Пасека

-Лексеич, как ты думаешь, новый-то потянет страну?- спросил пасечник, подкладывая дрова в печку.

-Думаю, потянет. Толковый, говорят. Спокойный. Фронтовик. Целину поднимал. Село знает,- отвечал отец.

-Этот лысый дурак-то наделал делов на селе. Хорошо, что убрали его,- продолжал пасечник,- куда мёд-то девать будем? Полторы тонны осталось ещё.

-Погоди, может теперь запреты снимут, разрешат на колхозный рынок вывозить. Продадим тогда всё. Живые деньги пойдут в колхозную кассу,- продолжал неспешный разговор отец, отхлёбывая чай из кружки.

На пасеку мы с отцом добрались как раз к обеду. Пасечник нас уже ждал. Натопил печку, сварил картошку. Чай. Мёда хоть завались. Девать некуда. Это беда.

В августе на правлении колхоза отец предложил выдавать колхозникам мёд в качестве премии. Две тонны мёда не знали куда деть. Предложение не прошло.

Главбух взвился:
-Что? Всех премировать? И бездельников? Опять натуральное хозяйство разводить будем? Я в прокуратуру буду писать.

От слова "премия" главбуха просто корёжило. Не любил он, когда людям раздавали деньги. Свою фамилию однако не забывал вставлять во все премиальные списки и бесился, когда отец его вычеркивал оттуда.

В прошлые годы как-то удавалось протолкнуть тонну - две мёда в заготконтору. По низким ценам. Но все-таки не на выброс. В этом году заготконтора мёд не принимает. Хоть тресни. Хрущёвские реформы добивали на селе пасеки и сады.

-В сталинские времена-то хорошо было,- продолжал пасечник,- вывозили мёд на колхозный рынок и всё с колёс распродавали. Четыре пасеки было в колхозе. Удавалось по пять – шесть тонн, а то и больше, реализовать за сезон-то. Теперь от колхозного рынка только название осталось.

И правда, продовольственный рынок в Казани так и назывался – колхозный. Но с приходом Хрущёва дорогу колхозам на рынок перекрыли. Там теперь торговали только частники. Кто чем мог. Картошка, огурцы, помидоры, лук. Мёд в те годы на рынке был дефицитным продуктом.

По мнению Никиты Сергеевича, а других мнений он не признавал, колхозы должны сосредоточиться на масштабной работе. Всю ненужную мелочевку – пасеки, сады следовало ликвидировать.

Разрешалось, правда, сдавать в заготконтору мёд, воск и пчелиный яд. Но заготконтора, странная организация, с каждым годом всё сильнее стопорила этот процесс.

Фрукты и овощи следовало отвозить на плодоовощной комбинат. Для централизованной переработки. Однако сдать туда, например, машину яблок, удавалось далеко не всегда. Иной раз, простояв в очереди трое суток, шофера привозили фрукты обратно. Их оставалось только вывалить свиньям на корм.

И вот Хрущева убрали. Это первая зима с новым главой государства. Все с большим нетерпением ждали перемен.

-Наконец-то село вздохнет свободно,- рассуждали и начальники, и простые работяги.

…

Проснулись мы с отцом в четыре утра. Попили чайку, накрутили с собой бутербродов, прихватили термос с чаем. Лыжи, ружья, патроны – всё было готово заранее. Пока вышли из села, добрались до опушки леса, начало светать.

Замысел охоты у отца, как всегда, был не совсем охотничий.

-Давай обойдём вот эти два поля,- вдруг говорит он,- куропаток, может, поднимем.

-Пап, какие куропатки?- хнычу я, понимая, что ему надо пересчитать стога на люцерновых полях.

Отец всё записывает в блокнотик. Наконец, сделав крюк километров восемь, возвращаемся к лесу.

Собаки в поисках зайцев шерстят округу.

Вот Буран низким башуром начал гон. Фальцетом заголосил Фагот. Погнали. Промороженный лес звонами откликнулся на собачий лай.

Взяли зайчишку всё-таки. Перехватили. Он прямо на отца вышел.

И вот теперь сидим, отогреваемся на колхозной пасеке.

Это тоже элемент сегодняшнего отцовского замысла. Надо и здесь разобраться с делами, подбодрить пасечника, обсудить стратегию на сезон, послушать его советы, где сеять гречиху, где фацелию, где рапс.

Отец уже побывал в школе. Рассказывал старшеклассникам о новых перспективах. Планировал поставить плодоконсервный цех. Собственный, колхозный. И не кланяться больше районному плодоовощному комбинату. Четыре сада в колхозе. Последние годы были очень урожайные на фрукты. Яблоки, вишня, слива, смородина - всего этого было много. Правда, бОольшая часть урожая просто пропадала. Некуда было сдавать. Самим перерабатывать запрещалось.  Свои фрукты приходилось вываливать свиньям, а в магазинах стояли банки с болгарскими и венгерскими консервами.

И вот теперь новая ситуация. Хрущева больше нет.

Отец обещал девчонок послать на учебу в Болгарию и Венгрию. Будут технологами на собственном производстве.

Однако надежды на всё это, через год - два после прихода Брежнева к власти, рухнули. Окончательно.

Брежнев целовал в губы руководителей братских стран и по кооперации, в рамках СЭВ, отдал восточноевропейцам наш рынок фруктов и овощей.

Татария, благодатный садовый пояс России, вынуждена была и дальше уничтожать сады и пасеки.

     2020