Картина жизни

Часть 2.
Борис решил поделиться мыслями о вступлении в Союз художников с женой. Та молча выслушала его, потом спросила:
- А зарплату тебе прибавят, если вступишь?
- Какую зарплату? – удивлённо посмотрев на жену, спросил Борис. – Нет, конечно, это, как тебе сказать, титул такой. Как бы в общем подтверждение, что настоящий художник.
- Ты бы лучше настоящим маляром стал. С титулом-то маляра, наверно больше зарабатывают. Ты день и ночь коптишь, коптишь, над своими, как ты говоришь, «шедеврами», а продать нормально не можешь. А на краски, кисточки денежки жена давай. А я что, деньги-то кую, что-ли? Вступать-то тоже, чай, деньги надо. Выставки, поди, надо делать в городе, – выговаривала Борису жена.
Жена ещё долго говорила, не переставая делать свои дела. Она со своей железной, деловой логикой всесторонне обсасывала этот вопрос, раскладывая всё по полочкам.  Порой она обращалась к Борису с вопросом:
- Нет, ты вот мне скажи, кому это больно надо? Сыновьям, что-ли? Больно им надо. Им надо, чтобы ты помогал как следует. Вот им что надо. А то союз, союз, а сам с хреном остаюсь.
- Не понимаешь ты, женщина, так сказать душу художника. Не в деньгах счастье, – немного обидевшись, отбивался Борис.
- Конечно, я не понимаю. Где уж нам с нашими мозгами. Мы же существа недалёкого ума. Я только каждый день должна понимать – жрать всем давай,  – всё больше распалялась жена.
- Глядишь, в музей картины возьмут, – приводил свои доводы Борис.
- Нарисуешь хорошо, и так возьмут. А! Ты, наверно в Москву хочешь? А то у нас тут народу-то по музеям мало ходит. В Москве-то, конешно, больше. Глядишь, в местной газете напишут, наш настоящий художник Борис в Москве. А ещё, может, радио и телевидение интервью брать приедут. В общем, ясно, славы захотел, – сказала жена и посмотрела на Бориса, прищурив глаза.
Борис знал, что разговор лучше завершать. Он махнул рукой и направился к двери и услышал вслед:
- Што она, правда-то, не нравится?
Выходя из дома, Борис вслух негромко, но твёрдо сказал:
- Нет уж, теперь я точно постараюсь осуществить свою мечту.
Он начал готовиться к выставке в городе. Но денег не хватало. Борис начал думать и размышлять:
- А что если обратиться к Николаю, к депутату?
Николая он немного знал. Помнил, как он ещё молодым приехал в район после техникума. Учился дальше заочно, стал начальником. Голова у него соображала. Появились друзья. А те смекнули, что его можно двигать дальше для общей пользы. Борис даже помнил, как был на одном из предвыборных собраний. Ему понравилось, как Николай говорил:
- Я вам сейчас ничего не буду обещать, но вот если меня изберут депутатом, тогда милости прошу ко мне с любым вопросом. Если в моих будет силах, решу и помогу.            
Борис не очень-то любил у кого-то что-то просить. Особенно для себя. Он долго колебался. Потом всё-таки решился.
- Буду просить на выставку не только для себя, а там как выйдет, – думал он. – Не знай ещё, что получится.
В назначенный день Борис пришёл на приём. Подождал, когда пригласили. Зашёл в кабинет. Николай, теперь уж Николай Степанович, пополнел и возмужал. Приветливо поздоровался, протянув руку, и вопросительно посмотрел на Бориса. Он, как показалось  Борису, старался угадать, с каким вопросом тот пришёл.
Борис начал излагать свою просьбу  и заметил некоторое удивление в глазах депутата. Потом услышал:
- Ты понимаешь, сколько я народу принимаю, и ведь только ты один с таким вопросом. А то кому дров, у кого крыша течёт, у кого забор упал, у кого воды нет, а ты один с таким вопросом. С вопросом об искусстве. Виды нашей природы, нашей красавицы речки.  Наши люди на полотнах, на выставке в городе, это же здорово! Мы поможем. Обязательно. Надо помочь. Мы продумаем и тебе сообщим.
Борис не сказать, чтобы на крыльях, но довольный шагал по улицам посёлка и про себя разговаривал с женой:
- А то она мне, маляром надо работать. Кому твои художества нужны? Вот и нужны, если люди понимают искусство. Если у них государственный подход. А вот стану членом союза художников, то на меня вообще совсем по-другому смотреть будут. Это точно.
Когда он зашёл в дом. Жена убиралась. Взглянув на мужа, она сразу заметила его настроение. Но не могла понять, почему он сияет, как радуга в лучах солнца, и спросила:
- Отчего это сегодня на твоей палитре яркие, радостные краски? Не премию ли большую получил?
- Премию не получил. А вот выставку в городе обещали! Такое дело можно и рюмочкой отметить, – открывая холодильник, сказал Борис. – Вот тебе и Боря-горе!
- По-моему, рано курица кудахчет. Сейчас как? Сегодня помнят, а завтра забыли, – сказала жена, поубавив в нём ярких радостных красок.
Жена у Бориса оказалась провидицей. Ему не позвонили ни через неделю, ни через две, ни через месяц. А потом он и сам про всё забыл, увлёкшись работой. Лишь иногда он машинально рисовал на листе бумаги карикатуры на Николая-депутата и, смяв их, потом отправлял в корзину.
Выручил друг Василий, уговорив кого-то там в городе разрешить Борису выставиться в совместной с его друзьями выставке.
Это был уже успех. Но это всё-таки была не персональная выставка, о которой мечтал Борис.
Художники, они остаются художниками на всю жизнь. Одни хорошими, другие не очень, а депутаты они постоянно меняются. Вот и Николая, пришло время, сменил другой депутат. А как сменил? Народ выдвинул, народ выбрал. Причём женщину из города с красивым именем Алсу. Ну, имя прямо как у артистки или певицы, и такое звучное. Что немного смутило Бориса, то, что она тоже, как Николай была, начальником.  Когда от знакомого татарина он узнал, что её имя на русском означает как бы розовая вода, розовый цвет. На душе у Бориса даже немного стало светлей. На языке завертелся где-то прочитанный стишок:
Хорошо быть девушкой в розовом пальто!
Можно и в зелененьком, но уже не то.
Хорошо быть девушкой в розовом авто!
Можно и в автобусе, но уже не то...   
Чтобы получить розовый цвет, Борис знал, нужно смешать белый цвет с красным.
- Что же в этом депутате больше, красного или белого? – невольно подумал Борис. – Надо сходить на приём насчёт денег для выставки, вот  тогда и увижу.
Он выбрал момент и пошёл. Хотел перед этим сказать о своих планах жене, но передумал. Он уже знал наперёд, что скажет жена.
Новый депутат принимал теперь в другом здании. В большом просторном кабинете. Когда Бориса пригласили и он вошёл, то увидел руководителей разного ранга со всего района. Он невольно повернул к выходу. Он никак не ожидал такой встречи и вертел в руках, не зная куда деть, небольшую картину, которую взял с собой в виде презента. 
- Борис Александрович, проходите сюда, – услышал голос кого-то из сидевших за столом.   
Он повернулся на голос и увидел всё высшее районное руководство.
- Садитесь, садитесь. Это наш художник, – и кто-то что-то стал говорить, наклоняясь к молодой женщине, сидевшей среди местного руководства. Она была в тёмном костюме. Волосы на голове были гладко причёсаны. Всё в ней говорило торжественной строгости и неподкупности. 
Борис, конечно, сразу её узнал по фотографиям, которыми перед выборами был оклеен весь посёлок. Тогда он невольно думал:
- Сколько хорошей бумаги и краски ушло. А когда я учился рисовать, мне на всём приходилось экономить.
Он сел и положил на стол свой красочную картину, которая пошла гулять по рукам.
- Вы по какому делу? – услышал он вопрос. 
Борис начал:
- Я вот художник, нужны средства для…
Ему не дали даже договорить. И он услышал вопрос:
- Вы член Союза художников?
Он, сглотнув слюну, и коротко ответил:
- Нет.
- Ещё в каких-то союзах состоите?
- Нет, – уже с напряжением ответил Борис.
Ему показалось, что в лицо плеснули ему раствор подогретой красной краски.
- Это что же выходит? – подумал он, беря себя в руки, и произнёс уже вслух:
- А что, по-вашему, если я стану членом Союза художников, сразу рисовать лучше буду? Я у вас финансовой помощи, поддержки прошу.
- А вы зарегистрируйтесь как художественная мастерская, тогда у вас будет счёт. Вот мы тогда и посмотрим, – вновь сказала депутат Борису.
- Это что же мне, бухгалтера заводить, налоги платить? С какого припёка? – удивился Борис.
- В ином случае ничем помочь не могу. Если только немного из своих средств, могу подбросить, – подвёла итог депутат.
На том и расстались.
Выходя на свежий воздух, только на улице Борис задышал полной грудью и подумал:
- Душновато у них там. Там нет атмосферы, там душно…
Вот тебе и розовый цвет. А тут чёрный цвет оказался. И зачем я только попёрся? Как мне друг-то говорил: на татарском чёрный будет – кара, вроде. Выходит карасу… Жене говорить не буду. Но в Союз художников обязательно вступлю, если надо, кровью буду рисовать, но вступлю.