С. Н. Некрасов. Кризис постсовременной философии

Станислав Николаевич Некрасов, д. фипос. н., профессор, зав. кафедрой
социально-гуманитарного образования ИМИР:

КРИЗИС ПОСТСОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ И НЕОБХОДИМОСТЬ РЕЦЕПЦИИ НАСЛЕДИЯ Э. ИЛЬЕНКОВА:
ФИАСКО ФИЛОСОФИИ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО КАЧЕСТВА ЖИЗНИ

Нет сомнения, что научно-перспективное понимание школы Ильенкова является именно таковым, как его зафиксировали участники настоящих чтений. Это, образно говоря, первый Белорусский фронт русского логоса. Но, коллеги, не следует забывать и про второй Белорусский фронт под командованием «русского поляка» Рокоссовского. Там воевал мой отец, офицер-артиллерист, бивший прямой наводкой в лоб немецкие танки - он освобождал дорогую каждому русскому сердцу могилу И.Канта и награжден медалью «За взятие Кенигсберга». Мои дед и отец на том свете мне не простят, если я не побываю в Кенигеберге-Калининграде или отдам родную землю с русским философом в ней. Кстати, наша кафедра социально-гуманитарного образования Института менеджмента и рынка в г. Екатеринбурге планирует провести второй этап Ильенковских чтений с рабочим названием «Наш Кант и Э.Ильенков», в составе которых пройдет специальное заседание под названием «Наш Кант».

Мне бы хотелось сейчас остановиться на актуальных проблемах современной философии, учитывая, что я с возглавляемой мной кафедрой нахожусь в стенах школы Ильенкова.

Уважаемый Владислав Александрович Лекторский критически отнесся к постмодернистским играм постсовременной философии. На мой взгляд, она находится в эвристических поисках новых знаковых конструкций и деконструкций, располагаясь между наукой и идеологией. Известно, что нет ничего более практического в самом широком смысле, чем хорошая теория - без тео-рии из-за деревьев можно не только не увидеть леса, но и не увидеть отдельных деревьев. Вхождение человечества в деградационный цикл инволюции пост- современности - возвращение к дикости технического пессимизма и патологи-ческой мизантропии - привело Запад к отречению от идеалов прогресса, разума и истины. В результате незаметно изменилось представление о самой философии, которая уже не стала короноваться на роль меганауки нового тысячелетия. Вдруг обнаружилось, что коли философия представляет собой набор ведущих в никуда неких «лесных троп» (М. Хайдеггер), то она не изучает наиболее общие законы природы, общества и мышления и, следовательно, не выступает систематизацией этих законов в качестве метанауки. Такое базовое представление в духе диалектического материализма и понимания марксизма как «философии практики» (А. Грамши) остается в прошлом - в последней трети XX в. Указанному отказу от классического понимания философии способствовала обстановка вхождения человечества в постсовременность, которая в области экономики и в системе социального устройства выглядит как пресловутое постиндустриальное общество - так называемая «третья волна» А. Тоффлера.

Переход от неолиберальной глобализации к террористической

В мире происходит переход от неолиберальной глобализации к террористической. Неолиберальная глобализация после глобальной провокации Запада 11 сентября 2001 г. превратилась в свое аlter еgо - в террористическую глоба¬лизацию. Капитализм прибегает к фашизму как к своему последнему убежищу в момент наибольших сложностей и опасностей для самого лицемерного в ис¬тории общества. Введение института прописки в традиционно либеральных США, усовершенствованных удостоверений личности, нового Агентства на¬циональной безопасности, всплеск показного патриотизма в Америке и искреннего сочувствия в западном мире сделали традиционно антизападную Запад¬ную Европу вновь западной. Молодые немцы и французы, а также молодые чехи и поляки готовы умирать за Нью-Йорк. Провокация и последующее пом¬рачение сознания, спешное введение понятия «терроризм» в законодательство европейских стран, ковбойский ультиматум Д.Буша-младшего миру: «Либо вы с нами, либо с террористами и разделите их участь» свидетельствуют о наличии невидимой руки - некоего демиурга, запустившего процесс. Процесс пошел - процесс внедрения террористической глобализации под флагом борьбы с меж¬дународным терроризмом.

Сегодня мы слышим повторение сказок Римского клуба и рождение фило-софской веры. Что нам предлагают лидеры и вдохновители международного терроризма взамен расцвета? Некое животное существование человека- потребителя - низкокачественное и жалкое «устойчивое развитие» - ходули, на которых России не добраться до глобального спасения человечества. В так на-зываемой «Повестке дня на XXI век» предусматривается более 2500 видов со-гласованной совместной деятельности в 150 областях, при этом политическим и организационным инструментом этой повестки в каждой стране становятся национальные стратегии устойчивого развития. Их смысл - «затянуть потуже пояса». В докладе Римскому клубу «Фактор четыре» предлагается новая фор-мула устойчивого развития: «При половине затрат ресурсов получать продукции в два раза больше». При этом предполагается, что новое тысячелетие соз-даст некую «сверхнауку» и сменит тысячелетие войн, разрушений и насилия. Оно станет тысячелетием поисков и усилий человечества по сохранению и умножению гармоничной жизни на Земле.

Нам часто говорят в прессе и научно-популярной литературе, что XXI в. будет веком жестокой борьбы за ресурсы, что в разрыв между техническим прогрессом и духовностью прорвались все силы ада, а в мире все более утверждается некая метафизика зла, в соответствии с которой логика истории непознаваема и в соответствии с этой неуправлямой зловещей логикой происходит деградация и упадок качества жизни. Россия-де не может уйти от этой гибель-ной логики, поскольку мир становится все более взаимосвязанным и участники исторических событий все чаще являются не просто гражданами своей страны, но гражданами мира. С этой точки зрения мир непознаваем и катится в состояние варварства. Ничего-де нельзя поделать и нет смысла ставить вопрос о качестве жизни. Ссылаются на традиции русской философии, в соответствии с которыми грядущее представляет собой неизбежное зло. Спросим, о какой философии идет речь? Эсхатологизм присущ религиозной философии и только, но указанное качество проецируют на всю русскую философскую традицию.

В ответ можно сказать, что представленная точка зрения может быть на-звана агностицизмом, а потому она не имеет ни малейшего отношения к науке. Ссылки на постсовременную науку и теорему К.Геделя о принципиальной не-полноте множеств несостоятельны. Они отражают состояние сознания поги-бающего капиталистического общества, в оптике которого злым демиургом яв-ляется техника, а народы неизбежно воюют из-за нехватки ресурсов, поскольку планета перенаселена. Но наша Земля недонаселена. Все прогнозы середины XX в. сходились на том, что на рубеже XXI в. на планете будет 10 миллиардов человек - где же искомые 4 миллиарда? Они пропали, погибли, не родились - их убила олигархия путем войн, распространения презервативов и СПИДА, формирования межгосударственных «стиральных машин» для наркотиков, неолиберальной рыночной вуду-экономики, массовой антикультуры, запрета ядохимикатов, предназначенных для уничтожения малярийных комаров и т.п. На современном уровне развития производительных сил планета в состоянии выдержать техногенную нагрузку в 25 миллиардов человек. Все дело нынешнего упадка мирового качества жизни, следовательно, в производственных отношениях, в принципиальной устарелости капитализма и несостоятельности принципа частной собственности.

Против нового механистического мышления

В упомянутой выше пессимистической логике оправдания мирового зла и варваризации мира мы видим проявление механистического мышления, достойного физиков, математиков как представителей естественных наук, а также метафизического сознания, свойственного буржуазным интеллектуалам. В свое время И.В.Сталин показал, что существуют неразвитые формы материализма в понимании общества - географический и демографический. Выше их - исто-рический материализм, признающий диалектику производительных сил и про-изводственных отношений. Исторический материализм обеспечивает оптимистическое мировоззрение. В соответствии с ним социализм после временного отката возвращается победителем в современный мир, пройдя стадии постсовременной мутации и деградации.
Если в XX в. Россия исчерпала «лимит на революции» (в терминологии Г.А.Зюганова), то новый ХХI в. открывает кредит не только России, но и всему миру на мировую социалистическую революцию, на реализацию тенденций зако¬номерного мирового процесса. Вместо постиндустриального развития и связанно¬го с ним периода войн и конфликтов мир вступает в полосу прогресса - социалистических революций и приведения в соответствие революционно развивающихся производительных сил с тормозящими их динамику производственными отношениями. Крах постиндустриальной утопии, весь научно-систематизированный бред постиндустриализма предполагает создание особой формы ложного сознания, в свете которого возникает технофобия и экологический пессимизм, ведущий к экологическому фашизму. «Русская идея» и научное мировоззрение требуют изменения формы сознания в направлении научного оптимизма. Его принципы: увеличение плотности населения, использование потенциальных возможностей фундаментальных научных открытий, курс на обеспечивающий достойное чело¬века качество жизни, неоиндустриализм.

Каков же новый мировой порядок в оптике мировой философии? В «пре-красном новом мире» реализованной глобалистской антиутопии оказалось раз-мыто представление о философии как особом типе рациональной познаватель-ной деятельности («теоретической практике» у Л. Альтюсера). В работах пост-структуралистов в самом широком диапазоне от М.Фуко до Ж. Деррида и Ж. Делеза сформировалось неоницшеанское видение философии как продукта взаимосвязи власти и знания. Обнаружилось, что философия более не выступа-ет в роли особого исследования определенных областей научного познания, эпистемологической критики и общей теории исторического процесса. Философия перешла на позиции устрашающего размышления о будущей роли науки, а философы все чаще стали высказываться о необходимости введения «научной полиции» для запрета исследований в сферах нанотехнологии, клонирования и генной инженерии, искусственного интеллекта. В результате возникли радикальные антигуманистические призывы к «джихаду» против науки.

Такие парадоксальные заявления на фоне возросшей озабоченности экофашистов состоянием Земли, наступающего парникового эффекта и роста численно¬сти населения планеты, позволили отвергнуть прежнее абстрактное внеисторическое противопоставление науки и идеологии вообще, а также их противопоставление в структуре философского знания в частности. Философы предпочли пугать читающую публику, и она предпочла испугаться, поскольку под влиянием теле¬видения и сети Интернет стала мыслить не категориально и концептуально, но образно - картинками в духе практики «брейнвошинга» У. Липпмана.

Стало очевидным, что философия в последней трети XX в. окончательно превратилась во внедрение политики в науки, а научности в политику - в результате под научностью стали пониматься всевозможные познавательные способно¬сти и знания в духе модного «методологического анархизма» П.Фейерабенда в стиле его разрушающего науку и жизнь тезиса «апу!Ып§ §оез». Западная и эпигонствующая отечественная философия, утратив идеологические функции науч¬ного концептуального построения, превратилась в идеологию. Она стала идеологией ненаучного безкачественного понимания мира и человека - идеологией завершающегося цивилизационного цикла провозглашенного Ф.Фукуямой «конца истории».

Если прежде важнейшей философской доктриной современности выступал марксистский фундаментализм и ревизионистские попытки его дедогматизации и размягчения (то, что мы видели в советской «Философской энциклопедии»), то в конце тысячелетия важнейшей философской доктриной, угрожающей миру и человеческой свободе, оказался рыночный фундаментализм либерализма. Мегафинансист Д.Сорос, говоря о «кризисе глобального капитализма», в качестве его универсального источника называет либеральные принципы рыночного регу¬лирования общества. Сегодня главной опасностью для мира является рыночный фундаментализм. Однако Сорос не способен показать, что поздний капитализм постсовременности переходит в терроризм как в свою последнюю и терминальную стадию.

Философия постсовременности как постиндустриальный кризис мышления

Для нас философия постсовременности выступает как кризис мысли. Уни-версальную оболочку постсовременной философской мысли составляют со-мнительные для классической и современной философии идеологические кон-структы. Так, патриотические российские философы со ссылкой на И.А.Ильина и иных мэтров русской религиозной мысли сообщают, что в ее традициях су-ществует представление о будущем как зле. Тезис о грядущем как зле прямо формулирует основные задачи прикладных геополитических и прогностических исследований, а вся эвристическая функция философии сводится к оправ-данию межгосударственных конфликтов из-за нехватки природных ресурсов. При этом говорят о загадочной метафизике зла в мировой истории и об увели-чении абсолютного зла в XXI в. Чем это не старые мистические ссылки на загадочную русскую душу, изумрудные славянские глаза и прочая «развесистая клюква», вытекающая из вольных формулировок «русской идеи» и понимания России как «страны всечеловечности»? Эти ссылки были весьма близки национал-социалистам в их старых и похороненных историей исследованиях соотношения «крови и почвы», расовых штудий чистоты крови.

С другой стороны, буржуазное упование на «невидимую руку рынка», идущее от Д.Локка, высказывания И. Бентама («моя мечта состоит в том, чтобы проценты были свободны, как любовь») свидетельствуют об агностической за-раженности даже классической западной философии эпохи капитализма. Здесь философия выступает как защитница двух вариантов капиталистического накопления: старого физиократического, выступающего от имени феодальных землевладельцев, когда рост богатства идет от земли, а народы уподоблены щиплющему траву скоту, и ростовщического, когда рост богатства реализуется в некоем глобальном круглогодичном казино финансовых рынков, в которых прибыль лишь перекладывается из одного кармана в другой, а физическая про-изводящая экономика подлежит уничтожению. Это глобальное казино уже при-вело к постсовременному разделению мира на «золотой миллиард» и остальные пять миллиардов, ложащихся удобрением для тучного антикультурного Запада.

Такое разделение мира, приведшее к глобальному терроризму нового мирового порядка США и НАТО в ответ на подталкивающие провокации, организованные британской колониальной имперской разведкой, было хотя бы оправ-дано, если бы дало культурные плоды. Мы имеем в виду греческое рабство, на котором, как на навозе (образ А.Ф.Лосева), расцвела «роза античной культу-ры», не пахнущая этим навозом. На эксплуатации мира сформировался гигант-ский финансовый пузырь в сотни триллионов долларов, который лопнет быстрее, чем мы произнесем эти слова. Этот пузырь состоит из Гедоникса - экономики наслаждений, в который входят ассоциации рестлинга, медиакартели, фармацевтические компании типа «Пфайцер» (производитель сотен миллионов упаковок «Виагры»), производители компьютерных игр, все «фабрики грез» - от Голливуда до производителей «мыла», глобальные финансовые операторы и мегаспекулянты, организаторы лотерей, торговцы «джанк-фуд» («хлам-пища» из павильонов быстрого обслуживания - символа глобализации) и иные паразитические структуры нефизической экономики. Естественно, что такая запутанная картина - от организаций сетевых педофилов до манипулируемого разведками «зоопарка террористов» - заставляет слабых духом и теорией философов уйти от принципа познаваемости мира и настаивать на полной абсурдности происходящего, на накоплении мирового зла и непонятной метафизике зла.

Именно отказ от научного мировоззрения заставляет философов высказываться в забавном духе вроде того, что в разрыв между развитой техникой и неразвитой духовностью устремились все силы ада. Но что такое ад? У Ж.-П.Сартра: «Ад - это Другие», или гражданское общество. Но эту смертельную версию экзистенциализма Европа изжила в годы Второй мировой войны. Постсовременная философия накликивает Третью войну для человечества, а безумные либеральные геополитики вроде З.Бжезинского и С.Хантингтона толкуют о «Великой шахматной доске» столкновения цивилизаций. В то же время национальные правоориентированные патриоты совершенно в мессианистском духе религиозных эсхатологий полагают возможным говорить об "Endkampf") - конечной битве мировой истории. Во всем вышеперечисленном прослеживает¬ся отказ от философии - некая итоговая антифилософия постсовременности.

С одной стороны (с левой - со стороны левого мондиализма в духе по-строения глобальных «дуг напряженности» и в стиле "West against the rest"), наблюдается псевдофилософская авангардистская терминология плюрализма (множественности истин), деконструкции, шизоанализа и десексуализации человечества, ризоматики как антидревесности, толерантности, религиозности, общечеловеческих ценностей, свободы, дополняемая риторикой возмездия, наказания террористов во имя цивилизации. С другой стороны (с правой - со стороны правого автаркизма и конструирования «больших геополитических пространства» в духе "The rest against the West"), складывается специфический «птичий язык» описания мирового зла, апостасийности православия, воли к борь¬бе, джихада, постсовременной науки.
Таковы две стороны одной медали - левые мондиалисты и правые националисты не могут друг без друга - как полицейские шпики и террористы. При-знание предмета философии как метанауки, обладающей собственными соци-альными и идеологическими функциями, позволит поставить вопрос об исторической оценке философских мыслительных орудий - философских абстракций - как правильных или неправильных. Первые могут быть поняты как исторически детерминированные категории, выбранные теоретиками для решения исторических проблем. В категориях резюмируется весь опыт теоретического и практического освоения мира человеком. Г.Делла Вольпе фиксировал историческую обусловленность философских категорий и их включенность в соци-альную практику следующим образом: началом и концом круга (конкретное - абстрактное - конкретное) является проблематика современного буржуазного общества, поскольку категории или абстракции в отличие от гегелевской диа-лектики не имеют абстрактного значения, а лишь гипотетическое - они проверяются только в «исторической материальности», присущей экономическому и общественному опыту, то есть проверяются в духе тезиса: «проверка пудинга заключается в его съедении» (Ф.Энгельс приводил иногда эту английскую по-говорку). Иначе говоря, проверка дается эффективностью категорий при реше-нии проблем настоящего.

Настоящая наука позволяет развивать фундаментальные исследования и эффективно решать проблемы сегодняшнего дня. Именно поэтому выход из постсовременности предлагает развитие фундаментальных научных исследований, резкое увеличение численности населения, установление справедливого мирового порядка, строительство неспекулятивной физической экономики. Все перечисленное нуждается в целостном научном мировоззрении, в котором нет места неомальтузианскому мифу о перенаселенности планеты, о необходимо¬сти «обезлюживания Земли», о непознаваемости мира и отсутствии истины.

Десять вопросов философам: взгляд неоиндустриалиста - взгляд из будущего

Хотелось бы, наконец, задать десять вопросов нашим отечественным философам - бывшим марксистам, диссидентам-общечеловекам и правоверным коммунистам, сгруппированным на философских факультетах страны и в ин-ститутах философии РАН. Это будут вопросы к ФФИФ (Философские Факультеты и Институты Философии), особенно актуальные в связи с подведением итогов отечественной философской мысли в виде издания «Новой философской энциклопедии» Институтом философии РАН и философским факультетом МГУ в свете 35-летнего юбилея философского факультета УрГУ, выпускники которого приняли самое активное участие в разрушении СССР и втягивании новой демократической России в эпоху постсовременности. Эти вопросы будут зада-ны в стиле ленинских «Десяти вопросов референту». Профессиональным фило-софам следует помнить эти полторы странички текста Ильича, посланные в Женеву в критический момент партийной дискуссии по вопросу об определении философских принципов для нового столетия.

Итак, правильный ответ на эти вопросы позволит вернуть философию в наши головы и в социальную реальность, отрицательные ответы на наш тест позволят достоверно определить степень падения философской общественно-сти в новое состояние ФФИФ. Назовем это уровнем ФФИФ в диапазоне от 1 до 10. Введем шутливую единицу отсчета - от 1 до 10 ФФИФ (например, кафедра истории философии Уральского госуниверситета по состоянию на 2004 г. мо-жет быть маркирована как 1-10 или N ФФИФ).

1. Признают ли ФФИФ основное деление философских систем на материа-лизм и идеализм?
2. Признают ли ФФИФ, что средняя колеблющаяся линия между материа-лизмом и идеализмом - агностицизм, а версии неокантианства (в том числе в социологии и феноменологической социологии познания) - разновид-ность агностицизма?
3. Признают ли ФФИФ, что существующий внешний мир отражается в чело-веческой голове и проверка правильности этого отражения достигается по¬средством общественно-исторической практики?
4. Признают ли ФФИФ, что мир принципиально познаваем для человека и человечества и существуют лишь различия между тем, что познано и что еще не познано?
5. Признают ли ФФИФ, что действительное единство мира заключается в его материальности и не существует чего-либо супранатуралистического?
6. Признают ли ФФИФ, что материя без движения так же немыслима, как движение без материи?
7. Признают ли ФФИФ, что истина есть соответствие научного знания объекту в результате отражения в голове законов природы и действительного мира?
8. Признают ли ФФИФ, что социальная материя (или объективные общест-венные отношения) определяет общественное сознание людей?
9. Признают ли ФФИФ, что существующие классы и классовые интересы формируют человеческое познание, и, следовательно, учение о плюрализ-ме и толерантности носит реакционный характер, маскирует интересы уходящих в прошлое классов?
10. Признают ли ФФИФ, что теории постиндустриализма концептуально и практически несостоятельны, поскольку требуют сокращения населения Земли, упадка качества жизни широких масс - так называемого устойчиво¬го развития, получения дохода от природы и перераспределения доходов в пользу богатых стран и международной финансовой олигархии?

Таковы только некоторые актуальные вопросы, на которые должны ответить философы страны, содержащей на средства народа не один десяток спе-циализированных институтов и факультетов. В противном случае - при полном «молчании ягнят» - следует на манер Запада свободно раздавать философские степени всем желающим медикам и механикам, фармацевтам и лесникам, естествоиспытателям и артистам. То есть вместо принципа «каждому по его труду» реализовать постиндустриальный принцип - каждому по РЬ (Б) - и сделать вслед за рублем эту степень свободно-конвертируемой!

Напомню, что именно опора на эвристические концепции Н.Кузанского и В.И.Вернадского изначально составляла основу работы Московского методологического кружка. К этим двум «священным именам» для «методологического движения» следует добавить имена Г.П.Щедровицкого, Э.В.Ильенкова и П.Г.Кузнецова - совершенно разных ученых и мыслителей. Классическое мышление сегодня, в начале III тысячелетия, открывает возможности определения перспектив и организации развития России как новой индустриальной системы, использующей все стратегические формы расширения производи¬тельных сил: включение скрытых возможностей сложившейся в советский пе¬риод образовательной системы, широкое образование взрослого населения, формирование мировоззрения народа, ограничение вакханалии медиа-концернов, преодоление энтропийных тенденций деградации массового сознания, а также расширение работы гуманитарных научно-исследовательских институтов.

Разработка концепции неоиндустриальной системы - в отличие от западной концепции постиндустриализма - нацелена на теоретический и практический от¬рыв как от нынешней разрушенной производительной системы, так и от советской экономико-политической модели потребного социума будущего. Нашему народу уже известна позиция либералов-западников, полагающих, что только активная монетаристская политика в интересах богатого меньшинства и связанные с ней финансовые манипуляции могут спасти Россию. Либералы тем самым в антидемократическом духе оправдывают колоссальные потери промышленности, народонаселения, образовательных учреждений и научных институтов страны. Имен¬но такое понимание в духе решений ООН называется «геноцидом».

Вторая позиция связана с работой так называемых «крепких хозяйствен-ников», направленных на разработку новых программ. Это нелиберальная и не¬реформистская установка. Однако она не отвечает на вопрос о том, как следует строить всю систему жизнеобеспечения постсоветской России. В сущности, данная позиция стремится вернуться к старой советской индустриальной сис¬теме, поскольку надеется на взятие в руки реальной политической власти для претворения в жизнь выработанных идей. При этом забывается, что само население России нуждается в понимании миссии страны в мире, в создании новой системы отношений между научной, образовательной и индустриальной системами страны, выполняющей функцию континента Евразии.

Третья позиция носит технологический характер. Она исходит из того, что современный промышленный комплекс страны возник исторически и тесно связан с двумя другими системами - образовательной и научной. Существует единый промышленно-образовательно-научно-исследовательский комплекс, компоненты которого не могут быть в ходе «открытого заговора» произвольно и по отдельности реформированы в качестве очередного «апгрейда» в духе информационного постиндустриального общества, нацеленного на финансово-информационное развитие.
Четвертая позиция преимущественно связана с процессом инновационного развития науки, образования и промышленности. Постиндустриалистское понимание постсовременности полагает, что так называемое «информационное общество» целиком строится на высокой технологии и компьютерах. Действительной же задачей для настоящих реформаторов оказывается соединение ин-формационных технологий с индустриальным производством и машинным парком в целях образования передовой промышленной системы городского типа. Новый тип промышленной организации строится в зависимости от передовых научных технологий, структуры подготовки и образования рабочей силы.

Возможны три типа индустриальных проектов развития российской соци-альности в контексте динамики единого комплекса. Первый тип проектов осно-ван на традиционных отраслях промышленности и может быть назван консервативным вектором, замораживающим отсталость. Второй тип направлен на создание новых форм промышленности и таких ее отраслей, которые ныне находятся в эмбриональном состоянии в лабораториях по оптоэлектронике, лазерной технике и выращиванию кристаллов, созданию умных роботов. Третий тип ориентирован на создание метапромышленности как основы метаэкономики, связанной с циклами инновационной деятельности в рамках корпоративных университетов и технопарков. Все это позволит обнаружить реперные и бифур-кационные точки в советском индустриальном комплексе в качестве опоры развития технологических инноваций XXI в. Источники развития извлекаются при таком развитии событий из сферы человеческого потенциала как важней-шего отечественного интеллектуального ресурса — мышления и образования. При этом предполагается использовать единственный критерий развития - фи-зическую экономику, экономику производства потребительских товаров и ус-луг. Какое же знание необходимо стране и народу в такой интеллектуальной ситуации? Прежде всего, это философское знание в области предвидения бу-дущего развития. Пора очнуться от морока толерантного постмодернизма. Ис-тория нам не простит промедления. В свое время философ Эвальд Ильенков выбрал пушку как орудие аргументации в борьбе за новый мир, сегодня его ра-боты и есть наша «пушка» в борьбе за новую неоиндустриальную Россию: но-вый СССР-2!

На подступах к философскому пароходу-2

Положение в области отечественных философских исследований начала XXI в. парадоксально напоминает ситуацию начала XX столетия. Тогдашний феодально-буржуазный строй, увенчанный монархией, устойчиво рождал философский официоз, фрондирующую интеллигентско-кадетскую интеллекту-альную реакцию мазохистского окраса, религиозную философскую ориентацию и твердую оппозицию строю, режиму в лице немногочисленных марксист-ских философских трудов.

Сегодня мы видим капиталистически-олигархическую систему, оформлен¬ную фасадом демократических институтов и правых партий, имеющих себя де¬мократическими. Эта система рождает с неизбежностью буржуазную философию, выражающуюся в учебниках как отрицание материализма, диалектики, переход к объективистскому изложению философии как истории философии различных учений. Сохраняется марксистская философия, на свой страх и риск преподаваемая и пропагандируемая старшим поколением отечественных фило¬софов, собирающих конгрессы и форумы марксистов, а иногда заявляющих право на существование марксистских секций на философских конгрессах (Второй Российский философский конгресс в Екатеринбурге). К этой линии в философии относятся работы Д.В.Джохадзе со товарищи, труды и учебники пермского философа В.В.Орлова (несомненно, табуированные Министерством образования и не получающие искомые грифы), работы марксистов- экономистов и антиглобалистов (альтерглобалистов) - альтернативистов во главе с А.В.Бузгалиным.

Особняком стоит философская мысль, которая прежде называлась русской религиозной философией, а ныне еще не получила обозначения. Ее можно было бы назвать философией социально-политической оппозиции режиму, но с ухо- дом Ельцина далее газета «Завтра» перестала употреблять аббревиатуру ВОР - Временный оккупационный режим. Сама газета стала не «газетой духовной оппозиции», но «газетой государства российского». Оппозиционеры стали государственниками одновременно с изменением окраски власти - власть в лице партии «Единство», затем «Единая Россия» провозгласили себя более крутыми государственниками. Неверно было бы называть эту философию квинтэссенцией левых сил общества, ибо к левизне она не сводится. Возникал соблазн име-новать ее философией просвя(е)щенного патриотизма, но использование пат-риотической риторики практическими всеми частями политического спектра, а также Союзом правых сил, заявивших о либеральном патриотизме и стремлении к либеральной империи свели на нет и эту возможность номинации.

В глухие времена ельцинизма и расцвета западнической ориентации во внешней политике освежающим ветром повеяло от интеллектуалов, политиков и философов-традиционалистов. Они клялись верности евразийской, континентальной Традиции (с большой буквы!) и стремились поменять вектор российской политики с атлантического, американского, мондиалистско-глобалистского на европейско-евразийский. Однако приход к власти профессионального разведчика В.В.Путина - представителя неатлантической ветви советской внешней разведки - создал феномен «немца в Кремле» и охлаждение отношений с США. И опять философские доктрины традиционалистов, списанные с работ европейских геополитиков и французских «новых правых» оказались вне оригинальной номинации, включились в общий поток так называемой российской философской мутной струи мысли.

Нам представляется, что во всех этих попытках и прорывах рождалась несовершенная, но самостоятельная русская философская мысль третьего тысячелетия о новом качестве жизни нашего народа. Русская мысль - не этнически, но культурно, оплодотворенная ценностями и генетическим кодом русского народа. Очевидно, что наряду с марксистской философией в постсоветской ЭРЭФ, па¬раллельно с философским либерально-буржуазным официозом на темы общечеловеческих ценностей, возникла и устоялась чисто русская философская мысль.

Ответы дают самобытные русские философы. Именно русские, а не мысли¬тели, имитирующие русскую идею и создающие иллюзию оппозиционности либеральному курса режима. Замечательно то, что марксистские философы и идеологи НПСР-КПРФ старательно обходят проблему русского народа. Достаточно посмотреть справочный материал НПСР «С позиций российского патриотизма», изданный под общей редакцией Г.Семигина. Авторский коллектив этого оппонента Г.Зюганова рассматривал подготовку издания как «первый шаг на пути формирования системного видения патриотическими силами перспектив развития России в новом столетии - «Модели развития России в XXI веке».

Во всем обширном справочном материале нет темы «национальная поли-тика», ни разу не упоминается русский народ, не встречается слово «русский», зато целый раздел посвящен единому государственному экзамену и даже в раз-деле «сфера культуры» в «предложениях патриотических сил» не фиксируется культурный геноцид русских. Зато патриот-некоммунист С.Ю.Глазьев в трех изданиях своей книги «Геноцид» прямо настаивает и аргументирует тезис о геноциде именно русского народа. Однако автор не выходит на философскую проблематику спасения России как сбережения русского народа. Следует отметить, что некоторые марксисты-философы все же робко затрагивают русскую тему. Так, член-корреспондент РАН М.Н.Руткевич пишет в разделе о противо-речиях внутри бизнес-бюрократии о том, что происходит «лишение народа рус-ского земли его предков» . Любопытна сама мифопоэтическая постановка во-проса: «народа русского», а не русского народа. Ранее автор пишет, что в Татарстане, например, происходит переход на латинскую графику с тем, чтобы отдалить культуру татарского народа «от культуры русского и других народов России». Забавно, но русский народ лишь иногда и неохотно упоминается на-ряду с другими народами России.

Отечественные марксисты-философы наших дней как бы утрачивают сам дух диалектики, когда начинают рассуждать на национальные темы - они при-знают как аксиому существование ельцинского-бурбулисовского проекта сброса СССР до его российского ядра - Российской федерации (союза каких наро-дов с какими?). Любопытно, что на Всероссийском совещании заведующих ка-федрами гуманитарных дисциплин в ноябре 2003 г. всерьез поднимался вопрос о том, как называть кафедры и курсы, изучающие русскую философию. Рассуждая метафизически и антикоммунистически, если называть русской эту фило-софию, то, как быть с философией (?) других народов страны, если назвать оте-чественной философией, то какая же она отечественная для изучающих ее ино-странных студентов в ВУЗах Москвы!? В чем же дело? В том, что русскость понимается не культурно, но этнически, то есть биологически и антикультурно. Поэтому и боятся слова «русский». В сущности, на этом строятся работы антропологического направления загнанной в подполье русской философии о расовом смысле русской идеи.

Сам доктор философских наук Г.А.Зюганов в выступлениях на партийных пленумах настаивает на сохранении русского народа как основополагающего народа России, однако данный тезис повисает в воздухе, поскольку вводится в обращение либо в контексте обращения к массам русских, утрачивающих свою землю, либо в плане положений геополитической докторской диссертации председателя партии. В этой диссертации, несомненно, творческой переработке подверглась неоевразийская доктрина А.Г.Дугина, в свою очередь, заимствованная из материала, отброшенного российскими евразийцами 20 гг., и из тек¬стов западных геополитиков-антиатлантистов.

Очевидно, что новые русские проекты отталкиваются от разных исходных платформ - от социально-национального понимания русских и России и от расового понимания, отвергающего всякие рассуждения на тему, что все люди равны и кровь у всех одна - что-то вроде мифологического и женско- жалостливого «кровь людская - не водица».
Первый проект настаивает на том, что «сегодня окончательно стали бессмысленными разделения по идеологиям. Ни либерализм, ни коммунизм, ни консерватизм и прочие «измы» в наше время не имеют никакого отношения к будущему России. Мы окончательно перешли в эпоху не только посткоммунизма, но и постлиберализма. Сегодня возможны всего два самоопределения и две «партии». Первое самоопределение - тех, кто уверен, что мы наконец-то становимся «нормальной страной» и надо перестать что-то там строить из себя особенное, корчить самобытность и выискивать некие пути, надо активно «интегрироваться в развитый мир». Это - «партия стабильности». Второе самоопределение - восстанавливать Россию как мировую державу. Это - «партия Рос-сии» . «Партия России» полагает, что на «развитом Западе» Россия не нужна. Все разговоры о возвращении блудной дочери в мировую цивилизацию - это прямая дорога на уничтожение нашей страны. Заметим, что эта точка зрения везде говорит о стране, России, а не о народе. Действительно, это партия Рос-сии, а не партия русских, партия русского народа.

Паршев вообще строит некую «петлю Паршева» (М.Калашников), осно-ванную на том, что в наших климатических условиях всякое производство убы-точно и любое соревнование с Западом заведомо проигрышное. Вся же фило-софская «партия России» видит один разумный путь сегодня - восстанавливать страну как современную мировую державу. Мировая держава - это не встречи лидеров без галстуков и саммиты восьмерки, а абсолютная ответственность за все, что происходит в мире. Бремя русских, то есть живущих в России в начале XXI века - «не дать миру покончить с собой». Для этого партия России в фило-софии (или философская партия России) предлагает повернуть страну лицом к великому океану, построив на его берегу новую столицу. В виду имеется Се-верный Ледовитый Океан и... город Тобольск (в письме читателя) или город на Амуре. Это станет залогом возрождения российского могущества, поскольку русские - народ исторический. Добавим, русские, живущие в трансформированной стране. Их прежняя страна - «ЭРЭФия», по мнению авторов, все более становится лишней, обанкротившейся страной, поскольку в сегодняшнем мире уже началась Пятая мировая война, которую упорно прячут под именем глоба-лизации. Ведет эту войну не Америка, а скрытая за фасадом особая цивилизация новых кочевников - Вечный Рейх, который стремится установить Новый мировой порядок с разделением людей на касты господ и рабов: в этой войне Россия обречена на новый передел и заклание, поскольку в смертельную схват-ку с новыми кочевниками, антилюдьми вступают люди, то есть мы - «избыточное население».

С обычной точки зрения Россия обречена, поскольку враг обладает подав-ляющим превосходством во всех сферах. «Партия России» предлагает страте-гию чуда, стратегия молниеносной войны, которая позволит слабому победить сильного. Об этом и написана книга «Оседлай молнию!» В новых трудах этой философской группировки делается вывод о том, что глобализация по-американски либо случится, либо провалится. Но в любом случае России не бу¬дет. В первом варианте придет неофеодально-фашистский строй с разделением населения мира на 20% рентабельных людей и 80% нищих аутсайдеров - это разделение произойдет в США и в Европе. Во втором, уже антиглобалистском, случае мир ждет возрождение националистических режимов и опасный процесс умирания индустриального общества — своеобразные новые 30 годы. В обоих случаях Запад обречен на уничтожение Китая и заклание «бело-красно-синей Россиянин». Авторы видят выход в построении параллельного государства в России, в создании русского закрытого общества (Братства), в технологической революции неоиндустриализма (ставка на технологии, которым нет аналога в мире), в создании расы сверхчеловеков - людей, овладевших всеми ресурсами своего сознания. Все это, вместе взятое, позволит русским построить империю - «мир миров, СССР-2».

Авторы проектирует создание мира Третьей волны - нейромира, эпохи, последующей за умирающим индустриальный, вторым миром. Постиндустриализм понимается ими как «лишь тягостное межвременье, перезревший индустриальный порядок». Автор пишет: «В Нейромире разовьются технологи, которые расширят возможности человеческого сознания и приведут к возникновению расы всечеловеков. В этом мире произойдет переход на новые источники энергии (они станут небольшими и децентрализованными), многократно уменьшится зависимость от нефти и газа, а огромные заводы и фабрики уступят место небольшим экономичным установкам, которые будут обладать той же производительностью, однако окажутся намного дешевле и экономичнее». Любопытен образ всечеловека, взятый из образа Ф.Достоевского «Россия - страна всечеловечности». Всечеловек определяется так: «Всечеловек (чело- век-Х, люден, нейрочеловек, метагом) - представитель новой расы, выведен¬ный не генетическим путем, а через использование психотехнологий, которые позволяют полностью задействовать все возможности человеческого сознания и организма» . Заметим, что в определении нет черт русскости и ничего от Дос¬тоевского вроде «всемирной отзывчивости».

В любом случае нам придется выбирать будущее. А настоящее авторы оценивают так: «первое правление Путина 2000-2004 годов окрестят временем великой нерешительности. Казалось бы, после катастрофы 1998 года прежний, садомазохистский либерализм исчерпан, и тупик начатых в 1992-м реформ ясен всем. Ан плетемся все тем же путем. И Путин на распутье: даже если и следовать прежней логике, то нужно насиловать Россию по второму разу... А Путину страшно.... А дальше маячит призрак охоты Вечного рейха на незадачливых русских богачей, не удержавших собственную страну» . Следствие этой охоты двояко - развал страны и новое государствостроительство (стейтбилдинг) одно¬го или нескольких государств-наций на месте России. Ю.Крупнов пишет: «Впрочем, и те, кто предлагают сначала расчленить РФ, и те, кто считают пра¬вильным сперва построить хоть какое-то национальное государство в РФ - все они согласны в одном: на месте непонятной, непредсказуемой, неэффективной, насквозь неправильной РФ следует создать одно или много государств эффективных и нормальных - с точки зрения организаторов глобального имперского порядка. На месте марева остатков от отжившего миропорядка и ностальгии по величию СССР следует поставить набор государств-наций как кубиков, модулей - понятных и прозрачных для осуществления глобальной демократии и свободы социальных единиц (units)...Юниты, модули, партсы (части) и прочие кластеры... Почему бы и нет?»

Подводя итоги, мы можем сказать, что русская философия возродилась в таком, несомненно, временном образовании как Российская Федерация. Стре-мительно развивающиеся события в направлении раскола общества, поляризация и обнищание русского народа, появление верхушечной космополитической интеллигенции, западнический курс властей говорят о том, что социальные взрывы большой мощности, Октябрь-2 не за горами. Для философов в узкоцеховом смысле их деятельности смысложизненный основной вопрос заключается теперь в одном - понять и предсказать, представители каких школ, направлений, а также кто конкретно станет пассажиром на «философском пароходе-2». Разумеется, это будет не хрестоматийный пароход - вполне возможно, что против¬ников нового общества отправят на околоземную орбиту с тем, чтобы из паде¬ния модулей станции сделать всенародный праздник - такой же, который был устроен демократическими временными правителями России из уничтожения изумруда советской цивилизации - космической станции «Мир»... Для нас очевидно, что Ильенков - глубокосоветский философ. Очевидно, что он пример¬но также, доживи до периода распада дела, которому посвятил жизнь, предсказал бы судьбу деградировавшей до состояния позитивизма нынешней мыслительной традиции. Достаточно прочесть его последнюю и искреннюю брошюру «Ленин¬ская диалектика и метафизика позитивизма» для того, чтобы утвердиться в необходимости формирования современной научной философии качества жизни объединенного человечества грядущей эпохи неоиндустриализма!


(опубликовано в сборнике выступлений ученых кафедры социально-гуманитарного образования Института менеджмента и рынка на международной научной конференции «Ильенковские чтения», посвященной 80-летию Э.В. Ильенкова:

"Философия качества жизни"

Некрасов С. Н., Молчанов В. А., Радченко С. Ю.

Москва-Екатеринбург, 2004 год).