Фаны 1974. Часть 4

На фото: Часть панорамы с перевала Двойной.
Фото автора дневника.

22.07.1974

Срок путёвки закончился, все разлетелись по домам. Чуть позже мы проводили
Володьку и Соню, а на следующий день снова ушли в поход Таня - инструктор, и
самостоятельно повела группу наша стажёрка - Людочка.

Так мы с Лильком остались одни, и начались наши приключения. Билеты у нас
были заказаны на 30 июля, с турбазы нас выгоняли, и я сначала расстроилась.
Но потом всё утряслось, купили однодневные путёвки и остались в своей
"памирочке" на полных правах.

В первую голову сьездили на базар, накупили фруктов, помылись в
Душанбинской бане, стали чистенькие и свеженькие, как ангелочки.

С утра мы, обычно, загорали на озере или на реке, после обеда шли на речку, а
вечером я только раз сходила на танцы и сразу тьма знакомств.

Здесь отдыхали и студенты из Душанбе. Поразительно: вся молодежь учится, я
даже коллегу нашла своего, учится парень на 3-м курсе агрофака.

- Лилька, ну как тебе нравится такое положение? Все учатся на дневном.  А в
Москве в самый задрипанный институт на заочный - и невозможно поступить?
- возмущалась я.
- А москвичам и учиться не обязательно. Они и так хорошо информированы.
-  Ага. Вольные слушатели. Всё. Остаюсь здесь. Поступаю в институт, а потом
уезжаю в Москву с дипломом.

23.07.1974 Вторник.

С утра мы с Лилей собирались на почту, отправить лишние вещи домой.
Укладывались у палатки. Собираясь уже уходить, я вдруг увидела ... Колю, да,
того самого таджика, который угощал нас рыбой и салатом.

О, боги! Он нас увидел в упор, бежать некуда. Приехал он за нами на машине, с
утра ищет нас по турбазе. Увязался за нами на почту. Дорогой я все думала, как
мне теперь исправить свою ошибку, как от него отделаться.

Где-то нас уже ждёт Гафурчик, тоже горе - папаша. Я уже и так и эдак, а Лилька
всё молчит, злится на меня.

Ещё вчера она заявила: "Надоела мне твоя общительность. Почему к тебе все
пристают?".
- Лиля, ну я не знаю. Они любят русских, - растерянно отвечала я.

В общем, приложила я все усилия, вроде понял. Сел в машину, уехал, помахал
нам рукой на всякий случай.

Мы облегчённо вздохнули. Из-за этого Коли я неправильно пришила тряпку
на рюкзак, пришлось перешивать.

Мы и смеялись и спорили относительно моей общительности.
- И перестань им улыбаться, - говорила мне Лиля.
- Ну ладно, больше улыбаться не буду, - обещала я, и вдруг, увидев двоих
таджиков, стоящих возле телефона и наблюдающих за нами, не удержалась и
рассмеялась.

Они, естественно, улыбнулись тоже и решили с нами познакомиться. Одного
звали Юсуфом. Он был маленького роста (Лиле подходил, правда), но очень
эрудированный товарищ и поговорить с ним - одно удовольствие.

Второй меня сразу же поразил. Взглянув на него раз, я уже захотела взглянуть ещё.
"Какие живые у него глаза" - подумала я. Отправляя посылку, я поглядывала на
него. Он смотрел на меня тоже.

Лиля оживлённо с ними болтала, ишь, появилась у неё общительность.
Молчит- молчит, да как разойдется, не остановишь. Они проводили нас до
турбазы, договорились мы после обеда пойти в гости к товарищу.

- Лиля, ты что-то говорила насчёт моей общительности? - подтрунила я над ней.
- Ну, эти всё-таки помоложе, - ответила она.

Да, а до обеда-то мы отправились на озеро купаться. И они пошли с нами.
И там ещё познакомились с Ахмедом. Тот, жалко, тоже маленький ростом,
а в остальном - прелесть! Мы с Юсуфом и Лилей поплыли на ту сторону озера,
а Ахмед с Нуриддином остались сидеть на берегу.

Ещё в воде я спросила Юсуфа:
- Как зовут вашего друга?
- Нуриддин. Мы его зовём Нури.
Выйдя на берег, я спросила его:
- А вы, Нури, почему не купаетесь?
- Не хочется, - ответил он.

Но всё же разделся, когда Ахмед притащил байдарку и попробовал поплавать
на этой байдарке. Мы умирали от смеха, наблюдая, как Нури осваивает технику
плавания на байдарке.

Он весь дрожал вместе с байдаркой и в конце концов, потеряв равновесие,
переворачивался. У нас всё болело от смеха, когда он, весь мокрый, наконец,
оставил её со словами: "Правда, трудно..."

А потом мы пили пиво в ресторане на озере. И тут я млела под его взглядом,
удивляясь магии его глаз.

По дороге на турбазу он неохотно о себе рассказывал. Он режиссёр. Закончил
театральное училище и школу искусств. И теперь ставит спектакли в
Душанбинском театре, сам оформляет сцены.

Сначала я как-то не очень верила всем его талантам, но потом, видит бог, я его
обожествила.

После обеда Лиля завалилась спать. В 4 часа, как договорились, я дернула её
за ногу:
- Лиль, ну пошли.
- Отстань. Надоели мне эти твои похождения, никуда я не пойду.
- Лиль, ведь они будут ждать.
- Ну и пусть.  Иди сама, если хочешь. 

Мне в эти дни ни разу не удавалось уговорить или переубедить её, поэтому и
сейчас я отступила. Я взяла полотенце, тетрадь с ручкой, намереваясь уйти.

- Наташ, ты куда? - спросила она.
Молча я вылезла из палатки и побрела к речке.
"Провались все пропадом. Эти знакомые... Ищи ещё для друга подругу. Господи,
ну не хочет человек ничего...

На речке я ушла далеко за камни, но обрыв, с которого прыгали, был мне
хорошо виден. Двое местных прыгали в воду, но мне было совсем не до них.

Я уткнулась в тетрадку, заканчивая письмо Машковой, на котором меня
тогда прервал Гафурчик с форелью.

Не успела я написать и нескольких слов, как передо мной, словно видение,
возник "пловец в красных трусах". Теперь он расплылся в улыбке.
- Это вы?  Я вас узнал сразу. Здравствуйте. Как сходили в поход? А я Вас
ждал - простодушно говорил он.

Я улыбнулась, отложила тетрадку и заговорила с ним.

Погода начинала портиться. Солнце скрылось совсем и подул ветер, поднимая
пыль - смерч. Все, находящиеся на речке туристы, уходили.

А мне уходить не хотелось. Я не могла, не хотела думать, как нас ждут ребята
у озера уже второй час, а я сижу здесь и мило болтаю с этим пловцом, только
уже не в красных трусах, а в других, вполне приличных плавках.

И вдруг на озере я увидела их, Юсуфа и Нури. Но у меня даже ничего не
всколыхнулось внутри.
"Подумаешь, не дождались ребятки. Ничего тут страшного нет. Конечно,
обманывать нехорошо".

И я продолжала беседовать с Назаром — пловцом.

Ветер всё усиливался. Пыльно и холодно. Они сели на камушек недалеко от нас,
но потом всё же позвали нас. Мы подошли вместе с Назаром.

О, я никогда не забуду лица Нури. Глаза с затаённой обидой, какие-то грустные
глаза смотрели на меня с укором, даже с презрением, молча.

Я не выдержала этого взгляда. Надо было пойти одной, но пойти, сказать,
так мол и так. Теперь поздно.

- Вы обманули нас, мы обманули его. Он готовится, ждёт, - говорил Юсуф.
- Ой, ребята, как нехорошо получилось. Извините нас бога ради. Лиля не пошла,
а я не пошла без неё.

У Юсуфа мягче характер, а Нури смотрел на меня полными тоски глазами так,
что сердце разрывалось на части.

- Ну, до свидания, будьте здоровы, - сказал он, наконец, вставая.
- Всего хорошего, - сдержанно ответила я.
И они ушли. Со мной остался Назар. Я смотрела на него с благодарностью,
без него мне было бы тяжелее.
- Ой, как же нехорошо получилось. Не привыкла я обманывать. Назар, а ты
почему не идёшь домой?
- Сейчас пойду. Ты сюда придёшь вечером?
- Приду, - сказала я.

Подумаешь, обиделись. Ну и ладно. Очень нужны мне эти режиссёры.
Вот пойду сегодня с Назаром куда - нибудь.

Лиля лежала в палатке и читала.
- Наташ, где ты была?
Я ей всё рассказала, не одной же мне мучиться. Но она восприняла всё это
спокойно: "Придут. Никуда они не денутся."

Но они не приходили. Ни в этот день, ни на следующий.

А в этот вечер Лиля и Валя захотели пойти в кино.
Назар билеты купил нам, а после кино сказал нам: "Спокойной ночи".

Я даже удивилась. "Это что ещё такое за спокойной ночи? Я с ним гулять
собралась", - с негодованием думала я.
- А хороший парнишка, - сказала Валя.
- Да, ничего, - ответила я.

В эту ночь нам не давала спать турбазовская милиция.
Этот Рахмут, с которым я имела несчастье познакомиться на танцах, знал,
где мы живём и со спичками совался в нашу палатку проверить, нет ли там
посторонних.

Я сначала спокойно, потом так облаяла его матом, что Лиля испуганно
схватила меня за руку: "Наташ, ради бога, уймись, хватит."

24.07.1974 Среда.

Утром мы отправились с Лилей на озеро загорать. Озеро здорово обмелело
после похода, какое-то стало не очень красивое.

Мы  с Лилей поплавали немного и развалились на песочке.
И тут я увидела Юсуфа, и с ним Назара.
- Лиля, пришли красавчики.

Мы плавали, играли в волейбол, пили пиво и ели плов. По дороге на турбазу
я спросила Назара:
- Как тебе удалось сбежать с работы?
- Отпросился.
- А если тебя здесь увидят?
- Скажу, что заскочил пообедать.
- Ну хитёр ты.

В столовой мы встретили Валю с Виктором.
- Наталь, тебя этот парнишка искал, как его...
- Назар?
- Да. Мы пришли загорать на речку и расположились как раз напротив
его экскаватора, там у нас место хорошее. И спрашиваем его: "Машина ваша
работать будет?"
А он говорит: "А девчонки где?"
- На озеро пошли.
- Ну если они на озере, значит не будет работать машина.

Мы засмеялись. Ударник, тоже мне...

После обеда мы прозагорали на речке, и я договорилась с Назаром вечером
встретиться.

После ужина я засобиралась на берег.
- Наташ, я с тобой, - заявила Лиля.
- Здрассте. Нет уж, увольте. У меня сегодня свидание. И вообще, я зареклась
теперь всюду ходить одна.

Вот бессовестная Лилька, всё делает наоборот.

Спустившись на берег, я увидела Назара. Он сразу подошёл ко мне, улыбка
его говорила о том, что он рад моему приходу.
- Куда пойдем? спросила я.
- Куда хочешь, - мне послышалась робость в его голосе.
- Ну, давай посидим на камушке, - сказала я.

Побеседовав на избитые темы, я снова взяла инициативу в свои руки.
- Пойдем на озеро что ли?
- Пошли.
Господи, как хорошо с ним идти: не пристаёт никто, да и мне так давно хотелось
побродить вечером по аллеям вдоль озера. Вечером здесь нет никого, и оно сразу
преображается, становится как-то живописнее.

Назар рассказывал что-то о своём житие-бытие, я слушала невнимательно,
иногда поддакивала, мечтая о своём.
 
Пройдя озеро, Назар указал мне на веранду, на которую якобы поднимаются
новобрачные, чтобы полюбоваться на озеро. Я, конечно, изьявила желание
влезть на эту веранду.
 
Пробирались мы сквозь лианы. Я, право, не знаю названия этих деревьев,
но мне до безумия нравятся их длинные, гибкие плети, развевающиеся при
дуновении ветерка.

До  чего приятно рукой, как занавес, отводить эти плети. Берёшься рукой за
плеть - как будто здороваешься с чудо - деревом.

Сквозь эти сказочные деревья мы и проникли в таинственную беседку.
Здесь и правда стояли два плетёных кресла, в которые мы и уселись.

Озеро очень красиво смотрится сквозь живые ветки чудо - дерева (плакучие ивы).
Назар смотрел на меня так серьёзно, как будто мы и вправду новобрачные и
совершаем свадебный обряд.

Поднявшись с кресла, я хотела идти дальше, но он подошёл ко мне
вплотную и притянул к себе.

Магическая сила природы заставила меня забыть о неважных поцелуях
Назара. Я млела в его обьятиях, и мне было наплевать, как он целует.
Я опомнилась только, когда губы у меня жутко опухли.

Но это я почувствовала уже на скамейке под лианами, куда мы сели,
спустившись с веранды.

Его ласки в тот вечер были очень приятны мне. Его руки мягко и нежно
прикасались ко мне, доставляя блаженство какое-то. Я даже шептала: "Как
хорошо... Ещё. Поласкай меня здесь ещё...."

Потом, спохватившись, что он один меня ласкает, я спрашивала: "Где тебя
поласкать? Здесь? - и осторожно брала в руку яички, потом член его.
О, боже, прости меня, но это было так. В дневнике своём я, как на духу.

От моей ласки он приходил в дрожь и, еле сдерживаясь, шептал:
- Наташенька, я согласен на всё.
- На что ты согласен?
- Жениться на тебе.
- Вот ненормальный. Я не собираюсь замуж.

У него и в мыслях не было кидаться на меня зверем, но терпеть он больше
не мог. Недаром же говорится, что всем этим восточным народам гарем
просто необходим. Его член не хотел опускаться, мгновенно встал и как струна.

Вдруг от всех этих любострастных игр я почувствовала, что все трусы мои
мокрые. Сначала я подумала, что это я так горю желанием. Оказались эти все
дела его.
- Назар, пошли купаться.
Наверное, если бы я была женщиной, то и таким путём можно забеременеть.

Мы спустились к озеру. Я начала раздеваться, а этот идиот боится плавки снять.
Темнотища кромешная. Мне даже смешно стало.
- Назар, ты что, в мокрых плавках пойдёшь, да?

Стоит тут мне ещё, девица красная.
- Ну тебя, с тобой не договоришься, - махнула я рукой, сбросила всё с себя
и вбежала в воду.

Вода райская. Я поплыла и обернулась. Ой, Назарчик! Смешно прикрываясь
рукой, как будто можно там у него что-то увидеть, (с чего бы такая
стеснительность?) он быстро нырнул. Ну, паразит, сейчас вынырнет рядом.
Только подумала, уже схватил меня и всю прижал к своему горячему телу.
- Назар, ну не подходи ко мне, я уже мерзну...
- Быть рядом с тобой и не подойти - ты что, Наташенька!
- Я уж-же, вся др-рожжу от х-холода. Бр-р-р.

К нему прижмусь - вроде теплее, уплыть он не даёт, - вот и выбирай из двух
зол. Мы уже оба стучали зубами от холода. Я не могла остановить дрожь даже
когда одевалась.

Назар достал свой красивый платочек и стал им меня вытирать.
- Да не надо же, сейчас отогреюсь.
И правда. Как только мы прикрыли мокрые телеса свои шмотками,
по телу вдруг разлилось божественное тепло.

Так стало хорошо после купания, что мы радостные и счастливые дошли
до турбазы. Назар вместе со мной перелез через забор и ждал, пока я не
скроюсь за рядами палаток.

25.07.1974 Четверг.

Утром мы с Лилей смотались в город на базар, за фруктами. Прогуляли там до
обеда, а во второй половине дня отправились на озеро. Хотелось нам побыть
одним, отдохнуть спокойно.

Но вечером "искательница приключений" начала хандрить.
Лилька надо мной смеялась:
- Наташ, всё-таки пойдёшь на берег?
- Лилёк, ведь истосковался поди весь. Я только дойду до ворот, посмотрю, там
он или нет, и приду.
- Ой, ну Наташка! Не задерживайся только долго. 
- Да нет, я сейчас, мигом, только разочек гляну.

Но, подходя к воротам, я увидела эту несчастную фигуру. Он стоял у ворот и
смотрел на дорогу. Так что остаться незамеченной я не могла. Решила подойти
к нему.

Вид у Назара был измученный какой-то. В рабочей своей одежде, опустившийся,
стоял он передо мной.
- Здравствуй, Назар.
- Посмотри, что ты со мной сделала, - сказал он.
- А в чём дело?
- Ты сказала, что вы на озеро пойдёте. Я с работы убежал, всё озеро обошёл,
бинокль у ребят взял, все глаза просмотрел. Нет тебя на озере и здесь тоже нет,
я даже домой не ходил, всё сижу, жду. Бог услышал мои молитвы, ты пришла.
Спасибо, что хоть сейчас ты пришла.

- Ну, Назар, разве так можно? Тебе что, делать нечего? Ты говорил, хозяйство,
мол, вести надо, а сам пропадаешь целыми днями около меня. Ждёшь меня с
утра, не работаешь совсем почти.

Он взял меня за руку и потащил за собой.
- Куда ты меня ведёшь?
- Пойдём.   
- Куда? Подожди, Назар, давай секундочку посидим на камушке.
- Я уже насиделся сегодня здесь.
- Господи, ну куда мы идём?
- Сейчас увидишь. Я столько ждал тебя сегодня.

Я покорно шла за ним. Прошли через площадку, где он работает, обогнули
их рабочий участок и вышли в удивительно уютное местечко.

Шикарный топчан, кругом зелень, внизу речка шумит. Вот загорать здесь было
бы здорово, даже раздеться можно, не будь строителей рядом.
- Слушай, как тут у вас здорово! - восхищённо сказала я.
- Здесь мы отдыхаем.

Топчан под навесом на случай дождя. Я присела на краешек топчана.
- Назар, мне здесь нравится.
Он сел рядом, обнял меня и начал целовать.
- Да ну тебя, сразу целоваться. Дай же мне полюбоваться природой.

Уже стемнело. Показались звёзды на небе. Просто божественно!
На топчане были расстелены одеяла и даже подушка имелась.
- Назар, ты здесь спишь?
- Да, иногда остаюсь.
- А дома тебя не ищут?
- Они знают: если не пришёл, то значит на работе. Сейчас, подожди минутку.

Он ушёл и вернулся с большой пиалой, в которой лежали две ложки.
- Наташ, ешь пожалуйста.
- Ой, что это? Козье молоко?

Он сказал мне, как называется, я снова забыла.
- Слушай, Назар, мечта! О господи, сам-то ешь.
- Сейчас.
Он опять исчез и появился с полной миской салата из помидор.
Мы макали помидоры в простоквашу и с аппетитом опускали в рот.
- Ох, вкуснотища какая! Назар, признавайся немедленно, кто это нас так
вкусно кормит?
- Волшебник.
- Ну, Назар.
- Братишка мой. Я ему сказал: "Приготовь поесть. Нас двое."
- Надо же. Какой молодец!

Я даже удивилась, как мы могли слопать столько еды.
-  Скажи "спасибо" своему братишке, Назар, всё было удивительно вкусно!

Он ушёл относить посуду, а я с удовольствием болтала ногами, сидя
на мягком топчане, дышала чистым воздухом, слушала шум горной воды,
любовалась звёздным небом и таинственными деревьями, окружающими
меня.

"Да, здесь очень мило, можно принимать девушек, лучше любовниц, конечно."

Пришёл Назар, снял ботинки, подвинулся ко мне и опрокинул меня
на подушку. Назар мог быть хорошим любовником, будь я женщина.
Он раздел меня совсем, разделся сам.
О, мы были как те любовники, в спальне алькова.

Своим темпераментом и усиленными ласками он зажёг и меня.
Я даже испытала оргазм, правда, раньше его и поэтому избежала
потери девичества.

Ох, эти интимные ласки начинают мною овладевать. Сама того
не желая, я, поддаваясь, теряю всё своё благоразумие, я хочу этих ласк.

А что тут такого? Ну, только ребёнок может быть (да ещё "черноглазый" к
тому же), а он мне ни к чему.

Неужели я пропащая...
Я буду всё время хотеть этих интимных ласк, как женщина постоянно жаждет
близости с мужчиной. Сама до этого дошла со своим мягким характером.

Целовал Назар, правда, очень больно, и мне не доставляло удовольствия
целоваться с ним. А когда он целует грудь, то приходится опасаться всяких
синяков и засосов. Один синячок маленький на груди он мне всё же подарил.

Всё чего - то мне толковал о женитьбе.
- Мне ничего от тебя не надо, Наташ, когда поженимся, живи только со мной.
Он уморил меня своей наивностью.

Живи с ним! Ой, господи, да он меня замучит своей страстью. Неудивительно,
что у восточных женщин нет любовников: все силы уходят на мужа и на кучу
детей, тем более, если у мужа других запросов, кроме постели, не наблюдается.
Нет, Назарчик, твоё счастье не во мне.

Боясь его любовных ласк, которые так упоительно на меня действуют, я оделась
и попросила его меня проводить.
- Наташ, оставайся здесь спать. Куда ты пойдешь ночью-то, ещё на милицию
наткнёшься, а утром, на рассвете я тебя провожу, хоп? (Хоп - хорошо)
- Спать. Да ты мне не дашь спать - то.
- Что ты, Наташенька! Сейчас принесу одеяло, укроешься и будешь спать.
Его уговоры в общем - то на меня не действовали, но тот факт, что ночью
я буду бродить по турбазе, искать свою душную палатку, заставил меня
задуматься.

А здесь Звездное небо. Мне так хотелось поспать на улице.
- Ну хоп, Назар, я остаюсь, - сказала я.
Он обрадовался, прямо как ребенок. Побежал за одеялом. Принёс такое мягкое,
тёпленькое одеяло - прелесть.

Я блаженно зевнула, предчувствуя, как душевненько я сейчас вытянусь на этом
милом топчанчике.
- Назар, я сниму халат, чтоб его не смять?
- Конечно. Всё снимай.
Он дёрнул за лифчик: "И это тоже сними"
Бюстгалтер мне тёр, я вообще не могу спать в лифчике. Сняла его.
- Наташ, всё снимай.
- Нет, я в трусиках. Ты тоже спи в плавочках, ладно?
- Ещё чего. В плавках ещё спать, ты что.

Вот поросёнок. Купаться он не может без плавок, а спать с девушкой может, -
тоже мне - Иисус Христос.

Но возражать я не стала. Пусть спит в чём хочет, его дело, лишь бы не
приставал ко мне.

Но только я улеглась, он начал меня терзать.
- Назар, что ты мне обещал? Будешь приставать - уйду сейчас.
- Ну, хоп, Наташ, ладно, не буду.

Было бы хорошо, если б он прижался ко мне, от ветра бы меня закрыл
и тихонечко лежал, спал бы сам. Но он же не может просто так лежать рядом
с женщиной. Ему обязательно надо целоваться, возбуждаться и пр.
И это всё в тот момент, когда ко мне приходит сон.

- Ну, Назар, милый, ну дай мне поспать. Я очень хочу спать.
И только я начну забываться, он меня опять растормошит.
- Ну что же это такое? Ты дашь мне уснуть, наконец?
- Ладно, спи.

Отвернусь от него - поддувает. Придвинусь - та же история. Ни граммочки не
дал соснуть.

Уже на рассвете теребит меня:
"Наташ, ну открой глаза."
Хочет меня поцеловать - я прячу губы.
- Ну почему ты такая спокойная?
Промучились всю ночь.

Я поднялась очень рано, с рассветом, недовольная, разбитая, невыспавшаяся,
злая на Назара.

Шли по берегу реки, я умылась, намочила ноги. Хорошо как - ни души,
только река шумит. На турбазе тоже никого нет, все спят крепким утренним сном.

За мной увязались какие-то две собаки. Лают и всё тут, своих не признают,
паразитки. Я скорее в палатку, а тут ещё Лиля - царевна недотрога - закрыла
палатку наглухо, никогда такого не было, спали всегда с настежь открытыми
полами.

Уф, наконец-то я в своей постельке! И платочек Назар мне сегодня подарил, я
давно уже клюю на этот платочек.
- А, пришла? Я тут без тебя чуть с ума не сошла. Так страшно, даже палатку
закрыла.
- Ой, Лилька, в гостях я была. Но всё потом. Сейчас умираю - хочу спать.
Я бессильно упала на свое императорское ложе и мгновенно провалилась в
бездну.