Райское место

Удобно расположившись за компьютером, собрался продолжить работу над очередным опусом, но нежное воркование жены: «Сходил бы, что ли, за овощами!», в котором угадывались стальные нотки, выдернуло меня из творчества и перенесло в кондовую реальность. Впрочем, жаловаться грех, ее кухонное творчество значительно превосходило мои опусы по качеству продукции. Иногда, тайком признавался, что, мне никогда не удастся достичь такого совершенства, как приготовленные ею свиные ребрышки с соусом, рецепт которого мне никогда не повторить. Поэтому считал долгом поддерживать ее кухонные изыски, при этом ощущая себя необыкновенно чутким, благородным и интеллигентным.
Мрачно (но очень тихо!) бурча себе под нос околесицу, навроде: «Ну что тут сделаешь, если даже собственная жена ставит шлагбаум поперек творческой магистрали, на которую я в это субботнее утро выполз в исканиях прекрасного». Набрал кучу пакетов, взял список продуктов и отправился в магазин. Телефон не брал. Когда-то молодым и наивным, ходил в магазин с телефоном. И это всегда заканчивалось катастрофой – мне не хватало пакетов, чтобы разместить покупки, учитывая добавления и уточнения, полученные на телефон. Пакеты в магазине не покупал принципиально, исключительно из экологических соображений. Будучи однажды потрясенным, увидев по телевизору огромный остров в океане, состоящий только из пластика. 
Набросив куртку, вышел на улицу. Субботнее, весеннее, утро было великолепно! Солнышко светило, птички чирикали, машины не рычали, люди не толпились, малышня не кричала, футболисты не матерились. Идеальное время! Сразу же забыл переживания, подчинился провидению, сказав, что, наверное, в этом и состоит мое предназначение на это утро. И направился в магазин. Путь проходил по пустырю, на котором с краю стоял совсем небольшой храм. Раньше на месте пустыря было старообрядческое кладбище. Но оно исчезло в результате социальных катаклизмов, преследовавших страну весь прошедший век. И этот пустырь не совсем органически вписывался в микрорайон, застроенный домами современной архитектуры, и на удивление хорошо спланированный. Располагался на берегу реки, где сейчас солнце отражалось в воде, его блики проникали через не густую листву береговой поросли. 
Поднялся на пригорок на краю пустыря, глянул вниз в направление реки, в надежде увидеть блики на воде. И тут началось! Во-первых, я не просто остановился, а буквально врос в землю. Во-вторых, непроизвольно начал тереть глаза, увидев перед собой то, что совсем не укладывалось в мои представления современного человека. Передо мной высился храм, которого еще вчера не было. Там всегда был небольшой одноэтажный храм, который имел очевидные признаки временной постройки. Было впечатление, что поставлен здесь, как предтеча главного храма, который обязательно появится, потому что микрорайон располагался в таком месте, в котором без храма нельзя. Непроизвольно сделал шаг в направление храма, и он исчез. Отлегло и подумалось: «Ну вот, все встало на свои места». Сделал шаг назад, чтобы вернуться на тропу в магазин, храм появился. Более того, я явственно видел рядом с ним людей. Они входили в храм. Подъезжали машины. Стоял не шелохнувшись, наблюдая за происходящим. С удивлением обнаружил, что изменилось и окружение. Вместо тропинки, по которой шел в магазин, я стоял на асфальтированной дорожке. Да и сам пустырь назвать пустырем язык не поворачивался. Редкая поросль на его краю и заросли чертополоха превратились в ухоженные аллейки. Так, делая шаг вперед и шаг назад, я вызывал это видение, пытаясь как-то его объяснить. Спустя некоторое время, видение перестало появляться. Вновь передо мной был пустырь и церквушка на краю.
В крайней задумчивости пошел в магазин. Купил все по списку. Пошел назад. Проходя мимо того места, ожидал увиденного ранее. Но ничего не произошло. Даже потоптался туда-сюда на том же месте. Ничего! Пришел домой, отчитался по списку. Жена выразила неудовольствие тем, что список можно было расширить, если бы взял телефон. Отшутился, сказал, что и так нагрузился под завязку. Даже для пива места не осталось. На слово «пиво» отреагировала по-доброму: «В следующий раз купишь. Мне темного».   
 
Разошлись по комнатам, я к компьютеру - продолжать опус, жена – готовить ребрышки.
Случившееся не отпускало. Опус, в котором описывал свои первые впечатления от Института Прикладной Физики, куда я поступил после института, как-то не клеился. В те далекие времена, когда наука, и особенно физика были в почете, в этом институте было много работ, которые находились за гранью реальности. По сравнению с ним известный Научно-исследовательский институт Чародейства и Волшебства братьев Стругацких, в простонародье НИИЧАВО, казался детским лепетом и фантазией младенца.
Удивительно, но опус не писался, не знаю почему. Может быть, потому что хотел описать опыт, против которого восстал отдел Теологии и, как впоследствии оказалось, был прав. Да-да, в Институте Прикладной Физики был отдел Теологии, и одним из авторитетнейших. Однажды он даже зарубил тему, связанную с исследованием тонких душевных проявлений, посчитав ее противоречащей Православию. Я давно уже не работал в Институте. Он окончательно развалился во времена ускорения и перестройки, которые в те времена, как наваждение, охватили страну, превратив ее в подобие рынка. Когда торговали все, кто чем мог. Но наука, как известно, дама дорогая и хорошо продается только за валюту. Валюты в стране не оказалось, и наука уплыла за рубеж. Вернее, валюта была, но ее держатели о науке имели представление самое примитивное и тратить бабло на физику и прочие интеллигентские выверты не хотели. 
Всплыли последние события с появлением храма вместо бликов на речной глади. Причем очень явственно, как будто я стоял на том самом пригорке, рассматривая видение. Пришла мысль посмотреть, что же было на этом месте до того, как здесь был воздвигнут микрорайон. Полез в Интернет, информации о здешних местах было много, но, главным образом, он предстала в виде формальных отчетов: был сад, вырубили, была пристань – утонула, было кладбище - ликвидировали. Фотографии тоже не блистали художественными изысками. Какие-то домики, вросшие в землю, чадящие паровозы и бравые полицейские с саблями на поясе. Все это представляло несомненную ценность для краеведа, который откопав нечто, бережно несет это домой, неделю отчищает от грязи и выбрасывает, убедившись, что это не кость мамонта и не сабля Тугарина Татарина. В комментариях из Интернета не хватало реальной жизни, как ее не хватает в фотографиях. В отличие от живописи.
В комнате стало душновато. Убедившись, что до обеда еще достаточно далеко, взял ноутбук и отправился в парк, на свежий воздух. Все еще не смиряясь с мыслью, что сегодняшний весенний день не откликнется чем-то радостным, веселым, что удастся переложить в слова. В парке всегда найдется скамейка в уютном уголке, чтобы посидеть и поработать.
Уселся, хотел писать, но вместо этого отложил ноутбук в сторону и начал размышлять над произошедшем. Храм на месте старообрядческого кладбища встал перед глазами, как наяву. Казалось, протяни руку, и дотронешься. Если не до самого храма, так до его металлической ограды. Пришла мысль, что на время открылся портал в будущее. Появление храма в этом месте было очень правдоподобно, место казалось подходящим. Да и проходя мимо по тропинке в магазин, что я делал регулярно, я всегда чувствовал подъем жизненных сил. Такое со мной бывало, когда я жил в другом месте и регулярно бегал по живописным окрестностям. Пробегая одно место на вершине холма, у меня было такое же чувство легкости. Казалось, ноги сами ускорялись, дышать становилось легко, я мог ускориться и это доставляло только удовольствие. Потом в этом месте построили красивейший храм. Поэтому, в связи с сегодняшним видением, допускал повторение пережитого.
Так задумавшись, погрузился в себя, осознавая информацию из Интернета. Через весеннюю листву внизу поблескивала вода, гипнотизируя своим блеском. Потихоньку воображение начало оживлять картины прошлого из Интернета. Меня не особенно привлекали люди, события, факты, упоминаемые там. Интересовало другое – внутренняя энергетика этого места. Ведь, несомненно, что, если событие происходит в том или ином месте, значит оно должно случиться именно здесь. Это человек, в результате напряжения собственных сил, может повлиять на свою судьбу, ее изменив. Но место не обладает волей, оно имеет лишь предрасположенность к тому или иному событию. И поэтому в одном месте люди поселяются и живут счастливо, а в другом не живут. У каждого человека, приехавшего в другой город, уже на вокзале или в аэропорту возникает подсознательное чувство, что этот город его, и он может остаться в нем жить. Или, наоборот, не его, и ему хочется поскорее отсюда убраться. Со мной так бывало часто, когда я ездил в командировки, практически по всему Союзу.
В детстве я с родителями жил неподалеку от того места, где сидел на скамье сейчас. Детство – замечательная пора. Все окружение: природа, родители, дворовые друзья, начальная школа, казались залогом того, что вся жизнь будет прекрасной. В детстве, наверное, это как правило. И сейчас я погрузился в воспоминания, которые не раскладывались на отдельные картины, а формировали собой общее впечатление, создающее нечто целостное. Что ты либо принимаешь, как часть собственного существа, либо отвергаешь, как чужеродное.
В то время весь этот район представлял собой большой яблоневый сад. Взрослые нам внушали, что сад охранялся сторожами со страшными собаками. Как это было на самом деле, не знаю. Скорее всего, и сторожа были не особенно строгие, и собаки – обычные дворняги. Но приближаться к границам сада мы – дети, опасались. В чем нас поддерживали родители, утверждая, что у каждого сторожа есть ружье, заряженное солью. Почему солью, мы вначале не разумели. Потом растолковали взрослые друзья. Были очень удивлены. Но пальбы в садах никогда не слыхали, поэтому есть определенные сомнения, что сторожа были реально вооружены. Уже в середине лета в наш двор заходили ровесники из расположенных неподалеку домов, их почему-то называли бараками, предлагая хозяйкам свежие яблоки из охраняемого сада. Мы с восхищением смотрели на них, проникнувших сквозь все препоны, чтобы набрать полмешка яблок. Придумывали разные героические истории, где героями были юные продавцы витаминов. Потом с одним из них я учился в начальной школе. Ничего не хочу сказать про него плохого, но тырить яблоки у него получалось лучше, чем учиться. Значительно лучше. А ведь мы придумывали героические истории, в том числе, и про него. Впрочем, реноме героя он постоянно поддерживал, ездил на «колбасе» последнего вагона трамвая. И не боялся вагоновожатых. Для нас же вагоновожатая была таким же авторитетом, как и милиционер. Она вполне могла, взяв безбилетника за ухо, вышвырнуть из вагона на остановке.   
Поймал себя на мысли, что это мои воспоминания, а не попытка приникнуть в энергетику места. Которая формирует, создает его историю. В бытность, моей работы в Институте Прикладной Физики, осуществлялись самые разнообразные эксперименты. В том числе и вызывавшие возражение теологов. Последний эксперимент состоял в перемещении во времени, он имел странную предысторию, и неожиданные потери, приобретения и окончательный результат. Лично для меня этот эксперимент окончился вполне безобидно, чего нельзя сказать об остальных его участниках.
Моим результатом от этих экспериментов осталось убеждение, что человек не замкнутое существо, он обитает в ноосфере, если пользоваться устоявшимися терминами. Но ноосфера, это не только среда обитания, это, к тому же, и среда общения: человека с природой, и людей между собой. Дикари знали об этом больше. Они не были такими самонадеянными, как мы, полагающими, что можем преобразовывать мир по своему желанию. По желанию можем, но результат будет не тот, который ожидаем. Дикари жили в природе, как в коконе, используя ее не только для сохранения жизни племени, но и для общения, в том числе между собой. Пророки, предсказывая будущее или проникая в прошлое, демонстрировали это общение. И сейчас я сидел, сосредоточившись на своих ощущения от того места, где уютно пристроился на лавке. При определенной сноровке это уже не представляло труда, было формой медитации, но медитации на вполне конкретных ощущениях. Часто я прибегал к этому приему, когда не получалось сформулировать то или иное математическое утверждение. Это состояние также напоминает приходящее во время молитвы, когда перестаешь ощущать даже тело. Внешние ощущения пропадают, ты полностью погружаешься в общение с чем-то большим, чем можешь осознать. Но это требует значительных душевных усилий. Мне же хотелось просто разобраться, что же произошло сегодня утром. То, что это была картина из будущего, не вызывало сомнений. Но почему видение возникло у меня. Как мне казалось, это было послание из ноосферы. Но от кого и по какому поводу, оставалось загадкой. И какое отношение все это имело ко мне?
Начал сосредотачиваться на своих ощущениях. После некоторого времени медитации, тело начало терять чувствительность, ощущение границы между телом и окружением исчезать. Возникло чувство растворенности, как в воде, когда долго плывешь в море и, наконец, теряешь ощущения границы между телом и водой. Все тактильные ощущения пропадают, и вода становится не средой пребывания, а средой существования. Каждая твоя молекула уже не часть тела, она растворилась в воде и находится неизвестно где. Но все они принадлежат одной субстанции и в любой момент могут собраться в одну сущность, став обычным человеком, который заплыл слишком далеко и пора возвращаться. Начала проявляться мистическая сущность места в виде ощущения энергетического воздействия. Внезапно возникло ощущение беспокойства, связанного не со мной лично, к тому времени я уже не ощущал целостности. Чувство пришло извне, из ноосферы, связанной с местом, где я находился. Я мог ощутить его только краем сознания, которое в эти мгновения растворенности не исчезает, но становится совершенно иным. Пропадают понятия, способность сопоставления, логичного мышления, но открывается возможность формулировки того, что в обычной жизни называется мыслями, на совершенно ином языке. И чем дольше длится состояние растворенности, тем более общие образы для этого привлекаются. Процесс неописуемый в обычных терминах. Чувство беспокойства крепло, превратилось в стойкое ощущение опасности, сопровождаемое цветовыми галлюцинациями. Из опыта знал, что это признак того, что ощущение подтверждается. Потом возник увиденный утром храм. И вдруг храм начал подниматься вверх, как бы растворяясь в окружающем его облаке. Наконец он исчез, и остался пустырь, мимо которого я регулярно проходил. Спустя пару минут, вернулся в обычное состояние. Ничего не изменилось, я сидел на той же скамье, ноутбук лежал рядом. Но все во мне перевернулось. Чувство тревоги, по-прежнему, не отпускало. Не придя ни к какому заключению, пошел домой.
День прошел в раздумьях. Послание было направлено конкретно мне. Значит я мог что-то сделать, чтобы исключить неведомую опасность. Перерыл весь Интернет. Имеющиеся там в изобилии краеведы описывали факты, события, но ответа на мой вопрос, чем вызвано предупреждение об опасности, не было. История этого места также ничего не могла подсказать. На этом месте было старообрядческое кладбище. Но его уже давно нет. Наконец, нашел краткое упоминание, что до конца XIX века неподалеку находился небольшой монастырь, владевший чудотворной иконой. Чувство причастности к какому-то важному делу, значение которого было не понятно, но ощущение значимости которого не отпускало, заставило пойти в краеведческий музей и покопаться в архивах. Когда сотрудник музея узнал, какой период и какое место меня интересует, он посоветовал обратиться к местному краеведу – Семену Архипычу, который владеет документами, доставшимися ему от деда - гласного Городской Думы, собравшего большой архив документов о религиозных местах города и пригородов. Разбираясь в документах, с Семеном Архипычем выпил не один самовар чая с разными наливками и настойками. В документах тоже упоминался монастырь, обнаруженный мною в Интернете. Официальных сведений о монастыре было крайне мало. Сохранилась только переписка последнего настоятеля с Председателем Городской Думы, датированные 1905 годом. Там решались некоторые хозяйственные вопросы, а в одном письме упоминался молебен о победе русского оружия над японцами. Были приложены даже фотографии. Вскоре после этого монастырь прекратил свое существование. Как предположил Семен Архипыч это было связано с кончиной настоятеля и исчезновением чудотворной иконы. Общие работы над архивами нас сблизили. Но все-таки я не решался рассказать ему о видении, и последовавшим затем чувстве беспокойства и даже опасности. Это было очень необычно, и я мог бы превратить Семена Архипыча в скептика.
По собственной инициативе пошел в небольшой храм, стоявший на краю пустыря, и познакомился там с отцом Серафимом, который оказался на редкость приятным человеком не только в вопросах религии, но и в светских делах. Поинтересовался, не будут ли на этом пустыре возводить большой храм. Но о. Серафим сказал, что о планах на этот счет ничего не знает, но как ему известно, по преданию, это может быть осуществлено только после обретения утраченной чудотворной иконы близлежащего монастыря. Монастырь был совсем небольшой, но наличие иконы делало его известным не только в округе, но и далеко за пределами. Спросил, не могла ли икона, после закрытия монастыря, оказаться у кого-нибудь из местных жителей. А после этого затеряться в исторических передрягах начала и середины двадцатого столетия. Отец Серафим развел руками: «Сие вполне возможно, но нам неведомо».
Странное чувство преследовало меня в это время. Чувство беспокойства не уходило, превратившись в навязчивую идею. Когда отпускало сочинение очередного опуса, то ходил по пустырю, исследуя его. Некоторые собачники, которых здесь была пропасть, даже начали со мной здороваться, полагая, что я тоже владелец собаки, но она такая маленькая, что ее не видно в траве. А один очень гуманный ребенок, который выгуливал игривого Сен-Бернара, даже брал его на поводок, чтобы тот не затоптал моего малыша. Я был ему очень признателен, Сен-Бернар внушал уважение своими статями. Однако, ни прогулки, ни беседы с моими новыми приятелями не привели ни к чему. С о. Серафимом мы регулярно раскланивались, а с Семеном Архипычем – пили чай и его превосходные наливки и настойки. Между тем, о. Серафим доподлинно узнал, что строительство храма на пустыре планируется, но постоянно откладывается по различным, кажущимся незначительным причинам. То ли проект не согласовывается, то ли смета не утверждается. Все вроде не возражают, но дело движется крайне медленно, и достижение конечного решения не просматривается. В то же время на этот пустырь претендует строительная компания, которая хочет возвести здесь очередное чудо архитектуры. Справедливости ради скажу, что упомянутая компания, достаточно популярная в городе, строила качественно и красиво.
Понемногу стал проясняться смысл последнего видения, когда храм исчез в облаках. Это наводило на мысль о противоборстве тенденций духовных и материальных. И то и другое, несомненно нужно. Но мне больше было по душе первое видение, когда по пути в магазин, я видел храм, очень органично вписавшийся в окружающий пейзаж. И люди, входившие и выходившие из него, казались просветленными. Опять попробовал проникнуться энергетикой этого места, но ничего нового не ощутил.
Ко мне заехал приятель, с которыми мы работали раньше в Институте Прикладной Физики, вначале над темой Космическая энергия, а потом Машина времени. Обе темы вызывали определенные возражение отдела Теологии. Но в итоге обе состоялись. Но если первая была успешно завершена, то вторую пришлось прервать из-за отсутствия финансирования. Во времена ускорения и перестройки и последующей неразберихи в стране причина была типичная. Институт прикрыли, большая часть сотрудников бедствовала в Москве, меньшую часть переманили за рубеж. Самое прискорбное было, что тема Машина времени представлялась очень перспективной, эксперименты подтверждали это.
После первой бутылки коньяка мы ударились в воспоминания, вспомнили самую активную нашу путешественницу во времени – Лолиту, которую за глаза звали Бабой Ягой. Я вместе с ней учился в аспирантуре, и хорошо ее знал. Странная девушка, но в пределах нормы. Аспирантуру окончила и блестяще защитила диссертацию, которую сразу же засекретили. Где она сейчас мой приятель не знал. Знал только, что ушла из института в числе последних. Как он предположил, у нее было задание законсервировать установку по временному перемещению, чтобы она не ушла из института. Хотя в институте и соблюдался режим секретности для большинства разработок, про эту установку ходили самые разные слухи. Слухи опровергались решительным образом, но даже они не дотягивали до реального положения дел. С которыми были знакомы только участники темы.
Хотя и не предполагал, но рассказал ему что меня беспокоило последнее время. Рассказал о поисках в архиве Семена Архипыча, разговоре с о. Серафимом, своих видениях и чувстве беспокойства. После моего достаточно пространного рассказа случилось неожиданное. Во-первых, приятель отказался от очередной рюмки коньяка, во-вторых, начал трезветь на глазах, и, наконец, внимательно всматриваться в меня. Я объяснил это тем, что давно не виделись. Но он, окончательно протрезвевший, вдруг произнес: «Это Баба Яга».
- Ты думаешь, это Лолита продолжает эксперименты. Но институт закрыт и сейчас в нашем экспериментальном корпусе коммерсанты жарят семечки и сушат сухарики.
- Институт закрыт, экспериментальный корпус полностью во власти мелкой буржуазии, но Лолита исчезла вместе с установкой, - произнес приятель.
Теперь трезветь начал я. Возразил: «Но для работы установки нужно прорва энергии. Не меньше Днепрогэса. Помнишь, как подсаживался без электричества весь институт, когда она включалась».
И тут приятель меня сразил наповал: «А ты помнишь, из какого отдела перешла в нашу группу Лолита?»
- Из отдела Космической энергии.
- А теперь кумекай. В последнее время, у них этой энергии было невпроворот. Хотели уже весь Юго-Запад подключить. Но не успели переделать электрические сети под новые стандарты. Что-то, где-то не срослось. Но скорее всего, украли.
- И ты полагаешь, что Лолита у себя на даче открыла филиал Института Прикладной Физики? – пошутил я.
- Не полагаю, а точно знаю. У меня было то же самое. Но путешествие было из прошлого в настоящее.
- Ты тоже видел храм? – поинтересовался я.
- Нет, но это не имеет значения. Видение было вызвано очень глубокими личными переживаниями. В точности, как у тебя. Ты ведь всегда был верующим, пытался разобраться в вопросах веры. Помнишь твои беседы с теологами. Они даже предлагали тебе перейти к ним в отдел.
Тут до меня дошло, что при всей необычности моих видений и последующих переживаний, они созвучны моим мыслям, которые так или иначе были связаны с Богом. Но как Лолита могла их вызвать и, главное, в связи с чем ею проводился эксперимент. Как правило, путешествие во времени были наиболее продуктивными, если экспериментатор перемещался во времени по линии своих прямых предков. Проще говоря, он сам становился своим предком, тем самым обитая в двух ипостасях: предок, который ни о чем не догадывался и вселившийся в него экспериментатор, который точно знал свое место пребывания. Общение между ипостасями происходило во сне. Когда предок спал, он видел пророческие сны. Как правило, они забывались, но, в любом случае, оказывали влияние через бессознательные механизмы. Во время бодрствования экспериментатор не мог оказывать влияние на предка по причине того, что его психической энергии было недостаточно. Поэтому путешествие во времени не могло оказывать физическое воздействие на прошлое. Вначале мы этого не понимали, осознание этого закона пришло позже. Но, вернувшись из «командировки», экспериментатор приносил часть информации из прошлого. Информация была скудной. Во-первых, сознание предка забивало сознание экспериментатора, и во-вторых, канал для передачи данных в современность был крайне узок. Последнее определялось тем, что для расширения канала требовалось много энергии, мы ей тогда не располагали.
Вторую бутылку коньяка мы не открыли, настроение было совсем другое.
Во сне произошло не предсказуемое. Мне приснилось, что настоятель того самого монастыря указал место, где хранилась чудотворная икона, без которой, по преданию, в этом месте храм не может быть воздвигнут. Эта икона была запрятана в самом большом склепе на старообрядческом кладбище. Естественно, что историю сокрытия иконы он не рассказывал, а может быть рассказал, но я не запомнил.
На следующий день я опять был на пустыре, где меня, как своего, приветствовали собачники. Добрые люди, они полагали, что моя собачка очень маленькая и не видна в траве. Они и в мыслях не могли допустить, что приличный человек может забрести на пустырь просто так, а не с целью выгула собаки. Но где найти этот склеп, когда все кладбище уничтожено. Остатки его ликвидировали, когда здесь строился микрорайон. Казалось, что опять тупик. Пошел к о. Серафиму, поинтересовался нет ли у него каких-либо документов о кладбище. Документов не было, но случилась интересная беседа о старообрядцах, их влиянии на православие.
Потом пошел к Семену Архипычу, пили чай и наливки. Разговорились, и я ему иносказательно рассказал о прошлой работе в Институте Прикладной Физики. В частности, о путешествиях во времени. Семена Архипыча это позабавило, он не допускал, что перед ним человек, не раз бывавший в прошлом. Поэтому мой рассказ, что во сне меня посетил настоятель монастыря и рассказал, где спрятана икона, показались ему выдумкой. Но, неожиданно для меня, полез на антресоли и начал рыться в бумажном хламе. Я уже успел выпить положенный стакан чаю, когда он вернулся с конвертом, в котором были послевоенные фотографии того самого кладбища, которое ныне превратилось в пустырь. Фотографии ему достались от приятеля-фотокорреспондента, который приехал снимать вовсе не кладбище, а расположенный рядом немецкий аэродром. Но на кладбище его, во-первых, завлекла местная жительница, которой понравился бравый офицер с фотоаппаратом, а во-вторых, некоторые памятники на кладбище, действительно, были необыкновенно красивы. И он истратил всю пленку, фотографируя. После войны подарил фотографии другу в память о военных буднях.
Начали рассматривать фотографии и обнаружили очень красивый склеп, который выделялся своими художественными достоинствами. Но где он располагался сейчас установить было совершенно невозможно. На месте всего кладбища был пустырь. Мелькнула мысль, что если вместо храма на месте пустыря начнется строительство очередной многоэтажки, то это, конечно, будет способствовать решению жилищной проблемы в городе, но икона будет утрачена навсегда. И это будет уже невосполнимой потерей. Семен Архипыч был того же мнения. Казалось, сделать мы ничего не могли. Вечером зашел к о. Серафиму и рассказал ему про сон, сведения полученные от настоятеля и показал фотографии. На удивление, о. Серафим отнесся к моему рассказу весьма серьезно. Объяснил это тем, что все указывает на присутствие Божьего промысла и поиски надо продолжить. Но весь вопрос заключается, как это сделать. Отец Серафим объяснил, что если Божий промысел присутствует, то существуют и реальные пути его воплощения. Только их надо искать. Божий промысел никогда не формулирует не разрешимых задач. Уже то, что указано место иконы, говорит, что икона находится здесь, она не исчезла и теперь только от нас зависит ее найти. Вполне оптимистическое заключение, но Божий промысел не есть руководство к действию. К нему полагается еще и инструкция, которую, как я понял, ваять придется мне от первой до последней буквы.
Известно было, что кладбище пришло в упадок сразу после войны. Причем, надгробные плиты использовались для укрепления берега реки. В результате в этом месте стихийно образовалась вполне популярная зона отдыха. Правда, со временем берега заросли и река уже не привлекала горожан. Потом на большой территории, которая включала и кладбищенскую территорию, засадили яблонями. И этот сад был вполне длительное время. Наконец, уже в современную эпоху, на месте сада был возведен микрорайон. Но пустырь на месте храма так и не был застроен. В этом о. Серафим увидел часть Божьего промысла. Следовательно, надо найти место расположения склепа. Я предложил пригласить археологов, но предложение было отвергнуто. Неподалеку от этого места археологи уже проводили раскопки, но местность была признана совершенно бесперспективной. Второй раз они сюда не пойдут.
Прогулки по пустырю стали моей навязчивой идеей. Взяв книгу, иногда сиживал здесь на пеньке или поваленном стволе, которых здесь было предостаточно. Малышка с Сен-Бернаром часто подсаживалась ко мне, расспрашивая, а где же моя собака, а что я читаю, а какая будет погода завтра. Эти вопросы сыпались из нее, как горошины на паркет. На каждый надо было отвечать, чтобы не поселить в ее детскую душу подозрения, что взрослые – странные, и с ними не интересно. Потом она начала рассказывать про то, что она учится в школе, что у них добрая учительница, она напоминает ее бабушку, которая часто приезжает к ним и готовит пирожки с повидлом, что Сен-Бернара зовут Людвиг, его любят все собаки и все дети и многое еще. Читать или размышлять в ее присутствии, сами понимаете, я уже не мог. Однажды она поведала, что к ним опять приехала бабушка, она хотела принести мне пирожков, но раздала их собакам, по пути сюда. Собаки не отпускали ее, пока она не даст им по пирожку, и мне пирожков не осталось. Сен-Бернар бегал по пустырю, играя с собаками и детьми, а мы сидели и оживленно беседовали. От храма, по тропинке шла незнакомая женщина, которая, увидев нас, подошла и сказала: «Вот ты где. Я уже заждалась. Ты еще не сделала уроки». Это оказалась ее бабушка. Та самая, которая пекла пирожки. Выглядела бабушка весьма интеллигентно, и мы разговорились. Она оказалась такой же словоохотливой, как ее внучка. Как оказалось, она тоже когда-то жила неподалеку и на ее глазах происходили все последние трансформации района. Рассказала, как пионеркой работала неподалеку на опытной биостанции, на которой проводились опыты по выращиванию необыкновенной по величине и сладости клубники. Нисколько не преувеличивала, потому что внучка подтвердила, что у нее в комнате висит фотография бабушки с клубникой, больше похожей на яблоко. Потом вдруг сказала: «Прекрасное было время».
Непроизвольно спросил: «А вы застали время, когда здесь было кладбище?».
- Самого кладбища уже не помню, оно перестало существовать сразу после войны. Но могильные плиты никто не убирал, они почему-то были разбросаны по всей округе. Потом часть из них стащили к реке, сделали лодочную пристань и ступеньки к воде. Весь город летом приезжал сюда отдыхать. Река была на редкость чистая, не то что в самом городе. Да и место очень живописное. Сейчас все берега заросли, к воде подобраться нельзя.
Внучка вдруг сказала: «Бабушка, расскажи, как ты нашла икону». Бабушка засмущалась, а мне стало не по себе.
- Однажды наши мальчишки вот в том овраге, она указала в сторону, копали червей для рыбалки. Я помогала им со своим совочком, они обещали самую большую рыбу отдать моему Барсику. И представляете, откопала край какого-то деревянного ящика. Ящик был необыкновенный, он был из розового дерева. Даже, пролежав в земле много лет, сохранилась его необычайная полировка. Конечно, забыли про червей и рыбалку. Мы тащили его вчетвером, держась за края, три мальчишки и я. Отец одного из них помог его вскрыть, что было не просто. Дерево было очень твердое, а гвозди заржавели. Когда открыли ящик, то в нем был киот с иконой. Хотели отнести в краеведческий музей, но один из наших родителей, заявил, что икону нужно отнести в храм. Там она и была до последнего времени. Потом ее передали в один из монастырей.
В эту ночь, мне приснилась Лолита, которая наградила меня улыбкой. Странно, почему ее звали бабой Ягой.