Глава 7. Гадание

Поскольку компетентным органам в лице участкового Пономаренко так и не удалось напасть на след пропавшего Митеньки, Мстислав Егорович решился на отчаянный шаг — обратиться за помощью к высшим силам. Из таковых наиболее доступной оказалась местная гадалка баба Дуся, которая, по версии редакционной уборщицы Клавы, по следам на обычной туалетной бумаге, использованной для известных дел, могла дать доподлинный ответ совершенно на любой, интересующий клиента вопрос. За свои услуги экстрасенс брала очень недорого — всего лишь одну бутылку водки. Немного постеснявшись, Мстислав Егорович таки запасся требуемым образцом "информационного файла", и, стыдливо упрятав его в полиэтиленовый пакетик и прихватив полагающуюся бутылку, отправился на сеанс.
Гадалка жила, как и положено, на отшибе, на краю дикого пустыря, что начинался у железнодорожной станции и тянулся в неизвестность. Говорят, что когда-то этот пустырь был буферной зоной перед огромным военным полигоном, простиравшемся на сотни квадратных километров. Теперь же, по причине мирного разоружения великих держав, полигон был то ли закрыт на консервацию, то ли просто заброшен, но местные жители совсем не горели желанием уточнять этот вопрос и всячески избегали даже упоминать об этом проклятом месте, не то, что посещать. Так что гадалке тут было спокойно — кроме редких клиентов никто ее не тревожил, даже участковый.
Потоптавшись немного перед покосившейся калиткой, с сомнением рассматривая сквозь дырявый заборчик необитаемую на вид лачугу, Сучьев все-таки несмело крикнул:
— Баба Дуся, вы дома?
Ответом был шорох во дворе, затем Мстислава Егоровича напугал огромный облезлый кот, вспрыгнувший на заборчик прямо у него перед носом и нагло уставившийся на гостя желтыми сволочными глазами. Рассмотрев внимательно редактора, кот спрыгнул обратно во двор и прошмыгнул в приоткрытую дверь лачуги.
Видимо Сучьев вызвал у кота доверие, поскольку через пару минут в дверях появилась и сама гадалка.
Прикрыв козырьком ладони глаза, она, совсем как кот, рассмотрела Мстислава Егоровича, и нетерпеливо спросила неожиданно молодым грудным сопрано:
— Принес?
Сучьев вынул из кармана бутылку и показал.
— Это потом, материалы принес?
Мстислав Егорович стеснительно порозовел и кивнул.
— Тогда заходи.
И не дожидаясь гостя, пропала за дверью.
Мстислав Егорович опасливо отодвинул еле-еле держащуюся на петлях калитку. К счастью, собаки у бабы Дуси не было, и он, чуть уверенней, прошел в дом.
В сумраке комнаты редактор различил сперва только дощатый стол, уставленный всяким хламом — пустыми и полупустыми бутылками, тарелками, баночками, коробочками и прочим мусором, от которого рябило в глазах. Когда глаза привыкли к полумраку, он заметил восседавшую за столом гадалку. Тут же расположился и облезлый желтоглазый кот. Оба выжидающе смотрели на Сучьева.
— Вот, — Мстислав Егорович решил без лишних слов приступить к процедуре, и протянул бабе Дусе свой пакетик. Ему совсем не хотелось тут задерживаться.
— Не газетная, надеюсь? — гадалка исподлобья глянула на посетителя, кот прищурился, как показалось Сучьеву, тоже с подозрением.
— А то эти крохоборы местные экономят на своих жопах, газетами подтираются. А там же всякая срань пропечатана — мешает инхформацию считывать... — продолжая ворчать, бабка неторопливо развернула пакетик и извлекла плод вчерашних усердий Мстислава Егоровича.
— Не-нет, что Вы, именно туалетная, за двадцать рублей, — оправдательно залебезил редактор.
Но баба Дуся уже его не слушала. Зажмурившись, она, покачиваясь из стороны в сторону и чуть слышно бормоча какой-то бред, изредка чихая, ритмично махала развернутой бумажкой перед носом кота, а тот лениво следил за ней наглыми глазищами, как будто участвовал в процессе.
Мстислав Егорович поймал себя на том, что и сам, как завороженный, следил взглядом за рукой гадалки. Мысленно хмыкнув, он постарался придать лицу солидное выражение и стал ожидать, что будет дальше.
Баба Дуся наконец прекратила махать и сунув бумажку коту прямо под нос, спросила:
— А ты, что думаешь?
Сучьев, смутившись и пожав плечами, начал было отвечать:
— Да я... У вас хотел спросить...
Но бабка так резко вскинула руку с бумажкой, как будто хотела заткнуть ею рот редактору и злобно прошипела:
— Цыть, придурок, я не у тебя, я у Мурзейка спрашиваю!
Мстислав Егорович так опешил, что даже не успел обидеться. Кот же, презрительно, как показалось редактору, глянув в его сторону, внимательно понюхал бумажку и в свою очередь несколько раз громко чихнул.
— Да-да, я тоже так считаю, — поддакнула Мурзейке баба Дуся и сердито обернулась к Сучьеву.
— Отправил ты мальца на погибель... — Мстислав Егорович невольно съежился под бабкиным взглядом, а та продолжала, — Год уж прошел, как пропал...
— А где, где он, жив?
— А ты не боись, за все придет твоя очередь отвечать!
Редактору стало совсем плохо, а кот, теперь уже с укоризной сверля его круглыми желтыми глазищами, вроде как злорадно ухмыльнулся...
Почти теряя сознание, Мстислав Егорович промямлил, что пожалуй уже пойдет, поставил бутылку на стол перед Мурзейкой и стал наощупь пробираться к выходу, натыкаясь на углы.
— И в психушке его не ищи, нет его там! Сам пропадёшь, не видать тебе прощения! — донеслось вдогонку. Но бедный редактор не только не понял смысла этих вещих слов, он даже не сообразил, кто их произнёс — сама баба Дуся или, может быть, желтоглазый кот...
Очнулся Мстислав Егорович уже в своем кабинете, где он скрючившись, сидел под столом и пил прямо из горлышка водку, стуча зубами о стекло. Впрочем, вскоре он прямо там, под столом и забылся тяжёлым, бредовым сном.