Зачарованный апрель, 22-окончание повести

Элизабет Фон Арним,
***
Глава 22

В тот вечер было полнолуние. Сад представлял собой заколдованное место, где все цветы казались белыми. Лилии, дафнии, цветы апельсина, белые розы, белые гвоздики, белые розы — вы могли видеть их так же ясно, как днем; но
цветные цветы существовали только как аромат.

Три молодые женщины сели на низкую ограду в конце верхнего этажа.
после обеда они встали в саду, немного в стороне от остальных, и смотрели.
огромная луна медленно плыла над местом, где жила Шелли.
его последние месяцы были всего сто лет назад. Море колыхалось вдоль
лунная дорожка. Звезды подмигивали и дрожали. Горы были
туманно-голубыми очертаниями, сквозь которые просвечивали маленькие скопления огоньков
от небольших групп домов. В саду растения стояли совершенно спокойно
прямые, их не трогало даже малейшее дуновение воздуха. За
стеклянными дверями столовая с освещенным свечами столом и
яркими цветами — настурциями и бархатцами в тот вечер — сияла, как некоторые
волшебная пещера цвета, и трое мужчин, курящих вокруг нее, выглядели
странно оживленными фигурами, наблюдаемыми из тишины, огромного прохладного спокойствия снаружи.Миссис Фишер ушла в гостиную к камину. Скрэп и Лотти,
подняв лица к небу, говорили очень мало и шепотом. Роза
ничего не сказала. Ее лицо тоже было запрокинуто. Она смотрела на
зонтичную сосну, превратившуюся во что-то великолепное,
силуэт на фоне звезд. Время от времени взгляд Скрэпа задерживался на
Роза; Лотти тоже. Потому что Роза была прелестна. В любой момент,
среди всех известных красавиц, она была бы прелестна. Никто не смог бы загнать ее в тень, погасить свет в тот вечер; она слишком явно сияла.
Лотти наклонилась к уху Скрапа и прошептала. “Любовь”, - прошептала она.
Скрап кивнул. “Да”, - сказала она себе под нос.
Она была вынуждена признать это. Стоило только взглянуть на Роуз, чтобы понять, что это была Любовь.“ Ничто не сравнится с этим, ” прошептала Лотти.
Скрэп молчал.“ Это великая вещь, ” прошептала Лотти после паузы, во время которой они оба смотрели на запрокинутое лицо Розы, “ продолжать любить.
Может быть, ты расскажешь мне о чем-нибудь еще в мире, что творит такие
чудеса.Но Скрэп не мог сказать ей; а если бы и могла, что за ночь была для того, чтобы начать спорить. Это была ночь для—Она приподнялась. Снова любовь. Он был везде. Нет от этого не убежишь. Она пришла в это место, чтобы уйти от нее,и здесь было все в ее различных этапах. Казалось, даже миссис Фишер
задело одно из многочисленных перьев крыла Любви, и за
обедом все было по—другому - все были озабочены, потому что мистер Бриггс не хотел есть, и ее лицо, когда она повернулась к нему, было таким мягким от материнской нежности.Скрэп поднял глаза на сосну, неподвижно стоявшую среди звезд. Красота, созданная ты любишь, и любовь сделала тебя красивой. . .
Она плотнее закуталась в свою накидку в защитном жесте.
держаться в стороне. Она не хотела становиться сентиментальной. Трудно не было
здесь; чудесная ночь прокрадывалась сквозь все щели и
приносила с собой, хотел ты того или нет, огромные
чувства — чувства, с которыми невозможно совладать, великие вещи о смерти и
времени и растрате; восхитительные и разрушительные вещи, великолепные и мрачные, одновременно восторг, ужас и безмерная, разрывающая сердце тоска. Она
почувствовала себя маленькой и ужасно одинокой. Она почувствовала себя неприкрытой и беззащитной.Инстинктивно она плотнее запахнула халат. С помощью этой шифоновой вещи она пыталась защитить себя от вечности.
“ Я полагаю, ” прошептала Лотти, “ муж Роуз кажется вам просто
обычным, добродушным мужчиной средних лет.
Скрэп отвела взгляд от звезд и на мгновение посмотрела на Лотти.
пока она снова собиралась с мыслями.“ Просто довольно рыжий, довольно круглый мужчина, ” прошептала Лотти.Скрап склонила голову.
“ Это не так, ” прошептала Лотти. “ Роза видит все насквозь. Это всего лишь
декорации. Она видит то, чего не видим мы, потому что любит его”.
Всегда люби.Скрап встала и, плотнее завернувшись в свою накидку, ушла прочь
в свой дневной уголок, села там одна на стену и выглянула наружу
за другим морем, морем, где зашло солнце, морем с уходящей в него далекой тусклой тенью, которая была Францией.Да, любовь творит чудеса, и мистер Арундел — она не могла сразу привыкнуть к его другому имени — был для Розы самой Любовью; но это также действовало и в обратном порядке чудеса, это не всегда, как она хорошо знала, преображало людей в святых и ангелов. К сожалению, иногда это приводило к обратному результату. В ее жизни это применялось к ней чрезмерно. Если бы это оставило ее в покое, если бы это было хотя бы умеренно и нечасто, она могла бы, подумала она, стать вполне порядочным, великодушным, добрым человеком. И кем же она была, благодаря этой любви, о которой Лотти так много говорила? Скрап поискал точное описание. Она была избалованной, кислой, подозрительной и эгоистичной старой девой.
Стеклянные двери столовой открылись, и трое мужчин вышли в сад.
до них донесся голос мистера Уилкинса. Он оказалось все говорю; другие два были сказать ничего.Возможно, ей лучше вернуться к наиболее важным и Роза; было бы утомительно быть обнаруженной и загнанной в этот тупик мистером Бриггсом.Она неохотно встала, поскольку считала это непростительным со стороны мистера Бриггса. Бриггс, чтобы заставить ее двигаться, чтобы заставить ее уйти из любой место, где она хочет сесть, и она вышла из Дафни кусты
ощущение, будто увидав, строгая фигура, только обиду и желая
что она выглядела, как мрачный и суровый, как она чувствовала, так что бы у нее поразило отвращение в душе Мистер Бриггс, и были свободны от него.
Но она знала, что так не выглядит, как бы сильно ни старалась. В
за ужином у него дрожали руки, когда он пил, и он не мог заговорить с ней
не покраснев, а затем побледнев, и глаза миссис Фишер
искали ее взгляда с мольбой человека, который просит, чтобы ее единственный сын мог не будет больно.-"Как может человеческое существо, - подумала Скрэп, нахмурившись, когда она вышла" из своего угла, - как может человек, созданный по образу Божьему, вести себя так; и он подходил для лучших дел, она была уверена, с его молодостью, его привлекательность и его мозги. У него были мозги. Она внимательно изучала его. всякий раз, когда за обедом миссис Фишер заставляла его отвернуться, чтобы ответь ей, и она убедилась бы, что у него есть мозги. Также у него был характер.;
было что-то благородное в его голове, в форме его лба.
лоб — благородный и добрый. Тем более прискорбно, что он позволил
себе увлечься кем-то посторонним и растратил часть своих
сил, часть своего душевного спокойствия, общаясь только с женщиной.
Если бы только он мог видеть сквозь нее, видеть сквозь все ее кожи и
чушь, он бы вылечили, и она может сидеть спокойно на в этот вечер сама.
Сразу за кустами дафны она встретила спешащего Фредерика.
“Я был полон решимости сначала найти тебя, - сказал он, - прежде чем отправлюсь к Розе”.И он быстро добавил: “Я хочу поцеловать твои туфли”.
“А ты хочешь?” - сказал Скрэп, улыбаясь. “Тогда я должна пойти и надеть свои новые.Эти явно недостаточно хороши”.Она чувствовала огромное расположение к Фредерику. Он, по крайней мере, не стал бы брать больше. Его захватывающие дни, такие внезапные и такие короткие, закончились.Приятный мужчина. Теперь он определенно ей нравился. Очевидно, он имел получаю в какой-то клубок, и она была благодарна, что наиболее остановить ее вовремя на ужин, сказав что-то безнадежно усложняло. Но во что бы он ни ввязывался, он был вне этого.
теперь; его лицо и лицо Розы излучали одинаковый свет.
“Теперь я всегда буду обожать тебя”, - сказал Фредерик.
Скрэп улыбнулся. “А ты будешь?” - спросила она.
“Раньше я обожал тебя из-за твоей красоты. Теперь я обожаю тебя, потому что
ты не только прекрасен, как мечта, но и порядочен, как мужчина.
Скрэп рассмеялся. “Правда?” - сказала она, забавляясь.
“Когда импульсивная молодая женщина, ” продолжал Фредерик, “ благословенно
импульсивная молодая женщина, в самый последний момент выпалила, что я сын Розы муж, ты вел себя именно так, как мужчина повел бы себя со своим друг.”
“Неужели?” - спросила Скрэп, и ее очаровательная ямочка стала очень заметной.
“Это редчайшее, драгоценнейшее сочетание, ” сказал Фредерик, -
быть женщиной и обладать преданностью мужчины”.
“ Неужели? ” немного задумчиво улыбнулся Скрэп. Это были действительно красивый комплименты. Если бы только она действительно была такой ...
“И я хочу поцеловать твои туфли”.-“Разве это не избавит от лишних хлопот?” - спросила она, протягивая руку.Он взял ее, быстро поцеловал и снова поспешил прочь. “Благослови вы,” сказал он и ушел.-“ Где ваш багаж? - спросил я. - Крикнул ему вслед Скрэп.-“О Господи, да”, — сказал Фредерик, останавливаясь. “Это на станции”.-“Я пошлю за этим”.Он исчез в кустах. Она вошла в дом, чтобы отдать приказ;и вот как это случилось, что Доменико, во второй раз
вечером, оказался путешествие в Меццаго и интересно, как он пошли.
Затем, приняв необходимые меры для полного счастья
этих двух людей, она медленно вышел в сад, опять же, очень
сильно погружается в мысли. Любви, казалось, принести счастье каждому
но сама. Это, безусловно, завладело всеми там, в своем
разные сорта, кроме нее самой. Бедному мистеру Бриггсу достался
наименее достойный сорт. Бедный мистер Бриггс. Он был тревожащей проблемой
и она боялась, что его отъезд на следующий день не решит ее.
Когда она добралась до остальных, мистер Арундел — она продолжала забывать, что он не был мистером Арунделом — уже был рядом, держа Роуз под руку, и уходил с ее, вероятно, в большее уединение нижнего сада. Без сомнения,
им нужно было многое сказать друг другу; что-то пошло не так
между ними все внезапно наладилось. Сан-Сальваторе, Лотти
я бы сказала, Сан-Сальваторе, творящий свои чары счастья. Она могла
вполне поверить в его чары. Даже она была там счастливее, чем когда-либо.
была уже много веков. Единственным человеком, который ушел бы с пустыми руками, был бы Мистер Бриггс.Бедный мистер Бриггс. Когда она появилась в поле зрения группы, он выглядел слишком милым и мальчишеским, чтобы не быть счастливым. Казалось невероятным, что владелец заведения, человек, которому они всем этим обязаны, должен быть единственным, кто уйдет отсюда без благословения.Скрапом овладело раскаяние. Какие чудесные дни она провела в его
дома, лежать в его саду, наслаждаться его цветами, любоваться его видами,
пользоваться его вещами, чувствовать себя комфортно, отдыхать - фактически, восстанавливаться.У нее было самое праздное, мирное и вдумчивое время в ее жизни и все это действительно благодаря ему. О, она знала, что платила ему какую-то смехотворно маленькую сумму в неделю, совершенно непропорциональную тем благам, которые она получала взамен, но что было в итоге? И разве не было
полностью благодаря ему она познакомилась с Лотти? Никогда бы иначе
они с Лотти не встретились; никогда бы иначе она ее не узнала.
Раскаяние положило свою быструю, теплую руку на Скрэпа. Импульсивная благодарность затопила ее. Она подошла прямо к Бриггсу.
“Я так многим тебе обязана”, - сказала она, пораженная внезапным осознанием того, чем она действительно была обязана ему, и устыдившись своей грубости днем и за ужином. Конечно, он не знал, что она была грубой. Конечно,
конечно, ее неприятное нутро было, как обычно, замаскировано случайным
расположением ее снаружи; но она знала это. Она была грубой. Она
был жестокий для всех в течение многих лет. Любой острый глаз, мысли
Лома, либо очень проницательные глаза, увидел бы ее такой, какая она была—
избалованная, угрюмая, подозрительная и эгоистичная старая дева.
“Я так многим тебе обязан”, - поэтому искренне сказал Скрэп, направляясь прямо к Бриггсу. смущенный этими мыслями.Он удивленно посмотрел на нее. “ _ ты_ мне должна?_ ” сказал он. - Но это я. кто— я, кто... ” он запнулся. Видеть ее там, в его саду... Ничто в нем, ни один белый цветок, не был белее, изысканнее.
“ Пожалуйста, ” сказал Скрэп еще более серьезно, “ не могли бы вы очистить свой разум от всего, кроме простой правды? Вы мне ничего не должны. Как вы должны? вы?“Я тебе ничего не должен?” эхом отозвался Бриггс. “Ну, я должен тебе за то, что впервые увидел тебя за то, что—”
“ О, ради всего святого, ради _goodness_, ” умоляюще сказал Скрэп.
“ пожалуйста, будь обычным. Не будь скромным. Почему ты должен быть скромным?
С твоей стороны смешно быть скромным. Ты стоишь пятидесяти таких, как я”.
“Неразумно”, - подумал мистер Уилкинс, который тоже стоял там, в то время как Лотти сидела на стене. Он был удивлен, он был обеспокоен, он был в шоке
что таким образом леди Кэролайн должна стимулировать Бриггс. “Неразумно,—очень,”думал, Мистер Уилкинс, качая головой.Состояние Бриггса был уже настолько плох, что единственное, конечно, чтобы взять с
ему было отталкивать его окончательно, Мистер Уилкинс считал. Никаких полумер
если бы от Бриггса было меньше всего пользы, доброта и фамильярные разговоры были бы только неправильно поняты несчастным юношей. Дочь Дройтвичей
на самом деле не могла, это было невозможно предположить, желать
поощрять его. Бриггс был всем хорош, но Бриггс был Бриггсом; его
одно имя доказывало это. Вероятно, леди Кэролайн не нарадуются
эффект от ее голоса и лица, и как они сделаны
в противном случае простые слова, кажется—что ж, обнадеживает. Но эти слова были не совсем обычными; он опасался, что она недостаточно обдумала их.
Действительно, ей нужен был советник — какой-нибудь проницательный, объективный. советник, подобный ему. Вот она, стоит почти перед Бриггсом.
протягивает к нему руки. Бриггса, конечно, следовало поблагодарить за то, что
они провели восхитительный отпуск в его доме, но не за это.
благодарность была чрезмерной, и не только от леди Кэролайн. В тот же вечер он
рассматривали презентацию к нему на следующий день по круговой системе
коллективная благодарность от его вылета; но он не должен быть поблагодарила
вот так, в лунном свете, в саду, дама, которую он так явно влюблена.
Поэтому мистер Уилкинс, желая помочь леди Кэролайн выйти из этой ситуации
быстро проявив такт, сказал с большой сердечностью: “Это
самое правильное, Бриггс, что вас следует поблагодарить. Вы, пожалуйста, позвольте мне добавить мои выражения задолженности, и моя жена, Леди
Кэролайн. Мы должны были предложены поблагодарить вас за ужин. Тебя следовало поджарить. Там, безусловно, должно было быть немного...

Но Бриггс не обратил на него никакого внимания; он просто продолжал смотреть
на леди Кэролайн, как будто она была первой женщиной, которую он когда-либо видел.Мистер Уилкинс заметил, что леди Кэролайн тоже не обратила на него никакого внимания. она тоже продолжала смотреть на Бриггса, и с этим странным выражением почти мольбы. В высшей степени неразумно. В высшей степени.
Лотти, с другой стороны, уделяла ему слишком много внимания, выбрав именно этот момент момент, когда леди Кэролайн нуждалась в особой поддержке и защите, чтобы подняться со стены, взять его под руку и увести прочь.
“Я хочу тебе кое-что сказать, Меллерш”, - сказала Лотти в этот момент,
вставая.“Сейчас”, - сказал мистер Уилкинс, отмахиваясь от нее.
“ Нет, сейчас, ” сказала Лотти и потянула его прочь.
Он пошел с крайней неохотой. Бриггсу вообще не следовало давать веревку
ни на дюйм.“Ну, в чем дело?” нетерпеливо спросил он, когда она повела его к дому. Леди Кэролайн не следует оставлять в таком состоянии, беззащитной перед
раздражением.“О, но это не так”, - заверила его Лотти, как будто он сказал это вслух. Чего он, конечно, не делал. “С Кэролайн все в порядке”.
“Совсем не в порядке. Этот молодой Бриггс...“ Конечно, он такой. А чего ты ожидал? Пойдем в дом, к камину и Миссис Фишер. Она совсем одна.
“ Я не могу, ” сказал мистер Уилкинс, пытаясь отстраниться, “ оставить леди Кэролайн одна в саду.“ Не говори глупостей, Меллерш, она не одна. Кроме того, я хочу тебе кое-что сказать.“ Тогда расскажи мне.“ В помещении.
С неохотой, которая возрастала с каждым шагом, мистера Уилкинса увели.
все дальше и дальше от леди Кэролайн. Он верил в свою жену
сейчас и доверял ей, но в тот раз он подумал, что она совершает
ужасную ошибку. В гостиной сидела Миссис Фишер у огня, и
это, конечно, был мистер Уилкинс, который предпочел номера и пожары после
темные сады и Лунный свет, приятнее быть, чем
на улицу, если бы он мог безопасно привести леди Кэролайн с собой.
Как бы то ни было, он вошел с крайней неохотой.

Миссис Фишер, сложив руки на коленях, ничего не делала, просто
пристально смотрела в огонь. Лампа была установлена удобно для чтения.
но она не читала. Ее большие мертвые друзья не казалась
стоит читать эту ночь. Теперь они всегда говорили одно и то же — снова и снова
они говорили одно и то же, и ничего нового из них нельзя было извлечь
теперь уже навсегда. Без сомнения, они были больше, чем кто-либо другой.
теперь, однако, у них это огромный недостаток, что они были мертвы.
Ничего, дальше можно было ожидать от них; в то время как живого, что
можно не рассчитывать? Она жаждала живых,
развивается кристаллизующихся и готовой утомили ее. Она думала о том, что
если бы только у нее был сын — сын, подобный мистеру Бриггсу, такой милый мальчик, как этот который продолжал бы развиваться, был живым, любящим, заботился бы о ней и любить её...
Выражение ее лица дало сердце Миссис Уилкинс чуть твист, когда она
увидел его. “Бедняга”, - подумала она, все одиночество возраст
на нее нахлынуло одиночество оттого, что она злоупотребила гостеприимством в этом мире, оттого, что живешь в нем только терпя, полное одиночество
старой бездетной женщины, которая не сумела завести друзей. Он, кажется,
что люди могут быть действительно счастливы в пар—любых пар, не
по крайней мере, должен любителей, но пар из друзей, пар матерей
и детей, братьев и сестер—а где вторая половина.Пара миссис Фишер будет найдена? Миссис Уилкинс подумала, что, пожалуй, лучше поцеловать ее еще раз. Поцелуи этот день прошел с большим успехом; она знала это, она мгновенно
почувствовал реакцию Миссис Фишер на него. Поэтому она подошла и наклонилась
поцеловала ее и весело сказала: “Мы пришли”, что действительно было
очевидно.На этот раз миссис Фишер действительно протянула руку и прижалась щекой к щеке миссис Уилкинс к своей щеке — к этому живому существу, полному любви, теплоты, бьющейся крови; и, делая это, она чувствовала себя в безопасности рядом с незнакомым человеком.
существо, уверенное, что она, которая сама так естественно совершает необычные поступки, воспримет это действие как нечто само собой разумеющееся и не смутит
ее неожиданностью.Миссис Уилкинс нисколько не удивилась; она была в восторге. “Мне кажется,Я - вторая половина ее пары”, - мелькнуло у нее в голове. “Я верю" - это я, определенно я, собираюсь быстро подружиться с миссис Фишер!
Ее лицо, когда она подняла голову, было полно смеха. Также
экстраординарны разработки, произведенные San Salvatore. Она и миссис
Фишер... Но она видела, что они закадычные друзья.
“А где остальные?” - спросила миссис Фишер. “Спасибо, дорогая”, - добавила она,как Миссис Уилкинс поставил табурет из-под ее ног, подставки для ног, очевидно,нужно, ноги Миссис Фишер был коротким.
“Я вижу себя на протяжении многих лет, ” подумала миссис Уилкинс, и в ее глазах заплясали огоньки.“ приносящей скамеечки для ног миссис Фишер...”
“ Розы, ” сказала она, выпрямляясь, “ отправились в нижний этаж.
думаю, они занимаются любовью.“ Розы?“ Тогда Фредерикс, если хочешь. Они полностью слиты и неразличимы.“ Почему бы не сказать "Арбатнотс”, моя дорогая? - сказал мистер Уилкинс.“ Очень хорошо, Меллерш, Арбатноты. И Каролины...
Мистер Уилкинс и миссис Фишер вздрогнули. Мистер Уилкинс, обычно такой
полностью владеющий собой, вздрогнул даже сильнее, чем миссис Фишер, и
впервые с момента своего приезда он рассердился на жену.
“ В самом деле— ” возмущенно начал он.“ Очень хорошо, Меллерш, тогда Бриггсы.
“В Briggses!” - воскликнул Мистер Уилкинс, сейчас очень зол; для
вывод был для него самым возмутительным оскорблением целой расы
Desters—мертв, Desters, живущих Desters, и Desters еще безвредно
потому что они были еще не родившихся. “ В самом деле...
“ Мне жаль, Меллерш, ” сказала миссис Уилкинс, притворяясь кроткой, “ если тебе это не нравится. - Нравится! - воскликнула она.

“ Нравится! Ты лишился рассудка. Да ведь они никогда раньше не видели друг друга.
До сегодняшнего дня.

“Это правда. Но именно поэтому они теперь могут продолжать”.
“Продолжайте!” мистер Уилкинс мог только повторить возмутительные слова.
“ Прости, Меллерш, ” снова сказала миссис Уилкинс, “ если тебе это не нравится, но...Ее серые глаза сияли, а лицо светилось светом и убежденностью
которые так сильно удивили Роуз при их первой встрече.
“Это бесполезно”, - сказала она. “ На твоем месте я бы не сопротивлялся.
Потому что...Она остановилась и посмотрела сначала на одного насторожило торжественное лицо, а затем надругой, и смех, и свет мерцал и плясал над ней.
“Я вижу, что это Бриггсы”, - закончила миссис Уилкинс.
На прошлой неделе в Сан-Сальваторе появилась сиринга, и все
акации зацвели. Никто не замечал, сколько здесь было акаций, пока
однажды сад не наполнился новым ароматом, и в нем не появились нежные деревья.
деревья, прекрасные преемники глицинии, раскинулись повсюду среди своих
трепещущие листья с цветением. Лежать под акацией, которая длилась целую неделю и смотреть сквозь ветви на ее хрупкие листья и белые
цветы, трепещущие на фоне голубого неба, в то время как малейшее движение
в воздухе витал их аромат, и это было великим счастьем. Действительно,
к концу весь сад постепенно оделся в белое, и
благоухал все больше и больше. Там были лилии, такие же энергичные, как всегда,
и белые розы, и белые гвоздики, и белые розы банксии, и
сиринга, и жасмин, и, наконец, венчающий аромат
акации. Когда первого мая все разъехались, даже после того, как
они добрались до подножия холма и прошли через железные
ворота в деревню, они все еще чувствовали запах акаций.