Жемчужина Кузбасса

Воронина З.А.
                Жемчужина Кузбасса.
В конце семидесятых годов наш город стал застраиваться. Дома росли как грибы после дождя. Возникали новые микрорайоны, а в них новые школы, кинотеатры, детские сады, магазины. Строились дома почти все крупнопанельные. А такие дома возводить можно быстро. Ходили слухи, что была задумка соединить два города воедино, Киселёвск и Прокопьевск. Они стояли так близко друг от друга, что, когда едешь на автобусе из одного города в другой, то не замечаешь границу между ними. Прокопьевск даже был объявлен комсомольской ударной стройкой.
 Молодежь стекалась сюда со всех уголков нашей Родины. Приезжала молодёжь разных специальностей, но в основном шофера, каменщики, бетонщики, монтажники, штукатуры. Шофера возили детали с завода КПДС, остальные возводили дома, штукатурили их и красили. Работы хватало всем.  Приезжали в основном люди молодые, энергичные, не женатые. Но встречались и семейные люди, которым на прежнем месте не сиделось, хотелось испытать чего-то новенького, интересного. Это любители романтики, которых на прежнем месте ни чего не держало. У некоторых из них не было своего жилья, вот они и мчались туда, где можно было его быстро заработать. Да к тому же, молодая кровь бурлила в них, не давала им покоя. В наше время строить новый город, разве это не дело молодых рук!
 Стройка велась с третьего микрорайона и двигалась по направлению Киселёвска.   Первых комсомольцев селили в дом, который стоял на Институтской улице. Это был обыкновенный жилой дом. Первый этаж и занимали комсомольцы: в одном крыле парни, в другом девчата. Даже если были женатые люди, всё равно они жили раздельно: муж находился в той половине, где парни, жена обитала у девчат. Это было временное явление, дом под семейное общежитие строился и скоро должен быть готов. А пока молодежь устраивалась, как могла.
 За то время, пока ждали семейное общежитие, многие обрели семью. Приехали в Прокопьевск холостыми, а тут стали встречаться и решили стать единым целым. То есть, создать новую ячейку общества. Самым первым молодожёнам справили комсомольскую свадьбу. Им Кузбассгражданстрой в подарок преподнёс двухкомнатную квартиру.  Правда, первое время они немного пожили в семейном общежитие. Да и семейное общежитие было обыкновенный жилой дом в котором шесть подъездов, а в подъезде, на этаже по три квартиры: одна из которых была трёхкомнатная, а две других - двухкомнатные.
 Комсомольцы ждали, когда сдадут новый дом, в котором им выделят жильё. Он уже достраивался, однако, ждать пришлось месяца три. Активисты составляли списки, в которых указывалось, где и в какой комнате станет жить каждая семья. Новый дом сдавали как раз перед Новым годом. Комсомольцы были рады, ведь это их первое жильё на новом месте в новом городе в их молодой жизни.
 Этот обыкновенный жилой дом  стоял на улице Петренко. Каждой семье выделили по комнате. В двухкомнатной квартире жили две семьи, в трёхкомнатной – три. Весь дом был заселён исключительно одной молодежью. Несколько квартир выделили и для одиноких, которые не успели обзавестись семьёй. Эти квартиры для одиноких находились в самом конце жилого дома.
 Молодёжь жила дружно как одна большая семья, ходили в гости друг к другу, делились своими радостями и печалями, вместе отмечали праздники, даже сколотили свою агитбригаду, которая выступала на производстве и на стройке. Но иногда и у друзей случались ссоры.
 Однажды, на первомайский праздник два друга Серёжа Иванов и Слава Новиков пошли на демонстрацию. Как водится, после парада отметили изрядно. Пришли домой, и ещё добавили, на праздник можно, ведь они не алкаши какие-то. А потом сами не заметили, как заспорили из-за пустяка: чья жена лучше. Спорили до хрипоты, вспотели даже отстаивать каждый свою правоту. Вышли на балкон, и там спор продолжился. Сергей уверенно доказывал, а в знак своей правоты размахивал руками перед самом носом у друга. Слава не удержался и укусил друга за палец. Тот взвыл, затряс укушенной рукой над головой. А потом вдруг набросился на друга с ответным ударом и прокусил ему губу. Теперь настала очередь выть от боли Славе. Он выл, как сирена на ВГСЧА, когда случается авария на какой-нибудь шахте. Пришлось спорщикам вызывать скорую помощь. Разборки прекратились. Спорщиков увезли в травмпункт зашивать одному прокушенные губы, другому палец. Славно отметили первомайский праздник! После праздников собрали внеочередное комсомольское собрание в красном уголке общежития. Начальник МЖКА пришёл на собрание вместе с комендантом общежития. Ему дали слово первому:
-Это что же получается, дорогие товарищи, - начал он, - как вы живете? На вас смотрит с замиранием сердца весь Прокопьевск, а вы, молодежь, которая стоит во главе города, что вы творите? Это кто же из вас додумался в праздник столь великий откусывать губы и через балкон их выплёвывать? Когда мне сообщили об этом происшествии, я чуть со стыда за вас не сгорел. Да разве так можно! Где же ваша комсомольская сознательность? Где ваша совесть была в это время? Не забывайте о том, что вы под пристальным вниманием всех жителей города. Не позорьте и не компрометируйте себя. Ведите достойно, как положено комсомольцу! Не забывайте, что вы в Советской стране живёте и на вас смотрят жители нашего замечательного города! А наш город не простой, шахтёрский. Жемчужина Кузбасса!               
Комсомольцам было стыдно за своих товарищей. Они сидели молча, низко опустив голову.
 Первый год жили без забот и печалей. Потом у вновь образованных семей стали появляться дети. А где дети, там и заботы, и печали. Первая забота – куда девать ребёнка, когда идёшь на работу. Детский сад для комсомольцев ещё не достроен был. Работы там оставалось не много, но и на это время ребёнка надо куда-то деть. К тому времени было уже два семейных общежития. Стояли они рядом: одно здание кирпичное, другое панельное. Кирпичное уж точно для общежития предназначено было. Здание пятиэтажное, в нём два подъезда. В каждом подъезде, на каждом этаже по два «кармана», в котором находилось восемь комнат. По четыре с каждой стороны. Имелся коридор, из которого был вход в туалет, в общую кухню и в душ. Туалет и душ на каждой стороне, а значит, один на четыре комнаты. Карманами называли то место, которое было отгорожено от остальных комнат. В один такой карман входило по восемь комнат: четыре с одной стороны здания и столько же с другой. Здание построено хорошо, единственный недостаток был у него, в коридоре и кухне не было окон. Всё предусмотрели, а про это забыли.
 Тогда комсомольцы собрались вместе и стали решать эту проблему с детьми. Долго думали над этим вопросом и решили создать свой мини детский сад прямо в  кирпичном общежитие. В нём больше маленьких детей было.
 -Ну, что же, - говорили они, - за эту идею нас не расстреляют, зато дети наши присмотренные будут, пока мы на работе.
 Воспитатели и няни нашлись среди комсомольцев. Правда, они уже работали в новом садике, что для детей строителей был предназначен, то есть, для них. Новый детский сад не открылся, но велось интенсивная подготовка к открытию.
 Решили уладить и эту проблему с руководством детского сада. Под детский сад выделили две самые большие комнаты: одна под кухню, в другой находились дети. Всё образовалось как нельзя лучше. Но просуществовал такой садик не долго, месяца два или чуть больше. Санэпидемстанция прикрыла эту лавочку. И, тем не менее, этот выход из создавшего положения помог комсомольцам и даже очень. Через несколько дней открыли новый детский садик. Все дети комсомольцев пошли туда, в новый современный садик.
А в город всё прибывали и прибывали люди. Но приживались не все. Кому-то не нравился город, кто-то не мог перенести здешний климат. В один из осенних дней приехала мать одиночка. С мужем она разошлась, жить в родном городе ей негде было, вот и решила приехать в Прокопьевск вместе с дочерью.
 «Город шахтёрский, - думала она, -мужиков должно быть много, может, здесь свою половинку повстречаю».
 Её вместе с семилетней дочкой поселили в панельном общежитии на третьем этаже. Они быстро освоились на новом месте. Осенью девочка пошла в школу, которая стояла не далеко от общежития. Мать одиночку звали Таня, а её дочку Оля. Работать она пошла в СУ-1 отделочницей. Здесь познакомилась с местным парнем Гришей. Был он старше её на десять лет и уже успел побывать в местах не столь отдаленных. Гриша не был женатым, не успел. Как мужик был он симпатичным, добрым. Таня ему очень нравилась, Оля тоже. Гриша с Таней немного подружили, а потом он предложил жить вместе:
-Поживем немного, притрёмся друг к другу, тогда и в ЗАГС идти можно, а если ничего не получится, разбежимся. - предложил парень такой вариант совместной жизни своей избраннице.
Таня долго не думала, согласилась. Стали они жить как одна семья. Вместе ходили в кино, вместе смотрели хоккейные матчи во Дворце спорта Снежинка. Одним словом, их увидеть всегда можно было только втроём. Таня была довольна тем, что встретила порядочного человека, и не беда, что он отсидел какое-то время в тюрьме. Мало ли что было, не зря ведь в народе говорят: от суммы и тюрьмы не зарекайся. Прошло некоторое время, и Таня забеременела. Она об этом не жалела, ведь ребёнок только поможет скрепить семью, так она думала. Гриша тоже был рад. Он купил жене золотое колечко, а её дочке красивую куклу. Вечером, когда Таня пришла с работы, а Оля со школы, он вручил подарки своим любимым женщинам, а сам пошёл работать в ночную смену. Он трудился на стройке каменщиком. Женщины остались довольны подарками. Быстро пролетело девять месяцев. Подошла Тане пора рожать. Её увезли в больницу. Осталась дочка вдвоём с отчимом дома. Вечером он говорит восьмилетней девчушки:
-Оленька, давай поиграем во взрослую игру, хочешь?
Та не знала, что ей за игру предлагает отчим, и мотнула головой в знак согласия. Он расправил кровать, застелил её клеёнкой, положил сверху простынку и позвал девочку к себе. Оля послушно подошла. Он стал медленно раздевать ребёнка, а когда она осталась совершенно нагая, стал ласкать её, целовать детскую грудь, живот. Руки его прошлись по всему тельцу девочки. На его лбу выступила испарина, руки дрожали от предвкушения чего-то необычного. Он подхватил её на руки, положил на кровать, продолжая поглаживать и шептать:
-Не бойся, моя дорогая, я тебе ничего не сделаю страшного. Будет чуточку больно, но это пройдет. Тебе станет хорошо, и ты ещё захочешь повторить нашу игру.
Ольга ощутила что-то упругое и тёплое у себя между ног. Стало действительно больно и страшно. Она заплакала. А отчим ещё что-то возился, долго, пот струйками стекал по её тельцу, было тяжело держать его тело, казалось, он хотел раздавить её. Для девочки это было пытке подобно. Она негромко плакала, а отчиму видно это доставляло удовольствие. Наконец-то это всё кончилось. Он сходил в ванную, налил в тазик тёплой воды, принёс её в комнату:
-Оленька, вставай потихонечку, помоешься перед сном.
Девочка поднялась. Он помог ребёнку подойти к тазику и сам обмыл её. А потом расстелил кроватку и уложил спать. Сам улёгся отдельно на большую кровать. Ольга была рада тому, что её мучения закончились. Она ещё немного поплакала и незаметно уснула. Такие пытки со стороны отчима продолжались каждый день, пока Татьяна была в роддоме. Наконец, её выписали вместе с ребёнком. Когда её привёз Григорий домой, Оля была в школе. Подруги её стали замечать, что Ольга сильно изменилась, стала меньше с ними общаться, меньше разговаривать, а всё больше находиться дома. Когда девочка вернулась со школы, мать заметила, что Оля странно смотрит на неё, как будто о чём-то спросить хочет, но боится. Мать это насторожило. Но она никак не думала и даже не допускала мысли, что это связано с её мужем. И всё же она решила его проверить. В воскресный день она сказала мужу, что ей срочно надо в аптеку и просила поглядеть за девочками, пока она ходит. Он ничего не подозревал и сразу же согласился. В соседней комнате соседей не было вот уже месяц. Они уехали в отпуск к родителям. Татьяна вышла на улицу. Стоял летний тёплый день. Она направилась в сторону аптеки. Из окна Григорий видел, как она зашла за угол, дальше её не было видно. Он кинулся к Оле и стал срывать одежду. Оля заплакала. Она сразу же поняла, что сейчас будет:
-Папа, не надо, я не хочу больше с тобой играть.
-Молчи, глупая. Много ты понимаешь. Это ведь так хорошо, просто сердце замирает в сладостной истоме! Просто ты ещё этого не почувствовала. Пройдёт время, и ты поймёшь, что я был прав.
Он раздел девочку, повалил на кровать, и уже приступил к своему подлому делу, как тихо в комнату вошла Татьяна. Она увидела эту сцену и поняла, о чём говорили глаза дочери. Молча, она вышла из комнаты, и тихо пошла на кухню. Там она некоторое время думала. Она ко всему была готова, но такое даже в страшном сне не могла увидеть. Человек, которому она так верила, так доверяла, нанёс ей удар в спину, словно острый нож воткнул. Она задыхалась от горя и отчаяния, нахлынувшее на неё.
 «Что же делать, - думала она, -что делать?» мысли в голове путались, разум мутнел. А вот что! Она схватила острый нож, который Григорий утром только наточил, что бы было резать хлеб хорошо, и пошла быстро в комнату. Григорий ещё лежал на дочери. Татьяна размахнулась и со всей силы ударила его в область сердца. Нож легко вошёл по самую рукоятку в спину. Гриша не закричал, не застонал, только тело его обмякло и всё. Дочери она помогла выбраться из под тела мужа. А потом Татьяна вышла из квартиры, пошла к дежурной по общежитию и позвонила в милицию. Сотовых телефонов в то время ещё не было, телефон у дежурной был один на весь дом.
-Алло. Милиция. Я только что зарезала своего мужа.
-Назовите свой адрес, мы выезжаем!
Татьяна не успела подойти к своему подъезду, как милиция была уже там. Все вместе они поднялись на третий этаж и вошли в комнату, где жила Татьяна. Муж лежал неподвижно так, как был. Девочка вылезла из-под него. Она сидела на корточках, раздетая и плакала. Милиционеры всё осмотрели, составили протокол, забрали мертвое тело, и уехали, наказав Татьяне никуда не выезжать из города. Григория похоронили родители. Татьяна не появилась даже на похоронах мужа. Суд над ней состоялся. Приговорили её к трем годам лишения свободы условно. Она отсидела год в декретном отпуске, потом вышла на работу. Дочку определила в садик в ясельную группу. Никто её поступок не осуждал, наоборот, все говорили, что она молодец, сумела за дочь постоять, пусть такой ценой.
 Прожила Татьяна в Прокопьевске положенных три года с того страшного дня и уехала вместе с детьми к своим родителям жить.
Осенью в числе первых комсомольцев приехала ещё одна одинокая женщина вместе с семилетнем сыном. Её поселили в общежитие на Институтской улице. Только перед новым годом ей дали комнату вместе со всеми на Петренко. Звали одинокую женщину Валентина, а её сынишку Алёша. Комнату на Петренко ей выделили в одном подъезде с Татьяной и её девочкой. Так же как и Татьяна, она разошлась с мужем, но жизни в родном городе ей не было, вот и решила она испытать счастье на стороне. Она впервые попала в город, где жили и трудились шахтёры. Прокопьевск ей понравился. Когда они с сыном ехали от вокзала до общежития, то им бросились в глаза некоторые мужчины, у которых подведены глаза, словно они женщины. Откуда ей было знать, что это шахтёры возвращаются со смены. Угольная пыль так въедается, что, сколько ни мойся, всё равно след остаётся. Валентина с сыном в городе прижились быстро. И хотя она не имела строительной специальности, первое время трудилась штукатуром-маляром. По образованию она была педагог. Ей предложили пока не сдадут в эксплуатацию детский сад, поработать штукатуром. Начать свою трудовую деятельность ей помогало всё общежитие, потому что не было у неё одежды рабочей. Комсомольцы выделяли ей, кто что может: один дал брюки, другой выделил тёплую жилетку и так далее. К утру она полностью была подготовлена к работе. Сын пошёл в первый класс, а она на стройку. Она только в кино видела, как трудятся штукатуры, а теперь самой приходиться работать на стройке. Когда она появилась первый раз в бригаде штукатуров, те стали её расспрашивать: откуда она, зачем приехала в Прокопьевск, кто она, где работала прежде. А когда они узнали, что Валентина педагог, то взяли обязательство: на рабочем месте не материться в присутствие нового работника. И своё обязательство они выполняли чётко.
 Здесь же на стройке она познакомилась с Валерой. Он был монтажником. Часто их труд пересекался: монтажники возводили стены, штукатуры их шпаклевали, белили, красили. Валентина и Валера стали встречаться не только на работе, но и после неё. Иногда они ходили в кино, иногда ездили в Новокузнецк в цирк, иногда бродили просто по городу или по парку любовались природой. Сынишку Валентина брала с собой. Весной Валера сделал ей предложение расписаться и жить одной семьёй. Она немного подумала и согласилась. Одной всё же жить трудно, а тут, какая ни есть, а поддержка. Даже сын вставил своё слово:
-Сходи за вещами своими и переходи к нам. Мама не против будет. - предложил он как-то.
-Хорошо. Но только я не хочу просто так жить, я хочу иметь настоящую семью, настоящих детей. - сказал в ответ Валера.
Валера и Валентина подали заявление и вскоре стали носить одну фамилию, жить одной семьёй.
 В начале лета её перевели на работу в детский сад. Строить его закончили, теперь необходимо подготовить к приёму детей, вот поэтому и набирали сотрудников детского сада. Со стройки перевели четверых, имеющих педагогическое образование. Валентина была в их числе. Воспитатели готовили наглядные пособия, раздаточный материал, завозили методическую литературу, няни мыли в группах, оттирали плитку, наводили везде порядок.   Всё шло хорошо, но в октябре Валентина пришла с работы, ребёнка не было дома. Сначала она подумала, что он в школе. Но его портфель лежал на стуле. Она помчалась в школу. Алеша учился во вторую смену. Учительница ответила, что мальчика сегодня не было на уроках. Валя перепугалась, что могло случиться с её мальчиком? Весь вечер она бегала по всем знакомым, в милицию, но его нигде не было.
 На следующий день была суббота. А в молодёжном доме, которое было приспособлено под семейное общежитие, была создана бригада, которая следила за порядком как в самом доме, так и в его округе. Что-то типа дружинников. И тогда Валентина обратилась к ним за помощью. Они с комсомольцами проверили все подвалы, чердаки, канализационные люки, теплотрассы. Ребёнок как в воду провалился, нигде его не было. А был уже конец октября. Снег в тот год выпал рано и прикрыл обильно всю землю.  К поискам подключилась милиция, общественность, никаких результатов. О пропаже ребёнка было объявлено во всесоюзный розыск. Шли дни за днями, недели за неделями, год за годом, а ребёнок так и не находился.
 Валентина не уехала из Прокопьевска, она живёт надеждой до сих пор. Поиск своего пропавшего сына она не прекратила.
Строились дома до самой перестройки, потом всё прекратилось. Теперь очень мало строят. Но комсомольцы из строительного отряда остались жить и трудится в городе. Теперь они уже давно не комсомольцы, а уже пожилые люди, многие из которых пенсионеры. Общежитие, где жили комсомольцы, давно расселили в другие дома города. О тех временах осталась только память. Да и самого комсомола давно уже нет. Сам город изменился с той поры. Он с каждым годом становиться всё краше и краше. Шахтёры с гордостью называют свой город – жемчужина Кузбасса.