Поход в музей

           И разве мог бы я, о посуди сама 
           В твои глаза взглянуть и не сойти с ума   
               
                моей дочери Италье

     Как умножить радость от ощущений? – Поделиться ею с другом, тогда эмоции войдут в резонанс, и степень восторга многократно усилится, душа вознесётся и полетит в любви и красоте.
      Март. Утрою. Голубое небо. Воздух свеж и колюч. Снег искрится так, что глаза слезятся. Взгляд в упоении скользит по склону. Снежный вельвет, пока ещё, не тронут острыми кантами и ждёт первых смельчаков. Бугели, застывшие в ожидании, вздрогнули и... устремляются - "сердце готово к вершине бежать из груди..." Состояние восторга - в предвкушении полёта. На верху открывается вид на белоснежную, ещё не тронутую, девственную долину.
  Глубокий вдох, наваливаетесь на палки  и стремление вниз. Склон легко принимает, давая раскатиться до первого крутяка и разогнав, проверяет на стойкость и работу кантов. Скорость и рельеф держат в напряжении, наполняют восторгом - мысли отстают, дух захватывает. Долина, то выгибаясь, то извиваясь, испытывает смельчака и манит дальше в своё лоно.  Там сопротивление становится слабее, изгибы сглаживаются, она вытягивается и успокоившись - замирает.  На выкате, оглядываетесь — сзади, стремительно рассекая тишину, ваш друг,  выписывает на снежном вельвете линию своей жизни. Наперегонки, сквозняком, через турникет на подъёмник. Якорь бугеля, подхватывает счастливых героев и отдышавшись, оглашаете склон песней восторга:  –  Скажите девушки подружке вашей, что я не сплю ночей, о ней мечтаю. Что всех красавиц она милей и краше... –
     Это прелюдия к рассказу о  посещении выставки портрета в Русском музее.
Пошли всей семьёй. Я с полуторогодовалой Итальей на руках, определив цель – иду быстро, Оксана, как музейный работник – медленно, везде притормаживая.
     Проскакиваю Семирадского, Крамского, Маковского, на ходу пытаюсь рассмотреть "Вдовушку" Пала Федотова, показываю Италье "Московский дворик" Василия Поленова, путаю Архипова с Малявиным, но всё быстро, по пути к любимым.
     Вот Сергей Рахманинов, Константина Сомова – другим себе его и представить не могу. А вот, совсем неправильная женская головка Анны Голубкиной –  влюблён давно. Лёгкий, воздушный, огромный Фёдор Шаляпин, Константина Коровина – чудо как хорош. Издалека вижу  Иду Рубинштейн – это лучший из всех – Валентин Александрович Серов. Когда подхожу к картине "Купание коня", кажется ощущаю мокрой спиной холодок бриза, когда стою перед портретом  "Ф.Юсупова", прогибаюсь, придерживая левой рукой воображаемую шашку.
     Сколько во всём свободы, красоты и радости. Это вам не измождённый Ярошенко или Саврасов, со своей унылой весной или усиженными кустами. А вот и лучшее здесь – портрет княгини Ольги Орловой. Я влюблён в Ольгу Константиновну, и она, возможно, знает - позволяя мне входить в её видимое пространство. Я делаю это аккуратно, чтобы не очень беспокоить.
     Так мы прогуливаемся с Итальей, пока моё внимание не привлекает портрет мужчины, неизвестного мне художника. Высматриваю Оксану, служительницы рядом нет - кого бы спросить? По образу - человек начало века, по письму очень живописно и современно. Постояли с Итальей, порадовались, пошли дальше. В следующем зале Дягилев Бакста, Ахматова Альтмана, вдруг, вижу уже знакомое: та же манера письма, выразительное, умное лицо – кто автор? – Николай Фешин.  Смотрю с восторгом – хочется немедленно поделиться впечатлением, и тут из-за плеча голос:  – Это лучшее здесь произведение! –  Мурашки по спине и уши запылали: Ах, как точно я могу судить о прекрасном. - Оборачиваюсь, чтобы выразить признательность и вижу милую женщину, смотрителя, которая улыбается моей Италье.