Даун, 2 глава

ГЛАВА II.
Рассвет становился все прекраснее. Каждый день открывал в себе что-то новое, пока
Хью не испугался, что она тоже может уйти и жить с ангелами. Но у нее была
миссия, которую она должна была выполнить на земле, и она выжила.

Каждый день он говорил с ней о ее матери и сохранял в памяти ее прекрасные черты
до тех пор, пока ребенок не освоился с ней настолько, что
перестал ощущать ее телесное присутствие, разве что в мирских делах.

Верная и деловитая женщина вела их дом и заботилась о Дон
физические потребности; ее отец заботился о ее потребностях, как умственных, так и
духовных, пока ей не исполнилось семь лет, когда произошла перемена в его
бизнес требовал, чтобы он так часто уезжал из дома, что дал объявление
требуется гувернантка, которая присматривала бы за ее учебой и повседневным поведением.

"Какой была мама?" - спросила Дон своего отца однажды вечером, когда они сидели
при лунном свете вдвоем. "Она была похожа на сумерки?"

Он повернулся к ребенку с восхищением, ибо для него ничто в природе
его можно было бы лучше сравнить с его потерянной и прекрасной Алисой.

- Да, дорогая, - сказал он, целуя ее снова и снова. - мама была просто
как сумерки - милая, нежная и успокаивающая.

- Значит, я совсем не похожа на маму? - заметила она немного печально.

"И почему?"

"Потому что я сильный и полный жизни. Мне всегда кажется, что сейчас
просто дневной свет. Я никогда не чувствую усталости, папа, я только успокаиваюсь.

"Дай бог, чтобы моя дочь никогда не уставала", - сказал он и наклонился, чтобы
поцеловать ее, одновременно смахнув выступившую при этом слезу.

- Я никогда не буду уставать, пока ты со мной, папа. Ты никогда не бросишь меня.,
сможешь?

"Я надеюсь, что мне хватит многих лет, чтобы охранять и любить свою подопечную".

Несколько дней спустя Доун с удивлением обнаружила гувернантку, о которой ей
говорил отец, в библиотеке, а ее отца с его дорожной сумкой
собранным, готовым к путешествию.

- Разве я не пойду с тобой, папа? - спросила она, поворачивая к нему лицо, как будто
ее сердце было готово разорваться от горя. Это было их первое расставание, и
одинаково тяжелое для родителей и ребенка.

"Не в этот раз, дорогая, но летом мы поедем на берег моря
и в горы, и возьмем с собой мисс Вернон. Пойдем, это твой
учительница, Дон, я хочу, чтобы ты была очень хорошей и послушной, пока меня не будет",
а затем, взглянув на часы, он попрощался с ними обоими.

Он знал, что девочка горько плачет. Всю дорогу до машин и во время
путешествия в тот долгий солнечный день он чувствовал, как она зовет его обратно.
Между ними не могло быть настоящей разлуки, и было больно
расставаться, и оба оставались такими притянутыми и ослабленными духом.

Напрасно мисс Вернон старалась сделать ребенка счастливым. Это было
бесполезно. Ее нежный организм пережил первый шок, но в должное время
время, когда ее дух прорвался сквозь облака в своем естественном блеске, и
на ее небе не осталось ни единой тени. Дон была такой же яркой и
улыбающейся, какой она была грустной и подавленной.

"Я соберу немного полевых цветов и сделаю комнату светлой и очаровательной"
для папы", - сказала она и через мгновение была уже далеко.

"Видите ли, мисс, нет смысла ее воспитывать", - заявила добрая экономка
как бы извиняясь за ребенка, которого она почти любила
к идолопоклонству "с таким же успехом можно было бы попытаться поймать солнечный свет или лунные лучи.
Она добьется своего, и почему-то мне ее путь всегда кажется правильным.
Не будете ли вы так добры выйти выпить чаю, мисс, а потом я пойду и присмотрю за
или, если хотите, вы можете пройти по той тропинке, что ведет от
садовая калитка на холме, куда она ходила за своими цветами.

Мисс Вернон была рада уйти; и после легкого ужина отправилась восвояси,
почти опасаясь, что ребенок может счесть ее незваной гостьей, потому что она
инстинктивно почувствовала, что должна завоевать расположение своей
новой подопечной.

Она пошла по тропинке к холму и, пройдя некоторое время и
не обнаружив Рассвета, уже собиралась вернуться по своим следам, когда услышала тихий,приятный голос, поющий вечерний гимн. Она сидела на подстилке из серого мха
пока пение не прекратилось, а затем пошла в том направлении, откуда доносился
звук. Там сидела Дон, подняв глаза, приоткрыв губы, как будто в разговоре, а черты лица светились сильнейшими эмоциями. Затем глаза опустились, а маленькие ручки были прижаты к сердцу, как будто усилие было слишком велико.
Мисс Вернон медленно шагнула к ней. Дон поймала ее взгляд и жестом пригласила подойти поближе.- Тебе здесь не одиноко, дитя мое? - Спросила она.
- Одиноко? О, нет. Я не одинок, мисс Вернон, Бог здесь, и я так
я пою до конца, или я должен умереть. Ты слышал меня?"
"Слышал. Кто научил тебя этому прекрасному пению?"
"Никто; это выросло во мне, точно так же, как цветы растут на растениях".
"У меня здесь есть наставник, и он покажется мне более интересным, чем
послушный", - задумчиво произнесла гувернантка, глядя на ребенка. Но Рассвет
наступил не за один день, как она узнала впоследствии.

Солнце скрылось за холмами как раз в тот момент, когда они вместе вошли в сад.
Дон слишком сильно скучала по отцу, чтобы соответствовать своему обычному образу жизни поэтому она пошла и прилегла на диван в библиотеке,
и болтала без умолку весь час перед отходом ко сну. Она скучала по нему больше, чем
она могла выразить словами; и тогда она подумала про себя: "Кому я могу сказать, как
сильно я скучаю по своему отцу?"

- У вас когда-нибудь уходил кто-нибудь из тех, кого вы любили, мисс Вернон? наконец она
осмелилась спросить, и по ее голосу было видно, что она страдает.

"У меня нет близких друзей в живых, дорогое дитя".

"Что? они все умерли? Умерла только моя мама; но я не скучаю по ней;
Я думаю, она, должно быть, витает в воздухе, я так ее чувствую. У вас нет отца,
Мисс Вернон?"

"Нет. Он умер, когда я была совсем маленькой, а потом моя мать, и еще до того, как я
приехав сюда, я похоронила свою последнюю близкую родственницу - тетю.

- Но тети нас не знают, не так ли?

- Почему бы и нет? Я не совсем понимаю вас, - сказала она, желая вывести
ребенка наружу.

- Да ведь они не чувствуют наших душ. У меня есть тети и кузины, но они
кажутся далекими, О, так далеко. Они живут здесь, но я их не чувствую; и
они заставляют меня, О, так уставать. Они никогда не говорят ничего такого, что заставляет меня трепетать
по всему телу, как это делает папа. Разве ты теперь не понимаешь, что я имел в виду?"

"Да, я понимаю. Ты скажешь мне, когда я пробуду здесь некоторое время, устану ли я
тебе?"

"Мне не нужно говорить тебе словами. Ты увидишь, как я устану ".

- Очень хорошо. Надеюсь, я не утомлю вас.

"Я могу сказать это завтра, и если я действительно буду выглядеть усталой, ты уйдешь, не так ли
ты?"

"Конечно; и, опасаясь, что я могу утомить вас сейчас, я удалюсь, если вы согласитесь
пообещайте тоже уйти".

Она охотно уступила желанию мисс Вернон, и ее отвели в ее комнату,
где это чувствительное, чистое существо вскоре обрело покой.

Казалось, еще слишком рано, чтобы кто-нибудь просыпался, когда мисс Вернон
услышала легкий стук в дверь и в следующее мгновение увидела детское
лицо, заглядывающее в комнату.

"Можно мне пойти?"

"Конечно. Надеюсь, тебе снились приятные сны, Дон. Ты можешь рассказать мне
почему они дали тебе такое странное имя?"

"Странное? Почему я Дон, вот причина; а мама была твайлайт,
только ее мать не дала ей правильного имени.

"Ты хорошо спал?"

"Я ничего не знал, пока не проснулся. Ты хорошо спал?"

"Я думаю, что так и было. А теперь скажите, пожалуйста, в котором часу вы завтракаете,
чтобы я могла приготовить себе завтрак по сезону?

- Когда папа будет дома, в восемь часов. Сегодня утром я собираюсь посмотреть
Бесси, новый теленок, и котята Минни Дэй, и новый пони Перси Уилларда
Тетя Сью говорит, что она может позавтракать в любое время.

Мисс Вернон пришла к выводу, что ей не нужно спешно приводить себя в порядок, и
откинулась на подушку, чтобы немного подумать о своем новом окружении.

Завтрак ждал, но Рассвет так и не наступил. Тетя Сью, опасаясь, что тосты
и кофе могут испортиться, позвонила мисс Вернон.
В одиннадцать пришел Рассвет в испачканной одежде и с мокрыми ногами.
"О, тетушка, пони был таким диким, а котята такими хитрыми, что я не смогла
прийти раньше".
"И посмотри на свою одежду, Дон. Мне сегодня приходится очень много работать, чтобы вымыть и высушить их. Теперь иди в свою комнату и поменяй их все, и постарайся вспомнить другие, когда будешь развлекаться, хорошо?"
- Да, и я больше не буду их пачкать, тетя.

"Боюсь, до следующего раза", - сказала добрая экономка, которая была,
возможно, слишком снисходительна к странному, необузданному ребенку.

На следующий день Дон была полна радости по поводу возвращения своего отца. Он
пришел рано утром и обнаружил, что его питомец проснулся и ждет его приближения.

"О, папа, такой сон, настоящий сон, какой приснился мне прошлой ночью. Сядь прямо
здесь, у окна, пожалуйста, пока я буду рассказывать тебе это.

"Возможно, твой сон окажется настолько реальным, что мы не захотим ничего более существенного на завтрак".-"Нет, я не хочу, чтобы ты спал".
"О, это лучше, чем еда, папа".-"Ну, продолжай, мой милый".
"Я думала о том, как была бы рада увидеть своего папу, когда легла
спать, и мне приснился этот прекрасный сон: --

"Я гулял по саду, полному цветов и виноградных лоз, когда увидел свою
мать, идущую ко мне с чем-то в руке. Она подошла ближе,
и тогда я увидел, что это халат, О, такой белый халат, белее снега.
Она надела его на меня, и он оказался слишком длинным. Я спросил, не для меня ли это, почему оно
такое длинное. "Ты вырастешь, - сказала она, - высокой и красивой, и тебе понадобится
длинная одежда". Затем она пошла впереди и жестом пригласила меня следовать за ней. Она повела меня по мрачному переулку в сырое, ужасное место, где
улицы были сплошь в грязи. "О, мое платье, - сказал я, - мое белоснежное
платье". "Ни пыль, ни грязь не могут запачкать его, - ответила она, - пройди в нем
я пошел по темной улице и увидел."Я шел и оглядывался на каждом шагу, но мое
чистое белое одеяние не было запачкано, и когда я вернулся к ней, оно было таким же
безупречным, как всегда. Разве это не был прекрасный сон, и что это значит,
папа?-"Урок, слишком глубокий для понимания в твоем детстве, и все же я
когда-нибудь расскажу тебе. Но вот входит мисс Вернон, и прозвенел звонок к
завтраку".
ГЛАВА III.