Полярная вахта

*(Из цикла «Пропавшие экспедиции»)

Пролог
Где-то на задворках становления Земли как планеты, на границе двух геологических эонов палеозойской эры, в расцвет её существования, в районе нынешнего побережья Северного Ледовитого океана начало происходить что-то неведомое и непонятное, доселе неизвестное нашей планете.
И это станет началом той истории, которая начнёт развиваться в данном повествовании.
Итак…

Глава 1
Граница Восточно - Сибирского и Чукотского моря близ семидесятого градуса Северной широты.
Остров Врангеля.
Археологические раскопки. Экспедиционная группа Терентьева.
1998-год.
За два дня до событий.
— Опускай ниже, Коля!
Ковш мощного экскаватора, вгрызаясь в мёрзлую землю, подавал наверх мешанину из тысячелетнего грунта, комья давно перегнившей земли и целые пласты вечной мерзлоты вперемешку со мхом и мёртвым лишайником. Вереница грузовых самосвалов из восьми машин непрестанно менялась между собой, ожидая очереди на погрузку. Отмёрзший грунт вывозился за пределы карьера, сваливался кузовами в образовавшийся котлован, и самосвалы возвращались за новой партией груза.
Машинист погрузочного крана, бравый и молодой неунывающий сибиряк, пристально наблюдал из кабины за ходом работы, манипулируя рычагами, словно дирижёр симфоническим оркестром. Николай, он же Коля Рыбаков, двадцативосьмилетний рубаха-парень, попал в экспедицию в качестве племянника бригадира, да так и остался на острове Врангеля, совершенно не имея желания возвращаться на Большую землю. Он был холост, одинок, родители погибли при невыясненных обстоятельствах, когда внезапно прорвавшаяся плотина в одном из геологических центров на Байкале затопила все близлежащие домики изыскателей.  Давно это было. Ему едва исполнилось тогда восемь лет, и с тех пор он до самого совершеннолетия проживал с сестрой отца, иными словами, с родной тётушкой. Потом был институт геодезии, выходы в различные экспедиции, где он неизменно сопровождал своего дядю, бригадира разведывательных групп геологических изысканий. С Валентином Сергеевичем Терентьевым он и оказался сейчас здесь, на острове Врангеля, в то время как тётушка осталась на Большой земле. Семьи завести не успел, зато там, где-то в Сибири, как он полагал, его дожидалась несравненная красавица, пускай пока и безымянная, но зато верная и добрая в душе.
— Ты там заснул, Коля? – донеслось снизу в кабину погрузочного крана. – Рыбаков! Не отвлекайся. Снова летаешь в облаках?
— Вижу! – отозвался он, направляя стрелу крана строго по центру раскопок.
Шёл двадцатый день пребывания на почти пустынном от людей острове площадью в семь тысяч квадратных километров, куда их группу изыскателей направили из отдела Всемирного Географического Общества (ВГО), предварительно объяснив, что местные обитатели некогда существовавшей полярной метеостанции обнаружили во льдах очередные останки исчезнувших мамонтов. Сюда и была направлена геологическая группа Терентьева, который по совместительству ещё и являлся доктором исторических наук и, в частности антропологом. Если обнаружены останки карликовых шерстистых мамонтов, вымерших десяток тысяч лет назад, то должны были быть следы некогда проживавших здесь охотников.
Сам остров представлял собой заповедник гнездящихся белых гусей, полярных сов, лежбищ моржей и прочего животного биома Чукотского и Берингова морей. Здесь можно было встретить песца, росомаху, горностая, северных одичавших оленей, овцебыка, волков и самое главное – белых медведей. Коля знал из рассказов Терентьева, что данный заповедник является едва ли не самым крупным «родильным домом» для этих величественных хозяев заполярья. Земля острова находилась в ста сорока километрах от материковой части Чукотки, и если полярный день длился несколько месяцев, солнце здесь никогда не садилось за горизонт. Потом наступала долгая зимняя ночь.
Сейчас был именно полярный день, и группа геологов из тридцати человек работали в карьере, отыскивая в вечной мерзлоте природные кладбища реликтовых мамонтов.
Посёлок полярников, насчитывающий сорок человек аэрологов, гидрографов, метеорологов и прочих сотрудников полярной вахты был рад встрече с группой, прибывшей с материка, переправив на остров всю полагающуюся для раскопок технику. Зимой морозы здесь достигали пятидесяти градусов ниже нуля, но сейчас было полярное лето, и температура держалась в пределах десяти со знаком плюс.
— Спускаюсь! — бросил он вниз бригадиру, глуша двигатель.
Колю с водителями грузовиков расселили по вагончикам и баракам, возвышающихся над лишайником на специальных сваях-опорах, чтобы забредавшие сюда нередко медведи не могли дотянуться до входных дверей. Впрочем, как Коля узнал позже, непрошеные гости всё же делали иногда набеги на продукты полярников, отчего приводили в ярость местных лаек.
Таким образом, на двадцатый день полярного лета, группой геологов было доставлено на поверхность более сотни фрагментов различных частей замёрзших тел шерстистых мамонтов, остатки первобытных орудий, гарпунов из слоновой кости, а сами изыскатели уже заканчивали сегодняшнюю смену. Вдалеке маячила самая крупная вершина острова — гора Советская, высотой с километр, куда свозились в котлован все отработанные и просеянные грунты вечной мерзлоты.
— Снова мечтал о своей красавице где-то в Сибири? – хмуро, но с долей шутки поддел начальник своего племянника. – Едва не зацепил стрелой кузов самосвала.
— Я видел, — махнул рукой Коля, отряхивая комбинезон от кусков слипшейся глины, которая лежала повсюду развороченными глыбами карьера. – Не мечтал, а планировал.
Перекидываясь шутками и радуясь закончившемуся рабочему дню, они направились к далёким вагончикам посёлка, попутно увлекая за собой отработавших смену геологов, спешащих поскорее добраться до общей столовой, где их уже поджидал нехитрый ужин.
Уникальный в своём роде заповедник острова Врангеля продолжал жить своей природной жизнью. Где-то резвилась росомаха, шмыгали под ногами испуганные лемминги, взмывали стаи диких гусей, а на самом побережье, среди ещё не растаявших льдин, в бинокль можно было разглядеть мамашу белого медведя со своим выводком из двух забавных медвежат. Всё дышало спокойствием и умиротворённостью, если бы не одно но…
Карьер изыскателей подрагивал зыбким маревом испарений у них за спиной и казался каким-то фантомным миражом в песчаной пустыне. Со стороны архипелага островов Де-Лонга просачивался свежий бриз морских испарений, а далёкие, маячившие на горизонте айсберги дополняли красочный пейзаж арктической природы.
Вот оттуда-то и начало просачиваться что-то опасное, подозрительное и неподвластное человеческому разуму.
Оно пришло незаметно, будто наполнило атмосферу своим непонятным туманом, накрыв дымчатым куполом всю прилегающую территорию подобно смертному савану.
Исходя из этого, следует сделать вполне очевидный вывод.
А именно…
Остров Врангеля стал объектом пристального внимания чьего-то неведомого, непонятного и неизвестного науке РАЗУМА. Того РАЗУМА, который не существовал на планете. Который был несовместим с жизнью полярников, что обитали сейчас на острове и были доставлены группой из далёкого теперь уже материка.
Вот только чей он был, этот РАЗУМ?
Ужиная в общей столовой, где блюда подавали две миловидные женщины, геологи и не подозревали, что начиная с этого момента, их жизнь совершит крутой  и стремительный поворот вокруг своей оси, оставив за бортом их прежнее существование.
***
А началось это так…
Посёлок из более двадцати вагончиков и утеплённых бараков ещё спал, когда небольшая группа изыскателей во главе с Валентином Сергеевичем отправилась к раскопкам карьера, предварительно захватив с собой всё необходимое снаряжение. Солнце, не садящееся за горизонт уже несколько недель, казалось, провожало их своим тёплым и ласковым взглядом, будто знало такое, что недоступно их человеческому мышлению. Погода стояла чудесной, относительно без ветра и близкого морского бриза. Где-то у берегов скрипели не растаявшие торосы льдин, по которым лениво перекатывались туши величественных моржей. Оглянувшись на посёлок, Коля заметил, что во всех вагончиках спущены шторы, помогающие предохранять сон он воздействия слепящих лучей полярного светила. Терентьев разбудил нужных ему людей ещё спозаранку, предложив желающим прогуляться к тому месту раскопок, где вчера экскаваторным ковшом зацепили целый пласт мерзлоты, открыв вход в природную карстовую пещеру. Вчера разглядывать что-либо внутри времени уже не было, поэтому, договорившись за ужином, они отложили спуск в подземелье до утра. Смена остальных рабочих подтянется позже, а они, вшестером, включая и Колю, намеревались произвести разведку, прежде чем начнутся основные раскопки.
— Что-то не нравится мне это марево, — задумчиво молвил Терентьев, идя впереди всех и всматриваясь в наползающий на карьер туман, взявшийся словно ниоткуда.
— Вчера его не было… — озадаченно подтвердил Коля. – Да его вообще никогда не было на острове, сколько мы здесь.
— Кого? – спросил один из геологов, бородатый могучий полярник по прозвищу Кряж, настолько он был колоссальным в размерах, словно горный отрог.
— Тумана, — вставил другой полярник, Алексей, сорокалетний сибиряк, не раз посещавший остров. — Зимой однажды видел подобное облако, спустившееся к земле, но оказалось, что это начало снежного бурана. А летом здесь туманов никогда не бывает. Не тот климат.
— Может, это духи мамонтов восстали из земли, которых мы потревожили, — хохотнул Коля, но сам едва не поёжился от собственной шутки. Что-то тут происходило. Что-то странное и удручающее, а вот что именно, Коля ещё не разобрался.
Между тем, Валентин Сергеевич вплотную подошёл к краю насыпи, остановился, и втянул лёгкими воздух, будто к чему-то принюхиваясь. Его обступили, и все вшестером бросили взгляд вниз, где под ногами остался вчера выкопанный фрагмент грунта.
— Нужно было собак прихватить.
То, что они увидели, заставило их замереть на месте. С точки зрения медицины, это можно было назвать типичным случаем… оцепенения.
…Огромный, буквально циклопический обвал, произошедший после окончания их вчерашней смены, открыл напоказ всему полярному простору своё внутренне чрево, похожее на гигантскую воронку природного раструба. Конус воронки уходил глубоко в землю, откуда с тихим мерным гулом поднимались на поверхность паровые образования, совершенно не похожие на выброс метана, как это бывает при подобных случаях. Это напоминало, скорее, вялое колебание воздушной массы, словно в растопленной бане. Внутри разлома ворочалось что-то громадное и неуклюжее, похожее на сгусток огромной ваты. Температура вокруг карьера заметно повысилась, и полярникам показалось, что они находятся возле гигантской доменной печи.
— Ничего себе! - ошеломлённо протянул Коля Рыбаков, но на него никто не обратил внимания. Все стояли с разинутыми ртами, уставившись на непонятный феномен. Какой-то страх, и не просто страх, а самый невероятный тотальный ужас сковал их движения, не в силах сделать хоть шаг. Какая-то необъяснимая сила пригвоздила на месте, словно все превратились в застывшие, кем-то обёрнутые коконы. Воздух вокруг представлял собой густой непроходимый кисель, будто они попали в вязкий пудинг, поданный к столу. Это было похоже на незримый барьер, на который они наткнулись, прежде чем перейти его границу.
—Кто-нибудь видел раньше такое? – едва открывая с усилием рот, процедил Кряж, самый стойкий из своих товарищей. Мышцы лица не слушались, а само тело едва могло двигаться в вязкой субстанции. Это был уже не воздух, привычный для людей. Это была смесь сплошного кислорода плюс азота с углекислым газом, с той лишь разницей, что к ней было добавлено что-то новое, неизвестное и чуждое земной природе.
— Я не… мо-гу дви-гать-ся… — почти по слогам простонал Коля, пытаясь ухватиться за руку Кряжа.
Шестеро изыскателей начали медленно сползать по откосу вниз, словно их манил к себе некий необъяснимый магнит, похожий на струю всасывающего пылесоса. Преодолевая гигантское притяжение, чья-то неведомая сила перевернула их в воздухе, опрокинула навзничь, протащила по земле и впечатала тела в рыхлую глину с лишайником. Ещё минута, и вся группа оказалась притянутой к раскрывшемуся разлому подземелья, из которого по-прежнему выползали сгустки тумана. Часы и компасы на руках остановились. Время замерло на миг. Терентьев почувствовал, как проваливается в какую-то жуткую дыру сознания, успев напоследок проорать диким голосом:
— Нас увлекает в провал подземелья! – и с великим трудом вытаскивая из кармана рацию, уже без сил выдал в мембрану трансивера:
— Кто меня слышит? База, ответьте…
Рядом, валявшийся в нелепой позе Алексей тоже пытался вызвать посёлок, распухшими губами крича в микрофон:
— Посёлок! Нас засасывает какая-то необузданная сила. Срочно на помощь… мы в карьере…
И умолк, поглотившись этой неведомой энергией без остатка. Дальше была только пустота и сплошной безмолвный вакуум.
Коля Рыбаков успел напоследок заметить, как остальные корчились в мучительной боли, а у самого едва не взорвался мозг от посетившей его чужеродной среды. Эта гадость заползла в них, обволокла сознание, растворилась в организмах и, спустя несколько секунд, все шестеро представляли собой пустые сосуды, превратившись в коконы.
Всё это произошло на двадцать первый день экспедиции.
***
…Тем временем посёлок геологов жил своей обычной жизнью.
С утра Катерина и Алиса, две девушки геодезической станции, накрывали в общей столовой завтрак, провожая группу с материка к месту их вчерашних раскопок. В отсутствии Терентьева, старшим в команде считался Виктор Проняев, геолог со стажем, ни один раз выходивший в походы с Валентином Сергеевичем. Оканчивая завтрак в компании водителей грузовиков, он непрестанно теребил рацию, пытаясь выйти на связь с начальником.
— Странно… — тряся прибором, окинул он взглядом товарищей. – С утра пытаюсь связаться с Кряжем, Алексеем и Колей, но даже Терентьев молчит. Как воды в рот набрали, — озадаченно пошутил он. – Вчера за ужином мы условились, что он возьмёт с собой пятерых человек и рано утром перед основными раскопками отправится к той воронке, куда вгрызся ковш экскаватора. Хотел посмотреть, что именно они там разрыли. Может пещера какая-то… или просто обвал ямы. Рации взяли с собой.
— Кряж, Рыбаков, кто меня слышит? Валентин Сергеевич, ответьте… — и прислушался, переключив на приём.
Тишина стояла абсолютной. Ни звука. Даже обычной статики, какая бывает в эфире при отсутствии помех. Только тарахтение посуды за окошком раздачи, да приглушённые фразы водителей, бросаемые за соседним столом. Вся столовая невольно притихла, пытаясь уловить хоть слово в ответ.
— Я начинаю бояться, — подошла Алиса, девушка двадцати пяти лет, считавшаяся невестой Алексея, ушедшего с Терентьевым.
— Их шестеро, чего беспокоиться? К тому же белый медведь редко сюда наведывается в летний сезон. Еды хватает и на побережье.
— Да и не может медведь напасть сразу на целую группу, — поддержал кто-то из прежних полярников посёлка, завтракающих вместе с водителями. – Медведь – зверь одиночка и один против шестерых не пойдёт.
— А волки?
— Алиса, девочка, — успокоил пожилой метеоролог, давно обитавший на острове, — ты когда-нибудь слышала, чтобы волки здесь нападали на людей? – сделал он ударение на слове «здесь». – Благо, сейчас полярный день, и даже самая крупная стая не отважится напасть на шестерых здоровых людей, да ещё и в светлое время. Вот если бы сейчас длилась полярная ночь…
Девушка кивнула и, собрав посуду, поспешила в «моечную», к Катерине. Та участливо взглянула на подругу, предложив:
— Отправим группу к раскопкам, управимся быстренько с остальными нашими и, прихватив Сафоновну, уйдем за ними в карьер.
Сафоновной она величала самую старшую на острове женщину, родом из чукотских народностей, почти уже бабку, которой можно было дать лет девяносто, если бы ей не было шестьдесят. Являясь прямым потомком некогда проживавших здесь шаманов, Сафоновна представляла собой настоящий кладезь мудрости, накопленный десятками прожитых поколений народов Крайнего севера. Иначе чем «чукоткой», её никто не величал. Жила она отдельно в вагончике одна, после того, как несколько лет назад в ледяных торосах айсбергов пропал её муж, великий шаман-нойд из племени поморов некогда существовавшей народности Чукотки. Все любили и уважали её за бескрайнюю мудрость и глубокие познания местного фольклора. Это были три единственные женщины на острове, оставшиеся на новую двухгодичную вахту после того, как сменилась основная партия геологов. Катерина была женой начальника метеостанции Дмитрия Олеговича Семахина, который по совместительству являлся и начальником всего геологического коллектива посёлка. Он-то сейчас и вошёл в просторный барак общей столовой.
— По-прежнему нет? – спросил он Проняева, кивком указав на рацию.
— Нет. С самого утра вызываю. Возможно, какие-то магнитные возмущения?  Покидая вчера карьер после рабочей смены, я оглянулся, и мне показалось какое-то поднимающееся марево. Раскопанный котлован словно подрагивал в зыбкой пелене тумана… что ли.
— Тумана? – поднял брови Семахин.
— И я приметил, — добавил машинист экскаватора. – Подумал, откуда здесь туман, да ещё летом. Побережье не близко, и морские испарения сюда не достигают.
— Мы уже позавтракали и немедленно выдвигаемся к карьеру, — поднялся Проняев. За ним встали  остальные, отодвигая пустые миски. Наскоро допив чай, водители направились к выходу.
— Я с вами, — предупредил Проняева Семахин. — Возьмём с собой всё необходимое… — он осёкся, взглянув на Катерину с Алисой, которые жались у кухни. – Не бойтесь, девочки, мы ещё не знаем, что именно там произошло. Я распорядился завести квадроциклы и подготовить вездеход, но думаю, ничего страшного не случилось. Просто радиоволны передатчиков не достигают сюда из-за этого непонятного облака, окутавшего карьер.
Он поцеловал Катерину в лоб и поспешил следом за геологами.
Девушки остались одни.
Таким образом, на двадцать первый день раскопок экспедиции, прибывшей с материка, начали происходить те события, которые в дальнейшем приведут к целой череде непонятных, странных и необъяснимых фактов, о которых до поры до времени не будет знать весь оставшийся снаружи мир.
Поскольку…
Начиная с этого момента, стационарный передатчик связи с материком радиорубки острова Врангель…
Замолчал навсегда.
***
Глава 2
…Первыми на собак напали лемминги.
Эти кроткие мелкие грызуны, постоянно шныряющие под ногами в лишайнике, каким-то необъяснимым образом объединились в крупные стаи и, словно по чьей-то неведомой команде, целыми полчищами кинулись на лаек. Это произошло в тот момент, когда Катерина с Алисой, проводив последних полярников из столовой, принялись за мытьё посуды, предварительно подготавливая продукты для ужина. Вначале никто из девушек не услышал ничего постороннего. В кухню вбежал дежурный поселка, перехватил бутерброд, ущипнул в шутку Катерину ниже поясницы и умчался в радиорубку, крикнув на ходу:
— Как что-то выяснится, позову!
И, хлопнув дверью, исчез.
Потом уже, много позднее, окажется, что этого парня девушки видели в тот момент… последний раз в жизни.
Вторыми на лаек и прирученных оленей напали более крупные грызуны.
За ними горностаи, песцы, полярные лисицы.
Всё происходило целенаправленно и методично, будто нападавшими руководила какая-то неизвестная сила, забравшись внутрь организмов, подчинив их волю и природные рефлексы своему неведомому РАЗУМУ. И если лайки имели возможность защищаться, бегая до этого вольготно по территории поселка, то олени в стойлах сразу были растерзаны до основания. Более сорока прирученных животных, что называется, начисто поглотились бурлящей массой всевозможных грызунов, выкатившейся из редкого пролеска скудных полярных карликовых сосен и берёз. Эта живая масса напоминала снежную лавину с гор, издававшую омерзительные звуки, похожие на утробное гудение топки локомотива. Со скоростью межконтинентального экспресса эта расползающаяся, стонущая и поглощающая всё на своём пути волна грызунов и мелких хищников, в течение нескольких минут полностью захватила всю техническую территорию поселка, начиная от продуктовых складов, трансформаторных будок, нагнетающих воду водокачек и заканчивая, собственно, самими стойлами оленей. Бедные животные были употреблены в пищу без остатка, через несколько минут явив ошарашенной природе лишь обглоданные скелеты с почти истреблёнными рогами. Растекаясь по посёлку, пролезая под сваи вагончиков и бараков, заполняя своей колышущейся массой все подвалы и погреба хранилищ, грызуны и мелкие хищники пожирали самих себя без разбора, совершенно не имея представления, чья неведомая сила ими руководит. Лемминги исчезали в пастях горностаев, те пожирались песцами и лисицами, а последние, в свою очередь, тут же разрывались на куски ниоткуда появившимися волками. Росомахи загрызали волков, сами попадавшие под клыки яростных полярных лаек, которых с каждой минутой становилось всё меньше.
Это была самая настоящая бойня в природном её понятии.
Визг, рёв и вой вперемежку с алчным рычанием и утробными стонами раздираемой плоти начал достигать ушей Алисы с Катериной, а также тех обитателей поселка, кто оставался на месте по распоряжению Семахина. Около двадцати человек в изумлении и страхе принялись выходить из вагончиков, покидая рабочие места, чтобы выяснить причину столь ужасающих звуков, прежде ими никогда не слышимых.  Некоторые выглядывали из гаражей, другие припадали к окнам внутри, а Катерина с Алисой вышли на высокое, покоящееся на сваях крыльцо столовой, услышав этот невообразимый, страшный и непонятный гул. Когда же они увидели, что творится в прилегающих дворах поселка, обе едва не завизжали от оторопи, подхватывая друг друга и почти теряя сознание. Ревущая масса всевозможной живности прокатывалась мимо них, растекаясь по трём улицам поселения, заползая под сваи, площадки, пороги и пристройки в виде ступенчатых настилов. Ближайшая росомаха, на ходу растерзав юркого горностая, алчными от крови глазами бессмысленно взглянула на девушек, приготовилась прыгнуть, но была атакована сразу тремя волками, тотчас исчезнув в их пастях. Безумный и пустой, но алчущий взгляд, похожий на жаждущих крови вампиров, читался во всех глазах животных, и если бы не краткий миг этого колоссального нашествия, девушки смогли бы заметить в глазах волков… некое подобие разума.
Они мыслили.
Эта глобальная атака, предпринятая сообща всеми животными острова была…
ПРОДУМАНА.
Ими руководили.
Руководили планомерно и последовательно.
Схватив Алису за ворот комбинезона, Катерина, падая спиной назад, увлекла кричащую от ужаса девушку за собой, ворвавшись внутрь барака столовой. Едва успев придавить своим телом дверь, она услышала, как в неё со всего размаха впечаталось чьё-то крупное тело, принявшись рычать и разрывать когтями наружную обшивку утепления. Обе сползли на пол, в смятении и панике уставившись на ходившую ходуном дверь.
Снаружи творилось что-то невообразимое. Казалось, вся природа животного биома заповедного острова встала на дыбы. Лемминги и мелкая живность сотнями развороченных тушек валялась по всему периметру посёлка, песцы и лисицы были растерзаны волками, которые в свою очередь подверглись всеобщей атаке более трёх десятков росомах. И что самое страшное, не имеющее никакой здравой логики, вся эта пожирающая друг друга масса, никак не могла насытиться. Растерзав очередную жертву и распотрошив её клыками, любая тварь с кровавыми глазами бросалась на следующую жертву, создавая самый настоящий клубок ворочавшейся, стонущей и ревущей плоти.
Такое же природное светопреставление происходило и на побережье. Целые базары диких белых гусей, полярных сов и куропаток были в одно мгновение подвержены какой-то непонятной воле, просочившейся внутрь их организмов, словно паразитирующая сущность чего-то неведомого. Размётывая во все стороны  гнёзда с яйцами, птицы, взмывая в воздух,  целыми стаями накидывались друг на друга, исклёвывая птенцов, пока те не превращались в жалкие трепыхающиеся комки кровавых ошмётков.
Крупные и мелкие лежбища моржей набрасывались друг на друга целыми колониями, давя и подминая под собой беспомощных мамаш с их детёнышами.
Весь заповедник острова Врангеля превратился в самый настоящий полигон смерти, истребляющей друг друга в одно мгновение.
***
В радиорубке поселения геологов сидели в наушниках радист и дежурный поселка. Были слышны их переговоры с группой геологов, ушедшей вместе с Проняевым и Семахиным на поиски команды Терентьева.
— Подходим к насыпи карьера, — доносился в мембранах голос Проняева. – Этот чёртов туман повсюду! Какие-то непонятные образования, будто пар вырывается из открытой настежь бани. Семахин уже поднимается на первую насыпь. Вижу экскаватор и кран. Самосвалы оставлены, как и положено после вчерашнего дня. Ни Рыбакова, ни Терентьева, ни Кряжа с Алексеем, ни остальных… — голос запнулся. — У нас за спинами остался вездеход. Двигатель не выключаем. Поднимаемся вслед за Семахиным на насыпь.
Краткий миг молчания, затем изумлённый вскрик, отчего динамик тихо завибрировал:
— Господи всемогущий!
Послышались близкие возгласы остальных членов группы.
— Да тут целый обвал! Весь пласт вечной мерзлоты ушёл под землю, образовав гигантскую воронку, словно раструб в подземелье.
— Пещера? – спросил радист, подстраивая шкалу от нарастающих помех. В динамике начало свистеть, хрипеть и гудеть, как при турбулентных потоках взмывающего ввысь вертолёта. Это был тот самый гул, что слышал Семахин, отправляясь накануне в столовую. Перекрикивая помехи, Проняев едва не заорал:
— Они здесь, пресвятая дева Мария!
— Кто?
— Нашли!
Ещё через секунду:
— Нашли Терентьева, Кряжа, Колю Рыбакова, Алексея и остальных!
Потом оторопь в голосе.
— Но…
— Что? – тоже перекрикивая помехи, кричал радист.
— Они… — помехи мешали что-либо расслышать. Словно бешеные магнитные вихри носились в эфире. — Они… не живые.
— Че-го-о??? – проорал радист, в то время как дежурный вскочил с кресла. – По-вто-ри!
— Нет… погоди, — сквозь помехи были слышны возгласы остальных спасателей. Кто-то кричал, кто-то звал на помощь, а ещё… стоны.
— Их обволокло какими-то коконами, — на этот раз голос Проняева едва не захлёбывался от ужаса, пытаясь скорее передать информацию. – Какая-то вязкая субстанция покрыла их тела, повторяя контуры в нелепых позах. Они… — видимо он подобрался ближе. – Они… дышат. Живые!
И снова послышались стоны, похожие на муки причинённой боли.
— О, боже! – простонал Проняев. – Нас засасывает внутрь! Внутрь воронки. По-мо-ги-те! – голос стал отдаляться, перейдя в далёкое расползающееся эхо. – Свя-жи-тесь срочно с материком, — голос помощника Терентьева уже переходил в хрип. – Нас засасывает в воронку раструба… Срочно с… (помехи) материком (помехи). По-ги-ба-ем! На… на ПО-МОЩЬ!!!
И стационарный передатчик умолк.
— Отзовитесь! Слышит кто меня? — в свою очередь заорал радист.
Тишина.
В радиорубке будто вырубило электричество.
Несколько секунд оба сидели, беспомощно уставившись на аппарат связи, затем, спохватившись, кинулись: один налаживать связь, другой к дверям.
В этот момент это и произошло.
…Последнее, что успел увидеть радист, прежде чем сам лишился жизни, как на дежурного поселка накинулась сразу целая громадная волна грызунов, в мгновение ока, растерзав его тело без остатка. Груда обглоданных начисто костей ещё продолжала шевелиться в копошащемся и ворочавшемся стонущем клубке, когда несколько песцов и росомах без разбора кинулись пожирать и его.
«Как пираньи стаи…»— пронеслось в мозгу. Пронеслось, затихло, провалилось куда-то в черноту.
«Больно-то ка-ак…»
Через несколько секунд и сам радист перестал существовать в этом мире.
***
…Между тем, где-то в глубине уже пустого унылого и тихого поселка, в одном из жилых бараков, среди бесчисленных шкур, амулетов и прочей атрибутики древних чукотских шаманов, заунывно и прискорбно затянула прощальную песню старая бабка-чукотка Сафоновна. Сидя при зажжённых свечах и раскачиваясь в такт только ей известной мелодии, закатив узкие глаза и впадая в гипнотический транс, старая шаманка в некоем подобии всепоглощающего транса мерно и уныло тянула песнь её предков.
И в песне этой была вся та безысходная неизбежность, что должна была произойти после этого кровавого нашествия.
А потом для девушек из столовой начался самый настоящий кошмар.
Если коротко и ясно, чтобы привести к общему знаменателю:
Заповедный остров Врангеля перестал существовать в природе. В той природе, что одарила его со времён становления материков и континентов.
Это был уже не остров. Неведомая сущность, похожая на испарения клубов зыбкого тумана, сгенерировав из провала подземелья, накрыла его целиком, превратив в настоящее кладбище людей и животных.
Теперь это был чужой мир.
Неземной.
Генетический мутант бактериального заражения начал своё шествие, намереваясь достичь побережья материка.
…И над всем над этим, в лучезарном небе между семидесятой и восьмидесятой параллелью, ласково и тепло по-летнему  светило родное полярное солнце.
***
Побережье Чукотского моря.
Мыс Шмидта.
Научный комплекс отдела Всемирного Географического Общества (ВГО).
1998-й год.
— Откуда эти чёртовы помехи на мониторах?  — раздался выразительный голос, очевидно, привыкший командовать при любых сложных обстоятельствах. – Спутники показывают северное сияние? – удивление в голосе вызывало крайнюю степень озабоченности. – Северное сияние? Свечение атмосферы над островом Врангеля? Летом? В полярный день?
Начальник отдела Географического Общества обвёл сотрудников непонимающим взглядом, надеясь услышать вразумительное разъяснение столь непонятному феномену. Павлу Эрастовичу Силовскому было за пятьдесят, доктор исторических наук, вместе с Терентьевым оканчивали аспирантуру, были приятелями и дружили на материке собственными семьями. Терентьев на острове, он, Силовский – здесь, на материке. Фрагменты вечной мерзлоты позавчера доставили очередным рейсом мощного вертолёта Ми-6. А уже сегодня на фронтальных мониторах огромной панели телеметрические изображения спутников показывали из космоса невероятные магнитные возмущения над территорией острова. По всем логическим и физическим понятиям, над островом Врангеля начало происходить что-то необъяснимое, что-то непонятное ни ему, ни его коллегам.
— Там несколько десятков геологов на полярной вахте, — указал он пальцем на компьютерную развертку карты, — в том числе две женщины с материка. Плюс, насколько я знаю, старая чукотка пропавшего недавно во льдах местного шамана. Итого сорок человек, да наша группа Терентьева.
— И все молчат, — уточнил кто-то из сотрудников, которых собралось сейчас в кабинете начальника более дюжины. Связь с Землёй Врангеля пропала ещё вчера, перед этим заглушив все приемо-передающие устройства бешеными хаотическими помехами. Сколько радисты не пытались наладить сообщение с островом, ничего не выходило. Эфир словно сошёл с ума, выдавая волнами в пространство настоящую какофонию свиста, гула и какого-то утробного зова, будто возопили все трубы Иерихона.
Изотопные анализы фрагментов мамонтов и останков некогда проживавших там чукотских народностей ещё со времён Гиперборейской цивилизации давали основание полагать, что где-то в недрах земли, почти у самой её магмы находится колоссальный источник какой-то неведомой материи, доселе неизвестной науке. Эта протоплазма, не имеющая аналогов в земной природе, очевидно, в незапамятные времена во время зарождения планеты, каким-то необъяснимым образом была доставлена на поверхность из космоса, возможно кометой, а возможно и иным, неизвестным телом. Пролежав миллионы лет в анабиозном состоянии, эта чужеродная среда, побеспокоенная вгрызавшимся в мерзлоту ковшом экскаватора, высвободилась из тектонических плит Гиперборейской платформы и, вырвавшись наружу, поглотила остров Врангеля целиком. Теперь путь её лежал к побережью материка.
Таковы были предположения учёных.
— Эта непонятная, назовём её сущность, вырвавшаяся из недр тектонической плиты, накрыла собой всю прилегающую территорию Чукотского моря, как нам показывают изображения спутников. Смотрите, — он дал команду оператору развернуть панораму острова. – Море вокруг спокойное, а на побережье Земли Врангеля датчики уже фиксируют небывалый всплеск энергии. Остров буквально вибрирует, как при мощном землетрясении. Однако никаких сейсмических толчков спутниковые приборы не улавливают. Наземные тоже.
Он нахмурился и бросил взгляд на коллег.
— Очевидно, произошёл какой-то выброс энергии, — предположил кто-то в белых халатах.
— Да. Импульс гравитации или что-то в этом роде, — кивнул Силовский. – Вот только, откуда?
Один из сотрудников наклонился ближе к оператору:
— Увеличить можно?
Тот только пожал плечами, указав на мониторы:
— Максимум.
— А посёлок геологов? Саму полярную вахту сможем различить?
— Тоже нет, — ответил за оператора Силовский. — Предварительно мне сообщили, что подземная субстанция, абсолютно отличающаяся от расплавленной тектонической магмы, может быть возрастом от двухсот до пятисот миллионов лет. Они и сейчас корпят над пробами фрагментов вечной мерзлоты, но в самих останках мамонтов, на орудиях быта и обрывках истлевших шкур эти неизвестные органические соединения не обнаружены. Понимаете? Это же настоящая мировая сенсация!
Павел Эрастович принялся мерить шагами кабинет.
— Чужеродная среда из космоса, занесённая на Землю в эпоху палеозойской эры, а возможно и ранее! Лежала, покоилась под землёй в своеобразной спячке, дремала, находилась неактивной, пока на поверхности Земли происходили планетарные катастрофы, Великие вымирания, ледниковые периоды, перемещаясь вместе с тектоническими плитами, образуя вначале Пангею, потом разломы, и под конец – отделение острова от материка.
— И всё это задолго до мамонтов?
— Именно! С точки зрения наших микробиологов и генетиков, эта подземная среда какого-то чужеродного Земле газа высвободилась каким-то образом, накрыв своим облаком испарений весь остров. Она пока держится в пределах Земли Врангеля, ни ветры, ни атмосферные движения циклонов ей нипочём, однако, мы не знаем, каким образом ей удаётся висеть именно над островом, не распространяясь пока далее. Ваши предположения, коллеги?
— Никаких знакомых в природе элементов, говорите вы?
— Не я говорю. Наши лаборанты. Я постоянно с ними на телефоне, и последнее что они передали, это полная несовместимость с нашими земными элементами. Вступая в реакцию с кислородом и имея, очевидно, какой-то неизвестный науке катализатор, эти испарения могут мутировать в любом проявлении. Понимаете? В лю-бом! – протянул он. – А это означает, что вместе с этим облаком, накрывшим своеобразной сферой остров, подверглись мутации все его обитатели, начиная от мелких грызунов и заканчивая крупными белыми медведями.
Он сделал паузу.
— В том числе и людьми.
Наступила тишина. Были слышны мерные гудения приборов, несколько операторов, склонившись, колдовали над панелью управления, а в сгустившемся от напряжения воздухе, казалось, разлилось что-то жуткое, непонятное и неподвластное человеческому разуму.
— Мы имеем дело с необычной для нас газовой атакой, — поразмыслив, заметил Силовский. – От этого и будем исходить. Оттого и молчит узел связи, оттого и не выходят на связь люди Терентьева.
— Необходимо послать туда группу химической зачистки, — предложил старший сотрудник отдела. – Причём, немедленно.
— Уже распорядился, — кивнул начальник. – Прежде чем вызвать вас на совещание, я связался с полковником Галаниным, разъяснил свои предположения, обрисовав текущую обстановку. Если до сегодняшнего вечера не поступит никаких сообщений с острова, Галанин вышлет к нам ещё один вертолёт с командой химзачистки. Эти ребята обучены выявлять степень заражения той или иной местности даже во время боевых действий, устанавливать уровни радиации, анализировать состав атмосферы и прочие показатели. Настоящие профессионалы, не раз побывавшие в горячих точках планеты, меняясь поколениями ещё со времён Семипалатинских испытаний ядерной и водородной бомбы. Они уже в пути.
— Следовательно, нашему экипажу вертолёта тоже готовиться к операции?
— Так точно. Двое из вас полетят с ними, взяв все необходимые приборы для выявления анализов возможного заражения. Кропоткин и Минаев — лететь вам. Остальные по рабочим местам. Будем следить, выходя на связь ежечасно. Если что-то там всё же произошло… — он сделал паузу, едва не выругавшись сквозь зубы, — полностью полагаемся на ваш опыт и профессионализм спасательной команды. Она же и группа зачистки возможного отравления. С собой взять противогазы, фотоаппараты и прочую амуницию.
— Ружья брать? От белых медведей, — неуверенно спросил кто-то.
— Брать, — ограничился ответом Силовский, при этом нахмурив брови ниже обычного. – Кто знает, что именно у них там произошло.
Таким образом, несколько часов спустя, два военных вертолёта Ми-6 с группой спасателей и двумя научными сотрудниками Отдела географического общества, покинув побережье мыса Шмидта, направили свой курс на остров Врангеля.
Теперь уже на непонятный остров Врангеля.
***
Из бортжурнала экипажа вертолета:
19 июня 1998 года при выполнении внепланового рейса над Чукотским морем к острову Врангеля гидрологами-разведчиками из отдела Северной дислокации  были обнаружены неопознанные образования сполохов полярного сияния неизвестной природы. При подлёте к острову вышла из строя вся приборная панель, уровень магнитных возмущений зашкалил стопроцентную отметку уровня безопасности. Облёт острова и фотоснимки не показали присутствия ни одного живого организма, в том числе и людей…
На этом автоматическая запись бортжурнала обрывалась.
***
Глава 3
Под днищем винтокрылых машин прямые лучи арктического солнца устроили фантастически красивый хоровод сверкающих красок. В безветрие, под ударами лучей солнца торосы разбрызгивали вокруг такое многообразие оттенков, что поминутно приходилось прикрывать глаза, давая им отдохнуть. Выше семидесятой параллели разводий почти не было, лишь изредка проплывали причудливые чёрные змейки трещин. Залюбовавшись в иллюминатор столь дивной красотой сверкающих льдин, Минаев толкнул в бок Кропоткина, перекрикивая раскатистый рокот вращающихся винтов:
— Подлетаем!
Оба научных сотрудника прильнули к иллюминаторам, пытаясь разглядеть сквозь зыбкое облако тумана очертания острова. Мелкие каменистые, поросшие лишайником пустые скалы были разбросаны вокруг большой земли, хорошо просматриваемые с высоты вертолёта. Сам же остров Врангеля, казалось, потонул в каком-то мареве, похожем на студенистый кисель, сквозь границу которого оба вертолёта сейчас пролетали. Из кабины пилотов послышались изумлённые возгласы:
— Приборы вышли из строя! Навигационный компас не даёт определяющего вектора! Приземляться будем вслепую…
За иллюминаторами клубились рваные куски сплошного тумана, накатываясь друг на друга, словно снежные лавины с гор.
Связавшись с соседней машиной, в которой находилась группа химической зачистки, пилоты узнали, что там происходит то же самое. Стрелки приборов бешено вращались вокруг своей оси, совершенно потеряв работоспособность, словно корпусы вертолётов попали в какую-то гигантскую воронку магнитного смерча. Гравитация вдавила всех участников полёта в кресла, абсолютно лишив их подвижности. Было ощущение, что вертолёты, преодолев какой-то незримый барьер, вошли в зону неизвестной энергии, бьющей над островом мощными импульсами притяжения. Турбулентные потоки, вихрями закручивающихся узлов не разгоняли эту неведомую массу, а, напротив, как бы всасывали её в себя.
— Нас влечёт к земле! – прокричал в мембрану ларингофона первый пилот. Гул стоял невыносимый, машину кидало из стороны в сторону, будто стальная обшивка корпуса вот-вот развалится на части, теряя фрагменты подкрылков, шасси и винтов в образовавшуюся пропасть.
– Как у вас, Вадим? – перекрикивая нарастающий гул и едва удерживая рули, интересовался пилот. – Тоже трясёт? Следуйте за нами по вектору, сейчас вспорем брюхами камни.
Послышался сильный треск, вертолёт подбросило в пространстве, крутануло вокруг своей оси, швырнуло турбулентностью в сторону, пригвоздило к земле и едва не развалило на части. Удар был такой, что всех пассажиров разметало по салону обеих машин, едва не лишив сознания. Снаружи завывало и гудело, вращения винтов ещё не остановилось, второй вертолёт гулко, будто охнув от боли, громоздко опустился рядом, зацепил винтами край скалы, раздался оглушающий треск, лопасти пропахали землю, машина накренилась на бок, вздрогнула и застыла.
Прошло несколько томительных секунд, в течение которых все понемногу приходили в себя. Кое-где ещё скрипела обшивка, скрежетали под шасси мелкие камни, а вдалеке слышался мерный рокот ленивого прибоя, прибивающего к берегу ворочающуюся массу льда с отмёрзшими водорослями.
— Все целы? – послышалось из нутра второго вертолёта. Восемь специалистов зачистки химических заражений выбрались наружу и в клубах тумана пытались разглядеть прилегающую территорию, куда их вертолёты швырнуло мощным всплеском гравитации. Обе машины представляли собой бесполезный развороченный хлам, неспособный к полетам.
Спустя десять минут, проверив снаряжение и оставив пилотов обеих машин устранять неполадки, группа из десяти человек, включая Минаева и Кропоткина, выдвинулась почти на ощупь сквозь пелену тяжёлого тумана, осевшего плотным молочным облаком на эту часть острова. Ни часы, ни компасы, ни прочие приборы и аппаратура вертолётов не работали. В воздухе чувствовался ощутимый запах озона и аммиачных испарений, которые сгустились вокруг команды спасателей. Всё дышало жуткостью, неизвестностью и на редкость крайней степенью опасности. Так бывает, когда отправляешься в никуда, совершенно не ведая наперёд, что ждёт тебя по ту сторону тумана.
Оставшиеся пилоты пробовали связаться с ушедшими по трансиверам, однако ни одна рация не отвечала. Старший группы, майор Ремез напрасно пытался в свою очередь вызвать пилотов. Густое и вязкое облако испарений попросту не пропускало никаких радиоволн. Они шли в «молоке», а это значит — ни видимости, ни звуков.
Таким образом, на исходе двадцать вторых суток со времени начала экспедиции, две группы, разделённые между собой плотной стеной неизвестного земной природе тумана, оказались локализованы в двух абсолютно противоположных по своей структуре пространствах.
Остров, казалось, вымер в одночасье, превратившись в сплошную безмолвную пустыню.
***
Примерно в это же время, в середине раскопанного карьера, у разлома образовавшейся карстовой пещеры, начало происходить нечто жуткое и непонятное.
Огромная циклопическая воронка стремительно пришла в движение, раскручивая гигантские спирали тумана вокруг себя против часовой стрелки. Мощнейшие возмущения нарастающей гравитации принялись втягивать весь животный биом прилегающей к котловану территории. Слабое электрическое свечение клубящихся испарений из недр чёрного зева пещеры переросло в ослепительный свет, поразивший мощной вспышкой весь периметр карьера. Подобно гигантскому всасывающему агрегату, раскрывшийся раструб воронки увлекал в своё чрево мелких грызунов, песцов, волков. Отдалённое зарево не то пожара, не то красных сполохов сияния накрыло воронку, сквозь которую внутрь устремились, рыча и тревожно мыча сразу несколько моржей и белых медведей, бывших неподалёку от эпицентра вращающейся спирали. Было впечатление, что остров, до этого относительно спокойный, вдруг лениво шевельнулся, приподнялся и, будто вздохнув, осел от усталости на прежнее место.
— Смотрите! – внезапно выйдя из клубов молочного тумана, указал кто-то в вышину неба. Восемь спецназовцев и два научных сотрудника, ослеплённые внезапной вспышкой, устремили прищуренные взгляды к облакам, прикрывая глаза руками.
Непомерное по величине солнце, казалось, раздулось в размерах. Время словно остановилось. Вокруг раздувшегося светила возник радужный горизонтальный круг с белой вертикальной полосой, в пересечении которых горели по бокам два ложных солнца меньшей величины.
— Гало… — констатировал Ремез. – Атмосферный феномен. Но в полярный день? Летом?
— Нас засасывает! – рванулся к майору один из его коллег, опрокидывая остальных. Следом, едва не разрывая на части, по земле проволокло ещё одного, за ним следующего, пока очередь не дошла до Кропоткина. Майор Ремез что-то орал, но вакуумная тишина, давящая нестерпимым давлением барабанные перепонки, не позволяла что-либо ощущать. Мимо пронеслась крутящаяся в нелепой позе туша белого медведя, оглашая воронку бешеным рёвом. Цепляясь за лишайник и не находя опоры, десятерых членов команды протащило по земле, и какая-то неведомая сила, подхватив всех вместе, в мгновение ока швырнула в раструб образовавшейся бездны.
— А-аа… — вопил кто-то.
Всё смешалось в одну сплошную груду бешено вращающегося мяса, шерсти, когтей и панического оскала. Все текущие на север реки вдруг, словно по чьей-то неведомой команде поменяли течение, изменив полярность магнитных полюсов. Способность мыслить и что-либо соображать начисто покинула спасательную группу и, проваливаясь в чрево всасывающей воронки, каждый был уже без сознания. Последнего овцебыка протащило по мху, закинуло в раструб, поглотило без остатка и, словно отрыгнуло в пространство тумана несколькими фрагментами вечной мерзлоты. За ним всосало последних оставшихся леммингов, лепестки спирали лениво свернулись, вращение остановилось и, будто вздохнув от разочарования, воронка осела в землю, провалившись своим чёрным зевом в подземную пустоту.
Всё стихло.
Запоздалый тромб крутящегося смерча промчался напоследок, исчез в чреве разлома, и наступила вакуумная тишина. На всё про всё ушло не более двух минут.
Этого хватило, чтобы весь животный биом прилегающей к карьеру местности низвергнулся в пустоту кратера.
…Вместе с остальной органикой исчезла и команда спасателей.
***
— Что там могло произойти? – вздрагивая от панического ужаса, спрашивала Алиса. Тотальный, всепоглощающий страх перед неизвестностью держал их внутри столовой, не решаясь выглянуть наружу. То, что они пережили несколько минут назад, хватило обеим девушкам до конца своей жизни. Входная дверь перестала ходить ходуном, снаружи всё стихло, промчавшаяся волна лавины истребляющих всё на своём пути животных ушла куда-то вглубь острова, но это не означало, что можно было тотчас распахнуть дверь, подвергая себя смертельной опасности.
— Почему молчит дежурный? Он должен был вызвать нас по рации в радиорубку, узнать, что случилось с Колей, Кряжем, Терентьевым и моим Алексеем. – Алиса заглядывала в мокрые глаза старшей подруги, сама едва не впадая в истерику. Катя плакала, ощущая полную безысходность и бесполезность что-либо предпринять. Она уже сопоставила все факты, увидев настоящий ад, промчавшийся по улицам посёлка. Скорее всего, в живых не осталось никого. Если радист их не вызывает, если почти все двери гаражей, ангаров, складов и прочих технических помещений в это время тёплого лета были раскрыты настежь, давая редким солнечным лучам пробираться внутрь, то дело обстояло хуже некуда. Это означало, что нахлынувшая лавина, пожирающая всё вокруг себя, расползлась по посёлку в мгновение ока, просочилась под сваи, в вагончики, гаражи, истребив людей, как тех же оленей и собак.
— Я думаю, — прижала она к себе вздрагивающую Алису, — что мы в посёлке остались… одни.
— Как, одни?
— Мы вовремя успели захлопнуть двери от волков и росомах, которые подверглись какому-то безумию. Ими будто руководили.
— Кто?
— Не знаю, девочка моя. Но то, что эта безумная и не имеющая смысла атака была целенаправленной, методично истреблявшая всё и вся, не вызывает теперь сомнений. Посуди сама. Ты когда-нибудь слышала, чтобы звери объединялись в одну громадную, просто колоссальную массу, не имея различия ни в видах, ни в классах? Лемминги и песцы, горностаи и росомахи, лисицы и волки, плюс белые медведи. И всё это одной лавиной! Одноразово. Сплошным потоком. На по-сё-лок! На лю-дей!
Последние две фразы она протянула по слогам.
— Вот что… — она оглядела столовую. – Возьмём с собой кухонные ножи, за пояса засунем топорики для рубки оленины, и если звери укатили волной в глубину острова, попытаемся добежать до радиорубки. Согласна?
Алиса испуганно кивнула, ещё не совсем понимая старшую подругу. Та уже прихватила крупные тесаки, и всовывала за пояс топорики. Было тихо. Казалось, и не было снаружи той прокатившейся за несколько минут всепоглощающей катастрофы, превратившейся в самый настоящий ад.
— А что будет, если они действительно погибли?
— Будь к этому готова, девочка моя. Возможно, мы увидим растерзанные и развороченные трупы, много крови… — она подчеркнула, — очень много крови. Ты сама видела, как на твоих глазах даже кроткие лемминги с  безумием кидались целыми стаями на волков и росомах. Подобное могло произойти и с нашими товарищами. Если и уцелел кто в закрытом по какой-то причине вагончике, то сейчас, как и мы, не решается выглянуть наружу. А может уже и спешит к нам на помощь.
Алиса всхлипнула. Катерина уже подталкивала ее к двери.
— И если обнаружим трупы, паники быть не должно. Немедленно продвигаемся к бараку Сафоновны. Он стоит отдельно от основной улицы, ты знаешь, и, возможно, не подвергся нападению зверей. Если Сафоновна жива, это будет нашим спасением. Она разумная старуха, знает повадки всех зверей на острове, сообща что-нибудь придумаем.
Приоткрыв дверь и прислушавшись к безмолвной тишине, обе девушки нерешительно шагнули за порог.
…То, что они увидели, повергло их в самый настоящий шок.
***
Везде, куда бы они ни бросали испуганные взгляды, царила самая настоящая бойня промчавшейся катастрофы. Разорванные, истерзанные останки всевозможных животных были без разбора перемешаны в огромных кучах разорванного мяса, костей, сухожилий и вывернутых внутренностей, плавающих в огромных лужах крови. Испарения, поднимавшиеся к ласковым лучам солнца, создавали прямо противоположную картину. И что самое загадочное, это множество упавших птиц, устлавших своими тушками почти всю территорию посёлка.
 Ножи в руках дрожали. Тишина стояла полной, и это тем более было страшным.
Они преодолели улицу, забитую повальными грудами истерзанных туш тех или иных видов животных, промчались, перепрыгивая через останки обглоданных скелетов, ворвались в раскрытую настежь радиорубку, захлопнули дверь, и только тут перевели дыхание.
Алиса тихо сползла спиной по стене, едва не лишившись сознания.
— Мамочки! — взвизгнула она.
Прямо перед ними, в кресле радиста, в нелепой изувеченной позе находилось то, что осталось от их коллеги. Нынешняя полярная вахта стала для него последней. Не осталось даже одежды. Один сплошной обглоданный скелет. Кровь была повсюду. Катерина подхватила Алису под руки, дала понюхать нашатырного спирта, флакончик которого предусмотрительно захватила с собой из аптечки столовой. У порога в нелепой позе с перемешанными костями скелета валялись вывернутые внутренности их дежурного по посёлку, который, очевидно, так и не успел пробраться к ним в столовую.
Пока они бежали к узлу связи, не было замечено ни одного движения. Ни в небе, ни под ногами. Всё пространство было усеяно трупами животных, однако, чего-либо живого в радиусе километра они не обнаружили. Везде было пусто, и стояла жуткая, пугающая тишина. Бросая взгляды по сторонам, девушки удручающе заметили, что почти все вагончики с жилыми бараками стояли с настежь распахнутыми дверями. Солнце светило тёплым согревающим светом, и от этого полярники открыли утром двери, впуская летнюю кратковременную теплоту в свои жилища.
Там и застала их мгновенно прокатившаяся смерть.
Склады, ангар, технические пристройки были похожи на развалины промчавшегося урагана. Что-то неуловимо изменилось не только в их посёлке, но, казалось, и в самой матушке-природе. Что-то неизбежное, унылое, неподвластное логике и суждению, окутало двух полярниц с головы до ног, словно накрыло каким-то неведомым покрывалом.
Осмотрев аппаратуру и покрутив верньеры настроек, Катерина с горечью выдохнула:
— Здесь нам делать нечего. Как я и предполагала, стационарный передатчик вышел из строя, как и рации у наших ребят. Ты как?
— Нормально, — едва не разрыдалась Алиса, оглядываясь на останки радиста в кресле.
— Пойдём, девочка, — вздохнула Катерина. – Когда всё закончится, похороним их подобающим образом. Нахлынут с материка репортёры и спасательные группы, врачи и геологи, они-то и предадут земле всех наших погибших товарищей. А сейчас нам нужно немедленно добраться до вагончика Сафоновны. Не забыла?
Перешагнув порог и бросив прощальный взгляд на останки дежурного по посёлку, Катерина увлекла Алису за собой.
— И, судя по той пустоте, что мы видели, здесь сейчас нет ни одной живой души. Ни зверей, ни людей. Выходит, что мы теперь одни. Одни на весь посёлок. Может, старая чукотка ещё уцелела.
— А наши ребята, ушедшие к карьеру? Их-то не должно было коснуться это непонятное нашествие зверей.
— Тоже верю в это. Но… рации-то молчат. – Она потрясла ресивером, прихваченным с собой. Это была та рация, что оставил им дежурный, обнадежив, что вскоре вернётся.
Где-то с побережья доносились трески дрейфующих вокруг острова льдин, но это были единственные звуки, что они слышали. Никто их не окликнул, никто не бросился на помощь, никто не закричал от радости. Посёлок вымер в одночасье. Желания забегать в бараки и видеть обглоданные трупы у них не возникало. От разлившейся крови и испарений миазмов, постоянно выворачивало наружу, отчего Алиса едва держалась на ногах, только чудом не падая в обморок.
Преодолев последний десяток метров, они приблизились к бараку. Здесь трупов почти не наблюдалось.
— Сафоновна! – впервые за всё время прокричала Катерина.
Дверь тут же, громыхнув внутренним засовом, открылась. Старая женщина с узкими щёлочками глаз и глубокими морщинами во всё лицо отворила, кинулась к ним, и без всяких разговоров втащила внутрь едва ли не за шкирку. Дверь стремительно захлопнулась. Повеяло какими-то благовониями, запахами иссушенных трав, дымом табака и ещё чем-то, отчего у Алисы закружилась голова. После того смрада испарений разлагающихся трупов сквозь который они только что пробирались, девушка едва не осела на пол.
Старая чукотка без лишних объяснений сунула каждой гостье по кружке с дымящейся жидкостью и насильно заставила сделать пару глотков. Потом осмотрела их понимающим, добрым взглядом, в котором читалась мудрость сразу нескольких прошедших поколений её предков, усадила на шкуры, подкрутила газовую горелку плиты, поставила чайник, и только тут заговорила. Все эти несколько секунд обе девушки не могли наглядеться на единственного живого человека, которого они увидели за последние несколько часов.
— Живы? Не пострадали? – спросила та густым грудным голосом, шедшим, казалось, откуда-то издалека.
Биотоки сплошного всепоглощающего страха сменились полным ощущением уюта и спокойствия, словно и не было снаружи того жуткого ада, промчавшегося над посёлком в течение нескольких минут. От целебного зелья потянуло в сон. Укрыв девушек двумя тонкими выделанными шкурами, старая чукотка примостилась рядом, набила длинную трубку, пустила дым в потолок и, наблюдая как у девушек слипаются глаза, тихим голосом начала свой рассказ.
***
Глава 4
— Давно это было. Задолго до моих далёких предков из племени шаманов-нойдов. Тогда Большая земля была покрыта здесь могучей растительностью. Остров ещё не был отделён, и здесь текли полноводные реки, в озёрах плескалась рыба, по лесам и равнинам бродили стада мохнатых мамонтов. Народность, проживающая здесь издревле, охотилась на живность, строили шалаши и жили в пещерах. Земля была плодородной, цвели растения и ягодные кустарники, древние люди коптили мясо, шили шкуры и жили в достатке. Еды хватало всем. Так продолжалось много сотен лет. Люди не знали ни голода, ни лишений. Палили костры, устраивали ритуальные обряды, растили детей. После ледникового периода и смены климатического пояса он постепенно покрылся вечной мерзлотой, и однажды, очень давно, здесь произошла катастрофа. Все племена исчезли в одночасье, словно были сметены с лица земли огромной метлой. Следом за ними вымерли мамонты, останки которых выкапывали в карьере ваши коллеги. Остров превратился в сплошное кладбище.
 Старуха снова набила трубку. Снаружи по-прежнему было тихо. Сквозь жалюзи пробивались тёплые лучи солнца, освещая своими бликами внутреннее убранство вагончика. На плите кипел чайник, в углу из крана переносного умывальника тихо капала вода, запах умиротворения витал среди шкур, висящих на стенах амулетов и прочей атрибутики древних шаманов.
— Почему вас не тронули звери? – сквозь сладостную дрёму, едва разжимая непослушные губы, спросила Катерина, не открывая отяжелевшие веки.
— Моя территория вокруг вагончика заговоренная мужем, великим шаманом-нойдом. Звери не смеют проникать сюда. Это для них табу.
— Для зверей? Они что, понимают?
— Понимают, — серьёзно кивнула, пыхнув трубкой, чукотка. – Вы, люди, просто не знаете их природу.
— Мы пойдём с вами к карьеру? – впервые подала голос Алиса. – Там жених мой.
— Знаю. Алексеем зовут.
Бабка протяжно вздохнула.
— Не хочу тебя расстраивать, дочка, но твоего Алексея уже нет здесь.
Последнее слово она загадочно произнесла с ударением.
— Как это?
— Он уже не в этом мире. Не в нашем.
— Умер? – всхлипнула Алиса.
— Не умер.
Наставшая пауза заставила девушку открыть полные слёзами глаза.
— Но и не живой, - закончила чукотка. – Он отправился в другой мир. В тот, который для нас, смертных, недоступен. В те прошедшие и канувшие в Лету времена тоже произошло нечто подобное. Ваш Терентьев как-то обмолвился, что груды костей мамонтов напоминают своими кладбищами, как если бы среди них происходила самая настоящая бойня. Останки были перемешаны с большим количеством скелетов саблезубых леопардов, пещерных медведей, шерстистых мастодонтов и другими видами того животного мира. Они просто истребили друг друга, как это произошло сейчас. Истерзали себя и людей, обитавших тогда на острове.
Катерина сквозь дремоту, проваливаясь в тёплое уютное подсознание, тем не менее, не переставала удивляться столь широким и научным познаниям, которым обладала старая шаманка. Тут бы ей мог позавидовать любой аспирант исторических наук, включая и самого Валентина Сергеевича. Знания и манера подачи исторических фактов настолько не вязались с обликом старой шаманки, что впору было удивиться.
– Вы хотите сказать, что все мужчины, ушедшие к карьеру, провалились в какое-то… — Катерина запнулась. – В какое-то иное измерение? Вашей народности известно такое понятие?
— Известно мне. Мой муж был учёным человеком. От него передалось и мне. Да. Я полагаю, что в момент выброса в атмосферу чужой нам материи, всех их поглотило иное пространство.
— Весь остров? – едва не ахнула Алиса, тоже приходящая в себя.
— Нет, девочка, не весь. Только ту часть, может, километров семь-восемь вокруг карьера, куда распространился газ неизвестных испарений. Остальные животные в разных частях острова уцелели, в том числе и на побережье. Медведи, моржи, мускусные быки, олени.
— А эта всепожирающая лавина грызунов и хищников, что промчалась по посёлку?
— Их влекла к себе та неведомая нам сила, что вырвалась наружу. Все они следовали к эпицентру воронки, по пути пожирая друг друга.
— А почему эта сущность, как вы её называете, не коснулась нас? Почему и нас не увлекло к центру пещеры?
Шаманка вздохнула.
— Вот этого-то я как раз не знаю. Как и не знаю того, из-за чего животные вообще истерзали друг друга, нападая даже на наших поселенцев. Этого не знал и мой муж, великий шаман-нойд.
…Спустя какое-то время девушки пришли, наконец, в себя. Старуха накормила их ужином, поскольку незаходящее солнце по-прежнему светило, но настенные часы, на удивление работавшие, показывали вечер. Алиса всё порывалась добраться к столовой, может к ужину вернутся ушедшие к карьеру геологи, но бабка-чукотка её удержала.
— Там нет никого, девочка. Мы теперь одни. Одни на всём острове. Вы всё ещё хотите отправиться к карьеру раскопок?
Обе энергично закивали, умоляюще всматриваясь в разумные глаза старшей, теперь уже, подруги. У одной там исчез муж, начальник посёлка Дмитрий Олегович Семахин. У другой её жених Алексей. Девушки непременно хотели добраться до раскопанной пещеры, и хотя бы осмотреть место трагических событий. Что им предстояло делать дальше, никто из них не знал. Не знала и шаманка.
— Хорошо. Благо сейчас полярный день, вы отдохнули, и можно идти в любое время суток. Я доведу вас до карьера. Там определимся на месте, как нам связаться с материком, оповестив всех о нашем незавидном положении. Возьмём с собой ружья на случай встречи с безумными животными или медведями. Впрочем, тех, кто впал в безумие, уже нет в нашем мире. Их всосала в себя воронка. На острове остались только те животные, которые паслись на равнине, обитали у подножия горы или далеко на побережье. Два ружья моего мужа, — подала она со стены Катерине. – А ты, девочка, — подмигнула она Алисе, пытаясь ободрить перед трудным походом, — будешь всё время находиться рядом с нами. Ни на шаг никуда не отходить. Нож и топорик у тебя с собой, ты уже видела, с чем нам придётся столкнуться. Возьмём шахтёрские фонари на случай спуска в пещеру. Обвяжемся длинными верёвками.
Говоря эти слова, шаманка подготавливала  всё необходимое: воду в пластиковой канистре, термос, несколько бутербродов, патроны, спички, фонари.
— Откуда вы знаете всё, что нам рассказали? – спросила Алиса, натягивая на ноги сапоги. Нашлись и комбинезоны для обеих девушек. – Откуда такие познания в истории Земли, откуда вообще известно вам об этой инородной субстанции, вырвавшейся изнутри?
— Таковы наши древние и глубокие поверья, дошедшие до наших народностей через несколько десятков поколений, — пожала старуха плечами. – В этих поверьях нам передавалось, что однажды эта инородная сущность вновь распространится по острову. – Она кратко вздохнула, засыпая табак в специальную коробочку. – И вот это, собственно, произошло.
Окинув прощальным взглядом своё жилище, словно зная наперёд, что видит его последний раз, бабка-чукотка вместе с девушками вышли наружу.
…И как позднее выяснится, они вышли навстречу самому страшному дню в своей жизни.
***
Полярный заповедник острова Врангеля.
1998-й год.
Карьер изыскателей.
Кропоткин с Минаевым продвигались вдоль насыпи карьера, следуя указаниям майора Ремеза, который держал короткий автомат наготове. За ними, рассыпавшись по периметру воронки, следовали остальные. Все были облачены в непромокаемые комбинезоны, на лицах респираторные маски с фронтальными стёклами для обзора, в рюкзаках помимо препаратов обеззараживания воздуха и ранцев со специальным химическим аэрозолем находились сублимированные и витаминизированные продукты. После утери связи в небо непрестанно пускали ракеты, чтобы оставшиеся у машин пилоты могли предполагать о ходе продвижения. Что-то неуловимое изменилось в карьере. Насыпь ковшами экскаватора стала выше на несколько метров. Запустили в небо разведывательный зонд, способный с математической точностью определять состав заражённого воздуха. Внизу, метрах в шести, широким провалом чернел зев образовавшегося раструба.
— Внимание! – послышался через микрофон голос Ремеза. – Мы на месте. Всем соблюдать крайнюю осторожность. Мы не знаем, что именно здесь произошло. В провал спускаются Чижов, Сорузян и Павликов. Остальным рассредоточиться по краям воронки.
— Вижу следы, — ответил кто-то через мембрану наушников. – Будто тело протащило по земле, проволокло куда-то внутрь и скинуло вниз. Пресвятая дева Мария! Да они повсюду! Не знаю, кто тут был, но их много. Смотрите, сколько всякого хлама нанесло из разных уголков карьера. Даже самосвалы с экскаватором завалены мусором, мхом, глиной и лишайником. Словно ураган промчался.
— Или смерч. Стрела крана выгнута до основания! Это ж какая сила могла так сплющить металлическую конструкцию?
— Отставить разговоры! – пресёк Ремез. – Наша задача выявить степень заражения. И без вас вижу, что здесь пронёсся какой-то небывалой силы вихрь. Вижу следы людей и множества зверей.
— Да, командир. Их словно перекатывало по земле, швыряло в разные стороны, разносило на куски. Есть даже остатки кровавых пятен на земле.
Один из группы склонился над зловещими пятнами, подцепил портативным пробником образец глины и внимательно осмотрел.
— Это не людская кровь. Видны клочки шерсти, очевидно, волка или росомахи.
Восемь специалистов по химзачистке приблизились вплотную к зеву чёрного провала, сгруппировались и, вынув фонари, пустили лучи рассеянного света внутрь воронки. Сзади уже подоспели Кропоткин с Минаевым.
— Она бездонна! – швырнув внутрь неоновый светящийся стержень, заключил Ремез. Пока тот падал в чрево подземного конуса, все отсчитывали секунды. Свет так и исчез в темноте, не добравшись дна.
 – Ваш выход, — обернулся он к научным сотрудникам. – С чем мы имеем дело? Учёные из вашего Географического Общества предполагали на основе проведённых анализов, что нам придётся столкнуться с какой-то неведомой материей, прибывшей из космоса сотни миллионов лет назад. Силовский дал нам указание определить состав этой материи, провести пробы окружающего воздуха и если понадобится, спуститься в провал.
Трое участников команды уже разматывали верёвки, цепляли карабины, включали головные фонари, готовясь спуститься внутрь. Кропоткин навёл луч фонаря на стены воронки, переместил его в раскрывшийся зев раструба и невольно издал возглас удивления.
— Стенки конуса идеально ровные!
— Что? – не понял Ремез, осматривая снаряжение спускающихся. – Объясните.
— Они круглые. Будто отшлифованы до блеска.
— Бурили?
— Нет. Здесь не находилось бурильных агрегатов. Только экскаватор, кран, местный бульдозер и несколько самосвалов для вывоза отработанного грунта. Бурильной установки на острове нет.
— Тогда что?
— Это… — запнувшись, пришёл на помощь Кропоткину Минаев, — это… ТРУБА.
Неуверенность в голосе Минаева и крайняя степень изумления была налицо. Наступила краткая пауза.
— Искусственный вертикальный колодец, шахта, уходящая поперечным сечением строго в глубину недр земли, — закончил за него Кропоткин.
— Ясно. Вертикальный искусственный колодец, который не мог быть пробуренным исчезнувшими геологами.
— На острове Врангеля никогда, повторюсь, ни-ког-да не проводились буровые работы. Здесь нет полезных ископаемых или прочих залежей. Вечная мерзлота лежит прямо под поверхностью лишайника и мха, поэтому сюда с материка был доставлен только экскаватор.
— Вот он-то своим ковшом, очевидно, и захватил часть геологического пласта, обнажив на поверхность вход в этот колодец, верно? – хмуро переспросил Ремез.
— Да… — неуверенно пробормотал Минаев. – Но, позвольте…
Ему на выручку пришёл Кропоткин:
— Мы имеем в виду, что этот колодец не… земного происхождения.
Ремез уставился на обоих жавшихся друг к другу сотрудников, вероятно, впервые попавших в столь непонятную науке ситуацию.
— Не понял! Инородный разум, что ли? Фантастические байки о пришельцах?
Минаев неуверенно протянул:
— Ну-у… не совсем так категорично. Однако наличие неземной, чужеродной силы мы видим, что называется, налицо. Даже самые мощные агрегаты бурения, будь они на острове, не способны с такой математической точностью отшлифовать внутренность колодца почти до зеркального состояния. Остались бы в наличие следы зубьев и горизонтальных борозд от прохождения бурильных насадок. А здесь всё идеально ровно, словно прошлись мелкой шлифованной наждачкой.
— Что вы предлагаете? – едва не обозлился Ремез. – Моим людям не стоит туда спускаться?
— Мы не знаем степени заражения самого канала и территории вокруг него, — сквозь микрофоны масок ответили учёные. — Видите валяющийся фотоаппарат? У группы Терентьева такого не было. Посылая их сюда на остров, мы оснастили их совершенно иным оборудованием, в том числе и камерами. Это не их фотоаппарат.
— Тогда чей?
— Очевидно, кого-то из геологов самого посёлка. Нужно будет по возвращению на материк проявить все кадры. Им наверняка фотографировали. Вероятнее всего кто-то из команды изыскателей пришёл сюда после того, как пропала связь с группой Терентьева. Очевидно, они собрали там, в посёлке, своеобразную команду спасения. Выдвинулись сюда, прихватив фотоаппараты на случай каких-либо непонятных явлений, чтобы успеть заснять сенсационные кадры…
— Что было потом? – с интересом спросил Ремез. – Это пока только ваши предположения.
— Так точно. Но они обусловлены всем тем, что мы здесь наблюдаем. Итак… — Минаев бросил взгляд на Кропоткина, и тот поддержал:
— Мы имеем дело с какими-то неведомыми нам технологиями иноземного происхождения. Называйте это как хотите: чужеродным разумом, пришельцами, гуманоидами – сути это не меняет. Этот колодец не земной технологии. Не нашей. Не человеческой.
— Уже объяснили. Что, по-вашему, произошло с полярной вахтой посёлка?
— Думаем, а точнее, предполагаем, что команда спасателей выдвинулась сюда на поиски внезапно пропавшей группы Терентьева. Здесь их и застал тот небывалый для этих широт смерч, поглотивший в себя вначале геологов Терентьева, затем группу спасателей из посёлка, а с ними и всю органическую жизнь в радиусе нескольких километров,  в зависимости от мощности притяжения самой воронки. Открывшийся после раскопок иноземный колодец просто всосал в себя всю органическую жизнь, включая волков, песцов, росомах, и даже крупных моржей с побережья.
— Медведей тоже?
— Да, — откликнулся кто-то из команды Ремеза. – Я обнаружил куски их шерсти, словно высосанные пылесосом. Гигантским пылесосом, — уточнил он.
— Ясно, — кивнул Ремез, предпочитавший краткость в объяснениях. Оглядел своих людей. Трое по-прежнему нависали над краем колодца, готовые спуститься внутрь, один стоял на возвышении насыпи, осматривая по периметру всю прилегающую к карьеру местность. Остальные занимались сбором и сортировкой различных предметов, разметавшихся от урагана по всему карьеру, пробами воздуха, грунта и наличия оставленных следов.
— У вас всё?
Учёные пожали плечами. Ремез на миг задумался, затем решительно отрезал:
— Тогда нам тем более необходимо спуститься внутрь! Там могут остаться живые люди. Датчики обнаружения их не видят, но колодец, как вы говорите, глубокий, следовательно, мы найдём там хотя бы следы исчезнувших геологов.
Он отдал команду на спуск.
Чижов, Сорузян и Павликов уже начали спускаться друг за другом, обвязанные  верёвками, как вдруг…
События приняли совершенно неожиданный оборот.
***
Внезапно лицо стоящего на насыпи спецназовца приобрело какое-то странное выражение. Обводя биноклем территорию побережья и подножия горы, он на миг замер, подкрутил увеличение, всмотрелся по направлению к едва маячившим на горизонте домикам посёлка,  выдохнув в сгустившийся воздух:
— Вижу движущиеся точки! Расстояние не позволяет увеличить ракурс, но точки, несомненно, приближаются!
— Отставить спуск! – скомандовал Ремез и бросился к насыпи, прихватив двоих людей. Всё произошло так неожиданно, что трое спускающихся застыли, уже нависая над чернотой зева, а Кропоткин с Минаевым не успели осознать крика наблюдателя.
— Что там?
- Точки приближаются! – повторил стоящий наверху. – Это… — он напряженно всматривался в бинокль. – Это фигурки движущихся… людей! – последнее слово он выдал почти по слогам. – Люди! Вижу отчётливо!
Ремез подскочил, навёл свой более мощный бинокль, секунду разглядывал, затем крикнул:
— Вы трое! – указал поочерёдно на спецназовцев. – Ко мне!
Те кинулись к насыпи, присоединившись к командиру.
— По равнине идут три женщины. Уже видны их очертания. Это, видимо, обитатели посёлка, Силовский говорил, что там две женщины и старая шаманка. Очевидно, это они. Немедленно к ним навстречу! Помочь, привести, напоить, проверить наличие ран или увечий. Индивидуальные аптечки с собой. Вперёд!
Затем крикнул сверху Чижову:
— Спуск отменяется. Послушаем, что нам расскажут женщины.
Никто из присутствующих, разумеется, и не предполагал, какая глобальная катастрофа пронеслась в пределах полярной вахты.
Теперь предстояло встретить женщин, усадить в стоящий пустой вездеход, если понадобится – оказать помощь, расспросив все детали, которых группа Ремеза по-прежнему не знала.
…Так и поступили.
***
Глава 5
Они едва не потеряли сознание от радости, что теперь не одни. Бросившись на шеи спасателям, девушки разрыдались. Теперь они закончили свой рассказ, а Сафоновна подвела итог:
— Как я уже рассказывала девочкам, в наших древних поверьях присутствует некая космическая злая сила, однажды уже погубившая мамонтов и население острова. Тогда это были, как вы их называете, неандертальцы. Кладбища перемешанных между собой костей различных животных позволяют сделать выводы, что под вечной мерзлотой и находится эта неведомая нам сила, способная в один миг разрушить все животные рефлексы, подчинив их своей воле.
Старуха рассказывала, а мужчины, обступившие её, удивлённо переглядывались, совершенно не предполагая, что какая-то бабка-шаманка будет обладать такими всесторонними и глубокими познаниями в различных областях наук. Даже Кропоткин с Минаевым, поначалу скептически относясь к каким-то поверьям чукотских народностей, в конце рассказа дивились столь глубокому измышлению старой женщины.
— Мой муж был учёным человеком, не раз ходившим с Терентьевым в различные экспедиции, - пояснила она. – К тому же я оканчивала институт истории с факультетом антропологии ещё при правлении Хрущёва. – И старая бабка-чукотка печально улыбнулась.
Дальше разговор перешёл на более насущную тему. Девушки уже успокоились, им плеснули в кофе несколько ложек коньяку, и их состояние нормализовалось.
У вездехода тяжело и протяжно вздохнула Сафоновна. Бабка-чукотка привлекла к себе девушек, обняла их и, казалось, приготовилась к чему-то неизвестному.
И в этот момент ЭТО произошло.
Произошло ровно в 00:00 полуночи, но часы не показывали время. Они стояли.
…А в небе над заповедным островом по-прежнему светило незаходящее полярное солнце.
***
Сафоновна будто предчувствовала нарастающую беду, заранее прижав к себе девушек. Она успела ещё что-то крикнуть майору Ремезу, но голос её потонул в громоподобном треске, раздавшемся у всех в ушах. Казалось, столкнулись целые материки, отчего у присутствующих людей едва не разорвало барабанные перепонки. Первыми вскрикнули от ужаса девушки, но их спасла кабина вездехода, куда их разместил командир группы. Зажав уши руками, на землю повалились все члены спасательной команды, включая и обоих сотрудников Географического Общества. Следом за всепоглощающим треском прошла гигантская ударная волна, забив своей акустикой всё прилегающее к карьеру пространство. Люди начали корчиться от нестерпимой боли, катаясь в лишайнике от взрыва, посетившего их сознания. Мозги словно разорвало на части, выплёскивая наружу все их внутренности. Висящие на тросах были тотчас поглощены вырвавшейся наружу чужеродной энергией. В считанные секунды от них не осталось ничего: тросы оборвались, увлекая за собой в пустоту чёрного провала. Зев вертикального туннеля вобрал их в себя со скоростью межконтинентального экспресса. Следом за ними в воронку смерча начало всасывать и остальных. Двоих протащило по земле в нелепых позах, швырнуло о край насыпи, размозжило головы, закрутило в вихре и унесло прочь внутрь подземелья. Оставшиеся трое спецназовцев ещё имели возможность цепляться руками за выступы развороченной земли, но и их влекла к себе какая-то потусторонняя сила, управляемая чьей-то необъяснимой волей. Раздирая до крови руки, вырывая ногти и ломая пальцы, Ремез с помощником протащился по земле, заорал, схватил товарища за локоть, но тут же был вырван с ним какой-то чудовищной силой гравитации. Половина окровавленного сустава так и осталась в его руке, в то время, как самого помощника раздавило огромным давлением буквально всмятку. Ремез ещё что-то кричал оставшемуся у вездехода охраннику, как вдруг стремительно накатившая лавина чудовищного импульса подбросила его вверх, перевернула, разметала на куски и сбросила в воронку тоннеля. Оставшийся охранник бросился к дверям вездехода, попытался ухватиться за выступающую скобу, что-то прокричал в грохоте гула, но тотчас был отброшен назад. Последнее, что он увидел в своей жизни, было искажённое ужасом лицо Алисы, прильнувшее к иллюминатору вездехода. Вскоре и оно исчезло в бешеной спирали воронки. Его тело крутануло, расчленило пополам, разбрызгало внутренностями, сжало в некое подобие морского узла, всосало как пылесосом и растворило в закрытом пространстве колодца. На всё про всё ушло не более минуты.
Этого хватило, чтобы команда спасателей майора Ремеза перестала существовать в данном измерении. Останки и ошмётки их тел понеслись против часовой стрелки куда-то вниз, к расплавленной магме, к неведомой материи, к центру ядра Земли.
Всё было кончено.
Остаточный сегмент вихря покружился над размётанным по карьеру хламом и, словно не найдя ничего интересного для себя, с сожалением свернулся в точку сингулярности, вспыхнул в пространстве и пропал.
Навалилась тяжёлая и звенящая тишина. Ни Кропоткин с Минаевым, укрывшиеся в брезентовом навесе вездехода, ни девушки с бабкой-шаманкой совершенно ничего не слышали. Их слуховой аппарат пришёл в полную негодность. Из ушей сочилась кровь, стекая струйками на воротники комбинезонов. Все четверо уцелевших бросились оглушённые друг к другу, крича, но ничего не слыша. Одна Сафоновна, казалось, была на редкость невозмутимой. Она знала. Она предчувствовала. Она предполагала нечто подобное. Выбравшись из под брезента и рванув дверь вездехода на себя, Минаев прежде всего выволок оттуда Алису. Кропоткин помог Катерине. Последней спустилась шаманка. В глазах девушек читался самый настоящий ужас. Оба учёных разевали как рыбы рты, но криков никто из них не слышал.
И в этот миг в расположение карьера нахлынула третья акустическая волна.
…Она же была и последней.
***
Алиса очнулась в какой-то давящей черноте. Ни звуков, ни движения, ни колебаний воздуха. Сплошной вакуум и звенящая тишина. Страшная тишина. Жуткая. Проникающая в сознание, словно инородный паразит, присосавшийся внутри. Пошевелила рукой, ногой, вскрикнула от режущей боли в области поясницы, разлепила непослушные веки, провела языком по распухшим губам.
— О-ох…
Что произошло? Отчего такая чернота? Где Катерина, где оба учёных, где Сафоновна? Попробовала крикнуть, но из выжженной давлением гортани раздался лишь едва уловимый хрип. От этой попытки она едва не лишилась сознания от боли в грудной клетке. Диафрагма, казалось, взорвалась внутри, отчего у девушки из воспалённых глаз брызнули слёзы. Едва встав на колени, она попыталась ползти, добравшись на ощупь к какой-то идеально круглой стене, словно отшлифованной до зеркального состояния. Очевидно, это был фрагмент того вертикального искусственного колодца, о котором упоминал Ремез и его люди. И тут она вспомнила.
— Господи!
Перед мысленным взором пронеслись последние секунды жизни майора с его командой. Их расшвыряло, разметало, разорвало на куски чудовищным давлением, словно гигантским прессом. Всосало внутрь, низвергнуло вниз, поглотило и растворило в себе. Та же необъяснимая сила, очевидно, подхватила и её, когда она уже потеряла сознание. Но отчего так жутко тихо?
— Ка-теч-ка… — едва слышно простонала она, выдавив из выжженной давлением гортани лишь слабые звуки хрипа. – Где ты? Са-фо-нов-на… помо-ги-те. Лё-ша-а! Люби-мый…
Она кричала. Кричала хрипло и надрывно, задыхаясь в собственной сожжённой гортани.
То, что предстало перед ней, заставило её сознание взорваться от ужаса. Подползая к краю глубокого подземного котлована и вглядываясь в неоновое свечение у себя под ногами, девушка… закричала. Закричала протяжно и безысходно. Из груди вырывался только сдавленный хрип, но в этом протяжном хрипе была весь тот ужас, что она увидела.
А именно…
***
…По всему периметру огромного, идеальной формы круглого амфитеатра, похожего на легендарные стены Колизея, в несколько десятков этажей, уходящих сплошными ярусами вниз светящейся бездны, сотнями и тысячами висели жуткие образования, похожие на коконы. Своими немыслимыми с математической точностью ячейками, напоминающими пчелиные соты, они располагались внутри колоссального пространства, внезапно развернувшегося перед ней. В бреду памяти, рыдая и беззвучно крича в болезненном хрипе, девушка обводила безумным от ужаса взглядом эту жуткую исполинскую картину. Здесь были сотни, тысячи, десятки тысяч этих прозрачных коконов, похожих на огромные гроздья винограда! Конусообразными формированиями по несколько сотен сразу, состоящие из ячеек, коконы свешивались вниз, пропадая где-то в бездонной пустоте неонового свечения. От этого света у Алисы слезились глаза, и без того полные слёз. Тут был весь животный биом острова, обитавший на нём в различные эпохи своего расцвета. Свисавшие огромные коконы мамонтов, шерстистых носорогов, мастодонтов, пещерных медведей, саблезубых леопардов и птиц времён неолита, напоминали целые коллекции реликтовых останков, словно их собирали целенаправленно, методично, год за годом, век за веком, тысячелетие за тысячелетием. Для каких-то неведомых, необъяснимых целей.  Нижние ярусы были заполнены мумифицированными останками неандертальцев в шкурах. Следом за ними сплошными рядами располагались ячейки более поздних народностей, населявших остров и побережье материка после ледникового периода.
Это был настоящий инкубатор сохранившейся в коконах жизни. Это был СКЛАД!
Склад законсервированного для каких-то целей животного и генетического биома всех эпох Земли как планеты. Хранилище образцов ДНК. Гигантский АРХИВ уникально собранных за все времена генетических кодов зверей, птиц и первобытных людей. Своеобразная исполинская морозильная камера, не издающая холода, поскольку находилась под вечной мерзлотой. Неизвестно кем созданная, собранная в коллекцию и сохранённая на все времена.
И что самое страшное, отчего Алису едва не вывернуло наружу от всепоглощающего кошмара, прямо перед ней, когда она обвела потухающим взглядом всю площадь амфитеатра, прямо перед её глазами, в несколько рядов ячеек висели коконы…
Коли Рыбакова, он же рубаха-парень.
Кряжа, он же могучий сибиряк сорока лет.
Валентина Сергеевича Терентьева, начальника изыскательной группы раскопок.
Виктора Проняева, помощника Терентьева.
Дмитрия Олеговича Семахина, начальника посёлка и супруга Катерины.
Машиниста экскаватора.
Водителей самосвалов.
Геологов и товарищей её посёлка.
В соседнем ярусе сухими прозрачными коконами покоились совершенно целые и не повреждённые тела группы спасения. Вот их список:
Майор Ремез, командир.
Чижов, Сорузян, Павликов, его помощники.
Тела остальных спецназовцев.
Останки научных сотрудников Географического Общества Кропоткина и Минаева.
Все ячейки и соты были расположены среди бесчисленных коконов современного животного мира острова: песцов, медведей, птиц, росомах, моржей, лисиц, леммингов и прочих представителей биологических видов полярных широт. И замыкали этот жуткий ряд коконы…
Сафоновны, бабки-чукотки, она же старая шаманка.
Катерины, милой девушки, она же старшая подруга Алисы.
И, наконец…
Её Алексея.
— Лё-ша… — выдавила хрипом девушка. – Лю-би-мый… как же  так…
И лишал чувств.
…Теперь уже навсегда.
Бесцветная, колыхающаяся и перекатывающаяся масса какой-то вязкой субстанции, ворочаясь,  начала приближаться к ней, обволакивая своей расплывчатой структурой её тело, словно пелёнками. Процесс превращения Алисы в кокон занял не более минуты. Инородная масса ещё немного поколыхалась, вздулась неким подобием пузыря, будто вздохнула и… опала, превратившись в бесформенный сгусток.
ХЛОП!
Раздался хлопок.
Отныне законсервированное тело девушки, превратившееся в кокон, должно было занять свободное место средь бесчисленных рядов и этажей подземного инкубатора.
***
Эпилог
А между тем, где-то в недрах карстовых пещер, почти у самых слоёв расплавленной магмы, вздыхая и опадая, вздымаясь и оседая, колыхался гигантский цельный ОРГАНИЗМ с единым в своём роде уникальным РАЗУМОМ. Этот инородный, прибывший кода-то из космоса ОРГАНИЗМ состоял из всего живого генетического материала Земли, накопленного им за несколько сотен миллионов лет. Накопленного последовательно, методично и целенаправленно.
…Полярная вахта острова Врангель прекратила свое существование на планете Земля.


******** КОНЕЦ КНИГИ ********