4. На Землю с Планеты Туранского Выступа

Lord Jesus Christ, Son of God, have mercy on me a sinner/
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного.

the Jesus Prayer
...



 В ожидании возвращения на Землю с Планеты Туранского Выступа в компании своих единомышленников и Тадеуша, Алексей думал о его дочери. После устранения беглого маньяка и, последовавшего вскоре после того, исцеления от слепоты он затянул с обещанным визитом к ней - компания двух биороботов созданных по образу и подобию землянок, увлекла его, застала забыть о стремительно текущем в условиях свободы времени.

- Тадеуш, - обратился он к старику, - Как придёшь домой, уже скажи Богумиле, что я жду её в лесу, на окраине села, в известном ей месте, где мы любовью последний раз занимались.

- Zgoda, - ответил старик чистым, лишённым прежней сиплости голосом.

 На планете Тюркской косточки ему подкорректировали работу внутренних органов и перезапустили и без того хорошо для его возраста сохранявшуюся потенцию. И даже не смотря на то, что в старике было совсем не много еврейской крови, ему была гарантирована активная жизнь до полных ста двадцати лет. Старик чувствовал себя абсолютным молодцом и предвкушал удариться во все тяжкие.

- Эй, Лёлек, - сказал он незадолго перед перемещением на Землю посредством инопланетного межгалактического аппарата, - Ты уверен что тебе нужна моя дочь? Найди кого-нибудь помоложе, приятель. Из двух её браков оба неудачные, я тебе говорил. Один из её бывших сказал мне, что мужу в любви она не отказывает никогда и в постели страстная, а как хозяйка никудышная. Я конечно послал его, хотел даже в ухо дать, но он был прав. Как мать она тоже не особо.
 
- Временами я слышу от тебя словечко «не особо» и от неё слышал, теперь вижу, от кого она подцепила это на язык, - задумчиво произнёс Алексей, пропуская мимо ушей смысл всего остального, сказанного стариком.

 Тадеуш в свою очередь не обратил ни малейшего внимания на его замечание, продолжая говорить.

- А, знаешь, вот, не изменяет никогда в браке, это её плюс, совесть ей того не позволяет, не умеет предавать, правильно значит воспитали. Мать-покойница может радоваться за неё на небе. Нет у Богумилы никого сейчас, мастурбирует потихоньку в своей комнате, потребность-то таки есть, нужен мужик ей... Женщина она взрослая, и ещё в самом соку.

- А дядя Серёжа кто, про которого мне твои внуки сказали? - со злой ревностью спросил Алексей.

- Ох, хахахаха, - громогласно расхохотался Тадеуш, - Бесполезный человек, вот кто. Не мужик. Пидор он. Гомосексуалист.

- А вот в этом месте занятно уже. Какого же чёрта она ходит к человеку, если он гомосексуалист?!

- Ну, как... - Тадеуш скривил губы, - Жалко ей его... Он её бывший одноклассник, красивым мальчиком был, всем девчинам нравился в классе... И ей тоже. Только педиком в итоге оказался, не достался никому из девчинок...

- Я понять хочу, что она делает у него дома, и что он делает с ней... Что за чертовщина там, что за наклонности у твоей дочери такие?!

- Безобидно всё там, он и пальцем не прикасается к ней. Типа хозяйки она ему. А он как раб.

- Страпоном курву пердолит?!

- Не... Он любит когда его мужик пердолит, а женщина смотрит. Доверяет он Богумиле.

- То есть, она участвует в пидорастических оргиях. Вот тебе и мать двоих детей, 42 года. Это курва совершенно неожиданно! Вообще неожиданно.

Алексей вскочил на ноги и заходил кругами по помещению, в котором они находились.

- Я-то решил, что как раскочегарил её, так она не смогла уже долго без секса после меня, к какому-то мужику побежала. Даже подумать не мог что он не мужик, а педрилла!

- Успокойся ты, - добродушно сказал Тадеуш, - То и лучше, что педрилла. Никто не имел её после тебя. Сама себе рукой расслабляет и половую стерильность блюдёт, ждёт. С тем Серёжей она работает в перчатках, комплект одежды для операционной с головным убором при нём носит и даже маску. Нравится ему эстетика больничная. Богумила ставит ему клизмы, вставляет в дупу разные расширители, массаж простаты пальцем делает... Нравится ему дрочить, когда она смотрит, а ещё больше, когда смотрит как его пердолят... Он аж пищит как потаскуха от удовольствия.

- То есть, он к ней пальцем не прикасается, а она ему палец прямо в сраку засовывает?

- Ну, вот так, Лёлек. Она же медик, хоть и без диплома, недоучка несчастливая, бросила институт в своё время из-за любви к бандюгану одному, которого убили потом. А так ведь по жизни ни кровищи, ни блевотины не боится, и моргала выколет, и шкуру заживо сдерёт...

- Подожди, подожди... Ты серьёзно? Выколет моргала?

- Выколет, конечно, по необходимости, а там где надо и хоть целой кочерёжкой в сраку к кому угодно залезет. Она ж мой ребёнок и характером вся в меня. Сколько себя помню, я потенциально всегда был способен зло победить злом, я это чувствовал. Просто не встретилось на моём пути того с кем бы я так поступил. Старшая дочь и сын совсем другие. Старшая в ментовку подалась, как ты сам о том знаешь, и на хорошем счету у них была.

- С мной она очень любезно общалась, с пониманием. Я сейчас думаю, может и она в глубине души такая?

- Не, она другая, не стала бы дело иметь с таким как Серёжа. Нет в ней этого. Не любит она мучить. А Богумила и ножкой Серёже на горло наступит, когда он ляжет на спину и дрочит, и размажет ему по рылу его собственную молофью, когда он кончает на себя.

- Зачем вообще ему, гомосеку, нужна баба в роли ассистентки, когда он дрочит?

- Ну может быть, образ матери или тождественный символ. С его перверзиями психиатр должен разбираться. Хотя сейчас психиатрии плевать на таких.

- Богумила сама делится всеми подробностями с тобой?

- Сама, конечно. Я же отец.

- Ты смотри-ка, не рядовой педрилла её одноклассник этот, а просто какой-то коронный мазохист. Ещё может быть и говном Богумила его мажет?

- Говном - уже слишком, ничего мне об этом не говорила... Да и просто не будет она с говном дело иметь, понятия о добре и зле есть у неё, и красные линии...
 
- Очень хочу ей теперь в глаза посмотреть, - зловеще улыбаясь, произнёс Алексей.

- Посмотришь, - сказал Тадеуш, - Только руки не распускай. Я за неё до смерти биться буду. Она моё дитя.

- Что ты, - усмехнулся Алексей, - я бить не стану, я ей не муж, да и хорошие воспоминания остались у меня, хотя только на уровне ощущений от секса с ней, без визуальной составляющей... Из чистого альтруизма она ездит к нему, или есть ей от него и материальная выгода?

- Есть. Платит он, денег у него полно.

- А это уже форма проституции, разве ты не находишь?

- Я так не думаю. Скорее интимная благотворительность за вознаграждение.

- Хм...

- Детей она содержит, Лёлек, деньги никогда не бывают лишние. А настоящей проституцией она не стала бы заниматься ни при каких обстоятельствах, будь уверен. Тут случай особый, они друг друга знают с детства. А вот, оба раза пока замужем была, к нему ни ногой. Таки имеет она понятия о добре и зле... Ona jest moim dzieckiem...

 На этом их разговор был прерван появлением инопланетного создания.

- Na Ziemi jest teraz zima, - кротко сказало чудище, похожее телом на шестиногую бесхвостую собаку, а головой уже ни на кого иного, как только на самого себя, и они оба каким-то образом сразу поняли, что это фраза ничто иное, как приглашение в гардеробную. Переглянувшись, они дружно пошли следом за ним.

- И оно тоже по-польски, - усмехнулся про себя Алексей и обращаясь к Тадеушу, сказал, - Смотри-ка, это услышало твои последние слова и по-польски заговорило.

- Мы можем говорить по-русски, - с той же смиренной интонацией сказало шагающее впереди них шестиногое чудище с семью глазами, три из которых располагались на затылке.

- Скажите тогда, как вы сексом занимаетесь?

- Мы не занимаемся сексом, мы занимаемся только любовью.

- И в других мирах любовь, - вдохновлённо произнёс Тадеуш, - Любовь, Лёлек, понимаешь! Скорей бы на Землю вернуться. Двадцатилетних девок хочу с нормальными жопами, местные шлюшки с треугольными уже надоели совсем.

Все трое зашли в гардеробную комнату

- Выбирайте себе зимнюю одежду, - сказало чудище, начав вращать головой и всеми расположенными по её окружности глазами.

 Алексей и Тадеуш постояли с минуту молча, понаблюдали. Тадеуш отошёл первым, направился к стеллажам с одеждой. Стоя там, он сказал:

- А теперь важное, Лёлик. Богумила беременная после тебя. Три месяца было в сентябре. Теперь должно быть шесть.

- Wybierz swoje zimowe ubrania! - выговорил Алексей, непроизвольно переведя на польский язык последнюю из сказанных чудищем фраз, и уже просто от полного отсутствия других слов, прибавил, - Ах ты ж неподражаемый польский язык!

 Существо прекратило вращать головой. Теперь оно вращало только глазами.

 Алексей больше не стал смотреть, присоединился к Тадеушу.

- Как оказывается, я всё это время был твой зять, - сказал он.

- Она не ждёт от тебя женитьбы, - сказал Тадеуш, - Замуж больше не желает.

- Как-нибудь договоримся, - сказал Алексей, - Дай Бог чтоб Богумила родила благополучно, и здорового при том.

- В любом случае, - заметил Тадеуш, - не получится у тебя встречи с Богумилой на сельской окраине, где вы любовью занимались. Это далеко для беременной. Прямо домой к нам поедем.

- Поедем, - кивнул Алексей.

 После этих его слов наступило молчание. Сознание Алексея было теперь беспрерывно занято только мыслями о Богумиле, однако же он не мог не заметить как Тадеуш, примеряя очередную куртку, вытащил из бокового кармана пригоршню редких неземных самоцветов, посмотрел с удивлением, беззвучно засмеялся и пересыпал всё это в карман своих брюк.

 В конечном итоге они оба подобрали себе комплекты зимней одежды и обуви соответствующего размера.

...

 На Земле был четверг, 5е декабря, лежал снег, сильного мороза не ощущалось. Инопланетяне высадили их всех во второй половине дня при ярком солнечном свете, на заброшенном совхозном поле, том самом где Алексей и единороги впервые разговаривали с Богумилой.

 Алексей по традиции сел на Марту, Тадеуша принял на спину Райан. Так и добрались до села.

- На работе она сейчас может быть, - предположил Тадеуш, - если только не ушла в декретный отпуск. Давай я с вами домой загляну, если хлопчики там, поздороваюсь, а потом визит одной местной дамочке нанесу. Корыстная курва, но у меня есть чем платить теперь, инопланетные драгоценные каменья добрую службу сослужат...

 Доехали до дома Добровольских. Тадеуш нажал кнопку звонка на ограде. Звонок не работал.

- Или отключили или сломали, - сказал Тадеуш, - Харисик, давай постучи как следует, чтоб услышали.

 Харис повернулся крупом к двери ограды и более десяти раз подряд попеременно бил в неё копытами задних ног.

 После этого торжественно постояли в ожидании.

- Тишина, - сказал Тадеуш и прибавил в сердцах, - Тотвоя пьепшона матка! То ли тут торчать, с моря погоды ждать, то ли к Кривохижиной податься.

- Уже идёт Богумила, - сказал Райан.

- Точно идёт, - подтвердил Харис.

- Здравствуй, Макуша! - крикнула Марта.

 Макуша остановилась, увидев их всех, слегка пошатнулась и плавно осела на землю.

 Подбежали к ней всей толпой, увидев, что она в сознании, подняли на ноги, прислонили к Харису. Алексей и Тадеуш стояли вплотную, держали под руки.

- Всё нормально,- сказала Богумила, - Алёшка как я рада тебя снова видеть, от тебя у меня будет ещё один мальчик. Tata, я совсем тебя потеряла. Марта, Райан, Харис, здравствуйте, мои хорошие! Из женской консультации возвращаюсь. Ну пойдёмте в дом.

- Я к Кривохижиной сперва, - сказал Тадеуш,- Есть на что купить её любовь.

- Не подцепи от неё какую-нибудь гадость за свои деньги, - предостерегла Богумила, - Переживаю за твоё здоровье...

- Бог не выдаст, свинья не съест, - сказал Тадеуш и удалился.

 А Алексей не мог налюбоваться Богумилою; с момента её появления, всё смотрел и смотрел на неё, ни на секунду не отводя глаз. Теперь он стащил с её рук варежки, отправил к себе в карман, и жадно стиснул её руки в своих.

- Я чувствую твой взгляд, Лёшка... - прошептала Богумила очарованно, - Сердцем чувствую... маткой... котик зеленоглазый мой. К тебе вернулось зрение, как это прекрасно...

 Не менее двух последующих минут они должны были горячо и страстно целоваться по дороге в постель, но интересное положение Богумилы создавало повод для сдержанности.

- Где твои мальчишки? - спросил Алексей.

- Если нет дома, гуляют где-то, - ответила Богумила.

 Зашли в дом. Сели к столу. Единороги встали рядом.

- Вспоминал тебя каждый день, - сказал Пастырь.

- И я тебя, - сказала Макуша.

- Это большой сюрприз, что так получилось. Ты всё таки не девочка, я даже не подозревал, что так может быть.

- Сама не знала. Но вот, случилось. Я рада. Бог любит троицу, значит я ему действительно мила.

- Ты была в прошлый раз у своего одноклассника Серёжи, Тадеуш мне всё рассказал про него.

 Богумила слегка покраснела.

- Да, он такой. С задним приводом, - произнесла она и таинственная улыбка Монна Лизы коснулась её губ.

- Так вот, что значит эта улыбка, - сказала Марта, - она напрямую связана с порочными мужскими задницами.

- Меня всегда развлекали людские пороки, - потупив глаза, призналась Макуша, - Особенно мужское соло в присутствии смотрящей. Онанизм даже в стороне от посторонних глаз, это такое дикое самоуничижение...

- А я в юности нет-нет да подрачивал, - сказал Пастырь, - И на зоне временами.

- Значит тебе можно было, Лёшка, ты же мужественности не потерял... И свою дупу только по прямому назначению используешь...

- Я после зоны и отверстия в женских жопах не особо жалую. Если только с проститутками позволял себе. Потому, что тот, кто живёт с женщиной и сношает её орально и анально, целуется с ней и пользуется с одной посудой, а потом на зоне расскажет о том, что он с ней делает, то он заедет прямиком в петушатник. Нравы зоны строги и суровы.

- Я знаю то, что ты рассказал. Мой первый мужчина был серьёзным человеком, из блатных кругов. Я его любила. А секс у нас был только традиционный, как с тобой...

- А не заняться ли нам этим прямо сейчас, Макушка? - спросил Пастырь, - Если тебе удобно.

- С тобой будет удобно, Лёшка. Пойдём в постель через ванную комнату.

 Она поднялась со стула. Он тоже поднялся, бережно подхватил её на руки. Понёс.

- Отпердоль её как положено, Пастырь! - пожелал ему вслед отец-единорог, - Только не перестарайся.

- Осторожно пердоль её! Пердоль аккуратно, Пастырь! - прибавили от себя мать и сын.