Мениппея Пятнадцатая глава

Bellum omnium contra omnes. Dum spiro, spero. Ducunt volentem fata, nolentem trahunt (Сенека). Хроника текущих событий. Target Generation. Docendo discimus. Жизнь в Дании. Esse quam videri. Dixi et animam levavi.

Украина ведет справедливую, затяжную войну за будущее своих поколений. Чтоб они, наконец-то, обрели в генах своих родителей достойный дух свободы и человеческого достоинства. Это никогда легко не давалось никому еще в истории человечества. Рабство предыдущих поколений, обязательно будет отхаркиваться кровью на нынешних полях сражений. Если бы это сделали на столетие раньше, возможно что то, что происходит сейчас на ее территории, случилось бы в том столетии. В начале ХХ века, не хватило воли, избавиться от навязываемых идей коммунистического мироустройства. Воля, это то, что надо найти в себе, чтоб нынче пройти этот самый, тяжелый путь, к свободе. Все это хорошо сохранилось в украинских националистах. Есть у них жажда побеждать и отстаивать свое право - стать равными среди свободных народов. Других каких-то интернациональных посылов к свободе в Украины, в нынешних условиях выживания, я не вижу. Помимо пролитой крови, огромные деньжищи стоит, нынче, эта самая свобода и полная независимость державы. Когда территорию страны отгрыз, такой лютый враг, как Россия, чтоб восстановить статус кво, нужны огромные средства. Такие деньги имеются только в Европе и в США. Россия, словно воспряв из летаргического сна, кинулась спасать прошлое своей Московии, в ее нынешнем состоянии: Российской Федерации. Федерация, - это у них, так: для глазу. Россия, никогда не была никаким союзом равноправных республик, как они заявляли о СССР, - и, тем более, сейчас - РФ. Деньги для Украины, со скрипом, но еще обещают дать страны свободного мира. Это неравнодушные страны - те, которые чувствуют то, что могут стать следующими жертвами российской агрессии. Крупные страны, все больше пытаются осваивать Луну, - Космос, - при том, что когда-то обещали быть с Украиной до самой победы. Многие понимают, что не удержись Украина - в мире произойдет самый несправедливый передел в пользу диктатур. Сколько бы не заявляла Россия, что она не нападет, - она будет готовиться к этим войнам: накапливать вооружение, клепать танковые колонны. Этот процесс в ней неистребимый. Одна война закончилась, она уже готовится к следующей. Жертвы у нее расписаны на века вперед. Подобные практики, можно даже как-то оправдать, тем, что так, как бы функционирует прогресс на планете. Во время войн, все происходит стремительно в политике, и в культуре. Рушатся старые связи и возникают более совершенные союзы. Развивается современное производство. Экономику наполоняют, качественно новые отношения. Однако, изоляционизм самой мощной страны земного шара, США, пока что, может поставить жирную точку на этих перспективах Украины. Она может не выдержать, пока американцы никак не найдут внутрипартийных компромиссов и консенсусов, относительно помощи нашей стране. Многие проекты пока остаются замороженными до лучших времен. Деньги, похоже, что играют самую решительную роль в этой войне. Смогут ли, свободные страны, заложить в новые бюджеты ассигнования на продолжение этой, справедливой войны, украинского народа, за свою свободу? Мне хочется, чтоб все они, - в едином порыве, - сказали: “Да”. В этом году: таки - да? А там, маячащие в перспективе, “Европейские Штаты”, обязаны будут перестроиться на военный лад. Европейцам следует уяснить одну непреложную истину, что мирное время безвозвратно закончилось два года назад, когда Россия, полномасштабно, напала на Украину. Авдеевка не выстояла на украинской крови, потому что вовремя не подвезли снаряды. Десять лет скалой стояла, - и, вдруг, пала? Снаряды надо поставлять регулярно. И, не по чайной ложечке. Танчики. Самолеты. Тогда бы: и картинка по европейскому телевизору была иная. И: интернет не пузырился бы от возмущенных комментариев, в которых видится мне чуть ли не безнадега. Это - что касается нынешней стадии, в этой экзистенциальной войне. Россия уже перестроилась на военный лад - и остальному миру надо подтягиваться до этой точки невозврата. Я, думаю, что это делается теперь, - хотя много времени безвозвратно утеряно. Экономическую махину Запада, трудно подстраивать к ежедневно меняющимся условиям ведения этой войны. Эти бесконечные согласования с откровенными саботажниками из Венгрии. Многие страны что-то делают своевременно, - особенно ФРГ и Франция, - но этого явно недостаточно, чтоб Украина начала побеждать в этом году. Для демократий всего Запада - это должно стать прекрасным пособием по выживанию в условиях военного вызова, исходящего от путинской диктатуры. Я понимаю, что построить завод по изготовлению снарядов для фронта - это совсем непростое дело; за этим сейчас остановка. Я думаю немцы и французы справятся с этим. Украина будет из снарядами. Больше уповать не на кого (кроме еще американцев). Это сбивает мои мысли с описания литературных практик. В селе, в котором я поселился и выращивал клубнику, мое,  литературное обучение продолжалось до самого Миллениума. На грани тысячелетия, я уже мог писать небольшие этюды, как социального характера, так и естественные зарисовки на природе. Что-то, типа пленэров, проводилось постоянно. Пока мог, печатал зарисовки в районной газете. Социальная атмосфера, в небольших сочинениях той поры, лучше всего сохранилась в небольших рассказиках, таких как: “Свадебный поезд”. Многое сохранялось в шухляде стола. Эти рассказы, я смог выложить только потом, в интернет. Впрочем, я не придавал этому особого значения, и рассматривал это, как - литературную учебу. Они и были таковыми. Было время, вся эта колхозная, холуйская братия, выискивала в моих набросках, напечатанных в колхозном листке, всякие несуразицы, которые иногда проскакивали по вине редакционных работников. Мне, от этой возни, было не холодно, не жарко. Я учился не верить подобным критикам, тем более, что это была естественная среда выживания филологических неудачников. Да если я и в чем-то ошибался в своих литературных упражнениях, я старался это шлифовать в будущих сочинениях. Так поступает любой творческий индивид. Тренироваться следует, именно в подобном режиме. К тому времени, пережившим уже удачу во всеукраинском масштабе, меня трудно было остановить подобным образом. Критики я не боялся, поэтому у врагов было мало шансов, остановить меня в литературе. Попечатавшись в киевских газетах, и знал всю эту кухню. Я, в душе, смеялся над своими критиками. По-прежнему, много гулял по лугам и лесам; слушал пенье птиц. Чтение, правда, сократилось до нескольких, любимых томиков. Я, лишь, наслаждался своей наблюдательностью за природой, за социальными процессами на селе. В самом начале тысячелетия, вдруг сильно изменилась политическая ситуация в стране. Кучма вынужден был передавать власть, взращенному на Донбассе, гауляйтеру Януковичу. Его назначили в Москве, и сексот Кучма должен был проследить его воцарение в Украине. Янукович - бывший зек, все это, отлично, знали. Как и подобает, такие, были подобны альфа-сексоту Бардакову (из “порченых войною украинцев”), они-то и должны были, послушно, завести Украину в стойло “русского мира”. Из-за этого, возник Майдан. “Оранжевый”. Мне пришлось  поучаствовать в нем. В то же время, продолжались и судебные тяжбы за земельные участки, которые пытались отчуждать в пользу своих сексотов. Как бы сковывая меня по рукам и ногам этими действиями. Все сексоты плясали под дудку, Бардакова. Дочь своей любовницы, этот Дракула, пристроил Председателем сельского совета. Дочь моей тетушки, которая не оставляла желания вселиться в материну половину хаты, начала, с этим назначением, открытое наступление. Я уже ничего не писал, только отбивался в судах; да посылал в Киев всевозможные послания в Администрацию президента. Это была определенная тактика, чтоб они не пошли не на какие преступления по отношению ко мне. С приходом очень слабого президента, Ющенко, с сильно “урезанными полномочиями”, на которые он зачем-то согласился, стало еще хуже в моей справедливой войне с сексотами. Впрочем, ничего мои враги - сексоты, - не добились, и хату им отдал лишь тогда, когда спланировал свой отъезд из села. Матери надо было оставаться жить там. Да и они уже добрались, бандами, до дверей моей хаты, - рубили топорами. А до этого: вертолеты носились на бреющем полете над моей крышей (подымались с конотопского Авиакона, где заведовала складами двоюродная сестрица). Бандиты заглядывали в окна, а, местная шпана, только и ждала отмашек от Бардакова, чтоб производить какие-то мелкие пакости. Я должен был уехать, хотя бы ради литературной деятельности, в Киев. Это был единственный выход из создавшегося положения. В этом, я увидел решение своей литературной судьбы.  Я это понимал, сердцем, но все еще тянул пару лет. Пока бандиты не набросились на меня , как и в истории с моим родителем. Бардаков видел в том преемственность поколений. Символизма ему захотелось? Впрочем, я очень легко отделался. Всего лишь, небольшими ссадинами. Да еще и за это - попытался эту сексотскую выходку оформить им в суде в виде разбойного нападения. Еще раз убедившись, что конотопский суд - это сборище подонков и засранцев, которых самых судить надо, настолько все там коррумпировано и заточено под местную, сексотскую банду. Банду насильников и грабителей. В конце концов, они пригнали в село настоящего зека (“заключенный/каналоармеец”, так расшифровывается эта аббревиатура). Эта лагерная “наседка”, по-кличке “Матрос” (они почему-то называли его “Боцманом”), с восемнадцатью годами отсидки, прибыла в село с целью вовлечь меня в драку с местными “титушками”, так называемыми, чтоб меня оформить, как неисправимого бандита. Скудного ума хватило, именно на подобную провокацию. Сексоты верят в то, что у всех людей такой же менталитет, как у них (паразитов), и они могут разыграть что-то из человеческого репертуара. Эти их роли - убийц и провокаторов; только я на это не повелся. Быстро расшифровал уровень подставы; поигрался с ними. Они убрали этого негодяя, после того, как он повыпивал самогонку у всех местных, сексотских упырей. Им открылся, очевидно, уровень их социального падения, и они не могли больше работать в этом ключе. Об уровне сексотской интеллигентности (образования, психологии….), я снял здесь абзац, за неимением предмета дискуссии; там большинство персонажей, страдают от наследственной дислексии. Именно среди таких, Москва, продвигала своих сторонников в Украине; обеспечивала их ксивами определенных институтов, чтоб они существенно ухудшали породу украинской нации. С их детей вырастали “целочники” и производители потомства. Их, сносно, обеспечивали кормами. Сколько бы их не женили на учительницах - они оставались навсегда тупыми обитателями колхозного бестиария. Когда вышла “Трепанация ненависти” - Бардаков спалил, достаточно неплохую, сельскую библиотеку. Сгорела высоким пламенем. Кому там из своих холуев он поручил это сделать? Сельский клуб, построенный в 1937 году, в виде распластанной на земле литеры “Т”, сгорел - одномоментно. За эту букву, в свое время, схватили и уничтожили на “архипелаге ГУЛАГ”, человека, построившего его, как скрытого “троцкиста”. Вот такие кровавые истории были связаны с местом, где когда-то я перечитал всего Жюль Верна, который научил меня мечтать. Больше историй, связанных с этим зданием, я описал в “Трепанации ненависти”. На то время, этот роман неплохо читался. Собираясь уехать с села, мне жалко было лишь оставлять выращенную плантацию (восемь соток) отличнейшей клубники. Больше меня там ничего не держало. В лучшие годы, она давала мне не меньше сорока килограмм ягод, в сутки. Но, уезжать было надо, - и я, принялся вырывать себя по корешку с этого - сельского болота. Возможно, что не будь я с разбитой на Байконуре кистью, я смог бы более эффективнее защищаться? Будь меня оружие, можно было бы убивать врагов на своей территории? Это - гипотезы. У меня не было того, ошеломляющего удара, хотя и поставил, одному соискателю берез, фингал на виске. Однако, они были все вооружены, как боевики; тренировали их, скорее всего, конотопские менты. Они могли бы застрелить меня, получи они такой приказ. Они расстреляли из “калашей” вековых зубров на Анеме, куда я постоянно ездил за грибами, а также: медитировать. Они выбили “взрывчаткой” всю рыбу в Сейму, вокруг села на многие километры. Чтоб я не рыбачил? Компоненты “серебрянку” (краска для вертолетов) им доставляли из конотопского “Авиакона”. Они, вели себя, как оголтелые бандиты. Пытались тупо запугивать местное население. Но, приказа убивать меня, еще не поступало. Прокурор Муха построился в этих Хижках, и обитает там до сих пор (один из районных возглавителей разрушительных процессов для Украины). Банды головорезов из милицейской и судейско-прокурорской поддержкой, зарождались тогда по всей Украине. До сих пор, я думаю, все это деформирует украинскую государственность. Власть, - пришедшая накануне российского вторжения, - целиком состоит из тех, кто так или иначе участвовал в тех процессах. Самые засвеченные - назывались: Антимайданом. Сейчас они окружают, как бы "президента". Они не на йоту не изменились со времен нулевых годов, когда устраивали на меня нападения. Я тогда выстоял и выжил, много порыбачил в Сейму, много продал клубники, а также научился хорошо писать стихи и рассказы. Есть за что благодарить Бога, если он по-прежнему находится на стороне добра. Более того, мне пришлось жить, в полностью розграбленном селе, когда в магазин привозили хлеб, которого, чуть ли не половину, сразу же забирал себе сельский пахан. Нам с матерью выдавали, тогда, скрепя сердце, по полбуханки на два дня - это грамм 400 на двоих, - не больше! Приходилось ездить в соседнее село (там работала хлебопекарня), и из Конотопа возил. Непростое было время, при котором я учился писать эти романы. Что удивительно, по окрестным селам уже были открыты магазины, в которых можно было купить курицу и тот же хлеб, а в Хижках все еще возили хлеб только для Бардакова. Интересно, что в это самое время, на Выгоне, поселились сексоты из киевской Политехники. Материны родственники. Об их существовании, я узнал далеко до этих событий, когда слепая мать попросила меня подписать открытку: я, город Ровно, написал на украинский манер. Сексот сразу же перестал с нею общаться через эти поздравления. На ту пору, вышестоящие сексоты, его, перевели в Киев, и он, после этого повышения, покупает в этом селе себе дачу. Его жена пожелала, тогда, возобновить отношения с матерью. Я однажды зашел к ним в гости, он спровоцировал меня на политический разговор по поводу какого-то очередного сексота, которого необходимо было проталкивать в Верховной раде, чем они все и занимались в ту пору. Я пытался показывать вид, что ничего не знаю о таком. (Вспомнил, когда уже ушел от него о ком шла речь). Больше к нему не ходил. Он приходил, ремонтировал черно-белый телевизор: “Весна”. Я все еще никак не собрался уехать из села и поэтому не покупал новый. Он поселился не один на Выгоне, такой. С ним вместе, высадились десантом, никакущий диктор “Першого каналу”, из сексотов, присоседившись к хате моего братца-сексота. Юра, как и подобает по законам агентурного прикрытия в подобной среде выживаия, принялся твердить мне, что это не “сексоты”. Я стоял на своем. В Киеве, подобные сексоты, стали накачивать злобой против меня всю, эту, окололитературную тусовку. Вот не знаю, только: деньги на “Очеретяного кота”, что в “Гидропарке”, им собирали всем селом, или выдали в “Политехнике”, как на агентурную работу, а может в виде гонорара на “Цензоре”, где печатаются, подобные, сливные бачки? М(ачульский) пытался доставать меня и на сайте “Украинский политический дурдом”, где я в то время занимался публицистиикой. Я отсвечивал там только ради “обкатки”, своих, некоторых литературных работ, над которыми трудился. Мне надо было еще научиться слишком многому, к чему я, в то время, стремился. Однажды, обнаружив, что некто под ником “Профессор” портит мне рейтинги, я быстро выяснил: кто? По его никакущим стишкам. Да и всю кодлу “профессорскую”. За годы независимости, в подобных учреждениях “образования”, такие, даже табуретки не смогли спроектировать. Войну, Украина начала не имея современного оружия. Сейчас подобные мрази орудуют уже на Цензоре, пишут статейки с графиками, превращая этот ресурс в грязную помойку. Там же ошиваются и "ольгиннские" хомячки. На полную мощь, подобные, сливные бачки, работают только перед выборами, когда к власти ведут очередного негодяя. А так, заполняют мозги украинцев, всяким дерьмом и мусором. Редактор, там, не играет никакой роли; подставное лицо. Как, собственно, и на “Украинской правде”. Суть всех этих украинских новостных помоек - это сливать информацию, сексотов, в одно ведро - в головы украинцам. Заодно, там прикормлена, вся ольгинская троллеферма, как и прочая тварь смердящая. В нормальном государстве, такое буйство паразитических форм существования, приравнивается до вражьих информационных ресурсов, и, оперативно, аннигилируется.
…Однажды, одним светлым, апрельским утром, я все же, уеду в Киев, чтоб уже никогда не возвращаться в то село. (Ездил только в 2011 году на похороны своей матери, которая дожила свой век у брата). Побывал и на своем дворище - клубники уже и следа не нашел; хата - в плачевном состоянии; сад, зарос бузиной и крапивой; яблони, перестали давать плоды. Все пришло в состояние девственной природы. Таков итог, жизни: когда человеческое тепло перестает согревать продородную землю. Скоро, и меня самого, видимо, не будет на этом свете. Однако, я: не тороплюсь еще на кладбище. Дописываю последние страницы своей жизни. В Дании имеются все условия, чтоб этот роман сделать: неспешно и обстоятельно. Это надо сделать еще до отъезда? Может я никуда и не уеду. Это все предположения. У Бога свои планы. Я даже не думал, что, за меньше чем полгода, смогу написать большую половину этого романа. С такими темпами, я думаю, что скоро достигну финиша. Уже шлифуются последние пять глав в моей голове. Я думаю, что обработка всех глав, займет у меня несравненно меньше времени, чем было во время писания “Трепанации ненависти”. Бог мне в помощь, как говорится. В Дании, он во всем: в ухоженных полях и в человеческом жилье; в отличных дорогах и инфраструктурных объектах. Все сделано человеческими усилиями, с помощью божественной силы, выглядит прекрасными образцами для подражания. Здесь никто, показательно, не спешит в храмы, чтоб помолиться, чтоб показать другим: какие же они набожные, да любят некое божество. Этим фарисейством, похоже, занимаются только россияне, да и то в Украине, - чтоб приблизить, по их намерениям, победу на фронте. Они тянут украинцев к поражению, подобными провокациями. В свободной стране, подобного не сыщешь. Церкви стоят, практически, пустые. С ухоженными кладбищами возле них. Люди молятся только своими поступками, как и подобает совестливым гражданам. Это все, что надо знать о вере, существующий внутри человека. Чтоб он отвечал божественной сущности. Существо, которое вторгается в чужую страну, чтоб убивать других, это уже не верующий, а убийца. Их вождь: “Як дихне, так и брехне”, - говорят о таких, в Украине. К чему тогда все те заповеди, на которых зиждется подобная возня в украинских церквях? Я заканчиваю, эту главу, на этой ноте. Следующая глава будет рассказывать о переезде в столицу, отъезде на заработки в Россию. Это была, судя по всему, литературная командировка на стройку в Тюмени. После чего, я снова вернулся в родной Киев, чтоб приступить к литературному оформлению своей творческой сущности. Там были прожиты последние главы этого романа. Еще, в предпоследней главе, я каснусь поездки в Ауровиль, якобы реализовывая юношескую мечту. Без этого, тоже, мог бы не состояться этот роман. В этом путешествии, тоже, была заключена реализация замысла этого романа. В чем, когда-то, я видел цель своей жизни. Описываемый мною путь - это итог: роман длиною в жизнь.

21. 02. 2024