Золотой Колаис. БК-2-14. Верных мужчин не бывает

      … Без Аулии Велианы печальная Фабия Глория провела Праздник Радости. В обществе кошки Дафны,  пушистой красавицы, служанки Меды, сидевшей рядом и разбиравшей на букеты цветы из корзины, и Ларта Бофорса.

      Гостивший у Фабиев Ларт Бофорс возлежал на низком ложе.

    -  Марк Виктор в театре Одеона, - говорила Глория. – Аулия…, не знаю где, она посыльного не присылала.., обиделась….И  ты, дядюшка Бофорс, покидаешь меня. Так скоро…

      Он положил ладонь на ее руку, гладившую кошку, сказал  проникновенно и ласково.
     -  Будь моя воля, крошка Аритими, век сидел бы вот так, рядышком…

     -  Да…У мужчин свои дела…Скажи, дядюшка Бофорс, каким ты находишь Кая Валента? Умен ли он, добр, терпелив?

      Младший Цецина вздохнул, поглаживая ее руку.

     - Понимаю твои сомнения, крошка Аритими. Красота редко уживается с умом. Но, по-моему он не глуп. Терпелив ли? Вообще не знаю мужчин, кто был бы терпелив. А добр ли Кай Валент? Время покажет. А, почему ты не спрашиваешь, как у него с чувством верности?

      Глория надменно приподняла пышно причесанную голову.
     -  Мужчин с чувством верности не бывает.

      Ларт Бофорс засмеялся, поцеловал руку любимицы.

    - Ты повторяешь слова твоей ветреной подруги. А мужчины бывают разные, как и женщины. Прости, милая, жаль, но мне пора…

     Оставшись в обществе Меды,  Глория  стала помогать ей разбирать цветы.

    -  А я думаю, госпожа, ваш будущий муж будет вам верным. Ведь как вы прекрасны!  Уйти от вас сможет только слепой…или влюбленный в другую…

      Глория  смутилась,  вспомнив, как  на  домашних гладиаторских играх, их победитель  будто и не заметил  свою невесту, сквозь нее смотрел, окруженный  ликующими мадоннами…Губы ее зашептали, роняя стихи:
      "Была наша встреча случайна,
       Иль быть благодарной судьбе?…» …Пусть и держал  у губ ее ожерелье, но целовал ли  подарок Глории?
      «Взываю  к  богам в отчаянии, А мысли мои о тебе...»…-  О, такой как  трибун латиклавия Кай Валент, статный,  сильный, необычной красоты мужчина  навряд ли в кого влюблён, себя ценит превыше всего…
     «Теперь ты мой свет и отрада,
       Тянусь я к тебе как росток.
       И большего в жизни не надо,
       И счастье мое как поток.»*
    …Кай Валент никого не любит, и понравилась ли ему  невеста – Глория затруднилась  себе ответить, только  горько  было  на душе….

    … Возвращаясь  от  «крошки  Аритими», Ларт Бофорс  целенаправленно свернул к господским покоям, подкрался  к  двери комнаты Антония Элия, закрытой золототкаными портьерами. Из комнаты доносились голоса хозяина дома и Петрония Домиция. Ларт Бофорс весь превратился в слух.

    - Чтобы ты не попал впросак, дорогой Петроний, фальшивые документы на ланисту завел сам Алкивиад. И эту чертовщину с дурманом он затеял…Что-то ему Цитус не нравился.

    - Слава богам, мы выкрутились.
    -  Это не значит, Марий Алкивиад полностью в нашей власти. Он изворотлив и хитер, я тебя  предупреждал, Домиций.
    -  Да-да, Антоний, ты что-то намекал на свое великое предназначение спасти Рим от хищных замыслов Мария  Алкивиада. Какие это замыслы? Стать в свите рядом с Галлом?
    -  Бери выше, Домиций. Хочешь или нет, мы поневоле оказались сообщниками Мария Алкивиада. Но мы переиграем. Он метит уничтожить оставшиеся права демократии, тебе не надо говорить – какие, сам знаешь.
    - Посягательство на Империю?  –  голос Домиция прозвучал с оттенком ужаса.
    - Брось придуриваться, Петроний! Твоя триба  сама в том заинтересована. Нам  надо объединиться, иначе все лавры Марий Алкивиад себе захватит, а с ними и августейшую власть. Волузиан болен. Требониана ненавидит армия. Рычажки есть. А машину Гефеста запустит в действие Марий Алкивиад. Если надо, подключит короля  готов Филимера.  К тому же, он обещает взять на себя все расходы.
    -  Откуда у него деньги?
    -  А откуда у него такая железная уверенность, что завтра готский король не начнет войну с Римом?
    -  Ах, да…Повышение проституционной подати, взятки на имя префекта Нижней Мезии. Где еще он грабил Империю?
    - Домиций, любезный, долго перечислять, - усмехнулся Фабий, - Но все документы, жалобы, описи, фальшивые счета…Что сумел достать, у меня! Ты знаешь,  мой сын  по своим казначейским  хлопотам, был в Херсонесе Таврическом. И выполнил мою просьбу.  У  счетовода Первого Италийского взял копию  бумаг, где Марий Алкивиад выписывал тройное жалование на имя своего сына – Кая Валента. С каких таких средств?

      Ларт Бофорс тихонько подглядывал в щелочку. Увидел Антония Элия с фамильным мечом в ножнах. Руки Фабия открутили на рукояти навершие, сняли полую часть эфеса. Изнутри вынули пергамент, скрученный трубочкой. Пергамент развернул и поднес к глазам Домиция. Тот читал, шевеля губами. Охнул, взглянув на родственника.
    -  Великий Юпитер! Так у тебя в руках воистину карающий меч против Мария Алкивиада.
    -  Я воспользуюсь этими  документами, когда пробьет час легата пропретора, префекта Нижней Мезии, магистранта Херсонеса Таврического Мария Алкивиада! Пусть  он думает – мы пляшем под его дудку…В нашем деле  важно, Домиций, соблюдать инкогнито!
      Фабий вложил пергамент на место, аккуратно, загнал полую рукоять, закрепил навершие. Поцеловал эфес.
    -  Меч Фабиев против врагов Отечества!

     Ларт Бофорс кивком головы согласился, хотя же прекрасно знал:  эти двое  соратников в любой момент предадут друг друга. И не ошибался.  Нюхом не чуял  Антоний Элий, - его родственник Петроний Руф Домиций втайне помогает Алкивиаду, и фактически вредит  славной фамилии Фабиев. Как говорится: «Своя рубаха ближе к телу»….

     На-цыпочках  этруск удалился восвояси. Свою миссию младший Цецина выполнил, и рассчитывал на гонорар от своего брата Публия Крейса.
           *   *   *
      Медовым блаженством растеклись первые дни неожиданного затворничества Кая Валента. Он покидал широкое пурпурное ложе Аулии, чтобы искупаться в домашних термах, воспользоваться услугами массажиста и по нужде.  Все остальное время ему не принадлежало: ел с рук возлюбленной, занимался гимнастическими упражнениями в ее присутствии. Под ее наблюдением колдовал над ним брадобрей, на ее глазах раздевался и одевался….

    … Засыпая в его объятиях  на  взбитом ложе, Аулия Велиана сладко шептала:
    - Я замучила тебя, замучила…сердечко твое, как птичка в узкой клетке…Рвется на волю. Но ты любил меня, как сто мужчин, а я хочу, чтоб как тысяча.., самых разных.
    -  Для  этого понадобиться тысяча ночей, а я с тобой пять.., или семь дней, не помню….время остановилось, - устало отвечал ей возлюбленный.

     Дочь этрусков проявила  свойственные ее бабкам власть и ненасытность.
На ложе безумствовала. Она брала от мужчины и то, что он, жалея ее нежные годы, не осмелился бы предложить. Кай Валент удивлялся ее способности угадывать желания, наитием достигать извращенности, что приходит с опытом.  Вначале он не мог понять ее. Говорить об эротическом голоде в ее возрасте грешно. Она только вкусила запретный плод. Думать о болезненной тяге к мужчине – андромании, - мешала симпатия к ней.
     Она не знала усталости, совершенствуя бурю ласк. Забывалась в коротком сне, чтобы потом опять требовать наслаждений. К ее счастью, ибо мало смыслила она в мужской природе, судьба ей послала редкой выносливости любовника, с гаммой оттенков темперамента. Но постоянное возбуждение, дни и ночи до бесчувствия любовная Илиада рано или поздно могли сказаться на психике Кая Валента.
Был момент, - он решил: девочка старается из кожи выползти, смять, бросить себе под ноги. Навеки привязать. Потом пришла разгадка: Аулия – жрица Матери богов. Расколдованная, вызволенная из тенет девственности ее алчная природа ищет необузданных страстей, легион любовников.
     Кай Валент чувствовал, она не остановится на нем. Он ей был нужен для бешеного разгона по пути разврата.
-----------------------
 * катрен стихотворения поэтессы Натальи Калач-Лучезары

 (...)