Орбита планеты K2 155d

(Из цикла «Пропавшие экспедиции»)

Недалекое будущее.
Человечеством уже давно были открыты десятки тысяч экзопланет в так называемых «обитаемых зонах Златовласки». Несколько десятилетий назад наземными обсерваториями Чили, Пуэрто-Рико, орбитальными телескопами «Уэбба», «Хеопса», «Хаббла» началась эра глобальных обнаружений похожих на Землю космических объектов. Самые первые и известные из них в системах Gliese 581, Gliese 667 созвездия Скорпион, Trappist-1 и Ross 128b созвездия Девы находились сравнительно недалеко от нашего Солнца – не далее, чем в пятидесяти световых годах. С наступлением Новой космической эры, когда стали доступны субсветовые скорости преодоления космических пространств, на сотнях из таких планет уже побывали первые пионеры галактики Млечный Путь.
Теперь настала очередь посетить экзопланеты на гораздо более далёких расстояниях.
И первой из них стала планета системы Kepler, расположенная в 1206 световых годах от Солнечной системы.
Стартовавший с марсианского космодрома экипаж грузового судна «Галилео», провёл в космосе довольно долгое время, прежде чем завершить намеченный маршрут.
Сюда они и прибыли.
***
Глава 1
Новая космическая эра цивилизации человечества.
Борт межзвездного грузового транспорта пятого поколения «Галилео».
Центральная рубка экипажа.
14 часов 04 минуты по внутреннему корабельному времени.
Фронтальный компьютерный экран, расположенный во всю стену, показывал изображение огромной планеты, вокруг которой вращались три спутника. Дежурившая в этот момент смена из пяти человек экипажа сгрудились возле экрана, недоуменно уставившись на всевозможные показания наружных датчиков наблюдения. Остальной экипаж по-прежнему находился в криогенной заморозке анабиоза.
— Ещё не выяснили? — входя в рубку, спросил командир межзвёздного судна Вильямс.
— Пока нет, — озадаченно ответил за всех астронавт-навигатор Сойер.
— Проблему так и не обнаружили, раз меня разбудили?
— Так точно, командир. Остальных пока не стали тревожить. По инструкции капсулы анабиоза должны автоматически открыться после шестого витка на орбите.
— А сколько сделано?
— Четыре, с каждым витком всё более снижаясь к атмосфере.
— И спутник всё ещё не обнаружен?
— Нет. Потому вас и разбудили.
— Ясно. — Вильямс, сорокалетний первооткрыватель нескольких десятков экзопланет склонился над панелью управления, проверяя показания приборов. Панель светилась бесчисленными таблицами, сенсорными переключателями, рядами пробегающих лампочек и объёмных голограмм. — По нашим данным, подлетая к планете Кеплер, спутников было четыре?
— Да, — ответил тридцатилетний Эдвард, старший механик корабля. — Было четыре, стало три.
— Как это понимать? — голос Вильямса приобрёл металлический оттенок. — Их и должно быть четыре. Приборы не способны ошибиться, если учесть, что они дублируются всеми андроидами судна. Да к тому же с Земли всё время поступает информация…
— Уже не поступает, — не дав закончить, прервал Суоки, отвечающий за связь. Он указал Вильямсу кивком головы на застывшие в молчании мониторы наружной связи. — Молчит Земля, молчат андроиды. Связь односторонняя. Мы передаём, но ничего не получаем.
— Следовательно, не антенны? Раз передачи идут, значит наружные антенны в порядке?
— Сам посуди, командир. — Сойер поднялся с кресла, развернул над панельным столом объёмную голограмму и высветил несколько точек наружных датчиков слежения. — Как только вошли в пределы орбиты и автоматически легли на заданный курс облёта Кеплера, сразу вышли из строя несколько зондов, выпущенных наружу. Андроиды тут же передали, что связь оборвалась. Как раз в этот момент приборы показали отсутствие четвёртого спутника.
— И куда он, по-вашему, мог деться? Не растворился же в вакууме?
— Как раз сейчас и выясняем.
Вильямс пробежался пальцами по пульту управления, выискивая трёхмерную голограммную схему корабля. Рядом, облокотившись на спинку кресла, склонилась Вероника, микробиолог и генетик, двадцатишестилетняя девушка, самая младшая из экипажа. — Внутренности «Галилео» никак не отреагировали на витки по орбите, — добавила она. — Я проверила лабораторию, оранжерею, зал анабиоза, технические помещения, заодно как раз и разбудила.
— Только меня?
— Пока да.
— Почему не инженера?
— О потери связи с Хьюстоном вы должны были узнать первым. Если необходимо, разблокирую и саркофаг инженера.
— Спасибо, девочка моя. Думаю, Морис нам сейчас не помешает. Часом позже, часом раньше, всё равно экипаж скоро пробудится сам. Сколько до окончания последнего витка? — обернулся он к Сойеру, пока Вероника отправилась отключать автоматику Мориса.
— Три с половиной часа, командир, — ответил тот, как всегда по привычке прищёлкнув пальцами.
— Это будет только пятый виток, — поправила его врач судна Наоми, подавая Вильямсу крепкий кофе после продолжительного анабиоза. Её поддержал Эдвард: — А до окончания шестого витка ещё двенадцать с половиной часов.
— Математику я знаю, — обиделся Сойер. — Просто не так понял командира.
— Ладно, — откликнулся тот и подмигнул навигатору. — Лучше расскажи, куда всё же подевался наш четвёртый спутник? Он, кажется, самый крупный из них?
— Так точно. И, судя по приборам, самый непредсказуемый.
— Что ты хочешь этим сказать?
За Сойера вступился Суоки, показывая таблицу:
— В ту смену, когда мы только подлетали к орбите, дежурил в рубке я. Уже тогда началось что-то непонятное. Спутник то пропадал с экрана, то вновь появлялся. Когда в рубку вошёл Сойер, спутник был на месте. Затем исчез. Как будто… — он посмотрел на напарника, подбирая слово.
— Провалился в пространстве, — многозначительно щёлкнул пальцами тот. — Был, и вдруг не стало.
У Вильямса поползли вверх брови.
— Поясни.
— Приборы показывали его наличие, андроиды дублировали его прежнее месторасположение, но самого спутника экран не показывал. Вот и всё. А затем пропала связь с Хьюстоном.
Наступила тишина.
Спустя минуту замешательства, пока Эдвард и Суоки колдовали над голограммой, Вильямс произнёс:
— Правильно, что разбудили. Ситуация нестандартная. Автоматика в порядке?
— Так точно.
— Выведите мне на монитор внутренние помещения «Галилео». — Он раздвинул голограмму руками, расширяя её обзор. — И вызовите сюда старшего андроида.
— Я здесь, Вильямс, — послышался металлический голос автомата, возникшего из проёма разъехавшихся створок дверей. Не оборачиваясь к нему, командир жёстко спросил:
— Что скажешь? Каковы выводы твоих «собратьев»?
— Всё верно, как и передал вам механик корабля. Все андроиды в рабочем состоянии.
— Я не о том. Вы тоже потеряли связь с Землёй? У вас же это внутренне встроено.
— Потеряли, как только исчез спутник. Но мы постоянно передаём в Центр НАСА всю необходимую информацию. Двое выходили наружу проверить антенну. Видели, как зонды покидали стартовую площадку. Потом потеряли их из виду.
— Хорошо. Судно не имело повреждений?
— Нет.
— Что ж… — задумчиво начал проверять отсеки Вильямс. — Давайте посмотрим, что мы имеем.
Борт «Галилео» представлял собой грузовой транспорт пятого поколения, имеющий несколько специализированных отсеков со спорами всевозможных растений, бактерий и прочего генетического биома, предназначенного для заселения новой открытой планеты. Если, разумеется, она была необитаема. Но из всех ранее открытых миров, ни один пока не был заселён инородной формой жизни даже на самом примитивном генетическом уровне. Человечество по-прежнему оставалось одиноким в космосе, во всяком случае, в радиусе тысячи световых лет. Поэтому такие экипажи как «Галилео» бороздили межзвёздные пространства, отдаляясь от Земли уже на гораздо более дальние расстояния. Приблизившись к очередной планете в обитаемой «зоне Златовласки», они вначале выходили на орбиту, делали положенные шесть витков, выпускали зонды, сканировали датчиками состав атмосферы, уровень радиации, показатели магнитных возмущений и наличие хоть каких-либо признаков жизни, и лишь потом выпускали десант андроидов. Если органической жизни не существовало (а её до сих пор нигде не обнаружили), следом за андроидами в спускаемых капсулах отправлялись на поверхность сами астронавты, прихватив с собой контейнеры со спорами растений, грибных мицелий и прочего генетического фонда Земли. Таким образом, уже на нескольких сотнях необитаемых планет были оставлены образцы ДНК тех или иных биологических видов. В данной экспедиции этим занимались Наоми с Вероникой при участии других членов экипажа. Кроме замороженных спор и семян, нынешняя миссия «Галилео» несла в своих лабораториях образцы лишайника и водорослей. На голограммной схеме грузового транспорта были обозначены отсеки, переходы, жилые каюты, технические помещения, общая столовая, зал анабиозных саркофагов и спортивная площадка. Комната отдыха располагалась в нижней палубе судна. Дальше шли реакторные блоки, узел компьютерной матрицы, площадки для спускаемых капсул и ниши для андроидов. Экипаж состоял из сорока астронавтов. Автоматы, слегка похожие на людей, имеющие штучный интеллект, занимали всё пространство корабля, начиная от переходов и заканчивая лабораторией. Там же располагалась и оранжерея.
— Итак, — повторил, склонившийся над схемой Вильямс. — Сейчас подойдёт проснувшийся Морис, вместе и решим, что нам предстоит в первую очередь. Как я вижу, первая партия зондов уже была выпущена?
— Так точно, — ответил Сойер. — Выпустили, и она тут же исчезла, как, собственно, и сам спутник.
— Ясно. Сколько было зондов?
— Тридцать, как и положено по протоколу.
— Следовательно, у нас в запасе ещё семьдесят. На две полные партии и десять в резерве.
Наоми взяла из рук командира недопитый остывший кофе. В рубку вошёл, покачивающийся после внезапного пробуждения Морис — главный инженер корабля. Он уже успел умыться, но вид был по-прежнему заспанный. По пути Вероника ему в двух словах объяснила причину, и он был относительно в курсе дела. Кивнув приветливо всем и получив из рук Наоми горячий кофе, он без лишних слов приблизился к голограмме, ожидая первых указаний командира.
— Вот что, друг мой Морис, — обнял его за плечо Вильямс. — Тут такая штука вырисовывается…
В течение нескольких минут коллеги по экипажу рассказали ему всё, что имели на данный момент, не забыв упомянуть о потери связи с Землёй. Он слушал внимательно, сверялся с компьютерной разверсткой и голограммными изображениями, отпивая кофе небольшими глотками. Ему, как и командиру было сорок лет, и вместе со связистом Суоки они были самыми старшими на борту.
— Андроидов опросили? — выслушав коллег, поинтересовался он.
— В первую очередь! — прищёлкнув по обыкновению пальцами, ответил за всех Сойер. — И командир уже со старшим из них побеседовал. Два андроида выходили в космос за пределы корабля проверить антенну как раз в тот момент, когда выпустили зонды.
— Ничего определённого?
— Ничего. Как исчез спутник, как пропали зонды, так перестала существовать и связь. Мы, по сути дела, сейчас отрезаны от всего остального мира. Нет даже связи с форпостами Юпитера и Нептуна.
— А с другими кораблями в иных секторах галактики?
— Тоже нет.
Морис надолго задумался, всматриваясь в панораму изображения фронтального экрана, который по-прежнему передавал край незнакомой планеты и маячившие над её горизонтом спутники. Все три были почти одинаковы, но это была иллюзия из-за различных от них расстояний.
— Четвёртый был самым крупным?
— Да, — откликнулся Суоки, выводя на голограмме параметры изображения круглого загадочного объекта. — Вот данные. На наш Титан похож, верно? Те же метановые озёра, те же магнитные поля и состав зыбкой атмосферы.
Морис кивнул, соглашаясь:
— А как с атмосферой на самом Кеплере?
— Восемьдесят пять процентов от земной. Вполне подходящая. Примерно, как у нас в Антарктиде. Температура в пределах минус двенадцати, плюс пятнадцати. Этот К2/155d на тридцать процентов больше радиусом и вдвое тяжелее Земли. Впрочем, ты ещё с Хьюстона знаешь все данные, как и мы, — добавил Вильямс.
— Без зондов мы пока не можем узнать о присутствии органики, верно? А что показывает «самописец»? Наружные камеры зафиксировали исчезновение?
— В том-то и дело! — оживился Эдвард. — Мы сразу его просмотрели, как только Суоки объявил об исчезновении. Вот, смотри, — он включил записи «самописца». Трёхмерная голограмма развернула в помещении рубки изображение четырёх спутников над Кеплером. Все в который раз уставились на происходящее, хотя видели это ранее.
Морис впервые ощутил неприятный холодок у себя в груди, когда четвёртый спутник буквально провалился в пустоте вакуума на своей орбите. Но прежде этого он, казалось, как-то вспух на экране, раздулся в размерах, пульсируя, как жилка сонной артерии. Всё это было похоже на какой-то фантастический фильм. Летел себе над планетой, вращался, и тут вдруг… бац! Ни вспышки, ни колебаний магнитных полей, ни каких-либо потусторонних возмущений.
Раз!
И исчез. Сгинул. Растворился в пространстве. Ноль в квадрате. Ни объекта, ни материи.
— Будто поглотился какой-то неведомой энергией, — прошептал заворожено Сойер.
Некоторое время в рубке царила гнетущая тишина. Что-то необъяснимое и тревожащее душу посетило всех одновременно. Было ощущение, что в корабль проникло что-то постороннее.
Или кто-то.
***
…Спустя минуту, тягостное молчание нарушила Наоми:
— Сходим-ка мы с Вероникой в лабораторию, командир. Проверим контейнеры с пробами и заглянем в оранжерею, чтобы вам тут не мешать. Как что-то произойдёт, всегда можете с нами связаться по внутренней связи или через андроидов.
— Хорошо, — откликнулся Вильямс, продолжая вместе с Морисом колдовать над голограммой. Суоки по-прежнему пытался наладить связь, Эдвард копался в распределительных щитах и проверял уровень подачи квантовой энергии на генераторы. — Идите, девочки, — улыбнулся им командир. — Захватите с собой старшего андроида. Если что-то случится, он всегда будет под рукой.
— Есть! — с облегчением произнесла Вероника. Ей не слишком хотелось оставаться в этой гнетущей рубке управления. Пускай мужчины-астронавты сами разбираются в нависшей проблеме. У неё всегда есть оранжерея, где она чувствует себя в относительной безопасности.
— Я с вами! — обрадовался Сойер, тут же прищёлкнув пальцами. — Подготовлю саркофаги к отключениям. Встречу просыпающихся — кому кофе, кому полотенца, кому сигару в рот, — пошутил он. — Можно, командир?
— Иди, — отмахнулся тот. — Сейчас ты здесь без надобности. Раз есть Морис, попытаемся вчетвером что-то придумать и развязать этот непонятный узел. Держи связь с девчатами и с нами через андроидов. Мы пока тут поколдуем. До завершения шестого витка времени достаточно.
Уже выходя из рубки вслед за девушками, навигатор наконец понял, что его так беспокоило последние несколько минут.
…Дело в том, что вошедший в рубку после анабиоза Морис выглядел… как бы это выразиться поточнее… чересчур свежим, что ли, подумал он. Помятым, заспанным, конечно, но настолько имеющим вид полностью пришедшего после криогенной заморозки человека, что почему-то никто не обратил на это внимания.
Он догнал в коридоре девушек и поделился своими сомнениями. Старший андроид следовал за ними по пятам. Тут и там в проходах возникали силуэты его «собратьев», занятых различными работами в стенах корабля. У каждого была заложена определённая программа, и при выходе на орбиту каждый автомат занимался своим делом.
— Ты когда Мориса разбудила? — обратился он к Веронике. — Видела, как он поднимался из саркофага?
— Нет, — удивлённо ответила девушка. — А зачем? При отключении автоматики происходит всем известный процесс реабилитации организма, после чего любой проснувшийся с помощью андроидов и определённых процедур приходит в себя, ты это сам прекрасно знаешь.
— Знаешь-то знаю, — прищёлкнул пальцами Сойер, — но что-то больно быстро это произошло с Морисом.
— Я отключила саркофаг и отправилась в оранжерею. Застала его уже умывшимся, когда возвращалась назад в рубку. По пути в двух словах ввела в курс дела.
Они остановились в одном из проходов. Наоми внимательно слушала Сойера, поднимая брови кверху.
— Вспомните, когда после разморозки в пульт управления вошёл слегка потрёпанный Вильямс. Мы его разбудили перед этим час назад. Иными словами, всё как полагается. Он успел пройти иммунизацию, реабилитацию и полный комплекс восстановления. Вошёл заспанный, но посвежевший после процедур. Верно?
Обе кивнули.
— Точно таким же вошёл в рубку и Морис. Но… — поднял он палец. — После пробуждения инженера не прошло и получаса! Он просто физически не успел бы пройти процедуру восстановления организма.
Девушки застыли, только теперь начиная понимать смысл слов навигатора.
Глава 2
— Ты хочешь сказать… — протянула Наоми. — Погоди! Я, как врач, сразу бы заметила его непонятное состояние.
— А ты и заметила! Помнишь, как протягивая ему кофе, ты как-то странно осмотрела его с ног до головы.
Наоми на секунду задумалась.
— Мне показалось, что…
— Что он немного не в себе? — прервал её Сойер. — Ты это хотела сказать?
Та неуверенно кивнула:
— Не до того было. Все эти исчезновения разбухшего на глазах спутника, пропажа зондов, отсутствие связи, возвращение командира в рубку…
— Я понимаю. Но отчего никто не обратил на это внимание КРОМЕ тебя? НИКТО, понимаешь? Даже наш скрупулёзный Суоки. Я только сейчас вспомнил появление Мориса в рубке и сопоставил со временем выхода его из анабиоза, вот в чём дело.
Девушки не двигались с места.
— И ко всему прочему, — многозначительно кивнул он на застывший в нескольких шагах автомат, — старший андроид тоже не заметил этого. — Последние слова он произнёс едва ли не шёпотом, косясь в ту сторону.
Наступила тишина.
Где-то были слышны движения, шорохи, мерное накачивание воздуха, гул приборов. Казалось, в одном из отсеков сочится струйкой вода по стенам. Впереди был длинный в разные стороны коридор, по которому тут и там сновали андроиды, занятые своими делами. Что-то странное и непонятное витало в закоулках отсеков. До оранжереи с лабораторией было шагов сто, не менее, но девушкам это расстояние показалось теперь длиннее жизни. Тускло мерцало освещение.
Глядя на растерянных девушек, навигатор процедил сквозь зубы:
— Что-то не так стало на корабле. Сам ещё не пойму, но что-то изменилось. Какое-то неприятное предчувствие у меня, девочки. Словно кто-то изнутри в моём организме пытается выбраться наружу. — Он немного помедлил, бросил взгляд на молчащего в стороне андроида и весомо добавил: — Или наоборот. Что-то пытается пробраться внутрь.
Потом встряхнул головой, прищёлкнул пальцами и ободряюще подмигнул:
— Ладно. Вы пока никому ничего не говорите, будем приглядываться к Морису.
— И Вильямсу не говорить?
— Ему в первую очередь!
— Но… — запнулась Вероника. — Он же командир корабля!
— Знаю. И должен обо всём знать, согласен с тобой. Но… — Сойер понизил голос, — не забывайте, что он тоже перед Морисом вышел из анабиоза. Я пока ещё не осознал, в чём тут дело, но мне показалось, что они оба как-то странно изменились. — Последнее слово он произнёс едва ли не по слогам. — Единственный пока человек, с кем мы можем поделиться, вернувшись в рубку, это с нашим умным и педантичным Суоки. Уж он-то докопается до истины, разумеется, если заметил что-то странное. Я проверю автоматику отключения саркофагов, наведаюсь на площадку зондов и, вернувшись в рубку, постараюсь незаметно с ним побеседовать. Там и решим, что делать дальше. До последнего шестого витка осталось не так много времени, скоро проснётся весь экипаж «Галилео». Необходимо быть настороже. Кто знает, как они поведут себя после анабиоза. Ты как врач, — обратился он к Наоми, — приглядывайся ко всем, кто покажется тебе… — он щёлкнул пальцами, подыскивая подходящее слово. — Кто покажется… подозрительным. Договорились?
Наоми кивнула, начиная что-то понимать. Да, действительно. Поведение проснувшихся Вильямса и Мориса только теперь, после слов Сойера, предстало перед ней в совсем ином свете.
— А как вернётесь после лаборатории в рубку, — закончил навигатор, — не подавайте виду. Я сам к вам подойду. — Он на секунду остановил свой взгляд на обеих девушках. — Надвигается что-то страшное. Я не знаю, когда это произойдёт. Но я чувствую. — И напоследок, провожая их к коридору оранжереи, добавил, почти зловеще:
— Вы не заметили, как они оба были начисто выбриты?
Девушки казались потрясёнными. Уже переступая порог коридора, он прошептал им:
— КОГДА они успели?
И, многозначительно подмигнув, скрылся в переходах отсеков.
…Матовое освещение корабля продолжало по-прежнему зловеще моргать.
***
Между тем, в рубке происходило следующее.
Четверо астронавтов с растерянным видом уставились на фронтальный экран, подавшись одновременно вперёд как по команде. Изображение гигантского края матовой в дымке планеты заполняло собой уже всю площадь. Три спутника казались теперь далёкими шариками, а под наружными камерами корабля простиралась сплошная пелена облачности с огромными, как у Юпитера, циклонами. Спирали завихрений мешали обзору, чтобы проникнуть взглядом во внутренние слои атмосферы. Компьютерная разверстка показывала отсутствие какой-либо органики, но это не означало, что планета Кеплер вовсе пуста. Ещё с орбитальных телескопов Земли в Хьюстоне были вычислены наличие морей и океанов. Но не это сейчас занимало внимание Вильямса, Мориса, Суоки и Эдварда.
…НЕЧТО, совершенно не вяжущееся ни с какой осмысленной логикой, заполняло весь правый сектор экрана, абсолютно сбивая с толку бывалых и видавших виды астронавтов.
— Что… ЭТО? — заворожено прошептал Эдвард, обращаясь непонятно к кому.
— Вы видите тоже, что и я? — с потрясением выдавил Вильямс.
Справа от них над облачной поверхностью планеты… висел в пространстве точно такой же корабль. С теми же очертаниями, такой же конструкции, размерами, словно в полном зеркальном отражении. Наведя резкость на мониторах и, приблизив расстояние, астронавты, присмотревшись, едва не охнули от изумления.
— Да это же… — почти по слогам выдал Суоки. — Это же НАШ «Галилео»!
Наступила чудовищная и звенящая тишина, навалившаяся на них, словно лавина с гор.
По левому борту от знакомых очертаний отсеков, площадок стартов, рубки и хвостовой части судна, до боли родными буквами было выведено «GALILEO», а ниже «NC5/2208» — аббревиатура технической характеристики грузового транспорта, принадлежащего пятому поколению Новой космической эры человечества.
— Смотрите! — всё ещё не веря своим глазам, почти прокричал Эдвард. — Наши два андроида выходят в космос проверять антенны!
Зеркальный двойник транспортного гиганта подрагивал в вакууме пространства какой-то едва заметной дымкой, словно зыбкий мираж в пустыне. Суоки бросил взгляд на мониторы и радары обнаружения постороннего присутствия, но те абсолютно ничего не показывали.
— На приборах пусто, — оповестил он своих коллег. — Словно корова языком слизала.
— Может, наш корабль отсвечивает какое-нибудь атмосферное явление Кеплера? — попытался предположить Эдвард. — Что-то типа зеркального облака?
— Не похоже, — с сомнением заключил Вильямс. — Что скажешь, Морис?
— Вижу, что и зонды вылетели, о которых вы говорили.
На корпусе корабля из отсека появились две крошечные фигурки андроидов, принявшихся на магнитных подошвах пробираться к узлу центральной антенны. Следом за ними со стартовой площадки в вакуум космоса прочертили иглами три десятка зондов, отделившись от платформы и, мерцая как пыль, растворились в пространстве.
— Следовательно, — заключил Морис, — это не зеркальное отображение. Андроиды и зонды покидали судно несколько часов назад. Можно проверить время по «самописцу».
— Ты хочешь сказать, что мы сейчас видим самих себя и наш «Галилео», который вращался на орбите несколько часов назад? — опешил Эдвард.
— Выходит, что так.
— Иными словами, — заключил Суоки, — на этой орбите неизвестной нам планеты нас всех засосало в какую-то временную петлю, или в простонародье — кротовую нору червоточины. Мы наблюдаем сейчас самих себя, которые были, прежде чем пошёл второй виток.
— Сдвиг во времени?
— Так точно. По всей видимости, мы с кораблём провалились в какое-то параллельное пространство, существующее вокруг планеты, а возможно, и на ней самой. Как воздушная яма в небе над Землёй, в которую проваливались наши самолёты прошлого. Своеобразный «мост Эйнштейна-Розена», когда в инородное пространство тоннеля всасывается физическое тело, переходя в совершенно другой вектор времени.
— Стоп! — снова повысил голос Эдвард, как бывало с ним в крайнем возбуждении. — Смотрите! И спутник появился!
Все застыли в изумлении, глядя, как буквально ниоткуда, на ровном месте возникла громада четвёртого спутника, едва ли не перед самым носом корабля. Он материализовался настолько внезапно, что астронавты едва не растерялись в первую секунду.
— Но… — опешил Морис, — это же не его орбита! Мы с каждым витком почти спустились до пределов атмосферы, а он должен быть сейчас на десятки тысяч километров выше нас!
— Отключить автопилот! — заорал в микрофон Вильямс. — Сойер, немедленно в рубку, где бы ты ни был! Ручное управление! Старший андроид — на палубу!
— Сейчас буду! — откликнулся в динамиках голос навигатора. — Я на стартовой площадке зондов. Что случилось?
— Засасывает в какой-то временной тоннель, — прокричал Эдвард. — Видели наш корабль-двойник, и тут же появился спутник. Что-то вроде временной петли кротовой норы.
— Слышал о такой. Червоточина времени?
— Да. Пока ты доберёшься, я беру ручное управление на себя!
Все бросились по своим местам.
— Не хватало, чтобы нас засосало его притяжением, — облегчённо выдавил командир, когда Эдвард вручную выровнял курс корабля и включил торможение.
— Вынырнул из червоточины, как чёрт из табакерки, — попробовал пошутить Морис. — Так вот он где пропадал! Провалился во всю ту же временную яму червоточины, как и наш двойник-корабль. Теперь спутник на месте, а двойник пропал.
— И на приборах появился, — невозмутимо констатировал Суоки.
Все четверо лихорадочно занимались каждый своим делом в авральном режиме. В дверях возникли сразу несколько андроидов.
…Вот тут-то и произошло то непонятное, отчего у всех едва не встали дыбом волосы.
***
Весь остов корабля задрожал, как камертон. Дрожь вибрации, казалось, налетела на обшивку с каким-то непонятным порывом ветра, которого в вакууме не должно существовать априори. Будто что-то неведомое, огромное и жуткое скреблось снаружи, пытаясь безуспешно проникнуть внутрь. По всем отсекам прошла волна загадочного импульса, повалив андроидов без движений. Их словно отключили. Одновременно, одноразово, всех вместе, кто где был. Старший автомат так и не успел что-либо передать, застыв в нелепой скрюченной позе, переваривая поступившую информацию. Четверых астронавтов буквально сплющило возникшим ниоткуда давлением. Послышался треск выходящих из строя приборов. Замигали лампы оповещения опасности, завыла сирена. Кто как был, так и распластался на палубе рубки. Суоки впечатало спиной в экран голограммы. Мориса протащило по полу и швырнуло к дверям. Эдвард, теряя сознание, успел ухватиться за подлокотники кресла, и его вместе с ним уволокло куда-то в угол. Вся колоссальная масса давления обрушилась на Вильямса, заставив его организм буквально сжаться в узел.
Похожая лавина гравитации прошла по всему корпусу корабля, выводя из строя всю техническую оснастку, электронное оборудование и компьютерную матрицу. Пульт управления оказался полностью обесточен. Аварийные генераторы автоматически запустили энергию, но на этом дело не кончилось. Сработали алгоритмы выхода из анабиоза. Саркофаги самопроизвольно перешли в режим жизнеобеспечения, откинулись крышки, зашипел поступающий в капсулы кислород, раздались щелчки, и волна ушла куда-то в хвост судна. Сирены умолкли. Корпус корабля ещё раз напоследок вздрогнул, будто снаружи его взяли, встряхнули и аккуратно опустили на место. В рубке управления отвалился кусок внутренней обшивки. Голограмма бликнула пару раз и исчезла.
Наступила полная, звенящая и оттого зловещая тишина. Включился автопилот.
Корабль погрузился в полный мрак.
***
Окончание шестого витка.
Верхние пределы атмосферы планеты Кеплер.
22 часа 16 минут по внутреннему корабельному времени.
…Эдвард побледнел, ловя воздух посиневшими губами. Попытался встать. И не смог. Попытался что-то крикнуть. Изо рта вырвался прерывистый хрип. Он схватился руками за горло, чувствуя, что его кто-то душит. Глаза начали вылезать из орбит. Он задыхался. Теряя сознание, голова его поникла. Рядом испуганно вскрикнул Суоки.
Оторвавшись от распластанного тела механика, Морис с вожделением посмотрел на съёжившегося в углу японца-связиста. Во взгляде главного инженера корабля Суоки прочитал алчность и полное опустошение. Это был взгляд маньяка, впавшего в безумство. Вертикальные зрачки-щёлочки блестели в темноте, словно кошачьи.
— Морис! — задыхаясь от боли при падении, простонал Суоки. — Что с тобой? Что с Эдвардом? Где командир?
Инженер не реагировал. В полумраке аварийного подключения энергии Суоки едва различал его силуэт, склонившийся над механиком. В уши ворвался странный звук, страшный, чудовищный, который не исчезал, а всё нарастал, нарастал. Какое-то омерзительное чавканье, переходящее в бульканье, словно пульсировали сразу несколько кровеносных артерий, брызгая струями во все стороны. О боже! — подавил внезапно вырвавшийся крик Суоки. Да он же вгрызается в плоть Эдварда!
— Морис! — заорал Суоки. — Что ты творишь? Он ведь ещё живой!
Сверкнули глаза. То, что осталось от прежнего Мориса, повернуло голову к связисту и что-то промычало с набитым ртом. В воздухе разнёсся противный металлический запах крови. Суоки заорал снова. Теперь уже от ужаса. Единственное, что он мог видеть в полумраке рубки, вжавшись спиной в перегородку, это конвульсивно дёргающиеся ноги Эдварда. Склонившийся над ним получеловек-полузомби, с урчанием вгрызался зубами в трепыхающуюся плоть, поглощая ещё тёплую печень вместе с остальными внутренностями.
Теперь настала и его очередь.
Откуда-то из перегородки на Суоки накинулось рычащее тело некогда бывшего командира. Повалило его, прижало к полу, вонзило зубы в сонную артерию, в долю секунды перегрызло, и принялось с наслаждением чавкать. Напрасно Суоки пытался вырваться. Существо, которое прежде было Вильямсом, в короткий миг расчленило бьющееся в агонии тело связиста, разорвало на куски и принялось поглощать так же, как и рядом наслаждающийся Морис.
Два перевоплощения, попавшие в неведомую петлю времени и вышедшие из анабиоза, представляли сейчас полную противоположность человеку. Это были уже не люди. Каким образом это случилось, и как они перевоплотились в жаждущих плоти каннибалов, сказать теперь было некому. Рубка была пустой. Пусты были коридоры и отсеки. Пусты были жилые каюты экипажа. Обездвиженные андроиды валялись в нелепых позах по всем платформам и палубам грузового транспорта «Галилео». Было сумрачно.
…И как бы в подтверждении ко всему, из анабиозного зала саркофагов по всему кораблю разнёсся дикий вой проснувшегося после криогенной заморозки экипажа. Это был вой голода. Вой жаждущих крови нелюдей.
Вой смерти.
***
Спустя четыре дня после часа «Икс».
…Вероника закрыла глаза. Ей показалось, что перед ней разверзлась бездонная пропасть страха, и она стремительно падает в неё. Фонарь на аккумуляторах едва мерцал. Четвертые сутки она, закрывшись в оранжерее, пыталась осознать происшедшее. Первые дни девушку била крупная дрожь. В то, что произошло после их ухода с Наоми и Сойером, невозможно было представить.
Что-то неведомое проникло на корабль. Что-то органическое, возможно, материальное, и в то же время эфемерное, страшное, чудовищное. Оно проникло сквозь обшивку, очевидно, из верхних слоёв атмосферы, куда после шестого витка спустился «Галилео». Эта сущность проникла внутрь Мориса и Вильямса, когда они находились в анабиозе, но не затронула бодрствующих. Она проникла в саркофаги спящих, и теперь они пробудились. Весь экипаж. Тридцать три человека, превратившихся в зомби.
Теперь внутри корабля бушует смерть.
Они накидываются друг на друга, рвут глотки, грызут печень и внутренности.
Испуганные глаза Вероники устремлены на дверь оранжереи. Дверь ходит ходуном. Заблокированный замок едва сдерживает яростные удары с той стороны.
Два дня назад к ней пыталась пробраться Наоми, переговариваясь шёпотом по внутренней связи. Врач корабля успела заблокироваться в лаборатории, но там не было провизии. Девушки решили, что по коридору Наоми промчится со всех ног, а когда условным стуком постучится в оранжерею, Вероника её впустит, тотчас захлопнув дверь.
План, к сожалению, не удался.
Как только Наоми оказалась в пределах видимости одного из проснувшихся, тот с яростным воем метнулся в её сторону, где и был растерзан своими собратьями. Наоми удалось добежать до дверей оранжереи. Удалось даже постучать. Вероника видела её мучительное лицо сквозь толстое стекло иллюминатора. Глаза Ноами молили о помощи. Они были полны ужаса, и врач корабля что-то кричала, отбиваясь от наседавших нелюдей. Последнее, что увидела Вероника, прежде чем лишиться чувств, это полный любви взгляд своей старшей подруги. Девушка поняла, что, впустив её, Вероника сама будет растерзана на куски. Спустя несколько секунд клубок копошащихся тел поглотил Наоми без останков. Не осталось даже одежды.
Глава 3
Ещё через день, вчера, с ней по внутренней связи вышел Сойер, скрывавшийся всё это время в одной из ниш для андроидов. Голос мужественного навигатора прохрипел в динамиках:
— Девочка наша, ты в оранжерее?
От его голоса Вероника едва не разрыдалась, бросившись к пульту связи.
— Сойер! Миленький! Родной мой! Где ты?
Сойер, очевидно, обрадовался не менее, тотчас выдохнув с облегчением.
— Наконец! — едва не закричал он, но погасил крик, чтобы не быть обнаруженным. — Я нашёл тебя! Искал по связи во всех отсеках, звал, кричал, шептал слова одобрения, если тебе удалось выжить.
— Наоми… — едва пролепетала Вероника.
— Знаю, — голос навигатора был печален. — Я видел по «самописцу». Камеры в коридорах показали её ужасную смерть. Выйди на видеосвязь, чтобы я тебя сейчас видел. Я нахожусь на платформе дронов. Сюда к зондам эти нелюди ещё не добрались.
Через минуту оба астронавта могли видеть друг друга, рассказав о своём положении. Вероника узнала, что всё началось с Мориса и Вильямса, первых, кто вышел из анабиоза. Сойер имел возможность наблюдать по «самописцу» всю трагедию гибели Эдварда и Суоки. Затем проснулся экипаж.
— И началось! — прищёлкнул он по обыкновению пальцами. — Сейчас их осталось не больше десятка. Они метаются по всем палубам корабля, выискивая новую жертву. Пожирают сами себя, совершенно не узнавая бывших приятелей по экспедиции. Морис истерзал Вильямса. Потом сам был разорван на куски. Я всё это видел по «самописцу». Теперь, девочка моя, мы остались с тобой одни. — Он всмотрелся на экране в её милое и испуганное до крайности лицо. — У меня есть план.
— Пробирайся ко мне! — прошептала она с мольбой. — В оранжерее есть холодильники с провизией, несколько контейнеров с замороженными фруктами и овощами, вода, аварийное освещение, которое я не включаю.
— Хорошо. Теперь, когда я тебя нашёл, мы вместе что-нибудь придумаем. Нам необходимо выжить. Слышишь меня? Непременно ВЫ-ЖИТЬ! Я проберусь тайком к тебе, запасёмся продуктами, вернёмся осторожно к спускаемой платформе, сядем в капсулы и покинем этот корабль к чертям собачьим! Тёплые вещи я раздобуду. Атмосфера на Кеплере, как ты знаешь, вполне пригодна для дыхания. Возможно, вначале будет холодновато, но мы запасёмся спасательным оборудованием, прихватим тёплые палатки на первое время, переносные автономные обогреватели, вещи первой необходимости…
Договорить он не успел.
Что-то вздулось в динамиках, щёлкнуло, разорвалось, послышался хлопок и… наступила тишина.
Вероника обомлела. Видеосвязь пропала внезапно, будто мониторы отключили от сети.
Напрасно девушка пыталась кричать в микрофон, напрасно колотила по экрану кулаками, рыдая от безысходности.
— Сойер! Миленький! Ответь! О боже. Что случилось? Почему ты пропал?
Ослеплённая, оглушённая страхом, она едва доползла до двери, чтобы осторожно выглянуть в иллюминатор. Во мраке коридора двигалось что-то расплывчатое и неправдоподобное, омерзительно сверкая в темноте вертикальными зрачками. В этом существе уже трудно было узнать бывшего астронавта. Теперь корабль делился на две части: одна половина отсеков ей привычная, в ней когда-то жили члены экипажа. Жили её друзья и мечты. Другая половина — страшная, там сейчас убивают всех, с кем был связан её долгий полёт к орбите. В тёмных закоулках переходов было что-то ещё, чего она никак не могла осознать. Даже после сумрачного полумрака оранжереи темнота словно ослепляла. Она накрыла корабль плотным покрывалом без проблесков и звуков. Крадущиеся шаги снаружи гулко отдавались на металлических покрытиях отсеков. Тишина висела над всем внутренним интерьером. Она была плотной и бесконечной, как лес, снег и красноватый диск незнакомой огромной планеты. За той половиной отсеков ей чудились глухие протяжные стоны, однако эти галлюцинации были только в её мозгу, уже воспалённом и заражённом непонятной болезнью. Этот корабль нёс теперь в себе сквозь бесконечную ночь космоса сплошные сгустки смерти.
— Сойер, — прошептала она, лишаясь сознания. — Наоми… Вильямс… где вы?
Что-то бликнуло в потолке, за дверью послышалось царапанье, словно кто-то скрёбся, затем экран ожил, и в нём показалось озабоченное лицо Сойера. Он что-то говорил, успокаивал, обнадёживал, но Вероника смотрела теперь только на дверь. Створка постепенно и методично выгибалась под чудовищным напором извне, принимая форму стальной выпуклой дуги, потом внезапно застыла и шум за той стороной прекратился. Вероника не слышала Сойера. Она смотрела на дверь остекленевшими от ужаса глазами.
— Я зарядил капсулы, — доносился до неё голос навигатора. — Забросил в них одежду, генераторы, прожекторы, маяки и узел мобильной связи на случай нашего обнаружения. Есть и пульсаторы с достаточным количеством зарядов. Первые два-три месяца мы проживём, девочка моя. Сейчас я проберусь к тебе, и захватим провизию, сколько сможем унести. Затем ты останешься упаковывать капсулы, а я ещё раз наведаюсь в оранжерею за продуктами. Потом автоматически отделимся от платформы, и — поминай, как звали! Пусть перегрызут себя хоть дочиста! Одного из андроидов я приволок внутрь капсулы, вдруг оживёт на поверхности. Теперь Кеплер будет нашим домом, пока нас не найдут.
Он ещё что-то говорил, но голос всё отдалялся и отдалялся от девушки, становясь каким-то далёким эхом.
Дверь снова вздрогнула от ударов. Постепенно открываясь, в створку просунулась чья-то рука.
Дальше в сознание Вероники обрушилась чёрная всепоглощающая пустота.
…Окно иллюминатора. Склонившийся над девушкой андроид. Озабоченное и родное лицо Соейра. За иллюминатором клубы разноцветных проносящихся мимо облаков. Знакомая обстановка спускаемой капсулы. Сплошная пелена спиральных циклонов и потоки бушующих вихрей.
Вероника сквозь слёзы вздохнула.
…Их несло к неведомой планете.
***
 Недалёкое будущее.
Поверхность планеты К2/155d Kepler.
Время по планетарному часовому поясу неизвестно.
Они шестые сутки находились на неведомой прежде планете, ориентируясь по часам внутрикорабельного времени. Звёздная система двойной звезды Кеплер располагалась в 1206 световых годах от Земли. Один большой сверкающий шар заполнял днём едва ли не четверть облачного неба, рядом, в его нестерпимом свечении проглядывалось светило поменьше, которое заходило за горизонт, прежде чем скрывалась основная звезда. Однако, вопреки всем физическим законам, на поверхности было не так жарко. Преодолев притяжение и прорвавшись сквозь пелену толстых облаков, Вероника поначалу удивилась столь непонятному феномену местной природы. Солнца два, а на планете днём температура не поднималась выше десяти градусов, в то время как ночью достигала минус пятнадцати.
— Как в чилийской пустыне Атакама на Земле, — пошутил Сойер, когда они провели первые две ночи, разведя костёр у развёрнутой тёплой палатки. — Там тоже такие перепады. Звезда хоть и двойная, но недостаточно согревает планету.
Первые два дня они втроём обустраивали временное убежище, если принять во внимание, что едва успели выбраться из стен корабля, где за перегородками и отсеками бушевала смерть. Оживший внезапно андроид теперь тоже считался членом их маленькой группы. По указанию Сойера, он попробовал внутренне связаться со своими «собратьями» на «Галилео», но грузовой транспорт теперь замолчал окончательно, казалось, навсегда.
— Как думаешь, — распаковывая вещи первой необходимости, поинтересовалась в первый день Вероника, — там кто-нибудь уцелел?
— Очевидно, кто-нибудь из последних, — хмуро предположил он. — Тот, который истребил предпоследнего члена экипажа. Это мог быть и Престон, самый сильный и здоровый из нас. Мог быть и Дуглас, самый хитрый и вёрткий, а могла быть и Ванда, заместитель Наоми по лаборатории. Приходится только гадать.
— И что с этим последним оставшимся будет?
— А чёрт его знает, — отдуваясь под тяжестью вещей, передёрнул плечами Сойер. — Помрёт с голоду, когда иссякнет источник белковой пищи. Управлять в одиночку такой громадой, как наш транспорт, ему или ей будет не по силам, если учесть, что все андроиды вышли из строя. Мы с тобой, девочка моя, попробуем переждать тут пару месяцев, а затем пошлём на «Галилео» нашего андроида. Если всё будет в порядке и ходячих зомби он не обнаружит, то пришлёт за нами автоматическую капсулу. Вот тогда мы и вернёмся.
— А до этого два месяца будем здесь? На этой незнакомой планете?
— Придётся, — вздохнул Сойер. — Если, разумеется, до этого к нам не подоспеет помощь. Я уже установил маяки по периметру лагеря. Пока несколько дней проведём здесь, у скалы. Временно. Будем осваиваться с окружающей обстановкой.
Две спасательные капсулы благополучно доставили их на поверхность. В первой находились они втроём, которой управлял Сойер; вторая шла автоматически по вектору, в которую они успели загрузить всё, что попалось им в руки при бегстве. Прежде всего, это были две тёплые палатки в виде надувных шатров, в одной из которых они разместились, а во второй сложили всё, прихваченное с собой. Автономный генератор, питающийся от солнечных лучей и поддерживающий зарядку на несколько суток. Четыре прожектора, некоторое техническое оборудование, предметы первой необходимости, аптечки, замороженную провизию в брикетах и вакуумных упаковках, ёмкости с водой, два пульсатора с зарядами к ним, большую флягу спирта и тёплую одежду. Всё это Сойер успел загрузить во вторую капсулу, пока Вероника находилась без сознания в закрытой оранжерее. Позднее он пробрался к ней, по пути пронзив лучом пульсатора одного из своих бывших коллег, превратившегося в зомби. Каким образом ему удалось с девушкой на руках прорваться сквозь омерзительную чавкающую в крови толпу нелюдей, он уже не помнил. Просто повезло. Закинув Веронику в первую капсулу и задав автоматику второй, он рванул пульт управления, отделился от платформы и провалился в верхние слои атмосферы. Единственное, что он помнил в тот момент, это вынырнувший ниоткуда в чёрном небе четвёртый спутник. Этот непонятный объект, то появлялся, то исчезал в пространстве, проваливаясь в какую-то воронку временного портала, казалось, как ему заблагорассудится. Однако тогда было не до него. Во время спуска внезапно ожил андроид, и Сойер поймал себя на мысли, что недаром приволок его в капсулу, надеясь на чудесное, так сказать, исцеление.
«Чтоб меня бесы съели, если я что-нибудь понимаю» — мелькнуло у него тогда. Спустившись на поверхность, он первым делом осмотрел Веронику, вколов ей порцию витаминов с успокоительным.
И вот теперь они шестые сутки находятся здесь. Периметр лагеря по ночам освещается прожекторами. Сутки, делящиеся на световой день и ночь, почти не отличаются от земных. Сбивает с толку только двойное солнце, постоянно прячущееся за облаками. Энергии для генератора пока хватает. Температура позволяет днём ходить без курток, а ночью они надевают тёплые комбинезоны. В палатке относительно светло и уютно. Дышать можно, с той лишь разницей, что немного покалывает в боку, следовательно, с фотосинтезом здесь всё в порядке. Разряжённый воздух немного напоминает высоту средней горы на Земле. Поначалу была одышка, и они пользовались кислородными масками, но если привыкнуть, то вполне можно адаптироваться.
Андроид был незаменим. Он молча исполнял команды Сойера, а по вечерам, когда уставшие астронавты ужинали, развлекал их металлическим голосом, рассказывая какую-нибудь книгу, которые были запрограммированы у него в виртуальной памяти. Этот бездушный, но, по своему, очаровательный автомат развернул колючую проволоку, на случай какого-нибудь проникновения извне. Хотя приборы спасательной капсулы и показывали отсутствие органической жизни, но после того, как в их корабль проникло ЧТО-ТО постороннее, Сойер был начеку.
После обустройства лагеря, вчера они впервые вышли за пределы лагеря. До этого андроид несколько раз отправлялся на разведку, непременно возвращаясь с одной и той же фразой:
— Органики никакой. Есть растительность в виде мхов и лишайников. Есть какие-то образования, которые вы называете перекати-полем. Они перемещаются по поверхности сообразно тому, куда подует ветер. Вдалеке виднеется водоём, но до него далеко. Жизнь здесь может быть только на бактериальном уровне.
— Просто микробы и всё? — спросила Вероника. Они не успели прихватить с собой электронный микроскоп и прочие приборы для микробиологических анализов. Не до того было. Сами едва унесли ноги. Теперь приходилось довольствоваться только зрительными наблюдениями.
— Ни насекомых, ни другой более крупной жизни, — констатировал андроид. — В нее тоже ничего.
Кругом была сплошная унылая долина, покрытая нечто похожим на лишайник. Ни деревьев, ни кустов, ни крупных гор, ни рек. Только перекатывающиеся сгустки сухого перекати-поле. Камни, скалы, мох и от горизонта до горизонта сплошная унылость. На востоке, под лохматыми кучами облаков в едва пробивающихся лучах двойной звезды блестит что-то похожее на воду.
— Завтра отправимся туда, — предложил Сойер, когда они к ужину вернулись в палатку. — Чёрт, даже бинокля нет. Не успел закинуть в капсулу.
— Мы многое не успели, — поддержала печально Вероника. — Моё оборудование, твои приборы навигации.
— Хорошо, хоть маяки прихватил, — согласился Сойер. — Мог бы ещё за провизией пару заходов сделать, но ты была без сознания, и я опасался оставлять тебя одну. Эти бесовы отродия разгуливали по всем палубам, выискивая нас. Одного я пристрелил, того, что поджидал у оранжереи.
— Кто это был, не узнал?
— Нет. В темноте, да ещё и превратившись в какую-то тварь с оскалившимися зубами — не разглядел, прости уж. А мог бы ещё прихватить контейнеров десять с провизией, воду. Но ничего. Переносная плита есть. Продуктов, если экономить, как раз на пару месяцев должно хватить.
— А если нам будет необходимо провести здесь больше времени?
— Тогда будем искать другой источник пополнения запасов. Я не верю, что при наличии мха и лишайника на этой планете не будет чего-то другого.
— Лишайник, это низшая ступень развития фауны, — подсказала Вероника, будучи микробиологом. Дальше идут травы, кустарниковые и, собственно, деревья. Если будут кустарники, разумеется, будут и ягоды. Уже кое-что.
— Я надеюсь на тот водоём, что виднеется на горизонте. Вот завтра к нему и пойдём.
Они улеглись в спальные мешки. Андроид остался снаружи поддерживать костёр. Лишайник с мхом отчаянно дымил, но за неимением дров, приходилось довольствоваться и этим. Помогал и сухой перекати-поле.
Утром им предстояло отправиться в неизвестность.
***
Казалось, за ночь ничего не изменилось. Рано с утра прошёл небольшой дождь, совершенно похожий на обычные земные осадки. Вероника даже удивилась, настолько ей показалось милым почувствовать обыкновенные капли на лице. Перекати-поле вынули из почвы корни и катались по лишайнику, стряхивая с себя воду. Когда Сойер приблизился к одному из них, тот буквально шарахнулся в сторону, оставляя за собой едва заметный след на влажной земле. Вероника невольно рассмеялась:
— Можно подумать, что этот примитивный кустарник тебя испугался.
Сойер не обратил поначалу внимания, но когда во второй раз приблизился уже к другому растению, и оно отодвинулось в сторону, озадачился.
— Действительно, — нахмурился он. — Вроде, как боится.
Только теперь они заметили, обведя взглядом территорию близ лагеря, что все перекати-поле избегают того места, где потрескивал костёр. Клубки сухих образований как бы старались не приближаться, заведомо изменяя направление движения. Иногда даже против ветра.
— Они что, — протянул навигатор, — могут ви-деть?
— Ты о чём?
— О костре, девочка моя. Андроид собирал их по долине, чтобы было чем поддерживать огонь, ведь кроме мха и лишайника здесь ничего нет. Почувствовав или каким-то иным образом «увидев» в кавычках, как сжигаются их собратья, эти непонятные растения стали избегать наш лагерь. Ты что-нибудь улавливаешь? — обратился он к андроиду. — Какие-нибудь исходящие волны или гамма-лучи, посылаемые ими в пространство?
— Нет, — ответил тот невозмутимо. — Но вчера, когда вы уже отходили ко сну, я попытался собрать несколько этих образований.
— И что? — напряглась Вероника.
— Пришлось побегать, — металлически пошутил андроид. — Как только приближался, они давали дёру.
— Оставь шутки представителям человечества. У тебя не выходит, — озадаченно оборвал его Сойер. — Ты хочешь сказать, что они чувствуют боль своих товарищей? — слово «чувствуют» он произнёс с расстановкой, прищёлкнув по обыкновению пальцами. — Умные растения, способные мыслить?
Андроид лишь пожал плечами, как это делают люди.
«Эти бездушные автоматы пытаются подражать нам во всём», — мелькнуло у Сойера.
Они уже вышли за пределы лагеря, снарядив себя запасами воды, сухими пайками и пульсаторами, направляясь к видневшемуся вдалеке водоёму. До него было несколько километров и, рассчитав маршрут, Сойер планировал вернуться назад ещё затемно. Как бы в подтверждение его догадкам, все перекати-поле тут же устремлялись подальше от них, как это делают испуганные звери на Земле. Но ведь то животные! Имеющие хоть какие-то примитивные зачатки рефлексов. Где это видано, удивлялся Сойер, чтобы какие-то растения убе-га-ли от опасности?
Не менее озадаченной казалась и Вероника.
— Ты что-нибудь понимаешь как микробиолог? — спросил он её, когда они проходили пустынную долину, по которой тут и там катались эти дивные сухие сгустки. — Они словно избегают нас. Заранее представляют наш маршрут. — Сойер выругался. — Ну и дела! Едва вырвались из зубов перевоплощённых монстров, как оказались в компании мыслящих кустарников.
Вероника указала ему взглядом на андроида. Идя впереди них, тот внезапно остановился, прислушиваясь к чему-то постороннему.
Глава 4
— Что тебя встревожило, друг мой? — спросил Сойер, беря пульсатор наперевес. Рюкзаки за плечами не мешали им держать оружие наготове. То же самое проделала и девушка. Кругом, насколько хватало обзора, простиралась сплошная долина мха и лишайника, с кое-где выступающими скалами. Каменные образования были не больше человеческого роста, но в них проглядывались чёрные пустоты карстовых пещер. Вот на одну из таких скал и смотрел сейчас андроид.
— Сканирую, — отчеканил он металлическим голосом.
— Есть какая-то органика?
Автомат, казалось, внутренне напрягся, мысленно прислушиваясь к своим виртуальным ощущениям.
— Не могу классифицировать. Непонятная материальная составляющая. В моей программе такого нет. Что-то не поддающееся анализу. Чувствую агрессивную среду.
Сойер встал рядом с автоматом. Тот продолжал сканировать пещеру, направив на неё невидимые лучи вектора.
— Мне как-то не по себе, — передёрнула плечами Вероника. Двойное солнце по-прежнему скрывалось за облаками, но день был светлым, поскольку сразу два светила пробивались светом сквозь пелену никогда не расступающихся туч. Влажность на лишайнике постепенно испарялась.
— Что там? Ощущаешь что-нибудь? — всматриваясь в зев далёкой пещеры, настороженно спросил Сойер. — Мы ведь на планете уже, считай, неделю, и до этого ничего необычного не происходило.
— Если не учитывать перекати-поле, — вставила Вероника, прижавшись к Сойеру.
— Мы не выходили из лагеря, — как бы поставил их в известность андроид., — потому и не происходило. Планета втрое массивнее и больше Земли. Кто знает, что именно здесь может произрастать или жить.
— Но ведь сканеры датчиков в капсулах не обнаружили никакой жизни, — напомнил Сойер. — Да и твои датчики обнаружения постороннего присутствия молчали.
— Это пока молчали, — сделал он ударение на слове «пока». — Мы спустились в определённый район планеты, похожий на земную пустыню. Там бы тоже датчики молчали.
— Неправда! — оживилась микробиолог. — В любой пустыне непременно есть хоть какая-то жизнь. Скорпионы, песчаные осы, сцинки, мелкие змеи и вездесущие сухопутные жабы. Здесь же, кроме мха и катающихся туда-сюда комков сухого кустарника ничего не было обнаружено. А ведь по всем канонам науки в экологии любого ареала, где присутствуют хоть какие-то растения, должны развиваться простые виды различных насекомых. Хотя бы они! — значительно добавила Вероника.
— Так или иначе, до водоёма нам как раз необходимо пройти мимо этой пещеры, — заключил Сойер. — Будь наготове, девочка моя. Возможно, мы только начинаем знакомиться с представителями данной планеты. Андроид чувствует агрессивную среду, так что будь со мной поблизости. Не отступай ни на шаг. Договорились? — он вскинул пульсатор, навёл на пещеру и сделал за андроидом первый шаг.
Ни он, ни Вероника так и не заметили, что в небе, сквозь просветы облаков внезапно появилась огромная громада четвёртого спутника, возникшего буквально ниоткуда. Больше двух солнц вместе взятых он, заслонил собой половину неба, вот-вот, казалось, падая на планету.
Налетел порыв ветра. Кустарники зашумели, будто переговариваясь между собой какой-то скрытой связью. Сойер схватил девушку и, прикрывая собой, отпрянул от пещеры, из зева которой вырвался стремительный напор чего-то неопределённого, похожего на шипящую струю газа.
— Отступаем! — крикнул он. — Этот чёрный провал имеет какое-то защитное поле, не пускающее нас внутрь.
Их повалило на землю, но всё обошлось благополучно: ни Сойер, ни Вероника не пострадали. Один андроид остался стоять с невозмутимым видом.
— Там что-то есть! — констатировал он.
— Будто без тебя не увидели, — обозлился навигатор. — Лучше скажи, имеет ли этот газ какую-то опасность для наших организмов?
— Это не газ.
— А что? — недоуменно подняла брови Вероника, вставая и отряхивая комбинезон.
— Сущность, — загадочно произнёс андроид. — Агрессивная среда, которую я не могу классифицировать. — И тут же повалился, обездвиженный непонятной материей, вырвавшейся из глубин пещеры.
…Два астронавта остались одни.
***
Планета Кеплер.
14 часов 08 минут по внутреннему корабельному времени.
Район незнакомого водоёма.
Прошло более двух часов, прежде чем они добрались до озер.
Обездвиженного андроида пришлось оставить у скалы, оттащив его от пещеры на несколько метров. Газа они так и не почувствовали. Казалось, ничего особенного не произошло, если не брать во внимание их падение от напора, вырвавшегося из зева пещеры и полное отключение автомата. Андроид не проронил больше ни звука. Этот необъяснимый паралич напомнил Сойеру, как на их «Галилео» внезапно в один момент вышли из строя все роботы. Один из них позднее пришёл в себя, когда они покинули судно и спускались в спасательных капсулах на поверхность. Теперь и он отключился. Двое астронавтов не знали, что предпринять. Внутрь пещеры они заходить не стали, справедливо полагая, что их там не особо хотят видеть. Иначе, чем можно было объяснить, что какая-то неведомая сущность отшвырнула их на несколько метров от входа в пещеру? Хорошо, что обошлось без последствий. По всем аналитическим выводам выходило, что их пока щадили. На слове «пока» Сойер мысленно поставил ударение.
Об этом они размышляли всю дорогу, пока не приблизились к озеру, держа пульсаторы наготове. Перекати-поле следовали за ними на приличном расстоянии, повторяя тот же маршрут, что и астронавты. Это был тот момент, когда Сойер окончательно утвердился в мыслях, что растения имеют какой-то своеобразный разум.
— Нас изучают! — внезапно озарился он, прищёлкнув пальцами, когда они уже подошли к береговой линии водоёма. — Мы под наблюдением, девочка моя. Та пещера была своеобразной проверкой.
— Какой проверкой?
— Обыкновенной. Нам дали понять, что в любую минуту могут сделать с нами то же, что и с нашим андроидом.
— Кто дал понять?
Сойер бессильно пожал плечами, оглядывая водный горизонт:
— Очевидно те, кто населяет эту планету. Те, которых мы ещё не видели.
— Разумные?
— Выходит что так, раз эта сущность кем-то была управляема. Сначала истребила весь наш экипаж, чудом оставив нас двоих в живых, дав возможность спуститься на Кеплер. Обездвижила всех роботов. Дала нам передышку в лагере. Позволила добраться до пещеры и даже взглянуть на неё вблизи. Потом, очевидно, посчитав, что с нас достаточно, отшвырнула, выведя из строя автомат. Теперь мы одни, без бинокля, оборудования, слепые как котята, совершенно не имея средств покинуть эту чёртову планету. Одним словом, — вздохнул он хмуро, — мы теперь не гости.
— А кто?
— Мы пленники.
И умолк, озабоченно оглядывая то, что находилось у них под ногами. Сейчас они стояли на мелкой гальке, совершенно похожей на земную. Противоположный берег водоёма просматривался на горизонте, но он был таким же унылым и пустынным, что и этот. Несколько таких же загадочных скал с зевами чёрных пещер — вот и всё, что они смогли разглядеть невооружённым глазом.
— Что будем делать? — спросила Вероника, присаживаясь и макая в воду палец. Попробовала на вкус.
— Пресная. Обыкновенная вода, какая течёт из крана в каждом доме у нас на Земле.
— Уже хорошо, — кивнул облегчённо Сойер. — Одной проблемой меньше. Не мешало бы, конечно, андроиду произвести полный анализ на наличие болезнетворных бактерий, — вздохнул он, — но, как говорится: что имеем, то имеем. У нас на этот случай есть фильтры.
От лёгкого дуновения ветерка гладь озера была покрыта едва заметной рябью. Не было видно ни крупной растительности, ни островков на водной поверхности — сплошной водоём без всяких движений: ни шума волн, ни прилива и отлива, ни прибоя. Абсолютная всепоглощающая тишина. Эта тишина, кстати, преследовала их с самого первого дня высадки. Единственными звуками было шелестение ветра, да едва уловимые стуки дождя, прошедшего накануне. Ни стрекотания насекомых, ни щебета птиц, ни рыка гораздо крупных животных. Ничего! Планета казалась безмолвной.
— Мы единственные, кто может произносить здесь звуки, — печально констатировала девушка.
— Погоди. Мы ещё не столкнулись с основными представителями.
— Думаешь, они дадут о себе знать?
— Уже давали. Не обязательно, что они будут гуманоидными. Не обязательно, что будут похожи на каких-нибудь рептилоидов или других монстров. И даже не факт, что они и есть те мыслящие растения, похожие на перекати-поле. Это может быть совершенно иная форма углеродной жизни. А может и кремниевой. Ты как биолог должна знать.
Вероника кивнула:
— Жаль, что нет никаких приборов. Без них я бессильна что-либо определить. Только на глаз.
Вдруг перед Сойером возникло отливающее солнцем туловище, внезапно вынырнувшее у самых ног, и он отпрянул, едва не пустив луч пульсатора.
— Осторожно! Не подходи к воде!
Вероника от неожиданности отскочила назад, уставившись округленными от ужаса глазами на вынырнувшее чудище. Величиной оно было с добрую заводскую трубу, змееподобное извивающееся тело, с которого струями стекала вода. Пасть была похожа на раскрывшиеся лепестки цветка с несколькими рядами мелких загнутых зубов. Ни глаз, ни других органов они не заметили. Оно было полностью слепым, напоминая омерзительную миногу колоссальных размеров. Издав жуткое шипение и обдав их водопадом брызг, водяной монстр погрузился назад, так и не дотянувшись до жертвы. Круги ряби сомкнулись над туловищем, расползаясь в стороны. Всё затихло.
Несколько секунд царила полная тишина. Потом Вероника, преодолев шок, разрыдалась. Её била крупная дрожь.
— Вот тебе и первый представитель хоть чего-то живого на планете, — обнимая девушку, гладил по голове Сойер. — Ну-ну, девочка моя. Этого и стоило ожидать, что мы столкнёмся с нечто непривычным. Не все же звери на Земле такие красивые как благородный олень или изящные как фламинго. Вспомни жужелиц, пауков или скользких медуз. Тоже по-своему противные.
Они стояли в нескольких метрах от водоёма. Теперь он не казался таким тихим и безопасным. Рябь озера заволновалась. На берег со всех сторон начали выползать сгустки каких-то ленточных червей, похожих на водоросли. Десятки, а потом и сотни этих созданий принялись ползти по каменистой гальке, пытаясь добраться до их подошв. Вероника вскрикнула. Одна из лент коричневого цвета, такая же слепая, как и существо, похожее на миногу, уже обвила первым кольцом её ботинок. Затем вторым. Девушка попыталась выдернуть ногу из кишащего плотью склизкого клубка. Создания, похожие на ленты плоских червей всё прибывали и прибывали. Сойер предостерегающе заорал, пустив луч пульсатора в самую гущу. Это была уже целая лавина, устремившаяся к ним со всего побережья озера. В радиусе нескольких сот метров вся береговая линия ворочалась, вздымалась, вздыхала, вспухала и опадала, словно дышала одним единым цельным организмом.
— Назад! — заорал навигатор, выдёргивая девушку за воротник комбинезона. — Эти твари чувствуют наш запах, хоть и слепые. — Он посылал импульс за импульсом, откинув Веронику за спину. Девушка тоже пришла в себя, включив пульсатор. Теперь два луча, разрезая и обугливая целое нашествие, рассекали воздух под двумя параллельными углами. Отступая и пятясь, оба астронавта постепенно отходили от берега.
Ленточные образования как по команде остановились, очевидно, уже не чувствуя их присутствия. Сойер перевёл дыхание, оглядев панораму бойни. В воздухе висел запах гари и сладковатый омерзительный привкус сожжённого мяса. Кругом высились тлеющие горы испепелённой плоти. Веронику едва не вырвало. Только теперь, спустя несколько секунд после последнего импульса она смогла свободно выдохнуть.
— Ты как? — бросил на неё взгляд Сойер.
— Спасибо, — почти заикаясь, выдавила девушка. — Мой правый ботинок…
— Знаю, — перебил он. — Ещё немного, и они затащили бы тебя в воду. Очевидно, эти тварюки просто обитатели данного водоёма наравне с той змееподобной миногой. А слепые они, потому что никогда почти не вылезают на поверхность. Заметила, какие они плоские? В вашей микробиологии это означает, что в процессе эволюции они претерпели колоссальное давление, очевидно, где-то глубоко под водой. Верно?
Девушка кивнула, всё ещё приходя в себя. Было видно, как вся лениво шевелящаяся масса постепенно откатывалась назад, скрываясь под водой. На берегу тлели очаги возгорания и громоздились кучи обгоревшей плоти, от которых к небу поднимались чёрные столбы дыма. Только сейчас, проследив взглядом за смогом, они подняли головы.
— Боже! — издала вопль девушка. — Посмотри! Что… ЭТО?
Сойер задрал голову и… обомлел.
…По всему небу, заслоняя едва ли не всю его половину, громадным циклопическим объектом нависал гигантский каменный шар, весь испещрённый воронками метеоритов. Он заполнил собой облака и тучи, заслоняя первое солнце, из-за которого выглядывало второе, посылая скупые лучи на поверхность. Размеры круглой каменной глыбы были настолько устрашающие, что, казалось, ещё минута, и эта громадина врежется в планету.
— Спутник, — едва пролепетала Вероника.
— Четвёртый спутник, — добавил ошеломлённый Сойер.
У обоих перехватило дыхание.
— Он сейчас упадёт на нас! — в отчаянье захлебнулась девушка. Схватив навигатора за руку, она в ужасе уткнулась ему в плечо. Он и сам не знал, что предпринять. Бежать куда-либо было бессмысленным. Если эта колоссальная каменная масса уже падает на планету, то в течение нескольких секунд на ней не останется ничего живого, в том числе и их. Громада камня, казалось, висела безмятежно в небе, накрывая своей циклопической тенью всё побережье по ту сторону озера.
Вот отчего они сразу не заметили его нависшей массы! Они не смотрели ни в небо, ни на тот берег водоёма. Они пытались освободиться от ленточных червей, похожих на слепней!
— Спутник снова вынырнул из параллельного пространства, — заключил астронавигатор. — Попал в какой-то портал временной петли. То проваливается, то возникает ниоткуда. Не бойся, он не упадёт на планету. Очевидно, такой феномен происходит с ним не впервые. Какое-то неизвестное нам облако окружает орбиту, по которой движется четвёртый спутник, оттого мы и видели его рывками при подлёте к Кеплеру. Возможно, провал во времени повлиял и на Мориса с нашим командиром. А потом и на весь экипаж, вышедший из анабиоза. Эта временная петля находится, видимо, и здесь, на самой планете. Оба космических тела подвергаются её воздействию, и мы, находясь в пределах её досягаемости, тоже вовлечены в этот портал. Может, на это каким-то образом влияют те водоросли в виде слепых червей. Может, и растения, похожие на перекати-поле. Мы ведь не знаем их разума…
Договорить он не успел. Как бы в подтверждение его слов, начало происходить нечто необъяснимое.
Вероника уже было потянула Сойера в сторону, как вдруг, в один миг всё потемнело, обрушилось на них сверху какой-то вязкой чернотой, обволокло, впитало в себя и растворило в чужеродной субстанции. Поглощая тела двух астронавтов, одежду, снаряжение и обувь, эта неведомая чернота, словно наслаждалась своей безнаказанностью. Это была уже не безобидная проверка у пещеры. Их будто всосало в какой-то чужеродный тоннель, оставив валяться у берега оброненный Вероникой рюкзак. Последними в черноте исчезли ботинки Сойера. Ни звука, ни шелеста ветра, сплошная вакуумная тишина.
Зловещая.
Звенящая в пустоте.
Непроглядная мгла и абсолютное отсутствие света.
В чёрном небе одна за другой гасли чужие звёзды.
***
 …Свет. Он появился сначала неясными всполохами, а затем заполнил всё окружающее пространство.
«Так вот ты какой — тоннель. Но почему я не чувствую смерти»? — пронеслось у Вероники.
Стало совсем светло, но она боялась открыть глаза. В какой-то момент время, казалось, взорвалось с громким хлопком. Вероника пришла в себя в стенах родного корабля. Как она сюда попала, девушка абсолютно не помнила. Последнее, что у неё отложилось в памяти, это зыбкие отрывистые образы каких-то водорослей, перекатывающихся по лишайнику сухих клубков, тёмное марево вокруг гигантского спутника и озабоченное лицо Сойера, склонившегося над ней. Дальше пустота, чёрная бездна и всепоглощающее безмолвие.
Сейчас она лежала в своей оранжерее, совершенно не сознавая реальности.
Где озеро? Где их лагерь? Где сама планета? Где, наконец, Сойер?
Лихорадочно соображая, как поступить, она приоткрыла веки и осмотрела непонимающим взглядом стены оранжереи. Ряды стеллажей с замороженными контейнерами и рассадами цветущей зелени плыли у неё перед глазами от приступа головной боли. Ощущение безысходности сковало её сознание. Неужели она проваливалась в небытие, и Сойер каким-то образом умудрился доставить их обоих на «Галилео»? И сколько, в таком случае, она провела в беспамятстве? Чтобы вернуться в лагерь, запустить автоматику спасательной капсулы, задать ей программу и вернуться на судно, необходимо, по крайней мере, двое суток. А может, и гораздо больше, если Сойер принёс её в лагерь, возвратившись затем за андроидом. Покидая его тогда у пещеры, он сказал, что непременно за ним вернётся.
Значит что?
Выходит, она провела без сознания не менее двух суток?
— Сойер! — с хрипом позвала она, обращаясь куда-то в пустоту. — Сойер, где ты, миленький? Ответь!
Стены оранжереи повторили эхом её мольбу. По-прежнему царила какая-то гнетущая тишина. Она кричала и кричала. Слёзы катились по щекам. Обессиленная после обморока, девушка едва могла встать на ноги. Пелена перед глазами сменилась жутким озарением, когда она бросила взгляд на вход.
Дверь оранжереи была заблокирована изнутри.
Изнутри.
Это слово, казалось бы, безобидное, внезапно оглушило её, врезавшись в сознание подобно разряду молнии, заставив оцепенеть на месте.
ИЗНУТРИ!
Дверь можно было открыть только одним способом. Особым кодом, который снаружи блокировался при случае опасности или аварийной сирены всего корабля.
Вероника вся покрылась мурашками и затряслась от ужаса. В таком случае, кто мог заблокировать вход, если кроме неё в оранжерее никого нет?
И именно в этот краткий миг, в этот момент её полного бессилия, по ту сторону двери послышались глухие удары.
Кто-то хотел проникнуть внутрь.
***
Свет меркнет, Сойер ощущает обволакивающее тепло. Слышится негромкий ритмичный звук разблокировки анабиозного саркофага. Через минуту мрак рассеивается, и он видит окружающее пространство криогенного зала глазами Мориса. Он с ним един. Две души в одном теле. Временная петля открывшегося портала бросила его сознание в чужое тело. Странное чувство — видеть, когда вроде бы его собственные руки и весь организм живут сами по себе уже в чужом облике. Но это не его тело, он всего лишь присутствует в нём как наблюдатель. Необычно познавать окружающий мир через инородное сознание, имея возможность в любое мгновение изгнать чужое «я», заменив своим. Теперь они едины — Морис и он. В таком случае, где его настоящее тело? Тело Сойера? Осталось на Кеплере? Где Вероника? Где висящий над головой огромный спутник, вынырнувший из временного тоннеля?
Сойер встаёт из саркофага. Отчаянно хочется пить. Вместе с жаждой приходит голод, и потребность сожрать чью-то свежую печень. Подойдя к зеркалу, Сойер уже без удивления рассматривает своё отражение. Это не он. Двойник главного инженера корабля Мориса смотрит на него из зеркального мира. Он ухмыляется. Необходимо побриться, прежде чем идти в рубку управления. Кто его разбудил? Автоматика должна сработать лишь после шестого витка по орбите.
Концентрируясь и привыкая к новому телу, Сойер в образе Мориса переступает порог анабиозного зала. Идёт к умывальнику. Бреется. И только тут слышит оклик их микробиолога Вероники.
— Встал уже? Поздравляю с пробуждением. — Глаза её встревожены и озабочены.
«Как же хочется крови! — проносится в мозгу у Сойера. — Эта девка всегда была аппетитной. Вот бы её печень сейчас, трепыхающуюся, тёплую, свежую, пахнувшую кровью…»
Глаза Мориса сверкают вертикальными зрачками, но девушка не замечает.
— Это я тебя разбудила. Командир приказал. Ждёт тебя в рубке.
— Что-то случилось?
— Да. Мы не можем обнаружить четвёртый спутник.
Морис, он же Сойер внезапно вспоминает, что именно в его дежурство, когда он ещё был навигатором, при подлёте к планете Кеплер из пространства выпал её четвёртый спутник, провалившись в какой-то временной портал иного измерения. Сейчас настоящий Сойер находится в рубке рядом с Наоми, Эдвардом, Суоки и командиром Вильямсом. Они с растерянностью наблюдают зеркальное отражение их собственного «Галилео» с вышедшими в космос андроидами для проверки наружной антенны. Затем он отправится с Наоми и Вероникой в оранжерею, по пути отключив автоматику саркофагов. Вот-вот должен проснуться находившийся в анабиозе экипаж.
Тридцать три человека.
А потом начнётся настоящее истребление.
«Но пресвятая Дева Мария, как же хочется свежей печени»!
Вероника тем временем посвящает его в курс событий.
Он входит в рубку и слышит слова приветствия командира.
Что происходит дальше, Сойер уже не помнит. Какая-то зловещая инородная сущность проникает в его организм. Время останавливается. Его поток устремляется в какой-то совершенно иной вектор направления. Единственное, что он помнит, это как накинулся на Эдварда, механика корабля, вонзая в его трепыхающуюся плоть свои зубы. Зубы Мориса. Затем наблюдает, как командир Вильямс расправляется с Суоки, связистом судна. Дальше пустота. Алчный голодный вой проснувшегося экипажа, требующий тёплой крови.
Потом коридор оранжереи, где на его глазах разрывают на куски врача корабля Наоми.
Стучит в запертую изнутри дверь оранжереи. Ему срочно необходима Вероника. Её живое тело, её артерии, её кровь. Под чудовищными ударами дверь ходит ходуном. Сквозь окошко иллюминатора он видит скорченную в ужасе Веронику. Сойер принимается за разблокировку замка, тщетно пытаясь вспомнить аварийный код.
Ещё немного и замок поддастся.
***
Теряя сознание от сковавшего её тотального страха, девушка видит в иллюминатор искажённое лицо Мориса.
«Господи! Где же Сойер? Почему не идёт к ней на помощь»?
И тут происходит невероятное.
Именно в этот момент, сползая спиной по обшивке, она слышит в ожившем динамике металлический голос автомата:
«Внимание! С вами говорит автономный маяк транспортного судна „Коперник“. Вы попали в зону нашей пеленгации. Оставайтесь в точке пересечения векторов, мы к вам приближаемся».
Через секунду металлический голос автомата повторил:
«Внимание! С вами говорит автономный маяк транспортного судна „Коперник“. Вы попали в зону нашей пеленгации. Оставайтесь в точке пересечения векторов, мы к вам приближаемся».
И так несколько раз.
Вероника уже не слышала. Сгустившаяся тьма небытия поглотила её разум, оставив на поверхности безвольное измученное тело, побывавшее на загадочной планете Кеплер. На той планете, которая способна изменять течение времени вокруг себя. На планете, имеющей на орбите временную петлю, куда способны провалиться целые космические объекты, начиная от грузового межзвёздного судна и заканчивая своим естественным спутником. На планете, где обитают мыслящие растения, слепые водоросли и ещё кто-то, кого они с Сойером так и не увидели.
Девушка не помнила, как, спустя несколько минут, в оранжерею ворвались несколько астронавтов, разрезав входную дверь лазерным автогеном. Андроиды оцепили все палубы судна.
Что произошло дальше, ей было неведомо.
Она выжила. Она пережила весь экипаж, чудом уцелев от расправы. Что стало с Сойером, ей было уже невдомёк. Временная петля снова завязалась в узел, притянув оба корабля «Галилео» и «Коперник» к четвёртому спутнику. Они провалились в иное пространство, которое обволокло их со всех сторон. Чужая реальность приняла их в себя, швырнув куда-то за пределы их собственного измерения.
Четвёртый спутник вместе с двумя грузовыми транспортами перестал существовать в этом мире.
Эпилог
…Спустя несколько лет, в одном из секторов галактики Млечный Путь из раскрывшегося временного тоннеля в область шарового скопления Гончих Псов устремился мощный поток неизвестного рода гамма-лучей. В образовавшемся сгустке протоплазмы возникли сразу два грузовых корабля V-го поколения. Их давно считали пропавшими без вести. Пройдя сквозь внешние форпосты галактики незамеченными, они продолжали двигаться к Земле. Напрасно пеленгаторы и маяки пытались связаться с обоими экипажами.
«Коперник» и «Галилео» молчали.
…Впереди их ждала Земля.