Так точно

Так точно

Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник…
                И. А. Крылов «Щука и Кот»

– Георгий Петрович, можно? Секретаря в приёмной нет, я решил без доклада, – в кабинет нового директора вошел короткостриженый мужчина лет шестидесяти.
– Солдатов, ты? Ну что стоишь, как поплавок, проходи, садись.
– Да я… Непривычно тут у вас, белое всё, как в санчасти.
– Это, брат, корпоративный стиль, понимать надо. Бело-голубой, видал, чувствую себя адмиралом, – пошутил директор каким-то наигранно бодрым голосом и неопределённо провел вокруг себя рукой, как бы приглашая оценить цветовую гамму его новых владений. – Хотя, знаешь, мне тут тоже не по себе. Затем ты мне и нужен. Есть ещё порох в пороховницах?
– Так точно!
– Вот то-то, Солдатов, все б мне тут так отвечали. В общем, во вверенном мне коллективе, так сказать, намечаются волнения, недовольны они, понимаешь, муштрой. А как иначе? Да что тебе объяснять... Сам видишь, всё у них тут будто сахарное. Требуется укрепление позиций. Так что будешь моим заместителем.
– Есть!
– Заместителем по коммерческим вопросам, – уточнил генерал, глядя поочередно то на Солдатова, то на лежавшее перед ним штатное расписание, словно сопоставляя должность и нового назначенца.
– Только я не силен в коммерции, Георгий Петрович, – с сомнением отозвался посетитель.
– Ничего, книжки умные почитаешь, войдёшь в курс дела. Тяжело в учении – легко в очаге поражения, как говорится.
– Так точно, товарищ генерал-майор!
– Отставить! Я тут директор, а не генерал. Учти. И не тяни резину в долгий ящик, как говорится. Оформляйся в отделе кадров. В понедельник жду на рабочем посту.
Короткостриженый мужчина вышел из кабинета, а новый директор, бодро проводив посетителя, помрачнел. Непривычно было ему сидеть за сверкающим белизной новомодным столом с плоским компьютером, который он так и не научился включать за неделю своего директорства.  Не нравился ему и этот компьютер, и белые стены с фотокартинами, и белое кожаное кресло, в котором он проводил весь день, прерывая сидение только поездками на совещание к руководству. И совещания ему не нравились. Чувствовал он себя на них не в своей тарелке, мало что понимал во всех этих презентациях с заграничными терминами по бюджетам, проектам, балансам, планированиям и прочему, и прочему. Но привыкший к неудобствам, правда несколько иного рода, и к выполнению приказов, Георгий Петрович даже сам себе стыдился жаловаться на свое положение и пытался выйти победителем и из этой «заварухи», как он сам называл своё назначение, на которое по собственной воле и согласился.
Георгий Петрович Гордеев был генерал-майором в отставке. Без малого сорок лет после окончания военной академии прослужил он на различных должностях в вооруженных силах СССР, а потом России. Гордеев слыл человеком довольно прямым, службу считал призванием, за чинами не гнался, но и не шарахался от них, перед начальством не лебезил, но воинскую иерархию понимал и чтил, следовал уставу и числился у начальства на хорошем счету. Был у генерала недостаток – косноязычие, но в армии это обычное дело: чёткость важнее ораторских упражнений.
Достигнув шестидесятилетнего возраста, Георгий Петрович ушёл на пенсию. Оставаться в возглавляемом им управлении он больше не захотел, начались какие-то не понятные ему перестановки в военных ведомствах, а Гордеев был честен, прост, в подковёрных играх не участвовал и решил, что лучше посвятит время внукам, чем чехарде из назначений и пертурбаций.
Прошло около года его пребывания на пенсии, и Георгия Петровича вызвали в родное министерство, предложив возглавить небольшое производственное предприятие, числившееся на балансе одной из войсковых частей, но теперь акционированное и перепрофилированное на гражданскую продукцию. Георгий Петрович долго думал, ведь с производством в своей биографии дела не имел. Но министерское начальство недвусмысленно дало понять, что рассчитывает на него, а бывших генералов, как известно, не бывает, и Гордеев скрепя сердце козырнул и с головой окунулся в новую должность.
Офис производственного предприятия «Н», которое возглавил Георгий Петрович, был представлен в основном сотрудниками нового формата, сменившими бывший постсоветский коллектив почти сразу после акционирования. Перед «Н» были поставлены задачи по выходу ни много ни мало на мировой рынок, а потому работников, за исключением рабочих специальностей, сюда отбирали из престижных столичных вузов, с соответствующими знаниями и опытом.
Решив ближе познакомиться с начальствующим составом предприятия, новый директор созвал совещание руководителей подразделений. В большой переговорной комнате собирался народ. Это были основательно и дорого, а некоторые щегольски одетые, хорошо пахнущие люди возраста от 30 до 45 лет, с чувством собственного достоинства, не спеша входившие в комнату и, несмотря на новость о смене директора, не чувствовавшие себя взволнованными ввиду такого события. 
Гордеев даже поморщился, такими казались самоуверенными, нарядными и будто напомаженными рассаживавшиеся вокруг большого овального стола сотрудники.  Мужчины были одеты в чересчур узкие брюки, воротники их рубашек не были наглухо застегнуты, хотя кто-то и носил галстук, приспустив узел, чтобы придать внешнему виду лёгкую вальяжность. Некоторые представители сильного пола были с длинными волосами: заканчивался двадцатый век – время моды на всё западное, особенно американское, смешанный стиль гангстеров и денди.
«Сейчас я заставлю понервничать эту стайку самодовольных выхолощенных павлинов», – подумал Гордеев, когда все сотрудники, человек около тридцати, разместились за столом.
– Как вижу, у вас здесь недостаточно ведётся борьба с внешним видом, – начал директор без предисловий. –  Требую, чтобы к следующему совещанию все были острижены. Причёска должна быть опрятной и желательно не длиннее 6 сантиметров.
Несколько десятков пар глаз удивленно смотрели на генерала. Повисла минутная пауза.
– А женщинам тоже… без причесок, – прервал тишину голос одной из присутствовавших на совещании руководительниц.
Директор удивился, он не ожидал услышать здесь женский голос, но, присмотревшись, обнаружил за столом не одну, а, как минимум, три дамы и опять поморщился. Вести дела с женщинами он не планировал. Они, по мнению генерала, были созданы для чего угодно, но никак не для серьёзной руководящей работы, которой должны были заниматься начальники подразделений «Н».
– Да, нет, то есть… можно, второму, то есть… слабому полу с причёской можно.
Принять тот факт, что среди руководителей его предприятия есть женщины, было сложно. «Чёрт его знает что, ещё с юбками я не работал», – злился про себя Георгий Петрович, осматривая окружающих на предмет наличия дам за столом. Вдруг, его взгляд упал на галстук одного из присутствующих. Это была узкая мини-копия американского флага: вверху красовались белые звёзды на синем фоне, а ниже – красно-белые полосы. Генералу стало совсем не по себе.
– Почему явились на совещание в галстуке армии предполагаемого противника? – прогромыхал командным голосом Георгий Петрович. – Наш флаг носить надо как внутри, так и снаружи, не всяких там Рейганов, Тэтчеров, как говорится.
В помещении висела тишина.
– А у Вас почему такой небритый внешний вид, – обратился директор к одному из сидевших за столом сотруднику, черноволосому симпатяге с намеренно сохраняемой небрежной щетиной на лице.
– А какое это имеет значение? – дерзко возразил черноволосый красавчик.
– Умом ты можешь не блистать, но сапогом блистать обязан, как говорится. К следующему совещанию привести себя в порядок. И вообще, за внешним видом следить.
Георгий Петрович подумал, что вводных указаний уже достаточно, и перешёл к делу.
– Министерством поставлена задача: вывести наше предприятие «Н» на мировой рынок. Правильно я говорю, Евгений Михайлович, – директор посмотрел на сидевшего по правую руку от него мужчину лет шестидесяти с короткой стрижкой и чуть красноватым лицом.
Это был первый заместитель директора Евгений Михайлович Железнов, однокашник генерала по военной академии, которого он позвал к себе на работу в первый же день своего директорства. Железнов, являвшийся полковником юстиции в отставке, служил до пенсии в кадровой службе прокуратуры, а теперь по зову Гордеева прибыл для совместной работы в «Н». 
– Так точно!
– Вот. Так что покажите, что вы тут все из МГУ, а не из какой-нибудь другой шарашкиной конторы, как говорится. Руководство в лице меня даёт вам задание подготовить план. Как бишь его? Евгений Михайлович, какой план?
– Стратегический план выхода «Н» на мировой рынок товаров и услуг на следующий год, Георгий Петрович, – бодро рапортуя, ответил первый заместитель директора Железнов, за время работы в кадровой службе прокуратуры нахватавшийся деловой терминологии больше Георгия Петровича.
– Да, этот самый план. Слушайте меня внимательно, а то я вас неправильно дезинформирую, как говорится. Нужны головастые человек семь, чтобы сделать этот план. Кто готов? Но предупреждаю, если добровольцев не будет, мне придется их назначить.
– Я могу попробовать, – раздался голос из дальней части стола.
– Кто это говорит?
– Руководитель службы внутреннего аудита Столбов.
– Какой службы? Тьфу ты, ну неужели нельзя сказать более русским языком? – возмутился генерал.
– Служба внутреннего аудита занимается контролем деятельности нашего предприятия, – пояснил Столбов.
– Так бы и сказали: контрольная служба, чётко и ясно. Кто еще? Евгений Михайлович, записывай добровольцев.
– Так у нас секретарь есть для ведения записей, – сказал кто-то, показывая на девушку, сидящую за отдельным столом.
– Баб…секретарям не доверяю. Михалыч, то есть Евгений Михайлович, записывайте. Диктуйте, кто еще?
– Руководитель финансового отдела Пеньков, руководитель управления закупок Дубоненко, главный юрист Веткин… – начали раздаваться голоса желающих поработать над новой задачей.
– Постойте, что у вас тут за фамилии подобрались: Пеньков, Дубоненко, Веткин – прямо лес какой-то или роща. Евгений Михайлович, надо эту рощу того… проредить, возьми кого-нибудь с нормальными фамилиями, Бойцов там или Стальнов, ну для порядка, а то на списочный состав смотреть смешно.
– Будет сделано! – отозвался первый заместитель и по совместительству главный по кадрам Железнов.
– А можно уточнить? – послышался чей-то негромкий голос.
– Кто это желает доложить? – спросил директор.
– Я не доложить, а сказать.
– Если Вы что-то хотите сказать, то лучше молчите. Не время разговоры говорить, время докладывать и действовать, – подытожил Гордеев. – И смотрите, чтобы без фокусов. Все, кто записался, готовят план. Столбова назначаю ответственным группы. Понимаю, работа это большая, поэтому даю две недели срока. Через четырнадцать дней ко мне на доклад. Берите коня за рога и вперёд, как говорится. Всё. Свободны.
Генерал подал знак первому заместителю Железнову, и они вместе вышли из переговорной.
– Ну что, как думаешь, не слишком я давил? – спросил Георгий Петрович своего зама Евгения Михайловича, когда они вошли после совещания в директорский кабинет.
– Так точно, товар…Георгий Петрович! – отчеканил Железнов.
– Да что так точно-то? Ты на вопрос ответь!
– А что ответить, товарищ генерал-майор? Все точно. Всё как надо.
– Понятно. Иди.
Генерал остался в кабинете один и решил, что Железнова будет недостаточно для укрепления его позиций.
Тут он вспомнил о своем земляке Илье Николаевиче Окопченко, с которым они начинали вместе служить, но лет двадцать назад судьба их развела по разным войсковым частям, а в последнее время сослуживцы и вовсе ничего не слышали друг о друге. Георгий Петрович порылся в бумажной записной книжке и позвонил по найденному номеру.
– Алло, Илья Николаевич, да, я, приветствую. Тебе что, лень трубку набрать, как говорится? Дело есть, серьёзное, приезжай, диктую адрес, – коротко поговорил генерал с земляком и на следующий день уже встречал подполковника Окопченко в своем кабинете.
– Здравия желаю! Разрешите войти? – появился в дверях приземистый короткостриженый, начавший лысеть мужчина.
– Так ты уже вошёл, рад видеть, проходи, – приветствовал земляка Георгий Петрович, – смотри-ка, совсем лысый.
– Это у меня не лысина, а просто пробор такой широкий, – заулыбался Окопченко.
– Ну ладно, шутки в сторону. Нужен ты мне, Илья Николаевич. Готов вспомнить былые времена и поработать на благо отчизны?
– Так точно!
Постепенно в офисе предприятия «Н» вслед за однокашником генерала Гордеева Железновым, его земляком Окопченко, бывшим подчиненным Солдатовым появлялись и другие новые сотрудники. Всё это были знакомые Георгия Петровича: его товарищи, сокурсники, сослуживцы, а также товарищи этих знакомых, товарищи товарищей этих знакомых и так далее. До назначения на должности в «Н» все они были далеки от производственной деятельности, но Георгий Петрович привык доверять ответственную работу только «своим людям», опытом службы проверив эту формулу. «А знания производства уж как-нибудь добудутся, – думал он, – не такие крепости брали».
Постепенно пахнувший дорогим парфюмом офис «Н» начинал напоминать казарму, в светлых коридорах которой слышались короткие армейские словечки.
Через две недели после совещания, как и было оговорено, группа руководителей подразделений представляла подготовленный стратегический план выхода «Н» на мировой рынок товаров и услуг. Презентацию плана демонстрировали всё в той же переговорной с овальным столом на большом настенном экране. Комментировал показ руководитель контрольной службы Столбов.  Георгий Петрович и его боевые замы следили за процессом, сначала пытаясь, а затем перестав пытаться что-либо понять из бесчисленного количества графиков, цифр, терминов и таблиц, раскрывающих производственную и финансовую стратегии «Н» на следующий год. Но вдруг директор оживился.
– Стоп! – почти выкрикнул он. – Верните-ка крайнюю картинку.
Столбов нажал на пульте стрелку назад, и предыдущий слайд презентации вновь показался на экране.
– Нет, у Вас совесть на плечах есть, как говорится, Столбов? Вы что тут изобразили? – возмутился директор, указывая на небольшую фотографию самолета в углу слайда. – Это что, Макдоннел-Дуглас? Вы американским самолетом нашу стратегию изобразили?  Евгений Михайлович, посмотри!
Первый зам директора Железнов прогнал скучающий взгляд и тоже заинтересовался слайдом:
– Виноват, Георгий Петрович, не заметил, так точно, это Макдоннел-Дуглас Ф-15 «Игл», американский истребитель четвертого поколения.
– Вот и я вижу, что четвертого поколения. А Столбов не видит. Вы что в первый раз родились, как говорится? Уж хотя бы Раптор нарисовали, он всё же истребитель пятого поколения. А, Евгений Михайлович, что думаешь?
– Так точно, Георгий Петрович! – вмиг отозвался заместитель Железнов.
– Хотя нечего нам американскими самолетами доклады украшать. Надо наш МиГ-29 изобразить, как считаете?
Между боевыми замами директора начался спор, какой же самолёт должен быть в презентации. Перебрали все иностранные истребители, обсудили их характеристики, сравнили с советскими и русскими, недоумевали, как вырвались вперед китайцы по разработке новых машин, долго спорили, включить ли в план одну модель истребителя или несколько и в итоге остановились на предложенном изначально директором отечественном МиГ-29.
Через полтора часа, когда активный самолетный спор утих, готовившему презентацию Столбову удалось наконец вмешаться:
– Георгий Петрович, мы же выпускаем гражданские товары, а истребитель здесь изображен просто как иллюстрация, характеризирующая нашу стратегию по максимально быстрому поднятию показателей отгрузки продукции, то есть... иными словами… модель самолёта не имеет значения, важно отображение целей «Н» в цифрах и графиках.
– Что значит не имеет значения?! Нет, ну ты слышал, Евгений Михайлович? Как самолёт может не иметь значения? В ином смысле много ума хуже, чем если бы его не было совсем, как говорится. Ваши графики, Столбов, увенчались безуспешно. Самолет заменить, остальное оставить. Свободны.
Гордеев был недоволен собой за резкость на представлении плана, но что поделать, если во всей презентации он мог с уверенностью обсудить лишь модель изображённого самолёта. «Ну, ничего, втянусь, да и помощники мои не лыком шиты, должны войти в колею, и тогда всё будет нормально», – рассуждал генерал, ругая и оправдывая себя одновременно.
Презентация с изображением отечественного истребителя МиГ-29 на первом слайде и ещё на нескольких последующих была направлена в министерство, куда также был вызван директор «Н» для дачи необходимых пояснений. Руководство ожидаемо не обратило внимания на самолёт, а вот по цифрам и графикам отгрузки продукции задавало вопросы, ответить на которые внятно Георгий Петрович не смог. «Либо переделывайте план, либо к следующему совещанию ждём необходимых пояснений по присланной презентации», – распорядились в министерстве, и Гордеев, понуро возвращаясь в рабочий кабинет, не переставая думал о том, по плечу ли ему разобраться в доверенном производстве. «Но отступать – последнее дело», – говорил себе генерал и, решив, что «взялся за гуж – не говори, что не дюж», вновь созвал руководителей подразделений «Н».
За овальным столом в переговорной комнате собрались все тридцать начальствующих сотрудников, правда, теперь состоявшие больше чем наполовину из «своих людей» директора.
– Министерство вынесло отрицательный результат по нашему стратегическому плану. А значит, личный состав с задачей не справился. Группа во главе со Столбовым от подготовки плана временно отстраняется.
– Георгий Петрович, а что не так? Мы старались сделать как лучше, – защищался Столбов.
– А надо делать не как лучше, а как положено, – отреагировал директор. – Виноват не тот, кто виноват, а тот, кого назначат, как говорится. Переделать план доверяю моему заместителю по коммерческим вопросам Солдатову. А ты, Солдатов, учти, к тебе удача повернулась фортуной, как говорится, так что покажи со своими бойцами, на что способен. В понедельник в восемь утра жду на доклад.
– Так точно! – отчеканил Солдатов, желавший проявить себя в новой должности перед директором.
В понедельник около восьми часов утра группа сотрудников «Н» во главе с коммерческим директором Солдатовым стояла в приёмной директора. Георгий Петрович, услышав шум, выглянул из кабинета:
– Что вы здесь стоите? У вас что, языка нет постучаться, как говорится?
– Явились по Вашему приказанию, товарищ директор, но ещё две минуты до восьми часов, ждём.
– Давайте уж, заходите, – пригласил генерал. – Как план?
– Всё сделано, Георгий Петрович, план готов, – отрапортовал Солдатов и передал директору бумажную версию презентации, так как сообразить, как показать план на экране, никто из его группы не смог.
– Хорошо, посмотрим.
Директор листал страницы презентации и не находил отличий от того плана, который готовила группа Столбова: те же графики и цифры. У генерал-майора была натренированная в ориентировании по картам учебных боевых действий зрительная память, а потому предыдущую версию он помнил отлично.
– А что изменили в плане, Солдатов? – спросил генерал у ответственного за «переделку».
– Как же, товарищ гене… то есть директор, – бодро ответил коммерческий зам, – мы же МиГ-29 заменили на его обновленную версию МиГ-29М. Теперь у нас план с крайним отечественным истребителем поколения четыре плюс.
Несколько едва уловимых мыслей тенью пробежали по лицу генерала и остановились на привычном холодном спокойствии.
– Понял. Отставить новый план. Свободны.
Через пару часов Георгий Петрович зашёл в министерство и положил на стол руководству папку с первоначальной версией стратегического плана и ещё один исписанный размашистым почерком бумажный лист:
– В папке план по выходу предприятия «Н» на мировой рынок, пояснения даст начальник контрольной службы Столбов. Присмотритесь к нему, дельный парень, может быть директорство потянет, нами ведь тоже не сразу гвозди забивали… А это мой рапорт по собственному желанию. Вынужден отступить, не моя это война, тут другие генералы…
Останавливать Георгия Петровича не стали. А он, большой своей мощной фигурой и чем-то невидимо сильным внутри, вышел из здания министерства, и, отпустив водителя, не спеша пошёл домой.