Валенька и Верочка

Сколько Верочка себя помнила её всё время дома сопровождало стрекотание машинки, а это значит – мама дома, но работает. Она успокаивалась и начинала заниматься своими детскими немудрящими делами. В садик не ходила, зачем, мама работает на дому, ребенок всё время рядом – обут, одет, накормлен. Заказчицы тоже приходили в «мамину мастерскую», так называлась большая комната в доме. А мир состоял из красивых разноцветных вещиц – куколок и зверюшек, сшитых заботливыми руками из остатков материала; и собрался целый зоопарк, где люди гуляли вместе с животными – никаких клеток, никакой ограды – выдуманный мир жил по своим правилам.

Галерею разноцветных вещиц продолжали цветные мелки, карандаши, фломастеры, а потом и краски; но это были настоящие друзья, отношение к которым было очень и очень серьезное, а как иначе – нарисуешь плохо зайчика или лисичку и сразу снится сердитый лесник и грозит пальцем: «Сейчас лето – зайцы серые, цвет меха поменяли; снегири улетели, прилетели скворцы и грачи; всегда думай, что делаешь и к своим рисункам подходи ответственно». Сердить дедушку не хотелось, а когда рисунок нравился, говорила: «Правда ёжик и медвежонок хорошо получились?» И тогда виделась улыбка старца, мелькающая или в кустах, или в облаках, и приходило понимание – дедушка за неё радуется.

Так жила Верочка, погруженная в свои детские дела; ровесников в округе не было, а с трехлетками-малолетками не интересно – ей-то шесть лет исполнилось, но старшие ребята в её сторону не смотрели, в свою компанию не приглашали и её малолеткой считали.

Но по весне один из соседних домов обрел хозяев, и Верочка познакомилась с Валенькой. Новая подруга чуть косолапила, и первая мысль мелькнула: «Не танцорка». Но потом внимание привлекли глаза - синие-синие, как море, на которое так мечталось съездить. Море Верочка рисовать боялась – вдруг Нептуну не понравится. Плачевный опыт имелся. Один раз изобразила пруд с кувшинками; ночью во сне пришел водяной и стал больно таскать за волосы – где ты видела в пруду кувшинки, в пруду камыши растут, а кувшинки в речках обитают. (Позже она узнала, что в прудах растут и кувшинки, и прекрасные бело-розовые лилии; видно водяной был местный и ничего кроме своей речки никогда не видел).

После этого случая всё-таки решила не рисковать и моря не рисовать – если водяной такой грозный, то, что же царь морской сделает, если рассердится, тогда от тебя и мокрого места не останется. Но находясь рядом с синеглазкой (так про себя звалась новая знакомица), страхи исчезали, быстро прячась по тёмным углам, а оставались радость и солнечный свет. Поэтому, сразу после знакомства, она повела Валечку к себе в дом: и с мамой познакомить, и со своим зоопарком, и самые красивые рисунки показать. Вдруг новая подруга тоже рисованием увлекается – тогда и водяной не страшен, как-нибудь вдвоем одолеем дедушку.

Но оказалось, что от Валеньки рисунки далеки – всё у нее вкривь и вкось получалось – не линии, а непонятные зигзаги. Но зато синеглазка очень хорошо пела, в отличии от Верочки, у которой с пением было «увы» и «ах». И юная художница решила, что будет подругу рисованию учить и начнет с самого простого, а сама пению обучаться, как сможет и настолько, насколько терпения у новой подруги хватит.

Верочка дела в долгий ящик откладывать не любила и детские игры наполнились обучающимися моментами. И как ни странно это покажется, через год Валя могла нарисовать не только каляку-маляку, а Вера, не фальшивя, спеть простенькую песенку и под музыку, и a cappello.

Уроки были короткими, но ежедневными, и что удивительно, к ним стала присоединяться Татьяна Александровна – и попоет вместе с Верочкой под руководством Валечки, и порисует вместе с Валечкой, уже под руководством Верочки.

А ещё в доме появился маленький рыжий пушистик с умными глазками. Ближе к лету (девочки уже полгода дружили), кто-то позвонил в дверной звоночек, и все трое, не сговариваясь, поспешили на улицу открывать. Перед ними предстала пожилая женщина с крохотной корзиночкой в руке, в которой надрывно кричал маленький котенок.

Бабуля поздоровалась и говорит: «Я вам нового жильца и друга-хранителя семьи принесла». Котенок орать перестал и стал посматривать своими глазками на Татьяну Александровну. Татьяна не то чтобы животных не любила, она просто была равнодушна и к кошкам, и к собакам. Но почему-то этого сорванца захотелось принять в свой дом, и она пригласила гостью чайку попить. Бабуля не отказалась. Тем временем, Рыжий вылез из корзиночки, подошел к ноге Татьяны, полизал, и подняв свой хвостик, отправился обходить новые владения. Верочка испугалась – вдруг уйдет-пропадет или потеряется.

– Не пропадет и не потеряется. Я такого умного кота никогда ещё не видела, а кошек знала множество. Три дня мы с ним ваш дом искали.

Он самый красивый в помете был, хотела я его своей подруге-кошатнице подарить (у неё кошка пропала), но, когда время подошло и стала я Рыжего собирать в новый дом, он закричал и вцепился мне в грудь, тут я поняла, что к моей подруге он жить идти не хочет.

«Тогда сам ищи себе хозяев, раз мое предложение тебя не устраивает». – И стали мы по городу ходить. Получилась у нас с Рыжим игра «холодно-горячо». Я ему сказала: «Мяукай, когда я правильное направление выбирать стану, ты видно уже знаешь, где твой новый дом». Рыжий на меня посмотрел и мяукнул. Вот так мы с ним три дня и ходим-ищем. А у вашего дома он стал истошно орать, показывать, что здесь его новое жилье. Да вот ещё что, дайте копеечку, чтобы котик прижился.

Татьяна хотела за Рыжего дать серебряный старинный рубль (имелся такой в доме), но бабуля не взяла:

– И обычного хватит, я эти кошачьи денежки не трачу, а в мешочек специальный складываю, храню, одним словом, чтобы кошечки хорошо и долго жили, да своих хозяев радовали.

Бабуля ушла, а вместо неё на пороге появился Рыжий и пошел себе место искать. Залез в коробку, где Верочкин цветной зоопарк хранился, и там уснул.

Прошел год, девочки только-только первый класс закончили. И долго пустовавший дом, стоящий между домами подруг, обрёл, наконец-то, новых жильцов.

Так в жизни Валечки и Верочки появилась их третья подруга Люсенька и бабушка Тоня, которая сразу очаровала девочек игрой на пианино, рисунками и сказками на непонятных языках.

Девочки сдружились, и что удивительно – сдружились и семьи. Татьяна Александровна, став мамой Таней, обрела двух дочек, баба Тоня - двух внучек, восхищавших её своими талантами, Глебычу же с Валентиной Петровной ничего не оставалось, как принять под своё крыло Верочку и Люсеньку.

Дружба девочек была крепкой, хотя все они были разные, каждая с характером; но они всегда уступали и помогали друг другу, сопереживая радости и неудачи подруг, как свои собственные.

Дружба их прошла проверку даже мальчиками. В девятом классе пришел к ним новый ученик – Степан Раздоров, и сразу своим внешним видом положил всех девчонок на обе лопатки. Не устояли и наши подружки. Степа же полностью оправдывал свою фамилию, если вокруг тихо – ему было плохо, если начиналась война – ему становилось вольготно и хорошо. Ещё Степа собирал «коллекцию» из девчонок, влюбленных в него по уши. У него даже целая система была разработана, правда довольно примитивная, но работающая и дающая для Степана положительный эффект. Сначала он напускал на себя неприступный вид, потом начинались редкие томные взгляды в сторону пассии и дальше по нарастающей. Пределом «ухаживаний» Степа считал факт, когда его очередная «жертва» присылала записку с предложением о встрече. Степа писал на записке красным карандашом имя девочки, клал в копилочку и переходил к следующей.

Трех подруг он решил оставить напоследок – девчонки были одна другой лучше – и красотка Верочка, и певунья Валечка, и танцорка Люсьенка.

Начал с Верочки. И Верочка, под атаками красавца-парня, не устояла и отозвалась. Но почему-то у Степана с подругами обычная схема нарушилась. Появилось у него неодолимое желание «завоевать» трех подруг разом. И Степан сменил тактику. Решил он подруг поссорить и начал интриговать. Все остальные девчонки были у него под пятой и надумал наш «соблазнитель» пустить этот резерв в дело. Одной наговорит от имени Валечки на Люсеньку, под большим, огромным секретом, зная наверняка, что тут же будет передано адресату; другой от имени Верочки на Валеньку, а сам только и успевает подругам свои взгляды рассылать, да глазки строить. Через две недели Степан понял – Верочка в его власти; Валентина – колеблется, а вот, что делать с Люсьенкой Степан не знал. Впервые его метод дал осечку. Степан сердился и делал ошибки, а Люсьенка все его промахи брала на карандаш и через месяц собрала совет. Верочка и Валечка ослушаться не смогли, хотя общаться друг с другом практически перестали – кумир Степан требовал безраздельного поклонения, и детская дружба девчонок трещала по швам.

Но Люсьенка знала, что делать. Девочки на встречу пришли понурые, с красными глазами от слез и бессонных ночей. И Люсьенка начала – встала и поклялась, что будет говорить правду и только правду, как бы горька она не была. Потребовала, чтобы Верочка с Валенькой тоже дали такую же клятву – и началось почти судебное разбирательство. Люсьенка достала толстую тетрадь и начала методично шаг за шагом по ней пробираться. Там были собраны все материалы, которые она смогла добыть-раздобыть: опросы одноклассников и одноклассниц, полученные по меркам процессуального кодекса довольно спорным путем, но Люсьенке было на это начхать или наплевать (тоже нелитературное слово). Верочка с Валенькой сначала Люсьенке не верили, но она всё добавляла и добавляла фактов, а когда поняла, что лёд недоверия сломлен, воззвала к их давней дружбе, твердо заявив, что она никогда ничего не говорила из нижеперечисленного и зачитала «показания» Машки, которая науськанная Степкой, распускала грязную клевету. Глаза подруг засияли – от слез и красноты не осталось и следа. Они увидели, что Степка – кумир на глиняных ногах, слепленный из кусков грязи – обнялись и дали обещание, что больше никогда и никому верить не будут в вопросах, порочащих честь подруг. И Люсьенка, развивая наступление на Степана, предложила попросту «стереть» его из их действительности – нет такого человека в классе, а есть одно темное пятно вместо него, а что с грязью нужно делать – только выбросить на помойку. И как это ни покажется странным, девчонки своего добились. Начав так действовать, вскоре к ним присоединились все мальчишки (Степка им не нравился, только никто связываться не хотел – родитель – видная фигура в городе, ну и всё такое прочее…). А потом и девчонки стали потихоньку подтягиваться. В десятый класс Степка не пришел, поехал учиться за границу – самая последняя и самая верная его фанатка принесла такую весть в класс, но никто никак не отреагировал – кто будет думать о пустом месте, а тем более обсуждать – есть дела поважнее.   

Но Люсьенка себе честно признавалась - развернуть ситуацию со Степаном в свою сторону оказалось очень трудно. И вспыхнули воспоминания.

Люсьенка пошла в первый класс, дети были знакомые, да и их родители тоже – дедушку знали в городе все, но его не стало и отношение разительно изменилось (не у всех, но у многих); вместо доброжелательных улыбок, заглядываний в глаза, виделась совсем другая картина – желание выместить свою неприязнь, злобу, а иногда и ненависть; а дети, они только дети, и когда маленькие – являются продолжением своих родителей, или бабушек и дедушек, как Люсьенка. Всё это очень огорчало и выводило из себя. Люсьенка часто не знала, что делать – вежливость куда-то улетучивалась – хотелось огрызаться, ругаться, кричать и плакать, топать ногами и бежать подальше от всего этого.

Бабушка заметила, что с внучкой происходит что-то неладное и откровенно с ней поговорила. Люсьенка, чувствуя бесконечную бабушкину любовь, рассказала всё (как ей виделось и понималось), что происходит в школе.

Антонина Ивановна отношения ни с кем выяснять не стала, знала, что это ни к чему хорошему не приведет, а решила научить внучку проживать такие ситуации и достойно из них выходить.

– Ты живешь в мире, который может и улыбнуться тебе, и дать пинка. Ты должна быть готова встречать разные стороны и мира, и людей в нём живущих. Все люди разные, и в каждом много чего понамешано. И не важно, как к тебе кто-то относится, важно, как ты сама идешь по этому миру. Не опускайся на уровень ругани, скандала, крика – никогда ничего конструктивного из этого не выходит. Кричать можно в особых случаях, и ты должна точно знать в каких: криком можно «спустить избыток пара», позвать на помощь, кого-то остановить. Вопросы же решаются только в спокойном состоянии – давай, деточка, тренируйся. Тренировка нужна во всем. Я не люблю шумных многолюдных мест, но, когда ты тренируешься – свои предпочтения оставь для отдыха и расслабления, а для работы выбирай самое трудное.

И стали бабушка с внучкой посещать разные мероприятия – шумные и многолюдные, и обязательно дома с разбором своего поведения – что удалось, а что не получилось. В выходные практиковали поездки на природу (дачи не стало – у деда была государственная, свою построить не успел), так как после такой работы обе были, как выжитые лимоны. Но Люсьенка начала замечать, что ей становится гораздо легче учиться в школе: уже не колют и не обижают намеки одноклассников и разные придирки учителей. Бабушка за год сделала из Люсьенки настоящего бойца – тренированного на выносливость и упорного в достижении своих целей.

Люсенька знала и бабушкино сокровенное.

Антонина Ивановна, мысленно подводя итог году, удивлялась – как она смогла это сделать, ведь такой никогда не была, и только один раз в жизни проявила характер (да и свой ли Тонечка до сих пор понять не могла), тогда десять лет назад, когда ещё не родившаяся внучка, тоже очень нуждалась в её помощи. И Антонина Ивановна, как и тогда, подняла глаза к небу и всей душой поблагодарила Высшие Силы и своих родных и близких (и мертвых и живых), кто в очень трудные, поворотные моменты жизни вставал с ней плечом к плечу и стойко держал оборону.

Потом была продажа квартиры, переезд в маленький домик и двухнедельные каникулы на море в тихой деревушке, забытой курортниками-отдыхающими.

Вспомнив детские уроки, Люсьенка стала разрабатывать тактику поведения, зная, что втягивать взрослых в эти «разборки» – только усугублять ситуацию; но совет был нужен, и она решила посовещаться с Рыжим, третью часть жизни проводящим в их доме. Пригласив его на прогулку и коротко обрисовав ситуацию, попросила совета, надеясь, что Вождь обязательно поможет и как совет озвучить придумает. В своих ожиданиях не ошиблась и ночью увидела во сне говорящего кота, и вечерняя прогулка продолжилась.

– Первое, – сказал Рыжий, – он попытался разбить вашу дружбу, и она пошатнулась. Верочка, натура очень восприимчивая, поэтому потянулась к новому и незнакомому – но это новое только снаружи блестит, а внутри чернота и гниль. Поверни глаза художницы-Верочки от привлекательного внешнего к отталкивающему внутреннему и пусть это безобразное она нарисует и всегда представляет, если её дух слабеть под взглядом Степки начнет. Валентине же будет достаточно и одного взгляда на рисунок чтобы окончательно от Степановой зависимости избавиться.

Только в этой ситуации тебе придется до конца идти и не только дружбу восстановить и двух подруг в чувства привести, а весь класс спасти.

– Но я не представляю, как с этим справиться, и как к этому подступиться?

– Война открытая и ярая здесь не поможет, такие люди этим питаются и только сил от войны набираются, а вот безразличие для них губительно. Любое внимание их бодрит, а безразличие – убивает. Представь, что и нет этого человека вовсе и действуй соответственно – ум и смекалку применяй, обопрись в классе на парней, они Степана не любят, а за ребятами и девочки начнут подтягиваться. И когда он останется в полной изоляции, тут ему и конец придет. И жалеть его нечего – он чернота, которую ты должна пустым местом сделать.

И Люсьенка начала осуществлять план, предложенный Рыжим.

Портрет получился удачным: было воскресенье и в работе участвовала вся компания – Рыжий надзирал. Антонина Ивановна только и успевала морса в графин подливать, да печенья в вазочку подкладывать. Кот держал голодовку – некогда на еду отвлекаться, когда такие важные дела решаются.

Когда портрет, ценою огромных усилий со стороны Верочки, был закончен и ничего кроме брезгливости и гадливости у подруг не вызывал, решили проверить себя старшим поколением. Были приглашены сразу все. Рыжий дернул за веревочку и занавесочка с холста упала. Глазам зрителей предстала внутренняя сущность Степана, проявленная талантливой рукой художницы. В глазах девочек и кота был вопрос – ну как, удалось показать неприглядность человеческой натуры? И вот что услышала наша честная компания.

Мама Таня: – Вам что задали демона нарисовать? Конечно неплох, но у Врубеля гораздо мощнее и масштабнее получалось, а у вас он какой-то мелкий вышел, ещё недоразвившийся.

Глебыч: – Верочка, ты с натуры рисовала или по памяти; или ваш творческий квартет явил миру продукт коллективного ума? Но скажу прямо – таким уродцам не место в нашем мире, гнать их надо взашей туда, откуда пришли.

Антонина Ивановна сначала тихо ахнула – узнала она Степана, но решила из общего строя не выделяться и порядок не нарушать. Улыбнулась и изрекла: «Если мальчиков такими представлять, можно надолго в девках засидеться».

Баба Валя подошла к вопросу практически:

– Если вы живого человека нарисовали (почему-то ни у кого не было сомнений, что творили коллективом), то надо этот портрет в храм отнести, а лучше в монастырь, чтобы этот человек молитвами (пусть и чужими) очистил от смрада душу свою; если же это вымышленный персонаж, то тогда вам троим надо в церковь сходить исповедаться, да причаститься, а потом смыть с холста растворителем это уродство.

Люсьенка была довольна, увидела, что у подруги блеск кумира поблек, и идея насчет растворителя тоже понравилась. Только стирать надо последовательно – сначала внешнее блестящее, потом внутреннее убогое. Она знала, что портрет Степки писался не один раз; и об этом с Верочкой откровенно поговорила. Вера опустила голову и кивнула.

И как только растворитель начал стирать краски с холстов – начали происходить и перемены в классе. 

Наши девочки всегда находились вместе, так было легче держать оборону, но Степан стал организовывать на пути подруг «препятствия» – приходилось эти препятствия обходить – и с «пустым местом» получалось худо. И тут Рыжий опять пришел на выручку – достал где-то маленькую тряпочку и стал по ней пузырек катать, потом тряпку нюхать и быстро убегать в угол. У Люсьенки в голове пронеслось – мазь Вишневского – конечно лекарственный запах, но жутко неприятный, не тухлое же яйцо в школу нести. Степан был разбит и посрамлен Рыжим безоговорочно. Группа поддержки развеялась как дым, когда на них двинулось Люсьенка с обмотанной бинтом и жутко пахнущей рукой. После этого случая к троице начали присоединяться новые побратимы и коалиция Степана через полгода увяла на корню. Больше ничего ни подругам, ни классу в лице Степки Раздорова не угрожало; ему стало скучно и неинтересно в классе, и он выпросил у родителей поездку на учебу в дальние края за рубежи Родины.

Дружба же девчонок год от года ширилась и крепла. И было не важно, что Люсьенка уехала учиться в Москву, а Верочка с Валечкой после школы выскочили замуж и обзавелись детьми. У каждой в сердце был уголок, где хранилось то заветное-детское, которое светит человеку всю его жизнь, где бы он не был.