на автобусе. Прежняя хозяйка обитала в невзрачном щитовом домике, который как двумя грустными глазами смотрел на улицу двумя маленькими окнами. 

Алексей нажал на кнопочку звонка на столбе сбоку от калитки. Было слышно, как в доме едва различимо затрезвонило, открылась дверь на крыльцо и из помещения выскочила маленькая непонятного окраса брехливая собачонка, с чёрным пятном на глазу. Она бросилась к калитке и залилась в истошном визгливом лае.

За ней следом показалась моложавая ещё женщина, с затянутыми в тугой узел волосами, в домашнем фартуке с перепачканными мукой руками:
- Пиратка, перестань гавкать – одёрнула она собаку, и обратилась к пришедшим – Вы кого-то ищите, молодые люди?
- Нам бы повидаться с Мирошниковой Галиной Сергеевной – выступил вперёд Лёшка.
- Мирошникова – это я. Чем могу соответствовать?
- Нам бы узнать… - начал было Алексей.
- А вы проходите в дом, там и пообщаемся. Я как раз пироги с капустой поставила. Угощу. Любите пироги? – хозяйка оказалась добродушной и располагающей к разговору.

Обстановка в доме простая, но уютная. Видно, было, что проживает здесь женщина одинокая, но весьма аккуратная.
- Вы присаживайтесь, я вам молока налью – Мирошникова достала из шкафа газовой плиты противень с румяными миниатюрными пирожками – сейчас яйцом смажу, чтобы блестели и можно будет отведать.
Она была, как казалось, рада неожиданным гостям, будто для них специально и пекла. Есть кому оценить её кулинарные изыски.
- Галина Сергеевна – поднял глаза на хозяйку Лёшка, с аппетитом дожёвывая очередной пирожок – Галина Сергеевна, мы с Машей проживаем в доме, который у Вас купили наши родители. И вот нас что интересует…
Мирошникова сидела напротив, подперев голову кулаками, и с интересом наблюдала за молодыми.
- Вы когда там жили, ничего странного не замечали? – продолжал Алексей – какие-нибудь хождения по ночам или может что-то другое.
- Что вам сказать молодые люди – хозяйка выдержала паузу – да я там и не жила вовсе.
- Как так? Но дом-то был Ваш и Вы его продали? – удивилась Маша.
- Да, дом был мой, и я его продала. Вернее, сначала он был не мой. Впрочем, не буду городить огород и расскажу всё по порядку. Я работала в местной поликлинике. Обслуживала больных одиноких пенсионеров на дому. По этому адресу проживала бабушка Мария, я её звала просто; бабушка Маша. Старенькая такая добрая бабуля, вот ей колола сердечные и витамины. У неё никого из родственников не было, она мне дом и подписала. К ней, правда, соцработница наведывалась, но старушка мне жаловалась, что та грубая и невыдержанная. Так вот она меня иногда, когда я была посвободнее, просила что-нибудь из магазина прихватить. Потом могли поседеть, чайку попить, про жизнь побалакать.
- Может она странная была? – спросил с интересом Алексей.
- Нет – хозяйка отхлебнула молока из большой красивой с розами чашки – Нет, обыкновенная бабулька. Серенькая, как таких называют. Кажется, и в жизни у неё не было ничего яркого и запоминающегося. Рассказывала всё время про своего любимого мужа Алексея, с которым они и пожили то всего ничего и который погиб во время войны. Лётчиком был, его сбили. Думаю, она его всю свою жизнь и любила. Все разговоры о нём. Просила меня часто письма с фронта перечитывать. Их было всего то с пяток. Почти все наизусть помню. Эти письма и держали её на плаву. Говорила мне не раз, мол могла бы и раньше помереть, только вот Лёшенькины письма меня и держат. А один раз сказала, что не все письма пришли и пока не дождётся последнего не помрёт. Она ему, и сама писала, после войны, только отправлять было некуда.
- Эта бабушка к нам по ночам приходит – словно пожаловался Лёшка – хоть из дома беги. Мы уж и попа вызывали и сами её пугали, ничего не помогает. Не унимается. Из комода все ящики выдвинет, всё бельё вытащит, словно ищет чего-то.
— Значит душа её не успокоилась – рассудила Мирошникова. – А вы письма не выкинули случаем?
- Нет – Маша знала, что письма в кладовке на верхней полке – нет, я их убрала подальше.
- Я вот думаю – словно догадалась Галина Сергеевна – а не письма ли она ищет. Они у неё в комоде лежали. Она ими очень дорожила. Вынет, развернёт газетку, перечитает, и опять завернёт. Аккуратная была.
- И что теперь делать? – спросила Маша, пытливо глядя на хозяйку.
- Раньше как поступили. Умер, скажем родственник, и приходит во сне. Говорит, к примеру, ноги мёрзнут. Так родственники шли туда, где есть покойник и просили с ним передать носки. Просто клали в гроб к усопшему. Вот такая посмертная почта.
- Так это нам надо письма кому-нибудь в гроб сунуть – Лёшка уже думал кому же.
- Не знаю – поделилась своим мнением хозяйка – может лучше будет сходить на кладбище и ей прямо в холмик и прикопать. И передавать ни с кем ничего не надо.

Придя домой молодые отыскали старушкины письма. В свёртке было пять штук пожелтевших треугольников и стопочка белых конвертов без штемпеля и адреса получателя.
- Из-за чего хоть весь сыр-бор – Лёшка развернул один из треугольников.
- Лёш, нельзя их читать, они чужие – не согласилась супруга.
- Ну Мирошникова же читала.
- Так ей старушка сама разрешала.
- Я думаю, бабушка не обидится. Мы ведь никому не расскажем – подмигнул Алексей заговорчески.

В письме было всего с десяток строчек убористого каллиграфически выписанного текста.
«Здравствуй, любимая! Выдалась малая минуточка между вылетами. У нас моросит, и деревья облетели. Скоро наступят холода. Враг наступает, но нас не сломить. Сколько вокруг грязи и крови. Сколько боевых товарищей уже не вернутся к своим любимым и дорогим. Машенька, прошу тебя, чтобы не случилось, будь мужественной и решительной. Знай, что есть на свете человек, который больше жизни любит тебя и каждую минуточку думает о тебе. Жди меня, родная, и я приду с победой. Твой Лёшик»

Отдельно лежало сложенное вдвое пожелтевшее извещение, в котором сообщалось: «Ваш муж лейтенант Синицин Алексей Фёдорович в бою за Социалистическую Родину пропал без вести в декабре 1941 года.»

Второе письмо, которое прочитали Маша с Алексеем было из современного, с почтовой маркой, конверта.
«Милый мой, единственный Лёшик! Давно уже отгремела война, а ты всё не приходишь. Прошло уже двадцать лет с того момента как ты ушёл, и я до сих пор гляжу в окно тебя ожидая. Извещение что ты пропал без вести, даёт мне маленькую искорку надежды, что ты жив. Пока живу, буду ждать. Твоя Маня»
В остальных неотправленных письмах менялись только временные периоды ожидания: «… прошло уже тридцать лет…, прошло уже сорок лет…, прошло уже пятьдесят лет…». И в конце непременно: «Пока живу…, пока бьётся сердце…, пока ходят ноги. Буду ждать. Буду ждать. Буду ждать.»

Эта была вечная и потому бессмертная земная любовь, запечатлённая в многолетней переписке женщины к самой себе.

Ребята долго глядели друг на друга молча и растерянно.
- Письма сегодня нужно оставить на комоде, посмотрим, что будет – высказался Лёшка.
- Чтобы она не искала – вторила Маша.
- А ты Мань, заметила их так же звали, как и нас с тобой.
- Конечно заметила. И подумала, может это и есть мы с тобой, просто в прошлой жизни. – потом вдруг нежданно о чём-то вспомнила и вытащила из кармана халата письмо, которое взял в почтовом ящике Алексей. Прочла назначение адресата и соединила в голове клеммы.
- Лёша, старушку звали Марией и фамилия пропавшего мужа Синицын. На конверте написано Синицыной Марии Алексеевне. Лёш, это письмо ей адресовано.
-Ну-ка, ну-ка – заинтересовался Алексей. – Бабульки нет, и мы его прочтём. Хуже не будет.

На конверте в строке «Кому» синей шариковой ручкой значилось: «Синицыной Марии Алексеевне. Город Мичуринск, улица Ягодная, дом 52». Обратный адрес: «Московская область, город Волоколамск, улица Социалистическая, дом 41. Поисковый отряд «Заря».

В конверте маленький листок белой бумаги с на печатанном на компьютере текстом: «Уважаемая Мария Алексеевна! Сообщаем Вам что во время поиска в местах прохождения боёв на подступах  к Москве, членами поискового отряда «Заря» в болоте, именуемом как Андрейкино, находящимся в 35 километров от города Волоколамска был обнаружен самолёт Ил-2 с бортовым номером 16. В кабине поднятого штурмовика сохранились останки лётчика и стрелка. В планшете лётчика имеется лётная книжка на имя Синицына Алексея Фёдоровича 1918 года рождения, проживавшего по адресу, город Мичуринск, улица Ягодная, дом 52, призванного Тамбовским  Горвоенкоматом 27 июня 1941 года. Так же имеется орденская книжка на имя Синицына Алексея Фёдоровича и неотправленное письмо на имя Синицыной Марии Алексеевны. Перезахоронение останков пройдёт в городе Волоколамске на Покровском кладбище в аллее воинских захоронений 24 октября 2011 года в 10 часов утра. Будем признательны Вашему присутствию на церемонии»

- Сегодня у нас какое? – вспоминал Алексей – А, сегодня у нас двадцать первое. Осталось два дня. Должен успеть.
- Ты чего задумал Лёш? – посмотрела пытливо Маша на супруга.
- Мань, вспомни. Мирошникова сказала как-то вскользь, что бабка была уверена, что не все письма от мужа она получила. Может это, обнаруженное письмо, и есть то, последнее, которое она ждала. Может она из-за него и ходит по ночам. Мистика прямо какая-то.
- Мистика не мистика, но мне отчего-то, кажется, так оно и есть – заключила супруга.
Алексей набрал на мобильнике номер.
- Алло, Петрович. У тебя ходка на Волоколамск на завтра есть? Есть. Ничего, хорошо говорю, что есть. Петрович, махнём на мою ходку на послезавтра. Да тебе-то какая разница, завтра, послезавтра, а мне край как надо. С меня будет. Добро? – и дал отбой.
- Завтра поеду. Постараюсь успеть к сроку. Может уговорю мне письмо отдать.
Письма оставили на комоде, ночевали у Машиных родителей. Рано утром Лёшка сорвался в рейс.

Полтысячи километров он гнал, не вставая из-за руля,благо машинка была беспроблемная, почти новая. Вечером этого же дня его Scania мягко притормозила у КПП на въезде в город.

Подошёл гибэдэдэшник в жёлтом жилете с полосатой палкой.
- Случилось чего? – спросил он.
- Нет – успокоил Лёшка – на ночь хочу приземлиться.
- Не вопрос. Продёрни метров на сто вперёд и паркуйся. Там площадка.

Алексей сдал куда указал ему полицейский. Достал термос с уже остывающим чаем, бутерброды с колбасой и наскоро перекусил. Затем залез на верхний спальник и заснул мертвецким сном. Ночью снилась Машка, размахивающая руками, и самолёт со шлейфом чёрного дыма из-под хвоста, со свистом сшибающий кроны сосен.

На следующий день с утра Алексей сдал груз, закрыл машину и поехал по адресу, указанному в письме.
Его встретила общительная миловидная девушка. Лёшка показал ей письмо. Узнав о причине прихода молодого человека, она предложила присесть и налила в чашку крепкого душистого чая.
- Вот печеньки, угощайтесь на здоровье. Это письмо мы Вам послали. Нам очень хотелось, чтобы родственники обязательно присутствовали на церемонии. Чтобы ещё один безвестный герой нашёл своё постоянное пристанище, и чтобы к нему кто-то наведывался на могилку. Я вижу, сама Мария Алексеевна не смогла приехать?
- Она очень слаба для таких путешествий - соврал зачем-то Лёшка.
-Да, да. Я понимаю. А Вы, по всему выходит внуком ей приходитесь?
- Да – опять соврал Алексей – я её родной внук.
- И это очень замечательно, что вы смогли всё бросить и приехать к нам.
- Это мой долг. Простите, а как я могу к Вам обращаться.
- Меня зову Алина, можно просто Аля – зарделась девушка.
- А я Алексей. Скажите Аля, Вы вот писали нам, что при моём дедушке в планшете было обнаружено письмо на имя моей бабушки. Я мог бы забрать его и вручить тому, для кого оно написано?
Некоторое время Алина будто собиралась с мыслями, а потом сказала без особого энтузиазма:
- Знаете, Алексей. Все находки, как правило передаются в местный краеведческий музей, как военные реликвии. Мы могли бы Вам отксерокопировать само письмо…
— Это письмо предназначалось моей бабушке, и возможно содержит детали личного характера – перебил собеседницу Лёшка. – Вы его, надеюсь не читали?
Девушка замялась.
- Ну, мы просто обязаны были прочесть. А как же иначе.
- А как же про то, что нельзя читать чужие письма? Вас не учили – наседал Алексей. Он уже понял, что эта робкая Алина, скоро сдастся и отдаст письмо – Вам не кажется, что для музея было бы лучшим вариантом, разместить у себя копию. А оригинал, оставить тому, для кого он и предназначался. Мне отчего-то казалось, что у Вас тут всё серьёзно. Придётся сказать бабушке, что письмо любимого человека будут теперь читать посторонние люди. Боюсь она этого просто не выдержит – дожимал Лёшка – это её всего скорее убьёт.

Алина почувствовала себя виноватой, поколебалась ещё пару мгновений и согласилась. Она достала откуда-то из шкафа аккуратно завёрнутое в лист офисной бумаги серое с тёмными подтёками письмо.
- Знаете, чего нам стоило его сохранить. Сейчас для себя ксерокопию сниму и можете забирать. Только нужно расписочку оставить будет, что забрали. Там ещё орден Красной Звезды есть и книжка орденская. Это-то хоть Вы согласны передать в музей?
- Конечно, конечно – закивал головой Алексей – Я ничего не скажу бабушке про орден.
Когда все процедуры были соблюдены, Алина робко спросила:
- А Вы завтра на кладбище придёте? Салют будет.
Алексей заверил что обязательно придёт. Здесь он не соврал.

Двадцать четвёртого октября, на следующий день он был на кладбище ровно в девять утра. Как найти воинские захоронения, подсказали в управлении кладбища.
Там, куда лежал его путь, уже собралось человек десять – двенадцать. Они столпились возле выкопанной в земле небольшой ямки. Рядом на наскоро сколоченном не струганном занозистом столе скромно примостились два ящичка задрапированных в красную материю. В сторонке переминались с ноги на ногу четыре солдата с красными погонами в серых не по росту шинелях. Было прохладно, и они беспрестанно курили. С ними же курил и капитан, видимо старший этой воинской команды.
Ровно в десять, человек в очках с седыми почти до плеч волосами обратился к присутствующим:
- Дорогие друзья! – он говорил о нелёгкой доле обрушившейся на плечи советского народа, о бессмертном подвиге советских солдат, о преемственности поколений, о том что никто и никогда не сможет сломить духа русского человека – Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить память и перезахоронить останки ещё двух доселе неизвестных героев. Их имена установлены и золотыми буквами вписаны в книгу памяти. Это лётчик старший лейтенант Синицын Алексей Фёдорович и стрелок лейтенант Уваров Сергей Николаевич. Вечная им память и вечная им слава.
После этих слов двое облачённых в грязные ватники и обутые в сношенные, давно не чищеные от земли кирзачи, взяли ящики и опустили в импровизированную могилу.
Пока они махали лопатами, закапывая героев войны, солдатики подняли к небу автоматы с белыми набалдашниками для холостой стрельбы. Кранопогонный капитан скомандовал:
- Пли – и четверо его подопечных нестройно выпустили строго отсчитанные для церемонии боеприпасы, перезаряжая автомат после каждого выстрела.
К Лёшке подошла Алина:
- Вы не хотели бы что-то сказать?
Это было так неожиданно, что Алексей даже растерялся. Но это только на мгновение.
- Да, конечно – он почувствовал, что если сейчас ничего не скажет, то будет себя корить за это всю жизнь. Он прокашлялся и начал – Дорогие собравшиеся, моей бабушке пришло письмо что найден в болоте самолёт, на котором воевал мой дед Синицын Алексей Фёдорович. Бабушка всю свою жизнь ждёт и верит, что он вернётся. Она трепетно перечитывает те письма, которые он успел ей написать. Она очень дорожит ими и хранит как семейную реликвию. Она уже очень старенькая и не сумела приехать сюда. Не сумела приехать и послала меня. Поезжай Лёша, сказала она, привези мне землю с могилки моего Лёшеньки. Меня назвали в честь деда и я очень этим горжусь – Лёшка так вошёл в роль что не различал теперь, правду он говорит или врёт. А самое главное что он беспрекословно верил в то, о чём говорил. - Пусть они спят спокойно, мы их помним, и мы их любим.

Алексей уехал из Волоколамска вечером, увозя с собой драгоценное письмо и щепоть земли с могилы героического деда в целлофановом пакете.

На следующий день читали с Машей письмо из далёкого прошлого. Очень аккуратно развернули, боясь, что вдруг рассыплется на мелкие серые кусочки. Опасались даже над ним дышать, беспокоясь за то, что бумажка улетит словно лёгкий невесомый пепел Текст, написанный химическим карандашом, в некоторых местах, просто исчез под гнётом неумолимого времени. Но что-то всё-таки прочесть удалось.

«Любимая моя, светлая моя!..............
У нас небольшое затишье…………..находимся в полной готовности……….. Вдруг представил нашу с тобой встречу, и на душе стало тепло в этот уже по-зимнему холодный день…………..Прибежал от ком эскадрильи посыльный…….сбор пять минут……. будет нормально потом допишу. Люблю тебя, дышу тобой. Твой Л……….»

Вот и всё, последнее признание в любви, последняя надежда на хрупкое счастье, последняя весточка из прошлой нелёгкой жизни.

Собрали все письма в пакет. От дома до кладбища не далее трёх сотен метров, стоит только перейти через железнодорожные пути.

Директор погоста долго искал в книге записей регистрации захоронений, недовольно бурча себе под нос:
- Вот молодёжь пошла, бабушка умерла а они даже не знают, где лежит. Нехорошо это, не правильно. Как говорите её имя-фамилия? Ага, вот, кажется, и она. Синицына Мария Алексеевна. Квартал шестьдесят четыре. У нас всё строго, от нас не сбежишь.

Холмик, где покоилась старушка за лето зарос высоким бурьяном, который торчал сухими острыми палками в небо. Никто к ней не ходил, никто не ухаживал за могилкой.

Маша натянула на руки лёгкие матерчатые перчатки и принялась выдёргивать сорную траву с корнями и землёй. После чего они с Лёшкой сложили весь мусор в большой, предназначенный для этого пакет. Супруг поправил покосившийся крест, с фотографии на котором на них глядела измождённая жизнью строгая женщина и сказал:
- Надо будет поменять крест и сварить оградку.
Потом вонзил штыковую лопату в самый центр холмика и разворошил землю. В ямку он положил пакет с письмами, присыпали его грунтом и сверху прихлопнул.
Маша воткнула рядом красный искусственный на проволоке цветочек, разогнулась и трижды перекрестилась. Лёшка перекрестился тоже на всякий случай:
- Как там говорят, пусть земля ей будет пухом.
- Нет – поправила Маша – не так. Говорят, царствия ей небесного.
- Ну тебе, Мань, виднее – согласился Алексей – ты же женщина. Ах да, совсем про землю из Волоколамска забыл.
Достал из кармана куртки пакетик с пересушенной землицей, и рассыпал её на холмике.
- Вот теперь вроде правильно.

Шли домой под впечатлением от предыдущих событий, молчали. Маша что-то долго в себе переваривала, затем нерешительно спросила:
- Лёш, а у нас такая же крепкая любовь, на всю жизнь?
- Глупенькая, конечно. И даже ещё крепче. – улыбнулся супруг и приобнял жену за талию.
- Крепче быть не может – задумчиво, глядя куда-то в небо, произнесла Маша – крепче только в любовных романах.