Черный

    Времена года... Каждый относится к ним по-разному. -Любил бы лето я, кабы не комары да мухи, - писал великий Пушкин, а любил то он осень. Конечно, не ту осень-дождливую,слякотную, промозглую. Ту осень, когда в — багрец и золото одетые леса-,с тоскливыми криками журавлей, с убранными полями, со скирдами соломы и сена...

    Семен тоже любил осень, но ему нравилась и зима. А лето! Кто же его не любит, какое ведь благодатное время. Весна? Его об этом никто не спрашивал.  Если бы спросили ранее,он ответил бы легко и просто. Сейчас этот вопрос заставил бы его задуматься.

    Весна! Тот весенний день в конце апреля ,он запомнит на всю жизнь. В тот день он родился во второй раз и, в тот же день, потерял своего верного друга. Завтра, как уже несколько лет, он вновь выйдет ночью из дома , сядет на мотоцикл и поедет туда, где остался его друг. Там, сидя на том же поваленном дереве, он вновь и вновь будет переживать те страшные мгновения ,едва не стоящие ему жизни. Будет щемить сердце от воспоминаний- ,как его маленький друг, вопреки запрету,промчался пятнадцать километров по гравийной дороге, нашел в тайге хозяина и друга,чтобы спасти его ,а самому погибнуть.

    Черный не был породистой собакой как и большинство собак в их поселке. Никто ведь не следил за чистотой породы, разве что старик Игнатьев. Все, кто считал себя охотником, завидовали его рослой, породистой лайке и мечтали иметь от нее щенков. Ревнивый старик не позволял этого сделать. Многие пытались сыграть на его слабости к выпивке, но жестоко ошибались. Игнатьев показывал невиданную стойкость, щенков не видел никто. Маленьким, симпатичным комочком щенка принес ему друг. -Ты ведь любишь побродить по тайге, а без собаки толку мало. Моя Пальма, конечно , не игнатьевская сука, но я ею доволен. Вот забирай, самого лучшего кобелька выбрал.

    Семен долго не маялся с выбором имени будущей собаки. -Сам черный, вот и будешь Черным- -Что-то ты не поэтическое имя придумал- сокрушался друг. Щенок рос необычайно подвижным и с невероятно острыми зубами. Играя с ним, Семен вынужден был соблюдать осторожность,но это не помогало. Пальцы рук всегда были в мелких порезах. Черный вырос и превратился в небольшую собаку с необычайно мохнатой шерстью. Семен в играх хватал его за загривок, поднимал и тряс,но пес никогда не издавал малодушного визга. Ему, наверное, было совсем не больно.

    В поселке практически не было собак, которых бы он боялся. Крупные собаки, бывало, сбивали его с ног, но, не выдерживая укусов острейших зубов, малодушно убегали. Толстая, мохнатая шкура была для него настоящей броней в частых поединках. Но был в поселке пес, к которому Черный испытывал даже не уважение, а благоговение. Огромный кобель кавказской овчарки, как лев, возлежал на лужайке возле своего дома. Он не выказывал никакой агрессии к людям, поэтому хозяин разрешал ему свободное передвижение. Черный дружил с ним давно, но каждый раз, походя к нему, исполнял своеобразный ритуал: метров за сто останавливался и начинал вилять хвостом, прижимал уши, строил умильную мордочку, падал на передние лапы, катался на спине. Не заметив никаких признаков неудовольствия, уже смело подходил к своему другу.

    Кавказец был миролюбив, но крупные собаки всякий раз вызывали у него агрессию . Но он был слишком велик и тяжел, и тут в дело вступал Черный. Обладая высокой скоростью, он догонял удиравшего пса и с наслаждением вцеплялся ему в ляжку. Удиравший визжал от боли, но никогда не поворачивался, чтобы дать сдачи.

    Семен любил свою собаку, но отношения между ними были сложными. Черный имел порок не совместимый с достоинствами охотничьей собаки. Пес великолепно работал по поиску белки, большего хозяин от него и не требовал. Как только они входили в лес, он сразу исчезал,но Семен не тревожился, он знал, что куда бы ни пошел, тот будет впереди него работать челноком, пока не найдет зверька, и только после этого лаем позовет хозяина. Если сбитая выстрелом белка падает мертвой, он хватает ее зубами , чтобы убедиться в этом и бросает. Больше она его не интересовала ,далее следовало поощрительное поглаживание хозяина, и снова он бросался в поиск .Если же белка ранена ,пес душил ее, потом острейшими зубами проходился по позвоночнику и только тогда отдавал Не было ни одного раза, чтобы он прокусил шкурку.

    Да, в этом он был великолепен, но только до той поры, пока в поиске он не натыкался на рябчика или глухаря. Знакомый трепет крыльев приводил его в экстаз, он уходил за птицей уже от, загнанной на дерево, белки. Семена бесил этот собачий порок,но в глубине души он понимал, что виноват в этом сам. Непреложный закон таежного охотника: не стреляй птицу при собаке. Он нарушил его.

    Как-то по ранней осени он ходил с молодым еще псом, приучая его к тайге. Уже тогда Черный скрывался из виду, и Семен часто подзывал его, боясь ,что он заблудится. Только позже он понял, что пес всегда впереди и чувствует его. Выйдя на лысый склон сопки, он присел отдохнуть. Черный не показывался. Вдруг на молодую одинокую сосенку сел рябчик и испуганно выглядывал на него из-за ствола. Видны были только подрагивающий хвост и голова Семен огляделся, пса не было видно .

    Он медленно поднял ружье. и прицелился , потом вновь огляделся. -Успею спрятать в рюкзак, прибежит, ничего не поймет- подумал он и нажал на спуск. Случилось непонятное - рябчик вспорхнул и по спирали стал стремительно подниматься вверх, все выше и выше ,уже превратившись чуть ли ни в точку -Дробинка в голове что-то нарушила, - мелькнула мысль. Рябчик стал снижаться и мягко спланировал метрах в пятнадцати. Он подбежал к нему , присел рядом и начал разглядывать его, редко приходится наблюдать живую птицу вблизи.

    Из опушки леса выскочил Черный и помчался к нему. Он поднял руку, чтобы схватить птицу, но тот вспорхнул прямо из-под руки, пес пулей помчался за взлетевшей птицей, сил ,которой, хватило метров на сто. Огорченный Семен стоял с развязанным рюкзаком, а навстречу ему несся радостный пес с рябчиком в зубах. С этого случая и начались неприятные моменты в их жизни.

    Первый опыт с добытым рябчиком Черный с удовольствием перенес на домашних кур. Своего хозяйства Семен не имел, но соседских птиц было предостаточно. Вот уже несколько раз ему приходилось иметь неприятные разговоры с соседками и оплачивать нанесенный ущерб. Пришлось посадить пса на цепь. Несколько дней тот просидел молча, потом начал скулить и выть по ночам.

    Как-то раз Семен не выдержал и отпустил его погулять. Утром,открыв дверь, он увидел на крыльце двух задушенных кур и Черного,сторожащего добычу. До этого он уже поделился своими проблемами с другом, и тот посоветовал ему метод, по его мнению, безотказный. Он решил воспользоваться им.

    Взяв пару кожаных перчаток, Семен сбросил кур с крыльца и подозвал пса. Левой рукой вял его за мохнатый загривок и ткнул носом в курицу. -Нельзя!..Нельзя!.. Фу...- слегка ударил его по носу перчатками и повторил эту экзекуцию раз десять. Черный не вырывался, не визжал, только старался отвернуть морду. Несколько дней спустя Семен со смехом наблюдал из окна картину, как пес лежа во дворе, брезгливо отворачивал морду от проходящей курицы.

    Так был ликвидирован неприятный собачий порок, но только с курами.. В тайге же пес оставался тем же. Как и раньше он азартно гонялся за птицей, забывая все. Выбрав свободный день, уже поздней осенью, Семен забрался далеко в тайгу. Ездил он на мотоцикле и возил Черного в рюкзаке, что вызывало смех в поселке .Пес уже привык к таким поездкам , безропотно давал засунуть себя в рюкзак и только крутил головой во все стороны, выглядывая из-за спины хозяина.

    Они добыли уже несколько белок, когда Черный напал на стайку рябчиков и пропал .Солнце клонилось на вторую половину дня, но пес не появлялся .Семен наткнулся на свежий след соболя ,еще ни разу ему не удавалось добыть этого драгоценного зверька. Он несколько раз позвал пса, но тот не отзывался. Без всякой надежды пошел он по следу, тот петлял от валежины к валежине, спускался в низины , загадочно кружил. Наконец Семен понял бесполезность своих поисков, да и день на исходе.

    Он развел костер, перекусил, и тут появился Черный. Чувствуя свою вину, пес стоял метрах в десяти и виновато вилял хвостом. -Ну ладно уже,иди сюда. На поешь. Тот подошел ближе,но не садился, а виновато глядел на хозяина, который протягивал ему кусок хлеба. -Бери, бери, не сержусь я.

    Пес вдруг резко поднял уши и насторожился, потом с лаем бросился к одиноко стоящей сухостоине. -Ну и что ты там увидел? Семен обошел деревце вокруг. -Ничего там нет, голая сухостоина, нечего оправдываться, виноват, значит виноват. Он отошел к костру, но пес продолжал беситься у дерева. -Ну что ты там, в самом деле, - непонимающе глядел он на пса. Потом достал из рюкзака маленький топорик и обухом постучал по дереву. Сверху донеслось отчетливое ворчание. Черный взбеленился, прыгал на дерево, грыз кору. Семен схватил ружье, направил на вершину , не понимая куда стрелять. Единственное подозрительное место- это сучок, в него он и отправил заряд дроби. Пес замер, ожидая привычного, после выстрела, падения тела.

    Эхо выстрела замолкло, упал только кусочек ,сорванного дробью, мха. Он вновь простучал топориком по дереву, но лишь эхо ответило на звук удара. Нет, обмануться теперь оба они не могли, ворчание сверху было отчетливо слышно. Оставалось одно- рубить дерево. Влезть на него невозможно.

    Семен пролил немало пота, прежде чем сухое дерево затрещало и рухнуло в снег. Черный молнией метнулся к вершине и что- то схватил, но тут же отошел. Он был верен себе, мертвое тело его уже не интересовало. Семен подошел ближе и увидел свернутое в комочек тельце, одетое в драгоценную шубку. Потом они долго сидели у костра. Хозяин с восхищением рассматривал лежащего на его коленях зверька, гладил и дул на него, любуясь переливами его меха. Иногда поворачивался к своему другу и поглаживал его по голове. Черный с достоинством принимал его благодарности, сегодня он заслужил прощение за все свои промахи.

    Весна - это единственное время года, когда Семен уходил в тайгу один. Да, на глухарином току нужна тишина, терпение и,если хотите, - музыкальный слух. Три- четыре стремительных шага под песню глухаря и ,не дай боже, на долю секунды позже остановиться или задеть ветку или куст. И все это в черноте ночи , когда видны только силуэты деревьев и кустов. Здесь собака только помеха,поэтому Семен всегда привязывал пса с вечера, чтобы тот не увязался за ним. Но Черный то этого не знал и всегда таил на хозяина обиду, когда оказывался на привязи.

    Многие охотники уходят на ток к вечеру, засветло добираются до тока и у костра ожидают время подхода. Так проще. Но Семен выезжал ночью и по черной тайге подходил к самому началу тока. Идти по тайге ночью, мягко говоря, неуютно. Но он уже знал по опыту, что зайдя в лес, надо постоять, осмотреться, увидеть очертания знакомых сопок, услышать журчание ручья, и все становится просто.
    Дикие звери? Ну это же не Африка и не латиноамериканские джунгли. Это Сибирь. Волков нет и в помине. Медведи есть. Да, весной они опасны, но не вблизи же поселка, где уже столько лет идут лесоразработки. Никто не помнит, чтобы они нападали на людей. Правда прошлая осень оказалась неурожайной, ягод и орехов было совсем мало.

    Конечно. Семен слышал от местных старожилов разные охотничьи байки. Голодный зверь забывает страх перед людьми, и если нападает из засады, то делает это молниеносно. -Паря, ниче сделать не успеш и про ружжо забудешь. А глухаря на току скрадыват лучше любого охотника. У тебя ружжо, а ему надо лапами его сымать, и ишо как имат. Голод- то не тетка.

    Интересно слушать стариковские байки, но байки остаются байками и вспоминаются только у костра в хорошей компании. Семен собрался на ток, решил сьездить за Глубокий брод: давно там не бывал. Это километров пятнадцать по гравийной дороге, потом три-четыре километра пешочком. Ну там легко подойти по старым усам. Поздно вечером он вышел из дома, чтобы привязать Черного, но тот не отзывался на зов. -Ладно, выезжать буду - привяжу.

    Ночью он выкатил мотоцикл и вновь позвал пса, но тот не отзывался. -Бог с ним, за мотоциклом не угонится.- Выезжая из поселка, Семен боковым зрением увидел скачущего по дороге пса. Он резко затормозил и грозно крикнул. -На место! Домой! Пес послушно повернул назад. Семен рванул с места, набирая максимальную скорость и помчался по дороге, поднимая клубы дорожной пыли. Подьехав ,он спрятал мотоцикл в придорожных кустах,перешел дорогу и стал подниматься в сопки. Шел не спеша, раскрепощенно, места были знакомые. По старой памяти ток был обширен. Глухариные тока не сравнить с тетеревиными, где даже строят скрадки и расстреливают их как в тире. Глухари могут токовать в самых неожиданных местах. Семен помнил,что однажды снял глухаря прямо с дороги.

    Он взглянул на часы, светящийся циферблат напомнил, что уже пора. Присел на пень, проверил ружье и затих, прислушиваясь. Минут через десять он встал и медленно пошел в глубь тока. Вот появилось вывороченное корневище павшего дерева, под него забился раненый глухарь,которого он гонял тогда минут пять. Несмотря на подбитое крыло, глухарь резво петлял меж кустов, пока не забился под корневище, где и попался. Нашумели тогда на всю тайгу.

    Стараясь наступать бесшумно, по -индейски с носка,он подошел к самому корневищу и остановился. Здесь можно постоять, подождать начала тока. Нет, лучше сесть на поваленное дерево, будет гораздо удобнее.

    Он хотел уже обойти корневище, но внезапно замер. Едва уловимое движение воздуха донесло запах, да нет, это настоящая вонь. Сознание еще искало разгадку, но неожиданно бешено забилось сердце. От ветров и дождей земля с корневища осыпалась и обнажила сплетение корней. Сквозь них на Семена смотрела пара горящих глаз.

    Он рванул с плеча ружье и тут же услышал скрежет мощных когтей по дереву. Ружье зацепилось за высохший корень и не давалось в руки. Зверь уже выскочил из-за корневища, и тут ему навстречу метнулась черная молния.

    Бешеный рев медведя и знакомый лай собаки, перешедший в предсмертный визг, раздались одновременно. Семен рванул ружье, корень треснул, приклад привычно лег в плечо, и стволы изрыгнули смертельную картечь. Раз за разом он вгонял свинец в ревущую, а потом и в неподвижную тушу, пока не опустошил патронташ.

    Рассвет наступал медленно.

    Поднялось солнце и осветило человека, сидящего на стволе павшего дерева .На его коленях лежала небольшая собака.

    Он нежно гладил ее по мертвой голове, перебирал ее лапы ,стертые об острый гравий дороги.

    А из глаз обильно капали слезы и падали на черную, мохнатую, окровавленную шерсть.