Война

Часть 1. Судьба.
Поворот судьбы застал Марию врасплох. Спокойная и размеренная довоенная жизнь с любящими мужем и девятилетней дочерью, замечательной работой аккомпаниатором в одесской филармонии, закончилась внезапно с началом войны. Налетевшие тучами немецкие бомбардировщики бомбили город без перерывов, нагоняя ужас на мирных жителей.  Из города начался настоящий исход, народ брал штурмом поезда на вокзале, но вскоре немцы перекрыли железную дорогу и единственный путь к бегству лежал по Черному морю через Одесский залив, в Херсон. Каждый день Мария с мужем и дочерью и самыми необходимыми вещами добирались под бомбежками до порта и пытались всеми правдами и неправдами попасть на любое отходящее судно, но все безрезультатно. Сначала надо было отстоять громадную очередь у входа в порт, где несмотря на хаос и панику власти упорно продолжали требовать разрешение на эвакуацию, затем следовала не меньшая очередь на получение посадочного талона, который фактически не играл особой роли, так как суда все равно брали буквально штурмом.  Прорваться на корабль удавалось только самым наглым и вертким одесситам, а таких в городе было не мало и семья Марии всегда оказывалась за бортом. На следующий день все приходилось начинать сначала. И это при том что оказаться на корабле еще не значило, что твои проблемы разрешены, часто на виду у ошалевшей толпы немецкие бомбы безжалостно попадали в судно и топили его.
Когда бои уже стали идти под самым городом и было понятно, что немцы вскоре займут Одессу, а это означало верную смерть всем оставшимся евреям, Мария решила пойти за помощью к одной своей старинной школьной подруге-гречанке, отец которой, как и почти все одесские греки был рыбаком и имел свой баркас. Пьяноватый отец подруги, который по слухам занимался еще и морской контрабандой, сразу-же согласился перевезти Марию с семьей в далекий Херсон (больше 150 км по бурному морю), но, разумеется, не за даром.  Он потребовал за это просто-таки все их имущество: мебель, одежду и деньги, справедливо заметив, что рискует ради них своей жизнью. Марии и ее мужу Иосифу ничего на оставалось, как согласиться и было решено отправляться этой же ночью, во избежание как дневных немецких бомбежек, так и непредсказуемых советских пограничных катеров.  Грек со своими сыновьями-подростками подъехал к дому Марии на телеге и в несколько заходов перевез к себе все, что у них там было.  Единственным, что Мария категорически отказалась отдавать, была ее новенькая беличья шубка, которую Иосиф привез ей перед самой войной из командировки в Польшу.  Грек  с большой неохотой согласился оставить эту шубу Марии и с наступлением темноты привел Марию, Иосифа и Аду к своему баркасу. На причале его уже ждало несколько других семей, с которыми хитрый грек оказывается успел договориться заранее. Судно было очень старым с проржавевшими бортами и ветхой рубкой.  Люди спустились в провонявший рыбой тесный трюм и расположились на рулонах свернутых сетей. Грек и его два сына-матроса с большим трудом, после нескольких попыток запустили громко чихающий мотор. 
В прибрежной зоне волн почти не было, но в открытом море судно стало здорово качать и у всех пассажиров началась морская болезнь, по очереди все выходили наверх подышать свежим воздухом. Вдруг посредине бурного моря мотор заглох и наступила непривычная тишина. Прождав несколько минут, Мария с трудом растрясла скрюченного приступом морской болезни Иосифа и попросила его пойти наверх разузнать, что там произошло.  Иосиф, по счастью, был опытным инженером механиком, знакомым практически со всеми видами двигателей, за что он и получил освобождение от мобилизации и разрешение на эвакуацию. В машинном отделении он застал всю команду нерешительно разглядывающую при свете фонариков разобранный мотор.  Иосиф взял инициативу в свои руки и под его руководством грек с сыновьями нашли неисправность, порывшись в сундуке с запчастями заменили сломанную деталь и к всеобщей великой радости запустили мотор. Довольные моряки угостили своих проголодавшихся, измученных морской болезнью пассажиров большими кусками сваренной в ведре на керосинке ставриды, которую наловили буквально за пять минут в кишащем рыбой море, и судно продолжило плавание.
Грек оказался искусным мореходом, успешно обошел все опасные места и к концу следующего дня, незамеченный береговой охраной, причалил баркас у греческого рыболовного поселка в Херсоне. Жизнь в городе была намного спокойнее, чем в Одессе, но, добравшись до железнодорожного вокзала, Мария с семьей увидели знакомую картину - огромная толпа беженцев осаждала уходящие на восток эвакуационные поезда. Им, после ожесточенной работы локтями и ругани, удалось все таки пробиться к одному поезду и Мария стала упрашивать проводницу посадить их в вагон. Та наотрез отказала объяснив это тем, что вагон забит до упора. Тут судьбу Марии решила ее заветная шуба. Ни слова не говоря она протянула свое сокровище проводнице, а та также молча, как будто только этого и ждала, ловко схватила шубу, спрятала ее себе за спину и пропустила Марию с Иосифом и дочерью в вагон, где им пришлось расположиться в проходе прямо на грязном, заплеванном полу среди таких же как и они чудом попавших в поезд беженцев.  После многодневного и голодного путешествия семья прибыла наконец в хлебный город Ташкент, где Иосифа с радостью приняли на работу на военный завод и семья благополучно пережила там всю войну.

Часть 2. Ташкент.
Эвакуационный поезд, в котором выехали из Херсона Мария с Иосифом и дочерью Адой, тащился очень медленно, часами простаивая на разъездах, пропуская эшелоны с солдатами и оружием на запад.  Поезд дошел только да города Запорожье, где надо было дожидаться другого свободного поезда на восток.  Беженцы расположились там прямо на земле, в привокзальном парке, прождав неделю следующего поезда, который вместе с людьми эвакуировал на восток и племенной скот. Мария с семьей попали в отсек грузового вагона, куда набилось много беженцев, в другой части вагона везли породистых коров.  С ними ехали скотницы, которые коров регулярно кормили и даже доили, угощая беженцев молоком. Угля не хватало и машинисты паровоза иногда просили пассажиров помочь с заготовкой дров, благо путь шел среди густых лесов. Сами машинисты оказались еще и заправскими лесорубами и лихо валили здоровенные деревья, которые потом десятки пассажиров распиливали и кололи на дрова. С едой, кроме молока, было очень туго, но сердобольные пассажиры, уже испытавшие все ужасы войны, охотно делились своими скудными припасами. На остановках к поезду подходили местные жители и предлагали варенную картошку в обмен на самые разные вещи, которые еще оставались у беженцев.
Больше месяца провели в дороге измученные пассажиры, преодолевая огромное расстояние в 3 тысячи км пока поезд наконец-то не подошел к долгожданному Ташкенту. В городе стояла 40-градусная жара, но на вокзале в отличии от Одессы и Херсона все было очень хорошо организованно. Не было никакой толкотни, эвакуированных встречало множество радушно настроенных представителей местных властей и выдавали всем направления на работу и временное жилье в уплотненных квартирах и домах ташкентцев, а также хлебные карточки. Марии и ее семье досталось жилье  недалеко от вокзала по адресу Пролетарская 33.  Встретила их там злющая хозяйка, армянка, весьма недовольная уплотнением своей квартиры в  похожем на барак многоквартирном доме.  Первыми же ее словами обращенными к Иосифу были: «Вот евреи, всегда умеют устроиться, им даже война нипочём.» (При этом она использовала другое, мерзкое, непроизносимое слово вместо «евреи»).  Ташкент оказался многонациональным городом, там жили представители всех народов Союза и узбеки были даже в меньшинстве, да и многие из них оказались на самом деле бухарскими евреями.  Армянка показала им свободную комнату с выходом на небольшую, обвитую виноградом терраску, которую они приняли с восторгом, в комнате были печь для готовки и обогрева, кровать и стол со стульями.  Мария первым делом вручила Иосифу пустой чемодан и отправила его на поиски съестного.
Пораженный Иосиф не прошел и ста метров как увидел растущие вдоль улицы ничейные яблони усыпанные зрелыми плодами.  «Есть все-таки рай на земле» - подумал Иосиф. Попробовав яблоки и убедившись, что они вполне съедобны, он быстро набрал чуть-ли не полный чемодан и с трудом дотащил его до дома.  Мария и Ада набросились на яблоки, которые показались им самыми вкусными на свете. На следующий же день Иосиф отправился на назначенное ему место работы, оказалось что его направили на хлебозавод проектировать дополнительные печи, в которых остро нуждалось растущее как на дрожжах население города. Иосиф был опытным инженером, его там приняли с великой радостью и очень кстати наградили большим пакетом свежих лепёшек, которые он получал и впоследствии, так что Ада со своими новыми подружками-узбечками даже умудрялась продавать излишки на рынке. Кроме хлебозавода, Иосиф еще умудрился устроиться на военный завод проектировать теплосиловые системы и был загружен работой с утра до ночи, принося домой неплохие деньги.  Мария, профессиональная пианистка, тоже не сидела без дела, ее направили на работу в детские сады музыкальным работником.
В Ташкент приехало множество одесситов и среди них были друзья и соседи Марии и Иосифа. Всех интересовало - что же стало с Одессой после их бегства. Новости оттуда приходили совсем неутешительные. Рассказывали, что после ухода советских властей в городе на две недели воцарился полный хаос.  Там  открыто стали действовать неизвестно откуда взявшиеся банды грабителей, которые безнаказанно врывались в магазины, дома и растаскивали все что в них было. Когда в Одессу вошли немцы и румыны, там воцарился порядок, но всех евреев регистрировали и загоняли в гетто. У Иосифа остались в Одессе две родные старшие сестры, у одной из которых был муж по имени Доля и маленькая дочь. Иосиф и Мария долго убеждали их бежать вместе с ними, но сестры и особенно Доля наотрез отказывались, утверждая что немцы все-таки лучше большевиков и нечего их боятся.  В качестве довода Доля утверждал, что перенес немецкую оккупацию времен первой мировой войны и тогда немцы к евреям относились очень даже неплохо. Только по окончании войны Иосиф узнал от своего пережившего оккупацию Одессы друга - украинца, что все они сгинули бесследно буквально в первые же дни после прихода нацистов.
В Ташкенте же мало что напоминало о войне, работали кинотеатры и театры, но Мария и Иосиф в свободное время предпочитали прогулки по красочным восточным базарам с изобилием всех возможных и невозможных даров природы, причем там свободно можно было пробовать все что продавалось. К тому времени в Узбекистане уже обжились высланные немцы Поволжья и привозили на базары самые разные первоклассные мясные и молочные продукты, которые продавали роскошные дебелые немки в легких платьях, вызывая восторг у горячих восточных мужчин. Такого изобилия продуктов не было никогда даже в самые лучшие времена на знаменитом одесском Привозе. Первого сентября как ни в чем не бывало заработали школы и Ада пошла в четвертый класс, где быстро освоила узбекский язык.  Следует отметить, что местные дети во дворах разговаривали между собой на нескольких языках, кроме русского и узбекского еще и на таджикском, казахском, татарском, при этом легко переходя с одного языка на другой. Все долгие четыре года войны Мария, Иосиф и Ада провели в Тащкенте без особых проблем.

Часть 3. Старые фотографии.
После победы над Германией пришла пора возвращаться из Ташкента в Одессу. На семейном совете Мария и Иосиф решили, что сначала туда «на разведку» поедет один Иосиф, а потом уже и Мария с двумя детьми. Поезда ходили тогда еще очень не регулярно со множеством пересадок и простоев.  Только через неделю Иосиф оказался наконец на вокзале своего родного города.  Одесса выглядела намного лучше, чем Иосиф себе её представлял: вдоль улиц цвела белая акация, разрушенные немцами дома восстанавливались, ходили трамваи, повсюду висели красные флаги и портреты Сталина. Иосифу надо было посетить оставленную кооперативную квартиру и дачу.
Поскольку у него сохранились документы на обе собственности он ожидал, что особых проблем с возвращением не будет. На своей улице он увидел дома точно в таком же состоянии как и до войны – никаких видимых изменений. Когда он добрался до своей квартиры и уже достал ключ от дверного замка, то с удивлением услышал чьи-то громкие голоса за дверью.  Похоже было, что там ругались по украински. Иосиф постучал в дверь.  Никакой реакции не последовало, а ругань продолжалась во всю. Пришлось стучать долго и со всей силы, пока дверь наконец-то отворилась и на пороге возник здоровенный нетрезвый дядька в домашних трусах и грязной майке. «Чего стучишь?» - грубо спросил он по украински. Из-за широкой дядькиной спины выглядывала тощая деревенская баба с подбитым глазом и орущим малышом на руках.  Иосиф начал сбивчиво объяснять, что вернулся из эвакуации и эта вот квартира принадлежит ему. Для убедительности Иосиф протянул дядьке свои бумаги. Тот тупо посмотрел на них, почесал в раздумье в паху и сказал, что живет в этой квартире с семьей уже целых три года и съезжать не собирается, да и ехать некуда. С этими словами дядька захлопнул дверь перед самым носом Иосифа.
Меньше всего Иосиф ожидал такого поворота событий. Он думал, что опустевшие дома будут дожидаться своих хозяев... Никакого вразумительного ответа не удалось получить и в жэке. Там ему сказали, что выгонять они никого не собираются, да и закона такого нет.  Раз уехал из квартиры, то и все права на нее потерял. Ничего не дал и визит в милицию, там ему сообщили, что по его адресу на законном основании прописана новая семья и дом теперь не кооперативный, а государственный.  Расстроенный Иосиф решил поехать на дачу, посмотреть все ли там в порядке. Когда он подошел к калитке своей дачи, то сразу же понял, что и там его ждет сюрприз: во дворе на веревках сушилось чье-то белье.  Правда встретил его старый знакомый, профессор Рабинович, который раньше жил на соседней даче (шли разговоры, что никакой он не профессор, а занимается какими-то темными делами).  Он рассказал Иосифу, что несколько месяцев назад тоже вернулся из эвакуации и оказалось, что и квартира и дача уже были кем-то заняты и его семье просто некуда было деваться, вот они и поселились теперь на его даче и даже уже прописались здесь. Он попросил Иосифа их не выгонять, а в качестве компенсации предложил ему довольно крупную сумму денег и несколько карманных золотых часов.  Иосифу из опыта с квартирой было ясно, что правды не добиться, а с паршивой овцы хоть шерсти клок и он принял это предложение.
Надо было возвращаться в Ташкент, но тут Иосиф вспомнил, что при отъезде они оставили в квартире в тайном месте на антресолях коробку полную старых фотографий, а под ними еще и кое какие ценности, включая ювелирные украшения Марии.  Они с Марией очень любили фотографироваться и там было много профессиональных фотографий с их знакомства, свадьбы, рождения дочери.  В те времена это стоило больших денег, хотелось хоть этим сгладить разочарование от поездки в родной город. Что касается украшений, то Мария панически боялась их носить, так как однажды при купании в море потеряла дорогущее бриллиантовое кольцо подаренное Иосифом перед свадьбой и оставила все в этой коробке.   Набравшись храбрости, Иосиф опять поехал в свою квартиру и опять постучал в дверь, которую открыл тот же дядька.  Не успел Иосиф и рот раскрыть, как разъяренный дядька заорал как резанный: «Убирайся отсюда жидовская морда, если я тебя еще один раз здесь увижу, то задавлю как гниду» и сильно пихнув в грудь тщедушного Иосифа захлопнул дверь. Пришлось оставить идеи о жилье и фотографиях и ехать на вокзал ждать поезда на Ташкент.  Проклиная все на свете приехал Иосиф в Ташкент не зная даже какими словами объяснить случившееся Марии.
Дома Иосиф обнаружил, что Мария вся светится от счастья.  Оказалось, что его ждало письмо из Москвы, от одного родственника, который получил очень высокий пост в министерстве нефтегазовой промышленности и срочно приглашал Иосифа к себе на работу начальником отдела министерства. Мария даже не особенно расстроилась от плохих новостей с родины. Она давным давно мечтала о Москве, куда переехало уже множество одесских специалистов.  Не прошло и недели как Иосиф и Мария с двумя детьми распрощались с гостеприимным Ташкентом и переехали в Москву.  Деньги, полученные от профессора Рабиновича очень пригодились – Иосиф нашел на окраине Москвы, в Лосиноостровской, выставленный на продажу за небольшую цену частный дом с громадным участком, отремонтировал его и семья зажила там просто по королевски.  Работа у него была замечательная, проектирование нефтеперерабатывающих заводов по всей стране, куда он часто ездил в командировки. С фотографиями и ценностями тоже оказалось не все так плохо: Иосиф связался со своим старым институтским товарищем, украинцем по национальности, и тот сходив на его бывшую квартиру с помощью угроз и уговоров выбил таки коробку с фотографиями и ювелирными украшениями Марии из нового жильца и переслал их Иосифу. Следует отметить, что никогда после той злополучной поездки в Одессу, Иосиф больше не приезжал в свой родной город.