Натан - дарованный - 11

                Самообразование

       Обучение в Храме Наук было не единственным занятием студентов. Поощрялось самообразование. Жрецы Храма говорили, что учиться надо всю жизнь и даже у самого себя. Студенты находили себе учителей среди населения не только своей общины, но и в других местах. Или просто обучали друг друга, делились новообретёнными знаниями и умениями.


       Поэтому студенты периодически отправлялись в одиночную командировку в разные места и мерности. Иногда студенту разрешалось самому выбрать место для самообучения, чем Нат и воспользовался, поселившись в глухой тайге.


       Он с раннего возраста хотел жить в лесу, среди нетронутой природы, полной тайн. Он умел общаться с разными животными, но растения пока не открыли ему свои тайны. В тайге была возможность понять природу во всех её проявлениях.


       Община находилась в более высокой мерности, а таёжное пространство было в обычной земной. Нат редко выходил на земной план и ему было интересно, как он приспособится к нему.


       В тайге вовсю властвовала зима, хотя во всех остальных местах был март. Деревья почти освободились от снежного покрывала, зато под ними были непроходимые сугробы. Такое состояние тайги было трудным не только для живущих там людей, но и для животного мира.


       В первые часы пребывания в лесу Нат сооружал себе убежище под снегом. У него из всех возможных инструментов были при себе нож и небольшой топорик.


       Он забросил себя наугад и пока не сориентировался в пространстве. Не догадывался, где находится и кто его соседи. Поэтому, раскопав снег и добравшись до осеннего дождевого наста, топориком вырубил небольшой лаз, расширил и утрамбовал внутреннее пространство. На всякий случай проделал туннель под настом, чтобы иметь запасной выход.


       В свою берлогу натаскал лапника с соседних ёлок, чем слегка заглушил человеческий запах и обеспечил прочность временного убежища.


       Первую ночь Нат спал, как обычный человек, не заказывая сновидения и не вводя себя в осознанный сон. Под снегом в хвойной норе было тепло и уютно, но приходилось «держать ушки на макушке». Никакие звери Ната не волновали, кроме медведей, которые в марте уже могли выходить из спячки, а с голодным весенним медведем договориться было сложно.


       Ночной сон был прерывистым – снилась уютная алтайская долина, тёплая городская квартира, даже уральская старательская зимовка. Выросший в городе Нат только в своём походе на Урал и в зимовке научился всему, что требовалось для выживания.


       Ночью возле его норы появлялись разные обитатели тайги, но странный хвойно – человеческий запах отпугивал их. Нат знал, что лесное зверьё часто меняет места своей лёжки во избежание неприятностей. Ему тоже надо было подумать об этом.


       Проснувшись утром, Нат выходом из тела попытался «осмотреться». Его нора находилась в углублении на склоне, хоть и небольшого, но холма, что грозило снеговым оползнем, то есть лавиной.


       Ниже по склону, немного в стороне виднелся силуэт медведя под снегом – берлога… Недалеко от холма была видна довольно широкая река. Нат понимал, что надо искать какое-то человеческое жильё, - зимой построить избушку он не сможет.


       Поднявшись мыслями повыше, просмотрев ближайшие окрестности, Нат обнаружил на крутом берегу за рекой небольшую охотничью избушку. По-видимому, необитаемую – никаких следов в округе не было.


       Чтобы добраться до избушки, надо было найти звериные тропы, - по другому реку и тайгу зимой не пройдёшь без специального снаряжения. Весь день Нат искал волчьи тропы. Волки обычно охотятся стаей и хорошо протаптывают тропы. Под вечер заметил волчью стаю, возвращавшуюся из-за реки.


       Ночью Нат хорошо видел, но идти по зимнему лесу не стоило. Ещё одну ночь он провёл спокойно. Пищи у него с собой не было, но он мог спокойно обходиться без неё несколько дней, а снег был вместо воды.


       Днём Нат спустился к реке, нашёл волчью тропу, буквально свежую. Волки уже прошли на охоту. Спокойно прошёл через реку, поднялся по волчьей пологой тропе на высокий берег и даже отыскал избушку.


       По таёжным законам охотники, попользовавшись найденным в домике, оставляли что-то своё, старались хотя бы возобновить запас дров, щепы. Нат даже прошлогодние газеты нашёл, что помогло для розжига печки. Под потолком на балке оказался запас какой-то крупы, кусок сала, мыло и соль...


       Нат не собирался убивать животных для пропитания, значит, должен был поискать орешники, кедры… ну и что ещё попадётся… От мясной пищи он отвык во время нахождения в алтайской общине, но полностью отказаться от пищи ещё не мог.


       Нат не беспокоился о пище, о ночлеге, о тепле. Тайга нужна была ему для самопознания, для размышления, для медитации. Ему надо было понять, что он здесь, кто он на Земле, для чего живёт. Это возможно было только наедине с собой в уединении.


       Печка, остывшая за зиму, разжигаться не хотела. Нат с детства умел топить разные печки, даже мог переложить её под чутким руководством отчима. Он понял, что в трубе скопилась линза холодного воздуха, - видимо, поэтому на печке лежали несколько осиновых поленьев. Разгораясь, осина пробивала линзу и сжигала холодную, жирную сажу, налипшую на стенки дымохода.


       Спички он не нашёл, но у него была бумага и тонкие листочки бересты, а вызвать огонь из ничего его научили ещё в первые дни пребывания в общине.


       Прибираясь в домике, Нат заметил следы свечки, представил зажжённую свечу и почувствовал запах парафина. Следы вели в угол, где виднелось довольно приличное отверстие, ведущее под пол. Это не работа мыши или крысы, скорее всего зимует бурундучок. Осторожно приподняв, угловую доску, Нат нашёл целый склад тонких свечек, явно самодельных. Они были из парафина, поэтому бурундучок отказался от них. Ну, так и есть, увидел следы зубов, больше похожие на следы от мелкого кролика. Ладно, соберём свечки и не будем беспокоить маленького хозяина норки. Странно, но под свечками нашлись и спички…

 
       Нат прибрался в избушке, кое – что подремонтировал, прогулялся по округе, примечая, где можно будет заготовить дровишки. В зарослях кедрача насобирал шишек, в которых ещё сохранились орешки (белки не успели всё вылущить). Шишками потом можно протопить печку.

 
       Хвойные лапы постелил на лавку возле печи. Спать рано не хотелось и Нат долго сидел у печки, разговаривая с живым огнём. Стихии Огня, - люди называют их саламандрами, - приняли Ната и даже станцевали для него огненный танец.


       В первую ночь в избушке Нат видел сны. Сначала снилось, как он танцует с огненными саламандрами. Потом был и вовсе странный сон: он увидел себя сидящим в кроне огромного дерева и даже знал его имя – Патриарх. Они были друзьями и беседовали как друзья, но о чём был разговор, Нат на утро не мог вспомнить…


       Утром Нат пошёл знакомиться и общаться с деревьями и вдруг увидел очень необычные следы рядом с избушкой. Они были довольно большими и непохожими на следы ни одного из животных, которых он знал. Были под окном, возле двери и… нигде более.


       -- Интересно, - подумал Нат, - а ночью я ничего не слышал и не почувствовал. Глядя на следы, он воссоздал ногу или лапу хозяина и расхохотался. Он понял, кто здесь был! В ответ на его хохот сверху на него свалился изрядный пласт снега, застрявший в лапах ели.


       -- Я тебя разгадал, - громко крикнул Нат в пространство. На душе потеплело. Его друг – побратим отыскал его и невидимкой был где-то поблизости.


       В какой-то из дней Нат почувствовал приступ удушья, потом долго откашливался. Спать лёжа стало совсем невозможно. Днём было немного легче – Нат заваривал хвою, старался больше ходить по лесу. Видимо, за время, проведённое в уютной долине, он совсем потерял земной иммунитет. Потом стало ещё хуже, - вперемешку с кашлем, который выворачивал его наизнанку, нарастала одышка.


       В полудрёме Нат видел себя в детстве, особенно в тех ситуациях, когда его кто-нибудь обижал. Он, наконец-то понял, что проблема в его обидчивости. Кашель и одышка, это процесс очищения блокировок обид и разочарований. Желудок не принимал даже воды – рвота от кашля обезвоживала Ната.


       Ноги подкашивались от слабости… И Нат не выдержал и взмолился: «Учитель, помоги!» Учитель появился, сел на лежанку рядом с болящим, положил руку на его колено и сказал: «Натан, если ты не поможешь сам себе, тебе никто не поможет». И исчез…


       Стало немного легче, Нат встал, чтобы попить отвар хвои и чуть не наступил на хвост свернувшегося в спираль дракошу. Тот виновато смотрел на Ната и молчал. Нат жестом показал, чтобы друг молчал и дальше.


       Попив отвар, он сделал несколько раскачивающих упражнений, чтобы усвоение прошло быстрее, сел на лежанку, боясь ложиться. Хотел прикрыть ноги курткой, но дракон обнял их и стал греть своим горячим дыханием.


       Нат решил, что пора отпускать обиды вместе с болезнью, они когда-то вошли в него и там только усиливались. Потом он вырос и стал забывать об этой проблеме – научился не обижаться. Но детские обиды застряли в глубине организма и превратились в болезнь. Он в детстве часто болел «простудными» и «детскими» болезнями.


       Пока Ната не скрутил кашель, он обратился к болезни внутри себя и попросил её выйти наружу. Он, конечно, не ожидал, что произойдёт чудо, он просто разговаривал с болезнью, как с физическим явлением: «Прости меня за то, что я тебя долго не понимал и долго держал в себе. Я всё понял и благодарен тебе за уроки. Я с любовью отпускаю тебя».


       Нат с удивлением увидел, что от его выдохов отделяется и сгущается серое облачко, похожее на пыль. «Я тебя полюбил, но я тебя отпускаю с этой любовью и благодарностью.» Серое облачко сгустилось и резко превратилось в маленькую девчушку лет четырёх в красивом розовом платьице. Она повернулась к Нату: «Ты правда меня любишь?»

-- Да! – кивнул Нат, у которого глаза «полезли на лоб» от увиденного…

-- Но ты меня отпускаешь???

-- Да! С миром и с любовью!

Девчушка повертелась на одной ножке, сказала: «Пока!» и исчезла.


       Нат услышал шумный вздох и понял, что его друг затаил дыхание на всё время этого «содержательного» разговора. Дракоша восхищённо посмотрел на  Ната, закинул его ноги на лежанку, заботливо укрыл курткой и кучей принесённого елового лапника: «Спи!» Нат впервые за девять дней уснул спокойным сном и проспал до утра.


       Астар не помещался в избушке и находился, в основном, снаружи, но почувствовал, когда Нат проснулся. Кашель продолжался, осталась сильная слабость, но спать можно было уже лёжа.


       Астар жалостливо смотрел на друга, потом куда-то исчез на пару часов и, вернувшись, велел Нату выйти наружу и сесть ему на шею. Пришлось подчиниться, ведь друг ничего не делал просто так.


       Над тайгой дракош вошёл в другое пространство и спустя какое-то время Нат очнулся на острове родителей. Он уже бывал здесь несколько раз после первого знакомства и каждый раз прибывал сюда уменьшенным мальчиком лет четырёх, одетым в пижамку.


       Астар передал Ната в руки любящим родителям. Они бережно занесли его в свой домик и положили на кровать за прозрачной занавеской. Ненадолго ушли и принесли молоко в маленьком кувшинчике и кусочек хлеба, посыпанный крупной солью. Нат с удовольствием съел хлеб, запил молоком и уснул.


       Он проснулся рано утром в таёжной избушке слабым, но сытым и здоровым. На полу, свернувшись в спираль, спал Друг. Нат от умиления чуть не расплакался. Дракоша проснулся и чуть не разнес избушку, забыл, что здесь потягиваться и зевать нельзя.


       Выбравшись из домика, друзья как следует размялись в снегу.

       -- Ты уже закончил свои дела?

       -- Да, - ответил Нат.

       -- Тогда возвращаемся?

       -- Нет! – Нат объяснил, что надо возобновить запасы дров, которые он потратил. Они вдвоём справились – Нат рубил сухостой, а дракон волок это к избушке. Заготовили побольше шишек, даже бурундуку подкинули в норку. Правда свечки, спички и кедровые шишки пришлось подвесить к потолку, подальше от белок и бурундуков. То-то удивятся охотники (или рыбаки?), обнаружив за печкой большую поленницу дров…


       Через три недели после появления в тайге Нат и Астар появились в общине на Алтае. «Разбор полётов» проходил несколько дней. Они с Андрием, тётей Оней и Заряной обсудили каждый шаг Ната, все его размышления и действия, и пришли к выводу, что приключения в тайге были успешными и полезными. Учитель в Храме сказал то же самое.


                …. одиночество среди тайги суперполезно…