Не уступить судьбе

Не уступить судьбе

Совсем недавно Андрей, теперь пенсионер,в интернете с гордостью прочитал фрагмент письма, посланного во время ВОВ фашистским солдатом в свою семью. В нём он рассказывал о случае, не поддающемуся, с его точки зрения, объяснению. Они подбили советский танк, хотели захватить в плен танкистов. Но вдруг открылся люк танка и из него один из оставшихся в живых, открыл стрельбу из пистолета. Немцы залегли, дождались, когда у танкиста кончились патроны, а затем прицельным огнём убили его. Но когда полезли в танк проверить, не остался ли ещё кто там в живых, с ужасом увидели, что по ним стрелял танкист… без ног. Ему отстрелило снарядом ноги, а он, подтянувшись на руках, продолжал сражаться. Немецкие солдаты долго не могли осознать случившегося, они не верили своим глазам – так не бывает!
Андрей, не сдержавшись и прослезившись, подумал: мы, русские– народ сильный. У нас бывает. И в военной жизни, и даже в мирной.
А теперь вспомнилось и это, что было ещё в его молодые годы, когда он работал водителем автобуса в одной из городских строительных организаций. Андрей ещё со школы мечтал о поступлении в институт: хотел стать художником,и эта мечта не давала ему покоя. Другой быть не могло. Но ведь случается такое иногда, что и мечты сбываются, и, кажется, все сроки для этого вышли –ан нет! Открылся при местном педагогическом настоящий художественно- графический факультет. И вот уже спустя какое- то время Андрей сдал удачно экзамены. От везения и эйфорийной обстановки кружится голова– он настоящий студент! Сидит, словно в римском Колизее, в аудитории на первой, вводной лекции. В зале тишина, муха пролетит – слышно. Андрей, как и остальные новоиспечённые студенты, ловит каждое слово преподавателя. И вдруг тихо открывается дверь, ни говоря ни слова, в аудиторию входит, опоздавший. Правда, входит молодой парнишка странновато и потому сразу обратил внимание всех присутствующих на себя. Одетый с иголочки, в модный джинсовый костюм, он с палочкой-бадиком, покачиваясь, аккуратно становится у стены и начинает слушать, как и все, говорящего за кафедрой. Ему предложили пройти сесть – он отказался. Неловкая пауза… и преподаватель продолжил свою лекцию.
Андрей нет-нет, а поглядывал в сторону «странноватого» с виду парнишки. Даже больше –парень притягивал его внимание к себе. Что-то не складывалось с его крепкой фигурой. Во-первых, уж больно она у него не пропорционально смотрелась. От пояса вверх – парень, как парень, а ноги, почему-то коротковаты. И потом, он что-то напоминал Андрею из его собственной жизни.
А тот после окончания лекции, так же не спеша и покачиваясь, со строгим лицом, молча, вышел из аудитории. Пока шёл по коридору – все степенно уступали ему место для прохода. Выйдя на улицу, парень открыл дверь стоящего недалеко от входа в институт «Запорожца» и, просто, бухнулся на его сидение.
Андрей провожал этого парня взглядом – всё это было необычно. Ему за свою недолгую пока жизнь удалось повидать многое. Служба в армии далеко от дома, работа на заводе и в кабине различных автомобилей, а это что ни день, то приключения, наконец, попасть с опозданием в восемь лет в институт.
Но сейчас Андрей был серьёзно озадачен – почему молодой человек, ещё мальчишка, идёт словно робот?Видимо,что-то очень серьёзное у парня с ногами.Если это так, то даже в здании института находиться ему одному, без помощников будет трудно.Хотя, здесь ему каждый уступит место или при необходимости поможет. Но ехать одному в машине с такими проблемами?!Андрею не надо объяснять, что такое дорога, поэтому он навязчиво задавал себе вопрос:«как?»
В этот раз в аудитории на лекции находились сразу два факультета – решили в деканате сэкономить на одной вводной. Потом же, в течение недели, Андрею реже приходилось видеть этого парня.Он учился на другом факультете. Только позднее, уже живя в институтском общежитии, он несколько раз замечал, как трудно парнишке подниматься по лестнице, даже трёхступенчатой.Кто б не пытался ему помочь – он вежливо отстранял, а поднимался на очередную ступеньку с раскачки и уцепившись одной рукой за перила, другой отталкиваясь бадиком.Ступени лестницы – его препятствие, были и на первый этаж, где тот парень, видимо жил.
Прошли первые дни учёбы. Учиться Андрею было необычайно интересно – новые занятия, новые знания, новые друзья поглощали всё свободное время. Спустя несколько месяцев, Андрей случайно на улице встретил своего старого знакомого с прежнего места работы. Да что там знакомого – друга, хоть на десяток лет старше, крановщика дядю Мишу,душевного и приятного человека.
– Ой-ёй-ёй! Сто лет не виделись! Рассказывай, как учёба?
–Дядь Миш, за минуту не расскажешь. Вобщем так…
И полились откровения близких людей, что не раз выручали друг друга и поддерживали в трудные минуты, каких было за время общей трудовой жизни не мало. А в конце уже затянувшегося разговора дядя Миша, слегка притушив эмоции, смущённо вздохнув, произнёс:
–Там,где-то с тобой учится и мой племянник, Серёжка. Я когда- то о его случае на работе рассказывал, ты наверняка помнишь. Подойди к нему, поддержи. Ему с тобой будет интересно.
Андрея как молнией пронзило – вот кто этот парнишка! Тут без уточнений стало ясно, и всплыли воспоминания о событии трёхгодичной, а может чуть более, давности. Когда приезд на работу группы своих рабочих оказался не совсем приятным.Дядя Миша, человек общительный и авторитетный, всегда душа компании среди их шоферов, в это утро был чернее тучи –суров и неразговорчив. На все вопросы только отмахивался.И если обычно,на всём пути до места работы в салоне автобуса слышался смех и пересыпались шутки, в этот раз была необычная тишина. Конечно, такое неведение долго продолжаться не могло и, выйдя из автобуса, мужики не стерпели, кто-то спросил напрямую:
–Миш, что случилось, расскажи!
И дядя Миша, видя, что от ответа своим друзьям не уйти, они своего всё равно добьются, тихо сказал:
–Племянник попал в комбайн.
Больше никто к крановщику не приставал, чтоб выпытывать подробности.Но весть разнеслась по базе и весь день был какой- то скомканный. Потом, уже спустя время, что-то из того события выяснилось – посочувствовали, попереживали, а за каждодневной суетой и подзабылось. Племянник, это ж не сын и не самый близкий родня. И потом, сколько всего у каждого случается. Но вот всплыло…
Андрей долго тянуть не стал и при первой возможности, увидев парня в общежитии, подошёл к нему.
–Извини, пожалуйста, ты Сережа? Я с твоим дядей Мишей Добровым работал. Даже, мы были с ним друзья…
Парень встрепенулся, как от очень важной вести:
–Ты Андрей? Он мне рассказывал о тебе, пойдём ко мне в комнату.
Он крепко пожал руку: Андрей даже поначалу удивился крепости в его руке, потом понял – у этого Серёги сила поневоле перешла в руки. Сергей улыбнувшись, отказался и от его помощи:
–Мне так удобнее.
Прошли в комнату – обычная общага на четырёх человек. В комнате никого ребят не оказалось, на койках и тумбочках типичный студенческий бардак. Сергей, как и в свой «Запорожец», на кровать не сел, а так же, просто упал. Нельзя было не заметить одну особенность его кровати – на дужке привязан длинный ремень. Сергей за него хватался, чтоб устроиться поудобнее на кровати, и видимо пользовался утром, чтобы вставать с постели.
– Ты учишься на худграфе? –спросил Сергей.
–Да, мне давно хотелось, а негде было.
–Я тоже бы хотел туда, но побоялся не сдать экзамены, там же специальная подготовка нужна.
– А ты тоже любитель рисовать?–Для Андрея это была неожиданность, но он вспомнил слова дяди Миши – вот почему у них могут быть общие интересы.
Сергей потянулся к тумбочке и достал из неё свёрток, развернул.
–Это я на досуге занимался.
В руках он держал картонку с изображением иконы Божьей Матери. Выполненная с определёнными недостатками в рисунке и живописи, но с заметным старанием.
– Это ты сам? – Андрею хотелось польстить Сергею, всё-такини кто его не подталкивал, а только собственное желание. Но в то время отношение к религии было не столь притягательным, потому подумалось – зачем ему захотелось рисовать эту «боженьку»? Лучше бы чей-нибудь портрет попробовал, или хотя бы пейзажик.
От Сергея не ускользнула осторожная неодобрительность в оценке его работы, и он завернул иконку снова в тряпицу и положил на прежнее место. А разговор перевел на иную тему.
–Я сегодня в комнате один остался – ребята разъехались по домам, а мне что-то не захотелось.Приходи ночевать со мной – одному скучно. Ляжешь на любой койке, все свободные, вот и поговорим.
Андрей согласился на его предложение, только-бы ребят из своей комнаты предупредить, а так – какая разница, где ночевать. Тем более, очень хотелось подробнее всё узнать об этом парне, от него самого. И притягивало не просто любопытство –видно было невооружённым глазом – ему требуется ежесекундная помощь, хоть в чём. Тем более,к Андрею была просьба от старшего друга. Но надо это делать как-то ненавязчиво. Ведь у него свой характер, и кажется непростой. Может потому он и не сидит дома «на печи», не жалуется каждому встречному, не плачет в тряпочку, а поступил в институт и не хочет быть хуже остальных. А в чём-то и превосходить! Таких людей было немного в окружении Андрея, и только за это Сергей заставлял себя уважать.
Но, к тому же, и у самого Сергея была заметная тяга к нему, то ли как к старшему – всё-таки разница лет в семь, а может и более. А может как к студенту худграфа, или просто по совету дяди Миши, хотя это было и не столь важно.
–Хорошо, приду. Только ребятам скажу, и кое-что в комнате доделаю. А тебе тут не надо ни чего попутно? – Андрея распирало хоть чуток прибраться в его комнате. Он и в своей,просто,чуть не силой заставил ребят поддерживать порядок. Для большинства молодых студентов-мальчишек это непривычно.
–Не, тут у меня всё под рукой – перекусить есть, а на остальное – не обращай внимания. – Сергей был из когорты обычных студентов. А для таких бардак – это творческий беспорядок! Андрей не стал сходу Сергея воспитывать, а улыбнулся и махнул рукой:
– Через часок-другой подскочу.
У себя в комнате особенных дел не было – был субботний день, завтра не надо спешить на лекции. Двое ребят уже умчались на вокзал, а там домой. Остался один, земляк Андрея – Валерка. И только Андрей открыл дверь комнаты, Валерка ему объявил:
– Мы одни остались, может, возьмём девчонок и в кино?
Андрей поморщился:
–Я тебя, Валера, расстрою. Меня пригласили ночевать в другую комнату.
Валера весело расхохотался:
–Во даёт – ему и кино, и ухаживания не нужны, он уж с лёту женился.
–Да нет, тут немного другое. Помнишь парня с ИПФ, с палочкой ходит?
–Конечно. Он какой-то странный, инвалид что-ли?
–Он племянник моего друга. Сергеем зовут.Вобщем,он сегодня тоже один в комнате остался. Предложил переночевать, а то мол, скучно.
Валера смущённо замялся:
–Ну да, конечно.
Дальше разговор как-то не пошёл.
Это был декабрьский вечер, когда синеет за окном рано, потому писать этюдик далей за окном поздновато. Да и писать, даже постановку натюрморта на стуле, что они обычно делали, не хотелось. Голова была уже загружена Сергеем. Он сегодня узнает о том, что подспудно тянуло душу последнее время. Поэтому, чтоб не тратить время впустую, Андрей чуток подмёл разбросанные обрезки бумаги на полу, поправил лежащие на тумбочке книги, тетради, подправил постель.Наверное, и часа не прошло, но на большее уже не хватало терпения – надо идти. Валерка молча с книгой развалился на кровати.
–Так, Валера, оставайся за хозяина. Я пошёл.
–Ну, давай…
Андрей спустился на первый этаж, постучал в знакомую комнату. Ответ прозвучал через некоторое время, Андрей смутился. Когда открыл дверь, Сергей стоя застёгивал рубаху. Из-под распахнутой полы мелькали затянутые в пряжки кожаные ремни…  Андрей постарался взять себя в руки, спросил:
– Серёж, ты поел? Давай что-нибудь сготовлю.
Самому ему удалось после занятий забежать и перекусить в столовке. А парню терпеть до утра, да и завтра – куда он пойдёт? Точнее… поедет.
Сергей стоял к нему спиной, в несколько движений неторопливо развернулся, и сел на кровать.
–Обычно ребята готовят, а так, вон, в форточке что-то висит, посмотри.
Андрей достал увесистую сумку из форточки. Там были и рыбные консервы, и даже колбаса, свёрток с салом, что-то ещё, заметно подмёрзшее.
–А если хочешь – картошка есть, только чистить надо. – Сергей уже понял, что ужин, скорее всего, состоится, чему, конечно, он был не против.
На одной из тумбочек стояла электроплитка, тут же нашлась кастрюлька, другая посуда. Андрей уселся чистить картошку.
– Серёж, а ты сам-то из какой деревни? Мне дядя Миша много о тебе не рассказывал, хотя мы с ним вместе не одну сотню километров открутили.
–Журавлёвка,– слышал? Мне летом полчаса езды, зимой побольше.
–Серёж, да это ж родная деревня и дяди Миши – мы как-то к нему ездили.
–Ну, конечно, но его мать, баба Соня, от нас на другом конце деревни.
Так постепенно разговор раскрепостил обоих, нашлись общие темы. А на плитке уже закипала вода, и ещё через какое-то время была готова картошка, порезана колбаска, огурец, нашёлся лучок и хлеб и они принялись уплетать заготовленное. Андрей особо есть уже и не очень хотел, а как отказаться за компанию? Сергей оказался очень разговорчивым парнем, и как только слегка спала пелена недоверия разговор потёк как у старых друзей.
–У нас деревня здоровенная, километра на три растянулась, а одним краем упирается в лес. Мы любили туда с ребятами ходить – там так красиво. Сосны огромные, а запах – чудо! Я и теперь, как весна, не забываю заглядывать в лес. –Андрей слушал Сергея и представлял его гуляющего по лесу восьмилетним, десяти, пятнадцатилетним. Но трудно представить сегодня, как Сергей пойдёт по лесу – ему и по асфальту ходьба даётся с трудом.
–Ну, теперь зима, аккуратно вставил Андрей.
–Ничего, если снегу не так много, мой «Запорожец» как танк, везде проедет. Хотя, бывает всякое. Недавно только выехал из города и заводило – спустило колесо. Сунулся в багажник, а запаска спущена. Стал голосовать –может, у кого камера найдётся. А я ж колесо снимаю и ставлю, сидя на асфальте. Один дед остановился – есть камера, но за деньги.Думаю,–ну гад, неужели не видишь с кого дерёшь? Но у меня были пять рублей, хоть за эти деньги две, а то и три в магазине можно купить. Но не замерзать же в дороге. Купил, поставил. И представляешь, а колесо опять спускает, камера проколота и эта. Ну я его и материл! А потом остановились молодые ребята и запаску свою в обмен отдали, и сами прикрутили. Хорошие ребята.
Андрей слушал и удивлялся людской чёрствости и жестокости – действительно, трудно подсчитать чего в жизни больше добра или зла. И не знаешь, с чем встретишься в очередной раз. Но в этом случае, как было, этому человеку в годах,разве не понять, кто перед ним сидит на дороге, хоть и мальчишка?Надо было показать ему протезы, удостоверить?Тем более взять деньги и обмануть!
Андрей уже думал о Серёжкиных протезах как о реальности. Тут уж и присматриваться не надо было. Хоть джинсовые брюки и из жёсткой ткани, всё равно то тут, то там при движении выпирали уголки и сочленения протезов до самого пояса.
Интересная, правильная речь заинтересовала Андрея:
–Серёж, а кто твои родители? Ты так интересно умеешь рассказывать…
Сергей улыбнулся:
–Учителя. Я как только вылез из пелёнок – сразу в школу. Отец- историк. Мать-математик, директор. Я книжки читал запоем – в библиотеке, когда хотел, тогда и сидел. Да, мне школа была дом родной. Мне в школе было позволено всё. Мастерские, кабинеты любые, станки, фильмы – я там мог пользоваться всем. Никто не мог отказать ни в чём. – Сергей помолчал, и через паузу, уже тише, сказал, – не знаю, может это и сгубило.
–А причём тут это? – так же тихо спросил Андрей.
– Я б может и не был таким.– Посмотрел тоскливо в окно, и уже глядя ему в глаза вздохнул,– мне было пятнадцать, когда я в комбайн попал. В восьмом классе. Назавтра уже в девятый идти.
Андрей сидел, весь сжавшись в комок – вот оно.
Начался рассказ, который одному в очередной раз рвал душу, другому – и хотел услышать, но страшно было представить.Сергея эти воспоминания драли в клочья, потому что возвращали во время, разделившее жизнь, на тогда, когда всё ему сыпалось словно манна с неба, и сегодня, когда от «хочу», до «могу» как до Луны пешком.
Андрею больно было соединить тот день, когда услышал об этом от дяди Миши и сегодня, когда этот мальчик сидит перед ним, а может только половина этого мальчика. Вторая же половина… Второй нет, более трёх лет.
–Мне отец говорил–«завтра в школу, хоть книжки-тетрадки собери». А мне хотелось последний день поработать. Мне нравилось в поле на комбайне – свобода, простор, шум механизмов. Сверху смотришь – как с самолёта. В это лето дядька, мамкин брат, взял к себе штурвальным. Отработали уборочную прекрасно – урожай обмолотили почти без поломок. И вот последний день. А дядьке захотелось выпить, и он сажает меня за штурвал, а сам бегом в деревню за бутылкой. Он мне доверял – мне это не в первый раз.Подъехал «Урал», шофер махнул рукой – можно. Я поставил «на выгрузку» и зерно из шнека пошло. Но в этот день дождик мелкий срывался, а бункер не закрыт, и сверху зерно схватилось корочкой. Вижу – шнек вхолостую уже крутит. Мне б ковырнуть лопатой зерно, а тут под рукой лопаты не оказалось. Да можно б и рукой – не догадался. Ну я чтоб побыстрей – прыгнул в бункер ногами потолочь…
Сергей глубоко вздохнул и закивал головой.
– И я ухнулся… Меня так дернуло – я видел, как одна моя нога выскочила из рукава шнека и упала в кузов машины, а вторую захватило, корёжит, но я уперся в стенки. Думаю – не осилю, мне конец, в шнек затянет. Хорошо шофёр увидел и заглушил комбайн. Он с испугу глаза выкатил, побелел. Вытащил меня из бункера – поехали сначала домой. Мать – в обморок. Сестричка в визг. Отец трясётся –сел со мной рядом в кабину, на полу лужа кровищи. Через полчаса приехали в местную больницу. Там не приняли – медичка замахала руками–«срочно в районную». Приехали в районную – воскресенье, врачей нет. Такого везите только в область. А у меня почти всё, что было вытекло. Чувствую–мутит и дышать тяжело, но до самой областной больницы сознание не потерял.Я смотрю на отца – он у меня не чёрный, а смуглый. А тут – голова белая.Пока ехали – поседел, я б никогда не поверил. Прокатались мы более часа. А это упущенное время. Хирург после мне сказал–«это у тебя такая силища, потому и жив остался. Но если б на полчаса пораньше, гангрены можно было избежать. И ноги, хотя б по колено были целы». А то отсадили по самое-самое!
После некоторой паузы опять заговорил Сергей, – у Андрея,словно язык отнялся.
–Всего было пять операций. Знаешь, Андрей, когда увидел себя,когда закончили резать – жить не хотелось. Все смотрят, как на покойника, и только слёзы вытирают. Но был в палате один дядька, Пётр Иванович. Хотя он был без одной ноги. Вот ему я почему-то поверил. Он не жалел, не сюсюкал со мной. Говорил откровенно, вот как я с тобой. Он не уговаривал меня, но тоже сказал:«ты сильный, такие выживают». Даже анекдоты травил, иногда в палате гогот стоял,аж сестры приходили успокаивать. А доктор тоже был не глупый – ругал их за это.
Три кошмарных года – лечение, изготовление протезов и ко всему подготовка в институт.
–Я ведь всего на год отстал от своих ребят. А в институт из нашего класса только трое поступили, это со мной. Протезы, конечно, классные, хоть и дорогие. Всё за счёт колхоза, и машину мне купили, что б только в суд не подавали. А теперь протезы нужно менять. Я ведь расту, ты, наверное, заметил разницу – верх и низ.
Какое-то время ещё помолчали. Андрей понимал, не стоит долго затягивать молчание, Серёжке это наверняка не понравится.А после всего сказанного было невыносимо трудно сосредоточиться. Вдруг Сергей спросил:
–Послушай Андрей, у вас, кажется во второй группе, учится девочка, невысокая, чёрненькая, зовут Света? Мне она так нравится и я всё о ней уже узнал. Хочу с ней познакомиться. Как твоё мнение о ней?
Андрей от этого вопроса даже вздрогнул–его, словно облили ледяной водой. Он же видел в Серёжке только инвалида и совсем забыл, что он тоже живой человек, молодой парень! Он также способен влюбляться и любить. Но что ответить на его вопрос?
Андрей не мог не знать Свету–небольшого роста, с тонкими чертами лица, скромная, интересная, довольно заметная и способная девушка на всём курсе. К тому же,она из его группы. Но что ответить – просто запутался. Решится ли какая девчонка на такой шаг, и если решится, что ждёт её в жизни? И хотелось Серёже хоть чем-то помочь – он настоящий мужик.Помочь, но чем?
Решил сказать, что думал сам и чтоб поддержать Сергея:
–У тебя отменный вкус.Мне кажется,девочка хорошая.- Но, что б увести разговор от этой темы добавил, – Серёж, а у тебя до этого была девочка?
Сергей нахмурился.
–Конечно, была, теперь замужем. Мы с ней прямо перед этим случаем со мной разругались. И к ней почти тут же подвалили свататься. А она ко мне ребят подсылала, мол, если я согласен, то она только за меня, хоть за какого пойдёт. А я ребят разогнал с ней. Не стал ей жизнь портить. Подумал, если я ей по- настоящему нужен, дождётся, когда подлечусь и вернусь домой. Тогда и решим. Только она тут же выскочила.Пусть. Я больше о ней и вспоминать не хочу.   
Андрей смотрел в зимнее ночное окно общежития, а перед глазами, словно на чёрно-белом киноэкране, вставала только начинающаяся, но уже раскромсанная вдоль и поперёк, растоптанная жизнь парня, сидящего прямо напротив него. За ночным окном ветер раскачивал болтающиеся косы берёз, шевелящимся кружевным покрывалом на фоне дальнего фонаря. Казалось, его свет безжалостно и беззастенчиво смеётся над человеческой судьбой, говоря: «А я свечу своим холодным светом всем одинаково – и везучим и невезучим! Я тут ни при чём. Сумеешь выкарабкаться – пробуй, старайся, а помощи не жди!» И вот этому парню надо очень сильно стараться, и, по всей видимости, в этом у него что-то уже получается.
Так пролетело время почти до полуночи.
–Ну что, –спросил Сергей,зевая,– проговорили мы, а уж время позднее. Давай спать.
Андрей выбрал себе койку у окна, в противоположном углу от Сергеевой, выключил свет и улёгся.
Сергей ещё какое-то время скрипел ремнями, щёлкал застёжками,  двигал стул.
Андрей уже в темноте спросил:
–Сам справишься, помочь?
– Нет, нет, – поспешно ответил Сергей, и через несколько секунд тоже бухнулся в кровать.
Вскоре Сергей сонно засопел, а Андрею,мысли об услышанном от него, не давали уснуть. Человек рассказал ему самое сокровенное, самое больное. Он чувствует себя полноценным человеком, вопреки всему. А спрашивает совета в том, в чём ни кто, ни от кого не будет слушать. Такое иногда бывает от собственной неуверенности. И уж в чём ему можно быть уверенным в таком состоянии, и в такие годы? Но всё равно не сдаётся.
Просыпался утром Андрей по старой шофёрской привычке –
рано. И в этот раз только начало светать, он уже открыл глаза. Понимал – воскресенье, спешить некуда. Сергей ещё сопел в своём углу. Можно было потихоньку встать и сходить умыться. Андрей приподнял голову с подушки и обмер… На стуле у стола«сидели ноги» Сергея, одетые в джинсы, обутые в его зимние ботинки. А на кровати,отдельно от ног лежал и спокойно, ровно посапывал сам Серёжка. Одеяло как то «неожиданно» и непривычно, уступом свисало с его тела в нижней части туловища. Андрею уже было не до умывания. Он не мог оторвать глаз от увиденной жуткой картины. Потом посмотрел в окно, представляя  зарождающийся сегодняшний зимний день. Для него обычный новый день, а для Серёжки – очередной день борьбы.
Только теперь, когда он увидел этот ужас,по-настоящему понял, что случилось на поле деревни Журавлёвка в тот сырой, последний августовский день.
И ещё Андрей понял, почему Сергей рисовал «боженьку». Человеку в трудной ситуации на что-то нужно надеяться, в кого- то или во что-то верить. Сергей поверил образу этой симпатичной молодой женщины.Хотя такая же, наверное, не менее симпатичная предала, отказалась от него. А может он и списал с неё, кто теперь может знать?
Андрей посмотрел на часы – надо было возвращаться в реальность. В постели валяться в чужой комнате не с руки, и Серёжка скоро проснётся, а подниматься при нём, как он понял,тот постесняется. Надо было что-то придумать. Решил просто растолкать его и полусонному сообщить, что, мол, сходит в свою комнату на полчасика, «примарафетиться». 
При лёгком толчке в плечо Серёжка резко повернул голову, Андрею показалось, что он уже не спал, и просьба Андрея для обоих стала облегчением.
–Да, конечно, иди. Потом приходи, чего-нибудь похавать сварганим.
Пока Андрей бежал по ступенькам лестницы на свой этаж, из головы не выходила мысль – как же Сергей ладит с остальными ребятами в комнате? Надо или ему привыкнуть к тому, что они всё видят, или им держать себя в определённых рамках.А ребята молодые, возможно, не каждый готов подчиниться такому распорядку. Но они вместе прожили уже около полугода, значит, отношения сложились. И тут же подумал – к ним-то, может, и привык, а при нём, вечером, раздеться постеснялся – новенький.
Вспомнился рассказ друга. Когда-то, в своей молодости, его отец занимался боксом. А тренером в их секции был бывший фронтовик с Отечественной. Парень, заметно постарше их, с твёрдым характером,хорошо знал технику бокса.Однажды на соревнованиях участвовал и как тренер, и как член их команды. Но на бой он вышел одетым не как положено по правилам, в трусах, а в трико. Конечно, судья потребовал сменить форму. Тот ни слова не говоря против, пошёл в раздевалку и вернулся в трусах. И все увидели, что у него вместо одной ноги… протез. Судья смущенно предложил вновь одеть трико, но их тренер теперь сам отказался и так провёл весь бой.  Конечно, бой был скомкан. Только представить себе, как можно бить инвалида, или как справедливо судить о его проигрыше? Но бой был доведён до конца, и герой остался героем – он же не навязывался показывать свою слабую сторону. А раз сами попросили – смотрите!
Этот день у Андрея прошёл как настоящий выходной. Вернувшись в комнату Сергея, он принёс кое-что из своих запасов еды, у Серёжки за форточкой нашлось классное сало. Он не отказался на пару чистить картошку.Нажарили, с помидорами из банки было неплохо. Скипятили чайку и хватило всего и на завтрак, и на обед. В этот день узнали друг о друге новое, о многом рассказали.Сергей о своей школьной жизни, а Андрей, об армейской. К концу дня, когда уже надо было расходиться, Сергей пригласил Андрея в гости к себе в деревню. Андрей согласился, но только после весенней сессии. Заодно прихватив этюдник, можно будет в их деревне пописать пейзажи: заповедный лес, новые места, должно быть интересно.И Серёжка с воодушевлением уцепился за эту идею – хотелось бы посмотреть, как художник работает на натуре.
Время в студенчестве летит, словно на крыльях: «от сессии до сессии живут студенты весело!» Для Андрея это было время больше радостных, чем обязательных дел: интересные лекции, не менее интересные семинарские занятия, увлечение спортом и каждодневная упорная работа над набросками, этюдами – всё в удовольствие. Весенняя сессия прошла незаметно: что-то схлопотал «автоматом», а что-то сдал, но без особых хлопот. Иногда забегал в комнату к Серёжке, справлялся, как идут дела, заодно познакомился с ребятами из его комнаты. По секрету ребята рассказали, Серёга ходит в душ только с одним изо всех ребят. Тут Андрей в очередной раз задумался: Серёжка вроде бы и не скрытный, но, видимо уж очень не хочет показывать себя, какой он есть- инвалидом.
Бывало, с Серёжкой встречались в институте. Однажды он недовольно нахмурился:
–Съездил домой на три дня, отец тормозные колодки менял – барабаны греются, мотор не тянет.
–А за три дня пропуска не ругали?
–Ничего, молчат.
Преподаватели понимали и прощали.
Весна уже катила на всех парах, тополя и берёзки в парке накрывались пахучим липким покрывалом, солнце жарило землю, будто не конец апреля, а разгар пляжного сезона. В очередную субботу у подъезда в общагу,выходивший из своего «Запорожца» Серёга подозвал Андрея:
–Ну, что, едем ко мне?
Андрей не стал долго рассуждать – обещал, значит надо делать.
–Родители не будут против?
–Всё договорено.
–Сейчас, дай пять минут собраться и буду у машины.
Дорогу до Журавлёвки Андрей знал прекрасно – всего какие-то полста километров. Не раз подвозил дядю Мишу. Неплохой асфальт по лесной просеке, окно можно не закрывать – чистый хвойный воздух и настроение отличное – радуйся поездке. Но не в этот раз. Действительно, непритёртые к барабанам новые тормозные колодки, никак не хотели давать машине разгон. Серёжка сжимал ладонью газ до руля, а реакция на его усилия была нулевая! Скорость больше 40 километров в час машина не хотела развивать. Сергей злился, матерился на все возможные этажи, молотил по рулю, готов был его оторвать и разбить лобовое стекло кулаком – был просто в бешенстве. Но понять того не хотел, а скорее не мог, что делу этим не поможешь. Андрей пытался ему это объяснить, но того это ещё больше раздражало. Андрею казалось, от бешенства шофёра сейчас подпрыгнет и улетит куда-нибудь крыша машины, и они сами катапультируются. Стало ехать просто страшно, можно было незаметно влепиться во встречную машину.
Наконец ему удалось уговорить Сергея остановиться, дать остыть колёсам. Колёсные диски нагрелись чуть не до красна – от колёс валило жаром и гарью резины! Ещё б чуть и они, наверное, загорелись бы. Серёжка понять этого просто не хотел.
Но тут уже было понятно другое – вот он настоящий итог той трагедии. Паренёк столько натерпелся, потратил моральных и физических сил, и теперь ему стало казаться, что он себе может позволить всё, а значит, он уже не может, да и не хочет справляться со своими нервами. Он стал заложником своего положения.
Но, как бы трудна в этот раз дорога не оказалась, наконец, они свернули на просёлок, идущий к Журавлёвке. Ехать стало немного спокойнее, хотя бы потому, что не было встречных машин. Но песчаный грунт просёлочной дороги в полтора километра для измученного «Запорожца» был не легче. И хотя за окном уже красиво просматривался сельский, почти летний, пейзаж, внутри салона машины продолжала «пухнуть» атмосфера, готовая к взрыву. Андрей решил эти последние метры просто дотерпеть, когда Серёжка успокоится сам.
А для того, кажется, и ничего особенного в адрес своего гостя не случилось: нервничает он, а гостю до этого и дела не должно быть. Возле их дома уже встречал отец, седой, с угрюмым лицом, невысокий мужчина средних лет. Видимо, издалека увидев машину, вышел встретить. Первое, что сказал Сергей отцу, выйдя из машины, было не приветствие, а брошенный упрёк:
–Еле доехали, посмотри колёса! – И тут же обратился к Андрею, –Пошли.
Андрею стало неловко, и он, подав руку отцу, представился:
–Я учусь с Серёжей, зовут Андрей…
–Ну, проходите в дом, –расстроенный отец не отказался от рукопожатия, но поспешил к машине.
В доме встретили мама и младшая сестрёнка, но и на них, как показалось Андрею, как и на отца, Серёжка смотрел свысока. Всё происходило так, словно он не две недели отсутствовал дома, а отлучался всего на полчаса. Прошёл, как обычно, опираясь на костыль, медленно в дом, кинув на ходу, почти не поворачивая головы:
– Привет. – И уже обратился к Андрею, – раздевайся, сейчас похаваем и вечером пойдём в клуб.
Мать, что-то тихо говоря, то ли радуясь встрече, то ли в оправдание себя, сразу кинулась на кухню, загремела посудой.Сестрёнка попыталась пошутить, но видя, что её шутку брат не заметил, занялась разборкой в книжном шкафу. Андрею,вдруг, показалось, что в этом доме сейчас он совершенно лишний. С Серёжкой же и мать, и сестра вели себя как-то, то ли заискивающе, то ли с нескрываемой жалостью. И это сквозило в каждом их слове и движении. И Андрею в такой неудобной обстановке самому хотелось прижаться к стене и стать незаметным. Он уже пожалел, что согласился на эту поездку. Но на это Серёжка обратил внимание:
–Что ты стесняешься, проходи и будь как дома!
Оставалось только согласиться. Но для себя Андрей опять отметил – в этом доме всё заострено на сочувствии и жалости к этому человеку. Здесь главным правителем бытия считается даже не он сам, а его инвалидность. Он видел рядом с собой почти уверенного в себе парня, и зажатых в обстоятельства его инвалидности, членов его семьи. Надо только представить: вчера их Серёжка был полноценный парнишка, ни чем не отличающийся от других ребят села, сегодня –располовиненный шнеком, инвалид, обречённый на постоянную жалость с их стороны. Поступки и взгляды и посторонних людей, и близких,раздражают теперь и бесят Сергея, но, как бы он этого не хотел,эта обстановка для него становилась нормой. Это уже не оставишь «за бортом», не отпустишь от себя до последних дней.
После вкусного обеда Серёжка провёл Андрея по дому, показал свои коллекции музыкальных пластинок, фотографии. Пластинки были очень редкие, многих Андрей нигде не встречал. Самые популярные в то время записи ансамблей «АББА» и «Бонни М» у Серёжки были по несколько штук.Фотографиями Андрей интересовался всегда, он и в эту поездку прихватил фотоаппарат. Эти же фотографии все были сделаны до трагедии. Серёжка на них весело улыбающийся, в компании друзей, возле озерка,обнимается с девчонками, где все в купальниках и он в плавках. Серёжка перебирал эти глянцевые листки,молча. И если раньше, рассматривая их, он, конечно, на свои ноги не обращал никакого внимания, не трудно представить, о чём думал теперь, глядя на эти части тела, утерянные безвозвратно.
Андрей смотрел на фотографии, и невольно хотелось глубоко вздохнуть, но он сдерживал себя, понимая, как это неприятно было бы Серёжке.
Вошёл в дом отец:
–Я немного колодки пообточил, проедься, проверь. Должно быть лучше.
Серёжка тут же обратился к Андрею:
–Давай мотнём, на кордон, я тебе наш лес покажу, там красотища!
–Я не против, может этюдик сделаю.
Уселись в машину, Серёжка завёл, погазовал и с места рванул – машина пошла получше прежнего. Но подъезжая к лесу, мотор опять стал сдавать. Всё-таки притирка колодок требовала времени и терпения шофёра. Но Сергея это опять стало раздражать:
–Обточил, называется, и что толку.
Кое-как доехали до кордона. Мостик через ручей со светлой песчаной отмелью, на другом берегу – бревенчатый домик кордона, а кругом стена,почти сказочного, соснового леса, и вправду – красота! Так и кажется, сейчас меж сосен медведица с медвежатами появится. Андрей с воодушевлением смотрел по сторонам, а Серёжка – на него:
–Ну как, нравится?
–Я такой красоты, кажется, никогда и не видел! Давай я с полчасика попишусь, вот тут вид прекрасный.
– Давай, а отсюда поедем через озеро, там не хуже.
Пока Андрей готовил этюдник, краски, набирал банку воды из ручья, Сергей фотографировал, для него и это оказалось интересно. А когда началась работа над этюдом, Сергей смотрел во все глаза, и казалось, это совсем другой человек, не тот, что вёл себя, просто деспотом, дома.
На законченный этюд лесного пейзажа Сергей смотрел ещё более удивлёнными глазами и не утерпел:
–Я бы тоже так хотел, но теперь…
–Да не переживай, всё впереди, захочешь – научишься, – и Андрей подал ему кисть, –на.
Сергей растерянно отстранился:
–Не, испорчу…
–Бери вот так, –уверенно произнес Андрей и взял в свою руку его руку с кистью и решительно сделал несколько мазков.
Краска слилась с другим цветом. Сергей отдал кисть:
–Я говорил, испорчу.
–Ничего не испортил, – Андрей протянул широким мазком и в этюде стало всё на место.   
– Ладно…– Сергей вздохнул, – поехали на озеро.
Дорога по лесу не простая – повороты, кое-где глубокие колеи, стегают в лобовое стекло ветки, нет возможности разогнаться. Поэтому доехали спокойно.И вот выехали на огромную поляну, посредине которой разлилось зеркало небольшого озерца – необычное, фантастическое зрелище.
–Вот оно, наша красавица! Ну что, искупаемся? – Сергей сказал и тут же осёкся, растерянно замолк. Андрей словно не заметил этого и постарался перевести разговор.
–Это здесь делались те снимки с ребятами?
– Да, мы каждое лето тут пропадали, но к концу лета оно мельчает, пересыхает.
Пофотографироваться на память и здесь, Сергей не отказался. Видимо, для него было гордостью, что Андрей оказывает ему такую услугу – осознаёт его, как друга. А для Андрея быть рядом с Сергеем было уже не как выполнение просьбы дяди Миши – ему от души, откровенно было жаль Серёжку. Только ещё не прояснилось до конца,что могло привести к этой трагедии – случайность, или к ней что-то закономерно влекло и подталкивало. А понять очень хотелось.
Домой приехали, когда уже вечерело. Но у Серёжки возникла новая идея, и он предложил Андрею:
–Пошли в школу, тут недалеко.
Андрей пожал плечами –не откажешься, в гостях ведь.Сергей молча, без пререканий взял у матери ключи, друзья сели в Запорожец и поехали. Здание школы было одноэтажное, расположенное в виде буквы «п» с широким ухоженным двором. Вошли в здание школы, в конце коридора Сергей открыл низкий металлический шкаф, достал винтовку с воздушным боем, насыпал в горсть пистонов. Андрей смотрел на его действия с содроганием, – что он затеял. Спросил:
–Что ты хочешь?
–Сейчас увидишь.
Серёжка осторожно спустился с порога, вышел на середину двора, зарядил винтовку. По краям двора стояли столбы с фонарями, Серега не церемонясь, прицелился по одному –щёлк!
– Один есть! – зарядил второй, – щёлк!
– Второй есть! – стекляшки лампочек со звоном посыпались на землю.
– Зачем ты? – неловко улыбаясь, спросил Андрей?
–Не переживай, ещё вкрутят.
Андрею подумалось, «хорошо ещё по окнам не стал бить… Да и это –теперь матери забота. Но, сама виновата, не отказалась дать ключи. Сегодня в школьном дворе будет мрак».
Сели в машину. Сергей предложил:
–А давай сразу в клуб, там сегодня танцы. С нашими пацанами познакомлю.
–А мы дома не сказали.
–Обойдутся.
Запорожец покорно завёлся, поехали, уже по селу кое-где засветились фонари. Возле клуба на освещённой площадке толпилась молодёжь. Серёжка как на параде, въехал в самую середину – толпа покорно расступилась на две половины. Для Андрея это показалось, по меньшей мере, грубовато. Вышли из машины и Серёжку сразу окружили толпой:
–О, Серёня, привет, когда прибыл? –посыпались вопросы.
Серёжка обратился к Андрею:
–Ты заходи в клуб, я сейчас.
Андрей был знаком с деревенскими правилами – новенький в деревне – чужой, и от местных пацанов всего можно ждать. Но раз Серёжка сказал – надо идти, опять же, в гостях. Он поднялся на порог клуба, вошёл в зал, наполовину заполненный молодёжью, стал недалеко от двери. На него кое-кто стал обращать внимание, почти тут же от группы из угла отделились трое парней, и подошли к нему:
– Э, кент, ты кто такой? – и один из них, что поменьше,  бесцеремонно взялся за воротник плаща. Но не успел он задать ещё какой-то вопрос, а может ему и ещё что-то взбрело в голову, как сзади раскатом прогремел голос:
–Кто тут на моего друга бочку катит? Ты? Или ты?
Сзади парней стоял с глазами навыкате Серёжка и костылём по очереди тыкал в лицо этим трём пацанам. У ребят мгновенно пропал голос, и они чуть ли не шёпотом, нерешительно отшатнувшись, тут же стали отнекиваться:
–Не, не, Серёнь, мы просто так… мы не знали…
–Брысь отсюда, а то я с вами быстро разберусь.
Андрею в какой-то момент было вроде бы и не до смеха, знакомство с Серёжкиными друзьями могло состояться довольно оригинально, и тут ж, невольно, брала гордость за Сережку – вот это авторитет! Он не только дома всех подчинил под свою власть, а и всех своих друзей! Не каждый может так пользоваться своим положением. Теперь чётко обнажилось то время в жизни Сергея, что было до трагедии в поле. Он, по- видимому был не просто авторитетный среди друзей, а заводилой: в школе выработался характер, ему ж позволялось всё, а потому, и состояние инвалида не помешало по- прежнему быть первым среди сельских ребят.
Теперь Серёжка не отходил далеко от Андрея, наоборот, к ним подходили девчонки, ребята, шутили, интересовались его учёбой. Пообщавшись, видимо, Серёжке это надоело, и он предложил Андрею:
–Ну что, домой?
День в гостях заканчивался с кучей впечатлений, от невообразимо красивых, до взрывных. Андрей сразу всё и не мог переварить, требовалось время. Было всё ново и интересно.
Когда приехали домой, Сергей неожиданно попросил:
–Достань свою картинку, я сестрёнке покажу.
Андрей достал из этюдника, подал с улыбкой:
–Он не самый удачный, но место здоровское: весна в лесу!
Серёжка подозвал сестру:
–Маринк, иди, глянь…
Марина смотрела на этюд точно такими же глазами, как смотрел там, в лесу сам Сергей, внимательно и увлечённо, затем тихонько спросила:
–Это вы сами?
–Она тоже рисует, – пояснил Сергей, и повернулся к сестре, – он учится на худграфе.
Андрею было приятно не от того, что чем-то удивил брата и сестру, а от того, что перед ним стояли ребята увлечённые, единомышленники, только с разными возможностями. И трудно было понять, у кого из них, этих возможностей, было больше, а у кого меньше.
Наутро надо было собираться назад, в институт. Пока Сергей собирал с мамой в дорогу сумки, Андрей вышел на улицу. За воротами, возле машины в каком-то нерешительном раздумье стоял отец. Он подошёл к нему. Отец вздохнул:
–Вот нервничает, греются.А что тут можно сделать? Станка у меня нет…– он говорил, словно оправдывался перед Андреем. И он поддержал отца:
–Тут бы надо немного потерпеть, день-два и колодки притрутся.
–Так- то оно так, а как убедить? Взрывной стал, как порох.
–Это после аварии?
–Да.– Отец глубоко вздохнул, – отняли у человека и молодость, да и жизнь.Осталось… полчеловека. Что впереди?
Помолчали с полминуты, и Андрей решился спросить:
– А выдумаете, кто-то виноват в этом?
Отец нахмурился, и словно перешагнув через себя, выдохнул:
– Конечно! Прежде всего–мать! Накомандывала! А он никому уже тогда не подчинялся. И конечно, её браток – бросил мальчишку одного…
Андрей тоже задумался, не зная, что на это ответить. На порог дома вышла мать Сергея, недовольно обратилась к мужу:
–Что ты там стоишь, выноси сумки!
Отец, ни слова не говоря, повернулся, и пошёл в дом.
Уезжали с тяжёлым чувством: Андрей уже знал, что машина опять через какое-то время потребует остановиться. Реакция со стороны Сергея тоже будет известная. Останется только терпеть. Он-то был готов к этому, но чем помочь Серёжке?
Учёба шла по своей колее. Потом Андрею пришлось ещё несколько раз ездить с Сергеем к нему домой: опять писал этюды, фотографировались, иногда слушали музыку. Сергею нравилось, когда он соглашался с ним на поездку.
К третьему курсу у Андрея связь с Серёжкой заметно ослабла- Андрей женился. Уйдя из общежития, встречались уже гораздо реже. Незаметно пришло и окончание учёбы в институте. После защиты диплома Андрей сразу уехал жить в деревню к жене. О Серёже вспоминал иногда, но работа не давала возможности оторваться, это были трудные 90-е годы и суматошные нулевые. У Андрея росли двое ребят, погодки, и после окончания школы  поступили вместе в тот же институт, где учился отец. Жили в общежитии. Приехав однажды на каникулы, рассказали, что с ними в комнате живёт парень, племянник безногого дяди Серёжи, о котором им отец рассказывал в детстве. И этот парень им тоже рассказал как, дядька попал в аварию на том комбайне.
–Пап, ты не поверишь, мы слушали, раскрыв рты – мы ж всё это от тебя знаем!
Теперь Андрей внимательно слушал детей.
–Оказывается, он долго работал учителем труда в школе, был женат, имел двоих детей. Но сильно пил. Умер в сорок с лишним лет.
Андрей слушал рассказ ребят как во сне: вот и вся жизнь. Серёжки нет. Не удержался. Всё, что он знал о нём, пронеслось перед глазами. Стало так тяжело, словно это случилось с ним самим. Захотелось побыть одному. Андрей вышел в сад. Лёгкий ветерок игриво шевелил листочки на яблонях, осыпал цветы, стоял пчелиный гул возле ульев, где-то на автотрассе протяжным басом пропел тяжелый дальнобойщик.Жизнь текла ровным ручейком, а может рекой. Для кого-то. А для Серёжки всё кончилось. Источник иссяк. И почему-то больно стало не за него, вспомнились грустные глаза и седая, как эти яблони, голова отца. И его тяжелые, словно приговор, слова правды и боли за потерянную, а точнее погубленную судьбу сына. И вспомнился дядя Миша, он-то переживал, словно сам попал в эту передрягу. Хороший был мужик.