Дневник некроманта 8

Глава 8: Незнакомец в карете

— Ваше Величество, мы устроим бал! — услышал я, когда выходил.

Фаран, чёртов шут, я узнал его голос! Ему лишь бы попрыгать. Я замер.

— Думаешь, сейчас лучшее для этого время? Посол и его жена много пережили и напуганы, — отвечал король.

— Ну вот и расслабятся! Все любят балы!

Наверное, я невольно издал какой-то звук, потому что король, который думал, что я давно вышел, вдруг обратился ко мне:

— А ты, Гредвар?

— А я, итак, расслабленный! — повернулся я. — Впрочем, я тоже люблю балы, темно, музыка приятная, вид с высоты красивый.

— Перестаньте, герцог, полно вам стоять на балконе, да наблюдать за людьми, как хищный ястреб. Окажите уже честь одной из наших прекрасных дам.

Опять! Он знал, я не люблю обсуждать это. Я сохранил безразличное выражение лица:

— Несильно-то ты наблюдателен, Фаран! На весенний бал, полгода назад, я приходил с дамой.

С тех пор мы как-то часто стали встречаться в коридорах.

— Ах да, баронесса Лирита, — кивнул король. — Ну так, необязательно с ней. Приди со своей дамой.

— Вы сами всё знаете, Ваше Величество, — произнёс я как можно тише.

— Она больна! — договорил за меня шут. Как глупо было полагаться на его тактичность.

Будто нож вонзили между лопаток. Ну зачем? Мышцы спины отдались болью, будто туда и правда вонзили острое лезвие, тело сковало, застыли даже мышцы на лице. С трудом разжимая губы, я выговорил:

— Да.

— По-прежнему не желаешь показать её придворным целителям? — король посмотрел на меня. Я сам не заметил, что подошёл ближе.

— По-прежнему.

— Ладно, крепись. Да передай, пусть выздоравливает. Не дождусь, чтобы всё-таки увидеть её.

— Понимаю Вас, Ваше Величество, — отозвался шут, — это, должно быть, лучшая женщина королевства! Раз сердце нашего герцога всё без остатка принадлежит ей.

— Я тоже так думаю. — кивнул король.

Ох, знал бы он!

— Но стоять на балконе не выйдет, тебе надо будет помириться с послом Хазинкасом и его женой.

— Не беспокойтесь, мой король! — я поклонился и уж на этот раз поспешил выйти.

Захотелось, как можно скорее, вернуться домой, я шёл по коридорам так быстро, как только позволяли приличия и совсем забыл, что ещё должен столкнуться с ней. Баронесса Лирита просто чувствовала себя обязанной возникать неожиданно прямо у меня на пути.

— Ах, герцог, — чуть не сбитая с ног, она схватилась за сердце.

— Ах, леди, — в тон ей ответил я и пошёл дальше. Раньше бывал с ней более красноречивым, но уже надоело. Тем более после разговора о Миноре, настроения вообще никакого. Я спешил домой.

— Что с вами? — послышалось будто мне вслед.

Этажи, лестницы, кабины подъёмных механизмов. Я как никогда поспешно оказался внизу и вышел из дворца.

Уже хотел забраться в свою карету, но неподалёку от неё меня ждала фигура в бурой мантии с накинутым капюшоном.

"Это, наверняка, орден Неприрождённых!" — подумал я.

— Орден Непринуждённых, — тут же представился человек, затем заговорил тихо и быстро, так что пришлось к нему наклониться: — Приветствую, Ваша Светлость! Я пришёл сказать, что вас ищет баронет Ранир! Он вернулся с утра в трактир весь бледный и дрожащий, а за ним следует этот, сами понимаете, мертвец, — последнее слово он выговорил одними губами, — нигде его не оставляет.

— Понимаю, надо было ему сразу остаться на месте, я бы его допросил спокойненько, а так сам виноват, что убежал.

— Ну, а вы можете поехать со мной туда. Он на всё согласен! — человек в мантии мял руки.

— Разумеется, поехали!

Я и не сомневался, что Ранир будет меня искать, наверное, всю ночь бегал по лесу от Брезана.

Мы сели в карету, щелчком пальцев я призвал одного из демонов и велел ему гнать вверх по улице. Карета дрогнула, нас качнуло назад, капюшон члена ордена приоткрыл лицо. Его я тоже не знал, как и Ранира, понаберут же новичков.

— Давно в ордене Непринуждённых?

— Седьмой год.

Я как раз велел демону повернуть у храма, мы свернули на тихую дорогу, последнюю у края Великого Белого плато, на котором был построен этот город. С одной стороны скалы, с другой — деревья, меж которыми еле просматривается соседняя улица.

— Седьмой? Так давно? Когда же тебя перевели в столицу?

Человек помедлил, пожал плечами:

— Да... эээ... нет, я всегда тут состоял.

— А, ну понятно, — улыбнулся я и в следующий момент накинулся на него.

"Паралич", лёгкий удар огня и "Стальной рукой" за шею — непобедимая комбинация, если только... человек не маг, готовый к атаке.

Против "Паралича" он почти выстоял, лишь чуть потерял подвижность, "Стальную руку" перехватил своей "Стальной рукой". Единственное, что нормально сработало — удар огня, но и тот лишь придал ему скорости.

Меж нами завязалась борьба, наши руки сцепились, мы старались завалить друг друга. Он беспощадно кидал в меня всеми заклинаниями подряд, я применял "Уворот". Ждал, когда ему надоест бессмысленно тратить силы. И, как только он взял передышку от беспорядочных выбросов энергии, я выпустил молнию.

Однако промахнулся, потому что в этот момент карета содрогнулась от резкого удара спереди, так, что мы оба отлетели назад. Карета завалилась набок, мир перекосился.

Ушибленный бок заныл, я отлепился от стены, но тут что-то холодное сдавило мне горло. Я поднял руки к шее и серебряная цепь обожгла руки, уничтожая остатки магии на пальцах.

— Герцог Гредвар, именем Всевышнего, вы арестованы за нарушение канонов Храма. Вы обвиняетесь в некромантии!

Ух! Не мог даже вдохнуть, не то что что-то сказать. Ещё это серебро, парализовало магию, а с ней и всё тело.

В этот момент дверь покосившейся кареты открылась, в неё как раз упирались мои ноги, на них мне и нацепили кандалы, тоже серебряные. За них вытащили на улицу, я чуть не приложился головой, зато сумел скинуть цепь с шеи. Там стояло пять одетых по форме храмовников.

— Это он, — орал мой попутчик, вылезая из кареты. — Сэр Ранир сказал правду!

Храмовники накинулись, как стервятники, обвешивая меня серебром и амулетами, так что под одним весом этих побрякушек я еле двигался.

— Ребята, — выкрикнул я. — Когда мне щекотно, я за себя не отвечаю.

— Вы отправляетесь на дознанье! Вам запрещается применять магию до решения Мудрейшего.

Они бы мне ещё ноги переломали, а потом ходить запретили.