Призрак Михайловского замка

неоклассическая драма в двух актах и десяти действиях
по мотивам двухтомного романа Виктора Пелевина «Смотритель»

   Пьеса опубликована для ознакомления и с целью публичных исполнений литературного произведения «Смотритель» Виктора Пелевина, не имея цели нарушить авторское право в отношении оригинального произведения и призывая исполнителей пьесы соблюдать законы об авторском праве. Публичное исполнение пьесы разрешается только в том случае, если у исполнителя имеется лицензионный договор о предоставлении права на создание и публичное исполнение литературного произведения «Смотритель», заключённый с Виктором Олеговичем Пелевиным, а также, если у исполнителя имеется лицензионный договор о предоставлении права на создание и публичное исполнение пьесы «Призрак Михайловского замка», заключённый с Владимиром Васильевичем Емельяновым. Автор пьесы разрешает сокращать текст пьесы, но запрещает добавлять в текст что-либо, кроме цитат из произведений Виктора Пелевина. Любые изменения текста обсуждаются с автором пьесы до её исполнения.

   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

   Алекс
   Никколо
   Галилео
   Менелай
   Адонис
   Алексей Николаевич
   Ангел Огня
   Ангел Воды
   Ангел Воздуха
   Ангел Земли
   Юка

   ПЕРВЫЙ АКТ (1 том)

   ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ (1, 2, 3, 4 глава)

   Пространство с небом, окружённое четырьмя Ангелами: Огня, Воды, Воздуха и Земли. Где-то в пространстве перемещается карета, в которой совершает покаяние Алекс.

   А л е к с  (кается).  Что счастие?
   А н г е л  О г н я.  Довольно, что не трушу.
   А н г е л  В о д ы.  Влача свой крест Мальтийский в темноте.
   А н г е л  В о з д у х а.  Где Троица сию рисует душу.
   А н г е л  З е м л и.  Подобно быстрым вилам на воде.
   А л е к с  (кается).  Дому Твоему подобает Святыня Господня в долготу дней…
   А н г е л ы (хором).  Что счастие?
   А н г е л  О г н я.  Довольно, что не трушу.
   А н г е л  В о д ы.  Влача свое ничто через нигде.
   А н г е л  В о з д у х а.  Покуда черти чертят эту душу.
   А н г е л  З е м л и.  Подобно быстрым вилам на воде.
   А л е к с  (кается).  SCIA ME NIHIL SCIRE. SCIRE OMNIA EST NIHIL SCIRE.
   А н г е л  О г н я.  И Андрей закричал.
   А н г е л  В о д ы.  Я покину причал, если ты мне откроешь секрет!
   А н г е л  В о з д у х а.  И Сиддхартха ответил.
   А н г е л  З е м л и.  Спокойно, Андрей, никакого причала здесь нет…
   А л е к с  (кается).  Omnia est nihil. Nihil est omnia.

   Через некоторое время карета останавливается около Михайловского замка. Алекс заходит в Михайловский замок и бродит по его коридорам. Где-то слышен звон колокольчика и смех. Алекс попадает в тупик коридора, в котором стоит кресло, накрытое тигровой шкурой. На кресле сидит Никколо.

   А л е к с  (совершив тройное простирание и замерев на коленях).  Ваше Безличество…
   Н и к к о л о.  Можешь встать. Ты знаешь, почему ты здесь?
   А л е к с  (поднимаясь).  Нет, ваше Безличество.
   Н и к к о л о.  Если со мной что-то случится, тебе придется сесть в это кресло. Ты мой преемник. Так сказать, запасной Смотритель. Совсем не такой, как я.
   А л е к с.  Я…
   Н и к к о л о.  Надеюсь, что до этого у нас в ближайшее время не дойдет. Но такова была воля Ангелов. Ты здесь исключительно благодаря им. Ты ведь догадывался, зачем тебя сюда везут? Когда каялся в карете?
   А л е к с.  Нет.
   Н и к к о л о.  А я сразу понял. Просто из-за количества мучений, которые пришлось вспомнить. Мне казалось, что их обязательно должно увенчать какое-то окончательное и всеобъемлющее издевательство — вроде финального аккорда в симфонии. Тебе, я уверен, тоже жилось не сладко. Ты ведь де Киже. Ты и вправду не думал ни о чем мрачном?
   А л е к с.  Думал. О смерти. Но совсем недолго.
   Н и к к о л о.  Ты, Алекс, оптимист. Прекрасная черта для будущего Смотрителя. Постарайся сохранить это качество.
   А л е к с.  Оптимист? Мне кажется, это самое мрачное, что возможно.
   Н и к к о л о.  Смотритель — не наместник Трех Возвышенных, как вас учат. Смотритель — это военный. А смерть для военного — отдых. Ее надо заслужить.
   А л е к с.  Но в нее можно уйти незаслуженно.
   Н и к к о л о.  Да, так часто и происходит. Как ты думаешь, почему последние двадцать лет никто из Смотрителей не проводил Saint Rapport? Почему его раз за разом назначали и отменяли?
   А л е к с.  Экономят средства?
   Н и к к о л о.  Мы бы не мелочились. Дело в том, что двух прежних Смотрителей, пытавшихся провести ритуал, убили.
   А л е к с.  Убили? Я никогда не слышал, что кто-то из недавних Смотрителей умер насильственной смертью.
   Н и к к о л о.  На самом деле смертей было гораздо больше. Мы просто держим их в секрете. Я не первый ношу имя Никколо Третий. Тот, кто был до меня, ничем от меня не отличался. Ты же совсем другой.
   А л е к с.  Кто их всех убил?
   Н и к к о л о.  Мы называем его Великий Фехтовальщик.
   А л е к с.  Странное имя.
   Н и к к о л о.  Многие думают, что это одержимый местью демон. Лично я в такое не верю — непонятно, почему Фехтовальщик появился только сейчас. Можно предположить, конечно, что последние две сотни лет он старательно тренировался в аду. Кто это в действительности, откуда он приходит и что за сила его направляет, мы не понимаем. Может быть, за Фехтовальщиком стоит кто-то из великих соликов, обретших над Флюидом невероятную власть. Но в таком случае Ангелы должны видеть, как он создает вихрь Флюида, а они этого не наблюдают.
   А л е к с.  Что-нибудь еще известно?
   Н и к к о л о.  Ничего. Фехтовальщик возникает и исчезает непонятным образом. Мы даже не знаем, машина это, голем или живое существо. Знаем только, что он произвольно меняет форму.
   А л е к с.  Вы его видели сами?
   Н и к к о л о.  Да. Именно поэтому я теперь большей частью сижу в кресле. Ходить я могу, но мне не особо приятно.
   А л е к с.  Разве Ангелы не могут нас защитить?
   Н и к к о л о.  Ангелы, чтобы ты знал, сами нуждаются в нашей защите. Особенно сейчас… Но давай не будем сегодня в это углубляться, Алекс.
   А л е к с.  Разве Ангелы не всеведущи? Не вездесущи? Не всесильны?
   Н и к к о л о.  Не в этом случае. Здесь они ничем не могут нам помочь. Так что быть Смотрителем не отдых, Алекс. Это тяжкий и опасный труд.
   А л е к с  (положив руку на сердце).  Я готов подвергнуться опасности вместо вас, Ваше Безличество.
   Н и к к о л о.  Спасибо. Но природа нашей власти такова, что это невозможно. Тебе придется подождать моей смерти. Которая, возможно, не слишком далека.
   А л е к с.  Почему вы так считаете?
   Н и к к о л о.  Скоро мы попытаемся еще раз провести Saint Rapport. Если это не получится, на моем месте окажешься ты… Если оно вообще сохранится, место.

   Алекс кланяется.

   Н и к к о л о.  Живи в уединении. Никто не должен знать, что ты мой преемник. Пусть тебя считают просто моим сыном, закончившим обучение. Это откроет перед тобой все двери — и закроет все рты. Самое главное, ты будешь в безопасности. На тебя будут смотреть как на обычного прожигателя жизни.
   А л е к с.  Что мне нужно делать?
   Н и к к о л о.  Прожигай жизнь. Веселись и ходи по путям своего сердца, только не сломай себе шею. Но знай…
   А л е к с.  Верховное Существо призовет тебя к ответу…
   Н и к к о л о.  Именно. Но это ваши с ним дела, хе-хе. А я попрошу о другом — не прекращай тренировок в визуализации. У тебя великолепные данные, и твои способности пригодятся. Твоим наставником будет мой помощник и друг Галилео — он ждет в коридоре. У тебя будут и другие учителя. О самом важном я расскажу тебе лично… А сейчас я прощаюсь.

   Алекс трижды кланяется Никколо. Никколо исчезает. Появляется Галилео.

   Г а л и л е о.  Добрый день, Алекс. Меня зовут Галилео. Я отвезу тебя домой.
   А л е к с.  Добрый день. В фаланстер?
   Г а л и л е о.  Нет. У тебя теперь будет новый дом. Свой собственный.

   Галилео и Алекс направляются к экипажу.


   А л е к с.  Расскажите о себе. Чем вы занимаетесь?
   Г а л и л е о.  Я оптик. Строю подзорные трубы разной силы и типа. Флюид позволил мне открыть на небе новые миры, наблюдать за жизнью и эволюцией их обитателей… Я предаюсь своим наблюдениям много лет…
   А л е к с.  Вы солик?
   Г а л и л е о.  Как и все сподвижники Смотрителя. На старости лет вернулся из личного пространства, чтобы служить Идиллиуму.
   А л е к с.  Благородно… А где вы поселились?
   Г а л и л е о.  На далеком заброшенном маяке. Там, где мир может лишь глядеть мне в спину… Однажды, я увидел огромный взрыв, с которого все началось. Мне стало очень грустно. Я понял, что видел ту самую смерть Бога, которую тайком оплакивает столько монастырских философов и поэтов. Ведь то, что взорвалось, не может существовать одновременно с получившейся из взрыва вселенной… Мы все просто осколки этого взрыва, Алекс. Но я, разумеется, не повторю этого в обществе теолога. Я слишком стар для того, чтобы меня пороли. В конце концов, мне наскучило лорнировать этот небесный спектакль. Я не могу и дальше от себя скрывать, что все наблюдаемое есть мои собственные мысли и догадки, спроецированные Флюидом ввысь. Я решил вернуться к «живым реальным людям», чтобы посвятить остаток жизни их счастью.

   Галилео и Алекс садятся в экипаж и едут в Красный дом. Алекс, Галилео и Менелай сидят в позе лотоса и медитируют в Красном доме. Менелай в оранжевом халате.

   А л е к с  (повторяя мантру некоторое время).  SCIA ME NIHIL SCIRE. SCIRE OMNIA EST NIHIL SCIRE.
   М е н е л а й.  Как ты понимаешь смысл этих изречений?
   А л е к с.  Первое — римский псевдосократизм «я знаю, что ничего не знаю», а второе — похожая по смыслу банальность: «кто знает все, тот не знает ничего».
   М е н е л а й.  Почему же Павел Великий соединил эти две банальности?

   Алекс пожимает плечами.

   М е н е л а й.  Павел Алхимик и его соратники понимали эти две максимы иначе: «знаю, что я знаю ничто» и «познать все — это познать ничто». Это радикально трансформирует смысл обоих изречений: речь идет о постижении ноумена, непроявленного Абсолюта, где скрыты все потенции… Будущему Смотрителю такие вещи следует понимать сразу.
   Г а л и л е о  (обращаясь к Алексу).  Обычные песни Железной Бездны. Идет от архата Адониса, есть у него такой пунктик. Я тебе тоже дам духовный совет: хочешь познать ничто — не заморачивайся ни на чем. Сделай себе на эту тему каллиграфию. Красными чернилами, чтоб не забыть.

   Менелай уходит.

   Г а л и л е о.  Этой теме посвящено чудовищное количество плохих монастырских стихов. Не слишком-то верь монахам, особенно из Железной Бездны. Выживают в нашем мире как раз те, кто позволяет ему себя обмануть. Хочешь пример?

   Алекс кивает.

   Г а л и л е о.  Пятьсот архатов с первого буддийского собора постигли все-все. Мир больше не способен был обмануть лучших учеников Будды даже во сне. Но они не имели детей. В отличие от индусских браминов, которые хоть и не могли состязаться с архатами в понимании истины, но зато плодились как кролики. Отсюда, Алекс, и упадок буддизма в средневековой Индии. Постоянная деградация человеческого мира неизбежна, ибо лучшие рождающиеся в нем существа мечтают лишь об одном — покинуть его безвозвратно. Игрок, понявший, что заведение жульничает всегда, встает из-за стола. Рано или поздно в человеческом мире остаются только тупо заблуждающиеся особи, подверженные самому убогому гипнозу. И не просто подверженные, а с радостью готовые передавать гипноз дальше, превращаясь в его… как это говорят монахи из Железной Бездны, хот-споты. Не гордись тем, что ты не похож на других. Ты — искусственно созданное существо и воспитан совершенно особым образом, для особой миссии. Таких, как ты, мало. И нужны они для того, чтобы поддерживать тот самый порядок вещей, который ты презираешь.
   А л е к с.  Каким образом?
   Г а л и л е о.  Придет время — узнаешь. Пока же твоя главная задача — радоваться жизни. Если угодно, это твой долг. Надеюсь, ты хочешь быть счастлив?

   Алекс кивает.

   Г а л и л е о.  Тогда я дам тебе совет. Не ищи счастья, опирающегося на построения ума, ибо наши мысли зыбки. «Счастье» — просто химическая награда амебе за то, что она делится. Иди к награде напрямик. Соответствуй природе своего тела. У тебя есть девушка?
   А л е к с.  Постоянная? Нет. Так, иногда…
   Г а л и л е о.  Почему бы тебе не подумать на эту тему? Не спеши списывать мир иллюзий в утиль. (Направляется к выходу.) Ожидай доставку из Оленьего Парка.

   Галилео уходит. Через некоторое время возле Красного дома появляется закрытый паланкин зелёного цвета, похожий на большую коробку конфет. Паланкин запечатан большой красной пломбой в виде сердца. Алекс ломает пломбу. Из паланкина появляется Юка в ангельском наряде с крыльями.

   Ю к а.  Кушать подано!

   Алекс протягивает руку Юке. Юка берётся за руку и вылезает из коробки.

   Ю к а.  Здесь есть во что переодеться? Мне не терпится снять эти крылья.
   А л е к с.  Могу предложить один из своих халатов. (Подаёт Юке белый шёлковый халат.) А вообще, конечно, надо будет заказать вам одежду. Я не подготовился, извините.
   Ю к а.  Что вы, извиняться должна я. (Переодевается в белый шёлковый халат.) Мои вещи скоро прибудут. А кузнечиков и стрекоз вы тоже называете на «вы»?
   А л е к с.  Я не держу их, сударыня. Слишком хлопотно. И к тому же они мало живут, а я очень привязчив.
   Ю к а.  Понимаю. Если захотите, чтобы я жила долго, не забудьте напомнить.
   А л е к с.  Жила долго… Я даже не успел подумать о том, что случится, если я отошлю вас назад в Олений Парк… Я даже не знаю, разрешают ли это правила…
   Ю к а.  Если дама категории «Зеленые Рукава» не справляется со своей задачей и заказчик отсылает ее назад, она может вернуться в Олений Парк. Ее примут. Но затем она переходит в категорию «Красные Рукава».
   А л е к с.  А что это значит?
   Ю к а.  Она становится просто гетерой. Ее можно купить за деньги. Пусть и большие. Разумеется, нас никто к этому не принуждает. Можно уйти в мир и исчезнуть в нем навсегда, некоторые так и делают. Но чаще…
   А л е к с.  Что?
   Ю к а  (изображает петлю на шее).  Чаще вспоминают про зеленый шнур.
   А л е к с.  То есть?
   Ю к а.  Если «зеленка» не смогла принести выбравшему ее человеку счастье, она никогда не будет счастлива сама. Это значит, она потерпела поражение в битве и покрыла себя позором. Многие из нас не в силах такого пережить и совершают самоубийство. Вешаются на зеленом шнуре. К этому никто не принуждает — но шнур нам выдают при достижении шестнадцатилетнего возраста. Чтобы напомнить, как все серьезно. Мы вправду очень стараемся.
   А л е к с.  Секундочку, мне хотелось бы знать, что вы собираетесь делать в том случае, если наши отношения не сложатся?
   Ю к а.  Я про это не думала.
   А л е к с.  Неужели? Как такое возможно?
   Ю к а.  Этому нас учат с самого начала. Если мы будем думать о будущем, то упустим из виду настоящее, где требуются наши услуги. Но я вас понимаю, мой господин.
   А л е к с.  Алекс. Меня зовут Алекс.
   Ю к а.  Хорошо, Алекс. Вы не хотите, чтобы вас мучила ответственность за мою возможную смерть?

   Алекс кивает.

   Ю к а.  Я обещаю поступить так, как вы прикажете. Если захотите, я уйду в «Красные Рукава». Или найду себе какое-нибудь дело в миру. Но почему бы вам не дать мне шанс послужить вам? У вас в доме есть слуги. Все, о чем я мечтаю, — это стать одной из них. Я могу не попадаться вам на глаза — кто-то же должен стричь кусты и подметать дорожки… (Подворачивает рукава халата.)
   А л е к с.  Белые рукава…
   Ю к а.  Мой статус меняется каждую секунду. Я чувствую себя тростинкой, подхваченной ураганом. Будьте милосердны, господин… Алекс. Если вы любите поговорить, я могу быть интересным собеседником. Я могу развлекать вас музыкой. Я умею делать пятнадцать видов массажа и знаю наизусть множество поэтов, древних и монастырских. Я могу просто сидеть в углу молча. У меня нет другой цели в жизни, кроме вашего счастья. Дайте мне шанс, господин.
   А л е к с.  Меня не за что любить. Я бездельник и лоботряс. Избалованное ничтожество. Ленивый и самодовольный барчук.
   Ю к а.  Вы сейчас шутите. Но все это моя прямая специальность. Нас учат понимать человеческие недостатки. И любить их. Став бездельником и лоботрясом, вы все равно найдете во мне опору.
   А л е к с.  Я понимаю теперь, почему светские дамы так ненавидят «зеленок». Фактически вы относитесь к другому биологическому виду, и победить его в честной борьбе за существование у обычных женщин нет никаких шансов. Обычная красавица, получившая хорошее воспитание и знающая силу своей красоты, чувствует себя центром тяжести всего мироздания. И это чувство каким-то образом, возможно, посредством психических или гравитационных волн, искривляет пространство, где она находится. Если сидеть с ней в одной комнате, будешь постоянно ощущать ее присутствие, даже когда она молчит. Ты же совсем не такая. Твоё присутствие не утомляет — наверно, потому, что ты ничего от меня не хочешь. Ты не смотришь на меня как на ступень к чему-то большему, как большинство профессиональных молодых красавиц, наперегонки катящихся к финишу в своих заколдованных тыквах. Про тебя действительно можно забыть — причем без всякого пренебрежения, так же, как забываешь про самого себя, когда начинаешь думать о чем-то важном.
   Ю к а.  Может быть, космическая гравитация — это такое же ощущение себя красивым. Вот только красота небесных тел поддается объективному исчислению — она пропорциональна их массе. У женщин чаще наоборот.
   А л е к с.  Твоего личного присутствия нет даже в этом милом ответе — в нём мелькает лишь отражение моей мысли, словно я играю в зеркальный пинг-понг с невидимкой. Разница между биологическим видом «женщина» и тобой заключается в том, что тебя невозможно, как выражается Библия, «познать».

   Заходит Менелай. Юка прячется за ширму и замирает в неподвижности. Алекс и Менелай садятся на пол и медитируют.

   М е н е л а й.  Мы все время меняем позу тела, потому что ни одна из них не является окончательно удобной. Это с детства знает каждый. Но то же самое касается и умственных состояний. Мы постоянно меняем позу ума — то направление, куда ум глядит, — поскольку ни одна из открывающихся перспектив не бывает удовлетворительной. Внутренняя жизнь человека сводится к тому, что он много раз в минуту перебегает из одной безысходности в другую, даже не осознавая этого процесса. А если у него возникает чувство, что в каком-то мгновении стоит задержаться, он тут же покидает его, чтобы написать стихотворение на тему «остановись, мгновение…»

   Юка кашляет. Менелай молча смотрит на Алекса. Алекс пожимает плечами. Менелай поднимается, достаёт из-под рясы четки и направляется к ширме.

   М е н е л а й.  Ни в одной из поз ума нет счастья. Оно всегда где-то рядом. Но из-за того, что ум все время меняет позу, нам начинает казаться, будто счастье убегает от нас. Нам мнится, что мы вот-вот его нагоним. А потом мы решаем, что в какой-то момент промахнулись, стали отставать и упустили свой шанс…

   Менелай останавливается у ширмы.

   М е н е л а й.  Последнее особенно мучительно. Но, как и все человеческие страдания, это тоска о миражах. Упущенного никогда не было не то что рядом, его не было нигде. Мы — просто стирающаяся память о веренице умственных поз, сменявших друг друга с безначального времени. Единственный смысл сей древней комедии — или, скорее, трагедии положений — бегство от неудовлетворенности, из которой сделана каждая из поз. Эта саморазворачивающаяся пружина не понимает, что убегает то самое, от чего хочется убежать — и именно оно будет найдено в результате. В этом неведении корень человека — и вечный двигатель истории…

   Менелай отбрасывает ширму. Юка почтительно склоняется и выпрямляется, подняв глаза на Менелая.

   Ю к а.  Но если не менять позу ума всю жизнь, то нам не останется ничего другого, кроме как стать той формой, которую мы сохраняем. Нам просто некуда будет деться. Разве не с этой целью вы, почтенный мастер, сделались монахом? Иначе в вашей рясе нет никакого смысла вообще.

   Менелай, не замечая Юку, ставит ширму на место.

   М е н е л а й.  Жизнь ненадолго приобретает кажущееся совершенство лишь для того, чтобы больнее поразить нас своим непостоянством. Виновата в этом не сама жизнь, а наш ум, старающийся найти опору, смысл и красоту в танце вокзальных наперстков, шарик из-под которых был украден десять тысяч лет назад.

   Менелай уходит.

   ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ (5, 6 глава)

   Алекс и Юка гуляют по лесу и натыкаются на башню.

   Ю к а.  Что это?
   А л е к с.  Не знаю, давай посмотрим.
   Ю к а.  Может, это ловушка?
   А л е к с.  Не думаю. Никто не знал, что мы сюда придем.
   Ю к а.  Правда. Охотник вряд ли будет тратить столько сил на благоустройство капкана.

   Юка берёт Алекса за руку, они заходят в башню и поднимаются вверх по лестнице. Спустя некоторое время Юка дёргает Алекса за рукав.

   А л е к с.  Что?
   Ю к а.  Высота. Мы чересчур долго идем.
   А л е к с.  Может, спустимся?

   Раздаётся грохот рушащейся кладки. Башня содрогается, часть лестницы проваливается вниз. В воздухе повисает белая пыль.

   Ю к а.  Они нас слышат.
   А л е к с.  Кто «они»?

   Юка пожимает плечами и они с Алексом поднимаются быстрее. Алекс натыкается на потолочный люк, стучит в люк, ждёт ответа, откидывает люк и залезает наверх вместе с Юкой. Алекс и Юка попадают в Михайловский замок, в просторный и светлый дворцовый зал с фресками на стенах. Посреди зала стоит трон на колёсиках, на котором сидит Никколо в чёрной маске, со сложенным на коленях веером.

   Ю к а.  Невероятно.
   Н и к к о л о.  Спасибо, что навестили дядюшку.

   Алекс и Юка кланяются.

   Н и к к о л о.  Извините за эту шутку с башней, но как иначе старику заманить молодежь в гости? Я слышал, Алекс, у тебя появилась подруга по имени Юка. Вижу, вижу… Она недурна. Очень. Жаль, что я пропустил этот выпуск Оленьего Парка.

   Никколо снимает маску, подъезжает на троне к Юке, делает вокруг неё петлю на кресле, останавливаясь и рассматривая её тело. Касается Юки пару раз.

   Ю к а.  Мне уже двадцать лет, а вы все еще глядите на меня с интересом. Возможно, я хорошо сохранилась?
   Н и к к о л о.  Что ты хочешь этим сказать?
   Ю к а.  Говорят, Ваше Безличество, двадцать лет — для вас уже старушка. Правда ли это?
   Н и к к о л о.  Не совсем так. Но почти. Я действительно предпочитаю, э-э-э, молодых особ. Однако у меня есть уважительная причина, моя радость.
   Ю к а.  Не будет ли наглостью с моей стороны спросить, какая именно?
   Н и к к о л о.  Конечно, будет. Но ты ведь знаешь, что оскорбления и унижения, а также прямые физические истязания, которым юные красавицы подвергают пожилых мужчин, есть лишь дополнение к культу мужской сексуальной гратификации. Вас ведь этому учат?

   Юка кивает.

   Н и к к о л о.  Тем не менее, если тебе интересно, я могу объяснить, в чем дело. Когда я был молод, духовные наставники предписывали мне воздержание. В молодости оно переносится мужчиной легко. Но когда мы начинаем стареть, возникают определенные проблемы, э-э-э, физиологического свойства. Ты знаешь, дитя, что такое простата?

   Юка кивает.

   Н и к к о л о.  Не сомневаюсь. Думаю, в Оленьем Парке этому важнейшему органу посвящают не одну лекцию и не две. Возможно, вы даже проводили лабораторные работы. Но это было давно, и следует, вероятно, освежить вопрос в твоей памяти. Простата, мое дитя, с известного возраста уже не позволяет обходиться с собой легкомысленно. Она требует периодического опорожнения, иначе у мужчины начинаются недомогания самого неприятного свойства. Обзавестись такой болезнью ничего не стоит, а вот вылечить ее трудно. Это как воспаление придатков, только хуже. Поэтому современные врачи прописывают мужчинам регулярную — примерно раз в три дня — мастурбацию. Даже таким мужчинам, у которых с простатой все в порядке. Просто в качестве профилактики. Для этого у докторов есть известные медицинские основания — говорю как врач. Но это одна из тех областей, где светская мудрость приходит в острый конфликт с духовными учениями. Можешь ли ты представить себе Смотрителя, запирающегося в ванной с дурными намерениями раз в три дня?
   Ю к а.  Могу, Ваше Безличество.
   Н и к к о л о.  Ты можешь. А вот другие — нет. Будут оскорблены не только люди, но и духи. Подобное поведение не согласуется с моим саном. Ни эстетически, ни протокольно, ни мистически. Поэтому я вынужден добиваться того же физиологического результата другими методами. Увы, мне приходится пользоваться женским телом. Не для услаждения чувств, отнюдь. А всего лишь для сохранения здоровья…
   Ю к а.  Столь важного для нашего мира. (Кланяется.) Но почему это женское тело должно быть обязательно младше двадцати? Тоже по духовным причинам?
   Н и к к о л о.  Именно так, дитя, по духовным причинам. Меня воспитывали иначе, чем твоего дружка. В молодости я долгое время проходил различного рода монашеские тренировки, в число которых входила медитация над безобразием женского тела. Меня учили мысленно расчленять самое совершенное внешне существо на кожу, кости, органы и физиологические жидкости — кровь, желчь, мочу, гной, слюну, костный мозг и так далее. Я подолгу созерцал безобразие всех женских телесных частей по отдельности. Целью упражнения было победить чувственность, и в этом качестве оно оказалось очень полезным. Я стал испытывать к женскому телу глубокое и искреннее отвращение. И к мужскому, разумеется, тоже. Это помогало мне соблюдать предписанное наставниками воздержание. Догадываешься, куда я клоню?
   Ю к а.  Пока нет, Ваше Безличество.
   Н и к к о л о.  Тогда еще одна подробность. В этой же медитации меня учили замечать в совсем молодом еще существе следы надвигающегося возрастного распада — и я вижу их даже в тебе, моя прелесть. Причем вполне ясно… Поэтому, вызвать необходимую для опорожнения простаты физиологическую реакцию в моем организме может только чистая и юная особа, чья красота способна на короткое время оказаться сильнее фундаментального отвращения к блуду, воспитанного во мне духовными практиками. Обычно моим спутницам действительно меньше двадцати. Но у меня, поверь, не бывает и подруг младше восемнадцати. Я следую законам, установленным для всех.
   Ю к а.  И по этой же причине вы так часто меняете спутниц?
   Н и к к о л о.  Увы, да. Проницательный дух трудно долгое время обманывать с помощью одного и того же миража. Декорации приходится постоянно обновлять. Это одно из моих проклятий. Именно поэтому аналитическая медитация над безобразием женского тела была исключена из учебной программы твоего дружка. Мне не хотелось, чтобы моего преемника постигла та же участь. Уже тогда этот старик в маске заботился о твоем счастье, моя нахальная неблагодарная девочка… (Поворачивается к Алексу.) Молодец. Одобряю твой выбор. Она не только хороша, но и умна — настоящий шедевр Оленьего Парка. Однако не надейся, что бывает воспитание, способное изменить женскую природу. Его не существует. Поэтому не создавай ситуаций, где природа сможет по-настоящему себя проявить… (Пауза.) Ничего, ты поймешь меня позже. А теперь, Алекс, я попрошу тебя встать за мое кресло. Тебе придется возить меня по залу. Я могу перемещать кресло и сам, но мне хотелось бы полностью сосредоточиться на своем рассказе. (Обращается к Юке.) Я способен ходить, но это дается мне с усилием.

   Алекс катит Никколо по залу.

   Н и к к о л о.  Я заманил тебя сюда не для того, чтобы беседовать с твоей подругой о простатите. Мой рассказ вообще-то предназначается для твоих ушей. Но я не возражаю, если при нашей беседе будет присутствовать и она. Если тебе что-то покажется неясным, спрашивай сразу — полное понимание очень важно.
   Ю к а.  Мне тоже можно задавать вопросы?
   Н и к к о л о  (кивая Юке и обращаясь к Алексу).  Итак, слушай внимательно. То, что я расскажу, каждый Смотритель сообщает преемнику лично — такова традиция. Но в тайну посвящены и другие люди, весьма небольшое число. В основном это монахи. Но не только — из твоих знакомых всё знает, например, Галилео. Можешь обсуждать услышанное с ним. Ну, или с ней… (Взглянув на Юку.) Если в детстве вы не прогуливали уроки истории, вы должны помнить, что древняя культура Ветхой Земли была уничтожена Катаклизмом, или Апокалипсисом начала девятнадцатого века, случившимся в полном соответствии с библейским предсказанием. Мы возродились лишь чудом — Высшее Существо решило дать людям последний шанс, взяв лучших в новый прекрасный мир… блоп-блоп-блоп… Спаслись немногие — и обрели дом на новой Земле, созданной для них Господом Францем-Антоном. Все это неправда. Вернее, полуправда. На самом деле, друзья мои, Катаклизма не было.
   А л е к с.  Как не было?
   Н и к к о л о.  Так.
   А л е к с.  И Трансмиграции тоже?
   Н и к к о л о.  А вот Трансмиграция была. Но не такая, как учат в школе.
   А л е к с.  Куда тогда делся Ветхий мир?
   Н и к к о л о.  Он там же, где был. То, что наша историческая наука называет Катаклизмом, — просто момент разделения. Так сказать, отпочкования нового мира от прежнего, оставшегося на месте. Катаклизм — это миф, объясняющий отсутствие связи с прошлым, исчезновение всех памятников культуры, всего материального наследия человечества. Почти всего — кое-что было нами…
   А л е к с.  Реставрировано.
   Н и к к о л о.  Воссоздано. С абсолютной точностью, во всей древней красе и величии. Но наши пирамиды, наша арка Константина, наш Нотр-Дам — это просто копии. Мы этого не скрываем. А, например, Михайловский замок, где мы сейчас находимся, — это не копия, а развитие идеи, когда-то положенной в основу петербургского дворца Павла Алхимика.
   А л е к с.  Что случилось с Ветхой Землей?
   Н и к к о л о.  Ничего. Земля даже не заметила рождения Идиллиума.
   А л е к с.  Я не понял.
   Н и к к о л о.  И немудрено. Отвези-ка меня вон к той фреске…

   Николло указывает пальцем на фреску с изображением Франца Антона Месмера. Алекс подвозит Николло к фреске.

   А л е к с.  Господь Франц-Антон?
   Н и к к о л о.  Да и нет.
   А л е к с.  Что значит «да и нет»?
   Н и к к о л о.  Этого «человека» звали Франц-Антон Месмер. У него было две разные жизни. Нам он известен как божественное существо, стоявшее у истоков Трансмиграции и нашего возрождения после Катаклизма. Наша сегодняшняя теология утверждает, что он овладел властью над Флюидом по воле Верховного Существа, вывел людей в новый мир — и передал свое искусство охраняющим наш мир Ангелам. А на Ветхой Земле его знают как ученого, создавшего странную и не особенно научную теорию животного магнетизма, объявленную позже шарлатанством. «Флюидом» в те дни называли силу, которую он якобы приводил в движение своими пассами…
   А л е к с.  Звучит как святотатство. Скажи я нечто подобное в фаланстере, меня бы выпороли розгами.
   Н и к к о л о.  Сейчас я постараюсь все объяснить. Франц-Антон Месмер был ученым, изучавшим, помимо прочего, гипноз. Вернее сказать, внушение — слово «гипноз» в те дни еще не употребляли. Месмер сделал великое открытие. Вернее, заново открыл то, что было известно людям в глубочайшей древности.
   А л е к с.  Что?
   Н и к к о л о.  Если внушить человеку некоторую иллюзию, в его субъективном пространстве она может стать реальностью.
   А л е к с.  Это знает любой, кто видел сны, Ваше Безличество. На этом основано Великое Приключение любого солика. Некоторые смелые и едкие умы даже называют «каминг ин» всего лишь сновидением длиною в жизнь.
   Н и к к о л о.  Спасибо за напоминание. Но Месмер открыл нечто большее.
   А л е к с.  Что именно?
   Н и к к о л о.  Если внушить одну и ту же иллюзию нескольким людям — так, чтобы они разделяли ее полностью, — для них она станет реальностью уже не субъективной, а объективной. Общей для всех. Это будет реальность, где они окажутся вместе. Они вступят в общение и начнут обсуждать свою коллективную галлюцинацию, укрепляя ее каждой связанной с ней мыслью и сказанным про нее словом. Чем сильнее они будут убеждены в ее подлинности, тем прочнее и непоколебимее сделается их новый мир.
   А л е к с.  А вот это звучит неправдоподобно. Говорят, величайшая трагедия соликов именно в том, что они не могут уходить в Великое Приключение вдвоем. Само слово «солик» пропитано одиночеством. Они вынуждены возвращаться из своего мира, чтобы любить по-настоящему — и рожать настоящих детей. Нас учили, что это закон. Он гласит: «То, что видит один, может быть создано его умом. То, что видят двое, создано Верховным Существом».
   Н и к к о л о.  Верно. Совершенно верно. Этот закон отделяет общее от частного в практическом смысле. Но Верховное Существо вовсе не возражает, чтобы двое или трое увидели одно и то же. Проблема в том, как такого добиться.
   А л е к с.  Я думаю, это невозможно. Когда нам в школе показывали одну и ту же картину, а потом прятали ее, все воспроизводили ее чуть по-разному. Подключалась фантазия. А заставить фантазию нескольких людей работать абсолютно одинаково невозможно.
   Н и к к о л о.  В этом и заключалось открытие Месмера. Он понял, как это сделать.
   А л е к с.  Как?
   Н и к к о л о.  С помощью прибора — так называемого baquet. Мы до сих пор называем его по-французски — только вместо «бакэ» иногда говорим просто «бак». Его использование у нас строго регламентировано — и засекречено до такой степени, что никто сегодня даже не помнит о его существовании. За этим следят не люди, Алекс. За этим следят Ангелы. Нам пришлось переписать собственную историю, чтобы скрыть ту роль, которую этот невзрачный деревянный чан сыграл в становлении Идиллиума.
   А л е к с.  Как он работал?
   Н и к к о л о.  Очень просто. Мастер-иллюзионист, в нашем случае сам Франц-Антон, заставлял себя мысленно увидеть особое пространство. Скажем, некий очарованный остров. Он представлял его себе во всех подробностях, в чем ему помогали художники и декораторы, продумывавшие это измерение вместе с ним. И, чего таить греха, аптекари, снабжавшие его определенными субстанциями, призванными подстегнуть воображение. А потом, когда иллюзия становилась для него равноценной реальности — в чем ему первоначально тоже помогали вещества, — он подключал себя к baquet, и остальные соединенные с прибором медиумы, следуя инструкциям и указаниям, начинали видеть то же самое, что он.
   А л е к с.  С открытыми глазами?
   Н и к к о л о.  Сперва с закрытыми. И если этих настроенных на одну и ту же мысленную волну медиумов оказывалось достаточно много — обычно восемь или двенадцать, по числу вершин павловского креста, — их коллективная галлюцинация приобретала такую силу, что начинала втягивать в себя людей, просто оказавшихся рядом с baquet и не подключенных к его электродам. Они начинали видеть новый мир вместе с медиумами Месмера. Чем больше оказывалось втянутых в галлюцинацию, тем прочнее она становилась. Люди могли перемещаться по ней и даже оставаться там надолго.
   А л е к с.  А что происходило с их телами?
   Н и к к о л о.  Они попадали туда в своих телах. Или, во всяком случае, так это ими переживалось.
   А л е к с.  Подождите, Ваше Безличество. Допустим, некий человек входит в это новое измерение, а кто-то другой смотрит на его тело. Что видит этот другой?
   Н и к к о л о.  Алекс, первые опыты Месмера — те, которые давали подобный результат, — проводились в глубокой тайне. В особой атмосфере, исключавшей присутствие непосвященных. Если кто-то смотрел на участника опыта, то он гарантированно находился возле baquet с подключенными к нему медиумами. Тем самым он становился участником опыта сам.
   А л е к с.  Медиумы перелетали в новый мир вместе со своим баком и зрителями?
   Н и к к о л о.  Нет. Медиумы оставались на своем месте, во всяком случае вначале. Но рядом с ними открывался вход в новый мир. Именно этот вход они и позволяли увидеть другим.
   А л е к с.  Хорошо. А насколько устойчивым оказывалось это новое измерение? Как долго его видели участники опыта?
   Н и к к о л о.  Его видели до тех пор, пока медиумы продолжали сидеть вокруг baquet. Мало того, медиумы могли сменяться — по одному или по двое, пока остальные продолжали видеть то же самое. Сам Франц-Антон должен был при каждом сеансе лично зажигать иллюзию, подключая других к своему сознанию. Но когда на очарованном острове оказывалось достаточное число людей, уже ни ему, ни медиумам не надо было делать особых усилий. Они выполняли просто роль страховки. Месмер мог покинуть свое место у baquet и гулять по очарованному острову лично — особенно после того, как изобрел шляпу, позволявшую поддерживать связь с baquet через Флюид. Металлические резонаторы прятали в поля, и Месмер ходил по очарованному острову в треуголке. Теперь даже избранные клиенты не понимали назначения бака — они были уверены, что все держится на внушении Франца-Антона. А когда народу собиралось много, Месмеру уже не требовалось усилий, чтобы сохранить иллюзию живой и свежей. Достаточно было просто глядеть по сторонам.
   А л е к с.  Хорошо, а какова была… э-э-э… мощность бака?
   Н и к к о л о.  В каком смысле?
   А л е к с.  Ну, какого размера иллюзию можно было создать с помощью одной такой бочки?
   Н и к к о л о.  А каков размер иллюзии, Алекс?
   А л е к с.  Ну, я неправильно выразился. Не размер, а… Наверно, масштаб?
   Н и к к о л о.  Мой друг, иллюзия по своей природе есть понятие… я бы сказал, логическое. Она или есть, или ее нет. И если она есть, то ее размер и масштаб могут быть любыми, потому что они тоже иллюзорны.
   А л е к с.  Да. Это так… И что произошло дальше?
   Н и к к о л о.  Месмер открыл перед аристократией новый тайный мир, перед наслаждениями которого померкли соблазны Версаля и Трианона. Общество «Идиллиум», как называли себя эти люди, было секретным. И принадлежность к нему вскоре стала отличительным знаком высшей элиты человечества… Месмер назвал созданное им пространство наслаждений латинским словом Idyllium. Но это не был мир, известный нам сегодня. Его иногда называли «Очарованный Остров» — в те дни он был неизмеримо меньше. Месмер обладал изрядным воображением, но, чтобы поддерживать интерес избалованной и пресыщенной публики, усилий одного ума оказалось уже недостаточно. Ему пришлось создать так называемую «Академию Идиллиума». В нее вошли лучшие художники и писатели того времени, объединившие усилия своего воображения, чтобы помочь в создании нового мира… Коллективные видения превращались сперва в эскиз, а потом, с помощью медиумов Месмера, в реальность. Правда, пока еще в условную и временную реальность. Но по сути Месмер открыл своей пастве новый мир. И хоть мир этот был известен избранным в Европе и даже Америке, он оставался тайной для всех остальных.
   А л е к с.  Но как можно было сохранить целый мир в тайне?
   Н и к к о л о.  Тайну удавалось сохранить именно потому, что этот мир не был реальным до конца. Туда не попадали по собственной воле. Поэтому слава Месмера росла, но истинное содержание его опытов не было известно за пределами круга посвященных. Люди знали лишь то, что участники опытов Месмера переживают удивительные видения. Первоначально Идиллиум был невелик. Чтобы создать этот островок в требуемых подробностях, хватало одной группы медиумов. Они обычно сидели вокруг своего baquet перед разделяющей миры портьерой — словно маленький оркестр, играющий музыку, которая не слышна, но зато видна. Из-за этого их прозвали «портьерными медиумами». Но чем обширнее и сложнее становился мир за портьерой, тем труднее им было удерживать требуемые подробности в умах — ведь сами они этого мира не видели. И тогда Месмер поставил довольно безобидный на первый взгляд эксперимент… Он набрал вторую группу медиумов и провел их сквозь золотую портьеру. Мало того, вместе с ними он переправил на Идиллиум второй baquet — в точности такой же, как первый.
   А л е к с.  А разве можно было проносить туда реальные предметы?
   Н и к к о л о.  Конечно… Если гости теряли что-то во время прогулки на очарованный остров, вещи обычно обнаруживались, когда сеанс кончался и видение исчезало. То же происходило и с теми, кто к концу сеанса не успевал вернуться к золотой портьере и оставался в полях Идиллиума. Они просто приходили в себя в темной половине зала, как бы пробудившись ото сна. Потом они выходили вместе со всеми через ту же портьеру, отчего приключение это считалось совершенно безопасным.
   А л е к с.  И что случилось дальше?
   Н и к к о л о.  Когда Месмер и вторая группа медиумов оказались на очарованном острове, они устроились в специально придуманном для них здании. Оно, кстати сказать, выглядело как крохотный Михайловский замок — можно сказать, его зародыш. Сейчас уже никто не знает — то ли Павел Великий построил свой замок по наброскам Академии Идиллиума, то ли этот эскиз для Академии нарисовал он сам. Медиумы начали там новый месмерический сеанс.
   Ю к а.  Зачем?
   Н и к к о л о.  Вторая группа была нужна для того, чтобы раздвинуть новый мир, насытить его деталями, вовлечь гостей Идиллиума глубже в переживание. А потом произошло нечто удивительное и невероятное, и Месмер сделал новое открытие. Месмер хотел сделать Идиллиум как можно более безопасным и удобным местом, превратив его в прогулочный парк для королей. Он старался исключить любые неожиданности. Поэтому им был заведен такой порядок — обе группы медиумов, внешняя и внутренняя, прекращали свою визуализацию одновременно. Для этого Месмер посылал на Идиллиум специального лакея с хронометром, который подавал остававшимся на острове медиумам сигнал точно в нужный момент. Но однажды про этого лакея просто забыли. По другой версии, его не пропустила охрана какого-то важного принца, веселившегося на Идиллиуме. И тогда…
   А л е к с.  Что?
   Н и к к о л о.  Внешняя группа медиумов — та, что сидела возле золотой портьеры, — перестала создавать очарованный остров. Обычно загулявшиеся на Идиллиуме господа и дамы вскоре после этого оказывались в пустой половине зала, словно бы проснувшись после спектакля. В пустую половину зала возвращался и baquet со второй группой медиумов. Но в этот раз зал оказался пуст. Оставшиеся на Идиллиуме гости пропали. Второй магнетический бак — тоже.
   А л е к с.  Что случилось дальше?
   Н и к к о л о.  Выждав несколько часов, Месмер велел первой группе медиумов — на всякий случай в том же точно составе — собраться вокруг своего baquet и создать Идиллиум заново. В конце концов это получилось. Те, кто оставался на Идиллиуме…
   А л е к с.  Исчезли?
   Н и к к о л о.  Нашлись. И благополучно вышли через проход между портьерами. Они ничего даже не заметили — просто решили, что сеанс был дольше обычного. Месмер погрузился в раздумья, пытаясь систематизировать все ему известное. Идиллиум возникал в воображении портьерных медиумов. Их галлюцинация затягивала в себя гостей. Но если этими гостями становилась другая группа медиумов, с их помощью Идиллиум мог самоподдерживаться изнутри. И здесь возникала опасная трещина в реальности, да чего там — зияющая черная воронка… Пока речь шла о совместно переживаемых галлюцинациях, можно было допустить что угодно. Но куда исчезали гости Идиллиума, когда первая группа медиумов прекращала создавать очарованный остров? Где находились люди и вещи? В видении второй группы медиумов? Но где в это время находилась сама вторая группа? Выходило, что в собственной умственной проекции. Потому что в физическом смысле нигде больше ее в это время не существовало. Месмер был умным человеком — и догадался, что в случайно обнаруженной им трещине мироздания можно спрятать не только нескольких утомленных аристократов, но и целую вселенную. Вместе с ним это поняли немногие избранные, знавшие про его опыты. Эти люди не были подвержены гипнозу религии или естественных наук. Их не слишком занимало оккультное или физическое объяснение феномена. Их интересовали лишь практические вопросы, связанные с новым миром — такие, как его устойчивость и стабильность. И они принялись за эксперименты.
   А л е к с.  Каков был результат?
   Н и к к о л о.  Результатов было много. Но если говорить об окончательном, им стал наш мир. Можно сказать, что человечество на своем веку открыло две Америки. Про одну людям рассказали, про другую — нет.
   А л е к с.  Кто еще про это знает?
   Н и к к о л о.  У нас — высшая элита. На Ветхой Земле — уже никто. Все члены общества «Идиллиум» давно мертвы.
   Ю к а.  Как удалось утаить открытие такого масштаба и значимости?
   Н и к к о л о.  Это оказалось не слишком сложно. В мистерию Идиллиума была посвящена главным образом высшая французская аристократия. Почти всех этих людей уничтожили во время так называемой «Великой Французской революции». Исключение было сделано лишь для тех, кто согласился держать язык за зубами и переселиться на Идиллиум. Эти люди отдавали свое достояние обществу «Идиллиум» и становились первопроходцами нового мира. Для Земли такой человек просто умирал — либо молодым, как Моцарт, либо уже старым, как Бенджамин Франклин, которого в последние годы на Ветхой Земле изображал двойник. Особенно сложно пришлось Павлу Алхимику. Он был русским императором, и, чтобы незаметно исчезнуть, ему пришлось устроить целый спектакль с династическим убийством.
   Ю к а.  Но вы ведь говорили, что в «животный магнетизм» было вовлечено огромное число людей. Неужели их всех тоже…
   Н и к к о л о.  Нет. В этом не было необходимости. Уничтожали только тех, кто знал про Идиллиум. «Животный магнетизм», нелепая и дикая пародия на искусство Месмера, продолжил свое существование на Земле и после этих событий. Он был, впрочем, довольно скоро забыт. Всего лет через тридцать или пятьдесят — когда стало окончательно ясно, что эти странные электрические баки не лечат от облысения и геморроя. А в чем было их истинное назначение, никто к тому времени уже не знал.
   А л е к с.  И что случилось дальше?
   Н и к к о л о.  Художники, мыслители и ученые, входившие в Академию Идиллиума, взялись за гораздо более масштабный проект. Им казалось, что они — как бы коллективный Творец. Но упоение собственным всемогуществом продолжалось недолго. Скоро они наткнулись на границы своих возможностей.
   А л е к с.  То есть?
   Н и к к о л о.  Сначала медиумы общества «Идиллиум» думали, что могут создавать новую вселенную как им заблагорассудится. Они на полном серьезе спорили, каким сделать нового человека — огромной стрекозой, живущей в небе, или электрической медузой, обитающей в море… Изменить решили и космос — художники даже нарисовали эскизы новых созвездий. Новое небо было куда красивее ветхого — хотя бы потому, что лучше отражало мифологию человечества. Но как только медиумы Идиллиума начали создавать пылающие шары звезд в помысленной ими бесконечной пустоте, произошло нечто жуткое. Вся вовлеченная в эту работу группа медиумов сгорела вместе со своим baquet. Их словно испепелил небесный луч — отблеск космического огня, который они кощунственно посмели зажечь.
   А л е к с.  Интересно.
   Н и к к о л о.  Похожие проблемы начались и с твердью под ногами. Сперва архитекторы Идиллиума предполагали сделать новую землю плоским диском — и окружить ее бесконечным плоским морем… Но несчастье случилось опять — занимавшиеся этим погибли. Их как бы раздавила бесконечная тяжесть — даже от их baquet осталось в прямом смысле мокрое место. Пришлось загнуть море за горизонт, как на Ветхой Земле. Произошло еще несколько подобных трагедий — и медиумы стали понимать, что обладают свободой только внутри узкого коридора возможностей. Весьма узкого.
   А л е к с.  Но почему?
   Н и к к о л о.  Ученые не смогли ответить на этот вопрос. Наука того времени даже не пыталась объяснить мистерию Идиллиума. Поэтому за дело взялись теологи, тоже входившие в состав общества. Они объявили причиной всех бед то, что архитекторы Идиллиума нарушили волю Верховного Существа. В чем заключается воля Верховного Существа применительно к новому миру, теологи, естественно, не знали, поскольку никаких священных текстов на этот счет не имелось, откровений — тоже. Члены общества «Идиллиум» были большей частью трезвыми прагматиками, и экстатические видения их не посещали. Единственным способом понять божественную волю признали метод проб и ошибок. Именно тогда выяснилось, что индивидуальное путешествие, которое позже стали называть Великим Приключением, может быть каким угодно — а вот общее для всех пространство, каковым был Идиллиум, подвержено ограничениям. То, что видят… Как ты говорил?
   А л е к с.  То, что видят двое, создано Богом.
   Н и к к о л о.  Почти. Постепенно архитекторы Идиллиума поняли границы своих возможностей — и сформулировали законы воплощения. Их было два. Первый ты уже процитировал, только в те дни его формулировали иначе: «То, что видят трое, видит Верховное Существо».
   А л е к с.  Почему трое, а не двое?
   Н и к к о л о.  Теология, Троица, мистика, не знаю. Важно, что он проводит грань между общим и частным. А второй закон звучал так: «Творящая воля человека не должна создавать радикально новых форм». Другими словами, отныне медиумам разрешалось лишь воспроизводить существующее. Новый мир обязан был походить на Ветхий. Хотя бы приблизительно.
   Ю к а.  Но почему?
   Н и к к о л о.  На этот счет высказывалось много предположений. Главным образом, конечно, теологических. Я не буду повторять аргументы о плане Верховного Существа, о священном чертеже, от которого нельзя отклониться — никто этого чертежа не видел. Лично мне кажется, что остроумнее всего сформулировал суть вопроса один из наших физиков, по совместительству еще и богослов: новое творение, сказал он, может существовать лишь до тех пор, пока скрыто в тени прежнего, — а чтобы спрятаться надежно, оно должно этой тенью стать… Очень похоже на правду.
   А л е к с.  То есть новый мир оказался просто копией старого?
   Н и к к о л о.  Нет. Не копией. Не забывай, что тень повторяет только внешний контур предмета. В тени можно спрятать многое, чего нет в оригинале. Главное — не нарушать предписанных тени границ. Как объяснял когда-то мой наставник, любивший понятные сравнения, мы едем на дилижансе творения зайцами, прячась на заднике от кондуктора… Суть законов воплощения проста — нам нельзя высовываться. Но пока нас не видно в тени Ветхой Земли, мы можем делать что хотим.
   А л е к с.  Значит, архитекторам Идиллиума пришлось проститься со своей мечтой о совершенном мире?
   Н и к к о л о.  Вовсе нет. Мы не можем создавать радикально новых форм, но можем как угодно комбинировать старые. Частности могут быть любыми, пока не нарушено общее равновесие. Эти рамки позволяют нам очень многое. Мы используем Ветхий мир как библиотеку лекал — и вырезаем по ним нужные нам узоры. Мы не можем приказать штукатурке стать звездой. Но мы в силах нарисовать на ней фреску со звездами…
   Ю к а.  Непонятно, почему Верховное Существо позволяет нам сказать «А», но не позволяет сказать «Б».
   Н и к к о л о.  Ты права. Это понятно не до конца. Может быть, тот, кто выкрикивает слишком много букв, рано или поздно произносит что-то запретное…
   А л е к с.  Но почему тогда у нас есть возможность сказать «А»?
   Н и к к о л о.  Неизвестно, входило ли это в план. Может быть, мы обнаружили в творении прореху. Но это всего лишь щель. Если мы попытаемся превратить ее в брешь, охраняющие космос силы раздавят нас как муравьев. Мы можем заниматься нашим мелким колдовством на окраине мироздания, следя, чтобы питающий нас ручеек не был чересчур заметен. Но если мы превратим его в потоп, он первым делом смоет нас самих.
   А л е к с.  А что это за охраняющие космос силы? Ангелы Элементов?
   Н и к к о л о.  Нет. Я говорил о великих космических энергиях, природа которых нам неясна. Четыре Ангела — это силы, охраняющие Идиллиум. Это наше новое Небо, порождение Франца-Антона и Павла Алхимика — они создали его, чтобы отказаться от использования baquet. Так было нужно для безопасности. Когда появилось Небо и Ангелы, необходимость в этом приборе исчезла, а потом мы стерли даже память о нем. Если сегодня baquet видят на старой гравюре или фреске, обычно думают, что это какая-то допотопная медицина. Благодаря Ангелам шивы и Смотрители могут управлять Флюидом напрямую.
   А л е к с.  Вы видели Ангелов?
   Н и к к о л о.  Если ты станешь Смотрителем, будешь общаться с ними так же легко, как говоришь сейчас со мной.
   А л е к с.  Общаться с Ангелами?
   Н и к к о л о.  Да. Они обучат тебя управлять Флюидом. Это сложная и развитая наука, тонкости которой Небо держит в секрете.
   А л е к с.  Небо контролирует нас?
   Н и к к о л о.  Ангелы не заинтересованы в контроле. У них вообще нет своих интересов. Их единственная цель — оберегать мир.
   А л е к с.  Зачем им служить нам? Почему они не возьмут власть в свои руки?
   Н и к к о л о.  Им это ни к чему. Постижение тайн Флюида уничтожает не только низкие, но и высокие желания. Это отчасти происходит даже со Смотрителем. Прикасаясь к силе, создающей Вселенную, невозможно сохранить личные интересы. Иначе Флюид разнесет тебя в клочья. Ангелы, превращающие Флюид в небесную благодать, не могут желать чего-то иного, кроме всеобщего благополучия. Они хотят, чтобы все были счастливы — но предоставляют заботиться об этом нам самим. Их собственное счастье заключается просто в созерцании Флюида…
   А л е к с.  На Небо можно попасть?
   Н и к к о л о.  Если ты Франц-Антон или Павел Великий. Тогда шанс есть.
   Ю к а.  Детей учат, что Ангелов питает наша любовь к ним. И наши молитвы.
   Н и к к о л о.  В некотором роде.
   А л е к с.  Разве Ангелам нужны молитвы?
   Н и к к о л о.  Конечно. Это создает причину и повод для их существования. Они находятся в потоке страдающего бытия исключительно ради нас.
   А л е к с.  Какое странное устройство мироздания.
   Н и к к о л о.  Если ты немного подумаешь над ним, оно покажется тебе изящным и совершенным. Благодаря ему мир уже третье столетие находится в равновесии.
   Ю к а.  Ангелы создают наш мир вместо медиумов Месмера?
   Н и к к о л о.  Не совсем так. У них другие функции. Им больше не надо наводить галлюцинацию и затягивать в нее людей.
   А л е к с.  Почему?
   Н и к к о л о.  Потому что в нее уже втянуты все, кто живет в нашем мире. Они в ней родились. Для них это единственная известная им реальность, и они даже при желании не могут перестать ее создавать… Видите ли, если бы во времена Месмера через портьеру, разделявшую Париж и Идиллиум, прошла не сотня-другая аристократов, а все тогдашнее человечество, то никаких медиумов больше не понадобилось бы вообще. Люди поддерживали бы поле новой галлюцинации сами, уточняя и полируя ее своим новым коллективным опытом. Медиумам, наоборот, пришлось бы воображать Землю, чтобы туда можно было вернуться… Но такую эмиграцию в восемнадцатом веке, конечно, никто не хотел устраивать. Зачем в Эдеме сифилитики? Хотя прежде нечто похожее происходило.

   Где-то слышен звон колокольчика. Появляется Менелай в оранжевом халате и Адонис в синей рясе. На одном из них треуголка Смотрителя.

   Н и к к о л о.  Мне пора, дети мои. В следующий раз, Алекс, мы встретимся наедине.
   Ю к а  (присев в придворном поклоне).  Я утомила вас своей глупой бестактностью, Ваше Безличество. Мне нет прощения, но я уповаю на ваше бесконечное милосердие и прошу меня извинить.
   Н и к к о л о.  Отчего же, мне очень понравилась наша беседа. Ты, вероятно, еще многое хотела спросить? Вероятно, тебе интересно, снимаю ли я маску, когда занимаюсь любовью? Это зависит от обстоятельств.

   Помахав рукой Алексу и Юке, Никколо надевает маску и уезжает на кресле в даль вместе с Менелаем и Адонисом. Дворцовый зал стремительно сжимается и превращается в крохотный лифт. Алекс и Юка едут на лифте вниз и выходят из него в сад Красного дома.

   А л е к с.  Господь Франц-Антон в помощь.
   Ю к а.  Идем пить чай. И знаешь что? Сегодня я позволю себе целых три шоколадных конфеты.

   ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ (6, 7 глава)

   Алекс и Юка готовят чай, садятся за стол и играют в настольную игру.

   А л е к с.  Ты его разозлила.
   Ю к а.  Как мало ты понимаешь в мужском сердце, Алекс. Хотя у тебя в груди такое же.
   А л е к с.  И чего я, по-твоему, не понимаю?
   Ю к а.  Я его сокрушила. Полностью и целиком. Его Страдальчеству конец.
   А л е к с.  Наконец я вижу в тебе что-то человеческое. Впрочем, этому вас тоже наверняка учили. Третий год, да?
   Ю к а.  Ты ревнуешь, и мне это приятно. Такому меня никто никогда не учил, клянусь.
   А л е к с.  Тяжело работать красавицей?
   Ю к а.  Очень. Но все почему-то хотят.
   А л е к с.  Ничего не понимаю. Может быть, башня была иллюзией?
   Ю к а.  Может быть. А может быть, иллюзия — что ее там нет. Откуда нам знать? Давай сходим еще раз вместе. Вдруг она снова появится?
   А л е к с.  Тебя тянет к Смотрителю? Ты хочешь его увидеть? Перебраться в его гарем? Это ведь серьезное повышение по сравнению со мной.
   Ю к а.  Не говори глупостей. Я не верю, что ты можешь считать так всерьез.
   А л е к с.  Кстати, хотел тебя спросить. Как ты вообще осмелилась говорить так с Никколо Третьим? Насчет возраста его подруг? Не говоря уже о том, что это просто невежливо, ты совершила немыслимое нарушение этикета.
   Ю к а.  Ты ничего не понимаешь. Это был придворный комплимент. Его Безличество визжал от счастья как поросенок.
   А л е к с.  Что?
   Ю к а.  Ничто так не льстит пожилому мужчине, как намек на его половые достоинства. В частности, на его гипотетическую способность управляться с молодыми кобылками.
   А л е к с.  Вас этому тоже учили?
   Ю к а.  Первый курс. Азы. И не переживай за Смотрителя, Алекс. У него неплохо подвешен язык. Он вполне может за себя постоять. И полежать, по слухам, тоже.
   А л е к с  (сделав ход в настольной игре).  Примитивный женский ум легко сосредотачивается на простых и глупых задачах. Здесь должен быть какой-то секрет.
   Ю к а.  Секрет есть во всем.
   А л е к с.  Ты его знаешь, а я — нет. Поэтому мне неинтересно. Вас учат не только превращать мужчин в свиней, а еще и лишать этих свиней остатков самоуважения.
   Ю к а.  Если ты намекаешь на Олений Парк, то плохо представляешь себе дух заведения. Это не школа по подготовке злодеек, а скорее женский монастырь, пронизанный светлой и чистой грустью.

   Алекс делает ход в настольной игре.

   Ю к а.  Ты проиграл.
   А л е к с.  Я давно это понял, моя радость. Смешно, когда ты упоминаешь монастырь. Ты не знаешь, что это такое, а я знаю. Я вырос в монастыре.
   Ю к а.  Но ты никогда не жил в Оленьем Парке. Откуда ты знаешь, права я или нет?
   А л е к с.  Атмосфера места зависит от того, какие науки и искусства в нем практикуют. Как понимать «светлую грусть»? О чем грустим-то?
   Ю к а.  Да мало ли грустного в жизни молодой девушки. С учебой это действительно не связано. Но у воспитанниц Оленьего Парка есть свои ритуалы. Они нередко печальны. Хотя тебе, скорее всего, показались бы смешными.
   А л е к с.  Например?
   Ю к а.  Например, «проводы Смотрителя».
   А л е к с.  Что это такое?
   Ю к а.  У нас учатся девушки разного возраста. Много совсем молодых. Я, например, была бы среди них старухой. Старость в Оленьем Парке — когда тебе исполняется девятнадцать лет.
   А л е к с.  Почему именно девятнадцать?
   Ю к а.  Потому что после этого ты не можешь попасть в услужение к Смотрителю. Не то чтобы многие надеялись или даже хотели — но как возрастной рубеж это очень заметная дата.
   А л е к с.  А, вот откуда ты знаешь про его вкусы… А почему — проводы Смотрителя? Их устраивают при визитах Его Безличества?
   Ю к а.  Нет. Их устраивают неофициально и тайно. Для тех девушек, которым уже исполнилось девятнадцать. Обычно в июне.
   А л е к с.  Зачем?
   Ю к а.  У нас такое суеверие. Считается, если принять участие в этом ритуале, будешь долго оставаться молодой.
   А л е к с.  Ты тоже участвовала?
   Ю к а.  Два раза. Поэтому я хорошо сохранилась.
   А л е к с.  Неплохо. И что это за ритуал?
   Ю к а.  В Оленьем Парке есть роща богини Весты… Да, не смейся, роща Весты. Это вполне уместно, потому что почти все воспитанницы у нас девственницы, и до выпуска их можно считать весталками. Эта роща — такое глухое местечко, куда девушки ходят уединиться. Некоторые курят, хотя у нас запрещено. Через рощу течет речка. Не как здесь, а самая настоящая… Начинается все с того, что кто-то из воспитанниц крадет в кабинете истории треуголку.
   А л е к с.  Зачем?
   Ю к а.  У Смотрителя есть похожая. Ты видел.
   А л е к с.  Она была на монахе.
   Ю к а.  Монах нужен просто как подставка. Треуголка по традиции должна находиться на живой голове. Монах разгружает Смотрителя.
   А л е к с.  Откуда ты это знаешь?
   Ю к а.  У нас все девушки знают.
   А л е к с.  Откуда?
   Ю к а.  Ну подумай, Алекс, откуда кучер знает, что у лошади под хвостом? Когда Смотритель лечит простатит, он не может носить свою треуголку. Иначе он расцарапает девушке все ноги. С ним приходит монах, на чью голову он ее надевает.
   А л е к с.  А почему именно монах?
   Ю к а.  Не знаю. Наверно, чтобы чужие волосы не прилипали к шляпе. У монаха голова бритая.
   А л е к с.  И что дальше?
   Ю к а.  Девочки берут две метлы, связывают их крестом и обматывают тряпками. Получается чучело Смотрителя. А потом они надевают на него банный халат и эту треуголку.
   А л е к с.  И?..
   Ю к а.  Они собираются в полночь, жгут костер, водят хоровод и поют. И каждая девушка три раза бьет чучело туфлей по голове. Прямо под треуголкой, где у человека лоб. Потом чучело кладут в гроб, зажигают его и начинают через него прыгать. А то, что остается, сплавляют вниз по речке.
   А л е к с.  А треуголка?
   Ю к а.  Ее возвращают в кабинет истории. Один раз она сильно обгорела, и края у нее теперь обугленные.
   А л е к с.  Покажи, как танцуют.

   Юка встаёт, вытягивает руки в стороны, вступает в невидимый хоровод и медленно идёт по кругу, напевая простую и приятную мелодию. Через несколько шагов она опускает ладони невидимых подруг, снимает с ноги туфлю и три раза шлёпает пустоту впереди. Потом делает вид, будто сталкивает что-то с берега.

   А л е к с.  Трогательно. А что при этом поют?
   Ю к а  (возвращаясь за стол).  Я не решаюсь воспроизвести. Это очень неприлично. Переделали из каких-то древних частушек и заклинаний. Еще при Никколо Втором, у которого были близкие наклонности. В общем, нечто обидное и непристойное. Как и любая правда, впрочем.

   Появляется Галилео.

   Г а л и л е о.  Алекс, мы едем к Смотрителю. У тебя минута, чтобы одеться.
   А л е к с.  Что случилось?
   Г а л и л е о  (надевая маску и протягивая другую маску Алексу).  Алекс!
   А л е к с  (одеваясь).  Куда мы едем?
   Г а л и л е о.  В Михайловский замок. Сегодня это может быть опасно. А так нас не увидит никто.

   Галилео и Алекс уходят. Юка уходит. Галилео и Алекс заходят в комнату, посреди которой стоит стол. На столе лежит Никколо в чёрной маске. Из груди Никколо торчат две короткие белые стрелы. Возле Никколо стоят Менелай и Адонис.

   М е н е л а й.  Не надо двигаться. Яд будет распространяться быстрее.

   Никколо пытается что-то сказать.

   А д о н и с.  У него паралич речевого центра. Он не может говорить.
   Г а л и л е о.  Он может говорить. Оставьте нас. Все, без исключения, выйдите. Кроме тебя, Алекс.
   М е н е л а й.  Но Его Безличеству нужна помощь.
   Г а л и л е о.  Вы ему не поможете. Он жив только усилием воли. Быстрее, у нас мало времени.

   Менелай и Адонис уходят из комнаты.

   Н и к к о л о.  У нас и вправду мало времени. Горло меня не слушает, Алекс, я говорю через Флюид. Меня, как ты видишь, убили. Постарайся, чтобы этого не случилось с тобой.
   А л е к с.  Кто?
   Н и к к о л о.  Фехтовальщик, кто же еще. Галилео, покажи ему хронику… Он все тебе объяснит. Пока я жив, я должен передать тебе свой крест.
   А л е к с.  Что это?
   Н и к к о л о.  На болтовню нет времени, Алекс. Дай левую руку.

   Алекс протягивает руку Никколо. Никколо поднимает левую ладонь и поворачивает ее так, что его средний палец соприкасается со средним пальцем Алекса.

   Н и к к о л о.  Смотри внимательно… (Никколо приподнимается.) Не убирай руку.

   Алекс и Никколо попадают в безвременное пространство. Алекс всматривается в пространство и видит башню. Башня исчезает и в безвременном пространстве становится темно.

   Н и к к о л о.  Если ты дойдешь до последнего поворота, будь смелее… Не бойся посмотреть на это, не бойся… Ты ведь Смотритель, ха-ха-ха…

   Алекс выходит из безвременного пространства. Никколо умирает.

   Г а л и л е о.  Его Безличество велел показать тебе хронику, и, поскольку это было его последним поручением, я почтительно исполню его прямо сейчас. (Подходит к двери и открывает ее.) Хронист!

   В комнату заходит Менелай.

   Г а л и л е о.  Покажи Безличному, что здесь произошло.

   Менелай ставит два стула напротив друг друга, садится на один и приглашает сесть Алекса на другой. Алекс садится на стул.

   М е н е л а й.  Гляди мне прямо в глаза. И не отводи взгляд.

   Менелай гипнотизирует Алекса и через некоторое время прекращает гипноз.

   Г а л и л е о  (Менелаю).  Благодарю. Теперь удались.

   Менелай выходит из комнаты.

   Г а л и л е о.  Покойный Смотритель в совершенстве управлял Флюидом. Но этого оказалось недостаточно. Наоборот — его погубило собственное мастерство.
   А л е к с.  Почему?
   Г а л и л е о.  Он стал играть с убийцей. А тот просто дожидался момента, когда Смотритель окажется полностью связан Флюидом. Если бы Никколо Третий поставил себе задачу защититься любой ценой, он был бы жив.
   А л е к с.  Кто этот фехтовальщик?
   Г а л и л е о.  Мы не знаем. Этого не знают даже Ангелы.
   А л е к с.  Разве Ангелы могут чего-то не знать?
   Г а л и л е о.  Получается, могут. Нападение было осуществлено силой Флюида. Ангелы видят любое колебание Флюида — но не могут понять, что приводит Флюид в движение в этом случае. Его источник невидим. Каким образом и откуда появляется Великий Фехтовальщик, не знает никто.
   А л е к с.  Он может убить любого?
   Г а л и л е о.  Наверное. Но тебе опасность пока не угрожает. И не будет угрожать, пока ты не станешь Смотрителем. Никто не знает, удастся это тебе или нет. Все решат Ангелы.
   А л е к с.  Когда?
   Г а л и л е о.  Мы отправимся к ним прямо сейчас. Вернее, отправишься ты. Я тебя просто провожу. (Протягивает офицерскую кепку Алексу.) Надень это.
   А л е к с.  Зачем?
   Г а л и л е о.  Чтобы те, кто увидит нас в коридоре, не знали точно, где ты и где я. Не останавливайся, не смотри по сторонам и ничего не говори… Следуй за мной и гляди в пол.

   Алекс и Галилео выходят из комнаты и бегут через толпу людей в темноте. Алекс и Галилео подходят к монгольфьеру.

   Г а л и л е о.  Залезай, пришли.

   Алекс и Галилео залезают в монгольфьер и заходят в каюту. В каюте их ожидает Менелай.

   Г а л и л е о  (указывая на Менелая).  Это Менелай. Он будет твоим новым наставником.
   М е н е л а й  (поднимая вверх три сложенных пальца).  Если буду жив. (Касается тремя пальцами головы Алекса.) Ложись спать, тебе надо выспаться.

   Алекс ложится спать и засыпает. Галилео и Менелай выходят из каюты. Слышен гул винтов монгольфьера. Монгольфьер взлетает. Алекс бормочет во сне во время полёта.

   А л е к с  (сквозь сон).  Нам надо немедленно остановиться. И тогда все может обойтись.
   Ф е х т о в а л ь щ и к.  Но почему? Зачем?
   А л е к с  (сквозь сон).  От вашей шпаги гибнут разные люди. Смерть одних никого не огорчит. А гибель других может стать тяжелейшим ударом для человечества.
   Ф е х т о в а л ь щ и к.  Ну что ж, я согласен, что достойные люди иногда гибнут от моей шпаги. Но их убиваю не я. Их убивает судьба.
   А л е к с  (сквозь сон).  Значит, если кто-нибудь решится убить вас самого, вы тоже спишете все на судьбу?
   Ф е х т о в а л ь щ и к.  Не обещаю. Я не буду ничего списывать, я буду яростно защищаться. И попробую для начала убить такого человека сам. Любым способом.
   А л е к с  (сквозь сон).  Но это нелогично. Если вы считаете…
   Ф е х т о в а л ь щ и к.  Сударь, меня кормит не логика, а сноровка. Если оставаться в живых нелогично, то я возьму на свою душу этот страшный грех… перед Аристотелем или кем там еще…

   Через некоторое время в каюту заходят Менелай и Галилео и располагаются рядом с Алексом. Менелай с маленькой молитвенной мельницей.

   М е н е л а й.  Не оглядывайся. Только слушай и смотри. Я буду учить тебя обращению с Флюидом. Я сообщу тебе два правила… Смотри внимательно, перед тобой стоят два величайших мастера Флюида в истории — Павел Алхимик и Франц-Антон. Лучше них не было и нет никого. Знаешь, в чем их сходство?
   А л е к с  (сквозь сон).  В чем?
   М е н е л а й.  Никто из них не понимает, что такое Флюид. И не пытается понять. Именно в этом секрет. Они знают Флюид только через то, что тот позволяет им с собой делать. Если ты хочешь, чтобы Флюид разрешил тебе управлять собой, уподобься им. Даже не пытайся понять, с чем имеешь дело. Это первое правило… Второе правило такое. Приказывая Флюиду, сохраняй почтительную дистанцию… Представь, как чувствует себя низкородный любовник королевы. Он должен соединять в своих действиях крайнюю учтивость с известной решительностью, без чего любовником стать невозможно, ха-ха-ха… Обращайся с Флюидом так же. Это все, что я хотел тебе сегодня сказать.

   Менелай крутит рукой маленькую молитвенную мельницу.

   Г а л и л е о  (Алексу).  Просыпайся. Мы скоро будем на месте.

   Алекс просыпается, встаёт и пытается простереться перед Менелаем.

   М е н е л а й  (жестом останавливая Алекса).  Простираться полагается на земле, а не в небе.
   А л е к с  (кивнув не мельницу в руке Менелая).  Отрадно, что вы молитесь за наше благополучие.
   М е н е л а й.  Я не молюсь за благополучие. В этой местности нет благодати, и я обеспечиваю ею наши моторы.

   Менелай перестаёт крутить мельницу и кладёт её рядом. Гул винтов монгольфьера стихает.

   Г а л и л е о.  Перестань, мы так опоздаем.

   Менелай берёт мельницу и начинает её покручивать. Гул винтов монгольфьера возобновляется.

   А л е к с.  Если устанете, буду рад вам помочь.
   Г а л и л е о.  Ты, Алекс, не сможешь помочь. Менелай летит с нами именно потому, что он невозвращенец. В силу высокой святости он может производить очень много благодати даже такой крохотной мельницей. Его могут заменить сорок девять «возвращающихся однажды» или триста сорок три «вступивших в поток», и каждому будет нужна своя мельница. Сколько нужно таких, как мы с тобой, я не знаю. Но подозреваю, что это будет число со многими нулями.
   А л е к с.  А почему здесь нет благодати?
   Г а л и л е о.  Запретная зона. Здесь нет ни одного ветряка, ни одного водного колеса или флага с мантрами. Сюда никто не может приехать с помощью благодати. А дойти пешком будет трудновато.
   А л е к с.  Понятно. Невозвращенец Менелай — наш мотор.
   Г а л и л е о.  Невозвращенец Менелай — специалист по управлению Флюидом. Он учил этому искусству прежних Смотрителей. И будет учить тебя.
   М е н е л а й.  Я уже начал. (Подмигивает Алексу.) Я немного рассказал про Флюид, пока ты спал… Но ты очень нервничал и все время отвлекался. В следующий раз будь внимательней.
   А л е к с.  А когда будет «следующий раз»?
   М е н е л а й.  Когда Флюид тебя примет.
   А л е к с.  Он может меня отвергнуть?
   Г а л и л е о.  Может. Стать Смотрителем — не такая простая процедура, как кажется. Необходимо согласие Ангелов. Ты должен убедить их в том, что от тебя будет польза. Но главное, конечно, убедить в этом сам Флюид.
   А л е к с.  Как?
   М е н е л а й.  Тебе нужно привести Флюид в движение. Самому. Без всяких подсказок.
   А л е к с.  Но я такому никогда не учился.
   М е н е л а й.  В том и дело.
   А л е к с.  Как же я это сделаю?
   М е н е л а й.  Не знаю. Все, что следует, я уже сказал.
   А л е к с.  Это все?
   М е н е л а й.  Нет. Приведя Флюид в движение, ты должен будешь доказать, что ты достаточно прочный сосуд, чтобы удержать его в себе.
   А л е к с.  Кому доказать?
   М е н е л а й.  Флюиду.
   А л е к с.  Я могу умереть?
   М е н е л а й.  Твоя гибель — крайне нежелательное развитие событий. Но если новым Смотрителем станет не годный к этому человек, все будет еще печальнее.
   А л е к с.  Хорошо, когда это начнется?
   Г а л и л е о  (выглядывая в окно).  Мы снижаемся. Считай, что уже началось.
   А л е к с.  Я бы поел.
   М е н е л а й.  (протягивая Алексу прозрачную коробочку с медитативным резонатором).  Лучше, если твой желудок будет пустым. Тебе надо проглотить только это…
   А л е к с.  Зачем?
   М е н е л а й.  Резонатор позволит установить контакт с Ангелами.
   А л е к с.  А обязательно его глотать? Почему нельзя положить за щеку? Или просто в карман?
   М е н е л а й.  У тебя, скорее всего, появится искушение его выбросить. А когда ты его проглотишь, ты уже не сможешь.

   Алекс открывает коробочку и берёт медитативный резонатор двумя пальцами.

   М е н е л а й.  Не бойся. Глотай.

   Алекс проглатывает медитативный резонатор.

   М е н е л а й  (выглядывая в окно).  Здесь начинается дорога Смотрителей. Просто иди по ней, и все будет… как надо.
   А л е к с  (выглядывая в окно).  Куда я по ней приду?
   М е н е л а й.  В приемную Ангелов.
   А л е к с.  Потом вы за мной прилетите?
   М е н е л а й.  Нет. Ты вернешься сам.
   А л е к с.  Как?
   Г а л и л е о.  Не волнуйся об этом. Не волнуйся ни о чем.

   Гул винтов монгольфьера стихает. Монгольфьер приземляется.

   А л е к с.  Вы дадите мне с собой воды?
   М е н е л а й.  Тебе не будет хотеться ни есть, ни пить. Удачи.

   Галилео молча треплет Алекса по плечу. Алекс выходит из Монгольфьера. Монгольфьер улетает.

   ЧЕТВЁРТОЕ ДЕЙСТВИЕ (8, 9 глава)

   Алекс идёт по дороге Смотрителей. Где-то вдалеке виден Фехтовальщик в маске, чёрном плаще и красном платке на шее.

   А н г е л  О г н я.  Привет, Алекс. Добро пожаловать в Михайловский замок.
   А л е к с.  Вы ли это, Ваше Безличество? Я не знаю, кто передо мной — Смотритель или мой страх в его маске… (Всматривается.) Что это?
   А н г е л  В о д ы.  Мое настоящее лицо. И твое лицо тоже. Обычно оно скрыто под маской.
   А л е к с.  Почему все такое странное? И постоянно меняется… То большое, то маленькое…
   А н г е л  В о з д у х а.  Мы не остаемся прежними ни секунды.
   А л е к с.  Я не могу ничего рассмотреть как следует.
   А н г е л  З е м л и.  Это и означает увидеть свое лицо.
   А н г е л  О г н я.  Позволь Флюиду заполнить тебя. Пусть он тебя проглотит. Это происходит со всеми, начиная с Павла Великого. Только так можно стать Смотрителем.
   А н г е л  В о д ы.  Выбора у тебя нет. Смерть — это не выбор. Это его абсолютное отсутствие. Беги…

   Алекс бежит.

   А н г е л  В о з д у х а.  Успокой свой ум. Не засоряй священное пространство всяким мусором. Мы хотим представить тебя кое-кому…
   А л е к с.  Кто вы?
   А н г е л  З е м л и.  Души, умы, ментальные отпечатки. Думай о нас как хочешь. Мы были на твоем месте прежде. Мы соединимся в один ум. Он будет сопровождать тебя и приходить иногда на помощь.
   А л е к с.  Я тоже стану такой тенью, когда умру?
   А н г е л  О г н я.  Смотрители не умирают. Они продолжают жить через живого Смотрителя. Вернее, они и есть живой Смотритель… Считай, что мы зрители на галерке твоего ума. Мы развлекаемся, глядя оттуда на сцену, где ты играешь. Иногда ты будешь слышать наши аплодисменты. Иногда свист. А иногда мы будем просто спать.
   А л е к с.  Не понимаю.
   А н г е л  В о д ы.  Скоро с тобой начнет говорить только один Ангел.
   А л е к с.  Кто именно?
   А н г е л  В о з д у х а.  Это зависит от баланса элементов в твоем знаке. Кто из четырех Ангелов станет твоим покровителем, неважно — в каждом из Ангелов присутствуют трое остальных. Все Ангелы на самом деле один и тот же Ангел, глядящий в разные стороны.
   А л е к с.  Ангел будет приходить на мой зов?
   А н г е л  З е м л и.  Да. Иногда. Для этого тебе нужно будет обратиться к его изваянию или изображению. Ты сможешь задавать ему вопросы. Но не жди, что он станет решать твои проблемы.

   Алекс всматривается в дорогу Смотрителей. Фехтовальщик приближается к Алексу.

   А н г е л  О г н я.  Подойди к зеркалу. Сейчас мы покажемся тебе еще раз.
   А л е к с.  Где?
   А н г е л  В о д ы.  Смотри в зеркало.
   А н г е л  В о з д у х а.  Не жди наших советов. Именно в твоих собственных решениях будет теперь содержаться наша мудрость. Относись с осторожностью к чужим голосам, раздающимся в твоем уме.
   А л е к с.  Почему?
   А н г е л  З е м л и.  Потому что враги могут подделать совет Ангела и указать тебе путь к смерти.
   А л е к с.  Сколько у вас лиц?
   А н г е л  О г н я.  Одно. У нас всех в действительности одно и то же лицо. Но увидеть его можно только в очень особенном зеркале.
   А н г е л  В о д ы.  Ты увидишь в нем всех Смотрителей сразу.
   А л е к с.  Где это зеркало?
   А н г е л  В о з д у х а.  Потом… Это будет потом.
   А л е к с.  Вы Антон Второй?
   А н г е л  З е м л и.  Не дели нас на разные сущности. И не привыкай разговаривать с нами вслух. Иначе окружающие примут тебя за безумца.
   А л е к с.  Хорошо. Что мне следует делать теперь?
   А н г е л  О г н я.  Тебе придется иметь дело с самим собой. Здесь мы не сможем помочь. Мы будем просто наблюдать.
   А л е к с  (остановившись и закрыв лицо руками).  Я ведь видел фехтовальщика во сне и знаю теперь, как он выглядит. Я могу покинуть это место тысячью разных способов.
   А н г е л  В о д ы.  Луна — это самостоятельное светило. Оно излучает свет другой природы и питает не дневную реальность, а ночную — наши сны… Дневная ложь про отраженный свет — просто способ, которым демон рассудка пытается скрыть эту великую тайну.
   А н г е л  В о з д у х а.  Поэтическая банальность,
   Ф е х т о в а л ь щ и к  (приблизившись к Алексу).  Сударь, прошлый раз я спешил, и мы не успели договорить. Но сегодня я всецело ваш. (Вытаскивает рапиру из ножен и начинает фехтовать в двух шагах от Алекса.) Вооружайтесь, сударь. Я не желаю убивать безоружного.
   А л е к с.  Чем?
   Ф е х т о в а л ь щ и к.  Да чем вам угодно… Вот хоть каминные щипцы.
   А л е к с.  Отчего вы хотите меня убить?
   Ф е х т о в а л ь щ и к.  Я? Хочу вас убить? Сударь, вы меня оскорбляете. Вы давно мертвы, и хорошо это знаете. Мне ни к чему вас убивать — мне достаточно просто напомнить, как обстоят дела… (Делает выпад рапирой, кольнув Алекса в левую руку.) Испанский выпад! (Делает ещё один выпад и наводит шпагу на лицо Алекса.) А теперь speciality of the house. Английский выпад! А?

   Ангелы приближаются к Алексу. У одного из Ангелов в руках белый офицерский шарф, а у другого — овальная золотая табакерка. Один из Ангелов ударяет Алекса табакеркой, Алекс падает и Ангелы начинают душить его шарфом. Алекс задыхается.

   А л е к с  (поднимаясь на ноги через некоторое время).  А-а-а-ах! Победа!

   Ангелы разлетаются в стороны. Алекс берёт табакерку и ударяет ей Фехтовальщика. Фехтовальщик падает и роняет рапиру.

   А н г е л  О г н я.  А что, если на его рапире был яд?
   А н г е л  В о д ы.  И не просто яд, а… яд, парализующий волю?
   А н г е л  В о з д у х а.  Тогда ты точно не сможешь еще раз сделать то же самое.
   А н г е л  З е м л и.  Ведь если этот фехтовальщик такой опытный убийца, он должен был знать, что произойдет.
   Ф е х т о в а л ь щ и к  (открывая глаза).  Алекс, ты убит. Все снадобья на свете бесполезны…

   Фехтовальщик поднимается на четвереньки и ползёт к рапире. Алекс уходит от него по дороге Смотрителей. Фехтовальщик исчезает. Алекс продолжает идти и через некоторое время, устав идти, ложится на спину и лежит.

   А л е к с.  Я использовал открывшееся мне всемогущество удивительно бездарным образом, а спасся только благодаря позорной слабости — позволив себе забыться. Главное, я даже не знал, что таким образом можно спастись. Это было как сперва выменять право первородства на чечевичную похлебку, а затем…
   А н г е л  О г н я.  Метко вылить ее себе на известное место.
   А н г е л  В о д ы.  И проснуться поваренком на кухне.
   А н г е л  В о з д у х а.  Не переживай. Ты такой не один.
   А н г е л  З е м л и.  Через это проходят все великие повара. Много жизней подряд, ха-ха-ха…

   Слышен цокот копыт. Появляется Юка.

   Ю к а  (коснувшись Алекса рукой).  Алекс! Тебя подвезти?

   Алекс поднимается на ноги и опирается на Юку. Юка ведёт Алекса по дороге Смотрителей к Голове — приёмной Ангелов.

   Ю к а.  Тебе к этой большой голове?

   Алекс мычит что-то неразборчивое и стонет.

   Ю к а.  Ты плохо себя чувствуешь?
   А л е к с.  Все в порядке.
   Ю к а.  Ты уверен?
   А л е к с.  Нет. Разве можно быть в чем-то уверенным?
   Ю к а.  Это верно.

   Алекс и Юка доходят до конца дороги и останавливаются у двери в Голову. Юка оставляет Алекса у двери.

   Ю к а.  Ты сегодня вернешься?
   А л е к с.  Вряд ли.
   Ю к а.  Хорошо. Я тогда буду спать.
   А л е к с.  Спасибо. Ты очень вовремя. Даже если ты просто мне снишься.
   Ю к а.  Я думала, ты будешь ругаться. Скажешь, что кататься здесь нельзя.

   Юка уходит. Алекс стучит в дверь и заходит в Голову. В Голове лежит оранжевая циновка и надпись «SAINT RAPPORT 1807». Алекс садится на циновку и медитирует. Через некоторое время раздаётся тихий удар гонга.

   А л е к с.  Почтенные Ангелы, приветствую вас и склоняюсь перед вами умом и сердцем. Вы, несомненно, следили за происходившим со мной в последние часы — и мне стыдно, что я так неуклюже провалил назначенное вами испытание. Прошу вас разъяснить мне мою дальнейшую судьбу.
   А н г е л  В о д ы.  Ты прошел испытание. В этом ни у кого сомнений нет.
   А н г е л  В о з д у х а.  Это неправда. У меня есть сомнения.
   А н г е л  З е м л и.  И у меня. Очень серьезные сомнения.
   А н г е л  В о д ы.  Прошу вас, братья. Выскажитесь.
   А н г е л  В о з д у х а.  По канону, испытуемый должен победить трех врагов, доказав, что он господин прошлого, настоящего и будущего. Первым врагом традиционно является дух прежнего Смотрителя — и все остальные владыки, приходящие ему на помощь. Я не заметил в их встрече ни борьбы, ни победы. Я увидел лишь то, что прошлый Смотритель благоволил к испытуемому, и никто из прежних владык не воспротивился. С учетом ошибок Никколо Третьего, которые чуть не привели нас к катастрофе, я остерегся бы считать это удачно пройденным испытанием.
   А н г е л  З е м л и.  Воздух все говорит правильно, но этого мало. Я не уверен, что испытуемый победил второго врага.
   А н г е л  В о д ы.  Почему? Как раз это испытание он прошел безупречно. Он с первого раза установил полный контроль над Флюидом. Этому его никто не учил, кроме обстоятельств. Ярчайшая удача.
   А н г е л  В о з д у х а.  Верно. Но он тут же попался в поединке на элементарный трюк. Он не узнал уловки «прошлое в настоящем».
   А н г е л  В о д ы  (шепчет Алексу на ухо).  Это суггестивная атака, когда противнику внушают, что удар был нанесен ему в прошлом и теперь он может лишь пожинать плоды случившегося — хотя на самом деле вся атака происходит в настоящем посредством самого этого внушения… Один из самых коварных приемов, какие существуют. Тебе следует ответить, что твое обучение не было закончено и экзамен приходится сдавать в экстраординарных обстоятельствах.
   А н г е л  В о з д у х а.  Да, это действительно коварный удар. Но прелесть ситуации в том, что испытуемый ухитрился нанести его себе сам. Враг ничего ему не говорил. Испытуемый парализовал свою волю самостоятельно, внушив себе мысль о яде на шпаге противника, хотя яда там не было. Зачем такому человеку враги?
   А н г е л  З е м л и.  Случившееся свидетельствует о чрезвычайной доверчивости и податливости испытуемого. А что, если цыганка или личный духовник убедят его в существовании некоей уходящей в прошлое причины, по которой должен погибнуть весь мир? Он ведь их послушает…
   А л е к с.  Прошу почтенного Ангела простить меня, но у меня нет привычки справляться о будущем. Ни у цыганок, видящих будущее, ни у небесных юмористов. Я предпочитаю выстраивать будущее сам. Хочу также напомнить, что инициация проходит в экстраординарных обстоятельствах. У меня не было времени подготовиться к испытанию, как полагается. Тем не менее я его прошел. Поверьте, экзамен был более чем жестоким. Я действовал сам, наугад и наощупь. И смог победить, пользуясь ограниченными возможностями, которые у меня были. (Обращается к Ангелу Воды.) Что же смущает почтенного Ангела?
   А н г е л  З е м л и.  Хорошо. Допустим. Но как тогда быть с третьим врагом?
   А н г е л  В о д ы.  А что не так с третьим врагом?
   А н г е л  З е м л и.  Его не было, вот что. Мало того, в конце поединка со вторым врагом испытуемому на помощь пришла его любовница. Испытание было по сути сорвано.
   А н г е л  В о д ы.  Это не так. В павловском положении об испытаниях ничего не говорится о «трех врагах». Там сказано о трех вратах, связанных с тремя временами и тремя встречными. Экзаменационные видения каждого из Смотрителей различаются так же сильно, как посмертные миражи разных людей. Действительно, чаще всего испытания персонифицируются тремя врагами, поэтому так иногда говорят. Обычно на вторых и третьих вратах происходят поединки разного рода. Но бывает и так, что кандидат проходит врата вообще без вражды.
   А н г е л  В о з д у х а.  Разве? А можно пример?
   А н г е л  В о д ы.  Например, Никколо Первый на третьих вратах встретил свою мертвую кошку — и рыдал до тех пор, пока дверь Приемной не оказалась рядом. Он даже не шел к ней, дверь пришла сама.
   А н г е л  В о з д у х а.  Да. Рыдал. Но частично и от царапин, нанесенных кошкой. В известном роде это все же было похоже на схватку.
   А н г е л  В о д ы.  Это было похоже черт знает на что. Спокойное прохождение третьих врат знаменует спокойное будущее. Какой знак может быть лучше? Вспомните — правление Никколо Первого было безмятежным от начала до конца.
   А л е к с.  Простите, а почему Никколо Первый встретил мертвую кошку?
   А н г е л  В о д ы.  Никто не может понять. В кошке ничего плохого нет, но это была мертвая кошка из прошлого, встреченная на вратах в будущее… Первое, что Никколо сделал, получив полную власть над Флюидом, это вернул ей плотский образ. Вызвал ее к жизни, как Павел Великий твоего предка Кижа.
   А л е к с.  Что? Как это Павел Великий вызвал Кижа к жизни? Он был его отцом?
   А н г е л  В о д ы.  Сейчас не время обсуждать это. Мы говорим про кошку Никколо Первого.
   А л е к с.  А зачем он вернул ей плотский образ?
   А н г е л  В о д ы.  Затем, что это пример зеркальной уловки — «настоящее в прошлом». После оживления кошки ее появление на третьих вратах действительно стало знаком, предсказывавшим благоприятное будущее. Хоть и довольно мещанское. Мелкие радости, домашний уют, покой, мяу… Владыки, конечно, мельчают. И дела их — тоже.
   А н г е л  З е м л и.  Раз мы говорим о знаках, давайте на секунду вдумаемся в следующее: подруга испытуемого появляется на экзамене, причем не одна, а на лошади. Она фактически вмешивается в ход поединка и спасает испытуемого от смерти. Затем она становится третьим встречным — ведь им была не лошадь, я надеюсь? Подруга испытуемого подходит к дверям Приемной и сгружает будущего Смотрителя, будто куль навоза…
   А л е к с.  Мне кажется, Ангелам не следует пользоваться унизительными сравнениями без необходимости.
   А н г е л  З е м л и.  Здесь необходимость как раз есть.
   А л е к с.  Юка появилась не потому, что я ее звал на помощь. Я просто попрощался с ней мысленно… Не знаю, как ей это удалось. Мы ничего подобного не планировали заранее.
   А н г е л  З е м л и.  Это не играет роли. Никакой вообще. Мы сейчас вынуждены гадать по пятнам кофейной гущи, а ты пытаешься объяснять, где купил кофейник…
   А н г е л  О г н я.  Такое чувство, что на сан Смотрителя претендует именно эта женщина.
   А н г е л  З е м л и.  Давайте подведем итог. Женщина, которую он привел…
   А н г е л  В о з д у х а.  Которая привела его.
   А н г е л  З е м л и.  Да… Эта женщина могла появиться на дороге Смотрителей единственным способом — она каким-то образом была воссоздана из Флюида. Поскольку она помогла со вторым и третьим испытанием, экзамен был сорван. Хотя я готов допустить, что его в некотором роде сдала эта особа. Она выглядела куда убедительней.
   А н г е л  В о д ы.  Вы все отлично знаете — экзамен сдан. Во всяком случае, с точки зрения Флюида.
   А н г е л  З е м л и.  У Флюида нет точки зрения. Это ересь. То, с чем мы имеем сегодня дело, — спорный случай. А в спорных случаях следует полагаться на формальные признаки. С точки зрения формальных признаков, испытание не было пройдено.
   А н г е л  В о д ы.  Хорошо. Не разъяснит ли в таком случае Земля, в чем заключается точка зрения формальных признаков, если последним, в отличие от Флюида, она разрешена?
   А н г е л  З е м л и.  Не придирайтесь к словам, Вода, я просто механически повторил вашу неловкую формулировку.
   А н г е л  В о д ы.  Тогда прошу вас, сформулируйте удачно и дайте нам всем образец для подражания.
   А н г е л  З е м л и.  Правила просты. Испытуемый может действовать как угодно, но во время испытания он должен быть один. Один в элементарном… э-э-э… онтологическом смысле. У него не должно быть союзников и помощников. Испытуемый может — и должен — иметь дело лишь с проекциями своего сознания. Они могут выглядеть как дуэлянты восемнадцатого века, вереница предыдущих Смотрителей, мертвая кошка или Господь Саваоф в силах. Но реальная любовница, с которой кандидат находится в отношениях плотского сожительства, совершенно точно не должна помогать ему проходить испытания, даже если Флюид по неизвестной причине принял ее форму. Она не может быть вратами. У нас здесь не академия тантрических искусств, и под «вратами» понимают несколько иное…
   А н г е л  В о д ы.  Это все претензии? Или будет что-то еще?
   А н г е л  З е м л и.  Все. Но, мне кажется, сказанного достаточно.
   А н г е л  В о д ы.  Братья будут удовлетворены, если вопрос окажется разъяснен и снят?
   А н г е л  З е м л и.  Полностью.

   Ангелы Воздуха и Огня кивают.

   А н г е л  В о д ы.  В таком случае, позвольте привлечь ваше внимание к тому, что спутница испытуемого полностью попадает под определение, данное Землей. В техническом смысле это и есть проекция его сознания. Юка — фрейлина «Зеленые Рукава». Этой категорией особ занимается мой департамент, и я хорошо знаю, о чем говорю. Прошу вас, ознакомьтесь с сутью вопроса. Вы заодно поймете, как и почему ее перенес сюда Флюид. Вернее, почему нам так кажется.

   Ангелы Огня, Воздуха и Земли зажмуривают глаза и сосредотачиваются. Через некоторое время Ангел Огня смеётся, Ангел Земли покачивает головой, а Ангел Воздуха вздыхает.

   А н г е л  З е м л и.  Отвратительно. Я не знал, что сила Земли принимает участие в услаждении чужой похоти.
   А н г е л  В о д ы.  Стихия Земли занимается этим при любых обстоятельствах. Некоторые даже видят в этом ее главное предназначение. А проект «Зеленые Рукава» — один из самых успешных в департаменте Воды. Благодаря ему искоренено невероятное количество служебных злоупотреблений среди высших сановников и бюрократии.
   А н г е л  З е м л и.  Не сомневаюсь. Но это все равно безобразно.
   А н г е л  О г н я.  По-моему, ничем не хуже всего прочего. Но хоть смешно.
   А н г е л  В о д ы.  Таким образом, по самым строгим формальным критериям, испытание пройдено. Если кто-то хочет возразить, сделайте это сейчас.
   А н г е л  З е м л и.  Она действительно просто проекция?

   Ангел Огня кивает. Ангел Воздуха вздыхает.

   А н г е л  В о д ы.  Возражений нет. Братья, я понимаю ваши сомнения — и в более спокойное время, возможно, присоединился бы к ним сам. Но сейчас ситуация критическая. (Подмигивает Алексу.) Каковы бы ни были недостатки кандидата — а я отмечу только его неопытность, — лучше такой Смотритель, чем никакого вообще. Узнаем у кандидата, хочет ли он что-то сообщить нам перед ультимативной проверкой? Или о чем-то спросить?
   А л е к с.  Что?? Какой ультимативной проверкой?
   А н г е л  В о д ы.  Хочет ли кандидат что-нибудь сообщить или спросить?
   А л е к с.  Да. Хочу и спросить, и сообщить.
   А н г е л  В о д ы.  Что именно?
   А л е к с.  Могу ли я узнать, о чем вы говорили, обсуждая мою подругу? Мне кажется, это имеет ко мне некоторое отношение.
   А н г е л  В о д ы.  Имеет. Но для нашего разбирательства в настоящий момент важно только одно — условия испытания нарушены не были. В техническом смысле Юка была признана твоей психической проекцией.
   А л е к с.  В каком техническом смысле?
   А н г е л  В о д ы.  Мы, если угодно, поговорим об этом как-нибудь потом. А сейчас нам нужно завершить процедуру. Хочешь ли ты сообщить что-то еще?
   А л е к с.  Да. Я не рвусь занять должность. Это вообще не мое решение и не мой выбор. Если у их святых превосходительств имеется насчет меня хоть малейшее сомнение, прошу передать эту почетную ношу другим. Буду счастлив уступить дорогу любому кандидату. Я готов посвятить остаток своей жизни духовным упражнениям, смешавшись с толпой соликов.
   А н г е л  З е м л и.  Если она сохранится, эта толпа. И Идиллиум тоже. Мы не сомневаемся в искренности твоих помыслов. Тем более когда они направлены на то, чтобы увильнуть от долга. Но тебе это не удастся. Просто кандидатов принято проверять. Даже когда других нет.
   А н г е л  О г н я.  Если б у тебя были темные помыслы, мы бы увидели их во время испытания. И ты вряд ли остался бы жив. Не представляешь, как жутко гибнут те, кому доводится столкнуться с материализацией собственной низости…
   А н г е л  В о з д у х а.  Алекс, тебе следует сразу понять одну вещь. Смотрителя называют «господин четырех элементов». Но это не значит, что ты действительно их повелитель. Ты просто линза, проецирующая на мир силу Флюида. Смотритель — не господин и не раб стихий, а их проводник. Как шутил про себя Никколо Третий, имевший тягу к графическим сравнениям, наконечник шланга.
   А н г е л  З е м л и.  Очень похоже на правду в его случае.
   А н г е л  О г н я.  Совершенно верно. Как ты думаешь, почему Смотритель — всегда мирянин?
   А л е к с.  Никколо Третий был монахом.
   А н г е л  О г н я.  Когда-то в юности. Перед тем как его сделали Никколо Третьим, он был освобожден от обетов, что ты, несомненно, знаешь. Смотритель должен быть мирским человеком. Он должен погрузиться в суету и тщету, потому что иначе невозможно будет приложить к этому миру силы Флюида. Но энергия, проходящая сквозь него в обе стороны, столь чиста и тонка, что никогда не смогла бы зародиться в обычном мирянине. Это тяжелая жизнь, Алекс, и не всегда она кончается хорошо.
   А л е к с.  Я видел. Именно поэтому я не стремлюсь на эту должность.
   А н г е л  О г н я.  Он полон смирения. Незачем сгибать его еще сильнее. Он может не разогнуться.
   А н г е л  В о д ы.  Как я понимаю, возражений ни у кого не осталось. Переходим к процедуре.

   Ангелы поочередно возникают перед Алексом.

   А н г е л  О г н я.  Ты наш господин!
   А н г е л  В о д ы.  Ты наш господин!
   А н г е л  В о з д у х а.  Ты наш господин!
   А н г е л  З е м л и.  Ты наш господин!

   Ангелы возвращаются на свои места. Происходит разноцветное мерцание Aurora Borealis. Появляются: черная треуголка Смотрителя с золотым позументом, свернутый серый мундир с двумя большими звездами на груди, фасции и флейта-флажолет.

   А н г е л  В о д ы.  Это память о Павле Великом. Его шляпа и мундир. Созданные Флюидом копии соответствуют твоей телесной форме. Если все сложится хорошо, придет день, когда ты сможешь надеть подлинную шляпу Павла. Но с практической точки зрения разницы нет. В этих вещах присутствует наша сила. Они должны быть тебе впору… Надень мундир и треуголку сейчас.

   Алекс встаёт и переодевается в мундир и треуголку Смотрителя.

   А н г е л  В о д ы.  Теперь ты сможешь управлять Флюидом. Хорошему медиуму реликвии для этого не нужны. Но так надежней…
   А л е к с.  Мне следует одеваться так все время?
   А н г е л  В о д ы.  Нет. Обычно Смотритель обзаводится свитой из двух человек. Один носит фасции, другой — треуголку. Но ты можешь просто держать эти вещи в шкафу.
   А л е к с  (кивая на фасции).  Это я тоже должен взять?
   А н г е л  В о д ы.  Не беспокойся. Все будет доставлено в Михайловский замок. Тебя попросили надеть шляпу и мундир, потому что новый Смотритель впервые появляется перед приближенными именно в таком виде.
   А л е к с.  Что мне делать дальше?
   А н г е л  В о д ы.  Тебя ждет еще одна формальность, не совсем удачно названная мною «ультимативной проверкой». Это действительно в некотором роде испытание, хотя Смотрители обычно проходят его без проблем. Но, зная твою впечатлительность, доверчивость и подверженность внушениям, призываю тебя не волноваться и не принимать его слишком близко к сердцу. Попробуй отнестись ко всему с юмором…
   А л е к с.  Что это за формальность?
   А н г е л  В о д ы.  Тебе следует посетить Комнату Бесконечного Ужаса. Не сказал бы, что это приятное приключение, но именно оттуда новый Смотритель должен выйти в Михайловский замок к свите… Тебе уже пора там быть. Удачи.

   Алекс берёт флейту-флажолет и пытается сыграть на ней отрывок из Баха, исторгая из неё несколько диссонирующих звуков. Ангелы исчезают. Небо Идиллиума превращается в небо Ветхой Земли. Алекс заходит в одну из комнат ветхого Михайловского замка. В комнате стоит письменный стол с множеством папок, компьютер и кресла. Появляется Алексей Николаевич.

   ПЯТОЕ ДЕЙСТВИЕ (10, 11 глава)

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч  (приседая в поклоне).  Добрый вечер, Ваше Величество! Давно не имел счастья вас видеть. Если вы позабыли, меня зовут Алексей Николаевич, или просто Алексей. Не трудитесь отвечать, я все равно сейчас не услышу. (Садясь за стол и указывая Алексу на кресло.) Прошу простить, Ваше Величество, — я забыл напомнить, что эта прогулка для вас безвредна. Вы как бы спите и видите сон. Вы будете находиться в моем обществе ровно столько, сколько сочтете нужным — и сможете вернуться в любой момент. Не волнуйтесь.

   Алекс садится в кресло.

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч  (открывая железную коробочку и вынимая из неё шприц).  Прошу извинить, Ваше Величество, я знаю, что вы здесь, но все еще не вижу вас. С вашего позволения, я введу себе расширяющий сознание препарат — и смогу воспринимать вас лучше… Не так отчетливо, как вы меня, но все же… (Закатывает рукав, делает себе укол, некоторое время раскачивается, закрывая и открывая глаза, всматриваясь в Алекса.) Вот. Хорошо. В этом году я не различаю вашего лица, но вижу силуэт. Впрочем, неважно. Я чувствую вас, Ваше Величество. Так же безошибочно и несомненно, как и прежде. Это вы — и я счастлив, что вы решились посетить меня после такого долгого перерыва. Поскольку вы имеете свойство забывать о наших встречах, я напомню, как обычно строится наше общение… (спихивает папки на пол, ставит на стол спиритическую доску, подключает её проводом к компьютеру и некоторое время клацает по клавиатуре, тихо матерясь.) Ваше Величество, все готово. Обычно мы общаемся следующим образом — я задаю вопрос или делаю утверждение, а вы касаетесь рукой слов «Да» или «Нет». Если вы пожелаете, можете ответить другим способом, касаясь по очереди букв алфавита. Давайте проверим, как работает связь. (Смотрит в экран.) Пожалуйста, коснитесь слова «Да».

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Теперь слова «Нет».

   Алекс касается слова «Нет».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Теперь, пожалуйста, букв «А» и «Я».

   Алекс касается букв «А», «Я».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч  (отвернувшись от экрана).  Все работает. Я уже объяснял вам, Ваше Величество, принцип действия этого устройства, но вы наверняка забыли. Прикажете напомнить?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Эктоплазма, из которой вы состоите, еле заметно меняет электропроводность воздуха рядом с буквой, и это фиксирует мой прибор. Он очень чувствителен, поэтому я могу общаться с вами только ночью, когда электромагнитные поля вокруг несколько угасают. Мой собственный компьютер не мешает, он экранирован. (Пауза.) Итак, вы управляете ходом нашей беседы, говоря мне «да» и «нет». Если вы желаете остановить поток моего красноречия, вы касаетесь клавиш «да» и «нет» одновременно. Это означает «стоп». Если вы желаете что-то сказать или спросить, к вашим услугам клавиатура — вам достаточно начать набирать нужное слово, и я его угадаю… По опыту наших прошлых контактов, Ваше Величество, я знаю — вы отвергаете или забываете то, что я каждый раз вам рассказываю. Мне приходится повторять все заново, и вы, как правило, очень… расстраиваетесь. Расстраиваетесь и опять забываете. Но все равно потом соглашаетесь выслушать меня заново. Хотите ли вы узнать, что я говорил вам при наших прошлых встречах?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  В таком случае я повторю свой обычный рассказ. Постараюсь, насколько возможно, быть кратким. Итак… Здание, где мы сейчас находимся, называется Михайловским дворцом — или, как его именовали прежде, Инженерным замком. Он был построен в Санкт-Петербурге в конце восемнадцатого века по повелению императора Павла Первого. Его строило шесть тысяч человек, почти как египетскую пирамиду — и возведен он был всего за четыре года. Этот замок создан во многом по эскизам самого императора — мистика до глубины души и члена множества оккультных лож еще с времени, проведенного им в Европе… Вам интересно? Продолжать?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Еще на стадии архитектурного замысла замок был буквально нашпигован оккультными символами, налезающими друг на друга. По своему плану это здание — восьмиугольник, вписанный в квадрат. Эти фигуры соответствуют восьмому аркану «Сила» и четвертому аркану «Император». Как вы понимаете, Павел был хорошо знаком с колодой Таро… Но арканами, конечно, дело не ограничивалось. Восемь углов — это еще и восемь отверстий человеческой головы, считая дырочку на затылке, появлявшуюся от высших мистических практик. В символическом смысле замок был для Павла как бы головой Великого Магистра, помещенной в розу ветров — и в голове этой раздавался глас архангела Михаила… Церковные названия ворот, особенности дворцового храма — все указывает, что Павел видел в этом здании не просто очередной петербургский дворец, а жилище высшего духовного иерарха, главы мистического ордена, правителя-первосвященника — назовите как хотите. Одним из ясных указаний была, например, надпись на фронтоне — чуть измененная фраза из псалма: «Дому Твоему подобает Святыня Господня в долготу дней». Если считать в старой орфографии, в ней ровно сорок семь букв — из чего многие сделали вывод, что императору был известен срок его жизни… В ночь с десятого на одиннадцатое марта одна тысяча восемьсот первого года, через сорок дней после новоселья, император Павел Первый был умерщвлен в своей спальне заговорщиками. Как открыли недавно наши историки, смещение Павла произошло по типичной для русских революций схеме: английский посол напоил нескольких офицеров и велел им убить государя — что те, как и положено русским европейцам, немедленно исполнили. По одним сведениям, императора задушили шелковым шарфом. По другим — ударили золотой табакеркой в висок. Но это неважно. Важно то, что император, недавно переехавший в замок своей мечты, отказался просто так уйти из него в небытие. Сначала об этом почти никто не знал. Романовы после убийства покинули резиденцию — и использовали ее в дальнейшем как рудник и каменоломню, где добывали мрамор и серебро. А примерно через двадцать лет Михайловский замок был передан Инженерному училищу… Вы со мной?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  И скоро кадеты и преподаватели стали отмечать странные… проявления, скажем так. В пустой комнате начинал скрипеть паркет. Форточка или окно распахивались или закрывались, несмотря на полное отсутствие ветра. Или — что особо пугало многих — где-то близко слышали игру на флажолете… Прохожие с улицы наблюдали светящийся силуэт в темных окнах. Происходило много подобных событий, но сперва их старались не замечать. Что вы хотите — девятнадцатый век. Но уже в девятнадцатом веке нашлись дерзновенные души, которые попытались вступить с Павлом в контакт, используя арсенал тогдашних спиритов. Одним из этих людей был мой прапрадед. Я, если вам угодно, потомственный духовидец. Спирит… Хоть и не люблю это слово, похоже на растворитель для масляной краски. Я вам должен, кстати, сказать, что хоть технический арсенал спиритов с тех пор сильно расширился, некоторые из их методов — такие, например, как парафиновая ванна — не претерпели ни малейших изменений. Сейчас я покажу… (Встаёт, подходит к шкафчику, вынимает из него кювету и металлическую кастрюлю с проводом, ставит на стол и подключает в розетку.) Вот, практически то же самое, что тогда, — только век назад грели на спиртовке. А сегодня все электрическое. Я включу, пусть греется. И водички надо приготовить. (Наливает воду в кювету.) Итак. Перехожу к самому интересному. Мой предок, Федор Степанович, устроился в Инженерное училище чем-то вроде ночного смотрителя — и приступил к опытам. Они проводились по ночам в строжайшей тайне, и скоро ему удалось вступить в контакт с духом императора. Они нашли способ вербальной коммуникации в духе технологий того времени: дух отклонял перо, падающее в колбе с выкачанным воздухом, в сторону одного из трех слов: «Да», «Нет» и «Иное». Были там и другие ухищрения, которые сегодня уже кажутся смешными — но они работали, и Павел рассказал моему предку много интересного… (Трогает кастрюлю.) Оказалось, что дух Павла вовсе не считает себя привидением, гуляющим по Михайловскому замку. Он успел выстроить в своем воображении целый мир — подробно продуманный, стройный и законченный, где, насколько мог судить мой предок, не было никаких внутренних противоречий. Чтобы объяснить возникновение своего мира из ниоткуда, Павел выдумал эту невероятную историю с опытами Месмера, якобы создавшими новую вселенную… Свою мечту сделаться императором-папой, или, если угодно, высшим магистром всего таинственного и возвышенного, он воплотил в чрезвычайно странном ритуале Saint Rapport. В записках моих образованных предшественников ритуал этот называют «царской теургией». Мне мало известно о его сути — но вы ведь знаете, о чем речь?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  На самом деле этот новый мир сперва был типичной для Павла взбалмошно-романтической фантазией, состоявшей из причудливых обрывков его жизненных впечатлений: масонских споров об идеальном мире, парижских сеансов магнетизма, увиденной там же дуэли, где дрался один из лучших фехтовальщиков эпохи — и все это под томительные звуки стеклянной гармоники, изобретенной Бенджамином Франклином. Тот, кстати, и правда жил в Париже в одно время с Месмером и Павлом. Они, возможно, даже встречались… В ту эпоху каждый монарх грезил о неземном величии. Павлу отказала в нем история — но он обрел его во сне, где сделался Павлом Великим. Фантазия Павла не только основывалась на реальности, но была продумана и выверена в мельчайших деталях, со всем свойственным покойному императору педантизмом. Но самое удивительное было в том, что Павел в этой фантазии действительно каким-то образом жил. Вернее, уверен был, что живет. Все попытки моего предка убедить Павла в том, что он просто галлюцинирующий призрак, закончились неудачей. Павел, напротив, чуть сам не свел Федора Степановича с ума, доказывая, что тот живет в инфрамире, или, проще говоря, в аду, куда сам Павел спускается сновидящей тенью, эдаким Дантом… Выходило у Павла, надо сказать, весьма убедительно. Федор Степанович скончался в большом душевном смятении, но от него остались записи — и его сын, уже мой прадедушка, Николай Федорович, устроился в Инженерный замок на ту же должность. С молчаливого согласия начальства, среди которого тоже были спириты, опыты продолжились… Все встречи, что любопытно, происходили в этой же комнатке. Вы со мной?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  К тому времени в Инженерном замке было уже несколько серьезных библиотек с самой разнообразной литературой на разных языках — образование в те годы было энциклопедическим. Вероятно, Павел научился каким-то образом читать эти книги, узнавая много для себя нового. Однако он не помнил об источнике своих знаний — он делал все как бы в беспамятном трансе. В таком же беспамятстве происходили и манифестации его духа в Инженерном замке — когда кадеты слышали скрип половиц и чувствовали присутствие тени. А в бодрствующем состоянии Павел не вступал в контакт ни с кем и целиком уходил в свой выдуманный мир… Этот мир с годами становился все причудливей. Павел узнавал про религию французских утопистов, про учение мудреца Сиддхартхи Готамы, про электрическую тягу, про телеграф и телефон — и каким-то хитрым способом реплицировал это, пусть и в измененных формах, в своем мираже… Туда долетали и другие свежие веяния — идеи, настроения, даже новые словечки: будто он во все это с удовольствием играл… Да что там, он с энтузиазмом цитировал новую культуру со всеми ее неологизмами, клише, суевериями и мифами, кидая в окрошку своего мира цитаты из понравившихся ему книг и анекдотов, а позже и фильмов. Он делал это чрезвычайно хитро, так что выглядело все естественно. Так как его игрушечная вселенная была продумана до деталей, никто не мог убедить его в том, что это иллюзия. Существовала и другая причина… Вы следите?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  У нас загорается всё «да» и «да»… Я не уверен, что между нами сохраняется контакт. Попробуйте коснуться букв «А» и «Я».

   Алекс касается букв «А» и «Я».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Все хорошо. Так вот, Ваше Величество, я перехожу к главному. Дело в том, что Павел… вовсе не считал себя Павлом. Это был, если можно так выразиться, невообразимый случай амнезии, развившейся у потустороннего существа. Павел нашел способ как бы перевоплощаться внутри своего миража, изменяя и достраивая себя и свой причудливый субъективный мир. Может быть, правильнее сказать, что каждые несколько десятков лет он терял память, как змея кожу, — и обзаводился новой. Вместо двухсотлетнего старца он ощущал себя молодым и полным сил человеком, ничуть не растратившим своей способности любить — и изумляться окружающему миру. Мало того, в пучине смерти он эпикурействовал, наслаждаясь всеми радостями жизни… Для этого Павел изобрел в своей загробной фантазии нечто вроде линии престолонаследия, только модифицированной в гражданском духе. Все-таки Французская революция произвела на него впечатление, да. Он назвал себя «Смотрителем» — прямо как мой прапрадед Федор Степанович. У того это была официальная должность — почему они, верно, и сошлись, хе-хе… При каждом перерождении Павел трансформировал свой прежний мир в соответствии со своими свежеприобретенными знаниями, заново шлифуя его историю и устройство, так что результат скоро сделался чрезвычайно убедителен. Обычно его новая жизнь начинается с того, что он видит Ангела, а конца он не помнит сам, забываясь мирно и тихо. Между этими двумя полюсами умещается многое — но видны повторяющиеся циклы, косвенно связанные с его прошлым. Любовь, приход к власти — часто в результате династического убийства, — потом сложная инициация наподобие масонской, постижение тайн мироздания… А затем — Saint Rapport. Вы спросите, кто его этому научил?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  У меня есть одно предположение. Павел, как и все мистики восемнадцатого века, имел определенную склонность к учению о перерождении душ. Что только укрепилось, когда он, уже в своем загробии, познакомился с индуизмом, буддизмом, столоверчением, антропософией и прочими теориями, проповедующими это направление мысли — благо с каждым годом ему становилось доступно все больше разнообразных источников, и его знания углублялись. Но как ему было переродиться? Ведь умереть заново он не мог, ибо уже обрел весьма устойчивое загробное бытие. Тупик, не правда ли? Нет. Так только кажется. Ведь где перерождается ум? Разве он идет в одно либо в другое место? Нет, ум занимает собой все пространство и время, просто по той причине, что создает их сам, ибо это всего лишь категории, которыми он измеряет свой опыт — так учат не только великие мистики, но и нынешние ученые. Так зачем Павлу куда-то идти? Раз за разом он воспроизводит свой поразительный мир с его усложняющейся историей и материальной культурой прямо в самом себе, в глубинах своего сознания, блуждающего в темных коридорах Михайловского замка… Вы понимаете?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Не сомневаюсь. С годами эта мистерия становилась для духа только проще: помогало то, что в советское время Инженерный замок занимало множество разных контор, и у его бесплотного смотрителя не было недостатка в информации любого рода. Духом своим Павел и сегодня присутствует в замке, и вступает изредка в контакт с «Ветхим миром» — так он его называет… В остальное время он целиком погружается в свой выдуманный «Идиллиум», выстроенный вокруг сказочного Михайловского замка. Материал, используемый Павлом для создания миража, никак не отличается от его тонкой посмертной телесности — это эктоплазма, субстанция, с которой вступают во взаимодействие спириты. Сам Павел, насколько я понимаю, называет ее Флюидом — хотя в прошлый раз он пытался объяснить мне какую-то замысловатую разницу. Как бы там ни было, он достиг весьма высокого мастерства в деле управления этой энергией. Я могу продемонстрировать, как эктоплазма, или Флюид, входит в контакт с грубой материей нашего мира. Но вы должны будете мне помочь. Как вы заметили, ваша телесность практически не взаимодействует с предметами в этой комнате. Но вы можете, если захотите, установить требуемый контакт напряжением воли, как в случае с буквами на фольге — или с вашим умением сидеть в материальном кресле. Я покажу вам один опыт. Я уже ставил его с предыдущими Смотрителями — можете быть уверены, он полностью безопасен… Вы готовы?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Нужна ваша правая рука. Придайте ее пальцам вот такое положение… (Показывает Алексу сложенные лодочкой пальцы.) Держите именно так, и не иначе. Это важно.

   Алекс складывает пальцы лодочкой.

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Теперь, сосредоточьте в ладони весь доступный вам Флюид — и окуните ее сначала в парафин, а потом в воду.

   Алекс ненадолго опускает руку в кастрюлю с парафином, а затем ненадолго в кювету с водой.

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч  (извлекая перчатку из кюветы).  Отлично! Теперь полагается залить внутрь гипс, но некоторые первичные выводы можно сделать уже прямо сейчас… Да, да… Никаких сомнений. Я знаю эту руку. Вот шишечка. Бугор. И, конечно, этот перстень… (Пауза.) Вас что-то смущает? У вас нет этого перстня или есть кольца на других пальцах? Или у вас рука другой формы? Такое уже бывало. Вы можете видеть свою руку какой угодно по той простой причине, что живете в иллюзии, которую себе внушили. Но след в парафине оставляет призрак Павла. Он не изменился с тех пор совершенно. И этот призрак — вы.

   Алекс касается букв «Д», «О», «К», «А».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч  (смотря на экран).  Вы хотите, чтобы я доказал свое утверждение?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Извольте. Вот. (Достаёт из ящика гипсовые слепки рук с датами 1799, 1823, 1847, 1889, 1901, 1936 и рассматривает их.) Есть и другие. Здесь просто большой временной разброс. Удобно сравнить. Посмотрите, вот этот слепок сделан с руки Павла при жизни, поэтому мы стремимся повторить его форму. Остальные — эктоплазма. Кольцо, как вы видите, везде одно и то же. Я, кстати, долго соображал — как у призрака может быть кольцо? Но это, видимо, не само кольцо, а как бы память о кольце, формирующая эктоплазму таким образом. Обратите внимание, хоть положение пальцев на каждом слепке несколько различается, есть детали, которые повторяются везде. Вот эта шишечка на мизинце — здесь у Павла был в юности сломан палец. Вот эта двойная складка кожи… Этот бугорок… Посмотрите — везде одно и то же. (Рассматривает свежий слепок руки.) Теперь смотрим здесь. Окончательно можно будет судить, когда мы сделаем гипсовую отливку. Но многое видно уже сейчас. Во-первых, перстень. А во-вторых, двойная складка кожи у пальца, вот здесь. Вглядитесь, она видна даже так… Никакого сомнения нет: это одна и та же рука. Итак, здравствуйте, Павел Петрович. Как говорится, и снова здравствуйте… Другие свидетельства не так убедительны и относятся к особенностям вашего мира, известным мне по рассказам предыдущих Смотрителей. Перечисляю. Как я уже говорил, Павел воображал себя чем-то вроде магистра-первосвященника, эдакого сражающегося Папы. Именно его крепостью и должен был стать Михайловский замок. Насколько я могу судить, «Смотритель» в вашем «Идиллиуме», — это нечто очень, очень близкое. Один из его титулов — «Далай-Папа». Сто лет назад, когда Павел еще не знал о Далай-Ламах, титул был «Князь-Папа». Ну не удивительно ли? Во-вторых, хоть я не знаю этого точно, но предполагаю по опыту встреч с другими Смотрителями, ваш личный мир компактен. Очень компактен. Дайте-ка я попробую погадать на кофейной гуще, хе-хе. Вы видите мало людей. Вокруг вас всегда одни и те же лица. Вас это не удивляет, потому что для вашего ранга такой образ жизни естественен. Толпа, перед которой вы изредка появляетесь, всегда видна издалека — это как бы одно ревущее целое… Ведь так?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Почти не сомневался. Я подозреваю, дело здесь в известной ограниченности вашей творящей — или, может быть, самогипнотизирующей — силы. Не хватает Флюида, как выражались прежние Смотрители. Вы способны создавать целый мир, да — но этот мир иллюзорен. Он достаточно убедителен и подробен, лишь когда вы в одиночестве. Деревья, цветы, насекомые, здания, произведения искусства — все это появляется без усилий и радует ваш глаз. Когда рядом с вами есть кто-то другой — например, ваша прекрасная возлюбленная, как бы ее ни звали в этом веке, — все остальное уходит на задний план. Ваша энергия переключается на то, чтобы создавать главным образом ее. Как выражаются у нас сегодня, вы способны создавать либо одного собеседника во всех подробностях, либо нескольких, но уже не так четко, либо целый мир — в довольно скудной деталировке. Но это не мешает вам верить в реальность вашей галлюцинации, потому что ваша творческая сила всегда пребывает там же, где и ваше внимание, отчего следов подлога не заметно… Место, по которому скользит ваш взгляд, всегда безупречно прорисовано. Вы не замечаете — и никак не можете заметить, — что все прочее в эту секунду просто рассыпается. Ибо, как только вы перенесете внимание на другое, само движение вашего внимания создаст то, на что вы смотрите — в такой же безупречной прорисовке… В этом секрет устойчивости вашего миража. (Стучит пальцем по компьютеру.) Я не слишком хорошо знаком с подробностями компьютерных наук, но, по-моему, именно так просчитывается виртуальная реальность в современных трехмерных играх. Мир там возникает не весь сразу. Существует лишь та его часть, что выводится на экран. Подозреваю, что таков же механизм вашего многовекового сна. Я охотно признаю свою некомпетентность в данном вопросе. В области трехмерных игр и симуляций я не специалист. Это лишь предположения. Если Вашему Величеству станет интересно, вы наверняка найдете способ выяснить все сами. Не сомневаюсь, что вы непостижимым мне способом сделаете виртуальность такой же частью вашего причудливого мира, какой вы сделали практический солипсизм — или открывшиеся вам восточные доктрины. Так, во всяком случае, происходило всегда прежде. Но меня интересуют не эти интерпретационные моменты. Мне важно другое. Я хочу затронуть тему, которой никогда прежде не поднимали ваши собеседники в этой комнатушке. Вы позволите?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Тогда я сделаю еще одно предположение, теперь достаточно рискованное. Если я нечаянно коснусь больного нерва или перейду границу того, что вы желаете слышать, немедленно остановите меня, прошу вас… Договорились?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Почему вообще умерший становится после смерти призраком? В былые времена на этот вопрос пытались ответить многие высокие умы. Я долго изучал существующий разброс мнений, от отцов Церкви до Сведенборга и тибетских лам, и постепенно пришел к собственным выводам. Мне крайне важно будет узнать ваше высокое мнение на этот счет. Скажите, вы верите в перерождения?

   Алекс касается букв «А», «Г», «Н».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч  (посмотрев на экран).  Придерживаетесь в этом вопросе агностицизма? То есть не говорите ни «да» ни «нет»? Как это мудро в вашем случае… А я, будете смеяться, отвечаю с точностью до наоборот — я говорю одновременно «нет» и «да». Удивлены?

   Алекс касается слова «Нет».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Я сейчас объясню. Представьте себе облачное небо. Постоянно заложенное низкими тучами. Пасмурное, не меняющееся никогда. Говорят, кстати, что на Венере все обстоит именно так. Мы видим только ровный тусклый свет, пробивающийся сквозь тучи — и предполагаем, что у него есть источник, но где он? В облаках, как говорят одни? В нас самих, как говорят другие? Или — далеко за облаками? Мы не знаем наверняка. Теперь представьте, что веревка, привязывавшая нас к планете, обрывается. Мы поднимаемся ввысь, протыкаем облака — и очень скоро самой очевидной вещью в мире становится раскаленный шар Солнца, висящий в ледяной пустоте… Представили?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Многие мистики — хотя бы ваш тезка-апостол, которого так не любил дедушка Ницше — полагали, что от ослепительной ясности духовного мира нас защищают лишь «кожаные одежды» телесности. Стоит сбросить их, как все откроется с полной очевидностью. И в первую очередь станет ясным и несомненным присутствие центрального элемента мироздания — Творца. Как это говорил другой Павел, апостол: «Теперь видим через мутное стекло, гадательно — а тогда лицом к лицу». Целью своей подобные мистики полагали личное падение на солнце Абсолюта. Они были уверены, что расстояние до него им удастся каким-то образом покрыть, и они не сгорят при встрече — ибо ощущаемый ими жар есть любовь… Многие духовидцы говорили, что для праведника Абсолют выглядит ярким и приветливым солнцем, для грешника же — черной бездной, куда его затягивает безмерная тяжесть. Вы следите?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  С этой точки зрения, возвращение к своему истоку — естественный маршрут всего сущего. Но представьте себе другой тип ума, который и после смерти сохраняет привязанность к миру земных форм. После распада «кожаных одежд» он встречает зарю Абсолюта — но каким-то образом маскирует от себя ее появление. Его не тянет ввысь, потому что это страшно. Еще страшнее кажется встреча с нижней бездной, представляющейся ему эдакой черной дырой, пропастью. Или, может быть, его ум не испытывает страха, но в силу культурных запечатлений оба пути — вверх и вниз — кажутся ему неправильными. Такая душа, избежав встречи с Началом и Концом, продолжит двигаться вокруг него по замысловатой орбите. Если она обретет новое тело, это будет перерождение — после чего она вновь потеряет Абсолют из виду, занавесившись от него «кожаными одеждами». А если в результате каких-то прижизненных практик — не будем вдаваться в подробности — душа сумела закалить свои тонкие оболочки, она продолжит существовать без тела, сама по себе. Ее не утянет ни в верхнюю бездну, ни в нижнюю, что, как вы понимаете, есть одно и то же в разных астральных преломлениях. Что же получится в таком случае? В этом случае получится призрак вроде вас. Мир, где он живет, очень причудлив — и населен не другими призраками, как подсказывает ложная интуиция, а лишь отражениями самого этого призрака, притворяющегося перед собою целой вселенной. Причем притворяющегося с таким мастерством, что объяснить ему истину невозможно… Тем не менее в этом мире, если моя логика верна, Бог все равно должен восприниматься прямо и непосредственно. Он должен быть чем-то предельно ясным, несомненным… Сейчас я задам вам вопрос, какого, если верить имеющимся у меня записям, вам никто в этой комнате пока не задавал. Скажите, Ваше Величество, есть ли в вашем мире Бог?

   Алекс касается букв  «Ф», «Р», «А».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Я знаю про этот смешной апофеоз Франца-Антона Месмера. Павел Петрович просто увидел в своем загробном сне перевернутое отражение современного ему государственного культа со Священным Синодом в облаках — и заменил главную фигуру иконостаса на своего давнего парижского приятеля, когда-то потрясшего его воображение своими сеансами. Тут действует обычная логика сновидения. Я говорю не про это. Видите ли вы истинного Бога? Так же ясно и отчетливо, как солнце?

   Алекс касается букв «А», «Н», «Г».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Ангелы?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Я слышал про это тоже. Как бы представители духовной иерархии, сотрудничающие со Смотрителем. Вполне в духе Павла. Эдакий небесный плац, духовная субординация, казарма в облаках… Знаете ли вы, что сперва это были Ангелы четырех сторон света? И даже четырех мастей? Карточных, если вы не поняли. Из колоды Таро. А после знакомства Павла с Востоком они превратились в Ангелов Четырех Элементов. Не так, кстати, давно… Ангелы — это не Бог. Небесные помощники и адские враги, окружающие Смотрителя, — это проявления психических напряжений Павла, подводные течения его подсознания, которые он прихватил с собой в дивный новый мир. Бог — нечто иное. То, о чем я говорю, должно быть самым главным элементом мира. Оно должно быть так же очевидно, как солнце в небе. Вы знали бы… Хотя, наверно, может быть и так, что вся эта хитрая подтасовка нужна как раз с целью заслониться от сияния Творца, ибо оно кажется непереносимым. Сведенборг упоминает такую возможность. Может быть, вы видите, но не понимаете. Или понимаете, но лишь на миг, а потом уходите в забытье опять…

   Алекс касается букв «П», «О», «Ч».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Почему?

   Алекс касается букв «В», «А».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Вам?

   Алекс касается букв «И», «Н», «Т».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Интересно?

   Алекс касается слова «Да».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Ну как почему… Как вы думаете, что заставляет людей вроде меня искать контакта с духами? Живое религиозное чувство, не удовлетворенное суррогатами сегодняшних организованных вероучений. Согласитесь, Ваше Величество — ведь для задумывающегося о своей природе существа это центральнейший из вопросов. Страшен ли наш Источник? Есть ли в нем любовь? Безличная ли он сила? Вы, существо духовной природы, можете, если захотите, поглядеть в эту сторону — и увидеть ответ так же ясно, как видите меня. Но вы не хотите. Есть основания считать, что вы временами подходите очень близко к такой возможности — но каждый раз выбираете новый сладкий сон в качестве Смотрителя… Быть может, именно поэтому вы и сохраняетесь столько веков в своем лимбо. Возможно, когда-нибудь вы ответите на мои вопросы, если захотите, разумеется, продолжить наше общение. Кстати, вы ведь говорите и с другими заклинателями вашего духа? Ходят разные слухи. Правда ли, что это вы навеяли маленькому Набокову идею его Solus Rex?

   Алекс касается слова «Нет».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  А другие спириты? Я ведь в Инженерном замке не один такой. Что они от вас хотят, если не секрет?

   Алекс касается букв «О», «Ч», «Е», «М», «В».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  О чем я? Да у нас же здесь целый музей Мальтийского ордена. Набрали туда, между нами говоря, каких-то весьма подозрительных лиц — они про свой собственный орден ничего толком не знают. Я пробовал поговорить с двумя-тремя — ну совершенно точно не мальтийские рыцари. Официально у них тут музей в музее, но я подозреваю, что это просто прикрытие, и на самом деле они спириты вроде меня. Я практически уверен. Они там запираются и сеансы устраивают. Не то чтобы часто, но бывает… Да вот, погодите… Вот. (Достаёт план здания и кладёт на стол.) Простите. (Переворачивает план и читает надпись). «Museo di ordine militare di Malta. Leonardo Galli. Direttore». Им было не просто тут прописаться. Таких взяток, по-моему, даже Эксон Мобил не платил. Дали им после реставрации две комнаты — потому только, что вы у них когда-то были гроссмейстером. Они ведь вас вызывают?

   Алекс касается слова «Нет».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Хм, странно… Кого же тогда? Впрочем, может, они вызывают, а вы не слышите?

   Алекс касается букв «Н», «Е», «З».

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч.  Ну и не берите в голову. А сейчас вам нужно идти, скоро сюда придут люди. Надеюсь увидеть вас вновь. Каждый вечер теперь буду ждать, что услышу вашу флейту. (Встаёт.) Я провожу, пойдемте… Хочу заодно предупредить вас о типической реакции на мой рассказ, возникающей у призрака после очередного перевоплощения. Даже если он мне сперва не верит, в нем просыпается своего рода инстинкт разрушения. Он инициирует различные перемены и трансформации в своем мире. И сам потом жалуется на них как на удары судьбы. Поэтому старайтесь вести себя сдержанней. Если, конечно, это зависит от вашей воли… И заходите в любое время, заходите, Ваше Величество. Теперь я всегда буду вас ждать. (Направляется к выходу из комнаты. Алекс направляется за ним.) Рад возобновлению нашего знакомства. Если я нечаянно напугал вас, не берите в голову. Вы весьма хитроумны и даже после окончательного доказательства — я имею в виду мою коробку со слепками — сумеете убедить себя, что все совсем не так… Я знаю… Помню. Я уверен, Ваше Величество — вы вывернетесь и на этот раз…

   Алексей Николаевич и Алекс покидают комнату. Небо Ветхой Земли превращается в небо Идиллиума. Появляются Ангелы.

   ВТОРОЙ АКТ (2 том)

   ШЕСТОЕ ДЕЙСТВИЕ (11, 1, 2 глава)

   Алекс заходит в Красный дом, зажигает три благовонные палочки и медитирует.

   А л е к с.  Зачем смущать меня демонстрацией своих сил? Разве я не понимаю и так, что они есть?
   А н г е л  В о д ы.  Это не сила, Алекс. Это слабость. Сильный Ангел бесплотен. Небо сейчас совсем ослабло — и ты принимаешь за мощь судороги агонии. Нам следует провести Saint Rapport как можно быстрее. Весь мир зависит от тебя одного.
   А л е к с.  Может ли быть, что вы порождение моего заблудившегося ума?
   А н г е л  В о з д у х а.  Ты был в Комнате Бесконечного Ужаса. Вижу, вижу… Как ты думаешь, почему она так называется?
   А л е к с.  Полагаю, там становится страшно. Мне страшно до сих пор.
   А н г е л  З е м л и.  Это не бесконечный ужас. Тебе всего лишь жутковато от допущения, что услышанное там может быть правдой, разве нет?
   А л е к с.  Да.
   А н г е л  О г н я.  Но в глубине души ты все же веришь, что это неправда? Надеешься на это? И хочешь, чтобы тебя побыстрей разубедили…
   А н г е л  В о д ы.  Эта комната называется Комнатой Бесконечного Ужаса, потому что услышанная там жуть сможет теперь бесконечно воспроизводить себя в твоей голове — если ты сам не наведешь там порядок. Ужас действительно может сделаться бесконечным, ибо отныне ты всегда сумеешь увидеть происходящее через призму этой версии бытия. Всегда.
   А л е к с.  Значит, это правда?
   А н г е л  В о з д у х а.  Только если ты захочешь. Если ты сам сделаешь такой выбор.
   А л е к с.  Как так может быть? Это или правда, или неправда.
   А н г е л  З е м л и.  Скажи, что такое Флюид? Правда или неправда?
   А л е к с.  Подобная постановка вопроса бессмысленна.
   А н г е л  О г н я.  Точно так же, как твоя. Мир — это просто поток Флюида. Ты сам — тоже. Смотритель может придавать потоку любую форму. Именно это искусство тебе и предстоит изучить. Тот, кто управляет Флюидом, не склоняется перед чужой силой и тем более чужой правдой. Но он может быть побежден собственной слабостью или страхом, как ты хорошо знаешь на опыте. Если ты захочешь быть призраком, Алекс, никто не сможет тебе помешать. Даже мы.
   А л е к с.  Хорошо. А если я не хочу быть призраком, ну совсем ни капли не хочу, может мне кто-нибудь с этим помочь?
   А н г е л  В о д ы  (посмеявшись некоторое время).  Извини. Я смеюсь не над тобой.
   А л е к с.  А над кем?
   А н г е л  В о д ы.  Над собой.
   А л е к с.  Почему?
   А н г е л  В о д ы.  Нам, Ангелам, тоже необходимо смирение. Я смотрю на тебя, Алекс, и вспоминаю, что ты наша главная надежда. Когда я осознаю, что именно от тебя зависит мое собственное существование, я постигаю, насколько я ничтожен в причинно-следственном смысле. От этого мне делается одновременно и смешно, и легко, и спокойно…
   А л е к с.  Я тоже хотел бы, чтобы мне стало смешно и легко. И спокойно тоже. Кто-нибудь может это устроить?
   А н г е л  В о з д у х а.  Так и быть. Мы объясним тебе, как обстоят дела на самом деле. Во всяком случае, с канонической точки зрения.
   А л е к с.  Прошу вас, сделайте это.
   А н г е л  З е м л и.  Ты потомок Павла Великого.
   А л е к с.  Если я потомок Павла, то почему ношу фамилию де Киже?
   А н г е л  О г н я.  «Де Киже» означает «созданный из Флюида».
   А л е к с.  Так почему я тогда потомок именно Павла, а не Кижа?
   А н г е л  В о д ы.  Потому что Павел и Киж – это одно и то же. Павел сотворил Кижа по своему образу и подобию. Это был его физический двойник, а после переселения в Идиллиум они как бы стали одним потоком Флюида, поочередно проявляющим свои противоположные аспекты. Трагизм – вернее, комизм ситуации был в том, что личность Кижа, уловленная шпагой Павла в гнилом петербургском эгрегоре, оказалась примитивной и низменной. Это был некий усредненный петербургский прапорщик – туповатый пьяница, склонный к распутству, но не лишенный хитрости. Павел создал его главным образом из Флюида, выделенного гвардейским полком – на площади в то время были одни унтера. Киж и не мог получиться другим. В этом нет его вины. Павел оживил Кижа в Идиллиуме, но новое бытие бедняги оказалось неустойчивым и зыбким, потому что его незримая неубиваемая основа осталась в Петербурге. Киж успел наплодить здесь потомства, но после смерти новой физической оболочки дух его обрушился назад – в ту самую спальню, где он был убит.
   А л е к с.  Хорошо. Это очень интересно. Но все равно ничего не сходится.
   А н г е л  В о д ы.  Что не сходится?
   А л е к с.  Пускай Киж прикован к месту своей смерти в Михайловском замке на Ветхой Земле. Но ведь там был не Киж. И руку в парафин опускал не Киж, а я!
   А н г е л  В о з д у х а.  Алекс, вспомни, кто ты. Твое имя – Алексис де Киже. Другими словами, ты тот самый поток Флюида, из которого Павел когда-то создал своего первого гомункула. Но отделить этот поток от самого Павла невозможно, поэтому ты потомок не столько Кижа, сколько Павла. Он – исток реки, а ты – ее устье. Эфирное тело Кижа, прикованное к Инженерному замку, – тоже часть потока. Если угодно, река в ее среднем течении. Таков корень, откуда растешь ты и весь ваш род.
   А л е к с.  Спасибо.
   А н г е л  З е м л и.  Из-за этого твое сознание может соскальзывать в неуничтожимую оболочку Кижа и одушевлять ее. То же самое способны делать все другие Смотрители из рода де Киже. Поэтому, хоть они мало походят друг на друга, в парафине всегда отпечатывается одна и та же рука. Рука изначального Кижа. Она же рука Павла, потому что внешне они были неотличимы. Это, если угодно, ваш родовой аттракцион. Нечто, придающее вашей фамилии поистине царское величие. Теперь ты успокоился?
   А л е к с.  Почему, спрашивается, нельзя было меня предупредить?
   А н г е л  О г н я.  Потому, что это не помогло бы. Видишь ли, нет никакой возможности доказать, что наш рассказ – не посмертная хитрость призрачного Павла, прячущего от себя страшную правду.
   А л е к с.  Черт. А вот это зачем надо было мне сейчас говорить?
   А н г е л  В о д ы.  Будь достоин своей великой свободы. В Михайловский замок прибывает твой новый ментор Менелай. Он обучит тебя управлять Флюидом. Как только ты приобретешь необходимый минимум навыков, мы встретимся вновь. Приступай к тренировкам немедленно и ни на что не отвлекайся.
   А л е к с.  Хорошо. Могу я задать еще один вопрос?
   А н г е л  В о з д у х а.  О чем?
   А л е к с.  О Юке.
   А н г е л  З е м л и.  Что ты хочешь спросить?
   А л е к с.  Помните, вы спорили? Я не понял, почему вы сказали, что она – проекция моего сознания.
   А н г е л  О г н я.  Мы все проекции сознания друг друга.
   А л е к с.  Но вы говорили, Оленьим Парком занимается Департамент Воды. И поэтому вы…
   А н г е л  В о д ы.  Забудь про Юку и Олений Парк. До того как ты завершишь тренировку, не смей даже думать ни о чем постороннем. Тем более о женских юбках.
   А л е к с.  Но…
   А н г е л  В о д ы.  Забудь хотя бы до конца занятий с Менелаем. А еще лучше – совсем.

   Алекс возвращается к медитации. Через некоторое время заходит Менелай, присоединяется к Алексу и они некоторое время медитируют вместе.

   М е н е л а й.  Как ты думаешь, почему медиума, работающего с Флюидом, называют «шивой»?

   Алекс пожимает плечами.

   М е н е л а й.  Это имя используется, потому что Шива – бог, занятый одновременно творением и разрушением. Они кажутся взаимоисключающими, но на самом деле невозможны друг без друга – без творения нечего разрушать, а без разрушения негде творить. Эти два аспекта связаны друг с другом через танец.
   А л е к с.  Как именно?
   М е н е л а й.  Через танец. Когда ты спрашиваешь «как именно», ты просишь связать их через слова. Но здесь не дается подробных объяснений – как и при обучении танцу. Когда ты танцуешь, ты не вспоминаешь названия движений. Ты не планируешь, куда поставить ногу, и не размышляешь, как оторвать ее от земли. Танцор делает все интуитивно, ухитряясь не наступать на туфли партнерше и не толкать стоящих рядом. Он чувствует ритм и совершает единственное движение, правильное в этот миг. Последовательность таких движений и есть танец. Шива не говорит, а танцует. (Делает несколько вальсирующих шагов.) Как только ты перестанешь быть частью танца, ты отдавишь партнерше ноги, врежешься в соседнюю пару и твое личное самовыражение станет препятствием для мироздания… Даже Шива танцует, подчиняясь правилам. Разница лишь в том, что его танец происходит в самом центре мира. Но это не значит, что у него больше свободы. У него больше ответственности. От его танца зависят танцы остальных. (Подходит к стене.) Итак. Упражнение «открыть стену», то есть пройти через нее. Пройти сквозь стену, конечно, нельзя. Но можно пройти через проделанную в ней на время брешь, что выглядит точно так же. (Проходит сквозь стену.) Флюид совершает во время этой операции два разных действия, похожих на движения волны, сперва размывающей преграду, а затем отбегающей назад, оставляя все таким, как было. (Проходит сквозь стену обратно.) Между этими фазами возникает как бы миг неясности, заминка – тогда-то и можно проскользнуть сквозь брешь, появляющуюся не то в стене, не то в самой реальности.
   А л е к с.  Я думал, что ты научишь меня использовать Флюид в боевых целях.
   М е н е л а й.  Никколо был мастером боевых искусств. Это его и погубило. Он постоянно искал, где себя показать. Его убийцы знали об этом и регулярно обводили его вокруг пальца. В последний раз – вообще вокруг хвоста… Я учил Никколо строить из Флюида башни. Объяснял, как сжимать пространство в точку и вообще показывать разные фокусы. А потом научил его сражаться. Тем самым я вырыл ему могилу… С тобой я этой ошибки не повторю. Я научу тебя только одному – останавливать наносимый тебе удар. Создавать между собой и атакующим преграду из Флюида. Все остальное время ты должен убегать как можно быстрее. Если б Никколо придерживался этой тактики, он до сих пор бы лапал своих девчонок… Моя роль – научить тебя хорошо чувствовать Флюид и легко приводить его в движение, а особым навыкам, необходимым именно Смотрителю, тебя научат Ангелы.
   А л е к с.  Что за таинственные навыки?
   М е н е л а й.  Я просто не знаю. И не хочу знать.
   А л е к с.  Почему?
   М е н е л а й.  Если выяснить о мире слишком многое, придется специально сюда возвращаться, чтобы это забыть. А я все-таки невозвращенец. (Садится за стол, достаёт резонатор — медную горошину, кладёт его на стол.) Раствори резонатор в воздухе, навсегда и без остатка.

   Алекс садится напротив Менелая и пытается растворить резонатор в воздухе.

   М е н е л а й.  Ну что это за мальчишество. Хозяева Флюида так себя не ведут.
   А л е к с.  Я что-то делаю не так?
   М е н е л а й.  Нет. Ты делаешь не так не что-то, а все. Тебе нужно избавиться от кусочка меди. Почему бы тебе не опустить его под стол, чтобы я его не видел? После этого он исчезнет быстро и незаметно. Зачем создавать столько промежуточных стадий у меня на виду? (Берёт ещё один резонатор, сжимает его в кулаке, убирает руку под стол, направляет в горошину Флюид и через некоторое время она исчезает из руки.) Это неэкономно. Трансформу не проводят, когда ее объект доступен чужому вниманию… Конечно, за исключением случаев, когда целью опыта является именно демонстрация трансформы. На Ветхой Земле это называют чудесами. Но те, кто этим занимается, обычно живут недолго.
   М е н е л а й  (кладёт ещё один резонатор на стол).  Попробуй сам.

   Алекс берёт резонатор, сжимает его в кулаке, убирает руку под стол, направляет в горошину Флюид и через некоторое время она исчезает из руки Алекса.

   А л е к с.  То есть мне следует шустрить у людей за спиной?
   М е н е л а й.  Так же поступает и Бог. Ведь мы не видим, например, как седеют волосы. Или как растут ногти. Мы замечаем, что волосы поседели, а ногти отрасли. Хотя теоретически этот процесс занимает много времени.
   А л е к с.  Все происходит постепенно. Мы просто не обращаем внимания.
   М е н е л а й.  Если бы ты занимался духовной практикой, то знал бы, что такой вещи, как «внимание», вообще нет. Как и все остальное в человеческой голове, это всего лишь остроумная игра слов. Мы называем словом «внимание» то обстоятельство, что в сознании происходит определенный процесс. Скажем, некий объект длительное время существует как центральный сегмент поля восприятия. При грамотной работе с Флюидом медиум сначала убирает этот сегмент из чужих умов. А потом делает с ним что хочет. Вспомни: что видят двое, видит Верховное Существо. А то, что видит один, – это личное путешествие. Если мастер Флюида – а Бог, как известно, лучший из его мастеров – захочет скрыть перемену, ее не заметит никто.
   А л е к с.  Но у этого принципа есть границы. Ведь есть не только память, но и память о том, какой была память. Некий центральный реестр ума, где записано главное.
   М е н е л а й.  Изменить в человеческом сознании можно все. В каком угодно реестре и картотеке. Там нет ничего постоянного. Память – и личная, и историческая – это просто колода карт. Если к ней приближается шулер, мы можем за пять минут переехать в другой мир. А шулера треплют эту колоду, вырывая ее друг у друга, всю историю человечества.
   А л е к с.  Историки говорят, у них все ходы записаны.
   М е н е л а й.  Конечно. Кто бы сомневался. Но почему-то на той же самой колоде.
   А л е к с.  А что, другой нет?
   М е н е л а й.  Увы. Человеческому уму негде бросить якорь.
   А л е к с.  Что, и я тоже просто колода карт? Кто тогда мной играет?
   М е н е л а й.  Ни ты, ни я никогда этого не узнаем. Ни один самый мудрый историк – ни здесь, ни на Ветхой Земле – никогда не выяснит, кто, как и почему меняет мир. По той простой причине, что мы способны замечать изменения лишь тогда, когда нам оставляют о них память. Сейчас тебе повезло, потому что твоей колодой играю я.
   А л е к с.  В каком смысле?
   М е н е л а й.  Ты помнишь про третий резонатор?
   А л е к с.  Какой? (Пауза.) Как… как…
   М е н е л а й.  Вот именно так. Все тайные перемены в мире осуществляют похожими методами.
   А л е к с.  А я смогу научиться этому?
   М е н е л а й.  Надеюсь, нет. Смотрителю подобное не к лицу.
   А л е к с.  Если какая-то сила действительно тайно меняет наш мир, что она такое?
   М е н е л а й.  Это не входит в круг интересов невозвращенца. Хотя, как ни странно, сильно занимает некоторых архатов. Если попадешь в Железную Бездну, поговори с тамошними монахами. У них интересные идеи на этот счет. (Направляется к выходу.) Помни, Алекс – самое надежное на свете может оказаться просто миражом. Даже самое-самое знакомое и дорогое… Поэтому бери пример с меня – никогда не стремись узнать то, без чего можно обойтись. И не держись за то, за что можно не держаться. В этом залог счастья.

   Менелай уходит. Через некоторое время появляется Юка.

   Ю к а.  Ты молодец. Я за тебя даже не волновалась.
   А л е к с.  Вот как?
   Ю к а.  Я знала, что ты справишься. Но все равно молилась за тебя Ангелам.
   А л е к с.  Скажи, тебе случайно не снилось, будто ты везешь меня куда-то на лошади?
   Ю к а.  Нет. Я вообще не вижу снов. Или не помню. А у тебя был такой сон? Наверно, это предвещает… предвещает… лошадиную прогулку?
   А л е к с.  Ты уже осмотрелась?
   Ю к а.  Да. Кстати, рядом с Михайловским замком есть парк, где действительно можно кататься на лошади. Что с тобой? Ты чем-то подавлен.
   А л е к с.  Я был в комнате Бесконечного Ужаса, у Алексея Николаевича. Там, с помощью спиритического сеанса, он доказал мне, что я призрак Павла Алхимика, а Идилиум — это выдуманный мною мир. Я был на Ветхой Земле, Юка. Мои руки проходили сквозь предметы. Я окунал руку в парафин и получившийся слепок был ничем не отличим от слепков руки самого Павла…
   Ю к а.  У-у… Мой призрачный дружок! Как же ты оттуда выбрался?
   А л е к с.  Очень просто. Алексей Николаевич проводил меня назад. Появилась дверь наружу. Я вышел.
   Ю к а.  Так ты ему поверил? Поверил, что ты призрак Павла?

   Алекс кивает.

   Ю к а.  Ну, уж в этом я смогу тебя разубедить.
   А л е к с.  Буду очень признателен.
   Ю к а.  Мы сейчас поставим простейший физический опыт. Проверим твою телесность и установим связь духовного с физическим. Все сразу станет на места…

   Юка целует Алекса.

   А л е к с.  Перестань, ты меня совсем собьешь с толку.
   Ю к а.  Именно это я и хочу сделать.
   А л е к с.  Спасибо, милая. Это, конечно, разъясняет многое. Но не все.
   Ю к а.  А какие остаются вопросы?
   А л е к с.  Как объяснить опыт с парафином? Я ведь сам окунул в него руку… Слепок был неотличим.
   Ю к а.  Алекс, вот подумай сам. Ты попал в комнату, известную тем, что там чудится разный ужас. Ее в честь этого и назвали. Тебе привиделся кошмар, где ты не мог нормально обращаться с окружающими тебя вещами, правильно? У тебя, ты говоришь, руки проходили сквозь предметы… В этом кошмаре тебе рассказали страшную историю, а ты в нее поверил. Какой же ты ребенок. Призрак не ты. Призрак этот Алексей… Как его…
   А л е к с.  Алексей Николаевич.
   Ю к а.  Вот именно. Он тебе просто приснился. И даже его имя ты сделал из своего. Алексис, сменивший Никколо.
   А л е к с.  Нет. Это был не сон, а реальность. Я ощущал эманации Ветхой Земли. Если ты знаешь это чувство, как теперь я, ты ни с чем его не спутаешь.
   Ю к а.  Может быть та комната — действительно какая-то червоточина, через которую можно попасть на Ветхую Землю. Как граф ди Чапао со своей племянницей. Может, на Ветхой Земле действительно есть Алексей Николаевич, работающий чем-то вроде тамошнего смотрителя. И ум его, как часто случается со сторожами, полон странных идей. Но это ведь не отменяет реальности того, что ты чувствуешь сейчас?
   А л е к с.  Нет. Не отменяет. Но ставит ее под сомнение.
   Ю к а.  Он здорово тебя запутал. Знаешь что? Иди поговори об этом с Ангелом. Ты ведь теперь можешь, да? А то так и будешь сомневаться всю жизнь.
   А л е к с.  Алексей Николаевич сказал, что Ангелы — просто проявления моей собственной психики.
   Ю к а.  Вот и сообщи это Ангелу. (Выходит на террасу и любуется закатом.) Посмотрим, что он скажет тебе про Алексея Николаевича.
   А л е к с  (выходя на террасу и любуясь закатом).  Вечный небесный город. По сравнению с ним наша столица – горсть пыли.
   Ю к а.  Но горсть пыли будет здесь и завтра. А вечный небесный город навсегда исчезнет через час. Разве это не странно?
   А н г е л  В о д ы.  Здравствуй, Алекс.

   Алекс кланяется Ангелу Воды.

   Ю к а.  Что случилось, Алекс?
   А л е к с.  Я буду говорить с Ангелами. Подожди пока в стороне, прошу тебя…

   Юка кивает и уходит.

   А н г е л  В о з д у х а.  Ты можешь сесть.

   Алекс садится.

   А н г е л  З е м л и.  Мы слышим все, что ты думаешь, обращаясь к нам.
   А л е к с.  Я завершил занятия с Менелаем.
   А н г е л  О г н я.  Можешь отдохнуть. Скоро мы дадим дальнейшие инструкции.
   А л е к с.  Теперь я могу задать свой вопрос?
   А н г е л  В о д ы.  Какой?
   А л е к с.  Когда вы обсуждали мой экзамен, я услышал нечто странное. Что в техническом и каком-то еще смысле Юка – моя проекция. В прошлый раз у нас не нашлось времени говорить об этом. Но сейчас я могу наконец спросить – о чем шла речь?
   А н г е л  В о з д у х а.  Именно о техническом аспекте проблемы. В тот момент был важен только он.
   А л е к с.  Но какой…
   А н г е л  З е м л и.  Я хочу предупредить тебя, Алексис, что дальнейшие расспросы вряд ли увеличат количество твоего субъективного мирского счастья. Подумай, следует ли продолжать.
   А л е к с.  Я хочу знать все, что касается Юки. И потом… Это может быть важно в государственном смысле.
   А н г е л  О г н я.  Государственному мужу мы, конечно, отказать не можем. Тогда слушай. Никколо Третий сказал, что в нашем мире не используют baquet. Это не так. Несколько приборов у нас осталось, и мы тщательно следим за каждым. Твоя подруга Юка – порождение одного из них, установленного в Оленьем Парке.
   А л е к с.  Что?
   А н г е л  В о д ы.  Она фрейлина категории «Зеленые Рукава». «Зеленки» – своего рода овеществленные галлюцинации. Сгущения Флюида. Это не совсем люди. Они не существуют отдельно от того, кто их воспринимает. Во всех прочих смыслах они так же реальны, как ты сам – но лишь на то время, пока ты их видишь.
   А л е к с.  Но ведь «зеленку» видят и другие. Гости, слуги и так далее. У них тоже галлюцинация?
   А н г е л  В о з д у х а.  Фрейлина «Зеленые Рукава» – не галлюцинация. Это овеществленная галлюцинация. Она не мерещится. Она есть. Но не всегда. Она существует, когда ты ее видишь. Или когда ее видят другие. Но другие обычно видят ее недолго – тогда, когда она возникает перед ними в обществе своего господина. Сама она никому из них не явится.
   А л е к с.  У Юки есть свои комнаты. Там убирают слуги.
   А н г е л  З е м л и.  И если ты спросишь их о ее самочувствии, им покажется, что они совсем недавно ее видели. Но это будет лишь реакцией Флюида на твой вопрос.
   А л е к с.  Она любит кататься на лошади.
   А н г е л  О г н я.  Она может кататься на лошади точно так же, как ты. Вы ничем не отличаетесь – кроме того, что у Юки нет независимого существования. Она возникает из твоего внимания, уловленного полем материализации, которое создают на расстоянии медиумы Оленьего Парка. Юка появляется для тебя, но другие тоже могут ее видеть. Когда вы расстаетесь, ее некоторое время может поддерживать и чужое внимание. Хотя бы даже лошади. Но потом она исчезнет.
   А л е к с.  Куда?
   А н г е л  В о д ы.  Исчезать не надо куда-то. Исчезать можно никуда.
   А л е к с.  Почему тогда она появляется в следующий раз?
   А н г е л  В о з д у х а.  Потому что ты хочешь ее увидеть. Это очень затратное удовольствие, и «зеленки» доступны только высшим должностным лицам Идиллиума. Тем, рядом с кем ни в коем случае не должен появиться соглядатай в юбке. Шпионить через женщин – обычная методика разного рода заговорщиков. Не представляешь, сколько бед нам удалось предотвратить таким образом…
   А л е к с.  Юка говорила, что, если их отправляют назад, они переходят в разряд гетер ниже рангом… Кажется, «Красные Рукава».
   А н г е л  З е м л и.  У них подробно продуманная мифология. Любая «зеленка» знает ее назубок и искренне в нее верит – на то время, пока она появляется. У них действительно есть личное прошлое. Медиумы Оленьего Парка создают «зеленок» постепенно, как пишут книгу или высекают из мрамора скульптуру. Каждую выдерживает и фиксирует в своем коллективном внимании десяток профессионалов. Можно сказать, что специалисты Оленьего Парка обучают их, подолгу работая над тем, что запечатлено в их памяти. Самые совершенные образцы формируются несколько лет. А характеры им придумывают лучшие драматисты.
   А л е к с.  Юка рассказывала, что во время летнего солнцестояния они бьют чучело Смотрителя тапком.
   А н г е л  О г н я.  Вполне возможно. Медиумы Оленьего Парка на время работы освобождаются от всех моральных обетов. Подобные девиации нужны, чтобы в характере появилась непредсказуемость и глубина. Все это будет приятно удивлять заказчика… «Зеленка» – не подделка. Она живое облако смыслов и памяти, оплотняющееся Флюидом каждый раз, когда ее вызывают к жизни. В остальное время ее не существует.
   А л е к с.  Не верю. Что за чушь. Однажды Юка при мне порезала палец. И я помню, как постепенно заживал этот порез. Целую неделю или две. В конце концов остался маленький шрам. В это время мы с нею много раз расставались и встречались. Иногда я не видел ее целыми днями. Что, этим порезом специально занимался департамент Воды?
   А н г е л  В о д ы.  Нет, им занимался ты сам. Наш департамент просто создавал все требуемые условия, чтобы это стало возможно.
   А л е к с.  Но если Юка может порезаться, чем она тогда отличается от живого человека?
   А н г е л  В о з д у х а.  Лишь одним. Живой человек реален, а она идеальна. Как сон в летнюю ночь. Как улыбка Джоконды. У нее нет собственной кармы. Есть только зыбкое облако свойств. Такой совершенной женщины не может быть на самом деле. У тебя ведь возникало подобное чувство?
   А л е к с.  Много раз.
   А н г е л  З е м л и.  Ну вот. Оно тебя не обмануло.
   А л е к с.  Что же она… Какая-то эктоплазма? Мираж?
   А н г е л  О г н я.  Нет. Она поток Флюида – и так же реальна, как эти мраморные вазы. Или, лучше сказать, так же реальна, как Галилео и ты сам. Но Галилео есть и тогда, когда ты его не видишь. А вот Юки нет.
   А л е к с.  Я хочу знать детали. Вот когда мы с ней говорим, откуда берется ее ответ? Конкретно?
   А н г е л  В о д ы.  Ты твердо уверен, что хочешь знать?
   А л е к с.  Да.
   А н г е л  В о з д у х а.  Когда ты что-то говоришь «зеленке», ты входишь в контакт с дежурной группой медиумов-драматистов Оленьего Парка. Они находятся в другом состоянии сознания – или, скажем так, у них иная субъективная скорость времени. Когда ты задаешь Юке вопрос, они совещаются, какой ответ лучше дать. В их субъективном времени каждый раз проходит несколько минут перед тем, как Юка отвечает. Так что у них полно времени на размышление. Именно поэтому она такой интересный собеседник.
   А л е к с.  Драматисты придумывают и ее мимику тоже?
   А н г е л  З е м л и.  Да. Этим занимается приписанный к ней личный мим.
   А л е к с.  Понятно. Значит, каждый раз, когда мы остаемся с ней в спальне вдвоем, на деле нас там гораздо больше? И несколько почтенных монахов все время смотрят эротический водевиль со мной в главной роли? Даже не смотрят, а, так сказать, вовсю участвуют?
   А н г е л  О г н я.  Можно увидеть вещи и таким образом. Хотя, например, Никколо Третьему этот аспект происходящего никогда не мешал получать удовольствие от общения с «Зелеными Рукавами». Он даже придумал специальный термин – «фуа-гра любви».
   А л е к с.  Он был ценитель, я знаю… Да, теперь понятно.
   А н г е л  В о д ы.  Что понятно?
   А л е к с.  Почему он так вел себя с Юкой. Он знал, что говорит с этими… Драматистами.
   А н г е л  В о з д у х а.  Ну вот. Почему бы тебе не взять с него пример? Если каждый раз вспоминать, что делают с гусем для получения паштета, тебе кусок не полезет в горло. Но люди как-то справляются. И потом, Алекс, ты заглядывал когда-нибудь в душу красивой молодой женщины, имеющей любовника?
   А л е к с.  Нет. Меня этому не учили.
   А н г е л  З е м л и.  Не делай такого никогда – даже если у тебя появится возможность. В этом залог смешного и глупого мужского счастья, к которому ты так привязан.
   А л е к с.  А что там такое?
   А н г е л  В о д ы.  У нас нет времени на обсуждение этих вопросов. Но поверь, если бы ты заглянул в обычную женскую голову и узрел весь синклит населяющих ее демонов, чертей, леших и кикимор, не говоря уже о древних рыбах и звероящерах, ты понял бы, какое это счастье, когда в сознании твоей любимой звучат только умные, доброжелательные и взвешенные голоса наших специалистов. Поверь, этот вариант – самый чистый и безопасный из всего, что могут дать плотские отношения.
   А л е к с.  Не сомневаюсь. Беда в другом.
   А н г е л  В о д ы.  В чем же?
   А л е к с.  Когда она в следующий раз скажет «дай я подержусь за твоего малыша, пока он не станет большим», я сразу представлю себе лысую монашескую голову, где родилось это высказывание.
   А н г е л  В о з д у х а.  Возможно, нам не следует знать так много о деталях твоей личной жизни.
   А л е к с.  Прошу прощения.
   А н г е л  З е м л и.  Ничего страшного. Мы ведь предупреждали, что есть вещи, которых лучше не выяснять. Ты даже не представляешь, Алекс, до чего таких вещей много.
   А л е к с.  Минуту назад я думал, что она жива.
   А н г е л  О г н я.  Она жива. Просто не так, как ты. И не всегда.
   А л е к с.  Но почему нельзя сделать так, чтобы она была всегда?
   А н г е л  В о д ы.  Потому что она перестанет быть идеальным существом. Сейчас реальность не имеет над ней власти. Вас не обременяет тысяча неприятных мелочей, происходящих с любовниками. Знаешь, как бывает – ты расстался с девушкой, которую любишь больше жизни, встретил ее через три дня и понял, что это чужой человек. На нее даже неприятно смотреть. Пытаясь разобраться, что произошло за эти три дня, люди пишут толстые романы. С Юкой такого не случится. Она действительно может порезаться при тебе – но не может порезаться без тебя. Она всегда в точности такая, какой ты ее ждешь, разве нет?
   А л е к с.  Значит, она на самом деле меня не любит?
   А н г е л  В о з д у х а.  Когда ты рядом, она тебя любит.
   А л е к с.  Вернее, меня любит сразу целый авторский коллектив?
   А н г е л  З е м л и.  Земной мудрец Шопенгауэр, живший вскоре после Исхода, сказал, что чужое сознание существует лишь косвенно, ибо лишенный магических сил наблюдатель в состоянии ознакомиться только с поведением другого существа. В этом косвенном смысле Юка любит тебя всегда. А прямой смысл в мире один, и никакого отношения к плотским радостям он не имеет…
   А н г е л  О г н я.  Все, разговор закончен. Мы назначим Saint Rapport попозже, чтобы успеть подготовиться. Надеюсь, все пройдет хорошо.
   А л е к с.  Что мне надо будет сделать?
   А н г е л  В о д ы.  Ты получишь инструкции прямо перед ритуалом.
   А л е к с.  Почему не сейчас?
   А н г е л  В о з д у х а.  Потому что иначе ты всё время будешь об этом думать. И надумаешь столько, что у нас появятся какие-нибудь проблемы. Прошу тебя, не касайся этой темы своими мыслями. Вообще. Ты справишься, сомнений нет. Главное, чтобы…
   А л е к с.  Чем мне заниматься?
   А н г е л  З е м л и.  Ничем. Ты ведь любишь ничего не делать, Алекс. Перед тобой время сладчайшего безделья. Наслаждайся…

   Через некоторое время появляется Юка.

   Ю к а.  О чем ты с ними говорил? С этими своими…
   А л е к с.  Что ты слышала?
   Ю к а.  Ничего. Ты выглядел крайне возбужденным и что-то бубнил себе под нос. И совершенно забыл про бедняжку Юку. (Пауза.) Ты плохо себя вел. Поэтому сегодня я тебя накажу. Привяжу тебя к кровати. Заклею тебе один глаз и надену на тебя твою черную треуголку. Всегда мечтала изнасиловать пирата… Алекс, что с тобой? Почему ты так морщишься? Тебе плохо?
   А л е к с.  Я в порядке, Юка. Просто очень устал.
   Ю к а.  Ангел сообщил что-то важное? Какие-то новости?
   А л е к с.  Да. Есть хорошая и плохая. С какой начать?
   Ю к а.  Гм… Меня учили, что есть две великие школы ответа на этот вопрос. Каждая из них безупречно аргументирует свою точку зрения. Тебе интересно как?

   Алекс кивает.

   Ю к а.  Начинатели с плохого утверждают, что запоминается лишь последнее впечатление – ибо оно оставляет окончательное послевкусие. Быстро проглотив плохое, надо постараться сразу забыть его, заев хорошим. А вот начинатели с хорошего говорят, что все хорошее приходит ненадолго и надо наслаждаться им именно в те секунды, когда оно происходит. Лучше не омрачать вкусом плохого те несколько мгновений, когда хорошее с нами – плохое все равно захлестнет нас своей мутной субстанцией…
   А л е к с.  Так с чего начать? С хорошего или плохого?
   Ю к а.  С хорошего.
   А л е к с.  Сегодня ты прекрасна, как никогда.
   Ю к а.  А плохое?
   А л е к с.  В ближайшее время мы не сможем видеться. Ангелы сказали, что мне понадобится вся моя энергия для овладения Флюидом.
   Ю к а.  Сколько это будет продолжаться?
   А л е к с.  Не знаю. Когда кончится, ты узнаешь первой.
   Ю к а.  Но сегодня мы еще…
   А л е к с.  Нет. Все очень серьезно. Иди к себе прямо сейчас.

   Юка кивает, целует Алекса и уходит.

   СЕДЬМОЕ ДЕЙСТВИЕ (4, 5, 6 глава)

   Проходит некоторое время. Где-то мяукает кошка.

   А н г е л  В о д ы.  Ты оживил кошку Никколо Первого?
   А л е к с.  Да. Теперь хочу оживить Юку.
   А н г е л  В о з д у х а.  Алекс, чем больше ты будешь тренироваться, тем лучше для нашего дела. Но хочу тебя предупредить о возможных последствиях для твоей личной жизни.
   А л е к с.  Именно на них я и надеюсь.
   А н г е л  З е м л и.  Если ты это сделаешь, ты накажешь себя, ничего не приобретая. Юка потеряет свою идеальность. Ты изменишь, как говорят философы, ее фундаментальную онтологию – но не лучшим образом. В выигрыше будут только медиумы Оленьего Парка. У них станет меньше работы.
   А л е к с.  Что это значит?
   А н г е л  О г н я.  Не хочу лезть в эти дебри, блуждания среди слов меня не привлекают.
   А н г е л  В о д ы.  Говоря коротко, сейчас она отражается в тебе, а потом будет отражаться в мире – но то, в чем отражается мир и ты сам, останется прежним. От такой перестановки слагаемых сумма не изменится, но никому не известно, какой узор ты увидишь в результате. Вот только стереть его и нарисовать заново будет уже невозможно. Ты должен это понимать. Хочу предостеречь тебя от глупости. Я не стану тебе помогать. Но и запретить тоже не могу.
   А л е к с.  Я уже решил.
   А н г е л  В о з д у х а.  Помни главное. Это необратимо. Юку можно сделать реальной. Но нельзя будет сделать идеальной опять.

   Через некоторое время появляется Юка.

   Ю к а.  Ты совсем перестал меня навещать, Алекс. Я чем-то тебя расстроила? Или ты еще занят?
   А л е к с.  Это скоро изменится, обещаю. Сейчас просто ответственный момент в моих занятиях… Прошу тебя, не надо об этом. Мне нужен совет. (Пауза.) С помощью Флюида я создал кошку Никколо Первого. Не знаю, что теперь с ней делать. Просто стереть? Жестоко. С другой стороны, вряд ли это заметит хоть одна травинка во вселенной…
   Ю к а.  Ты не можешь просто так ее уничтожить.
   А л е к с.  Позволить ей бегать по коридорам Михайловского замка я тоже не могу. Нам тут не нужны привидения. Это кошка Никколо Первого. В некотором смысле она сакральное существо. Таких либо обожествляют, либо усыпляют.
   Ю к а.  Проблема в том, что ты не можешь ее усыпить. Ты нарушишь один из пяти обетов своего ордена – не отнимать чужую жизнь без крайней нужды.
   А л е к с.  Об этом я не подумал. Мне никогда не пришло бы в голову лишить жизни встреченную на прогулке кошку или залетевшую в окно муху. Может быть, дело в том, что созданное подобным образом существо не кажется мне в полном смысле живым…
   Ю к а.  Удивительно, мой милый. Даже преступники, помнящие только о наживе, планируют, как будут избавляться от трупов. А ты не подумал, что будешь делать с живым существом, которое обретет дыхание и плоть. Это должно отучить тебя от замашек всемогущего творца. Комплекс Элохима лечится только второй бритвой Оккама.
   А л е к с.  А что это, кстати, за вторая бритва? Давно мечтаю узнать.
   Ю к а.  Не следует создавать новые сущности без любви. Все, что ты натворил, останется с тобой навсегда – хотя бы в виде укоров совести… Новое живое существо можно вызывать к жизни лишь тогда, когда ты уверен, что сможешь надолго согреть его теплом своего сердца.
   А л е к с.  Как же нам быть?
   Ю к а.  Почему бы не трансмутировать ее, не отнимая у нее жизнь? Плавно превратить в какое-нибудь другое живое существо, у которого не будет такого сакрального значения. Ты сумеешь?
   А л е к с.  Наверно. Надо попробовать.
   Ю к а.  Тогда трансмутируй ее… Ну, скажем, в морскую свинку. Морскую свинку – в мышку. Мышку – в пчелку. А пчелку потом можно будет отпустить – и забыть о ней.

   Алекс на некоторое время выходит и возвращается.

   А л е к с.  Готово. Приглашаю тебя выпить чаю на террасе. Как в прошлый раз. Мне очень нравятся закаты над городом. Пойдёшь? Только ты и я. Надень что-нибудь сказочное. У меня романтическое настроение.

   Юка переодевается в старинное платье сказочной принцессы. Через некоторое время Алекс и Юка приходят на террасу и пьют чай.

   А л е к с  (вглядываясь в даль).  Красивая рябь на воде. Как будто это расплавленное серебро. Или свинец.
   Ю к а.  У тебя такие сравнения из-за этой твоей постоянной алхимии. Когда тебе только надоест это живодерство? Скоро ты от кошек перейдешь к людям.
   А л е к с.  Во-первых, металлы имеют к алхимии лишь иносказательное отношение. Они просто символы. А во;вторых, почему это должно мне надоесть? Я надеюсь, тебе тоже будет интересно. Мы сможем вернуть к жизни великих людей прошлого. Сократа. Эпикура. Александра Македонского…
   Ю к а.  Ага. Поговорим с Македонским о Персидском походе. Через переводчика. Потом превратим его в большую обезьяну. Обезьяну – в собаку, собаку – в кошку. А дальше мы уже умеем.
   А л е к с.  Это правда… Тех, кто жил, воскрешать не следует, я чувствую сам. Любой человек – часть своего времени. Когда уходит время, уходит и он. Но бывают, наверно, исключения. Если б тебе было интересно поговорить с Македонским о Персидском походе, я бы доставил тебе эту радость, несмотря ни на что.
   Ю к а.  Мне интереснее говорить с тобой. Но в последнее время редко удается.
   А л е к с.  Скоро это изменится, я уже обещал.

   На руку Юки садится пчела. Юка шлёпает себя по руке.

   Ю к а.  Ой!
   А л е к с.  Больно?
   Ю к а.  Нет, не так уж больно. Я не хотела ее убивать. Не знаю, как это получилось.
   А л е к с.  Ты защищалась.
   Ю к а.  Что я натворила.
   А л е к с.  Это я натворил.
   Ю к а.  Когда даешь совет злодею, становишься соучастником его злодеяний. Я шучу… Красивое слово – «натворил», да? Очень теологичный глагол. Больше не плоди страдающих сущностей, мой милый. Во всяком случае, без крайней нужды.
   А л е к с.  Тебе очень идет этот наряд. Ты можешь подойти к ограде? Мне хочется как следует рассмотреть тебя в этом платье.

   Юка подходит к ограждению с чашкой чая и смотрит на закат.

   А н г е л  В о д ы.  Сейчас она звезда, а потом станет падающей звездой…
   А н г е л  В о з д у х а.  Медиумы Оленьего Парка создают не только известное тебе облако смыслов. Что гораздо важнее, они определяют траекторию его движения.
   А н г е л  З е м л и.  Юка меняется таким образом, что она не меняется никогда. Именно это позволяет ей быть идеальной.
   А н г е л  О г н я.  Сейчас ты хочешь ее сфотографировать. Фотография будет абсолютно точной, сомнений нет. Но после этого она покинет свою волшебную траекторию и полетит по касательной к той точке, где ты решишься сделать снимок…
   А л е к с  (обращаясь  к Юке).  О чем ты думаешь?
   Ю к а.  О Франце-Антоне, создающем эти облака. Не хотел бы ты как-нибудь зайти к нему в гости?
   А л е к с.  Господь Франц-Антон пребывает в блаженном недеянии. Он больше не творит. Мы существуем в его счастливом и равнодушном сознании. Все осуществляет безличная сила Флюида. И я с ней хорошо знаком.
   Ю к а.  Ты считаешь, Алекс, что ты господин и повелитель этой силы. Но ты просто крестьянин, прорывший арык к своему огороду. В мире есть океаны и бури, есть Ангелы и демоны, чудовища глубин… И есть, конечно, Франц-Антон, невидимый и вездесущий. Он думает, что очень хорошо спрятался, но каждый день во время заката на небе видны все его секреты. Они перед нами прямо сейчас, мой милый. Что ты на это скажешь?
   А л е к с.  Я не скажу, я сделаю. Чего бы тебе хотелось больше всего в жизни?

   Алекс надевает треуголку Смотрителя себе на голову.

   Ю к а.  Мне хотелось бы найти место, где рождается наш мир. Место, где спрятаны его тайны. Я хотела бы посмотреть на них одним глазком, а потом не жалко и исчезнуть…

   Алекс закручивает Флюид в вихрь вокруг Юки. Юка становится одушевлённой.

   Ю к а.  Почему ты в шляпе?
   А л е к с  (снимая и убирая треуголку).  Я хотел исполнить твое желание. Сделать для тебя то, что тебе хочется. Но ты захотела такого, что золотая рыбка сошла с ума.

   Алекс обнимает Юку.

   Ю к а.  Ты вернулся, Алекс. Интересно, где ты пропадал все это время?
   А л е к с.  А где была ты? Ты думаешь, тебе известно?
   Ю к а.  Я не думаю. И не буду думать больше никогда. Я буду подставкой для твоей черной шляпы…
   А л е к с.  Спасибо. Монахи у нас уже есть.
   Ю к а.  А что такое Святыня Господня в долготу дней?
   А л е к с.  Почему ты спрашиваешь?
   Ю к а.  Просто пришло в голову. Это ведь надпись на доме, где мы живем. А я не знаю, что она значит.
   А л е к с.  Об этом до сих пор спорят теологи.
   Ю к а.  То есть ты тоже не знаешь.

   Юка и Алекс уходят с террасы. Через некоторое время Алекс и Юка просыпаются.

   Ю к а.  Алекс, ты умеешь толковать сны?
   А л е к с.  Тебе что-то приснилось?
   Ю к а.  Мне снилось, что я такое веселое крылатое существо…
   А л е к с.  Ты такая и есть.
   Ю к а.  Не перебивай… И я гляжу в чьи-то огромные глаза… Словно изнутри большого стеклянного бокала. И отвечаю на какой-то сложный вопрос. Я радуюсь, что могу так хорошо и складно ответить, но постепенно понимаю, что меня создали именно для того, чтобы я на него ответила, и, договорив до конца, я тут же исчезну – поскольку я и есть ответ. Но мне совсем не грустно. А наоборот, легко и весело. И немного жалко того, с кем говорю, потому что он и есть вопрос, на который я отвечаю. И когда я кончусь, он никуда не исчезнет, а так и будет задавать и задавать себя дальше… Но другого ответа уже не будет.
   А л е к с.  А кто это был?
   Ю к а.  Алекс… Это был ты. Только какой-то старый и мудрый. И ты плакал. Что это значит? Наверно, все из-за той пчелы?

   Юка подходит к музыкальному механизму – Бенджамину Франклину.

   А л е к с.  Мои учителя уверяли, что сны никогда не означают чего-то отличного от них. Они означают лишь сами себя. Именно в этом их прелесть. Привычка искать в сновидении смысл – это психическая уринотерапия. Сон – это просто сон. И ничего больше. Лучше скажи, отчего ты раньше никогда не рассказывала про свои сны?
   Ю к а.  Мне раньше ничего не снилось. Ничего, что я могла бы вспомнить. Почему?
   А л е к с.  Чистая совесть и хорошее здоровье.

   Юка разбирает музыкального Франклина на мелкие части.

   А л е к с.  Что ты делаешь?
   Ю к а.  Смотрю, что у него внутри.
   А л е к с.  Ты его убила.
   Ю к а.  Его нельзя убить. Он не относится к живым существам. Это музыкальный механизм. Обеты на него не распространяются.
   А л е к с.  Может быть, это святотатство?
   Ю к а.  Не думаю. Он мне такое тут напел, что вполне заслужил.
   А л е к с.  Он настолько тебя оскорбил?
   Ю к а.  Нет. Что ты. Я просто хотела узнать, как он поет.
   А л е к с.  И узнала?

   Юка отрицательно качает головой.

   А л е к с.  Могла бы меня спросить. Я бы объяснил.
   Ю к а.  И как же он поет?
   А л е к с.  По Ангельской благодати.
   Ю к а.  Понятно. Тебя, значит, тоже придется разбирать. А как работает холодильник?
   А л е к с.  Неужели вас не учили в Оленьем Парке? Есть четыре великих элемента. Воздух связан с дыханием, Огонь – с теплом и холодом, Вода – с подвижностью и сцеплением, Земля – с плотностью.
   Ю к а.  И что?
   А л е к с.  Что делает холодильник? Охлаждает. Значит, здесь инверсивно действует элемент Огня. Поэтому сам холодильник снаружи бывает горячим, хотя внутри холодно. Действие элемента Огня питается благодатью соответствующего Ангела.
   Ю к а.  А умофон? Ну, или просто телефон?
   А л е к с.  Так же. Только… Наверно, тут действует Воздух. Мы ведь говорим друг с другом на расстоянии через воздух, верно? И, может быть, тут участвуют и другие элементы. В любом предмете и явлении можно отыскать если не все четыре элемента одновременно, то хотя бы их семена.
   Ю к а.  А почему все эти телефоны и холодильники становятся лучше каждый год?
   А л е к с.  Потому, что Ангелы четырех элементов заняты непрерывным духовным самосовершенствованием, и сила их благодати неуклонно возрастает. Наша коллективная карма тоже становится лучше. Это позволяет нам все полнее радоваться жизни.
   Ю к а.  Какой ты умный… (Показывает вскрытые внутренности умофона.)  А ты знаешь, что это такое?
   А л е к с.  Ты и туда залезла?
   Ю к а.  То есть ты опять ничего не знаешь. В латунной трубке была свернутая бумажка, очень тонкая. А на ней – абракадабра на латыни. И цифры, много цифр.
   А л е к с.  Ты прямо как ребенок. Помню, у нас в фаланстере были такие, кто развинчивал старую технику и читал эти мантры. Но я слышал, что это плохо для кармы. Неуважение к Ангелам. И что там написано на латыни?
   Ю к а.  Я не смогла перевести. В словарях такого нет.
   А л е к с.  Наверно, что-то техническое.
   Ю к а.  А в пылесосе? Там тоже такой цилиндр. Только чуть больше. И в нем тоже бумажка с буковками и цифрами.
   А л е к с.  Ты и пылесос разломала?
   Ю к а.  Ну да. Не волнуйся, уже новый везут.
   А л е к с.  И что ты там нашла?
   Ю к а.  Я же говорю, все то же самое. Почему в телефоне, в холодильнике и в пылесосе – одно и то же? Они же по-разному работают.
   А л е к с.  В принципе различия не так важны. По милости Ангелов Флюид и благодать могут обретать любые формы и двигаться какими угодно путями.
   Ю к а.  Алекс! Ты прямо как старый поп. Зачем ты талдычишь эти дурацкие прописи? Неужели тебе совсем не интересно?
   А л е к с.  Хорошо. Сдаюсь. Я не знаю. Не знаю, как все работает. И не хочу знать. Потому что я вообще не пользуюсь ни телефоном, ни телевизором. Их делают для бедняг, не знакомых с абсорбциями.
   Ю к а.  А ты можешь найти кого-нибудь, кто знает? Пригласи его. Пусть расскажет. Ты же Смотритель.
   А л е к с.  Тратить на это время?
   Ю к а.  Отчего нет? Мы ведь тратим его на все остальное.
   А л е к с.  Хорошо. Я постараюсь.

   Проходит некоторое время. В Красный дом заходит Адонис. Юка и Алекс совершают простирание.

   А л е к с.  Прошу простить, Ваша Исчерпанность, что вас вынудили совершить это путешествие. Я просто выразил вслух нескромное пожелание встретиться с вами, но никогда не посмел бы…
   А д о н и с.  Хватит. Ты новый Смотритель и имеешь право знать все, что тебе хочется. Смотрители обычно вызывают меня, чтобы удовлетворить свое любопытство, а потом забывают о Железной Бездне. Они воспринимают наш огромный труд как нечто само собой разумеющееся. Знаешь почему?
   А л е к с.  Почему?
   А д о н и с.  Потому что мы никогда никого не подводим. Про таких не принято помнить… Но я не ропщу. Наше дело – служить. Что именно ты хотел знать, Алексис?
   А л е к с  (показывая разобранный умофон Адонису).  Я часто вспоминаю уроки техники в фаланстере, где я рос. В детстве я… ну, не я, а другие мальчишки, неважно, – открывали старые телефоны и приемники. Внутри был латунный цилиндр, а в цилиндре – бумажка с надписью на латыни…
   А д о н и с.  Мальчишки? Может, скорее девчонки?
   Ю к а.  Алекс выгораживает меня как может. Мы хотим знать, почему в телефонной трубке слышен голос? Почему на экране телевизора и вычислителя появляется картинка? И зачем эта надпись на латыни?
   А д о н и с.  Ты пробовала ее перевести?
   Ю к а.  Да. Но не смогла.
   А д о н и с.  Эти надписи обычно зашифрованы. Главным образом для таинственности, другого смысла нет.
   Ю к а.  А что там написано?
   А д о н и с.  Это молитва. Смысл примерно следующий – по повелению Ангелов четырех стихий да будет это устройство телефоном, работающим согласно комплекту технической документации номер такой-то, аминь… Раньше ухитрялись помещать в прибор саму техническую документацию, но с каждым годом приходилось писать все мельче, а бумагу делать все тоньше. Теперь это стало так сложно, что дается только ссылка на номер документа, хранящегося в департаменте Воздуха.
   А л е к с.  А белые коробочки? Зачем на них эмблемы элементов?
   А д о н и с.  Что тебе известно о происхождении нашего мира?
   А л е к с.  Я получил посвящение от Никколо Третьего и от Ангелов. Юка тоже.
   А д о н и с.  Хорошо. Если так, покойный Никколо должен был объяснить тебе, что мы прячемся в тени мира, от которого отпочковались два столетия назад. Когда я учу монахов, я сравниваю Ветхую Землю с небесной ширмой, заслоняющей нас от лучей Абсолюта.
   А л е к с.  Что…
   А д о н и с.  Только не спрашивай, что такое Абсолют. Просто представь себе жаркое безжалостное солнце. Ветхая Земля полностью открыта его лучам. Это мир жестких необходимостей и твердых причинно-следственных связей. Ветхая Земля как бы принимает удар космоса на себя, оставляя нас в тени. Поэтому Ветхая Земля ведет мучительный торг с материей за право пользоваться ее законами для своего блага, а мы свободны от этой необходимости.
   А л е к с.  Так что это за белые штучки? Почему они то большие, то маленькие?
   А д о н и с.  В белых, как ты выразился, штучках содержатся симпатические наполнители. Субстанции, через которые прибор связан с силами Огня, Воздуха, Воды и Земли. Энергии элементов, соединяясь, исполняются благодати и заставляют прибор действовать по назначению.
   А л е к с  (посмотрев на Юку).  Я ей так и объяснил. И в фаланстере нам говорили то же самое. Но если кто-то из учеников спрашивал, почему нельзя заставить телефон делать что угодно – например, летать по небу или превращаться по ночам в красивую девушку, – ни один преподаватель не мог внятно ответить.
   А д о н и с.  Зато всего через несколько лет тебе подарили именно такой телефон… Извини. Не хотел тебя обидеть.
   А л е к с.  Все в порядке. Но я действительно не понимаю, что нас ограничивает. Почему эти телефоны, телевизоры и соковыжималки каждый год становятся немного лучше, но мы не можем сделать их какими хочется прямо сразу?
   А д о н и с.  Ты неправильно ставишь вопрос. Совсем как твои предшественники, Алекс.
   А л е к с.  А как правильно?
   А д о н и с.  Правильно так – почему мы вообще такое можем? Почему мы в состоянии сделать телефон и телевизор, не вдаваясь в подробности?
   А л е к с.  Почему?
   А д о н и с.  Да потому, что это уже кто-то сделал!
   А л е к с.  На Ветхой Земле?
   А д о н и с.  Мы в некотором смысле паразитируем на них. Но выбора у нас нет. Никколо ведь рассказывал тебе историю новых созвездий? Которые хотели зажечь в небе вместо прежних?
   А л е к с.  Да.
   А д о н и с.  С техникой обстоит точно так же. Мы можем лишь повторять формы, уже существующие в мире.
   Ю к а.  Значит, все эти вещи придумывают на Ветхой Земле.
   А д о н и с.  Да. Только не спрашивай как – наши пути давно разошлись, и это будет сложно понять. Когда их инженеры, поторговавшись с материей и заручившись ее согласием, делают новый телевизор и телефон, нам достаточно знать, что материя не возражает. Разрешение распространяется на нас тоже. Точно так же медиумы Франца-Антона создавали когда-то горы и реки, не вдаваясь в тонкости геологии, поскольку горы и реки уже были в мире.
   А л е к с.  Понимаю. Но ведь можно предположить, что через десять лет телефоны и телевизоры станут еще лучше. И сразу написать самое продвинутое техзадание на латыни, а потом приложить к нему силу четырех элементов. Выйти из тени совсем чуть-чуть.
   А д о н и с.  Это много раз пробовали. Но такие устройства не хотят работать.
   А л е к с.  Почему?
   А д о н и с.  Потому, что вся техника Ветхой Земли – это магия. Мы ее почти не понимаем. В других областях мы выходим из тени достаточно далеко, и космос с этим мирится. А здесь… Здесь мы можем только шагать вслед за ними. След в след. Это очень, очень специфическая форма магии. Хорошо, что она вообще нам доступна.
   А л е к с.  А как мы узнаем, что на Ветхой Земле появилось новое устройство? У нас же нет никакого контакта. Он запрещен, разве нет?
   А д о н и с.  Это мрачная тема. И лучше тебе в нее не погружаться, потому что с каждым новым шагом ты будешь стремиться узнать все больше и больше, пока это не кончится неизлечимой травмой для психики.
   А л е к с.  Я должен знать. Я Смотритель.
   А д о н и с.  Хорошо. Этим занимается так называемая Ветхая Обсерватория. Формально это часть департамента Воздуха. Но на самом деле мы не подчиняемся никому – у нас слишком специфические задачи.
   А л е к с.  Это тоже Железная Бездна?
   А д о н и с.  Да. У нас трудятся особым образом обученные медиумы, «Свидетели Прогресса». Они похожи на астрономов, созерцающих космос. Но телескопом им служит их собственный чрезвычайно чувствительный ум. Они могут проникать в тайны Ветхого мира, сканируя акты так называемого «консумирования», или «потребления». Их засекают по энергетическим выплескам особого рода… но подробнее прошу не расспрашивать, увязнем. Поскольку любимый вид спорта на Ветхой Земле – это синхронное потребление, каждый исследуемый объект очень выпукло и ярко представлен во множестве консумирующих его умов. Входя с ними в контакт, Свидетели собирают сведения об интересующих нас устройствах.
   А л е к с.  Звучит просто.
   А д о н и с.  Только звучит. Медиумы тренируются всю жизнь и лишь поэтому сохраняют душевное здоровье.
   А л е к с.  Что именно они выясняют?
   А д о н и с.  Две вещи. Как выглядит тот или иной аппарат и как он работает. Они постигают это в мельчайших подробностях. Отрефлексировав сотни актов потребления, они узнают про интересующий нас прибор все. Шивам из департамента Воздуха нужно после этого создать первый работающий экземпляр.
   Ю к а.  И все?
   А д о н и с.  Если не было допущено серьезных ошибок, все будет работать как на Ветхой Земле. Затем техническая комиссия присваивает новому устройству инвентарный номер. Это самое главное, потому что номер вписан в молитву Ангелов – и связывает все последующие копии с первой. Железяку после этого можно ставить на поток – копии будут работать точно так же. Ну, или почти так же – они немного глючат. Сами знаете… Хотя некоторые говорят, что глючат именно исходные устройства, а мы просто копируем эту их особенность вместе с остальным.
   А л е к с.  А как Свидетели передают свой опыт шивам?
   А д о н и с.  У нас тоже есть baquet.  И не один. Не хуже, чем в Оленьем Парке.
   А л е к с.  А почему телефоны обязательно следует класть ночью на алтарь?
   А д о н и с.  Их надо заряжать благодатью.
   А л е к с.  Я знаю, мне не три года. Но почему нельзя сделать их постоянно заряженными благодатью? Я думаю, Ангелы не будут возражать.
   А д о н и с.  Ангелы не будут. Но космос будет.
   А л е к с.  Почему?
   А д о н и с.  На Ветхой Земле нет благодати. Там одно электричество. Их телефон устроен так, что его надо заряжать раз в несколько дней. Поэтому надо заряжать и наш. Мы воспроизводим земные неудобства.
   А л е к с.  Зачем?
   А д о н и с.  Когда речь идет о ветхой технике, мы обязаны копировать не только достоинства, но и недостатки. Наш телефон должен причинять владельцу столько же проблем. Он не может быть лучше, он может быть лишь хуже. Но если заменить электричество благодатью, космос не возражает.
   А л е к с.  Почему тогда один телефон разряжается за день, а другой – за три дня?
   А д о н и с.  Значит, так написано в техзадании, в соответствии с которым действует благодать.
   А л е к с.  Выходит, на Ветхую Землю все-таки можно заглянуть?
   А д о н и с.  Ну вот. Я знал, что разговор приведет именно сюда.
   А л е к с.  Можно или нет?
   А д о н и с.  Можно. Но делать это дозволяется лишь медиумам Ветхой Обсерватории, психика которых закалена суровыми тренировками.
   А л е к с.  А в чем проблема? Там что-то страшное? Невыносимое? Чудовищное?
   А д о н и с.  Это как посмотреть. На первый взгляд, все не так уж страшно. Даже совсем не страшно. Но только на первый… Чем больший кусок их реальности ты пытаешься осознать, тем тяжелее последствия. Возникает своего рода психический перитонит, ударный шок – назови как хочешь. Все понятия и смыслы нашего мира приходят в содрогание.
   А л е к с.  И что, высшие чиновники все равно могут туда смотреть?
   А д о н и с.  Могут. Это делали довольно многие, включая, разумеется, и меня. И все потом жалели. За последние двести лет – ни одного исключения. Опыт бесполезен и мрачен. Кроме того, после него долго болеют.
   А л е к с.  Кто? Смотрители?
   А д о н и с.  Нет. Смотрители хорошо защищены, и у них есть свой собственный выход в Ветхий мир. Болеют медиумы, которых заставляют глядеть на Ветхую Землю.
   А л е к с.  Но ведь они делают это постоянно?
   А д о н и с.  Они делают не это. Они занимаются техническими устройствами и обучены избегать психических травм. Они движутся по кратчайшему пути к своей цели, не обращая внимания на остальное. Проблемы начинаются, когда моих ребят заставляют везти на экскурсию кого-то из сановников. Те обычно задают маршрут, после которого бывает нужна медицинская помощь.
   Ю к а.  Мы хотим это сделать. И как можно быстрее. Когда медиумы могут прибыть?
   А д о н и с.  Они здесь. Я привез их с собой. Желания обитателей Михайловского замка предугадать нетрудно… Надеюсь, вас не сломит то, что вы увидите и узнаете, – и вы сможете наслаждаться своим счастьем и после опыта. Монахи придут в требуемое состояние духа сегодня вечером. Путешествие рассчитано на одного наблюдателя… Но по секрету скажу, что если Смотрителю угодно пригласить для участия в опыте свое доверенное лицо, он может дать ему на время свою треуголку. Тогда доверенное лицо увидит и почувствует то же самое. Это против правил, но так делали и Никколо Третий, и Никколо Второй. Что касается Никколо Первого, то его кошка все отлично видела и без резонаторов. Для Смотрителя и других высших сановников, желающих заглянуть на Ветхую Землю, разработан специальный ритуал. Его цель – обезопасить рассудок наблюдателя, переложив весь риск на моих ребят. Вам не угрожает ничего. Но помните, что для медиумов это серьезное испытание. Решайте сами, страданию какой глубины вы готовы их подвергнуть ради своего любопытства. Сейчас я объясню, как будет проходить опыт. (Пауза.) Свидетели находятся в своем обычном рабочем состоянии – они могут ежесекундно входить в контакт с мерцающими вокруг ветхими умами… Только не думайте, пожалуйста, что вокруг действительно мерцают какие-то умы, это просто наш рабочий язык. На Ветхой Земле это называют «информационным полем» – оно не имеет пространственных… пространственных…
   А л е к с.  Размеров? Границ?
   А д о н и с.  Короче, чтобы вас не путать, – мои ребята хорошо знают, куда глядеть и как, но количество и качество установленных ими контактов постоянно меняется. Так что точность и осмысленность ответа на ваши вопросы зависит от случая. Обычно они сканируют сразу множество мерцаний.
   А л е к с.  Нам придется ждать?
   А д о н и с.  Нет. Наше и их время имеет разную субъективную скорость. Даже когда они отвечают быстро, за этим стоят часы серьезной работы. Поднимая темы, выходящие за область их обычной практики, или направляя внимание на излишние подробности, вы подвергнете их риску.
   А л е к с.  Почему?
   А д о н и с.  Так действует информация…
   А л е к с.  Что это?
   А д о н и с.  Долго объяснять. Просто почувствуй слово на вкус. Словно что-то вдавливает в тебя свой отпечаток, меняя твою форму, да? Вот это оно и есть. Поток информации, в котором находятся медиумы, опасен для душевного и физического здоровья. В рабочих условиях они могут себя защитить. Но чем необычнее вопросы, тем сложнее им выдержать информационное давление – ты как бы заставишь их метаться под водопадом ядовитых стрел. Помни об этом.
   А л е к с.  Они могут узнать что-то, способное нарушить их душевный покой?
   А д о н и с.  Нет. Но они могут подвергнуться действию жестких лучей Абсолюта, пронизывающих Ветхую Землю.
   А л е к с.  Хорошо. Как задавать вопросы?
   А д о н и с.  Сначала вслух. Потом между вами установится контакт. Ответ придет в молчании. Когда он будет получен, можете задавать уточняющие вопросы – как угодно, вслух или мысленно. Учти, Алексис, ты – генерал, посылающий солдат в битву. Постарайся не подвергать их опасности без нужды. (Протягивает Алексу медный колокольчик.) Не забудь позвонить, когда насытишь свое любопытство.

   Алекс, Юка и Адонис уходят и возвращаются через некоторое время.

   А д о н и с.  Ну что? Поймал бога за бороду?
   А л е к с.  Кого-то поймал.
   А д о н и с.  То ли бога за бороду, то ли черта за лобковые волосы. Сразу не разберешь, да? Я надеюсь, увиденное стоило мучений моих мальчиков. Им придется теперь почти месяц лечиться и отдыхать… Ну что, кто-нибудь из вас может описать свой опыт?
   А л е к с.  Хад и Цоф.
   Ю к а.  Да. Хад и Цоф!
   А д о н и с.  А что это?

   Алекс крутит руками в воздухе, пытаясь ответить.

   А д о н и с.  Трудно выразить? Теперь ты видишь: даже проникнув в душу другого мира и увидев его тайны, ты не унесешь это знание с собой. На границе миров оно потеряет весь волшебный блеск, как вынутая из моря ракушка.
   А л е к с.  Зачем тогда вообще ставят такие опыты?
   А д о н и с.  Именно для того, чтобы наблюдатель сделал это открытие самостоятельно. Начни я объяснять, ты вряд ли понял бы. Или просто не поверил бы. Когда-то мир Ветхой Земли представлялся мне бесконечным соблазном. Я нырял туда так часто, что все время выглядел как эти бедняги (Кивает на дверь.) Не могу сказать, что узнал про Ветхую Землю все. Но я узнал очень многое. В конце концов я просто потерял любопытство. Может быть, поглупел. Или, наоборот, поумнел… Знаешь, погонщику ведь не кажется тайной нутро слона, хотя он вряд ли знает, как слоновьи кишки соединены друг с другом. Это ему просто не важно.
   А л е к с.  А что тогда важно?
   А д о н и с.  Мы живем в пространстве причин и следствий. Важна только их связь и последовательность. Если ты твердо знаешь, что в ответ на «А» услышишь «Б», ты уже понял про мир все необходимое. Остальным пусть занимаются монахи в синих рясах.
   А л е к с.  Кстати, насчет остального. Эти монахи-обсерванты… некроманты… Они занимаются только технологиями?
   А д о н и с.  Нет. Ветхая Обсерватория сканирует весь спектр информационного поля. И мы, э-э-э, заимствуем у Ветхой Земли некоторые элементы культуры и искусства. То, что пригодно к использованию у нас.
   Ю к а.  А как определяют пригодность?
   А д о н и с.  Все, что содержит информацию о реальной жизни Ветхой Земли, вредоносно. Таково огромное большинство их книг, фильмов и прочего – из них так и хлещут жесткие лучи. Нам подходят стихи, поговорки, исторические эссе – особенно если они касаются нашей общей истории. Проще всего со стихами. Что-нибудь про зорьку, осень, одинокий парус или ветреный день в Древнем Риме. Это никого не собьет с толку.
   А л е к с.  Стихи я не люблю. Что еще?
   А д о н и с.  Картины. Скульптуры. Музыка. Отрывки из книг, которые не могут быть воспроизведены целиком. Весь Corpus Anonymous. Весь репертуар Поющего Бенджамина Франклина…
   А л е к с.  Я предполагал что-то похожее. Никогда не верил в божественное происхождение его песенок. Но я думал, их сочиняет специальный департамент. А кто ему эти песни отбирает?
   А д о н и с.  Он сам.
   Ю к а.  Он сам? Каким образом?
   А д о н и с.  Если приедешь в Железную Бездну, сможешь увидеть. Говорить про это я не могу.
   А л е к с.  А что еще мы у них… э-э-э… заимствуем?
   А д о н и с.  То, что относится к области чистой формы, фантазии, абстрактной игры ума… Плоды, по которым нельзя сказать, где растет породившее их дерево. И, конечно, мы используем их светлые идеи. Например, фаланстер, где ты вырос, был придуман не у нас, а во Франции, уже после Исхода. Но в те времена обмен информацией был проще. Между нашими мирами даже перемещались редкие путешественники.
   А л е к с.  А когда это прекратилось?
   А д о н и с.  Около ста лет назад. Когда двое посвященных во все тайны Желтого Флага – губернатор Внутренней Монголии барон фон Штернберг и граф ди Чапао – отправились на Ветхую Землю, чтобы принять участие в идущей там смуте.
   А л е к с.  Они победили?

   Адонис пожимает плечами и направляется к выходу.

   А л е к с.  И что случилось?
   А д о н и с.  Все обошлось. Эта история подробно описана в монастырской литературе. Но такие опыты были признаны опасными, потому что могли закончиться вторжением сил хаоса в Идиллиум. С тех пор мы только наблюдаем Ветхую Землю.
   А л е к с.  В общем, мы обдираем их мир как липку.
   А д о н и с.  Смотритель не должен понимать это таким образом, поскольку это негативно отразится на…
   А л е к с.  Ясно. Что же мне следует думать?
   А д о н и с.  Лучше всего иметь следующее воззрение: Ветхая Земля – это корень, открытый подземной сырости и мраку. А мы – цветок, питаемый корнем.
   А л е к с.  Вот только корень не знает про цветок. А цветок не знает про корень…

   Адонис уходит.

   Ю к а.  Алекс, ты понял, что сказал?
   А л е к с.  Когда именно, моя киска? Я сказал много разного.
   Ю к а.  Не называй меня «киской». Ты не Никколо Первый, а я не твоя кошка.
   А л е к с.  Хорошо, моя птичка.
   Ю к а.  Лучше говори «мой цветок».
   А л е к с.  Почему?
   Ю к а.  Это будет в тему. Ты заявил, что цветок ничего не знает про корень. А корень не знает про цветок. Как, интересно, у растений на самом деле?
   А л е к с.  Не знаю. Я не садовник.
   Ю к а.  Садовник тоже не знает. Он в лучшем случае умеет остричь ветки ножницами.
   А л е к с.  Значит, никто не знает.
   Ю к а.  Почему. Роза, например, знает. И лилия тоже.
   А л е к с.  Вот и поговори с ними. Расскажешь потом.
   Ю к а.  Я не могу. А ты можешь, если захочешь.
   А л е к с.  Монахи уже уехали.
   Ю к а.  Ты можешь заглянуть туда сам. Просто как Смотритель – силой четырех Ангелов. Давай попробуем прямо сейчас, не откладывая… А я надену твою шляпу, чтобы все видеть.
   А л е к с.  Как же я задам вопрос, если треуголка будет на тебе?
   Ю к а.  Ты знаешь, что настоящему Смотрителю она не нужна. Ангелы хорошо знают тебя и так, Алекс.

   Алекс протягивает треуголку Юке. Юка надевает треуголку.

   А л е к с  (обращаясь к Ангелам).  Что корень знает про цветок? Что цветок знает про корень?

   Ангелы молчат.

   А л е к с.  Ну вот. Я спросил, но никто не отвечает.
   Ю к а.  Потому что тебе все равно. Если ты проникнешься интересом на самом деле, Ангелам придется ответить. Это ведь интересно – как ощущает себя цветок. Очень интересно. Попробуй сместить туда равновесие ума.
   А л е к с.  Откуда ты знаешь, что надо делать?
   Ю к а.  Я повторяю то, что много раз слышала от тебя самого.

   Алекс и Юка некоторое время медитируют.

   А л е к с.  Все Смотрители носят фамилию «де Киже», потому что происходят от подпоручика Кижа?
   А н г е л  В о д ы.  Ты происходишь не от Кижа. Ты… Ты происходишь… От кареты.
   А л е к с.  От какой кареты?
   А н г е л  В о з д у х а.  А помнишь, тебя везли в Михайловский замок? На встречу с Николашкой? И ты в этой карете всю свою жизнь вспоминал, чтобы покаяться?
   А л е к с.  Помню.
   А н г е л  З е м л и.  Так это тебя не везли, а делали. И когда ты думал, что вспоминаешь, в тебя эту память записывали. Всех Смотрителей делают в этой карете. Уже сто лет почти. Чтобы вы были какие надо и не рыпались.
   А л е к с.  Делают? Из чего?
   А н г е л  О г н я.  Из Флюида, из чего же еще. Из чего здесь все сделано? Так что ты не от Кижа происходишь, а от кареты. Запомни. Не «де Киже», а «де Рыдван»…
   Ю к а.  На фронтоне Михайловского замка есть надпись: «Дому Твоему подобает Святыня Господня в долготу дней». Она и в Петербурге, и у нас. Мне кажется, здесь скрыта тайна. В чем она?
   А н г е л  В о д ы.  Мудрость Змея!
   А н г е л  В о з д у х а.  Храм Последнего Поворота!
   А н г е л  З е м л и.  Зеркало Фаустуса!
   Ю к а.  Где можно получить дополнительные разъяснения?
   А н г е л  О г н я.  Железная Бездна!
   А л е к с.  У меня тоже один, по сути, вопрос, но в нем несколько подвопросов. Только я не буду запихивать их в одно корявое предложение, потому что хочу избежать путаницы… Предупреждаю, все то, о чем я буду говорить, имеет государственное значение. Откуда приходит Великий Фехтовальщик?
   А н г е л  В о д ы.  Ниоткуда!
   А л е к с.  Когда он нанесет новый удар?
   А н г е л  В о з д у х а.  Сейчас!
   А л е к с.  Почему это Смотрителей делают в карете?
   А н г е л  З е м л и.  Потому что их все время убивает Фехтовальщик! Они нужны все время новые! Этих Николашек было штук двадцать одинаковых, пока на тебя, дурака, не поменяли!
   А л е к с.  Как меня могли сделать в карете, если она ехала?
   А н г е л  О г н я.  Она не ехала! ОНА СТОЯЛА!
   А л е к с.  А как тогда меня привезли в Михайловский замок?
   А н г е л  В о з д у х а.  НА ВОЗДУШНОМ ШАРЕ!
   А л е к с.  А где эта карета?
   А н г е л  З е м л и.  Обычно к этому моменту Смотрители проникают в тайны Флюида достаточно глубоко, чтобы их не волновали подобные мелочи.

   Алекс и Юка прекращают медитацию.

   Ю к а  (возвращая шляпу Алексу).  Странно.
   А л е к с  (убирая шляпу).  Что странно?
   Ю к а.  Пытаешься понять что-то про цветок, а понимаешь про себя…
   А л е к с.  От кареты. Надо же…
   Ю к а.  Это объясняет, почему ты такой нелюбопытный. (Чмокает Алекса в щёку.) Я тебя все равно люблю, де Рыдван. Теперь, надеюсь, ты не думаешь, что ты призрак Павла? Одно из двух – или ты призрак Павла, или родился от кареты.
   А л е к с.  Спасибо за утешение. Но я совершенно не удивлюсь, если окажется, что я каким-то образом родился от кареты – и при этом призрак Павла.
   Ю к а.  Мой бедный призрачек. Как тебе тяжело… Понимаю.
   А л е к с.  Ничего. Пусть хоть кто-то из нас двоих будет настоящим.

   Менелай забегает в комнату.

   М е н е л а й.  Алекс! Ты жив! Какое счастье!
   А л е к с  (обращаясь к Юке).  Иди к себе. Быстро.

   Юка уходит.

   А л е к с.  А разве я должен быть мертв?
   М е н е л а й.  Увы, мы только что так решили… На террасе обнаружили твой труп.
   А л е к с.  Кто обнаружил?
   М е н е л а й.  Горничная.
   А л е к с.  Идем-ка посмотрим.
   М е н е л а й.  Но это может быть опасно!
   А л е к с.  Чего бояться, если я уже мертв?
   М е н е л а й.  На тебя могут напасть еще раз!
   А л е к с.  Вот ты меня и защитишь. Ведь ты не трусишь?
   М е н е л а й.  Нет.
   А л е к с.  Тогда вперед…

   Алекс и Менелай заходят на террасу. На террасе лежит труп в одежде, неотличимой от одежды Алекса. Возле трупа стоит Адонис. Забегает Галилео.

   Г а л и л е о.  Кто это сделал?
   А д о н и с.  Ты хорошо знаешь.
   Г а л и л е о.  Нет, я имею в виду – кто все это придумал?
   А д о н и с.  Я.
   Г а л и л е о.  А кто был двойником?
   А д о н и с.  Один из монахов.
   А л е к с.  Как он здесь оказался?
   А д о н и с.  До Saint Rapport осталось всего несколько дней, и мы установили тайное дежурство. В тех местах, где ты часто бываешь, ходили монахи, одетые так же, как ты…
   А л е к с.  Как его звали?
   А д о н и с.  Я не знаю. Я подбирал их по росту. Они из Желтого Флага. Монахи там отказываются от личных имен. Боюсь, мы теперь никогда не узнаем, как его звали.
   Г а л и л е о.  Кто еще об этом знал?
   А д о н и с.  Никто. Только они и я. И еще, конечно, Ангелы. Которые меня и надоумили.
   Г а л и л е о.  Ты нас спас. Теперь Фехтовальщик не успеет.
   А л е к с.  Почему?
   Г а л и л е о.  Чтобы подготовиться к атаке, ему нужно время. Так, во всяком случае, было раньше. Простите меня, друзья… Я, наверно, выгляжу дико – в эту минуту скорби я не могу скрыть радость. Я удаляюсь, господа, удаляюсь…

   Все расходятся. Алекс идёт обратно в комнату.

   ВОСЬМОЕ ДЕЙСТВИЕ (7, 8 глава)

   Алекс медитирует. Через некоторое время четыре Ангела превращаются в Ангела Воды.

   А л е к с.  Здравствуйте, Ваша Текучесть. Счастлив видеть вас в своем скромном жилище.
   А н г е л  В о д ы.  Нам надо поговорить. Присядем.

   Алекс и Ангел Воды садятся за стол.

   А н г е л  В о д ы.  Ангелов всегда было четверо. Элементы уравновешивали друг друга. А сейчас, как ты справедливо заметил, перед тобой одна текучесть. Ее избыток ты и ощущаешь… Тебе предстоит провести Saint Rapport. И я должен тебе объяснить, в чем состоит ритуал.
   А л е к с.  Прежде я хотел бы задать пару вопросов…
   А н г е л  В о д ы.  Если ты хочешь спросить про Великого Фехтовальщика, то я не могу сказать ничего нового. Это вне нашего понимания и контроля. Он приходит из ниоткуда, и мы не видим как. Считай это фатумом.
   А л е к с.  Нет, я хочу спросить о Киже. Вы сказали, что я происхожу не от него, а от кареты. Это правда?
   А н г е л  В о д ы.  Ты происходишь от Павла. Но не в грубом физическом смысле.
   А л е к с.  А в каком?
   А н г е л  В о д ы.  Тебя никогда не удивляло, что в нашем мире нет могилы Павла?
   А л е к с.  Нет. Само выражение «могила Павла» – это святотатство. Как утверждает Единый Культ, он стал потоком Флюида и обрел божественность.
   А н г е л  В о д ы.  Тебе не приходило в голову, что это может быть правдой?
   А л е к с.  Не приходило. Но даже если так, какое отношение это имеет ко мне?
   А н г е л  В о д ы.  Ты ведь сам создавал кошек, морских свинок и сам знаешь кого. После весьма короткого обучения. Ты должен понимать, что подобные вещи в нашем мире можешь делать не один ты. Это умеют и Ангелы.
   А л е к с.  Я действительно де Киже?
   А н г е л  В о д ы.  Фамилия «де Киже» позволяет ее носителю взяться из ниоткуда – их очень много. Но мы не лгали тебе. Ты действительно потомок Кижа. И одновременно ты потомок Павла. Это значит, что ты – тот самый поток Флюида. Киж сделан из Павла. И ты тоже, Алекс.
   А л е к с.  То есть Алексей Николаевич сказал правду?
   А н г е л  В о д ы.  Мы уже говорили об этом. Если ты захочешь увидеть ситуацию в этом мрачном и примитивном свете, никто не будет в силах тебе помешать.
   А л е к с.  Я хочу только одного. Знать правду.
   А н г е л  В о д ы.  Правда в том, что ты поток Флюида, принявший эстафету долга. Смотритель – это слишком серьезная ответственность, чтобы мы играли в рулетку. В твоей личности, в твоих склонностях, в твоих детских воспоминаниях продумана каждая деталь.
   А л е к с.  Меня тоже сделали в Оленьем Парке?
   А н г е л  В о д ы.  Нет. Ты сделан не Желтым Флагом, а Железной Бездной. Но орден и Ангелы всего лишь создают новую оболочку Смотрителя. Ее форму затем принимает поток Флюида, бывший прежде Павлом. Это происходит на дороге Смотрителей.
   А л е к с.  То есть я на самом деле ничем не отличаюсь от Юки?
   А н г е л  В о д ы.  Хватит об этом, хорошо? Какая разница, откуда ты взялся, если ты есть прямо здесь и сейчас? Ни тебе, ни другому человеку никогда не узнать наверняка ничего кроме этого. Ничего вообще. Менелай объяснял почему.
   А л е к с.  Возможно. Но все-таки я хотел бы кое-что для себя понять. Если я действительно происхожу от кареты, то хотя бы эта карета реальна?
   А н г е л  В о д ы.  Да.
   А л е к с.  И где она находится?
   А н г е л  В о д ы.  В Железной Бездне.
   А л е к с.  Это связано с храмом и зеркалом?
   А н г е л  В о д ы.  Нет. Карета Смотрителей не имеет к ним никакого касательства. Она находится в Железной Бездне, потому что это безопасное место, где не бывает случайных людей.
   А л е к с.  А что это за Храм Последнего Поворота?
   А н г е л  В о д ы.  Это относится к числу небесных тайн. Их может открыть только сам Павел Алхимик.
   А л е к с.  Но ведь он…
   А н г е л  В о д ы.  Потому эти тайны и называют небесными. Из-за чего они вызывают у тебя интерес? Мы не создавали для этого никаких причин в структуре твоей личности.
   А л е к с.  Они не вызывают у меня интереса. Они вызывают интерес у Юки.
   А н г е л  В о д ы.  Понятно. Тогда давай про это забудем. У нас есть дела важнее, чем удовлетворять любопытство твоей подруги. С твоего позволения, я перейду к ним прямо сейчас. Ты знаешь, в чем заключается главная функция Смотрителя во время Saint Rapport?
   А л е к с.  Знаю. Выйти на мост перед дворцом и застыть в красивой позе. Со шпагой, поднятой к небесам. Так, во всяком случае, говорили у нас в фаланстере…
   А н г е л  В о д ы.  Именно так. Если рассматривать внешнюю сторону происходящего. Но какой в этом действии смысл?
   А л е к с.  Я не знаю.
   А н г е л  В о д ы.  У тебя есть какие-нибудь предположения?
   А л е к с.  Единственное, что мне вспоминается, это одно место из дневника Павла. Где он выходит на мост и замирает с поднятым над головой жезлом. Я, когда читал, сразу понял, что все Смотрители копируют это движение.
   А н г е л  В о д ы.  Зачем?
   А л е к с.  Своего рода символический жест, наверное. Как бы подчеркивает преемственность… Связь Земли и Неба.
   А н г е л  В о д ы.  Ты думаешь, это просто жест?
   А л е к с.  Я думаю, что связь Земли и Неба настолько фундаментальна, что не зависит от камлания забавно одетого человечка с блестящей железякой в руке.
   А н г е л  В о д ы.  Она не просто зависит. Она возникает исключительно благодаря этому камланию.
   А л е к с.  Это почему?
   А н г е л  В о д ы.  Давай вспомним все, чему ты научился. Ты можешь управлять Флюидом. Ты умеешь сгущать его в неживую материю, а потом снова растворять ее во Флюиде. Вызвав к жизни Юку, ты научился создавать живых существ… И наконец, ты научился создавать пространство. Бесконечное, самодостаточное, не опирающееся ни на что, кроме себя самого. Алекс, ты понимаешь, что будет, если собрать все твои навыки в единый фокус?
   А л е к с.  Нет.
   А н г е л  В о д ы.  Ты можешь создать новый мир. Новое пространство. Новую вселенную.
   А л е к с.  Зачем? Разве старая плоха?
   А н г е л  В о д ы.  Она ни плоха, ни хороша. Дело не в этом. Дело в том, что мы тень Ветхой Земли. Мы подвержены действующим там законам. Главный из них в том, что все непостоянно. Все изменяется и приходит в упадок. В том числе и мир. Его надо обновлять.
   А л е к с.  Вы хотите, чтобы я заново создал Идиллиум?
   А н г е л  В о д ы.  Боюсь, что тебе это будет не под силу. Даже с твоими навыками памяти. Твоя задача проще. Тебе нужно создать Небо.
   А л е к с.  Небо? Разве это возможно?
   А н г е л  В о д ы.  Конечно. Наше Небо было сотворено. Оно подвержено гибели и возникновению точно так же, как и все остальное.
   А л е к с.  Но для этого нужно уничтожить старое?
   А н г е л  В о д ы.  Старое Небо уже практически догорело. Ты смахнешь его остатки в небытие, просто сделав новое. Для этого не нужно никаких отдельных усилий.
   А л е к с.  Но ведь при этом исчезнут Ангелы…
   А н г е л  В о д ы.  Они возродятся. И все на Небе будет в точности воспроизведено. Это происходило уже много раз, Алекс.
   А л е к с.  Но кто я такой, чтобы создавать Небо?
   А н г е л  В о д ы.  Для этого не надо быть кем-то особенным. Существа и вещи не обладают самостоятельным бытием – они зависят друг от друга. Но все равно они воспроизводят и себя, и мир. Цепь причин и следствий бесконечна, и все ее звенья одинаково важны. Появляясь, мы делаем то, что должно, и исчезаем. Порожденное нами пытается передать эстафету существования дальше перед своим распадом. Яйцо становится курицей, а курица – яйцом.
   А л е к с.  Понятно. Допустим, я создам Небо заново. А кем мне надо будет его заселить? Яйцами и курицами?
   А н г е л  В о д ы.  Нет. Мной одним. Остальное я сделаю сам.
   А л е к с.  Вами? Но вы уже есть.
   А н г е л  В о д ы.  Я скоро исчезну. Очень скоро. Двадцать шестому небу осталось совсем чуть-чуть.
   А л е к с.  Почему двадцать шестому?
   А н г е л  В о д ы.  По числу Saint Rapport. Ритуал проводится нерегулярно – когда в нем появляется необходимость, – но суть его всегда одна и та же. Сначала Смотритель создает пустое Небо и одного из четырех Ангелов. А потом этот Ангел возвращает к жизни трех остальных. Затем Небо обновляет землю. Происходящего никто не замечает, Алекс. Но на этом основан наш мир. Смотрители давно не делали подобного – ты знаешь почему. Небо пришло в упадок. Его несколько раз собирался возродить Никколо Третий – но каждый раз его убивали. Тогда мы решили заменить его тобой, Алекс. Ты наш последний шанс. Сейчас из всех Ангелов остался один я.
   А л е к с.  А где остальные?
   А н г е л  В о д ы.  Они превратили себя в благодать, чтобы миру хватило до создания нового Неба. Сейчас в мире избыток благодати. Всем хорошо, Алекс. Но это будет продолжаться недолго. Ты должен спешить.
   А л е к с.  Как я создам Небо?
   А н г е л  В о д ы.  Так же, как всё, что ты создавал. Точно так же. Но тебе понадобится весь Флюид, который ты сможешь привести в движение. Нужны люди на площади, толпы людей. Требуется много человеческих умов, чтобы собрать достаточное количество Флюида. И эти умы должны быть по возможности счастливы.
   А л е к с.  Разве Флюид появляется из человеческого ума?
   А н г е л  В о д ы.  Про Флюид нельзя так сказать. Он не поддается анализу. Даже если кажется, что он появляется из человеческого ума, ум не рождает его в себе, а выполняет функцию водопроводного крана. Много кранов – много Флюида. Ржавый кран – ржавый Флюид. Но ты не можешь налить чуть-чуть Флюида в бутылку и отнести в лабораторию. Особенно если бутылка сделана из слов.
   А л е к с.  Хорошо, теории достаточно. Можно практический вопрос? Когда я что-то создавал, у меня были картинки, чтобы воображать. А по каким картинкам я должен представить себе Небо?
   А н г е л  В о д ы.  Небо нельзя представить по картинкам. Тут дело не в них.
   А л е к с.  А в чем?
   А н г е л  В о д ы.  Ты когда-нибудь задумывался, почему все вокруг Смотрителя так озабочены его счастьем? Галилео, Юка, слуги, повара, садовники? Менелай, Адонис, монахи? Ты ведь счастлив, Алекс?
   А л е к с.  Смотря что под этим понимать. Счастье бывает разное.
   А н г е л  В о д ы.  Счастье бывает лишь одно. Когда ты не сомневаешься, счастлив ты или нет. Когда ты знаешь – все, что привело тебя к этой секунде, было оправдано, потому что привело именно к ней. Ведь в твоей жизни были такие секунды, Алекс?
   А л е к с.  Наверное. Но мало.
   А н г е л  В о д ы.  Не забывай, что мы прячемся в тени Ветхой Земли и подвержены многим ее горестям. Человек может быть по-настоящему счастлив только на те мгновения, когда забывает про тело и ум, потому что эти два органа все время производят боль двух разных сортов, соревнуясь друг с другом… Твоя жизнь была устроена так, чтобы счастливых проблесков в ней возникало как можно больше. Над этим работало много людей.
   А л е к с.  Возможно.
   А н г е л  В о д ы.  Ты молод, здоров, у тебя есть любимая и нет никаких проблем. Может быть, счастье приходит к тебе обрывками и клочками, оно несовершенно и быстротечно. Но ты ведь счастливый человек, разве нет?
   А л е к с.  Почти.
   А н г е л  В о д ы.  «Почти» – и есть то лучшее, что бывает. Ты счастлив настолько, насколько это вообще возможно. Теперь, Алекс, ты должен создать из этого Небо… Картинки, о которых ты говоришь, – это и есть секунды твоего счастья. Представь себе Небо по ним.
   А л е к с.  Что именно я должен представить и сделать? И в какой последовательности?
   А н г е л  В о д ы.  Это как с кошкой, Юкой и пчелой. Ты все поймешь, когда ритуал начнется. Слова тебя лишь запутают. Ты все видишь, Алекс. Небо совсем ослабло. Мы должны провести ритуал как можно быстрее.
   А л е к с.  А если мы не сможем?
   А н г е л  В о д ы.  Небо исчезнет. Постепенно, не сразу. Сперва над людьми еще будут плыть его клочки.
   А л е к с.  Что значит – клочки?
   А н г е л  В о д ы.  Небо сначала слабеет. А потом как бы лопается на облака. И когда человек попадает в тень такого облака, ему кажется, что он опять нашел во всем смысл. Но облако уходит дальше, и смысл пропадает. Так случилось на Ветхой Земле. Когда умирает Небо, в пошлость превращается все, кроме денег. Поэтому Франклин и плачет так часто, Алекс. На Ветхой Земле превратили в деньги даже его самого.
   А л е к с.  Если исчезнет Небо, наш мир тоже исчезнет?
   А н г е л  В о д ы.  Наш мир уже есть. Он не может просто так исчезнуть. Но постепенно он подчинится тем же железным законам, какие управляют Ветхой Землей. Идиллиум станет так же безрадостен. Вся техника, работающая на Ангельской благодати, остановится. Вопрос стоит так – хочешь ли ты сохранить Небо? Хочешь передать его дальше? Или оно надоело тебе и ты согласен, чтобы оно кончилось навсегда? Никому из Ангелов оно не нужно. Мы готовы исчезнуть, Алекс. Нам так намного проще.
   А л е к с.  Я согласен. Только я не уверен, что смогу создать Небо. Уж слишком грандиозно звучит.
   А н г е л  В о д ы.  Это проще, чем кажется. Мы делаем и более сложные вещи не задумываясь. Главный акт творения, доступный человеку – создание себе подобного, деторождение… Разве кто-нибудь рефлексирует над тем, как он это делает? Листает вечером чертежи? Советуется с инженерами человеческих душ? Наоборот, он часто напивается до такой степени, что ничего с утра не помнит. Все мы просто смотрители, Алекс. Просто сторожа. Мы передаем в будущее свет, прилетевший к нам из прошлого. Мы сами и есть этот свет. Счастье – это Небо в тебе. Если ты никогда не был по-настоящему счастлив, значит, Неба уже нет…
   А л е к с.  Хорошо. Я понял про Небо. А как я должен создать вас?
   А н г е л  В о д ы.  Вспомни меня. Потом вообрази широкую лестницу. Не думай, что в ее начале, конце и по сторонам. Пусть все будет скрыто облаками. А дальше представь, как я иду по этой лестнице вверх. Придай Флюиду мою форму, а остальное Флюид покажет сам. Если ты немного напутаешь, ничего страшного. Я сумею себя исправить. Да, и учти – после этого ты долго меня не увидишь. Когда Saint Rapport завершается, Ангелы засыпают на много лет. Но это не мешает нам служить миру. Во сне даже проще…
   А л е к с.  Я постараюсь не ошибиться. Как именно вы должны стоять на лестнице?
   А н г е л  В о д ы.  Я покажу.

   Ангел встаёт из-за стола. Алекс встаёт вслед за ним. Ангел складывает руки перед грудью.

   А н г е л  В о д ы.  Будь сегодня счастлив, как можешь.

   Ангел Воды превращается обратно в четырёх Ангелов.

   А н г е л  В о з д у х а.  Сыграй ему на флажолете! Сыграй на флажолете!
   А н г е л  З е м л и.  Неси свой крест мальтийский в темноте!
   А н г е л  О г н я.  Навести своих братьев по ордену.
   А н г е л  В о д ы.  Museo di ordine militare di Malta.

   Алекс берёт флейту-флажолет и пытается сыграть на ней отрывок из Баха, исторгая из неё несколько диссонирующих звуков. Ангелы исчезают. Небо Идиллиума превращается в небо Ветхой Земли. Алекс попадает в коридоры ветхого Михайловского замка. Появляется Алексей Николаевич.

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч  (помахав рукой).  Добрый вечер, Ваше Величество! Рад вашему визиту. Идите, пожалуйста, за мной.

   Алексей Николаевич уходит. Алекс сначала идёт за ним, но затем отстаёт от него и продолжает бродить по коридорам, достав карту.

Ж е н с к и й  Г о л о с  (где-то в коридорах Михайловского замка).  Добрый вечер, Ваше Величество!

   Алекс продолжает бродить по коридорам. Где-то в коридорах Михайловского замка слышна песня со словами: «Rah-rah-ah-ah-ah-ah! Roma-roma-mamaa! Ga-ga-ooh-la-la! Want your bad romance». Алекс натыкается на фреску с надписью «Lady Gaga», на которой изображена Lady Gaga.

   А л е к с е й  Н и к о л а е в и ч  (где-то в коридорах Михайловского замка).  Добрый вечер, Ваше Величество! Вы вернулись? Я потерял связь!

   Алекс продолжает бродить по коридорам. Через некоторое время появляется Великий Фехтовальщик с пиками, табакеркой и шарфом. Фехтовальщик бросает в Алекса три железных пики. Алекс уворачивается от пик и убегает от Фехтовальщика по коридорам Михайловского замка. Фехтовальщик бежит за Алексом и продолжает бросать в него пики и табакерку, подбирая пики и снова бросая их в Алекса. Через некоторое время Алекс ныряет под дверь. В Фехтовальщика прилетает его пика, он падает и из под его маски появляется лицо Галилео.

   А л е к с.  Ты пришел с Ветхой Земли?

   Галилео кивает.

   А л е к с.  Зачем ты хотел убить меня?
   Г а л и л е о.  Дело… не в тебе… дурак… Этот мир… абоминация… страшный грех… мерзость…
   А л е к с.  Что мерзость? Идиллиум, где ты жил столько лет?
   Г а л и л е о.  Нет… последний поворот… храм не может существовать… Месмер… святотатство… Мы должны… исправить ошибку…
   А л е к с.  Кто «мы»?

   Галилео хрипит.

   А л е к с.  Леди Гага… Кто она?
   Г а л и л е о.  Ты… ты не узнаешь… никогда…

   Галилео умирает. Алекс засыпает и через некоторое время просыпается в Красном доме, в Идиллиуме без Ангелов. Алекс переодевается в узкие белые панталоны, высокие ботфорты, черный мундир с бриллиантовой звездой, а поверх вешает голубую переливающуюся ленту. Надевает треуголку Смотрителя. Берёт Жезл Павла. Появляется Ангел Воды.

   А н г е л  В о д ы.  Ты победил Фехтовальщика. Теперь мы знаем, откуда он приходил… Даже странно, что мы не рассматривали такую возможность. Идиллиум был создан когда-то потоком Флюида, начавшимся на Ветхой Земле. Знающие нашу тайну могли, конечно, влиять на нас оттуда. Но кто мог подумать про baquet на Ветхой Земле?
   А л е к с.  Кем был Галилео?
   А н г е л  В о д ы.  Иллюминатом. Прекрасно подготовленным шпионом. Пока он жил, в его ум не мог проникнуть никто из нас. Два века назад иллюминаты поклялись отомстить Месмеру и Павлу за то, что их не пустили в новый мир. Но никто не предполагал такой долгой памяти. Возможно, они исправляли то, что казалось им чудовищной ошибкой их секты… Но сейчас это уже не важно. Они больше нам не страшны – за ними будет следить Железная Бездна.
   А л е к с.  Кто такая Леди Гага?
   А н г е л  В о д ы.  Не знаю.
   А л е к с.  Как так?
   А н г е л  В о д ы.  В своем понимании Ветхого Мира я ограничен видениями монахов Железной Бездны. На этот момент она никому из них не известна. Если ты не монах Железной Бездны, познать тайны Ветхой Земли невозможно. Даже если ты сумеешь в них проникнуть, они лишь изнурят тебя своей низкой бессмысленностью. Не трать на эту Гагу последние мгновения моей жизни.
   А л е к с.  Почему последние?
   А н г е л  В о д ы.  Мне полагалось уже исчезнуть. Но я растянул себя во времени, чтобы дать тебе последнюю инструкцию, Алекс. Ты спрашивал, как создать Небо из счастья. Проще всего сделать это так – оглянуться на свою жизнь и выбрать секунду, когда твое счастье было самым несомненным. Вспомни ее хорошенько. И сделай Небо из нее. Тогда твое творение будет совершенным и прочным. Но не думай об этом сейчас, все случится само. Ты успеешь увидеть, что такое мир без Неба. Не пугайся. Все вернется… Прощай.

   Ангел Воды исчезает. Небо Идиллиума исчезает. Алекс засовывает жезл в ножны и подходит к гонгу, на котором изображён павловский крест, берёт лежащую перед ним колотушку и ударяет по диску. Играет торжественная музыка. Возникает коридор из толпы людей, по которому идёт Алекс. Дойдя до конца коридора Алекс вытягивает жезл из ножен, поднимает его над головой и создаёт поток Флюида. Толпа восторженно ревёт. Поток Флюида превращается в новое небо Идиллиума. Появляется Ангел Воды. Следом за ним появляются Ангел Огня, Ангел Воздуха и Ангел Земли. Толпа людей расходится. Алекс засовывает жезл в ножны и уходит.

   ДЕВЯТОЕ ДЕЙСТВИЕ (8, 9 глава)

   Алекс и Юка в Красном доме. Алекс читает папку бумаг.

   А л е к с  (отрываясь от чтения).  Я говорил с Ангелом. Оказывается, трех тайн, о которых они говорили, не может открыть никто, кроме Павла Великого. Увы.
   Ю к а.  Я думаю, что надо съездить в Железную Бездну.
   А л е к с.  Почему?
   Ю к а.  Потому что мне очень нравится архат Адонис. И один из Ангелов ведь не просто так сказал «Железная Бездна», правда?
   А л е к с.  У меня тоже есть повод туда поехать. Эта карета… Она там.
   Ю к а.  Прекрасно. Обещай, что мы отправимся туда сразу, как только ты закончишь с этим дневником…
   А л е к с.  Обещаю. Мы туда поедем.
   Ю к а.  Когда?
   А л е к с.  Уже заканчиваю. Осталось несколько пунктов… (Продолжает читать.) «35. Могила Павла Великого. В Идиллиуме считается, что ее нигде нет, поскольку Павел покинул бытие, став потоком Флюида. Если мы переименуем Флюид в эктоплазму, получим подробное и точное описание того, как обстоят дела. Чуть замаскированное признание истины». «36. Энергия. По одной из версий, эктоплазменное тело Павла, связанное с Инженерным замком, получает прямое питание из электрического распределительного щитка, установленного в стене прямо над местом убийства. Возможно, именно это объясняет расцвет Идиллиума, о котором сообщают Смотрители последних трех десятилетий – а также хронический перерасход электроэнергии, отмечаемый местной подстанцией». (Пауза.)
   Ю к а.  О чем думаешь? Опять о том, что ты призрак?
   А л е к с.  Да.
   Ю к а.  Успокойся, милый. На самом деле ты происходишь от кареты. И скоро увидишь свою мамочку.
   А л е к с.  Ага. Тут ты меня поддела.
   Ю к а.  Нет, серьезно. Я могу объяснить тебе, почему Ангелы порождают Смотрителя от кареты.
   А л е к с.  Почему?
   Ю к а.  Он не должен быть любопытным. Тебя создали таким, чтобы ты не задавал лишних вопросов. Ездил всю жизнь как карета, полная секретных бумаг, и даже не интересовался, что в них. Почтовый дилижанс.
   А л е к с.  А… Тут ты меня опять поддела, хе-хе…
   Ю к а.  Алекс, перестань. Почему ты надо мной издеваешься?
   А л е к с.  Это ты пытаешься надо мной издеваться, милая. А я просто отдыхаю от дел. Если ты не в курсе, я устал за последние дни и с удовольствием спал бы сейчас. А ты заставляешь меня лететь в Железную Бездну.
   Ю к а.  Ты сам обещал, что мы отправимся туда, как только ты освободишься от своего карнавала. И никто не заставлял тебя читать эту дурацкую папку.
   А л е к с.  Все хорошо. Успокойся.
   Ю к а  (обнимая Алекса).  Извини меня, милый. Я правда волнуюсь. Мне кажется, Адонис расскажет такое, что перевернет всю мою… Всю нашу жизнь.
   А л е к с.  Что ты хочешь у него спросить?
   Ю к а.  Все то же самое. Святыня в долготу дней. И что сказали Ангелы.
   А л е к с.  Почему тебе это так интересно?
   Ю к а.  Алекс, ты живешь в большом дворце, на фасаде которого написаны эти слова. Проходишь мимо них каждый день. И тебе совсем не важно, что они значат?
   А л е к с.  Если бы я понимал все остальное, мимо чего прохожу каждый день, я бы, наверно, интересовался этой надписью больше.
   Ю к а.  Вот поэтому тебя и сделали в карете. Чтобы Ангелам не надо было тратить время на объяснения. Почему ты не мог спросить обо всем у Ангела? Нам не надо было бы никуда лететь.
   А л е к с.  Ангелы больше со мной не говорят. Они теперь спят. И благодать струится в мир из их сна.
   Ю к а.  А разбудить их ты не можешь?

   Алекс направляется к выходу. Юка идёт за Алексом.

   Ю к а.  Понятно. Извини. Ты на меня зол?
   А л е к с.  Нет. А ты бы хотела, милая?

   Алекс и Юка выходят из комнаты. Через некоторое время Алекс и Юка выходят из монгольфьера во двор Железной Бездны, в котором их встречает Адонис. Алекс и Юка совершают простирание.

   А д о н и с.  Ваше Безличество! Если не возражаете, мы просим перенести ритуал торжественной встречи на завтрашнее утро. Счастливые монахи построятся на плацу и смогут приветствовать своего Смотрителя подобающим образом…
   А л е к с.  Почтенный архат, я запрещаю устраивать построения и ритуалы. Я здесь частным образом, со своею спутницей. Не следует смешивать личные дела с государственными. И называйте меня на «ты» – ваш возраст дает на это право.
   А д о н и с.  Как угодно. Тебе, должно быть, не терпится взглянуть на карету?

   Адонис ведёт Алекса и Юку в помещение с каретой и щелкает выключателем света.

   А д о н и с.  Вот. Прошу.
   Ю к а  (смотря на карету и делая поклон).  Здравствуйте, почтенная свекровь.
   А л е к с.  Как это происходит? Всё оживает?
   А д о н и с.  Да. В это время людям нельзя здесь находиться. Когда делают нового Смотрителя, напряжение Флюида бывает таким, что здание дрожит. Никто не может заниматься делом. К счастью, такое происходит не слишком часто… Нам пора идти. Здесь нельзя долго оставаться.

   Адонис, Алекс и Юка выходят из помещения с каретой.

   А л е к с.  Но почему именно карета?
   А д о н и с.  Удобно для массового производства. У Смотрителя не возникает вопроса, откуда он взялся, – он едет в карете и вспоминает свою жизнь. Никколо Третий выходил отсюда на моей памяти не меньше дюжины раз. Его, конечно, не возили на встречу со Смотрителем, как тебя, – просто объясняли, что он опять был убит. Решение обновить личность Смотрителя оказалось верным – тебя придумали, когда Никколо был еще жив. А после твоего великого подвига Идиллиуму, возможно, больше не потребуются штампованные Смотрители… Ха-ха… Успокойся, Алекс, и не бери в голову. Ты ничем не отличаешься от человека, вылезшего из утробы. Иначе тебя невозможно было бы создать – ты должен понимать это сам.
   Ю к а.  Отличается. Он нелюбопытный. (Пауза.) Почтенный архат, я знаю, что легкомысленной женщине не подобает вмешиваться в разговор мудрых мужей – но я хочу задать вам один вопрос.
   А д о н и с.  Сделай милость.
   Ю к а.  На южном фасаде Михайловского замка есть надпись: «Дому Твоему подобает Святыня Господня в долготу дней». Она существует и на Ветхой Земле, и у нас. Павел воспроизвел ее в точности, хоть после Трансмиграции изменил многое в архитектуре замка. Я слышала от Алекса, что на Ветхой Земле ее понимают как пророчество, указывающее на долготу дней императора Павла. Число ее букв совпало с числом официально прожитых им лет. Но если это так, зачем Павел Великий повторил надпись в Идиллиуме? В чем ее смысл на самом деле?
   А д о н и с.  Легкомысленная женщина, ты спрашиваешь о том, что находится за пределом обычного разумения. Есть тайны, скрытые от человека просто в силу его природы. Их трудно объяснить. Твой дружок общается с Ангелами – не лучше ли будет, если вы спросите об этом у них?
   А л е к с.  Ангелы больше не говорят со мной. Мавр уже сделал свое дело. Мавр отдыхает. Почтенный архат, я присоединяюсь к ее просьбе. У Юки есть особые причины интересоваться этой надписью.
   А д о н и с.  Хмм…
   А л е к с.  Мы будем бережно хранить тайну.
   А д о н и с.  Дело не в этом. Эта тайна такого рода, что хранить ее нетрудно. По той простой причине, что ее почти невозможно объяснить. Трое Возвышенных отчетливо видели ее в своих умах – поэтому могли говорить о ней иносказательно. Но как раскрыть ее в образах нашего мира, я не представляю. Она может быть более-менее растолкована разве что на языке Ветхой Земли.
   Ю к а.  Вы можете говорить языком Ветхой Земли. Если мы не поймем, виноваты будем мы сами.
   А д о н и с.  Сейчас. Я кое-что принесу.

   Адонис приносит вычислитель с экраном и клавиатурой.

   А д о н и с.  Вы помните опыт, когда мои ребята гробили свое здоровье ради вашей забавы?
   А л е к с.  Помним.
   А д о н и с.  Что именно вы запомнили?
   А л е к с.  Безблагодатность. И еще «Хад» и «Цоф».
   А д о н и с.  Можно сказать и так. Хотя правильнее выговаривать «ха-ад» и «соф-т». Скажу по секрету, у нас есть каналы контрабанды с Ветхой Земли. Обычно их техника не работает у нас из-за отсутствия энергии нужного формата. (Стучит по панели вычислителя.) Но этот прибор уникален. Он заряжается прямо от света. Поэтому на нем можно воспроизвести безблагодатную работу земных вычислителей.
   А л е к с.  Это не опасно?
   А д о н и с.  Нет, пока все остается в монастырских стенах.
   А л е к с.  Я имею в виду, мы не попадем под лучи Абсолюта, как эти монахи?
   А д о н и с  (нажимая кнопку на вычислителе).  Очень стоило бы провести вас через такое переживание. Но с вами ничего не случится – вы не проецируете сознание за пределы тела, а смотрите человеческими глазами. От жесткого Абсолюта вас защищают, как выражались христиане, телесные покровы… Глядите внимательно. Я сделал этот короткий фильм сам. (Показывает Алексу и Юке симуляцию зелёного попугая, который крутит головой в разные стороны и взлетает с жёрдочки.) Я думаю, моя демонстрация не произвела на вас впечатления. Вы можете увидеть на своих умофонах куда более занимательные анимации, возникающие по благоволению Ангелов. Однако особенность этого попугая в том, что он по своей природе полностью безблагодатен. Чтобы создать его, мне пришлось овладеть тем, что Алекс назвал словом «Цоф». Это важнейшее из искусств Ветхой Земли. Я изучал его всю жизнь, стремясь понять, с какими опасностями может столкнуться Идиллиум, и до сих пор нахожусь на низших ступенях постижения. Но кое-что я все же умею… Посмотрите, как выглядят заклинания «Цоф», порождающие этого попугая. (Показывает Алексу и Юке белые строчки кода на чёрном фоне.) Теперь будет проще понять дальнейшее. (Стучит по клавишам.) Вот другая картинка… Ее сделал уже не я. Ее создали на Ветхой Земле, и она, конечно, сложнее. Но ее вызывают к бытию очень похожие заклинания. Практически такие же. (Показывает Алексу и Юке симуляцию пещеры.) Запомните какой-нибудь элемент на стене. Вот, например, эту метку… Видите? Мы вернулись. Теперь попробуем понять, что произошло. Мы сделали крюк по пещере и возвратились на прежнее место. Это означает, что вся пещера где-то есть, верно? (Обращается к Юке.) Где она по-твоему?
   Ю к а.  Меня тянет сказать, что она внутри этой черной коробки, но я уже представляю, как вы засмеетесь. Поэтому я скажу так: пещера в заклинаниях «Цоф».
   А д о н и с.  Нет. Ты очень хитрая, но ее нет даже там. Заклинания «Цоф» создают только ту часть пещеры, которую мы заказываем для демонстрации, нажимая клавиши и поворачивая шарик. Любой фрагмент пещеры возникает на экране заново по содержащимся в заклинаниях правилам. Когда мы уходим от синей метки, она исчезает. Когда мы возвращаемся, она появляется. Где она в остальное время? Ее нет нигде. Есть лишь наша память о ней. И заключенная в заклинаниях «Цоф» потенция для ее возникновения на экране. Но метка может в любой момент проявиться по нашему желанию. На Ветхой Земле это называется «симуляцией». Понимаешь? Вся целиком пещера не существует даже на экране. Любой ее фрагмент рассчитывается заново, когда мы хотим его увидеть. Но если долго исследовать эту симуляцию, можно составить подробный план пещеры. И если вы с рождения сидите за вычислителем и изучаете пещеру всю жизнь, отыскивая в ней разные сталактиты и сталагмиты, вы никогда не заподозрите подлога… Вы будете думать, что все существует на самом деле.
   Ю к а.  Почему вы в этом уверены?
   А д о н и с.  Потому, что любая ваша гипотеза по поводу устройства пещеры может быть проверена опытным путем. Опровергнута или доказана объективным научным методом, как говорят на Ветхой Земле. Глянув на план, вы можете найти и изучить в подробностях любой каменный угол. Он останется таким же и завтра. И вы будете уверены, что пещера существует целиком и одновременно – а не в виде возникающих по очереди фрагментов. Это подскажет здравый смысл, основанный на жизненном опыте.
   А л е к с.  Может быть. И что дальше?

   Адонис приносит тонкую брошюрку «Краткое житие Господа Франца-Антона» и даёт её Алексу.

   А д о н и с.  Читай с любого места.
   А л е к с  (открывая брошюру и читая).  «В 1778 году Франц-Антон приезжает в Париж и селится в тихом районе столицы. В скором времени лучшие сыны и дочери французского народа устанавливают с ним доверительный контакт, и он возобновляет Служение. Его ближайшим учеником становится доктор Шарль д’Эслон…»
   А д о н и с.  Довольно. Тебя ничего не удивляет?
   А л е к с.  Я не знаю, что это за Шарль д’Эслон.
   А д о н и с.  Забудь про Шарля.
   А л е к с.  Тогда нет. А что здесь должно удивлять?
   А д о н и с.  По канону, все биографии Франца-Антона написаны в настоящем времени. Это правило. Но так часто пишутся и биографии обычных людей. Особенно художественные. Настоящее время никого не удивляет. Человек, чей жизненный путь уже закончен, мыслится как существующий весь одновременно. Вот как эта пещера на экране… Все события его биографии лежат рядом друг с другом, пребывая на разных страницах уже напечатанной книги. Мало того, даже живой человек в своем сознании видит себя такой же вневременной сущностью. У него есть карта собственной жизни.
   А л е к с.  Карта?
   А д о н и с.  Память о себе. Как бы план пещеры. Погрузившись в память, он может вернуться к прошлым минутам – словно они до сих пор действительно где-то есть. Поэтому наш ум постоянно мечется между настоящим и прошлым, создавая у человека ощущение его протяженности во времени.
   А л е к с.  Но ведь так оно и есть. Мы действительно в нем растянуты.
   А д о н и с.  Я знаю на какие жертвы тебе пришлось пойти, чтобы стать Смотрителем. Но если бы твои упражнения в медитации не прервались в детстве, ты знал бы сейчас без тени сомнения – ничего подобного нет.
   А л е к с.  А что тогда есть?
   А д о н и с.  Есть мгновенная конфигурация материальности и мысли. Как бы волна, бегущая по океану Флюида. Так кажется на первый взгляд. Но если вглядеться еще пристальнее, видно, что нет ни океана, ни даже самой волны, а есть только ее фронт. Задумайтесь – весь мировой Флюид есть просто фронт «сейчас», сделанный сам из себя… Часть фронта – память о том, что было прежде, поэтому фронту кажется, будто он волна, а волне кажется, будто она не волна, а целый океан. Истина, однако, в том, что и волна и океан – это память о том…
   Ю к а.  Где фронт был раньше?
   А д о н и с.  Нет. Не где, а каким он был. «Где» – это просто отзвук религиозной веры в существование всей пещеры одновременно.
   А л е к с.  Хорошо. Что останется, если отбросить веру?
   А д о н и с.  В каждый момент возникнет новая конфигурация материальности и мысли, а прежняя исчезает. Процесс неостановим. Даже составляющие материю частицы уже другие. И ни в один конкретный момент так называемого «человека» нет. Есть только этот неуловимый фронт. Человек появляется лишь в памяти. Он возникает где-то «вообще», в воображении – вот как эта экранная пещера. И то же самое относится ко всему миру.
   А л е к с.  И что это значит?
   А д о н и с.  То, что никакого человека на самом деле нет. Ему негде быть. Есть только этот фронт настоящего, а все остальное – иллюзия. Любая конфигурация реальности существует один кратчайший миг и так быстротечна, что поймать ее невозможно. Все остальное, с чем мы имеем дело, – это либо воспоминание, либо предположение.
   А л е к с.  Что за казуистика. Человек на самом деле есть. Просто он подвержен переменам. Как и мир вокруг.
   А д о н и с.  На Ветхой Земле говорят иногда, что у мира четыре измерения – длина, ширина, высота и время. Но в этих координатах нельзя даже определить, где находится Ветхая Земля. Все три пространственных измерения реально существуют лишь в одной точке временной координатной оси. Воображаемой оси, поскольку ее негде провести. Есть только бегущая по ней точка. Мало того, если разобраться, не существует и этой точки, потому что ее никак нельзя уловить и зафиксировать…
   А л е к с.  Как же нельзя. Вот она. Сейчас.
   А д о н и с.  В слове «сейчас» шесть букв и два слога, которые могут быть прочитаны только по очереди. Сейчас – это когда? Когда «сей» или когда «час»? Одним этим слово «сейчас» отрицает само себя, высвечивая весь абсурд нашего кажущегося бытия. При абсолютном сужении момента – то есть погружении в истину как она есть – исчезает все. Это понимают даже физики Ветхой Земли.
   А л е к с.  И ничего не остается?
   А д о н и с.  Ничего. Наша подлинная система координат состоит из единственной точки, у которой нет ни длины, ни ширины, ни высоты, ни временной протяженности. Нас нигде нет. Мы возникаем – как бы возникаем – лишь в иллюзорном измерении времени… И Ветхая Земля, и наш мир, и мы сами – просто симуляция. Пытаясь выразить эту истину, древние говорили, что мир пуст. Но если рассуждать строго, в нем надо симулировать даже пустоту.
   А л е к с  (обводя руками вокруг).  А что тогда такое все это?
   А д о н и с.  Платон сказал бы, что это прилипшие к стене тени. Я же скажу, что это ум, где образы исчезнувшего соседствуют друг с другом и подменяют настоящее. Та часть фронта волны, из-за которой волна думает, что она – это океан.
   А л е к с.  Хорошо. Почему тогда человек за столько веков не осознал, что он просто симуляция?
   А д о н и с.  Смотря какой человек. Например, Павел это вполне осознавал. Его сподвижники – тоже. И не только они, конечно. Глубже всех в тайну проник Сиддхартха Готама. Но в его времена не существовало даже терминологического аппарата, чтобы обсуждать эту тему. Именно поэтому Сиддхартха не отвечал на вопросы о происхождении вселенной и природе космоса.
   А л е к с.  Но почему осознавших так мало?
   А д о н и с.  Потому что такое осознание не является целью симуляции. А человек – это принудительная симуляция. Он не порхает по платоновской пещере туда-сюда. Его тащат по ней за кольцо, продетое сквозь нос.
   А л е к с.  Кто тащит?
   А д о н и с.  Код.
   Ю к а.  Какой кот?
   А д о н и с.  Я предупреждал, что будет непонятно. Код – это язык заклинаний «Цоф». На Ветхой Земле даже дети знают, что все симуляции начинаются с кода, да и Библия этого не скрывает… Как запишешь, так и будет. В заклинаниях «Цоф», создающих симуляцию человека, вместо способности видеть иллюзорность пещеры прописан вдохновенный интерес к сталактитам и сталагмитам. И к надписям на стенах. Как человек может осознать, что его нет, если его действительно нет? Я объясняю про фронт волны… Вы понимаете… Вроде бы. Потом я умолкаю, вы оглядываетесь по сторонам – и все остается как было. Симуляция продолжается. В ваш код не заложено понимание сути вещей. В него заложено именно то, что с вами происходит.
   А л е к с.  А с вами?
   А д о н и с.  Я волна, идущая из другого места.
   Ю к а.  Таково учение «Цоф»?
   А д о н и с.  Само по себе безблагодатное искусство «Цоф» не способно открыть глаза на эту тайну… вернее, широко распахнутую очевидность. Это может сделать только упорная медитация над настоящим моментом времени. Мое знание искусства «Цоф» лишь позволяет мне формулировать некоторые вещи. И еще догадываться о сути многого, о чем спорят наши теологи.
   А л е к с.  Например?
   А д о н и с.  Например, каким образом и из какого материала Францу-Антону и его медиумам удалось сотворить новый мир, целую Вселенную. Видите ли, симуляции на самом деле не существует. Поэтому параллельных симуляций может быть сколько угодно. Если продублировать одну ветку кода, от этого в реальности не изменится ничего. Это объясняет не только ту элегантную легкость, с какой был создан Идиллиум, но и причину, по которой мы обречены имитировать Ветхую Землю. Source code мира уже написан. Мы не можем уходить от него слишком далеко.
   А л е к с.  Что такое «ветка кода»?
   А д о н и с.  Ветвь Древа Жизни.
   А л е к с.  Хорошо, все это здорово. Но при чем здесь надпись на южном фасаде Михайловского замка? Мы про нее совсем забыли.
   А д о н и с.  Я надеялся, что вам станет скучно и вы потеряете к этому вопросу интерес.
   Ю к а.  Пожалуйста, объясните.
   А д о н и с.  Хорошо. Разжую до конца. Как вы думаете, зачем на Ветхой Земле разрабатывают такие симуляции?
   А л е к с.  Для развлечения?
   А д о н и с.  Да. Но не только. Это делается еще и с практической целью. Допустим, кто-то хочет вырубить для себя в скале персональный грот. Вы рисуете план – но заказчик желает понять, как все будет выглядеть на самом деле. Тогда вы создаете экранную симуляцию. Заказчик совершает по ней воображаемую прогулку – и просит изменить кое-какие мелочи. И лишь потом пещеру начинают высекать в камне. Она выглядит так же, как симуляция на экране. Но теперь она настоящая.
   А л е к с.  Если в нашем мире нет ничего настоящего, это будет просто другой тип симуляции.
   А д о н и с.  В конечном счете – да. Но само слово «симуляция» подразумевает существование реальности. Франц-Антон и Павел Великий не были знакомы с терминологией искусства «Цоф». Но они хорошо понимали все, о чем мы говорим. Они верили, что из мира пляшущих на стене теней можно возвратиться в глубину платоновской пещеры – и стать тем совершенным вечным существом, что отбрасывает зыбкие отблески, принимаемые нами за жизнь. Стать истинным человеком. Они полагали, что к этому ведет особое постижение, которое они называли «мудростью Змея».
   А л е к с.  Это что-то из Библии?
   А д о н и с.  И да и нет. Они считали, что понимают сокровенный смысл библейской аллегории. Истинный человек представлялся им как бы длинной змеей, сложенной из всех дней его жизни, существующих в некой высшей реальности одновременно. Вернее, не одновременно, а вне времени вообще. Точь-в-точь как в каноническом житии Франца-Антона… Как точно звучит эта надпись?
   Ю к а.  «Дому Твоему подобает Святыня Господня в долготу дней».
   А д о н и с.  Да. Эта «святыня в долготу дней» и есть окончательный, божественный человек в ином, невообразимом мире, где находится наш источник. Истинному миру, верил Павел, соответствует тело всех дней, и только такой мир можно считать настоящим домом. Остальные миры иллюзорны – они просто симуляция, прикидка, набросок. Павел не боялся выставлять эту сокровенную тайну на всеобщее обозрение, потому что ее вряд ли могли понять пьяные петербургские масоны. Или даже сам английский посол.
   Ю к а.  Не ведет ли смерть в этот высший мир?
   А д о н и с.  Лишь в том случае, если симуляция удовлетворила заказчика.
   А л е к с.  А если не удовлетворила? Куда уходит человек тогда?
   А д о н и с.  Туда же, куда улетел мой безблагодатный зеленый попугай. Что значит «уходит»? Какой «человек»? О чем ты вообще?
   А л е к с.  Павел Великий и Франц-Антон были удачными симуляциями?
   А д о н и с.  Я не берусь об этом судить, не я их заказчик. Но Франц-Антон и Павел Великий не собирались дожидаться смерти, чтобы выяснить этот вопрос. Это были титаны, желавшие взять небо штурмом. Они надеялись, что мудрость Змея позволит им подняться туда живыми, как делали древние герои. Что бы это ни значило…
   Ю к а.  Мудрость Змея… А что такое зеркало Фаустуса? И Храм Последнего Поворота?
   А д о н и с.  Это не ко мне. Я и так наболтал лишнего. Пусть Алекс говорит с Ангелами.
   А л е к с.  Я спрашивал. Ангел сказал, что это небесные тайны, о которых может рассказать только сам Павел. А его довольно трудно найти.
   А д о н и с.  Вот-вот. Он в последнее время очень занят.
   Ю к а.  Вы можете сказать что-нибудь еще? Хоть немножко?

   Адонис приносит конверт и даёт его Алексу.

   А д о н и с.  Нашел. Вот, возьми.
   А л е к с.  Что это за письмо?
   А д о н и с.  Это не письмо. Здесь тайный дневник Павла. Ты видел две части.
   А л е к с.  Если бы это действительно был дневник Павла, он являлся бы реликвией.
   А д о н и с.  Это не оригинал. Настоящий дневник уничтожен безвозвратно. В конверте просто копия. Она нигде не воспроизводится, при обнаружении текст сжигают – и официально считается, что это кощунство и подделка. Поэтому я ничего не гарантирую. Но лично мне кажется, что дневник вполне может быть настоящим. Только не читайте здесь, а то у вас опять появятся вопросы. Подождите пару дней. Я уже сказал все, что мог – и даже больше. Идемте-ка лучше гулять…

   Адонис, Алекс и Юка собираются и направляются к выходу из Железной Бездны.

   Ю к а.  А что вы сами думаете про мудрость Змея? Вам она доступна?
   А д о н и с.  Меня не интересует долгота дней. Я иду по другому пути. Прямо противоположному.
   А л е к с.  По какому?
   А д о н и с.  При сужении момента исчезает и мир, и тот, кто его видит. В своей медитации я возвращаюсь к этому исчезновению. И мне довольно того, что происходит.
   А л е к с.  А что происходит?
   А д о н и с.  Посмотри сам.
   Ю к а.  Мудрость Змея тоже исчезает?
   А д о н и с.  Змей кажется змеем, только до тех пор, пока не постигаешь, что принимал за него веревку в доме повешенного. Но в приличном обществе на эту тему не говорят.

   Адонис, Алекс и Юка уходят.

   ДЕСЯТОЕ ДЕЙСТВИЕ (10, 11 глава и эпилог)

   Алекс спит в Красном доме и кричит сквозь сон.

   Ю к а  (тряся Алекса за плечо).  Алекс! Не кричи! Проснись!

   Алекс просыпается.

   Ю к а.  Опять? Что ты увидел?
   А л е к с.  Адонис сказал мне во сне, что я заблудившийся призрак, а ты согласилась и сказала, что скрывать это дальше будет бесчеловечно.
   Ю к а.  Ну успокойся, милый. Все хорошо…
   А л е к с.  Тебя не поймешь. То призрак, то все хорошо… И я, кстати, уже понял, почему мне это снится. Адонис перед нашим отъездом сказал, что в доме повешенного не говорят про веревку. А Павла… ну то есть Кижа… задушили шарфом. И еще Адонис так ехидно ухмыльнулся, когда я пошутил, что Павла трудно будет найти… Он намекал. Он определенно намекал.
   Ю к а.  Я звонила Адонису.
   А л е к с.  Зачем?
   Ю к а.  Я захотела узнать какую-нибудь тайну, которую он постиг с помощью искусства «Цоф».
   А л е к с.  Что он сказал?
   Ю к а.  Он долго ругался. Объяснил, что он занятый человек. И не постигает с помощью искусства «Цоф» никаких тайн, а просто приобретает новый взгляд на вещи. А потом успокоился – и рассказал интересную историю.
   А л е к с.  Какую?
   Ю к а.  Про реинкарнацию. Люди на Ветхой Земле в нее не верят. Но у них есть ответвление искусства «Цоф» под названием «айклауд». Что означает «я облако». «Облако» – это такое место, где копируется все-все, что хранится на умофоне. Без всякой возни, незаметно. И умофон обретает бессмертие.
   А л е к с.  А если ты его разобьешь?
   Ю к а.  Если ты его разобьешь, тебе придется, конечно, покупать новый. Он может быть другого цвета, другой формы. Но как только ты его включишь, на него запишется все то, что было на прежнем… «Я облако» спустится в новое телефонное тело.
   А л е к с.  Интересно.
   Ю к а.  Ветхий человек каждый день пользуется этим «я облаком», но все равно уверен – когда его тело зарывают в землю, никакая душа не улетает на облака, потому что ученые доказали, что в момент смерти вес тела не меняется. И ученые правы, конечно. Душе не надо лететь на облако после смерти. Душа там всегда. Пока мы живем, мы просто меняем… как он это сказал… статус своего облака. Если, конечно, мы не зеленые безблагодатные попугаи, у которых нет никакого облака, кроме телефонного.
   А л е к с.  Почему такого телефонного облака нет в Идиллиуме? На основе благодати?
   Ю к а.  Адонис сказал, скоро сделают. Если его не будут отвлекать от работы всякие дурочки.
   А л е к с.  Ты помнишь его рассказ? Про то, что мы фронт волны и ничего другого на самом деле нет? Если мы – просто симуляция, как мы можем храниться на облаке?
   Ю к а.  У пещеры есть план, и у нас, наверно, тоже. Вот этот план и хранится на облаке. В небесной книге записаны наши заклинания «Цоф». Мы для этого и живем – чтобы менять небесную надпись, пока не получится то, что нам нужно.
   А л е к с.  Кому «нам»? Симуляции?
   Ю к а.  Адонис ведь сказал – если есть симуляция, где-то есть и то, что она симулирует… Знаешь, я уже запуталась.
   А л е к с.  Мне кажется, Франц-Антон и Павел Великий тоже запутались. И решили все выяснить по-военному просто. Взять Небо штурмом… Слышали бы меня монахи из фаланстера – выпороли бы.
   Ю к а.  Алекс, а давай откроем конверт с этим дневником?
   А л е к с.  Прямо сейчас?
   Ю к а.  А почему нет? Чего ждать? Чем раньше мы все узнаем, тем лучше.
   А л е к с.  Хорошо. Давай.

   Юка приносит раскрытый конверт.

   Ю к а.  Всего несколько страничек. Твой великий предок был немногословен… Если это действительно написал он. (Достаёт страницу и читает.) «Апокриф Павла Великого». Почему апокриф?
   А л е к с.  Наверно, чтобы можно было хранить на полке со всякой дрянью. Если это священный текст, и особенно оригинал, с ним надо обращаться соответственно. Адонис ведь монах.
   Ю к а  (передавая апокриф Алексу).  Может быть.
   А л е к с  (читает апокриф).  «Змей – Вечный и Совершенный Человек – показал Адаму, для чего тот был создан: не для себя самого, а для иного, высшего и невнятного смертной душе. Адам увидел, что он – зыбко струящийся сон, снящийся неведомо кому. Но даже ужаснувшись своей никчемности, Адам отказался служить благой цели – и был изгнан в хаос. Но кому снится сон? Кто заставляет Адама каждый миг рассыпаться и возникать заново? Я полагаю, что единственным действующим лицом сей комедии теней и отражений является тот самый Флюид, которым мы якобы управляем. Но разве мы не управляем им на самом деле? Подозреваю, что мы подобны возникающим из него самоуверенным зыбкостям, как бы фигурам из тумана и пара… Мы уверены, что повелеваем мирами и стихиями, и наша воля – есть мы сами. Но это то же самое, как если бы облака решили, что управляют небесным ветром, поскольку имеют форму королей и Ангелов… На деле же ветер гонит их по небу и создает их форму – но так, что они мнятся себе властелинами и героями. Когда мы думаем, что овладели Флюидом, это значит лишь одно – Флюид принял форму такой мысли. Дух Божий с безначальных времен носится над водою, и вокруг него плавают облака пара. Но он ничего не хочет для себя. Поэтому время от времени он делает из пара кукол, дает им начертания власти и велит управлять стихиями и собой. Все это происходит не с нами, это Флюид играет сам с собой. Мы идем к истине кругами, как бы приближаясь к ней по сходящейся спирали. Это значит, что мы почти все время уходим от нее прочь, но в известный момент делаем маленький поворот, который направляет нас в нужную сторону… К истине ведут именно эти еле заметные повороты – и какой-то из них станет последним. Поэтому лучшее название для святилища окончательной истины – Храм Последнего Поворота. Пусть так и будет. Мудрость Змея недостижима во мгле нашего мира – но мы можем увидеть ее отражение и тем прикоснуться к ней. Нужно использовать власть над Флюидом, чтобы создать Зеркало Фаустуса. Это не зеркало в обычном смысле – Флюид по своей природе зеркален и так. Это вращающаяся воронка Флюида, где будет отражена и удержана панорама истинного мира. Мгновению придется замереть на месте, не переходя из прошлого в будущее – и тогда, как выражались на символическом языке древние, оно остановится и станет прекрасным. Это означает, что мы увидим в нем Бога. А увидеть Бога и означает слиться с ним в его вечности. Так и только так стяжается Святыня в Долготу Дней. На какое время будет остановлен бег мгновения? На века. Или на один миг. Что ни скажи, все будет верно – и неверно. Как можно говорить, что мгновение остановится на время, если время остановится тоже? Что означает обрести мудрость Змея и тело Змея? Я не знаю сам. Возможно – понять самое заветное желание, скрытое глубоко в сердце. А потом осуществить его. Иначе, зачем было все это начинать? Никогда не думал, что будет целых три Михайловских замка. Первый остался в Петербурге, вокруг второго воздвигли Идиллиум, третий же станет самым прекрасным и эфемерным. Он будет подобен облаку Флюида, и четырьмя его фасадами сделаются четыре Ангела. Этот замок будет возведен на небе – но не в физической пустоте над твердью, а в том незримом измерении, которое схоласты всех времен называли “Небесами”. Поистине, этот замок станет невидимой лампой над новым миром. Только не лампа будет прицеплена к Идиллиуму, а скорее, сам Идиллиум – к лампе: оттуда станут исходить лучи Флюида, создающие наш мир. Источник их сделается недостижим – после нашего ухода Идиллиум будет в безопасности от любых злоумышленников. Где можно спрятать главный baquet лучше, чем на Небе? А на земле мы не оставим их вовсе. Что будет небесным источником Флюида? У меня есть одна идея и я в ней почти уверен. Не следует слишком задумываться о деталях – небесный чертог таков, что достраивать его можно на ходу. Достаточно возвести из Флюида один из фасадов и ведущую к нему лестницу, на которую взойдем мы трое. Остальные предметы и детали возникнут, когда мы станем искать их глазами, как бывает во сне. Лишь Зеркало Фаустуса будет иметь определенную заранее форму. Доверься Флюиду. Он знает то, чего не знаем мы. Мы новички в этом деле, но Флюид совершал все бесконечное число раз…
   Ю к а.  Это конец? Или тут чего-то не хватает?
   А л е к с.  Не знаю. Наверно, все.
   Ю к а.  И что ты думаешь?
   А л е к с.  Кое-что мне понятно. Особенно когда говорят о Флюиде. Остальное… Не знаю. А ты что думаешь?
   Ю к а.  Ваше высочество, вас ждут великие дела! Пора отправляться.
   А л е к с.  Куда?
   Ю к а.  В Храм Последнего Поворота.

   Юка приносит треуголку Смотрителя.

   А л е к с.  Что ты себе позволяешь? Это очень ценная реликвия, которую Смотрители надевают только в день Saint Rapport. Ее нельзя таскать куда попало и вообще трогать.
   Ю к а.  Я обращалась с ней аккуратно.
   А л е к с.  Зачем ты ее принесла?
   Ю к а.  Это наш билет наверх. В Храм Последнего Поворота.
   А л е к с.  Почему?
   Ю к а.  Помнишь, во время Saint Rapport ты сотворил лестницу и стоящего на ней Ангела? Создай опять эту лестницу. Не такую же, а ту самую. Только не где-то вверху, а у нас под ногами.
   А л е к с.  А потом?
   Ю к а.  Мы поднимемся по ней в Храм. Как Трое Возвышенных.
   А л е к с.  Но нас туда не звали.
   Ю к а.  И не позовут никогда. Можешь не сомневаться. Все, кто попадает на Небо, берут его штурмом.
   А л е к с.  При котором обычно гибнут. Может быть, кстати, гибель – самая важная часть процедуры… С чего ты взяла, что у нас получится?
   Ю к а.  Вспомни, что мы прочли. Я специально хотела для тебя подчеркнуть. «Храм надлежит возвести в месте, не достижимом ни для кого, кроме овладевших Флюидом в полной мере». Кто у нас овладел Флюидом в полной мере, если не ты? Значит, ты имеешь право туда войти. А я буду при тебе сопровождающим лицом.
   А л е к с.  Откуда тебе приходят на ум такие вещи. Я вот ни о чем подобном не подумал бы.
   Ю к а.  Это не предусмотрено заклинаниями твоего «Цоф». Не написано на свернутой в трубочку бумажке у тебя в голове. Не зря таких, как ты, делают в карете.
   А л е к с.  А у тебя написано?
   Ю к а.  Да.
   А л е к с.  Почему это?
   Ю к а.  Потому что я волна, идущая из другого места.
   А л е к с.  Я даже знаю, из какого. Набралась у Адониса…
   Ю к а.  Тебе надо помыться и прилично одеться. Ведь ты не хочешь попасть на Небо заспанным и нелепым?

   Юка приносит чёрный мундир с бриллиантовым орденом, жезл-шпагу на голубой ленте, белые панталоны и ботфорты.

   А л е к с.  Ты хочешь, чтобы я надел это?
   Ю к а.  Это единственный подходящий наряд для прогулки на Небо. И еще я принесла твою шпагу.
   А л е к с.  Зачем ты все сюда притащила? Тебе вообще не следует прикасаться к реликвиям. Этого не должен делать никто, кроме меня.
   Ю к а.  Извини, но я боялась, что если я выпущу тебя отсюда, ты передумаешь.
   А л е к с.  Как я могу передумать, если еще даже не согласился?
   Ю к а.  Ты согласился.
   А л е к с.  Когда?
   Ю к а.  Во сне.
   А л е к с.  Ты хочешь отправиться прямо отсюда?

   Юка кивает.

   А л е к с.  Почему?
   Ю к а.  Из осторожности. Мне кажется, если мы будем слишком долго готовиться, нам могут помешать.
   А л е к с.  Кто?
   Ю к а.  Не знаю. Мало ли кто… Например, какой-нибудь второй Галилео. Но пока никто не догадывается о нашем плане, бояться нечего.
   А л е к с.  «О нашем плане»… Как ты великодушна, милая… Может быть, ты и права.

   Алекс надевает мундир, треуголку Смотрителя, белые панталоны, ботфорты и голубую ленту с жезлом-шпагой.

   А л е к с  (доставая жезл из ножен).  Держись за меня.

   Юка охватывает Алекса руками и повисает на нём.

   А л е к с  (закрыв глаза).  Зажмурься. И не подглядывай, потому что иначе не выйдет. Ты готова?
   Ю к а  (закрыв глаза).  Да.

   Алекс поднимает жезл к потолку и создаёт вихрь Флюида. Появляется лестница в небо. Алекс и Юка поднимаются по лестнице на небо.

   Ю к а.  Алекс.
   А л е к с.  Что?
   Ю к а.  Ты тоже растворился?
   А л е к с.  Наверно.
   Ю к а.  Держи шляпу рукой. Сдует. (Пауза.) Что там внизу? Мне хочется посмотреть, но страшно.
   А л е к с.  Там только облако. Во все стороны.
   Ю к а.  Мы высоко?
   А л е к с.  В каком смысле? Ты думаешь, под нами что-то есть?
   Ю к а.  А что, нет?
   А л е к с.  Я ничего там не создавал. И Ангелы, уверен, тоже. Это было бы неэкономно.
   Ю к а.  То есть с другой стороны облака пустота?
   А л е к с.  Я думаю, что сейчас там нет даже пустоты. У облака просто нет другой стороны.
   Ю к а.  Как?
   А л е к с.  Как у ленты Мебиуса. С Флюидом так часто бывает. Но если мы с тобой туда свалимся, там обязательно что-нибудь появится. В дневнике Павла ведь сказано: предметы возникнут, когда мы станем искать их глазами.
   Ю к а.  Тогда понятно, почему мы так долго идем. Мы можем подниматься еще целый год, и вокруг будет то же самое.
   А л е к с.  А что ты предлагаешь?
   Ю к а.  Я предлагаю, чтобы ты нашел этот Храм глазами. Ты его хотя бы видел.
   А л е к с.  Всего несколько секунд. И на храм он не был похож. Скорее на облако.
   Ю к а.  Тогда вспомни это облако. Увидь хоть что-нибудь. А то мы так и будем идти и идти без конца.

   Алекс на некоторое время закрывает глаза.

   Ю к а.  Лицо. Огромное лицо в полнеба. Ты видишь? (Указывает на арку). Ты видишь вход? (Подходит к арке.) Что это такое?
   А л е к с.  Флюид.
   Ю к а.  Выглядит как камень.
   А л е к с.  Мы привыкли к каменным стенам. Флюид старается не обмануть наших ожиданий.
   Ю к а.  Он может быть всем?
   А л е к с.  Да. Даже тобой и мной.
   Ю к а.  Там нет света. Может быть, мы просто еще не решили, что увидим?
   А л е к с.  Наверно.
   Ю к а.  Может, разуться?
   А л е к с.  Зачем?
   Ю к а.  Это храм. Я читала, что на Востоке всегда так делают.
   А л е к с.  Мы берем Небо штурмом. А какой штурм без сапог?
   Ю к а.  Свет. Надо зажечь свет. Вдруг мы так и останемся тенями и все забудем? Скорее, Алекс!

   Алекс на некоторое время закрывает глаза. Раздаётся треск и грохот. Сверкают молнии. Появляются статуи.

   Ю к а  (ткнув пальцем на одну из статуй).  Смотри! Похож на тебя. А вот еще один. Их тут много. Посмотри… Интересно… Они направлены в одну сторону… Мы неправильно идем. Надо вместе с ними.

   Алекс и Юка подходят к рычагу с колесом, возле которого находят надпись.

   А л е к с  (читая надпись).  Я, Павел, отразился в сем Зеркале, стал Змеем, заглянул в свое сердце – и отверг оцепенение вечности, выбрав бег мгновения. Я увидел, что моя судьба – быть потоком Флюида, меняющим форму, вечно юным, готовым удивляться каждому дню и ночи. Каменный Змей, оставшийся за мной, пусть станет мне памятником – и назиданием тому, кто захочет, подобно мне, повернуть рычаг.

   Юка пытается повернуть рычаг.

   А л е к с.  Осторожней. Ты не знаешь, что это.
   Ю к а.  Это рычаг, о котором писал Павел.
   А л е к с.  Даже если ты права, не надо спешить.
   Ю к а.  Ты понял, что такое Каменный Змей?
   А л е к с.  Может быть это все статуи Павла вместе. Как бы Павел миг за мигом. Их должно быть бесконечно много.
   Ю к а.  Я тоже так подумала. Наверное, из нашего мира Змея нельзя увидеть иначе.
   А л е к с.  Ну а где Зеркало?
   Ю к а  (кивает на рычаг).  Вот оно.
   А л е к с.  Почему ты так решила?
   Ю к а.  Здесь написано: «в сем зеркале». (Пытается повернуть рычаг.) Надо просто повернуть это колесо, и что-то произойдет.
   А л е к с.  Подожди. Ты все равно не сможешь его повернуть. Это поворачивают не руками.
   Ю к а.  А как?
   А л е к с.  Скорее всего, Флюидом. Защита от случайных визитеров… Хотя непонятно, кто сюда может случайно попасть.
   Ю к а.  Так поверни его.

   Алекс пытается повернуть рычаг Флюидом.

   Ю к а.  А ну-ка, подожди…

   Юка находит длинное копьё, вставляет его в дырку на колесе. Юка крутит рычаг. Становится темно, сверкают молнии и превращаются в дневной свет. Надпись меняется.

   Ю к а.  Зеркало изменилось.
   А л е к с  (читая надпись).  Я, Бенджамин, отразился в сем зеркале, стал Змеем – и отверг оцепенение вечности, выбрав бег мгновения. Я постиг, что превыше всего ставил прекрасные звуки музыки. Но жизнь моя заставляла меня трудиться на других поприщах. Теперь я могу послушаться своего сердца. Я стану не сочинителем музыки, а ею самой – звуком, меняющимся так, что возникает непостижимая красота. Я стану поющим Флюидом, вечно новым, изумляющим всех, кто меня услышит. Бронзовый Змей, оставшийся за мной, пусть будет мне памятником – и назиданием тому, кто захочет, подобно мне, повернуть рычаг.

   Юка крутит рычаг. Становится темно, сверкают молнии и превращаются в дневной свет. Надпись меняется.

   А л е к с  (читая надпись).  Я, Франц-Антон, отразился в сем зеркале, стал Змеем – и всем сердцем выбрал покой вечности, отвергнув суету мгновения. Я понял, что существование состоит из перемен, а любая перемена таит в себе боль. Теперь я сделаюсь вечным покоем, источником утешения для подверженных распаду существ. Я буду неизменным светом – а тени на экране бытия, поднимая ко мне свой взор, будут шептаться, что истинная природа всякой тени во мне. Это так и не так, ответит любовь в моем сердце. Спокойный Флюид, неподвижно сияющий – от него пойдет отсчет дней. Светоносный Змей, оставшийся за мной, пусть станет мне памятником – и назиданием тому, кто захочет, подобно мне, повернуть рычаг.

(Пауза.)

   А л е к с.  Это правда. Он действительно стал богом.
   Ю к а.  Или просто позволил Богу светить сквозь себя. Как делали все, кого на Ветхой Земле называли богами.
   А л е к с.  Но что стало с ним самим?
   Ю к а.  Идем посмотрим…

   Алекс и Юка подходят к двери без ручки.

   Ю к а.  Войдем?
   А л е к с.  На двери нет ручки. Если бы здесь ждали гостей, она была бы.
   Ю к а.  Может быть, ее можно открыть с помощью Флюида?

   Алекс пытается открыть дверь с помощью Флюида. Юка пытается войти.

   А л е к с.  Осторожнее!
   Ю к а.  Попробуй ты. Может быть, твоя треуголка – это пропуск.

   Алекс проходит через дверь.

   Ю к а.  Алекс, ты меня слышишь? Ты в порядке?
   А л е к с.  Не кричи. Я слышу.
   Ю к а.  Что там? Что ты видишь?
   А л е к с.  Тут одни мумии. Довольно жуткое зрелище. Хотя и возвышенно.
   Ю к а.  Дай руку. Вдруг я смогу войти.
   А л е к с.  Не получится.
   Ю к а.  Тогда выходи сам.
   А л е к с.  Я не могу.
   Ю к а.  Как не можешь?
   А л е к с.  Тут как будто прозрачная стена.
   Ю к а.  А другого выхода нет?
   А л е к с.  Нет. О Господи…
   Ю к а.  Что такое?
   А л е к с.  Ничего. Ничего.
   Ю к а.  Алекс!!! Почему ты молчишь?
   А л е к с.  Я… Ничего…
   Ю к а.  Что ты видишь?
   А л е к с.  Тут пустой стул. Свободное место среди медиумов. То есть среди мумий.
   Ю к а.  Ты меня пугаешь. Ты что, на него сел?
   А л е к с.  Нет. Кажется, нет.
   Ю к а.  Не садись на него, пожалуйста… Я постараюсь тебя выпустить.
   А л е к с.  Что ты хочешь сделать?
   Ю к а.  Повернуть колесо. Все опять изменится, и ты выйдешь.
   А л е к с.  Подожди.
   Ю к а.  Другого способа нет. Колесо можно повернуть только еще один раз.
   А л е к с.  Подожди. Умоляю тебя, подожди… Ты же не знаешь, что случится.
   Ю к а.  Знаю. Как ты думаешь, почему это Храм Последнего Поворота? Не первого, не второго, а последнего?
   А л е к с.  Почему?
   Ю к а.  Потому что важен только последний поворот. Когда рычаг доводят до упора. Тогда это место и становится храмом.
   А л е к с.  Юка! Не надо!
   Ю к а.  Я быстро! Посмотрю одним глазком и вернусь…

   Юка крутит рычаг. Сверкают молнии и наступает тьма. Юка становится неодушевлённой. Через некоторое время Алекс и Адонис медитируют в Красном доме.

   А л е к с  (читая стихотворение).  «Что счастие? Довольно, что не трушу, влача свое ничто через нигде, покуда черти чертят эту душу, подобно быстрым вилам на воде». (Обращается к Адонису.) В чем суть человеческого бытия?
   А д о н и с.  Весь наш мир соткан из перемен – а в мгновении не меняется ничего: созерцающий его постигает, что оно неподвижно и пусто. Именно это и делает нас миражом, с которым ничего не может случиться. Ведь самого миража никто даже и не видел – мы всю жизнь его просто вспоминаем и додумываем. Часто говорят, что мир создан умом. Смысл здесь куда проще, чем думают. Сотворение мира заключается в том, что ум создает фиктивное «плато настоящего времени», где сменяющие друг друга феномены существуют как бы одновременно… Ты понимаешь смысл моих слов?
   А л е к с.  Да.
   А д о н и с.  Значит, именно это и происходит в твоей голове.
   А л е к с.  Почему?
   А д о н и с.  Чтобы ты понял мою фразу, все слова должны оказаться там вместе. Это касается всего, что мы видим, думаем, слышим и чувствуем. На этом фальшивом плато возникает наш мир и мы сами. Мы видим не то, что есть, а эдакое северное сияние ума. Aurora Borealis, как выражался Павел. В нем все наши цели, смыслы, надежды и страхи. Все наши демоны и боги. И все ложь. Даже не ложь, а вообще непонятно что. Какая может быть ложь там, где в принципе не бывает истины?
   А л е к с.  Но зачем уму создавать это фиктивное измерение, если, сосредоточившись, мы сами видим его нереальность?
   А д о н и с.  Да именно для того, чтобы было где развесить слова. Да-да, слова языка, на котором мы говорим. Они вылетают изо рта по одному, звук за звуком – а обретают смысл в связке. И смысл этот может увидеть только ум, расставшийся с реальностью мгновения. Чтобы поговорить друг с другом, люди должны сперва перебраться на это плато и утонуть в светящемся тумане… Лишь на этом очарованном острове может существовать наша речь, музыка, история, культура и все остальное, чем так гордятся люди. Чтобы увидеть человеческий остров, надо уснуть. Все, что там случается, происходит в сновидении – и имеет примерно такую же ценность и смысл. Что остается от сна? Ничего. Вот это и есть мы.
   А л е к с.  Но какая сила заставляет нас спать?
   А д о н и с.  Та самая, что создает симуляцию. Симуляция может притворяться реальностью только во сне. Или, как говорят на Ветхой Земле, в принудительном трансе. Змей вовсе не поделился с нами своей мудростью, как думали Трое Возвышенных. Он просто отравил нас своим ядом…
   А л е к с.  А мы можем прийти в себя?

   Адонис отрицательно качает головой и направляется к выходу.

   А л е к с.  Почему?
   А д о н и с.  Потому что некуда. Знаешь, в чем тайный смысл твоего титула? Смотритель – это сон, который сам себя смотрит. Хотя никакого «сам» и «себя» у него нет – откуда они у сна, меняющегося каждый миг?
   А л е к с.  Так значит, Смотрители зря стараются, создавая Небо?
   А д о н и с.  Нет. Как ни странно, не зря. То, что ты сейчас слышишь, прилетает к тебе именно оттуда. От изначального сна нельзя проснуться, но сон может кончиться.

   Адонис уходит. Появляется Юка.

   А л е к с.  Что же мы за страшные и смешные звери, если, не просыпаясь, взяли и завоевали весь мир? Или это тоже нам снится, что еще забавней? Смешнее же всего, конечно, когда прямо во сне, набив полный рот слов, разные клоуны начинают рассуждать о реальном и подлинном. Вот как я сейчас. Древний адамов грех не просто жив – он увлекает нас в бездну ежесекундно. Из чего, конечно, следует много грустных выводов. Но есть и приятные. Чтобы создать новую Вселенную, не надо Трех Возвышенных. Кто угодно, водя пером по бумаге, способен порождать другие миры. Они будут так же реальны, как и мы сами, ибо все мы – просто разноцветные клочки Aurora Borealis, догорающие в ночном небе. Просто веселые призраки, давно забывшие, почему и как мы стали тем, чем себе мнимся. «Omnia est nihil. Nihil est omnia». «Любая форма — это пустота. Пустота — это любая форма». Как много эти слова говорят понимающему… Как мало в них смысла для озабоченно летящего в никуда дурака, уверенного, что в словах сих нет ничего для него нового, поскольку он, дурак, уже много раз не умел их понять… Знание это, когда припадаешь к нему по-настоящему, уничтожает любую скорбь. Но мы до последнего держимся за свою боль, справедливо подозревая, что она и есть мы сами и, если отнять ее у нас, мы больше нигде себя не найдем. Поэтому к свободе мало кто спешит, а кто обрел ее, на всякий случай помалкивает. А некоторые, так и стоят у последнего поворота, пугая сотрудников и посетителей игрой на флажолете. Нетрудно заметить: раз я все еще дую в его дырочку, значит, мне пока что нравится быть привидением, галлюцинацией, рассыпающейся пустотой – а также опорой Отечества, создателем Вселенной и собеседником Ангелов… Но ты ведь не осудишь меня за это слишком строго, мой неведомый друг – ибо не таков ли в точности и ты сам?



   КОНЕЦ



   © В. В. Емельянов, Февраль 2024
   vldmremlnv@gmail.com