Победи себя. Глава 6. Судьба. Повесть

   Предыдущая глава 5.    http://proza.ru/ 2024/02/19/1497
               
          ГЛАВА 6. СУДЬБА.

      Бабушка крестила Ирину в Камышине, когда той исполнилось два года. Заплатила две тысячи рублей соседу, и он отвез их с бабушкой на машине в город через переправу. Ирина ничего не помнила, мать дежурила в больнице, и крестными стали вот этот самый сосед-шофер со своей женой, дальней родственницей бабушки по мужу.

     В Самаре тетя Ульяна тоже сразу повела Ирину в небольшую церковь и стала молиться за здоровье всех близких. Лики святых, тишина и успокаивающие проповеди перед потрескивающими искрами свечей стали тем лекарством от чувства унижения и потерянности, особенно, когда стало ясно, что вода речки не смогла смыть следы огненных прикосновений и ласк Сергея.

      Возвращалась из института культуры радостная и веселая, когда узнала, что ее зачислили на бюджет по итогам ЕГЭ. И вдруг в автобусе закружилась голова. Как-то неожиданно ее так повело в сторону, что невольно схватилась за руку  пожилой женщины, которая готовилась к выходу.

      Ирину усадили у открытого окна, женщина проехала свою остановку, обмахивая бледную девчушку каким-то журналом, а выходя из автобуса, сказала: «Дай тебе, Боже, счастья и здорового сыночка!»

      По каким-то признакам, наверное, по глазам прочитала, но вот это странное, удивившее пожелание, закружившаяся голова, как будто от полного бокала шампанского, выпитого вместе с любимой тетей дома за успешное поступление в запланированный вуз, — вся эта смесь бурной радости отодвинула в сторону неопределенность с задержкой месячных. Но через месяц учебы, когда тошнота стала накрывать все чаще, тетка Ульяна повела Ирину в поликлинику, и все стало ясно:

     — Деточка моя! Это же счастье — родить ребеночка! Я два раза была замужем, а детей мне Бог не дал! Нас у бабушки Нины было двое, у моей сестры Галки ты появилась, и я тебя всегда считала тебя своей доченькой. А теперь я скоро стану бабушкой.

      Покраснела от смущения и неожиданности. Особой радости не прибавилось. На пальцах посчитала, что ребенок появится где-то в середине марта. До летней экзаменационной сессии успеет приготовиться, чтобы не пропускать год и не расставаться со своей группой. И, самое главное, свое совершеннолетие в середине мая будет встречать с ребенком на руках. Вот такая удача! И в двадцать пять лет поведет своего сына или дочь в первый класс. Чудеса!

      Она сама себя теперь, после того как убежала от жизни в материном доме при поддержке бабушки, не узнавала. Словно провалилась в какую-то волшебную дыру или в чудесный сказочный колодец, где кисельные берега у молочных рек с бездонными синими небесами отсекли грязь и унижения прошлой жизни, выплеснули их в бескрайний океан забвения, а ее закрутили в водовороте новых интересов и людей.

      И известие, что в животе уже плотно поселился и живет с ней одной жизнью больше трех месяцев маленький будущий человечек, тоже стало дополнением той новой жизни, о которой она мечтала.

      «Это будет мой ребенок! И я дам ему прекрасное имя, а отчество пусть будет Сергеевич. Ненависти не будет в этом новом мире молитв и добра. Да, если родится сын, то пусть он будет Александром Сергеевичем, как Пушкин или Грибоедов. А Сергей никогда не узнает, что у него есть сын. Вот об этом она точно позаботится!»

      «Волшебная эйфория детского восторженного восприятия мира в семнадцать лет, — Ирина усмехнулась, завернула обрез и патроны в новое вафельное полотенце, спрятала в нижний ящик старого шкафа. — Ничего ты не забыла! И нечего себя обманывать! И ты хочешь отомстить Сергею, наставив на него ствол заряженного оружия, чтобы посмотреть ему в глаза, увидеть его сущность перед лицом смерти или угрозы увечья, заставить вспомнить тот залитый беспощадным солнцем песчаный берег, где он изливал свою страсть на юную девчушку.
               
      Такой сильный,симпатичный, волевой и такой беспощадный. И спрятался потом за широкую спину своей матушки, которая, от греха подальше, если вдруг Галина передумает и пойдет в полицию, заставила отца на другой же день отвезти сыночка в город, чтобы он умчался со стройотрядом в далекий приморский город.

     Тогда Ирина утром спряталась от появившегося для объяснений Сергея, от всех, целый день не выходила даже во двор. Ей было даже страшно представить, как Сергей будет смотреть ей в лицо, а видеть, представлять ее голое тело. Нет, все, что угодно, только не этот стыд и унижение.

      В сопровождении бабушки, дожидавшейся ее терпеливо в сельском парке, сдала в школе успешно ЕГЭ по литературе и опять спряталась в доме, выключив телефон. На выпускном вечере получила аттестат, и сразу же сосед привез их с бабушкой вечером домой. А рано утром умчалась от всех проблем и воспоминаний на поезде в далекую Самару….

      Ирина выключила фыркающий паром электрический чайник, глотнула таблетку от тупой головной боли в затылке, долго смотрела в потемневшее зеркало старого трюмо, в котором высвечивались скромная обстановка уходящего мира бывших хозяев, и она, наследница бабушки, полная сил и жизни:

     «Да, она изменилась, похорошела после рождения Сашеньки! Эта высокая грудь, тонкая талия, распущенные по плечам до лопаток золотисто-каштановые вьющиеся волосы привлекают к ней внимание мужчин, которые пристают на улицах, в транспорте, предлагают встретиться в кафе, роятся в соцсетях. И еще эти полные губы, карие завлекающие глаза в облаке густых ресниц — природа не пожалела для нее художественных мазков, чтобы нарисовать ее тонкие черты лица, загорелое лицо, длинную шею.

     И все для того, чтобы сработала эта естественная приманка для самцов мужского пола, которые будут рассыпаться в комплиментах, говорить о высоких чувствах, чтобы урвать кусочек ее свободы, затащить в сети брака или просто в свою кровать и тешиться, наслаждаться, пока не надоест, ее телом, требуя самоотдачи и пылкости, нежности и любви.

       Когда им в этом вежливо отказываешь, нужно видеть их лица, с которых тотчас исчезает, испаряется улыбка доброты, и они готовы ради утоления голода своих проснувшихся желаний схватить тебя в охапку и безжалостно рвать, истязать твое тело, твои губы ради собственного удовольствия, благодаря своей силе и мужскому превосходству, добиваясь победы. Или, презрительно улыбаясь, они уходят прочь, затаив обиду от безрезультативности своей охоты.

     Ирина взяла старое банное полотенце, соломенную шляпку и отправилась на речку загорать. Проходя по переулку мимо дома родителей Сергея, невольно ускорила шаги: «А вдруг Сергей дома и, увидев ее в окне, выскочит к калитке?»

     Но большой дом сиротливо прятался в тени огромных фруктовых деревьев. Не было видно фиолетового «Форда», который всегда раньше «загорал» перед воротами, а теперь после смерти хозяина пылился, наверное, в гараже.

     «Неужели все-таки сработала та ее, Иринина искренность обращения к небу, когда бормотала от отчаяния и унижения слова проклятий матери и Григорию? Мамочка, дорогая моя мамочка! Что же ты меня бросила? Даже внука не успела увидеть, обиделась тогда на меня страшно! И ушла из жизни так неожиданно и нелепо, хотя стольким людям помогала, уводила от беды! Не хотела я тебе зла! Глупая, вздорная девчонка! Вывалила вслух все свои обиды и дверью хлопнула! Хотя нет, постаралась тогда больнее ударить мать, специально всех самых подлых слов не пожалела!»

     Ирине расхотелось идти на речку загорать. Она ничем не могла загородиться от воспоминаний. И ведь все плохое, словно растаяло в памяти, оставив только все хорошее, например: озарение от прекрасной, пропорциональной фигуры матери в коротком сарафане с мотыжкой на огороде, ее счастливый смех. Или в осенней куртке с ведром маслят в сосновом бору, когда они вдвоем набрели случайно на поляну самодовольных узорных мухоморов.

      Ведь мать жила по своим понятиям, по своему видению мира. И никто не имеет права судить других, даже если категорически не согласен. Переубеждать других тоже бесполезно. А чтобы лечить от порока, самому надо быть небожителем.

      Галина умерла в конце августа прошлого года дома, ночью, после неудачного аборта, заснув навечно после принятой снотворной таблетки и внезапно открывшегося кровотечения. И никого не было рядом.

      А утром схватились на работе, звонили-звонили безрезультатно. Приехала фельдшер на «Скорой помощи» по пути на вызов, расспросила соседей и вызвала полицию. И она же зафиксировала смерть несчастной Галины, лежащей в луже черной присохшей крови.

     Бабушку отвезли в больницу с сердечным приступом, а все хлопоты с похоронами до приезда сестры Ульяны и дочери Ирины взял на себя Григорий. Проводили Галину достойно, было много цветов и венков, поминали в сельской столовой.

      И все село обсуждало, как Григорий плакал у гроба, прощаясь со своей одноклассницей и любовницей. Попутно прошлись по всей родне. Бабушку Нину привезли из больницы прямо на кладбище, и приехавшая из города старшая дочь не отходила от нее ни на шаг. А Иринка так рыдала всю дорогу, что ее отпаивали корвалолом в тени большого тополя у разрытой могилы. И в этой суматохе никто не увидел и не узнал, что в соседнем селе, в бабушкином доме дальняя родственница нянчила пятимесячного Ирининого сына…

     Вдруг Ирина услышала какой-то глухой шум во дворе, будто бы упало и зазвенело цинковое ведро. Она остановилась в нерешительности, прислушалась, подумала:

      «Стой, стой! Сейчас выскочит мать Сергея, обольет грязью и тебя, и твою покойную мать, и иди на речку, отмывайся от ее правды и неправды в куче!»

      Но сквозь знойную полуденную тишину застывшего сада откуда-то из-под земли донеслись крики:

      — Помогите! Ради Бога! Помогите!

       Ирина остолбенела — это был голос ее матери. Закрыла глаза, перекрестилась, замерла. Ведь понимаешь умом, что это невозможно, но сердце вдруг заколотилась: а вдруг это она, действительно, зовет меня? И не ночью, в беспамятстве черного кошмара или в утренней набегающей полудреме, а среди бела дня!

     — Помогите! — донеслось глухо из сарая на заднем дворе, выходившего как раз в переулок. — Люди! Кто-нибудь! Помогите!

      Ирина никогда не была в этом дворе достаточно зажиточных и хозяйственных родителей Сергея. Виноградные лозы были старательно подвязаны к металлическим столбам на длинной проволоке, вокруг уютной узорной беседки поднимались с первыми бутонами ветки бледно-сиреневых клематисов. Деревья были побелены, а кусты роз — обнесены пластиковыми веселыми заборчиками.

     И этот ухоженный сад представлял разительный контраст с заброшенным двором бабушки, который она, Ирина, из-за какого-то упрямства не стала убирать перед приездом новых хозяев. Пробежала по плиточным дорожкам через весь сад.

     — Помогите! — глухо донеслось совсем рядом. Ирина подскочила к открытой двери в сарай, увидела откинутую деревянную крышку с почерневшим дном и все поняла — мать Сергея оказалась в ловушке погреба.

     — Евгения Сергеевна, что случилось? — Ирина заглянула в черноту проема. — У вас есть где-нибудь свет?

     — Кто там? Вызовите, пожалуйста, «Скорую помощь». Мне говорить трудно. Ступенька на середине лестницы обломилась. И я рухнула вниз. Что-то с ногой, и, наверное, ребра поломала. Лампочка потухла. И здесь очень холодно!

      Дальше все было, как в фильме катастроф. Ирина звонила по сотовому телефону в МЧС, в электросеть, в газовый участок, просила прислать мужчин, чтобы смогли поднять из погреба довольно крупную женщину с многочисленными повреждениями. И во время этой суматохи, когда шесть мужчин, подсвечивая себе мощными фонарями, тянули на веревках в узкий лаз из темноты заплаканную женщину, потерявшую сознание наверху, снова пришло страшное понимание, что ее проклятья обрели какую-то мистическую силу, забирая жизни у тех людей, которые отнеслись к ней недобро.

      Ирина стояла в толпе сбежавшихся жителей села, напуганных приездом сразу нескольких специальных машин, одно присутствие которых сразу напомнило о возможном несчастье. Подходившие сразу спрашивали торопливо:

    — Что, пожар? Людей спасли? Жертвы есть?

     И, когда на носилках пронесли хозяйку дома и погрузили в «Скорую помощь», тематика вопросов сменилась:

     — Баллон газовый взорвался? А сыну кто-нибудь позвонил? Тяжело женщине одной после смерти мужа, вот и не доглядела!

     Тогда, прошлой осенью, на сорок дней, чтобы помянуть Галину, в деревню поехала одна тетя Ульяна. У Сашка поднялась температура — резались зубки — и Ирина осталась в городе.

      Григорий помянул Галину в гараже с друзьями-шоферами. Жена еще накануне в обед закатила истерику: если она узнает, что Григорий опять в райцентре засветился и вывалил деньги на столовую, чтобы помянуть вместе с бабушкой Ниной непутевую Галину, то пусть мотает из дома, куда хочет! Только развод, и точка!

     Послушал жену в очередной раз, так и не появился на кладбище, а вечером прихватил бутылку водки с закуской, удочки, банку с червями и ушел на ближний пруд, чтобы побыть одному, без нотаций жены, и еще раз вспомнить свою дорогую Галю.

     Рано утром пастухи, собиравшие стадо за селом, обнаружили уже закоченевший труп Григория на заросшем камышом берегу. Не выдержало сердце, а вокруг никого не было.

     После его поминок бабушка пожаловалась дочери Ульяне:

     — Жалко мне Гришу, царствие ему небесное! Ушел и ни с кем из родных не попрощался! Люди болтают, что наша Галина Григория к себе позвала! Ты только ничего Ирочке не говори, а то у нее точно молоко перегорит, - она долго крестилась.

    - Ты видела Сергея, сына Григория? Совсем парень черный от горя сделался. Никому я не хотела говорить, что там, на речке прошлым летом произошло. Но ты должна знать: это ведь он отец нашего Сашеньки! Паренек, как приезжает домой, обязательно ко мне приходит. Сидим с ним, чаи гоняем, и он все об Ирине расспрашивает. Ни один раз в грехе покаялся. Ирочка тогда в себе замкнулась, с матерью поругалась, всех прокляла. А я из Сережи всю правду потихоньку вытянула. Любит он нашу Иринку! Эх, дурачок, поторопился! Хорошая пара получилась бы! А теперь что? Смотрю я в его покаянные глаза и вру, не боясь греха, что все у Ирочки отлично, учится, радуется жизни. А то, что сынок подрастает, молчу. Обещала ведь внучке! Неправильно живем, во лжи! Кому от этого польза? Ты с ней поговори потихонечку, может, оттает ее сердечко!
 
       Тетя Ульяна ахнула. Вот ведь какая Иринка скрытная. Не любит, когда ее жалеют. Гордая. А бабушка Нина вдруг попросила:

    - Тоскливо мне здесь без вас. Забери меня, доченька, к себе в город. Мне много места не нужно. Стану правнука нянчит, пока вы на работе и учебе пропадаете. Если домишко мой удастся продать, Иринке будем деньги на квартиру в городе собирать.

    Ульяна привезла мать в город с двумя большими чемоданами. И память о далеком заволжском селе иногда разбавлялась редкими телефонными звонками и последними деревенскими сплетнями от досужей соседки, которой потом не терпелось разболтать подружкам, что Иринка удачно, в отличие от матери, вышла замуж и уже родила парнишку.

    (продолжение следует)

   Следующая глава 7. http://proza.ru/2024/02/21/953