Глава X. Сады казино

     История с крокодилом ни в коей мере не уменьшила уважения, в
котором миссис Оллонби провел М. Исидора, ни, судя по инциденту
она видела из своего окна утром после Масленицы, имели
он ослабляет связи семьи Бонтан, которому он был смутно
должен быть связан, были слышны в адрес мадам, как "Ма Танте" - на что галантный и Маленький чемпион гей проблемных девиц.
Как она часто делала, Эрменгарда в то утро накинула
халат, обернула толстые косы вокруг шеи, и подошла к открытому окну, чтобы полюбоваться восходом солнца и выпить свежего утренний воздух.

Прошел час волшебной красоты; глубокую тишину Зари лег на
горы, море и город спит, и никто не был еще перемешивание в дом или
основаниям. Море было темно-павлиньего цвета, такого же глубокого, как и шея птицы, синева моря бледнела у берега, но на горизонте виднелась
четкая темная линия на фоне полосы светящегося оранжевого неба, над которым
малиновые облачка плыли над бледно-зеленым. Огромные массы тени
медленно покидали ущелья; оливы постепенно светлели и
приобрели четкие очертания на западных склонах. Ни звука, ни дуновения
глубокий покой безветренного рассвета; цветочные ароматы поднимались из
садов и лимонных деревьев, усыпанных цветами и плодами; море едва заметно
колыхалось во сне. Эрменгарда облокотилась на балкон, затерявшись в
красоте и покое, и удивилась глубине великолепной бархатистой
зелени под оранжевым небом. В сад пришли несколько рабочих.
и перевел шланг на жажду клумбы с приятным
душа звук.

Внезапно фигура на огражденной платформе на краю обрыва
выделилась на фоне темно-синей тени ущелья; затем еще одна и
еще одна, и раздались голоса - быстрые, выразительные франко-итальянские голоса
в наступившей тишине садовники посмотрели на группу и произнесли
неразборчивые комментарии. Появилась высокая фигура мадам Бонтан, ее
седые волосы блестели в утреннем свете, за ними последовала
легкая, плотная фигура мсье Исидора, полная нетерпеливых жестов. М.
Бонтан неторопливо последовал за ними; три голоса становились настойчивее, и
быстрый обмен превратился в один общий крик; жестикуляция усилилась до
неистовства. Месье Бонтан, казалось, собирался швырнуть месье Исидора, который
внезапно застыла и стояла, скрестив руки на груди, глядя на него поверх
барьера; мадам вмешалась, совершив действие, которое угрожало
уничтожением обоим, но не ранило ни одного.

Тогда мсье Бонтан бросился в дом и быстро вышел оттуда,
ведя за руку мадемуазель. Женевьева, неохотная, подавленная, которая
мгновенно повернулась ко всем троим спиной и посмотрела вниз на ущелье в
мрачным молчанием, в то время как другие произносят, поодиночке и хором,
с жестами мольбы, до массивных и глянцевая кольцах
волосы на спине. Наконец она резко повернулась и посмотрела им в лицо с яростной энергией
, которая чуть не сбросила их назад с гребня холма и
погнала к балюстраде, где восходящее солнце коснулось их лиц
румяным золотом. Mlle. Женевьева горько заплакала; ее отец
в отчаянии прижал руку к сердцу и застонал; ее мать
пришла в ярость; г-н Исидор закрыл лицо руками, движением
такого отчаяния, как полагают целесообразности прекращения
его страдания подпрыгнув вниз по крутому.

Вместо этого, с тревожными внезапностью, что ехали Мадемуазель
Отбежав на другую сторону, Бонтан раскинул руки и прыгнул.
бросившись вперед, он обрушил на мадемуазель нечто, похожее на поток оскорблений.
Женевьева, которая съежилась и задрожала под ним, а затем с новым рыданием воздела свои
руки, взывая к Небесам. Всеобщее мероприятие
для засвидетельствования которого садовники оставили шланг на произвол судьбы
с неожиданным результатом, заключавшимся в том, что он почти пролился на
все боевые действия - затем происходили с такой энергией и
очевидной яростью, что Эрменгарда, охваченная ужасом и без помощи
полиции, была готова закричать: "О, защитники!_" когда мсье Исидор внезапно
, рыдая, бросился на пышную грудь мадам Бонтан, которая
нежно обняла и поцеловала его; после чего мсье упал на колени.
шею таким образом, что двое мужчин изобразили перевернутую букву V, когда
они поцеловались в обе щеки и расстались.

Затем мадемуазель. Женевьева, с опущенными глазами и неохотным шагом, ведомая
своей матерью и поощряемая отцом, позволила мсье Исидору взять
протягиваю ей обе руки и почтительно приветствую ее в обе щеки, и внезапно
на квартет, теперь залитый солнцем, снизошло спокойствие.

После этого, как будто ничего не случилось, они гуляли, случайно
общения, о маленькой платформе, Бонтан М. зевая и возобновление
его прервал сигареты, и Мадам перегнувшись через перила; что
посмотрел через пропасть к саду, и спокойно выдачи
команды садоводы, прежде чем вернуться в дом. Туда ее
сопровождала ее дочь, к которой теперь вернулось жизнерадостие и которая
исполнила грациозный "pas seul" под эту безумную карнавальную мелодию того дня
прежде, когда она уходила, в то время как Эрменгарда, не подозревая о своем несовершенном туалете
, окаменела на своем балконе, тупо уставившись на
солнечное море и гребень холма, на вершине которого находится монастырь, каждая олива, сосна
и кипарис на котором теперь были видны ясно и отчетливо в потоке
яркого солнечного света.

Но миссис Оллонби была не единственной свидетельницей этой семейной драмы.
Голоса актеров, проникающие через открытое окно мисс
Баундриш пробудил любезную девушку ото сна и заставил
ее, с большим раздражением и неохотой, побежденную любопытством,
выпрыгнуть из своего пухового гнездышка, классически одетая в первое, что попалось под руку,
и полюбоваться сценой на платформе из своего окна с
соответствующим мысленным комментарием.

Живое воображение, способны формировать недостающие звенья в цепи
доказательств в мгновение ока, а затем представляя их как настоящие
запчасти оригинальные, позволило ей полностью произвести версия ее
страх того, что на самом деле произошло. И не довольствуясь построением
последовательной романтики из разыгранной утром пантомимы, она
настояла на том, чтобы рассказать все это днем нескольким
друзья в саду, голосом, который, должно быть, был слышен повсюду
на территории, если не во всем доме.

На самом деле это услышала миссис Аллонби, которая, находясь под ошибочным
впечатлением, что она пишет письма, грелась на солнце среди
цветов, лениво разглядывая верхушки лимонов, ущелье и
гребень к морю, и мирно ни о чем не думающий вообще. Но,
встрепенулась от этого приятного занятия по сладкими акцентами ее
любой Доррис, она повернулась и провела острым речевой контакт
с фантазер, и постарался дать ей такой тяжелой замедление
(хотя пренебрежение к Доррис было делом недетским), что привело ее победоносное "я"
в состояние приятной усталости, что сделало солнечный свет и ярмарку
сцены и _dolce far niente_ более приятными, чем когда-либо.

"Конечно", - пробормотал худой человек, который был молчаливым и, по-видимому,
неосознанным зрителем драки, в смертельном ужасе от того, что кто-либо из
противников обратится к нему, и который бы сбежал, если бы не
боясь привлечь к себе внимание, "наша юная подруга была бы так же
счастлива и бесконечно более очаровательна, если бы родилась без
языка?"

"О, она бы булькал и хихикал больше, чем когда-либо, чтобы сделать. Такие
люди не должны быть пущенной в цивилизованных мест".

"Бедная девочка", - сказала более милосердная Агата, которая только что подошла.
"не слишком ли мы строги к ней? Интерес к себе самой
Собратья, возможно, более ревностные, чем сдержанные, и небольшой
врожденный недостаток такта...

"Недостаток? Прирожденная кошка!"

- Но доброе сердце, дорогая миссис Оллонби?

- Что хорошего в добром сердце, если вы не убираете когти?

Худощавый мужчина и мисс Сомерс, встретившись глазами друг с другом, улыбнулись.,
что бы она ни дала, бедняжка Доррис, несомненно, получила
довольно хорошую, но строго вежливую взбучку, прежде чем отступить в большом
беспорядке с усыпанного мехом поля.

"Вы понимаете, что все наши персонажи находятся во власти этих
добросердечных когтей, мисс Сомерс?"

Мягкое замечание в ответ, что символы, требующие защиты
не столь счета, заполненные Ermengarde с изумлением. "Какая
актриса!" - размышляла она, быстро выстраивая в памяти компрометирующие события
Карнавала и глядя на лимоны, пока они
загипнотизировал ее, и ее веки начали закрываться, затем внезапно открылись
во всю свою ширину.

Ибо из темной лимонной листвы слева показалась голова -
обычное явление, один из входов в сад с террасы,
тропинка была как раз там - красивая молодая голова, за которой следовали хорошо сложенные
плечи и вся фигура Сирано де Бержерака из "Карнавала"
. Поднявшись на уровень сада, он остановился и огляделся
по сторонам, как бы прикидывая дорогу к дому, в то время как Эрменгарда,
ощущая сквозь оккультное сочувствие нервное напряжение рядом, смотрела на
Агата, которая сделала легкое быстрое движение, ее руки были сжаты
крепко вместе, лицо оживилось, а затем с глубоким вздохом натянула
на свои черты маску невыразительности, ставшую такой знакомой. Именно
в этот момент Сирано заметил ее; и, сделав шаг
вперед, остановился в сомнении, сделал еще шаг, нервно улыбнулся
нерешительный, совсем не похожий на свою обычную веселую уверенность, он умоляюще посмотрел
на лицо сфинкса, которое было отвернуто от него, глядя
прямо перед собой, и приподнял шляпу.

При этих словах она слегка повернула голову, холодно поклонившись, почти
незаметно и снова отвернулся.

Вспышки гнева и обиды, покраснело лицо Сирано; поворачивать
быстро он подошел к дому, где он отдаленно слышал
войти в затяжное непонимание с Генрихом
веселый Портер, смысл которого оказалось, что кто-то
попросил не было в доме, но это был ресторан
примыкающий к отелю, где Месье нашли бы отличное
напитки. Это, казалось, наполнило Сирано предельной яростью и
негодованием. "Неужели никто не содержал это ужасное место? Неужели там не было никого
секретарша, или менеджер, или кто-нибудь еще? - крикнул он, подходя к концу.
свой французский.

Туманное упоминание портье о "фиансай" и желательность
оставить сообщение самому посетителю, которого, возможно, удастся
заставить явиться в офис, если настойчиво позвать, наводили на мысль
поскольку мадам Бонтан и ее дочь отсутствовали, а мсье Исидор
отсутствовал, а мсье Бонтан временно и неохотно остался на попечении,
внутри царила анархия.

Но поскольку все это было совершенно непонятно бедному Сирано,
широко известное национальное ругательство энергично выкрикнулось, и после
некоторые тщетные тиснения на гравий и дополнительно безнадежное
недоразумение с вечно улыбчивый Швейцарии, посетитель зашел в
дом быстро, сердитые шаги, и было видно больше никаких пока в ближайшее время
после заката. В этот час миссис Оллонби, на холостом ходу уютно между ее
Дерево-Огонь и в окно, видела, как он шел и по-дружески беседует с
враждебные крокодил карнавала-кто, с Бонтан дамы,
приехал на полчаса раньше-от частного крыле дома
до ворот, где они расстались с церемонии, уезжая Ermengarde в
сомнения в том, что он имел в виду пистолеты и кофе или дружба и
извинения. Впоследствии худощавый мужчина заявил, что молодой англичанин
ел скромный пирог, и месье Исидор милостиво принял
его объяснение и должным образом представил его и извиняющегося М.
Бонтан, который был столь же любезен.

В то же время Ermengarde сложил вместе два факта-что жена
тайна получила и украдкой читал письмо от Сирано на
один день, и на следующий придавал ему признание одного
удалить из мертвого режут.

И по этому случаю встречи с месье Исидором в Садах Казино
прогуливаясь с женщиной такой выдающейся внешности, с которой он
, казалось, был в равных и дружеских, почти нежных отношениях, она
вспомнила, как молодой англичанин вел себя с ним в тот день.
в "Ле Оливье" он вел себя как равный. Кем и чем же тогда был
этот приятный и загадочный юноша, занимающий столь
явно аномальное положение? В любом случае, это было очень удобно есть
такой нежный, Ариэль-все равно что быть под рукой в качестве помощника спрайт,
особенно на этого несчастного случая, быть настолько полностью
за столиками все убрано так, что даже чашка чая не стоит ничего.
чай.

"Ты всегда наш ангел-хранитель в Les Oliviers", - сказала она ему.
после того, как рассказала историю сегодняшних неудач. - Очевидно,
вы обладаете шестым чувством, благодаря которому неизменно оказываетесь рядом.
Всякий раз, когда мы попадаем в беду. Только вчера вы спасли мистера
Уэлборна от перелома шеи.

"Ah! ce pauvre monsieur! Mais il vaut bien la peine, n'est-ce pas,
Madame?"

Горести рулеточного стола растворились в неопределенности
забвения; миссис Аллонби волшебным образом оказалась в
уютный уголок за пределами кафе, откуда открывается прекрасный вид на скалистую вершину
ущелье, римскую башню Турбия, возвышающуюся над ним на
небо, окрашенное закатом, и на переднем плане зачарованная Армида
сады, гуляющие, вливающиеся в темные экзотические аллеи и выходящие из них
деревья, великолепные партеры, блеск белой каменной кладки между пальмовыми ветвями.
и оливковые ветви, и поток нарядных экипажей и фыркающих моторов
катящихся по главной дороге под ветвями с темной листвой. Оркестр
заиграл увертюру к "Тангейзеру", и хор Пилигримов,
снова и снова заглушаемый ревом враждующих скрипок, усилил
выходил торжественный и торжествующий снова и снова.

Чай безупречного качества, к которому приводит путешественника краткий опыт.
перед ней были лучшие французские рестораны, где подают изысканные, но ужасающе сытные пирожные.
хотя как их раздобыть, было невозможно сказать
предположение, что каждый стол, стул и официант были заняты
или обещаны две порции за минуту до этого - если только, что казалось вероятным,
Мсье Исидор не оказывал какого-то таинственного влияния на измученных
официанты, которые сбежались по его кивку и ухитрились изготовить, а возможно, и сейчас же,
ранее не существовавшие чайные столики и
рассаживайтесь по внезапно возникшим углам. Ее сумка пополнилась
мелкой монетой от того же чародея, который любезно принял
приглашение выпить чаю и приправил его множеством полезной местной информации
, а также множеством ярких и уместных замечаний и соболезнований по поводу
неудачный опыт в казино.

"Необычные пили чай на публике с отель-менеджером на дому", она
отражены благодушно, забывая, что это вполне возможно
узнал за границей, а дома, и приятно осознавать легким
вкус неприличия, или по крайней мере столь необычное, в
Приключения. Ее настроение поднялось, она нарисовало жалкую картину ее
страдания по поводу гибели белого Серега костюм, который принес слезы
смех от м. Глаза, Изидора. После двух чашек чая и нескольких булочек с кремом
на свежем воздухе, напоенном ароматом огромного куста, покрытого
гроздьями чайных роз, нависающих над этим уютным уголком, Казино
несчастье приобрело новый аспект - оно стало позитивной радостью; это было
частью игры. В конце концов, это было видение жизни. Это обязывало
мать Чарли познать жизнь - _real_ жизнь. Это было очень реально.

Отсюда с кучей выигрышей и купите платье на следующий день будет
было слишком очевидно и банально. Но выиграть так прекрасно и
потерять так фатально для получения новых острых ощущений. Неудобства, связанные с
потерей более двух недель отпуска из-за этого финансового происшествия
, могут быть отложены на будущее
и -- _репарация_.

И это была та женщина, которая была строга к бедным нарисованным
графиня и ее кавалер за то, что осмелились говорить об их "отвратительных пороках"
в тот первый горный закат и даже смотрели свысока на худых
маленькие невинные пять франков человека трепещут!

Мсье Исидор, со своей стороны, был каким угодно, только не подавленным. Конечно, он
был в восторге от того, что ему посчастливилось появиться как раз вовремя, чтобы быть
полезным мадам. Было необычно, что он выбрал именно этот день
, чтобы навестить друзей, остановившихся в этом месте. Та Самая
леди Мадам была так любезна, что сделала комплимент по поводу ее шикарной внешности.
по сути, причиной его визита была внешность; она была его сестрой.

Глаза Эрменгарды расширились. _ его_ сестра? Раннее предубеждение
относительно правдивости иностранцев, вместе с памятью о
Олимпийской снисходительности к лжи по определенным темам, привело ее к
смиримся с этим вопиющим искажением факта и быстро перейдем к
другим темам. Месье Исидор был человеком исключительного обаяния; его глаза
были прозрачными и мягкими, как у газели. Он даже не мог объяснить
что вульгарная жестокость сверкающей белой каменной кладки, которая составляла
центр каждой фотографии гор за Монте-Карло, была
ни тюрьма, ни недостроенный барак, а всего лишь Ривьера
Отель "Палас", без какой-либо деликатно намекающей любезности, без какой-либо
скрытой дани очарованию ее присутствия.

Это было как раз в тот момент, когда миссис Аллонби прибыла в эти благоприятные
выводы относительно взгляда и разговора М. Исидора о том, что
Анархист случайно проходил мимо скопления столиков возле кафе, и
Эрменгарда, мягко и не без нежности улыбавшаяся французу,
случайно подняла глаза и встретилась со сверкающей свирепостью этого зловещего
глаза персона, в которых мелькнули опасения и изумление, что
заставило его свирепый взгляд побледнеть перед ее взглядом.

"Опять этот ужасный человек ... он никогда не может посмотреть мне прямо в лицо!
Это тот человек, о котором я спрашивала в первый день. Кто он?" - воскликнула она.

"Celui-la, l'homme ; la barbe bleue? А! поляк? Я его знаю
ничего. Он был в "Оливье", вот и все, мадам. Друг мой, я
не сделал тебе ничего плохого, что ты смотришь на меня сквозь пальцы,
хотя мое положение, несомненно, такое, что сердце разрывается от зависти. Он
не хотите ли выпить моей крови в чашке, мадам, hein?

"Возможно, у него дурной глаз", - предположила она, покраснев от
внезапного ужасного подозрения, что анархист в своем темном и ужасном
мод, возможно, влюблен в нее; подозрение, основанное главным образом на
следует опасаться недоброжелательности, с которой этот таинственный человек
смотрел на М. Исидор, которому, казалось, это удивительно нравилось, и
подкрутил усы и сверкнул глазами на поляка с
язвительной наглостью, которой не может похвастаться ни один англичанин. И каким бы ужасным ни было
осознание того, что ты являешься объектом страсти анархиста, оно все же
содержало существенную компенсацию в подразумеваемой идее быть заподозренным
во флирте с молодым и красивым иностранцем сомнительного социального положения
статус и общепризнанное обаяние. Он дал надлежащего чешский специй к
целое приключение. Это она поняла с трепетом, конечно, был
реальной жизни; Бон-Бон М. Исидор предложил ей с воздуха
уважительная галантность с оттенком отчаяния имела вкус запретного плода
.

Каждый должен иногда повеселиться, хотя бы раз в жизни.
Тонкий человек был очень достойным человеком, с фундаментальными моральными принципами
и интересными взглядами на искусство и литературу; его картины были
очаровательный--в манере импрессионистов, но его присутствие не было
совершенно необходимым для наслаждения моментом; он, вероятно,
очередь довольно скоро.

Анархист прошел дальше, обернувшись один раз, чтобы бросить последний убийственный
взгляд на бесхитростного француза, который покрутил усы с улыбкой
в ответ - еще более смертоносная дерзость, чем когда-либо. Миссис Оллонби пошел на
наслаждаясь реальной жизни, Бон-Бон и солнца, вполне мирно, до
звук знакомый булькающий смешок заставил ее возненавидеть ее смеющиеся глаза
перенеслись на подходившую толпу, посреди которого плавал стройная фигура
Мисс Boundrish, в платье, которое благодаря гению известное Париж
чайник, а в сопровождении высокого и натянуто-везли молодежь, чьи
акцент и подшипник так и исповедал, что он прусский офицер ... факт
какой он был, надо отдать ему должное, ничего, кроме стыда.

Вид обладания со стороны дамы и неохотного подчинения
со стороны мужчины ясно обозначали ситуацию и доставляли
Эрменгарде много тихого удовольствия. За этим последовал трепет,
на этот раз даже чересчур острый, при виде выражения, или, скорее, последовательности
выражений, появившихся на лице мисс Баундриш, когда ее блуждающий взгляд остановился на
постепенно раскрывается вся внутренняя сущность группы из двух человек в
увитом розами углу. Теперь жизнь становилась почти чересчур реальной; ибо
Эрменгарда прекрасно знала, что, прежде чем сон охватит этой ночью
дом в Ле Оливье, каждое существо в нем будет
обладают какой-то вариант, с вариациями и вышивки, из
нынешняя встреча в саду.

Доррис одарила Эрменгарду легким покровительственным кивком, которым она обычно
любила награждать тех, кто выше ее по положению, игнорируя мсье Исидора, чье спокойствие
тем не менее оставалось невозмутимым. Эрменгарда ответила на приветствие
приветствие белокурой девушки было несколько церемонным, обстоятельство, которое
возможно, побудило Доррис проникнуть в увитый розами уголок,
и незамедлительно представила своего пленника, который сдвинул каблуки и
отдал честь с неприкрытой меланхолией.

"Необычные поиске вы здесь!" она милостиво булькал. "Довольно шумно
для вас? Конечно, вы не попытка казино? Вы не
как будто его вообще нет. Вечер - самое подходящее время для Salle du
feu_. Такие платья, такие бриллианты - ничто с этим не сравнится. Я должен
попросить маму пригласить тебя как-нибудь вечером. Лейтенант проводит
нас...

"Доч", - последовал скромный ответ, сопровождаемый щелчком каблуков.

"Для тебя это будет неплохой уловкой, как говорит мистер Уэлборн. Ты должен
увидеть немного жизни. Я рад, что ты отдыхаешь здесь, а не в
том скучном старом местечке в горах; приятная перемена для тебя - странное место для
остальные, хотя," с аркой взгляд, для которых Ermengarde мог
убил ее без всяких угрызений совести.

"У вас был хороший день в хорошем, Мисс Boundrish? и нашли свою тетю
лучше?" - спросила она сладко.

"Моя тетя? Приятно? Ой, да лучше", она булькала временный
путаница. "Но, говорю, Мадам Аллонби, не выдавай меня.
Мама не знает всего. Знаешь, это вообще не годится.
Тете _quit_ лучше, спасибо. Ta ta."

Мсье Исидор, всегда встававший и вовремя приподнимавший шляпу,
слушал этот разговор с улыбкой приятного интереса, и когда
когда пара ушла, он рассмеялся веселым смешком.

- Подумайте сами, мадам, - сказал он на единственном языке, на котором ему когда-либо
хотелось говорить, - что я могу испытывать отвращение к представительнице вашего
очаровательного пола. В таком случае я отомщу за себя, отдав ее мужу-немцу
. _Hein?_"

"Но бедный немец?"

"Ах! Все еще помнят Эльзас-Лотарингию. Да?

- Конечно, есть пределы даже патриотической мести. Но я должен
успеть на этот поезд, и, пожалуйста, постарайтесь догнать меня, мистер Уэлборн.

- Отлично.

Приятно медленно прогуливаться по заколдованным садам к морю в
последний санглоу, еще приятнее найти по пути тихом, уютном уголке на
струится поток, и раковина на скамью, полускрытую в
герань-деревья и довольно скрыто от общественности, и оглядывается на
гей и ароматный цветок-групп, и ... женщина-загадка
сидящий на другой скамейке в шутку разговор с Сирано, очень
Сирано же, знакомство с которым было так хорошо, как отверг ее
в Les oliviers есть несколько дней так.

Лицо Агаты было отвернуто от Эрменгарды; лицо Сирано, полное эмоций,
смотрело в том же направлении, склонившись к даме; одна рука лежала вдоль
спинку скамьи позади нее; другой его почти окружили
рис отвернулся от него; рука его была на ее сложенные на коленях;
каждая линия и жест двух фигур указывали на ситуацию
крайней остроты; он говорил тихим голосом, выражающим сильное чувство,
прерываемый резкими репликами боли и негодования с ее стороны; там
здесь явно не было места для третьего человека. Но лишняя третья
едва ли знала, как удалиться, не привлекая внимания; она
только что встала для этой цели, когда Агата, быстро обернувшись с гневом
к Сирано, увидел ее. Эрменгарда, удивляясь, почему все инвалиды
тетушки как раз в это время должны были тайно оставаться в Монте-Карло, инстинктивно поклонилась
и прошла бы дальше, но эта Агата с одной из
ее внезапные переходы в мрамор, подошел к ней с какой-то спокойной и
банальной фразой и заставил ее остановиться и ответить.

"Да. Это последний поезд к обеду", - сказала Агата, как будто
ничто не имело большего значения, чем пропустить ужин; "и становится холодно.
Могу я представить мистера Поля, моего... моего... то есть...а...

"Супружескую связь", - предположил Сирано, с тем, что Эрменгарда
казалось странным выражением.

"Так; в связи с браком", она повторила, как бы сильно
освобожден под этим определением. "Миссис Аллонби приехала из Кале
со мной, Айвор. Она была очень добра. Мы - к счастью для меня - живем в
одном пансионе.

- Правда? Ужасно мило с твоей стороны.

Эрменгарда была ошеломлена. Здесь была женщина-загадка, представляющая
и объясняющая _ ее _ этому юному негодяю с сомнительной репутацией, которого она
едва узнала раньше, и, казалось, приветствовала ее вторжение
на слишком интимный тет-а-тет с ее "брачной связью", как
предлог для того, чтобы положить ей конец.

- Надеюсь, мисс Сомерс, вашей больной тете стало лучше, - пробормотала она
с вежливым интересом, когда перевела дыхание после того, как Сирано
был без промедления уволен.

- Моя _aunt_! - эхом отозвалась она, озадаченная.

- Или связь ... по браку. Вы обедали с ней в Ментоне,
ты помнишь.

"О, Конечно! Я забыл. Она ... она была помолвлена, она только
видит одного человека за раз. Поэтому я пришел сюда".

Румянец пробежал по лицу таинственной женщины и быстро сошел с него.
Статные черты лица. Эрменгарда восхитилась ее изобретательностью.
и подумала, что брачная связь
иногда это очень много значит.

- Вашему родственнику, - сказала она, - сегодня не очень везло.
он вам говорил? Это был он, которого я подслушал в тот первый вечер в "Ле Оливье".
вечером он разговаривал с существом с черными, как свинец,
глазами. Она была с ним в казино сегодня. Он попросил меня сыграть
для него, видя, что я новичок и удачливый.

- Да? И ты подарил ему удачу?

- Только один раз. И существо с оранжевыми волосами
вцепилось в него когтями.

- Бедный мальчик! Какая жалость! Вы много выиграли, миссис Аллонби?

"Не в целом", - дипломатично ответила она, сильно покраснев при этих словах.
внезапное появление худощавого мужчины, который с трудом поднялся, тяжело дыша,
позади них.

- Что ж, - выдохнул он, - надеюсь, у вас где-нибудь найдется приличная чашка чая. Я
Джиро гуляла из края в край зря, и представлял себе наиболее
страшных бедствий, обрушившихся на вас. Поэтому мне пришлось семь сигары и
ледяной. Я представил, как ты стрелял в героические попытки спасти раненых
голуби на МДП, или выхватить пистолеты из потенциальных самоубийц, или
поддавшись увлечениям из ювелирных магазинов, и выполняются в к
ошибка для ловких краж, или ограбили, что изящные сумки и
и вот я нахожу тебя в безопасности, все время под ангельским крылом мисс Сомерс.- Не все время. Но мне показалось, ты сказала "Кафе де Пари". Прости.
Тонкий человек был в отличном расположении духа. Он отметил, что некоторые вещи были более приятного, чем прогуляться до железнодорожного на что вечернее время, как он вручил дамам в их купе, в то время как Эрменгарда молча отдала пальму первенства другим эпизодам приятного дня.
В карете они обнаружили одну за другой мисс Баундриш.
- возвращающуюся из Ниццы, - доверительно пробурчала она. - мсье Исидора,
ненавязчиво, вежливо, как всегда; и, глядя яростно на них с
глухой угол, анархист. Тот вдруг обнаружил, просто
когда поезд начал двигаться, что он принял неправильное,
и снова выбежал на улицу, к огромному облегчению Ermengarde-для твари
фыркал и пыхтел невыносимо. Наверное, думала она, он знал, что его
собственную слабость, и сомневался в его умении воздерживаться от убийства
Мсье Исидор, если ему и дальше придется быть свидетелем его близости с ней.
она сама - отражение, не совсем лишенное очарования.
- Что ж, - пробормотал мистер Уэлборн своим самым меланхоличным голосом, обращая к ней ухо, пока поезд медленно катился в направлении Италии: "зачем
выбирать для всей этой чертовщины самое красивое место на земле, когда это
с таким же успехом можно устроить в заброшенной угольной шахте?"
"Зачем, - прошептала она в ответ с покрасневшими щеками, - зачем бить человека когда он лежит?"

Глава XI.Katzenjammer