Рассказ о войне, о жизни

                Рассказ о Великой войне.
Его обнаружили в засыпанном окопе. И то только потому, что кому-то понравились торчащие из земли его хромовые сапоги. За них потянули и вытащили майора на свет.
Он был без фуражки, правая рука висела плетью, так как была прострелена в районе предплечья. К тому же он был сильно контужен. Из ушей и носа майора текла кровь. Она почти полностью запеклась, но бурые следы остались.
Через его грудь была протянута портупея и ремень полевой сумки. На шее висел бинокль, на поясе имелась расстёгнутая кобура от пистолета ТТ. В левой руке командир держал этот самый пистолет с пустой обоймой.
Этим майором был начальник штаба полка Владимир Семёнович Литовский. Он долго не мог понять, где он и, что с ним случилось. Кто-то налил ему в стакан грамм сто чистого спирта. Глотнув его, майор понемногу начал приходить в себя и потихоньку всё вспоминать.
Откопал его седой гражданский фельдшер Аркадий Бенедиктович. Он со своей помощницей шестнадцатилетней Варварой проходил по окопам, разыскивая раненых, чтобы оказать им помощь. Осмотрев руку майора, фельдшер обработал и перевязал его рану. К счастью, пуля прошла навылет, не задев кость.
Владимир Семёнович осмотрел свой пистолет. Обойма была полностью пуста, и даже в стволе патрона не было. Он достал из кобуры запасную обойму и зарядил оружие. Потом майор достал из полевой сумки полную пачку патронов и снарядил пустую обойму. Он всё делал механически, словно на «автомате». Закончив с пистолетом, Владимир Семёнович осмотрелся и нашёл на дне окопа свою фуражку, отряхнул её и надел.
- Какой сегодня день? – спросил он у фельдшера. Последствия контузии ещё давали о себе знать. Память вернулась не полностью.
- Сейчас 9 часов вечера 22 июня 1941 года, воскресенье, - ответил тот. Литовский думал, что уже, как минимум, 24 июня. Ему показалось, что он пролежал под землёй по меньшей мере дня два.
Фельдшер нашёл в окопах ещё пять раненых. Троих он их прооперировал прямо в окопе. Извлёк пули и осколки и зашил раны. Затем обработал их и перевязал.  Двоих тяжёлых надо было срочно оперировать в других условиях. Нужна была операционная, ну, или хотя бы ровный стол и освещение.
На шум подошли бойцы. Семеро из них оказались легкоранеными, а на старшине и на двух сержантах не было ни единой царапины.
Пока фельдшер обрабатывал раны, майор приказал старшине и сержантам поискать в окопах оружие и боеприпасы, а также какие-нибудь инструменты и провизию. Ещё майор вспомнил, что в ложбинке километрах в двух от окопов должен находиться красноармеец Федотов с тремя лошадьми и повозками, и приказал одному из сержантов позвать, его если он его найдёт. Федотов оказался жив. Он приехал часа через два на трёх подводах, в каждой из которых было запряжено по одной лошади. С ним было ещё восемь лошадей, которых он поймал в балочке.
Пришёл старшина и сообщил, что нашёл пятнадцать винтовок Мосина, две десяти зарядные автоматические винтовки Токарева - СВТ-38, два станковых пулемёта Максима и три ручных пулемёта Дегтярёва. Только вот патронов практически нет. У ручного пулемёта диски на сорок семь патронов. В наличии имелся лишь диск, заполненный меньше, чем на половину. Остальные оказались пустыми.  На два станковых пулемёта была одна лента, но зато полная. На каждую винтовку имелось по два-три патрона. Солдатские подсумки тоже были почти пустыми. В трёх нашлись по пять-десять патронов. Вместе с ними набрался полный диск к ручному пулемёту.
Старшина также принёс десяток немецких автоматов МП-39 и по две запасные обоймы к каждому из них, два десятка вражеских противопехотных гранат, и десяток немецких кинжалов и штык-ножей.
В двух разбитых землянках, одна из которых когда-то была командным пунктом, а другая пунктом наблюдательным, нашли ящик противопехотных гранат РГД, пару ящиков концентратов, три ящика консервов (тушёнки) и банок десять россыпью, три десятка буханок чёрного хлеба.
Также удалось найти большой котелок литров на десять, штук пять солдатских котелков нового образца с крышками, медный чайник и медный самовар на двадцать литров.
Кроме этого старшина разыскал две командирские сабли, бинокль, три рации с тройным запасом батарей, шанцевый инструмент, ножовки, двуручные пилы, топоры и ящик гвоздей, два десятка шинелей, три десятка плащ палаток.
В одной из траншей из-под земли торчали палка и лямки вещмешка. Старшина потянул за палку и вытащил из завала полковое знамя. В вещмешке оказались три оцинкованных коробки с патронами калибра 7,62, в каждой по тысяча двести штук. Еще в одной землянке нашёлся большой ящик с медикаментами и перевязочным материалом.
На определенное время вопрос с боекомплектом и питанием был решён. Отряд теперь стал боеспособен и мог не только отражать атаки, но и сам атаковать врага. К тому же найденное полковое знамя придало боевой дух израненному воинству.
Солнце уходило за горизонт. Владимир Семёнович посмотрел на небо и увидел кровавую зарю, будто кто-то плеснул на небо чёрно-красной краской, из-под которой вырывалось сине-белое небо. Зрелище было не очень приятным, даже страшным. Владимир подумал про себя: «Война будет затяжной, тяжёлой и кровавой». А вслух сказал одно слово: «Природа».
Майор приказал привести оружие в боевую готовность и раздать боеприпасы тем, кто может держать его в руках. В распоряжении майора оказался целый полк: четверо здоровых красноармейцев вместе со старшиной, семеро легко раненых бойцов, двое гражданских медработников и пять лежачих раненых.
Пока установилось затишье, похоронили тела погибших бойцов. Их сложили в тупиковый окоп и закопали, установив табличку об их гибели, на которой указали только количество бойцов и их звания.
Когда наступила ночь, тяжело раненых и кое какой груз на две телеги. На третью поставили пулемёты и другое оружие. Легко раненых тоже разместили на телегах, кое-кого усадив за вожжи.
Владимир Семёнович попросил медицинских работников поехать вместе с ними. Они согласились. Остальные пятеро вместе с майором оседлали лошадей и поехали впереди верхом. Трёх лошадей привязали к телегам. Проехав за ночь двадцать пять километров, группа красноармейцев увидела перед собой густой смешанный лес. До него оставалось не более пяти километров. Владимир Семёнович попросил поднажать, пока их не застукала вражеская авиация.
Раненые устали, воды практически не осталось, пора было и перекусить. Владимир Семёнович решил поискать ручей или реку. Он отправил старшину с красноармейцами вперёд для того, чтобы они обследовали местность и уточнили местонахождение противника. Колонна въехала в лес, старшина со своей группой умчался по дороге в чащу.
Краем глаза майор заметил справа в кустах какое-то движение. Он моментально подскочил этому месту с пулемётом Дегтярёва наперевес. Из кустов, держа в руках карабин на изготовку, вышел красноармеец-пограничник. Он рассказал, что их конную группу под командованием капитана, в составе сержанта, а также связиста с рацией, рядового Мухтара Мухамедова, направили поближе к границе для разведки и уточнения местонахождения вражеских сил.
Когда они выехали из леса, то попали под авиаудар. Командир группы был тяжело ранен, и до сих пор не пришёл в себя.  Сержанта убило на месте. Мухтар поймал лошадей и собрал оружие. У сержанта была автоматическая снайперская десяти зарядная винтовка СВТ-40, штык-нож, у капитана финский нож, пулемёт Дегтярёва и пистолет ТТ. Сам Мухтар был вооружён карабином, двумя гранатами РГД, ну и, конечно, финским ножом.
Фельдшер оказал первую помощь капитану, перевязав его. Сержанта же похоронили неподалёку. Одной лошади царапнуло спину осколком авиабомбы. Мухтар её тоже обработал, и рана начала уже затягиваться. Он просидел в кустах один вечер и целую ночь, пытаясь связаться с командованием по рации, но его никто не слышал. Капитана он бросить не мог, а эвакуировать было не на чем. Хорошо, что у всех троих был с собой сухой паёк на три дня, поэтому он не голодал.
Когда группа майора Литовского наткнулась на сидящего в кустах Мухтара, он хотел было начать стрелять, приняв её за врагов, но вовремя увидел Красное Знамя, прикреплённое к одной из телег.
Фельдшер посмотрел рану капитана и решил, что как только найдут воду, провести всем тяжело раненым операции. В противном случае, они умрут. Вернулся старшина Нефёдов и сообщил, что недалеко в глубоком овраге находится приличный ручей, а километрах в десяти от него находится небольшая река. Её глубина достигает двух метров, а ширина почти восьми. Через неё перекинут довольно крепкий деревянный мост, шириной чуть меньше трёх метров.
Майор приказал доехать до ручья, а затем заняться приготовлением пищи и привести себя в порядок. Для медицинских нужд из телег оборудовали импровизированный хирургический стол, чтобы оказать помощь тяжело раненым. 
Владимир Семёнович заметил, что, если отдавать приказы бодрым не сомневающимся голосом, их выполняют быстро и без лишних рассуждений.  А когда начинаешь сомневаться и говоришь с неуверенностью в голосе, то и приказы не спешат выполнять.
В тылу врага всё по-другому, и психика у людей тоже поменялась. Тем более, что всего несколько дней назад у всех над головой было мирное небо. Киномеханики показывали людям фильмы о нашей непобедимой Красной Армии. Воевать предполагалось только на чужой территории. А сейчас приходится отступать по всем фронтам.
Майор приказал разведке во главе со старшиной взять к себе пограничника с рацией и снайперской винтовкой и после обеда и небольшого отдыха проехать вперёд для выяснения обстановки. Но старшина, отобедав, отдыхать не стал, а поднял своих людей и отправился на задание. Майор остался фактически один с многочисленными ранеными. Всех, кто мог держать оружие, Андрей Нефёдов увёз с собой. Именно поэтому майор ехал в авангарде отряда, держа в руках пулемёт Дегтярёва.
Старшина связался с отрядом по рации часа через четыре. Он сообщил, что ими была встречена группа красноармейцев в количестве девятнадцати человек. Майор приказал вместе с обнаруженными бойцами пойти вперёд и оборудовать новое место для лагеря. Он должен был находиться в скрытом месте около воды.  Утром следующего дня договорились о га новом месте встрече.
Фельдшер попросил ещё несколько часов. Он обещал к шестнадцати часам управиться с операциями. Вместе со своей помощницей фельдшер прооперировал всех шестерых раненых. По его прогнозам, все они должны на поправку.
Медицина закончила свою работу, отряд пообедал и немного отдохнул и в шестнадцать часов, дождавшись, когда немецкие самолёты улетят на свои аэродромы, двинулся на встречу со старшиной Нефедовым. Тот вышел на связь и сообщил, что нашёл подходящее место для временного лагеря. Кроме того, его разведчики на выезде из леса обнаружили полуторку, полностью набитую боеприпасами. В основном, это были патроны калибра 7,62, несколько ящиков гранат, пять станковых и двенадцать ручных пулемётов. Грузовик был не на ходу, так как взрывом полностью разбило кабину и моторный отсек. Бомба чудом не попала в кузов. Иначе взрывом был бы уничтожен весь груз.
Через пару часов Нефёдов сообщил, что обнаружил пятнадцать повреждённых грузовиков, видимо, перевозивших людей, попавших под вражескую бомбёжку. Вокруг автомашин валялись на траве убитые фашистами гражданские люди.
Среди брошенных автомашин нашлись два грузовика совсем не повреждённые – полуторка и ЗИС-5. Майор приказал эти автомашины срочно перегнать к месту временной стоянки отряда и заняться перегрузкой боеприпасов на уцелевшую полуторку. По мнению старшины, еще несколько машин можно было отремонтировать. К тому же он нашел нашёл трёх водителей из разбитой автоколонны.
Майор приказал отобрать людей, разбирающихся в технике, и заняться ремонтом автомашин.  С остальных автомобилей он посоветовал снять все запчасти, слить бензин, забрать груз, а также разобрать борта, тенты. Свободных людям он поручил похоронить погибших. Старшина ответил, что принял приказ к исполнению.
К восьми часам утра отряд уже был на месте нового временного лагеря. Его охранял лишь один раненый красноармеец. Майор верхом поехал навстречу со старшиной. Тот показал Владимиру Семёновичу пять автомашин, которые бойцы начали ремонтировать. По их расчётам утром следующего всё должно было быть готово.
В распоряжении старшины оказались пять водителей и два слесаря-механика, ну и человек пять подсобников, желающих помочь. Уцелевшие автомашины раздели до последнего винтика и последней доски. Даже там, где были настелены деревянные, полы сняли доски.
Майор послал в лагерь старшину с пограничником за едой, а сам остался на поле. Убитых уже похоронили. Владимир Семёнович посмотрел, что везли грузовики, кроме людей. В одной оказались два тюка чистых стираных простыней, наверное, сотни по две в каждом. В другой - штук пятьдесят комплектов летней красноармейской формы, пятьдесят пар кирзовых сапог, пятьдесят солдатских шинелей, пятьдесят пилоток и пятьдесят пар портянок, а ещё штук пятьдесят плащ палаток. Ещё в одной автомашине было двадцать ящиков тушёнки и по двадцать ящиков горохового и пшённого концентратов.
Владимир Семёнович остался доволен. Всё это было нужно его хозяйству. Простыни он отдал фельдшеру, продукты сержанту-повару, обнаруженного в новом пополнении. Перекусив работали весь день и всю ночь до утра. Когда начало светать, к ним стали подходить люди. В основном, это были отбившиеся от своих частей красноармейцы, но были и гражданские, желающие примкнуть к отряду майора. Среди пришедших были три сержанта, два старшины, два лейтенанта-пехотинца, один старший лейтенант-артиллерист и один старший политрук (капитан).
Всего за утро к отряду прибилось у пятьдесят пять человек. В числе этого пополнения оказались два автомеханика, семь водителей и пять человек, умеющих водить мотоцикл и разобрать его. Лиц, умеющих разбираться в технике, майор собрал в отдельный взвод, и поручил командование им командиру-артиллеристу.
Все имеющиеся в наличии силы, кроме раненных, Владимир разбил на три взвода. Получилось два стрелковым взвода по двадцать четыре человека, и взвод разведки под управлением старшины Нефедова. У того было одиннадцать лошадей, остальные разведчики пока ходили пешком.
После окончания ремонтных работ Владимир отправил свой отряд на днёвку в лагерь, чтобы люди смогли помыться, привести себя в порядок, и, наконец, просто нормально поесть. К тому же надо было закончить формирование и провести сверку личного состава.
Владимир пока не знал, как поступить, то ли идти к фронту, то ли остаться и партизанить, пока наши войска не вернуться. Мало, кто верил в то, что немцы пришли надолго. Большинство считало, что очень скоро наши войска соберутся в кулак и так ударят по врагу, что тот быстро откатится назад.  Но так не случилось. С каждым днем немцы продвигались на восток все дальше. Судя по звукам канонады, фронт отодвинулся километров на двести пятьдесят от их места нахождения.
Их обоз мог продвигаться со скоростью 30-40 километров за ночь. Быстрее двигаться было нельзя, в отряде имелось много раненых, в том числе, тяжелых. Днём приходилось останавливаться потому, что немецкие самолёты постоянно барражировали над лесом. Правда, после проведённых хирургических операций Владимир надеялся, что скорость их движения увеличится.
Старшина предложил организовать группу бойцов, научить их диверсионным навыкам и бить врага в тылу. Майор был с ним согласен. При этом он был уверен, что по лесам бродят ещё много красноармейцев, попавших в окружение, и их надо, по возможности, собрать и тоже обучить навыкам ведения партизанской войны. При этом необходимо наладить надежную связь со своими войсками, чтобы понимать, как действовать дальше. 
Старшина Андрей Нефёдов сразу понравился Владимиру Литовскому своей доброжелательностью, а также глубокими знаниями настоящей армейской службы, большим жизненным опытом, терпением. При этом руки у него росли откуда надо. Немаловажно, что майор знал старшину ещё до начала войны, а это главное в сложившихся тяжёлых боевых условиях, когда предатели были на каждом шагу. Старшина родился в марте 1921 года недалеко от Нижнего Новгорода в небольшой красивой деревушке, стоящей всеми своими дворами на берегу Оки. Он был ровно на десять лет моложе Литовского.
Андрей Нефёдов пришёл служить в Красную Армию весной 1939 года. С отличием окончив школу младших командиров, он получил звание сержанта. Потом воевал во время Финской компании и за год с небольшим дослужился до старшины. С финской границы их его перевели в Белоруссию, где они и познакомились с майором Литовским.
Чтобы не было свободного времени, майор приказал командирам взводов и командирам отделений максимально загрузить личный состав боевой учёбой. Учить всему: рукопашному бою винтовкой со штыком, с сапёрной лопаткой, с ножом, голыми руками, стрельбе из винтовок и пулемётов, управлению мотоциклом и автомашиной, верховой езде. При этом главный акцент он делал на стрельбу и рукопашный бой. Порой один меткий выстрел или удар ножа мог решить исход целого боя.
Старшина Нефедов со своим взводом опять ушёл в разведку. А майор дождался, когда вражеская авиация улетела, ближе к вечеру вместе с отрядом выдвинулся по просёлочной дороге. Колонна получилась внушительная: три телеги с ранеными и семь автомашин.
Старшина по рации сообщил, что он наскочил на немецкий отряд мотоциклистов. Экипажи всех 12 мотоциклов разведчики перебили.  Мотоциклы старшина загнал в лес и укрыл у просёлочной дороги прямо на пути отряда майора, оставив для охраны красноармейца Федотова.
И действительно, через некоторое время боевое охранение отряда обнаружило на своем пути эти мотоциклы и красноармейца Федотова.
Владимир Семёнович отобрал мотоциклистов и водителей, механиков и красноармейцев, способных к технике. Позанимавшись с ними более часа, он выбрал из них двенадцать водителей. Остальные стали членами экипажей мотоциклов. 
Ещё через два часа отряд Литовского упёрся в окопы, растянувшиеся на несколько километров. Водитель первой полуторки зазевался и чуть не провалился в огромную траншею, едва успев затормозить. Машина остановилась буквально в пяти сантиметрах от края окопа. Хорошо, что тормоза у полуторки оказались хорошие.
Бойцы вытащили из грузовиков запасные борта и подложили их под колёса автомобилей. Вот автомашины, подводы и мотоциклы перебрались через линию траншей. За ней колонна наткнулась на артиллерийскую батарею из шести 76 мм орудий. Все они были разбиты.
Майор дал задание своим механикам во главе со старшим лейтенантом- артиллеристом заняться ремонтом. В рабочее состояние удалось привести только два орудия. Снарядов оказалось в избытке. Судя по всему, батарею почти сразу подавила вражеская авиация.
Отремонтированные орудия подцепили к автомашинам «Зис-5» и, загрузив снаряды, продолжили движение. У Николая, так звали артиллериста, уже были подобраны командиры орудий, наводчики и заряжающие. Всего он отобрал пока девять человек. Майор приказал ему создать ему артиллерийскую батарею и из поступающих в расположение отряда людей отбирать специалистов-артиллеристов.
Ещё через пятнадцать километров отряд упёрся в речку. Перед ними оказался сгоревший и почти разрушенный мост. Пешком по нему перейти ещё было можно, а вот с техникой и лошадьми - нет. Майор переправил на другую сторону реки двенадцать человек с двумя ручными пулемётами и приказал им прикрывать отряд на том берегу. С остальными людьми он отправился искать переправу. Брод нашёлся в двух километрах ниже по течению.
Там их ждал подарок судьбы. Перед бродом на грузовой крытой автомашине «Опель» застряли три фашиста застряли. У них спустило колесо. К автомобилю была прицеплена полевая кухня. Водитель заканчивал менять колесо, а повар с помощником разжигали кухню. Майор вплотную подъехал к ним на лошади и в упор расстрелял из пистолета водителя и помощника повара. Тот, кстати, успел уже схватиться за автомат.
Война подарила им подарок в виде полевой кухни и фургона, доверху набитого продуктами. Повара убивать не Литовский не стал и потом ни разу не пожалел об этом. Им оказался пухлый добряк из Гамбурга лет сорока, хозяин небольшого гаштета (ресторана) в центре города, благодушный трусоватый немец.
Со временем он освоился в отряде и стал учить майора и других желающих немецкому языку, да сам немного научился говорить по-русски. Иногда Литовский поручал ему выступать в роли переводчика. А вот готовить ему не доверяли. В лесу столько всяких травок - кинул одну в кашу и всему отряду хана. К тому же готовить русскую еду он был не обучен, только и умел делать тушенную капусту, да колбаски с сосисками. Ганс, так его звали стал в отряде, был вроде подсобного рабочего: печку развести, дрова принести, воду натаскать.
Нефедов опять откуда-то привёл тридцать красноармейцев. Вмести с ними пришли несколько гражданских. В их числе две девушки. Одна закончила курсы радисток, а другая была сан дружинницей и хорошо знала немецкий язык.
С появлением девушек у некоторых ловеласов закружилось в голове. Но майор приказал старшему политруку, чтобы тот пресекал всяческие попытки кокетства как со стороны девушек, так и приставаний с мужской стороны. Он всех предупредил, что за амурные дела, особенно без желания одной из сторон, наказание будет скорым и очень жёстким вплоть до расстрела.
 -  Вот выйдем к нашим, там гуляйте и хоть все переженитесь, - сказал он. А здесь нет. Война ещё не кончилась, и все нам есть чем заняться.
После пламенной речи командира бойцы задумались, а жалоб о домогательствах ни от кого больше не поступало.
Но тут случилось то, чего майор даже предположить не мог. Варя, помощница фельдшера, влюбилась в него по уши и не давала ему прохода. Владимиру скрыться от неё не удавалось. Он вызвал на разговор фельдшера и объяснил ему ситуацию. Тот обещал поговорить с Варей. Но это не помогло. Она твердила, что ей уже исполнилось семнадцать лет, она взрослая, и очень любит Владимира Семёновича.
Тогда майор сам решил поговорить с девушкой. Он объяснил ей, что никакой любви в отряде он не допустит, пока не выйдут к нашим. Тогда Варя попросила дать ей слово, что они вернуться к этому разговору, когда выйдут из окружения. Владимир подумал, что пока они выйдут к нашим, девушка, возможно, передумает или влюбится в другого, и дал ей обещание.
Старшина сообщил, что он совсем недалеко он нашёл временный лагерь для советских военнопленных. Житьё, говорят, там у них не сахар. Их совсем не кормят, пить почти не дают, над головой у них только небо.
Владимир Семёнович решил получше разведать обстановку, напасть и освободить наших пленных. Нефедов привёл с собой ещё одиннадцать коней, найденных и пойманных разведчиками в лесу. Видимо, какую-то нашу воинскую часть разбомбили, вот кони и разбежались.
Посадив всех своих людей на коней, старшина опять поехал на разведку. Вернулся он очень быстро, часа через четыре, приведя с собой семьдесят пять красноармейцев, которых отбил у фашистов, конвоирующих их по дороге в лагерь. До самого лагеря он так и не доехал.
Уничтожив немцев, старшина собрал оружие и боеприпасы. Даже снял с фашистов сапоги, ведь многие наши бойцы были вовсе без обуви. Оставив освобождённых красноармейцев на базе и покормив своих разведчиков, Нефедов опять увёл их на задание.
Тем временем отряд майора снова начал движение к фронту. Под утро его догнал старшина, с которым пришли сто семьдесят пять красноармейцев, освобождённых им из лагеря. В бою разведчики потеряли убитым одного бойца, а двое были легко ранены. Майор приказал старшине примкнуть к колонне. Останавливаться не стали, чтобы не терять времени. Нужно было успеть до следующей речки, где и предполагалось расположиться на днёвку.
Подъезжая к опушке леса, майор заметил движение справа на полевой просёлочной дороге. В бинокль он увидел, что на поле собралась толпа людей человек в двести. Вокруг сбившихся в кучу людей неё ездили на мотоциклах фашисты. Рядом стояли три немецких грузовика с прицепленными к ним пушками и человек двадцать пехоты. Солдаты тоже ходили вокруг толпы, что-то кричали и постреливали из автоматов.
Владимир мгновенно принял решение уничтожить фашистов. Он отобрал тридцать шесть человек. Все они надели немецкую форму и открыто поехали по полю навстречу фашистам на двенадцати мотоциклах. Все это заняло не более десяти минут. Николая с его артиллерией расположил на опушке леса, для подавления артиллерии противника. Остальной отряд майор отправил на запланированное место для будущего лагеря.
Нефедов вместе со своими разведчиками отправился по кромке леса, чтобы зайти фашистам в тыл, и помочь нашим, если что-то пойдет не так.
На подъезде к немцам майор махнул рукой, и его группа разделилась на две части по шесть мотоциклов, таким образом почти окружив группу фашистов. Владимир высадил по одному бойцу и, подъехав вплотную к врагу, открыл кинжальный огонь по разгулявшимся фашистам из пулемётов. Те сначала не могли понять, кто по ним стреляет, а когда сообразили, то было уже поздно. Спешившиеся бойцы из винтовок добили уцелевших фашистов.
Советские люди, взятые в кольцо немцами, тоже сначала ничего не поняли, но при звуке выстрелов из пулемётов все дружно упали на землю. Гражданских было сто сорок пять человек, в основном, женщины, дети и старики. Также в толпе оказались сто двадцать красноармейцев. Владимир предложил людям спрятаться в лесу.
Он пообещал, что вскоре к ним приедет полевая кухня, и их покормят их. Такое поручение по рации он передал старшине Зайцеву.
Семь молодых женщин попросились в отряд к майору. Девушкам и красноармейцам он приказал проследовать в немецкие автомашины и на мотоциклы, забранные у немцев. Когда все разместились на трофейном транспорте, колонна двинулась в лес догонять отряд.
К месту боя подъехала разведка старшины Нефедова. Литовский приказал разоружить и раздеть немцев, а тех, кто остался в живых, добить. К лагерю разведчикам майор велел проследовать другой дорогой, чтобы проверить, нет ли где ещё кочующих фашистов. 
За хозяйство в отряде отвечал старшина Иван Зайцев.  Он проследил, чтобы все помылись. Вновь прибывших постригли под ноль. Парикмахера не было, поэтому бойцы стригли друг друга ручной машинкой. Красноармейцы, бывшие в лагере, принесли с собой насекомых. Поэтому, чтобы в отряде не завелись вши, приходилось предпринимать меры предосторожности и соблюдать все правила гигиены.
Тем, у кого не было обуви, Иван выдал сапоги. Но их всё равно на всех не хватило. Также он снабжал новое пополнение гимнастёрками, галифе, шинелями. Тем, кто просил, выдавал плащ-палатки и немецкие ранцы. Когда вновь прибывшие привели себя в порядок, они получили оружие. Зайцев очень уважал пулемётчиков и с удовольствием выдавал им пулемёты и патроны.
Людей в отряде набралось на целый батальон. Литовский разбил его на роты, а роты на взводы и на отделения. После этого он назначил командиров рот, начальника штаба батальона и комиссара.
Владимир Семёнович собрал на совещание командиров рот, своих заместителей, начальника штаба и артиллерии. Не забыли пригласить и командира взвода разведки старшину Нефедова. Кстати, в отряде прибавилось трофейных орудий, а кроме них появились четыре 120 мм миномёта с минами.
Посовещавшись с командирами, Владимир решил идти с боями к линии фронта, привлекая к себе, как можно больше немецких сил, чтобы отвлечь их от наступления. Чтобы красноармейцы не расслаблялись, майор приказал, как можно больше заниматься с бойцами боевой подготовкой. Всё личное время бойцов, не занятых в боевых операциях, должно было быть занято, ни одной свободной минуты быть не должно.
Первую серьезную диверсию устроили на автостраде. Спилили с двух сторон сосны так, чтобы они перегородили автодорогу, а затем развернули орудия и миномёты. Вдоль дороги расположили станковые пулемёты. Когда с обоих сторон накопились автомашины, разведчики в наглую угнали с трассы полный бензовоз, а заодно две грузовые автомашины-фургоны с полевыми кухнями и три крытых тентами грузовика.
Как только разведчики увели трофейный транспорт, артиллерия ударила по скопившейся на шоссе технике и молотила по ней, пока не разбила все автомашины, стоявшие с обеих сторон от завала.  Разбегающихся фашистов добили из пулемётов.
Старшина Нефёдов на трофейных грузовиках съехал на просёлочную дорогу и двинулся по ней в сторону фронта. По команде майора отряд свернулся и быстро скрылся в лесу.
Примерно через час их стала искать авиация противника, но всё обошлось. Вовремя услышав звуки моторов немецких бомбардировщиков, отряд надёжно спрятался под деревьями. Немцы отбомбились наугад и улетели восвояси. К счастью, ни одного красноармейца вражеские бомбы не задели.
В грузовиках с кухнями оказались продукты. В остальных машинах, что были загружены компоты и соки из разных фруктов, шнапс и французский коньяк (скорее всего, эти грузовики предназначались для лётчиков). Еще в одном грузовике оказались коробки, в которых лежали немецкие с короткими голенищами новые сапоги. Коробками был забит весь кузов, наверное, около трёх тысяч пар сапог. Когда их вскрыли Иван Зайцев даже вскрикнул от удовольствия. Старшина был очень доволен всем, что Нефёдов пригнал в лагерь, теперь разутых в отряде не будет.
К вечеру вышли из леса и проследовали в городок, стоящий около автодороги. Уничтожив небольшой гарнизон в количестве роты тыловой части, забрав медикаменты и всё, что может пригодиться в хозяйстве, отряд, не останавливаясь пошёл дальше. К ним на ходу прибивались, красноармейцы, прятавшиеся в городе и молодые люди призывного возраста. Всего набралось около сотни добровольцев и красноармейцев.
Прихватив четыре грузовика и шесть мотоциклов, а также оружие убитых фашистов отряд продолжил движение. Под утро вышли к соседнему городку. На этот раз его штурмовала уже другая рота. Снова к ним прибилось больше сотни человек. Захватив трофеи и три грузовых автомашины и ещё шесть мотоциклов, отряд опять двинулся к линии фронта.
В одной из деревень оставили телеги, взяв взамен сёдла для верховой езды. Телеги стопорили движение. Отряд передвигался на автомашинах, мотоциклах, верхом на лошадях или пешком.
В деревне, где оставили телеги, уже были назначены полицаи из бывших хозяев, вернувшихся с фашистами или прятавшимися за личиной добропорядочных граждан. Красноармейцы их расстреляли, а пять отобранных у них лошадей забрали в отряд. Прочесав пару деревень и расстреляв там полицаев, Нефёдов раздобыл ещё полтора десятка лошадей для своего взвода разведки. Теперь у него имелось больше пятидесяти коней.
Отобрав себе в разведку лучших бойцов, он увеличил количество своих бойцов до шестидесяти человек. Нефёдов разбил разведку на два взвода по двадцать семь бойцов в каждом, остальных оставил в резерве. После этого разведывательная рота стала действовать ещё более активно, уничтожая теперь небольшие и средние гарнизоны, взрывая немецкие комендатуры и железнодорожные станции, на которых собрались эшелоны, перевозящие различные грузы на фронт. Также взрывали мосты и железнодорожные стрелки.
Майор разбил батальон на роты и посади их на автомашины. Красноармейцы в составе трех взводов выезжали в города и уничтожали немецкие гарнизоны, закидывая гранатами очаги сопротивления фашистов. Когда бы необходимо применяли миномёты и артиллерию.
Наступило 4 июля 1941 года. Отряд майора Литовского медленно, но продвигался к фронту, уничтожая по пути немецкие гарнизоны, железнодорожные станции, мосты и комендатуры. К 10 июля в батальоне майора было уже более семисот красноармейцев. Нефёдов увеличил разведку до ста десяти бойцов-кавалеристов. Однако, его рота, по-прежнему, была разбита только на два взвода. По словам старшины, так было удобнее руководить людьми во время боя.
Наконец, отряду Литовского удалось связаться с командованием фронта. Ему прислали командира для связи, который привёз с собой радиста и шифровальщика. Майор получил задание на уничтожение ряда фашистских гарнизонов, нескольких железнодорожных узловых станций и мостов. Им также поручили сбор, получение и, самое главное, проверку разведданных. От них ждали информации о скоплении железнодорожных составов и техники в тех или иных местах.
Отряд выполнил все задания, полученные от руководства фронтом к 7 августа. К этому времени Владимир Семёнович организовал три партизанских отряда, а численность самого отряда майора выросла до тысячи красноармейцев.
Однажды фашисты плотным кольцом окружили отряд Литовского, но не рассчитали своих сил. Немцев было около двух батальонов. Их поддерживали шесть бронетранспортёров.
У майора было уже две батареи 76 мм орудий, три трофейных орудия калибром 75 мм и двенадцать миномётов разных калибров. Владимир Семёнович ударил по вражеским батальонам с трёх сторон прижал к болотам и полностью уничтожил артиллерией и пулемётами.
Правда, им очень повезло - погода в этот день была нелётная. Шли дожди и стоял густой туман. Поэтому враг не смог использовать авиацию. Несмотря на благоприятный исход боя и удачное использование артиллерии, отряд потерял двадцать два красноармейца убитыми и пятьдесят пять ранеными. Немцы тоже стрелять умели, особенно, из миномётов и пулемётов.
Уничтожив врага, отряд Литовского продолжил идти к линии фронта, передвигаясь зигзагами, по пути выполняя распоряжения командования Красной Армии. К тому времени его численность выросла до полутора тысяч бойцов. В штабе фронта предложили считать отряд полком регулярной армии, так как полковое знамя
Командование сообщило о координатах вещевого и продуктового складов стрелкового корпуса, который находиться недалеко от временного базирования полка. Склады не успели эвакуировать во время отступления.
На складе была остаться охрана из трёх бойцов, если они, конечно, не разбежались или не уничтожены. Паролем служила фраза: «Вечерний Минск». Владимир Семёнович, взяв с собой Зайцева и два взвода красноармейцев, лично поехал на склад.
На месте, как и предполагалось, оказалась охрана из трёх красноармейцев. Несмотря на окружение, они не покинули свой пост.
Майор подошёл к старшему, это был сержант лет тридцати. Литовский назвал ему пароль, но тот не спешил открывать ворота. Тогда майор показал ему расшифрованную телеграмму из Москвы с приказом о передаче ему склада. Только после этого сержант открыл ворота.
На складе оказалось по пять тысяч комплектов летнего и зимнего обмундирования - сапоги и валенки, три тысячи полушубков и три тысячи зимних комплектов (ватные штаны и фуфайки), пять тысяч плащ накидок. Кроме того, там оказались семь полевых кухонь нового образца (с духовкой), несколько сотен ящиков с тушёнкой и другими консервами, около пятисот мешков разных круп. Теперь их полку хватит и обмундирования, и питания. 
Тем временем немцы стали строить свои военные аэродромы позади своих войск, чтобы успевать заправиться и вооружиться, не летая далеко в тыл. В штабе приказали обнаруживать такие аэродромы и уничтожать их.
Отряд приступил к выполнению порученного задания, подключив к нему партизанские отряды, с которыми имелась устойчивая радиосвязь. Полк Владимира Семёновича продолжал двигаться к фронту зигзагами, уничтожая гарнизоны противника взрывая их склады с оружием и боеприпасами.
Количество красноармейцев в полку росло, как на дрожжах. Каждая группа разведки приводила с собой по десять-пятнадцать потерявших свои части красноармейцев, а Нефёдовские разведчики по пятьдесят-семьдесят бойцов. В полку постоянно шла учёба. Солдаты учились подрывать эшелоны, разминировать и минировать дороги, изготавливать бомбы. Ну и, конечно, всех учили правильно стрелять и поражать врага по-партизански, из засады.
Наконец, удалось обнаружить немецкий военный аэродром. На нём находились 62 бомбардировщика. Владимир Семёнович послал туда всю свою артиллерию и роту стрелков на автомашине. При этом он попросил командира сводного отряда по возможности в ходе операции отбить у фашистов бензовоз.
Семнадцатого августа аэродром был полностью уничтожен, а в полк пригнали два гружённых до отказа бензовоза, уцелевших в общей «мясорубке». При взятии аэродрома почти никто не пострадал, только семь красноармейцев были легко ранены. Майор поблагодарил командира сводного отряда за удачно выполненное задание и представил его к ордену.
Полк как щупальца распустил своих разведчиков в разные стороны. Разведгруппы состояли из тридцати-пятидесяти, а то и ста или двухсот красноармейцев. Кроме сбора разведданных они ещё и уничтожали врага, как немцев, так и полицаев.
Через какое-то время нашли ещё один аэродром. На этот на базировались 75 немецких истребителей и два транспортных самолёта. Литовский опять направил к аэродрому роту стрелков, всю артиллерию. Сводный отряд он усилил ротой мотоциклистов. На обратном пути у всех подразделений были свои задачи, связанные с разведкой и диверсиями.
Доложив в штаб об уничтожении аэродромов, майор получил новое задание. Он должен был вывести полк к линии фронта и ударить в тыл немцам, обеспечив тем самым наступление и быстрое продвижения Советских войск вперёд. Для согласования общих действий из штаба фронта прислали координатора - майора Суконникова. Он пытался влезть во все дела полка, хотя хорошим специалистом вовсе не был. Его приходилось терпеть, тем более, что командовать полком он не лез.
Полк Литовского к тому времени насчитывал больше шести тысяч штыков из них сто пять молодых девушек. Кроме того, в распоряжении майора имелись двести пятьдесят конных разведчиков, семьдесят шесть мотоциклистов (162 бойца), две батареи 76 мм орудий (12 штук, 150 бойцов), батарея трофейных пушек калибром 75 мм (пять штук, семьдесят бойцов) и батарея зенитных орудий (7 штук, сто двадцать бойцов) калибром 88 мм, а также две миномётных батареи (120 бойцов). В полку были сто семьдесят пять грузовиков советских и иностранных марок. В общем в распоряжении Литовского находилось чуть больше семи тысяч красноармейцев и командиров.
К 17сентября 1941 года вышли к тыловым частям фашистов, согласовали все свои действия со штабом фронта и ударили всем полком в указанном месте. Благодаря этой операции, советские войска продвинулись на пятьдесят километров в глубину немецкой обороны и расширили плацдарм на семьдесят пять километров в ширину.
Полк полностью перешёл линию фронта. Владимир Семёнович попробовал узнать почему не развивается наступление. Такой интерес вызвал вопросы у соответствующих органов. Майора арестовали и обвинили в сговоре с фашистами.  Якобы по замыслу фашистов Литовский должен был привести советские войска в засаду.
На счастье, Владимира Семёновича, в штабе фронта находился Климент Ефремович Ворошилов, и кто-то из штабных генералов рассказал ему, что один майор вывел из окружения более семи тысяч красноармейцев, на ста семидесяти пяти автомашинах, с артиллерией и конницей.
При очередном разговоре со ставкой Ворошилов рассказал Иосифу Виссарионовичу о командире, про которого в Красной Армии уже легенды складывают.
Верховный главнокомандующий захотел лично увидеть героя. Майора Литовского к тому времени отправили под трибунал, а его полк заставляли сдать оружие. Но тут позвонил командующий фронтом и приказал доставить Литовского в штаб для поездки вместе с товарищем Ворошиловым к товарищу Сталину. 
После этого звонка Владимиру вернули все его ордена.  Особисты даже сами прикрутили их к его новенькому кителю. Ему выдали новую форму, фуражку, портупею и даже шинель с хромовыми сапогами. А полк пока приказали не трогать.
Маршал приехал на двух автомашинах в сопровождении колёсного броневика. Литовского посадили во вторую автомашину вместе с охраной. Доехали до Москвы. Броневик остался за городом, въехали в столицу на двух легковых автомобилях. Владимир проспал всю дорогу, ему никто не мешал. В Кремль въехали 22 сентября 1941 года в три часа утра.
Настало время немного рассказать о личности Владимира Семёновича Литовского.  Родился он в Нижнем Новгороде 21 апреля 1911 года в семье рабочего Сормовского завода. Он был седьмым по счёту ребёнком. А всего в семье воспитывалось девять детей: пять мальчиков и четыре девочки. Мама не работала, занималась малышами.
Отец Литовского - Семён был токарем высшего разряда. На работе его ценили и, соответственно, зарплату он получал хорошую. Всем хватало. Дети ни в чём не нуждались, жена тоже. Они прожили всю свою жизнь в любви и согласии, Владимир не помнил ни одного случая, чтобы мать с отцом ругались, или хотя бы спорили.
Юноша рос в любви. Родители учили правде и добродетели, улица выносливости и злости. Парень очень любил учиться впитывал в себя и плохое и хорошее, потом старшие братья объясняли, что хорошо, что плохо, порой давая младшему беззлобные подзатыльники. Мальчишка на науку не обижался.
Володя окончил шесть классов и пошёл учиться в техникум при заводе. После окончания техникума он поступил на Рабфак, а потом в школу Красных командиров, которую окончил с отличными отзывами в 1931 году. Как отличник учёбы был направлен на Дальний Восток. Затем его перевели служить на КВЖД. С 1 августа 1927 года в Китае шла война, шевелились недобитые белогвардейцы, надо было охранять железную дорогу. Там он был награждён наградным самовзводным револьвером системы «Наган».
Потом, будучи уже капитаном, он с 29 июля 1938 по 11 августа 1938 года участвовал в боях на озере Хасан, а затем снова воевал с японцами, но уже к реке Халкин- Гол с 11 мая 1939 по 16 сентября 1939 года. Его боевые заслуги были отмечены орденом Красного Знамени.
В октябре 1939 года Владимир Семёнович уже служил на финской границе. 30 ноября 1939 года началась война между СССР и Финляндией. Она закончилась 13 марта 1940 года. Литовский был ещё капитаном, но уже командовал батальоном. За финскую кампанию он был награждён орденом Красной Звезды.
С семьей у него пока не складывалось, он то учился, то учил других, почти всё время воевал, служил Родине. Владимир и в отпуске особо-то не был.  Побудет дня три дома и опять в часть. Вот поэтому и оставался пока холостым.
В начале июня 1941 года уже майора Литовского перевели ближе к границе с Польшей на должность начальника штаба стрелкового полка. В округ ушло представление на присвоение ему звания подполковника. Там, на польской границе, 22 июня 1941 года он и встретил войну. Их полк подвергся страшной бомбёжке. Те, кто успел выбежать из казарм, организовали оборону в заранее приготовленных окопах. Когда началась атака немецкой пехоты, майора присыпало землёй, и он долго лежал контуженный и раненый на дне окопа.
Владимир Семёнович Литовский прибыл в Кремль вместе с Ворошиловым. Майор остался в приёмной, а маршал куда-то ушёл. К Литовскому вышли два командира в форме капитанов Красной Армии и попросили пройти в соседнюю комнату. Там его тщательно обыскали, попросив даже снять китель и сапоги. Володя не сопротивлялся, выполняя всё, что скажут. Он понимал, что его, наверное, готовят к встрече с кем-нибудь из правительства, а значит, меры безопасности должны быть на высоте.
Наконец, его опять отвели в приёмную. Буквально минут через десять Литовского пригласили пройти в кабинет. К кому и куда, он мог только догадываться. Войдя в кабинет, Владимир сразу увидел Сталина и Ворошилова. Они о чем-то разговаривали, сидя за столом. Наконец, Иосиф Виссарионович сказал Ворошилову, чтобы он шёл отдыхать, а майору предложил сесть рядом с ним за стол.
Сталин долго расспрашивал Владимира обо всём: где он служил, где учился, где воевал, за что получил награды, как началась война, как он воевал в тылу врага. Особенно Верховного главнокомандующего интересовали мелкие подробности.
Владимир таиться не стал, рассказал всё, не скрывая ничего, даже о том, как его арестовали. Иосиф Виссарионович внимательно слушал весь рассказ, не пропуская ни слова, иногда вставал и ходил, куря трубку, потом опять садился и опять вставал. Наконец, он снова сел, и через секунду дверь открылась, и в кабинет зашёл его помощник.
Иосиф Виссарионович рассказал, что у него недавно на этом месте сидел молодой лейтенант. Звали его Поль Арман. Он вывел из окружения почти целый полк - почти полторы тысячи человек. За это ему присвоили звание капитана и поручили командовать этим полком.
Владимир же сумел вывести к своим больше семи тысяч бойцов с командирами, со знаменем, с артиллерией, с конницей, с техникой и полным вооружением, с боезапасов и запасом ГСМ. Часть была в полной готовности, хоть сегодня в бой (штатная численность пехотного полка во время войны колебалась от 2500 до 3200 бойцов и командиров). При этом его люди почти три месяца уничтожали врага, выполняя задание фронта.
По мнению Сталина, жаль было выводить из тыла врага такую боеспособную часть. Там она могла быть полезнее. Но, что сделано, то сделано.
Иосифу Виссарионович доложили, что Владимира Семёновича летом представили к присвоению очередного воинского звания подполковник, но присвоить звание не успели, так как началась война. Тогда Сталин что-то продиктовал своему помощнику. Тот всё записал и вышел.
Сталин сказал, что Владимиру присвоено звание подполковника еще в июне 1941 года. Теперь же он будет полковником. Его полк переформируют в бригаду, которой ему предстоит командовать. А вот о награде он подумает позднее.
Верховный приказал Литовскому срочно отправляться в свою бригаду потому, что теперь она поступает в распоряжение Резервного фронта. Соединение дополнят тем, чего не хватает, излишки забирать не будут. Воевать им придётся под Москвой, защищая столицу Родины от фашистов.
Разговор с руководителем страны шёл больше двух часов, уходя из кабинета, Владимир обратился с просьбой о награждении отличившихся красноармейцев и командиров полка, а также о присвоении очередных воинских званий личному составу. Сталин кивнул и распорядился оставить списки у помощника.
Окрылённый разговором с вождем Владимир вылетел из кабинета. Там его ждал помощник Сталина. Он попросил написать список бойцов и командиров, достойных государственных наград. Этот список Владимир составил, ещё находясь в тылу у немцев. Он выучил его наизусть. Конечно достойных было очень много, но он отметил наиболее отличившихся.
В итоге в списке оказалось около пятисот бойцов. Более двухсот для награждения медалью «За Отвагу», двести орденом Красной Звезды и больше ста орденом Красного Знамени. Также больше сотни бойцов и командиров вошло в список на повышение воинских званий. Владимир не забыл, конечно, своего незаменимого помощника - старшину Нефедова. Его фамилию он включил аж в три списка: на орден Красной Звезды, на орден Красного Знамени и на присвоение воинского звания лейтенант. Хотел ещё представить его к медали «За отвагу», но подумал, что это будет уже перебор.
Когда он подал список помощнику, у того даже глаза на лоб вылезли. Он думал, что можно запомнить пятьдесят-шестьдесят фамилий, не больше, а новоиспечённый полковник даже звания и имена указал, чтобы не было путаницы с однофамильцами. Первым над всеми помощник Сталина дописал фамилию самого Литовского на награждение орденом Красного Знамени.
Помощник главы государства, а это был никто иной, как Александр Николаевич Поскрёбышев, дал Владимиру четыре недостающие шпалы (вместо звёзд на погонах были кубики и шпалы на петлицах, по четыре полковник, две майор) и даже помог их прикрепить. Он также выдал документ о присвоении Литовскому звания полковника.
Александр Николаевич сказал, что на фронт, где находится его бригада отправляется военно-транспортный самолёт. До аэродрома его довезут на автомашине. Владимир Семёнович сердечно поблагодарил Поскрёбышева.
В восемь часов вечера Литовский уже был в своей бригаде. Утром его вызвали к командующему фронтом. Тот указал ему на карте место новой дислокации. В приёмной полковник узнал, что арестовали начальников особых отделов фронта, армии и дивизии. Арестовали также и командира дивизии, который отдал приказ о прекращении общего наступления.
Через четыре дня в бригаду приехал представитель Ставки Верховного Главнокомандующего маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов. Он вручил награды и петлицы красноармейцам и командирам бригады. Награждены и повышены в звании всё по списку, который составил Литовский в приёмной Сталина. Закончив награждение, маршал сказал, что командир бригады награждён орденами Ленина и Красного Знамени. Владимир Семёнович сердечно поблагодарил маршала, но тот сказал, что это решение самого Иосифа Виссарионовича.
Владимир Семёнович был очень удивлён, что всех, кого он представил к награждению утвердили. Такого за всю его службу в армии ни разу не случалось. Он написал представление на старшего фельдшера о присвоении ему звания капитана и награждение его орденом Красной Звезды. Это тоже было выполнено.
Полковник подумал, что все награждения были утверждены, поскольку он писал список на личном бланке товарища Сталина. Варваре присвоили звание младшего лейтенанта и наградили медалью «За Отвагу». Она это заслужила, ведь ей приходилось под огнём противника выносить раненых с поля боя. Кроме того, она была правой рукой фельдшера во время проведения хирургических операций.
Все в бригаде остались довольны награждением. Больше всех радовался сам Литовский, и вовсе не из-за того, что его наградили, а из-за того, что учли все его пожелания и отметили всех по его списку. Это подняло моральный дух красноармейцев и командиров бригады. Когда маршал уехал, Нефёдов от радости прыгнул на шею полковнику, и они от души обнялись.
Варя подловила полковника в его землянке поздно вечером и бросилась с объятьями к нему на шею. Владимир сначала сопротивлялся, что-то говорил, объяснял, убеждал. Но Варя так жарко и нежно его целовала, что мужчина не выдержал женского натиска и сдался. Ночь была очень жаркой и короткой. Полковник последний раз был с женщиной перед его первой войной, в 1938 году.
Тогда он влюбился в повариху командирской столовой. Они встречались   почти шести месяцев. Но к сожалению, расписаться у них не получилось. Владимира перевели в другое место. Когда перед переводом на финскую границу он приехал за поварихой, у неё уже был другой мужчина. Владимир Семёнович не стал ничего выяснять, а просто сразу отбыл к месту назначения.
Феня, так звали красавицу повариху, потом писала ему письма с мольбами о прощении. Сначала она говорила, что он всё не так понял, а потом сообщила ему, что она просто увлеклась и потеряла голову, но любит она только Владимира и просит его вернуться к ней, а она сделает их жизнь праздником. Но Владимир так и не смог простить ей предательства и даже не пытался начать их отношения сначала.
Больше влюбиться в кого-нибудь у него не получилось. Поэтому можно себе представить, что мужчина вытворял с бедной девочкой. Варя была девственницей, и по этой причине первые минуты любви ей не очень понравились. Зато потом всё было очень хорошо. Варя была на седьмом небе от счастья. Она любила Литовского уже давно, для неё любовь Владимира Семёновича была просто счастьем.
На самом же деле Владимир Семёнович поймал себя на мысли, что он не любит Варю. Не любит той настоящей любовью, которая даётся людям один раз в жизни. Да, она ему очень нравится. Ему даже льстило, что такая красивая молодая девушка любит его. Но он отмахивался от своих сомнений, считая, что раз она любит его, а это главное. Она нарожает ему детей, и он со временем полюбит и её и их общих детей.
Полковник хотел расписаться с Варей, но ему мешали обстоятельства, то одно то другое. Он уже договорился с командиром дивизии, но опять, что-то помешало. Скоро их любовь дала свои плоды. Варя сначала не поняла, в чём дело, подумав, что у неё простая задержка. Но потом до неё дошло, что она беременна. Узнав об этом, Владимир решил расписаться с Варварой 1 ноября, больше не откладывая, а позже отправить её в тыловой госпиталь.
Но война распорядилась по-своему. 1 ноября Литовский был ранен и направлен в госпиталь. Девочка хотела поехать вместе с ним, но капитан-фельдшер её не отпустил. В бригаде было очень много раненых, а он один не мог справиться с таким наплывом. Оперировать приходилось по восемнадцать-двадцать часов в сутки.
Второго ноября бригада попала под сильнейший авианалёт. Фашисты специально целились в красный крест. Зенитчики сбили пять фашистских самолётов, но одна из бомб попала в палатку медсанбата, где в это время шла операция. Всех, кто находился в палатке, разорвало на части. Погибло пятнадцать раненых и весь медперсонал. Там же были друг Владимира - фельдшер и его любимая девушка Варвара.
В один из приездов в бригаду маршала Ворошилова полковник договорился с ним об отправке разведки в глубокий тыл противника. Тот разрешил такой рейд, но самому Владимиру категорически запретил идти с разведчиками. 
Полковник отправил в тыл противника полторы сотни конных бойцов во главе с Нефедовым. Разведгруппу разбили на три части - по полсотни конников в каждой. Так было легче просачиваться сквозь немецкую оборону. По приказу командира, отряд должен был собраться в один кулак в любое нужное время. Кстати, теперь в разведроте стало 305 лошадей и столько же бойцов.
Рейд завершили 10 октября 1941 года. Он прошёл удачно. Удалось собрать очень ценные данные и уничтожить много вражеской техники. Кроме того, Нефедов собрал по селам окруженцев в количество более 300 человек и вывел их к нашим. Когда позвонил Ворошилов, Литовский доложил ему о рейде и сообщил об окруженцах. Маршал разрешил после проверки оставить в бригаде.
Немцы вышли к Москве, и 30 сентября началась битва за столицу Советского Союза. Бригаду Литовского пока не трогали, ведь она была в распоряжении Ставки. В октябре оборону Москвы возглавил Георгий Константинович Жуков. Он поставил бригаду на самое танкоопасное направление, где она держал оборону до конца 10 ноября. Затем обескровленную бригаду отвели на переформирование, но уже без командира.
Нефёдов со своими конниками опять в рейде по тылам врага. Теперь он уже выполнял по личное распоряжение Жукова. В рейд отправили триста разведчиков-кавалеристов. Его рота хоть и была потрёпана противником, но зато осталась почти целой. Было много раненых и контуженных, но все бойцы остались в строю. А вот от каждого полка бригады осталось лишь по полсотни бойцов. Остальные либо погибли, либо были ранены.
Полковник Литовцев был ранен 1 ноября, но из боя не вышел. Потом он был ранен ещё раз, но снова остался на передовой. Лишь после третьего ранения, когда он потерял сознание, его отправили в бригадный медсанбат. Оттуда на грузовой автомашине его отвезли в один из московских военных госпиталей. Нефёдов, прибыв из рейда по тылам противника, первым делом поехал навестить полковника.
Владимиру Семёновичу сделали три операции. Осколки от авиабомбы попали во все части его тела. Сначала полковнику спасали жизнь, потом - ноги, а потом раненое левое плечо. Все косточки собирали по кусочкам. Ноги спасли, но вот над рукой нависла серьезная угроза ампутации. Но в последний момент удалось этого избежать.     До февраля 1942 года полковника лечили в госпитале. Потом он целый месяц пробыл в санатории командиров РККА. Только 29 марта он прибыл за назначением в Генеральный штаб Красной Армии.  Его назначили командиром находившейся на переформировании дивизии. Пока он лечился, его наградили ещё одним орденом Красного Знамени.
Полковник был приятно удивлён, когда оказалось, что в дивизии, которую он принял, была и его бригада. Правда, прежних бойцов в ней осталось не больше ста пятидесяти человек, и то, в основном, те, что выписались из госпиталя. Бои за Москву были очень тяжёлые.
Дивизия воевала хорошо, и уже в феврале 1943 года Литовскому было присвоено звание генерала, а в августе того же года и он получил звание Героя Советского Союза. Однажды в дивизию приехал маршал Жуков.
Они обсудили предстоящее наступление, вспомнили войну с Японией. В то время Владимир Семёнович служил под руководством Георгия Константиновича. Поговорили очень хорошо, маршал даже похвалил Владимира за отличную военную подготовку дивизии. Георгий Константинович дал последние указания и уехал.
19 августа 1944 года во время боёв за освобождение Белоруссии при авианалёте на позиции дивизии Владимир Семёнович находился на своём наблюдательном пункте и смотрел в стереотрубу на позиции врага. Немецкая бомба попала в наблюдательный пункт и полностью разнесла его. В то время там находилось семь человек. За спиной командира дивизии находились начальник штаба и начальник особого отдела, своими телами они невольно прикрыли генерала. Все, кто находился на НП погибли на месте, повезло только одному Владимиру Семёновичу. Он был тяжело ранен, но жив. На военно-транспортном самолёте его доставили в Москву, где ему было сделана многочасовая сложная операция.
Литовский пролежал без сознания несколько дней, а потом ещё месяц не мог ходить. Всё это время за генералом ухаживала молоденькая санитарка, с императорским именем Елизавета. Она окончила школу и пришла помогать в госпиталь ухаживать за ранеными. Генерал влюбился в неё без памяти. Он сам не ожидал от себя такой прыти, но тем не менее, так случилось. Несмотря на разницу в возрасте в пятнадцать лет, девушка тоже полюбила Владимира Семёновича.
Генерал пролежал в госпитале четыре месяца и десять дней. В декабре 1944 года они Елизаветой расписались в ближайшем к госпиталю ЗАГС, никому, не сказав о случившемся. После выписки из госпиталя генерала отправили в санаторий командного состава Красной Армии. Генерал взял девушку с собой, ведь теперь она была его законной женой.
В начале февраля 1945 года Литовский прошёл медицинскую комиссию, и его допустили к службе в армии. Должностей командиров дивизии не было, на его место уже назначили его друга полковника Петрова, которому после Нового года присвоили звание генерала.
Владимира Семёновича отправили в распоряжение командующего 1-го Белорусского фронта и назначили на вакантную генеральскую должность в штабе. Он не очень любил штабную работу, хотя ему и приходилось ей заниматься. Но несмотря на это, он честно выполнял свои обязанности и был на хорошем счету у командующего фронтом.
Наконец закончилась эта страшная война. В её конце фашисты, как взбесились: дрались насмерть за каждый дом, за каждый этаж, за каждый метр немецкой земли. Советская армия несла большие потери, несмотря ни на что, победила.
Но оказалось, что это было еще не всё. Владимир Семёнович получил под свою команду корпус и направился добивать Квантунскую армию. После окончания войны с японцами Литовского так и оставили служить на Дальнем Востоке и командовать корпусом.
Владимир Семёнович взял на фронт свою жену. Она стала работать в госпитале, и ей даже присвоили звание младшего сержанта. Она прошла с ним до конца самой Победы.  На войну с Японией она тоже поехала с мужем, работала в госпитале. Её даже наградили медалью «За Победу над Японией» и присвоили звание сержанта медицинской службы.
Елизавета осталась в Владимиром Семёновичем на Дальнем Востоке. В октябре 1945 года она родила ему сына Георгия. Его назвали в честь маршала Жукова. А в марте 1947 у четы Литовских родилась дочь.
В 1949 году Владимира Семёновича направили учиться в Московскую высшую военную Академию имени К.Е. Ворошилова. После двухлетней учёбы, как отличника, его оставили в Москве при Генеральном штабе. Этому Елизавета была очень рада, ведь она была коренной москвичкой. Правда, её дом разбомбили во время войны ещё в 1941 году, и она, пока не познакомилась с Литовским, жила у тётки на малой Каланчёвке. Родители её погибли, они оба были дома, когда в него попала немецкая бомба.
Когда генерал учился в академии, ему предоставляли служебное жильё - однокомнатную квартиру. После получения назначения ему и его семье выделили служебную трёхкомнатную квартиру на Петровке. Она находилась в десяти минутах ходьбы от дома, в котором проживала тётка Елизаветы.
В июне 1951 года Елизавета родила ещё одного мальчика, и тётка стала бывать у них каждый день, помогая племяннице с детьми. Она жила одна в двухкомнатной квартире. Её мужа убили ещё в 1941 году при обороне Москвы, а сын погиб в восьмилетнем возрасте - она оставила его у родителей Елизаветы, и он вместе с ними попал под авианалёт. Она была на четыре года моложе Владимира и вполне еще могла ещё устроить свою жизнь и выйти замуж. Но она не стала этого делать, посвятив всю свою жизнь детям Елизаветы и помогала растить их, как своих. Звали тётку Екатериной.
Литовский продолжал служить в Генеральном штабе, часто разъезжая с инспекциями по стране. Он нашёл всех своих друзей, с которыми воевал во вражеском тылу. Первым был Нефёдов, он дослужился до майора. Генерал отозвал его из Саратова, где он служил, для учёбы в академии.
Владимир Семёнович собрал и остальных однополчан, оставшихся в живых. Многих он устроил учиться в академии, а потом распределил их в Германию с хорошим служебным ростом. Например, Нефедов очень скоро стал командиром полка.
В феврале 1951 года он получил звание генерал-лейтенанта. Елизавета растила детей. Пока тётка жива, Владимир Семёнович предложил жене пойти учиться на врача, что она и сделала, в 1952 году поступив в медицинский институт. Домашнее хозяйство и дети полностью легли на плечи тётушки. Отучившись в институте, в 1957 году Елизавета стала врачом-стоматологом.
Она стала работать в 24-й городской больнице города Москвы, которая как раз находилась на улице Петровке, в пяти минутах ходьбы от дома Литовских. Как военнообязанной после окончания института ей присвоили звание лейтенанта запаса.
С 1955 по 1958 годах Никита Хрущёв провел первое сокращение армии. Вооружённые Силы СССР уменьшились почти на треть, а именно на два миллиона сто сорок тысяч солдат и офицеров. 
Литовский служил в Красной Армии с 1929 года и к тому времени он уже мог уйти на пенсию, несмотря на то, что в 1956 году ему было только сорок пять лет. Но первая волна сокращения генерала не коснулась, а вот в 1961 году, когда ему исполнилось пятьдесят лет, кресло под ним сильно закачалось. Вспомнили его разговор со Сталиным. Тогда это было, как клеймо. Припомнили также и то, что звание полковника присвоено ему с нарушениями, в обход звания подполковник. Используя этот факт под него долго «копали, хотели снять с должности и даже понизить в звании. Сторонники сокращения Вооруженных сил надеялись, что после понижения в звании генерал сам уйдёт из армии.
Но проверкой выяснилось, что звания были присвоены последовательно. Товарищ Поскрёбышев не поленился, оформил всё, как положено. 20 июня 1941 года ему было присвоено звание подполковника, а уже осенью присвоено звание полковника. Александр Николаевич оказался провидцем, он понимал, что после смерти вождя слишком на многих будут искать компромат, и не ошибся.
Никита Сергеевич никому не прощал дружбу со Сталиным. Генерала спасло то, что он с отличием окончил академию (наличие высшего командного образования) и был Героем Советского Союза, а также участвовал в боях с 1938 по сентябрь 1945 года, фактически в пяти войнах.
Однако из Москвы его всё-таки отправили в Среднюю Азию. В Ташкент он семью не повёз, с разрешения начальника Генштаба оставив жену и детей в столице.
В Средней Азии он опять стал командовать корпусом. Эта ссылка продолжалась до 1964 года, и только после снятия Хрущёва со всех руководящих постов Литовского снова перевели в Москву. Семья по нему очень соскучилась, хотя каждый отпуск он проводил с ними вместе.
При первой возможности генерал уехал в Германию, чтобы не участвовать в генеральско-штабных сварах. После снятия Хрущева в министерстве обороны начались настоящие склоки. Генералы делили места под солнцем.
Из Москвы он уехал без сожаления, оставив квартиру за своими старшими детьми. Сыну Георгию в то время исполнилось девятнадцать лет, он заканчивал второй курс военного училища, а дочь Антонина поступила на первый курс мединститута. За детьми по-прежнему присматривала тётя. Младшего сына, Андрея, Литовские взяли с собой.
В 1964 году в Германии Елизавета родила ещё одного мальчика. Назвали его Вадимом. После родов хотели сразу вернуться в Россию, Лизе было тяжело одной в чужой стране, но Владимир нашёл ей помощницу по хозяйству - жену одного офицера. После этого Лиза успокоилась, и он остался дальше служить в Германии. Его жене было уже 37 лет, а Владимиру 53 года. После родов Елизавета вышла на работу в военный госпиталь и дослужилась до звания капитана медицинской службы.
В 1971 году генерала с семьёй снова вернули в Москву. Ему предложили работу в Министерстве обороны. Конечно, он согласился, и вскорости ему присвоили звание генерал-полковника. Когда ему исполнилось шестьдесят лет, он сразу решил уйти на пенсию.
Но Андрей Антонович Гречко не отпустил его, а попросил послужить ещё хотя бы пять лет. Владимир Семёнович очень уважал маршала и согласился. Они сдружились с маршалом. Тому импонировало, что Литовский не держался за своё место. Гречко это импонировало.
После смерти в 1974 году Георгия Константиновича Жукова Литовский опять засобирался на отдых, его очень потрясла смерть маршала. Но Гречко опять смог его удержать.
Литовский не забывал, а наоборот продвигал своих фронтовых друзей, особенно, Андрея Нефедова, и не заметил сам как тот стал генералом. Когда генерал-полковник уехал из Германии вместо себя он оставил Андрея, а позднее пробил ему звание генерал-лейтенанта. А после того как 1975 году Нефёдов приехал из Германии, Литовский предложил ему работу в Генштабе.
Когда Владимир Семёнович увольнялся он сделал всё, чтобы Нефедова поставили на его должность в Министерстве обороны и, конечно, добился своего. Всегда приятно, когда у тебя есть друзья, да ещё при должности. 
Гречко умер неожиданно для всех. Это случилось почти сразу после празднования юбилея Владимира Семёновича. 21 апреля 1976 года Литовскому исполнилось шестьдесят пять лет. А 28 апреля не стало маршала Советского Союза А.А. Гречко. Он исполнял свои обязанности до последнего дня жизни.
Генерал-полковника больше ничто, и никто не удерживало в армии. Более того, через некоторое время после смерти Гречко ему даже прямо намекнули, что пора на заслуженный отдых. Стажа для выхода на пенсию ему хватало с избытком.
Он написал рапорт об отставке, его сначала отправили в отпуск и через два месяца генерал-полковник Владимир Семёнович Литовский вышел в отставку с правом ношения формы и даже с использованием служебной автомашины. Он мог брать её четыре раза в месяц. Раз в неделю он ездил с дачи в Москву и обратно, по пути закупая продукты в Центральном столичном гастрономе.
Летом в выходные он ходил пешком на местный колхозный рынок вместе с женой, покупая свежие овощи, фрукты и зелень. Иногда он покупал свежее мясо, чтобы приготовить какое-нибудь блюдо - плов или шашлык. Хороший рынок был в посёлке Малаховка. От дома генерала до него было двадцать минут пешком.
Рыбу для ухи генерал ловил сам. Он не был заядлым рыбаком, но рыбачить умел. Охотой он тоже не увлекался, хотя ружья имел и иногда ездил с друзьями на такие мероприятия, особенно, когда приглашал Леонид Ильич. Два раза он принимал участие в совместной охоте с Генеральным Секретарём, но никогда не стрелял в животных. Это обычно делал сам Брежнев. Генерал семь раз сидел с Леонидом Ильичом за одним столом. Несколько раз Генсек даже разговаривал с ним, вспоминая войну. Говорили о современной политике. Особенно, Леонид Ильич любил говорить о семье, о детях, и вспоминать военное время. Он очень радовался, когда дети хорошо учатся и работают, находясь на хорошем счету.
Однажды Генсек опять завёл разговор про детей. Владимир Семёнович похвастался, что сын с отличием окончил академию и теперь уж полковник, но служит пока в Горьком. Литовский отметил, что не хочет влезать со своей помощью, в армии даже никто не знает, что это его сын. Леонид Ильич сказал, что это неправильно и хорошим детям надо помогать.
Почти сразу после этого разговора с Брежневым Георгия вызвали в Москву и назначили командиром дивизии, а через пару месяцев присвоили звание генерал-майора. Гречко тогда ещё был жив. Владимир Семёнович спрашивал про повышение сына, но тот сказал, что сам ничего не знает, и это личное распоряжение Леонида Ильича. Через несколько месяцев Гречко умер. А сына в 1980 году перевели в Министерство обороны и присвоили звание генерал-лейтенанта. И это в сорок лет!   
Владимир Семёнович не стремился общаться с сильными мира, даже избегал этого. Дружба с маршалом Гречко была исключением. Он всегда старался держать нейтралитет, если это было возможно, но свою точку зрения отстаивал до хрипоты, ведь он терпеть не мог лизоблюдов и хамов. Как он говорил: «Я солдат куда прикажут туда и поеду воевать, лишь бы противник был достойный».
После приезда из Германии он получил от государства дачу в посёлке Удельная Раменского района. Выйдя в отставку Владимир Семёнович переехал жить туда постоянно и стал заниматься садом, огородом, проводя все дни на улице.
По личному распоряжению Генерального секретаря Коммунистической партии Леонида Ильича Брежнева служебную дачу, а также квартиру подарили генералу. От Министерства обороны за безупречную службу он получил новую автомашину Волгу ГАЗ-24 чёрного цвета. Ездить на ней, правда, было некому. У Владимира Семёновича имелось пожизненное право на использование служебной автомашины.
Научилась управлять автомашиной и получила водительское удостоверение супруга генерала - Елизавета. Ей тогда было уже сорок четыре года, но она так лихо научилась водить, что можно было подумать, будто её стаж вождения составляет лет двадцать.
Владимир Семёнович форму не носил, но два раза в год: 9 мая и 23 февраля надевал генеральский мундир. В Кремль или в Министерство он тоже ездил в форме. Но это было крайне редко.
В июне 1982 года, перед смертью Л.И. Брежнева, его вызвали в Кремль. Дело в том, что во время войны его наградили орденом Кутузова II-й степени. Но награда где-то затерялась. А тут его вызвали в Кремль, и Леонид Ильич лично вручил ему заслуженный орден.
Дети выросли и разъехались. Георгий теперь служил на Кавказе, а когда получил полковника его перевели в Горький. Литовский не хотел помогать сыну в его карьере, он надеялся, что сын сам пробьётся. Кто помог ему в том, я уже рассказал выше. Антонина окончила мединститут и работала в той же больнице, что и её мама, только врачом-терапевтом. Перед самым окончанием института она вышла замуж за своего коллегу, через три года у них родилась девочка, а за гей и мальчик.
Андрей учился в военном училище в Москве, перешёл на четвёртый курс. Из детей с ними остался жить только Вадик. В 1971 году он пошёл в школу. Он жил в столице вместе с тётей. Андрей приезжал только на выходные и то не всякий раз. Пока Антонина не получила свою квартиру она жила в тётиной.
Справедливости ради, надо сказать, что Андрея, своего тёзку, генерал Нефёдов тоже не забывал. Не сказать, чтобы он тянул его наверх, но вовремя подталкивал. Андрей воевал в Афганистане, находился там больше трёх лет, был награждён орденом Красного Знамени и двумя орденами Красной Звезды. Командование направляло представление на присвоение ему звания Героя Советского Союза, но что-то там не срослось и его наградили орденом Ленина, присвоив звание подполковника.
Через три месяца батальон Андрея провел ряд успешных операций. Его документы снова направили на представление к званию Героя Советского Союза. На этот раз Нефёдов узнал об этом, и решил немного помочь Андрею Владимировичу, взяв это дело под личный контроль. Он довёл дело до награждения, Андрей стал Героем Советского Союза.
Очень скоро, он был ранен и направлен в Ташкентский госпиталь. Ранение оказалось нетяжёлым, и Андрей Владимирович уже через пару месяцев был выписан из госпиталя. В Афганистан он больше не вернулся, его перевели в Германию, где он получил под своё командование полк.
Вот такая правдивая история. Как всегда, я изменил в ней только буквы в фамилиях и имена главных героев.   

Алексей Кутырёв