Йети

Йети
Новогодняя история про Снежного человека

В начале шестидесятых годов прошлого столетия в Алма-Ате и пригородных посёлках ходили слухи о снежном человеке Йети, который спускался с гор, разгуливал по ночам по сельским улицам и даже в город наведывался. Каких только самых невероятных историй не распространялось тогда посредством сарафанного радио. А ведь телефонов тогда в нашем регионе ещё и в помине не было. И если раньше Йети описывали эдаким страшным великаном (пожалуй, даже повыше Васи Чечена* будет), то теперь очевидцы утверждали, что им встречались экземпляры среднего, с человека, роста (не иначе любопытные Йетёныши-несмышлёныши вырывались на прогулку без разрешения родителей. Так сказать, мир познавать. Страху понагнали этими рассказами о снежном человеке. В газете местной статьи на эту тему печатали. Говорят, даже экспедиции в горы отправляли, чтобы контакт с ними установить и помощь свою гуманитарную предложить. Мы в те времена как раз далёкую Кубу и не менее близкий Вьетнам страстно любили: в школьном хоре мы пели песни «Мой Вьетнам, вижу солнца восход...» и «Куба –любовь моя, остров зари багровой!». Казалось бы, что общего между пламенными барбудос**, чеканный шаг которых эхом отзывался по всей планете и особенно бурно резонировал на её шестой части с гордым названием СССР, и легендарным снежным человеком? По всей вероятности, резонанс революции на Кубе тряхнул хорошенько наши окутанные спокойствием под вечным снегом хребты Заилийского Алатау, от чего они, вздрогнув, однажды даже спровоцировали сход снежных лавин, ну а те уже, как водится испокон веков, сметают на своём пути всё, что не так лежит, и, разумеется, незастрахованные жилища Йети тоже могли стать жертвами разбушевавшейся стихии. Почему нет? Вполне реально. Тема снежного человека в нашем регионе была не менее популярна, чем революция на Кубе, разве что только с той разницей, что многодетный сторож молочной фермы Сарсенбай, назвавший новорожденного сына Фиделем, никак не соглашался со своим напарником дядей Ваней, советовавшим ему дать следующему сыну имя Йети. – Пусть тебе твоя Маруська сама родит сына и называй так, и будет она у тебя мать Йети, а если мне моя Карлыгашка ещё одного батыра родит, я его Чегиваром назову, а когда ты революцию совершишь,  в честь тебя – Иваном назову. В нашем посёлке появлению Йети не очень-то верили, но с наступлением темноты родителям удавалось загонять  своих малышей домой, пугая их тем, что эти Йети якобы детей воруют и уносят в горы. Слухи слухами, а жизнь в нашем посёлке постепенно, хоть и не надолго, успокоилась, тому способствовали грядущие новогодние праздники. В школе, посреди широченного коридода установили высокую, до самого потолка, ёлку. Лучшие ученики школы (отличники и хорошисты, среди которых была и я) занимались украшением зала. Мы были освобождены от уроков, где всё одно уже новый материал не проходили, а занимались лишь повтором старого и подведением итогов полугодия. Настроение было праздничным. При помощи проектора мы наносили изображения с новогодних открыток на большие листы белого ватмана. Я как раз занималась копированием весёлых глаз деда Мороза, когда услышала разговор пацанов из параллельного класса про то, что во «Второй Пятилетке» – соседней деревне, в магазине появились в продаже новогодние маски всяких зверей и что стоят они совсем не дорого. Я пересчитала всю мелочь, что копила с самого дня своего рождения, и наскребла нужную сумму. Колхоз «Вторая Пятилетка», если считать от школы, находился в противоположном нашему посёлку направлении. Это было большое село с настоящим промтоварным магазином. Я уже не раз бывала там, так как в этой «Пятилетке» жили наши многочисленные немецкие родственники. Но в этот раз у меня не было времени и намерения их посетить, так как было уже далеко за полдень. В магазине меня постигло разочарование. Все маски волков, зайцев, лис и медведей были разобраны. На витрине безобразно скалилась только одна-единственная, никому не нужная маска обезьяны. Она действительно была очень страшная. С вытянутой вперёд губой и мерзким оскалом зубов. Но я, трошки поколебавшись, всё же купила её и поспешила домой. Мне предстояло пройти не менее шести километров, почти три обратно до школы, затем столько же в горы до нашего посёлка. Незаметно прошмыгнуть мимо дома маминой сестры тёти Эммы мне не удалось, так как она стояла у ворот. Увидев меня, удивлённая тётя засыпала меня вопросами: что я тут делаю, в курсе ли мама и почему так поздно я гуляю одна. Тут же вышел муж Эммы, дядя Теодор, и стал зазывать меня в дом погреться. Я отказалась, уже начинало смеркаться, а мне предстояло ещё так далеко идти. Дядя Тео обратил внимание на моё тонкое пальтишко, вынес из дому свой овчиный полушубок и прямо поверх пальто натянул на меня. – Ну вот, дуй быстренько домой, завтра выходной, твои родители к нам приглашены, полушубок с папой и передашь. Не сказать, что я обрадовалась, представив себя со стороны ходячей бочкой в валенках. Успокаивало лишь осознание, что тут меня никто не знает, а когда согреюсь по дороге, сниму этот дурацкий полушубок и понесу в руках. С такими мыслями я благополучно миновала центральную базу, незамечанной прошла мимо школы, поднялась на гору Звонок и остановилась, чтобы перевести дух. Я сняла полушубок, потому что упарилась в нём, и поволокла его по снегу в одной руке, в другой был школьный портфель, в котором кроме маски обезьяны ничего не было. Тетради и учебники я заблаговременно оставила в классе. Я шла по знакомой дороге в горы совершенно одна. И только подумала, что вот, уже сейчас будет темно и... страшно, как на небе из-за тучи выплыла огромная, яркая-преяркая луна. И я сразу очутилась в зимней сказке! Мир вокруг сверкал! Справа и впереди по дороге прямо из фиолетового неба вырисовывались белые очертания гор, которые в свете луны искрились и мерцали, а слева от меня тянулся яблоневый сад, тоже став вдруг необычным, сказочным и волшебным. Я замерла, словно зачарованная, и жадно смотрела во все глаза на эту поднебесную красоту. Еще долго я любовалась открывшейся взору картиной, пока мороз меня не пронял. Я решила-таки снова надеть полушубок и в нем продолжить путь домой. Мне пришлось вывернуть его наизнанку и надеть мехом наверх, потому что пока я волокла его по снегу, на меху образовались сосульки. Быстро  согревшись, я снова бодро зашагала по дороге. Тут я заметила, что луна на небе справа от меня, тоже движется вместе со мной. А стоит мне только остановиться, то и она замирает на месте. Чудеса, да и только! Вот так, улыбаясь и строя глазки светилу, я незаметно для себя прошла самый неприятный участок дороги домой – Чертов лог – и вышла на гору Джексагулка, откуда уже открывалась панорама нашего посёлка.  Почувствовав, как усилившийся к вечеру мороз начал щипать моё лицо, я остановилась и принялась растирать щёки варежками, но это спасало не надолго. Вот тут-то и пришла в голову замечательная идея надеть на лицо злополучную маску. О, моим щекам стало сразу так тепло, и я продолжила свой путь, благо идти осталось недолго. Снег весело скрипел под ногами, впереди уже маячили огни домов. За холмом была развилка: мне надо было вправо, на пригорок, а там уже и до дома рукой подать. Вдруг невесть откуда на небе появилась чёрная тучка, заслонила от меня луну и вернула из сказки в реальность. Заснеженные сады слева от дороги превратились в сумрачный лес. Вот иду я в темноте по знакомой дороге к дому:« я очень смелая, никого и ничего не боюсь» (сама себе напоминаю). А вдруг из леса на меня нападут разбойники? – всякие страшные картинки стали проплывать в моей голове. Я ускорила шаг, дошла уже до развилки, как из-за тучи вновь появилась луна и озарила всё вокруг. Я облегчённо вздохнула, оглянулась и с ужасом заметила фигуру того самого разбойника (из моих фантазий), идущего из тёмного леса прямо в мою сторону. В руках у него было ружьё (а, может, просто палка). Он, похоже, меня тоже увидел, тем более, что луна светила мне прямо в лицо. Что произошло в следующее мгновение, было необъяснимо, ибо «разбойник» издал дикий вопль, замахал на меня то ли ружьём, то ли палкой, и бросился наутёк от развилки дорог влево, в сторону соседнего села. Я тоже со всех ног помчалась домой, сердце от страха чуть было не выпрыгнуло из груди. Моего крика, застрявшего в маске, слава Богу, никто не слышал. Маску я поспешила снять, потому что дышать в ней стало невыносимо. Дома меня ждала взбучка, но это были мелочи по сравнению с тем, что я пережила от встречи с «настоящим разбойником». В воскресенье вечером в соседнем селе за речкой в клубе были танцы. Взрослая молодёжь (мои старшие братья и сестра), придя домой после веселья, велели нам, малышам, сидеть дома и не сметь выходить играть в снежки и строить снежную крепость. По словам очевидца, Володьки Редькина, вчера вечером в направлении нашего посёлка сбежал с горы настоящий Йети, правда, ещё совсем молодой. Редькин рассказывал в клубе, что своими собственными глазами видел страшный оскал и рыжую шкуру этого зверёныша. Луна, говорит, как раз осветила. Он, Володька, заорал на него, погрозил палкой. Йети испугался и убежал в сторону молочной фермы, в ущелье Кульсай. Может это Йетишкин разведчик был?                В понедельник в школе все обсуждали только эту новость.         А когда я рассказала брату Эвальду, что это была я, и в подтверждение показала маску, он хохотал, как сумасшедший, но, успокоившись, велел мне молчать. Маску он тут же у меня конфисковал, пообещав за это отдатъ мне свой новогодний подарок – кулёк с конфетами, орехами и апельсином. На этом история с маской не завершилась. В канун Нового года Йети стали появляться не только у нас, но и в соседних посёлках. По обочинам дорог на снегу частенько появлялись отпечатки огромных ног – следы Йети, не иначе. Приехали учёные из какого-то областного краеведческого учереждения, замерили и сфотографировали эти следы для научных работ. Прибылили уполномоченные из района, опросили свидетелей. Однако вскоре покой снежный человек нарушать перестал. Случилось это после того, как к нам домой пришёл со свёртком папин друг, дядя Степан Хурдюков, и показал отцу трофей, что забрал у своих пацанов. У твоих тоже такие, – сказал он. Это были самодельные «коньки» – деревянные подошвы «с растопыренными пальцами» и дырками по периметру. Эти штуки привязывались к валенкам, и на них подростки катались с горок. А когда они ходили по снегу, то оставляли странные следы. Строгие родители забрали у сыновей их «салазки», всыпали им, как водится, по первое число, а деревяшки от греха подальше пошли Хурдюкам на растопку бани в ближайшую же субботу. После традиционной бани накануне Нового года наши отцы долго сидели вместе и выпивали за здоровье Снежного человека!
*Вася-чечен – так любовно в народе называли гиганта из Алма-аты, советского баскетболиста, члена сборной команды СССР, выходца из семьи депортированных в Казахстан в феврале 1944 г. чеченцев Увайса Ахтаева (26 декабря 1930