Уличная пыль или что-то стоящее?..

  Недавно, одиннадцать лет тому назад, я и ещё два моих товарища путешествовали по Индии. А так как мы все являлись садхаками (учениками) интегральной йоги, то не могли не посетить ашрам в Пондичерри, откуда распространялось это великое духовное учение. И наше пребывание как раз совпало с днём рождения одного из основателей ашрама — Матери, двадцать первого февраля.

  Рано утром — в половине шестого, мы спешно вышли из отеля. Набережная Бенгальского залива залита Светом.  А  яркое, ещё прохладное, недавно поднявшееся из моря солнце,  играло на небольших волнах  в свою любимую игру — пускало  разноцветные зайчики, и предлагало нам полюбоваться весёлой картиной. Но нам некогда — мы спешим!.. Ровно в шесть часов должна начаться утренняя медитация в ашраме.

  Мы подошли к воротам, здесь стояла большая толпа людей, в основном темнокожих индийцев. Всех впустили внутрь, и тут же ворота ашрама закрылись.

  Во внутреннем дворе, около самадхи (захоронение Шри Ауробиндо и Матери)  прямо на земле, постелив коврики, сидели люди. Их оказалось так много, что в прямом смысле слова, некуда было упасть яблоку, поэтому нас провели во второй внутренний дворик. Но и там оказалось много народу, и мы с трудом нашли свободные места. 

  Часовая медитация началась!..

  Надо отметить, очень странная аудитория собралась в такой ранний час. В основном это женщины, молодые и в возрасте. Попадались и серьёзные мужчины, но их мало. Индианки блистали красочными, разноцветными сари. Мужчины одеты попроще. И среди них, как вкрапления, выделяясь цветом кожи, мы — иностранцы, одетые, кто во что горазд!..

  Глядя на многочисленные темнокожие лица мужчин и женщин, я думал: “Что они тут делают?.. Неужели они все — йоги, которые не могли пропустить такое великое событие, пожертвовали сном и пришли сюда?” Но вопрос остался без ответа. Впрочем, я забылся,… забыл величественность момента, поэтому умолкаю — медитация давно началась!..

  Ветви больших деревьев ласковыми руками обнимали внутренний дворик и всех присутствующих в нём. Сквозь них проглядывало высокое, спокойное и ещё не раскалённое небо, оно звало ввысь, напоминало о чём то чистом, светлом, недоступном, но желанном.

  Я уходил всё глубже и глубже: открылась одна чакра, другая, что то ещё — непонятно что,… и теперь уже и сам не знаю, где нахожусь: в пустом пространстве или на Земле. И тут мой индийский сосед, что справа, всхрапнул мне прямо в ухо. Я открыл глаза: мужчина невозмутимо спит дальше! Мы — иностранцы здесь гости, а к хозяевам нужно относиться с почтением, даже если они и делают что то не так. Успокоив себя этой мыслью, стараюсь не обращать внимание на помехи — отрабатываю невозмутимость и равнозначность, как завещали Великие Гуру. Мужчина захрапел сильнее и слышнее!.. И уже не только я слышу его, но и слышит весь дворик. И тут, к моему удивлению, в другом углу двора ему ответили… тем же — храпом. Подключился и третий источник!.. И под этот весёлый аккомпанемент Великая медитация продолжалась до самого её окончания.

  Все расходились степенно, с серьёзными лицами, и с чувством выполненного долга.
 
  В этот Великий День в ашраме единственный раз в году открывается для посещения комната, где Мать жила, работала, где провела столько лет, вынесла столько трудностей внешних и внутренних. Поэтому  мы — трое друзей интегральщиков  — не могли пропустить такую возможность, и тоже записались на посещение.  Нам выдали красивые, отпечатанные в типографии пропуска, в которых чёрным по белому написано: ровно в два часа дня необходимо подойти к дверям основного корпуса.

  Обрадовавшись такой перспективе, — как мы во время приехали в Пондичерри! — сходив в отель, немного поспав после медитации, и переодевшись, а затем пообедав в ашрамовской столовой, где подавалось праздничное меню, в самом хорошем расположении духа в два часа дня мы были на месте. Но то, что мы увидели, нас удивило и озадачило одновременно!.. 

  Около двери основного здания стояла такая толпа жаждущих попасть в покои Матери, что к дверям невозможно подойти. А в самих дверях стояли с каменными лицами люди, мимо которых, как говорят у нас на Руси,  “не пролетит и муха”. При этом суеты не наблюдалось, возмущений тоже, все молча и терпеливо ждали своей очереди. Мы спросили, какие номера сейчас проходят. Оказалось, у людей на руках пропуска ещё с одиннадцати часов утра.

  Жизнь в Индии течёт неспешно, не так как у нас — на Западе. Это мы в Европе бегаем, как ужаленные. А в Индии — всё по другому. “А куда спешить?” — говорят индийцы и поднимают высоко палец, подразумевая под этим “все там будем”. “Там — это где?” “Нирвана!” — отвечают серьёзные индийцы. Что за нирвана?.. У нас всё просто — “загробный мир”, и всё понятно. А тут “нирвана”!.. Какая нирвана?.. Но такие вопросы задавать неудобно, можно прослыть и профаном. А нам — европейцам, ой, как тяжело признавать такое!.. 

  И когда мы спросили, где конец очереди, нам указали на длинный хвост людей, стоящих на улице. И идя вдоль него, мы понимали, что “влипли”: впереди долгих, нудных  четыре часа ожидания,… и то, как карта ляжет. 

  Что делать?.. Ждать?.. Или вернуться в отель?.. Отказаться от посещения?.. Но это, скорее всего,  единственная  возможность в жизни увидеть комнату Матери, и, так сказать, “в живую” побывать у Неё в гостях!..  И ради чего мы прибыли в Индию?.. летели с одного континента на другой?.. И, вот, так уйти?.. Такие сомнения мучали нас, не давали покоя.
 
  Два часа дня. Нещадно палит солнце, тени нет никакой, и от жары хочется умереть. 

  Хм!.. Хитрые,… но милосердные индийцы знали, что такое столпотворение произойдёт,… я подозреваю, такое происходит каждый год. И чтоб облегчить участь людей,  закрепив крюками на противоположных зданиях улицы, над проезжей частью милосердные индийцы натянули огромные непроницаемые тенты (и на этом “спасибо”).  И другие люди тоже понимали, что они “влипли”, что ожидание затянется надолго, они садились прямо на проезжую часть, и ждали.  Нам ничего не оставалось, как присоединиться к ним.

  Я много чего передумал за эти вынужденные часы безделья. Сначала “ушёл” в медитацию, пытаясь абстрагироваться от происходящего и найти в ней облегчение и уединение, скрасить своё ожидание. Но потом и её оказалось мало. Начал думать: “Вот, здесь я нахожусь на краю Света, как настоящая уличная пыль, ради чего?” Возмущение волнами то поднималось, то опускалось, и нам всем троим постоянно приходилось уговаривать себя продолжать играть “уличную пыль”. 

  В том действии, в той ситуации, в которую мы попали, был определённый смысл, который я понял значительно позже. Посещение комнаты Матери отличается от посещения музеев и выставок, к которым мы привыкли. Чтоб посетить Божество, увидеть, где Оно жило, нужно ещё заслужить. Нужно проявить настойчивость, а не простое любопытство зеваки.

  А пока я сидел, “загорал” на проезжей части…

  Только в седьмом часу вечера, когда уже смеркалось, мы оказались у цели. Память не сохранила детали комнаты Матери, так как в ней не было ничего примечательного и запоминающегося. Обычная мебель, кровать, много книг, и комнату можно назвать скорее аскетичной, чем принадлежащей выдающейся личности. В таких покоях мог жить любой человек. И в таких покоях жила и Великая Мать!

  Таким мне запомнился этот Великий День, простой и, в тоже время, необыкновенный!..