ГЛАВА ШЕСТАЯ
ИЗУРОДОВАННАЯ ДОРОГА
В полночь на 8 августа 1943 года в штабе корпуса добровольцев командир Родин и начальник штаба Еремеев, разработали план освобождения железнодорожной станции Шахово и передали приказы бригадам. Георгий Семёнович звонил в Свердловскую танковую бригаду комбригу Троценко:
- Ваша бригада будет наступать в обход станции Шахово, так как бои за неё наверняка затянутся. Нашему командованию, прежде всего, необходимо как можно быстрее перерезать железную дорогу Орёл – Брянск.
- В каком точно месте атаковать дорогу? – спрашивал комбриг. – Шахово находится в шестидесяти трёх километрах западнее Орла.
- Атакуете ближайший железнодорожный переезд, в нескольких километрах западнее Шахово. – уточнил Родин. – На рассвете ваши танкисты выступают в обход станции.
- Есть в обход! – ответил Троценко.
- Как возьмёте переезд, так сразу вышлите разведку в сторону Шахово…
В предрассветных сумерках свердловские танкисты повели вперёд свои боевые машины с десантом на борту. Тридцатьчетвёрка комбрига не отставала от передового батальона и мчалась вслед за разведвзводом.
По сторонам от краснозвёздных танков мелькали перелески и овраги. Вместе с Яковом Троценко ехал заместитель начштаба Василий Зайцев, который на ходу рассматривая карту местности, объявил:
- Впереди река Сухая Орлица! Скорее всего, где-то здесь немецкие позиции…
Только он это произнёс, как забухала вражеская артиллерия, и разрывы снарядов стали хаотично вздыматься около тридцатьчетвёрок. Комбриг, заметив извилистую полосу зелени у реки, тут же приказал всем по рации:
- Танкам рассредоточиться в прибрежных кустах и остановиться!
Затем Троценко обернулся к Зайцеву:
- Организуй поиски брода, ведь Сухая Орлица речка небольшая.
Поиски места переправы могли надолго затянуться, потому что гитлеровцы интенсивно обстреливали реку и кусты. На выручку уральцам пришли местные жители, которые охотно указали на хороший брод.
Между тем танкисты время не теряли и засекли по выстрелам, позиции гитлеровцев. Когда комбриг отдал приказ о наступлении, то танки без большого труда преодолели речку и стремительно вышли к немецким батареям. Свердловчане метким огнём из пушек и пулемётов уничтожили фашистские гнёзда. Троценко по рации торопил танкистов:
- Не останавливаться на захваченном рубеже! Вперёд к железнодорожному переезду!
Стремительные тридцатьчетвёрки на пути к цели не раз сбивали заслоны гитлеровцев и продолжали движение. В полдень уральцы увидели железнодорожный переезд и грунтовую дорогу. Небольшая немецкая охрана, заметив краснозвёздные танки, тут же разбежалась. Комбриг объявил свердловчанам долгожданный отдых, и боевые машины поставили в придорожные кусты. Троценко с Зайцевым вылезли из танка, и пошли к железнодорожному полотну. Они ахнули, когда увидели, во что его превратили фашисты: через каждых, два метра шпалы и рельсы были взорваны.
- Успели уничтожить фашистские гады! – возмутился Зайцев.
- Это они выполняют приказ генерал-полковника Моделя. – утверждал Троценко. - Ему же приказал Гитлер оставлять за собой лишь выжженную землю.
Невдалеке по грунтовой дороге проезжала телега с тремя местными жителями. Её тянула понурая гнедая лошадь. Василий Зайцев помахал селянам фуражкой и крикнул:
- С освобождением вас от фашистов!
- Спасибо! – улыбнулась с телеги молодая женщина с копной русых волос, которые были сцеплены большим белым гребнем. – Заждались вас!
Повозка с двумя женщинами и стариком, миновала железнодорожный переезд и едва продолжила путь по сельской дороге, как под ней раздался мощный взрыв. Танкисты, автоматчики и командиры подбежали к месту беды и увидели глубокую воронку. Бойцы кричали:
- Это фашистский фугас!
- Дорога заминирована!
А капитан Зайцев долго не мог оторвать взгляда от края воронки, на которой лежал белый гребень…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ТЫСЯЧИ ОСВОБОЖДЁННЫХ
После обеда комбриг Яков Троценко обходил свои танковые батальоны, замаскированные в лесополосе у железнодорожного переезда. Он внимательно выслушал доклады комбатов. Троценко подошёл к танку молодого лейтенанта Володи Зинченко, возле которого стоял по стойке смирно экипаж. Комбриг, поздоровавшись с танкистами, вытащил из планшета карту местности и расстелил её прямо на броне машины.
- Я хочу поручить вам ответственное задание. – говорил Троценко с прищуром глядя в смышленые глаза Зинченко. – Вы уже отличились в первых боях, и надеюсь, справитесь сейчас.
- Мы оправдаем надежды командования! – заверил лейтенант.
Комбриг, кивая головой, прочертил карандашом на карте стрелку от их переезда к станции Шахово и приказал:
- У Шахово ведут бои другие бригады корпуса. Вам предстоит разведать сложившуюся ситуацию. Выйдите к станции с южной стороны, откуда гитлеровцы не ожидают. Всё интересное для нас занесите на карту и сразу обратно к нам. С вами будем держать постоянную радиосвязь…
Лощинами и перелесками экипаж Зинченко на средней скорости обходил Шахово с юга, всё дальше забираясь в немецкий тыл. Уже недалеко от станции, тридцатьчетвёрка выскочила на расположенную около леса немецкую артиллерийскую батарею. Прислуга с тремя пушками, явно, не ожидала краснозвёздного танка со своего тыла. Гитлеровцы, крича друг другу, стали лихорадочно разворачивать орудия в сторону уральцев. Но они не успели сделать даже пристрелку, как Т-34 сходу раздавил одну за другой все пушки и расстрелял из пулемёта артиллеристов. После скоротечного боя лейтенант указал механику-водителю на кусты:
- Встань там под прикрытием зелени, а я выйду на связь с комбригом.
Спустя минуту Зинченко, по рации слышал знакомый голос Троценко и докладывал:
- Мой экипаж находится в километре южнее Шахово, откуда слышны звуки боя. Нами уничтожена артиллерийская батарея врага. Подходить ли нам ближе к станции?
- Нет! – радостно кричал комбриг. – Вы молодцы! Возвращайтесь в свой батальон…
Лейтенант облегчённо вздохнул, но тут его танкисты закричали:
- Командир! Смотри что творится?!
- Там много наших людей!
Зинченко прильнул к смотровой щели и увидел печальную картину: под конвоем немецких автоматчиков из лощины по просёлочной дороге шла густая колонна мужчин, женщин и детей. Экипаж свердловчан пристально наблюдал пока все местные жители не вышли из низины. Лейтенант, примерно посчитав пленников, даже присвистнул:
- Их несколько тысяч!
Танкисты негодуя, возмущались:
- Неужели мы проедем мимо них?!
- Неужели мы вот так вернёмся обратно?!
- Нельзя дать фашистам угнать советских людей в неволю!
Зинченко стал спокойно обдумывать вслух:
- Хорошо, что колонну сопровождают только автоматчики. Охрана идёт в основном сзади, потому что у станции идёт бой. Заряжайте братцы осколочный снаряд. Будем бить охрану в хвост, а потом выскочим к колонне…
Неожиданный для фашистов орудийный выстрел из придорожных кустов и появление краснозвёздного танка, вызвало у них с начало оторопь, а потом они ударились в бегство. Но тут из соседней рощи вывалилась вражеское самоходное орудие. Зинченко мгновенно отреагировал на грозного противника:
- Два бронебойных по гитлеровской самоходке!
Меткие выстрелы уральцев заставили немецкую боевую машину остановиться. Она задымила. Тысячи мирных советских граждан до этого смирно идущие в колонне вдруг преобразились: они, увидев мощь нашей техники и смелость танкистов, встрепенулись и стали храбрей. Мужчины и женщины радостно закричали:
- Ура! Ура освободителям!
В это время Т-34 из пулемёта расстреливал бегущих по полю фашистов. Оставшиеся в живых гитлеровцы, осознав, что их всех неминуемо перебьют на голой равнине, развернулись и побежали обратно к густой толпе. Но приём от бывших пленных был для немцев не сладкий: обезумевших от страха охранников обступали со всех сторон и били, вырывая оружие. Тогда фашисты бросились в другую сторону от дороги в рожь, хотя и там их настигали очереди из танкового пулемёта.
Когда было покончено с охраной, тридцатьчетвёрка уральцев остановилась около местных жителей, праздновавших своё освобождение. Из люков на солнышко вылезли уставшие танкисты, которых радостные сельчане сразу же хотели качать. Но лейтенант Зинченко, подняв руку, остановил веселье:
- Слушайте меня товарищи! Мы с вами находимся за линией фронта, во вражеском тылу. Прошу соблюдать бдительность и как можно скорее отойти за железную дорогу, на нашу сторону. Добытое у охраны оружие пусть будет у ваших мужчин. Танк с ними будет прикрывать колонну до выхода к нашим войскам…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ВЗЯТИЕ ШАХОВО
7 августа 1943 года бригады добровольцев в жестоких боях с фашистами вышли к подступам железнодорожной станции Шахово. Ещё две недели назад эта важная станция фигурировала во всех боевых планах и задачах уральского корпуса, как ключевая цель в наступательной операции.
Теперь уральцам оставалось пройти считанные километры. Ими в окрестностях Шахово уже были освобождены населённые пункты Андросово, Булгаково, Китаево. Впереди намечался штурм станции, и командование танкового корпуса вызвало на совещание трёх комбригов: Фомичёва, Приходько и Смирнова.
В штабную землянку корпуса вовремя пришли командиры Челябинской и Молотовской танковых и 30-й мотострелковой бригад. На совещании во главе стола сидел в приподнятом настроении Георгий Семёнович Родин и с улыбкой им объявил:
- Мне по рации сделал доклад комбриг Троценко. Свердловские танкисты перерезали железную дорогу Орёл – Брянск западнее Шахово. Но это не означает, что теперь станция упадёт к нашим ногам.
- Совершенно верно! – отозвался челябинский комбриг Михаил Фомичёв. – Мои разведчики только что доложили по станции. Шахово забита вражескими эшелонами с боеприпасами, продовольствием и награбленным имуществом. Там немецких сил достаточно и для обороны, и для контратак.
- Да, просто так нам Шахово не отдадут. – кивнул Родин. – Корпусу предстоят тяжёлые бои, и вы должны это донести до каждого своего бойца.
Командиры уральских добровольцев тщательно распланировали взаимодействие бригад при штурме станции. Их предположения о серьёзности сопротивления гитлеровцев подтвердилось. Едва три бригады добровольцев начали совместную атаку подступов Шахово, как фашисты открыли массированный артиллерийский огонь и пошли в контратаку: в ней участвовали десятки танков и многочисленная пехота.
Враг был отбит, и уральцы шаг за шагом стали пробиваться к важной цели. В течении 8 августа бригадам с боем удалось взять Красные Рябинки, форсировать реку Орлицу и занять Малое Шахово.
Ожесточённое сражение за саму станцию продолжались долгое время. Гитлеровцы не раз пытались контратаковать уральский корпус, что замедляло освобождение Шахово. Потери с обеих сторон были большие.
Атаки добровольцев начинались с мощных залпов артиллерии и реактивных «катюш». Пермские танкисты наступали в авангарде и сразу потеряли на минах несколько боевых машин. Комбриг Приходько по рации докладывал Родину:
- Подходы к Шахово сплошь заминированы! Теряем танки!
- Ищите обходные пути. – настаивал Георгий Семёнович.
- Искали и вновь потеряли тридцатьчетвёрки! – волновался Приходько. – Кругом у станции противотанковые мины.
Командир корпуса на минуту задумался и приказал:
- Шахово будут брать автоматчики! Их всемерно поддержим огнём и ведите разминирование…
Смело шли в атаку пермские автоматчики капитана Лысака и свердловские мотострелки из 30-й бригады. Они освобождали дом за домом. Их контратаковала гитлеровская пехота, и тогда завязывались рукопашные схватки. Уральцев в тот день не раз выручали чёрные ножи. Когда корпусные сапёры провели разминирование, то в поддержку автоматчиков выступили тридцатьчетвёрки, помогая овладеть основными станционными объектами.
Только на рассвете 9 августа немцы под давлением свердловчан, пермяков и челябинцев, окончательно покинули окрестности станции, но обрушили на победителей шквал огня из спаренных миномётов. Уральские комбаты и комбриги по средствам связи кричали артиллеристам:
- Несём потери!
- Немецкие ишаки[4] замучили! Даём координаты для подавления…
Вновь с душераздирающим скрежетом заработали «катюши». Их смертоносные залпы заставили навсегда замолчать миномёты фашистов.
После кровопролитного штурма командир корпуса Родин дал бригадам долгожданный отдых. Георгий Семёнович в хорошем настроением пришёл к связистам штаба и приказал им дать указание всем подразделениям:
- Пусть бойцы и командиры соберутся возле своих радиостанций. Сейчас о нашей последней победе будет сообщать на всю страну Москва.
Родину об этой приятной новости сказали в штабе 4-й танковой армии. Не прошло и часа, как уральские воины услышали о своих подвигах из свежей сводки Совинформбюро за 9 августа 1943 года. Большой гордостью наполнились сердца добровольцев за себя и весь Урал, когда они услышали до боли знакомый, неповторимый голос Левитана: «Западнее Орла наши войска, продолжая продвигаться вперёд, заняли железнодорожную станцию Шахово и ряд населённых пунктов. В боях на этом участке противник несёт тяжёлые потери в живой силе и технике. В районе станции Шахово только в одном населённом пункте нашими частями обнаружены десятки немецких танков, подбитых в последних боях. Захваченные на этом участке в плен солдаты и офицеры противника сообщили, что их Двести Пятьдесят Третья пехотная дивизия в боях за последние три дня потеряла до половины личного состава…»
Утром в штабе Челябинской танковой бригады сводка Совинформбюро вызвала восторг офицеров, которые при комбриге кричали:
- Ура, товарищи!
- С победой!
Фомичёв всем им крепко жал руки и говорил счастливым голосом:
- В этой большой победе нашего корпуса есть и весомый вклад челябинской бригады. Ведь здесь мы уничтожили до десяти вражеских танков и более пятисот гитлеровцев. А сколько ещё нами взято в плен немецких солдат и офицеров! До сих пор всех пленных так до конца и не сосчитали…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ВЫХОД НА ШОССЕ
В полдень 9 августа «виллис» командира корпуса Родина въехал в рощу, за которой на возвышенности располагался наблюдательный пункт Челябинской танковой бригады. Георгий Семёнович пребывал в хорошем настроении после взятия Шахово. Он зашёл в землянку к комбригу Михаилу Фомичёву и долго жал ему руку:
- Освободим всю Орловщину, не забудьте мне предоставить список наиболее достойных челябинцев. Будем их награждать – заслужили!
- Слушаюсь, товарищ генерал-майор! – обрадовался комбриг.
Они подошли к бойницам, обращённых в сторону противника и долго наблюдали в стереотрубы за позициями гитлеровцев. Затем сели на лавку у стола, где была расстелена карта местности. Родин посерьёзнев, сказал:
- Слушай Фомичёв приказ: бригаде в четырнадцать ноль-ноль предстоит выступить в направлении деревень Челищёво, Прилепы, Клинск и нанести удар по фашистам с целью перерезать шоссейную дорогу Брянск – Орёл.
- Есть! – коротко ответил комбриг.
Командир корпуса обрисовал ему общую обстановку:
-Теперь, когда мы отрезали орловской группировке Моделя отход по железной дороге, у генерал-полковника остаётся лишь один комфортный путь - отводить немецкие войска по шоссе. Вы понимаете важность задачи?
- Да!
- Корпус должен оборвать фашистам крупную дорогу на запад. – настаивал Родин и посмотрел на часы. – Свердловская танковая уже пошла в атаку…
Танкисты Среднего Урала наступали в направлении населённого пункта Маяки, у шоссейной дороги Орёл – Брянск. Комбриг Яков Троценко на ходу из своего танка, спрашивал по рации комбата Иванова, бывшего в авангарде бригады:
- Велико ли сопротивление противника по маршруту?
- Пока нет! – спокойно отвечал Иванов. – На пути моего батальона лишь отдельные заслоны фрицев.
- Ясно! – кричал комбриг сквозь шум танкового мотора. – Я жду немецкой обороны по реке Лубна. К ней вы должны выйти к вечеру.
В ранних вечерних сумерках передовая тридцатьчетвёрка с десантом автоматчиков выехала к небольшой реке Лубна. Опытный экипаж лейтенанта Володи Зинченко сразу заметил на противоположном берегу несколько гитлеровцев с пулемётом. Командир танка предположил:
- Раз здесь фашисты, то есть и брод. Угостите их осколочным снарядом!
Краснозвёздный танк, уничтожив вражеское гнездо одним выстрелом, сходу форсировал реку и закрепился на том берегу. Как только у реки показалась батальонная танковая колонна, экипаж Зинченко вновь ушёл в разведывательный рейд.
Четверо смелых танкистов мчались навстречу смертельной неизвестности, используя высокие скоростные качества Т-34. Они уже привыкли действовать напористо, опережая врага. Экипаж, заметив у просёлочной дороги несколько немцев с пушкой, немедленно обрушили на них орудийный и пулемётный огонь. Гитлеровцы растерялись и не успели дать достойный отпор. Они были все перебиты, а механик-водитель Герцик раздавил танком орудие противника.
Свердловчане, едва покончив с одним вражеским заслоном, налетели на другой: впереди в поле возвышались три немецких дзота. Танкисты ударили по ним метким орудийным огнём, а потом проехались гусеницами. Экипаж дружно крикнул: «Ура!»
Но неожиданно в борт тридцатьчетвёрки попал вражеский снаряд, выпущенный из замаскированной немецкой пушки. Танк загорелся, и командир крикнул механику-водителю:
- В ближний овраг! Будем тушить!
Боевая машина медленно подъехала к оврагу и спустилась по склону в более безопасную низину. Зинченко хорошо понимая, что они среди фашистов, приказал:
- Нас четверо. Двое тушат и ремонтируют, остальные следят за противником.
Гитлеровцы не дремали и не раз пытались подобраться к повреждённому советскому танку. Башнер Бадяев зорко смотрел за всеми передвижениями немцев за кустами и при первой возможности метко стрелял из орудия. Они, неся потери, откатывались назад, но упорно продолжали попытки взять в плен экипаж и танк.
Ремонт тридцатьчетвёрки танкисты закончили только на рассвете, и всё это время их досаждали многочисленные враги. К утру на склонах оврага лежало до двух десятков трупов фашистов. Наконец механик-водитель Герцик завёл мотор и рывком вывел танк из низины, развив максимальную скорость, не дал немецким пушкам возможность поразить себя. Через полчаса храбрый экипаж увидел в смотровые щели реку Лубна и земляков…
Поздним вечером 9 августа все бригады добровольцев вышли на своих участках фронта к реке Лубна и готовились к переправе, чтобы захватить на противоположном берегу плацдармы. Всю ночь уральцы потратили на переправу через заболоченную водную преграду. На бродах вязли в зыбучей реке тридцатьчетвёрки и их всем миром вытаскивали на южный берег.
Утром 10 августа к немцам на высотах за рекой подошли сильные резервы. Гитлеровцы, накапливая живую силу и технику, готовились к контратаке, желая сбросить бригады уральцев в Лубну. Командир корпуса Родин вызвал к реке самоходно-артиллерийский и миномётный полки, которые начали артподготовку. Три танковые и одна мотострелковая бригады по приказу атаковали вражеские высоты.
Жестокие бои за прибрежные холмы затянулись на весь день и не выявили победителя. Георгий Семёнович, не успокаиваясь, торопил комбригов:
- Не останавливать атаки! Ведите постоянный обстрел позиций противника, перемалывая его силы…
Наступила ночь на 11 августа 1943 года. Уральцы не прекращали тревожить гитлеровцев артиллерийским огнём. Едва зарозовел восток, как все бригады корпуса перешли в атаку. Лихо мчались танки с десантом на борту, и враг на высотах, наконец, дрогнул и ударился в бегство.
Свердловчане, пермяки и челябинцы выходили к важному шоссе, перерезая отступающим немцам последнюю большую транспортную артерию. Свердловская танковая бригада заняла деревню Вербник, челябинские танкисты населённый пункт Маяки, а 30-я мотострелковая и Пермская танковая бригады – деревни Яхонтово и Семёновку. Так вовремя и в срок был выполнен очередной приказ командарма 4-й танковой армии.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
УСКОРИТЬ ОПЕРАЦИЮ «ХАГЕН»
Орловская группировка немецких войск Моделя уже несколько недель отчаянно отбивались от наступавших с трёх сторон Западного, Брянского и Центрального советских фронтов. Гитлеровцы вынужденно оставили город Орёл, хотя натиск советских войск по-прежнему не ослабевал. Но Вальтера Моделя не зря называли «львом обороны» и как не пытались окружить две его армии, он медленно и верно отступал, выполняя план «Хаген».
Штабная колонна Моделя отступала на запад вместе с войсками, отходя строго в ночное время. Вечером 10 августа в небольшой придорожной деревне, командующий вместе с начальником штаба получив последние сводки с передовой, сидели у карты в простой бревенчатой избе. Лицо генерал-полковника Моделя было напряжено. Он, сделав пометки новых прорывов противника, пришёл к заключению:
- Нас хотят окружить фланговыми ударами двух танковых группировок. На Кромны с юго-востока наступает Третья танковая армия Рыбалко, которая раньше тупо била нас в лоб, пытаясь с востока прорваться к Орлу. Теперь танкисты генерала Рыбалко пытаются зайти с юга в наши тылы. Им навстречу с севера наступает Четвёртая танковая армия генерала Баданова, на Хотынец, перерезая железную и шоссейную дороги Орёл – Брянск.
- Железную дорогу уже оседлала их танковая дивизия. – вздохнул начштаба. – Уральская дивизия «чёрные ножи» пытается взять под свой контроль и шоссе на Брянск.
Модель заметно занервничал и приказал:
- Нельзя допустить, чтобы эта дивизия хозяйничала на шоссе, где отходят наши войска. Путь на запад должен быть свободен! Другими силами Четвёртая танковая армия русских штурмует город Дмитровск.
Начальник штаба грустно констатировал:
- В начале месяца при штурме Орла мы были в полукольце вражеских фронтов. К середине августа нас снова берут в полукольцо.
- Ничего страшного! – ухмыльнулся Вальтер Модель. – Я неплохо смыслю в обороне и мои войска, несмотря на трудности, выйдут с Орловского выступа строго по плану - восемнадцатого августа…
На южном фасе Курской битвы с не меньшим успехом продолжалось наступление нескольких советских фронтов против группы немецких армий «Юг» в направлении Харькова. Генерал-фельдмаршал фон Манштейн посылал в столичный Берлин отчаянные просьбы о помощи резервами.
Адольф Гитлер, не сильно жалуя лично Манштейна, был сильно обеспокоен возможностью оставления Харькова – крупнейшего промышленного центра на востоке Украины. Он прекрасно понимал, что город не удержать без поддержки серьёзными резервами. А взять их быстро и безболезненно можно было у соседней группы армий «Центр». Фюрер приказал ОКХ ускорить вывод орловской группировки Моделя на новую оборонительную линию «Хаген», что давало возможность намного сократить фронт и получить столь необходимые свободные резервы.
Генерал-полковник Модель получив приказ из Берлина об ускорении операции «Хаген» и сам был не против этого. Ведь угроза окружения его Орловской группировки, танковыми армиями противника, висела как «домоклов» меч. По германскому плану у Моделя на новой оборонительной линии «Хаген» должна была остаться лишь 9-я армия, а 2-я танковая армия выводилась в общий резерв. Но не всё получалось по заранее разработанному плану.
11 августа 1943 года Вальтеру Моделю позвонил командир 253-й пехотной дивизий Карл Беккер. Его доклад был горестен:
- Моя дивизия, потеряв в районе железнодорожной станции Шахово половину состава, продолжает терпеть поражения от русской танковой дивизии «чёрные ножи». Эта дивизия с Урала окончательно перерезала нам шоссейную дорогу Орёл – Брянск…
- Это позор для вас! – закричал командующий и возмутился: - У вас же есть под рукой танковый резерв! Из-за вас скоро окажутся в окружении наши части находящиеся восточнее.
- Так точно генерал-полковник! – грустно подтвердил комдив и заверил: - Я сейчас согласую свои дальнейшие действия с командирами этих танковых и пехотных частей. Мы отбросим от шоссе дивизию «чёрных ножей»!
- Так выполняйте! – приказал Модель. – Немедленно ударьте на уральских танкистов и пробейте себе дорогу на запад…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
НА ПУТИ РАЗЪЯРЁННЫХ ФАШИСТОВ
Вечером 11 августа 1943 года в освобождённую деревню Маяки, где разместилась Челябинская танковая бригада, приехал командир корпуса Родин. В штабе челябинцев комбрига не было, его замещал подполковник Кременецкий. Он, вытянувшись перед генералом, чётко доложил:
- Фомичёв находится на шоссе Орёл-Брянск, расставляя танки и пушки. По его приказу автоматчики роют окопы.
- Это крайне необходимо! – одобрил Георгий Семёнович. – Моё утверждение о попытке прорыва немцев по шоссе к Брянску, полностью подтверждается авиаразведкой. Ею зафиксирована на дороге крупная группировка противника, которая вот-вот обрушится на вашу бригаду. Без сомнения, гитлеровцы будут прорываться и нам предстоят жестокие бои в обороне.
- Пусть попробуют! – гордо ответил Кременецкий и тут же спросил: - Надеюсь, нашу бригаду на шоссе одну не оставят?
- Нет, конечно! – заверил Родин. – Свердловчане и пермяки, стоящие за вами, обязательно вас поддержат. Надо все действия согласовать с комбригами и их штабами. Похоже, предстоящая ночь для командного состава корпуса будет бессонная…
Комбриг челябинских танкистов Михаил Фомичёв только под утро в деревенской комнате прикорнул на лавке, постелив шинель. Но ему и часу не дали поспать. С порога его будил громким голосом начальник штаба Кременецкий:
- Товарищ комбриг! Наш наблюдательный пункт на шоссе в сторону Орла докладывает о подходе длинной танковой колонны противника.
Фомичёв не без труда сел на лавку и покачал головой:
- Началось! Два дня боёв нам обеспечено. Не меньше…
С раннего утра у шоссе гремели пушки. Гитлеровцы, имея явное превосходство в боевой технике, смело рвались вперёд. Но не зря челябинцы и примкнувшие к ним свердловчане и пермяки, загодя готовились к кровавой встрече. Уральцы со скрытых позиций метко били по врагам из пушек и танков. Фашисты, находясь на голом шоссе, несли потери и потому быстро развернулись для атаки по обе стороны дороги.
На позицию тридцатьчетвёрки экипажа лейтенанта Акиншина лезли напролом сразу пять немецких танков. Добровольцы бесстрашно встретили врагов огнём и подожгли две «пантеры». Другие гитлеровские боевые машины засекли огонь челябинцев из кустов и стали пристреливаться, на что Акиншин сразу среагировал:
- Уходим в манёвр! На ходу бить бронебойными снарядами!
Так смело, и находчиво действовали многие экипажи уральцев, и немцы несли большие потери. Гитлеровские командиры, видя это, приказали танковым подразделениям обходить скрытые позиции добровольцев с флангов. Но везде вражеские танки ждала горячая встреча: меткий огонь с замаскированных мест и множилось количество подбитой фашистской техники.
Особенно отличились добровольцы под командованием лейтенантов Коротеева, Пупкова и Тарадымова. Немцы упорно продолжали атаковать уральцев до самой темноты, но они, ни на метр не продвинулись вперёд.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ГЕРОИЧЕСКИЕ ПОТЕРИ
12 августа 1943 года Свердловская танковая бригада вслед за челябинскими танкистами, втянулись в оборонительные бои против гитлеровской группировки, рвущейся на запад. Воины со Среднего Урала стойко удерживали свои позиции, несмотря на потерю нескольких тридцатьчетвёрок.
Ближе к полуночи командир корпуса Родин, объезжая свои бригады заехал и к свердловским танкистам в их штаб, расположенный в деревне Вербник. Штабисты спать не ложились: во всех комнатах большой избы горели керосиновые лампы и за столами сидели офицеры, вычерчивая на картах диспозиции подразделений на следующий боевой день. Комбриг Яков Троценко, увидев Георгия Семёновича, не преминул спросить:
- Неужели мы и второй день просидим в обороне?
- Негоже! – заявил Родин. – Кругом советские армии наступают. Нам тоже надо что-то предпринять, хотя наше контрнаступление придётся на несчастливое число.
- Пусть для врага это будет чёртовой дюжиной! – усмехнулся Троценко. – Добровольцы готовы выполнить любой приказ.
Командир корпуса предложил:
- Тогда обратимся к карте. Завтра на рассвете вы проведёте разведку боем в направлении селения Навля. Для этого хватит взвода танков с автоматчиками на борту…
С первыми лучами ласкового августовского солнца три тридцатьчетвёрки с десантом помчались по полю в сторону деревни Навля. Взвод боевых машин возглавлял старший лейтенант Николаев.
В начале разведки свердловчане попали под огонь немецкого пулемёта замаскированного на краю оврага. Николаев, сидевший в головном танке, приказал экипажу:
- Осколочным снарядом по оврагу!
Одного выстрела оказалось достаточно, чтобы вражеский пулемёт замолчал навсегда. Впереди показалась окраина деревни, и по нашим танкам был открыт мощный огонь из нескольких пушек и пулемётов. Около краснозвёздных машин стали рваться вражеские снаряды. Вскоре был тяжело ранен старший лейтенант Николаев. Танки остановились и вынужденно повернули назад.
С утра у шоссе снова гремел жестокий бой. Челябинские танкисты по-прежнему отбивали яростные атаки противника. На фланге южноуральцев, Свердловская танковая бригада развернулась на равнине и перешла в наступление. Она освободила деревню Локоть, но, дорогой ценой: при атаке батальона автоматчиков был ранен комбат Фирсов. Его тяжело ранило в ногу, и соратники выносили капитана в тыл на носилках. Он, прощаясь с боевыми товарищами, смотрел на свою изуродованную стопу и приговаривал:
- Только бы медики ногу спасли от ампутации…
Свердловские танкисты продолжали наступать на противника. После одной такой атаки с поля боя из своего экипажа вернулся лишь обгорелый механик-водитель Игорь Переслегин. Он нашёл в деревне Локоть танковых командиров. Офицеры, видя качающегося от усталости Игоря, спросили:
- Ты ранен?
- Нет! – замотал головой боец и закусил губу: - Я нет, а вот мой экипаж… Хочу попросить вас определить меня на любой другой танк, где нет механика-водителя. Хочу за своих товарищей отомстить!
- Есть такие неполные экипажи. – вздохнул командир роты. – В одном водителя убило, а в другом тяжело ранило.
И снова в бою Игорь Переслегин. Снова вражеские снаряды попадают в тридцатьчетвёрку, которую он ведёт. Через два часа в деревню Локоть в изуродованном танке приехал один Переслегин с окровавленным лицом. К боевой машине подбежали медики и командир роты. Из люка с трудом вылез Переслегин, его спросили:
- Цел? Где экипаж?
Игорь закрыл лицо руками:
- Я-то цел. Зато все другие мёртвые. Два прямых попадания.
Ему оказали медицинскую помощь. К Игорю с перебинтованной головой, обратился командир:
- Тебе надо поесть и отдохнуть.
- А бой у шоссе закончился?! – спросил Переслегин и сам ответил: - Нет! Я не ранен. Вот только воды попью и снова готов сражаться. Вы лучше подберите мне в мой танк башнёра и стрелка-радиста. Тридцатьчетвёрка на ходу и готова бить врага!
Это был тяжёлый боевой день для свердловских танкистов у шоссе, наряду с таким же кровавым днём при штурме высоты 202 у села Борилово. Погибло много уральцев. В их числе и Игорь Переслегин, который не вернулся из последней атаки со своим третьим экипажем…
Рождение уральской гвардии. Курская битва. 17
© Copyright: Олег Медведев 4, 2024
Свидетельство о публикации №224022301139
Свидетельство о публикации №224022301139
Рецензии