Красота в глазах смотрящего

     Каким образом появилась эта большая жестяная коробка, размалёванная чьей-то корявой рукой в неряшливо-голубой цвет? Стоило ли тратить краску на подобное убожество, плохо прокрашенное, местами засохшее густыми мазками. Соседство нагромождённого голубого и исходного бело-серого неприятно резало глаз. Венчалось всё это большим жёлтым пятном на крышке, будто случайно капнувшим с гигантской кисти. Гущилин недоумевал. У него была похожая жестяная "тара" для бумажного мусора под столом в комнате, но не такая разрисованная посудина в стиле вопиющего авангардизма. Любой здесь был бы озадачен. Прийти к себе домой и обнаружить данный артефакт в комнате у окна, обильно освещённый солнцем, словно подчёркивающим дефекты бестолкового маляра. Встреть он этот аляповатый железный ящик на улице - прошёл бы мимо. А у себя в квартире...

Откуда он взялся? Вопрос остался без ответа. Гущилин осторожно приблизился к окну, чтобы получше разглядеть странный предмет. Первое впечатление не изменилось - несуразная вещица не располагала к созерцанию. Хотелось побыстрее вынести из квартиры и забыть о её существовании. Ну, разве что, из упрямого любопытства, приоткрыть коробку, убедиться что там ничего интересного нет... Гущилин застыл, заворожённо наблюдая за происходящим внутри. А там было на что посмотреть. Маленькие человечки, снующие по чётко очерченным аллеям ухоженного парка, непрестанно общались друг с другом, усиленно жестикулировали и делали смешные ужимки, напоминая клоунов на цирковой арене. Все здоровались со всеми и тут же начинали прощаться, готовясь приветствовать следующего идущего навстречу. Эти неистребимые "здравствуйте" и "до свиданья" шумным гудом резонировали со стенками ящика, пытаясь выплеснуться в образовавшееся наверху пространство.

С опаской наблюдая за суетой внутри металлической ёмкости, Гущилин поначалу не заметил обстоятельства, поразившего его больше всего. Хотя, и без того он был крайне удивлён. На внутренней стенке железной коробки каким-то сумасшедшим бутафором были налеплены обычные человеческие глаза. Естественность и живость взгляда заставила Гущилина содрогнуться. Промелькнуло что-то очень знакомое. Глаза смотрели на него в упор - пристально, с осуждением - и, одновременно, наблюдали за  броуновским движением внизу. Жестяной взгляд буквально расплющивал Гущилина, пригвождал к внезапно ставшему твёрдым, как алмаз, воздуху. Всё это напоминало театральное представление без определённого сюжета, непонятно на кого рассчитанное. Не понял и хозяин квартиры, не потому ли, что ноги сами собой разъехались, а за ними и всё его существо  распалось на отдельные куски, не способные что-либо осознать.

Гущилин оказался на полу в крайне неудобной позе, затёкшие части тела сигнализировали об экстренной необходимости смены положения. Приходя в себя, ошарашенный хозяин медленно приподнял голову. На месте железного ящика он обнаружил пустоту, пронизанную всё тем же летним солнцем из пластикового окна. Где этот злосчастный ящик, оставалось только гадать. А был ли он? Может, солнце всему виной? Нагрело голову неосмотрительно долго задержавшемуся у окна очарованному наблюдателю, вот и всё объяснение. Хорошо бы, если так. Конечно, здесь ничего хорошего нет. Солнечный удар и все последствия... Но, по крайней мере,  нет и коробки. А это гораздо важнее для психического состояния. Удар можно пережить, а ящик - гораздо труднее.

С этими мыслями пострадавший с трудом поднялся на ноги, в голове гудело, не хуже, чем в этом чёртовом ящике. Но где же всё-таки он видел этот железный взор из фантасмагории? Неопределённость тревожила, нагоняла страх. Казалось, определи он принадлежность взгляда, и всё встанет на свои места, сделается понятным и обоснованным. Гущилин почувствовал сухость во рту. В кухне был кран со спасительной водой, но до неё нужно ещё дойти. Что и было сделано. Гущилин набрал полную кружку благодатной жидкости. Уже предвкушая текучее наслаждение, поднёс к губам и остолбенел. Перефирическим зрением он увидел знакомую жестяную коробку с безобразной мазнёй, уютно разместившуюся на холодильнике. Кружка выпала из руки, с громоподобным звуком разбившись о кафельный пол, её содержимое растеклось в дурашливый смайлик, глумливо прищурившийся на растерявшегося хозяина квартиры.
 
Это переходило уже все границы. Всюду преследующая несокрушимая жестянка действовала на нервы, угрожая окончательно расшатать их. Опасаясь за своё состояние, Гущилин ринулся к коробке, немилосердно давя водяную рожицу, жалостливо хлюпнувшую в последнем привете. Срочно выкинуть, с глаз долой - из сердца вон, хотя, в его случае, скорее, из головы. Думать об этом не было никакого смысла. Нужно действовать, и быстрее! Схватил железный ящик, который, на удивление, оказался обжигающе горячим. Инстинктивно отдёргивая ошпаренные руки, он ненароком задел металлическую крышку, проворно отскочившую в сторону. Взгляд невольно окунулся в недра коробки и потух, как будто плотный невидимый саван напрочь перегородил дорогу свету. В полной темноте, внезапно ослепший Гущилин с ужасом ощутил стремительный полёт вниз. Вот и конец, отчаянно промелькнула последняя мысль. Как всё глупо...


   -Здравствуйте, Лили! - приветствовал старичок в допотопном сюртучке  проходящую мимо девушку в воздушном платье. При этом  он странно подёргивался и гримасничал.
-Здравствуйте, Вилли! - отвечала Лили, переходя на чечётку, искусно отбивая ловкими каблучками мотив знакомой песни на плитках тротуара. Вскинув руки и выдвинув две рокерских "козы" она быстро пошла на старика. Тот, нисколько не смутившись, снял с себя сюртук и выставил вперёд, неумело изображая матадора. Эта странная парочка закружилась в придурковатом чечёточно-корридном танце, перекрывая оживлённое движение по аллее. Пешеходы останавливались и дружно здоровались с находившимися поблизости, делая резкие непонятные жесты в их направлении. Те отвечали похожими.

Толпа всё прибывала. Дёргающаяся человеческая масса не на шутку беспокоила. От пожеланий здоровья уже кружилась голова. У кого? У Гущилина! Он, как ни в чём не бывало, сидел на лавочке и наблюдал за этим перформансом, магическим образом оказавшись именно здесь, на лавочке, после мгновенно наступившей темноты и резкого падения в неизвестность. Беглый осмотр окрестностей подтвердил, что он находится на самом дне... жестяной коробки. И это "Здравствуйте, Лили!" с продолжением... Пока Гущилин размышлял о произошедших событиях, пляска прекратилась. Участники и зрители этой буффонады расходились по своим делам. Многоголосое "до свидания" словно накрыло аллею тесным абажуром, из-под которого хотелось поскорее вырваться.

Старичок Вилли, поравнявшись с гущилинской лавочкой, резко остановился и внимательно посмотрел на сидящего. Лицо незатейливого тореро перекосилось от нахлынувших чувств. Что это было - вселенское обожание или жгучая ненависть - понять было трудно.
- Это ОН! - истерично закричал Вилли, привлекая внимание толпы. Скрюченный палец указывал точное направление. Все посмотрели на Гущилина, потом куда-то вверх. Невольно подчиняясь массовому инстинкту, он тоже поднял голову и увидел вырезанный, как в фотороботе, знакомый взгляд из жестяной коробки. Его собственный взгляд! Теперь уже в этом сомнений не было. Повисла мёртвая тишина. Потом началось нечто невообразимое. Вся эта масса народа опустилась на колени, изображая то ли тарабарский танец с экспрессивным подрагиванием плеч, то ли судороги счастливых прокажённых, то ли религиозный культ неизвестного доныне племени. И это было ещё не самое страшное. "Самое" началось тогда, когда всё сборище неумолимо двинулось на потрясённого Гущилина.

Ползая на коленках вокруг лавочки, эти люди сотнями рук-змей пытались прикоснуться к нему, сначала нежно и трепетно, а потом всё жёстче и жёстче. Здравствуйте, кричали они, здравствуйте. Вот уже и первый  ботинок с ноги испуганного владельца оказался в их месиве, за ним и второй, затрещали по швам брюки, нагло разрываемые ликующей массой, затем, рубашка десятками лоскутов утонула в этом кровожадном море. Сил сопротивляться не было. Змеи тянулись всё выше и выше. Гущилин с омерзением чувствовал на  себе сотни пальцев, подобно пиявкам, впивающимся в самые неподходящие места: нос, рот, уши. Он стал захлёбываться, грудную клетку разрывало от невозможности вдохнуть. Вдохнуть он так и не успел.

...Выдох. Ровная полоска плинтуса и солнечный зайчик на ней. Первое, что увидел Гущилин, придя в себя. Где он? У себя в комнате. Почему лежит на полу? Стало плохо, упал, ударился? Голова раскалывалась от мучительной боли. С большим усилием воли поднялся, подобно Сизифу, потерявшему камень. На столике мелькнул белый прямоугольник. Что это? Тяжело опустившись в кресло, непутёвый владелец квартиры неторопливо перевернул светлую полоску. На него взглянули знакомые глаза. Очень знакомые. Чьи? Главное, унять головную боль.

Небрежно нащупав под столом жестяную коробку для ненужных бумаг, невинный страдалец бросил неуместный прямоугольник с глазами в пожирающую пустоту, отметив при этом, что коробка сильно накалена. Солнце, наверное, поработало. Хотя, лучи не попадают на неё. Он и не заметил, что вырезанные глаза, несколько раз перевернувшись в воздухе, прилипли к стенке коробки, не долетев до дна. Взгляд устремился в полутьму, пронзая её световым лучом и открывая незримому наблюдателю весьма любопытные истории.

Гущилин поплёлся на кухню. Страшно хотелось пить...