Время - покажет! новеллы

               
  Время – покажет!
                (светлое будущее)

И пока моё сердце бьётся,
Мне любить тебя хватит силы.
В душу двери открыты настежь,
Для тебя, моя боль – Россия!


Эта новелла, скорее всего, на злобу дня, которая будет забыта со временем, а, если не будет забыта, то, её по пришествию времени просто-напросто не поймут, как не понимают и то, как жили без сотовых телефонов. Но, однако, она имеет значение, если слезами написана, потому, что такое случается только в России, огромной великой стране, которой движет великое время… Может потомки, когда-нибудь вспомнят это прекрасное время и, обязательно – улыбнутся счастливой улыбкой, чем продлят свою жизнь на многие годы. Но, как бы там ни было, веяния времени отразились и на героях новеллы.

***

Николай Митрофанович хороший был человек, но, у него был один недостаток, он жил исключительно только мечтами светлого будущего, что ему внушали со школы. Светлым будущим для него была пенсия, до которой он со всех сил стремился дожить, и смог это сделать. (у многих этого не получилось, потому, что дожить не смогли). Да! Он дотянул до своих серебристых – шестидесяти…  Николай Митрофанович просто грезил этой мечтой, дожить до заслуженной пенсии, и, чтобы после с супругой на даче, где всё так ухожено, ковыряться до самой до смерти. Для него и супруги, дача была то самое место, где они обретали душевный покой, который очень ценили. На даче, каждый кустик и каждая грядочка были на месте. Николай Митрофанович уже представлял по дороге на дачу, как скоро уйдёт на заслуженный отдых, и будет доживать остаток жизни с женою на пенсии, от чего на душе у него было пррриятно и весело. Он рулил на своих «Жигулях» и улыбался, слушал любимое радио, и радовался тому, что его ненавистный начальник на его ненавистной работе больше не будет орать, и говорить, что он очень плохой и делает всё неправильно. М-да! На работе как Николай Митрофанович не старался, почему-то всегда был плохой.
Он смело держался в плотном потоке машин, где светофоры мигали ему только игривым зелёным. Жизнь шла вперёд, но у жизни были другие проблемы и планы. Тут по радио стали передавать новости, из которых весёлый узнал, что пенсионный возраст вдруг передвинули на целых пять лет и ему ещё целых пять лет придётся ходить на работу. От таких новостей у воителя всё поплыло перед глазами, он потерял контроль управления автомобилем, и кэ-эк дал со всей скорости прямо в багажник впереди стоящей машины, с такой страшной силой, что та машина ударила другую машину, что была впереди, а та следующую по цепочке, от чего Николай Митрофанович вдруг про пенсию позабыл. О ней он забыл, словно о смерти.

Обошлось правда без скорой, но водители тех машин, которые по его вине пострадали, почему-то уж сильно ругались на Николая по батюшке Митрофановича.
- Старый ты павиан и старый ты крокодил! - бранились водители разбитых машин, - куда ты смотрел и о чём думал, старый ты идиот!!? - Тебе, старому дуралею, на пенсии надо сидеть, а ты на машине катаешься…  - чуть не побили его водители разбитых машин.

Говорят, что в жизни есть разница, быть за столом, или в меню… Так Николай Митрофанович оказался у жизни – в меню! Его впечатляло героическое прошлое, и до невозможности омрачало такое же будущее!

Рука у него сильно болела после аварии, а о рассаде, которую он заботливо и кропотливо выращивал, что была на заднем сидении его «Жигулей», нечего было даже и думать. Его машина восстановлению не подлежала, а ещё нужно было платить за ремонт им разбитых машин, где сумма такая, что пенсионер схватился руками за голову. На аварии больше всех возмущался водитель, той самой машины, которую первой ударил, у этой машины, что пострадала с обеих сторон, были разбиты багажник с мотором, до самой неузнаваемости. Тот водитель был нервный какой-то и всё норовил дать ему в морду. Его оттащили, но Николай Митрофаныч запомнил глаза этого водителя, в которых было написано: «Я тебя гада – убью!», что несчастному сильно запомнилось, всё было, словно в тумане. Тот водитель всё-таки выбрал момент и дал в ухо Николаю Митрофановичу, о чём, в глубине души не жалел. Были разборки в дорожной полиции, о чём Николай с серебром на висках на старости лет старался не думать.

- Николай Митрофанович, - пытался понять молодой лейтенант, - почему вы не тормозили? - скажите причину, и тормоза у вас были исправные, что было причиной, вы пять машин впереди в кучу собрали? Никакая страховка их не покроет, вам до конца жизни не рассчитаться… - пытался узнать лейтенант азы бытия, на что виноватый лишь отмахнулся от лейтенанта, как от назойливой мухи.
- Судите, раз я виноват… - рукою махнул виновник аварии.
- Судить вас, конечно, не будут, но сумму предъявят конкретную, если не объясните причину.
Так Николаю Митрохе ничего не оставалось, как запивать чаем свои горькие разочарования. (хорошо, что не водкой, а то бы запил).

***
После аварии Николай Митрофанович стал нервный какой-то, на людей стал кидаться и на супругу орать, чего раньше с ним не было, да и рука ещё сильно болела. С рукой он отправился в поликлинику, где ему сразу сказали, что хирург его примет только через полтора месяца. Он стал возмущаться, где ему снова сказали, что если не перестанет себя плохо вести, то позвонят в полицию. Экстренную помощь окажем, а, если просто болит, то ждите полтора месяца, специалистов у нас не хватает. Сейчас новые правила… Наберитесь терпенья и ждите, вы наверно на пенсии, куда вам торопиться? Если только на кладбище. От сознания бытия Николай Митрофанович три раза подавился воздухом поликлиники, а потом стал, на чём свет разносить работников регистратуры вместе с их новыми правилами! (правила, интересное слово, происхождение слова издалека, от скрещения двух слов – править вилами).  Его вежливо успокоили и снова сказали, что за полтора месяца, возможно, рука перестанет болеть и вам не придётся обращаться к врачу, чем вы сэкономите дорогие бюджетные средства.
- А если не перестанет и будут необратимые следствия? - опять возмутился больной.
- Тогда это судьба, а от судьбы не уйдёшь… - ответили в регистратуре.

Николай Митрофанович глянул на небо, но выше был потолок, а ниже реял плакат над окошком регистратуры с почётным призывом: «Пора служить по контракту!». Николай Мирофаныч пять раз его прочитал, четыре раза перекрестился и три раза подумал, что ему самое время служить по контракту.

- Если что, то долги ваши спишут, если у вас есть долги… - сказали в регистратуре, - и вам не придётся к нам обращаться.
- Если что, это что…? - спросил тихо больной.
- Если вы там…, геройски погибнете!
- А, если я попаду в плен? - застыл монументом Николай Митрофанович.
- Если вы попадёте в плен и окажетесь в списках военнопленных, то вас обменяют.
- А, если не окажусь…?
- Тогда вам дадут двадцать пять лет, но, только с другой стороны… - спокойно ответили в регистратуре. - Но после победы вас обязательно освободят…
- А, если с победой надолго затянется…?
- Этой мысли вы не должны допускать, понимаете, в жизни всё относительно, здесь вы герой, а там, наоборот, но, если с победой затянется, тогда полный срок до освобождения по звонку, без условно-досрочного, как бы вы хорошо себя не вели. Вам сколько сейчас?
- Шестьдесят… - тихо ответил клиент регистратуры.
- Вот, в восемьдесят пять вы и освободитесь… Всё по закону, но, только с другой стороны. От осознания бытия у Николя Митрофановича начались вольты в голове, и он совсем упал духом.
- А, за что двадцать пять?
- За то, что не окажетесь в списках… - снова сказали в регистратуре.

Он закрыл на минуту глаза и стал представлять свои похороны, от чего у него поднялось давление. Потом он представил себе приговор в двадцать пять лет, от чего давление поднялось ещё больше. Он тихо осел на пол, позабыв и про пенсию, и про дачу, проклиная ту мысль, что пришла ему в голову, прийти в поликлинику, а потом от бессилия – так заорал хриплым голосом, что на крик прибежала заведующая поликлиникой.

- Вам, прямая дорога в кабинет к психиатру! - кричала заведующая, - дайте ему талончик без очереди, это его долгожданный клиент.

Николай Митрофанович нервно дёргал ручку двери психиатра и грязно ругался: - Да где же этот …., трам-тарарам, нехороший он человек!!? - бранился несчастный.

- Ну, чо вы орёте на всю поликлинику, чего вы орёте? Ну, я психиатр! А орать-то чего? Всех больных распугали… - из глубины коридора к двери подходил психиатр, - я понимаю, все нервные, а орать-то чего? - бешено вращал он глазами. - Заходите! - открыл дверь психиатр, как в жизнь, кивнув в темноту кабинета.

Николай Митрофаныч уныло зашел в кабинет, где тихо присел на краешек стула. Психиатр включил тусклый свет, чтобы больных не нервировать ярким, где на больного сразу пошел в атаку, как на врага!

- Тут, понимаете, такое вот дело, угробил себя я с этой работой! - дал по столу кулаком психиатр, суматошно вращая глазами - на что Николай Митрофаныч подумал, что его самого нужно лечить. - Работа вся нервная, и грузят совсем не по-детски. Один тут пришел, говорит, проблема с волками, волки всё воют и воют в квартире. Я ему говорю, что это совсем не ко мне, с волками к ветеринару. У другого невеста убежала со свадьбы и вышла замуж за друга. Потом пришел друг, за которого вышла невеста, который сказал, что лучше бы он на ней не женился! - снова дал по столу кулаком психиатр. - У меня тут какой-то дурдом! - схватился он руками за голову, а потом тихо запел: - «Вот уже пожарники прислонили лесенку, потому, что с корешем мы базлали песенку…» - тех тоже ко мне.
- Кого, пожарников…? - спросил Николай Митрофанович.
- Нет, кто пел песенку, точнее, базлал! На работу тут ехал на электричке, плакат там висит на вокзале: «Не прыгайте с платформы, пользуйтесь мостом!». Конечно, с моста оно будет – наверняка… Это про суицидников. Другой застрелился за день до того, как хотел застрелиться! - безнадёжно махнул психиатр рукой. - Суицидники просто достали, у меня аж давление поднялось и стало выше критического, так в деревянный бушлат можно сыграть, 9 дней, потом 40, а на год и вовсе забудут и даже не вспомнят, суки рябые!!! - бешено вращал он зрачками. - Понимаете, суицид, это высшая форма самокритики, то есть, убивают того, кто убивает – тебя! Что уму просто – непостижимо! - так дал по столу кулаком психиатр, что в углу кабинета закачался портрет светила психиатрии, где на портрете сам Сербский схватился руками за сердце.
- «Да что тут у вас за дурдом?» - спросил светило с портрета, от чего врач с пациентом вжали головы в плечи.
- У меня на приём к вам талончик… - ещё продолжая смотреть на протрет, сказал врачу Николай Митрофанович.
- Какой на хрен талончик!!? - взбесился вдруг психиатр, который так завращал своими глазами, что того и гляди, из орбит выскочат,  - у меня самого тут проблемы, тут вы ещё со своими в душу мне лезете, грязными лапами. И всё ворошите чего-то и ворошите в душе… Моей смерти хотите! Сукины дети!! Что бы вам пусто было!!! - разошелся совсем психиатр.  Тут ещё, тооолько машину купил, в долги залез по самые уши, всю жизнь о такой машине мечтал, тооолько с салона погнал, номера получать… Цвет редкий такой, специально не подобрать. Весь радостный еду! Остановились дружно на красный, я в мечтах весь запутался и заблудился, довольный сижу… - от напряжения закурил психиатр. - Как вдруг, какая-то сволочь, старый он бандерлог, со всей дури кэ-эк дал мне в багажник, аж спинка сиденья сломалась, и я от удара кэ-эк дал впереди стоящей машины - схватился руками за сердце работник минзрава. Та в другую машину, та снова в другую, пять машин в кучу собрали. Была целая куча мала! Ну, кто он, по-вашему, этот водитель? Сукин он кот! Больше никто… Он мечту мою ис-ка-ле-чил! - по слогам произнёс психиатр. - Он в душу мне просто – нагадил! Я ему морду хотел по-пролетарски набить, но, меня оттащили, хорошо, кулаком ему в ухо заехал, и то радость великая! Новенькую машину, где муха ещё не сидела, теперь восстанавливать… По гражданской страховке копейки, даже колёса не купишь. Законы такие. Я за машину ещё толком не рассчитался, хотел взять кредит, но в банке, когда на меня посмотрели, сказали, что им нужна справка от психиатра. Какая наглость с их стороны, а проценты такие, что мексиканской мафии даже не снились! Нет, вы только представьте себе, я сам себе должен выписывать справку. Ну, куда это годится? Никуда не годится… Справки все номерные, а запись ко мне вперёд на полмесяца. Так что теперь нужно ждать, когда сам себе выпишу справку. Так, теперь строго по делу, и по талону, раз вы попали вне очереди, что редкость большая, внимательно слушайте: - Вы должны научиться управлять своим гневом. Главное – не идти на поводу сиюминутных эмоций и постараться совсем успокоиться. Когда вы понимаете, что вы находитесь на грани срыва души, тут же абстрагируйтесь от ситуации, глубоко вздохните и начните считать до десяти, и только потом давайте волю чувствам, и, действиям!
- Ого? - тяжко вздохнул пациент.
- Тут не ого, а ого-го!  «Левый, левый, левый берег Дона…» - вдруг затянул психиатр.
- Скажите, почему вы это запели, где три раза звучит слово – левый? - спросил Николай Митрофанович.
- Потому, что у меня кругом один – левандос… Всё ни как у людей. Понимаете, с точки зрения психиатрии, все люди в своём развитии, одинаковые - начал свою речь психиатр, но тут, посмотрев в глаза пациенту, он словно на что-то наткнулся. - Ваше лицо мне что-то знакомо? Слушай, а это не ты зарядил мне в багажник с немыслимой дури на скорости, когда я спокойно на красный стоял?
Тут взгляды их – встретились, перекрестились! И, прорвали нирвану…
- Да это же ты, старый ты остолбень! Каков нахал? Ещё припёрся ко мне по талону вне очереди? Я такую справку тебе нарисую, что тебе четверть века из психушки не выбраться!!! Сукин ты кот! - громыхнул психиатр и стал писать справку, - ты зачем раздолбал мне машину до самой неузнаваемости? В общем, так, либо тебе двадцать пять, или же покупаешь мне новенькую машину, и плюс контрибуция, за моральный ущерб…? Выбирай, сукин кот, пока справку не написал…?
- Я согласен, я всё оплачу, дачу продам, и тёщи квартиру продам, буду жить с тёщей, да будь она проклята… - взмолился вдруг Николай Митрофанович.
- Тогда пиши мне расписку по долговым обязательствам - парировал врач.

Николай Митрофанович в холодном поту писал долговую расписку, в то самое время, когда психиатр стал продолжать свою речь: - Итак, с точки зрения психиатрии, все люди в своём развитии одинаковые, но так устроена жизнь, что все думают разное, хотя суть только одна. Каждый думает, что он уникальный такой, а вокруг него психи, но, они маскируются лучше… потом все становятся жертвой законов, которые сами придумали, а как оно будет потом, только – время покажет! - сказал врач-психиатр, потом глянул в окно и о чём-то надолго задумался.
               
Андрей Днепровский – Безбашенный. (A.DNEPR)
                23 февраля 2024г

               
       (самое страшное, с чем сталкивается человек на своём пути, это – влияние времени, оно влияет на всё, кому, где рождаться, и как кому умирать…) так сказали Великие