Личная жизнь. 15

Место для парковки находилось рядом с домом, но неизменно ставивший машину задом Абиев не стал утруждаться. Он жил на первом этаже поселковой высотки, и в квартиру чаще всего входил через приделанную к балкону дверь. Дома его как обычно встречает дочь Зарема, которой оставалось доучиться в школе еще два года. Пока отец умоется, накроет на стол в его комнате, а пока поест – спросит о делах. Она интересовалась новостями, делилась проблемами, мыслями… но сегодня выразила еще намерение приобрести себе роликовые коньки.
Перед ужином Абиев не всегда вспоминал, что нельзя наедаться на ночь, а следовать выходило еще реже. На столе стояли тарелка с рисом и печенкой, салат из свежих овощей с подоспевших вторым потоком редиски, на отдельной – зеленый лук с кинзой, печеные сладости и сахар к чаю, которого еще не подали. Он принялся есть с аппетитом и спросил:
– Дочь, кто катается на роликах? И где? Ровных дорог нет, всюду машины да мотоциклы.
– Мы во дворе школы, пап, там гладко. Взрослые тоже катаются, я по телевизору видела. У девчонок уже есть.
– Упасть не боишься? Мы с тобой не очень ловки!..
Идея с коньками была свежей, поэтому она не хотела отступать. Отец не раз подчеркивал, что врожденная неловкость – никакая не беда, что тучные люди при правильном старте большего добиваются в жизни. Конечно же, Зарема понимала, что он еще стоит на страже ее эмоционального благополучия, обычно ни в чем не отказывал, была уверена, что исполнит и это желание.
– Я немного попробовала, получается, и уверена в своих силах. Ты бы знал, как классно умение покорить ролики. Но это не так срочно, за ними мы съездим в город, там еще чего выберу.
Приняв молчание отца за согласие, она беззаботно вышла.
В квартире еще жила его мать Таиса, не любившая лишний раз попадать ему на глаза, когда в доме возникали разногласия. Супруга Манара – полная и с тяжелым характером женщина в такие дни тоже не показывалась. По ее словам, она регулярно страдала головными болями, но предпочитала промучиться, чем выпить таблетку. Могла целую неделю не выходить из дома, если считала, что обижена. Обычно характер проявляла сама, бывало, и просто подолгу замыкалась в себе. Раньше Манара конфликтовала реже, была моложе и довольна собой; а в последние годы периодически становилась раздражительной. Поводом очередного кризиса в отношениях стали ее опасения о вероятном гостевом потоке в связи с праздниками.
Второй ребенок – сын Расим тринадцати лет – то и дело разочаровывал отца. Он крупным родился, поздно заговорил, и до школьного возраста отличительным признаком его внешности являлся несколько увеличенный размер головы. Характером был в мать, которую, как правило, не слушался, и к отцу чаще всего относился с безразличием. Абдурахман и понимание проявлял, и строгость, но ничего не менялось. Для последовательного воспитания времени не хватало, и обстановка в доме сказывалась не лучшим образом.
За дверью слышались веселые возгласы дочери – пользуясь тем, что отец дома, временами она по-своему бралась за воспитание брата. В очередной раз Зарема зашла к отцу спросить, какой ему заварить чай. От чая он отказался, а насчет коньков посоветовал хорошо все взвесить.
Расслабленный глава семьи облокотился и смотрел телевизор: большой, полупроводниковый аппарат с шестью кнопками стоял на тумбе. Шедший спектакль был не интересен, но встать и переключить канал он поленился.
Неожиданно в комнату вошел Расим и тревожно спросил:
– Пап, ты Тул опять оставил?
– Нажми на третью кнопку, – сказал Абиев-старший, будто бы сын откликнулся на его зов.
Исполнив просьбу, мальчик вопрошающе отошел.
По региональному каналу шла передача о новом месторождении природного камня с рекламным подтекстом. Кадры ему показались не совсем уместным для массового зрителя, но голос был знаком. Отец несколько секунд послушал, стараясь вспомнить, еще какие передачи тот ведёт, и сказал:
– Убери звук. Что случилось?
– Волка трудно убить? – спросил сын, переключил телевизор на новостной канал и убавил громкость.
– Как смотреть! Охотнику, к примеру, достаточно будет одного нажатия курка. Без ружья – никак. Ты воображаешь себе, что такое волчий оскал?
– У меня есть майка с картинкой. Выглядит пугающе. – Расим пальцами рук изобразил клыки хищника.
– Это не в счет, страх возьмет верх. Волк – умное животное, и он достоин восхищения. Если щенкам нет угрозы, то людей избегает.
– Днем мальчики увидели убитого волка без шкуры, еще теплого. Говорят, что ему отсекли голову, когда набросился на парня одного.
– Трудно же попасть по шее опасному зверью?! Тем более, если уже атакует!.. Волк, все же.
– Не сам, а странный мужик выбежал из леса с топором в руке и зарубил. – Не дождавшись реакции, Расим облек в слова свое волнение. – Тул могут убить?
– Не бойся, к собаке незаметно не подойдешь. Она даже когда спит, видит, что происходит вокруг нее и реагирует на малейшие движения.
Любопытство мальчика завершилось так же внезапно, поскольку не согласился с ним по части сверхчувствительности собак.
Отец этого не понял и не разобрал истинного мотива сына: или был встревожен новостью, или возымел желание пообщаться. Хотел позвать его и попросить принести из машины сигарету, но решил покурить на свежем воздухе. Он посмотрел в окно, увидел тьму и вышел в одной майке, а на улице оказались сумерки. С неба падали редкие капли, и он сел в машину. Сигаретами баловался от случая к случаю, прикурив, ощутил, как дым меняет оставшийся во рту вкус еды. Абиев находился под впечатлением от поведения сына и понимал, что его старания недостаточны для трудного ребенка, что требуется больше терпения. Понял и того, что любимое животное могло бы стать предлогом для общения.
Собаку ему привезли из центральной части страны еще щенком на радость как своим детям, так и соседским ребятишкам. Была умна и послушна, практически все время находилась на участке за поселком, так как бабушка не соглашалась пускать ее в квартиру. Если надолго оставляли без внимания, то прибегала за ним, потом возвращалась на свой пост, то не спешила уходить и выполняла все команды.
Глубоко не вникая, Абиев останавливался на отдельных моментах богатого событиями дня. Вспомнив про убитую собаку – был уверен, что это никакой не волк, – ему стал интересен расправившийся с ней человек. Пусть умеет искусно отрубать головы, зачем снимать шкуру? Покусанный мальчик не тот ли, кого сам подвез? Может, волка и встретил?.. Он пожалел, что не уточнил, где произошло нападение и безуспешно попытался восстановить в памяти слова старой женщины. Еще Таус, до полусмерти напуганный...
Яркая световая вспышка и последовавший за ней раскат напомнили ему о прячущейся в его доме на поле девушке. Представить было сложно, как там ей одной. Тревожные мысли брали верх над усталостью, он выбросил окурок в дождь, оделся и уехал.
***
Открытый и неширокий балкон на всю длину фасада второго этажа напоминал пост наблюдения. Сооруженный на выступавших концах балок, с внешней стороны он держался на трех металлических трубах. По центру возле парапета стоял небольшой стол, за которым сидела облачившаяся в старую серую куртку Индира. Здесь она чувствовала себя в безопасности, керосиновую лампу и спички держала наготове. Зажечь не спешила, боясь, что испугается, находясь возле света, когда вокруг темень. Огород не был виден, она подолгу смотрела в потемки неба, и ничего, кроме разочарования, не ощущала. Дождь то усилится, то ослабнет, и к ночи стало прохладно. Тьма была не черной – на фоне неба еще замечались качавшиеся верхушки молодых тополей. Беспрерывное шуршание листьев от порывов ветра и дождя складывалось в унылую мелодию. Со двора выделялись глаза собаки, не дождавшейся внимания гостьи. Индира вспоминала утренние грезы и грустила. Хоть разбивший ее сердце молодой человек был разоблачен, внутри себя боролась то ли с ним, то ли за него. Она хорошо запомнила черты его лица, но и по прошествии времени не могла вообразить, что столкнулась с циничным обманщиком. Чтобы не впадать в отчаяние, старалась поверить тому, что он не обременен семейными узами, что приедет со дня на день, уладит возникшее недоразумение и заберет ее с собой в город. Но грезы оказывались мимолетными, перед глазами возникали приключения дневные и трудное прошлое, не дававшее смотреть вперед в будущее.
Капли дождя все чаще стали находить ее лицо, и она чуть отдалилась от перил. Затем зажгла лампу и занесла в комнату, посидев недолго, вернулась в темноту. После продолжительного лая собаки донесся шум машины, и настороженной девушке не составила труда отыскать появившихся в зоне видимости свет фар. Желанным мог быть один человек, и она наблюдала за тем, что происходит внизу. Осознание того, что неправильно было оставаться одной вдали от людей породили мысли, что они с Абиевым знакомы давно и что он в ответе за нее.
Вначале он посветил фонарем и отыскал на балконе девушку. Длинная балка, установленная от одного тополя до другого, служила нечто вроде ворот, он снял ее и заехал во дворик. Поднявшись в дом, сказал:
– Решил проведать тебя – ночь ожидается не самой спокойной. Как ты тут?
– Не стоило беспокоиться, переночевала бы, – покорным голосом ответила девушка. – Я почти до самого вечера проспала. Сама спокойна, будто бы все то произошло со мной не наяву. И бодра, но понятно, что не стоит ожидать ночного сна.
Абиев вышел на балкон, помыл руки и с кружкой воды вернулся к столу. Присев на диван, подправил подлокотник и отпил глоток.
– Я ехал, не понимая, настолько это правильно. Так-то бояться здесь нечего, но не девушке одной, когда впервые, ночью и в такую погоду. Побуду до утра, там поглядим. Ты ела что?
Девушка прибавила яркость света в лампе и опустилась на табуретку у противоположной стены. Она была рада, что ее не оставили одну, но испытывала стеснение от присутствия взрослого мужчины, и ей, разумеется, стал интересен возникший вопрос их размещения.
– Ничего не хочу. Как я поняла, и внизу есть жилое помещение?! 
– Да, я там и сплю, а за той дверью, – Абиев направил руку на левую от себя сторону, – уютная комнатка, и в ней иногда ночует моя дочь. Можешь там расположиться, но я бы выбрал эту комнату. Здесь больше воздуха, и в лунную ночь нет надобности включить лампу.
Наступило безмолвие. Он повторно подтянулся к кружке и прислушался к доносившемуся раскату грома, за которым начался очередной виток усиления атмосферных осадков.
Сидеть в молчании было непросто, и девушка вспомнила человека, который на их глазах потерял сознание.
– Ты видел того мужика? Интересно, выживет? 
– Нет, но по словам врача, должен оправится, – ответил он. – Пару лет назад злодей один был на слуху, кажется, он дал о себе знать. Отчасти поэтому я забеспокоился за тебя.
– Собака б не пустила чужаков, и грозу приняла за дополнительную защиту. То ли будет дома, теперь без оглядки не походишь, везде мерещатся эти ребята.
– Расскажи о себе, я постараюсь тебе помочь. Может, на работу устроишься? В больницу, я похлопочу.
– Не знаю, я всего один раз бывала там. Все безотрадно, чувствую себя под прицелом, какая тут работа?
– Перестань их бояться, и вообще, опомниться тоже не поздно. Мира я знаю, не пропадешь.
– По собственной воле я бы не стала с ним жить, – заявила она уверенно. – Вероятность крайне низка, что это пройдет, но неизвестно, как все повернется. Выход один: уехать в горы, пока не уляжется.
– Не изводи себя. Убегать, чтобы спастись?.. Никто за тобой не гонится. Как могло так получиться?
– По сегодняшнему дню мне добавить нечего, ты знаешь все то, что и я. Надо же, решиться на такое? Хотя нет! – Ее голос, как и выражения лица, стали проникновенными. – В детстве слышала похожую историю: девушке показывали одного, состоялась быстрая свадьба, а на деле женихом оказался другой.
По приезду Абиев намеревался лечь поспать, но общительность гостьи бодрила. Он не понимал, почему в последний момент его озаботила безопасность такого хрупкого создания. Практическое отсутствие второй половинки снимало моральный запрет на общение с молодой девушкой, но находившаяся между ними лампа не давала любоваться ее природной красотой.
– Перед зовом сердца не устоишь, – сказал он. – Для этого, как говорится, все средства хороши. Нечто подобное и я слышал.
– До сих пор не понимаю, зачем они так далеко увезли меня? Игра, какая, что ли была?
– Людям свойственно выделится. Думаю, что Мирахмед неспроста выбрал ту дорогу. Недалеко от той самой лужи есть рукотворный холм. Взобраться на него сложно: оброс со всех сторон. Вокруг имеется ров, тоже непролазный.
– Похожий есть и по дороге к нашему селению. Папа рассказывал, что раньше там располагался пост наблюдения. Для чего – не спрашивала.
– Здесь, похоже, чье-то место захоронения. Кто знает, в каком свете дошла до Мирахмеда молва, раз захотел заключить его в кольцо. Но логики не вижу, если самого не было рядом. Воспользоваться отсутствием близких и решиться увести девушку неправильно. А, я забыл!.. С родными что? – спросил Абиев.
Вообразить себя наедине с ним не получалось, держа это в уме, грустно ответила:
– Настолько сложно, что не знаешь, с чего начать. Папа выпивал часто, что раньше ничему не мешало. Он нес полную ответственность за хозяйство и мог сутками не покидать его, единолично вакцинировал все поголовье скота и оказывался задействован при перегоне, и еще много чего. Годами ждали, что наступит пресловутый «потом», и построить дом, но, увы. Сам изменился до неузнаваемости и перестал казаться отцом. Это еще полбеды – сын обошел его... сплошные потрясения.
С людьми, попадавших в зависимость от казавшегося запретного напитка и перешедших в категорию обездоленных ему доводилось повстречаться. Он с презрением относился к ним и о материальной поддержке речи не могло быть, но сейчас подобревший мужчина был не прочь оказать помощь семье Индиры.
– У вашей семьи невероятно большие проблемы, и с твоим приездом меньше не станут. Там дома нет, и живут, скорее, в сырой землянке.
– Наш дом был большим, из камня, – сказала она, не желая представить себе жилище, в котором находятся ее родственники, заброшенным.
– Что видела в детстве, покажутся тебе по-иному. Обычный пригорок, что одолевала по ступенькам, возьмешь и перешагнешь. И ваш дом перестанет выглядеть крепостью. Рассуди, что они едят, как живут. Лучше найди угол и дождись приезда матери. Вряд ли она там задержится без надобности.
Девушка и сама понимала, что неправильно убегать в горы. Ей ни с отцом не хотелось быть рядом, ни с братом, оспаривать суждения Абиева – тоже. Не была готова видеться и с соседями по дому, и с людьми из родного селения, с которыми раньше часто общались, но перестали знаться из-за нелегкого положения в материальном плане.
– Придется ломать голову, к кому завтра постучаться в дверь, – сказала она с озабоченным видом. – Остаться не могу, еще мама не найдет.
– Согласись, здесь и не место для тебя. Мне проще дать тебе приют в своем доме на неделю. Правильным решением было бы скорейшее замужество, у красивых девушек, как ты, должен быть не один поклонник на такой случай. Если нужна помощь, скажи, организуем.
– О чем ты говоришь, дядя Абдурахман? – Индира залилась румянцем. – Чтобы выйти в люди, надо иметь свой дом и покой в нем, одежду какую. Остальное уже второй этап.
– И это только начало. Жить бывает сложно на всех этапах, иногда и самому приходится закрывать глаза на отдельные моменты. Но если самый близкий повернулся спиной, то что же хорошего ожидать?
– Сами… сам понимаешь, что это я испытывала на себя в течение многих лет. Велика опасность, что не потянем с мамой, и в зависимости от состояния близких нам лучше перебраться в другое место жительство. Об этом я додумалась недавно, в поселке нас ничего не держит.
Абиеву еще не доводилось с интересом проникать в судьбы людей, какой проявлял сейчас. Днем он принимал ее за ветреную девочку, готовую бросаться в омут приключений, но понял, для чего было затеяно мнимый увод, на что никто бы не решился. Он невольно сравнил случайную девушку, которая ни с какой стороны не дурна собой, а даже наоборот, со своей дочерью. Соответственно, отношение к ней другим и не могло быть, как к собственному ребенку, в том числе по части советов и предостережений.
– Молодой и красивой девушке нелегко ощутить себя защищенной, – сказал он, – с назойливым вниманием парней столкнешься всюду. Все это обычно не выходит за рамки, главное, самой не совершать непростительных ошибок. Плохо, что отца нет рядом, и брата.
От сужения темы Индира смущалась.
– Я всегда мечтала жить в городе, им и обманулась... Он быстро вскружил мне голову, сама не своя была. На себе испытала, как просто поверить красивым словам.
– Не огорчайся, ничего плохого с тобой не произошло. Завтра решим, что делать. Я устал, и уже поздно. Подушка и одеяло в шкафу, поспишь себе, а я пойду вниз.
– Змеи сюда заползают?
– Зачем тебе это на ночь глядя? За все годы один раз встретили внизу небольшого ужа. – Абиев встал и указательными пальцами отметил ее длину. – Совсем детеныш. Дочь целую неделю игралась, да и мне было интересно. Она хотела его домой забрать, чтобы потом отнести в школу, еле отговорил. Высоко над землей их не бывает. Крикнешь, если что, вернее, постучишь, – он показал в угол комнаты, где проходила вентиляционная труба, – и я услышу.
Индира тоже поднялась. Она не без волнения в голосе изобразила извивающееся тело пресмыкающегося, и сказала:
– К нам как-то заползла змея длиной с метр. То есть я обнаружила ее под потолком, страха хватило надолго. Мама вначале закричала, потом сбила ее подушкой и вынесла на улицу. Слышала, что они бывают и на деревьях, – неуверенно добавила.
Абиев улыбнулся, чем и перечеркнул ее опасения. Он пожелал ей спокойной ночи и вышел на балкон. Сверкнула еще молния, за которой последовал очередной раскат. Спускаясь вниз по деревянной лестнице, уставшему мужчине стали казаться ступеньки высокими. Под балконом на неширокой полоске, куда дождь не попадал, лежала собака. Он погладил ее и закрылся в комнате.
Свет от молнии изредка доходил и до находившейся в душной от горящей керосиновой лампы комнате Индиры. Она все чаще смотрела в тьму через стекло окна, а выйти на балкон уже боялась. Время будто бы остановилось, она не представляла себе, как продержаться целую ночь. 

Едва ли ему удалось заснуть, как донеслись слабые стуки. Он очнулся сразу, но отзываться не спешил, решив, что ей просто не спится. Вторая серия стуков говорила о том, что потребовалась его помощь. Абиев быстро оделся и вышел. С открыванием двери верхней комнаты ощутил запах горящего керосина. Индира сидела на полу, прислонившись к стене.
– Мне что-то нехорошо, – тихо сказала она.
Догадаться было нетрудно, что девушка плохо переносит пары керосина, поднял на руки и вынес на балкон. Поправив ногой табуретку, посадил ее и поставил фонарь на стол так, чтобы вскользь светило лицо. Мужчина вздрогнул от осознания допущенной им халатности, которая могла закончиться неизвестно чем, если б она не осмелела его позвать. Он дотронулся до ее щеки и спросил:
– Что с тобой? Голова кружится?
– Да, я чуть не упала, и тошнит немного.
– Подыши свежим воздухом, и все пройдет. Но надо полежать, а то свалишься. Отбрось скованность и считай, что ты в своем доме.
Он принес самодельное шерстяное одеяло и расстелил его на пол балкона, следом помог ей прилечь на одной его половинке, а другой – укрыл. Вернувшись обратно в комнату, поместил лампу за окном на защищённом от попадания дождя месте, оставил открытыми все двери и сказал:
– Потерпи, комната скоро проветрится, я не буду стоять над душой.
– Пить хочу.
Он налил полстакана воды и рукой придержал ее голову, пока не напьется. Затем включил газовую плиту на обе конфорки и поставил чайник с водой и небольшую кастрюлю. Домашняя лапша находилась на полке, а за сыром и маслом предстояло спуститься вниз, в более прохладное помещение. Лежавшая за спиной девушка ограничивала свободу движений, чуть погодя он вернул ее на диван вместе с одеялом. Посуда с широким низом и носиком начал издавать свист, он набрал полную кружку кипятка, положил в нее две ложки кофе, столько же сахара. Попробовав, решил, что лишним не будет дольки лимона, и коньяка немного подлить. В комнате он помог девушке принять сидячее положение и заметил, что она не противится, когда ее поднимают на руки. Ему хотелось оставаться с ней, но предстояла недолгая готовка нехитрого кушанья в полутьме, и, посоветовав выпить горяченький коктейль в прикуску с заветренным сыром, в очередной раз вышел на балкон. Дождь уже не шел, с восточной стороны небо начинало побагроветь, и с мыслями о своей гостье, о том, насколько он мог бы опекать ее и дальше, на освободившейся половине плиты он поставил сковородку.