Даун глава 1-36

глава 1-36
Вячеслав Толстов
Даун
ГЛАВА I.


Они сидели вместе в сумерках и разговаривали. Три года с их
чередованием радости и горя прошла их супружеская жизнь,
сближая их сердца, поскольку каждая новая эмоция будоражила
и переворачивала похороненную внутри жизнь.

В ту ночь их души, казалось, были настроены на более богатую мелодию, чем когда-либо
прежде; и по мере того, как сгущались сумерки и одна за другой появлялись звезды,
благословенное крещение небесным покоем снизошло и почило на их
духах.

- Значит, ты считаешь, что гармоничных браков очень мало, Хью?

"Мой глубокий опыт работы с человеческой природой и пристальные наблюдения за жизнью
привели меня к такому выводу. Наш собственный и несколько счастливых исключений
помимо него, являются лишь слабым дополнением к бесчисленным случаям несчастливых
союзов ".

"Несчастливых; почему?" он продолжил, обращаясь больше к самому себе, чем к прекрасной
женщине рядом с ним: "люди женаты лишь частично, как написал великий
мыслитель; и зная так мало о себе, как они могут
знаете друг друга? Самые незнакомые друг другу люди, которых я когда-либо
встречал, были сторонами, связанными брачными узами!"

- Но ты не разорвал бы такие священные узы, как брак, Хью?

- Я не мог и не стал бы, если бы мог. Что бы ни ассимилировалось, будь то
разум или материя, не может быть разделено. Я бы только разрушил ложные условия
и воздвиг на их месте условия мира и гармонии.
Хотя я полностью ценю брачный завет, я сожалею о
несовершенной мужественности, которая его оскверняет. Я спрашиваю снова и снова, почему
людей, столь непохожих во вкусах и привычках, сводят вместе; и
тогда великая правда частично, если не полностью, отвечает на этот вопрос
о Божьем домостроительстве, которое приводит меньшее к получению большего,
тьма к свету, чтобы все могли расти вместе. Я почти знаю, видя
одна сторона, что представляет собой другая. Таким образом, слабые и сильные - не сила
и могущество - связаны. Брак должен быть подспорьем, а не помехой.
При нынешнем состоянии общества мы слишком ограничены, чтобы знать, что такое
брак. Либо один из них, либо оба вместе взятые, эгоистичны и
узки, не допускают условий, в которых каждый мог бы расти.

- Я ограничиваю тебя, Хью?

"Нет, дорогая, нет; я тоже никогда не имел в виду, что так должно быть. Когда я дал тебе
любовь моя, я не отказывался от своей личной жизни и права на действия. Все
из моего существа, которое ты можешь присвоить себе, принадлежит тебе; ты можешь
больше ничего не брать. То, что я беру от тебя, - это твою любовь и сочувствие. Я не могу
исчерпать или принять тебя полностью".

"Но я отдаю тебе всего себя".

"И все же я могу принять в свое существо только то, что я могу впитать или воспринять.
качества человеческой души слишком могущественны, чтобы их мог воспринять кто-либо".

- Какое это имеет значение, если я доволен твоей любовью и не желаю никого другого
?

"Я часто боялся, дорогая Элис, что твоя личная жизнь была потеряна в
твоей любви ко мне".

"Какое это имеет значение, отдашь ли ты мне себя взамен?"

"Это очень важно. Если мы не сильны сами по себе, мы не являемся силой
друг для друга. Если у нас не будет резервных сил, мы со временем
поглотим жизни друг друга. Мы никогда не сможем принадлежать друг другу полностью".

- Разве я не вся твоя, дорогой Хью? - спросила она, с нежностью поднимая глаза
на него в этих летних сумерках.

"Не все мое, но все, что я могу получить".

"Может быть, это и так, но мне это кажется холодным", - ответила она немного печально.

- Слишком много философии и недостаточно любви для твоей нежной женской натуры,
не так ли, дорогая?

- Я думаю, ты все объяснил. Я чувствую, что ты отдаляешься от меня, Хью,
когда ты говоришь так, как сегодня вечером. Хотя я искренне люблю
прогресс и расширенные взгляды на жизнь, мне не нравятся многие вопросы
, которые поднимаются в связи с браком ".

- Потому что вы не придерживаетесь всеобъемлющего взгляда на этот вопрос. Я могу, я
думаю, прояснить вам всю тему и выкинуть из головы
мысль о том, что свобода - это вседозволенность. Свобода в ее полном, истинном значении
- это чистое действие истинного мужчины, совершаемое в соответствии с законами общества.
индивидуальный. Для простой иллюстрации взгляните на наших соседей, мистера и
Миссис Данфорт. Она, как вы хорошо знаете, амбициозная женщина; умная,
и несколько выше большинства своих соседей интеллектуально, но
не духовно. Ее муж - добросердечный человек, довольный тем, что занимает
обычное положение в жизни, но духовно намного ее превосходит. Его натура
богата любовью; ее натура холодна и интеллектуальна. Он ничего не знает
о взглядах другой женщины, следовательно, у него нет стандарта, по которому
оценивать взгляды своей жены. Если бы она была мудрой, а также
проницательная, она увидела бы, что стоит в своем собственном свете; ибо
мужчина, на которого она хочет смотреть, и только на нее, скоро станет чистым
отрицание, всего лишь машина, отголосок ее собственной ревности и эгоистичной гордости.
Теперь свобода, или его свобода, дала бы ему право общаться и
общаться с другими женщинами; тогда он знал бы, кем была для него его жена,
в то время как он сохранит себя и отдаст ей свою мужественность, вместо
простого возвращения ей самого себя. В настоящее время он не осмеливается произнести ни слова
с чем она не вполне соглашается. Она говорит о его "любви" к ней.;
это должно быть его "раболепие". Они живут в слишком тесных отношениях, чтобы быть такими,
они могли бы быть друг с другом. Я слышал, как она с гордостью заявляла, что он никогда
ни одного вечера не проводил вне дома! Я думаю, их обоих следует пожалеть; но
я хоть в какой-то степени разъясняю тебе тему свободы, моя
терпеливая жена?"

"Да, я начинаю понимать, что быть свободным выше и благороднее, и намного
чище, чем я предполагал".

- Да, дорогая, - сказал он, прижимая ее к своему сердцу, - мы должны
иногда уходить от того, что мы нежно любим, чтобы стать ближе.
Самые близкие связи - это те, которые вообще не связывают. Это большая
ошибка - сохранять брачные узы столь обязательными и навязывать их обществу
такой недостаток социальной жизни, который мы видим вокруг себя ежедневно. Дайте мужчинам и
женщинам свободу наслаждаться жизнью на высоких социальных уровнях, и у нас
не будет тех унизительных вещей, которые происходят ежедневно и которых
постоянно становится больше. Если бы я пригласил культурную и
утонченную даму на концерт, лекцию или в театр, разве общество не подняло бы руки
в священном ужасе, а скандалисты разошлись бы по домам?
дом? Если мужчины и женщины не сойдутся на высоких планах, они встретятся
на низменных. Дай нам больше свободы, и у нас будет больше чистоты. Я
произношу эти слова не импульсивно; они являются результатом долгого размышления,
и будь они моими последними, я бы произнес их так же решительно и бесстрашно
".

- Я чувствую, что сегодня вечером во мне зреет мысль, Хью, и, о, как я горжусь тобой
Я чувствую, что маленькое существо, которое вскоре потребует нашей любви, если все будет хорошо
, по крайней мере, немного разберется в этих вещах ".

Через несколько недель она ожидала стать матерью и искала
с надеждой жду этого события, как делают или должны делать все женщины, у которых есть
уютные дома и достойные мужья.

"Я тоже рад, что мы можем воспользоваться нашим опытом, и
буду горд приветствовать в этом мире законнорожденного ребенка".

"Ну, Хью! что вы имеете в виду? Все дети законнорожденные, не так ли,
которые рождены в законном браке?"

"Очень далеко от этого. В очень многих случаях они полностью незаконнорожденные.

Его жена нетерпеливо ждала объяснений.

"Все люди, которые не живут в гармонии и любви, производят на свет
незаконнорожденное потомство. Дети должны рождаться, потому что они
находятся в розыске. Приветствие должно быть оказано каждому новорожденному ребенку, и все же простая
физическая связь - это все, что существует между тысячами родителей и
детьми, в то время как тысячи людей, которые не рожали физически, являются более
по своим качествам сердца и души они больше подходят для того, чтобы быть родителями этих
духовных сирот, чем кровных родственников, которые считают их своими.
Я часто думаю, что многие в другой жизни обнаружат, даже если у них
возможно, в этой у них не было потомства, что у них есть дети от
узы души и сердца -близость, которая, в конце концов, составляет единственные
отношения, которые бессмертны ".

Через десять дней после вышеупомянутого разговора наступил насыщенный событиями период. Всю
ночь она мучилась от боли, а на рассвете рядом с ней лежала яркая и красивая
дочь. Но, увы! жизнь здесь была не для нее.
Мать и младенца собирались разлучить, потому что учащенный пульс
ясно сказал бдительному врачу, что ее дни сочтены. Ее
страдающий муж прочел это в безнадежных чертах доктора, и
склонившись над тем, кого он так сильно любил, он услышал от нее эти
последние слова:

"Зови ее РАССВЕТОМ! ибо разве она не грядущий свет для тебя? Видишь, день близок?
ломаюсь, Хью", - затем губы сомкнулись навсегда.

"Вернись, вернись ко мне, любимая, моя ненаглядная", - вырвалось из
измученное сердце пораженного мужа, и он упал на колени рядом с
теперь уже безжизненное тело, он закрыл лицо руками и заплакал.

Но даже горе не всегда может взять верх.

Низкий, плачущий крик младенца странным образом тронул его сердце
он не знал, от радости или от боли, и поднялся из позы
в которое повергло его горе, он подошел и склонился над безмолвным
телом.

Один ушел, другой пришел.

Но в жилах маленького существа текла жизнь, и постепенно он почувствовал, что
его влечет к земле это новое требование его любви и сочувствия.

Странное чувство охватило его, когда няня взяла маленького ребенка и
положила на кровать одежду, приготовленную для него матерью.

Это было уже слишком, и убитый горем мужчина вышел из комнаты и заперся
в своей библиотеке, где он провел так много счастливых часов со своим
потерял того, кто дал полный выход глубокой тоске своей души. Он услышал
шаги доброго врача, когда тот уходил, и больше ничего. Часами он сидел, склонившись
в скорби и молчании, в то время как горькие воды скорби захлестывали его.

Больше ее милая улыбка не осветит его дом; больше ее голос не назовет его
имя теми нежными интонациями, которые так часто были музыкой для его ушей; нет
они больше могли гулять или сидеть в лунном свете и беседовать. Было ли это на самом деле
правда? Ушла ли Элис, или все это не было тревожным сном?

Наступил полдень, и его лоб покрылся еще большим жаром. Но не было мягкой руки, которая
уняла бы боль. Наступила ночь, а он все сидел и горевал; и
затем звуки голосов достигли его ушей. Он встрепенулся , чтобы встретить
друзья и родственники его дорогого покойного, и тогда все казалось
расплывчатым, неопределенным и похожим на сон.

Погребальные обряды, погребение, падение земли на крышку гроба;
все это промелькнуло перед ним, затем, словно в ступоре, он вернулся в
свой дом, и снова взялся за оборванные нити жизни, и научился
жить и улыбаться своему ясноглазому, прекрасному Рассвету. Пусть она станет Рассветом для
мира, сказал он себе, глядя в ее небесно-голубые глаза;
затем поблагодарил Бога за то, что его жизнь была сохранена, чтобы вести ее по трудностям жизни
моря, и каждый день приносил свежее вдохновение надежды, новые устремления
силы и более искреннего доверия к Тому, чьи пути не похожи на наши
пути.




ГЛАВА II.


Рассвет становился все прекраснее. Каждый день открывал в себе что-то новое, пока
Хью не испугался, что она тоже может уйти и жить с ангелами. Но у нее была
миссия, которую она должна была выполнить на земле, и она выжила.

Каждый день он говорил с ней о ее матери и сохранял в памяти ее прекрасные черты
до тех пор, пока ребенок не освоился с ней настолько, что
перестал ощущать ее телесное присутствие, разве что в мирских делах.

Верная и деловитая женщина вела их дом и заботилась о Дон
физические потребности; ее отец заботился о ее потребностях, как умственных, так и
духовных, пока ей не исполнилось семь лет, когда произошла перемена в его
бизнес требовал, чтобы он так часто уезжал из дома, что дал объявление
требуется гувернантка, которая присматривала бы за ее учебой и повседневным поведением.

"Какой была мама?" - спросила Дон своего отца однажды вечером, когда они сидели
при лунном свете вдвоем. "Она была похожа на сумерки?"

Он повернулся к ребенку с восхищением, ибо для него ничто в природе
его можно было бы лучше сравнить с его потерянной и прекрасной Алисой.

- Да, дорогая, - сказал он, целуя ее снова и снова. - мама была просто
как сумерки - милая, нежная и успокаивающая.

- Значит, я совсем не похожа на маму? - заметила она немного печально.

"И почему?"

"Потому что я сильный и полный жизни. Мне всегда кажется, что сейчас
просто дневной свет. Я никогда не чувствую усталости, папа, я только успокаиваюсь.

"Дай бог, чтобы моя дочь никогда не уставала", - сказал он и наклонился, чтобы
поцеловать ее, одновременно смахнув выступившую при этом слезу.

- Я никогда не буду уставать, пока ты со мной, папа. Ты никогда не бросишь меня.,
сможешь?

"Я надеюсь, что мне хватит многих лет, чтобы охранять и любить свою подопечную".

Несколько дней спустя Доун с удивлением обнаружила гувернантку, о которой ей
говорил отец, в библиотеке, а ее отца с его дорожной сумкой
собранным, готовым к путешествию.

- Разве я не пойду с тобой, папа? - спросила она, поворачивая к нему лицо, как будто
ее сердце было готово разорваться от горя. Это было их первое расставание, и
одинаково тяжелое для родителей и ребенка.

"Не в этот раз, дорогая, но летом мы поедем на берег моря
и в горы, и возьмем с собой мисс Вернон. Пойдем, это твой
учительница, Дон, я хочу, чтобы ты была очень хорошей и послушной, пока меня не будет",
а затем, взглянув на часы, он попрощался с ними обоими.

Он знал, что девочка горько плачет. Всю дорогу до машин и во время
путешествия в тот долгий солнечный день он чувствовал, как она зовет его обратно.
Между ними не могло быть настоящей разлуки, и было больно
расставаться, и оба оставались такими притянутыми и ослабленными духом.

Напрасно мисс Вернон старалась сделать ребенка счастливым. Это было
бесполезно. Ее нежный организм пережил первый шок, но в должное время
время, когда ее дух прорвался сквозь облака в своем естественном блеске, и
на ее небе не осталось ни единой тени. Дон была такой же яркой и
улыбающейся, какой она была грустной и подавленной.

"Я соберу немного полевых цветов и сделаю комнату светлой и очаровательной"
для папы", - сказала она и через мгновение была уже далеко.

"Видите ли, мисс, нет смысла ее воспитывать", - заявила добрая экономка
как бы извиняясь за ребенка, которого она почти любила
к идолопоклонству "с таким же успехом можно было бы попытаться поймать солнечный свет или лунные лучи.
Она добьется своего, и почему-то мне ее путь всегда кажется правильным.
Не будете ли вы так добры выйти выпить чаю, мисс, а потом я пойду и присмотрю за
или, если хотите, вы можете пройти по той тропинке, что ведет от
садовая калитка на холме, куда она ходила за своими цветами.

Мисс Вернон была рада уйти; и после легкого ужина отправилась восвояси,
почти опасаясь, что ребенок может счесть ее незваной гостьей, потому что она
инстинктивно почувствовала, что должна завоевать расположение своей
новой подопечной.

Она пошла по тропинке к холму и, пройдя некоторое время и
не обнаружив Рассвета, уже собиралась вернуться по своим следам, когда услышала тихий,
приятный голос, поющий вечерний гимн. Она сидела на подстилке из серого мха
пока пение не прекратилось, а затем пошла в том направлении, откуда доносился
звук.

Там сидела Дон, подняв глаза, приоткрыв губы, как будто в
разговоре, а черты лица светились сильнейшими эмоциями. Затем глаза
опустились, а маленькие ручки были прижаты к сердцу, как будто
усилие было слишком велико.

Мисс Вернон медленно шагнула к ней. Дон поймала ее взгляд и
жестом пригласила подойти поближе.

- Тебе здесь не одиноко, дитя мое? - Спросила она.

- Одиноко? О, нет. Я не одинок, мисс Вернон, Бог здесь, и я так
я пою до конца, или я должен умереть. Ты слышал меня?"

"Слышал. Кто научил тебя этому прекрасному пению?"

"Никто; это выросло во мне, точно так же, как цветы растут на растениях".

"У меня здесь есть наставник, и он покажется мне более интересным, чем
послушный", - задумчиво произнесла гувернантка, глядя на ребенка. Но Рассвет
наступил не за один день, как она узнала впоследствии.

Солнце скрылось за холмами как раз в тот момент, когда они вместе вошли в сад.
Дон слишком сильно скучала по отцу, чтобы соответствовать своему обычному образу жизни
поэтому она пошла и прилегла на диван в библиотеке,
и болтала без умолку весь час перед отходом ко сну. Она скучала по нему больше, чем
она могла выразить словами; и тогда она подумала про себя: "Кому я могу сказать, как
сильно я скучаю по своему отцу?"

- У вас когда-нибудь уходил кто-нибудь из тех, кого вы любили, мисс Вернон? наконец она
осмелилась спросить, и по ее голосу было видно, что она страдает.

"У меня нет близких друзей в живых, дорогое дитя".

"Что? они все умерли? Умерла только моя мама; но я не скучаю по ней;
Я думаю, она, должно быть, витает в воздухе, я так ее чувствую. У вас нет отца,
Мисс Вернон?"

"Нет. Он умер, когда я была совсем маленькой, а потом моя мать, и еще до того, как я
приехав сюда, я похоронила свою последнюю близкую родственницу - тетю.

- Но тети нас не знают, не так ли?

- Почему бы и нет? Я не совсем понимаю вас, - сказала она, желая вывести
ребенка наружу.

- Да ведь они не чувствуют наших душ. У меня есть тети и кузины, но они
кажутся далекими, О, так далеко. Они живут здесь, но я их не чувствую; и
они заставляют меня, О, так уставать. Они никогда не говорят ничего такого, что заставляет меня трепетать
по всему телу, как это делает папа. Разве ты теперь не понимаешь, что я имел в виду?"

"Да, я понимаю. Ты скажешь мне, когда я пробуду здесь некоторое время, устану ли я
тебе?"

"Мне не нужно говорить тебе словами. Ты увидишь, как я устану ".

- Очень хорошо. Надеюсь, я не утомлю вас.

"Я могу сказать это завтра, и если я действительно буду выглядеть усталой, ты уйдешь, не так ли
ты?"

"Конечно; и, опасаясь, что я могу утомить вас сейчас, я удалюсь, если вы согласитесь
пообещайте тоже уйти".

Она охотно уступила желанию мисс Вернон, и ее отвели в ее комнату,
где это чувствительное, чистое существо вскоре обрело покой.

Казалось, еще слишком рано, чтобы кто-нибудь просыпался, когда мисс Вернон
услышала легкий стук в дверь и в следующее мгновение увидела детское
лицо, заглядывающее в комнату.

"Можно мне пойти?"

"Конечно. Надеюсь, тебе снились приятные сны, Дон. Ты можешь рассказать мне
почему они дали тебе такое странное имя?"

"Странное? Почему я Дон, вот причина; а мама была твайлайт,
только ее мать не дала ей правильного имени.

"Ты хорошо спал?"

"Я ничего не знал, пока не проснулся. Ты хорошо спал?"

"Я думаю, что так и было. А теперь скажите, пожалуйста, в котором часу вы завтракаете,
чтобы я могла приготовить себе завтрак по сезону?

- Когда папа будет дома, в восемь часов. Сегодня утром я собираюсь посмотреть
Бесси, новый теленок, и котята Минни Дэй, и новый пони Перси Уилларда
Тетя Сью говорит, что она может позавтракать в любое время.

Мисс Вернон пришла к выводу, что ей не нужно спешно приводить себя в порядок, и
откинулась на подушку, чтобы немного подумать о своем новом окружении.

Завтрак ждал, но Рассвет так и не наступил. Тетя Сью, опасаясь, что тосты
и кофе могут испортиться, позвонила мисс Вернон.

В одиннадцать пришел Рассвет в испачканной одежде и с мокрыми ногами.

"О, тетушка, пони был таким диким, а котята такими хитрыми, что я не смогла
прийти раньше".

"И посмотри на свою одежду, Дон. Мне сегодня приходится очень много работать, чтобы вымыть и
высушить их. Теперь иди в свою комнату и поменяй их все, и постарайся вспомнить
другие, когда будешь развлекаться, хорошо?"

- Да, и я больше не буду их пачкать, тетя.

"Боюсь, до следующего раза", - сказала добрая экономка, которая была,
возможно, слишком снисходительна к странному, необузданному ребенку.

На следующий день Дон была полна радости по поводу возвращения своего отца. Он
пришел рано утром и обнаружил, что его питомец проснулся и ждет его
приближения.

"О, папа, такой сон, настоящий сон, какой приснился мне прошлой ночью. Сядь прямо
здесь, у окна, пожалуйста, пока я буду рассказывать тебе это.

"Возможно, твой сон окажется настолько реальным, что мы не захотим ничего более существенного на завтрак".
"Нет, я не хочу, чтобы ты спал".

"О, это лучше, чем еда, папа".

"Ну, продолжай, мой милый".

"Я думала о том, как была бы рада увидеть своего папу, когда легла
спать, и мне приснился этот прекрасный сон: --

"Я гулял по саду, полному цветов и виноградных лоз, когда увидел свою
мать, идущую ко мне с чем-то в руке. Она подошла ближе,
и тогда я увидел, что это халат, О, такой белый халат, белее снега.
Она надела его на меня, и он оказался слишком длинным. Я спросил, не для меня ли это, почему оно
такое длинное. "Ты вырастешь, - сказала она, - высокой и красивой, и тебе понадобится
длинная одежда". Затем она пошла впереди и жестом пригласила меня следовать за ней. Она
повел меня по мрачному переулку в сырое, ужасное место, где
улицы были сплошь в грязи. "О, мое платье, - сказал я, - мое белоснежное
платье". "Ни пыль, ни грязь не могут запачкать его, - ответила она, - пройди в нем
я пошел по темной улице и увидел."Я шел и оглядывался на каждом шагу, но мое
чистое белое одеяние не было запачкано, и когда я вернулся к ней, оно было таким же
безупречным, как всегда. Разве это не был прекрасный сон, и что это значит,
папа?

"Урок, слишком глубокий для понимания в твоем детстве, и все же я
когда-нибудь расскажу тебе. Но вот входит мисс Вернон, и прозвенел звонок к
завтраку".




ГЛАВА III.


На следующий день, пока Доун бродила по холмам, ее отец беседовал
с мисс Вернон о том, что, по его мнению, представляет собой образование.

"Я знаю, что все мы растем медленно, но я хочу предпринять правильные шаги
если возможно, в правильном направлении; Я хочу, чтобы моя дочь была полностью, а не
частично развита. Есть определенные стороны ее натуры , которые
Я никому не буду доверять. Ее ежедневные уроки, знания, касающиеся
домашних дел, глубокое понимание изготовления и стоимости
ношения одежды и должное внимание к надлежащей одежде, я доверяю
вы, если вы компетентны занимать такую должность, а я думаю, что это так".

"Я видел так много страданий, - продолжил он, - вызванных
неспособностью некоторых женщин сделать дом счастливым, что я решил, если моя
ребенок доживает до зрелых лет, все достижения должны уступить место,
если потребуется, этому единственному - доскональному знанию домашних дел.
Общество настолько виновато в этих вопросах, и у женщин обычно такие
ложные представления о них, что я отчаиваюсь кого-либо перевоспитать. Если я смогу
научить мою дочь жить, или, скорее, приблизиться в какой-то степени, к
мой идеал жизни настоящей женщины, это все, чего я могу ожидать. Вы любите
домашнюю жизнь, мисс Вернон?

Он так резко повернулся к ней, что она испугалась, что ее нерешительность может быть
принята за отсутствие чувств по этому поводу, и все же она не могла этого вынести
мысль о том, что тот, чей идеал был так близок к ее собственному, не вполне
понимал ее по этому поводу; но не было никакой ошибки в ее значении
когда она ответила:

"Я люблю дом и все, что делает это место святым. Я сожалею только о том, что мой
односторонний труд и обстоятельства не позволили мне общаться с кем-либо
в значительной степени, в своих радостях и обязанностях. Моей идеальной жизнью было бы
работать, учиться и преподавать, но поскольку никаких возможностей для этого мне не было
, и у меня не было собственного дома, я был вынужден
работать дальше в моем одностороннем ключе, каким бы неудовлетворительным это ни было".

- Так больше не будет, мисс Вернон. Если ты будешь называть мой дом своим
домом, пока мы в гармонии, у тебя будет возможность реализовать
свои желания, и я позабочусь о том, чтобы твои услуги были хорошо вознаграждены ".

Она была слишком переполнена благодарностью, чтобы говорить, но из ее глаз покатились слезы,
и мистер Вайман заметил, что она отвернулась, чтобы смахнуть их.

"Вы останетесь с нами, мисс Вернон, я уверен в этом. Принимайте Дон на
кухню каждый день, независимо от того, будет ли она бунтовать, как я боюсь, она может, и
медленно, но тщательно обучайте ее всем этим, казалось бы, незначительным деталям
ведения домашнего хозяйства. Заставьте ее почувствовать важность этих вещей,
и научите ее усердно относиться к труду. Я не стремлюсь к тому,
чтобы она выставляла напоказ свои умственные достижения, потому что
Я научился не любить салонные парады и хвастовство
детские достижения. Я не хочу, чтобы Дон ослепляла фальшивыми "как",
но быть тем, кем она кажется, и приносить пользу миру. В конце каждого
дня я буду расспрашивать ее об учебе и показывать ей, что меня
интересуют не только ее книги, но и ее домашние достижения.
Снабдите ее, насколько сможете, этим материалом, недостаток в котором
такая большая потеря для молодой девушки, и я буду изучать ваше счастье.
Обращайся с ней, как с собственным дорогим ребенком, и когда она доставит тебе
неприятности, пришли ее ко мне. Боюсь, я, возможно, утомил вас, мисс Вернон, и
а день так прекрасно, почему бы вам не прогуляться?"

Она уже была слишком взвинчена, чтобы ходить самой по себе, а думать о счастье
что было об открытии для нее. Это казалось чересчур. Все годы, которые
прошли после смерти ее дорогой матери, она была так одинока. Никто
никогда не понимал ее натуры или, казалось, не думал о ней иначе, чем
машина для ежедневных уроков детей. Но теперь какая
перспектива! Как искренне она хотела начать свою новую жизнь; и, обремененная
этой мыслью, она подошла к опушке зеленого леса и села
, чтобы заплакать слезами чистой радости.

Вернувшись, она обнаружила, что ее комната завалена мхом и вьющимися
лозами, которые Дон собрала для нее. Она быстро училась любить
девочку и чувствовала себя одинокой, когда та исчезала из поля ее зрения.

Вечером они сидели вместе - отец, дитя и учитель, или
компаньонка, кем она была для них на самом деле, - в библиотеке, общаясь в
тишина, ни одно слово не нарушало чар, пока Рассвет не сделал этого, спросив мисс
Вернон, если она играла.

Она с тоской посмотрела на прекрасный инструмент, который не открывали
со дня смерти миссис Вайман, и сказала,--

"Я действительно играю и пою, но не так хорошо, как надеюсь, благодаря возможностям для
практики".

"Открой пианино, папа, в закрытом состоянии оно испортится".

"Так и будет, Дон. Я открою ее сию же минуту", - и он мысленно обвинил
себя за то, что так долго держал ее закрытой.

"Ты любишь музыку, Дон?" - спросила мисс Вернон. "Ты умеешь петь?"

"Ты услышишь ее, а потом рассудишь. Пойдем, дорогая, я сыграю твою
любимую песню"; и он начал прелюдию к низкой, сладкой песне. Она
начала сначала робко, но с каждым словом обретала уверенность, пока
наконец ее нежные, детские интонации не стали чистыми и отчетливыми над голосом
ее отец, который скорее напевал песню, чем пел ее своим глубоким, сочным басом.

Когда он закрыл глаза, они были полны слез, потому что этот гимн был любимым для его
жены. Он научил этой песне Дон, не сказав ей, что ее
когда-либо пела ее мать.

"Мне показалось, что мама была здесь и тоже пела, папа, не так ли
это?"

"Мама, без сомнения, с нами. Я рад, что моя маленькая девочка чувствует ее
присутствие, и всегда помни, что она тоже с тобой, когда ты чувствуешь
искушение поступить неправильно ".

Она прижалась головой к его груди и заплакала. Слезы радости или печали? Только
те, чьи души тонко и напряженно натянуты, могут знать, что заставило ее
плакать.

"Теперь вы должны спеть для нас, мисс Вернон", - сказал он и повел бы ее
к инструменту, если бы не бремя любви, которое лежало на его
сердце.

- Я играю только простые песни, мистер Вайман, и, по правде говоря, у меня совсем нет
практики.

"Я знаю, у вас припрятано несколько драгоценных камней; пожалуйста, спойте нам что-нибудь".

Она встала и, взяв несколько дрожащих нот, спела сладкую песню с таким
пафосом и богатством, что мистер Вайман снова потребовал еще и еще. Дон
была вне себя от радости, а затем ее отец, после того как мисс Вернон отказалась
поиграйте еще, предложил им спеть вечерний гимн.

В этом они все соединились, богатое контральто мисс Вернон сладко сливалось
с чистым сопрано Дон.

В ту ночь им снились сладкие и мирные сны. Их души встретились
и пришли в гармонию, а гармония всегда приносит покой.

На следующий день мисс Вернон осмотрела одежду Дон и отложила
в сторону все, что нуждалось в починке. Она как раз складывала фартуки, когда
в комнату вбежала девочка со словами:

"О, мисс Вернон, сегодня я должна надеть свое голубое платье".

"Почему именно это?"

"Потому что я чувствую себя хорошо, а синий - это божественно, так что позволь мне надеть его, пожалуйста,
правда?

- Оно довольно короткое, Дон, но, полагаю, хватит всего твоего добра
на один день, не так ли?

- О, не смейся, я сегодня чувствую себя по-настоящему хорошо, и никакое другое платье не
подошло бы.

- Ты получишь его, Дон. Я рад, что тебе нравится одеваться в соответствии со своими
чувствами. Я одеваюсь сам ".

"Тогда как ты себя чувствуешь сегодня и во что оденешься?"

"Я чувствую себя очень, очень счастливой, но у меня нет одежды, которая символизировала бы мои чувства".

- Но я не хочу, чтобы ты сегодня надевала это серое платье?

- Почему?

- Потому что оно ни о чем не говорит.

- И мое черное тоже?

"О, нет, нет!"

"Как подойдет серое с голубой отделкой?"

"Это всего лишь платье. Вы молчаливы и были довольно грустны, вы
знаете, мисс Вернон, а синева - это мерцание неба над вашей старой,
скучной жизнью. Надень серое платье с голубыми лентами".

"Я так и сделаю, Дон. Моя жизнь ярче, потому что мне есть кого любить".
и она тепло прижалась губами к щечкам своей маленькой подопечной.

Когда мистер Вайман пришел к обеду, ему показалось, что он никогда не видел
Дон выглядел таким свежим и прекрасным, в то время как его взгляд был полон
удовлетворения от прекрасной фигуры мисс Вернон, так к лицу одетой. Ему
понравилось отсутствие черного платья, поскольку его снятие, казалось, означало
более счастливой жизни, жизни, в которой, он знал, она нуждалась, и которой он мысленно
решил, что она должна обладать, насколько он сможет внести в это свой вклад.

За столом мистер Уаймен был разговорчив и весел, слегка касаясь то тут, то там
тем, не вступая в спор. Это был разговор, а не
дискуссия или набор мнений, которые исходили из умов
тех, кто сидел за столом, и такого характера, что к ним могли присоединиться все, от
от мала до велика.

Мисс Вернон с удовольствием наблюдала, как он с нежностью смотрит на
своего ребенка. Было очаровательно наблюдать за такими нежными отношениями, существующими
между отцом и дочерью.

Дни летели быстро, и наступил тихий, мирный субботний день.

Каким спокойным и в то же время полным жизни он казался мисс Вернон, когда она
сидела у окна и созерцала открывшийся перед ней прекрасный пейзаж. Чудесное
весеннее утро - далекие холмы мягкие и нежные; изумрудные поля
блестящие от росы - сосны с кисточками качаются на легком ветерке - и
вся атмосфера вибрирует от звона субботних колоколов.

"Конечно, - сказала она, - я не нуждаюсь ни в какой форме поклонения. Бог присутствует во всем этом.
Интересно, должен ли я уйти от всех этих красот в храм, созданный
руками".

"Разве это не приятнее, чем сидеть в церкви с голыми стенами?" сказал
Дон, которая вошла в комнату так тихо, что мисс Вернон узнала о ее присутствии только после этого вопроса
.

- Я думаю, что да. Ты ходишь в церковь?"

"Нет. Папа иногда ходит, но он никогда не заставляет меня ходить".

"Надеюсь, что нет".

- Вы пойдете сегодня, мисс Вернон?

- Нет, если я смогу изобразить свое удовольствие.

"Я так рада, потому что папа сказал, что если ты не пойдешь, мы все пойдем
прогуляться, но если ты захочешь пойти, он запряжет Свифта и отвезет тебя.

"Я бы предпочел сегодня прогуляться. Когда-нибудь я захочу сходить в
вашу церковь".

- Ну вот, папа готов, я слышу его шаги в холле. Возьмите шляпу, мисс
Вернон.

"Но ты забываешь, что он еще не пригласил меня".

"Дон, спроси мисс Вернон, пойдет ли она с нами на прогулку или в
церковь?" - сказал мистер Уаймен, в этот момент окликая меня с нижней ступеньки
лестницы.

Мисс Вернон не заставила себя долго ждать, чтобы сообщить о своем выборе, потому что она вскочила и
надела шляпу, и через несколько мгновений все трое уже шли через
сад к лесам и полям.

"В каком направлении, мисс Вернон, мы пойдем?"

"В любом; здесь все прекрасно".

- Тогда показывай дорогу, Дон, и помни, что ты ведешь себя как хороший пилот, и не
заведи нас в любой ручей.

Она весело бежала впереди, и вскоре они оказались на краю
богатой, поросшей мхом лощины.

"О, разве это не прекрасно, папа? Я отнесу весь этот чудесный мох домой".

"Нет, Дон, пусть он останется. Соберите несколько образцов здесь и там,
но не портите общий красивый эффект. Теперь это наше; мы не можем
сделать это еще более важным, унося домой, чтобы оно увяло и умерло. Можем ли мы, дорогая?"

"Нет. Ты всегда прав и добр, папа".

"Завтра сюда могут прийти другие, и это прекрасное зрелище понравится им так же,
как и нам. Есть собственность, мисс Вернон, другая
чем то, что признает мир; и мне всегда приятно
думать, что хотя человек может построить себе дворец и называть себя
его владелец, он единственный по-настоящему владеет им, чьи глаза видят большую часть его
красот, и чья душа присваивает их. Итак, такое прекрасное место, как
это, или самый прекрасный сад, могут принадлежать прохожему, в кошельке которого
нет ни пенни".

"Как это сглаживает в жизни неравенство социального положения и заставляет нас
довольствоваться восхищением, а не стремиться к обладанию ".

- Я вижу по вашему пылкому удовольствию от происходящего вокруг нас, мисс Вернон,
что вы тоже отказались от некоторых старых форм поклонения, или,
скорее, обнаружили, что истинное поклонение божественному не ограничено четырьмя
стенами".

"У меня есть. Долгое время я видел так много фанатизма и так велик
недостаток всех христианских добродетелей, даже в самых либеральных церквях,
что я почувствовал, что должен искать свой собственный способ наслаждаться субботой".

"Я давно обнаружил свое истинное отношение ко всем местам и формам поклонения",
заметил мистер Уайман. "Я ни на минуту не игнорирую церковь, ни то, что
Христианство сделало для нас многое, но пока я вижу добро, которое церковь
я также вижу его недостатки и сожалею о них. Как
я могу сказать, что я покончил с большинством церковных организаций. Я
слышал хорошие и искренние слова, произносимые священнослужителями с кафедры раз
в неделю, и такие же хорошие слова из уст людей, выполняющих свои обязанности каждый
день. Я не недооцениваю влияние, которое формы поклонения оказывают на
массы. Пока они нуждаются в них, они должны оставаться там, где они есть, и
иметь их. Я только хочу, чтобы церковь была настолько либеральной, чтобы мужчины и женщины
которые чувствуют, что их жизнь движется в другом направлении, были
признанный им таким же хорошим и отвечающим их потребностям, как если бы они
сидели в его стенах. Много ли у нас этого на сегодняшний день? Кто
достаточно велик, чтобы чувствовать, что мы не можем всегда черпать из одного источника? Мы
не машины, которые постоянно движутся в одном направлении ".

"Что вы думаете о наших субботних школах. Разве им тоже не нужна новая жизнь
?"

"Несомненно. Я думаю, им нужно привнести драматизм жизни;
что-то, что интересует и одновременно поучает. Сухие катехизисы не
подходят для детей наших дней. Мы хотим живого настоящего, а не
мертвое прошлое. Если бы меня призвали руководить субботней школой, я
поставил бы небольшую пьесу, разыгранную частью детей, а затем
еще одну пьесу, пока все по очереди не стали бы актерами ".

"Если вы выскажете свое мнение, боюсь, вам придется долго ждать
звонка?"

"Я не жажду этой должности; я всего лишь стремлюсь увидеть эффект от моей
теории на практике. Детям нужны демонстрации; нужны мускульные действия.
Но я, возможно, утомляю вас.

"Продолжайте. Меня интересует все, что связано с новыми этапами жизни".

"Я бы удивил некоторых богословов консервативного ордена, если бы узнал
публикую свои взгляды на общественную и религиозную жизнь. Я бы скорее дал денег
на строительство театров, чем церквей. Везде я бы культивировал в себе
любовь к драме, которая является высшей и наиболее впечатляющей формой
представления правды. Хорошие поступки поднимают мое существо на большую глубину
чем это может быть просто проповедью. Я буду счастлив увидеть
день, когда религия будет признана простым проживанием за счет
индивидуальных жизней, всегда окрашенных, конечно, чистой моралью. Я надеюсь
увидеть, что добрые дела рассматриваются как религия, а не просто как личные
посещение богослужения. Но я говорил слишком долго. Где Рассвет?"

Они пошли дальше и вскоре обнаружили, что она сидит на поросшем мхом камне и
плетет венок из полевых цветов. Она выглядела как королева, какой и была
какое-то время в этой прекрасной долине.

- У цветов есть душа, папа? - спросила она, когда он подошел к ней.

"Я надеюсь, что они бессмертны, по крайней мере, внешне. Но почему ты спрашиваешь?"

"Потому что эти цветы, которые я собрал, увянут и умрут, и если у них
есть души, они не будут любить меня за то, что я их собираю, не так ли?"

"Возможно, вся сладость этих цветов, когда они умирают, переходит в
душа того, кто их собирает".

"О, какая прелесть! Это заставляет меня вспомнить о маленькой девочке, которая однажды играла со мной
и разозлилась. Ты сказал мне, что ей стало лучше из-за
плохого чувства, которое у меня было; что я взял на себя часть ее зла, потому что мог
преодолеть его - добром.

- Я рад, что ты так хорошо помнишь то, что я тебе говорю. Теперь, когда мы не можем
сказать, есть у цветов душа или нет, мы будем верить, что вся их
сладость переходит к нам ".

"Но если я убью змею?"

"Ты должен прикрывать зло добром".

"Но, папа, люди приходят в наш дом, полные зла, вроде
змеи. Неужели у них недостаточно хорошего, чтобы прикрыть их, или почему я чувствую себя
они такие невзрачные?"

- Боюсь, что нет; или, скорее, их доброта не была взращена и не стала больше
достаточно большой, чтобы поглотить зло. Нам пора домой, иначе тетя Сьюзен
будет ждать нас.

Домой они шли втроем, в гармонии с природой и самими собой.
Ужин уже ждал их, и простая еда была аккуратно приготовлена
на столе стояла ваза с прекрасными цветами.




ГЛАВА IV.


Через несколько недель маленькие соседи были должным образом разбужены и обсуждали
состояние дел у мистера Уаймена. Каждая считала себя призванной
после того, как будет вынесено решение по результатам ежедневных разбирательств.

"Это слишком нелепо, прямо на глазах у честных людей,
видеть, как эта женщина и мистер Уайман ведут себя подобным образом", - сказала мисс Гэй,
дама сорока лет, чьи представления о смешении полов носили
строжайший характер.

- Почему, как? Расскажите нам, пожалуйста, - вмешалась ее спутница, словоохотливая пожилая леди.

- Ну, они говорят, что эта молодая женщина постоянно встречается с мистером Уайменом
. Он почти каждый день возит ее кататься верхом, и они совершают
бесконечные прогулки и ежедневно совещаются друг с другом ".

"Ну, я думаю, уроки ребенка прошли бы гладко, мисс
Гей".

"О, это всего лишь уловка. Они поженятся раньше, чем пройдет год
".

"Я не верю, что Хью Уайман когда-нибудь снова женится", - сказал тот, кто знал
его характер лучше, чем другие.

"Тогда чего он может хотеть от этой молодой женщины? Ничего хорошего, будьте уверены",
и миссис Грин покачала головой, как будто в этом было больше, чем она
хотела в тот момент показать.

Пока они болтают и тратят время впустую, давайте пойдем и послушаем вечеринки, о которых
говорят, и рассудим сами, могут ли две искренние души не
сближайтесь, наслаждайтесь друг другом и в то же время будьте чисты и непорочны.

"Я с трудом могу поверить, мистер Вайман, что за такой короткий период могло произойти
такая перемена в моем существе. До того, как я приехала сюда, я думала, что весь мир
холодный и бессердечный. Ты научил меня, что дружба, даже между мужчинами
и женщинами, может существовать, и что единственные настоящие отношения - это душевные, а
не кровные. Я никогда не смогу выразить словами, насколько я благодарна тебе
за все эти наставления, - и она задумчиво посмотрела на летний пейзаж перед ней
.

"Я очень рад, что вам здесь хорошо, мисс Вернон, потому что, когда я впервые
увидев тебя, я инстинктивно почувствовал, что ты просто компаньон для меня
и дочери. Я тоже увидел облако, которое нависло над тобой, и почувствовал, что
моя рука могла бы поднять его. Ты принадлежишь Дон и мне, и мы будем хранить тебя
пока ты счастлива.

"Но..."

"Но что?" Я знаю ваши страхи и то, что скажут в этом маленьком оживленном районе
. Все его представления о жизни волнуют меня не больше, чем ветер,
пока я чувствую себя здесь хорошо, - сказал мистер Уаймен, приложив руку к своему
сердцу. "Пришло время всем жить индивидуальной жизнью. Я бы не стал
на мгновение твое имя запятнано, но если ты уйдешь, перестанут ли сплетничать
? Нет, оставайтесь здесь, мисс Вернон, и покажите этой маленькой части
мира, что мужчина и женщина могут жить вместе в обществе и чести. Я
люблю тебя как сестру, не больше. Моя дорогая Элис теперь моя жена, такая же,
как и тогда, на земле. Я говорю то, что делаю, зная, что вы встретите
много насмешек и неодобрения, если останетесь, но сознание своей правоты
поддержит вас ".

"Откуда вы могли знать, что было у меня на уме? Вы, действительно, высказали все
мои опасения относительно этих отношений между нами".

"Ты уйдешь или останешься?"

"Я останусь".

"Надеюсь, ты никогда не пожалеешь о своем решении".

"Теперь могу я спросить тебя об этой странной вере, что ушедшие находятся
рядом с нами? Извините, если я покажусь вам любопытным, но когда вы заговорили о своей дорогой
жене, все мое существо затрепетало от нового и странного чувства. Я спрашиваю только
из глубочайшего интереса.

"Я верю тебе. Я хотел бы передать твоему разуму доказательства
моей веры. Я почти ежедневно получаю неопровержимые доказательства присутствия моей жены,
иногда своими силами, а затем снова от моего ребенка ".

"Значит, она тоже видит то же, что и ты?"

"Видит. И каждый день мои переживания слишком реальны и осязаемы для меня
отрицать или даже сомневаться в том, что любимые и так называемые "потерянные" все еще с
нами. На мой взгляд, в этом нет ничего противоестественного. С каждым днем моя
вера крепнет, и я не изменил бы своей жизни ни за какие блага
вера. Смерть сблизила меня с Элис еще больше. Но я могу
только заявить вам о своей вере в это, моим опытом нельзя поделиться.
Каждый должен искать, и находить, и убеждаться в одиночку на личном опыте
и наблюдении".

"Я верю тебе, и твои искренние слова глубоко запали в мой разум,
однако в современный спиритуализм я мало верю".

"Простой феноменальный спиритизм, конечно, предназначен только для того, чтобы привлечь
внимание; его другая форма обращается к душе и становится частью
повседневной жизни тех, кто это осознает".

"Но я слышал о стольком противоречивом, о стольком, что не может
быть согласовано".

"Мы также не можем согласовать обычные проявления жизни. Наш повседневный
опыт учит нас, что кажущаяся нелепость встречается повсюду ".

"Это правда. Иногда мне кажется, что я никогда не получу доказательств, которых требует моя
природа, чтобы убеждать ".

"В назначенное Богом время и способом это придет, и тогда, когда вы будете лучше всего подготовлены к
примите это".

- Но, пожалуйста, продолжайте, мистер Вайман, и расскажите мне подробнее о вашем опыте.

"Я хотел бы рассказать вам, как часто, когда я устаю, приходит моя дорогая Элис
и присматривает за мной по ночам; как искренне я чувствую ее мысли, которые она
не могу выразить словами; и как, когда бедные и нуждающиеся страдают,
она ведет меня туда, где они живут среди сцен нужды. Когда мое чистое дитя
высказывает мысли, выходящие за рамки ее самой, и описывает мне какое-то видение, которое я
в то же время созерцаю точь-в-точь взглядом и жестом своей матери,
Я говорю, что верю в духовное общение. Я вполне могу позволить миру
смейтесь; я знаю, что я вижу и чувствую. И я хорошо знаю, как много здесь
смешанного с этим современным спиритизмом, который берет начало только в умах
людей, которые заменяют впечатления своими надеждами и мыслями.
По этому поводу мне есть что сказать вам в какой-нибудь будущий период. Это хорошо
что это так, иначе мы не должны были бы проводить дискриминацию. Жизнь так полна
фальсификаций, то, что мир называет "злом", так перемешано с тем, что
он называет "добром", не было бы странно, если бы эта фаза пришла к нам
чистый и несмешанный?"

- Вам не потребовалось бы много времени, чтобы обратить меня в вашу веру, и все же я
надеюсь когда-нибудь испытать свой собственный опыт. Если бы не было так много того, что
противоречит нашему разуму, я думаю, каждый, естественно, принял бы
веру, которую вы так нежно лелеете ".

"Без такого противоречивого опыта мы были бы просто машинами. Мы
должны расти во всех направлениях, используя каждую способность в качестве руководства, но
всегда помнить, что есть сферы более могущественные, чем разум, и что
человеческой душе приходится часто выходить за пределы этого портала, чтобы мельком увидеть
безмолвную страну".

"Жизнь действительно была бы благословенна для меня, если бы я чувствовал уверенность в том, что моя
мать была рядом, чтобы поддержать меня в часы слабости, и это
она интересовалась моими трудами".

"Я знаю, что все наши искренние желания удовлетворены, и что вам будут предоставлены достаточные доказательства
. Ничего не говори об этом разговоре Дон. У меня есть свои
причины, и я не удивлюсь, если через несколько дней она устроит
тебе тест на присутствие духа ".

- Дон может видеть так же ясно, как и ты?

- Она может, и гораздо лучше. Я не навязываю ей этот дар и не стремлюсь
переутомить ее силы. Я хочу, чтобы это было естественно и раскрылось со всеми ее
другими способностями. Никогда не задавай ей вопросов, пусть все приходит свободно".

"Я запомню; и вот она приходит, как обычно, с цветами".

"О, мисс Вернон, о, папа, я так хорошо провела время!" - воскликнула она
запыхавшись и почти обезумев от волнения.

"Что все это было, дитя мое?"

"Я был здесь, на холме, собирал цветы, когда мне показалось, что я слышу
музыка внезапно разлилась в воздухе. Думаю, я заснул, но если это был
сон, я знаю, он что-то значит, потому что я видел, как ко мне подошла высокая красивая леди
мне, и на ее лбу были буквы "М. В.". Затем она взяла
маленькую шкатулку, инкрустированную драгоценными камнями, и достала из нее жемчужное ожерелье,
а потом она ушла, и когда она повернулась - я увидел, как эти слова озарили меня, как
свет: "Скажи Флоренс". Итак, папа, что это значило?

Мистер Уаймен повернулся к мисс Вернон, которая плакала. Он подождал, пока она
эмоции улеглись, а затем сказал:

- Твоя мать, не так ли?

- Это были инициалы моей матери. Ее звали Мейбл Вернон, а меня
Флоренс.

"Как странно. А ожерелье, ты узнаешь его?"

"Моя мать подарила мне - на смертном одре - жемчужное ожерелье в такой коробочке, как
описывала Доун".

"И мы не знали, что тебя зовут Флоренс. Мы знали вас только как мисс
Вернон.

- Может ли это ... может ли это быть правдой? Ах, что-то подсказывает мне, что я могу поверить. Я слишком
сейчас сыт, мистер Вайман, чтобы говорить. Я должен идти.

- Зови меня Хью, Флоренс, я твой брат... - и он мягко повел ее к
дому.

Весь вечер она оставалась в своей комнате. Глубоким и сильным был прилив
который начинал ее новую жизнь. "Если это правда, то это величайшая
истина, которую нашла смертная", - снова и снова повторяла она себе, пока старое
переворачивалось, и новое вливалось в ее душу. Жизнь становилась почти
слишком насыщенной; ее мозг лихорадило, но, наконец, сладко уснув, эта душа
очиститель пришел, и после ночного отдыха она проснулась, спокойная и отдохнувшая.




ГЛАВА V.


После завтрака мистер Уаймен сообщил мисс Вернон и Дон, что ему следует
в тот же день уехать по делам и отсутствовать, возможно, две недели.

- У меня есть книга, которую я хотел бы, чтобы вы отнесли мисс Эванс от моего имени
сегодня, - сказал он, обращаясь к мисс Вернон.

- Леди, которая заходила сюда вскоре после моего приезда?

- Та самая.

- Она мне очень нравится, и я был бы рад снова ее увидеть.

- Я рад, что ты это делаешь. Она - мой идеал настоящей женщины, и ее должна знать каждая
молодая, серьезная душа. Ты пойдешь сегодня?

- Конечно; мне не терпится увидеть ее в ее собственном доме.

- Она королева своих владений и развлекает своих друзей самым что ни на есть
подобающим леди образом; но я должен попрощаться с вами обоими и удалиться. Будьте
счастливы, мисс Вернон, Флоренс, и позвольте мне найти в вас много хорошего, чтобы
рассказать о себе и Дон, когда я вернусь. До свидания".

"До свидания, папа", - раздавалось в сладком летнем воздухе, пока он не скрылся из виду
затем веко девочки дрогнуло, губы задрожали, и она положила
она положила голову на грудь своего друга и учителя и дала выход
горю, которое всегда терзало ее при расставании со своим добрым родителем.

"Я рад, что ты не позволила своему отцу увидеть эти слезы. Ты становишься
довольно храброй, Дон".

"Мне так плохо, когда он уходит. Смогу ли я когда-нибудь стать таким же сильным, как ты, и выглядеть
спокойным после этих расставаний? Может быть, ты и не любишь папу, но все, кто его знает,
знают - ты знаешь, не так ли?

"Очень хочу; но сейчас мы пойдем на уроки, дорогая".

"Можно мне сегодня принести свою книгу в холл?" Мне нравится оставаться там, где я видел
его в последний раз".

"Конечно; и мы проведем проверку сегодня и посмотрим, насколько хорошо вы
помните свои уроки. Сегодня утром нам никто не помешает, и
после ужина мы вместе отправимся навестить мисс Эванс.

Прошел час, и уроки были только наполовину закончены, когда раздался звонок в
дверь заставила их обоих вздрогнуть, и они вышли из зала.

Тетя Сьюзен ответила на звонок и проводила гостей в семейную
гостиную.

"Какие-то дамы хотели повидаться с вами, мисс Вернон", - сказала она, просовывая
свою голову в дверной проем комнаты, где учитель и ученица сидели рядом
вместе, со сжатыми руками, как будто какая-то вторгшаяся сила собиралась
разлучить их жизни.

"Через минуту, тетя, я увижу их", - и странная дрожь сотрясла ее
тело.

"Куда мне пойти, пока они остаются?" - спросила Дон.

"Куда угодно, только недалеко от дома, поскольку мы собираемся рано
поужинать".

- Тогда я останусь здесь и просмотрю папин фолиант с рисунками.

Мисс Вернон прошла в свою комнату, чтобы убедиться, что ее прическа и платье в порядке
, а затем медленно спустилась по лестнице в гостиную. Ее
рука сильно дрожала, когда она поворачивала ручку, и она почти решила
вернуться в свою комнату. "Я становлюсь такой чувствительной в последнее время", - сказала она себе
"Но так дело не пойдет, я должна войти", - и она открыла
дверь.

Когда она вошла, три дамы поспешно встали и очень официально поклонились.

Самый высокий и элегантный из троих вежливо осведомился о ее
здоровье и после нескольких банальных замечаний сообщил о цели
своего визита.

"Мы пришли к вам, мисс Вернон, сегодня, как друзья нашего пола, чтобы
проинформировать вас, поскольку вы, возможно, не совсем понимаете, о характере этого человека
которому ты служишь".

Мисс Вернон холодно обозначила свое внимание.

"Мы сочли своим долгом сделать это, будучи замужними женщинами", - вмешался негромкий
писклявый голос, принадлежащий самой скромной на вид из присутствующих.

"Да, мы все решили, после долгих раздумий, - добавила третья, - что
ни одна молодая женщина, заботящаяся о своей репутации, не останется ни дня дольше
под этой крышей. Этот наш визит - акт чистейшей доброты,
и мы надеемся, что вы воспримете его как таковой и в добром духе ".

"Да, - продолжил первый оратор, - это не из приятных обязанностей, и мы
давно откладывали их выполнение, но мы не могли видеть, как предают молодость и
невинность".

Мисс Вернон сначала казалась ошеломленной. Она не знала, что сказать, так много
эмоции переполняли ее. Она попыталась заговорить, но ее язык утратил силу,
и все стихло. Она сделала еще одно усилие, и голос и мужество
вернулись, позволив ей обратиться к своим "друзьям".

"Не могли бы вы сообщить мне, леди, какие у вас есть основания для ваших обвинений
против мистера Уаймена?"

- Прошу прощения, мисс, мы, знающие его дольше, чем вы,
конечно, знаем обе стороны его характера; на самом деле у него нет никакой репутации в
Б..., как всем известно.

Она невольно вздрогнула. Что промелькнуло в ее голове в тот момент
никто не может сказать, но все могут составить некоторое представление о дикой дрожи сомнения
которая набирала силу под их гнусной клеветой и ложью.

Они увидели свою выгодную позицию и последовали за ней с такими оскорблениями,
какие умеют бросать только женщины на тех, на кого они нападают.

"Незнакомцы, - она не могла назвать их леди, - я могу говорить только на основании своего
собственного опыта общения с этим человеком, который несколько месяцев назад был мне неизвестен. Он
всегда относился ко мне со всей деликатностью и уважением. Я всегда считала
его джентльменом. Я не могу и не буду верить вашим утверждениям, -
сказала она с ударением, внезапная сила овладела ею.

"Если вы нам не верите, тогда поищите хоть одно доказательство его неправомерных действий,
который вы можете найти в любой день в небольшом коттедже недалеко от нагорья, на
дороге в Л.... Это всего в миле отсюда, мисс, и мы бы посоветовали вам
ознакомиться с этим фактом. Примите наш добрый совет и покиньте этот дом
. Это все, что мы можем вам сказать. Конечно, если вы останетесь здесь, вас
не примут в респектабельное общество.

"Я не покину его дом, пока он остается другом и братом, которым он
является для меня сейчас".

- В таком случае, ни одна добродетельная женщина не позволит вам войти в ее дом; запомните
вот что, мисс Вернон, - и высокая леди приняла позу оскорбленного
достоинства.

- Я вижу, - продолжила она, - наш визит мало что дал, кроме того, что возбудил
тебя. Возможно, когда-нибудь в будущем вы поблагодарите нас за совет, данный
вам сегодня утром. Нам пора идти. Всего хорошего, мисс.

"Доброе утро", - ответила мисс Вернон, вставая и провожая их до
двери, едва способная противостоять сильному приливу горя или выдержать
тяжесть печали, которая давила на ее душу.

"Мои короткие счастливые дни так быстро, о, как быстро, прошли и закончились", - сказала она
закрыв дверь; и она опустилась на колени и
молился так, как молились раньше только те, кто попал в подобную беду.

Она не знала, как долго простояла там на коленях, но ее разбудил
нежный голос Дон, который всегда был музыкой для ее души: "Пожалуйста, можно мне
прийти, мисс Вернон?"

Она встала и протянула руки, чтобы принять малышку, которая нерешительно стояла
на пороге библиотеки, затем прижала к себе дорогую
ребенок в ее сердце, она испытала при этом сладостное чувство облегчения.

- Я знаю, что заставляет вас так чувствовать, мисс Вернон.

- Что, Дон, расскажи мне все, что ты чувствуешь? - и она опустилась на стул и закрыла
лицо руками.

"Я рассматривала рисунки и чувствовала себя очень счастливой, когда комната
стало темно и холодно, так холодно, что я испугался. Потом я услышал, как кто-то
сказал: "Не бойся, Дон", и я опустил голову на кушетку, и
увидел тебя, стоящую в сырой, холодной долине, по обе стороны от которой были
красивые зеленые горы, с вершин которых открывался вид на все города вокруг.
Они были такими крутыми, что никто не мог взобраться на них. Пока вы стояли там,
огромное облако пронеслось прямо над вашей головой. Было полно дождя, и он
разразился и затопил всю долину. Я боялся, что ты утонешь; но
ты поднялся вместе с водой, вместо того, чтобы она захлестнула тебя, и когда вода
прилив был такой же высокий, как гора, вы поднялись на ее самую высокую точку, на
красивую зеленую траву, и сели. Вода медленно спадала и
оставила вас на вершине горы, куда вы никогда бы не добрались без
наводнения. Потом я подняла глаза, и комната была залита солнечным светом, точно
как и раньше. Мне стало холодно, и я услышала, как женщины ушли, а потом...

"Что потом, Дон?"

"Потом я пришел к тебе. Сейчас над вами облако, но высокая зеленая
гора более красива, чем долина, и из нее открывается вид на все приятные
долины и холмы вокруг. Вам не все равно, если облака сейчас разойдутся, мисс
Вернон?

- Нет, дитя мое, я буду стоять твердо и увереннее, пока льет дождь. О, Рассвет,
столь справедливо названный, приди и утешь мое чело, ибо оно так сильно ноет".

Девочка провела своими мягкими белыми ручками по лбу мисс Вернон,
и пульсирующая боль прошла от ее волшебного прикосновения.

Звонок к обеду прозвенел задолго до того, как они были готовы к вызову,
но вскоре они заняли свои места за столом, хотя и без особого аппетита
к еде.

"Слабый комплимент, который вы делаете моему обеду", - сказала тетя Сьюзен, подходя
чтобы убрать посуду и приготовить десерт. "Я полагаю, вы оба
одиноко без мистера Уаймена. Я тоже скучаю по его приятному лицу и улыбке
сегодня".

Как мисс Вернон пожалела, что только что произнесла его имя.

Когда ужин закончился, мисс Вернон и Дон переоделись для
прогулки, зная, что они должны начаться в хорошее время года, поскольку это был
долгий путь до дома, и им нужно немного отдохнуть перед
возвращением.

"Я почти сомневаюсь, Дон, стоит ли мне идти к мисс Эванс, пока надо мной эта туча
", - заметила мисс Вернон, чувствуя, что ищет
совет от того, кто превосходит ее в мудрости, а не обращается к простому
ребенку.

- Что ж, мисс Эванс - это как раз то, что вам нужно сегодня. Она спокойна, как
чудесное озеро, по которому мы плавали на прошлой неделе.

"Что ж, она нужна мне сегодня; но должен ли я сообщить ей о своем состоянии?"

"Да ведь она подобна великому потоку, который несет все меньшие потоки к
океану истины", - сказала Дон не своим голосом, таким глубоким и
волнующе, что это заставило ее учительницу вздрогнуть и с новым удивлением взглянуть на
ребенка.

"Тогда мы отправимся в путь сию же минуту, на рассвете; и через приятные
поля, чтобы избежать пыльной дороги".




ГЛАВА VI.


Мисс Эванс спокойно сидела и читала, когда раздался тихий звонок в дверь.
казалось, он достиг ее сердца, а не ушей, оторвал ее от
чрезвычайно интересной главы; но она отложила книгу в сторону и быстро
ответила на звонок.

Ее лицо выражало радушие, которое дарило им ее сердце, когда она пригласила Дон и
свою учительницу в свою прохладную, просторную комнату. Это было одно из тех уютных, по-домашнему уютных мест
, которые становятся яркими благодаря красивым штрихам. Здесь стояла ваза с цветами, там -
корзина для рукоделия; книги, картины, каждый стул и скамеечка для ног свидетельствовали о
вкусе обитателя и атмосфере домашней святости, которая пронизывала все,
вскоре мисс Вернон почувствовала себя непринужденно.

"Мы не могли не прийти", - сказала Дон, когда мисс Эванс сняла шляпу и
накидку, и ее сияющее лицо подтвердило это утверждение.

"Как раз такие посетители мне нравятся, свежие и спонтанные. Мы прекрасно проведем
Я знаю, что в этот прекрасный день мы приятно проведем время".

- Можно мне погулять в вашем саду, мисс Эванс?

- Конечно. Но вы не слишком устали сейчас?

- О, нет, - и в следующее мгновение Дон скрылась из виду.

- Я принес вам книгу, мисс Эванс, которую мистер Вайман попросил меня
принести лично.

"О, да", - сказала она, взглянув на название, "то, которое он обещал одолжить
мне так давно. Он далеко от дома?"

"Он уехал сегодня утром".

"Ты, должно быть, очень скучаешь по нему".

"Мы скучаем".

Мисс Эванс женской интуицией поняла, что что-то тяготит
ее посетительницу, и любезно попыталась отвлечь ее от этих мыслей.
Разговор немного оживился, но было очевидно, что интерес мисс Вернон
угас, и ее мысли стали рассеянными.

"Я не стану помогать ей, пока не осмотрю рану", - сказала мисс Эванс
самой себе и смело высказала предположение, которое, как обнаружила ее тонкая проницательность,
было причиной ее уныния.

- Надеюсь, вы находите моего друга, мистера Уаймена, приятным собеседником, мисс
Вернон?

"Он всегда был таким, очень добрым и вдумчивым".

"Он настоящий джентльмен и человек чести, а также утонченности и
благородного характера".

Мисс Вернон вздохнула свободнее.

- Вы сделали его очень счастливым, - продолжала мисс Эванс, - согласившись
остаться с ним и его дочерью. Они оба очень привязаны к вам.

Краска боли, которую она не смогла скрыть, пробежала по лицу звонившего
. "О, если бы я только могла говорить с тобой так, как я бы хотела", - сказала она, почти
теряя сознание от волнения.

"Пожалуйста, расскажите мне словами то, что вы уже так ясно сказали мне в своем
смотрит. Скажи мне откровенно, почему над тобой нависла тень".

В ответ на этот призыв Флоренс рассказала о пережитом
утром.

"Меня это нисколько не удивляет", - сказала мисс Эванс после того, как
заявление было сделано, "поскольку мне хорошо известны мрачные подозрения, что
жители этой маленькой деревушки дошли до воображаемого зла.
Мудрецы, без сомнения, утверждали бы, что все слухи имеют некоторую долю правды,
какой бы незначительной она ни была, в качестве основы. Это может быть правдой; по крайней мере, я не буду
отрицать, что это так, но зачинщики жестокой клеветы в этом
у кейсов нет ничего, кроме невежества, на котором они основываются. Хью Вайман
тот, кого некоторые могли бы назвать эксцентричным. Дело в том, что он настолько превосходит
большинство своих собратьев, что стоит особняком и является причиной
большого шума среди тех, кто его не знает. Он выражает свои взгляды
по социальным вопросам свободно, но мудро. Его мнения относительно
социальных отношений, которые должны существовать между мужчинами и женщинами, и их
права на индивидуальность принадлежат не только ему, но и лучшим умам в
мир; и его дом часто посещают мужчины и женщины из самых крупных
культура и способности, как мыслителей, так и писателей. Я ни на секунду не удивляюсь,
что ваше равновесие было нарушено этими недалекими
женщинами. А теперь, прежде чем я продолжу отстаивать честность и добродетель моего друга,
Я расскажу вам то, чего никто, кроме меня и него, не знает, об одной из
женщин, которые приходили к вам сегодня утром. Это ваше право после того, что произошло
и принадлежит этому моменту. Я верю, что в такие моменты
правильно приподнять завесу прошлого. Слушайте:--

"Несколько лет назад один из тех, кто пришел к вам, пытался
любыми уловками и искусством завоевать расположение Хью Уаймена.
Интеллектуально, духовно, во всех отношениях он был ниже ее, конечно же, он
ни на мгновение не мог желать ее общества. И все же она искала его все время
и когда, наконец, он сказал ей словами то, что у него было все это время,
убедительно выразил своими действиями, что у него даже нет к ней уважения,
и приказал ей прекратить свои маневры, она обрушилась на него с клеветой; и
даже в день его свадьбы утверждал, что его прекрасная Элис была женщиной без
репутации - брошенной своими друзьями. И это еще не все; -через год после
женитьбы Хью она родила ребенка; его положили ночью в его постель.
дверь, и его обвинили в том, что он был ее отцом".

"Но тогда она была замужем?"

"Нет. Впоследствии она уехала в маленькую деревню в Нью-Йорке и вышла замуж".

"Поверили ли горожане ее рассказу?"

"Немногие, но доказательства его невиновности давно доказали ложность
обвинения, за исключением тех, кто, кажется, получает удовольствие только от
того, что портит репутацию другого".

"Но его жена? она тоже страдала от сомнений?"

"Никогда. Ни на мгновение ее вера в мужа не была омрачена".

"И этот ребенок, должно быть, тот самый, о ком они говорили, чтобы обмануть меня".

"Так и есть. Когда-нибудь я поеду с тобой, чтобы увидеть его, и если твои глаза смогут
обнаружить малейшее сходство с Хью Уайменом, я подумаю, что ты
одарен не только вторым зрением. Я не хочу утомлять вас, мисс
Вернон, но репутация моего друга слишком священна для меня, чтобы подвергаться таким нападкам
и я не использую все свои силы, чтобы раскрыть правду и доказать
его невиновность ".

- Я полагаю, его взгляды на брак довольно радикальны, не так ли,
Мисс Эванс?

- Так и есть. Я полностью разделяю все его идеи, поскольку давно убедился в этом
наша система нуждается в тщательном реформировании, и что, хотя брак
узы священны, слишком многие осквернили их. Я верю, что некоторые из самых
негармоничных отпрысков появляются на свет с разрешения
брака - дети с психическими и физическими заболеваниями; и хуже, чем
сироты. Я говорю это не для того, чтобы поощрять распущенность. На самом деле, я знаю
что распущенность не только вне брака. Серьезные мужчины и
женщины говорят и пишут сегодня, чтобы очистить и
возвысить низкое, а не давать ему волю. Я не виню вас, мисс Вернон,
за то, что вы хотите доказательств чистоты и чести мистера Уаймена. Мне нравится мнение, которое
требует доказательств. А теперь скажи мне, рассеял ли я облако, которое
нависло над тобой?

- Да. Я буду доверять мистеру Уайману, пока не получу личных доказательств того, что
он не такой, каким я его считаю ".

"Это правильный курс, которого следует придерживаться, мой друг. Только таким образом вы
создаете свою собственную жизнь. Если словом, взглядом или делом он когда-нибудь предаст
ваше доверие, я назову свою интуицию тщетной, а все мои познания в
человеческом характере - просто досужими догадками ".

"Но сейчас я должен идти, мисс Эванс. Я очень благодарен вам за свет, который вы
дали мне, и за ваше сочувствие, в котором я так нуждался".

"Ваше положение действительно было тяжелым, но разве вы не чувствуете, что ваш
характер станет глубже и сильнее после этого беспорядка?"

"Я чувствую себя так, как будто прожил долгий период".

"У меня есть к тебе один вопрос, на который ты должен ответить, опираясь на свою
глубокую интуицию души, а не только на свой разум. Ты веришь
Хью Вайман виновен в инкриминируемых ему преступлениях?"

"Я не считаю".

В ответе не было колебаний; их души встретились на симпатической
почве, и эти две женщины любили Хью Уаймена одинаково, чисто сестринской
привязанностью.




ГЛАВА VII.


В каждой жизни бывают паузы; периоды размышлений после внешнего
опыта, когда душа подвергает сомнению, уравновешивает и корректирует свои
эмоции; взвешивает каждый поступок, осуждает и оправдывает себя на одном дыхании,
затем с надеждой устремляется в будущее, ожидая прилива,
он не знает, радости или горя.

В таком состоянии Флоренс Вернон оказалась через несколько дней после своего визита
к мисс Эванс. Когда она была с ней, она думала, что никакие сомнения больше никогда не смогут омрачить
ее сердце; но страхи охватили ее, хотя она и хотела
быть твердой.

"Должен ли я остаться и довериться его природе, или уйти и начать свою старую жизнь,
и снова быть опустошенным и одиноким? Что?" Она спрашивала это снова и снова
снова про себя. "Я была так счастлива здесь; но, если я уйду, это должно произойти
до того, как он вернется. Нет! Я не буду. Я останусь и выдержу этот разговор, и...

"Мисс Вернон, пожалуйста, спускайтесь, папа пришел!

"О, почему он пришел так скоро? Как я боюсь встретиться с ним", - вот какие слова
сорвались с губ Флоренс, но, не услышав его голоса,
она подумала, что Дон, должно быть, пошутила.

Она снова прислушалась. Да, мистер Уайман разговаривал с Доун в холле. Она
сидел очень тихо и вскоре услышал, как они оба вышли в сад; затем все
стихло. Снова оставшись одна, она попыталась проанализировать свои эмоции и понять,
было ли ее глубочайшее чувство покоя таким же, какое она
испытала, впервые войдя в дом мистера Уаймена. Оно было там, каким оно и было
, но таким взволнованным, что попытка удостовериться в его присутствии не вернула
глубокого доверия ее вопрошающему сердцу. Прозвенел звонок к чаю.
Она бы с радостью осталась в стороне, но не могла найти оправдания и,
промокнув покрасневшие и опухшие глаза, медленно спустилась
по лестнице.

- Я полагаю, Флоренс, ты удивлена, помимо всего прочего, моим неожиданным
присутствием. Я сам не ожидал, что окажусь дома так скоро, но, встретив одного
сотрудника фирмы, с которой был связан мой бизнес, я был слишком рад
все уладить и сразу вернуться. Я тоже чувствовал себя очень усталым с того
первого дня, когда я покинул дом, как будто какая-то туча нависла над моим домом. Моя
первая мысль была о Дон, но ее розовое, счастливое лицо вскоре рассеяло
опасения, которые я испытывал за нее; однако ты, Флоренс, неважно выглядишь
хорошо; ты больна?

- Со мной все в порядке, спасибо.

Он заглянул глубже, чем ее слова, и увидел за ними бурю эмоций. Он
больше не замечал ее, но разговаривал с Дон до конца
ужина, а когда они закончили, пошел один прогуляться.

"Он избегает меня", - сказала она, войдя в свою комнату и садясь, грустная и
удрученная: "Что, кроме дурного, может заставить его казаться таким? Но я этого не оставлю
так. Сегодня вечером я узнаю от него, правдивы ли эти сообщения,
и затем, если это правда, уеду отсюда навсегда. Счастье, подобное тому, что я испытал
, слишком велико, чтобы длиться вечно.

Он сидел один в библиотеке; она тихонько постучала в его дверь.

- Входите, - любезно сказал он и поднялся ей навстречу, когда она вошла.

Она жестом пригласила его вернуться на место. - Останься, не вставай, - это было все, что она
смогла сказать и упала к его ногам.

Он осторожно поднял ее, как мать подняла бы уставшего ребенка, и
положил рядом с собой. Затем, взяв ее холодную от волнения руку в
свою, сказал:

"Я понял, Флоренс, по моему унынию, что твое горе зовет меня домой.
Какая-то клевета достигла ваших ушей. Разве это не так?"

"Так и есть. Я верил и сомневался до тех пор, пока сам не перестал понимать, что у меня на уме".

- Ты чувствуешь себя спокойнее всего, когда доверяешь мне?

- Я думаю ... да, я знаю, что знаю. Прости меня, - продолжала она, - если бы эти тени
не упали так внезапно на моем пути, я бы ни на минуту не
потеряла свое доверие к тебе. Я был потрясен, содрогнулся и едва ли знаю свои
лучшие мысли ".

"Действительно, были. Я не знаю, кто вас так обеспокоил, но пусть они
никогда не страдают так, как страдали мы оба, и особенно вы сами. Я говорю, что знаю
нет, и все же мои подозрения, возможно, не совсем беспочвенны. И
теперь запомни, Флоренс, в тот момент, когда ты почувствуешь, что я не такой, каким должен быть твой
идеал друга и брата, в тот момент нам лучше
расстаться ".

Она вздрогнула и побледнела.

"Я не имею в виду настоящее или скандал, который расстроил
и нарушил ваше состояние; я также не могу ожидать, что вы, кто учится доверять
впечатления, а не переживания, чтобы чувствовать себя иначе, чем у вас есть. Это
было естественно. Я только удивляюсь, что вы не ушли сразу. Ваше пребывание
показало мне вашу ценность и черту характера, которой я восхищаюсь. Теперь
когда испытание пройдено, я почувствую, что ты мой друг, даже
хотя против меня и так могут возводить клевету, мерзкую и темную
возможно, потому что мне предстоит сразиться за тебя, мой друг, и за все остальное.
женщины. Права женщины, которые игнорировались или о которых думали несерьезно
Я буду решительно отстаивать при первой же возможности. Я буду
непонятым, переоцененным на конкурсе, но меня это волнует
нет. Я просто слишком нетерпелив, чтобы увидеть день, когда представители вашего пола перестанут
вступать в брак ради простого крова, и когда будет открыт труд всех видов
за их головы и руки, с вознаграждением, соизмеримым с их
усилиями. Я с нетерпением жду того времени, когда им будет предоставлено право голоса
не с неохотой, а свободно и охотно;
ибо разве женщина не является высшим творением Бога и его лучшим подарком мужчине? Теперь, если
тени придут снова, в форме скандала, думаешь, ты сможешь доверять
мне?

- Могу. Я верю и никогда больше не смогу сомневаться. Прости прошлое. Я был слаб..."

"Мне нечего прощать", - сказал мистер Уаймен, наклонившись и
поцеловав ее в лоб.

Печать братства была установлена, и с этого момента Хью и Флоренс знали,
узы, которые их связывали, были чистыми и незапятнанными.




ГЛАВА VIII.


Миссис Дин сидела, раскачиваясь и бросая нетерпеливые взгляды на маленькие
часики на каминной полке. Книга, которую она читала час назад, была
глубоко заинтересованная, лежала, сложив руки на коленях, в то время как нервный
взгляд ее глаз в сторону двери говорил о том, что она с тревогой
ожидала чьего-то прихода. Часы пробили десять, и, встав со своего места,
она подошла к окну и, отодвинув занавеску, выглянула
в мягкую летнюю ночь. Это был один из тех прекрасных вечеров,
ближе к закрытию сезона, когда слегка прохладный воздух напоминает
об уютных сиденьях у камина и тесном общении с самыми дорогими сердцу людьми
. Но ее мысли были далеко не мирными. Она была одна,
и ревновала к нему, который так ее бросил. Мгновение спустя на площади послышался звук
шагов; звук, который в прежние годы она
слышала с трепетом удовольствия. Но сегодня ночью они только ослабили
напряжение долго сдерживаемой страсти и эгоистичные мысли о пренебрежении. Она опустилась
в кресло и сидела с видом глубоко обиженной, когда в комнату вошел ее муж
.

"Что, встала и ждет меня?" сказал он, направляясь к ней, его лицо
светилось душевным возбуждением.

Она холодно отвернулась от него и взяла свою книгу. Он осторожно забрал ее у
сказав,--

"Послушай меня, Мейбл. Я хочу немного поговорить с тобой. Ты можешь почитать, когда
Меня не будет".

"Да, сэр, я нахожу для этого широкие возможности", - и она бросила на него
взгляд, полный острого упрека.

"Не надо, Мейбл; послушай меня".

"Я весь внимание; почему ты не продолжаешь?"

"Ты думаешь, я могу говорить, пока ты в таком настроении?"

"Почему, что ты хочешь, чтобы я сделал? Я жду ваших мудрых слов,
или, может быть, лекции о слабостях пола в целом и о себе в частности
в частности, продолжайте, уверяю вас, это настоящее облегчение - слышать человеческий
голос после этих одиноких вечеров, которые кажутся бесконечными ".

"Почему, Мейбл, что ты имеешь в виду? Я не проводил ни одного вечера вдали от тебя
почти год до этого. Мое отсутствие этим вечером было чисто
случайным, хотя я провел его очень приятно".

"И могу я спросить, где вы находите такое восхитительное развлечение, которое задержало вас
вас не было дома до столь позднего часа, ведь уже почти полночь?"

"Да. Я провел вечер с мисс Эванс.

"Эта отвратительная упрямица..."

"Мейбл! Я не желаю слышать, чтобы о ней говорили в таком тоне".

"О, конечно, нет. Все мужчины в Л. без ума от ее общества, так что
утонченная, такая прогрессивная, такая умная. Меня тошнит от всего этого. Полагаю,
ты думаешь, что мы, бедные жены, со всем этим смиримся. Нет, нет, я не буду,
во-первых. Ты будешь проводить вечера дома, со мной. Говард Дин,
ты не имеешь права покидать меня ради общества какой-либо женщины, как ты это сделал
сегодня вечером.

Израсходовав таким образом все свое дыхание и гнев, она снова уткнулась в волосы
и дала волю своим чувствам в потоке слез. На ее ограниченный взгляд,
она была раненой женщиной. Насколько по-другому бы она себя чувствовала, если бы
с добротой выслушала слова, которые он жаждал ей сказать.

"О, Мэйбл, если бы ты только выслушала меня. Сегодня вечером я услышал такие
восхитительные мысли, что всем своим существом я жаждал поделиться ими с тобой.
Мысли, которые помогли бы любому мужчине или женщине прожить благородную и лучшую жизнь.
О, Мейбл, будь моей помощницей. Не отворачивайся от того, кто любит тебя".

"Странный способ проявить свою любовь ко мне - проводить время с
другими женщинами..."

"Прекрати, Мейбл. Я, по крайней мере, добьюсь того, чтобы меня услышали, и буду свободна слышать
мысли других женщин, а также мужчин. Я начинаю верить
что слова Хью Уаймена слишком правдивы: "брак в девяти случаях из
из десяти - это рабство, ярмо тирании, заставляющее две души беспокоиться и
изматывающее жизни друг друга".

Он остановился, испугавшись, что зашел слишком далеко, и серьезно посмотрел на
холодное лицо своей жены. Прости его, читатель, он не мог удержаться
сравнивая ее тогда с мисс Эванс, последняя была такой спокойной, серьезной и
глубокой в своей любви к человечеству и прогрессивной жизни.

Он подошел к ней вплотную и, взяв ее за руку так нежно, как это мог бы сделать влюбленный
, сказал:

"Мэйбл, прости меня; я был взволнован и сказал слишком много. Я люблю тебя, как
ты хорошо знаешь, как я не люблю ни одну другую женщину, но я должен обладать невинной
свобода наслаждаться обществом друга, даже если этот друг
женщина.

"О, конечно, мистер Дин. Я бы ни на минуту не лишил вас общения
удовольствий. Я вижу, что я не по духу вам и не привлекаю вас. Возможно,
Мисс Эванс - родственная вам душа; если это так, я умоляю вас не позволять мне становиться у вас на пути
. Я могу поехать к отцу в любой день.

"Мейбл!" Это было все, что он смог произнести, и вышел из комнаты.

Оставшись одна, предоставленная собственным размышлениям, она стала более спокойной. Слеза
настоящего раскаяния за свои поспешные слова скатилась по ее щеке. "Я пойду и
скажи Говарду, что я сожалею о своих недобрых замечаниях, - сказала она, смахивая
волосы с лица, и встала, чтобы сделать это. В этот момент короткий, быстрый
звонок в дверь поколебал решимость, и она задрожала от страха,
не в силах ответить на звонок.

Какую благодарность она испытала, услышав твердые, мужественные шаги своего мужа в
холле, а затем его голос, низкий и звучный, как всегда, приветствующий ее собственных
родителей. Почему они были здесь? и что могло случиться? вот
вопросы, которые пришли ей в голову, когда ее мать ворвалась в комнату,
за ней следовал ее отец с ковровой сумкой и разными свертками.

- Думаю, на этот раз мы приготовили тебе сюрприз, Мейбл, - сказал он,
целуя ее так же нежно, как раньше, когда она садилась к нему на колени, и
слушал почти бесконечные истории собственного сочинения.

- Но почему ты так опаздываешь? - встревоженно спросила она.

"Машины задержались на три часа из-за аварии, так что вместо того, чтобы
прибыть вовремя, мы прибыли несколько не в порядке, но не
нежеланные гости, Мейбл, я знаю".

Он не видел ее лица, или, возможно, испугался, что прием был
не таким теплым, как обычно. Она быстро ответила:

- Ну да, отец, вам с матерью рады в любое время дня и ночи.
спокойной ночи", и все же ей хотелось в этот момент остаться наедине с Говардом.

"Я сказала отцу, - сказала ее мать, взглянув на часы, - что уже
так поздно, что нам лучше пойти в отель, но он придет и скажет: "Говард"
я бы не прочь встать и поприветствовать стариков".

"Нам было бы очень жаль, если бы вы так поступили. О, а вот и
Говард", - и вошел муж Мейбл, очень бледный.

"Поздний час тебе не идет, сын мой. Что так долго не давало тебе уснуть?"

"Я подозреваю, что какой-то крылатый вестник знал, что ты придешь; но ты
должно быть, устали", - и он предложил новоприбывшим прохладительные напитки с бокового
стола. Мейбл, однако, слетала в столовую и приготовила им
что-то более существенное в виде мясного ассорти и чашку чая,
которое она приготовила за невероятно короткий промежуток времени.

Было облегчением, когда она показала им их комнату. Она спустилась вниз
и села одна, надеясь, что Говард придет к ней. Он ушел в свой
кабинет, где иногда проводил большую часть ночи за писанием,
поскольку по профессии он был юристом, то есть человеком более чем среднего достатка.
благодаря своим способностям, его услуги были востребованы на многие мили вокруг. Мейбл ждала,
но он не пришел, и, не в силах больше терпеть промедление, она разыскала его
в его убежище.

- Мейбл, тебе следовало бы быть в постели, сейчас половина второго. Боюсь, ты вряд ли
сможешь развлечь своих отца и мать, если не уйдешь
сейчас же, - и он продолжил писать.

"Так холодно! Что ж, я могу жить и без его любви", - сказала она себе и
повернулась, чтобы выйти из комнаты. Он взглянул на ее гибкую фигуру, и все
любовные чувства ранних лет охватили его. Ему страстно хотелось прижать ее к себе
еще раз к своему сердцу, и он поднялся, чтобы последовать за ней.

"Спокойной ночи, сэр", - сорвалось с ее губ ледяным тоном, и он вернулся к
своим трудам, продрогший, с больным сердцем и измученный, где мы оставим его и
вернитесь на одну главу назад, к причине всего этого неправильного представления, и посмотрите,
найдем ли мы в нем что-нибудь, кроме слов истины и принципов, которые должны быть
понятны всем.

Как и слишком многие женщины, миссис Дин стремилась полностью сохранить своего мужа при себе
. Она не могла осознать, что тот, кто настроен по-своему
способ и время получить целое, может не получить даже части. Она хотела его
исключительно для себя, не подозревая об этом, а если и зная, то бунтуя
против того, что его существо потечет к ней самой после временного
отступления, гораздо более богатого любовью. Увы, сколько женщин затмевают благородство
мужчин и обманом лишают себя высших удовольствий жизни.

О мисс Эванс она ничего не знала, кроме рассказов. Как и многие, она
позволила своим предрассудкам управлять ею и избегала всех возможностей
познакомиться с достойной женщиной, которая быстро становилась
жизнью и светом для умов высокого порядка. Мысли, которые волновали
сердце и душу ее мужа, мы запишем на благо
тех, кто, возможно, борется за свет.

В тот вечер Говард Дин шел на деревенскую почту ни с какой
другой мыслью, кроме как получить свои бумаги и вернуться домой. В то время как
там он встретил Хью Ваймана, который попросил его, поскольку это было по пути,
отнести журнал мисс Эванс. Он без колебаний удовлетворил
просьбу своей подруги. Придя к ней домой, он застал ее одну, и обычная
вежливость завела их разговор. Сначала это касалось только
повседневных событий, но вскоре это перешло в более глубокие русла, и их индивидуальные
мысли были высказаны на религиозные темы, каждый получил
предложения с точки зрения другого.

- Я знаю, мне не терпится, - сказала мисс Эванс, когда тема стала теплее
и оживилась под напором слов, - увидеть день, когда моя долгая
заветные идеи воплотятся в реальную жизнь. Разве это не будет грандиозно
когда религия перестанет быть абстрактной, бездушной наукой,
затхлой теологией, но живой, жизненно важной истиной, которой живут и действуют, а не просто
исповедуемый и проповедуемый; когда человеческая семья будет объединена в одно
узы, и человек будет любить делать добро своему брату; когда тот, кто силен, будет
заботьтесь о том, кто слаб; когда ежедневные добрые дела будут приняты
как истинное поклонение; когда золотое правило станет единственным кредо
человечества, а женщина набросит на своих заблудших сестер благословенный покров
милосердия. Сегодня мир полон потребностей. Никогда еще он не нуждался так сильно
в труде каждого серьезного мужчины и женщины, как сейчас. Все могут трудиться ради его
продвижения; одни говорят, другие пишут, третьи действуют, и таким образом все вместе помогают
вступить в тысячелетие человечества. Религия для меня - это всего лишь
повседневная добродетельная жизнь. У церкви мало что есть, кроме формы. Мы хотим жизни.
христианство течет от сердца к сердцу; и молитвы, не на установленных
времена, но когда души возносятся к небесам, словами или делами, чтобы быть
признанными истинным поклонением. Когда наши церкви будут украшены искусством;
когда театр, ныне столь малопонятный, используется как рычаг
моральной силы, равной, если не большей, чем церковь, для достижения
сердца и обогащения интеллекта; когда эти две силы сближаются
во-вторых, тогда у нас будет настоящая церковь и истинное богослужение. Искусство в любой
форме должно быть признано великим посредником между Богом и человеком, и
когда это будет сделано, мы обретем полноту в нашем богослужении, которая
сейчас об этом мало кто мечтает. На мой взгляд, драма предстает как великий
наставник грядущего времени - более великий, чем церковь, более могущественный,
следовательно, более действенный, и, я думаю, когда-нибудь займет свое место. Я
говорил долго, но полнота темы должна служить мне оправданием".

"Я слишком рад слышать от кого-либо подобные мысли. Я
долгое время стремился к чему-то более удовлетворительному, чем
Я получил. Формы богослужения долгое время были скучными и лишенными
жизни для меня".

"Слишком долго наши умы были отягощены доктринами, вместо
принципы, - сказала мисс Эванс, и ее лицо осветилось искренней задумчивостью.
"но знамения времени сейчас великолепны. Люди больше не будут питаться
шелухой и сухими костями. Каждый день раздается призыв к свету, больше света, и
теории быстро уступают место человеческому опыту. Возникает сильное течение
индивидуальной жизни, которое также вдохновляет каждого оратора и
писателя высокими и благородными мыслями, и они вынуждены давать людям хлеб
, а не камни. Я надеюсь, мистер Дин, что мы доживем до
наступления нового дня, ибо, несомненно, у нас мало что есть, кроме темноты
сейчас, и все же весь свет, который мы могли бы использовать, я полагаю, иначе он появился бы
раньше ".

"Я верю, что так и будет, и если мужчины и женщины будут верны тому свету, который у них есть,
этот день скоро настанет. Но, право, мисс Эванс, - сказал он, взглянув
на часы, - уже почти десять часов; как быстро пролетели мгновения
.

"Я теряю всякое представление о времени, когда чувствую биение человеческой
души", - ответила мисс Эванс. "Я надеюсь, что вы приедете снова и привезете свою
жену; Я знаю ее только по чертам лица; я действительно хочу узнать ее через ее
мысли".

"Я так и сделаю, благодарю вас", - и он ушел, переполненный желанием
поделиться со своей женой мыслями искренней души. Мы встречались с ним в
его доме и знаем результат - резкую обратную сторону большинства жизненных
приятных впечатлений.




ГЛАВА IX.


Миссис Дин обнаружила, что часы, пока ее родители оставались, тянулись тяжело. Она
была не похожа на себя прежнюю, и они не могли не заметить перемены.

Это был первый раз за всю их супружескую жизнь, когда она пожелала, чтобы они были дома
. Один час наедине с мужем все бы уладил; но
их не было, потому что дела, казалось, наваливались со всех сторон, и
каждая минута его времени, до глубокой ночи, была занята писательством.

Они виделись только в присутствии родителей,
потому что мистеру Дину удалось поспать всего несколько часов на рассвете, и
проснулся он как раз вовремя, чтобы приготовить завтрак. Они отдалились друг от друга, и
обстоятельства, усугубляющие печальное положение дел, казалось, увеличивались с каждым днем
.

На четвертый вечер после приезда наступила небольшая пауза в
напряженных делах, но он не испытывал желания присоединиться к семье,
зная, что чувства Мэйбл и его самого будут за много миль друг от друга, он
снова навестил мисс Эванс.

К своему облегчению, он застал ее одну, ибо жаждал еще одного общения
с таким всеобъемлющим разумом и такой чистой душой, как у нее. Она заметила
печаль на его лице и порадовалась, что у нее на сердце легко
а душа сильна доверием, которым она может поделиться с ним.

"Если бы он пришел прошлой ночью, - сказала она себе, - как мало я могла бы сделать для него"
- потому что моя собственная душа была темной от горя, а губы немыми. Его
лицо приобрело более жизнерадостный вид, когда ее слова надежды и вдумчивости
высказывания взывали к его здравому смыслу, и вскоре оно озарилось
радость, подобная ее собственной. Он забыл о туче, сгустившейся над ним и
Мейбл; забыл ее слова, которые так ранили его душу; и только ее лучшее,
истинное "я" отражалось в его сердце, когда он слушал жизненно важные истины
которое слетело с уст благородной женщины, в присутствии которой он сидел.

"Наш разговор прошлой ночью, - сказал он, - пробудил такие новые
эмоции, или, скорее, пробудил чувства, которые дремали, что я мог
не смог устоять перед сильным порывом, который я почувствовал, снова навестить вас и возобновить наш
разговор".

"Я очень рад, что вы пришли, потому что моей душе приятно видеть других
заинтересован в этих новых взглядах и признаю великие
потребности человечества и настоятельные требования нашей природы ".

"Я давно чувствовал, - заметил мистер Дин, - что церковь,
предмет нашего последнего разговора, нуждается в большей жизни; что она должна открыть свою
двери для всех лучей света, и больше не впускать лишь немногих, и что
эти двери должны быть достаточно широкими и высокими, чтобы все, что
необходимо для развития человечества, могло войти в них, прийти из
откуда бы оно ни взялось и каким бы именем ни называлось. Одним словом, самый
церковь должна идти впереди людей или, по крайней мере, вместе с ними,
иначе ее оставят позади и будут рассматривать как изношенный и бесполезный институт
".

"Я рад слышать, что вы выражаете свои мысли таким образом, и надеюсь, что вы будете
высказывать их так же свободно в любое время, ибо слишком многие придерживаются подобных взглядов
не произносите их, пребывая в страхе перед тем, что могут сказать или сделать их друзья или церковь
. Таких десятки тысяч. Дайте им высказаться.
Каждый честный мужчина и женщина должны это сделать и, таким образом, способствовать приближению дня
истинной жизни и совершенной свободы. Хотя я ценю ассоциативные усилия, я
ни на минуту не упускал бы из виду индивидуальное мышление и действия. У нас
этого недостаточно. Церкви нужно многое перенять, чтобы привести ее
в здоровое состояние. Сегодня он игнорирует многие ценные истины, которые
исповедуют люди на пенсии, в то время как он кормит своих слушателей шелухой. Находя
лучшую пищу для своих душ снаружи, они уходят и не могут вернуться, потому что
истины, которых они придерживаются, не будут приняты ".

"Мы добились быстрых успехов в искусстве и науке, мисс Эванс, но
церковь отстала, пока, наконец, мы не обнаружили, что больше христианства
находится снаружи, чем внутри ее стен".

"Верно. Лучшие мужчины и женщины, которых я когда-либо знал, никогда не сидели за
так называемым столом Господним, никогда не преломляли хлеб и не пили
вино, но их души вкусили жизнь вечную, когда они дали
во имя Его пищу голодным и одежду нагим. Каждая душа - это
храм, и каждое сердце - святыня. Единственное, что церковь может сделать сегодня
это протянуть руку и забрать свою жизнь у мира. Все достижения
искусства должны быть раскрыты, если она хочет остаться в живых. Укрепите его этими
вещами, и мы не увидим, как видим сейчас, в каждом городе даже,
все бремя его поддержки ложится на одного или двух человек. Если
в нем достаточно жизни, оно устоит; если же оно отказывается от света, то только такие люди
замедляют его прогресс, хотя и строго добросовестны в своем положении.
Я думаю, что одна из величайших ошибок заключается в том, что слишком долго держат одного пастора.
Как можно накормить людей и черпать жизнь только из одного источника?"

"Верно, - сказал он, - и разве эта точка зрения не применима к нашему социальному и
семейному, а также религиозному состоянию? Можем ли мы всегда черпать жизнь из
одного человека?"

"Нет; и никогда не предполагалось, что мужчины и женщины будут так истощать
друг с другом. Закон о браке слишком произволен; он не допускает никаких возможностей для
индивидуальных действий, и все же этот предмет настолько деликатен, настолько запутан,
что никто, кроме самых проницательных и уравновешенных умов, не осмеливается пытаться
критикуйте, не говоря уже о том, чтобы улучшать его. Неправильные представления человека
Мотивы настолько велики, что многие, кто видит его ошибки, трепещут и боятся
говорить о них. Но если мы хотим принести хоть какую-то пользу ковенанту, столь
святому в своих обязанностях, мы должны указывать на его недостатки и стремиться исправить
их, и иногда я думаю, что моей миссией будет помочь ему
высшие состояния. Хотя такая задача была бы далека от завидной, я буду
охотно делиться своими мыслями с теми, кто борется, рискуя
быть неправильно понятым в девяти случаях из десяти, как, вероятно, и будет ".

"Тогда, пожалуйста, поделитесь со мной своими наилучшими мыслями, мисс Эванс, потому что мне нужен весь
свет, который я могу получить, не только для себя, но и для других".

"Я всего лишь ученый, как и вы, мистер Дин, и иногда я думаю,
что все, на что я могу надеяться, - это всего лишь на мгновение снять бремя с
плечо пилигрима, чтобы можно было сделать более глубокий вдох перед долгим и
часто унылым путешествием ".

Резкий звонок в дверь прервал дальнейший разговор, и мистер
Дин, поклонившись незваной гостье, какой она казалась в тот момент,
пожелала мисс Эванс доброго вечера и удалилась.

Звонившая была любящей посплетничать женщиной, которая поддерживала огонь во многих домашних очагах
своими скандальными репортажами.

- Боже мой, мисс Эванс, - сказала она, как только удобно уселась, - не так ли
это был мистер Дин? Да, я так и думала; но у меня не очень хорошее зрение,
а потом он стал таким грустным; может быть, ему нездоровится, - и она посмотрела
вопросительно обращаясь к мисс Эванс, которая ответила,--

"Я думаю, что он в своем обычном состоянии; возможно, немного утомлен
делами. Как поживает ваша семья, миссис Тернер?"

- О, Тол'Рабл, спасибо. Но мистер Дин ничего не сказал, не так ли,
о своих родных?

- О своих родных? Что вы имеете в виду, миссис Тернер?"

"Поверьте мне, я могу как сказать, так и не сказать, теперь я сказал то, что у меня есть. Почему
видите ли, мисс Мозес, которая обнюхивает миссис Бейкер, была у миссис Браун прошлой
ночью, и там была девушка, нанятая миссис Дин, и она рассказала миссис Браун
мужчине, что мистер Дин и его жена довольно сильно поругались, и
что ее родители - ее отец и мать - собирались забрать ее домой.

"Миссис Тернер, меня не интересуют эти сплетни; мы сменим
тему, если вы не возражаете".

- Лор, не обижайся; я только... я имею в виду, я не хотел причинить тебе вреда.

"Вы не можете; но эта праздная привычка повторять чужие высказывания,
хуже, чем глупость. Это большая несправедливость по отношению к вам и к людям, о которых вы говорите
".

"Ну, я и не думала, что у меня будет такая лекция", - сказала женщина,
изображая добродушие. - "Я говорю, как уже говорила, я не хотела ничего плохого"
. Мне очень нравятся мистер и миссис Дин, и я подумала, что это слишком плохо
чтобы говорить такие вещи ".

- Мэм здесь? - осведомился грубый голос у двери, и в узкую щель просунулось красное пухлое
лицо.

- Ну, Джосайя Тернер, я же сказал вам идти спать час назад. Что ж, я должен
идти, мисс Эванс. Я думаю, мой мальчик не уйдет без меня", - и, взяв сына
за руку, она ушла.

- Боюсь, на их домашнем горизонте надвигается буря, если уже не
надвигается, - сказала мисс Эванс, садясь и кладя поводок на
руки. "Я бы хотел, чтобы он не приезжал. Возможно, меня в чем-то обвиняют, но почему
Я должен бояться. Я просто сказал то, что считал правильным. Я должен ожидать
столкнуться со многими штормами в этом путешествии, чья тихая гавань находится - где?
Никто не знает".

Она заперла дверь и, вознеся сердечную молитву о
наставлении, удалилась.

Вернувшись, мистер Дин застал свою жену одну, и по его поведению можно было понять,
как он был рад застать ее такой.

"Кажется, прошел месяц, Мейбл, с тех пор, как я видел тебя наедине".

Она только заметила, что, боюсь, ее родители почувствовали его отсутствие
дома.

"Я действительно думаю, Говард, - продолжала она, - что ты мог бы уделить нам немного
своего времени. Это заслуга моих родителей. Им, должно быть, кажется, что ты
добровольно отсутствуете, и мне трудно убедить их в
обратном".

"Мне жаль, что такое впечатление могло сложиться у
них в головах. Они должны знать, что для меня это настоящая жертва -
так тесно посвятить себя бизнесу. Я надеюсь, Мейбл, что они произвели на тебя ошибочное
впечатление, и, возможно, твое собственное состояние имеет к этому большее отношение
, чем их. Это первый вечер, который я провела наедине с собой
с тех пор, как они здесь.

- А почему я не провела его дома?

- Потому что я не могу считать себя тем, кем я не являюсь, а ты знаешь, что я не являюсь
в покое; что наша гармония нарушена. Если бы я мог застать тебя наедине, я
должен был быть дома раньше этого".

- Полагаю, вы искали общества более близкого по духу?

- Мейбл, будь осторожна. Ты можешь так расстроить меня, что я могу наговорить много такого, о чем
буду сожалеть.

- Говард?

- Ну, Мейбл.

- Думаю, я вернусь с папой и мамой. Они отправятся домой послезавтра.
послезавтра.

Он не поднял глаз и не выказал ни малейшего желания задержать
ее, а просто спросил:

"Где они сегодня вечером?"

- У миссис Нортон. Они пошли пить чай. Я чувствовала себя слишком плохо, чтобы сопровождать их.

- Ты очень больна, Мейбл?

"Я чувствую себя далеко не хорошо, и все же это, кажется, не из-за физического
недомогания. Это что-то более глубокое".

"Верно, моя бедная жена, мы отдалились друг от друга; и что же стало причиной этого?"

Она задумчиво посмотрела на него, но с ее губ не слетело никакого ответа
.

- Я думаю, нам лучше ненадолго расстаться. Это пойдет на пользу нам обоим.

Она вздрогнула, едва ли ожидая от него такого замечания.

- Значит, мое присутствие действительно стало вам надоедать? Ее тон и
манеры подразумевали больше, чем она хотела показать.

"Ты прекрасно знаешь, Мейбл, но я... мы оба, к сожалению, не в
гармония; возможно, мы исчерпали друг друга. Давайте расстанемся, и каждый найдет
себя. Мы станем ярче и счастливее, когда будем вместе,
Мейбл, не так ли? - и он нежно положил руку ей на голову.

О, почему, по крайней мере, двое не могут видеть вещи в их истинном свете? Почему
она оставалась такой слепой к реальному положению дел? То ли
невежество, то ли своенравие удерживали ее от света, и, холодно пожелав ему
спокойной ночи, она вышла из комнаты.

Следующий день был действительно мрачным. Родители Мейбл ознакомились,
не с фактами, а с искаженным представлением о деле, и в их
глазами она была женщиной, подвергшейся жестокому обращению. От нее больше не было никакой пользы
мужу прилагать все усилия для их счастья, яд предрассудков
проник в их умы и пропитал каждую мысль.

Это было болезненное расставание. Непонимание с одной стороны и глубокое страдание
с гордостью - с другой. Ни блеска в глазах, ни пожатия
руки, ни теплого прощания, чтобы сохранить его сердце живым, пока она в отъезде.

После того, как машины уехали, он постоял, глубоко размышляя об этом странном происшествии,
пока толпа не толкнула его и не вернула во внешний мир,
с его тяжелым трудом, его веселыми звуками и разнообразными формами жизни.

Какой перерыв в его обычной мирной жизни; какую пустоту он обнаружил в своей
душе, когда вошел в тихий дом. В комнатах не было затянувшейся атмосферы
любви; все было убрано с глаз долой. Приказ
был болезненным, и он ушел искать общения, если не сочувствия.




ГЛАВА X.


"На что это похоже, Дон?"

"Как Великая Душа, которая впитала в себя миллион жизней и
не может успокоиться, она так полна радости и печали", - и она устремила на него пристальный взгляд
более пристально смотрю на покрытые пеной волны.

Это был первый раз, когда она увидела океан, и острый взгляд ее отца
доставил мисс Вернон огромное удовольствие, наблюдая за ее восхищенным, удивленным взглядом
еще один источник удовольствия, помимо широких просторов красоты, которые
простирались от берега до горизонта.

Все трое, согласно обещанию мистера Уаймена, приехали сюда, чтобы на несколько недель насладиться
удовольствиями и красотами морского побережья, а также
увидеть различные стороны человеческого характера, которые ежедневно сменяли друг друга
там.

Мисс Вернон было чрезвычайно интересно наблюдать за жадным интересом ребенка
к этому великолепному проявлению природы и ее странной проницательности
в характер людей, с которыми они ежедневно общались.

Была одна хрупкая, нежная девушка лет двадцати, которая гуляла
каждый вечер одна и за которой мисс Вернон наблюдала с большим интересом.

"Она мне тоже нравится", - сказала Дон, однажды вечером подойдя вплотную к своей учительнице,
прогуливаясь взад-вперед по пляжу.

"Кто? и откуда ты знаешь, что она мне нравится.

- Ну, эта леди, идущая впереди нас. Я чувствую, что она тебе нравится.

"Я рад, что ты это делаешь, Дон. А теперь скажи мне, почему ты любишь ее".

"Я люблю ее, потому что она белая".

"Ты хочешь сказать, что она чистая. Я думаю, что так оно и есть.

"Да. Я имею в виду это и кое-что еще".

"Что?"

"На одном из моих уроков ты сказал мне, что некоторые объекты были белыми,
потому что они не поглощали ни один из лучей, но отражали все".

"Вы должны объяснить свое необычное применение - или простыми словами, скажите мне
как она отражает все и ничего не забирает".

"Ну, потому что она не отнимает жизнь у людей, а дарит ей".

"Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду - она отбрасывает их обратно к себе очищенными
своим светом". И лицо ребенка было не ее собственным, сквозь него просвечивало чье-то другое
.

"Очень хорошо, Дон, я надеюсь, мы когда-нибудь узнаем эту непорочную юную леди,
и получите от нее свет, - сказала мисс Вернон, обращаясь больше к
самой себе, чем к странному ребенку, который в этот момент танцевал под
плеск волн.

"Согласно вашему научному символу, я полагаю, мы увидим здесь несколько черных
людей, прежде чем уйдем", - со смехом сказала она ребенку.

"Да, таких повсюду полно. Они забирают весь свет и
ничего не излучают. Но посмотрите, мисс Вернон, леди сидит на камне и
плачет, могу я подойти к ней?"

"Не будет ли это вторжением?"

- Да, иногда, но не сейчас. Можно мне уйти? Думаю, папа позволил бы мне.

- Ты должен спросить его. Я бы предпочел не давать тебе такой вольности.

"Тогда я так и сделаю", - и она на максимальной скорости полетела к берегу, где он
сидел.

"Можно мне пойти и посмотреть на ту леди на скале, папа?"

"Почему? Ты ее знаешь?"

"Нет, но я должна идти", и пока она говорила, в глазах Дон появилось то странное выражение
которое свидетельствовало о внутреннем видении.

"Да, дочь, иди", - был его ответ, и она отпрыгнула от него и
в одно мгновение оказалась рядом с плачущей незнакомкой.

Отец наблюдал за ней с глубочайшим интересом и почти жалел, что не
оказался в пределах слышимости.

Она не стала приближаться к незнакомке тихо, а одним прыжком вскочила и
обвила руками ее шею, сказав голосом более глубоким и сильным,
чем ее собственный:

"Перл, я здесь. Не плачь больше!"

Молодая девушка затрепетала, но не от ужаса, потому что для нее такие вещи
были частым явлением. И все же доказательство присутствия
невидимого было для нее таким положительным, более осязаемым, чем она
ощущала месяцами, что все ее накопившиеся сомнения отступили, и чистое
воды веры струились по ее душе.

Здесь, среди незнакомых людей, где никто не знал ни ее имени, ни ее горя, она
заговорил голос ее любимого человека. Почему она должна сомневаться? Почему
тысячи людей, которые каждый день испытывают подобное?

Она встала со своего места и, взяв за руку ребенка, который
странно затрепетал от ее прикосновения, направилась к дому.

- Ты любишь море? - спросила я. - спросила она у маленького незнакомца.

- О, даже очень. Я хочу попросить папу жить здесь вечно", - и она
с энтузиазмом посмотрела на отступающие волны.

"Ты здесь живешь?" - спросила Дон.

"Нет, мой дом далеко. Я приехал сюда отдохнуть".

"Это заставило тебя плакать? Ты устала?"

"Да, дорогая. Временами моя душа очень устает".

"Устает ли море, когда оно стонет?" - и она с удивлением посмотрела на
широкое пространство меняющихся волн.

"Я думаю, что да; но сейчас я должна тебя покинуть; я вижу, твои друзья ищут
тебя".

Но Дон не позволила ей пройти дальше. Она крепче сжала ее руку и сказала:

"Это мой папа, а это мой учитель".

- Надеюсь, мой ребенок не надоел вам, мисс, - сказал мистер Уаймен, пристально вглядываясь
в лицо прекрасной незнакомки, стоявшей перед ними.

- Отнюдь, сэр. Она меня утешила. Дети при обычных
обстоятельствах всегда желанны, но когда они приносят доказательства ...

Она замолчала, испугавшись, что ее могут не понять.

- Я понимаю это, мисс. Я увидел в ее глазах жизнь, отличную от ее собственной,
иначе я бы не позволил ей пойти к тебе.

"Я благодарю вас обоих", - сказала кроткая девушка и, грациозно поклонившись,
направилась к дому.

"Разве она не белая, мисс Вернон?" - ликующе спросила Дон, когда
незнакомец был вне пределов слышимости.

"Да, она прекрасна и непорочна".

"Я надеюсь, что она утешилась, потому что на ее лице выражение печали, более глубокой
, чем мы часто видим у столь юных людей", - заметил мистер Уаймен, который
мисс Вернон просветила Дон в странном применении
науки о душе.

"Да, она была такой, папа. Кто-то в воздухе заставил меня заговорить и позвать ее
имя. Это "Перл"; разве это не красиво? О, посмотри на эти облака, папа! - воскликнула она
в волнующем экстазе. - Надеюсь, они будут выглядеть точно так же
, когда я умру.

"Ты устала, дорогая, нам пора идти", - сказал ее отец, наблюдая
ревнивыми глазами за белоснежными и малиновыми облаками, которые лежали на
горизонте, прямо над пенящимися волнами.

"Здесь несколько человек из Л ...", - сказала мисс Вернон, когда она и мистер
На следующее утро Уайманы сидели вместе на веранде, наблюдая за меняющимся видом
моря.

"А, кто это; кто-нибудь из наших друзей?"

"Я никогда не видела их в вашем доме. Две дамы, миссис Фостер и
сестра. Вы их знаете?"

"Я знаю, что в Л. есть такие люди. Когда они прибыли? Я
их не видел".

"Вчера вечером; но вы не выглядите особенно довольным. Они не побеспокоят тебя
?

"Я не имею в виду, что они будут, хотя они люди назойливые и знают все
дела каждого лучше, чем свои собственные".

- Так я судил по их разговору вчера вечером, которого я не мог не
я подслушал, когда они так громко разговаривали, их комната была рядом с моей, и
их дверь была открыта.

"О ком они говорили?"

"О мистере и миссис Дин. Мне кажется, я слышал, как вы упоминали их".

"У меня тоже; милые, добрые люди. Как обычно, я полагаю, они обвиняли
их во всевозможных слабостях и проступках ".

"Я слышал, как один из них утверждал, что мистер и миссис Дин расстались и что
она уехала жить к своим родителям".

"Этого не может быть! Говард Дин слишком справедлив и благороден для чего-либо подобного
но если это так, то для этого есть веские причины. Я думаю
Я напишу ему сегодня же утром и попрошу приехать и привезти свою
жену в это прекрасное место на несколько дней. Ты не одолжишь мне свой фолиант,
Флоренция? Моя комната находится на втором этаже, и мне бы очень хотелось, чтобы
меня ждали этим утром ".

Она полетела в свою комнату, вернулась и поставила его перед ним, а затем
отправилась на поиски Дон.

Выбрав изящный листок из аккуратно разложенного содержимого, он
начал:

"Мой дорогой друг Говард.

"Приезжай и проведи несколько дней в этом прекраснейшем из..."

В этот момент сильная рука легла ему на плечо, а другая приложилась
к его глазам.

"Я здесь", - произнес хорошо знакомый голос, - "так что отложите ручку и бумагу. Мы
начнем лучше".

"Почему? когда? откуда вы приехали и как выбрали это
место?"

"Я приехал сегодня утром; прибыл десять минут назад из Л...". Не "выбирал"
это место; это место привлекло меня сюда. Теперь, когда я ответил на все ваши
вопросы, могу я спросить вас, как долго вы здесь находитесь и почему
не предупредили меня о своем приезде?"

- Всего на два дня. Я должен был сказать тебе, но не предполагал, что ты сможешь
отлучись на минутку, зная, насколько напряжен твой бизнес. Но как
ваша жена? Она, конечно, здесь?

На его отвернутом лице не отразилось выражение боли, промелькнувшее на нем,
когда он ответил:

"Она нездорова и поехала домой со своей матерью".

"Итак, тебе было одиноко, и ты отправился на эту сцену жизни, чтобы скоротать
часы вдали от дома. Вы не могли бы выбрать лучшего места. Я надеюсь, что период
вашего пребывания здесь не ограничен несколькими днями".

"Вместо этого оно является неопределенным".

Тон его голоса был слишком печальным, чтобы ошибиться, и мистер Уаймен начал
думать, что в слухах, которые дошли до Флоренс, могла быть доля правды
.

Он взглянул на лицо мистера Дина и прочел все, чего не смог разглядеть при
они впервые встретились.

- Надеюсь, за время пребывания здесь не произошло ничего, что омрачило бы ваше удовольствие; по крайней мере,
ничего, кроме того, что смоет волнами?

"Море - хорошее место как для измученной души, так и для света
сердца. Однако я не могу оставить здесь свою ношу. Мне, действительно, очень грустно,
Хью. Ты сильно занят? Если нет, мы прогуляемся вместе, - сказал он
тоном, который явно подразумевал потребность в таком компаньоне, как мистер
Вайман.

"Мне нечего делать, теперь, когда вы приехали и избавили меня от утомительных
усилий написать вам".

- Значит, ты хотел, чтобы я был здесь?

- Да. Сегодня утром я думал о тебе. Я чувствовал, что тебе нужны
перемены.

- Действительно, хочу. - И они некоторое время шли вместе, затем сели под
тенью дерева, чьи длинные раскинутые ветви, казалось, колыхались
благословения падали им на головы.

"Мне нужны перемены, но больше всего человеческое сочувствие. Мейбл ушла от меня. Это
не только физическое расставание, но и разлука души и сердца ".

"Мейбл ушла! Неужели это правда? Но разлука не может длиться долго; она
наверняка вернется к твоей любви и защите. Говард, я рада, что ты
находятся здесь. Должно быть, какая-то невидимая сила привела вас в это место, где
вы можете излить свое горе и лучше и яснее взглянуть на это дело
".

"Значит, ты думаешь, что она снова придет ко мне?"

"Конечно; и вы оба будете сильнее во время временной разлуки".

"Я мог бы перенести это лучше, если бы не был так чувствителен к мнению
мира".

"Ты должен быть выше этого. Нет роста для того, кто, ища
новое, боится потерять хватку за старое. Эти оглядывания назад замедляют
паломника в его пути. Делай то, что считаешь правильным, и не обращай внимания ни на какие
мужские слова или мнения."

"Хотел бы я обладать твоей силой, Хью".

"Я думаю, тебя послали сюда, чтобы я укрепил тебя. Рука Божья в
облаке так же, как и в солнечном свете, и я знаю, что Он сотворит добро из
кажущегося зла, которое окружает вас ".

"Твои слова, по крайней мере, вселяют в меня надежду".

"Это расставание пойдет на пользу вам обоим".

"Я сам почувствовал, когда обнаружил, что в моей любви сомневаются, а в моей правдивости - сомневаются
, что так будет лучше для нас".

"Значит, ты был за это?"

"Я так и сделал".

"Я рад, что это было так. У каждого из вас будет возможность узнать
себя и то, как много вы значите друг для друга. Когда вы вместе, слова
замените мысли, в то время как отсутствие всегда разжигает пламя святой
любви, и в ее свете мы видим наши собственные недостатки и добродетели наших спутников
. На твоем месте я бы рассматривал это как одну из величайших
возможностей в моей жизни проверить истинные чувства моего сердца к тому, к кому
чья привязанность остыла, или, скорее, чье понимание стало
омраченный; ибо я не сомневаюсь, что ее сердце так же горячо, как тогда, когда ты вел ее к
алтарю. Подобно той отступающей волне, ее любовь вернется к тебе снова,
в то время как для ее беспокойной души ты должен быть таким же твердым, как этот скалистый берег ".

"Любовь женщины, - продолжал он, - сильнее, могущественнее мужской. То, что они непостоянны,
не аргумент против их преданности. Таков и этот
океан. Каждый час его поверхность приобретает другой оттенок, но глубина
есть. Так душа женщины полна разнообразных эмоций; игра поверхности
иногда темная, иногда отражающая синеву небес над головой.
Да, они глубже, выше нас, и наш повседневный опыт
подтверждает факт их превосходной деликатности и более тонкого восприятия.
Их острое понимание повседневных дел, их быстрое чутье на все
относящиеся к религиозной и общественной жизни, являются для меня доказательствами их прекрасных
качеств".

"Но их непоследовательность временами противоречит вашим утверждениям".

"Нет; больше всего рассуждают о более суровых вещах; они лучше в своем
восприятии и инстинктивно проникают в вопросы, над которыми
мы работаем и решаем в одиночку путем долгих рассуждений ".

"Я верю, что это так".

"Тогда вы продвинулись на один шаг. Мы не можем ценить женщину слишком высоко.
То, что многие совершают глупости, не доказывает, что многие не мудры и не добры,
изо дня в день неся кресты, которые сделали бы нас с вами готовыми лгать
падать и умирать - они когда-либо совершали великие дела, хорошие или плохие, и люди, я
надеюсь, когда-нибудь поместят ее образ рядом со своим создателем и будут смотреть на
для него это самое святое и возвышенное на земле - лучший дар Божий".

- Ну, Хью, ты просто помешан на этом предмете.

"Я бодрствую и надеюсь, что никогда не усну".

"Твои слова дали мне покой и пробудили мои лучшие чувства. Я
Напишу Мейбл сегодня вечером. Но вчера я почувствовала, что все женщины такие же
непостоянные, как эти воды. Я изменилась, и твои замечания заставили меня
думать по-другому.

"Я не изменил твоего мнения, я только вытащил на поверхность некоторые из твоих лучших чувств"
"И что это, как не перемена?"

"И что это, как не перемена?"

- Может быть, так оно и есть. Разве ты не видишь, что нечто более могущественное, чем ты сам
привело тебя сюда, где твои болезненные чувства пройдут
- хотя я не удивляюсь, что ты чувствовал то, что чувствовал, и не могу удивляться
Я виню тебя. У человеческой души много сторон, и она медленно поворачивается к
свету".

"Если бы у меня была твоя проницательность, я мог бы переносить жизненные неурядицы".

"Мы должны научиться не только переносить их, но и черпать мудрость из их
учения. Если мы не можем расти в условиях сегодняшнего испытания, то уж точно не сможем
в условиях завтрашнего".

"Я начинаю чувствовать, что нам обоим станет лучше от этого отчуждения".

"Вы сделаете это и сойдетесь вместе на более высоком плане. Женатые люди живут в
таких близких отношениях, что каждый поглощается другим, и
тогда, не имея ничего нового, что можно было бы предложить, то, что когда-то было привлекательностью, становится
отталкиванием. Я сам вижу эти вещи настолько ясно, что критика, и
может быть, порицание множества людей, ревнующих к личной свободе, затрагивает меня
не больше, чем мимолетный ветерок. Я знаю, что если я встану на гору и
узрите прекрасную сцену за пределами, знайте, что она есть, хотя люди
внизу могут с уверенностью заявить, что это не так. Мужчина ничего не знает
о ценности своей жены, который не видит других женщин и не узнает их
мыслей".

"Верно. Я долгое время чувствовал, что мне нужен свежий ум, с которым
можно вести беседу, и мои поиски, хотя и случайные, привели к
такому положению вещей ".

"И эта особа?"

"Была мисс Эванс".

"Я помню; и в тот вечер я попросил вас позвонить и уволиться из "
журнал. Вряд ли я думал о таком результате, о котором мне пришлось бы пожалеть,
возможно, я не до конца верил, что все упорядочено и
устроено для нашего наилучшего блага. Долго и с молитвой я изучал этот
вопрос, такой жизненно важный и так тесно связанный с нашими наилучшими интересами. Я
не смог бы блеснуть даже лучом истины, если бы не жил выше толпы и
бесстрашно шел своим путем. Я не вижу выхода из нашего рабства, кроме как
через расширение души, а это достигается только через свободу души. Я
больше всего любила мою Элис, когда узнавала ее через других; я до сих пор
узнаю и люблю ее каждый день через моего ребенка и нашу подругу мисс
Вернон. При всех наших законах у нас есть и всегда были притоны порока.
Увеличит ли освобождение души их количество? Я думаю, что нет. Если мужчины
и женщины смогут быть сведены вместе на более высоких уровнях, у нас не будет
этих эксцессов. Полы должны быть полностью смешаны; они будут
подходить друг другу, и как это сделать, решать обществу. Перекройте безвредные
социальные пути, и перед нами откроются широкие дороги к разрушению. Я знаю
мужей и жен, которые потребляют, вместо того чтобы освежать жизни друг друга
. Да, Говард, это твоя прекрасная возможность занять свое место
и убеди в этом свою жену. Жизнь станет новой для тебя и для всех
для нас, кто может принять эти истины. Наши нынешние формы и церемонии удерживают
нас друг от друга, и на поверхности жизни едва заметна рябь спонтанности
. Лучшие часы и те, что приносят больше всего добра, - это когда
две души беседуют и отражают самые сокровенные состояния друг друга ".




ГЛАВА XI.
Они узнали друг друга не по словам, но когда их глаза встретились
каждый почувствовал, что другой прошел через какое-то испытание, которое сделало их души
родственными.

Незнакомец, к которому мисс Вернон так тянуло, встретил ее на пляже
на следующее утро и попросила ее прогуляться с ней.

"Я хотела бы рассказать вам, - сказала она, - о моем странном опыте прошлой
ночью; возможно, эти вещи не новы для вас", - и она продолжила
доверительный тон при явном выражении глубокого интереса на лице мисс Вернон; -

"Я плакал, как ты, возможно, заметил, когда твоя странная и прелестная
ученица пришла ко мне, оплакивая потерю той, с кем я был обручен.
Ни один смертный, кроме меня, не знал имени, которое он дал мне в день нашей
помолвки. Это было "Перл". Мое собственное имя Эдит Уэстон. Судите о моем
эмоции и удивление, когда этот ребенок - совершенно незнакомый человек - подошел и произнес мое
имя точно таким же тоном. У меня были и другие тесты присутствия духов, такие же
четкие и положительные, но ни один из них не приводил меня в такой восторг, как этот. Тебя
удивляет, что я уже люблю этого ребенка со странной, глубокой тоской?"

"Я не люблю. Я сам через нее получил доказательство того, что наши дорогие усопшие
остаются рядом и знают о наших горестях так же хорошо, как и о наших радостях ".

"Возможно, ты тоже любила".

- Да, но не такой, как ты. Любовь моей матери - единственная любовь, которую я
знал".

"И ты такой же сирота, как и я?"

"Да".

"Это то, что сблизило нас. И могу я узнать ваше имя?

- Флоренс Вернон. И ты мне понравилась с того самого момента, как я увидел тебя в первый раз.

"Я не могу передать вам, как я рад испытать на себе эти доказательства человеческих
уз. Мне приятно думать, что, куда бы мы ни пошли, мы встретим
кого-то, кто любит нас. Я зависимый персонаж, как вы, без сомнения, уже
поняли. Мне нужны уверенность и поддержка более сильных умов, даже когда
Я ясно вижу свой собственный путь. Есть те, кто может видеть и идти вперед. Мне нужно,
чтобы меня вели".

"Я надеюсь, что тебе посчастливилось иметь в виду что-то более сильное.
Мы не все одинаковы, и природа виноградной лозы должна иметь что-то, за что
она может цепляться и находить опору, иначе она будет тянуться в пыли ".

"Мне не так повезло. Мне не на кого опереться, или у кого я
могу искать руководства. Ты надолго останешься здесь?" - спросила она, испугавшись, что
она слишком свободно говорила о себе.

"Мы останемся, пока не получим все, что могут дать нам эта атмосфера и эти
сцены. Тогда нашим долгом будет уехать.

- Мне это нравится. Я должна очень скоро уехать, чтобы присоединиться к моей тете, которая обязана
оставайтесь среди гор, так как морской воздух ей не подходит. Но
смотрите, мисс Вернон, сюда идут мистер Уайман и еще один джентльмен!" и она
казалась очень разочарованной тем, что ее прервали.

- Мисс Уэстон, мистер Дин, - сказала Флоренс, представляя их друг другу, и в следующее
мгновение она пристально наблюдала за восхищенным взглядом, который он
бросил на робкую девушку. Это не был дерзкий или навязчивый взгляд, но такой
взгляд, которым мог бы одарить мужчина, если бы его внезапно ввели в
присутствие его высочайшего представления о женской ценности и привлекательности.

Каждая черточка его лица выражала глубочайшее восхищение, в то время как она
взгляд был устремлен вдаль, к морю. Хью тоже заметил этот взгляд и обрадовался.

Мисс Вернон задрожала, сама не зная почему. Ей хотелось, чтобы он не приезжал
на берег моря и чтобы прекрасный незнакомец принадлежал только ей.

Они вчетвером гуляли по пляжу, пока не спала дневная жара, и
затем мисс Уэстон удалилась.

- Самое прекрасное лицо, которое я когда-либо видел, - сказал мистер Дин, провожая взглядом ее фигуру, пока
она не скрылась из виду, - и, как я
полагаю, столь же прекрасное душой, как фигурой и чертами лица. Затем, повернувшись к мисс Вернон, он сказал:

"Я вижу, вы гармонизируете. Я действительно рад, что это так, потому что вы можете очень помочь друг другу
".

Мистер Дин прекратил разговор и напустил на себя рассеянный вид,
его взгляд был прикован к голубым волнам - никто не знал, где находятся его мысли.

Хью и Флоренс прошли к дому и уселись в
тени, откуда открывался вид на море. Затем он рассказал ей в своей ясной и краткой манере,
о том, что произошло между мистером Дином и его женой, с замечанием
что было бы гораздо лучше, если бы она была проинформирована об истинном состоянии
дела, и таким образом быть защищенным от зла, заключающегося в ложных сообщениях.

- Я видела на вашем лице беспокойство, когда он встретил мисс Уэстон...

Она с удивлением посмотрела ему в лицо.

- Вы испугались за него и за нее тогда. Это было естественно. Я вижу дальше, и
что никакая привязанность, которая может возникнуть, не причинит вреда. Я надеюсь часто видеть
их вместе.

"Мистер Вайман, если бы я не знал вас, я бы иногда побаивался ваших
доктрин".

"У меня нет доктрин".

"Ну, тогда теорий".

"Тоже никаких теорий. Я следую природе и предоставляю ей совершенствовать все
. Иногда вы думаете, что я недостаточно активен; что я сижу
праздный наблюдатель.

"Что?! ты знаешь каждую мою мысль - все, что проходит через мой
разум?" спросила она, немного взволнованная.

"Почти все, или, скорее, то, что сопутствует вашим состояниям развития".

Она была немного раздосадована, но как меньшее всегда обращается к большему, как
земля обращается к солнцу за светом, так и она, несмотря на разницу в темпераменте
и умственное расширение, был склонен полагаться на его суждения.

"Эта чистая девушка даст ему более глубокую веру в женщину, бессознательно в
себя, и он станет лучшим мужчиной; поэтому не бойся, когда ты
увидев их вместе, он потеряет любовь к своей жене. Да, она
это пойдет ему на пользу, как ты, Флоренс, каждый день приносишь пользу мне.

- А я? Я делаю тебя лучше? - спросила она быстро, нервно; и ее
душа наполнила ее мягкие карие глаза.

"Ты делаешь это, Флоренс, и делаешь меня сильнее с каждым днем; в то время как твоя растущая
женственность - это мое ежедневное удовольствие. Вы даете мне возможность узнать
себя и то, что между мужчинами и женщинами есть много священных отношений
помимо супружеских ".

Миссис Фостер, не теряя времени, проинформировала жителей Л. о движениях
о мистере Дине. Она хорошо знала, что есть люди, которые будут распространять эту информацию.
сообщить, и что это, наконец, дойдет до его жены, хотя она была
в нескольких милях отсюда. Сообщалось, что мистер Дин привел молодую
леди на берег моря и был замечен гуляющим с ней каждый день и
вечером, и что они оба были сильно влюблены друг в друга.

Как ни странно, миссис Дин, усталая и опечаленная, покинула родителей и вернулась
к себе домой как раз перед тем, как письмо ее мужа дошло по назначению,
и как раз вовремя, чтобы услышать рассказ о его странном поведении.

Говард исчез, никто не знал, куда, если не считать туманных и скандальных
сообщение о нескольких занятых языках; ни одного письма, в котором говорилось бы, где он, и она
душа упала, и все ее благие намерения испарились. Когда она покинула своих
родителей в то утро, она твердо решила встретиться с ним со всей любовью
своего сердца, потому что она нашла эту любовь под мусором сомнений
и ревность, которая до поры до времени скрывала это. В этом не было ничего странного,
следовательно, все теплое доверие угасло, когда она поняла, что он
ушел, и горькие воды сильнее и глубже захлестнули ее
надежда.

Доберемся ли мы когда-нибудь до мира, где нам не придется так долго тащиться?
много сомнений и дурных предчувствий, и где наши настоящие чувства будут лучше поняты
?

"Он, несомненно, скоро вернется", - снова и снова повторяла она себе,
в то время как пелена неуверенности чернела перед ее встревоженным взором.
Каждый день она прислушивалась к его шагам, пока с больным сердцем и усталая не
не вернулась к родителям и не рассказала им обо всем своем горе и всех своих страхах.

Час спустя они вручили ей его письмо, полученное через час после ее
отъезда, которое ее отец носил каждый день в кармане и
забывал отправить ей повторно.

В то время как все в Л. повторяли великое зло, которое, по их
оценке, мистер Дин причинил своей жене, она жадно впитывала
каждое слово его сердечного письма, которое он написал в день
его разговора с мистером Уайменом. Если бы она получила это до того, как
вернулась в свой старый дом, насколько по-другому относились бы к нему она и ее родители
. Теперь она заботилась только о них. Тщетно
она спорила и пыталась вернуть ему их расположение; но слов
не хватало, и она чувствовала, что только время и обстоятельства могли
примирить их.

Ей очень хотелось подойти к нему, но он не пригласил ее, а только сказал в конце
:

"Я вернусь, когда почувствую, что мы готовы любить друг друга, как в
прошлом. Не то чтобы я не любил тебя, Мейбл, но я хочу всего богатства
твоей привязанности, не омраченной недоверием. Мы много значили друг для друга
друг для друга; мы станем еще большим. Когда я снова прижму тебя к своему сердцу, все
твои страхи исчезнут. Смирись с этой разлукой на некоторое время, потому что
это идет на пользу нам обоим".

Она перечитала это письмо десятки раз, почувствовав правдивость его слов.,
но не могла понять, как разлука могла пойти им на пользу
. Для нее дни казались почти бесконечными. Для него они были
полны удовольствия, возможно, немного опечалены мыслью о
событиях, которые произошли так недавно, но обрадованы солнечным светом нового
сцены, вдохновленные новыми и святыми эмоциями. Для ее слабой
веры было хорошо, что миссис Дин не видела его в тот самый вечер гуляющим с
Мисс Уэстон на берегу моря, увлеченных оживленной беседой. Она бы
задалась вопросом, как это возможно, что при таких условиях его
любовь к себе становилась все сильнее; она не думала, в своей поверхностной
философии, что контраст двух жизней более полно демонстрирует
красоту каждой из них, и что именно по этому правилу она росла в его
привязанности.

- Мы должны немного подождать наших друзей, мисс Уэстон; я вижу, они в
тылу, - и он расстелил свою шаль на камне, жестом приглашая ее сесть,
рядом с белыми от пены волнами.

Вскоре появились мистер Уайман и Флоренс. Они забыли о присутствии
всех остальных. Ничто не привлекало их внимания, кроме очаровательной сцены
перед ними, пока свет луны серебрил покрытую рябью поверхность
воды. Их общение не выражалось словами, когда они все сидели вместе
в тот прекрасный летний вечер. Душа встретила душу, и они затихли и испытывали благоговейный трепет в
присутствии стольких вещей, которые завораживали, и когда они разделились, каждый из них
был лучше из-за глубокого наслаждения, которое они взаимно испытали.

"Я могу показаться странной", - заметила мисс Уэстон своей новой подруге, мисс
Вернон, на следующее утро, когда они сидели и смотрели на море, настолько изменившееся
по сравнению с предыдущим вечером, "что я должен был в
в компании сравнительно незнакомых людей чувствуешь себя так неловко. Я знаю, что моя тетя
строго отчитала бы меня, но я уже много лет не чувствовала себя такой счастливой.
может быть, влияние океана настолько священно и умиротворяюще, что
наши души живут своей истинной жизнью, но я никогда раньше так полно не открывал свое
сердце незнакомцам. Интересно, не переступил ли я какую-нибудь из
граней приличия?"

"Возможно, когда-то я так и думал, но сейчас я вижу и чувствую по-другому. Я
думаю, что душа знает своих родственников, и что это не вопрос лет, а
состояний, которые заставляют ее раскрыться ".

"Я рад, что ты так себя чувствуешь. Я всегда казался себе таким странным
консервативным, а теперь таким открытым и свободным. Я не испытываю ни к кому из
присутствующих здесь других таких чувств, какие испытываю к вам и вашим друзьям. Я сожалею, что у меня нет
еще нескольких дней, чтобы насладиться всеми вами, - сказала она довольно печально, - поскольку моя тетя
написала мне, чтобы я приехала к ней в конце этой недели.

Мисс Вернон не могла не думать о том, как много еще предстоит передать этому прекрасному существу
своей тете в этот сезон отдыха и наслаждений. "Интересно,
придет ли когда-нибудь время, - часто спрашивала она себя, - когда мы сможем пойти, когда
и куда мы притягиваемся, а не подвергаемся механическому принуждению".

"Я бы хотела, чтобы люди могли хотя бы иногда пользоваться своими природными достопримечательностями",
- сказала мисс Эдит и устремила свои прекрасные голубые глаза на море.

Флоренс вздрогнула, потому что та, казалось, прочитала ее мысли.

"Я полагаю, что все эти ограничения для нашего блага, иначе
их бы не было", - ответила мисс Вернон.

"И желание избавиться от них естественно, если не правильно; не так ли?"

"Естественно, без сомнения, и приятно, если бы мы могли удовлетворить это желание;
но долг сильнее желания, и обстоятельства иногда могут вынуждать
нас к выполнению одного, вместо того, чтобы оказывать нам услугу
удовлетворение другого. Я имею в виду, что это наш долг
иногда принимать участие в сценах, которым наши сердца не могут полностью
посочувствовать ".

- И все же вы говорите, что сердцем и душой привязаны к мистеру Вайману и его
дочери. Разве не возможно, что, несмотря на это, ваш долг призывает
вы находитесь в другом месте, - что какая-то другая душа может нуждаться в вашем присутствии?"

- Вы очень подробно расспрашивали меня, мисс Уэстон, но я отвечу вам
без промедления: я не знаю никого, кто нуждался бы во мне, иначе я непременно ушел бы.
Помните об этом: следуя нашим соблазнам, мы никогда не должны упускать из виду
наши обязанности. Они должны идти рука об руку".

"Совершенно верно. Я чувствую, что моя тетя нуждается во мне, и я уйду немедленно, сегодня же
в тот же день. Я потеряла часть своего беспокойного "я" и обрела покой
Я так нуждался в этом с тех пор, как оказался здесь; и я в долгу перед тобой и
твоими друзьями за обмен. Теперь я пойду туда, куда зовет долг".

"Вы приняли правильное решение, и я не сомневаюсь, что вы будете щедро
вознаграждены за кажущуюся жертву, которую вы приносите ради нескольких дней
счастья, которое вы получили бы, оставаясь здесь подольше, если бы не
Вам пришел приказ уехать.

"Я в этом не сомневаюсь; и все же, мисс Вернон, мне нужна ваша атмосфера. Как я
хотел бы, чтобы наши жизни на какое-то время смешались ".

"Если когда-нибудь наступит время, когда тебя не будут связывать земные узы, когда долг
позволит тебе последовать этому влечению, приезжай и живи с нами, и
оставайся столько, сколько пожелаешь".

- С вами? - воскликнула пораженная девушка. - Можно? Мистер Уайман
согласен?

"Он уполномочил меня пригласить вас".

"Но будет ли это правильно? Будет ли это, безусловно, приятно для него?"

"Совершенно несомненно. Мы все любим вас, а что касается мистера Уаймена, то он никогда не приглашает
тех, к кому у него нет интереса. Так что приходи. Я знаю, ты придешь.

"Поблагодарите его от моего имени", - тепло ответила мисс Уэстон, "и я верю, что придет время
, когда я смогу более практично продемонстрировать, как сильно я вам благодарна
за вашу доброту".

Все утро мисс Уэстон упаковывала свой чемодан и готовилась к отъезду,
к большому удивлению мистера Уаймена и к
разочарование мистера Дина, который надеялся дольше наслаждаться
часами общения с человеком, столь богатым добротой и невинностью сердца.

В ее атмосфере вся его жесткость, казалось, исчезла. Она была бальзамом для
его беспокойная душа; свет для его затемненного зрения. Она уйдет в тот день,
и жизнь, насыщенная жизнь, сменится свежими, счастливыми часами, и, возможно,
никогда больше перед его взором не возникнет это прекрасное юное лицо.

Он попросил разрешения поехать с ней на вокзал и осмотреть ее
багаж и билеты. Это было радостно исполнено, и через мгновение все было
кончено. Поезд подошел, остановился всего на секунду, затем двинулся дальше и
вскоре скрылся из виду за крутым поворотом. Затем в его прошлой жизни наступил этот
небольшой перерыв, эта короткая передышка, и он почувствовал, что тоже готов
иди и заново разожги угасающее пламя в его домашнем очаге.

Дон, к удивлению своего отца, очень обрадовалась, когда
обнаружила, что мисс Уэстон уезжает.

"Ее там ждут; кто-то в воздухе сказал мне", - сказала она и
радостно захлопала в ладоши.

Ее отъезд вызвал настоящий перелом в маленькой компании, и когда мистер Дин
на следующий день приготовился к отъезду, Флоренс и мистер Уайман оба почувствовали, что
их собственное пребывание здесь подходит к концу.

Представьте себе их удивление, когда два дня спустя они получили записку от мисс
Уэстон, в которой говорилось, что у ее тети случился паралич мозга
в тот день, когда она приехала и уже не могла прийти в себя.

Каждое испытание такого рода укрепляло мистера Уаймана в вере в его
видение дочери, и он чувствовал, что более безопасного источника света не найти
на его пути, по которому он должен следовать; свет, который не больше мешает
индивидуальности человека или его способности рассуждать, чем падение лучей
солнца на землю.

Крик толпы заключается в том, что медиумизм и впечатлительность отвлекают
от индивидуальной жизни, снижают общий тонус мужественности и превращают
субъекта в простую машину. Такие выводы далеки от правильных.
Все наше существо обогащается, становится сильнее и полнее благодаря истинной
впечатлительности. Истощены ли мы в какой-либо степени, если на какое-то время становимся
посланцами, передающими от друга к другу слова любви, ободрения и
ободрения? Являемся ли мы простыми машинами, потому что повинуемся побуждениям
невидимого и идем туда, где скорбь сидит, опустив голову, или нужда и
страдания ждут облегчения? Если это так, то мы находимся в хорошем служении и обладаем
сознанием того, что, будучи, таким образом, инструментами Божьей
воли, мы не можем быть иначе, как дорогими ему.

Вся материя медиумична. Жизнь подчинена, одна фаза сменяет другую, и
душа к душе говорит многозначительно.

Океан наполняется притоками, которые впадают в его русло.

Прекрасна жизнь в одиночестве, когда хочется, чтобы ее кормили.




ГЛАВА XII.


Мягкая летняя листва окрасилась в золотисто-красный цвет, а вершины далеких холмов
покоились своими коричневыми вершинами на фоне синего и сапфирового неба. Мягкий туман
окутывал сцену, почти завораживая душу, в то время как чувства
казались окутанными тем облаком мечты, которое граничит с миром бодрствования и сна
.

Семь раз кипр превращался в золотое пламя рядом с могилой
прекрасной Алисы.

Семь раз склонились сосны над белоснежным ложем, под которым
лежал ее священный прах.

Семь лет прошло с тех пор, как он положил ее
тело под зеленую землю - и плакал, как плакали только те, чей свет
погас в их жилище.

Эти годы были богаты и насыщены странными переживаниями,
в то время как он был тверд как скала, в нем росла вера в незримое, чья любовь и
опека окружает нас, как атмосфера землю. Для него было
фактом, а не только сентиментальностью, что, хотя его Элис умерла
на пути к более высокому существованию ее жизнь более четко, чем когда-либо, сливалась
с его собственной. Их души, казалось, были сплетены, как основа и гав, и он
скорее усомнился бы в своем материальном существовании, чем сомневался в ее ежедневном
присутствии.

Дни становились все богаче и великолепнее, пока один за другим сухие листья не увяли
и не упали на землю, как иногда должны увядать даже наши самые светлые надежды
и рухнуть. Небо стало темнее и более низким. Воздух утратил свою благоухающую
мягкость и стал резким и холодным, так что не было видно никаких признаков листвы
- ничего, кроме голых ветвей, протягивающих свои голые руки
к небу. Луга были коричневыми и унылыми. Серебристые
ручьи не издавали веселых песен. Жизнь снаружи затихла
в то время как более радостными стали звуки счастливых сердец в приятных домах
. В камнях очага запылал огонь, и благотворительность распространилась повсюду, чтобы
помогать тем, о ком Христос сказал: "Всегда с вами".
В городах кипела жизнь, и люди ходили туда-сюда из домов изобилия
быстрыми, серьезными шагами, как будто жизнь была непрерывной цепью
из золотых звеньев.

Вдумчивый шел среди всех этих оживленных сцен и задавался вопросом, не является ли
веселое оперение прикрывало только счастливые груди.

Веселые шли дальше и думали только о радости и собственных удовольствиях,
не мечтая о том, что у опечаленных жизней есть существование рядом.

Вдали от всей этой жизни и веселья, в
бесплодном месте, на гребне холма, стоял низкий коричневый коттедж. Никакие деревья не укрывали его, создавая
ту атмосферу защищенности, которая всегда вызывает восторг у смотрящего.
Никаких признаков вкуса или культуры не бросалось в глаза; ничто, кроме скудного
существование и каждодневный труд по его поддержанию, не производили впечатления на прохожего.

Однажды, когда дул сильный и унылый ветер и быстро валил снег,
молодая девушка смотрела из окна коттеджа на открывшуюся перед ней сцену
с той отстраненностью, которую испытываешь, когда угасла всякая надежда и
каждый свежий порыв юного сердца остыл.

Она едва осознавала, что день быстро клонится к вечеру, пока
не появился один из них, который резким, визгливым голосом обратился к ней:
"Что ж, Маргарет Торн, я надеюсь, ты выглянула из этого окна
длинный ноль на один день. Я заходил в эту комнату по меньшей мере раз пятьдесят,
а ты не пошевелился ни на дюйм. Теперь иди готовь ужин, подои коров,
и корми свиней; и помни, не забудь накормить молодую телку
в новом стойле - и смотри сюда, лентяй, этот чулок не вырастет
любое, если только это не в твоих руках, так что, когда ужин закончится, не забудь пойти
поработать над "этим".

Маргарет быстро приступила к своим обязанностям, радуясь возможности скрыться от звуков
этого голоса и побыть наедине со своими мыслями.

Это была всего лишь часть ее повседневной рутинной жизни. Старый дом
перестал быть для нее домом теперь, когда ее дорогая мать была похоронена на маленьком
церковном дворе. Она могла просто вспомнить ее. Это было много лет назад, когда
маленькое дитя, она привыкла слышать нежный голос, поющий ей перед сном каждую
ночь. Воспоминание об этом и о яркой улыбке, которая встречала
ее каждое утро, было всем, что делало ее жизнь сносной. У нее не было
настоящего - и будущего тоже. Именно над этим ярким воспоминанием она
задумчиво размышляла в тот ненастный день.

Мать Маргарет, Мэри Ли, вышла замуж в очень юном возрасте за человека, который значительно
ниже ее по положению. Она была одним из тех нежных, робких существ, которые не могут
терпеть и смело пробираться сквозь холодный мир, не говоря уже о повседневной
соприкосновение с натурой столь грубой и отталкивающей, как натура ее мужа.
Она жаждала жить ради своего ребенка, но бурные волны жизни
грубо бились о ее кору - она расступилась, холодное море захлестнуло ее
оно и земля, насколько хватало человеческого взгляда, больше не знали ее.

В один прекрасный весенний день, когда голубое небо, казалось, сочеталось браком с изумрудными
холмами, они унесли ее тело, и маленькая Маргарет лишилась материнской
земной защиты.

Менее чем через год после того, как это милое личико покинуло дом, на ее место пришла другая
женщина по форме и чертам лица, но по характеру
тиран, суровый и жестокий.

К маленькой Маргарет у нее не было любви, ничего, кроме горьких слов; в то время как ее
отец, с каждым днем становившийся все более молчаливым и угрюмым и находивший свой дом
участвовал в сцене состязания, отсутствовал и проводил большую часть свободного времени
с более приятными товарищами в деревне.

Маргарет выросла женщиной, получив лишь ограниченное образование; на самом деле, очень
скудное, такое, какое она могла получить только из-за нерегулярного посещения школы
в деревенской школе, летом, когда работа на ферме была самой легкой, и
зимой, время от времени, когда стояла унылая погода и было сурово, почти
непроходимые дороги позволили ей добраться до места, которое было для нее далеко
приятнее любого другого на земле.

Именно ее руки выполняли самую тяжелую работу в семье.
Ни одно слово поддержки или похвалы никогда не слетало с уст ее матери. Все это,
и неудивительно, что ее жизнь оборвалась, что в ее походке не было
легкости, а в глазах - ни капли живости юности. Работа на улице,
такая, как уход за скотом, была, наконец, добавлена к другим ее обязанностям;
и все же все это она делала бы охотно, если бы ее душа могла принять
то, в чем, как она чувствовала, она так сильно нуждалась - свет и благословение
любовь. Это произвело на нее глубокое впечатление, когда она заходила в другие дома с
поручениями, и она жаждала теплоты привязанности, которую видела проявляющейся
в каждом взгляде и слове их счастливых обитателей. И все же ее бедная, раздавленная
природа не осмеливалась восстать и заявить о своих правах. Ее угнетали
так долго, что разум утратил всю природную эластичность, и тот, в ком
были живы симпатии, посмотрел бы на нее как на увядший бутон - бедную
неухоженный цветок на обочине жизненной дороги.

Было уже совсем темно, когда она закончила дойку и пошла отдать
молодой телке сено. Она любила это животное больше всего на свете
кроме старой домашней собаки, и когда она погладила ее по мягкой шкуре, существо
обратило на нее взгляд, который, казалось, был полон любви, как бы показывая ей, что
есть какой-то свет в самый темный час, что-то компенсирующее в
самой низкой форме труда. Маргарет задержалась возле животного и подумала
насколько больше она любила ее, чем свою нынешнюю мать. "Я люблю
тебя, Бесси", - сказала она, когда существо протянуло к ней голову.
вдохните аромат теплого молока в ведерке. - Я серьезно, Бесси; ты ведь хочешь
немного, не так ли? - и, не задумываясь о последствиях, она
вылил часть содержимого ведра в корыто Бесси.

- Маргарет Торн! Интересно, ты не знаешь, когда темнеет? Самое время
пора заканчивать свою работу! - закричала ее мать во весь голос.
Она схватила ведра и побежала в дом, стараясь как можно скорее
процедить и отставить молоко. Но миссис Торн взял блюдо у нее из рук,
сказав: "Иди и приготовь ужин. Я сделаю это сам".

"Здесь не так много, как должно быть на две кварты", - сказала ее
мать, вернувшись и глядя девочке прямо в глаза. "Что
это значит? Я хотел бы знать.

Маргарет была поражена благоговейным трепетом. Она не осмеливалась сказать ей, что отдала кое-что
Бесси, и все же она не могла сказать неправду. Одна попытка, и она
ответила: "Я дала немного Бесси", - уронив от испуга тарелку. Это
распалось на атомы.

- Беспечный ты джейд! Бью мою посуду и краду мое молоко; отдаю его без
с моего разрешения бессловесному животному. Вот, возьми это, - и она резко
ударила ее по лицу.

Не от удара кровь прилила к щекам бедной девушки,
а от чувства унижения; от низкой жизни, которой она жила ежедневно
связаться с таким властным, грубым человеком.

Она не плакала, но по этим сдерживаемым рыданиям можно было догадаться,
что любовь сердца была иссушена, все его чувства оскорблены.

В этот момент вошел ее отец и, обнаружив, что ужин задерживается, начал
громко ругаться.

"Вот что я тебе скажу, женщина, я не хочу работать и обеспечивать, чтобы со мной обращались таким
образом. Ты слышишь? - и он подошел вплотную к Маргарет и заглянул ей в
лицо.

"Да, сэр. Я задержался сегодня вечером".

"Вы все почему-то опоздали. Почему бы тебе не пошевелиться и не быть веселой, как
другие девчонки, и не быть такой же жизнерадостной?

Его бедная, грубая натура начинала ощущать потребность в лучшей жизни.

- Позволь ей работать так, как работаю я, и она будет благодарна за крышу над
головой, не говоря уже о вещах, которые я ей готовлю, - вмешалась миссис Торн. "Когда я
была девчонкой, мне приходилось зарабатывать себе на хлеб с маслом". Успокоившись таким образом
, она принялась хлопотать, и вскоре ужин был готов, за который
они сели, но не за домашнюю трапезу. В том доме о подобном не
знали.

Вечер, как обычно, прошел в скучной рутинной работе, и
Маргарет, как и сотни раз до этого, была рада добраться до
закрытия и удалиться в свою комнату.

Так медленно проходила зима, и дни, полные труда,
не скрашенные никакими удовольствиями, быстро подтачивали здоровье и
настроение печальной девушки.

Когда пришла весна, ее походка стала медленнее, а щеки бледнее, но не было
ни одного взгляда любви, который отметил бы эти перемены, и ее трудов не стало меньше.
Наконец силы оставили ее, и по телу медленно пробежала лихорадка
вены в результате чрезмерного налогообложения. Томление, которое это вызывало, было почти
невыносимым, и она тосковала по зеленым лесам, чистому воздуху и
виду бегущих вод.

Миссис Торн поняла, что необходимо что-то предпринять, и в конце концов согласилась, что
Маргарет могла бы немного отдохнуть тем способом, который она предложила,
сопроводив свое согласие замечанием, что она считает это очень праздным
способом времяпрепровождения.

Постоянным спутником Маргарет в ее прогулках был верный пес Трот,
которому очень нравился этот новый этап жизни, и с ним рядом ей
нечего было бояться.

Перемена вдохнула новую жизнь в ее истощенную систему, и пока она любовалась
красотами вокруг, смотрела на блеск бегущих ручьев и
слушая песни вольных птиц, она желала, чтобы ее жизнь была такой же
свободной и прекрасной.

Однажды, когда она плела венок из дубовых листьев, ей показалось, что она услышала
шаги и низкое рычание Трот, прежде чем она успела обернуться
голова подтвердила ее впечатление, что кто-то приближается.

Она обернулась и встретилась взглядом с незнакомцем, который сказал глубоким,
приятным голосом:

"Я, кажется, сбился с пути. Это Уилтон-Гроув, мисс?

- Да, - ответила она, не смея поднять глаз.

- Спасибо. Я не был вполне уверен, но мне показалось, что я следовал
направлению, - сказал незнакомец и, грациозно поклонившись, удалился.

За всю свою жизнь она никогда не встречала такого яркого и мужественного лица.
И этот голос - казалось, он откликнулся на что-то в глубине ее души.
Это разожгло огонь, который почти погас, и этим огнем была надежда.
Возможно, когда-нибудь она увидит таких же людей, как он, будет жить с ними и
будет молодой и счастливой.

Старая Трот, казалось, разделяла ее новообретенное удовольствие и смотрела понимающе
глядя ей в лицо, как бы говоря: "В мире есть люди, на которых
стоит посмотреть".

В ту ночь она пошла домой, чтобы увидеть во сне другие формы и лица, чем те
она так долго привыкала к этому и спала крепче, чем когда-либо
за многие месяцы.

Прошли недели, и румянец вернулся на щеки Маргарет, новая
жизнь заиграла в ее глазах, потому что голос любви заговорил с ее сердцем, и
кровь прилила к ее лицу так, что цвет его сравнялся с цветом роз.

Молодой человек, которого она встретила в тот день в роще, часто находил дорогу к
это место, не по ошибке, а по склонности, привлеченное прекрасным лицом
Маргарет. Снова и снова он кончал, пока его пылкие слова не разожгли
пламя надежды на любовь, и для
него стало источником величайшего удовольствия. он наблюдал, как ее мечтательные глаза ярко светятся под его повторяющимися
обеты постоянства.

Кларенс Боуэн был единственным сыном городского торговца с огромным состоянием,
приобретенным благодаря его собственному неутомимому трудолюбию. Его сын не унаследовал ничего
отцовского рвения к бизнесу, и после неоднократных попыток сделать
его таким, каким природа никогда не предполагала, что он должен быть, он отправил его учиться
юриспруденция в колледже в Ди ..., процветающем городке в нескольких милях от Маргарет
дом. Это было там, и через час, устав от учебы, он
побрел к тому месту, где случайно встретил ее. Его натура
будучи не самого высокого порядка, он, не колеблясь, отравлял ее разум
лестными словами, пока, наконец, не завоевал ее сердце, но не как жемчужину
бесценный, сокровище для него самого, но как безделушка, которую он может
выбросить, когда ее очарование исчезнет.

Поистине печальным был для нее тот день, когда он сказал ей, что она никогда не сможет стать
его женой. Пожалейте ее, вы, у кого в счастливых семьях есть добрые друзья, которых можно направлять.
наполните свои сердца миром и освежите свои души истинной и совершенной
любовью. Проявите милосердие и не поднимайте ни руки, ни голоса на ту,
если бы ее жизнь протекала в таких же приятных местах, как ваша, она бы не
так нежно верила в сломанную трость или так доверчиво слушала
голос сирены искусителя. Она тосковала по теплому сердцу и
верной любви. Она доверяла, и ее предали. Ты должен пожалеть ее,
не осуждать.

- Ты говорил, что не собираешься жениться на мне, Кларенс? - Спросив это,
она опустила глаза в землю и зарыдала, как ребенок.

- Нет, девочка, ты должна была знать, что я не смогу. У меня нет денег, кроме тех, что есть
которыми мой отец снабжает меня, чтобы оплачивать питание и прочие расходы. Мне
нечем подкрепить...

Она была так бледна, что он не осмелился сказать больше.

- Продолжай, - наконец сказала она, крепче прижимая руку к сердцу, чтобы
его сильное биение не могло слишком явно выдать ее чувства.

"И даже если бы я могла содержать тебя, мой отец отрекся бы от меня, если бы я решилась на
такой шаг".

"Значит, ты никогда не любил меня, Кларенс. Ты искал только собственного удовольствия
и... и моего... моего разорения?"

Она сломалась. Теперь в жизни для нее не было ничего, кроме стыда и печали. Увы.,
в мире нет жалости к своим детям.

Должно быть, у него действительно было жестокое сердце, если оно не смягчилось тогда. Он подошел
и положил руку ей на голову, сказав:

"Я женился бы на тебе, Маргарет, если бы у меня было достаточно денег", и именно в этот
момент он говорил искренне.

Она посмотрела на него сквозь слезы и, увидев выражение, которое
сопровождало его слова, приняла его за настоящую скорбь от разлуки с ней,
и ответила полным надежды, бодрым голосом:

"Я могу очень много работать, и мы могли бы пожениться тайно, если ты
захочешь, поскольку нас никто не знает, и уехать. Ты не представляешь, как усердно я могу
работать, Кларенс.

- А потом, когда-нибудь мы могли бы разбогатеть, - продолжила она, не
глядя ему в лицо, - и я бы тоже училась и совершенствовалась. Тогда
мы могли бы вернуться к твоим родителям и получить прощение. Они, конечно, могли бы
не вините нас за любовь друг к другу. Ты ведь не бросишь меня, правда,
Кларенс?

Он склонил голову. Ей показалось, что он плачет, и она продолжала подбадривать его
до тех пор, пока он больше не мог этого выносить.

Она положила свою пылающую голову ему на грудь и сказала: "Я уйду
сегодня же, Кларенс, и не буду тебе в тягость, пока ты не сможешь содержать нас
обоих".

Он собрался с духом для отчаянной ситуации и стряхнул ее с себя, как
будто она была ядом, сказав холодными, взвешенными словами, чтобы на этот раз не быть
неправильно понятым, -

"Нет, этого не может быть; не обманывай себя; ты никогда не сможешь быть моей женой",
а потом он оставил ее.

Ангелы жалеют ее. Да смилостивятся Небеса над той, кто пал ниц от горя
в тот яркий день на зеленом лоне земли. Раздался пронзительный крик
о помощи и милосердии свыше, и надежда и любовь покинули это
сердце, возможно, навсегда.

Предатель летел все быстрее и быстрее, как будто хотел ускользнуть от преследователя
от которого он не мог убежать. Но он не мог закрыть свои уши от этого
умоляющего голоса, а глаза - от этого мучительного взгляда. Да, заблудший смертный,
этот звук будет пронзать твою душу, пока какое-нибудь искупление, какой-нибудь чистый,
бескорыстный поступок не смоет грех.

"Боже, Кларенс, ты бледен, как привидение; что, черт возьми, с тобой случилось
!" - восклицали его приятели по колледжу, когда он, запыхавшийся и усталый, входил в дом
.

"Я болен", - ответил он и пошел один, чтобы избежать дальнейших
вопросов, которые, как он знал, будут терзать его душу болью. Он рано
отправился в свою комнату, но не нашел покоя и, обнаружив, что не в состоянии
на следующий день заняться учебой, получил отпуск.




ГЛАВА XIII.


Сколько Маргарет так пролежала, она так и не узнала, но когда она пришла в себя,
придя в сознание, она обнаружила, что находится в своей комнате, а ее отец склонился над ней
склонился над ней с выражением, которого она никогда раньше не видела на его лице, - выражением
глубокой тревоги за нее.

"Все это происходит из-за того, что я каждый день выпускаю ее гулять на воздух", - были
первые слова, которые нарушили тишину и донесли до ее сознания, что
в комнате, кроме ее отца, есть кто-то еще.

Тогда на нее нахлынули все воспоминания о ее страданиях. Она забыла
все, кроме того, что ее отец смотрел на нее глазами, полными любви. Пронзительный
голос разрушил небесные чары, и Магдалина снова преклонила колени в молитве у
ног Спасителя.

Она закрыла глаза, как будто хотела отгородиться от печали в своей
душе, в то время как на ее лице отразилась глубокая боль, которую ее отец
ошибочно принял за физическое страдание. Было что-то в ее бледном лице
тогда это напомнило ему о ее дорогой покойной матери. Это коснулось давно
похороненной любви, которая много лет жила в его некультурной натуре, и он
грубо провел рукавом по глазам, чтобы вытереть слезы, которые
готовы были хлынуть, несмотря на испытующий взгляд его жены, которая воспринимала
любую демонстрацию такого рода как большую потерю для себя.

Он думал, что Маргарет наверняка умрет. Должно быть, это какая-то ужасная болезнь
из-за которой она выглядела такой бледной и дышала так низко
и он решил обратиться к врачу.

Его решение не вызвало особого одобрения со стороны миссис Торн, которая постоянно беспокоилась
о дополнительной работе и расходах больного человека,
перемежая свое ворчание репликой, которая казалась стереотипной для
данного случая:

"Хорошая у меня работа на лето".

"Пойдем, я больше не буду ворчать сегодня вечером. Как долго бедная девочка
пролежала в лесу, никто не знает. Может быть, она потеряла сознание и упала, и они
подобные обмороки ужасно опасны, и я иду за доктором,
если за это придется платить ферме.

Когда Калеб Торн говорил подобным образом, его жена прекрасно понимала, что от ее слов
толку мало, и она мудро решила промолчать.

Маргарет могла бы еще долго оставаться там, где упала, ослабевшая, без присмотра в
лесу, если бы не верный пес, который инстинктивно
понял, что что-то не так, яростно побежал к дому и
странными движениями и жалобными умоляющими стонами привлек внимание
Мистер Торн отвлекся от своей работы. Трот не стал бы действовать так, как он поступил, без причины.
Калеб знал это, поэтому оставил свою работу и последовал за собакой, которая быстро побежала
направляясь к лесу, на мгновение оглядываясь, чтобы убедиться, что его
мастер был совсем рядом, пока не добрался до того места, где лежала Маргарет.

Он подумал, что она безжизненна, и, подняв ее с земли, понес домой,
в то время как тяжелое бремя на его сердце не давало ему видеть, а шаги
были медленными, и походка неровной.

Когда врач прибыл, он с первого взгляда понял, что какая-то большая беда
над душой девушки нависла, подобно плотному облаку. Ее беспокойные манеры
и желание хранить молчание ясно показывали, что какая-то великая мука
давала о себе знать, и он молча помолился небесам, чтобы
юное сердце могло бы обрести то облегчение, которого не могло дать никакое его искусство или сноровка
. Он мог только унять жар, в который была брошена ее кровь,
и, уходя, оставил свои распоряжения, сказав, что зайдет снова
завтра.

"Она так же хорошо умеет работать, как и я, эта благословенная минит", - порывисто
- воскликнула миссис Торн, которая плохо переносила такое положение дел.

"Если внешность о чем-то говорит, то ее бледное лицо не идет ни в какое сравнение с твоим
здоровьем, Хальда", - заметил Калеб, с некоторым упреком взглянув на
полные, покрасневшие черты его жены.

"Белое лицо - это не всегда признак болезни; здесь я мог бы быть на волосок от
смерти, и мое лицо становилось бы все краснее и краснее от каждой боли, - но тогда
кому какое дело до меня? Никто, насколько я знаю.

Она повернулась и обнаружила, что, возможно, оставила свои последние слова невысказанными, потому что
Калеб ушел доить коров, и она была одна.

Это была не внезапная мысль. Каждый час с того дня, как они нашли ее в лесу без сознания,
она усердно обдумывала свои планы. Эти слова - "Ты
никогда не сможешь быть моей женой" - лишили ее жизни мгновения, кроме как найти
укромное местечко, где она могла бы скрыть свой позор и пощадить свою старую
отец знал, какое горе это должно ему принести.

Она должна покинуть свой дом, никто, кроме посторонних, не должен знать о ее горе; и
когда здоровье вернулось и она приступила к своим повседневным трудам, за короткое время
до кризиса ее горя она глубоко задумалась о том, где она живет.
могла бы повернуть свои усталые шаги. Она слышала о фабрике в N ..., городке
в двадцати милях отсюда, где девушки зарабатывали много денег. Она
отправлялась туда и работала до тех пор, пока... О, боль, томление ее сердца, поскольку
ужасная правда с каждым днем подходила к ней все ближе и ближе. И тогда
она уйдет. Куда? Никакая материнская любовь не поможет ей, никакое право не предоставлено ей
создать другую жизнь. Как остро прозвучали ее упреки
в тот момент великая истина, истина, которая не может быть слишком глубокой
запечатлелась в сознании каждого человека, что ни один ребенок не должен быть введен в
этот мир без должной подготовки со стороны родителей к его
умственному, моральному и физическому благополучию. Пусть жалость уронит слезу, ибо печальна
воистину, ее удел.

Однажды она собрала то немногое, что у нее было, и приготовила
небольшой сверток, готовясь к отъезду, и поскольку единственным временем для
побега была ночь, она тщательно спрятала его и отправилась бродить
она работала в своей обычной, молчаливой манере.

Однажды лунной ночью, когда все было тихо, она взяла свой маленький сверток и
тихо спустилась по лестнице. Она бесшумно прошла по кухонному полу.,
отодвинула засов, подняла щеколду и оказалась снаружи. На мгновение она
остановилась. На нее нахлынул прилив чувств, чувство сожаления, потому что
даже ей было трудно оторваться от знакомых сцен и покинуть
крыша, которая приютила ее; но не стоило долго задерживаться, ибо
Трот могла залаять и разбудить своего отца. Тогда она не смогла вынести
мысли о том, что никогда больше не увидит верного старого пса; и почти
решила пойти к нему, но едва эта мысль пришла ей в голову, как
рядом с ней был ее старый товарищ. Его острый слух уловил
звук ее движений, хотя ей они казались бесшумными,
и он вышел из своей конуры и встал рядом с ней, глядя ей в лицо
так, словно знал все ее планы.

Храбрость почти покинула ее, когда он стоял там, виляя хвостом и
так пристально разглядывая ее. Она испугалась, что он последует за ней, и подумала, что
она должна вернуться в свою комнату и начать все сначала; но теперь она была на улице
из дома, и, возможно, в другой раз ей не удастся сбежать без
беспокоит ее родителей. Эта мысль придала ей сил для выполнения своего
решения, и она быстро пошла прочь. Одного взгляда на старый дом было достаточно, чтобы ее
степ находился на холме, который вскоре скроет его из виду. Еще один взгляд
на старину Трота, затем она махнула ему рукой, чтобы он возвращался, и
быстро зашагала, как будто ее несла какая-то невидимая сила. Серый свет
утра коснулся восточных холмов как раз в тот момент, когда она потеряла из виду свою родную
деревню.

Перед ней были новые сцены, и в них она черпала свежие силы
вдохновение. Дома, разбросанные вдоль дороги, из которых люди
выходили на работу, дарили ей новые ощущения и оживляли ее
путь, пока, наконец, не возникло что-то вроде страха, что ее могут узнать
и ее отправили обратно; но ее страхи были беспочвенны, и она
пошла дальше и вскоре вышла на глубокую лесистую дорогу, окруженную живой изгородью
по обе стороны росли высокие деревья, чьи раскидистые ветви казались ей
защищающими руками. Там она могла идти медленнее и дышать свободнее, и
впервые за много дней ее разум расслабился.

Она брела вперед, размышляя о прошлом и пытаясь разглядеть хоть какие-то
очертания своего будущего, когда звук шагов, раздававшихся за ней, заставил
кровь прихлынуть к ее лицу. Оглядевшись, она увидела Трот и приказала
он вернулся; но слова были бесполезны; он учуял ее шаги так далеко
и, казалось, был полон решимости следовать за ней до конца ее путешествия.

- Бедняга, - сказала она, гладя его по голове, - я бы не отправила тебя обратно, если бы
У меня был дом для тебя", - и она снова попыталась уговорить его вернуться, но
он только вздохнул или что-то вроде стона, как бы умоляя ее оставить его
его при себе.

Она больше не могла прогонять его. Разве он не был ее единственным другом, и разве он
не любил ее так, как никто другой? Поэтому она снова погладила его и сказала:

"Возможно, Бог позаботится о нас обоих. Давай, дорогой, старый храбрец".
и тогда глаза преданного животного загорелись почти человеческой благодарностью,
и он радостно побежал впереди нее.

Высокие деревья покачивали ветвями на утреннем ветерке, и их
музыка тронула ее душу и настроила ее на более сладостную гармонию, чем та, которую она
знала годами. Пламя надежды начало разгораться с новой силой. В конце концов, может быть, найдется
кто-нибудь, кто пожалеет ее, кто не осудит окончательно
ее; в то время как музыка высоких сосен казалась ангельскими голосами, говорящими:
"Да, люби ее, жалей ее и всех, на кого падает тень печали".

Она любила музыку поющих деревьев и была опечалена, когда
дорога повернула к холму, и она была вынуждена расстаться с
защитой и уединением, которые они ей предоставляли. Но, почерпнув новую
смелость из путеводителя, который указывал ей путь к N ..., она
смело отправилась дальше. Она запаслась провизией на
всего на один день и едва осмелилась взять даже это из того, что было в
изобилии в доме ее отца. Добравшись до укромного места на обочине,
и почувствовав слабость и усталость, она села и поделилась едой со своей
собакой.

Десять миль ее путешествия были пройдены, и быстрее, чем она сама.
могла надеяться на продолжение, и она обнаружила, что для возобновления этого ей нужно
действовать более неторопливо.

Печальную, но интересную картину они представляли. Она, с ее молодым, красивым
лицом, тронутым морщинами горя; когда-то мечтательные глаза, такие мягкие, теперь полны
нервного огня и дикого беспокойного страха. Ее шляпка была откинута
с плеч, и золотое утреннее солнце касалось ее волнистых волос,
пока они не засияли и не стали похожи на ореол света вокруг ее бледного чела.

Когда их скромная трапеза закончилась, она опустила голову на руки,
и из ее души вырвалась молитва о руководстве и защите, -подробнее
глубже и серьезнее, чем можно передать словами.




ГЛАВА XIV.


Утро во всем своем великолепии разлилось над маленькой деревушкой, которую она оставила
позади.

Влажные цветы, тронутые восходом солнца, блестели на своих клумбах из
зелени, в то время как туманы, эфирные, как воздух, висели над зелеными лугами. Длинные
линии холмов, вершины которых упирались в голубое небо, отражали их
вершины в водах, которые текли у их подножий.

Красота была повсюду. В какую бы сторону ни обращался взор, он
видел улыбку Бога, и вся природа казалась благодарственным псалмом.

Калеб Торн встал и, стряхнув с себя тяжелый сон, позвал Маргарет к ее
утренним обязанностям, пока его жена суетилась по дому в своей обычной
манере.

Ни один из них не смотрел на открывшуюся перед ними прекрасную сцену. Если их глаза случайно
обращались в его сторону, их души не воспринимали всего богатства
красоты, которая была перед ними.

"Что, черт возьми, так долго держит эту девчонку наверху?" - спросила миссис Торн,
"Я позвоню ей и приведу ее сюда, я думаю, Мар-га-рет-Мар-га-рет
Торн, уже почти шесть часов - вставай.

Ни звука, ни шагов. Она прождала целых полчаса, потом Калеб вернулся
из сарая, подоив коров, - работа, которую он выполнял
после болезни Маргарет.

"Эта девчонка еще не встала", - сказала его жена, когда он подошел и поставил ведра
на стол.

Его дыхание участилось, потому что он боялся, что она заболела или, возможно, умерла.

"Пойди и посмотри, в чем дело", - сказал он своей жене. Но поскольку она
немного боялась входить в комнату, где все было так тихо, она заколебалась.
Наконец она очень медленно поднялась по лестнице, на каждой ступеньке выкрикивая имя Маргарет
. Добравшись до площадки, она обнаружила, что дверь открыта настежь.
дверь была открыта, но Маргарет там не было, и постель была нетронута. Бледная и
дрожа, она спустилась по лестнице.

"Она... она ушла!" - этими словами она встретила вопросительный взгляд мужа
. - Да, ушел; сбежал, я полагаю, ночью.

Мистер Торн опустился в ближайшее кресло, почти парализованный эмоциями и
дурными предчувствиями.

- Уехал? - повторил он; прошло много времени, прежде чем он смог понять, что она имеет в виду
. Наконец это пришло; не так, как некоторые истины приходят со вспышкой, но это
свинцом пролилось в его душу, вниз-вниз, в глубины, о которых он и не подозревал.
И она ушла как раз в тот момент, когда он просыпался, чтобы осознать часть ее
стоит; так же, как он учился смотреть с единственной искрой любви на
ее юное, прекрасное лицо, с каждым днем становившееся все больше похожим на лицо ее дорогой, умершей
матери.

Он закрыл лицо руками и заплакал. Давно иссякший источник чувств
был тронут, и его сердце ощутило нежность, которой оно никогда раньше не знало
к своему ребенку.

Сквозь темную атмосферу, окружавшую его душу, пробился луч света. Вниз
на протяжении долгих лет оно ползло и, казалось, уносило его назад, в то время
когда его Мэри была невестой.

Для каждой души наступает момент, когда ее сокровища по-настоящему
ценится; когда сердца, которые Бог дал, чтобы любить и благословлять нас, ценятся по праву
. Хорошо ли нам, если этот момент наступит, когда они будут с нами в
земной форме.

Казалось, только вчера она была невестой, белой душой, как и
наряд. Как живо эта сцена теперь стояла перед ним, и он чувствовал, как тогда
билось ее юное, доверчивое сердце, которое она отдала на
его попечение.

Сквозь все эти годы струился свет воспоминаний, и
вспомнилось утро, когда крошечного младенца положили рядом с его
матерью, чтобы он любил и лелеял ее. Горе потрясло его душу до глубины души .
основы. Сквозь его грубую натуру пробивалась нежность, которой он не
знал годами, к этим двум сокровищам - одно под землей;
другое - где?

"Я полагаю, ты не посмотрел, заперта ли дверь на засов, не так ли?"
заметила его жена, удивляясь, почему он так долго молчит.

"Если подумать, так оно и было", - ответил он, как человек, пробуждающийся от
сна.

"Тогда неблагодарная тварь исчезла; и я рад, что она не может быть
более благодарна нам за свой дом".

"Да, Маргарет ушла". Его голос звучал как-то отстраненно, как будто его душа
отправилась на ее поиски.

"Маргарет Торн сбежала!" передавалось из уст в уста, и резкие
комментарии, горькие слова разносились по деревне несколько дней, а затем
все снова стихло.

Дикие и пугающие чувства пронеслись в голове Маргарет, когда
после долгой, утомительной прогулки она добралась до города N... в сопровождении олд Трот
рядом с ней.

Это был маленький белый дом, стоявший отдельно от других и далеко от дороги,
она поселилась в нем, привлеченная его тишиной и уютом
внешность и странное чувство в ее сознании, которому она еще не
полностью научилась доверять.

Она почувствовала, что ее усталые ноги не могут идти дальше, когда она поднялась по
дорожке, обсаженной цветами, и робко постучала в дверь.

Дверь открыла женщина лет сорока, с приятным лицом
она улыбнулась ей, приглашая войти.

Маргарет набралась смелости от доброты, с которой ее встретили, и на
однажды заявила о своем желании получить место в пансионе, планируя работать
на фабрике неподалеку.

"У меня сейчас ни для кого нет комнаты, - ответила она, - но если вы
собираетесь работать на фабрике, то есть пансионаты, построенные
корпорация, в которой вы можете получить жилье. Первым шагом,
однако, будет обращение к надсмотрщику, и, если хочешь, я пойду с тобой
после того, как ты отдохнешь.

Маргарет была слишком благодарна, чтобы ответить удовлетворительно, но на ее
лице было написано то, чего не мог выразить ее язык.

Миссис Армстронг взглянула на молодую девушку и подумала, насколько неподходящей она кажется
для такого места работы. С ее большим опытом, ибо многие
уже бывали там раньше, обремененные тяжелой борьбой, она быстро
поняла, что горе или нужда, а возможно, и то и другое вместе, выгнали ее из дома, или
убежище, каким бы оно ни было.

Она съежилась, подумав о грубых воздействиях, которым ей предстоит
подвергнуться, и хотя она знала, что не сможет предотвратить эту участь
странница или любой из тех, кто приходил к ней за любовью и сочувствием, но она
внутренне решила подружиться с ней и сделать все, что в ее силах, чтобы помочь одному из них
такая юная и невинная в этом холодном мире.

"Я принесу тебе чашку чая и что-нибудь поесть", - сказала она и поспешила
выйти из комнаты, прежде чем Маргарет успела ответить.

Это был не первый, кому досталась ее щедрость; не
первый одинокий незнакомец, ужинавший за ее столом.

Старый Трот все это время сидел на пороге, не сводя глаз с
дома, а уши его были готовы уловить каждый звук внутри.

Когда все было готово, миссис Армстронг позвала Маргарет отведать хорошего
сытного обеда, который ее занятые руки приготовили так быстро, и
зная, что молодая девушка может чувствовать себя неуверенно, усадил ее одну за
стол, пока она ходила по комнате.

Как Маргарет хотелось разделить трапезу с Трот! Каково же было ее удивление
, когда миссис Армстронг собрала несколько кусочков мяса и костей и отнесла их
голодному животному.

Неудивительно, что девушка сочла ее ангелом; она встала из-за стола, ее
глаза были слишком затуманены, чтобы разглядеть свою новообретенную подругу, а сердце слишком переполнено, чтобы
поблагодарить ее за всю ее доброту.

Вскоре миссис Армстронг была готова сопровождать ее на
фабрику, и они вдвоем вышли из дома, причем первая сделала прогулку приятной
своей фамильярной беседой и сочувствием, которое она проявила к
странник. Трот последовал за ними и, словно сознавая, что его юная
хозяйка нашла друга, время от времени забегал вперед, заглядывая в
их лица и подпрыгивая, словно обезумев от радости.

После короткой прогулки по самой уединенной части деревни они
достигли здания фабрики и вошли внутрь.

Шум был таким сильным, что Маргарет подумала, что ее оглушило, и
зажала уши руками, чтобы заглушить звук. Она никогда раньше не
была на фабрике, и мысль о том, что ей придется каждый день терпеть всю эту
неразбериху, вызвала в ее сердце чувство, несколько похожее на
ужас; но она должна была трудиться, а куда еще она могла пойти?

Любопытные взгляды девочек, когда они вошли в ткацкую, были
самым мучительным для ее чувствительной натуры, и лицо Маргарет покраснело, поскольку
она последовала за миссис Армстронг в самую дальнюю часть зала, где мистер
Филд, надзиратель, разговаривал с одним из операторов.

Это был черноглазый человек с резкими чертами лица, и в
его взгляде было что-то такое, что заставило ее вздрогнуть, когда миссис Армстронг сообщила о своем
поручении.

"Вы когда-нибудь работали на фабрике?" спросил он быстро и нетерпеливо
.

"Нет, сэр".

- Тогда новый подсобник, - сказал он чуть более учтиво.

- Нам нужен еще один подсобник в чесальной, так что можете идти туда. Я пойду
покажу тебе комнату.

Он пошел первым, Маргарет следовала за ним, но держалась поближе к своей новой подруге.

Шум в комнате был почти такой же, как и в другой, но здесь
было солнечнее, а окна были украшены несколькими прекрасными растениями.
Девушки казались более скромными и менее склонными пялиться на посетителей.
Мистер Филд уже собирался уходить, когда внезапно повернулся к Маргарет и
спросил, когда она намерена начать.

"Завтра, сэр, готовы ли вы меня принять?"

"Хорошо. Будьте на месте по звонку".

"Я чуть не забыла важную часть своего поручения", - сказала миссис
Армстронг, - "а это место для пансиона для этой юной леди".

"Ах, она хочет работать в Корпорации. Ну, есть место
у миссис Кроуфорд. Я думаю, у нее есть свободная комната. Ее дом на Элм-стрит
, третий квартал.

Было облегчением снова вдохнуть свежий воздух и оказаться вдали от
шума и неразберихи фабрики. Как только они вышли на
улицу, Маргарет спросила у миссис Армстронг дорогу к дому миссис Кроуфорд.

"O! Я пойду с вами", - сказала эта добрая леди, к великому облегчению
молодой и робкой девушки, уже измученной усталостью и
волнением.

"Спасибо", - тихим, но нежным голосом слетело с ее губ, и они вдвоем
они продолжали свой путь, Трот следовала за ними по пятам.

Они миновали симпатичные частные дома, а затем свернули на длинную
и узкую улицу, по обе стороны которой стояли жилые кварталы. Маргарет
предположила, судя по названию, что улица, должно быть, очень красивая, с рядами
деревьев по обе стороны. Она только что узнала, что в жизни есть много неправильных определений
и что это было одно из них.

Они дошли до дома в третьем квартале, и миссис Армстронг постучала
своим зонтиком в дверь. Краснолицая, но добродушная на вид женщина
ответила на звонок.

"Мы позвонили узнать, нет ли у вас свободной комнаты для молодой леди, которая
доска пожеланий, - сказала миссис Армстронг.

"У нас есть свободная кровать для фабричной девушки, если ты этого хочешь",
ответила она, ухмыляясь и оглядывая Маргарет с головы до ног.

"Но у вас нет комнаты, которую она могла бы занять для себя?"

"Благослови вас бог, нет, миледи. Мы не берем их в пансион.
Есть много мест, куда привозят благородных людей, если им нравится
чтобы они умирали с голоду, - и ее лицо засияло таким неподдельным добродушием
природа, что ее собеседница чувствовала: что бы еще кому-то ни пришлось
вынести, у них, по крайней мере, будет солнечное лицо, которое подбодрит их.

"Эта молодая женщина может спать с другими людьми, не так ли?" - спросила
добродушная женщина, и ее улыбка, не саркастическая, а истинно добрая,
хотя и грубый, он спас Маргарет от слез.

"Если у вас нет другой, она должна", - разочарованно сказала миссис Армстронг,
потому что она с самого начала заметила в Маргарет врожденное достоинство и деликатность
которая избегала контактов с другими людьми и намеревалась
сама заплатить дополнительную цену, требуемую за номер, если бы таковой мог быть
получен.

В этот момент в открытую дверь вошел старый Трот и огляделся
по сторонам, как будто ему не нравился внешний вид вещей.

"Эта собака не может прийти", - сказала женщина, впервые растеряв
свою приятную улыбку. - Но, может быть, он ваш, мадам? - спросила она
извиняющимся тоном.

- Нет, он мой, и он должен быть со мной, - перебила Маргарет, - и я
не могу...

Она резко остановилась, испугавшись собственных серьезных слов и манеры держаться.

"Я думаю, ему будет лучше со мной, - сказала миссис Армстронг. - Я
оставлю его у себя для вас".

- Я бы на твоем месте не беспокоилась о дворняжке, - сказала миссис Кроуфорд, следуя за
ними к двери, - но мои постояльцы обожают все, что имеет форму
собаки.

- Конечно; вряд ли она могла ожидать, что ты возьмешь его с собой; и, кроме того,
Я хочу, чтобы он присматривал за моими курами и садом. Он мне понравился с того самого момента, как
я впервые увидел его ".

Таким образом, все, что касалось собаки, миссис
устроило. Кроуфорд была обеспокоена, они пожелали ей доброго дня и добрались домой как раз
засветло.

"Вы слишком добры", - сказала Маргарет миссис Армстронг, которая сказала ей, что
она должна остаться с ней на всю ночь, и больше она ничего не могла сказать, но
окончательно сломалась.

Добрая женщина сразу же отвела ее в маленькую опрятную спальню и разрешила
Рысью улеглась на циновку рядом с дверью своей госпожи.

Усталая и измученная, она с радостью отправилась в постель. Наконец пришел сон, и
усталое, напряженное состояние ее разума погрузилось в дремоту. Ей снилось, что
она снова дома и собирается замуж за Кларенса.
Они вместе шли к деревенской церкви по нежно-зеленым
лугам. Воздух был благоуханным и полным сладости; солнечный свет лежал в
золотых полосах у ее ног, и вся ее душа светилась счастьем, жизнью,
и любовью. Колокола - ее свадебные колокола - радостно зазвенели в воздухе,
в то время как она повернулась к Кларенсу со словами: "Мне приснился ужасный сон; я думала,
ты бросил меня". Еще один звон, веселый и раскатистый, а затем луга
то, что было таким теплым и солнечным, стало холодным и влажным; и облако встало между
ней и золотым солнцем. Колокол прозвенел еще раз - это прозвучало
как похоронный звон - и она проснулась.

Звонил заводской колокол, созывая рабочих на работу.

Как раз в этот момент нежный голос нарушил ее полное отчаяние, сказав:

"Это первый звонок; у тебя будет как раз достаточно времени, чтобы одеться и
позавтракать".

Машинально она встала, оделась и, сдерживая горячие слезы, пошла
вниз, чтобы снова сесть за стол того, кто когда-либо помнил эти слова:
"По мере возможности".




ГЛАВА XV.


К каждому человеку порой приходит вопрошающая мысль: "какая польза от жизни?"
жизнь? Каков будет результат всего этого кажущегося бесполезным труда, этих
состояний беспокойства, этих недооцененных искренних усилий души, этих
неправильно понятых лучших начинаний? Такие вопросы иногда наводняют разум,
и мы готовы сложить оружие своей жизни, почти не заботясь о том, как будет развиваться ситуация
напряженная сцена продолжается.

Затем, сквозь разошедшиеся облака, лучи истины снова озаряют разум
и мы снова начинаем петь песню жизни, но не так, как мы ее записали,
но с более богатой мелодией, более полным и сладостным звучанием. Душа чувствует себя
вновь связанной и расправляет крылья для более высоких полетов, набирая высоту
высоту за высотой, все выше и дальше к полям бесконечности.

Это вопрошающее состояние обязательно придет к самому серьезному, правдивому
и вдумчивому работнику. На протяжении всего жизненного пути эти усталые, но
полные надежды паломники сидят в ожидании "света, еще больше света".

В таком настроении сидела мисс Эванс на исходе одного летнего дня, когда
солнце медленно опускалось за складку золотых и малиновых облаков. Что-то вроде
мысленных сумерек сгустилось над ней, затемняя резкие линии
мысли, которые всегда придавали ее словам такую силу. Все ее лучшие и
самые серьезные усилия казались тщетными. Слова, которые она произносила,
теплые жизнью, полные ее собственного энтузиазма, претерпели метаморфозы,
пока их истинное значение не было потеряно для нее.

"Увы! мы навсегда останемся загадкой для самих себя", - сказала она, и ее
глубокие карие глаза, всегда теплые от любви, теперь казались холодными, когда она
обратилась мыслями внутрь себя, чтобы более тщательно разобраться в себе и, если
возможно, обнаружить что-либо еще, кроме желания продвинуться.

Мы не можем сказать, как долго она, возможно, искала, потому что как раз в тот момент, когда ее мысли
были максимально отвлечены, Хью подошел и сел рядом с ней, прежде чем она
поняла, что кто-то вошел.

- Как, Хью! - воскликнула она от удивления.

- Я вижу, тебя нет дома.

С этими словами он вернул ее обратно.

"На самом деле, я была в отъезде, но как я рада тебя видеть", - и ее сияющие
черты лица подтвердили правдивость ее утверждения.

"Как далеко ты забрела?" спросил он, его лицо светилось сочувствием;
"достаточно далеко, чтобы обрести новый импульс для души?"

"Боюсь, что нет. Я задавался вопросом о своих мотивах и искал свои
недостатки ".

"Боюсь, мне следовало бы отсутствовать гораздо дольше по такому поручению", -
сказал он, и затем, прекратив свои оскорбления, они вернулись к своим истинно серьезным
отношениям друг к другу.

"Скажи мне, Хью, ты, который так часто освещал мои темные состояния, все ли
это состязание имеет какую-то пользу; есть ли какой-то смысл излагать наши слова
и их значение было неверно истолковано?"

"Я сомневаюсь, - продолжила она, - должны ли мы проецировать нашу мысль до тех пор, пока
реальная потребность человечества в чем-то новом не побудит его искать это".

"Наши мысли и обмен душами не похожи на товар торговца, который
выставляется на торги. Душа - слишком грандиозное и спонтанное творение
чтобы ее можно было измерить. Да, мы должны часто высказывать свои самые сокровенные мысли, даже
даже если они отброшены как ничто и растоптаны. Не было бы
большого богатства или ценности без этого бесплатного предложения, этой отдачи
себя ради истины, даже если мы знаем, что мы и наши слова могут быть
отвергнутый. Ты сегодня мрачен, мой друг; ты слишком долго был один
и поглощен собственными мыслями.

"Я морально истощен, Хью. Ты был нужен мне сегодня, потому что моя душа
потеряла всякое видение. Я знаю по собственному опыту, что мы должны говорить, когда мы
сыты, независимо от того, кто нас неправильно поймет или набросится на нас. Именно этот страх
удерживает слишком многих от великих и благородных высказываний. Мы забываем, что
истина может проясниться сама по себе, и что принципы не зависят от
людей. Ты отдал мне себя, как ты всегда делаешь, когда надо мной нависает туман
сомнения".

"Да, мы должны отдавать, когда нет одобрительной улыбки, нет взгляда, выражающего
признание; отдавать, когда наше пожертвование делает нас нищими, одинокими и без друзей
в холодном воздухе забвения".

- Это всего лишь твоя собственная жизнь. Я всего лишь облекла ее для тебя в слова
сегодня вечером.

"О, Хью, ты всегда на вершине, смотришь спокойным, пристальным взглядом на
темные туманы. Ваша голова покоится в вечном солнечном свете, подобно возвышающемуся
холму, вершина которого покрыта золотым светом, хотя его основание
покрыто туманом. Доживем ли мы когда-нибудь до того дня, когда эти внутренние, стержневые
истины будут приняты?"

"Мы увидим это в жизнях тысяч людей. Не имеет значения, когда или
где. Наша роль - трудиться, сеять семена, хотя, возможно, это не наши
урожай собирают руки.

- Верно. Я был эгоистичен и искал зерно".

Не "эгоистичный". Человеческая душа ищет признания и часто находит его
трудная задача - дождаться присутствия того человеческого лица, которое говорит
в каждой черточке и черточке: "Я знаю тебя; Я чувствую твои выдающиеся мысли и
мотивы". Нам требуется много времени, чтобы научиться обходиться без одобрения
улыбнись человеку и продолжай наш путь, не имея на то разрешения ни у кого, кроме Бога и ангелов.
наши усилия. У меня тоже бывают часы темноты. Все души временами
бросаются во вздымающиеся воды, чтобы они могли подняться выше, чем могут подняться их усталые ноги
".

- Вы сделали мне сегодня добро, но не уходите, - сказала она, видя, что он встает,
собираясь уходить.

"Я должен; но сначала скажите, могу ли я рассчитывать на вашу помощь в одном материальном вопросе,
о котором я чуть не забыл?"

"Я к вашим услугам".

"Что ж, тогда я собираюсь устроить вечеринку, которая, полагаю, является последней
вещью, которую ты мог бы себе представить обо мне".

- Мне следовало бы подумать о чем-нибудь другом, но что натолкнуло вас на такую мысль
в вашей голове?

- Возможно, какая-нибудь фея. Я рассчитываю вдохнуть в это жизнь и
удовлетворение от того, что мои гости веселятся. Я приведу
странную смесь - двойники, сходства, противоположности и
все формы темперамента, которые может предложить наша маленькая деревня, кроме того,
опираясь на места, в значительной степени удаленные отсюда. Мне пора идти. Ты придешь
и поможешь нам завтра?

- Обязательно. Моя любовь к Дон и мисс Вернон.

"Спасибо", - и он отключился, оставив ее сияющей и полной надежды.
Она почувствовала, как его сильная жизнь переливается в ее собственную, и ни
ни она, ни ее подруга не были такими, как вчера.

День для вечеринки выдался погожим. Дон и мисс Вернон поехали в
оранжерею и купили цветов по этому случаю, и дом
казался сказочной беседкой, настолько художественно и элегантно они это сделали
разложил свежие и ароматные цветы.

Мисс Эванс переходила из комнаты в комнату, ставя вазу здесь и
статуэтку там, как подсказывало ее чувство и как ей хотелось, было
У Хью, потому что их вкусы были едины, и их жизни шли параллельно
естественно, невинно, они никогда не могли выразить свои чувства в
другой, но отдающие и наслаждающиеся друг другом все больше и больше с каждой
встречей.

Бедная миссис Нортон подумала, как приятно было бы ей увидеть комнату
полную красивых вещей, приятных лиц и элегантной одежды: это было бы
была бы таким контрастом с ее собственной скучной жизнью, которая была бы еще более
одинокой, если бы не частые визиты семьи мистера Уаймена и
часто приводимые ими убедительные доказательства того, что они не забывали о
бедный и нуждающийся. Она аккуратно оделась в свою черную альпакку,
подарок подруги; и когда она посмотрела в свое маленькое зеркальце, висевшее на
над столом, как это было тридцать лет назад, когда был жив ее хороший
муж, на нее нахлынул прилив лучших мыслей и чувств
. Она заново переживала счастливые дни своей супружеской жизни и почти
думала, что готовится идти рядом с мужем в маленькую
церковь на холме. Затем сцена изменилась, годы утекли, и
казалось, что это было только вчера, когда она склонилась над гробом и посмотрела на
неподвижное, бледное лицо, которое никогда больше не осветит ее дом. Мысли переросли
в слова, и она сказала:

"Как мало того, что удерживает меня здесь. Мне гораздо больше нужно вернуть смертью, чем
проигрываю; и почему-то кажется, что пройдет совсем немного времени, прежде чем я уйду ".

Она не была печальна; далеко не так. Эта мысль понравилась ей, и
прижав к груди белый носовой платок, она оглядела себя
еще раз, затем надела шаль и шляпку и вскоре была уже в пути
к мистеру Уайману, снова и снова думая о том, сколько пользы это принесло бы ей
увидеть так много людей вместе.

Миссис Кларк подумала, будет ли миссис Саймондс одета с большим шиком,
поскольку у нее было желание не отставать в этом направлении, и все же
обладала достаточной степенью здравого смысла, чтобы понимать, что чрезмерный наряд будет
быть неуместной на таком сборище; поэтому она оделась в голубое
шелковое платье без лишней отделки и вплела жемчуг в свои темные волосы, чтобы они сочетались с ее
драгоценностями.

И таким образом, из разных частей возникла своего рода магнетическая жизнь, поскольку
мысли каждого человека выходили наружу и сосредотачивались там.

Дон была одета в белое, с алым поясом и коралловыми украшениями. Она
казалась лучом света, пробивающимся сквозь тьму. Ее мягкие,
каштановые волосы волнистыми локонами спадали на плечи, и невольным
восклицанием было: "Как красиво", как чистый свет и яркость
ее внутреннее существо сияло насквозь и поверх внешнего.

В сумерках начали появляться экипажи, вьющиеся по длинной аллее,
которая вела к дому. Затем пришли несколько человек пешком, и через час
вся суета, сопровождавшая толпу, была слышна в холле,
на лестнице и во всех комнатах. Весь дом был полон жизни, и
следы заботы и печали были сметены лучезарными улыбками.

Маски были натянуты на измученные сердца; ревность, зависть и все такое
раздоры были подавлены, и лучшие натуры всех были призваны
и откликнулись, каждый на каждого. Ладонь обхватила ладонь, которой раньше не было в
обычные жизненные отношения трепетали от контакта в течение многих лет.
Сердца, которые стали холодными и черствыми из-за пренебрежения и леденящего душу
безразличия, вновь согрелись в социальной атмосфере, которая наполнила
весь дом; а затем звуки музыки разнеслись по комнатам,
поднимая всех из их узости в более высокие и лучшие состояния.

У мистера Уаймена нашлись слова поддержки и любви для всех, и он деликатно свел воедино
людей с таким темпераментом, которые лучше всего могут наслаждаться общением, и для
все это время он держался в стороне от тех, кого любил больше всего, чтобы другие могли
перенять их добродушие.

"Не могли бы вы сказать мне, кто эта высокая, грациозная леди?" - спросила мисс Вернон,
прежде чем мистер Вайман осознал, что она стоит рядом с ним.

- Некая миссис Хэммонд, - ответил он, не глядя на нее.

- Она очень элегантна, - продолжила мисс Вернон.

- Внешне так и есть.

"Что, не красавица в душе? Может ли быть, что такая внешность прикрывает
непривлекательность?"

"Боюсь, что так и есть. Я знаю ее много лет, и хотя она
женщина с благопристойными манерами и некоторым лоском, по-моему, в ней нет ни одного элемента
настоящей леди ".

"Ах, мистер Вайман, посмотрите, какой заботливой она кажется о тех, кто ее окружает", - сказал он.
Флоренс, ее глаза по-прежнему прикованы к обаятельному незнакомцу.

"Да, я вижу все это и всю внешность ее жизни. Это все
игра. Внутри эта женщина холодна и бессердечна. Она достаточно проницательна,
и быстра в своих инстинктах, но дай мне сердца в сочетании с
головами ".

"Зачем же тогда вы пригласили ее?" она сопроводила этот вопрос
испытующим взглядом.

"По той же причине, по которой я пригласила всех. Я хочу, чтобы они смешались, на
время, чтобы утратить чувство собственной значимости, свое чувство
эгоизма, или, в двух словах, отбросить старое и принять
новое ".

"Тебе нравится, Флоренс?"

"Да, очень нравится. Мне нравится видеть так много людей вместе и впитывать
дух мероприятия".

- Я рад, что ты это делаешь. Пойдемте сюда. Он повел ее в дальнюю часть
комнаты, где стоял высокий темноглазый незнакомец.

- Мисс Вернон, мистер Темпл. - и он проследил за их взглядами, когда они встретились, и
понял, что соединил две души по крайней мере для одного приятного вечера.

Суетливая женщина, которая не могла представить себе никакого христианства, кроме
посещения церкви, подошла, встала рядом с мисс Эванс и начала
разговор, сказав,--
"Кажется, в нашей деревне много людей, хотя мы не видим
многие из них в церкви".

Это было выдвинуто в качестве предисловия, призванного показать характер
готовящейся книги, но мисс Эванс ловко сменила тему на ту, которая
представляет общий интерес.

Как раз в этот момент поднялся шум, послышался шелест шелков, и
путь открылся для юного вундеркинда в музыке, которого считали его родители
быть чудом девятнадцатого века; одним из тех отвлеченных
индивидуумов, которые, кажется, живут отдельно от толпы, разговаривая с
никто, если не считать односложных фраз и хождения с видом
превосходства, постоянно подпитываемого восхищением своих деятельных родителей, - дома
тиран, за границей выставленная обезьяна.

После череды звуков и нескольких манипуляций, каждая из которых сопровождалась
болезненным искажением лица, он начал длинную и
нудную сонату, - нудную, потому что не ко времени. В подходящем случае это
было бы грандиозно и приемлемо. Конечно, музыка была потрачена впустую
в эфире, потому что у нее была только мысленная передача.

Встревоженные родители оглянулись в ожидании ожидаемых аплодисментов. Этого не произошло.
приходи. Лишь немногие пробормотали: "Как это трудно", в то время как чувство
облегчения было настолько очевидным, что никто не мог не понять, что такие
сложные выступления следует приберечь для совершенно другого случая.
Но мы медленно осваиваем устройство вещей и то, что всему
есть свое время и место.

Следующей исполнительницей была жизнерадостная девушка семнадцати лет, которая сыграла несколько
арий и спела несколько милых и простых песен, очаровав всех своей
легкой и грациозной красотой.

Затем мистер Вайман подвел своего друга и гостя, мистера Темпла, к инструменту.
Он прикоснулся к ней рукой мастера. Забываешь обо всем, кроме мелодичных
звуков; забываешь даже о том, что существует среда, через которую эти звуки
передаются чувствам. Исполнитель потерял себя, потерял все, кроме
авторской идеи, пока, наконец, экстатические звуки не стали мягкими и чистыми
как свет звезды. Не было никакого личного вмешательства; все его существо
было подчинено великому творению - душе темы. Глаза увлажнились
, когда музыка поплыла в воздухе в одном полном, непрерывном напряжении.
Сердца забились с новой пульсацией; надежды воспарили заново; печали стали меньше.;
жизнь казалась наэлектризованной, полной любви; резкие линии и неровности
разум был тронут, смягчен и приведен к гармонии под набуханием
ноты, то мягкие, сладкие и приторные, то широкие, высокие и уносящие ввысь. Нет
слова разрушили божественные чары, когда исполнитель оставил инструмент,
но каждое трепещущее сердце стало храмом, в котором обитали только любовь и красота
.

Там, в этой святой атмосфере, душа разрывала свои оковы и возвращалась домой.
Старая миссис Нортон, пришедшая с такими восхитительными предвкушениями, откинулась на спинку
подушки, на которых она отдыхала, слушая
восхитительные звуки, и умер.

Собравшиеся люди не испытывали чувства благоговения, но у всех было такое чувство, как будто
они тоже вступили в пределы безмолвной страны.

Они осторожно подняли ее, как подняли бы уснувшего ребенка.

Там, в присутствии неподвижного, бледного лица, они расстались с
лучшими, более искренними натурами, чем при встрече.




ГЛАВА XVI.


Шли месяцы, и Маргарет полностью отдалась своему труду,
и стала любимицей своих товарищей. С радостью поменялась бы она
местами с большинством из них, но они не знали тайной печали, которая
ее цветение угасало. Ее вздохи участились по мере того, как
стремительно приближалось время, когда она должна была покинуть их.

Снова и снова она принимала решение пойти к миссис Армстронг и рассказать ей о своем горе
, но воспоминание о ее доброте заставляло ее щеки краснеть
, когда эта мысль приходила ей в голову. Нет, она не могла открыть это
тому, кого так сильно любила. Она должна уехать далеко и скрыть свой позор
от глаз всех, кто подружился с ней, а у нее появилось много
друзей, но задержалась бы еще на несколько недель, если бы у нее не было одного
вечером, когда уже стемнело, заметила пожилого джентльмена из своей деревни,
знакомый ее отца. Она не могла вынести мысли, что ее
придется перенести назад, к сценам, столь тесно связанным с ее страданиями,
и вынести презрение тех, кто ее знал. Она не могла этого вынести,
и, опасаясь, что человек, которого она видела, может когда-нибудь встретиться и
узнать ее, она ускорила приготовления к перемене. Она снова
собрала свою одежду, теперь более ценную, упаковала ее и стала ждать, когда кто-нибудь
укажет направление, в котором ей следует двигаться.

Она должна еще раз увидеть лицо этой доброй женщины, которая была такой
верный и добрый к ней; и после многих попыток воззвать к ней,
наконец набрался смелости и сделал это.

Странный трепет охватил миссис Армстронг, когда она услышала, как закрылась калитка,
и хорошо знакомые шаги по гравийной дорожке. Маргарет похлопала свою старую подругу
Рысью приблизилась к дому и несколько удивила миссис Армстронг
своим присутствием, когда она вошла.

"Я рада видеть вас", - сказала миссис Армстронг со своим обычным добрым видом
приветствия, но с глубокой дрожью в голосе. - Подойди и сядь рядом со мной,
Маргарет, позволь мне посмотреть, не измотала ли тебя твоя тяжелая работа. У меня есть
несколько недель мне казалось, что ты выглядишь бледной.

Маргарет дрожала всем телом, когда села на предложенное подругой место
она, поскольку слова подруги сопровождались испытующим взглядом. Именно тогда
странная мысль мелькнула в голове миссис Армстронг - мысль, которую она
не могла отбросить и всячески пыталась завоевать расположение бедной девушки
я был уверен в себе и, возможно, добился бы успеха, если бы не услышал
звук шагов снаружи. Громкий лай Трот заставил их обоих вздрогнуть
и отвернуться к окну. Маргарет бросила один взгляд, и она
не потребовалось и секунды, чтобы заверить ее, что звонивший был не кто иной, как
пожилой джентльмен, которого она видела на улице. Через мгновение раздался
стук в дверь. Пока миссис Армстронг отвечала на звонок, Маргарет сделала
один прыжок из гостиной на кухню, а оттуда на
открытый воздух, и полетела так быстро, как только могли нести ноги, к ней
пансионат.

Когда она сворачивала с главной улицы, к ней подошла женщина и
спросила дорогу к дому Бельмонтов. Радуясь всему, что могло хоть на мгновение
отвлечь ее от собственных мыслей, она предложила показать ей
дорогу.

Было так темно, что она не боялась быть узнанной, поскольку
шла молча рядом с незнакомцем. Одна мысль заполнила все ее существо,
и проблема с ней заключалась в том, как она могла сбежать из N ..., и где
ей следует найти убежище?

- Может быть, вы подскажете мне, - сказала леди чистым серебристым голосом, - о
какой-нибудь молодой девушке, или двух, или даже трех, которых я мог бы уговорить вернуться со мной
к Б..."

"Я здесь, - продолжала она, - в поисках помощи; хорошей американской помощи. Я
так устала от иностранных слуг, что больше не могу их терпеть".

Сердце Маргарет подпрыгнуло. Это была ее возможность, и ей всего лишь
нужно было набраться смелости, чтобы предложить свои услуги.

- Может быть, ты пойдешь? - сказал незнакомец, который впервые взглянул
на лицо Маргарет, когда они остановились на ярком свету
перед домом Бельмонтов. "Или, может быть, вы не зарабатываете на жизнь.
Извините, если я допустил грубую ошибку".

"Хочу, - ответила Маргарет, - и хотела бы поехать с вами, если смогу зарабатывать
хорошее жалованье".

- Я позабочусь о том, чтобы вам хорошо заплатили, при условии, что вы мне подходите. Я
уеду завтра, полуденным поездом. Если мне не удастся раздобыть что-нибудь
другие, кроме вас, вы встретите меня на вокзале?"

Маргарет ответила утвердительно и вернулась по своим следам, размышляя
о том, как ей следует уединиться на время перерыва.

Она быстро зашагала обратно к себе домой и подумала, как ей повезло, что
ее соседки по комнате отсутствовали в ту ночь, и добрая миссис Кроуфорд
никогда не заподозрит, что тихая девушка с верхней ступеньки замышляла что могла
сбежать вместе с ее одеждой. Вечерняя тьма благоприятствовала ей,
а шум внутри мешал тому, что могло быть снаружи, быть замеченным
.

Она вложила остаток, причитающийся за ее стол, в запечатанный конверт и
адресовала его миссис Кроуфорд и положила на маленький столик, за которым сидела
она столько раз вставала по утрам, усталая телом и больная душой.

Она надеялась, что ни с кем не столкнется на лестнице, и, к
своему облегчению, этого не произошло. На мгновение она замерла, услышав
шаги хорошей хозяйки, идущей из кладовой в
столовую, сосредоточенной на своей полезной жизни, неотесанной, неграмотной, но доброй
и исполненный благих намерений. Слеза скатилась по ее щеке, когда она прислушалась к
в последний раз к тому твердому шагу, который, казалось, никогда не ослабевал в своих ежедневных
обходах, и который часто, когда дневная работа заканчивалась, шел легко
к постели больного. Но нельзя было терять времени; дверь была
открыта и закрыта, и она снова оказалась в мире, странницей.
Она не знала, каким должен быть ее следующий шаг. Стоя там в тишине
и темноте ночи, она сложила руки и с искренней
молитвой попросила Божественного руководства.

Сквозь земные тени, сквозь облака угнетения пронеслась
чистая, бессмертная любовь матери. Любовь к своему обиженному ребенку и жалость к
ее состояние; ибо миссии ангела не в залах света, среди сцен
веселья, но далеко, в заброшенных домах, с угнетенными и
покинутый, приносящий надежду отчаявшимся, утешение одиноким, радость
печальным и покой усталым сердцам.

Какая-то мысль промелькнула у нее в голове, и она поднялась, твердая и собранная,
как будто человеческая рука была протянута ей за помощью. Кто должен
сомневаетесь, что в тот момент с ней разговаривала мать?

Она встала и как можно бесшумнее направилась к маленькому и
темному жилищу, в котором жила странная пожилая женщина, известная всем
жители деревни, как обладающие удивительной силой видения, с помощью которой она
заявляла, что предсказывает будущее и решает вопросы любви и
бизнеса.

Маргарет часто слышала, как девушки на фабрике говорили о ней, и знала
что они часто советовались с ней; но она всегда уклонялась от
думал пойти к ней домой, хотя они часто настаивали на этом
. Теперь, с какой радостью ее стопы повернули в ту сторону, к ее единственному убежищу, потому что
она хорошо знала, что если ее будут искать, никому и в голову не придет пойти туда
, чтобы найти ее.

Наконец она добралась до места с бьющимся сердцем и головокружением в голове.,
подняла руку и очень тихо постучала в дверь. Затем у нее мелькнула мысль
, что там может быть кто-то, кто ее знает, и надежда
на мгновение улетучилась.

Стук, каким бы тихим он ни был, вскоре привел старушку, которая открыла дверь
и сказала дрожащим, но приятным голосом: "Входи, моя дорогая. Я видел прошлой
ночью, что незнакомец должен был навестить меня в этот час; да, это то же самое
лицо, - затем жестом пригласил ее войти.

Первой мыслью Маргарет было, что замышляется какое-то зло, и она
задрожала и побледнела.

"Не бойся, дитя мое", - сказала женщина, как будто прочитала ее мысли.
подумал: "Ангелы окружают тебя, охраняют твою жизнь. Я делаю только свою часть работы
которая заключается в том, чтобы охранять тебя сегодня ночью".

И это была та самая странная женщина, о которой она так много слышала. Ее страхи
рассеялись, она села на предложенный стул и без тени недоверия
выпила протянутый ей бокал ликера.

Чувство покоя охватило ее - покоя более глубокого, чем дает сон. Она
откинулась на спинку стула, положила голову на подушку и
почувствовала себя более умиротворенной, чем за многие месяцы.

Странное любопытство охватило ее, когда она наблюдала за этой женщиной
передвигаясь по комнате, чтобы узнать о своей прошлой жизни - жизни своего
девичества, - и узнать, любили ли другие, кроме нее, и были ли они
преданы.

- Сегодня вечером у меня не будет посетителей, - сказала женщина, усаживаясь
напротив Маргарет.

- Вы часто предоставляете приют незнакомым людям, как мне
сегодня ночью?

"Да, дитя; многие обремененные горем путники, измученные жизнью, ищут мою
скромную кроватку".

"Обремененная горем и измученная жизнью", - сказала Маргарет, повторяя слова
про себя; "Она, должно быть, знала о моем прошлом опыте"; и ей захотелось, чтобы она
продолжала, потому что каким-то образом ее слова утешили ее.

"Да, грешников больше, чем самих грешащих", - продолжала она. "Я
знал, что ты придешь, или, скорее, кто-то еще, потому что прошлой ночью в моих
снах я видел фигуру, и теперь я знаю, что это была твоя собственная фигура, плывущая по темному
потоку. Не было видно ни лодки, ни человека на берегу, который мог бы спасти
тебя. Холодные воды охлаждали тебя, пока ты не стал беспомощным, и волны
быстро понесли тебя к океану. Я звал на помощь и был разбужен
моими усилиями. Этот ручей олицетворяет твое прошлое, и вот ты здесь, в моем
жилище. Кто-то обидел тебя, девочка?"

Она не заметила румянца на бледных щеках Маргарет, но продолжила:
"Да, тебя обидели; но я вижу перед тобой облака и тьму, а затем
счастье, но не земные радости. Нечто более высокое, святое, мое
дитя".

Казалось, свет озарил лицо говорившей, и ее
слова, хотя и странные и новые для Маргарет, казались полными правды и
значения.

"Найду ли я покой на земле?" - спросила она.

"Нет, не здесь; наверху", - старуха подняла глаза к небу, затем
сказала:

"Сейчас ты вступаешь в печаль; идешь с тем, кто унизит тебя.
Не следуй за ней. Хотя ее верхняя одежда пурпурная и тонкая
льняная, ее духовное одеяние черное и неприличное".

"Где? О, тогда скажи мне, куда идти, - воскликнула Маргарет, и все ее
лицо побледнело от ужаса.

- Сейчас никуда не ходи. Теперь я ничего не вижу; передо мной все во тьме. Останься
под моей крышей, пока не рассветет. Я вижу, что тебе скоро понадобится материнская
забота.

Тут долго сдерживаемые слезы бедной девушки хлынули потоком; такие слезы,
как жалость ангелов. Прошло много времени, прежде чем она успокоилась; и когда наступил покой
, она была похожа на статую, холодную и безмолвную. Будущего нет.
перед ней не было ничего, кроме настоящего, печального и безнадежного, в которое
ее поместили обстоятельства.

"Хочешь, я расскажу тебе историю моей девичьей жизни", - сказала странная, непостижимая
женщина, подбрасывая новые дрова в костер, который уже превратился в тлеющие угли
.

Интерес Маргарет отразился на ее лице, когда она ответила: "Я
хотела бы знать, страдали ли другие, как я?"

"Это поможет тебе лучше нести свое бремя и, возможно, покажет тебе, что
никто не избежит огня. Я продолжу свой рассказ".

- Много лет назад, так много, что кажется, будто прошли века.
вмешалась, я полюбила молодого и элегантного мужчину, который отвечал мне взаимностью
со всей преданностью, которую могла пожелать такая серьезная, требовательная натура, как моя
. Я был единственным ребенком богатых родителей, которые не жалели усилий и
средств на мое образование. С ними я посетил Европу, и, находясь там,
встретил этого человека, который, казалось, был всем, к чему мог стремиться смертный;
утонченный, образованный и обладатель состояния. Наш союз был
осуществлением желаний моих любящих родителей. Я опущусь на недели
блаженства, последовавшие за нашей помолвкой, и расскажу о сценах, чреватых
сильнейшее волнение для меня и других. Мы были в Берлине
когда родители одобрили мою помолвку. Несколько недель спустя,
в отель, в котором мы остановились, прибыла семья с самыми
обаятельными манерами. Мы сразу же прониклись к ним симпатией, и через несколько дней
мы обменялись любезными приветствиями, и они показались нам очень приветливыми,
вскоре между нами установилась теплая дружба. Семья состояла из
родителей, трех сыновей и двух дочерей. Лаура, старшая, была той,
к кому меня особенно тянуло. Она была высокой, грациозной и обладала
в ней чувствовалась элегантность, которая безошибочно указывала на ее ранние
ассоциации. Но к делу: однажды я гуляла со своим возлюбленным
вечером, при летнем лунном свете, и удалилась в свою комнату, странно
уставшая. Никогда прежде я не расставался с Миланом, моим женихом, с такой
усталостью, которая тогда охватила все мое существо. Я всегда чувствовал себя бодрым
и сильным.Той ночью, когда я лежал в своей постели, тщетно пытаясь обрести покой
который мог бы дать мне сон, мне показалось, что я внезапно воспарил в воздух, чтобы
возвышался над моим телом, и все же я отчетливо ощущал его пульсацию. Следующий
в какой-то момент звук голосов привлек меня, и хотя я был в своей комнате,
а люди разговаривали в отдаленной квартире, все же я мог слышать
каждое произнесенное слово. Каков же был мой ужас, когда я увидел, потому что мое зрение
было открыто так же удивительно ясно, как и мой слух, прекрасную Лауру, сидящую
рядом с Миланом, его рука обнимала ее за талию. Я попыталась заговорить, но не смогла
с моих губ слетел ни звука. Я дрожала от страха и изумления. Я, несомненно,
умер, подумал я в тот момент, и это видение и слух
души, освобожденной от плоти. "О, Милан, услышь меня, услышь меня", - закричал я в отчаянии.
тоска. Но ни звука с моих собственных губ не слетело с воздуха. Ничего не было
слышно, кроме их слов, которые я был обязан услышать. И О, как мое сердце
окаменело, а мозг воспламенился, когда эти слова достигли моих
ушей:

"Люби ее! Почему, дорогая Лора, которую я так долго боготворил и
которую случай снова привел на мой путь, - как ты можешь сомневаться в моем
привязанность к тебе", - и тут я увидела, что он опустился на колени у ее ног!

"Кажется, я только вчера слышала, что вы помолвлены", - продолжала
прекрасная и блестящая девушка, у ног которой он все еще оставался.

"О, ангел моего сердца, неужели никакие слова не убедят тебя в том, что я люблю тебя
сильнее, превыше всех женщин? В прошлом я исчерпал язык
обращаясь к твоему сердцу, Лора, ты бессердечна? Я не могу умолять об этом
большем.

"Я увидел, как слезы заблестели на ее лице, белоснежном, как мрамор, затем
ее губы приоткрылись, и до моего слуха донеслись эти слова:

"О, Милан, я хотел бы, чтобы я мог угадать свои чувства к тебе. Мое сердце
полно любви к тебе, но мой разум колеблется, и что-то внутри меня
говорит, что я не должен принимать тебя. Временами я испытываю трепет ужаса,
даже когда моя привязанность обращается к тебе. Я не могу постичь эту странную
тайну. - Она закрыла лицо руками и заплакала. Я видел, как он поднялся с
своего коленопреклоненного положения и отошел, чтобы скрыть свои эмоции. Я почувствовал, как
внутри него происходит страшная борьба, а затем все потемнело. Я услышал
снова ни звука, хотя я внимательно прислушивался. Казалось, я снова вернулся в
мой облик-сон наконец пришел в мои усталые чувства. Тогда во сне я
снова гуляла с ним у прекрасного озера, над которым только что прошла гроза
, оставив после себя прекрасную радугу, выгибающую дугой свою грудь. Я почувствовал давление
о его руке, когда он держал мою, и увидела, как его глаза нежно заглянули в мои
свои собственные.

"Шторм закончился, - сказал он, - посмотри, как волны переливаются золотыми
лучами".

Ободренный этими словами, я смотрел на сцену - успокоившееся озеро,
лук обещания, - с чувством восторженного восторга, охватившим все мое
существо. Пристально вглядываясь таким образом, мое внимание привлекла любопытная рябь
на поверхности озера. Затем я увидел женскую фигуру, поднимающуюся из
вод, на широком белом челе которой были написаны эти слова: "Любимая и
Покинутая". Пораженный этим, я повернулся, чтобы посмотреть на Милана, но увидел его
нет. Он сбежал, и я остался один. Все было одиноко и тихо, как смерть.

"Дрожа, я продолжал свой обратный путь. Солнце садилось за
холмы, и темнота настигала меня прежде, чем я успевал добраться до дома. Я
ускорил шаг, как вдруг споткнулся обо что-то на своем пути.
Свет с небес, вспышка летней молнии обнажили могилу,
из которой поднялся образ прекрасной девушки и сказал: "Берегись! Он
тоже любил меня, и из-за его любви я изнывал и умер". Фигура исчезла, и
воздух, казалось, наполнился звуками предостережения, в то время как вокруг меня появились
сонмы существ из другого мира. Мои чувства зашатались. Я позвала на помощь,
и, должно быть, громко закричала, потому что в этот момент я услышала голос моей матери из
из соседней комнаты: "Что случилось, Сибилла?" - и когда я проснулся, она была рядом со мной
.

"Принесите фонарь", - крикнул я, приложив руку ко лбу, который был
холодный и влажный от пота. Мама ушла в свою комнату и вернулась
со свечой и подошла к моей кровати.

Я помню выражение ужаса на ее лице, как будто это было только вчера, и
ее голос, когда она скорее рыдала, чем произносила эти слова: "Дитя мое, о,
бедное мое дитя, что случилось?" Затем она упала в обморок.

На следующее утро я узнала, что мои прекрасные волосы поседели; не
от моих темно-каштановых локонов не осталось ни одной пряди, и черты моего лица тоже были
сморщенными. То ночное видение сделало свое дело за годы страданий,
и Сибилла Уорнер, красавица, наследница, больше не была объектом
любви.

На следующее утро был вызван врач, который констатировал, что я страдаю
от ментальных галлюцинаций, поскольку я рассказала матери все свои странные сны
или видения. У меня не было возможности доказать, что мой возлюбленный был вероломным,
и я один должен страдать. Но Лаура. В чем состоял мой долг по отношению к ней? это была моя
доминирующая мысль, даже когда я сидел и писал, день или два спустя, записку
Милану, освобождая его от помолвки. Тщетно моя мать умоляла
меня увидеть его еще раз. Я был неумолим, и, поскольку теперь нас ничто не
связывало с Европой, мы как можно скорее вернулись на нашу
родину.

"Лаура пришла попрощаться со мной. Я попыталась поделиться с ней своими страхами, но мой
язык словно парализовало. Я горячо поцеловал ее, и слезы потекли по
ее бледному, прекрасному лицу. Мы расстались. Я знал, что она станет его невестой раньше, чем
долго. Я надеялся, что она будет счастлива; но откровение той ночи заставило
меня опасаться, что это может оказаться не так.

"Первая неделя нашего путешествия домой была очень приятной, но вскоре после этого
поднялся шторм, а затем разразился страшный шторм. После того, как наш корабль пять дней швыряло
ветром и волнами, он пошел ко дну. О, то утро так ярко запечатлелось в моей памяти
до сих пор. Мои родители оба погибли. Я был спасен с
несколькими пассажирами и большей частью команды судна, направлявшегося
в мой родной порт, которое взяло нас на борт. Но что было жизнью для меня тогда,
одинокий и нелюбимый, каким я, должно быть, останусь навсегда.'

"Это была не та Сибилла Уорнер, которая ступила на берег в день нашего прибытия
которая покинула его много лет назад; не юная семнадцатилетняя девушка, а
женщина, с любовью, доверием, надеждой, все ушло - обломки ее прежнего "я",
и все же внутри мерцает странный свет. Как видишь, нависший над
опасные, непроходимые пути ночью или наполовину затонувшие скалы, свет
говорящий об опасности, поэтому я окутал все свое существо сиянием
огонь, который, направляя других, казалось, пожирал меня самого. Я
обладал тем, что сейчас называется "вторым зрением", и мог видеть мотивы
о людях и их самых тайных мыслях и замыслах. Жизнь стала
обременительной, потому что я не мог уравновесить силу какой-либо радостью, пока я
не узнал, что я должен жить для других, а не только для себя.

Состояние моего отца наконец было улажено, и у меня было достаточно средств, чтобы прожить
в роскоши и покое остаток моих дней; но странное внутреннее побуждение
постоянно побуждало меня отказаться от моего прежнего образа жизни. Я распорядился
своим имуществом, обменяв его на наличные деньги, и однажды оказался
без гроша в кармане из-за предательства человека, который называл себя моим другом.
Мне не было позволено узнать о его мотивах и мошеннических планах,
потому что, как я впоследствии убедился, мой опыт должен быть приобретен через
тяжелый труд и нужду, но когда другим грозила опасность потерять свои материальные ценности
товары, я мог бы легко распознать их опасности и предупредить их.

С тех пор я путешествовал годы и годы, следуя за этим светом;
когда я этого не сделал, я потерпел неудачу в своей миссии. Меня не понимают. В этой
маленькой деревушке, в которую я попала семь лет назад, нет ни души
в ней нет никого, кто знал бы меня не как "Ведьму" - предсказательницу событий. Я
восседали в великолепных залах и открывали странные вещи мужчинам и
женщинам. Я навещал больных и угнетенных - и везде эта
сила сопровождала меня, неся утешение и свет. Я думаю, что моя земная миссия
почти завершена. Кажется, я вижу свет, подобный мерцанию
лампы, которая светит путнику, чтобы указать ему путь домой.

Она помолчала. История была рассказана. Маргарет сидела молча, слишком занятая
своими собственными глубокими мыслями, чтобы смотреть на лицо женщины.

Было уже за полночь. Огонь в камине погас. Странная
В комнате воцарилась тишина. Она становилась гнетущей. Маргарет встала и вышла.
к пожилой женщине, которая, казалось, заснула. Она взяла
иссохшую руку в свою. Она безжизненно упала. Она была мертва; двое
, чьи жизни слились воедино благодаря страданиям, были разлучены. Сибилла
ушла в тот мир, где прощаются заблуждающиеся. Маргарет была оставлена
бороться с неблагоприятной судьбой и, таким образом, созреть для королевства.

Утро проникало сквозь узкие окна скромной койки и
освещало бледные, мертвые черты странным светом. Маргарет должна
уйти. Несмотря на то, что он прислушался к словам предупреждения женщины и решил
избегая незнакомца, которого она встретила, она видела перед собой только один выход, и
это было отправиться в город и искать убежища в какой-нибудь больнице на время своей
приближающейся нужды. Она долго боролась со своими чувствами из-за того, что оставила
мертвого в покое, причем так непочтительно, но обстоятельства давили на нее
; она не могла поступить иначе и, выйдя из убежища, где
ее душа была так глубоко взволнована, что она быстро пошла на станцию,
и села, плотно опустив вуаль, в ожидании отправления
поезда. Наконец это произошло, хотя для этого потребовалось очень много времени.
тем более что она постоянно боялась быть узнанной, но
к счастью, ее не видел никто из тех, кого она знала.

Она вся дрожала, когда садилась в машину и увидела, как
элегантно одетая женщина вошла и огляделась, как будто в поисках чего-то
один; ибо под "пурпуром и тонким льном" скрывался незнакомец, доброволец
разрушитель сотен молодых, невинных жизней. Однако, к ее облегчению,
женщина перешла к другой машине, и Маргарет почувствовала, что все
опасность миновала. Это дало ей передышку от ее страхов, вот и все, ибо
она не знала, что острый глаз женщины распознал это и тихо
строила планы, как заманить ее в ловушку.

Одна усталая форма завершила свой земной труд; одна лодка была пришвартована
к небесным берегам, за пределами этого сурового климата, этого несовершенного мира,
в котором обо всех судят по внешним признакам. Она больше не была старой и
морщинистой, - "Но прекрасной девушкой в особняке своего отца".

Город похоронил ее и продал немногочисленную мебель, чтобы покрыть
расходы. Так закончилась жизнь той, кто когда-то была красавицей великого
города, дитя роскоши и нежной заботы, и ее тело было положено в
городской участок среди могил бедняков. Все предполагали, что она умерла в одиночестве,
ночью, и несколько слов искренней жалости сорвались с некоторых губ, когда все, что
осталось от нее на земле, пронесли по улицам.

Перед тем, как выпал зимний снег, миссис Армстронг посадила белую розу рядом со
своей могилой, заметив мужу, что умирать тяжело
одинокая, нелюбимая и чужая для всего, что ее окружает. "Возможно, когда-то она была
прекрасной и любимой", - сказала она, плотно прижимая дерн к
дереву. "Я бы не хотел умереть вдали от своих сородичей, не имея никого, кто мог бы
позаботься о месте моего последнего упокоения". Покончив с этим, добрая женщина пошла домой
более счастливая от совершенного ею доброго поступка, в то время как невидимые руки
ниспослали ей на голову свои небесные благословения.




ГЛАВА XVII.


В маленькой гостиной в городе Берлине, где пятьдесят лет назад молодой
Сердце Сибиллы трепетало от слов любви, за столом сидела компания молодых людей,
они пили вино, а веселье и песни лились рекой.

Беззаботные и свободные от забот, они встретились, чтобы скоротать вечер
часы за песнями и чудесными историями.

"Идемте, мои добрые товарищи", - сказал самый старший, который, по-видимому, был предводителем
из группы: "мы должны рассказать наши истории, поскольку время идет к концу.
Крепсел, сегодня вечером мы услышим тебя первым".

"История будет грустной или веселой?" - спросил Крепсел, оглядывая группу.

"И то, и другое", - хором воскликнули голоса. Он взял бокал вина и
затем начал.

"Много лет назад молодой человек учился в Военной академии в этом
городе, которому через несколько недель после поступления приснился странный сон, или
видение, которое изменило все будущее, которое он наметил для себя
себя. Он очень любил искусство, и его часто заставали с карандашом
и пейпер, отдельно от других, вместо того, чтобы участвовать в их развлечениях.
В течение нескольких ночей ему снилось, что к его кровати подошла прелестная женщина
и склонилась над ним с выражением нежного интереса.

Видение произвело на него такое сильное впечатление, что он воспользовался своим первым свободным
моментом, чтобы зарисовать прекрасное лицо. С каждым прикосновением и линией его
восхищение становилось все сильнее, пока, наконец, он не смог с трудом сдерживаться
прекрасный образ никогда не всплывал в его сознании. Это преследовало его
в мечтах наяву, так что он едва мог скрыть свое нетерпение рассказать
странное видение его матери и сестре. Прекрасная стояла каждую ночь
рядом с ним, пока не наступил первый день его сезона отпусков, и
он ушел коротать дни дома. Когда до места назначения оставалось всего несколько миль
, он увидел то же самое лицо наяву. На этот раз
черты ее лица были печальными, но не менее прекрасными. Действительно, атмосфера меланхолии
придавала чертам лица более глубокое очарование, и сильнее, чем когда-либо, он желал
добраться до своего дома и найти, если возможно, разгадку странного явления
.

"Наконец холмы его родного города предстали перед его взором; затем старый
сосны, которые приютили его дом. Вскоре он почувствовал теплые слезы на своей
щеке и мягкие руки матери и сестры на своей шее.

"Где Рейнхольд?" - спросил он, высвободившись из их
объятий.

- Он сегодня в отъезде; уехал на ярмарку, но вернется к ужину и
приведет свою невесту.

"Рейнхольд помолвлен!" - воскликнул Конрад таким странным тоном, что Мари,
его сестра, побледнела. Но его быстрое возвращение к себе убедило ее в том,
что он не рассердился, как она предполагала, а только удивился; и, взяв его
за предложенную руку, они вместе прогулялись по саду, обсуждая старые сцены
и наслаждения, пока даже прекрасное лицо из его видения не было забыто, и
он с нежностью, братской любовью остановил свой взгляд на прекрасной девушке, стоявшей рядом с ним
.

Они были увлечены беседой, настолько серьезной, что не услышали
приближающиеся шаги, когда хорошо знакомый голос его брата позвал:

"Добро пожаловать, Конрад, добро пожаловать домой", - и в следующее мгновение пара крепких
рук обхватила его.

"Я верю, что он сильнее тебя, Кон ., со всеми твоими военными
упражнениями", - сказала Мари, смеясь при виде того, как ее брат пытается выкрутиться
сам.

"Я так рад, что вы пришли, - сказал Рейнхольд. - Я хочу, чтобы вы увидели свой
новая сестра, - затем он позвал ее оттуда, где она стояла отдельно от
них, за группой деревьев. Конрад стоял к ней спиной, когда она подошла
Услышав слова брата, он обернулся.

"Мисс Роза, Конрад, мой брат", - и он впервые взглянул на
лицо, которое так долго преследовало его в снах.

"Боже мой! - сказал он, - Это то же самое", - и пал ниц на землю.

Бедная девочка подбежала к дому, положила голову на плечо
Матери Рейнгольда и горько заплакала. Она тоже видела его лицо в своих
снах и считала его идеалом, которого ей никогда не суждено было достичь. У нее было
видела это до того, как встретила Рейнхольда, и подумала, глядя на него, что
он чем-то похож на это, ближе, чем она даже надеялась увидеть, и
с каждым днем он все больше любил его, не так, как подобает влюбленному, но нежно
как брата.

"Глубочайшая тревога охватила добрых родителей и Мари, когда они пытались понять
причину странного состояния Конрада. Они отнесли его в дом, где
он лежал без сознания несколько часов, но однажды только его губы приоткрылись, и тогда он
выдохнул имя "Роза" с таким нежным акцентом, что его брат, который
стоял, склонившись над ним, в агонии от горя из-за его состояния, вылетел из
комнаты.

Через полчаса Конрад вздрогнул, как от выстрела, и вскочил с кровати
с налитыми кровью глазами и выражением дикого ужаса на лице. Он
приложил руку к сердцу, а затем, упав на колени, воскликнул
умоляюще: "Боже, прости меня; я убил своего брата!"

"Иди и позови Рейнхольда, Мари, - сказал перепуганный отец, - и докажи
бедному мальчику, что его брат жив и здоров. О, что случилось
с нашим счастливым домом".

"Мари летала из комнаты в комнату; Рейнхольда нигде не было. Затем в
сад, выкрикивая его имя на каждом шагу. Дикий страх охватил ее юную
сердце; у нее закружилась голова; но она продолжала идти, снова и снова выкрикивая
его имя. Словно подгоняемая невидимой силой, она летела, пока не
не достигла опушки леса, где она играла с братьями
вместе. Она пошла дальше. Что-то лежало на земле; какой-то предмет, она не могла понять
сначала не поняла, что именно. Холод пробежал по ее телу.
кровь, казалось, застыла в каждой вене, потому что там, под старым дубом, лежало
безжизненное тело Рейнхольда.

"Она потеряла сознание и упала. Прохладный воздух подул ей на виски и вернул
ее к сознанию. Она провела рукой по лбу, как будто
пытается вспомнить какой-то ужасный сон, - и тут все это обрушивается на нее
разум, еще более страшный и ужасающий в своем отражении.

"Моя мать, мой отец", - были единственные слова, сорвавшиеся с ее губ,
и она медленно отошла назад, потому что страх и агония почти парализовали
ее мозг и конечности.

"Тебя долго не было", - сказали ее встревоженные родители, которые не видели
ее лица, когда она вошла. "где Рейнхольд?"

"У нее не было слов. Мертвенное лицо, бьющееся сердце и
дрожащие конечности сказали все. Она привела их на место, и тайна
стала еще глубже.

"Семь дней Конрад пролежал в жестокой лихорадке. В конце концов, к ним вернулся рассудок
, и они узнали от него о видении, которое так преследовало его,
и удивились странной фазе жизни, в которой действия были
непроизвольными, но двойственными.

"Они похоронили Рейнхольда под деревом, где он застрелился, и хранили
оно было покрыто цветами, политыми слезами.

Бедная Роза вернулась в свой дом к своим добрым родителям и медленно зачахла
. Конрад свято чтил память своего брата и никогда не произносил слов любви
о любви к своей невесте. "Она будет принадлежать ему на Небесах", - сказал он, когда он
однажды ходили с его сестрой на его могилу; и когда летние цветы
отцвели, они посадили рядом с могилой еще одни, потому что Роза пошла к Рейнхольду, и
охранять с нежной любовью Конрада и Мари".

Крепсел поднялся со стула. Время шло к концу.

"Мы можем получить еще только одного", - сказал главарь, - "и от кого это будет
?"

"От Бертхолда", - закричали несколько голосов.

"Сегодня вечером я видел его глаза, полные странных историй", - сказал один из них.

"Я вижу по его отсутствующему взгляду, что он хочет сказать что-то интересное", - сказал
другой.

"Бертхолд, займи кресло", - сказал лидер.

Он встал, прошелся, как во сне, сел, несколько мгновений смотрел
по сторонам, а затем начал:

"Моя история будет изложена в нескольких словах. Это не традиция, а
опыт".

Все взгляды обратились к юноше, чье лицо озарилось странным светом, когда
он начал.

"Пока я сидел здесь сегодня вечером, слушая только что рассказанную историю, мои
глаза увидели то, чего я никогда раньше не видел, и я молюсь, чтобы больше никогда не увидел
по крайней мере, пока мои нервы не окрепнут".

"Что это было? На что это было похоже?" они все плакали вместе, в то время как
Бертхольд оглядывал комнату, как будто ожидая, что видение
повторится.

Их лидер призвал их к порядку, и он продолжил:

"Мягкий, туманный свет наполнил комнату и, наконец, остановился прямо передо мной.
Я напряг глаза, чтобы убедиться, что это не сон, и посмотрел
на все ваши лица, чтобы убедиться, что я с земли, а не
дух. Затем мои глаза, казалось, приковались к свету. Тщетно
Я пытался отвести их; я не мог; и только надеялся, что никто из вас не
заметит меня.

Вскоре лицо, сияющее и прекрасное, вырвалось из тумана; оно было слишком
прекрасным, чтобы на него можно было смотреть. Я был зачарован, когда смотрел, затем видение
лицо исчезло. Я, казалось, уплыл далеко за море, и вот передо мной появилась
низкая, скромная койка, стенки которой не оказывали сопротивления
моему зрению. Они казались стеклянными, когда я посмотрел сквозь них и увидел
в кресле сидела пожилая женщина, морщинистая и увядшая, ее волосы были белыми, как
снег, но на ее лице покой, который оседает на тех, кто спит последним
спи.

"Я также почувствовал чье-то присутствие, но никого не смог разглядеть.
Затем все снова погрузилось во тьму. Я не видел ни тумана, ни кровати, но что-то заговорило со мной
. Чей-то голос прошептал мне на ухо: "Скажи Милану, что я прощаю его".
имя отца моей матери".

"Как странно", - сказали слушатели, которые внимательно следили за ним до самого конца.
конец.

"Твой дедушка все еще жив?" - спросил один.

"Он был жив сегодня утром и, насколько я знаю, жив и сейчас".

Партия уже собирались разойтись, когда вошел посланник в
с великой поспешностью, и призвали к Бертольд, заявив, что его (Бертольда)
дедушка был очень болен, и мне очень хотелось, чтобы он был рядом.

Он не заставил себя долго ждать, откликнувшись на вызов, оставив тех, кто слушал
его историю, в недоумении, которое было немало усилено
этим внезапным звонком.

Все подумали, что старый джентльмен умирает, но когда Бертольд подошел
и сел рядом с ним, он просиял и жестом велел остальным
покинуть комнату.

"Я был очень болен, - сказал он, сжимая руку внука, - и
мне приснился ужасный сон. Опасаясь, что однажды я могу внезапно уйти, я
хочу рассказать вам о некоторых моментах моей юности, чтобы вы могли избежать
греха и страданий, которые я перенес ".

Затем он рассказал о грехах своих ранних лет, о том, что ввел в заблуждение молодую и
чистую девушку, любя другого.

"У вас есть фотография того, на кого вы ссылаетесь", - спросил Бертольд.

Его дедушка вздрогнул, как будто с ним заговорил голос из другого мира
.

"Почему, откуда ты это знаешь? Никто, кроме меня, не знает, что я ношу ее с собой
в миниатюре ".

"Могу я взглянуть на это?" - спросил его внук, немало встревоженный возбуждением
манеры больного человека.

- Да, если, конечно, никто об этом не узнает, даже Лора. Имей в виду, Бертольд, твоя
бабушка ничего об этом не знает, ни слова.

Слово Бертольда было свято, и старик достал из кармана овальный
футляр из синего бархата, украшенный жемчугом.

- Вот, смотри, и побыстрее; я боюсь, что кто-нибудь может прийти; и если, если бы я
умри, Бертольд, возьми это и храни вечно".

"Я так и сделаю", - сказал верный мальчик, открывая футляр.

Ему это приснилось? Там, перед ним, было то же самое; да, то самое
прекрасное лицо, которое он видел в тумане. Он не мог оторвать глаз от картины
настолько странным было заклинание.

- Я видел это лицо сегодня ночью, дедушка, - сказал Бертольд, подходя
вплотную к нему и кладя руку ему на лоб.

- Видел что! видел ее? Сибилла! О Боже, она, должно быть, умерла.

Он в изнеможении откинулся на подушку.

- Это ... она заговорила? - выдохнул он, приходя в себя.

- Да. Она сказала: "Передай Милану, что я прощаю его!"

- Бертольд, Лаура, скорее! О, придите, у меня перехватило дыхание. Я... я... умираю....

Он тоже ушел; ушел до того, как его жену смогли позвать; ушел, чтобы встретиться с
той, кого он так сильно обидел, возможно, чтобы узнать о ее прекрасных истинах,
которому научил ее печальный жизненный опыт; и, возможно, добиться ее расположения
душа, на этот раз правдой и любовью.

Бертольд сохранил миниатюру, и когда через несколько месяцев клуб собрался
снова, подтвердил правдивость истории, которой он поразил их той
ночью. Он никогда не мог объяснить, почему у него такая убогая кроватка и старая сморщенная
женщина, но он помнил предсмертные слова своего деда и никогда не добивался расположения
он знал, что не может отдать свое сердце и душу, как и свое видение
никогда больше не раскрывался, но одна из избраннейших, чистейших женщин небес была
дана ему для любви, и в ее высокой и духовной жизни его душа выросла до
ощутить то, чего он не мог получить зрением.




ГЛАВА XVIII.


Три года пролетели незаметно, со своими огнями и тенями, не принеся никаких
изменений в дом мистера Уаймена, за исключением ежедневного раскрытия характера Дон
и растущего счастья всех.

Мистер Вайман пообещал Дон, что, когда ей исполнится восемнадцать, он увезет ее
в Европу.

Мисс Вернон проводила время очень счастливо, деля его между преподаванием,
учебой и трудом, и обнаружила, что с каждым днем совершенствуется как духовно
, так и физически; действительно, такая перемена произошла во всей ее натуре,
что она с трудом могла поверить , что является тем же существом , которое вошло в мистера
Дом Уаймана, три года назад. Жизнь ежедневно открывала перед ней такие богатые
возможности для полезности и роста, что ни одного дня не казалось достаточно долгим
для осуществления ее планов.

Мистер Темпл, которого читатель, вероятно, помнит как одного из гостей
на вечеринке он часто бывал у мистера Уаймена и вскоре обнаружил, что очень сильно
интересуется мисс Вернон.

Для нее было новым опытом сравнивать его с Хью и
научиться анализировать новое чувство, наполнившее ее существо, - то глубокое,
подводное течение, которое скрывается за всеми поверхностными эмоциями и интересами,
а именно, Любовь.

Какой широкой, глубокой и богатой стала ее сущность. Насколько близким и дорогим ей теперь
казался Хью, ее друг и брат. Как резко обозначились линии их
истинных отношений, отношений чистых, как нетронутый снег. Ее сердце
переполнилось благодарностью к подателю всего хорошего, который принес
ее ноги ступили на такие приятные тропинки покоя.

На том же месте, где десять лет назад были мистер Уайман и прекрасная Элис
, сидели Герберт Темпл и Флоренс. Ночь была такой же ясной и
безоблачной, и только шелест деревьев нарушал тишину. Бледный
лунные лучи покоились у их ног, в то время как слова любви лились между ними.

"Думаю, я нашел путь к твоему сердцу в тот первый вечер, когда увидел тебя, потому что
Я почувствовал, как мое существо затрепетало, как будто другая жизнь пульсировала вместе с моей собственной;
я прав?"

Она подняла глаза на него, и ответил словами, которые он когда-либо
заветный,--

- Так оно и было, Герберт. Я чувствовал себя так, словно вышел за свои собственные
пределы; как будто чья-то сильная рука взяла меня и вдохнула новую
жизнь в мое существо. Именно когда ты играл, Герберт, я был поглощен
твоей душой".

"Это ты, Флоренс, помогла мне играть. Я почувствовал и был вдохновлен
ваш интерес, ваша признательность, потому что никто не может делать такие вещи в одиночку.
Я никогда не играл так, как в тот вечер, в одиночку. Теперь, когда у меня есть ты
всегда готовый помочь, разве мы не будем счастливы?"

"О, Герберт, продлятся ли эти дни?" Будет ли любовь так же связывать нас через годы
в будущем?"

"Нет, не то же самое; но глубже, святее, если мы не исчерпываем себя
свободным владением".

- Ты говоришь, как Хью, - сказала она, положив руку ему на плечо и глядя
на тихую сцену перед ними.

"Я бы хотел говорить, как он. Хотя я не признаю оракулов, я признаю
Я восхищаюсь его взглядами и его жизнью, которая является идеальным отражением его
теорий ".

- Он благородный человек, Герберт, и много сделал для моего развития.
Я думала, что любила его изо всех сил, но с тех пор, как ты появился в моей жизни, я
чувствую себя к нему ближе, чем когда-либо ".

"Таков закон, и это прекрасно, что истинная любовь расширяет наше существо,
в то время как противоположная сужает его. Взгляды Хью поначалу казались дикими и
довольно беспорядочными, но тесный контакт с этим человеком и возможности
узнать его публично и в частном порядке помогли мне убедиться в его
ценности. Люби его всегда, Флоренс, и никогда, когда я заберу тебя к себе домой,
бойся, что я не пойму, что тебе нужно иногда видеться с ним наедине, потому что
ты будешь нужна ему. Вы были друзьями, а друзья нуждаются друг в друге.
Я не забираю тебя у него душой и сердцем; я лишь помогу тебе
отдай ему себя, моя любовь сделает тебя богаче ".

У Флоренс не было слов, чтобы поблагодарить его. Она только прижалась теснее
к сердцу, которое так сильно любило ее.

"Как прекрасна эта ночь", - сказала она, нарушая долгое молчание, которое
последовало. "Тишина настолько священна, что я ни за что на свете не стала бы ее нарушать
со звуком, даже самой сладкой музыки".

- Твои слова меня очень утешают, Флоренс, я давно искал кого-нибудь
кто мог бы посочувствовать мне в этом вопросе. Для большинства людей звук
сам по себе считается музыкой; по-моему, такая ночь, как эта, не должна вызывать раздражения
спасают мягкие вибрации эоловых струн. И то же самое с прекрасным
пейзажем. Мне невыносимо слышать, как кто-то разражается песней, ибо этот
пейзаж для меня сам по себе является Te Deum, совершенной хвалебной песней ".

"Я счастлив от твоих слов, Герберт, потому что бывают моменты, когда
музыка кажется мне такой печально неуместной, что я чувствую себя почти как
раздавленный инструмент и исполнитель. А теперь могу я спросить вас,
почему музыка некоторых исполнителей причиняет мне боль, а не удовольствие? Я
знаю, но мне нужен ваш ответ. Возьмем, к примеру, мисс Йорк; она
полон сердечности, серьезной жизни, крепок и сильнодействующий. Я знаю, что она играет
в такт и слаженно, и поет правильно, но я чувствую себя расстроенной и
совершенно дисгармонирующей, когда она выступает в моем присутствии ".

"Я полностью понимаю ваши чувства. У меня самого было то же самое, и
моя интерпретация этого такова, что я не могу воспринимать музыку через нее
организм; или, скорее, ее атмосфера находится между предметом и
одитор, последний чувствует только время и звук, а не музыку, не идею
композитор задумал передать. Не так ли?"

"Совершенно верно. В конце концов, очень немногие достаточно организованы
тонко переводить музыку".

"Верно, Флоренс; как много людей ищут великолепного искусства не ради его возвышающей
силы, а как средства показа. Давайте любить его за то добро, которое он приносит
человечеству, и использовать его не ради цели, а как средство для наслаждения ".

"Я играю, но редко, Герберт, как бы мне это ни нравилось".

"Мне не жаль это слышать. Я думаю, что большее благо достигается, если
не быть слишком сосредоточенным в своей непосредственной сфере. Конечно, большее механическое
мастерство приобретается постоянной практикой, но я знаю по собственному опыту
что когда душа достигает определенной высоты культуры, физическое
природа становится подчиненной духовному и находится под его контролем,
потому что тогда две природы наполняются гармонией, и полнота
одна находит выражение через другую, - рука движется внутрь
полное послушание духу. Как бы я ни любил музыку, я не могу слушать
или исполнять ее слишком часто. Я рад видеть, что в этом мы согласны. Воздух
становится прохладнее; мы войдем и споем одну песню, прежде чем разойдемся. Что
это будет?"

"Вечерняя песнь Пресвятой Деве", - ответила она.

Усевшись за инструмент, он тихо сыграл прелюдию,
затем их голоса слились в этой грациозной, скользящей песне, как могут сливаться только голоса
, объединенные гармонией любви.

Он наполнил весь воздух сладостью, и чувства Хью упивались
священными чарами, когда он сидел в одиночестве на площади, думая о прошлом, своем
прелестная Элис и прелестный ребенок, который остался благословлять свои годы.

Никакой другой песни не последовало; никто не мог. Флоренс прислушалась к удаляющимся
шагам своего возлюбленного, а затем села в лунном свете, чтобы подумать о своих
радостях.

Говард Дин устал. Жизнь у него складывалась не слишком приятно, с тех пор как мы
представил его читателю. Его бизнес, такой прибыльный и когда-то полный
интереса, требовавший его самого пристального внимания, теперь, казалось, не имел значения.
Существование стало для него кругом механически выполняемых обязанностей.
Сам воздух был свинцовым и лишенным жизни. Он нуждался в оживляющем
влиянии, чем-то, что взбодрило бы его. Его энергия иссякла, и
казалось, некому было протянуть ему руку помощи, поскольку его жена была в
смертельных разногласиях с теми, кто мог бы дать ему то, в чем он так сильно нуждался
.

Огонь погас на его домашнем алтаре, потому что ни одна доверчивая жена не сидела рядом.
там. У нее была темная и тяжелая душа. Они стали чужими друг другу
не из-за странствий, а из-за слишком близких отношений.

Миссис Дин вернулась домой только физически; ее сердце и разум были
в море сомнений, во власти каждого ветра и волны. Ни малейшего намека на
любовь не нарушила их долгого молчания, когда они сидели вместе в своем доме. Они
каждый чувствовал себя одиноким, и разлука была бы гораздо менее мучительной. Наконец мистер Дин
разрушил чары, сказав:

"Я собираюсь в горы на следующей неделе, Мейбл; ты бы хотела поехать?"

"Я иду домой. Мама послала за мной. Я могу быть там так же хорошо, как
здесь по мне никто не будет скучать".

Лучше бы она оставила эти слова невысказанными и сама увидела это по
темному нахмуренному лбу своего мужа, который ответил:

"Я пойду один. Так будет лучше для меня. Ты можешь остаться со своими родителями
до конца сезона, потому что я вернусь только через несколько месяцев", - затем
резко вышел из комнаты.

Слова были такими же решительными, как и его поведение. Она чувствовала, что зашла слишком далеко,
и отдала бы все на свете, чтобы отказаться. Но было слишком поздно; теперь он был
вне пределов слышимости.

Что произошло в их жизни? Они шли по дороге, полной
пыль, поднимавшаяся на каждом шагу, пачкала их некогда белые одежды.
Несомненно, им нужно было крещение, чтобы очиститься.

Облако, нависшее над их небом, содержало небесную воду, которая
очистит их.

Это пришло в виде болезни. Их старший сын был болен и близок к
смерти. Надежда и страх сменялись в их сердцах, когда они стояли рядом с
малышом и видели, как по его венам разливается лихорадка, и день за днем
полная форма угасает. Так воды крещения омыли
их души, и они заплакали вместе. Радость озарила их лица, когда
страшный кризис миновал, и им сказали, что он будет жить. Через
горе они воссоединились. Они странствовали, но возвращались с
жизнью и любовью в сердцах и венцами прощения в руках.
Так мы всегда становимся сильными через наши страдания, и кажущееся зло
творит нам добро, ибо они являются частями великого единства жизни.

Миссис Дин избавилась от своих предрассудков и научилась узнавать и любить тех,
кого ее муж считал достойными, и среди них мисс Эванс. С ней
она провела много приятных часов, и эта благородная женщина дала знать
ее, многих путей к покою, которых она раньше из-за своего
невежества и ревности упорно избегала.

Годы летели незаметно; некоторых собрали в их домах наверху; некоторые нашли
новые отношения и прочные узы, которые связали их здесь, пока, наконец,
Над восточными холмами наступил восемнадцатый день рождения Рассвета, яркий и солнечный
. На следующий день вместе с отцом она должна была уехать в город
где они должны были отправиться в Англию. Утро прошло в
приеме звонков друзей, а позже мистер и миссис Темпл и мисс
Эванс пришел к ним поужинать. Вечер до Рассвета провели наедине с
ее отец.

На следующий день Флоренс, теперь счастливая жена и мать, пришла проводить их
. Месяц назад ей казалось, что все ее расставания
с ними были окончательным прощанием, и теперь настал момент, который
должен был действительно разлучить их - надолго ли, она не знала. В этом не было ничего странного
странно, что сквозь удовольствие этого часа пробивалась жилка печали.
Но каждый старался скрыть что-нибудь, что могло омрачить радость, с которой они были
Доун предвкушала свое путешествие, и радость, которую Флоренс
испытает по их возвращении, была вызвана тем, что она прислуживала им в это
время отъезда.

Хью взял руку Флоренс в свою и сжал ее так крепко, что
казалось, сама его душа вибрирует каждым нервом. Затем его губы коснулись
ее лба; они обменялись нежными словами прощания,
послышался звук закрывающейся дверцы экипажа, и они уехали.

Несколько мгновений Флоренс стояла, словно статуя, затем, войдя в комнату, которую
она занимала столько лет, она позволила своим слезам пролиться,
слезам, которые она так благородно сдерживала ради них. Ее муж
прошелся по саду с чувством одиночества, которого он едва ли ожидал
испытать; а затем вернулся в библиотеку, где ждал ответа.
появление его жены.

Вскоре она спустилась с улыбкой на лице, но опухшие глаза выдавали
горе, с которым она боролась.

- Мы должны выглядеть бодрыми ради мисс Эванс, - сказал он, целуя ее,
почему-то ему казалось, что она тоже ушла, и он должен был убедиться в этом
что перед ним стояла не только ее тень.

"Это так мило, - радостно сказала она, - что Хью уговорил мисс
Эванс остаться здесь на время его отсутствия. Было бы так одиноко, если бы только
Тетя Сьюзен дома. Сейчас мы видим библиотеку и гостиную
откройся, и мы не будем так остро ощущать его отсутствие".

"И какое очаровательное место для нее, чтобы писать свою книгу", - заметил
Герберт подошел к эркеру, выходящему в сад.

"Мы можем приезжать каждую неделю и видеть ее и дом, что будет
следующим шагом к встрече с Доун и ее отцом", - серьезно сказала его жена.

Несмотря на все его теории, на его большое и бескорыстное сердце, странное чувство
им овладело, облако набежало на его солнечную натуру. Это было едва
различимо, и все же, если бы это облеклось в слова, могло бы
проявиться так: "Боюсь, она любит их больше, чем меня". Он покачал головой.
ощущение исчезло, как будто это был искуситель, и он нежно сказал:

- Поскольку наш друг Хью договорился, что сегодня вечером мы выпьем чаю у него дома, мы
пойдем и познакомимся с мисс Эванс, которая, я думаю, в это время должна быть поблизости.

Мистер Уаймен хотел, чтобы мисс Эванс оказалась в его доме как можно скорее
после того, как они уедут, и утвердилась в нем. Она
исполнила его желание и попросила их попрощаться с ней в ее собственном доме,
который она сразу же закроет и отправится к нему.

"В какой атмосфере ей придется работать", - сказала Флоренс, когда она
увила мраморный бюст изящной лозой. - Но пойдемте,
Мисс Эванс будет одиноко идти сегодня одной.

Они встретили ее, когда она сворачивала на тропинку. На руке у нее был венок,
Прощальный подарок Дон, а в волосах - красивый бутон розы из мха, который
Хью подарил ей, когда прощался.

- Как они были, счастливы? это были первые слова Флоренс, которые она с нетерпением ждала
мгновение спустя их услышат ее близкие.

- Очень счастливая и жизнерадостная, - ответила мисс Эванс, внутренне стараясь
сдержать прилив эмоций. Флоренс сжала ее руку и задержала в своей
манера, которая говорила: "Давайте будем близкими друзьями, пока их нет, и
помогайте друг другу".

Твердое давление убедило ее, что мы можем поговорить без слов, они
вошли в дом и сели за вкусный ужин, который Дон
приготовила своими руками, в то время как комната благоухала цветами
которые она собрала за час до своего отъезда.

После ужина они прогулялись по саду, а когда наступили сумерки,
вернулись в дом и послушали чарующую музыку, которая доносилась
из инструмента, которым Герберт волшебным образом управлял.

"Я думаю, мы все будем мечтать о солнечной Франции и мечтательной Италии", - сказала
Мисс Эванс, когда музыка смолкла и пришло время для слов.

- Если мы хотим видеть сны, мы должны привести себя в надлежащий вид; поэтому
мы должны пожелать вам спокойной ночи, мисс Эванс, - сказал мистер Темпл, вставая.

- Я не ожидал, что мои слова ускорят ваш отъезд, мистер Темпл. Вы не могли бы
не оставаться дольше?

- Ни минуты больше, - ответил он, беря шляпку и шаль жены,
которые она принесла из прихожей, и накидывая их на нее. "Я
полагаю, Флоренс уехала с нашими хорошими друзьями. Приходите к нам, мисс
Эванс, скоро. Спокойной ночи; я буду говорить за обоих. Флоренс ушла
духом.

При этих словах Флоренс встрепенулась и поцеловала мисс Эванс на ночь. У нее не было
слов. Она очень устала и обрадовалась, узнав, что ее дом недалеко
всего лишь приятная прогулка, потому что Хью не согласился бы, чтобы там
между ними должно быть большое расстояние, при условии, что им разрешена свобода строить
там, где они захотят.

Флоренс действительно устала; ни утро, ни глубокая любовь и
преданность мужа не вернули ей сил, но она чахла день за днем
.

Мисс Эванс каждый день приносила цветы, любимые цветы Дон, с
надеждой, что она оживет. Напротив, они только поддерживали
чары томления на ней. Наконец ее муж встревожился, и
однажды вечером, после того как она ушла отдыхать раньше обычного, он разыскал
Мисс Эванс, которая, услышав его шаги на дорожке, ведущей к экипажу, поняла, что он
один, и ожидала, что его позовут к жене.

- Как сегодня Флоренс? - спросил я. - спросила она, как только он сел.

- Ее гнетет та же истома, и я пришла поговорить с вами о
это. Можете ли вы просветить меня относительно ее состояния? Какие-то странные страхи
закрались в мой разум, я полагаю, потому, что у меня слабые нервы от беспокойства
за нее." Здесь он сделал паузу, как будто не осмеливался развеять эту мысль,
не говоря уже о том, чтобы сообщить об этом кому-то другому.

В одно мгновение она прочитала его опасения.

"Думаю, я понимаю причину вялости вашей жены, потому что, хотя
я не образованный врач, я претендую на естественное восприятие
причин физических и психических заболеваний".

"Некоторые люди связаны магнетическим родством". Она продолжила. "Я думаю, что Хью и
ваша жена была связана духовными законами, которые так же священны, как и физические.
Они жили за счет магнетизма друг друга. На какое-то время она поникнет, но
придет в себя, когда получит его письма. Он не будет так остро ощущать перемены
поскольку каждое мгновение перед ним открывается новая жизнь и интересы.
Эта связь должна быть лучше понята, и, я надеюсь, будет понята с
многими другими, существование которых сейчас не признается ".

"Значит, вы думаете, она поправится?"

"Конечно; и перемена к лучшему станет очевидной, как только она
получит его первое письмо. Она только сейчас ослабла, потянувшись за
он, ее друг и наставник на протяжении стольких лет".

"Я боялся ... я почти... простите меня, мисс Эванс, за странную мысль, что
В конце концов, Флоренс могла бы любить Хью больше, чем себя. Я буду
не стану стоять на пути к счастью ни у нее, ни у какой другой женщины, если буду это знать.

- Выбрось эту мысль из головы, Герберт. Когда она произнесла это с такой
глубокой серьезностью, он заметил, что ее манеры и тон не выдали
ни тени удивления его признанием, и его лицо повернулось к ней
вопросительно.

- Я знаю, это была дурная мысль, но пусть она останется при вас, мисс Эванс.

"Оно похоронено, - сказала она, - и никогда не узнает воскрешения. Но что касается
то, что оно было злым, это было далеко от этого и очень естественно".

"Твои слова развеивают мои страхи и укрепляют мое доверие".

"Они прожили такую серьезную жизнь вместе, что его жизнь была
составной частью ее собственной. Неудивительно, что она поникла, когда этот
союз жизненной симпатии был разделен. Нет ничего странного и в том, что вас
терзают сомнения и страхи; но позвольте мне еще раз заверить вас,
что благодаря этому влечению она тем не менее принадлежит вам. Она почувствует
прилив его жизни через его письма и вернет себе заветную
сила. Она твоя, и его тоже; и даже больше для тебя, потому что она много значит
для него ".

Умиротворенная улыбка появилась на его встревоженном лице, когда он взял ее
за руку, сказав:

"Ты сделал меня сильным и доверчивым, и с этого часа моя жизнь будет
течь по более широкому и глубокому руслу. Мое настоящее прекрасно; все мое будущее
сияет надеждой".

"Я очень рада, что ваш визит завершился так приятно", - сказала мисс
Эванс, и когда мистер Темпл ушел, она передала Флоренс привет с
заверением, что вскоре будет иметь удовольствие снова приветствовать ее
в доме Дон.




ГЛАВА XIX.


Есть два класса людей, которые особенно подвержены заболеваниям: те, кто
живут грубо и чья жизнь проходит в сценах возбуждения, и
те, кто тонко организован, настолько изящно устроен, что их
нервы вибрируют от каждого толчка, не только физического, но и морального
атмосфера.

Есть люди, чей распорядок повседневной жизни редко нарушается, если вообще нарушается
; чьи умы спокойны в материальных вопросах. Имея достаточно
и с избытком, они изо дня в день ищут удовольствий, почти не
прерывая свой установленный курс. Такие люди вполне могут быть свободны от
от болезней плоти, и они благодушно атаковать менее
кому повезло, тех, чья жизнь бурной и тяжело-нагруженных своими
собственные потребности и потребности других; применяя к ним такие замечания, как: "они могут
жить больше обычного". "Они слишком много работают". "Они работают недостаточно".
"Они слишком много крутятся". "Они действительно недостаточно разгуливают"; и,
высказав свое мнение, эти самодовольные смертные устраиваются поудобнее
в своих удобствах, благодаря Бога за то, что они не такие, как другие люди.

Есть жизни, которые сотрясаются в конвульсиях; обстоятельства складываются по
которые не подвластны ни одному смертному, захлестывают их дикими волнами бури,
и все их желания бесполезны; они должны брать то, что им приносят
им. Излучая жизнь каждое мгновение; зажатые со всех сторон, с каждой
способностью, напряженной до предела, стоит ли удивляться, что
они становятся слабыми, заболевают и страдают?

Болезнь - это не грех, и ее присутствие не унижает нашу
природу. Это подразумевает восприимчивость к дисгармониям жизни и является
более чем полезным для нашей организации. Они не должны быть
завидуют тем, кто никогда не испытывал ни часа боли и томления, ибо они
не попадают под дисциплину и наставления одного из великих учителей жизни
. Они склонны быть резкими, холодными и бесчувственными по отношению к
своим собратьям; склонны хвастаться собственной силой и не обращать внимания на
тонкие чувства других. Хотя мы должны усердно
стремиться жить в гармонии с законами нашего бытия, это
тем не менее верно, что при всей нашей осторожности мы не можем
избегайте, если мы духовно верны, нарушения гармонии
этот мир, и от этого столько же, если не больше, чем от любой другой причины,
происходят беды нашей земной жизни.

Эти душевные расстройства вызывают у людей с тонкими натурами
аналогичное расстройство их физического состояния; затем следует болезнь
и вносит печальный опустошение в храм души.

По такому сложному вопросу, как причины болезней, можно дать лишь несколько намеков
здесь можно дать.

Люди становятся болезненными из-за того, что слишком долго живут вместе; из-за того, что
постоянно занимаются одной отраслью науки или труда; из-за слишком частых встреч с
одним классом умов; из-за того, что питаются одним видом пищи или приготовленной
одним человеком; кроме того, есть бесчисленное множество других причин; волнения
умственные, перегруженные и нерегулярные жизни постоянно порождают нечистоту
магнетизм, которым заражена вся атмосфера, и который эти
те, кто восприимчив, вынуждены поглощать.

Поскольку причин болезни много, должно быть много способов лечения. Ни одна
одна система не может регулировать нарушения в сложном механизме
человеческого организма.

Доктор Франклин подвергал себя тому, что называлось воздушной ванной,
в качестве лечебного средства. Другие верили в прямое действие солнца,
располагаясь под стеклянными куполами, чтобы принять его; пока еще
позже у нас будет лечение водой, которое, как полагают многие, излечивает все
болезни. Они хороши в сочетании, но никто не вылечит в одиночку.

Нуждается ли сильный человек с крепкими нервами, компактной мускулатурой и совершенным
артериальным кровообращением в случае болезни в том же средстве, что и менее
энергичный человек, тот, кто ежечасно страдает от болезни нервной
организации?

Один член семьи утверждает, что, поскольку он может мыться в ледяной воде,
другой, с более слабым кровообращением, может делать то же самое и осознавать
те же результаты. Один человек не принимает лекарств, другой почти ничего не глотает
и таким образом мы обнаруживаем, что крайности следуют одна за другой.

Одной идеи в этом направлении следует избегать так же, как и в любом другом.
Здравомыслящий человек говорит: "Я приму все, что потребуется, чтобы восстановить
баланс моего организма".

О психических расстройствах мы знаем мало. Приюты для их лечения
множатся среди нас, но немногие из тысяч образованных врачей
квалифицированы, чтобы оказывать помощь больным разумом. Прошлые способы не подойдут для
сегодняшнего дня. Наши условия не те. Наша жизнь стала быстрее, наши потребности
больше. Наши прародители жили в век мускулов; мы существуем в
нервный период, и к нам предъявляются новые требования, как к нашему умственному, так и физическому строению
.

И новый свет придет в ответ на это требование. Око ясновидения
уже проникает за пределы науки и пересекает мир
причин.

Флоренс нетерпеливо сломала печать на своем первом письме от Хью. Он
благополучно добрался до места и унес с собой над морем любовь и
воспоминание о себе и Дон.

"Дон желает сначала съездить в Германию, - писал он, - и поскольку у меня
дела с партиями в Берлине, я удовлетворю ее желание. Я подумал,
все это время, как сильно я хотел, чтобы ты была с нами, но с тех пор, как я написал тебе, я
чувствую себя по-другому. Мне нужно, чтобы ты был дома, чтобы я мог выразить себя, когда я
переполнен мыслями. Если бы ты был рядом со мной, когда я все это вижу
мы бы устроили пир вместе, и дело с концом. Теперь,
репетируя это для вас, я наслаждаюсь этим снова. Нам будет о чем
поговорить, когда мы встретимся снова. Как бы мне хотелось передать вам
мои собственные яркие впечатления, когда я впервые ступил на
землю Англии; но это невозможно, и когда-нибудь я надеюсь
ты сам будешь здесь и почувствуешь трепет старого мира под
своими ногами".

Эта часть длинного и интересного письма так освежила ее, что
Мисс Эванс, войдя после чая, сразу догадалась о причине
сияющие глаза, которыми ее встретили.

- Буквы - прекрасное тонизирующее средство, - со смехом сказал мистер Темпл,
взглянув на Флоренс.

"Это зависит от того, от кого они исходят", - ответила она и тут же раскаялась в этом
как только сказала. Через некоторое время она подняла глаза, но на
его лице не было и тени. Она увидела, что он разделяет ее радость, и тогда она поняла, что
ни малейшее сомнение никогда не нарушало их размеренного течения жизни.

Мисс Эванс ушла рано и, добравшись до дома, писала до
почти до полуночи. Ее натура была наиболее эластичной ночью; ее
яркость, казалось, приходила вместе со звездами.

Страница за страницей падали с ее стола на пол; мысль следовала за
мысль, пока смертный свет, казалось, не уступил место божественному.
наконец тема стала такой могучей, а слова казались такими слабыми, чтобы передать ее
что она отложила перо и заплакала, - заплакала не слезами изнеможения,
но от радости при мысли о будущем души. Возвышенной была сцена перед ней
видение; захватывающая перспектива, открывающаяся перед земными паломниками, и
она чувствовала себя по-настоящему благодарной за то, что ей выпала честь указать путь к
те, чья вера была слаба и кто с трепетом шел по дороге.

Она собрала свои страницы, разложила их по порядку, а затем написала следующее
в своем дневнике:

"Ночь, прекрасная ночь; темная внизу, но яркая вверху. Я не одинок.
Эти звезды, некоторые из которых отмечают мою судьбу, хорошо знают мои радости и мои
горести. Сейчас они светят мне. Ближе всего к берегу самые темные воды.
берег, и, возможно, я нахожусь рядом с какой-нибудь гаванью отдыха. Я был брошен
много лет, но все же, перестань скорбеть в моем сердце, ибо мои радости были
велики. Мир смотрит на меня и называет меня сильным. Небеса знают, насколько
я слаб, потому что у этого сердца были свои печали, и эти глаза
плакали горькими слезами. Теплый поток моей любви никуда не делся; он
превратился в кристаллы вокруг моего сердца, холодные, но чистые и сверкающие. Есть
голос, который может растопить их, как солнце растопляет иней.-Я переворачиваю
лист. Это не должно так много свидетельствовать о моем "я" или быть так окрашено моим собственным
"биение сердца" - теперь эта страница чиста.

"Месяц назад я думал, что это чувство больше никогда не вернется. Я храню свой
секрет в безопасности; почему мои нервы продолжают так дрожать, когда внизу, далеко внизу
в своей душе я чувствую себя таким сильным?

"Сегодня вечером я должен обвязать свое сердце поясом твердой цели и
прогнать эти бесполезные мысли прочь. Я не должен так сильно пульсировать от
чувств. Моя судьба - стоять на месте и сплетать свои мысли в гирлянды
для других. Я должен набросить на грудь тяжелую мантию и заворачивать складку за складкой
складку на свое сердце, чтобы не было слышно его биения. Почему мы
сердца? Головы лучше, они ведут нас к более безопасным портам.

"Время перевалило за полночь. Какие царапины я нацарапал пером на
этой девственной странице. Так и время отмечает нас снова и снова. Мы должны нести
следы его руки на берег великой загробной жизни. Дальше мы будем
пить из любого источника, которого нам будет достаточно. Здесь мы должны принять
чашу такой, какую нам передадут, горькой или сладкой - выбирать не нам.
Эти границы самости хороши. Куда бы нам направиться, если бы мы были предоставлены нашим
склонностям? Позвольте мне довериться и ждать Божьего времени и пути ".

"Дорогая Флоренс, - писала Дон через несколько месяцев после их отъезда, - я
видела веселую, улыбающуюся Францию и прекрасную Италию с ее богатством
солнечного света и сокровищ искусства. Я видел классическую Грецию, - о
которой мы говорили так много часов, - и ее сказочные острова, приютившиеся в
голубом архипелаге, - островах, где пела Сафо. Я был среди
Альпы, и я видел, как закат коснулся своими последними отблесками вечной
снежной пустыни; но больше всего я люблю дорогую Германию, страну музыки
и цветов, науки и мистических легенд.

"Теперь, мой добрый друг и учитель, как мне описать тебе мое состояние
среди всей этой новой жизни? Сначала я чувствовал себя так, как будто мое прежнее существование
было одним долгим сном, или, как я полагаю, могло бы ощущаться минеральное царство
при переходе к растительному миру, как кто-то выразился.

"Это было пробуждение, которое наполнило мое существо глубочайшим восторгом;
полнота, которая не оставляла никаких надежд. Новое откровение жизни
возникло во мне, такое же внезапное и грандиозное, как появление тех
таинственных островов, которые поднимаются за одну ночь из глубин
океана.

"Более глубокая пульсация, чем я когда-либо знал, сейчас будоражит мою кровь. Я чувствую
требования человечества призывают меня к труду. Моя цель сильна; я
вернусь с этим трепетом в сердце и стану одним из волевых инструментов Бога
. То, что Он будет владеть мной, я чувствую каждым ударом сердца. Моя
миссия - помогать заблудшим женщинам, и я знаю, что ты, мой друг, улыбнешься
моей цели.

"Прошлой ночью мне приснилось, что рядом со мной стояло прекрасное существо,
а вокруг нее сиял свет, какого я никогда не видел на земле.

"Скажи мне, - сказал я, - почему этот небесный ореол окружает тебя? а если я тоже
могу стать таким, как ты?"

"Послушай". Она ответила. "Много лет назад я жила на земле и прошла через
много страданий. Казалось, я был помещен в тесное высокое здание, в
которое весь свет, который мог проникать, исходил сверху. Я мог только смотреть
вверх, без сил повернуть направо или налево. После многих лет пребывания в
таком состоянии лучи, падающие таким образом непосредственно сверху, очистили мою душу,
отбелили мою одежду и сделали ее безупречной. Этот свет стал частью
меня самого; он последовал за мной в другой мир, и теперь, когда я приближаюсь к
земле, он позволяет мне увидеть все ошибки и добродетели человечества.
Хотел бы ты стать светом, при свете которого паломники могут видеть
путь на Небеса?"

"Я бы хотел. Мое единственное желание - творить добро", - ответил я.

"Этого легко желать", - печально заметила она.

"Но пожелал бы ты быть почти уничтоженным, если бы только этим
ты мог стать светильником для ног паломника?"

"Я заглянул в свое сердце и думаю, что говорил правду, когда ответил
что хотел бы.

"Тогда ты принят", - сказал ангел. "Это не должно быть буквальным"
уничтожение, хотя и сродни ему, ибо все ваши земные желания должны быть
сметены; все амбиции, слава, познания, друзья должны быть принесены в жертву
на этом алтаре. Свет, который вы будете нести, питается только из небесных
источников. Подумай еще раз, дитя, может ли все это быть ничем".

"Я еще раз заглянул в свою душу. Один ответ, одно слово сорвалось с моих
губ: "Аминь".

"Все хорошо, - сказал ангел-посетитель, - твое существо обратится к
свету".

"Я проснулся. Утреннее солнце светило в мои окна и ложилось золотыми прутьями
на мою кровать. Я долго думал о ночном видении, а затем сел
написать его тебе. Для меня это важно. Напиши и скажи мне, если это
тебе это кажется всего лишь сном. Я хотел бы, чтобы мне позволили прославить мое
имя и стать "Зарей" света для некоторых усталых паломников земли ".




ГЛАВА XX.


В приятной комнате во Франкфурте, на небольшом возвышении, откуда открывался вид на
реку Мэн, сидел молодой человек лет тридцати в глубокой
медитации. На лице его были следы недавних страданий; широкий, высокий
лоб был белым, как мрамор, а руки, хотя и большие, были мягкими и
нежными, как у женщины. Рядом сидела молодая девушка, физиогомика которой
свидетельствовала о близком родстве с инвалидом. Она была его сестрой и была
путешествовать с ним, надеясь, что смена воздуха и обстановки может оказать
благотворное влияние на его здоровье.

- Мне кажется, ты выглядишь сильнее, чем когда мы приехали, Ральф, не так ли? Последние полчаса она
наблюдала, как румянец заиграл на его лице и губах
.

"Да, воздух Франкфурта пошел мне на пользу, и нынешняя усталость - это
только результат моего путешествия".

"Я рад слышать это от вас; это подтверждает мое впечатление, которое заключается в том, что
вы поправитесь".

- Дай Бог, чтобы это было так. Долгие страдания лишили меня жизнерадостности
надежды. Я думаю, что ни в один момент своей жизни я не получал большего удовольствия.
болезни, чем когда мы были в Гейдельберге, среди его замков".

"Я надеюсь, что вам здесь понравится не меньше. Ты знаешь, как давно ты
мечтал увидеть родину Гете".

- Да, и я надеюсь увидеть его статую завтра, что доставит мне удовольствие
достаточно для одного дня; по крайней мере, для инвалида. Ты помнишь его
"Печали Вертера", Марион? В каком произведении глубина человеческой
эмоциональной природы была так подчеркнута?"

"Я помню, ты читал мне это прошлой зимой, пока я шила те
тапочки, которые на тебе".

- Ах да, это тоже были восхитительные деньки. Интересно, смогу ли я это сделать
смотрели "Ариадну" Даннекера в тот же день?

"Я забыл, Ральф, о фигуре".

- Это изображение красивой женщины верхом на пантере. Свет пропускается
сквозь розовую завесу и, падая на форму, поглощается и
встраивается в мрамор".

- Как красиво; жаль, что мы не можем поехать туда сегодня.

- Завтра я окрепну и, возможно, смогу сделать небольшой набросок
перед отъездом.

- Ах, если бы вы могли. Как жаль, что нам пришлось уехать из Гейдельбурга
и вы не смогли ничего добавить к своему фолианту ".

- Так оно и было; но если я поправлю свое здоровье, как вы думаете, я поеду
еще раз, и я увижу, каким это прекрасное место предстает передо мной во всей красе".

"Интересно, много ли посетителей в отеле? Принимая пищу так, как мы это делаем
в наших комнатах, мы их почти не видим.

"Сегодня прибыло несколько человек", - ответила она.

"И прибывают еще. Сестра, я чувствую себя здесь странно. Это чувство
усилилось с тех пор, как я приехала. Я чувствую душу; кто-то рядом со мной; существо
сильное душой и телом и прекраснее всех, кого я когда-либо встречала ".

Марион выглядела расстроенной. Она боялась, что его разум блуждает. Напрасно она
попыталась скрыть беспокойство на лице; он увидел это и развеял ее страхи
своими словами и поведением.

"Это не просто фантазия или ментальная иллюзия, моя дорогая сестра, но
нечто реальное и осязаемое. Я чувствую это всем своим существом: кто-то
идет, чтобы исцелить меня".

"Женщина?"

- Да, ни ты, ни я никогда не видели такой женщины.

- Ты устал, Ральф, не хочешь ли прилечь?

- Я постараюсь доставить тебе удовольствие, но я вовсе не устала.

Она разгладила его подушку и подвела к кушетке. В этот момент
к дверям подъехала карета, и из нее вышли несколько человек.

Мэрион перевела взгляд с незнакомцев на своего брата. Никогда в своей
жизни она не видела его таким. Его глаза светились, но не
возбуждением, а новой жизнью. Краска прилила к щекам и лбу,
пока он продолжал расхаживать взад и вперед по комнате, слишком переполненный радостью и эмоциями
, чтобы произнести хоть одно предложение.

"В чем дело, брат?"

Этот вопрос, заданный с тревогой, был всем, что она могла сказать, поскольку она почувствовала,
смутное ощущение какого-то приближающегося кризиса.

Ее встревоженный взгляд тронул его, и он бросился на кушетку и
позволил ей нежно провести рукой по его лбу.

"Ну вот, теперь все кончено".

"Что, Ральф?"

"Странный трепет моего существа. Мэрион, кое-кто приехал в этот
отель, который странным образом повлияет на мою будущую жизнь".

"Женщина ... Душу, которую вы почувствовали в воздухе?" - спросила она, теперь уже в свою очередь взволнованная
.

"Да, душа прилетела; моя душа. Я увижу ее до того, как наступит завтрашний день
солнце сядет. Я чувствую причастность, качество жизни, которого никогда раньше не было
в моей умственной или физической организации. И, Мэрион, это
качество принадлежит мне по всем законам Небес ". Он откинулся на спинку дивана
как усталый ребенок, и вскоре погрузился в сладкий сон.

Марион наблюдала, как краска заливает его лицо. Это был румянец
здоровья, а не лихорадочный оттенок болезни; и его дыхание, когда-то затрудненное
и короткое, теперь было легким и спокойным, как у младенца.

Казалось, с ним произошла какая-то чудесная перемена. Что это было?
Каким тонким процессом была согрета его жизненная кровь, и его существо
было так сильно связано с другой жизнью? и где было существо, чья
жизнь вошла в его жизнь? Под одной крышей, читая прекрасную
историю "Евангелины".

На следующее утро Ральф встал сильным и посвежевшим, после долгого сна
лучше, чем у него было за многие месяцы.

"Такой отдых, Мэрион, - сказал он, - скоро вернет мне здоровье", и его
взгляд подтвердил правдивость его заявления.

"Я бы подумал, что ты нашел эликсир жизни, или философский камень,
легендарные свойства которого были похоронены вместе с алхимиками древности. Но кто такая
фея, Ральф, и когда мы увидим ее лицо?"

"Сегодня до захода солнца", - уверенно ответил он.

Мэрион улыбнулась, слегка скептически посмотрела на меня и села за книги
и за работу.

Ближе к концу дня ее внимание привлек изящный
фигура приближается к берегу реки. Ее шляпка упала с головы,
демонстрируя ее красивые очертания, а в волосах были полевые цветы, так
очаровательно расположенные, что казалось, будто они выросли там сами. Она
наблюдала за ней с глубочайшим интересом и повернулась, чтобы подозвать брата
к окну, когда - о чудо! он был прямо за ней и все это время видел
прекрасную девушку. Его влекла туда непреодолимая
сила, и с первого взгляда он почувствовал уверенность в том, что она была тем
существом, которое должно было благословить его жизнь. Тогда он многое бы отдал, чтобы иметь
увидел ее лицо и, провожая ее взглядом, пока она не скрылась из виду, пошел к себе
кушетка отдохнуть.

Марион посмотрела на его безмятежное лицо, и в ее груди зародилась надежда.
Она чувствовала, что ее брату, благодаря какой-то таинственной силе, становится лучше,
и знала, что он полностью восстановит свое здоровье. Приливы и отливы
привязанность выплеснулась на поверхность, и она заплакала слезами радости.

Ближе к закату они вышли вместе. Даже душевное возбуждение,
вызванное созерцанием статуи Гете и прекрасной Ариадны,
не утомляло его, как раньше, и он был в состоянии идти до самого вечера
впервые за много месяцев они вдохнули свежий воздух.

Они вернулись в свои комнаты и заговорили о незнакомце.

- Разве она не прелесть? - спросила Мэрион после долгого молчания.

Но в этой мечтательной тишине Ральф мысленно отсутствовал рядом со своей
сестрой и присутствовал с ней, о ком она расспрашивала. Звук ее голоса
вернул его к действительности; он вздрогнул и спросил:

"Кто?"

"Почему незнакомка, о которой мы говорили".

"Прелестная?" он ответил: "Она нечто большее, она святая, небесная,
чистая. Но давай больше не будем говорить сегодня, дорогой; я устал".

Связь прервалась; ее слова вызвали его из сферы
прекрасная незнакомка, и ему нужен был отдых.

"Именно этого я и боялась, - сказала она себе, - он психически взволнован и
завтра он упадет духом".

Однако, вопреки ее опасениям, на следующее утро он проснулся свежим и бодрым,
и смог посетить с ней множество интересных мест. Он не видел
незнакомца ни в тот день, ни в следующий.

"Боюсь, они ушли", - сказала его сестра, пока Ральф нервно ходил по комнате
. "Я видел, как несколько человек уходили вчера вечером, и, возможно, она была
среди них".

"Нет, нет, она не ушла. Я бы почувствовал ее отсутствие, если бы она была в отъезде.
у меня не должно быть сил, но я теряю то, что приобрел, и падаю духом. Я чувствую
она здесь, под этой крышей. Я приближаюсь к ней и в течение нескольких
часов увижу ее лицо и услышу ее голос ".

- Ах, Ральф, не слишком радуйся, я хочу, чтобы ты хорошо выглядел, когда
отец и мать присоединятся к нам в Париже. Они будут вне себя от радости, увидев, насколько
ты стал лучше ".

Он сделал поспешный жест, которого она не заметила, а затем, устыдившись своего
нетерпения, подошел, сел рядом с ней и разложил шелка
в ее корзинке. Занятый этим легким времяпрепровождением, он не услышал негромкого стука
в дверь.

"Войдите", - сорвалось с губ Марион; затем у нее мелькнула мысль,
что посетитель мог быть незнакомцем, и она встала и открыла
дверь.

- У вас есть путеводитель, который вы могли бы мне одолжить?

Голос взволновал Ральфа до глубины души. Он поднял глаза и
сказал:

"Входите, мы найдем для вас книгу".

К удивлению Мэрион, она вошла и села у окна, но
ни на секунду не отрывала глаз от лица Ральфа.

Его руки сильно дрожали, когда он искал книгу в куче
на столе, и Марион пришлось наконец найти ее и передать учителю.
незнакомка, которая взяла его, но не пошевелилась. Ее глаза, казалось, были прикованы к месту,
ноги приросли к полу.

"Это человек, который так изменил мою жизнь с тех пор, как я приехала сюда. Он
болен, но поправится, - сказала она, подходя к нему и кладя свою
мягкую белую руку ему на лоб.

В это время Ральф потерял дар речи и чувствовал себя так, словно его ударили
немой. Он дрожал всем телом, когда она осторожно подвела его к кушетке
и жестом предложила лечь. Затем его конечности расслабились, дыхание стало
спокойным, с лица исчезли все следы усталости, и он погрузился в глубокий сон.,
гипнотический сон. "Складка за складкой сна была над ним", и красавица
молча стояла там, ее глаза были мечтательными и далекими, пока его существо
был полностью погружен в то восхитительное состояние, которое испытывали лишь немногие на земле
.

Затем она молча удалилась, а Марион прошептала ей на ухо: "Приходи
пожалуйста, сделай это снова, для меня это так ново и непривычно".

"Я так и сделаю", - сказала она и тихо ушла.

Прошел час, а он не проснулся; другой, и он все еще спал.
"Может ли это быть? О, это сон, который предшествует смерти? Я боюсь, что это может быть, "
и встревоженная сестра, размышляя таким образом, подавила вздох. Он пошевелился
беспокойно. Она нарушила его деликатное состояние своими взволнованными мыслями.

"О, если бы она пришла, - сказала Мэрион, - я бы ничего не боялась".

В этот момент дверь открылась, и в комнату скользнула желанная гостья.

"Неужели она прочла мои мысли?"

"Не бойся", - прошептала незнакомка голосом и манерами, не похожими на ее собственные,
"твой брат всего лишь спит. Все хорошо; болезнь оставит его, когда
он очнется. Я останусь ненадолго".

При этих словах лицо Мэрион озарилось благодарностью, когда она заняла
свое место рядом со светловолосой девушкой.

На исходе третьего часа он проснулся. Незнакомец выскользнул из комнаты
как раз в тот момент, когда его глаза открылись, Марион закрыла дверь, подошла и
села рядом с ним.

"На что это было похоже, Ральф? О! каким странным все это кажется мне".

"Нравится? сестра моя; как роса на иссушенной земле; сила для
ослабевших; свет во тьме. На что это было похоже? Смертный не может сравнить
это ни с чем под небесами. Это было так, как будто я парил на
пушистых облаках - прежний обморок, усталость спадала по мере моего восхождения, и
все чувство боли было отброшено в сторону, как если бы одежда была слишком тяжелой, чтобы ее носить.
изношенный. Я знал, что спал. Я был вдохновлен потоками новой жизни. Я был
убаюкан колышущимися волнами света; каждое движение дарило более глубокий покой,
за которым следовало восхитительное чувство наслаждения без требования действий;
уравновешивание всего существа. О! покой, такой покой дается человеку лишь раз в
жизни. Но где же та прекрасная, которой я так многим обязан
за все это?" Он оглядел комнату.

- Ушла. Она ушла как раз в тот момент, когда ты просыпался. Но скажи мне, Ральф, это
гипнотический сон, который так укрепил тебя и которым ты так
очарован?"

"Должно быть, так и есть. Какой чудесной силой обладает это существо; Марион, я так же силен
и здоров, как всегда; посмотри на меня и посмотри, не подтверждает ли мой внешний вид
мое утверждение ".

Она смотрела и верила. За прошедший час произошло чудо, более великое,
которого нельзя было найти среди всех произведений искусства в этом великом городе; ибо
Христос, Господь, был там, и болезнь отступила.

Ральф и Мэрион довольно часто встречались с незнакомками и провели много счастливых
часов в ее обществе. Марион поддержала своего брата во время его долгого пребывания в
Франкфурт, на что он улыбнулся и сказал: "Я не могу уйти, пока она остается".
Больше о его отъезде не было сказано ни слова, она могла уйти с удовольствием
или остаться, как он пожелает.

Одним ясным утром они сидели под деревьями. Ральф делал наброски,
в то время как Мэрион и молодая леди, которая так очаровала его, развлекались
несколькими портретами, которые он нарисовал давным-давно,
когда слуга доставил письмо Марион. Она нетерпеливо открыла его и
сказала: "Это от мамы, Ральф, и мы должны встретиться с ней в Париже к
двадцатому; сейчас седьмое".

На его лице промелькнуло выражение разочарования, которое вскоре сменилось
ушли, улыбнувшись словам своего спутника, который сказал:

"Как странно. Мы с отцом едем туда. Мы уезжаем завтра".

Мэрион извинилась и побежала в свою комнату, чтобы ответить на письмо матери
. Оставшись вдвоем, они некоторое время сидели молча, пока Ральф
не нарушил тишину этими словами: "Я жажду узнать имя того, кто
так долго приносил мне пользу. Я знаю вас только как мисс Лайман. Я хотел бы
беречь твое христианское имя, которое, я уверен, такое же яркое, как и твоя
натура".

"Моя фамилия Уайман, а не Лайман, и мое христианское имя Дон".

- Как странно! Как красиво! - почти невольно воскликнул Ральф.

- Ты позволишь мне, Дон, - сказал он после короткого молчания, - нарисовать
твой профиль?

- Конечно, когда ты это сделаешь?

- А теперь, если у вас нет возражений.

- Не имею ни малейших, при условии, что у меня будет дубликат на случай, если он мне
понравится.

Он с готовностью подчинился, и она приняла положение, необходимое для работы.

- Отвернись, пожалуйста, к реке.

Он не знал, как много значат эти слова. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, и
так будет всегда, потому что ее настоящий дом был за пределами.

Первая попытка удалась, и он спросил ее мнения по этому поводу.

"Правдиво и корректно", - сказала она. "Теперь еще одно для меня, если можно".

"Это твое. Я буду идеализировать свою и в ней нарисую тебя такой, какой
ты мне кажешься. Моя тебе не понравилась бы, я знаю.

"Ты судишь обо мне правильно. Я хочу, чтобы мой портрет был в точности похож на меня".

"И все же, если бы ты рисовал, ты бы захотел нарисовать профили своих друзей такими, какими
они тебе виделись, не так ли?"

"Конечно. Это ваша специальность, хедз, или вы отправляетесь на природу и
воспроизводите карандашом ее чудесные настроения и оттенки?"

"Мой величайший идеал - Природа. Ты тоже художник."

"У меня нет никакого таланта, кроме глубочайшего сочувствия к Природе и
понимания ее гармонии".

"Разве ты не рисуешь цветы или не зарисовываешь домашние сцены?"

"Я никогда не пользовался карандашом или кистью, и все же временами я чувствую такое
мне кажется, у меня должно быть сильное желание выразить свои состояния,
по крайней мере, какая-то скрытая сила действует в этом направлении".

"Как и все. Я мог бы научить тебя за очень короткое время рисовать леса,
холмы и небо".

"Я думаю, мне никогда не следует копировать. Ты не представляешь, насколько это чуждо моей
природе копировать что-либо. Я бы больше уважал художников, если бы они этого не делали.
копируй так много. Я почитаю прошлое; я почитаю и восхищаюсь чистой жизнью
и благородными делами тех, кто ушел; но где новые святые и
новые мастера? Был ли гений похоронен вместе с Микеланджело и Рафаэлем?
тот же Бог, который вдохновлял их жизни, вдохновляет и нас. Мы можем сделать себя
знаменитыми по-своему. Возможно, не все мы занимаемся живописью, но какой бы ни была наша
работа, мы должны заниматься ею как личности. Если мы будем копировать, у нас не останется
гениальности для передачи будущим поколениям ".

Дон хотела, чтобы ее простили, если она утомила своего слушателя, но она увидела
стоило ей взглянуть ему в лицо, как она сразу поняла, что мысли, которые она высказала,
были приняты, и что ее слова не попали в неблагодарные уши.

"Вы высказали мою точку зрения, и если мое здоровье сохранится, я отдам
миру все, что в моих силах, по-своему. Природа будет моим предметом изучения. Я
не стану поклоняться свету и тени, как Корреджо, но использую
их как дополнение к великой идее, которая всегда должна жить в душе
верный художник, передающий всю природу целиком".

"Я бы не стал так много говорить на тему , даже столь дорогую для меня , как
и это, если бы я не чувствовал, что ты согласишься с моими мыслями, и поэтому
знал, что я не стану утомлять тебя".

"Я увижусь с тобой перед твоим уходом", - сказал он, удерживая ее руку, которую она
протянула, когда встала, чтобы уйти.

- Мне было бы очень жаль не попрощаться с вами. У вас есть мой портрет?
Он вручил его ей и проводил до отеля.

"Завтра она уедет, я, может быть, никогда ее больше не увижу. Никогда! Нет, этого
не может быть. Я буду видеть ее, жить рядом с ней, чувствовать, как ее жизнь перетекает в
каждый день моя. Должно быть, я увяду без нее, как
цветок без росы и воды". Он вошел и нашел письмо написанным,
запечатанным и отправленным в Париж. Ему понравилось это слово, поскольку она собиралась
туда.

Дон пошла в свою комнату и написала свое последнее письмо из страны музыки,
цветы, легенды и искусство.

"Дорогие дома! - Завтра мы прощаемся с этой прекрасной страной,
которая так соответствует моим чувствам. Мы попрощаемся с его горами,
его замками и произведениями искусства. Когда вы получите это письмо, мы уже
посетим Париж, а оттуда отправимся в Лондон, чтобы отправиться домой. "Дом", дорогое слово.
Все мои странствия только заставят меня еще больше полюбить дом и тех, чьи
жизни так тесно переплетены с моей. Скажи Герберту, что он должен прийти сюда, чтобы получить
свое вдохновение. Когда он поднимется на Монблан; когда он
проплывет по Рейну, побывает у Женевского и Люцернского озер, а также у
голубого Мозеля, тогда он почувствует, что вся его жизнь была достойной
прелюдия к восторженному взрыву бессмертной песни. Он должен приехать в Германию
прежде чем он сможет проникнуть в море звуков или понять во всей полноте, о чем
говорят журчащие волны сладкой музыки. Флоренс, Герберт! не
позволь старости одолеть тебя раньше, чем ты увидишь эту землю, если не какую-либо другую. Это
темнеет, или я написал бы еще. Если бы я спел песню сегодня вечером, она
была бы такой: "Скучают ли по мне дома?" Прошло три года; я мог бы
остаться еще на столько же и не увидеть и половины того, что могло бы заинтересовать и
проинструктировать меня, и все же я чувствую, что готов уехать, поскольку знаю, что это мой долг перед
сделай это. Пусть волны благополучно отнесут нас в объятия тех, кто любит нас.
Навеки твоя, ДОН."




ГЛАВА XXI.


По пути домой Дон была слишком погружена в себя, чтобы много разговаривать со своим
отцом. Он видел ее состояние и деликатно предоставлял ее самой себе, за исключением
коротких перерывов. Какую помощь оказывает нам такой человек в наших настроениях - тот, кто
знает, когда нас покинуть, а также когда задержаться.

Дни пролетали быстро. Когда они приблизились к дому, рассеянная манера Дон
потеплела до своего обычного сияния, и родитель с ребенком искренне заговорили о
радости возвращения к родному дорогому очагу. С углубленной жизнью внутри,
и расширенными представлениями о счастье, как приятно потекли бы дни,
освещенные солнечным светом счастливых лиц, которые они так скоро увидят.

Осень только-только сверкнула своей красотой на лесных деревьях, когда мистер
Вайман и Дон приблизились к своему дому. Был закат, когда они добрались до
на маленькой станции в L... и увидели ожидающую их карету и Мартина, их
верного слугу, держащего на руках Свифта. Из-за угла кареты выглянуло радостное лицо
. Один бросился к платформе, и Флоренс и Дон оказались
в объятиях друг друга. Слезы навернулись на глаза Хью, когда он взял
ее за руку и прочел на ее счастливом лице, что с ней и
друзьями все в порядке. Старый конь даже любезно поприветствовал их, повернув
голову и посмотрев на радостную группу, затем забил копытом по земле, как будто
стремясь отвести их домой. Им не пришлось долго ждать, чтобы поймать
намек, и вскоре Мартин передал Свифту поводья, и тот гарцевал так, как
хотя его ноша весила не больше перышка.

- Как ты думаешь, кто сейчас у нас дома? - спросила Флоренс.

- Я слишком долго был вдали от страны янки, чтобы "гадать"; скажи мне сразу,
Флоренс.

- Мисс Уэстон, которую мы встретили на берегу моря.

Дон восхищенно всплеснула обеими руками.

"Почему ты не упомянул об этом в своем последнем письме?"

"Потому что она приехала после того, как я написал".

"Я надеюсь, что она останется с нами на некоторое время", - сказала Дон.

"Нам понадобится вся уравновешивающая сила, которую мы сможем использовать, чтобы компенсировать наши
энтузиазм. Ты так не думаешь, Флоренс? - спросил мистер Уаймен.

- Действительно, верю. Я ожидаю, что серьезность Dawn разожжет такие желания
среди этих любящих дом людей, что к следующей весне все мы отправимся
в Европу ".

"Некоторое топливо не воспламеняется", - сказала Дон, бросив озорной взгляд на
Флоренс.

"Я думаю, что зарубежные путешествия повредили манерам моей ученицы", - заметила миссис
Темпл, напустив на себя вид достоинства.

"Да, ты должен немедленно взять ее под свою опеку", - ответил ее отец.
"Но вот мы и у наших собственных ворот. Остановись, Мартин", - и, подпрыгнув, он
выскочил из кареты. Он больше не мог сидеть. Знакомые деревья,
посаженные его собственной рукой, раскинули свои ветви, как бы желая
приветствовать его возвращение. Блестящие цветы приветственно сверкнули улыбками.
Дерн казался мягче и больше походил на бархат, чем он когда-либо видел;
мраморные статуи на лужайке были изящнее, чем все красивые вещи, на которые
он смотрел, находясь вдали. Чья-то рука обвила виноградные лозы
колонны дома; пели птицы, и воздух, казалось, был полон радости
приветствия. В холле их встретило доброе, честное лицо тети Сьюзен
дверь, и теплое, сердечное пожатие руки было приветствием каждого.

Повсюду цветы, свисающие из корзин и расставленные в вазы; виноградные лозы
повсюду, словно подхваченные летним бризом, на мраморных бюстах и статуэтках;
цветы повсюду: -но где была та, чья заботливость и вкус
проявились во всем этом?

Он нетерпеливо прошел в гостиную, затем в библиотеку, и
чувство глубокого разочарования поднялось в его груди, потому что той, кого он так сильно
ожидал увидеть, не было там, чтобы поприветствовать его.

"Я забыла тебе сказать, - сказала тетя Сьюзен, - что не успела
карета за вами уехала, затем мисс Эванс вызвали к очень больной подруге.
Она оставила тебе эту записку".

Хью поспешно распечатал ее и обнаружил строчку, выражающую сожаление по поводу такого
вызова в столь поздний час и приветствующую его возвращение домой со всеми
тепло истинной и искренней души.

"О отец! разве это не божественно - снова вернуться?" - и чувствительная
дочь, плача от радости, упала в объятия своего отца. Он прижал ее
к своему сердцу, держал так, словно все эти
годы ее не было рядом с ним, а не созерцала чудеса Старого Света.
"Дон, Дон, моя дорогая девочка", - вот и все, что он смог сказать.

- Где она? - спросила она, внезапно вставая.

- Кто?

"Мисс Эванс. Странно, что я не думал о ней с тех пор, как мы вошли в наш
дом".

"Она в отъезде. Вот ее записка, которая объяснит ее отсутствие".

Дон прочла ее, не глядя на слова, и сказала:

"Дом полон ею. Мне нравится ее сфера; она не должна уходить от
нас.

Ее отец с удивлением посмотрел на нее. Как странно вплетена в
его собственная жизнь была тканью жизни его ребенка, насколько вибрирующим стало их
существование.

- Разве она не должна остаться здесь навсегда, дорогой отец? Тебе понадобится кто-нибудь ... кто-нибудь
с тобой.

Последние слова были произнесены медленно и взвешенно. Что именно, казалось, ускользало
из его рук именно тогда? Какая еще радость покидала его
сферу жизни?

"Дон, дитя мое, - сказал он, - ты ведь не уходишь от меня?"

"Бедный испуганный папа, от меня не так-то легко избавиться. Я не
ухожу, но кто-то приближается, приближается, я чувствую это, близко к тебе, но не
тот, кто разлучит нас. Есть некоторые природы, которые еще теснее связывают другие, как некоторые
вещества объединяются при введении третьего элемента. "

"Дитя, ты - само мое дыхание; как ты можешь приблизиться ко мне?"

"Благодаря пробуждению в твоем существе нового набора симпатий; благодаря расширению.
Была ли моя мать дальше от тебя или ближе к тебе, когда она родила
нового претендента на твою любовь?"

"Стал ближе и дороже в тысячу раз".

"Теперь ты понимаешь меня, отец?"

"Я чувствую себя странно сегодня, Дон. Это нашло на меня, когда я выходил из
кареты, - то, от чего я хотел бы избавиться, но не могу. Как-нибудь в другой раз
мы поговорим об этом.

- Можно нам войти?

Дверь широко распахнулась, и Флоренс с мужем остановились перед
они. Дети как раз в этот момент были в саду. Прозвенел звонок к чаепитию
, и вскоре все они образовали счастливую группу вокруг щедрой доски.

Откровения приходят к нам иногда вспышками, к другим - частично
проблески. Откровение о чувствах Хью Уаймена к той, кого он
знал, но как друга, пришло медленно. Не было внезапного поднятия
завесы, которая скрывала изображение от его взора. Он поднимался и опускался, как
хотя и подхваченный ветром, - и это было всего лишь случайное дуновение, - но не кажущееся
рука судьбы, управляющая им.

Как он должен познать себя, как постичь странное трепетание своего
сердце, учащенное дыхание, прилив крови, в те моменты, когда он больше всего
искренне стремился подавить эти эмоции. Что означали близкие слова его ребенка
слова, касающиеся его смутных мыслей, плавающих, как туманности, в его голове? Что
было этим смутным состоянием вопрошания, без откровений, без ответов?
Он пытался избавиться от этого чувства, но каждое усилие приближало его, и он
наконец поддался странным чарам.

Через три дня после их приезда мисс Эванс переехала из дома скорби в их дом радости.
скорбь в доме радости.

Хью неожиданно встретил ее в саду, куда она отправилась на поиски
Дон. Но где был "Хью", ее брат, когда они встретились? Не раньше
она. У человека были манеры незнакомца, а не долго отсутствовавшего
друг вернулся.

Она разыскала Дон и встретила с ее стороны сердечный прием, который в какой-то
мере снял холод с ее сердца.

Той ночью Доун долго боролась со своими чувствами. Ее мысли
устремлялись за море к тому, кто так глубоко тронул ее чувства. Она
последняя встреча с ним была в Париже. Затем он встал рядом со своей сестрой, глядя
на картину Шоффера, которая так прекрасно изображает постепенный подъем
путь души через земные горести к небесам. Это прекрасное произведение
искусства "состоит из сгруппированных вместе фигур, тех, что ближе всего к земле
склоненных и переполненных самой сокрушительной скорбью; над ними
те, кто начинают смотреть вверх, и печаль на их лицах
сменяется тревожным вопрошанием; все еще над ними те, кто, имея
уловили отблеск источников утешения, выражают на своих лицах
торжественное спокойствие; а еще выше, поднимаясь в воздух, фигуры с
сложенные руки и поглощенный, устремленный ввысь взгляд, для чьего взора открылась тайна.
была раскрыта, загадка разгадана, а скорбь прославлена".

Эта картина всплыла в ее сознании.

"Буду ли я когда-нибудь среди "прославленных"?" - спросила она свое внутреннее "я".
"среди тех, кто видит божественную экономию страданий, которая очищает
душу от всей грубости? Я должна выбросить мысли о нем из головы",
- яростно воскликнула она. "У меня не должно быть земных причалов; далеко-далеко
в бушующем море жизни я вижу себя борющимся с волнами в одиночестве".
Так говорил разум, в то время как ее душа поддерживала нарастающий прилив эмоций,
и вскоре мысли и чувства унеслись далеко за синее море, где он
он все еще любовался красотами Старого Света.

Не встретит ли его еще раз случай на ее пути? Сможет ли она когда-нибудь снова
взглянуть в эти глаза такой чудесной глубины? Вот какие мысли
пронеслись в ее голове - последние, которые она испытала перед тем, как уйти
в страну грез.

Убаюканная сладким сном, она, казалось, стояла на берегу, наблюдая за
волнами, которые при каждом притоке бросали к ее ногам красивые ракушки. Они
все были соединены парами, но ни одна не была спарена должным образом; все не имели себе равных по
размеру, форме и цвету. Какая рука расставит их по порядку? Кто расставит
спаривать их и перестраивать их негармоничные сочетания?

Она попыталась разорвать нескольких на части. Она не могла разделить их, потому что они
были так крепко связаны густым слоем морской слизи, что никакая рука не могла
разъединить их. "Они должны вернуться, и их снова и снова будут омывать
волны, - казалось, говорил внутренний голос, - на широком берегу вечности они
все соединятся. Они символизируют человеческую жизнь и то, что во внешнем
мире называется браком. Настоящая пара находится в море, но не соединена
с себе подобными.

Чувство нетерпения охватило ее, когда она увидела, как ракушки откатываются назад,
а набегающий прилив все еще швырял к ее ногам новые волны. Ощущение
усилилось, и она проснулась.

Была полночь; легкий ветерок едва шевелил занавески на ее
окнах и кровати, и по комнате прокатилась волна звуков.

Доун знала, что там кто-то есть, но никакого страха перед посетителем не испытывала
она. Она только боялась, что ее дыхание может нарушить нежную атмосферу,
которая наполняла комнату, становясь с каждым мгновением все более разреженной и деликатной
по своему качеству. Она знала, что это не могло быть никем иным, как присутствием
ее матери, ибо никто, кроме нее, не мог так проникнуть в ее существо, и
наполните комнату такой атмосферой святости, и она почувствовала, что в
атмосфере, которая таким образом сгущалась, ее ангельский облик должен скоро стать
узнаваемым для ее взора. Когда эти мысли заполнили ее разум, лучи
света начали сходиться и сосредотачиваться рядом с ней. Ее глаза, казалось, были прикованы к месту
, когда она увидела смутные, но совершенные очертания фигуры. Оно становилось все более
осязаемым, пока, наконец, перед ней не предстал святой и
прославленный образ ее матери.

О, восторженный экстаз такого часа; успокаивающее воздействие, которое вливается
в мозг смертного, когда он получает такое благословение.

Дон попыталась заговорить; ее губы приоткрылись, но она не издала ни звука, и она
узнала, что есть другое общение, кроме общения словами, которое
смертные держатся вместе с теми, кто перешел к более широкой и глубокой жизни.

Постепенно очертания исчезли; сначала конечности, затем тени, или
полупрозрачные облака постепенно поднимались, пока не осталось ничего, кроме белизны
лучезарное чело просияло; но лишь на мгновение, а затем все исчезло.

Покой, более глубокий, чем сон, овладел ею. Она закрыла глаза, чтобы
отгородиться от темноты и сохранить видение, и оставалась так до тех пор, пока
медленно золотой свет дня катил свою колесницу по восточным холмам,
когда она неохотно поднялась, небесные чары были разрушены.

"Дорогая Перл, как хорошо, что ты пришла навестить нас", - сорвалось с губ
Дон, когда два часа спустя она вошла в гостиную своей учительницы
и пожал руку мисс Уэстон. - Я заберу ее сегодня; можно
нет, Флоренс? - и, не дожидаясь ответа, она отнесла ее к себе
домой.

Они долго и серьезно разговаривали; Дон рассказывала о своих путешествиях
она чрезвычайно развлекла своего гостя, и только в полдень они пришли в себя.
что прошла половина утра.

"А теперь я говорил достаточно долго и остановлюсь; но могу я спросить вас
где вы предполагаете провести предстоящую зиму?" Если ты не уверена
что помолвлена, я хочу, чтобы ты осталась со мной и Флоренс ".

"Я еду в тихий маленький городок Б., чтобы остаться на неопределенный срок
с некоторыми дорогими друзьями, родственниками моего дорогого Эдварда, которые
только что вернулись из Европы. Вчера я получил от них письмо, в котором говорилось, что
все они дома в безопасности и должны разыскать меня на следующей неделе ".

"Тогда все мои планы рухнут".

"Что касается того, что я здесь так долго; но как бы я хотел, чтобы ты могла
познакомься с Ральфом и Мэрион, Дон. - Да в чем дело; в чем дело, дорогая
Рассвет?"

"Ничего, кроме острой боли. Теперь все позади. Твои друзья были в ... в
Париже в прошлом месяце?" ее голос дрожал, когда она заговорила.

"Да. Но какой ты бледный. Дон, ты, должно быть, больна".

"Я не болен. Я плохо спал прошлой ночью. Но, Перл, я видел твоих
друзей.

- Видела их, видела Ральфа? - воскликнула мисс Уэстон в радостном удивлении. - Разве
у него не прекрасный характер? А Мэрион, его сестра, разве она не прелесть?

- Я их мало знаю. Они были во Франкфурте, в отеле, где
мы остановились. Впервые я встретил их там, а затем дважды в Париже,
случайно".

- Как странно, - продолжала мисс Уэстон. "Разве они не будут сильно
удивлены, когда я скажу им, что знаю тебя?"

Дон тяжело положила руку на плечо подруги, сказав:

"Мисс Уэстон, у меня есть свои причины, которые я, возможно, когда-нибудь объясню вам,
для того, чтобы просить вас не упоминать мое имя ни при ком из членов этой семьи". Это
было то же самое светлое лицо, которое много лет назад было обращено к ней со словами
утешения; та же детская мольба, ибо лицо Дон было прообразом
о ее духе - свободном, невинном и чистом. "Ты обещаешь без
объяснений?"

"Я так и сделаю, как ни странно это звучит; но могу я задать вам один вопрос, прежде чем мы
оставим эту тему?"

"Конечно".

"Ральф или Мэрион когда-нибудь причиняли вам боль?"

"Никогда. Я очень высокого мнения о них обоих".

Тема была оставлена, и хотя их слова перешли на
интересные темы, ни тот, ни другой не могли испытывать глубоких чувств,
потому что каждый стал замкнутым и отдельным; один размышлял, несмотря на ее
усилия, направленные на противоположное, по странной просьбе; другое мышление
как странно судьба снова свела жизни, которые, в ее нынешнем
состоянии, она могла видеть только то, что их следует держать в стороне.

Вряд ли Дон думала, что ей следует встретиться в своем собственном доме с человеком, который знал
Ральфа. Это казалось признаком того, что она может встретиться с ним снова, когда и
где, она не знала, но в одном была уверена: встреча могла быть
не только дружеской. Конфликт эмоций пульсировал в ее
существе. Она не могла поддерживать беседу и прямо сказала своей подруге, что она
слишком рассеянна, чтобы быть общительной.

"Отправляйся к Флоренс, - сказала она, - и скажи ей, что она может забрать тебя до конца своих дней".
день. Завтра... завтра, - медленно проговорила она, - я буду хотеть тебя, потому что
тогда я стану самой собой.




ГЛАВА XXII.


Когда Маргарет Торн покинула N ..., это было с намерением последовать
предупреждению старой женщины и избегать незнакомца.

"Куда мне идти?" это был самый главный вопрос, который повторялся снова и снова
до конца путешествия.

Наконец поезд остановился в оживленном городе; путешествие подошло к концу
, но ее беспокойным мыслям не было конца. Пока она так размышляла,
ее разбудил обычный вопрос: "Хотите перекусить? перекусить, мисс?" Это, казалось,
чтобы указать свой следующий шаг. Она вручила багажную квитанцию человеку,
Обратившемуся к ней, и велела ему ехать в публичный дом.

Сидя в экипаже, она почувствовала некоторое облегчение от угнетавшего ее чувства
неуверенности. Увы, бедная девушка не знала
что в этот момент женщина злых дел направляла кучера
куда везти беспомощную жертву.

И таким образом ее судьба была решена; ее ребенок родился в доме греха, и
его маленькие глазки впервые открылись в его темной, безнравственной атмосфере.

Эта женщина проделала все так хитро , что Маргарет не знала , но
что она находится в респектабельном доме, и я не увижу ее, пока не станет слишком поздно.
Затем, зная ее беспомощность, женщина тонкой лестью и
подходами в час женской нужды, в то время, когда она была слаба и
восприимчива к, казалось бы, доброму вниманию, завоевала ее доверие.
дитя обстоятельств, пойманное за сломанный посох, протянуло ей руку, как
тонущий ищет опоры в шторме. В час скорби и
нужды она приняла единственную помощь, которая была ей предложена, за помощь, которую
она должна была получить, и она не могла повлиять на свой выбор.

День за днем женщина, в руки которой она попала, работала над собой
ради своей жизни и привязанности, пока, наконец, Маргарет не начала думать
могли быть люди и похуже, чем те, что окружали ее, и в
них были еще большие грехи. огромном мире, чем те, которые совершались под крышей, которая
теперь приютила ее.

Будучи созданиями обстоятельств, мы слишком склонны приписывать
нашей собственной целеустремленности так называемую добродетель, которой мы гордимся
мы сами. Женщины, живущие в счастливых семьях, у уютного очага и окруженные
всеми средствами социального наслаждения, ставят себе в заслугу то, что
своим честным поведением и предаются горькому осуждению тех,
кто в менее удачных обстоятельствах поддается соблазну искусителя.
Они мало задумываются о том, кем могли бы стать сами, если бы не
защита, которую какой-то добрый ангел окружил их. Было бы
всем нам хорошо остановиться, подумать и задать своим душам вопрос, который
напрашивается эта мысль.

Как было видно, Маргарет Торн не по своей воле приехала в дом, в
котором она сейчас находилась, и не по своей воле осталась. Обстоятельства
ею управляли не по ее вине; и пусть этого не будет,
многие находятся в подобном положении. Таким людям мир обязан своей жалостью, а не
осуждением.

"Социальное зло" не ограничивается домами, которые общественность отмечает
как свое единственное пристанище, но его можно найти во многих из тех, в которых
предполагается, что церемония бракосочетания гарантирует целомудрие.

В них слишком часто появляется на свет нежеланный ребенок,
плод проституции, более низменной, чем любая другая, которая называется этим
именем, потому что санкционирована и защищена заветом святости. Если таковые имеются
дети незаконнорожденные, таковыми являются. Если какие-либо матери должны быть осуждены,
это те, кто, тщеславные и глупые, исполненные мирских амбиций,
гневно сожалеют, что на их время посягают требования
их зависимых отпрысков. Тщетно малыши тянутся к
жизни и любви, которые должны быть дарованы им добровольно; затем, не находя их,
увядают и отмирают, как безвременные цветы. Тысячи невинных существ ежегодно сходят в могилу
только по той причине, что, хотя они и рождены в
законном браке, они порождения страсти, а не дети любви.

Какими бы печальными ни были эти мысли, они, тем не менее, правдивы. В часе ходьбы
в любом сообществе, привлечет к чьему-либо наблюдению негармоничных
детей. Пусть женатые поразмыслят и тщательно зададут себе вопросы,
чтобы они могли понять истинное отношение, которое они имеют к
детям, которых называют их именами. Безусловно, лучше, чтобы в мир появилось дитя
чистой любви, с сердцем, чтобы любить его, рукой, чтобы
вести его, и душой, чтобы направлять его, чем дитя страсти, чтобы его ненавидели
и оставленный теми, кто должен заботиться о нем и защищать.

Мало что может быть сделано одним поколением, чтобы исправить это зло, но это
мало что должно быть сделано со всей серьезностью.

"Я не откажусь от этого", - сказала Маргарет, глядя в глаза своего
ребенка; глаза, устремленные на нее таким вопрошающим взглядом, что это заставило
ее сердце учащенно бьется, и обжигающие слезы текут по щекам; глаза
которые напоминали те, что когда-то освещали ее светом страсти,
который она ошибочно приняла за свет чистой привязанности.

Шли годы, и она боролась с жизнью, пытаясь прокормить себя
и ребенка своими усилиями. Но, увы, порча была на ней; никто не мог
помочь ей обрести лучшее существование, и она пала, чтобы больше не подняться по эту сторону
могилы.

Она отказалась от своей женственности не внезапно, а медленно, по мере того, как надежда сменяла друг друга
надежда рушилась, и все ее усилия наталкивались на отвратительное недоверие.

Годы, которые приходили и уходили, принося счастье многим, не приносили
ей ничего. Однажды ночью ангел смерти бесшумно подкрался к ней
и забрал ее единственное земное утешение - ее ребенка. Его светлое лицо и
невинная улыбка стократно вознаградили ее за хмурость мира
, с которой она столкнулась. Теперь у нее не было причала, не было якоря в широком море
существования.

"Когда-нибудь я умру, - сказала она, - и, возможно, ангелы простят
я." И она шла одна, и ее не заботило, что происходит в ее жизни, и чем она заполнена
отмеренные ей дни на земле.

Мисс Эванс сидела одна в своем доме и размышляла, как это часто бывало с ней. Она
только что читала отрывки из "Жизни мечты", открыв книгу на
наугад на главе, озаглавленной "Разбитая надежда". Жизнь издевалась над ней
на каждом шагу? Она вяло переворачивала страницы, и "Мир" мелькало перед
ее взором. Наконец-то мир. Независимо от того, насколько велика борьба, отдых будет
за нами. Возможно, мы не достигнем того, к чему стремились на земле, но наступит мир
и "покой, о котором мир не знает".

Но тогда ее разум не ощущал этого обещания. Жизнь казалась все более унылой,
безвкусной. Движение колесниц прогресса было затруднено.
Что стало с ее искренним, работящим "я", чье глубочайшее счастье
заключалось в труде на благо человечества? Почему ее руки были такими праздными, а разум
таким вялым? Вопрос поднимался за вопросом, пока ее разум, казалось, не погрузился
в море, чьи беспокойные волны стонали и разбивались о ее спасательный круг,
не давая ее душе покоя. Почему она плывет по этому неспокойному морю?

Чья-то рука легла ей на плечо. Она обернулась, и теплая кровь прилила к
ее щекам и лбу.

- Хью!

"Арлин!"

Впервые за многие годы звук собственного имени
так глубоко взволновал ее.

Он сел рядом с ней, взял ее руки в свои, и, казалось, никогда еще он не принадлежал ей так сильно, как в этот час.
В тот момент он был с ней.

"Я никогда не была так рада видеть тебя", - сказала она, не подозревая о приливе
эмоций, которые пробудит его ответ.

- Я действительно рад, что это так. Тогда я не хочу, чтобы ты испытывала
отвращение. Я люблю тебя, Арлин.

Она не была поражена этим признанием, как можно было бы предположить
и все же она никогда не думала, что услышит подобные слова.
его губы. Они упали, как роса на увядающие цветы, и она подняла глаза,
сказав:

- Как давно это чувство живет в твоем сердце, Хью?

"С тех пор, как я обнаружил, что могу любить больше, чем одну, и при этом любить ту глубже
и нежнее".

"И когда это было?"

"Когда я впервые увидел свой дом после зарубежной поездки. До этого у меня было только
одно чувство к тебе, и это, ты знаешь, была братская любовь".

- Я люблю.

- Но скажи мне, - сказал он, как будто его поразила новая мысль, - как
давно ты любишь меня?

"Всегда, Хью".

"Всегда?" повторил он. "И все же ты держал эту любовь в секрете для всех
душа, кроме твоей собственной. Все хорошо и в порядке. Я не мог знать
этого раньше. Могу ли я когда-нибудь оказаться достойным такой преданности, такой настоящей любви.
Арлин, в нашей любви нет огня страсти, но горит более чистое пламя
на ее алтаре горит то, что не уничтожает, освещая наш путь".

Много часов они просидели вместе, большую часть времени в тишине, их
души общались на том языке, который не имеет земного выражения.
Вскоре течение их жизней смешалось; впереди показались зеленые берега мира
. Ночь облачилась в одежды утра; сомнения и
вопрошание уступили место вере и доверию.

Она приходила к нему домой, чтобы ежедневно гулять с тем, кого Бог заставил трепетать
в душе к ее собственной серьезной жизни. Не было толпы, которая могла бы стать свидетелем
внешнего обряда; присутствовали лишь немногие избранные, которые могли проникнуться истинным
духом мероприятия, в то время как над ними витал
ангельский облик дорогой ушедшей Алисы, по-настоящему счастливой, что женская
привязанность и мягкость пришли благословить того, кого она тоже так искренне
любила.

Дон сияла от эмоций при виде этого союза. "Теперь меня окутывает другая жизнь
" - сказала она отцу, когда они впервые остались наедине.
после церемонии. "Я знал, что она придет; я почувствовал это, когда мы вернулись домой.
Ты не искал этого, отец, это пришло к тебе; это должно было случиться; и теперь, когда
у тебя есть кто-то, кто сидит рядом с тобой, я могу немного побродить, не так ли?"

"Ах, да, я помню одну пару глаз над морем, которые не раз
останавливались на юной леди, имя которой не будет названо".

Дон внезапно прервала это замечание восклицанием: "Ах, не надо,
отец, не надо!" и ее тон показался ему печально неуместным для
время и повод; поэтому он больше ничего не сказал, но удивился ее странному и
для него в тот момент необъяснимому поведению.

"Какая необычная свадьба", - говорили все. "Совсем как уайманы, они
никогда не делают ничего похожего ни на кого другого".

"Я не могу представить, что его восхищало в мисс Эванс", - сказал
один из тех, кто удостоил мисс Вернон визитом в одно
памятное утро.

"Он любопытный человек, - сказала пожилая леди, зевая и улыбаясь, - и
никто никогда не мог его понять".

Эти и сотни подобных выражений, столь же неважных, были
услышал, и затем все снова стихло.

Новая пара продолжила глубокое течение своей жизни в " Юнайтед "
силы, и объединили свои усилия в одно русло, каждое отдельное, но
текущее во времени в соответствии с божественным порядком, обогащая жизни друг друга.




ГЛАВА XXIII.


Жизнь одних стабильна, с непрерывным течением дисциплины; жизнь других
конвульсивна и ужасна в своих диких потрясениях. Постепенно мы познаем
благость Божьего милосердия, которое посылает бурю, отбеливающую наши
одежды, делая их чистыми, как снег. Когда наша песня должна быть хвалебной, мы
носимся туда-сюда, оплакивая свою судьбу, пересекая и повторно пересекая путь,
который ведет в жизнь, вместо того, чтобы идти по нему и следовать за ним
к своей славной цели.

Постепенно мы учимся принимать каждый день и наполнять его нашими лучшими усилиями,
оставляя завтрашний день Богу. Жизненный опыт должен научить нас находить
где начинается и где заканчивается наша работа; но не в нашем обучении, а в том, как мы
проецируем себя и превозносим наши собственные скромные знания.

Подобно детям, мы вмешиваемся в дела нашего отца и таким образом задерживаем получение
благословения. Когда мы научимся работать с Богом, тогда наша жизнь войдет в
божественный порядок и будет протекать глубоко и мирно до конца. Наши нетерпеливые
движения обрезают нити в небесной основе, и одеяние, которое
должно было окутать нас, задерживается в своем создании.

Было сказано: "Человек - злейший враг сам себе", и жизненный опыт
подтверждает истинность этого утверждения. Но наш окончательный успех порожден нашими
нынешними неудачами. Именно в наших усилиях подняться вверх по течению, и таким образом
гребя против течения, мы набираемся сил. Без сопротивления
жизнь была бы отрицанием, а наша бегущая, сверкающая река превратилась бы в
застойный бассейн.

Рассвет прояснился вместе с восходом солнца, или, скорее, облако прошло мимо,
оставив ее во всем ее родном великолепии. Мисс Уэстон провела с ней свой последний
день, а затем отправилась к своим друзьям, получив разрешение написать
всякий раз, когда она чувствовала к этому расположение, но с осторожностью, чтобы ничего не говорить о
о ней Ральфу или Мэрион.

"Думаю, я должна еще раз взглянуть на море, пока не наступила зима", -
сказала Дон своему отцу в один прекрасный день, когда воздух был спокоен, а
листва отливала яркими осенними оттенками.

"Тогда тебе придется пойти одной, потому что у меня слишком много обязанностей, чтобы
сопровождать тебя", - сказал он и после минутной паузы спросил: "Можешь ли ты
не подождать день или два?

Он прочел ответ в ее умоляющих глазах, которые говорили: "Сегодня или не сегодня
совсем; я в настроении и должна идти сейчас".

"Тогда иди, - сказал он, - но не позволяй волнам унести тебя прочь".

Ему казалось, что она ускользает из его жизни; и действительно, она
уходила, но только для того, чтобы снова течь к нему более свободно и сильно. Как
прилив, который уходит и возвращается, каждый раз совершая более дальний набег
на берег, так и она изливалась и приливалась, с каждым возвращением прилива
все глубже проникала в его душу. Мы должны устремиться к океану, к
глубине живых вод, если хотим завоевать более прочное пребывание в сердцах
тех, кого мы любим.

Доун гуляла по пляжу, тому самому месту, где в детстве ее пылкий
дух впервые взглянул на море. Кто-то может подумать, что она бездельничала
часами напролет собирала белую гальку и бросала ее в воду.

Как долго она продолжала так думать о прошлом и размышлять о
будущем, она не знала. У нее была только одна мысль, и это была
о Ральфе, чьи письма к ней в последнее время были полны того духа,
который рано или поздно загорается в каждом сердце. Она чувствовала, что у нее есть перед ним
долг, выполнение которого в самом крайнем случае нельзя было откладывать надолго,
и она знала, что для выполнения этого требовались сила и целеустремленность
целеустремленности, которая поставила бы на службу всю философию, на которую она была способна
командовать.

Глубокая тишина, окружавшая ее, была наконец нарушена звуком
шагов; затем послышался голос, который, как ей показалось в ее
полубессознательном состоянии, исходил из мира духов. Она вздрогнула,
когда голос зазвучал ближе. Она знала, чей это был голос, и все же только
прошептала про себя: "Как странно", продолжая смотреть на море, в то время как
всю ее душу пронизывало чувство, сродни небесной радости.

"Рассвет, рассвет; наконец-то я нашел тебя, и у моря!"

Она все еще смотрела на неспокойные воды. В жизни каждого человека
Бывают моменты, когда речь замирает, когда слова бессильны, когда душа может только
выразить себя молчанием. Такой момент настал для Дон.

Ральф взял ее за руку. Она обратила на него взгляд, который, казалось,
сделал ее душу ближе к его душе, чем когда-либо прежде, и они пошли
медленно, бок о бок. Затем он сказал ей, что его сестра и друг были
на пляже, в миле ниже; что они пришли все трое, чтобы еще разок
взглянуть на море и набрать мха.

"Я не знал, почему у меня возникло такое сильное желание приехать сюда, - сказал он, - но
теперь ясно вижу, что влекло меня в этом направлении. Грядущее чувство было
всепоглощающим, и я не мог ему сопротивляться".

Они гуляли и беседовали обо всем прошлом, пока, наконец, не был задан вопрос
, столь важный для обоих, и Ральф взмолился, как
может только влюбленный.

Последовало долгое молчание. Надежда и страх, сомнение и неуверенность приходили и
уходили, и каждое мгновение казалось ему вечностью.

Наконец Дон медленно повернула к нему лицо, а затем подняла
глаза к небу, как бы умоляя его о помощи. Глубокая работа ее духа
это ясно отразилось на ее чертах; сначала конфликт, затем
триумф.

"Я должен идти один. Я люблю тебя, Ральф, как никогда прежде; но
У меня есть миссия на земле; та, которую я не могу разделить с кем-либо еще. Этому
служению я посвящаю свою жизнь".

Она бросилась к нему, на мгновение обвила руками его шею;
затем, вырвавшись, ушла прежде, чем он смог полностью осознать, что
произошло.

Постепенно реальность произошедшего обрушилась на него, подобно шторму, еще более
ужасному из-за своего медленного приближения.

"О, хорошо, что я не увидел ее сегодня, - сказал он, - ибо тогда надежда исчезла бы".
меня бросили. Теперь все кончено. Со мной жизнь должна проходить через
механически, не прожитая всерьез; нужно отказаться от счастья, молиться о мире
и покое".

Когда Мэрион и Эдит пришли за ним, кризис его великого
горя миновал, но побледневшее лицо говорило о том, что это был не тот Ральф, который покинул
их.

"Почему, ты болен, что случилось?" были восклицания его сестер.

"Я чуть не утонула".

"Ты купался?" - что? - спросили они оба вместе.

"В море скорби", - хотел сказать он, но сдержался и
ради них самих казался веселым.

- Значит, тебя действительно накрыла волна, Ральф? - спросила его сестра, с тревогой глядя
ему в лицо.

- Да, сильная. Я был близок к тому, чтобы пойти ко дну.

Они не знали, что он говорил в соответствии, и приняли
буквальное объяснение, которое было истинным абстрактно.

- У вас такой вид, словно вы сосредоточили дюжину лет в одном дне, -
сказал мистер Уаймен, встречая Дон в дверях.

"У меня был очень напряженный день".

"Тебе следовало потратить больше времени, дитя мое".

Это было ее первое неразделенное горе, и она страстно желала оказаться подальше, в одиночестве.
казалось, что на какое-то время между ней и ее
отец, и она поспешно покинула его и направилась в свою комнату. В ту ночь никто
кроме ангелов не был свидетелем ее борьбы и того покоя, который после этого
снизошел на ее встревоженное сердце.

Когда наступило утро, со светом и любовью на лице, она спустилась вниз,
и те, кто встречал ее, не знали о конфликте ночи, о великой
тьме, - таким ярким было ее утро.

"Сегодня я собираюсь в город, чтобы сделать кое-какие покупки: мой гардероб
нуждается в пополнении".

"Это объявление, я полагаю, является призывом к моему кошельку", - заметил мистер
Вайман.

"На твоем месте я бы сократила ей содержание", - сказала его жена,
- если она не будет больше общаться с нами.

"Ты знаешь, Дон, что большую часть времени проводила в скитаниях с тех пор, как
в нашем доме произошли перемены?" - сказал ее отец, вручая ей деньги
на покупки.

"Конечно, имея кого-то на место экономки, я хотела бы
немного насладиться своей свободой".

Миссис Уайман выглядела обеспокоенной. Она их разлучила? Отсутствовала ли Дон
сама из-за нее? На ее лице промелькнуло выражение боли, которое она
мало кто знал, что предмет ее мыслей уловил и истолковал.

"Я ухожу не потому, что ты здесь, - сказала Дон на прощание. - Я ухожу
потому что я чувствую побуждение к этому. Я искренне благодарен тебе за то, что твоя любовь
пришла, чтобы благословить жизнь моего отца. Ты мне веришь?"

- Да, и благодарю вас от всего сердца за ваши слова. Это было сказано с
глубиной чувства, которая всегда сопровождается святым крещением
слезами, и это не было исключительным случаем.

Первой мыслью, пришедшей к Дон по прибытии в город, была
мечта ее детства - чистое белое платье и влажные темные переулки.

"Возможно, моя миссия близка", - сказала она, отступая в сторону, чтобы пропустить
пожилой мужчина прошел. Она взглянула на его печальное морщинистое лицо. Казалось, что
хотя другие глаза смотрели на это сквозь ее собственные. Она достала немного
денег из кошелька и сунула их ему в руку.

Он машинально накрыл банкноту пальцами; это было нечто большее,
ему нужны были не только деньги.

"Я ищу...для-нее", - сказал он, его глаза смотрели в пустоту.

"Я могу кого-нибудь найти для тебя?" - спросила Доун, тронутая его нежностью,
детской манерой.

"Найди ее? Ты можешь найти Маргарет? Да ведь она ушла, когда была
маленькой девочкой; нет, она выросла - как ты. Но я думаю, что она потеряна; да
потеряна. О, моя маленькая Марджи, твоя собственная мамочка, а другая твоя мамочка мертва,
и я совсем один. Пойдем, Марджи, пойдем, - сказал он, протягивая
руки к Дон.

"Я не Марджи, но, возможно, мы сможем найти ее". Она подошла к нему поближе
и пошла рядом с ним по улице.

Они шли, пока толпа не стала более плотной, и от моря человеческих
фигур, спешащих и толкающихся, у нее закружилась голова.

Какое разнообразие; от детства к возрасту - лица, в которых боролись печаль и надежда
; лица, отмеченные морщинами; щеки, впалые от
болезни и множество невзгод; яркие, сияющие лица, свежие, как цветы,
до того, как роса была выжжена полуденным солнцем и зноем. Дальше, дальше они
пошли - оживленная толпа, и старик, и девушка; он, глядя на
на все, но ничего не видя; она, беспокойно озираясь, для чего? для
кого? Как типично для великой дороги жизни, по которой мы блуждаем, ища
то, чего не знаем; надеясь, что из моря лиц одно
будет сиять над нами, чтобы получить или дать благословение.

Они миновали просторный зданий, и пришел менее притязательного в
стиль. Толпа становилась менее плотной, швейной менее эффектными и элегантными;
низкие деревянные дома странно контрастировали с высокими зданиями
которые они оставили позади. Маленькие магазинчики с разбитыми стеклами в каждом окне;
дети, оборванные, ленивые и жестокие на вид, трогали сердце
прохожего горем, которое невозможно было передать словами.

Дон смотрела на них и страстно желала собрать их всех в единое лоно любви
и гармонии. "О, направь меня, Отец, и помоги мне привести их к лучшей жизни", -
такова была искренняя молитва ее души.

"Меня привели сюда сегодня, чтобы мое сочувствие человеческой нужде
углубилось", - сказала она себе, охваченная радостным волнением
проникнув в ее существо, вера еще крепче ухватилась за вечный якорь,
который крепко держит нас в глубоких водах.

Она была так увлечена, что не заметила приближения экипажа,
поскольку они находились на улице, которая шла под углом к главной магистрали,
пока резкий крик старика не вывел ее из задумчивости.
Его сбили, и он упал под колеса. Один стон, одно
судорожное движение лица, и он стал белым, как мрамор.

Прежде чем она успела подумать или что-то предпринять, воздух пронзил пронзительный крик
саму душу Зари, ибо это был вопль из глубин, которые мало кто
понимал. Она обернулась, чтобы посмотреть, от кого это исходит, и увидела светлую женскую фигуру.
фигура, низко склонившаяся над распростертым мужчиной. Она была бедно одета, и на ее
лице были видны следы великой внутренней борьбы. Двое мужчин
осторожно подняли упавшего и отнесли его в ближайший магазин.
Но это была всего лишь глина, которую они несли туда; душа сбежала; ушла в
мир большего милосердия и более благородных душ, чем этот.

"О, мой отец, мой бедный, старый отец", - сорвалось с губ Маргарет, и ее
тело раскачивалось взад и вперед под бременем горя.

Дон взяла ее за руку; она была ледяной. Так встретились отец и дитя.;
одна в смертном сне; другая в последней земной скорби
пожирающей то немногое, что в ней оставалось от жизни. Это была поистине
жалкая сцена, тронувшая всех, кто был ее свидетелем.

- Куда нам его отвезти, мисс? - почтительно обратился полицейский к Дон,
которая, как он предположил, судя по ее явному интересу, была знакома с вечеринками.

"Я их не знаю, сэр", - ответила она, бросив взгляд, полный глубочайшей жалости
на Маргарет.

"Могу я спросить, куда отвезут вашего отца?" - нежно сказала Дон, обращаясь к
Маргарет.

- Забрали? Ну, домой; нет, это очень далеко; но не хорони его здесь, в
злой город. О, отведи его туда, где трава будет колыхаться над его могилой,
и синие птицы будут петь ранним утром. О, не хорони его здесь!" - воскликнула она
, цепляясь за Рассвет с той уверенностью, которая рождается в душе, когда
ее, пусть странной и внезапной, вводят в присутствие истины и
добра.

"Его унесут в зеленые поля, и мы последуем за ним", - сказал
Рассвело, и, подойдя к добродушно выглядевшему мужчине в толпе, она отдала ему
приказ приготовить гроб и саван и отнести тело в дом
бедная женщина, которая стонала рядом с ней.

- Куда нам его отвезти, мисс? - спросил он, подходя к Маргарет.

- Отвезти его? У меня... у меня нет дома. Этим утром меня выгнали из квартиры,
потому что у меня не было денег, чтобы заплатить. Ведите его куда угодно, только позвольте мне сходить к нему на
могилу".

Ее умоляющий голос и взгляд говорили о том, что в жизни остался всего один шаг
ей. Все было сметено; одна надежда за другой исчезли, и она
стояла одна во тьме.

Кларенс Боуэн и его молодая и элегантная жена ехали верхом по части
города, широкие проспекты которого были обсажены деревьями, сияющими от солнца.
осеннее пламя, когда катафалк, за которым следовала одинокая карета, внезапно
привлекло внимание первых.

Почему все его тело содрогнулось, а краска отхлынула от лица? Его
жена смеялась и болтала рядом с ним, и на
этих улицах не было ничего необычного в том, чтобы увидеть похоронный пропуск. Что же тогда так взволновало
его? И его жену тоже, она встревожилась, взглянув на его изменившееся
лицо.

Из этой одинокой кареты на него смотрело лицо. Оно смотрело
отсутствующим взглядом. Это было лицо Маргарет, которое, даже она не знала почему, смотрело
на Кларенса. Казалось, электрический аккорд соединил их обоих: один
с богатством и энергией жизни, другой - с бедностью и смертью.

"Почему? что на тебя нашло? - спросила его жена. Он снова бродил по
зеленому лесу и снова стоял рядом с невинной девушкой. Он
не услышал голоса, который обращался к нему, и она оставила его наедине с его мыслями.
Поводья ослабли в его руке, и лошадь пошла медленным шагом,
в то время как его жена не знала о горьких водах, которые бушевали в
его душе. Таким образом, рядом с нами ежедневно сидят формы, в то время как наши мысли скользят
назад и вперед с молниеносной скоростью. В такие моменты душа
вызывает из прошлого своих умерших, чтобы взглянуть на их безжизненные формы,
затем поворачивается и с беспокойной тоской смотрит в неизвестное,
непроницаемое будущее.

- Почему? муж, я заявляю, если ты не слишком глуп. Я возьму бразды правления в свои руки
сам, если ты не проснешься.

Она мало знала, как тогда волновалась его душа и насколько велик был тот
конфликт, который происходил между "я" и совестью.

Он легонько тронул лошадь, и они проехали дальше, а маленькая похоронная процессия
кортеж медленно направился к месту захоронения бедных и безвестных умерших.

Это было простое и несколько унылое место, до которого они наконец добрались.
Там не цвели ухоженные цветы, а вокруг безымянных могил росла трава
нескошенная.

Старик с лопатой только что закончил свою работу. Последняя
Полная лопата земли была выброшена, когда катафалк и карета остановились
у ворот, и мужчины медленно внесли гроб внутрь, за ними последовали Маргарет
и Дон.

Ангелы, должно быть, заплакали бы, если бы увидели скорбящую фигуру рядом с
той могилой, когда раздался звук земли, упавшей на гроб,
на ухо безутешной Маргарет.

Стон за стоном раздавались по мере того, как они несли, а не уводили ее к
карете.

Бездомная и одинокая; где найдет ее завтрашний день? Бог смягчил
ветер для остриженного ягненка и послал своего ангела-служителя в свое время
подходящее время. Дон решила по дороге к могиле заехать к ней домой,
и дала хэкмену указания ехать на станцию.

Капли дождя застучали по тротуару, воздух стал холодным и
тяжелым, усугубляя мрачность события, и это было облегчением для
оба садятся в машины и видят лица, озаренные надеждой, едут в
жизненный опыт, а не уплывание от него.

В немой душе, сидевшей рядом с Доун, не было никакого действия. Она
перешла за пределы вопросов и волнения мыслей. Это было так просто
покой, который испытывает каждая душа, когда опускается занавес печали,
даже среди сцен надежды и счастья; но для того, кого надежда долго терзала
с тех пор как покинутый и горький жизненный опыт часто повторялся,
не могло быть никакой проекции "я", ничего, кроме Настоящего Момента, лишенного всех
земных интересов.

Поезд мчался мимо холмов, через долины, поля и леса, словно
существо живое и разумное, и остановилось на станции, где
ждал экипаж. Маргарет машинально последовала за ним, и Мартин по
жесту Дон поднял ее в экипаж. Дым от удаляющегося
поезда поднимался и клубился среди деревьев, принимая фантастические формы, в то время как
пронзительный свисток заставил скот помчаться по полям, и
гибкокрылые соловьи уходят в леса. Точно так же некоторые
великий шум мира, доносящийся до наших ушей, отсылает нас к центру нашего существа
для отдыха.




ГЛАВА XXIV.
Она лежала неподвижная и бледная на кровати, в то время как приближался Рассвет, или, скорее,
парил по комнате. Прилив жизни быстро убывал; последнее
горе разрушило долгое напряжение, и вскоре ее освобожденный дух
устремится ввысь.

"Может, мне посидеть с тобой и почитать?" - спросила Дон, когда стрелка на часах
указала на полночь. Сон не приходил к усталым глазам,
которые теперь с такой благодарностью и доверием смотрели на благодетеля
отверженного.

Нежным голосом, соответствующим времени и состоянию, она начала читать
этот утешительный псалом "Господь - пастырь мой".

К концу сеанса Маргарет уже спала, а Дон откинулась на спинку стула,
отдохнул и бодрствовал до утра.

- Где я? Что случилось? были ли вопросы выражены на
чертах лица бедной девушки, когда она проснулась, и ее дух вернулся обратно
из страны грез.

Прошло некоторое время, прежде чем она смогла ухватиться за нить радости, которая была
теперь вплетена в ее последние земные дни, и забыть темное, печальное
прошлое. Старые годы казались ей тогда заплесневелыми томами, переплетенными
золотым шнуром. Нынешний покой компенсировал ей долгий период
волнений, и в его атмосфере ее душа собрала свои изношенные, рассеянные
силы, и приготовился оставить старое и принять новое
форму.

Как мало домов являются такими вратами в рай. И все же те, кто ожидает, что ангелы
будут пребывать с ними, не должны забывать принимать смиренных и
заблуждающихся. У многих дома украшены, но как редко мы встречаем
на жизненном пути эти придорожные гостиницы для усталых паломников, которые
забрели на запретные тропы.

Не одна Дон лечила ее; ее отец и мать успокоили
подушку умирающей девушки и влили в ее темную и беспокойную
душу лучи вечного света.

Вы, желающие иметь прекрасные гирлянды за пределами, должны заботиться о заброшенных
цветы здесь, и смыть пыль великого пути жизни с их
поникших лепестков. Вы, кто стремится к жизни, должны потерять ее; текущий
только поток чист и полон жизни. Жизни эгоистичны, они застойны и
порождают болезни и смерть.

Как бедны, из-за отсутствия постоянного богатства, те, кто, будучи богатым
мирскими благами, пренебрегают своими возможностями и, следовательно, не знают
блаженства творить добро. Нет положения на всей Божьей Вселенной
для таких пауперизм. Медленно должны те, кто по своим действиям, становятся его
субъекты, выводящие себя из этого в сферу истинной жизни. Другой
мир более ясно покажет это, и обнаружится, что те
, кто не ценит такие возможности здесь, будут умолять о них там. В этом
существовании будет много тех, кто, забыв или пренебрегая своим долгом, пока
на земле, должны оставаться в духе в этом мире и через другие
организмы, отличные от их собственных, делают то, что они должны были делать и могли
гораздо легче достигли бы, находясь в своих земных храмах.
От закона жизни никуда не деться, ибо Бог есть этот закон, и это
закон - это Бог. Счастливы те, кто добровольно становятся инструментами в его руке.

В самости ничего нельзя сделать, ибо жизнь всегда взаимосвязана. Все
могущественные силы представляют собой комбинации, и эгоизм всегда ограничивает ту власть, которая
ежедневно и ежечасно ищет пристанища среди человечества. Тот, кто
доверяет только себе, разрушает собственную полезность и слепо отворачивается
от любого источника высшего наслаждения.

Солнце медленно опускалось за западные холмы, придавая красивый оттенок
облакам на горизонте мягкость. Это был приятный час для смерти.,
когда земля была неподвижна, и усталые ноги переходили от труда к
отдыху.

"Узнаем ли мы друг друга там?" - спросила умирающая девушка Зари.

"Это там так же, как и здесь. Нас всегда знают и любят, ибо Божье обеспечение
его детей простирается за пределы долины ".

"А грешные, заблудшие обретают мир и покой?"

"Никто не без греха, никто не безупречен; мир и покой - для усталых".

- О, утешительные слова. Они, должно быть, от Бога, - тихо прошептала Маргарет.
она закрыла свои светло-голубые глаза, как будто хотела отгородиться от всего
кроме этой единственной утешительной мысли.

Когда она открыла их, они засияли небесным сиянием, и она
протянула свою тонкую белую руку к Дон, которая сжала ее в своей
своей. Несколько коротких вдохов, одно нажатие - это было последнее, что сделала Маргарет
знак внимания, когда она переправлялась через реку, чтобы найти ту жизнь и покой, в которых на
земле ей было отказано.

Рассвет положил холодные белые руки на грудь спящего и вышел
из комнаты, где душа получила свое новое рождение, с более глубокими
эмоциями жизни и ее притязаниями на человечество.

В следующее мгновение она была прижата к теплому сердцу своего отца, и
уютно устроившись там, пока усталые веки не сомкнулись, и на нее не снизошел сон
.

Он держал ее, пока она спала, и молился о силе перенести
разлуку, которая должна была произойти между ним и ребенком; ибо наиболее ясно
понимал ли он, что Бог наметил для нее роды, которые потребуют
она с его стороны.

"Пусть я никогда не коснусь лучей Бесконечности", - сказал он, как только она
проснулась.

"Как все ясно; кажется, какое-то облако рассеялось с меня", - сказала
Дон, глядя ему в глаза, не вполне понимая все. "Я могу
действуй по-своему, теперь у тебя есть кого любить, кроме меня, не так ли?"

"Ни за что на свете, дитя мое, я бы не помешал тебе в твоей миссии
приносить пользу, и если в прошлом я был эгоистом, то не сейчас. Ступай
и приходи, когда тебе заблагорассудится; приводи к себе домой, кого пожелаешь, и мое
благословение пребудет на них и на тебе ".

У Дон не было слов, чтобы выразить свою благодарность. Слезы, которые
несмотря на все ее усилия сдержать их, блестели в ее глазах,
свидетельствовали о глубине ее чувств и любви, которую она лелеяла к своему
отцу. С этого момента их жизни потекли, как река, в более глубоком
и канал стал шире, и множество ярких цветов расцвело на его берегу
давая надежду отчаявшимся, отдых и силу уставшим и
падающим в обморок паломникам времени.

Они вырыли могилу под ивой и выгравировали на простом белом камне
простое слово: МАРГАРЕТ.

Родители и ребенок встретились в потустороннем мире, чтобы вырасти в повседневность
их индивидуальные жизни получили признание и раскрылись в более благоприятном климате
.

Миссис Торн (мачеха Маргарет) умерла за год до того,
когда Рассвет застал старика в городе, разыскивающим свою дочь.

После отъезда Маргарет из дома он стал скучным и вялым,
и в конце концов сошел с ума. Какое неуловимое влечение привело его в город, где
Маргарет останавливалась, мало кто может понять; но для тех, кто полностью
осознает, что ангелы-хранители наблюдают за нами и направляют нас, тайна
раскрыта, и это, как и многие другие, казалось бы, странные вещи в жизни, сделано
ясно в свете этой веры.

Рассвет трудился ради женщины, ибо благодаря своему возвышению она увидела
что вся раса должна вознестись. Все должны знать, что мужчины будут великими
если женщины будут великими; и это истина, которая с каждым днем становится все более очевидной,
что с ним нужно связаться через нее. В индуистской басне Вишна
представлен следующим за Магой через серию превращений. Когда
она насекомое, он становится насекомым; она превращается в слона, и
он становится представителем того же вида; пока, наконец, она не становится женщиной,
и он - мужчина; она - богиня, а он - бог. Итак, за пределами
басни, если женщина невежественна и легкомысленна, мужчина будет невежественным и
легкомысленным; если женщина поднимется, она заберет мужчину с собой.

Прошло два года, и течение жизни становилось сильнее с каждым днем.
волна накатывала на берег, где сидела Доун, поджидая разбитую барку.
Это было миссией ее жизни, и она хорошо знала, что помогать бедным и
угнетенным во всех сферах жизни было всего лишь выполнением божественного
повеления.

Не все они были изгоями, который претендует на ее любовь и сочувствие;
для того, санкционированный брак, целомудрие души был ежедневная оздоровительная
в жертву похоти, стыда и бесчестья. Она видела многих, живущих вместе
в браке, под самым унизительным влиянием, лишенных всякой благодати
и чувства, которое делает жизнь святой и утонченной; приносящей в мир
дети, грубые, скучные и негармоничные, как и они сами.

Вопрос встанет перед каждым вдумчивым умом: "Зачем все это"
это?

Даже уничтожение жизни, каким бы отвратительным ни был этот грех, не может считаться более
греховным, чем порождение ее, при таких обстоятельствах, для страданий.

Но мы проходим процесс уточнения. Многое будет
поставлено под сомнение, многое остается без ответа. Давайте внимательно посмотрим на самих себя и
узнаем, что есть много способов, которыми мы можем ошибаться, прежде чем осуждать
других.

Света сегодняшнего дня недостаточно для завтрашнего; давайте же, следовательно, будем
не слишком напористые и смелые, но спокойно следуйте указаниям жизни,
не закрывая свое мнение ни от каких ее волнений. Сегодняшний день принадлежит нам,
больше ничего; на сегодня достаточно зла. Мы обременяем себя каждый
час слишком большим количеством вопросов, которые замедляют наш прогресс.

Мудрый человек берет с собой не больше груза, чем могут тащить его лошади. Наше путешествие
было бы быстрее, если бы каждое утро мы начинали с меньшим грузом. Мы не можем
ускорить Божьи замыслы. Рост происходит медленно; лихорадочные действия - это болезнь.
Учащенный пульс выбивает из нас жизненные силы, не добавляя жизни,
и все же, сколько мы видим людей, которые, работая таким нездоровым образом,
смотрят на тех, кто более спокоен и собран, как на лишенных силы.

Водопад извергает брызги и пену; глубокая река, более
медленная, отдает океану дань богатства.

Давайте работать спокойно и не путать туманы с горами. Глубина - это
высота.

Энтузиазм - это солнце, которое согревает, а не сжигает нашу жизнь. Это
богатство, полнота бытия, а не дикое, спазматическое действие.

С усилиями Дон становилось все светлее, пока ей не показалось, что
все мотивы человеческих душ открылись перед ее взором. Это
сила восприятия делала ее жизнь компактной, острой и реальной; и были
моменты, когда она страстно желала, чтобы между ней и
людьми, с которыми она соприкасалась, опустилась завеса.

Она шла среди толпы, но не смешивалась с ней. Она парила
выше, и те, кто не мог понять ее, называли ее странной и
чудаковатой. Такие пропасти всегда должны существовать, где человек видит внутренности сердца
и знает, что его истинное биение приглушено и подавлено. С таким
ясным видением разум временами почти теряет свое душевное равновесие,
уравновешенность и забывает о славных надеждах и обещаниях, которые являются
записано в книге жизни в качестве компенсации за все ее конфликты
здесь.

После многих месяцев напряженной жизни я испытала чувство облегчения
когда Дон, открыв письмо от мисс Уэстон, получила информацию
о ее намерении нанести ей короткий визит. Это настолько изменило бы
уклад ее жизни, что она была вне себя от радости при мысли о
уготованном ей счастье. Но когда на исходе яркого летнего
дня она встретила свою подругу у дверей и узнала жизнь Ральфа
, так тесно связанную с ее духом, она невольно отшатнулась от нее.
подошла и почти пожалела, что пришла. Она, однако, быстро
собрала все свои силы, опасаясь, что тень могут принять за
тень неискренности, и, нежно притянув ее к себе, запечатлела
ее самые теплые поцелуи на ее губах.

Слезы навернулись на глаза Эдит и потекли по ее щекам; слезы, которые
Дон не могла понять, ибо ее видение, как ментальное, так и духовное,
было затуманено, мысли блуждали, а слова казались расплывчатыми и
косвенными.

Сидя в библиотеке после чая, она попросила подругу спеть для нее.

Мисс Уэстон с готовностью подчинилась и спела с прекрасным пафосом и
"чувство", "Странник" Шуберта.

- Почему именно эта песня? - спросила Дон, когда Эдит встала из-за инструмента.

"Я, казалось, спела это для тебя, потому что я, конечно, больше не странница".

Краска залила лицо Дон, когда она быстро сказала: "Надеюсь, что нет. Значит,
ты, наконец, обрел покой?"

"Совершенный покой. Думаю, я никогда раньше не находила свой дом, потому что я
так счастлива с Ральфом и Мэрион ".

Дон ревновала? Что означало это покрасневшее лицо, за которым последовало
белизна, сравнимая со белизной снега? Было ли это вызвано страхом или надеждой?

Мисс Уэстон, казалось, не заметила ее волнения, но продолжала хвалить
Ральф и его сестра, пока ее собеседница не предложила прогуляться по саду
перед сном.

Они прогулялись среди цветов и кустарника, а затем сели на
то самое место, которое так часто занимали ее отец и мать.

Теперь ее слезы могли течь незаметно, поэтому она больше не сдерживала их
, но позволила им свободно скатиться по ее побелевшим щекам.

- Дон, - внезапно сказала Эдит, - у меня есть сказка, которую я хочу прочитать
тебе сегодня вечером, прежде чем мы отправимся спать.

Дон, радуясь любому развлечению, с радостью согласилась, и они вошли в ее комнату.
комната, где они сидели вместе, пока Эдит читала следующую сказку:

"Во времена рыцарства, когда жизнь для богатых была чередой
захватывающих удовольствий, а для бедных - безнадежным рабством, Фея и
прекрасное дитя жили вместе в старом замке. Владелец этого большого
и заброшенного здания отсутствовал в крестовом походе с тех самых
пор, когда подарил ему дочь и лишил жены; но многие
престарелый пилигрим время от времени приносил вести о славе, которую он завоевывал в
далекой стране. Наконец поговаривали , что он направляется домой,
и привел с собой юного товарища-сироту, который поднялся, благодаря
только своим собственным храбрым поступкам, из ранга простого рыцаря до
избранного вождя тысяч. Девочка уже доросла до девичества, и
очень яркими в ее сне были мечты об этом юном герое, который
должен был любить ее и быть частью всей ее одинокой жизни. Я сказал, что она жила
с Феей; это верно, но о ее присутствии она никогда не мечтала. Всегда
невидимое существо, тем не менее, никогда не покидало ее. Она шептала молитву на
ухо, утром и вечером преклоняя колени в полутемной маленькой молельне;
она принесла в ее грудь спокойные и счастливые чувства, которые самые обычные
вещи пробуждали радость и жизнь; она побудила ее искать и чувствовать
нуждающаяся, больная и страждущая; она взращивала в себе самое святое
веру в Бога и доверие к человеку; и все же девушка думала, что она дышит всем
это из-за летних вечеров, цветов, быстрой работы ее легких
пальцев и тысячи вещей, которые лелеяли счастье, растущее
в ее сердце.

Была ночь, и Ада спала; лунные лучи, золотившие каждую башенку
, проникали в узкий портал, который освещал комнату,
и задержался на солнечных волосах и округлых конечностях спящей девушки.

"Фея сидела рядом с ней и впервые плакала.

"Увы! - сказала она, - чужеземец приближается; ты полюбишь его, мое
дитя; а говорят, что земная любовь - это несчастье. Среди нас мы не знаем
беспокойства из-за этого; мы действительно любим друг друга и все прекрасное, но
проходят века, а любовь не меняет нас. И все же говорят, что оно разгорячает кровь
смертных, бледнеет на щеках, заставляет сердце биться сильнее, а голос прерываться,
когда оно приходит, оно вечное, могущественное и завораживающее. Увы! Я не могу
пойми это! Ада, я должен предоставить тебя другому руководству, кроме моего собственного. Я
люблю тебя больше, чем себя, и все же я больше не могу быть твоим проводником.

Фея вздрогнула, потому что почувствовала, хотя и не услышала, что внезапно появились другие
духи. Она подняла глаза, и три
фигуры, более лучезарные, чем могут быть у любой феи, смотрели на нее в безмолвной
печали.

"О, духи, - слабо воскликнул плакальщик, - кто вы такие?"

"Тени любви", - ответили голоса, такие эфирно тонкие, что ухо духа
едва могло различить слова.

"Тени", - удивленно повторила фея. - "Я думала, любовь едина".

"Я есмь Любовь, - сказали все трое хором. - доверьте мне незапятнанное сердце
вашей возлюбленной".

"О, чистые существа, - воскликнула фея, благоговейно склоняясь перед ними,
- неужели вы действительно приведете Аду к счастью, но спросите моего разрешения? Скажи мне,
пусть я и не человек, но могу выбрать, что предпочтет человеческое сердце".

"Меня зовут Разум", - ответил первый. "Когда Я живу на земле, я связываю
воедино две эфирные сущности; Я объединяю самую духовную часть каждой из них;
Я усваиваю мысль; Я вызываю общение идей. Никакая любовь не может быть
вечной без меня, и со мной связывают самые высокие наслаждения. Слова
невозможно передать восторг любви между разумом и душой. Сны не могут
представить славу этого союза. Очень редко я пребываю незапятнанным и
в одиночестве в человеческой груди, но когда я это делаю, это существо теряется в
полноте своего блаженства. Фея, возлюбленный Ады - герой; согласишься ли ты
принять меня, чтобы я правил в ее сердце?"

Фея помолчала, а затем печально произнесла:

"Увы, светлое существо, Ада - девушка страстная и искренняя.
Ты не смог бы стать для нее счастьем. Ты мог бы, действительно, абстрагироваться
ее интеллект со временем от всего, кроме него самого; но сердце внутри
сначала она должна зачахнуть или умереть, а смерть юного сердца - это
ужасная вещь. Прости меня, но Ада не может быть твоей.

"Они называют меня добродетелью, - сказал второй дух. - Когда я наполняю сердце,
это сердце может жить в одиночестве. Оно пробуждается к жизни, увидев мою тень в
объекте, который оно сначала любит; этот объект никогда не осознает, форму которого
он носит подобие, а затем обращается ко мне, идеалу, как к единственному
счастье. Я связан со всем чистым, святым и истинным.
Там, где человеческие души сильнее всего стремились к Вечному, я был там
чтобы почтить их; где слабые долго страдали без жалоб,
где умирающие до последнего вздоха хранят одно имя, которое им дороже
чем все; где невинность осталась виной, и самые темные обиды были
прощены, там когда-либо был я. Фея, буду ли я жить с Адой?"

Еще печальнее были интонации феи-хранительницы:

"И это человеческая любовь?" - спросила она. "Это не принесло бы счастья моему
ребенку, который является смертным и женщиной, и который будет стремиться к более близкому и
более дорогому, чем любовь к одному только добру; заблудшие создания не могут
любят совершенство как свою повседневную пищу. Прекрасный дух, ты создан
для небес, а не для земли, для ангела, но не для Ады".

Затем заговорил третий:

"Меня зовут Бьюти", - сказала она. "Мужчины объединяют меня с воображением и боготворят
меня. Многие низвели меня до самых низменных вещей, которые у меня есть, потому что сама моя
сущность - страсть; но те, кто знает мою истинную природу, объединяют меня со
всем божественным и прекрасным в мире. Если я наполню сердце Ады, когда
она полюбит, само лицо всего сущего изменится для нее. Течение
ручья будет музыкой, пением летних птиц в экстазе;
раннее утро, росистый вечер наполнят ее странной нежностью,
ибо свет озарит все вокруг - свет ее любви; и она будет
узнай, каково это - останавливать биение своего сердца, ловить легчайший
шаг обожаемого; чувствовать, как горячая кровь приливает к ее лбу, когда
только он смотрит на нее, руки дрожат, и все тело трепещет от
изысканного восторга, и встречаешь с восхитительной дрожью первый взгляд
любви от мужчины. Восторги моего первого блаженства стоили веков
страданий; и, прижатый к груди возлюбленного, человеческий дух чувствует
это действительно благословенно. Юность моя, вечная юность и наслаждение. Фея,
Ада должна быть моей.

"Мне кажется, - задумчиво произнесла Фея, - что ты больше всего подходишь для
смертных. В твоих словах и символах я не вижу ничего, кроме чувственности
наименее материального порядка. И всем кажется, что наступают времена, когда
одно пожатие любимой руки - это больше, чем понимание
величайшей мысли. Красавица, я отдам тебе свое дитя; и О, если
ты не можешь сделать ее счастливой, сохрани ее в чистоте, пока я не вернусь. Охраняй ее
как ты охранял бы цветок розы, который может не выдержать даже
дуновения.'

Голос Феи дрогнул, когда она отвернулась и запечатлела поцелуй на
щеке спящего. Ада беспокойно пошевелилась, но не проснулась; и в
последнем взгляде, который она бросила на свою подопечную, была объединена форма
духа Красоты, в неподвижном молчании складывающего свои сияющие крылья над
низкая кушетка. С тех пор другие тени ненадолго исчезли, и,
спрятав лицо в легкую мантию, прекрасная Фея медленно растаяла
в лунном свете.

Прошло немного времени, и барон вернулся со своим героем-гостем в
замок и доброе существо, которое охраняло детство Ады,
побывал повсюду на земле, подбадривая печальных, успокаивая уставших,
и вдохновляя павших.

"Она много видела человеческих страданий, и все же это преподало ей много великих уроков
научило ее высокому предназначению смертных, и она устремилась в полет
вернулась на ложе Ады, преисполненная оптимизма от своего счастья. Дух Красоты
все еще парил над ним, но Фее показалось, что яркая форма
странным образом утратила свою первоначальную эфирность.

Охваченная лихорадкой и беспокойством, спящая металась с боку на бок. С
дрожа от страха, она приблизилась к низкой кровати и с нежностью посмотрела на
бессознательная форма. Увы! теперь на этом лице не было покоя. Там было
то, что некоторые считают прекраснее даже красоты - страсть; но к чистому
Выражение лица феи было ужасным.

"Дитя мое, дитя мое, - кричала она в агонии, - это твоя любовь?" Лучше бы
твое сердце было разбито внутри тебя, чем если бы ты отдался
сам себе предавался этому в одиночку. У тебя вечная душа, и ты любил
без нее; ты питаешь пламя, которое поглотит чувства, которые они разожгли
. Дух, это твоя работа?"

"Такова любовь смертных", - ответила тень. "Так бывает всегда;
чувственные объекты - это всего лишь эмблемы духовного союза другого
мира; однако поначалу этого никогда не видно, и каждая пылкая душа,
устремляющаяся на порог жизни, поклоняется символу
реальность, - образ для бога. Не бойся, Фея, пламя умирает, но
сущность не угасла; из пепла Страсти восстает
Феникс Любви. Ада оправится от этого жгучего сна".

"Никогда! - воскликнула Фея, - если она отдаст свое сердце подобным мыслям"
. Ты дьявол, Красавица, - предательница. Уходи, ты самая
проклятая, ты погубила моего ребенка.'

И пока она говорила, горько плача, она отвела лицо от
тени. Все снова стихло, и ее горе постепенно успокаивалось, Фея
надеялась, что теперь она одна, пока, подняв глаза, не увидела существо,
более сияющий и величественный, чем когда-либо, он все еще охраняет спящую девушку.

"Фея, - печально сказала тень, - это не моя вина. Я всегда
приходил к человеческому сердцу с мыслями, чистыми, как лоно лилии, и
прекрасными, как рай, но природа человека унижает и порабощает меня.
Ты видел, как мои крылья были запачканы, и их свет потускнел из-за греха
даже о той бесхитростной девушке, и, увы! тысячи людей жили, чтобы проклинать меня
и называть меня демоном перед тобой. Теперь, по твоему приказу, я покину Аду,
и навсегда. Она пробудится, но никогда больше, к тому прекрасному сочувствию к
природе, к тому утонченному восприятию всего высокого и святого, которое было у меня
я впервые дал ей это понять. Она проснется все такой же хорошей, все такой же правдивой; но
видения юности, внезапно угасшие, как это было раньше, оставляют
пугающую тьму для будущей жизни.

"Увы! увы! - воскликнула фея, ломая руки, в порыве
внезапного горя. - уйдешь ты или останешься сейчас, Ада должна быть
несчастный".

"Не так", - возразила тень голосом, сладость которого из-за
меланхолии походила на завывание жалобной музыки. "Не так, если ты
захочешь иначе. Ты ошибся; из теней Любви ты выбрал меня
и, задыхаясь, как каждый из нас, от желания единолично завладеть сердцем,
мы занимаем, это невозможно, ни то, ни другое по отдельности не может принести ему счастья.
Каждый стремился целую вечность, но тщетно. Это союз троих,
совершенный союз, который один делает Любовь совершенной".

"Но вернутся ли Разум и добродетель?" - с сомнением спросила Фея. "Я сама велю
им удалиться".

"Они когда-нибудь вернутся, - радостно сказала Красавица, - даже к самому сердцу, которое находится под властью
если по-настоящему захотеть. Иногда желание - пылкое и правдивое
должно быть, но все же одно желание часто приводит к ним.

В этот момент с губ Феи сорвалась торопливая молитва, но прежде чем она
смогла сложиться в слова, маленькую комнату наполнил свет, и
три оттенка Любви снова стояли там, прекрасные и сияющие.

"Могущественные существа, - сказал дух, - простите меня. Служите Аде вместе и
вечно, и тогда я исполню свое предназначение".

"Мы обещаем", - ответили тени; и, глядя несколько мгновений с
искренней нежностью на счастливое лицо мечтательницы, фея произнесла последнее слово
прощай, ее горячо любимая подопечная".

- Где ты откопала эту странную историю? - спросила Дон, как только ее
подруга закончила.

- В фолианте с рисунками Ральфа, который он одолжил мне несколько дней назад.

- Этот фолиант у вас здесь?

"Нет, я оставила его дома; но взяла несколько его последних набросков, чтобы скопировать или,
скорее изучить".

"Я не знала, что ты умеешь рисовать".

"Я - нет; но Ральф учит меня".

"Тебе это нравится?"

"Очень, с ним в качестве инструктора. Я бы не хотел, чтобы кто-то другой
учил меня".

"Откуда ты это знаешь, ведь ты никогда не пробовал ничего другого?"

"Мы понимаем некоторые вещи интуитивно; как я знаю, что ты любишь этого человека,
хотя ни одно твое слово никогда не выражало этой любви ни одному живому существу".

"Эдит!"

"Дон, это правда; и не могу ли я узнать причину, по которой ты так ожесточила свое
сердце против него?"

- Я защищаю свое сердце от него? Кто тебе это сказал?

- Может быть, какая-нибудь фея; но серьезно, мой дорогой друг, ответь мне и
прости меня, если я покажусь любопытным и назойливым. Ты знаешь что-нибудь против
он? Разве он не высок, и добр, и благороден?"

"Насколько я знаю, у него есть все те качества сердца и души, которые
привлекли бы к нему сердце любой женщины".

"Тогда ты можешь любить его только как брата, иначе ты ответила бы на
его страстное желание забрать тебя к себе и помочь тебе в твоих трудах.

"Эдит, откуда ты это знаешь? Неужели он таким образом высказал свои чувства перед
другой? Я никогда не смог бы благоговеть перед тем, кто мог это сделать".

- Он этого не сделал. Я знаю все это, живя в его доме. Я чувствую его печали и
знаю их природу, так же как и его радости. Ты кажешься странной, Дон; я не
понимаю тебя.

"Я тоже не понимаю себя. Моя жизнь странная; хотя я люблю
этого человека так, как никогда раньше не любила, я не вижу, смогу ли выйти за него замуж.
Возможно, мы будем на высоте, но никто не должен вставать между мной и моим
трудом, даже самый дорогой идол".

"Возможно, его любовь могла бы сделать тебя сильнее; помочь тебе расширить свою
полезность, увеличив твое счастье".

Карлейль говорит: "В человеке есть нечто более высокое, чем любовь к счастью; он может
обходиться без счастья и вместо него обрести блаженство".

"Совершенно верно; и все же счастье может быть и блаженством".

- И все же ты читал мне в сказке, что "земная любовь - это
страдание", что она "горячит кровь смертных, бледнеет на щеках, делает
сердце бьется, а голос прерывается, когда оно приходит.' Я не могу быть таким
поглощенным. У меня есть другая миссия. Эдит, как ты думаешь, кто написал эту
сказку?"

"Я не знаю; у него не было названия. Какую из трех теней ты бы предпочла
чтобы она вела тебя, Дон?"

"Добродетель".

"Я знал свой ответ, прежде чем ты говорил это. Пусть дух, который вы выбрали
остаются с вами навсегда, и пусть ваша карьера будет так ярко, как тебя зовут."

Они расстались; один, чтобы отдохнуть, другой, чтобы долго и серьезно бороться со
страстью и чувствами, прежде чем хлынет волна покоя.

Было утро, когда ее душа отказалась от состязания, и как тени
ночи рассеялись, так и ее ментальные тени затерялись в душе
яркое сияние; ибо ее эмоции были подчинены, а не
уничтожены, как это должно было быть всегда, духовному. Они были всего лишь
погружены, а не уничтожены, готовые течь снова, когда придет час
того потребуют.

Естественные эмоции сердца правильны, когда они подчинены
Причина. Это богатейшие запасы сил души, и их не следует
употреблять ежедневно.

Между Эдит и Доун возникли более близкие отношения, и когда они
встретились тем утром, казалось, что они только что оправились от долгого
опыта. Так близко и неожиданно мы иногда подходим к одному
другому.

Герберт и Флоренс, к великой радости Дон, путешествовали по Европе,
и их дети теперь были частью семьи ее отца. День
развлечения были спланированы с расчетом на их счастье и проводились в основном в
лесу, собирая мхи, полевые цветы и папоротники.

Хью и его новая жена с каждым днем увеличивали свою полезность и росли
обретая более сильную индивидуальность и более глубокую гармонию. Это всегда было здорово
приятно проводить время с Доун в их самых серьезных беседах. Она
казалось, оживляла их мысли и заставляла их течь с силой, о которой они
не подозревали, ни по отдельности, ни вместе, без ее присутствия. Так поступают некоторые
природа придает ощущение свободы нашим умственным действиям, в то время как другие
охлаждают наше существо чувством сдержанности и ограничивают все наши
устремления. В присутствии этих последних мы кажемся и действуем непосредственно
противоположность нам самим, или, скорее, ниже нашего интеллектуального и
эмоционального плана, а горячее сердце и щедрая натура кажутся холодными
и недоверчивыми.

Юный Герберт, старший сын Флоренс, был большим болтуном, и пока они
бродили по лесу, почти ничего не было слышно, кроме его голоса
в восклицании, вопросе или удивлении, когда каждый поворот
открывал какую-то красоту, новую для его восхищенных глаз.

"Я думаю, мне придется рассказать тебе басню об Эхо и Нарциссе",
сказал Дон, когда он боролся за последнее слово со своей сестрой.

- Что это? скажи мне сейчас же, ладно? - нетерпеливо спросил он,
схватив ее за руку и жадно заглядывая ей в лицо.

- Не сейчас, но после того, как мы соберем побольше мха и позавтракаем
, я расскажу тебе все о прекрасной нимфе.

- Нимфа, нимфа! что это было? Оно было живым? Могло ли оно видеть нас? Эти и
последовали другие вопросы, пока Дон не обнаружила, что ей довольно трудно дольше откладывать
его.

"Если ты будешь терпелива и добра к своей сестре, я расскажу тебе все о
нимфе. А теперь иди и хорошенько позаботься о ней, пока я пойду дальше,
там мисс Уэстон рисует те скалы.

"Я буду хорошей, но не забудь эту историю, тетя, когда вернешься.
Здесь есть нимфы?"

"Возможно, они есть. Я думаю, что есть один, который очень похож на них
, - и она поцеловала его молодое, счастливое лицо, так жадно обращенное к
ее собственному. Предоставив ему развлекаться, как он мог, приближался рассвет
Эдит уселась у ложа из темно-зеленого мха и долгое время с напряженным интересом наблюдала за
растущей картиной; затем ее
разум стал рассеянным и затуманенным. Она была уже не в зеленом лесу,
среди папоротника и полевых цветов, а далеко, далеко на великой
шоссе, где пыль, поднимавшаяся на каждом шагу, слепила глаза.

Пребывая в полузабытьи, Дон сидела, не сознавая присутствия своей подруги,
и всего земного вокруг нее, пока чары не рассеялись, и ее
внимание привлек лист почтовой бумаги, который порхал у ее
ног. Почти непроизвольно она взяла его в руки, и ее взгляд был прикован
к надписи, которой он был покрыт.

"Это любовь, которая в основном определяет нашу жизнь.
Я не знаю, что творит мир в загробной жизни,
Ибо наш кругозор меняется с возрастом;
Только сила может восполнить недостаток любви--
Какая-то сила. Разум в какой-то момент растет
Так быстро, что терпит неудачу; а затем его растяжение становится еще больше
Чем его сила; но, когда он раскрывается, любовь наполняет его,
Как тычинку в цветке жизни,
До тех пор, пока мы почти не разовьем всю свою любовь;
И вскоре мы почувствуем нехватку одного доброго сердца
Любить то, что хорошо, и прощать то, что плохо
В нас самих..."

Затем следовали эти строки, написанные дрожащей рукой, причем некоторые из
слов были почти неразборчивы:

"Я не могу любить так, как я любил,
И все же я не знаю почему;
Это единственное великое горе в жизни,
Чувствовать, что все чувства умирают;
И одна за другой рвутся струны в сердце,
С возрастом так холодно;
И, кажется, осталась надежда, эта надежда может прекратиться,
И скоро все утихнет.
И сильные страсти, подобные бурям,
Вскоре они впадают в ярость, чтобы отдохнуть,
Или оставляют опустошенный покой -
Изношенная и опустошенная грудь;
Сердце, которое подобно Гейзерному источнику,
Среди снегов на своей груди,
Может сжиматься, но не отдыхать, а наполняться кровью
Кипит даже в покое.
И все же то, что можно было бы любить
Остается таким, каким оно было, -
Юность всегда прекрасна, и сердце одно
Все еще священный и безмятежный;
Но более низкие, незначительные и грубые вещи
Затмить миролюбивый разум,
И оставить их холодную, темную тень там, где
Больше всего склонны к свету.
И тогда все закончится так же, как и началось,
Орбита нашей расы,
В боли, слезах и страхах перед жизнью,
И новое место обитания.
От жизни к смерти, - от смерти к жизни,
Мы спешим к Богу,
И не оставляем после себя ничего, кроме
Путь, по которому мы прошли".

Она знала, чья рука переписала эти слова, и как остро страдало сердце
, которое почувствовало их значение, и все же она не могла положить свою
руку на его биение и унять его пульсацию.

- Почему! как это попало из фолианта Ральфа? Должно быть, его унес ветер
, - сказала мисс Уэстон, заметив газету и держа фотографию
, чтобы ее подруга посмотрела на нее. Дон не ответила на ее вопрос, но произнесла
свои слова похвалы и ободрения, в то время как ее мысли были далеко от
леса, друзей и картины.

- Пойдем, тетя, твой отец говорит, что пора обедать, и мы уже приготовили
он почти готов.

Она встала и вместе с мисс Уэстон присоединилась к компании, размышляя о том, как странно
что эти строки пришли к ней; казалось, что-то подсказывало
она сказала, что они были случайно помещены в фолиант, поскольку так и было
очевидно, что они предназначены не для чьих-либо глаз, а для глаз автора.

Остальные принялись за ленч с большим аппетитом, чем
Дон, мысли которой постоянно возвращались к словам, которые она
прочитала.

- А теперь перейдем к истории, тетушка, - сказал Герберт, усаживаясь на траву
рядом с ней.

"Ты помнишь имя нимфы, о которой я собираюсь тебе рассказать?"

"Да, это была... это была Эхо".

"Очень хорошо. Я рад, что вы это запомнили. Что ж, Эхо была красивой
лесная нимфа, любившая леса и холмы, где она посвятила себя
лесные виды спорта. Она была любимицей Дианы и сопровождала ее в
погоня. Но у Экей был один недостаток: она любила поговорить, и за ней
всегда оставалось последнее слово. Однажды Юнона искала своего мужа, который,
у нее были основания опасаться, развлекался среди нимф. Эхо
ее речам удалось задержать богиню до тех пор, пока нимфы не совершат свой
побег. Когда Юнона обнаружила это, она вынесла приговор Эхо следующими
словами: Ты лишаешься права пользоваться языком, с помощью которого ты
обманывала меня, за исключением одной цели, которую ты так любишь - отвечать. Ты
последнее слово останется за ней, но она не сможет заговорить первой.

"Эта нимфа увидела Нарцисса, прекрасного юношу, когда он преследовал ее
в горах. Она любила его и пошла по его стопам. О,
как ей хотелось обратиться к нему с самым мягким акцентом и склонить его к
беседе; но это было не в ее силах. Она с нетерпением ждала, когда
он заговорит первым, и у нее был готов ответ. Однажды юноша, будучи
отделенным от своих товарищей, громко крикнул: "Кто здесь?" - ответило эхо
- сюда. - Нарцисс огляделся по сторонам, но, никого не увидев, позвал: - Иди сюда.
Эхо ответила: "Приди". Поскольку никто не пришел, Нарцисс позвал снова: "Почему
ты избегаешь меня?" Эхо задала тот же вопрос. "Давайте присоединимся друг к другу",
сказал юноша. Служанка от всего сердца ответила ему теми же словами
и поспешила на место, готовая обвить руками его шею. Он
отшатнулся, воскликнув: "Руки прочь; я скорее умру, чем ты меня получишь"
. "Получи меня", - сказала она, но все было напрасно. Он оставил ее, и
она ушла, чтобы скрыть свой румянец в лесной чаще. С тех пор
с тех пор она жила в пещерах и среди горных утесов. Ее облик поблек.
от горя, пока, наконец, вся ее плоть не съежилась. Ее кости
превратились в камни, и от нее не осталось ничего, кроме голоса.
При этом она по-прежнему готова ответить любому, кто ей позвонит, и
придерживается своей старой привычки оставлять последнее слово за собой ".

"Поговори с ней сейчас и посмотри, ответит ли она тебе?" - сказала Дон своей
внимательной слушательнице.

"А что, она здесь? в этих лесах?

"Позови ее и увидишь".

"Эхо-Эхо!" Слова вернулись к удивленному ребенку, его лицо вспыхнуло
от любопытства и страха.

"Теперь я расскажу тебе мораль этой маленькой истории, которая такова: не будь
как я вижу, мой добрый маленький Герберт тоже хочет оставить за собой последнее слово
часто, особенно когда разговаривает со своей сестрой.

"Превращусь ли я в камни и съежусь ли весь, если сделаю это?"

"Это не то, чего следует бояться. Но ты бы этого не сделал; твой разум стал бы
узким и эгоистичным, и это судьба, о которой ты больше всего сожалеешь
ты хочешь быть хорошим и великим человеком, не так ли?

"Да, я хочу быть хорошим, как папа и дядя Вайман, как он всегда называет
его".

"Тогда помни и будь бескорыстным, и думай в первую очередь о благополучии других,
ты сделаешь это?"

"Я постараюсь; и могу ли я всегда разговаривать с Эхо?"

"Всякий раз, когда ты будешь рядом с лесом, где она живет".

"Она будет жить здесь, когда я стану взрослым мужчиной?"

"Да. Почему?"

"Потому что, если мне не понравятся ответы людей, я могу прийти и поговорить с Эко".

"Она, конечно, с большой вероятностью разделит ваше мнение или, по крайней мере,
она выразит себя по вашему вкусу; но я надеюсь, что мой маленький Герберт
я найду их более приятными для общения, чем Эхо.

- Я не хочу, тетя, она мне нравится.

Доун улыбнулась и подумала, что старшие руководители не любят споров,
часто предпочитая общество простого эха здравому смыслу и
здравый смысл, забывающий, что "тот, кто борется с нами, укрепляет
нас".

Компания вернулась домой, нагруженная цветами, с достаточной усталостью,
чтобы насладиться отдыхом. После сытного ужина детей уложили спать
и семья наслаждалась музыкой и беседами, каждый из которых
чувствовал себя по-разному связанными друг с другом, как это бывает всегда, когда кто-то
свежая жизнь вливается в повседневные сцены жизни.

Опустошенная душа похожа на калейдоскоп, меняющий свои соотношения при
каждом переживании, будь то радость или печаль. Как прекрасна жизнь, когда
мы узнаем, чем мы можем быть друг для друга и насколько разнообразными могут быть
отношения, которые мы поддерживаем к нашим друзьям.




ГЛАВА XXV.


Мисс Уэстон вернулась к своим друзьям, и Дон подхватила нить
ее жизни, которая с каждым днем расширялась и превращалась в новые сцены
тьмы и света. Но внутренний голос сказал ей, что однажды все
тьма станет светом. Она доверяла этому голосу, потому что он
говорил с ней каждый день и с каждым часом становился все более глубоким
узнавание. Какая польза от любви наших друзей, если она длится всего лишь
несколько земных дней или лет? Что такое любовь матери к своему ребенку,
без вечности для своего проявления? "Все, что когда-либо жило на
земле, все еще живет".

Мать, вынужден отказаться от своего новорожденного ребенка, печали над физическим
разделение. Это естественно; но какой силой она не обладает, чтобы жить
и вдыхать ее духовное раскрытие. Безмолвная, но утонченная, как
самые могущественные силы природы, ее дух нисходит в ее существо и
обитает там, ежечасно преобразуя его в высшую форму жизни. Истина
лежит в основе всех теорий, и, хотя человек строит множество
надстроек в соответствии со своей собственной фантазией, он никоим образом не может повлиять на
эта истина. Это естественный закон вселенной, что любовь должна сохраняться
и оставаться после того, как с человека снимут плотские одеяния. Никто не живет
кто не ощущал временами присутствия невидимого? и это кажется
странно, что может быть такой ограниченный в мыслях и понимании человек, как
сказать, что за узкими рамками физической жизни нет ничего, что могло бы
поддерживать общение со своими душами? Счастлив тот, кто широко открывает двери своего
духа для посетителей-ангелов. Счастливо сердце, которое знает по своему собственному
биению, когда они приходят и уходят, ибо,

"Это вера возвышенная и надежная,
Которая всегда в нашей голове
Парят на бесшумных крыльях,
Духи мертвых".

Было сказано, что нет ничего сложнее, чем продемонстрировать
самоочевидную истину. Для тех, кто чувствует и знает об этой опеке
друзей, вышедших за пределы, об этой связи души с душой, язык
бессилен передать убеждение. Это нужно чувствовать и переживать,
не доводить до ума, потому что это составная часть души,
законная часть ее жизни.

"Я должна уехать и долго отсутствовать", - сказала Дон отцу однажды
утром, после того как они только что закончили читать письмо из Флоренции.

"И почему, могу я спросить?"

"Потому что мы ведем одинаковый образ жизни; наши умы настроены
на одинаковое напряжение и изматываем друг друга. Я могу быть больше для себя и
других, если я уйду, ты войдешь в сферу матери более полно в мое
отсутствие, и таким образом мы оба освежимся и окрепнем ".

"Я чувствую правдивость ваших слов, и я рад узнать, что ваша
жизненная философия так полностью согласуется с моей собственной".

"У нас в доме в избытке одного качества жизни, и
перемены абсолютно необходимы как для нашего умственного, так и для
физическое благополучие. Отсутствие этого, разделение между нами, выход
в новую атмосферу, общение с людьми, с которыми мы не сталкиваемся ежедневно
, приведет к наиболее благоприятным результатам. Это
то, в чем время от времени нуждается каждая семья. Одно серьезное возражение, которое у меня есть против нашей
системы брака, заключается в том, что в нынешнем виде общество не допускает никакой
свободы личности. Эти двое настолько едины, что
теряют представление о самих себе. Они страдают физически и интеллектуально.
С другой стороны, если бы существовало больше свободы, если бы их жизни отнимали больше времени.
более широкий охват, каждый знал бы друг друга более совершенно и впитывал бы от
других ту энергию, которая способствовала бы их собственному естественному росту. Что касается
я, со своей стороны, никогда не смогу подчиниться существующим правилам супружеской жизни".

Аналогии мира природы с человеческой жизнью хороши, поскольку
скалистый берег символизирует высшую силу человеческой души, которая заключается в
выносливости, а не действии. Большинству людей такие персонажи кажутся пресными
и сентиментальными, лишенными силы и тона и в целом непригодными для
мирских предприятий. И все же в человеке есть силы, помимо
схватывающие и молотящие проявления дня. В контроле больше
мастерства, чем в применении силы. Разгневанный человек может
проявлять больше энергии, чем тот, кто сохраняет спокойствие в пылу провокации,
но последний обладает наибольшей властью. В обычных обстоятельствах
жизни мы должны действовать, и действовать законно; но терпеть и страдать - это единственное
испытание добродетели, ибо наступают часы боли и душевных терзаний, когда все
действие бесполезно, когда движения конечностей и разума бессильны; тогда мы
учимся

"Как это возвышенно - страдать и быть сильным".

"Тогда мы усвоим великий урок о том, что нет качества более необходимого
в нашей жизни, чем выносливость. Так много всего происходит за пределами
круга нашей собственной воли, случайностей, как умственных, так и физических ".

"И все же мы чувствуем, что случайностей быть не может ".

"В высшем анализе нет ничего, что можно было бы назвать таковым, ибо все
вещи находятся либо в божественном порядке, либо под ответственностью человека, что
власть последнего слишком ограничена. То, что мы называем случайностями, является частью общего плана и
принадлежит ему, и когда они происходят, они вдохновляют
нас с выносливостью, которая является немаловажной добродетелью - это достижение - и несет на себе
ее отпечаток на лице. Эти мысли принадлежат другому человеку, который так
хорошо выразил их, что я передал их тебе на его родном языке".

"Я воспользуюсь твоими словами, дорогой отец. Мне понадобится многое из этого
небесное качество, которое так мало ценят и которое часто ошибочно принимают
за недостаток силы".

"Да возрастете вы во всех христианских добродетелях и будете жизнью и светом для
себя и других, всегда помня, что ваш свет, тем не менее, нужен
для того, чтобы зажечь факел другого".

"Я поеду сегодня в Г....". Ты поедешь туда одна?"

"Поеду".

Час спустя они были на пути в тихую деревушку, в нескольких милях
от дома Уайменов, где жили подруга Дон и ее отец, у которых
ей предстояло пробыть несколько дней. Поездка была восхитительной, а их общение
таким близким и глубоким, что, когда они расстались, казалось, что они
никогда раньше не осознавали, что нуждаются друг в друге. Это чувство
нежности сблизило их душой, если это было возможно. Это было
подобно лунному свету на земле, смягчающему все линии и
углы.

"Дорогой отец, любила ли я тебя когда-нибудь раньше?" - спросила Дон, бросаясь
на прощание ему на грудь.

"Если бы ты столько лет не пыталась проникнуть в мое сердце, ты
не смогла бы коснуться самого его центра так, как делаешь это сейчас", - сказал он, вытирая
из его глаз потекли слезы, и он еще нежнее прижал ее к себе.
"Расставания - это всего лишь самые близкие приближения, прикосновения к сердечным струнам,
которые говорят о том, насколько крепки нити, связывающие нас друг с другом".
дверь дома друга распахнулась как раз в этот момент его
замечания, и приветливое лицо улыбнулось Дон, которая вскочила со своего места
рядом с отцом, в объятиях своей подруги.

"Позаботься о ней хорошенько и отправь домой, когда устанешь", - сказал ей
отец и повернулся лицом к дому, но долго оставался духом в
атмосфере своего ребенка.

Когда он медленно поднимался по длинной тенистой аллее, ведущей к его
дому, другая любовь пришла в его сердце и наполнила его существо
другой, но не менее возвышающей жизнью. Еще мгновение, и он прижал к сердцу ту
другую любовь, женщину, которую он выбрал, чтобы она скрашивала
его дни и делила с ним счастье.

"Кажется, Дон вернулась с тобой", - сказала она,
получая его любовную ласку.

"Она со мной, и никогда еще не была так близко, как сейчас. Дай Бог, чтобы я не сделал из нее
кумира, - сказал он пылко, а затем, почти пожалев о своих словах,
он нежно посмотрел в глаза своей жене.

"Вы не сочтете меня иконоборцем, - сказала она, - потому что я тоже люблю ее
всем сердцем и временами завидую всему, что отнимает ее у
нас. И все же она должна уйти; день должен уйти, ибо нам нужны перемены, которые приносит ночь
.

- Верно, - ответил Хью, - ни один смертный не смог бы постоянно жить в таком
концентрированное счастье, которым я наслаждаюсь в обществе моего ребенка".
Он посмотрел в лицо той, кто сидела рядом с ним, и увидел в каждой его черте
любовь, настоящую любовь к нему и к своим собственным, и он поблагодарил Бога за
благословения своей жизни, положил голову на грудь этой настоящей женщины и
заплакал слезами радости.

Были сумерки, когда они прервали свое безмолвное общение, и каждый из них
почувствовал, насколько благословеннее молчание тех, кого мы любим, чем
слова того, чье существо не гармонирует с нашим собственным.

Для Дон было облегчением выпасть из своей напряженной сферы в
легкая, довольная, повседневная жизнь ее подруги. Они не были похожи
ни по темпераменту, ни по мыслям. Именно это различие сближало их,
и временами им было приятно общаться. Такое общение
приносило покой Дон и жизнь ее подруге. Было мало или вообще не было
привязанности к душе, следовательно, не было истощения. Это была отдача
одного качества и получение совершенно другого, вместо
объединения двух одинаковых качеств, следовательно, не было реакции
нервное истощение, которое когда-либо испытывают двое, которые идеально сочетаются друг с другом, после
период наслаждения. Насколько мудро то положение, которое внесло
противоположности в нашу жизнь, чтобы мы не были слишком быстро истощены. Ибо
чистая радость для души - то же, что огонь для материальных объектов, сверкающий, но
всепожирающий.

- Сегодня вечером у меня будет компания, по большей части очаровательные люди.
Думаю, тебе понравится, Дон; по крайней мере, я на это надеюсь, - заметила миссис
Остин, неторопливо раскачивающаяся в кресле для шитья.

"Не сомневаюсь, что так и сделаю". От нее не требовали объяснять, как она должна наслаждаться ими
. Возможно, ее это забавляло, но удовольствия, как понимала Доун, не было
о вопросе с таким классом, который пришел в тот вечер, и с каждым из
с которым миссис Остин, казалось, была очень горда представить своего друга.

Среди гостей был один, который привлек особое внимание Дон,
не из-за изящества личности или ума, хотя они у него были, а по какой-то
внутренней причине. Он был высок и довольно элегантен на вид, того рода
внешняя красота, которая привлекает большинство женщин и завоевывает поклонников во всех
кругах.

С первого взгляда Доун поняла, что, несмотря на блестящий ум, у него нет
духовных и моральных достоинств. Рядом с ним стояла женщина из
мира, в которой Дон сразу поняла, что это его жена, и она почувствовала это
невольно ее взгляд был пристально, почти неподвижно устремлен на нее.

Ей захотелось испытать силу внутреннего видения. Ей казалось, что
женщина давит тяжелым грузом на мужчину, скорее прижимая его к земле,
чем каким-либо образом вознося его устремления к небесам. Она увидела, что
цепь, которая их связывала, была большой, грубой и сверкала, как золото.
Это привело ее к выводу, что она вышла за него замуж из-за его богатства. Она увидела
что цепь была намотана на них обоих так туго, что почти
удушающий, и что звенья, проходящие через сердце женщины, были
изъеденные коррозией и черные.

В тот момент, когда Дон заметила это, кто-то подошел к даме и
попросил ее сесть за пианино. Она согласилась и после долгих
отговорок и ненужных движений начала играть. Темное облако заняло
ее место рядом с мужем, когда она уходила, который сильно заволновался
по мере продолжения музыки, и вскоре из него появилась женская фигура
. Это лицо Дон, несомненно, где-то видела; она провела рукой по
своему лбу и попыталась вспомнить знакомые черты.

Это произошло как вспышка; это было лицо бедняжки Маргарет, белое и прославленное,
но с тенью печали, лежащей на нем.

Все существо Дон затрепетало от волнения. Теперь она не видела в
комнате ничего, кроме этой формы и земной фигуры рядом с ней. Молодой человек прижал
руку ко лбу, словно в тревожном раздумье, и двинулся с того места, где
стоял, дрожа всем телом.

"Вам холодно, мистер Боуэн?" - спросил его кто-то; окно было
закрыто, чтобы не впускать холодный воздух; но озноб, пробежавший по телу
рама, никакая материальная субстанция не могла удержаться, ибо это было вызвано прикосновением к нему
духа.

"Я заявляю, он выглядит так, словно его заморозили", - сказала его жена, вставая
из-за инструмента под обычные аплодисменты и подходя к нему поближе,
она прошептала ему на ухо: "Ты выглядишь точно так же, как в день нашей встречи
тот катафалк и одна карета. Пойдемте, стыдно быть таким рассеянным".
Затем, обращаясь к миссис Остин, она выразила желание быть представленной
джентльмену, который вошел последним, и представление последовало.

Она подходила все ближе и ближе. Она не могла поступить иначе, пока, наконец,
Дон не встала рядом с Кларенсом Боуэном, разрушителем земной жизни Маргарет.
счастье. Лицо в облаке стало ярче; казалось, надежда засияла в
его чертах, когда она стояла там и нашла путь к его встревоженной душе,
со всем врожденным инстинктом и деликатностью настоящей женщины. Она говорила
о жизни и ее красотах, о возможностях творить добро и ободрять
угнетенных; и все же лицо ее сияло, пока ей не показалось, что
каждый присутствующий, должно быть, видел это так же, как и она. Такое присутствие
не более различимо для множества, чем прекрасные принципы
жизни, которые каждый день окружают нас, но которые, хотя и не видны
они, тем не менее, заметны немногим.

На лице молодого человека вспыхнул новый интерес; он почувствовал, что встретил
женщину, лишенную обычного тщеславия, свойственного большинству представителей ее пола. Его существо пробудилось
к жизни под новым потоком серьезных слов, которые потекли в его
собственном узком потоке жизни. Воды потемнели - он почувствовал, что есть
что-то лучшее, высшее, ради чего стоит жить, когда он смотрел на сияющее лицо
перед собой.

Во время всего разговора его мысли постоянно возвращались к
зеленой роще и милому, невинному лицу Маргарет. Несомненно, было
ничто в лице перед ним не напоминало об этом сходстве, и все же горькие
волны памяти продолжали захлестывать его, каждое слово отражало образ
обиженной девушки.

Лицо, которое все это время было видно Доун, медленно исчезло,
и когда последний контур исчез из ее поля зрения, она замолчала,
и оставила его наедине с его мыслями.

Наедине с этими горькими размышлениями только небеса могли помочь ему, ибо
цепей, приковывавших его к земле, было много и они были крепки.

Он не мог удержаться от порыва попросить разрешения навестить Дон .
день , пока она оставалась у миссис У Остина, на что она с готовностью согласилась, и
затем вечеринка разошлась со странным гулом голосов и шуршанием
шелков.

- Разве это не восхитительно? Надеюсь, ты хорошо провела время, Дон? - было первое
замечание миссис Остин после того, как ушли последние из компании.

"Мне это очень понравилось", - и она ответила правдиво, но вряд ли
ее подруга догадывалась, каким образом.

Было облегчением оказаться в тот вечер в своей комнате одной и подумать о
захватывающих впечатлениях от вечера. И это один из огоньков, который
мир отвергает и называет любым другим именем, кроме святого. Свет, который
раскрывает внутреннее состояние и показывает потребности человеческой души. Оно может
быть отвергнуто, но его нельзя уничтожить. Человек может повернуться к ней спиной,
и все же она сияет, хотя он намеренно отказывается наслаждаться благословением, которое она дает
. Свидетельство человека, живущего в темном, узком переулке, о том, что
солнца не существует, не имело бы никакой ценности. Предположим, кто-то
решит закрыть глаза и заявить, что еще не утро; должны ли
те, чьи глаза открыты, принять его утверждение? Увы, насколько это верно
что многие говорят таким образом, с закрытым ментальным видением, с трибуны
и с кафедры. Пусть каждый увидит сам и никому не верит на слово
ни в одном предмете больше, чем это слово вселяет надежду и ободрение.
Каждый должен думать по-своему и учитывать каждое усилие другого, чтобы
ограничить круг его мыслей или отстранить его от исследования каждого
новое изложение истины как попытка лишить его свободы.




ГЛАВА XXVI.


Когда Кларенс в следующий раз встретился с Доун, он был очень удручен. Она подумала, что он
выглядел слишком старым и изможденным для своих лет. Бровь , на которой
свет надежды и жизни, который должен был упокоиться, действительно был помят и изборожден морщинами
от беспокойства, потому что дух был не в своей тарелке. На
него были претензии, голос, взывающий к возмездию, который по самому закону
жизни, помимо личной обиды, не давал ему покоя; и был только в
присутствие Рассвета говорило о том, что он испытал что-то похожее на покой. Его жена
и друзья ежедневно насмехались над его депрессией, потому что они были
далеки от его души и не могли понять агонию, которая творилась в ней
. Таким образом, многие живут только на поверхности жизни и видят только
Результаты. Какое исправление дел наступит, когда все смогут видеть
внутреннее души; когда тьма станет светом. Это время
быстро приближается.

Дон сидела рядом с ним, и все то же опечаленное, но святое лицо сияло в
атмосфере.

- Я слышал, мисс Уаймен, что у вас иногда бывает внутреннее зрение - что
вы можете видеть состояния ума и причину его депрессий.
Могу я спросить вас, можете ли вы сейчас проникнуть в мое состояние и установить
причину этого волнения?"

Она на мгновение замолчала. Была видна работа ее собственного разума
на ее лице. Она не знала, как открыть ему правду, но вскоре
закурив, она сказала:

"Мне кажется, я увидела по крайней мере одну причину вашего беспокойства.
Сейчас в этой комнате присутствует дух, молодая и милая девушка, которой вы
какое-то время пренебрегали ". Она не сказала "причинили зло".

Он вскочил на ноги.

- Лицо, мисс Вайман, вы можете описать ее внешность? его слова и
манеры, свидетельствующие о его заинтересованности, если не вере, в ее силу.

"У нее светло-голубые глаза небесной синевы и каштановые волосы. Она немного
выше меня, у нее очень светлая кожа, и в руках она держит венок
из дубовых листьев перед тобой.

Кларенс смертельно побледнел.

- Я думаю, что когда-то она была тебе дорога, судя по тому милому взгляду
, которым она прощает тебя.

Он громко застонал.

"Сейчас она держит на руках ребенка - ясноглазого мальчика, у которого твое
выражение лица".

Он вздрогнул с вызывающим видом, но в одно мгновение он сменился выражением
горя, он уронил голову на руки и заплакал.

Постепенно прекрасное лицо исчезло; затем Дон узнала все, и, познав все,
какой великой утешительницей она стала для него! Ангелы улыбаются и общаются
в таких сценах смертные видят только поверхность и удивляются, почему они так
смешиваются с обычными земными вопросами, к добру ли это
то, что двое таким образом соединяются.

Долго сдерживаемое горе в какой-то мере прошло, и Кларенс почувствовал себя так,
будто в присутствии ангела, настолько милыми и успокаивающими были слова
слова обещания и нежного упрека, слетевшие с уст Дон и
проникшие в его сердце, укрепили его намерение стать лучшим человеком.

"Может ли тот, кто полностью раскаивается, быть полностью прощен", - спросил он тоном, выражающим
глубочайшее желание.

"Божья милость предназначена для таких, и его прощение бесплатное, полное
и вечное. Это не дается сразу: это должно быть получено
долготерпеливым и серьезным прошением, чтобы мы могли узнать его цену и насколько
драгоценен этот дар ".

"Как ты думаешь, если бы я вышел за пределы, где живет та, кого я
обидел, я смог бы быть с ней и идти рядом?"

"Если бы твое раскаяние было чистым и завершенным. Ты был бы там, куда притягивалась твоя душа
".

"Чувствуют ли духи перемену в наших состояниях? Если мы сожалеем о наших
проступках, видят ли они, что мы сожалеем?"

"Их миссия на земле в качестве помощников и опекунов смертных была бы
от них было бы мало пользы, если бы они не могли этого делать. Они поднимаются и падают вместе с нами. Они
управляют нами и учатся у нас. Миры подобны варпу и гав. Мы
остаемся или уходим туда, где мы работаем, где бы ни была душа, которая имеет на нас права
".

"Тогда это должно быть видение, настоящее видение для такого человека, как вы описали
Я когда-то любил и обидел. Но час поздний, я должен идти, пока
Надеюсь, вы позволите мне навестить вас еще раз. Могу я получить от вас
обещание увидеться со мной снова, прежде чем вы покинете это место?"

- Если я останусь, то буду очень рад вас видеть. Помните, что все ваши
усилия поступать правильно облегчат и возвысят эту подругу, которая рядом с вами
которая не может покинуть вас, пока ее разум не ассимилируется с
твоя, и равновесие твоей натуры восстанавливается благодаря вливанию ее
жизни в твою. Если ваш поступок принесет ей облегчение, за ним последует отдых; если
нет, наоборот. Это закон природы, и его нельзя игнорировать, нет
более двух человек на земле, живущих в дисгармонии и непонятых неправильно, могут
обрести покой вдали друг от друга.'

"Я глубоко благодарю вас, - сказал он, - за ваши добрые слова. Пусть все счастье
будет вашим навсегда". А потом они расстались, не так, как при встрече,
но связанные цепью симпатии и общих потребностей.

Кларенс не слышал слов своей жены в ту ночь, когда входил в свой
дом, которая через некоторое время устала от его рассеянных ответов и нашла
утешение во сне. Но ему и в голову не пришло уснуть. Всю ночь он
лежал без сна, наполненный новым потоком мыслей, и его
жизнь уходила и устремлялась ввысь, к более высокому существованию. Основа
на ткацкий станок устанавливали новую одежду. Какая рука придаст форму и соткет
гав?

Когда над холмами забрезжил день, еще одно утро ворвалось в его чувства, и
Кларенс Боуэн из мира геев был не таким, как раньше, но человеком
с высокими намерениями и благородными целями, пытающимся жить лучшей жизнью.

Медленно раскрывалась его высшая природа. Очень медленно до него доходили истины
по мере того, как Доун преподносила их со всей энергией и свежестью своей
природы. Она рассказала ему историю Маргарет, о ее смерти и похоронах,
и о ее отце; и пока он слушал с затуманенными слезами глазами, его
душа побелела от раскаяния. Пока Заря говорила, видение приходило и
уходило, с каждым разом выражение лица становилось все более спокойным. Это был опыт
такой, какой выпадает лишь немногим; только тем, кто заглянул за пределы и знает, что смертные
возвращаются, чтобы исправить ошибки после своей смерти.

Ни для того, ни для другого не могло быть покоя, пока не было достигнуто примирение.
Счастлив тот, кто может стоять между двумя мирами и передавать самые
искренние желания невидимого людям земли. Миссия, хотя и
сопряженная со многими печалями, божественна и возвышает душу по отношению к субъекту.
Но кто может знать эти истины, кроме того, кто пережил их на собственном опыте?
Человеческая душа не в силах передать другому свои глубочайшие чувства
. Мы можем говорить, но кто поверит или ощутит наш опыт?
Один древний писатель говорит: "В мире есть много видов голосов,
но ни один из них не лишен смысла. Следовательно, если я не знаю
значения голоса, я буду для говорящего варваром, а
тот, кто говорит, будет варваром для меня".

"Когда ты рассказываешь мне об этих вещах, я верю; для меня они реальны", - сказал он.
Кларенс: "но если я читаю их или слышу, как о них рассказывают как об опыте
других, они скучны и бессмысленны; почему это так?"

"Я полагаю, это потому, что ты так чувствуешь мою жизнь и уверенность в них, что
в моей атмосфере они становятся реальными и осязаемыми для тебя".

"Я думаю, что так и должно быть. Возможно, я еще найду в себе достаточно сил, чтобы идти самостоятельно".

"Ты пойдешь с той, кто придет разделить свое счастье с твоим,
и помогать нести твои кресты".

"Разве это плохо - желать смерти?"

"Я думаю, лучше пожелать прожить здесь назначенное нам время и
достичь конечной цели нашего земного существования".

"Но я никогда не смогу быть счастлив здесь, потому что нет никого, кто понимает меня".

"Стремись понять себя, и это привлечет к тебе других.
не имеет большого значения, будут ли нас понимать в этом мире, когда мы
думаем о долгой вечности, которая ждет нас впереди. Существует опасность впасть в нездоровье
в этом вопросе. Во многих подобных медитациях мы теряем время и почву под ногами. Наш
взгляд становится слишком устремленным внутрь, и мы теряем из виду грандиозную панораму жизни
находясь в таком замкнутом состоянии. Наиболее ясно мы можем видеть себя в других; нашу
слабость и нашу силу. Нам нужно выходить наружу, а не заглядывать внутрь.
Разве ты, разговаривая со мной, не чувствуешь себя лучше, чем когда
наедине?"

"Чувствую. Другая сущность, или качество жизни, смешивающееся с нашей собственной, дает
нам нашу собственную жизнь более совершенной. Уйдет ли вся эта сила с нами в мир иной
или мы многое оставим после себя?"

"Здесь не осталось ничего, кроме шелухи, пыли. Что бы ни было, это будет
быть. Если вы или я уйдем из жизни сегодня, мы все равно должны сохранить нашу
индивидуальность мышления и бытия".

"И наша любовь раскроется там, и мы будем свободны, как ты думаешь,
общаться с теми, кого мы любим?"

"Я лично в этом не сомневаюсь, но вряд ли могу ожидать, что кто-то другой это сделает
почувствуйте убежденность так же, как и я. Там нас поймут лучше. Здесь
у нас негармоничная природа, с которой приходится бороться как нам самим, так и другим.
Они даны нам и осуществляются нами без какой-либо способности
мы сами не можем их принять или отвергнуть. Наше окружение не всегда такое, каким мы его
хотели бы видеть, и немногие находят здесь покой или гармонию души. И
однако все это необходимо для правильного раскрытия и развития, иначе
этого бы не было. Немногие усталые пилигримы достигают в этой жизни множества обителей
уготованных для души; немногие обретают полноту душевного наслаждения. У меня есть
видел некоторых из этих усталых, когда они входили в другой мир и были
отведены в места отдыха. Когда они уловили единственный проблеск ожидающего их покоя
и отдохновения, их лица озарились божественным светом
преображения; и все же они знали, что блаженство, которое им было позволено,
смотреть и надеяться на это они могли только тогда, когда были развиты
в состоянии совершенной оценки этого. Тем не менее, человек, который
наиболее полно и с пониманием проникает в наши собственные чувства, схватывает
и удерживает большинство из нас. Я твой, а ты мой ровно настолько, насколько мы
можем понять друг друга".

"Я никогда раньше об этом не думал. Как мало те, кто называет нас
своими, знают о существовании этого закона; и все же, чем больше я
размышляю о нем, тем больше я вижу его красоту, его истину и гармонию
все его части".

Дон была очень довольна, увидев, с какой готовностью он распознал ее
поза, и продолжила:

"Отношение, которое такие заявители имеют к нам, является чисто внешним по
своей природе и часто болезненным. Это своего рода собственность
которая должна быть изгнана из общественной жизни. Ее следует отбросить и
не имей с нами ни места, ни жребия, ибо эти высшие и божественные принципы
не могут пребывать с нами, пока все это не будет считаться прошлым и
теперь бесполезным ".

"Но не может ли новое прийти естественным путем и вытеснить старое?"

"Отчасти это верно, но когда мы довольны своим состоянием, мы не чувствуем
нужды ни в чем другом. Это одна из причин, почему для многих благословения, которые их ожидают,
кажутся столь долгими. Человек, который борется
с невзгодами и не видит вокруг себя ничего, кроме тьмы и нужды,
наивно воображает, что в обладании изобилием он найдет покой
и мир. И все же он никогда не мог быть благословлен, находясь в таком состоянии
чувств, хотя все богатство принадлежало ему. Но пройдя через это и выйдя из
этого состояния и узнав, что напряжение, вызванное лишениями,
было наилучшим возможным средством его роста, тогда богатство могло прийти к
он и будет благословением и силой. Благословения придут к нам, когда мы
будем подготовлены культурой или дисциплиной правильно использовать их для нашего собственного
блага и на благо других ".

"Твои мысли сделали меня по-настоящему благословенной. Ты сняла
темную завесу, которая так долго висела надо мной. Я, конечно, должна назвать это
благословением".

"И тьма была такой же, потому что она заставила тебя ценить
свет".

На прощание он взял ее за руку и пожал ее с теплотой великодушной
благодарности, попрощался с ней и вышел в темноту вечера,
но с лучами утра жизни, сияющими в его душе.




ГЛАВА XXVII.


- Дон! Дон! где ты? - позвала миссис Остин из библиотеки
после ухода мистера Боуэна. "Я рада, что этот глупый парень ушел", -
продолжила она, - "Потому что мы хотим, чтобы ты спел для нас".

Как она могла петь? Чувство, которое соответствовало бы ее настроению, не соответствовало бы
несомненно, она подходила тем, кто хотел слушать; но, отбросив в сторону свое реальное состояние
, она сыграла и спела несколько веселых песен.

"Восхитительно!" - воскликнула ее подруга. "Теперь мы хотим чаще бывать в твоем
обществе и держать подальше таких глупых людей, как Кларенс Боуэн, он
так изменился; раньше он был очень веселым и оживленным; что ты в нем находишь,
Дон?

"Потребность; великая душевная потребность. Он хочет утешения".

"Что, ему грустно? Он должен быть самым веселым, счастливейшим человеком на свете.
У него достаточно благ этого мира и самая блестящая женщина в качестве
жены.

"Только это не может дать счастья. Истинное, прочное счастье состоит из
множества мелочей, которым мир придает мало значения. В нем
есть многое, что делает его вдумчивым и серьезным, и очень мало, что делает его
веселым.

"Ты так не похожа на всех остальных, Дон. Теперь мне нравится жизнь; настоящая, искренняя,
серьезная жизнь. Мне наплевать на скрытые причины. Я хочу того, что лежит на
поверхности. Я думаю, нас поместили сюда, чтобы мы веселились и делали друг друга счастливыми
".

"Я тоже; но то, что вы называете "счастьем", для кого-то может быть просто
сиюминутное возбуждение, просто преходящее удовольствие. Для меня слово "счастье"
означает нечто более глубокое; течение, которое удерживает всю рябь жизни
в своем глубоком русле ".

"Что ж, если счастье - это глубокое подводное течение, как ты говоришь, я не хочу
этого. Я хочу ряби, пены и блеска. Так что давай ляжем спать
отдохнем, а завтра прокатимся по холмам верхом. Я возьму
Эрроу, он вспыльчивый, и ты можешь взять Джесси. Хорошо? Тебе нужно немного
роз на щеку." И женщина с радостным сердцем целовала бледное лицо
своей подруги, пока румянец не выступил на ее щеках и лбу.

- Ну вот, теперь ты выглядишь как живая; минуту назад ты казалась неподвижной и
белой, как снег!

- Твоя теплая натура, несомненно, изменила положение вещей, потому что мне
сейчас больше хочется ехать верхом, чем спать.

- Это хорошо. Предположим, мы устроим гонки при лунном свете?

"Я протестую против любых подобных действий, будучи лордом и распорядителем
этого поместья", - сказал ее муж, отрываясь от своей книги, в которую они углубились
предположили, что он был слишком погружен, чтобы слышать их разговор.

Читатель, не доверяй джентльмену, который не отрывает глаз от страницы книги
когда беседуют две дамы.

"Тогда, я полагаю, нам ничего не остается, кроме как лечь спать".

"Да, кое-что еще", - сказал ее муж.

"Что?"

"Иди спать".

"Глупый! Я полагаю, ты думаешь, что произнес блестящую речь".

"Напротив, я думаю наоборот. Я никогда не растрачиваю искорки
гениальности на неблагодарных аудиторов".

"Эдвард Остин! ты заслуживаешь того, чтобы тебя на неделю изгнали из женского общества.
Когда рассветет, давай разойдемся.

Именно в этом приятном, легком русле мыслей Рассвет вернул ей
душевное равновесие, и она погрузилась в сладкий и глубокий сон, который
иначе не пришел бы к ней. Таким образом, мы переходим из одной сферы
в другую и учимся, хотя и медленно, тому, что все государства легитимны
и необходимы одно для другого. Части жизни вносят свой вклад в
совершенство целого. У каждого объекта есть свое особое назначение, поскольку он
имеет свою собственную форму. Тюльпан восхищает своей красотой, гвоздика -
своим ароматом, неприличная полынь неприятна как на вкус, так и на запах,
но по лечебной ценности превосходит и то, и другое. Итак, у каждого темперамента, у каждого
характера есть свои хорошие и плохие стороны. У одного есть склонности, на которые
другой неспособен.

"Это мир подсказок, из которого каждая душа извлекает то, что ей нужно".
Таким образом, из других жизней мы постоянно черпаем и присваиваем себе нашу собственную,
и нам нужны проявления жизни, чтобы сделать нас гармоничными. Каждый
человек черпает из нас то, чего не может никто другой, и передает из
своего особого качества то, чего мы не можем получить ни от кого другого. Нам нужно
время от времени отказываться от своей воли, погружаться в другую сферу,
и ослаблять напряжение наших собственных действий; эта капитуляция для
ума то же, что сон для мозга.

Вся жизнь не течет по какому-то одному каналу; мы пьем из
многих ручьев. "Корабль не должен держаться на одном якоре, а жизнь - на
единственной надежде". Постепенно мы познаем похвалы жизни и ценность
его составные части. Множество нитей составляют полотно, и многие оттеняют его
дизайн. По мере того, как мы набираемся опыта, мы чувствуем, что не могли бы
позволить себе потерять хотя бы один оттенок, каким бы темным он ни был. Время,
безмолвный ткач сидит за ткацким станком, не видя ни света, ни тени,
а только великий узор, который вырастает под его рукой в бессмертную
паутину.

Утро было ясным и прекрасным. Миссис Остин и рассвете ехал за
холмы, их духи растут на каждом шагу, под спокойную
упражнение. Свежий ветерок шевельнул листья деревьев и заставил
весь воздух был сладок и полон жизни. Птицы распевали свои песни и заставляли
лес хвалить их. Природа, казалось, заиграла в ликующую тональность; в то время как
свежее вдохновение вливалось в сердце человека, когда он смотрел на пейзаж
так благоухающий жизнью и красотой.

"Ты сияешь, как день", - сказала миссис Остин, рисуя стрелку а
чуть-чуть и приближаясь к Рассвету.

"Спасибо за ваш комплимент, но это скорее отражение
внешнего мира, чем проявление меня самого. Нельзя не радоваться
В такое утро.

"Я не могу дольше удерживать Эрроу, иначе я мог бы поспорить по этому поводу". В такое
в тот момент, когда она скрылась из виду за поворотом дороги.

"Она делает мне добро каждое мгновение. Иногда я жалею, что не видел
условий жизни и ее состояний такими, какие я вижу. Я должна держаться на поверхности
еще немного, так что беги, Джесси, - сказала Доун, ласково поглаживая животное
легкое прикосновение кнута заставило ее быстро ускакать галопом и
догони Стрелу. Но это длилось лишь мгновение, потому что Эрроу ускакал,
услышав приближение, и вскоре лошадь и всадник были так же далеко,
как и раньше.

В конце длинной дороги миссис Остин остановилась и натянула поводья под
елка, чтобы дождаться подругу.

- Ты совсем чужой, - сказала Дон, медленно приближаясь. "Я
потратил время, чтобы насладиться пейзажем".

"Я так понимаю. Я думал, ты спешился и делаешь наброски или
пишешь сонет лесу.

"Скорее всего, было последнее, поскольку я никогда ничего не рисую
кроме человеческих характеров".

"Тогда расскажи мне, на кого я похож. Нарисуй меня такой, какая я есть.

- Ты не похожа ни на кого другого, - рассеянно сказала Дон.

- Это отвлекающий маневр. Подойди к сути и определи меня. Я загадка, я
знаю ".

"Если ты зашел так далеко, ты можешь проанализировать себя. Это хороший
начинаю понимать, кто ты такой".

"Но я не могу разгадать себя. Под моей рябью скрывается несколько
глубоких мыслей, и хороших, и они заставляют меня говорить и действовать лучше,
иногда. Я не весь в пене, Дон.

- Я никогда не предполагал, что ты такая. В тебе есть глубина, которую ты никогда не
постигал, потому что твоя жизнь была веселой, и ты никогда не нуждался в
истинах, которые лежат глубоко и недоступны взору ".

"Но я бы предпочел идти вверх, чем вниз; гораздо лучше".

"Глубина - это высота, а высота - это глубина".

"Так оно и есть. Я никогда раньше об этом не думал. Дон, ты могла бы стать женщиной.
обо мне. Эдвард не призывает меня стать лучше, как это делаешь ты. Почему
это?"

"Я полагаю, потому, что ему не нужно это проявление твоей сущности.
Ваши жизни обоих подчинены сладкой струящейся музыке. Вы никогда
не ощущали острой нужды и страданий, ни умственных, ни физических, и
не были свидетелями этого в какой-либо степени у других ".

"Тогда почему нам позволено сидеть на солнышке, если в мире так много
горя?"

"Ты спасен для какой-то работы. Когда измученные работники, работающие сейчас в поле,
не смогут больше ничего делать, возможно, тебя призовут ".

"О, Дон, твои слова волнуют меня. Значит, мы не всегда можем быть так счастливы, как
сейчас?" и ее взгляд, казалось, обратился внутрь ее радостного сердца.

"Возможно, ты гораздо счастливее, но не так полон жизненных радостей".

"Да, я помню глубокое, сильное течение и рябь. Пойдем
вперед, Дон. Я чувствую, не знаю почему, но что-то странное. Начнем?"

"Конечно; Я жду твоего хода. Ну же, Джесси, покажи мне другую сторону
твоей натуры. Я видел, какая ты нежная; теперь уходи.

При этом слове существо, казалось, полетело по воздуху, так быстро оно это сделало
она перепрыгнула землю, и Эрроу остался позади.

В полдень они остановились у дома на склоне горы, в доме
знакомой миссис Остин, чтобы подкрепиться самим и их лошадям.

"Я привела вас к странным людям", - сказала миссис Остин, когда они
вышли, и подошел мальчик и отвел их лошадей в конюшню.

"Странно; в каком смысле?"

"О, они верят во всевозможные сверхъестественные вещи - в доктрину
переселения душ, второго зрения и во все другие невозможные и невероятные
вещи".

- Я в восторге. Я буду чрезвычайно счастлив увидеть их.

- Потому что вы сами так склонны к этому?

"Нет. Мне было бы более любопытно увидеть их, если бы меня не интересовали
вещи, о которых вы упомянули. Но теперь я встречу родственные души, и
в них я всегда нахожу радость".

- Я уже подумываю отвезти тебя домой, даже не представившись, из-за
твоей наглости; как будто я не "родственная душа".

"Теперь уже слишком поздно, потому что сюда идут леди и джентльмен, чтобы поприветствовать
вас".

"Мисс Бернард, моя подруга мисс Вайман, мистер Бернард".

Дон пожала их протянутые руки, которые, казалось, трепетали от приветствия,
и они прошли в большую, старомодную гостиную. Дом был
одна из тех восхитительных примет прошлого поколения, которые мы
иногда видим. Он стоял на высоком холме, или, скорее, на горном выступе,
в тени высоких деревьев, которые казались часовыми, расставленными повсюду, чтобы
защитить его от любого вторжения. Никакие новшества современного благоустройства не
повлияли на общее состояние территории и зданий, поскольку любое изменение
нанесло бы ущерб общей гармонии целого. Большая,
чистая лужайка переходила в лесную опушку впереди, а позади
дома росли группы сосен и дубов.

Мисс Бернард невозможно описать в книге или прочувствовать в одном-единственном
интервью, и все же мы должны предложить читателю схему, которую можно дополнить
воображением. Она была сочетанием всех сил, умственных, моральных,
и духовных. Ее лицо было полно мысли, без резких, очерченных
линий, столь характерных для большинства женщин нервного темперамента. Это произвело на
вас сразу же наполнило энергией и могуществом; вы были наказаны глубоким духовным светом,
который сиял над этим, как заходящее солнце над пейзажем.
Казалось, он лопнул изнутри, не производя впечатления продолжающегося
от сгорающего шлака, но как сияние, присущее душе, часть
и качество ее, а не воспламенение, происходящее от трения и войны
внутри.

Бэзил, ее брат, чье имя указывало на его натуру, заставил всех почувствовать себя
как будто перенесенными в более возвышенную атмосферу. Казалось, его место
среди звезд. Доун сразу почувствовала себя как дома в его присутствии, что было
загадкой для ее подруги, которой он казался неосязаемым и далеким. Она
никогда не видела на лице Дон такого восторженного восхищения, какое увидела там,
когда Бэзил разговаривал.

Разговор перешел с внешних тем на внутренние, точно так же, как
прозвенел звонок к ужину. За столом не было незнакомых людей, и Дон
казалось, что она знала их всегда, и много раз до этого,
занимала одно и то же место среди них. Так поступают те, кто гармоничен
в духе, независимо от материальных условий.

Стол украшала ваза с изящными цветами, а также корзинка с цветами,
в беспорядке, которые за десертом были расставлены по тарелкам гостей.

В глазах Бэзила вспыхнул огонек, который не ускользнул от внимания миссис Остин
, когда он положил ей на тарелку алую лилию.

"Похожая на палочку лилия, которая поднялась ввысь,
Как Эней, его лучезарная чаша,
Пока огненная звезда, которая в его глазу,
Не Взглянула сквозь прозрачную росу на нежное небо".

В то время как эти строки Уиттиера проносились у нее в голове:

"Я не приношу дара страсти,
Я не дышу тоном любви,
Но свежесть и чистота
Чувства гораздо выше.
Я люблю обращаться к тебе, прекрасная девушка,
Как к той, в чьем сердце
На Земле нет пятна тщеславия,
И непостоянство здесь ни при чем".

Затем она с еще большим интересом наблюдала, как он кладет бальзам
рядом с лилией.

"Бальзам, который никогда не перестает источать сладость,
Украшает зеленую землю драпировкой".

"Интересно, что он мне подарит", - сказала она себе почти
нетерпеливо, но в то же время опасаясь, что подношение может оказаться нелестным, потому что
она хорошо знала, что Бэзил Бернард всегда был правдив. Он уже держал
в руке розу, цветущую и свежую, как утро, которую он положил на
ее тарелку, а рядом - веточку желтого жасмина. Грация и
элегантность - в то время как прекрасная роза Мунди говорила на своем собственном языке - "ты
веселая".

"Румяная роза!
Унесенный ветром утром - ты исчезнешь до полудня:
Что наполняет жизнь, которая в такой спешке покидает тебя?
Ты чудесно резвишься, умирая так скоро,
И, уходя, ты гордишься тем, что немного покраснел".

А теперь наступил самый интересный момент - посмотреть, какие цветы он положит на тарелку своей сестры
.

Сначала горсть фиалок. "Верность, - подумала Дон, - он прав
пока что". И затем, как будто его мысли поднялись вместе с этим чувством, он
аккуратно разложил вокруг них снежки, в то время как эти слова вспыхнули у нее в голове
:

"Должна ли печаль омрачить твое чело
Ее темная тень упасть,
И надежды, которые ободряют тебя сейчас,
Умрут своей ранней весной;
Должно доставлять удовольствие при его рождении,
Исчезни, как краски ночи,
Отвернись от земли -
Там для тебя покой на небесах.
"Если когда-нибудь жизнь должна казаться
Для тебя трудный путь,
И радость перестанет сиять
В его пасмурный день;
Если, подобно усталому голубю,
Плывя по безбрежному океану,
Подними свои очи выше-
Там для тебя покой на небесах".

"А теперь каждая из нас внесет свой вклад в жизнь Бэзила", - сказала его сестра,
улыбнувшись ему так, что стало ясно, как он ей дорог.

Она передала корзинку Дон, которая сначала покраснела и задрожала, не
от страха, а от удовольствия.

"Подношение, - сказала его сестра, - должно быть выражением
чувств, которые, по мнению каждого из нас, больше всего соответствуют
его характеру".

Дон протянула руку и без колебаний сорвала гроздь вербены
и одну белую водяную лилию.

"Чувствительность и чистота сердца. "Она правильно поняла его", - подумала мисс
Бернард.

"Нежный, как служение ангела"
Должна быть направляющая рука любви,
Которая снова ищет те струны, чтобы связать
Которые человеческое горе разорвало на части ".

"Она видела самое сердце моего брата, его самое благородное"я"", - сказала она.
- повторила она про себя, передавая корзинку миссис Остин, которая
сорвала кликонтас и положила его на тарелку вместе с цветком ириса.

"Благожелательность", - сказала Дон, и ей на ум пришли эти прекрасные слова
подсказанные;

"Хочешь ли ты от горя найти сладкое облегчение,
Или твое сердце угнетено несказанными горестями?
Хочешь ли ты собрать бальзам от разъедающего горя;
Излей благословения вокруг себя, как золотой дождь?
Это когда роза обернута во множество складок
Червь истощает ее там, ближе к сердцевине
Ее жизнь и красота; не тогда, когда она полностью развернута.,
Лист за листом, его лоно, богатое и прекрасное,
Его аромат свободно разливается в окружающем воздухе.
Пробудись к какому-нибудь труду высокой и святой любви,
И ты познаешь счастье ангела.
Будешь благословлять землю, находясь в вышнем мире;
Добро, начатое тобою, будет течь и дальше
Во множестве разветвляется ручей и шире разрастается;
Семя, которое в эти немногие и мимолетные часы
Твоя рука беспощадная и неутомимая посеет,
Украшу твою могилу цветами амаранта,
И принесу тебе божественные плоды в небесных беседках бессмертия".

Но есть еще одно подношение, и это от его сестры. Она вытащила лавровый лист,
из которого сделан венок, украшающий завоевателя и поэта, и,
пока глаза двух женщин были устремлены на нее, вытащила также бледный,
но душистый горный розовый, символизирующий устремление, прекрасно
выраженный Персивалем в этих строках:

"Мир может презирать меня, если захочет - мне все равно
Но мало их насмешек. Я могу утонуть
На мгновения; но я поднимаюсь снова и не уклоняюсь
От того, что вдохновляет верное сердце.
Я не дрогну, не стану лебезить, не пригнусь и не моргну,
К чему стремится высокое богатство или власть;
У меня есть более возвышенная цель, к которой стремится моя душа".

- К сожалению, нам пора уходить, - сказала миссис Остин своей подруге.
после того, как они вернулись в гостиную и немного побеседовали.

"Мы бы с радостью задержали вас подольше, но, зная, что вам предстоит долгая поездка,
мы не можем сознательно этого сделать", - сказала мисс Бернард. "Но не можем ли мы
надеяться снова увидеть вас обоих?"

- Нет, если только вы не нанесете ответный визит; мы не можем отправиться в еще одну долгую поездку
прямо сейчас, у нас так много способов передвижения и так мало свободного времени.
Но приходи к нам, когда сможешь.

- Благодарю вас, - ответила мисс Бернард, и Бэзил поклонился, в то время как его взгляд
остановился на Дон.

"Мы оба будем счастливы снова увидеть вас, мисс Уаймен", - сказал он, беря
ее за руку, и когда лошадей подвели к двери, он помог ей
сесть в седло первой, а затем миссис Уаймен. Остин.

Они пустились вскачь и вскоре были уже далеко от гостеприимного дома,
по дороге бок о бок обсуждая достоинства и прелести его обитателей.
обитатели.

"Я не называл вам имени мисс Бернард. Я думаю, что ее брат не
упоминал об этом, пока мы были там; как вы думаете, что это может быть?"

"Я не знаю; возможно, Маргарет - жемчужина. Нет, не это; может быть, Агата,
что означает "хорошо"; и все же я не чувствую, что оно у меня еще есть.

"Нет, угадай еще раз".

"Однажды, находясь там, я подумала, что это может быть Беатриче, потому что она похожа на
ту, кто благословляет".

"Ты прав. Это ее имя, и она благороднейшим образом иллюстрирует его
значение".

"Я рад, потому что надеялся, что это так. Как странно, что их имена так подходят к
их характеру, - задумчиво произнесла Дон.

- Нет, если бы ты знал их и их предков. Они немецкого происхождения,
и верят во всевозможные традиции, и, как я уже говорил ранее,
сверхъестественные вещи. Они живут почти исключительно чувствами и
мало известны, за исключением очень немногих. Они мне нравятся, но я не могу сказать
почему. В их присутствии я чувствую некое трансцендентное очарование,
что-то неосязаемое, но успокаивающее мою душу. Только с тобой
и с ними, Дон, я чувствую себя так, и именно поэтому я свел вас
вместе ".

"Я никогда не смогу отблагодарить вас должным образом, но я хочу узнать их получше".

"Вы узнаете. Разве я не видел, как они чувствовали вашу сферу, как вы говорите
"импрессионисты".

"Я надеюсь, что они почувствовали мое стремление к лучшей жизни, потому что это отличный отдых для
будьте поняты. Это как если бы кто-то взял нас за руку и повел
нас по трудным местам жизни".

- Хотел бы я чувствовать и жить так, как ты, Дон. Кажется, в твоей жизни есть
что-то гораздо более глубокое и богатое, чем у меня в
моей - но, полагаю, ты бы сказал, что если мне нужны более глубокие мысли, я должен
искать и находить их ".

"Я должен, безусловно; вы предвидели мой ответ. У нас есть то, к чему
мы стремимся - в чем чувствуем потребность".

"Мы становимся слишком серьезными, от этого мне становится почти грустно. Давай, Стрела,
покажи мне, как ты мчишься по этой тенистой дороге"; и он улетел со скоростью
при звуке его имени Дон и Джесси, которые, казалось, были не в настроении только что
затем пуститься галопом, остались далеко позади.

Уже почти стемнело, когда они вместе добрались до дома, миссис Остин
проверила скорость своей лошади, чтобы ее подруга поравнялась с ней.
Они провели восхитительный день и уютно расположились в своей
гостиной, мы оставим их беседовать, пока сгущаются сумерки, и
отправляйтесь в дом Бэзила и сестры, которые обсуждают события дня
.

"Кажется, что где-то, в этом или другом существовании, я видел
это лицо и фигуру", - сказал Бэзил своей сестре.

"Она, безусловно, очень мила, где бы ты ее ни встретил. Возможно,
Она была голубкой, брат, и покоилась у тебя на плече. Я не
знаю, но нам следует поколебаться, прежде чем осуждать веру в
переселение духов, душ и других сил, когда природа, кажется,
в некотором роде подразумевает свою истину в своем царстве?"

"Дух в своих бесчисленных переселениях не может быть ограничен
небольшим пространством, которое мы называем землей. Жизнь вселенной - это
деятельность ее вечно живых сил и сущностей и их вечное
стремление к разделению или объединению.

Вера в переселение душ имеет глубокую древность, и она
заслуживает большего, чем мимолетная мысль. Один писатель сказал: "Само бытие
меняется не оно, а только его отношения. Разум и душа движутся в других
связях, согласно божественным установлениям. Сила или слабость
воли, которую разум осознает сам по себе, в силу естественной
необходимости создает различие между возвышением или деградацией
самости. Это его рай - это его ад. Существует бесконечность
прогресс духа к совершенству в Бесконечности, как солнечный
системы со своими планетами вращаются в сфере неизмеримого.
Вся вечная деятельность! Произойдет новый союз духов и душ с
новыми силами, которые станут их полезными инструментами контакта со
всем сущим - это переселение душ. Любой другой вид
продолжение продолжительности и непрерывных действий для нас немыслимо. Будет ли это
на земле или в других мирах - вопрос безразличный.' Но один
дух видит эти вещи яснее другого.

Бэзил остановился и долго вглядывался в тусклые сумерки, этот свет был таким
пригодный для общения; и пока он смотрел, он почувствовал, что его разум покидает
его дом, направляясь к существу, которое так тронуло его душу-мыслям. Было ли
это его двойником, или вторым "я", которое заставило его почувствовать себя в тот вечер таким, каким
он никогда не знал себя? Какое новое качество настолько слилось с
его собственным за этот короткий промежуток времени, что обострило все его духовное
и интеллектуальное восприятие? Встретятся ли они снова? а когда и где?
были заключительные допросы, когда он вышел из задумчивости,
его мысли снова перешли в слышимый язык.

"Ты выглядишь посвежевшим, брат", - сказала Беатрис, чувствуя, что ему не хватает
слов для полного выражения своих сильных чувств.

"Это сила нового разума. Я оживлен духом".

"Я вижу, что ты оживлен; и разве это не удивительно, насколько человек, с которым мы
встречаемся не каждый день, может вдохновить нас? Какой импульс это дает для
нас, даже несмотря на то, что может быть сказано всего несколько слов. Его свежая магнетическая жизнь
смешивается с нашей собственной и наполняет наше вдохновение и устремления
новым пылом.

"Верно; как многому нам еще предстоит научиться в отношении общения. У нас есть
в обществе так мало непосредственности, что потребуется много добродушных натур
таких, как мисс Уаймен, чтобы растопить мороз ".

Она увидела, что он доволен Дон, и обрадовалась. Это было почти
облегчение - почувствовать, что сильное напряжение его любви к ней немного ослабло.
сестрам не часто приходится так жаловаться, но Бэзил Бернар знал,
что такое любовь и как окружить свой объект атмосферой восторга.
Это было защитой и воодушевлением, очищением и расширением для всех, кто
чувствовал это.

Есть натуры, подобные натуре младенца, вечно просящие любви, и
защищающее оружие. Таких нужно носить на груди и прижимать к себе
на протяжении всей их жизни. Есть руки, защищающие по-матерински, которые могут
нести их таким образом, и в сфере их жизни и любви их души
отдохнут. Есть натуры, которые всегда будут детьми, а также
те, кто может удовлетворить свои желания.

Такие цепляющиеся за жизнь люди должны находиться в младенчестве; о них нужно заботиться
пока их души не станут достаточно сильными, чтобы выстоять самостоятельно.

Почему здесь так много фрагментарного и несвязанного? Почему виноградная лоза
оставлена тянуться, когда стоит могучий дуб с его гигантским стволом?
голый? Все это по частям, разрозненно, сломано, как будто некий мир
славы был разорван на части, и его части разбросаны тут и там.

Где-то там, за гранью, есть полнота, где все вздохи,
слезы, страстные желания, надежды и страхи будут улажены
и наши души обретут покой в небесной гармонии.

Мы не можем не сомневаться в том, что нам будет хорошо там, если мы
будем стремиться к добру, о котором мечтали наши души, здесь. Если, с хорошим
цели и задачи, у нас есть из кованого подсказки и предложения
которые были даны нам от жизни, мы должны находить растущие состояния покоя,
когда-нибудь, до пресыщения. Там не будет полного покоя; ибо два
мира переплетены и переходят друг в друга. Существует
вечное взаимодействие жизни и эмоций, и для тех, кто это чувствует, это радость
слишком глубокая, чтобы ее можно было описать человеческими словами; истина, которая помогает нам выносить
относитесь к печалям этой жизни безмятежно и более полно цените ее радости.




ГЛАВА XXVIII.


В тот летний вечер Бэзил и его сестра просидели дольше, чем обычно.
В них прозвучали более глубокие чувства, более тесное слияние мыслей,
или, скорее, их индивидуальные состояния были более четко определены
дневными происшествиями.

Они принадлежали к тому редкому типу разума, который знает, насколько далеко они могут зайти
быть вместе и не отвлекать друг друга; как раз тогда, когда ментальный
и духовная ассимиляция ослабевала, и каждый нуждался в
уединении. Таким образом, они постоянно приходили друг к другу и
следовательно, черпали из неиссякаемых источников интеллектуальных и
физических сил.

Жизнь полна гармоний, готовых излиться наружу, если мы только будем восприимчивы
и достаточно деликатны, чтобы принять и присвоить их. Благословенны те, кто
показания признать жизни, ее показатель-пальцы которых обращены друг к
час в какой-нибудь новый опыт, который позволит углубить и расширить нашу жизнь.

Как правило, существует большая опасность, когда два человека замыкаются в себе,
как, похоже, сделали эти двое, но Бэзил и Беатрис были такими
католичками, что могли себе это позволить, на самом деле им нужно было просто поближе
дружеские отношения, которые у них были. Брат, с его колоссальным духом,
возвышенный и оригинальный, двигающийся вперед по жизни с тем медленным величием,
которое указывает на целостность личности, в отличие от воздушного продвижения
из натур, которые мчатся, обладая лишь одним свойством - ускоряться и ошибочно принимают быстроту
за величие, наделил сестру тем мужественным, благородным качеством, которое
всегда должно присутствовать в реальности или идеале каждой женщины. Неудивительно, что ее теплая,
благодетельная натура расширялась с каждым днем, пока ее сердце не стало похоже на сад, полный
цветов любви и благодарности.

Если жизнь временами казалась тусклой и туманной, а разум полон тысячи
сомнений, он мог бы рассеять облако, вырвать правду из ее старых
комбинаций и представить ее ей в разительном контрасте с ее
противоположная ошибка.

Неудивительно, что новые цели и стремления рождались каждый час в этом
женском сердце, пропитанном его мужественностью. И все же каждый рисовал
сквозь тонкую текстуру души разные оттенки жизни, как на клумбе
цветы, от одного и того же солнечного света, один рисует малиновыми, другой лазурными, как
хотя и осознает гармонию дополнения и различия.

"Сегодня вечером я чувствую богатую, глубокую жилу мыслей, - сказала Беатрис, - как
будто я могла бы написать стихотворение или книгу, настолько живы мои мысли".

"Твоя жизнь была поэмой, полной сладко сплетенных слов. У тебя есть
прожил свою жизнь, в то время как другие написали свою.

- Но в книгах есть такая сила, Бэзил.

- Я это хорошо знаю. "Некоторые книги - это промокшие пески, на которых лежит богатство великой души"
богатство лежит грудами, как затонувший аргоси." А некоторые милые и
полные страсти тона, и ты чувствуешь каждый лист, который переворачиваешь,
как будто биение их сердец повторяет твое; что они умирают
что у тебя может быть жизнь. Книги действительно велики, но жизни еще величественнее;
жизни, полные серьезной цели, и которые не терпят неудачи, даже несмотря на то, что
вокруг них бушует сильный прилив, а небеса нависают густые и темные
с облаками. Величайшие стихи - это настоящие жизни, то переполненные горем
и страстью, то пульсирующие радостью, - ноты, волнующие на каждой странице жизни.
Некоторые книги, так же как и люди, заставляют нас чувствовать себя так, словно мы находимся в
присутствии короля, в то время как некоторые вызывают у нас слезы. Некоторые книги и некоторые существа
окружают нас, как небо. Сестра, ты - купол, который всегда возвышается над моей
жизнью, - если днем, то с ее лазурными и горностаевыми облаками; если ночью, то с ее
звездами. Нет, не пиши книгу, а дыши и проживай свою жизнь каждый
день ".

"И все же я знаю, что ты, Бэзил, мог бы написать ее и сделать ее полной и
совершенной".

"Я мог бы составить его, полный слов, если не мыслей; но пойдем, ночь
проходит, у нас едва ли будет час отдыха до восхода солнца".

"Действительно, я думаю, что мы находимся на верном пути к тому, чтобы увидеть его раннюю яркость".

Мы ненадолго оставим их мечты и жизнь, зная, что к таким
сердцам всегда придет покой, будь то во сне или наяву.

Миновала полночь, тот тихий час, когда земля населена
другими формами. В это время мозг получает самые тонкие
воздействия, будь то сон или бодрствование.

Некоторые виды сна приносят нам более яркие состояния, чем днем. Они
это пробуждения, при которых понимание, вместо того чтобы быть свергнутым с престола,
приобретает силу и живость, превосходящие те, которыми оно обладает, когда внешняя форма бодрствует и активна.
форма бодрствует. Душа кажется освобожденной от земных оков
. Вполне вероятно, что господствующая мысль в жизни человека сформируется
сама по себе превращается в мечты, постоянные дневные мысли могут вторгнуться в
ночной покой. Так Колумбу приснилось, что голос сказал ему:
"Бог даст тебе ключи от врат океана". Так что любое серьезное
страстное желание, поселяющееся в наших умах, когда мы укладываемся спать, может
переходите в наше спящее сознание и воспроизводитесь, возможно, в
более счастливом настроении.

Современные авторы, изучающие феномен сна, обычно сходятся в
утверждении, что мысли человека во сне бессмысленны и что
сновидениям, следовательно, нельзя доверять. Такого мнения не было
наши предки. Они придавали большое значение снам и их
толкованиям. Они прибегали к ним за советом в случаях
трудностей или великого бедствия. Мы не претендуем на божественность всех снов
или надежный характер, но некоторым из них следует доверять, каждому отдельному человеку
о любом опыте можно свидетельствовать. Платон предполагает, что всем снам можно было бы
доверять, если бы люди только приводили свои тела в такое состояние,
перед отходом ко сну, чтобы не оставлять ничего, что могло бы вызвать ошибку или
возмущение в их снах.

Молодая леди, уроженка Росс-шира в Шотландии, которая была преданно
привязана к офицеру, участвовавшему в войне с сэром Джоном Муром в Испании, стала
встревоженная постоянной опасностью, которой подвергался ее возлюбленный, она
чахла и заболела. Наконец, однажды ночью во сне она увидела
его, бледного, окровавленного, с ранением в грудь, входящего в ее квартиру. Он
отодвинул полог кровати и с кротким видом сказал ей, что
он был убит в битве, одновременно попросив ее быть
утешился и не принял его смерть близко к сердцу.

Последствия этого сна оказались фатальными для бедной девочки, которая умерла несколько
дней спустя, попросив своих родителей записать дату ее сна,
она была уверена, что это подтвердится. Так оно и было. Вскоре весть о том, что
после этого в Англию прибыла весть о том, что офицер пал в битве при
Корунья, в тот самый день ночью, когда его невеста увидела
видение.

Другой женщине, проживавшей в Риме, приснилось, что ее мать, которая была
несколько лет как умерла, явилась ей, дала ей прядь волос и сказала:
"Будь особенно осторожна с этой прядью волос, дитя мое, потому что она принадлежит твоему
отцу, и завтра ангелы заберут его у тебя".

Действие сна на ее разум было таким, что, проснувшись, она
испытала сильнейшую тревогу и отправила телеграфное уведомление
немедленно отправили в Англию, где находился ее отец, справиться о
его здоровье. Немедленного ответа получено не было, но когда он все-таки пришел, то
речь шла о том, что ее отец умер в то утро в девять часов.
Впоследствии она узнала, что за два дня до своей смерти он
приказал отрезать прядь своих волос и передал ее одному из своих
дочери, которые ухаживали за ним, сказали ей, что это для ее сестры
в Риме.

Хорошо проверенные случаи могли бы множиться до тех пор, пока они не заполнили бы тома;
но двух приведенных нами примеров достаточно, чтобы доказать, что и во сне,
как и в часы бодрствования, наш разум может получать впечатления истины, или,
что дух выходит на другие сцены и там осознает
события и условия.

Дон продолжала спать; ее прекрасное белое лицо было неподвижно и обращено к небу, как
будто она смотрела в небеса. Волнение дня прошло,
и выражение острого удовольствия на ее лице сменилось выражением
сильнейшего волнения, потому что она была далеко, ее дух был рядом с тем, чья жизнь
казалось, он почти выходил из этого состояния существования. Она увидела его бледное
лицо, наполовину скрытое белоснежными подушками, глубокие, мягкие глаза, смотрящие
так, словно искали того, кого любили; а затем она услышала, как он зовет ее
по имени, трогательным и нежным тоном. Она заплакала и проснулась. Солнце было
ярко светит в окно. Она встала и оделась к отъезду
и, к удивлению своей подруги, объявила о своем намерении
уехать этим утром домой.

- На вас можно положиться не больше, чем на представителей вашего пола, мисс
Вайман, - заметил мистер Остин, которому действительно нравилось, что она с ними.

Она была не в настроении отвечать в том же духе, но тихо сказала:

"Я решил не утомлять тебя окончательно на этот раз, потому что я хочу
прийти снова".

"Я думаю, что твой уход, должно быть, результат какого-то очень поспешного заключения".,
Доун. Я и понятия не имел об этом вчера вечером. В самом деле, если только вы не
больны, с вашей стороны совершенно несправедливо покидать нас так скоро." Миссис Сказав это, Остин
впервые взглянул на белое лицо Доун. Что
на нее нашло? Неужели это Доун сидела там такая неподвижная и бледная? - Вы
больны? - спросила она дрожащим голосом, выдававшим ее глубокую озабоченность
благополучием посетительницы.

- Нет, но волнуюсь. Однако я должен пойти сегодня, иначе меня стошнит, и я буду лежать на
ваших руках.

- Я бы предпочел, чтобы ты была у меня на руках, а не давила мне на сердце,
как ты сейчас", и миссис Остин выразила надежду, что после ухода ее мужа
она расскажет ей о причине своего отъезда и
внезапном проявлении болезни.

- Мне приснился неприятный сон, - сказала Дон, когда они остались одни,
чувствуя, что ее подруга должна как-то объяснить, - и я должна идти домой.

- Сон! О, тьфу, я никогда не обращал на них внимания. Да ведь у меня однажды была самая ужасная история
о Неде. Он был в путешествии, и мне приснилось, что лодка
загорелась, и все, кто был на борту, погибли. Я даже зашел так далеко, что тоже
вижу гонца, идущего сообщить мне о катастрофе ".

- Но разве ваш разум не был взволнован в течение всего дня?

"Ну, я, конечно, читал о некоторых ужасных катастрофах, а потом я
поздно лег спать, после того как погрузился в размышления о
чувство опасности, которое, конечно, объясняло это - но был ли твой
сон о твоем отце?"

"Нет".

"Почему ты должен идти? Ты думаешь, кто-нибудь в опасности? Я думаю, это было
результат долгой поездки, не так ли?

"Я не знаю. Мой сон был чисто впечатлительным и не зависел от последствий
повседневных происшествий. Да, я должен идти, Фанни, и немедленно.

- В таком случае я поеду домой с вами, - и она позвонила слуге, чтобы тот
запрягал лошадь.

Каждая занятая своими мыслями, они долго ехали в молчании
это молчание было нарушено только радостным восклицанием Дон
, когда они увидели ее дом.

На следующий день она сидела у постели Ральфа, чье белоснежное лицо и
похудевшая фигура свидетельствовали о том, как быстро он уходил из жизни.

Он долго и нежно смотрел ей в лицо, пока она сидела там, их души
проводили свое последнее земное общение. Его дух весь светился
жизнью и доверием, в то время как тень разлуки лежала на ней, и
затмила ее веру и видение.

"Но ненадолго, Дон, и тогда мы встретимся снова; возможно, чтобы
соединиться".

Как эти слова проникли в ее сердце, потому что сейчас, под облаками, она почувствовала, О
как остро, что ее состояние ускорило его возвращение домой. Он был подобен виноградной лозе
натура, которая должна цепляться за другого или умереть. Для нее все было мрачно
тогда к боли разлуки добавилась мысль о ее холодном
безразличии. Он, сама нежность и любовь, лежит в лучах света; вся она
видение и жизнь перешли в него, чтобы помочь ему перебраться через реку.

- И ты не боишься уезжать, Ральф? - спросила она прерывающимся от волнения голосом.
эмоция.

"Страх? Я жажду только этого; быть там, где все - мир и покой";
и восхищенный, обращенный к нему взгляд подтвердил его слова.

- Там всегда будет день, - продолжал он. - ни одна из этих томительных ночей
которые были такими долгими и одинокими...

"О, Ральф, живи; живи для меня. Я был слеп и своенравен. О, вернись
вернись, и мы будем жить друг для друга".

"В доме моего отца много особняков; Я иду приготовить место для
тебя".

Слова звучали далеко-далеко.

"Да, мы будем жить вместе наверху, не здесь. Так распорядился Бог, мой
собственный Рассвет. Возможно, я буду светом для тебя даже в том далеком
земля. Нет, это не "далеко", это здесь. Я буду жить в твоем сердце
близко-близко - ближе, чем когда-либо".

Он закрыл глаза и несколько мгновений отдыхал. Затем, возбудившись, он
крепко сжал ее руки, как будто хотел унести ее с собой,
отправляясь в свой небесный полет.

"Посмотри туда, - сказал он, - река! иди рядом со мной, ибо это наш последний
момент. Дон, я твой; даже смерть не сможет разлучить нас. Я никуда не пойду;
Я приближаюсь к тебе ближе, чем могло бы привести меня какое-либо земное родство;
придут - позвони им".

Родители и сестра стояли у кровати со слезящимися глазами. Для них он
собирался далеко.

Рассвет не видел смертельной росы на мраморном челе и не прислушивался к проходящему
дыханию. Ей открылось другое зрелище, и пока они стояли, похожие на статуи,
с тоской ее глаза увидели мягкий туман, собирающийся, как снежинки, на
голова; и в то время как дыхание становилось быстрым и прерывистым, это, казалось, пульсировало
жизнью, пока там не обозначилось лицо. Это лицо то же самое, но не
то же самое, но лицо ее собственного дорогого Ральфа, увековеченное, освещенное более мягким, утонченным
светом. Ее существо запульсировало новой радостью. Казалось, прилив жизни
ворвался в ее сердце, не оставив места боли.

Стон коснулся ее уха; такой печальный, что она вздрогнула, и видение исчезло.

"О, Ральф, мой любимый мальчик, он ушел, он ушел", - вырвалось из
скорбящее сердце матери, когда они выносили ее из комнаты.

Марион стояла, онемев от горя, в то время как бедный убитый горем отец склонил
голову и горько оплакивал своего потерянного сына.

Неужели Дон не горевала из-за того, что могла стоять здесь и так спокойно смотреть?
Что заставляло ее чувствовать себя такой безразличной к мертвому телу, на которое она смотрела?
Потому что его жизнь, жизнь, которая когда-то оживляла ее, перешла в
ее, и они были едины. Ральф, согретый жизнью, был изображен в
ее сердце и разум. Глина, которую он носил в себе, эта оболочка, не имела никаких прав
теперь она существовала, и, едва взглянув на тело, она ушла.

"Я думаю, она никогда не смогла бы полюбить его, иначе не казалась бы такой холодной",
эти слова пронеслись у нее в голове, когда она выходила из комнаты, где лежал
все, что было смертного в Ральфе.

Это было настолько близко, насколько она могла ожидать, что ее поймут здесь, в мире,
где так много ее истинного "я" было скрыто; но такие слова тем не менее тронули ее
несмотря на ее философию, она была чувствительна. Они ушли
глубоко, как стрела, вонзившаяся в ее сердце, и тогда она поняла, что дом
скорби - не место для нее; что она должна уйти и явиться миру
холодный и бесчувственный, в то время как ее сердце было готово разорваться от переполнявших его глубоких
эмоций.

Она ушла от них, и они так и не узнали, как сильно она его любила и насколько
его душа была тесно связана с ее собственной. Они оплакивали его как умершего, в то время как
для нее он с каждым часом становился реальностью, осязаемым, живым присутствием, полным
нежности и любви.

Мисс Уэстон встретила Рассвет, выходя из дома, с таким видом, словно
нежная жалость, которая говорит: "Я знаю, что ты страдаешь". В этом взгляде их души
встретились и поднялись на более высокие ступени. Они не могли говорить из-за слез
, которые текли над могилами их умерших; их печали сделали их единым целым
и сроднились.

- Вы вернетесь завтра, - сказала мисс Уэстон, прощаясь с
Доун у ворот, предположив, что она намеревалась вернуться, чтобы присутствовать на
похоронах.

"Нет, я не могу".

"Почему, Доун! не последовать за дорогим Ральфом в могилу?

- У меня нет Ральфа, которого нужно похоронить. Он воскрес - поднялся выше.

- Но семья, они, конечно...

"Они не будут скучать по мне. Теперь я не часть их жизни. Они не
знают меня, и я не знаю себя".

Здесь доверие, свет и видение ушли; слабость плоти восстала, и
она спустилась в темную долину скорби.

Она пожала руку подруге на прощание и медленно пошла
на станцию. Одни; О, какое облегчение приносят нам наши слезы, когда никто не
может видеть, как они текут. В этих тусклых летних сумерках она шла. Быстро потекли
слезы потекли по ее щекам. Никто, кроме ангелов, не знал рыданий, агонии
опустошения, охватившего ее и, словно пелена, повисшего между ней
и небесами.

Была полночь, когда она встала после молитвы, но для ее души наступило утро.
Наступил мир; голубь вернулся с оливковой ветвью; воды
схлынули, и зеленые берега окаймили буйное море скорби.

День похоронной церемонии она провела одна в безлюдье
леса. Теперь до нее дошли исполненные смысла слова Христа: "Пусть
мертвые хоронят своих мертвецов"; и это было ее первое личное осознание
истины. Одна, и в то же время не одинокая. Это присутствие, невидимое, но реальное, было
с ней, смягчая остроту горя, наполняя ее сердце покоем
и утешение. Как только солнце скрылось за сапфировыми и малиновыми облаками, он
предстал перед ней сияющий, радостный и живой. Это был не миф,
не галлюцинация разума. Близко, в пределах досягаемости, но она не могла
дотронуться до него; он стоял там, тот самый Ральф, со всей нежностью
любовь на его сияющем лице, которую он носил при жизни. Чувство одиночества не охватило
ее, когда видение медленно исчезло; казалось, он растворяется и перетекает
в ее сердце. Мягкие сумерки, пение птиц и очаровательный
пейзаж с дыханием лета, витающим в воздухе, были похожи
сладостный аккомпанемент к мелодии, которая пульсировала в ее существе и
придавала ей новые силы для жизни.

Она знала, что для нее Ральф каждый день будет поддерживающим фактором и
придаст жизни двойное действие. Устав от внешнего, она могла обратиться внутрь себя
и найти того, кто был связан с ее душой самыми святыми узами.

Его жизнь тоже разворачивалась через нее так, как никогда не могла бы быть
на земле; и по прошествии лет она увидела, как это хорошо
что он ушел из жизни раньше нее. В ее существе было больше завершенности,
чем могло бы быть, если бы они были объединены на земле
по форме брака.

Когда она вышла из облака, весь этот свет озарил ее существо,
и у нее не было слез, потому что не было разлуки.




ГЛАВА XXIX.


Мы учимся, разучиваясь. Мы сбрасываем с себя, одно за другим, одеяния, в которые
мы окутали себя; одеяния различных оттенков, которые являются нашими
мнениями, и поэтому засоряют и препятствуют нашему прогрессу. К счастью для нас, это
мы находим, что наши состояния меняются, и оболочки старых догм тоже
угнетают. Нам повезло, если наша свобода духа достаточно велика, чтобы
позволить нам отложить в сторону то, что вчера было для нас щитом и защитой,
если он не будет приспособлен для нас сегодня. Тот, кто силен делать это, приносит пользу
всем вокруг, ибо никакое добро или зло не ограничено одним человеком.
Все течет; круговорот присутствует во всех вещах, естественных и духовных.
Жизнь в одном - это жизнь в другом; то, что является верой в одного, является также верой в
другого.

"То, что приобретается одним человеком, вкладывается во всех людей, и это навсегда
вложение на все времена.

"Великий гений открывает истину в науке, философии материи;
или в философии - наука о человеке. Он кладет это к ногам человечества,
и она осторожно взвешивает в руке то, что ему так дорого, и так
драгоценный для нее.

"Она хранит его навсегда; он может быть забыт, но его правда - часть
дыхания человечества. Благодаря процессу, более волшебному, чем волшебство, это
становится достоянием всех людей, и это навсегда.

"Всякое совершенство вечно. Человек получает новую истину, новую идею
справедливости, новое религиозное чувство, и это семя цветка
Бога, нечто от врожденной субстанции Бесконечного Отца;
ибо истина, справедливость, любовь и вера в сердце человека выше
проявления Бога, чем бесплодная зона вон того солнца; прекраснее
откровения о нем превосходят все отважное величие того неба. Ни истина
не исчезает из науки, ни справедливость из политики, ни любовь из
ни общество, ни семья.

"Великий человек восходит, сияет несколько лет, и вскоре его тело отправляется в
могилу, а его дух - в обитель души. Но ни одна частица
великого человека никогда не теряется; они не конденсируются в другом великом
человеке, они распространяются повсюду.

"Сейчас в Америке больше Вашингтона, чем когда тот, кто носил это имя,
стоял во главе нации. С тех пор как умер Христос, происходит
рост числа людей, подобных Христу.

"Праведность растет как зерно - то из почвы, это из
души.

"Таким образом, каждый атом добра, воплощенный в отдельном человеке, вкладывается в
каждого человека и вскоре распространяется по земле, создавая новую красоту
и солнечный свет повсюду".

Было одно место, которое показалось Дон более привлекательным после рождения Ральфа
, чем ее дом, - наши дома как раз там, где наши сердца цепляются за
время, здесь или там, - и это место было домом мисс Бернард и ее
брата. Это желание быть с ними превратилось в твердую цель
поехать, когда однажды ее подруга, миссис Остин, ворвалась в ее комнату,
говоря: "Я пришел за тобой. Я думаю, перемены пойдут тебе на пользу".

Потребовалось совсем немного времени, чтобы упаковать несколько предметов одежды, и
вскоре они были в пути.

Была ранняя осень, и небо и деревья сияли всеми
оттенками и красотой этого времени года. Алые клены мелькали тут и там
на заднем плане сосен и елей вдоль дороги, в то время как
по мертвым веткам карабкался плющ, более яркий в смерти, чем в
жизнь. Воздух был полон жизни. Голос ее подруги, болтавшей рядом с ней
успокаивал ее нервы и настроение, потому что ее жизнь была полна
почти лопнувший с тех пор, как он подошел так близко.

"Ты удивляешь меня все больше и больше, Дон", - сказала ее подруга, которая потеряла
свое легкое настроение, когда они неторопливо ехали мимо лесных деревьев, которые всегда
, кажется, наводят на более глубокие размышления.

"И почему, могу я спросить?"

"Потому что твое примирение с потерей кажется таким странным и необычным".

"У меня нет потери. Мой друг вернулся домой ближе к моему сердцу и
пониманию. Форма не имеет для нас особой ценности, когда смерть дает нам так много
гораздо больше индивидуальности ".

- Если бы я мог думать так же, как ты, Дон. Ты странная, и все же ты кажешься
проникнуть в самую суть жизненного опыта".

"Мы не можем все думать одинаково. Всегда должна быть индивидуальность
мысли, так же как и особенности, но на общей основе принципов
мы можем встретиться. Мое душевное спокойствие порождено видением, ибо наиболее ясно
Я осознаю, что если бы я была соединена на земле с Ральфом, наши жизни были бы
ограничены. Мы должны были раствориться друг в друге и остаться,
потому что он был дополнением к самому моему "я". В мире, где так много нуждаются в
рабочей силе, нельзя было допустить, чтобы мы были так мало полезны человечеству ".

"Но я не понимаю, почему вы не могли бы еще больше благословить человечество своими
объединенными усилиями".

"Потому что мы должны были быть найдены, духовно внедрены друг в друга
жизнь другого. Теперь у меня нет оправданий для остановки. Я, должно быть, постоянно двигаюсь
к какому-то центру, и он найдет свою жизнь во мне и через меня, любя меня
всегда, но так и не освоившись в моей жизни, к чему он, естественно, был склонен
. В его атмосфере я почерпну другой вид
силы и жизни; жизни с двойным могуществом, потому что он будет так близко
в любви, такой близкой и пребывающей внутри. У меня будет свет его
духовная жизнь внутри меня, которая ведет меня дальше; и разве я не могу трудиться, да, переносить
все это с такой силой?"

"О, Рассвет, ради такого света можно было бы назвать жизнь и труд здесь, отдыхом и
раем".

"Так будет всегда, если мы будем стремиться к гармонии в наших жизнях".

"Теперь ты лишаешь смерть ее мрачности для меня. Вы должны поговорить об этом с Бэзилом
он может понять и оценить это. Вы знали, что он был
родственником Сейтонов, двоюродным братом матери Ральфа?

Забрезжил рассвет. Теперь все стало ясно. Ральф хотел, чтобы она пошла к ним, и
это было причиной ее стремления быть там.

- Пойдем завтра? - спросила она подругу, которая рассеянно сидела рядом
рядом с ней.

- Куда?

- К мисс Бернард?

- Да, завтра. Они жаждут увидеть вас, как и ваш протеже,
молодой мистер Боуэн, который справлялся о вас каждый раз, когда я встречался с ним.

"Я почти забыл о нем в своих глубоких переживаниях. Он изменился?
он кажется более обнадеживающим?"

"Он кажется далеким. Я думаю, что ваша миссия - отправлять людей с
земли или, по крайней мере, на более крупные орбиты ".

"Я хотел бы сделать их жизнь лучше, потому что жизнь ничего не стоит
если мы ежедневно не откладываем старое и не беремся за новое
новое. Мы не можем пережить наш опыт заново. Свежий ветерок и свежесть
истины соответствуют - внешнее и внутреннее всегда соответствуют. Чистое жилище
указывает на чистоту сердца и целей, в то время как обратное ведет нас к
остерегайтесь жильца ".

Теперь они были в доме миссис Остин, который заботливо проводил
Дон в ее комнату и оставил ее одну до чаепития.

Вечером мистер Боуэн выглядел бледным и подавленным, но благодаря усилиям Дон ему
быстро помогли прийти в себя.

Снова бедняжка Маргарет предстала перед ее взором, на этот раз в новом обличье
на ее лице, как будто она черпала силу и свет из
частичного узнавания того, кто предал ее, но из жизни которого она
не могла быть отделена, пока не восстановилось духовное равновесие прощения
было дано и получено.

Вскоре Кларенс был вовлечен в серьезный разговор. - Вам не кажется,
Мисс Уаймен, - сказал он, - что мы можем быть физически ослаблены духами, которые
проникают в нашу атмосферу?

"Я в этом не сомневаюсь. Если они останутся и не прольют свет
или изменят свое состояние; если они даже придут, чтобы принести нам добро, они могут
иногда ослабляют нас, потому что наш магнетизм, поддерживающий их, становится
ослабленным ".

"Я думал, что временами становился слабее из-за присутствия того, кто,
я чувствую, что он рядом со мной".

"Возможно. Она не может подняться, пока вы не будете готовы сделать это. И когда вы
оба перейдете в более высокие состояния, или вы войдете в ее состояние, хлынет новая жизнь.
Наступит облегчение. Сейчас во влиянии царит монотонность, потому что
она ждет, когда в ваш разум проникнут новые истины, прежде чем
в него смогут влиться другие. Возможно, я не смогу донести это до вашего сознания так ясно, как я это
понимаю. "

"Эта мысль, по крайней мере, наводит на размышления и поможет мне выбраться. Я полагаю,
эти вещи медленно развиваются в человеческом сознании, как и все остальное в
природе?

"В них не было бы души, если бы они не были медлительными и не представляли небольшой ценности"
для нас, если бы они не созрели в тепле и заботе нашего собственного солнечного света ".

- Верно. Я хотел бы знать больше об этих вещах. Они дают мне силы переносить
жизненные тяготы намного лучше, и хотя они, кажется, отвлекают мои мысли
от моих обязанностей, я, кажется, становлюсь ближе к ним; но я не могу полностью
пойми, как это есть".

"Это влияние не отвлекает ваш разум; оно возвышает его над вашим
заботится и делает вас более субъективными по отношению к закону, который
управляет. Истина всегда приносит нам удовлетворение, в то время как она освобождает нас
от рабства ".

"Я знаю, что моя загробная жизнь станет богаче и благороднее благодаря тому немногому, что у меня есть
из этих истин здесь. Ты очень благословил меня ..."

- И благословляю себя, - добавила она, видя, как глубокая благодарность его души
колеблется из-за бедности слов.

Он взял ее за руку, тепло пожал в знак своего глубокого долга,
и они расстались, чтобы больше не встречаться на земле, разве что в душе. Той ночью
пришел ангел смерти. У него началось кровоизлияние в легкие, и
умер мгновенно.

Светская дама, к которой его приковали положение и общество,
надела траурные одежды и через три месяца была веселой, флиртующей вдовой,
пока он был счастлив в летней стране, соединенный со своей парой, невестой
первая любовь его души.

Долгое время Дон не ощущала присутствия ни Кларенса, ни
Маргарет. Они были далеко, отдыхали в атмосфере прощения и
любви и узнавали, что "не вся жизнь состоит в том, чтобы жить, и не вся смерть - в том, чтобы умирать".
умереть.

Дон сидела рядом с Бэзилом как старый друг, держа в руке портрет Ральфа
.

- Я и не думал, что вы знакомы с нашим дорогим Ральфом, - сказал мистер Бернард,
нарушая молчание, которым они наслаждались, - и все же я должен был
узнать его жизнь в вашей, мисс Уаймен.

Доун прекрасно знала, почему он этого не сделал, ведь она держала его подальше от себя.

"Обычно я чувствую присутствие самого дорогого человека, когда нахожусь в его присутствии
но на этот раз я был в полном неведении.
Для этого есть какая-то причина, я знаю. Она знала это, а также то, что он мог читать
ее мысли.

"Я ничего не утаю", - подумала она и рассказала ему все. Так же, как она
закончив, миссис Остин и его сестра вернулись из сада.

"Ваши условия, должно быть, очень сильно совпали", - сказала Беатрис,
игриво. - "Кажется, что в комнате был только один человек".

"Ты становишься опасным человеком, с которым опасно иметь дело", - сказал ее брат,
хотя его тон и речь сильно отличались друг от друга, для нее его голос
всегда был мягко поставленным и полным нежности.

Мистер Бернард принес Дон фолиант с рисунками, некоторые из ранних набросков Ральфа
, которые они вместе рассматривали, пока не пришло время ложиться спать,
когда вечер завершался спокойной и естественной молитвой, подобной той, что
каждую ночь звучала в этом приятном доме.

"Завтра я зайду за мисс Виман", - сказала Беатрис. "У меня есть очень
много тем, о которых я хотела бы поговорить с ней; так что, брат, ты
увидишь, что наш друг, миссис Уаймен, не будет возражать". Остин, развлекается".

"Мы примем участие, чтобы заставить вас очень пожалеть, что вы не в нашей компании",
ответил он, когда они расходились на ночь.

"Теперь ты моя на несколько часов", - сказала мисс Бернард после завтрака
своей гостье, провожая ее в сопровождении Дон в маленькую комнату.
который она обустроила, и в котором она училась или размышляла, шила или
писала, как подсказывало настроение. Стены были увешаны картинами, ее собственными
работы, некоторые маслом, другие карандашом; все пейзажи самого поэтичного вида
концепция и изысканная отделка.

"Я всегда стремился к возможности выражать свои мысли в картинах.
Какое это, должно быть, острое наслаждение, мисс Бернард, иметь такой ресурс
внутри себя.

"Я думаю, что сила пребывает в каждом человеке и только ждет своего пробуждения,
как и все другие силы".

Дон вспомнила тот час в Германии, когда Ральф сидел и рисовал ее
портрет, и прошедшее время было таким, как будто его и не было. Это было
но только вчера, и она снова сидела рядом с ним, наблюдая за глубокой жизнью
его глаза, глаза, в которые она больше никогда не посмотрит. Были ли они закрыты
навсегда? "О, сердце такое опустошенное. О, одинокий и бесплодный берег, где
волны радости? Все отступило; все; и ей показалось, что она стоит на берегу
одна, и по ее телу пробежал холодок.

- Вам холодно, мисс Вайман, позвольте мне закрыть окно.

Но Дон не слышала, не видела; ибо перед ее взором предстало лицо, все
сияющее жизнью, с выражением глубочайшего сочувствия; в то время как на
на челе сверкала звезда, такая яркая, что смертный не мог бы смотреть на нее. Его
лучи, казалось, проникали в самую ее душу и наполняли ее жизнью и светом,
омывая ее потоком радости. Уже не было темно, ее лицо сияло
странным светом, когда мисс Бернард повернулась, чтобы привлечь ее внимание к
нескольким незаконченным картинам.

- Вы казались далекой, мисс Вайман, - сказала она. - Это так похоже на Бэзила. У него бывают
такие моменты рассеянности, что он почти забирает меня с собой".

"Я отлучился на минутку, но какая у вас здесь прекрасная картина".

"Это тот, который я пытаюсь скопировать, но у меня мало что получается".

"Истина не обязательно буквальна, не так ли? Если так, то из меня получится плохой
переписчик".

"Это не так; и именно в этом большинство людей терпят неудачу. "Божественное никогда не может
быть буквальным, и во всяком искусстве есть точка схода, где Божественное
сливается с идеальным". И эта точка схода видна в
человеческий состав, а также природные объекты - это та точка, где мы
теряем себя в Божественном и сливаем наше собственное существо с этим большим,
величественным существом. Вы художница, мисс Вайман, вы объединяете человеческие души и
изображаете их во всей их естественности; не на холсте, ибо это невозможно
быть, но духовно для нашего внутреннего взора.

"Я люблю искусство, в какой бы форме оно ни прославляло жизнь, ибо истинное искусство
католическое, благотворное, затрагивающее своей мистической палочкой каждую душу внутри
его охват, будоражащий даже вялых и дремлющих новым
ощущением Божественной щедрости, которая делает этот мир таким прекрасным и справедливым ".

Мисс Бернард выглядела благодарной за высокую оценку своей гостьи,
на которую она едва смела надеяться; и от искусства они перешли к
жизни и некоторым ее нынешним потребностям, сияющим дружеским признанием
по мере того как они продвигались вперед и обнаруживали, что каждый одержим схожими взглядами. Так и происходит
мы встречаем паломников на пути, на каком-нибудь неожиданном повороте, когда думали, что
мы одни на дороге.

- По этим фотографиям я поняла, мисс Бернард, - сказала Дон, - что ваша жизнь
полна практичности.

"Ты удивляешь меня, потому что каждый незнакомец думает, что я ничем другим не занимаюсь".

"По крайней мере, ты бы не стал делать этого или чего-то фантастического
характера".

"Я вижу, у вас есть некоторый опыт, ибо очень немногие разделяют это
чувство".

"Я видел достаточно, чтобы знать, что те, чье время в их распоряжении".
утилизация редко приводит к чему-либо практичному или красивому.
один помогает другому, и тот, кто усерднее всего вникает в практическое, поднимается
часто выше всего в идеале ".

"Это верно как для меня самого, так и для других. Мой опыт был разнообразен
и глубок в человеческой жизни, и я узнал, что время не имеет ценности
если его не оценивать количеством труда, который может быть выполнен.
При такой оценке, как бы это ни применялось, результаты оказываются
полезными для человека ".

"Как бы я хотел, мисс Бернард, чтобы вся человеческая семья могла иметь только
достаточно труда и времени для улучшения, в котором они нуждаются. Жизнь выглядит такой
тяжелой и негармоничной временами, когда мы видим, как тысячи людей трудятся с раннего утра
с утра до ночи, без минут для размышлений или культуры, которые мы не можем
но спроси, где вершится правосудие по отношению к детям Божьим".

"Жизнь странным образом чередуется с облаками и солнечным светом. Я знаю, что
когда-нибудь все найдут компенсацию за такие кажущиеся потери, и что
то, что мы сейчас считаем злом, будет рассматриваться как благо и к лучшему для всех.
Если бы я не знал этого, мисс Уаймен, у меня не хватило бы духу продолжать.
В одном я уверен, и это в том, что каждый из нас должен продолжать работать,
выполняя повседневный труд, и когда-нибудь великое общее благо
придет от всей этой индивидуальной работы. Каждый из них - всего лишь атом
, но он считается песчинкой на морском берегу и помогает
своей бесконечно малой частью достичь совокупности ".

"Чувствовали ли вы когда-нибудь, мисс Бернард, что расширенное видение жизненных
условий лишает нас способности к настоящему, энергичному служению?"

"Временами я чувствовал, что это может быть так, но убежден, что это не так;
это только углубляет наши усилия ".

"Я часто думал, что я непригоден для жизни, из-за самого факта
что я видел, как много нужно сделать".

"Когда мы видим так много, это заставляет нас медитировать, и само это состояние дает
рождение большей силы".

"Верно, и все же я часто жалею, что вижу так много. Почему я не становлюсь чаще
чувствую силу, соизмеримую с моим требованием и желанием?"

"Я полагаю, потому что сила рождается временем и необходимостью, а не
бременем, которое мешает нам на нашем пути. Это не имеет материальной природы; не может
быть упаковано и сохранено для какого-либо случая, который может возникнуть, но является
пропорциональный и адаптированный к виду и качеству требований".

"Вы объяснили это так, как я чувствовал это где-то в глубине своей души.
Мысль во мне нуждалась в оживлении другого разума. Вы делаете мне добро,
Мисс бернард, каждую минуту. О, как сильно мы нуждаемся в обмене мыслями".

"Мы действительно нуждаемся, хотя бы для того, чтобы познать самих себя. Но я вижу,
что ты устал. Останься с нами и отдохни, хорошо? Новая атмосфера
хорошо сбросить усталость ".

"Я действительно был бы рад остаться здесь. Ральфу нравилось бывать здесь
?"

"Очень; и он здесь сейчас".

- Значит, ты веришь в присутствие духов и в то, что они знают о
нас, а мы - о них?

"Да, много лет, и я следовал их советам".

"Я нахожусь в покое. Я нахожу многих, кто верит в причастие, но не
общение. Я принимаю и то, и другое.

- И я тоже. Мы сравним впечатления и проведем много счастливых часов.
Как сильно мы все насладимся. Вы должны знать моего брата, мисс Уаймен, потому что
он тоже любил Ральфа со всем пылом своей глубокой натуры.

Следующий час Дон просидела наедине с собой, размышляя о
повседневных событиях жизни и о том, как она сама становилась все более женственной. Жизнь для нее
становилась богаче с каждым днем. Она чувствовала, что улавливает божественное
дыхание и приходит в небесную гармонию, которая является истинным состоянием души
. О, какое блаженство ожидает нас, когда мы перейдем от внешней жизни
к внутренней жизни; состоянию не миров, но души, куда мы приходим
в божественное подчинение и может сказать: "Да будет исполнена Твоя воля, а не моя".




ГЛАВА XXX.


Миссис Остин уехала на следующий день, и объединенное душой трио осталось одно. Только
те, кто знает цену свежести ума и сочетанию качеств сердца
и духа, могут понять, как им было хорошо вместе. Доун, Бэзил
казалась одновременно новой и старой, - старой по знакомству, как мы всегда находим тех, кто
придерживался того же направления мысли; новой по силе изложения
истины в ее сознании, в свежем сочетании и цвете. Он обладал всей
деликатностью Ральфа, большей энергией ума и более широким опытом.

Его сестра, Дон, с каждым днем училась любить все сильнее, поскольку была свидетельницей
проявления своих разнообразных способностей, все они работали в гармонии и придавали ее жизни завершенность
.

"Я могла бы жить здесь вечно", - воскликнула она однажды утром, когда природа
сверкала бриллиантовыми каплями росы и пела утренние дифирамбы.

"Тогда останься навсегда", - произнес глубокий и музыкальный голос рядом с ней. "Почему
не остаться навсегда? потому что мы должны оставаться там, где живем чаще всего", - сказал
Бэзил, положив руку ей на голову. - Я полагаю, однако, что "навсегда"
означало "до тех пор, пока твоя жизнь здесь будет полна удовольствий", не так ли?

"Да, я полагаю, это наше определение "навсегда", и поскольку это
его часть, мы можем правильно называть это так".

"Тогда постарайся остаться "навсегда" и сделай нас счастливыми, делая это",
и его серьезные глаза, устремленные на нее, говорили о том, как сильно он
любил, когда она была рядом.

Прозвенел звонок к завтраку, и на маленькой вечеринке появились сияющие лица
и свежие мысли за трапезой.

"Не хотели бы вы сегодня покататься на лодке по пруду?" - спросила мисс Бернард у
Дон.

"Нет ничего лучше, если есть лилии, которые мы можем собрать".

"Их много, так что мы пойдем. Сегодня, мисс Вайман, вы увидите моего брата в новой
ипостаси, ибо ничто так не раскрывает сладость его
натуры, как плавание под парусом.

"Я бы посоветовала ходить туда почаще, если это произвело такой эффект", - сказала Дон
едва осмеливаясь поднять глаза.

"Я не могу позволить себе часто так упражняться", - ответил он, глядя на меня.,
ей это показалось почти суровым.

- Почему? - со смехом спросила его сестра.

"Потому что меня совершенно изматывает, когда меня слишком часто призывают к возвышенному,
духовному состоянию".

"Ты говоришь об условиях как о отсеках, брат. Разве мы не можем объединить
целое в одно совершенное состояние?"

"Мы можем гармонизировать и объединяться, но каждая отдельная способность должна всегда
действовать отдельно, подобно функциям человеческого тела, совершенным по
частям, чтобы составить совершенное целое".

"Я понимаю, что ты имеешь в виду, но это не умаляет меня, по крайней мере, меня
не чувствую, что это так, когда духовная и эмоциональная части моего
природа упражняется".

"Одна из причин в том, что ваша уравновешивающая сила больше моей;
другая - в женщинах больше духовной гибкости, чем в мужчинах. Женщины
мгновенно приходят в себя; мужчины выбирают более обходной путь ".

"Вы очень хорошо объяснились, и все же мы надеемся увидеть вас сегодня в
вашем наилучшем настроении".

"Мои спутники привели бы меня в такое состояние. Когда вы оба будете
готовы? - Спросил он, вставая.

- В девять часов.

- Тогда будь в этот час у нижних садовых ворот. Отдав это
распоряжение, Бэзил пошел отдать кое-какие распоряжения на день, пока Дон и
Беатрис одевались для выхода в море.

- Наденьте что-нибудь, что вы не боитесь испачкать, мисс Вайман; и есть ли у вас
широкополая шляпа, чтобы защититься от солнца?

- У меня есть. Это один из основных предметов моего гардероба. Я никогда не выхожу
из дома без него."

Вскоре они были готовы и в назначенный час нашли Бэзила у ворот.
Озеро, окруженное лесом, было спокойным и прозрачным. Они скользили
многие мили по его гладкой поверхности, и каждый чувствовал потребность другого в
тишине. Легкий ветерок только что поднял рябь на воде, нарушив
часовую тишину.

- Соответствие речи, - сказал Бэзил, резко разворачивая лодку.
поворачиваюсь и показываю несколько поникших ив на берегу, которые
повторяют своими изящными ветвями чистую воду.

"Когда мы пассивны, разве они из высшего мира не создают таким образом свой
образ в наших умах?" - сказал он, серьезно глядя на отражение
ветвей.

Дон пришла в восторг от красивой аналогии и подумала о невидимой женщине, которая
возможно, в это время наслаждалась внешним миром через себя
спокойное состояние, если не через свои чувства.

"Однажды я плавал по этому озеру с Ральфом. Это был такой же день, как сегодня", - сказал
Бэзил. "О, как ему это понравилось. Он любил воду, все, от ручья
до океана".

"Интересно, рядом ли он с нами сегодня?" - спросила мисс Бернард.

Дон заплакала. Ее душа была полна любви и гармонии, и слезы хлынули
подобно водам, падающим с радостных водопадов. Это были не слезы
печали или одиночества, а хрустальные капли эмоций.

"Есть гармонисты, чьи пальцы,
Из пульсаций воздуха,
Вызови мелодию, которая сохраняется
По всей золотой лестнице
Восходящей спирали
К небесному раю,
И возникающий там символизирует
музыку неба".

И там они были вознесены и поселились.

- Мы приближаемся к "лилиям", - сказал Бэзил, чувствуя, что должен
нарушить глубокую духовную атмосферу, в которой они все пребывали.
- Мы должны еще немного побыть на земле, - игриво сказал он.

"Достаточно долго, чтобы сорвать хотя бы несколько этих прекрасных лилий", - сказал
его сестра с любовью посмотрела в его глубокие, нежные глаза.

Он развернул лодку и, набрав пригоршню, бросил их к ногам
Зари.

"Я сплету тебе гирлянду", - сказала Беатрис, взяв несколько лилий
и сплетя их длинные стебли вместе.

- Нет, нет. Лишь немногие могут носить одни лилии, мисс Бернард. Некоторые
могут носить их, но не я.

"Возможно, вы не лучший судья относительно того, что становится вашей духовной
и физической природой", - сказал Бэзил.

"Я знаю свое состояние и то, что лилии не подходят к моему нынешнему
состоянию", - ответила Дон.

- Поскольку вы не будете коронованы, мисс Вайман, не могли бы вы передать мне, пожалуйста, эту
корзинку? Я думаю, нам всем нужно опуститься до более нормальных условий; мы
слишком возвышены ". Следуя этому предложению, он позволил лодке
плыть без руководства, пока они вкушали деликатес, но
сытный ужин.

Вечерняя гвоздика окрасила облака вокруг заходящего солнца, когда они
плыли домой, собирая по пути лилии. Звонили деревенские колокола
неподалеку, и звук отчетливо разносился над водой,
музыкальный и приятный для слуха.

"Вы помните отрывок из "Путешествия пилигрима", где на
небесах звонили колокола над рекой?" - спросила Беатрис у них обоих.

"Я верю", - искренне сказала Дон. "О, если бы мы все были на том берегу реки.
Когда мы будем там?"

"Я полагаю, когда наша полезность здесь наиболее необходима", - сказал Бэзил
тоном, который заставил их обоих вздрогнуть.

"Почему, брат?"

"Потому что таков, по-видимому, закон жизни. Все мужчины и женщины уходят, когда
здесь больше всего нуждаются; как роза умирает, когда ее оттенок ярче всего, так и она
расцветает в полную силу ".

"И это наше время", - сказала Дон.

"И Божье", - ответил он.

В тот вечер Дон обнаружила на своем туалетном столике гирлянду из лилий и красных
роз.

"Страсть и чистота", - сказала она. "О, это подойдет для человеческих голов". Она
в ту ночь долго лежала, гадая, Бэзил это или его сестра сплели. Это
было не похоже на Беатрис, и все же она едва ли думала, что он так поступит.
Однако это лежало между ними, и размышления об этом, и напряженный день
наслаждаясь, она заснула и не просыпалась до утра.

Мисс Бернард была очень занята в тот день по необходимости, по ее словам, и отчасти
чтобы уравновесить состояние дел предыдущего дня.

"Я хочу, чтобы ты составила мне компанию сегодня днем для прогулки", - сказала она
Дон; "Сегодня утром библиотека, пианино и сад в твоем распоряжении",
можешь пользоваться ими в свое удовольствие. Мне нужно выполнить домашние обязанности, и я надеюсь, что ты
устроишься с максимальным комфортом".

Так мало времени, а так много поводов для наслаждения. Сначала Дон пошла в сад
и нарвала цветов для библиотеки; затем она час играла,
она подумала, но, взглянув на часы, оказалось, что уже два, и
остаток утра прошел за книгами. Прозвенел звонок к ужину
задолго до того, как она подумала, что это может быть вовремя, так быстро и приятно
часы пролетели незаметно.

Поужинав и немного отдохнув, они отправились в путь.

"Я собираюсь отвезти вас в маленькую деревушку или группу домов, чтобы
посмотреть, как на вас подействует ее необычная атмосфера", - заметила мисс Бернард.

После приятной поездки по тенистым улицам и проселочным дорогам они увидели
шпиль церкви, затем несколько коттеджей тут и там, и были
вскоре они оказались в центре деревни, когда мисс Бернард вопросительно посмотрела
на свою гостью.

"Здесь, кажется, холодно. Почему, здесь так пустынно,
необщительное чувство, что я не прожил бы и половины своих дней, если бы мне пришлось остаться
в таком месте. Я указал на его особенность?"

"Превосходно".

"Но в чем причина этого?" Несомненно, пейзаж, такой прекрасный и спокойный,
должен вызывать в сердцах жителей самые глубокие чувства социальной жизни
".

"Одна причина - слишком много богатства; другая - слишком мало людей. Это место
нуждается в добавлении двух или трех сотен семей, чтобы придать ему жизнь
и импульс. Сейчас здесь каждая семья замкнулась в себе и выросла
обычные и ржавые. Большинство людей обладают значительными умственными
способностями, но так плотно запирают свои души и сердца, что их
лучшие чувства вообще не могут излиться наружу или найти свою законную сферу
действия. Все они милые, спокойные люди, много читают, перенимают
теории и тонко нарисованные чувства в профессии, но никогда не используют их
ни для себя, ни для других. У них есть значительная ментальная симпатия,
но нет сердца и души. Кажется, они живут по правилам. Никакой спонтанности.
проявления их природы видны всегда, ибо они впали в
своего рода вежливый экстернализм и потеряли все теплые магнетические токи
жизни ".

"Но разве нет нескольких исключений?"

теплая жизнь, и добро, которое они могли бы сделать, находится далеко от их досягаемости.
Они очень набожный, посещающий церковь народ и неизменно как
класс смотрят на все формы развлечений, такие как собрания и
театрализованные представления, как на что-то неуместное и греховное. Конечно, молодые люди
стареют задолго до своего срока и покидают это место, и вы знаете,
что одно из самых печальных зрелищ на земле - это маленькая заброшенная деревушка
о молодости. Все это можно было бы исправить путем вливания мощной социальной
силы; но одна или две семьи, которые прожили совсем разные жизни, и
поселившись в нем, они мало что могут сделать для столь желанного
изменения. В маленьком зале, мимо которого мы сейчас проходим, каждую зиму должна проводиться серия
собраний, концертов, частных театрализованных представлений, встреч для
бесед и тому подобного, на которых все, свободные от кастовых ограничений,
мог бы принять участие. Теперь она редко освещается веселыми и радостными лицами. У
молодых нет одухотворенной жизни, следовательно, и у стариков ее нет; ибо это
веселое биение их сердец и счастливые лица, которые зажигают и
омолаживают радость их старших. На все радостное смотрят
как на новшество и хмурятся. Те, кто тянется к чему-то большему
к жизни, обмораживаются и с радостью замыкаются в себе. Я
нарисовал вам печальную картину, я знаю, но это правда, не только об этом, но и о
многих местах ".

"Это действительно печально, потому что это правда".

"Обратите внимание на этот маленький, увитый виноградом коттедж, к которому мы приближаемся", - сказала
Мисс Бернард.

"Это прекрасное место; я надеюсь, что люди приспособились к нему".

"Они не приспособлены или, скорее, не подходят для своих условий. Это
занято двумя незамужними дамами, которые не знают, как жить и получать
максимум от жизни и друг от друга. Они живут слишком замкнуто
сами в себе. У них должны быть отдельные интересы или занятия;
но вместо этого они каждый день живут в атмосфере друг друга, уходят
вместе и возвращаются вместе, видят одних и тех же людей в одно и то же время, когда
их интервью должны быть разными, и каждый иногда наедине. Таким образом, их
магнетизмы настолько переплелись, что человеку нечего отдать
Другое. Итак, мисс Вайман, после такого взаимного истощения, что они могут иметь
друг для друга?

"Ничего, кроме истощения; и сколько людей живут таким же образом, тащась
по жизни, старея раньше времени, теряя силу, или магнетизм,
который и есть сила, каждый день. Такие люди закрывают глаза на любой свет, который
кто-то может осветить их путь, и я не вижу иного выхода, кроме как для всего этого
оставаться там, где они есть. Прискорбно, что сравнительно немногие из
жителей земли являются растущими людьми; большинство из них довольствуются
медленной, унылой рутиной повседневной жизни. Я бы предпочел видеть людей, полных
усердие и целеустремленность, даже несмотря на то, что их импульсивный характер может привести их к
совершают много ошибок, а не тот, чья жизнь кажется бесцельной ".

- Я тоже. Движение - это жизнь; и в этом движении мы совершаем многие вещи, о которых
впоследствии сожалеем, но обнаруживаем, что они были законными результатами
жизни; так что, я полагаю, нам не о чем сожалеть.

"Ничего такого, что произошло бы вне или независимо от нашей воли или
замысла".

- Трудно сказать, где начинает действовать наша собственная воля, не так ли, мисс
Бернард?

"Иногда я сомневаюсь, сможем ли мы; но для того, чтобы наша жизнь была
индивидуализированный, должен быть какой-то момент, когда мы откладываем в сторону нашу личную
волю, как бы отделяем ее от причин или внешних сил, которые
кажется, что мы всегда движемся вперед ".

"Какое состояние души вы считаете наиболее спокойным?"

"То состояние, в котором разум ясно воспринимает это, не могло бы быть
позволить обойтись без одного личного переживания, и меньше всего
с одним горем, которое составляло часть этого переживания".

"Как мало кто может согласиться с этим, за исключением теории, но я знаю по нескольким
годам моей собственной жизни, что я не мог потерять ни одного из своих переживаний, по крайней мере
из всех, которые углубляли разум; или давали мне более высокие, широкие взгляды
на жизнь. Я надеюсь, что проживу много лет, мисс Бернард, ибо чем больше мы
узнаем об этой жизни, тем лучше будем подготовлены к тому, чтобы жить и наслаждаться
другой.

"Они настолько переплетены, что нужно действительно хорошо знать оба, чтобы
действовать и жить хорошо в любом из них ".

"Ты когда-нибудь видел своим внутренним восприятием состояние
смертных, ушедших за пределы долины? Я чувствовал их состояние, но
никогда их не видел. Я думаю, что вы тоже это сделали, потому что я слышал от вашего
друг, мисс Вайман, вашей чудесной способности видеть временами тех,
кто отбросил смертных. Я был бы глубоко заинтересован в
связи любого из ваших переживаний в будущем, когда вы почувствуете
склонность поделиться ими; из-за моей веры в способность духов возвращаться
быть на земле и влиять на нас так же глубоко и сильно, как моя вера в Бога".

"В какой-нибудь тихий час я расскажу вам о многих своих личных переживаниях.
Я живу странной, двойной жизнью, и иногда я чувствую себя в таких
смешанных состояниях, что едва ли понимаю, где я нахожусь, если, конечно, они у меня есть ".

"Я думаю, что некоторые этого не делают".

"Значит, я принадлежу к этому классу; я, кажется, принадлежу везде и ко
всем".

- Я совершенно уверен в двоих, к которым ты принадлежишь, - в себе и брате, - но
вот и наш дом, и Бэзил ждет нас на
площади.

"Приятно иметь такого брата, как твой, и мне приятно смотреть на
ваши отношения друг к другу, потому что обычно отношения брата и
сестры такие обычные и значат так мало".

"Он благородный человек и брат и многое сделал для развития
моего духа. Я хочу, чтобы ты хорошо узнала его и поняла, каким другом и
компаньоном он может быть для женщины ".

В этот момент они свернули на подъездную дорожку, и он вышел им навстречу,
его лицо было полно доброты и привязанности, он приветствовал свою сестру так, словно
ее не было несколько недель, а не всего несколько часов; и она одарила Дон взглядом
щедрого гостеприимства, чьи мысли, казалось, становились богаче
с каждым мгновением в его присутствии.




ГЛАВА XXXI.


Дон с радостью провела бы много дней с Бэзилом и его сестрой, но
ее жизнь была слишком активной, чтобы позволить ей долго задерживаться на одном месте.
вечером того дня, события которого были описаны в нашем последнем
глава, в ее руку была вложена записка от миссис Остин, в которой говорилось, что
она больна и нуждается в ее присутствии.

- Ты не можешь уехать раньше завтрашнего дня, - вмешались одновременно сестра и брат
.

- Мы должны как следует насладиться этим вечером, - сказала Беатрис.

- И провести его так, как будто мы в последний раз вместе, потому что условия жизни
такие ненадежные, - заметил Бэзил тем отстраненным тоном, которым он
часто разговаривал.

"У нас может быть много впечатлений перед следующей встречей, но я надеюсь, что мы
скоро снова встретимся".

"Как мы проведем наш вечер?" - сказала мисс Бернард своему брату, все еще
глядя на Рассвет.

- Естественно. Пусть все идет своим чередом. В этот момент их взгляды
остановились на Дон, чьи черты сияли небесным светом и
нежностью.

"Это симптом транса", - сказал Бэзил. "Давайте сохранять пассивность".

Свет в комнате, казалось, вибрировал жизнью, а их тела
были настолько заряжены электрическим током, настолько эфирным, что казалось, что
их духи должны освободиться от всего земного. И затем наступило
всеобщее затишье. Черты Рассвета, казалось, сменились чертами Рассвета, настолько
знакомого им по их ранним дням, что они вздрогнули от неожиданности.

"На земле я была известна как Сибил Уорнер", - произнес голос, который, казалось, принадлежал не
Дон, и все же ее голосовые органы были задействованы, чтобы произнести это имя.

- Сибил Уорнер! - воскликнул Бэзил, побледнев от волнения, и повернулся к своей
сестре, которая была такой же бледной, как и он сам. - Ты когда-нибудь называла это имя при
ней? - спросил он, указывая на обращенный к нему лик Зари.

- Никогда! Ты меня в равной степени удивляешь и интересуешь.

"Может, нам расспросить ее, духа?" Но прежде чем Бэзил успел ответить,
дух заговорил:

"Вы не знали, я знаю, что я несколько раз переходил в страну духов
много лет назад; и по этой причине, и по многим другим, я пришел, чтобы дать вам
тест. Упоминание моего имени, должно быть, было для вас неожиданностью, потому что никогда
в земной жизни я не встречал эту леди, организм которой я сейчас использую, чтобы
говорить с вами. Вы бы знали о моей жизни после того, как я ушла из мира
моды. В другой раз это будет дано тебе; пока достаточно
сейчас я устал от мира и, обладая тем, что называется
обретший второе зрение, плывущий по жизни, нисколько не заботясь о бессердечии
вокруг меня. Жизнь, которая составляет три четверти так называемого
счастье человечества я не мог принять как свое собственное; поэтому я был
одинок и скиталец. Меня, конечно, называли странным. Что
волновало меня, когда мне каждый день открывались проблески большей жизни, той
жизни, в которую я так скоро должен был вступить. Один смиренный дух стоит здесь рядом
меня зовут Маргарет, и я шлю любовь и благодарность
прекрасному существу, через которое я сейчас обращаюсь к вам.

"Друзья моей юности, всегда такие добрые и верные мне, я прихожу, чтобы соединить свою
жизнь с вашей и укрепиться вместе с вами в добрых и святых целях.
Мы, обитатели верхнего мира, живем не одни; нам нужна ваша жизнь так же,
как и вам наша. Это общение древнее, как время, и будет длиться
в вечности. В томах не расскажешь о распавшихся семьях
объединенные этим светом. Ищите его скрытые сокровища; они
достойны неустанного изучения. Его слава не коснется вашей жизни;
это должно быть выработано вашими собственными усилиями и найдено в вашем собственном
опыте. Таким образом, это станет частью вашего бессмертного "я" и поможет
вам на вашем небесном пути. Скептик не может сидеть и звонить нам, у кого есть
отброшенные от смертного одними словами, ибо только в ответ на глубокое и
искреннее желание мы приходим и поддерживаем общение с нашими земными друзьями.
Те, кто ищет, найдут.

"О духовном состоянии тех, кто вступает в это состояние существования,
Я могу только сказать вам сейчас, что после того, что
вы называете "смертью", все остается таким же, как и раньше; ни выше, ни ниже. Прогресс и
счастье здесь, как и у вас, зависит от личных усилий. Мы
в мире духов испытываем покой и беспокойство, надежду и сомнение, в зависимости от
наших состояний, условий и окружения. Один из моих сильнейших
моей целью было представиться вам, друзья мои, сегодня вечером.
Я преуспел, вне всякого сомнения; в ваших умах не может существовать ничего, что напоминало бы обо мне
личность - мое "я", ибо вы никогда не произносили моего имени этому смертному.
Я снова приду к вам и расскажу о нашем прекрасном мире, которым мы
наслаждаемся, каждый в соответствии с индивидуальным развитием. Я пребываю в мире. Мир
Я ухожу с вами. Прощай".

Дон провела рукой по лбу, как будто пытаясь вспомнить
исчезнувшую мысль, и медленно пришла в свое обычное состояние, в то время как ее
лицо засияло светом, самым прекрасным из всех, на которые можно было смотреть.

- Вы отдавали себе отчет в том, что произошло? - спросила мисс Бернард.

- Да; и все же я был так поглощен другой жизнью, что мой собственный дух, казалось,
парил, подчиняясь чужой воле и биению сердца. Это
я знаю, что это несовершенное объяснение, но это лучшее, что я могу дать ".

"Это нечто такое, что невозможно объяснить", - сказал Бэзил, и она поняла по
этим словам, что он полностью понял ее.

О, душа, как ты облегчаешь работу ума, заглядывая
более тонким зрением в центр жизни и созерцая там бесчисленные
действия внутреннего существа. В каком атоме нашего "я" мы проявляемся
наше небольшое пребывание здесь. Люди с ограниченным зрением говорят, что мы такие-то и
такие-то, и проходят дальше. Другие оценивают нас по себе и называют скучными или
лишенными жизненной силы, не знающими о том факте, что каждый из них берет все, что они
знают, как присвоить, о наших качествах. Целая жизнь не дала бы им ничего
большего, если бы их восприимчивые состояния не изменились.

"Этот опыт придал нашей жизни новую сладость", - сказал Бэзил,
усаживаясь к рассвету. "Мы давно верим в эти вещи, но
никогда еще не получали такого доказательства их правдивости, как сегодня вечером. Нам не нужно
рассказать вам, какими счастливыми вы нас сделали, или как сильно мы всегда будем радоваться
вашему приходу; ибо мы наслаждаемся вами лично, помимо этой захватывающей
силы, которую воплощает ваша организация. Я тоже испытал это на себе
свет и хорошо знаю странный трепет, который охватывает нас, когда мы
встречаем тех, кто сродни нам душой, и ассимилируются с нашими ментальными и
духовные натуры".

"И как звучит глубина, когда мы вступаем в контакт с теми,
кто настроен враждебно", - сказала Дон.

"Я предполагаю, что те, кто дисгармонизирует нас, помогают нам достичь более высоких состояний, ибо
они вытесняют нас в поисках чего-то лучшего. Божественное домостроительство
действует на каждом этапе жизни, и наш душевный рост часто больше
в ночь скорби, чем в день радости; или, скорее, мы простираемся вперед
глубже и сильнее после истинной жизни, когда над нами облако, чем
когда солнце ярко освещает наш путь, подобно тому, как дерево простирает свои
пускает корни все глубже в землю, когда ее раскачивает буря".

- И все же солнечный свет счастья придает зрелость листьям и ветвям. У меня было
много солнечного света, - сказала Дон, медленно и нежно выговаривая слова.

"Я хотел бы, чтобы бури миновали тебя, но среди людей я
знаю, что они должны прийти".

Она посмотрела ему в глаза, и в тот момент они были так похожи на глаза Ральфа
у нее самой навернулись слезы, и она не смогла сдержать их.

"Это чувство принадлежит не только вам", - сказал мистер Бернард.

Дон вопросительно посмотрела на него.

- Он здесь, Ральф, и слишком часто для твоего и его собственного блага.

Краска залила ее лицо.

- Я не хотел причинить вреда, - продолжил он. "Это правда, что он ослабит тебя
слишком много эмоций, которые всегда были важной составляющей его прекрасного и
доверчивая натура. Ральф должен отложить в сторону свою глубокую нежность и приходить реже
и тогда он принесет тебе больше сил, когда придет к
тебе ".

- Но что, если он никогда не покидал меня и никогда не сможет, мистер Бернард?

"Тогда ты должен общаться с теми, кто является его противоположностью, с теми, кто может
укрепить его через тебя".

"Я никогда не думал об этом раньше".

- Я тоже, мисс Вайман. Это впечатление момента, но тем не менее
это не менее верно.

"Я чувствую его истинность и буду действовать в соответствии с ней; таким образом, часть его
развитие придет через мои ассоциации, будет оформлено через
земные условия, которые меня окружают. Как мало мы знаем о другой
жизни или об этой.

"Эти два понятия настолько взаимосвязаны, что знание одного не может не принести с собой
некоторую истину относительно другого".

Разговор был настолько интересным, что они не заметили,
как далеко затянулась ночь, пока внезапный взгляд
на часы не заставил Беатрис предположить, что Дон, возможно, желает отдохнуть
готовится к своему завтрашнему путешествию.

"Как мило с твоей стороны приехать так скоро, Дон", - сказала миссис Остин, взволнованно
прижимая ее к сердцу. "Мне так грустно, и только ты можешь меня утешить".

"Что это? Вы или кто-нибудь из вашей семьи болен?"

"Нет, нет. Что-то хуже, гораздо хуже для меня. Посиди со мной, пока я тебе расскажу.

Дон заняла место, в то время как ее подруга торопливо, дрожащим голосом
рассказала свою историю.

- Вы знаете мою сестру Эмили, миссис Далтон. Итак, два дня назад я получил от нее
письмо, в котором говорилось, что она ушла от мужа и приезжает
повидаться со мной на несколько дней, чтобы все рассказать, а затем отправиться в путешествие по миру
один".

- И это все? Я думала, случилось что-то ужасное, - сказала Дон,
спокойно глядя на подругу.

- Все? Может ли что-нибудь быть хуже этого? Подумай о том, какой позор постигнет нас". и
Миссис Остин разразилась потоком слез.

"Это не позор, если они не смогли гармонировать, это самое высокое и
лучшее, что они могли сделать".

"О, Дон, но к чему придет мир, если все женатые люди
вспыхивать при каждой малейшей дисгармонии и расходиться?

- Не тебе судить о поступках своей сестры. Ты не знаешь, через что она
могла пройти. Она знает лучше, и это только ее работа, ее
крест. Я не выступаю за то, чтобы стороны расходились, пока не будут испробованы все средства для гармоничной жизни
. Тогда, если они обнаружат, что там может быть
никакой ассимиляции, гораздо лучше, чтобы они расстались, чем
они должны жить фальшивой жизнью. Мир находится на разных этапах своего
прогресса, который до сих пор был устойчивым и будет продолжаться. Мы
находимся в разгаре социальной революции, и должно произойти много разделений,
и бесчисленных изменений в каждой форме и условиях жизни. Истина и
заблуждение должны быть разделены, и все, что не сходится в уме и
материи, в моральном или духовном мире, должно быть разделено. Это
неизбежный результат закона Божьего, и он не может быть отменен больше, чем любой другой
другое, что он предопределил. Вы говорите о "позоре", но для меня это
наступит только тогда, когда, после использования всех возможных средств, чтобы жить
полной, гармоничной жизнью, объединившись, и это окажется невозможным, двое
продолжают жить вместе, несмотря на Божий указ, проявленный в
их природе, что для них это греховно. Все это находится в пределах
сферы действия того "высшего закона", который многие якобы презирают, но которому
рано или поздно все должны подчиниться ".

- Я хотел бы, чтобы вы могли поговорить с Эдвардом; он придерживается почти тех же взглядов.
Ты останешься со мной на несколько дней, пока не приедет моя сестра, потому что у меня нет
сил вынести это?"

- Я так и сделаю; но будет ли ей приятно повидаться с кем-нибудь здесь? Она
естественно, желает повидаться с вами наедине.

"Она любит тебя и написала в своем письме: "Если бы я могла увидеть Дон или мистера
Ваймана, я думаю, я смогла бы набраться сил ".

У Дон не было возможности сбежать, потому что в тот день приехала миссис Далтон
днем, неожиданно, и еще до того, как ночь открыла ей свою душу. Это
было, когда миссис Далтон Остин предположил, что она удалилась на ночь, что миссис
Далтон искал комнату Рассвета; для сердца, проходя испытания,
ищет другого, чтобы разделить или уменьшить его горе.

"Я в нескольких словах расскажу тебе все", - сказала она Дон. "Двенадцать лет
назад я вышла замуж, чтобы порадовать своих родителей и друзей, за человека, по отношению к которому
Я никогда не испытывал того трепета, который должен охватывать все наше существо в
присутствии человека, с которым мы состоим в столь близких отношениях. Между нами никогда не было
супружеских отношений, ибо мы относимся друг к другу иначе, чем
как брат и сестра. Я долго боролся со своим чувством долга и
моральными обязательствами, и эта борьба пошла мне на пользу. Я обнаружил, что
моя жизнь не могла обрести полноту, или мое существо не могло раскрыть свои силы, пока
поддерживались отношения, которые я не выбирал сам.

"У Генри хороший характер, достойный самой горячей любви
какой-нибудь женщины. Мы оба находимся на одном ментальном уровне, но у него нет
сил противостоять мировому мнению. В моей атмосфере он, кажется,
видит то же, что и я, и понимает, что нам должно быть намного лучше порознь, - лучше
физически и духовно, - но когда он покидает меня, он становится слабым и
не доверяет самому себе. Я не могу сказать, что сожалею о своем опыте, но
что-то внутри подсказывает мне, что этому пришел конец. Мы оба будем
страдать; я чувствую это; ни одно испытание души не проходит без этого, но
моя жизнь в одиночестве будет намного лучше, намного лучше. Теперь можешь ли ты дать мне что-нибудь
силу или сочувствие? ибо я хорошо знаю, что должен идти по жизни
почти без человеческой дружбы. Мой поступок вызывает неодобрение у всех моих
родственников, что, конечно, только поднимает мою индивидуальность на
более высокую ступень и еще глубже погружает меня в себя. У меня нет детей,
и я легко могу позаботиться о себе. Мое решение кажется вам опрометчивым или
импульсивным?"

"Далеко не так. Мои самые горячие симпатии с вами и со всеми, кто,
видя правоту, стремится к ней независимо от того, что может сказать или сделать мир
. Глубокое, добросовестное соблюдение наилучших интересов двух наиболее
тесно связанных с таким шагом, - это все, что требуется.
Сейчас вы находитесь под влиянием вдохновения, и то, что вы сделали, будет признано лучшим
для вашей личной жизни. Ты ушла от него, потому что тебе не хватало
той сердечной взаимности, которая является жизненно важным потоком супружеской жизни. Этот
опыт был необходим тебе, иначе он не был бы дан
вы. Смотрите на это как на таковое, как на отсутствие потерь ни для вас, ни для него, и жизнь с ее
тысячами гармоний потечет к вам. Если бы женатые могли только видеть, что
в тот момент, когда они не находятся в духовной гармонии, они теряют жизнь и
силу, и, чтобы избежать потери, стремились бы изменить некоторые
добрые, - такие изменения, какие может определить их внутренняя мудрость, - земля
была бы сегодня раем, а семейные отношения такими, какими их задумал Бог, должны быть
. Но обычно бывает так, что вместо взаимного различения
этой истины человек только воспринимает ее, и из этого следует, что это лучше всего
зло следует какое-то время терпеть, ибо тот, у кого видение поменьше,
был бы полон зависти и беспокойства даже при намеке на
перемены. Есть бесчисленное множество семей, которым в этот самый момент следует
изменить свои отношения. Старые элементы должны быть заменены новыми;
условия, которые окружали их так долго, что они стали
бессильны для добра и могущественны для зла, насколько это возможно физически и
духовная сила, о которой идет речь, должна быть радикально изменена. Нам нужна
революция в общественной жизни, поправка к конституции, которая
управляет обществом. Имейте это право, и все будет хорошо - политика,
религия и все остальное. Постепенно эти истины раскрываются для
понимания человеческого разума. Некоторые видели их годами; и они
чьи взгляды на жизнь расширились и углубились благодаря принятию
спиритуалистической веры, давно с ними знакомы. Таковы
сейчас они улавливают проблески грядущего света и уверены, что
вскоре наступит идеальный день ".

- Вы сделали мне добро, мисс Уаймен, и теперь есть только один человек, с
которым я хотел бы поделиться своими мыслями, и это...

- Мой отец.

- Ты прав, потому что он может дать мне то, в чем я так нуждаюсь, - моральную силу.

"Я думаю, твоим следующим шагом будет вернуться со мной", - сказала Дон в той
сердечной и позитивной манере, которая заставляла думать, что это было
на самом деле никакого другого шага не было, или, по крайней мере, он был сделан первым.
На следующий день миссис Далтон и Дон уехали вместе, и чувство облегчения
пришло к миссис Далтон. Остин, ибо, помимо ее собственных суждений и предубеждений,
она, казалось, чувствовала, что это пойдет на пользу ее сестре. Таким образом, мы часто
вынуждены преодолевать ментальные барьеры, отбрасывать предубеждения и принимать
что не совсем согласуется с нашим разумом, поскольку душа имеет более широкие орбиты, чем орбиты простых ментальных состояний.
орбиты.

Это было почти так, как будто они никогда раньше не встречались, настолько восхитительным было
воссоединение Дон и ее отца. Если бы все могли узнать, как
мы можем сблизиться, разделившись телесно, каким бы парадоксальным это ни казалось
на первый взгляд.

"Я была очень счастлива, отец, находясь вдали, и привела к тебе нуждающуюся
душу на всю жизнь", - сказала Дон, прижимаясь к этому сильному,
защищая форму и пристально глядя в его глаза, как будто она хотела наполнить
его существо своей собственной жизнью.

"Я рад, что вы были счастливы, и что ваше счастье не уменьшается,
но увеличивается при смене состояний. Дон, моя дорогая, я видел твою
прошлой ночью во сне я видел твою маму. Она принесла вам голубую мантию, которая
означает покой и защиту, покой не от мира сего. Она окутала
тебя в нее, и по мере того, как ты проходил через темные, лишенные солнца места земли,
мантия становилась все ярче и ярче, пока ее цвет почти не ослепил
человеческий глаз. Многие не могли смотреть на это и отворачивались
прочь. Другие стояли, пока не прошел эффект ослепления, а затем последовали за ними
вы с их пристальным взглядом. Эта голубая мантия означает вдохновение, а также
отдых. Те, чей внутренний свет силен, увидят истины, которые вы
изрекаете, и оценят их, в то время как другие, менее сильные, отвернутся,
ослепленные их великолепием, они снова возвращаются к своим старым и изношенным
идеям. Синий - от небес; его качество не от земли. Пусть оно никогда не увянет
пока эта мантия окутывает моего ребенка". Мистер Уайман некоторое время хранил молчание
затем заметил: "Теперь, если вы приведете миссис Далтон, которую я
не виделись много лет, я буду счастлив познакомиться с ней".

Дон застала ее горько плачущей и обхватила ее руками, пока
рыдания не прекратились.

- Я непрезентабельна, не лучше ли мне подождать и повидаться с ним завтра? - спросила она
склонив голову на грудь Дон.

- Нет, иди сейчас. Сейчас как раз подходящее время для тебя. Тебе сейчас больше всего нужен его совет
и сочувствие. Пойдем", - и она повела ее, как ребенка, к нему
присутствие.

Он встретил ее без формальностей, но взял за руку и подвел к
креслу, затем сел рядом с ней. Дон ушла и вскоре обрела душевное равновесие.

Слова складывались в предложения, мысль прыгала за мыслью, и вновь
осознанные истины приходили в голову Хью со странной и удивительной быстротой
он стремился успокоить и утешить взбудораженный разум.
благословение снизошло на причастившихся, и когда они расстались, нельзя было
сказать, чье лицо сияло ярче всего.

Миссис Далтон легла в ту ночь с более твердыми жизненными целями и с
более глубоким убеждением, что шаг, который она сделала, был правильным,
хотя все, что было впереди, было темным и неизвестным.

"Отдавайте ей все, что она призывает и вдохновляет в вас, ибо это
ее право", - сказала миссис Уайман, когда ее муж рассказал ей о своей беседе
с миссис Далтон.

Сколько современных жен достаточно глубоки и сильны, чтобы высказывать
подобные чувства? Это была не просто фраза, ибо она исходила из ее сердца - настоящего
сердца, которое отзывалось на человеческие потребности.

"Благороднейшая из женщин!" ее муж собирался воскликнуть, но вместо того, чтобы
что-то сказать, он прижал ее к своему сердцу, а затем повернулся и заплакал.

Почему женщина так благословила его жизнь и осыпала ее столькими дарами,
когда тысячи умирали ради одного благословения? Это была молитва, которая вознеслась
к небесам из его сердца той ночью, и когда он положил голову на
подушку, глубокая решимость всколыхнула его существо до глубины души, что тогда и
всегда его лучшее "я" должно быть посвящено служению человечеству.
Пасторы провозглашали имя Божье и то, что они называли "его
словом", далеко и близко по всей стране, и им платили золотом за их
речь, но мало кто из людей жил, действовал и говорил так, как Хью Вайман. Немногие так близко касались
человеческого сердца или вдыхали в него больше утешения, чем
он. Старые и молодые, богатые и бедные получали благословения из его рук и
от его образованного ума, каждый в соответствии со своими потребностями. Он вложил в
руки тех, кто блуждал ощупью темными путями, свет, который вел их к
храм истины и, выйдя на дороги и изгороди жизни,
пригласил всех на праздник, который его небесный отец устроил для
каждого ребенка человечества.

 глава


ГЛАВА XXXII.


"Я встретил Говарда Дина несколько дней назад. "Он, к сожалению, нездоров
и несколько чахоточен", - заметил мистер Уаймен своей жене через несколько
вечеров после отъезда миссис Далтон.

"И причина вполне очевидна. Он живет слишком тесно в одной
атмосфере. Ему нужна смена обстановки, умственная и физическая ".

"Никто с нашим складом ума не может не понимать, что длительный,
непрерывное общение с его женой, которая от природы слабее его самого
настолько подействовало на его магнетизм, что его жизненные силы стали
совершенно истощенными ", - заметил Хью.

"Я не сомневаюсь, что это так. Его природа обширна и общительна, и
ему нужен круг разнообразных умов, чтобы поддерживать его в хорошем, здоровом состоянии
состояние тела и духа, как и у всех нас; ибо, хотя они могут быть такими
кто может объединиться с кем-то одним и ничего не потерять от такой исключительности,
однако, как правило, чем шире жизненная орбита, тем лучше результаты, которые
достигаются обоими, и тем выше развитие каждого.

- Ты права, Арлин, но как тесно мы жили вместе с тех пор, как
поженились.

"Потому что у нас обоих был большой опыт и мы взаимодействовали во многих сферах,
до нашего союза ".

"Снова прав, всегда прав", и он смотрел на нее с нежнейшим волнением,
а она гадала, наступит ли когда-нибудь время, когда ей не придется обнимать
его так, как она обнимала тогда. Эта мысль заставила ее затрепетать, так глубоко она
любила этого мужчину, который каждый день так щедро наделял ее природу тем
элементом мужественности, в котором нуждаются все женщины, но так мало кто его получает.

"Я приглашу Говарда провести здесь вечер", - сказал ее муж,
даже не подозревая, с какой нежностью к нему тянулось сердце его жены,
в тот момент.

На следующий вечер мистер Дин пришел с Хью на чай. Миссис Уайман был
удивлен, увидев, каким бледным и изможденным он выглядел, и страстно желал достучаться до
его разума, чтобы она могла дать ему ту жизнь, в которой он так нуждался.

Миссис Дин после выздоровления их ребенка, обнаружив, что к ней вернулась нежность мужа
, стала мыслить по-своему
и жить более полноценно, чем когда-либо. Какое-то время она со своим мужем
жила в состоянии неразделенной любви. Когда это прошло, она была
та же требовательная женщина, что и раньше, не позволяющая ему жить ничем, кроме того, что он получал от нее
; нет мыслей, кроме ее собственных, которыми она могла бы жить. В такой атмосфере
он поник и умер бы, если бы не своевременная помощь мистера Уаймена
и его жены; тех правдолюбивых душ, которым было наплевать на популярность
настроения, когда нужно было отстаивать принципы, и которые мужественно отстаивали
правду, невзирая на тех, кто с презрением отворачивался
в сторону от них или высмеивал и искажал их взгляды.

Поступок миссис Дин наглядно проиллюстрировал одно из зол нашего нынешнего времени.
система брака, отмена которой вызовет замешательство и, возможно,
некоторые неправильные действия. Но в настоящее время мы сталкиваемся с путаницей и ошибками, и вся
история свидетельствует об истине, что революции в политических, религиозных
и социальных институтах, хотя и кажущиеся катастрофическими для того времени, имели
за этим последовали лучшие условия для человечества и продвинули человечество к
более высоким состояниям. В таких интимных, таких святых отношениях, как союз двух
душ, человеческий закон имеет мало общего. Когда он входит как внешний
агент со своими обрядами в соответствии с обычаем, этот человеческий закон является
подвержен ошибкам, но божественный закон, управляющий внутренними отношениями, не может
никогда не ошибается. Следовательно, брак должен подчиняться только этому божественному или
высшему закону. Из этого заявления вытекает множество вопросов,
ни один из которых, вероятно, не является более важным или по поводу которого бьется общественный пульс
более чувствителен, чем вопросы, касающиеся собственности. Но у них тоже, возможно, было
свое время, и более высокие условия в том, что касается материального богатства, были
готовы снизойти на нас. О праве женщины на оплату в соответствии с
ее трудом - о ее праве на колледж и различные профессии, о ее
вечное право следовать своему вдохновению и становиться именно тем, кем она чувствует
она создана для этого и, таким образом, исполняет свое предназначение, мы были в
темные, мы шли ощупью и спотыкались; и наша теория и практика
брака были такими же несовершенными, как и все остальные. Что бы ни было, оно есть
для своего времени это было правильно, но сейчас требуются перемены. Этого требует
прогресс расы. Больше один человек не сможет накопить большого
богатства и при этом оставить тысячи людей без гроша; больше не будет
политики, которые болтают и подлизываются к должностям, лишают себя и
другие мужественные и благородные люди; пастор не должен
любить свои деньги, свое положение и похвалу людей больше, чем
возможность бесстрашно говорить правду.

Мы живем в великую эпоху, и эта эпоха требует великих мужчин и женщин,
которые осмеливаются противостоять общественному голосу и популярной стороне, если этот голос и
сторона неправы. Мы бы не стали путать отвагу с героизмом или принимать
отвагу за храбрость. Также мы не должны отказываться от наших истин ради скучных людей
и апатичных. Есть достаточно искателей, которые, получив эти
драгоценные камни истины, будут ценить их. Пусть те, кто обладают, учатся знать
когда и где произнести их. Тогда тьма рассеется, ибо
каждый луч света способствует наступлению золотого века.

Миссис Уайман говорила с Говардом Дином не о нем самом, а на темы,
представляющие одинаковый интерес для обоих, пока он по собственной воле не упомянул о своем
собственном состоянии. Хью вышел из комнаты, чтобы написать письма, предоставив их тому
тесное общение, которое никогда не бывает совершенным в присутствии третьего лица.

"Я думаю, что болезнь часто зарождается в уме и воздействует на тело
пока оно не поддастся ее силе", - сказала миссис Вайман, в ответ на
замечание мистера Дина о состоянии его организма.

"Как ты думаешь, у меня ментальный?" - спросил он, глядя на нее так
серьезно, что, казалось, проникал в самое ее существо.

"Я верю".

"Чем это вызвано, не могли бы вы мне сказать?"

"Я думаю, что нужно веселое и разнообразное общество. Ваша натура обширна,
общительна по своим склонностям и имеет большие потребности. Поэтому неправильно
, чтобы один человек претендовал на все ваше общество, и вредно для вас, чтобы
предоставить это".

"Я знаю это и чувствую правду, но общество не позволяет мне общаться или
общение с женщинами. Больше всего на свете мне сейчас нужно их общество
их мысли, их вдохновение".

"Бери все, что попадается на твоем пути, когда это в порядке вещей, и позволь обществу
придираться. Как можно сделать мир лучше, если каждый продолжает в том же духе
по-старому из-за боязни высказаться ".

"И все же мы не можем объяснить наш курс тем, кто не понимает этих
истин, и наше невинное удовольствие может быть неправильно истолковано".

"Может ли высшее когда-либо открыться низшему? Может ли меньший понять
большее? Никогда. В моральном и естественном мирах никакого признания не происходит
, за исключением тех случаев, когда низшие поднимаются на более высокий план. Роза
которой нужно больше солнечного света, больше воздуха, никогда не может ожидать, что она проявит свою потребность
чтобы быть понятым кем-то из отряда грибов. Мы должны работать и ждать,
и ожидать, что нас не поймут каждый день нашей жизни. Мы можем быть в
порядке и в совершенной гармонии с каким-то высшим законом, отношение которого
к нам самим невозможно объяснить нашему брату, нашей сестре или
нашему другу. Не было бы индивидуальной жизни, если бы не было отдельных
гармоний и методов действия. Тебе нужно, мой друг, больше женского
сфера, которая поможет тебе жить в силе и гармонии с тем, кем ты являешься
с кем ты связан. Она сильна ментально и наделяет вас вашими собственными качествами
многое. Найдите свое равновесие, свое ментальное и духовное равновесие, общаясь
с теми, кто восполняет ваш недостаток ".

"Вы дали мне жизнь, миссис Уайман и Хоуп. Если бы у меня был твой независимый
склад ума, я мог бы быть сам себе помощником.

"Возможно, я тот, кто даст вам независимость в мыслях и действиях, или,
скорее, стимулирует вашу, поскольку все обладают некоторой независимостью".

"Сейчас я чувствую себя физически сильнее, чем когда-либо за долгое время", - сказал он,
взглянув на часы, - "и надеюсь, что скоро снова буду иметь удовольствие видеть вас"
.

"Приходи, когда захочешь; тебе всегда будут рады".

Они пожелали друг другу спокойной ночи; он, освеженный и ободренный ее
мыслями и словами; она, ставшая счастливее, как и все, потому что продлила им жизнь.

Но мы должны перевернуть другой лист и посмотреть на жизнь так, как она видится
ограниченным и самоуверенным.

"Тебя долго не было, Говард; я очень устала", - вот какие слова
сорвались с губ миссис Дин, когда она посмотрела на часы, которые
как раз пробило десять, когда вошел ее муж.

- Не так уж поздно, моя дорогая. Мне жаль, что у тебя разболелась голова; не могла бы ты
чувствовать себя лучше, если будешь выходить из дома немного чаще?

"Говард, ты знаешь, что я не в состоянии. Кроме того, я устал от общества. Я не
нахожу здесь близких по духу людей; большинство из них становятся такими радикальными
У меня сжимается сердце всякий раз, когда я думаю о том, чтобы пообщаться с ними.
Нет, Говард, я должна быть предоставлена самой себе; мой дом и мой муж - все на
земле, о которой я забочусь. Кстати, - сказала она, немного оживившись, - вы
слышали, что Хью Уаймен и его жена были причиной разлуки
миссис Далтон и ее муж? Я бы очень хотел, чтобы этот человек был в самом низу
Красный...

- Мейбл!

- Почему ты всегда так вспыхиваешь, когда я упоминаю его имя? Я действительно верю
что в душе ты заботишься о нем больше, чем обо всех хороших мужчинах в этой
деревне.

"Я верю".

"Ты понимаешь? Тогда, по моему мнению, ты ничем не лучше его и других,
Говард; ты погубишь свою репутацию, если будешь общаться с ним ".

"Хотел бы я быть хотя бы наполовину так хорош, как он; чтобы у меня была хоть капля его
независимости и мужественности, которые помогали бы мне в жизни. О, Мэйбл, отбрось
свои предрассудки и научись смотреть на жизнь своими глазами, с незамутненным
видением".

- Значит, вы хотите, чтобы я общался с людьми, которые не уважают
священный закон брака; и с людьми, которые так же хладнокровно говорят о раздельном проживании мужчин
и женщины, как они относились бы к расставшимся животным?"

"Кто вам сказал, что они были причиной их расставания?"

"Миссис Форд. Этим вечером она провела со мной час.

- И вы ей верите и думаете, что у нее есть все факты по делу?

- Да. Она христианка и ведет непорочную жизнь".

Мистер Дин почувствовал, что умиротворенное состояние, которое он обрел в тот вечер, быстро
покидает его, и он лег в постель, надеясь забыться сном
дисгармония, охватившая его. Однако он этого не сделал, и утро застало
его не освеженным и слабым, разум беспокойным, ищущим чего-то, что
он не мог ухватиться, хотя и находился в пределах его досягаемости.

- Пожалуй, я не пойду сегодня в контору, - сказал он, после того как попытался
проглотить немного завтрака.

"Если ты слишком болен, чтобы работать, тебе, конечно, нужен врач. Я пошлю за
Доктором Бэрроузом, когда Чарли пойдет в школу", - сказала его жена.

- Не делай ничего подобного. Я не болен. Мне всего лишь нужен покой.

"Ты бы поступил по-своему, Говард, если бы умирал; но я действительно
думаю, что ты действительно выглядишь больным, и тебе следует что-нибудь предпринять".

Это "что-то" она не могла сделать. Она не могла достучаться до разума, который
нуждался в помощи, потому что она держала свой собственный разум таким бедным.

Читатель, была ли у вас когда-нибудь хоть одна попытка сделать что-нибудь для вас, и
во время выполнения работы ваши нервы были напряжены до
наивысшего напряжения, и помощь, любезно оказанная таким образом,
утомляет вас гораздо больше, чем то, что вы все сделали сами? Примерно так было
в тот день миссис Дин справляла нужды своего мужа
. Она заставляла его осознавать каждый свой шаг. Она вызывала его сотни
раз, отвлекая от его размышлений в сферу своих мыслей, по поводу какой-нибудь
мелкой детали или второстепенного вопроса. Она заявляла, что заботится о нем, но
заставляла его постоянно заботиться о ней.

"Говард, этим жалюзи нужны новые крепления. Говард, детская обувь
изнашивается. Говард, я сомневаюсь, подойдет ли мне мое новое платье; Боюсь, оно
испорчено. Говард, мне нужно пятьдесят долларов, чтобы купить детские шляпки
и платья на следующий месяц, я сейчас в долгу. Теперь, когда ты дома,
ты не мог бы помочь мне разложить журналы, которые я хочу переплетать?"

"Я смертельно устала. Я поднималась и спускалась по лестнице раз двадцать, по крайней мере,
сегодня утром, - сказала она, протягивая ему выпивку, которую
он попросил принести, когда будет удобно. Все эти вопросы,
предложения и просьбы усилили его слабость, так что ночью он
пришел к выводу, что ему было бы гораздо лучше в своем офисе.

Когда наступила ночь, миссис Дин была слишком утомлена, чтобы промыть его раскалывающуюся голову. Они
заняли, как им не следовало, одну и ту же комнату и измучили друг друга
и утром встали в таком же ослабленном состоянии.

"Вчера у меня был очень утомительный день", - сказала его жена. "Ты
достаточно здоров, чтобы пойти сегодня на работу, Говард?" Он думал, что да, и
благодарил небеса за то, что у него хватило сил добраться туда.

Неудивительно, что он искал то, что давало ему жизнь и силу. Это было его
верно, и он последовал сильному импульсу своего существа и часто ходил
в дом Хью Уаймена. Он почувствовал огромное облегчение, узнав, что
Хью и его жена ничего не знали о разлуке мистера и миссис
Далтон, пока все не закончилось; и не могли понять, что для них не имело никакого
значения, какое суждение вынесло о них общественное мнение.
Они смотрели только на право и справедливость движения; у него не было
таким образом, достаточной силы, чтобы противостоять распространенному заблуждению.
Его жизненная сила, настоящее дыхание его мужественности пришли к нему только в
вдохновляющее присутствие Хью и Арлин. В их атмосфере он вырос,
поэтому его тянуло к ним силой, которой он не мог противостоять,
и не стал бы, если бы мог.

Годы проносились величественной поступью. Многие переправились через тихий ручей;
среди них миссис Темпл и двое ее детей, покинувших дом Герберта
опустошенный и безрадостный. Доун стояла рядом с ней до последнего и видела, как она
спускалась в долину, и тогда она почти почувствовала ее пульсацию
новое рождение.

"Как быстро они возвращаются домой", - сказал Хью, когда розовые губы были сомкнуты
навсегда, и бедный убитый горем муж смотрел на тело, которое
никогда больше не вскочит навстречу его приходу.

"Где она сейчас?" Снова и снова этот вопрос напрашивался сам собой
Разум Герберта, пока его сердце не устало от долгого наблюдения,
ожидания и надежды, погрузился в глубокое горе внутри него. Три дня
привели к печальным переменам в его семье из-за болезни, которая свела
родителей и детей в одну могилу и оставила несколько семей без посещения.

В прошлом нас так плохо обучали, что нет ничего странного в том, что
кто-то переходит из этого мира, или состояния существования, в другое, что мы
должны говорить о них как об ушедших, мало осознавая, что любящие
сердца никогда не могут быть разделены: то, что мы называем духовной жизнью, всего лишь
естественное продолжение этого, без какой-либо "реки", протекающей между ними.

Словами нельзя было передать впечатляющесть сцены, когда, как
друзья встретились, чтобы в последний раз взглянуть на тех, кого они больше не должны были знать как
на земле убитый горем муж и отец склонился и поцеловал
холодные губы фигур, которые когда-то олицетворяли дух его жены
и дети. Многие скорбящие были там, под сенью облака
в этом еще не было светлой стороны; но когда было прочитано, что
прекрасный псалом: "Господь - пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться", каждая душа
была вознесена в область веры; эта вера была такой спокойной и утешительной
для

"Сердца, разбитые потерями,
И утомлены перетаскиванием крестов,
Слишком тяжелых для смертных".

Герберту казалось, что это Флоренс, которую они поместили в землю; он
не мог отделить ее от этой прекрасной формы из глины. Как он мог видеть
ее опустили в могилу, и двое его любимых рядом с ней? Как перенести
это великое горе? Не один. Только с помощью Того, чьи пути не
как наши, и кто все делает хорошо. Долгой была ночь скорби;
казалось, день никогда не наступит, настолько глубоким и мучительным было его горе
.

"Я бы хотел, чтобы твоя вера поддерживала меня", - сказал он Хью через несколько недель
после похорон.

"Это единственное, что унимает жало смерти и делает
могилу всего лишь проходом в небеса", - был ответ. "Меня бы не было
без его благословенного, утешающего влияния на все, что может дать этот мир,
помимо света, который мы ежедневно получаем в нашу жизнь от тех,
кто прошел эту долину".

"Разве они не одинаковы для нас, независимо от того, верим мы в их присутствие или
нет?"

"Нет, не одинаковы. Вы не относитесь к своему другу, который мало или
не верит в вашу жизнь и ваши мотивы действий, так же, как к тому, кто
полностью доверяет вам ".

"Нет, это не так. Следовательно, для того, чтобы наши невидимые друзья могли в полной мере
помочь нам, мы должны верить в их присутствие и способность сделать это. Христос
некоторым не смог помочь из-за их неверия".

- Даже так. Тот, кто не обращает на нас внимания, не имеет с нами общения. Но
вера, о которой я говорю, обретается не сразу; это медленный и
естественный рост. Снова и снова должны мы протягивать руку сквозь
тьму, прежде чем возьмемся за якорь. Часто нас окутывает облако, и
все кажется темным, как ночь. Будут часы и дни, когда Флоренс
войдет в вашу атмосферу, принеся с собой свое собственное состояние одиночества и
страстное желание, чтобы вы почувствовали это; дни, когда вы оба должны оплакивать то, что вуаль
упадет между вами; но прежде всего, солнце духовного света будет
сиять великолепно".

"Значит, вы думаете, что они страдают после того, как их не стало?"

"Безусловно, страдают. Совершенно разумно предположить, что они скорбят
по нам так же, как мы по ним. Переверните ситуацию. Предположим, что вы были там, где
она сейчас находится, и что она была здесь, и что вы предприняли решительные усилия, чтобы
приблизиться к ней, и, добившись пока успеха, попытались произвести на нее впечатление
фактом вашего присутствия. Если бы она узнала тебя, разве ты бы не
обрадовался? а если бы она этого не сделала, разве вы не почувствовали бы себя опечаленными, и все такое
тем более, если бы вместо того, чтобы честно признать самоочевидные факты, она
пыталась от них уклониться?"

- Верно; все это было бы совершенно естественно. Я никогда раньше не думал об этом
в таком свете. Как ты думаешь, смогу ли я когда-нибудь почувствовать и осознать это
Флоренс со мной?"

"Я верю, более того, я знаю, что ты будешь. Каким-то неожиданным образом какой-то человек
может быть использован инструмент, чтобы подвергнуть ваш разум необходимой проверке ".

"Будет ли это реально для меня? О, скажи мне, почувствую ли я и узнаю ли, что это
действительно она?"

"Если это правда, у тебя не будет сомнений. Все это что-то
который должен быть опытным, и не сказал. Кайф придет к вам
сердце и мозг, которые вы никогда не чувствовал раньше, когда вы впервые поняли, что
возможность общения с нами наших ушедших друзей, и это
потому что истина будет более тесно связана с вашим внутренним я
чем все, что вы чувствовали раньше. Дон слишком сильно переживает из-за
смерти Флоренс, чтобы увидеть ее; она слишком погружена в собственное состояние. Когда
она придет в себя - освободится от тревожного состояния
Флоренс, она увидит ее и приведет к общению с вами; но
незнакомка может сделать лучше и предоставить вашему разуму более убедительные доказательства
ее способности разговаривать с вами ".

"Одним из условий этого общения было то, что мы должны получить
это через незнакомцев. Это лишает это святости для меня ".

"У тебя никогда не возникнет такого чувства после того, как ты однажды ощутил ее присутствие
через другого. Вы почувствуете слияние человечества более остро,
и увидите, насколько все мы едины, что очень мало того, что является
исключительно вашим или моим; и все же мы владеем всеми вещами и всеми сердцами, которые
вдохновляйте нас. Человеческие души принадлежат Богу и человечеству. Из
того, что одна находится рядом с нами, благословляя нас своим ежедневным присутствием, не следует, что она
полностью наша. Она принадлежит человечеству и становится нашей благодаря
распространение. Это как истина, которую мы даем другим; ее становится больше
внутри нас, чем больше мы ее распространяем. Все, что наполняет меня радостью, становится для меня
гораздо важнее, когда я рассказываю об этом множеству людей. То же самое и с
теми, кого мы любим; чем больше человечество предъявляет к ним претензий, тем они значительнее для
человечество, тем больше они становятся для нас. Флоренс была для тебя чем-то большим, потому что
Дон и я любили ее. Если она много значила для вас здесь, насколько
полным и преисполненным любви будет ее служение вам сейчас. Ее
бессмертный дух пребывает с вами каждый час и будет воздействовать на вас во всех
время. Когда вы будете знать, что она с вами, вы почувствуете трепет
от ее радости, и ваши часы будут значительно освобождены от их настоящего
одиночества. Странно, что на протяжении стольких лет мы хоронили наших
друзей в могиле и сидели, скорбя, у ее дверей. Но спиритуализм
отвалил камень, как это сделал ангел древности. Он приходит со своими
учениями и смиренными призывами к серьезным, правдивым душам. Она достигает наших
повседневных потребностей и является для нас руководством к жизни, а не затхлым, никчемным кредо. Это
поток жизни, текущий от сердца к сердцу; не только для одного, не
для немногих, но для всех. Она вьется мимо вечных жилищ и течет к
городу нашего Бога. Счастлив тот, кто пьет из этого скромного ручья, такого
незапятнанного мнением людей, чистого и кристально чистого. Герберт! счастливым
будет твой день, когда ты отведаешь его живых вод".




ГЛАВА XXXIII.


"Значит, вы не совсем игнорируете церковь", - сказал деревенский пастор
Хью после долгой и серьезной беседы на религиозные и социальные
темы.

"Я не верю. Но я отрицаю, что ее ограничения и догмы могут контролировать
растущий разум, и считаю неправильным, чтобы церковь предполагала
или желания сделать это. В качестве великого руководства к популярной мысли я
объединил бы церковь с театром ..."

"Театр!" - воскликнул священник, подняв обе руки в священном
изумлении. "Вы же не хотите сказать, что мы должны превратить святилище в
театр для игр? Я трепещу за наш век, сэр, действительно трепещу, если такие взгляды можно
терпеть.

"Не превращайте церковь в театр, но соедините то и другое, и с помощью
добра, которое можно извлечь из каждого, сформируйте совершенный храм".

"Но театр - это храм зла", - заметил пастор.

"Это не так. То, что иногда это извращалось и делалось так, чтобы способствовать
тому, что мы называем "злом", не является причиной, по которой театр должен быть
осужден. По той же причине мы могли бы осудить церковь, поскольку она,
также, в некоторые периоды своей истории становилась средством низменности
угнетения и неправедных действий; она залила поля кровью, и
убивали невинных людей тысячами".

"Но это не было истинной церковью".

"И в первом случае это не было истинным театром; ибо театр,
когда он ограничен своей законной целью, является величайшей моралью".
инструктор, которого когда-либо знал мир. Если бы вы привыкли посещать
театр, а я знаю, что вы им не являетесь, вы бы обнаружили, что торжеству
правильного всегда аплодирует публика, в то время как трюкам и
сиюминутные успехи злодеев неизменно осуждаются. Это доказывает
более верно тенденцию театра, чем все проповеди
тех, кто плетет тончайшие аргументы с кафедры и из прессы.
Почему, мой дорогой сэр, сама церковь бессознательно переходит к
театру, а театр столь же бессознательно переходит к церкви.
Станьте свидетелем ярмарок, школьных выставок, живых картин и частных мероприятий
драматические представления первых и субботние вечерние службы
в стенах последних. Разве это условие не указывает на
конечную комбинацию, о которой я говорил?"

Пастор долго сидел в глубокой задумчивости. Наконец он поднял глаза
на Хью, как бы уступая своему внутреннему желанию быть верным тому, что
было очевидно правильным, хотя и противоречило общественному мнению, и сказал:

"Я надеюсь, что день его наступления еще далек, мистер Уаймен; Я боюсь вашего
взгляды уничтожили бы все религиозные чувства и сделали бы нас безбожниками
народ".

- Что вы считаете "религией", сэр? - спросил Хью. - просто внимание
к внешним формам или жизнь искреннюю?

"Жить безупречной жизнью, безусловно, уделяя внимание внешним
формам; не отказываться от объединения самих себя".

"Это правильно, но это самая маленькая часть христианской
битвы. То, что я называю религиозной жизнью, - это отдавать дань уважения всем искусствам
жизни. Все, что способствует здоровью и счастью каждого человека.
человечество имеет для меня жизненно важное значение и является главной частью моей религии.
Мое христианство побуждает меня построить лучший дом, какой я смогу с моими средствами,
и обставить его с хорошим вкусом, чтобы поднять настроение его обитателей
. Это распространяется на все сферы - на еду, сад,
одежду, развлечения, на все социальные потребности; фактически на все, что
повышает уровень жизни. Религия для меня - это жизнь во всем, что
возвышает, поэтому я люблю храм, в котором мы все собираемся, и
считаю, что он должен быть украшен всеми видами искусства ".

"Я думаю, что пока вы правы; мне самому не нравятся голые
стены церквей нынешнего стиля".

"Это один шаг; вы сделали его; я сделал другой и вижу
что драма - такая же часть Божьего метода возвышения человечества, как
цветы и музыка. Скоро ты увидишь это так же, как и я. Церковь
сегодняшний день слишком холоден для меня; он не пробуждает глубоких чувств моего существа
поэтому я приближаюсь к Богу через Природу.
Когда церковь будет лишена богословия и сохранит прекрасное
в его стенах я буду счастлив быть среди тех, кто "собирается", ибо
всем нужна магнитная жизнь сборок, чтобы завершить цикл своего
существования. Мне не нравится дробная жизнь, которая захватывает одни части
и отбрасывает другие. В нынешнюю переходную эпоху лучшие умы
изгнаны из святилища в ожидании идеального храма, где
они смогут поклоняться с полнотой души и целеустремленностью ".

"И все же все лучше для сборки, не так ли, даже в ее
несовершенном состоянии, как вы это называете?"

"Это хорошо для всех, но не так важно для некоторых, как для
Прочее. Некоторые натуры настолько восприимчивы к чувствам и жизни, настолько проникнуты
религиозной мыслью, что за один час они живут глубже, молитвеннее, благочестивее
, чем другие за сто лет. Каждая эмоция открывает для
таких присутствие Божества. Для них каждый час - время поклонения, а
каждый предмет - святыня. Никакие человеческие слова не могут разжечь их чувства до
более яркого пламени, ибо они общаются с Богом. Роса и цветок говорят
им о покровительственной заботе их отца. Проявления их
повседневная жизнь, изобилующая небесными указаниями, говорит о том, что Бог близок.
"Изо дня в день произносит речь", и для таких все часы святы.
Сердце, настроенное на жизнь, полно поклонения. Каждое проявление,
будь то радость или горе, приближает Бога; и мир становится
храмом. Религия должна проходить через жизнь, и ею должны жить. Это в
одежде, на кухне, в гостиной, в книгах, в театрах, фактически во
всех формах жизни. Теология мертва для людей. Они хотят живого,
жизненно важного настоящего, без догм или сектантских ограничений, которые мешали бы их
душам расти ".

Пастор почувствовал силу замечаний Хью и слабость любого другого
аргумент, который он мог бы привести против них. Правда продолжала давить
на его разум, и он чувствовал, что, возможно, будет вынужден отказаться от своих
давно вынашиваемых убеждений.

Таким образом, день за днем мы теряем одно мнение за другим. Они изнашиваются, и
мы откладываем их в сторону, как поношенную одежду, которая отслужила свое.
Величайшей ошибкой прошлого была вера в то, что мнения и
окружение должно быть непрерывным и неизменным. Когда мы смотрим на природу
мы извлекаем другой урок. Она постоянно меняется и размножается.
Мировое мнение сдерживает слишком многих. Никто не осмеливается идти вперед и жить
уходит из своей жизни из-за страха перед соседом или другом, и таким образом
задерживается полный поток вдохновения для всех. Сила в одном - это
сила во многих; и тот, кто отваживается идти по индивидуальному пути,
обладает силой всех, кто восхищается храбростью поступка. Время слишком дорого, чтобы использовать его по шаблону.
пусть каждый стремится выполнять свою особую работу, ибо
у каждой души своя миссия на земле, хотя все мы можем трудиться
очевидно, в одном направлении. Из тысячи людей, совершающих то же самое
путешествие, каждый увидел бы то, чего не увидел бы никто другой. Каждая душа, которую мы
у meet in life есть новый голос, новая истина для высказывания или новый метод
представления нашим умам уже известной истины. Каждое пробуждает в нас новое
чувство, деликатно затрагивает какую-то нежную эмоцию, в то время как
другое воздействует на наши чувства, как резкая музыка, пока мы не отправимся на поиски
для гармонии и отдыха, и мы находим внутри себя сокровища мысли, о которых мы
никогда бы не узнали, если бы таким образом не были загнаны в глубины нашего
существа. Итак, все помогают нам достичь более высоких состояний; те, кто успокаивает нас,
и те, кто дисгармонизирует нас до обморока, удалились бы в мир нашей души.
самое сокровенное для мира. Мы должны смотреть на жизнь в самом широком масштабе, если мы
хотим обрести покой. Ограниченное видение не дает нам ничего, кроме атомов, фрагментов
плавающих в кажущемся беспорядке; но вид на горы передает духу все
долины и холмы, и показывает их как части обширного ландшафта,
полное и совершенное целое.

"Я думаю, пройдет немало времени, прежде чем я смогу смотреть на эти вещи так, как вы
смотрите", - заметил пастор после долгого раздумья. "Я боюсь, что ваш
радикализм в этом и некоторых других вопросах, мистер Вайман, повредит
обществу, если его широко распространить".

"Я не думаю, что вы понимаете мои взгляды на брак не больше
, чем вы понимаете их в отношении религиозных предметов".

"Я слышал, что вы даете полную свободу мужчинам и женщинам разрывать
свои узы и объединяться с другими".

- В каком-то смысле да, сэр; в другом - ничто не может быть дальше от меня. Я
смело заявляю повсюду, что мужчины и женщины не должны жить вместе
в повседневной дисгармонии и рожать детей, чтобы унаследовать и увековечить
их угловатость и диссонансы. Ты сам, если бы говорил без
предрассудков и страха перед миром, сказал бы то же самое ".

"Но разве они не должны пытаться жить в гармонии?"

"Совершенно верно; но что, если они не смогут; если магнетическая жизнь будет уничтожена?
Если те, чей союз таков, просто в юридическом смысле, чувствуют, что,
продолжая этот союз, они ежедневно теряют жизнь, власть и ментальную силу
, им, безусловно, следует расстаться. Я бы предпочел увидеть такие узы разорванными
, чем стать свидетелем душераздирающего зрелища, которое я наблюдаю каждый день
в моей жизни - вечеринки, боящиеся общественного мнения и тянущие друг друга вниз,
вести фальшивый и распутный образ жизни..."

"Что, сэр? Распущенная жизнь?"

"Конечно. Распущенность не только вне брака. Каждый день и
каждый час детей вводят в мир без любви и истинного воспитания
родители остаются в руках наемных, и часто порочных и невежественных
слуги, в то время как те, кто должен заботиться о них, тратят свое время
в безумии и удовольствии - нежелательные дети, ослабленные умственно и
физически, без сферы любви, которая могла бы их окружить - отпрыски легализованной
проституции, ни больше ни меньше".

"Я и сам думаю, сэр, - сказал пастор с расстановкой, - что многие
дети рождаются такими, но как это зло влияет на другую форму
распущенности, которая растет?"

"Это очень тесно связано с этим. Пусть супруги увидят, что они дают
рождение чистых, гармоничных детей, и "социальное зло" будет изглажено
навсегда. Зло нашей сегодняшней жизни прослеживается до потомства, рожденного от
лживых и глупых матерей - от диких и безрассудных отцов ".

"Я признаю, что это великое зло, но как мы можем его предотвратить?"

"Делая наши браки чистыми и священными, и изменяя наши отношения"
после того, как жизнь каждого из них будет исчерпана".

"Но что станет с детьми?"

"Это другой вопрос, и он решится сам собой. Порядок
вся жизнь состоит из шагов; их мы не можем перепрыгнуть. Одна истина охватывает
другую. Если бы система брака была совершенной или отношения между
полами были понятны, мы бы не видели, как видим сейчас, проявлений, которые
заставляют нас постоянно сомневаться в существовании Бога и постоянно бояться
в поисках тревожащей причины. Что-то необходимо, сэр, в нашей
существующей социальной системе, чтобы сделать нас чистыми, и это что-то - меньше
ограничений и больше личной свободы. Мы никогда не становимся чистыми под
ограничениями. Все, кто знает меня, знают, что я стремлюсь объединить полы в
чистое и святое общение духом. Стены и перегородки всегда
порождали подпольные движения. Мальчики и девочки в школах не должны быть разделены
они должны встречаться друг с другом ежедневно; их учеба, их спорт
должны быть едины, насколько это возможно, таким образом, сочетая их натуры, а не разделяя
их. Если бы мужчины больше жили в обществе женщин, они были бы поражены
обнаружив, насколько чище и возвышеннее стала бы их природа; насколько
ментальная ассимиляция оттачивала их более дикие наклонности, их
более грубые страсти. Если бы таков был ваш опыт, вы бы рассказали мне об этом в одном из
год, когда мужчины и женщины недостаточно общаются".

"Я думаю, у вас добрые намерения, - сказал пастор, - и если бы у меня была ваша вера
в личную свободу, я бы почти осмелился надеяться, что земля еще увидит
лучшие дни".

"Я хотел бы, чтобы у вас было мое доверие к человеку и Божественной жизни, которая находится внутри него,
ожидающей своего проявления через его поступки. Но моя вера не может быть
передана другому; это вопрос внутреннего роста каждого.
Это приходит к нам, когда наши души воспаряют над лабаринфским лесом
мнений и теорий, высоко в более чистую атмосферу, незапятнанную
пыль и дым нашей повседневной жизни. Да; видение на горе должно когда-нибудь прийти
. Мы должны подняться, если хотим заглянуть за пределы; но никакие наши слова
не могут передать другому величие сцен, которые мы там созерцаем ".

Хью сделал паузу, и его лицо, казалось, озарилось светом. Пастор пошел
домой, чтобы поразмыслить над словами и помыслами искренней души - словами, которые
запали глубоко в него и вытеснили многие из его собственных мнений.

"Я действительно верю, что Хью Уайман хороший человек, после всего, что о нем говорят
", - заметил он своей жене, открывая Библию в тот вечер для
заключительной службы дня.




ГЛАВА XXXIV.


Шли годы, и Дон продолжала уверенно и мирно выполнять свою
работу, каждый день давая мужчинам и женщинам расширенные взгляды на жизнь и более глубокое
осознание их собственных сил. С помощью друзей и своего отца
ей удалось основать приют для сирот обоего пола в
дикой и красивой местности, где могли раскрыться все разнообразные способности их
разума. Все они должны были работать определенное количество часов
каждый день; затем следовали учеба и отдых. С каждым днем она становилась тверже
в своей вере в то, что объединение полов - единственный способ
сделай их чистыми и утонченными. Их труды в саду и на поле были
совместными; также как и их учеба и уроки. Там был большой
зал, украшенный венками и цветами, где они встречались каждый вечер
и пели, танцевали и беседовали, как им заблагорассудится; при этом с каждым днем
их становилось все больше. Мальчиков обучали как механике, так и
сельскому хозяйству, и было приятно наблюдать за их ежедневным
растущим изяществом поведения по отношению к другому полу, а также к
тон любви и сочувствия, который становился все сильнее между ними.

Доун не сразу преуспела в своих усилиях; большинство смеялось над ее планом
но, верная своему вдохновению, она продолжила,
и через несколько лет стала свидетельницей возведения большого, солидного здания
среди высоких сосен и раскидистых дубов. Родители, которые перешли "через
реку", пришли и благословили ее труды для своих детей; и те, кто,
хотя и жил на земле, оставил своих отпрысков без присмотра, плакали
когда они услышали о счастливом доме среди зеленых холмов, где их
детей учили единственной религии жизни - истинному искусству
жить.

Ведущей идеей и целью было воспитание этих детей в духе гармоничной
жизни и сохранение надлежащего баланса физического и психического путем
равного использования того и другого. Результат ее усилий был весьма отрадным
и вселял надежду в Доун. Ее успех был очевиден для всех, даже для
тех, кто поначалу насмехался над ее курсом. Взаимное уважение, которое
было проявлено между ними; быстрые, проницательные умы и физическая
активность; хорошо возделанные поля, красивые лужайки, сады
блестящие и благоухающие цветами, аккуратно убранные комнаты,
книги, картины и различные средства обучения, развлечения и
упражнения: и вокруг всего этого витает нежный и любящий дух Рассвета
подобно ореолу небесной защиты, объединенные в картину, которую никто не
можно было бы не восхищаться. Это преподало всем один урок, и он гласил:
делайте детей полезными, и вы сделаете их счастливыми.

Бэзил и его сестра часто приходили в дом, где Дон, казалось,
председательствовала, как ангел-хранитель. Это было желанием всей их жизни
увидеть такой дом для сирот, желание, которого они никогда не ожидали увидеть
исполненный. Они в значительной степени жертвовали на его поддержку и никогда не были так счастливы, как в
находясь в его стенах. Миссис Далтон, которую мир так великодушно жалел,
здесь она обрела свою сферу, как и многие другие, которые долгое время чувствовали себя неуравновешенными.
Она учила детей музыке, рисованию и языкам и распространяла
свою жизнь и интерес по всему дому, в каждое сердце в нем.
Таким образом, мать была довольна с каждым днем и с каждым часом она чувствовала себя все меньше
потребность в союзе, в который, по предсказанию мудрого мира, она вступит к
моменту получения развода. Пришла Беатрис и заняла место Дон
всякий раз, когда она хотела пойти к себе домой, чтобы освежиться в постоянной
любви своих отца и матери.

"Я никогда не думала, что на земле может быть такая красота", - сказала тетя
Полли Дэй, одна из старейших жительниц городка, Доун, в первый
раз, когда она встретила ее после основания "дома". "Похоже,
ангелы приложили к этому руку, дитя, и только подумай, ты во главе
всего этого. Почему, я помню ту ночь, хотя это было почти каждый день,
когда ты родился. Удивительнее всего, как летит время. Может быть, я не
выйду, чтобы увидеть твой дом для этих твоих маленьких сирот в этом мире,
но, может быть, я узнаю, когда поднимусь наверх. Как вы думаете, мисс Вайман, дает ли нам Господь
видеть людей на земле, когда мы там бываем?

"Я знаю, что он это делает. Я чувствую, что ангелы помогли мне сделать это
великая работа".

"Что ж, это утешительная вера, мягко говоря, на "т"; и меня не волнует
насколько сильно оклеветали тебя и твоего отца. Я верю вам, добрые люди,
и жажду королевства".

"Я полагаю, никто никогда не чувствует себя достойным королевства, тетя; но мы все
знаем, что если мы ищем добра и истины, то найдем покой здесь
и в будущей жизни".

"Это мое мнение, и я не понимаю, как люди выставляют тебя таким безбожным,
если жить по-настоящему и быть добрым к бедным - неправедно, тогда давай
я - грешник, среди которого нужно жить. Подумай обо всем, что дал твой отец
я всю свою жизнь, и есть старый Дикон, от которого Симс не отнимет ни цента
свою древесину он продает мне, когда Господь сказал ему в доброй книге быть
добрым к вдове и сироте. Однако он долго молится "нет".
Что ж, я полагаю, что таким образом он добрее обратится к небесам и восполнит
словами то, чего ему не хватает на деле ".

- Он все исправит, тетя, когда перейдет в другую жизнь
и осознает, как мало он сделал здесь.

"Может быть; но это все равно, что перенести всю недельную работу в субботу вечером.
Я думаю, ему придется потрудиться, чтобы наверстать упущенное ".

Дон могла только улыбнуться этому странному, но проницательному замечанию и, сунув в руку пожилой леди
щедрый денежный подарок, ушла тратить
ее последний вечер с отцом и Гербертом, который теперь был с ними
каждый вечер, прежде чем отправиться в свой дом среди холмов.

"Каким неподвижным и белым выглядит его лицо", - подумала Доун, когда Герберт посмотрел на их
попросив, сел за инструмент, чтобы поиграть. Один долгий, восхищенный взгляд
поднятый вверх, а затем пальцы скользнули по клавишам.

Была ли это музыка воздуха, или какое-то существо из высших сфер дышало
на него, наполняя его душу звуком, что заставляло его производить такое
ищущие тона и заставляющие их трепетать души
слушатели? Теперь, стонущий, как ветер и волны; теперь, радостный, как будто
два существа, давно разделенные, встретились. Затем песня стала слаще, мягче,
нежнее, пока у каждого из глаз не потекли слезы; все дальше и дальше, все прекраснее и
умоляющая, пока можно было думать только о том, что

"Ангелы Ветра и Огня"
Поют только один гимн и умирают
С непреодолимым напряжением песни;
Умирают в своем восторге и изумлении,
Как струны арфы разрываются на части
Музыкой, которую они пульсируют, чтобы выразить".

Звуки стихли. Герберт откинулся на спинку стула и ничего не сказал; но на
белом, поднятом лице они прочли, что с ним был ангел, один из
небожителей. Ни одно слово не нарушало тишины этой атмосферы; ни одно
дуновение не нарушало ее божественного очарования.

Без слов они расстались, и священная сладость этого часа
оставался с ними в их снах, которые приходили к обоим лишь задолго до
после полуночи.

На собственном опыте Дон поняла, что Герберту следует больше общаться с
людьми и проявлять интерес к жизни. Она знала, что было бы нехорошо, если бы
он слишком много думал о той, кого мир объявил
ушедшей, но которая стала ближе, чем кто-либо из известных земных родственников.

"Приезжай в мой дом в горах и повидайся с моей семьей", - сказала она ему на следующее
утро при прощании.

Он частично обещал словами, но его рассеянный вид указывал на то, что
у него не было намерения этого делать.

Что это было за выражение, промелькнувшее в тот момент на ее лице? Конечно,
выражение его собственной дорогой Флоренс, умоляющей о чем-то.

"Я приду, Дон, и очень скоро", - сказал он, на этот раз решительно.

Лицо Дон озарилось другой радостью, не похожей на ее собственную, когда она пожала ему
руку и попрощалась.

Прошло не так много недель, прежде чем Герберт выполнил свое обещание навестить
Дом. Приглушенный звук голосов донесся до его ушей, когда он приблизился
жилище, и когда он подошел ближе, прекрасный воздух "Дома" коснулся
его сердца новой сладостью. Дети пели свой вечер
гимн. Как только он ступил на портик, песня смолкла, и наступил рассвет
скользя из зала.

"Герберт! Добро пожаловать! - воскликнула она с таким выражением на лице
что не нужно было слов, чтобы выразить, как она рада его приходу.

В свою маленькую гостиную она распорядилась, чтобы ему принесли ужин, который, по-видимому, пришелся ему очень по вкусу,
а потом они гуляли по саду, пока роса
тяжелым слоем не легла на траву.

Дни проходили, а он все еще медлил. Для него было жизнью видеть
так много детей счастливыми благодаря труду и полезности. Вскоре появилось желание
benefit them каким-то образом завладел его разумом, и вскоре
он настолько завоевал их любовь песнями и рассказами о путешествиях и
историей, что вечерняя группа не считалась идеальной без мистера
Темпл, или "дядя Герберт", как осмеливались называть его некоторые из самых младших
его.

Как детство, юность и возраст нуждаются в обществе друг друга. Насколько
совершенна семейная группа, которая включает их всех, от младенца
до седовласого отца. Дома без детей! Да помогут Небеса тем, у кого
нет солнечного света невинного детства, который сохранял бы их сердца свежими.

Благодаря этой сфере жизни и любви он обрел возрождение в своей жизни.
Постепенно тучи печали рассеялись, окаймленные солнечным светом надежды
который поднимался в его груди.

Рассвет был его силой и советчиком каждый день. Через нее он узнал
как тесно мы связаны с другой жизнью, и все же как твердо мы должны
поддерживать нашу связь с этой, чтобы мы могли стать орудиями добра, и
не просто чувствительные, остро чувствующие человеческие потребности, но ничего не делающие для
их удовлетворения.

"Я намерен посвятить себя жизни и в чем-то помогать человеческой семье.
путь, - сказал он Заре однажды вечером, когда сумерки окутывали себя
пурпурными облаками. "Я черпал вдохновение в тебе и больше не буду
тосковать по прожитым дням. Мои сокровища лежат за пределами, и я буду стремиться
стать достойным союза, когда мне будет позволено перейти
тихий поток.

"Сделай", - ответила Дон, - "и тем самым сделай ее жизнь богаче и счастливее".

"Я делаю ее счастливее? Разве она не ушла отдыхать?"

"Своего рода отдых, я знаю; но разве она все еще не живет и не смешивает свою жизнь с вашей каждый день
? Поэтому, независимо от качества ваших мыслей и
действие заключается в том, что она должна принять его и на время впитать в себя
духом. Если ваша жизнь неопределенна и полна беспокойства, ее жизнь станет
такой же. Напротив, если твоя сильна и полна цели, ты отдаешь
ей силу и покой души.

"Это так? Мы так едины после смерти?"

"Какая часть Флоренции умерла, Герберт? Дух покинул нас, унося
все способности, все чувства и эмоции в ту страну, о которой многие мечтают
что мы теряем всякое осознание жизни внизу и остаемся в каком-то благословенном
состоянии мечтательной легкости. Это не так. Наши жизни после смерти, так называемые, созданы
более чувствительны ко всему, чем мы обязаны нашим друзьям на земле, и смерть - это всего лишь
объятие, которое связывает нас еще теснее ".

"Твои слова стимулируют меня к труду и делают моих близких счастливыми на протяжении всей моей
жизни. О, если бы я, как и ты, мог знать, что они иногда со мной; или,
скорее, что они могли бы прийти и дать мне то доказательство, в котором я так нуждаюсь,
об их присутствии и их способности общаться с нами".

"Я не мог представить вам эти доказательства, потому что я знаю их и вас,
но у меня есть милая девушка, которая только что пришла в наш дом, незнакомая с
вам и самому себе, обладающему даром ясновидения, и, если вы пожелаете, я
я представлю ее тебе".

"Сделай это, ибо ничто не доставит мне большего счастья".

Молодую девушку со светлыми волосами и голубыми глазами, которые, казалось, всегда смотрели
куда-то вдаль, привели в гостиную к Рассвету, и она замерла,
потеряв дар речи, как только вошла. Ее внешние чувства казались замкнутыми,
когда она произнесла голосом, полным чувства, эти слова:

"Утешься, я здесь; твоя жена Флоренс и твои малыши.
В могиле нет никого из нас, кто был бы тебе так дорог. Верь, и мы придем. Я
Однажды ночью прошептал песню твоей душе, и твои пальцы облекли ее в слова.
Прощай, я приду снова; нет, я не ухожу от того, кого так люблю
хорошо. Это Флоренс разговаривает с Гербертом, своим мужем, из-за реки
по имени Смерть.

Девочка с удивлением огляделась по сторонам, затем с тоской посмотрела на Дон, которая
указала ей на дверь, чтобы она могла присоединиться к своим товарищам.

- Она всегда добивается такого успеха? - спросил Герберт после долгого молчания.

- Нет. Я часто видел, как она терпит неудачу; но когда складывается впечатление, оно
неизменно правильное.

"Чудесное дитя. Как ты можешь обучать ее и при этом сохранить этот
странный дар?"

"Я подчиняюсь своим впечатлениям и позволяю ей много играть. Она не может
следить за своим классом, поэтому я преподаю ей самостоятельно короткие, легкие уроки и
никогда не нагружаю ее каким-либо образом, физически или умственно ".

"Ты, должно быть, очень любишь ее; я жажду увидеть больше ее чудесной
силы".

"Ты так и сделаешь; но час уже поздний, я должна отправить своих детей спать и
счастливых снов".

Вскоре голоса стихли, и веселое "спокойной ночи"
эхом разнеслось по дому. Когда все стихло, пришел рассвет и сел рядом с
ним, и долго они говорили о земле загробной жизни и ее сокровенных
связь с этой жизнью, столь полной боли и удовольствия.




ГЛАВА XXXV.


Доун каждый день с нежностью смотрела на свою маленькую группу, и все
материнские инстинкты ее натуры всплывали на поверхность, когда она думала
о том, что их жизни приходят без их просьбы, что им навязывают быть
сражался в бурю и огонь. Если бы все родители могли чувствовать
ответственность материнства, как чувствовало это чистое существо, которое отдало
самый богатый, самый теплый поток своей жизни, чтобы вынашивать этих детей. "Тот, у кого
больше всего сердца, знает больше всего горя", и многие моменты были такими
печаль, которая пришла к Рассвету, когда она увидела существ, которые были безрассудно созданы
для того, чтобы страдать из-за недостатка любви и заботы. Но, несмотря на печаль,
она никогда не становилась болезненной. Она жила и работала светом, который был
дан ей искренне, и это все, что может сделать смертный.

Ни один сезон не был для нее завершенным, который не привлекал бы на ее сторону мисс
Бернард, который казался дополнением к самой себе. Однажды теплым летом
вечером, когда воздух был сладок от дыхания роз, они сидели
вместе; искренние слова передавались от души к душе, и их натуры
сливаясь, как части сладкой мелодии; Высокая надежда Дон, плывущая
над богатым оттенком глубокого жизненного прилива, на котором плыла душа ее
друга.

"Я часто задавалась вопросом", - сказала Дон, пожимая дружескую ладонь
более нежно, - "будет ли моя жизнь так же прочно укоренена, как твоя собственная; если
такое же глубокое спокойствие наполнит мое существо".

"Если когда-то он был полон волнения, то, несомненно, наконец успокоится", - сказал
Мисс Бернард, тем твердым тоном, который указывает на то, что жизненные бури
позади: "ибо мы подобны расплавленному серебру, которое продолжается в
состояние перемешивания сохраняется до тех пор, пока не будут удалены все примеси, а затем становится
неподвижным. Мы не знаем покоя, пока не сгорит мусор и мы не увидим отражение лица нашего Спасителя
в нашем собственном лице".

В этот момент лунный свет упал на ее черты, почти преобразив
неподвижное, бледное лицо. Этот священный момент сблизил их больше, чем годы
обычных эмоций или любых внешних жизненных волнений.
более нежное раскрытие их отношения друг к другу вспыхнуло в
их сердцах - отношения, которые серебристая луна и тихая летняя ночь
типичный пример, поскольку все наши состояния находят свои аналогии во внешнем мире.

"Я часто спрашиваю себя, - сказала Дон, нарушая тишину, - на какую часть твоего
существа я реагирую?"

"Я часто задавала себе тот же вопрос. Дон, из тех, кого я
любил, и в юности испытывал амбиции стать копией
друзей, дорогих мне в жизни. Сейчас я стал более смиренным и чувствую себя
доволен тем, что могу заполнить, насколько, я знаю, могу только я, часть любой души. Я могу
искренне сказать, что ты трогаешь и возбуждаешь каждую частичку моего существа, если ты этого не делаешь
заполняешь ее, и что прямо сейчас ты откликаешься на каждую частичку. Некоторым образом, мое существо
стоит на месте, я забываю прошлое и не знаю будущего. Есть тот, кто
так действует на меня сейчас, хотя многие другие взволновали меня еще больше
и пробудили более глубокие чувства, - этот вызывает
самые нежные эмоции моего сердца и побуждают меня к более добрым поступкам. Таким образом,
все по очереди действуют и реагируют друг на друга, и что нам нужно, так это
точно знать, как определить это отношение для эмоций, которые оно вызывает
четвертые так часто ошибочно принимают за любовные отношения между полами, которые
брак скрепляет, и через несколько лет раскрывается болезненный факт, что то, что было
предполагалось, что душа сливается с душой, но на самом деле это был всего лишь союз одной
мысли и чувства, в то время как остальная часть их натуры была полностью
безответной, ее самые глубокие и святые устремления не соответствовали друг другу ".

"Разве мы сейчас не отвечаем друг другу, потому что мы полны жизни и
каждый восприимчив к эмоциям другого?" - спросила Дон.

"Что-то более глубокое", - сказала ее подруга. "Это потому, что мы оба
озарены божественной сущностью, которая пронизывает все пространство и материю, как
воздух окружает этот земной шар. Мы оба наполнены и отражаем индивидуальность друг друга.
пресыщение. Тема грандиозная, и я хотел бы ее расширить
сегодня вечером, прежде чем наши состояния сменятся на более суровые,
в которых когда-либо преломлялись божественные истины ".

"Я остро ощущаю силу вашего последнего утверждения", - сказала Дон,
"ибо я знаю, что чисто ментальное состояние противоположно духовному
свету. Какой прекрасной становится жизнь, когда мы начинаем осознавать ее
законы и узнаем о Нем, кто есть сам закон, и чьи ежедневные проявления
являются защищающими руками вокруг нас ".

"Полностью осознавая это дробное спаривание, о котором мы говорили, я
я задаюсь вопросом, найдем ли мы когда-нибудь душу, удовлетворяющую все потребности, или
будем ли мы блуждать, черпая то у одного, то у другого, пока душа
прозвучали ли все его эмоции, пробудились ли все его чувства и на что он откликнулся
. В моем глубочайшем, самом серьезном поиске истины этот ответ
кажется, единственный, который дает мне покой. Как тебе, чье
видение яснее моего?"

"Я чувствую, что ни одна душа не может удовлетворить все желания другой. Однако, видя
этот принцип, недостаточно ясно понимаешь метод его
применения ".

"Свет придет с трудом, как огонь вспыхивает из кремня
от ударов стали".

"Верно", - сказала Дон, черпая вдохновение в этих словах. "И я
часто чувствовала, что мир сегодня был бы лучше, если бы люди согласились на
живите вместе, пока жизнь и гармония текли к каждому, и не больше.
Я думаю, что вся моральная атмосфера была бы подтянутой и возвышенной,
физическая и духовная красота детей увеличилась, и более чистые, благородные
существа заняли бы место угловатых произведений того времени, если бы наши
профсоюзы были основаны на этом принципе. И все же ни один разум не может указать
выявите недостатки нашей нынешней системы и примените меры по исправлению. Объединенные
голоса всех и усилия каждого человека должны быть объединены
для осуществления столь неотложных изменений. Все мужчины и женщины должны
укреплять себя и следить за тем, чтобы в их жизни не появлялось никаких существ,
если у них нет здоровья и гармонии для передачи. Материнство никогда не должно
принуждаться; высшая и самая священная миссия женщины никогда не должна быть
проституцией, и все же этот грех присутствует повсюду. Когда каждая женщина почувствует
эту истину, она очистит мужчину, ибо он возвышается благодаря ее вознесению.
Ему нужны ее мысли, ее вдохновение, ее влияние, чтобы поддерживать его
каждый час; и когда мир достиг той точки, когда умы
может общаться; когда общество предоставит человеку право провести час в
общении с любым, кто его вдохновляет, мы продвинемся вперед
к более чистому состоянию. Сегодня человечество страдает из-за ментального и
духовного общения. Предоставьте мужчинам и женщинам их право встречаться на
высоких, интеллектуальных и симпатичных началах, и каждый из них станет
лучше. Тогда у нас не было бы никаких тайных бесед, и их было бы немного, если бы
любое из зол страсти, которые сейчас тяготеют над каждым сообществом, ибо
ограничения, которые установили ревность и эгоизм женатых
, в значительной степени создают их ".

Она остановилась, и высокие деревья замахали ветвями, как будто
благословляя ее голову. Красота была повсюду. Там, в ту летнюю
ночь, кто мог произнести что угодно, кроме правды. Мягкий и нежный свет этого
часа, серебрящий небесным очарованием каждую скалу, дерево и пение
ручья, не возбуждал софизмов, а скорее вдохновлял душу
божественнейшие истины. Их слова затихли, но дух, влияние
их мыслей будут жить в веках и, возможно, принесут тем, кто
прочтет их, состояния мира и умиротворения. Мы все знаем, что отношения между мужчинами и
женщинами нуждаются в каком-то новом откровении, но свет приходит к нам очень медленно
. Мы должны работать с теми, кто удостоен нас. Откровение
приходит к немногим, и для множества такое может только действовать и ждать. Тот
кто с трудом взошел на гору видения, не может открыть паломнику
в долине то, что видят его глаза. Пейзаж не может быть
передаваемые по наследству, равно как и эмоции смотрящего, передаваемые другому.

Приближается день истинного и искреннего общения между полами,
и быстро проходит тот день, когда великолепная жизнь, которая была
дана нам, направляется не по назначению.




ГЛАВА 36.


Серебристые нити пробивались в шелковистых волосах Дон, но она становилась все красивее
с годами она повзрослела. Дети, находившиеся под ее опекой, выросли в
молодых мужчин и женщин и вышли в мир, подготовленные к жизни
гармоничной жизни. Она научила их истинной религии жизни; научила
внушил им важность наслаждаться этой жизнью, чтобы
они могли быть готовы наслаждаться жизнью, которая последует за ней; что быть
счастливым сейчас - значит быть счастливым навсегда, ибо настоящее всегда принадлежит нам,
будущее никогда.

"У меня есть еще одно желание", - сказала она своей подруге мисс Бернард.

- И, умоляю, скажи мне, какие скромные амбиции у тебя сейчас есть?

"Это то, чем я так долго дорожил. Я хочу, чтобы рядом с этим Домом была построена больница для инвалидов".

"Ты так успешно воплощаешь свои желания в жизнь, что я ожидаю
увидеть одно из них через несколько месяцев".

"Я был бы рад увидеть хороший список имен с щедрыми
подписками к тому времени. Я думаю, что если бы вся дополнительная посуда и украшения
богатых семей, предметы, которые им не приносят пользы, или, скорее,
излишки (ибо прекрасное в умеренных количествах всегда идет нам на пользу) были проданы,
и на деньги, потраченные на такой объект, можно было бы сделать очень многое. Я вижу,
когда я общаюсь с людьми, насколько велика потребность в
учреждении, где пациентов можно было бы окружить всем прекрасным и
художественным, а также удовлетворить их духовные и физические потребности. Многие нуждаются
только изменение магнетизма и условий с ощущением, что они окружены
защитной заботой вокруг них, может изменить весь тон системы.
Другие слабы, потеряли умственную выносливость и нуждаются в тонизирующем средстве
более сильных умов; в то время как некоторым нужны нежность и любовь, и чтобы с ними обращались
как с усталыми детьми. Многим не понадобилась бы непосредственная физическая помощь,
но духовный подъем, который со временем проявил бы свою силу через
ментал и гармонизировал тело. Таких случаев много".

"Верно, я знаю, что нам нужно такое учреждение для удовлетворения тех потребностей, которые вы
так верно нарисовали; и если несколько серьезных мужчин и женщин будут работать
для достижения этой цели, разве мы не можем надеяться увидеть, как это будет достигнуто и голубой купол
поднимется где-нибудь среди этих холмов? Я внесу свой вклад и отдам
значительную часть своего времени для его выполнения ".

"Если бы все чувствовали то же, что и вы, мы, несомненно, увидели бы это в наши дни; но мы будем
надеемся, что потребность в создании такого места возникнет, поскольку потребность - это всего лишь
указатель, указывающий на создание такого учреждения".

"Я часто задавался вопросом, не могут ли случаи безумия лечиться более
успешно, чем это делают ученые".

"Я чувствую, что они могли находиться под чистым вдохновением, и в девяти случаях из
из десяти дисгармонизированный разум восстанавливается к гармонии".

"О, Дон, давай работать ради этого, и хотя мы, возможно, никогда не увидим этого в своей
жизни, у нас будет утешение и счастье от сознания того, что мы
участвовали в начале".

"И начало - это самая благородная часть, потому что ее меньше всего ценят.
За мячом в движении будут следить многие, но старт должен быть
сделан одним или двумя ".

Их беседа была прервана объявлением о
посетительнице, которая оказалась мисс Уэстон, которую Дон была рада видеть.

"У меня было странное чувство, - сказала она Дон, - когда я поднималась по ступенькам
портика, как ты думаешь, что это было?"

- Сегодня я не ясновидящий. Будьте так добры, скажите мне.

"Я чувствовала, что возвращаюсь в дом, который никогда не захочу
покидать".

"И тебе не нужно, пока ты можешь быть счастлива со мной. Я давно
нуждался в помощи такого человека, как ты. Ты останешься?

- Дон, можно мне?

"Ничто не принесло бы мне большего счастья, потому что ты пришел таким
путем; по своей собственной спонтанности - просто притянулся к моей жизни - и когда
истощение наших ментальных и витальных сил требует нашей разлуки, мы расстанемся
и будем считать это столь же естественным и приятным для каждого, как и наше настоящее
воссоединение ".

"О, если бы эти принципы можно было понять и жить в соответствии с ними, какими счастливыми,
какими естественными мы все должны были бы быть; и счастливыми потому, что естественными".

"Мир постепенно приходит к их пониманию, и мы с вами
можем способствовать его продвижению, живя так, как мы считаем настоящей жизнью ".

"Дон, ты - жизнь и свет для каждого, я останусь здесь до конца
своей жизни".

Окруженные настоящей дружбой, они жили и работали
вместе. Наступила зима, и они сидели вечером у камина и
говорили о прошлом и о золотом будущем человечества. Структура
их жизни быстро сплетались в единую интересную паутину. Избыток духовной жизни Дон
влился в Эдит, которая никогда не забывала тот час на
морском берегу и пробуждение там ее духовной веры.

Мисс Уэстон оказалась одним из тех домашних ангелов, которые видят, что нужно делать,
и, увидев, выполняют. Бесшумно она вошла в сферу своей
полезности и стала помощницей Дон в тысяче способов, которыми только может быть наделена женщина
тактичная и деликатная.

Сосны молча качались над могилами Флоренс и ее детей.
Снег многих зим падал на их ветви с кисточками, в то время как ее
муж узнал из прекрасной философии, что наши близкие
считают, что смерть не преграда для привязанностей. Постепенно он усвоил великий
урок терпения, который должен быть воспитан в каждой душе - что весь
наш жизненный опыт необходим и находится в божественном порядке; что
все, что происходит, является частью великого целого, и ничто из
самое горькое не могло остаться не выпитым из его чаши. Беспорядки, вызванные
благодаря тому, что он когда-то считал своей потерей, прошло, поскольку осознание
совершенной дисциплины жизни пришло к его видению.

Самым близким человеком на земле сейчас была его подруга и сестра Дон, родственница
по духу, сердцу и разуму. Что бы ни говорили люди, он часто бывал у
нее дома и получал сочувствие, в котором нуждался. Для него она была жизнью
и вдохновением. Почему бы ему не искать там, где он мог бы найти? Это было
ему нужна была ее душевная жизнь, и они долго и серьезно беседовали о тех
внутренних принципах, которые так мало кто понимает.

"Я на собственном опыте убедился, какие истинные отношения могут существовать между
мужчины и женщины, - сказала Дон Эдит однажды, когда каждое мгновение было
отдано Герберту, - и как Бог предназначил нас друг для друга?

"И я вижу, как ваша собственная жизнь увеличивается, когда вы отдаете ее другим, что вы
делаете каждый день. Если бы у меня был муж, Дон, я бы наслаждалась им больше всего
после того, как он побывал в твоем обществе. Воодушевленный жизнью
другого человека, он мог бы быть для меня гораздо большим - гораздо дороже и жизненно важным. Я удивляюсь
женщины не видят этой великой истины ".

"Они не могут видеть на чисто человеческом плане, который всегда эгоистичен. Поднимите
их оттуда, поместите их на гору видения, и они будут
сразу же поймите это и будьте рады предоставить своим мужьям свободу настоящего
женского общества, зная, что они продлевают таким образом свою жизнь
поступая. Если мужчин чрезмерно ограничивать, они обретают более низкую форму свободы".

"Это слишком верно. Теперь я понимаю, что, если бы мне позволили вступить в земной
союз, я, возможно, был бы эгоистичен и заключил контракт. Я почти знаю, что я
должен. О, Дон, как много стоит жизнь для всех нас; как сильно мы должны
благодарить нашего небесного отца за... больше всего за серебристые облака
с подкладкой".

"Я рад, что ты видишь это так, мой друг, моя сестра. Это
единственное надежное положение души. Жизнь - великий и восхитительный дар. Если все ее
часы были смешаны с болью, то даже прожитая жизнь прекрасна ". Затем,
устремив взгляд вдаль, словно различая сцены, невидимые другим, она
повторила эти прекрасные строки:

"Два глаза есть у каждой души:
Один будет смотреть во Время;
Другой устремит свой взор
В Вечность.
Во всей вечности
Ни один звук не может быть таким сладостным,
Как там, где бьется сердце человека с Богом,
В унисон.
Что ты любишь, Человек,
Этим ты тоже должен стать;
Бог - если ты любишь Бога;
Прах - если ты любишь прах.
Оставь только свое сердце, о человек!
Стань низиной,
И Бог прольет на нее дождь
Пока она не перельется через край".

Золотые полосы света лежали в комнате. Солнце мирно садилось, чтобы
отдохнуть, подобно великой душе, которая была верна каждому долгу и излучала
свою жизнь на бесплодных местах земли. В тот тихий вечер, в
величайшем покое в своей жизни, они сидели, готовясь к завтрашнему дню и
покою для своих полуночных снов - снов, которые приносили им формы
об их любимых, которые ушли совсем недавно и которые
любили их до сих пор, наполняя тихий ручей волнами памяти, пока
они выбрались на берег и охладили свои уставшие ноги.
***
Даун
ГЛАВА I.


Они сидели вместе в сумерках и разговаривали. Три года с их
чередованием радости и горя прошла их супружеская жизнь,
сближая их сердца, поскольку каждая новая эмоция будоражила
и переворачивала похороненную внутри жизнь.

В ту ночь их души, казалось, были настроены на более богатую мелодию, чем когда-либо
прежде; и по мере того, как сгущались сумерки и одна за другой появлялись звезды,
благословенное крещение небесным покоем снизошло и почило на их
духах.

- Значит, ты считаешь, что гармоничных браков очень мало, Хью?

"Мой глубокий опыт работы с человеческой природой и пристальные наблюдения за жизнью
привели меня к такому выводу. Наш собственный и несколько счастливых исключений
помимо него, являются лишь слабым дополнением к бесчисленным случаям несчастливых
союзов ".

"Несчастливых; почему?" он продолжил, обращаясь больше к самому себе, чем к прекрасной
женщине рядом с ним: "люди женаты лишь частично, как написал великий
мыслитель; и зная так мало о себе, как они могут
знаете друг друга? Самые незнакомые друг другу люди, которых я когда-либо
встречал, были сторонами, связанными брачными узами!"

- Но ты не разорвал бы такие священные узы, как брак, Хью?

- Я не мог и не стал бы, если бы мог. Что бы ни ассимилировалось, будь то
разум или материя, не может быть разделено. Я бы только разрушил ложные условия
и воздвиг на их месте условия мира и гармонии.
Хотя я полностью ценю брачный завет, я сожалею о
несовершенной мужественности, которая его оскверняет. Я спрашиваю снова и снова, почему
людей, столь непохожих во вкусах и привычках, сводят вместе; и
тогда великая правда частично, если не полностью, отвечает на этот вопрос
о Божьем домостроительстве, которое приводит меньшее к получению большего,
тьма к свету, чтобы все могли расти вместе. Я почти знаю, видя
одна сторона, что представляет собой другая. Таким образом, слабые и сильные - не сила
и могущество - связаны. Брак должен быть подспорьем, а не помехой.
При нынешнем состоянии общества мы слишком ограничены, чтобы знать, что такое
брак. Либо один из них, либо оба вместе взятые, эгоистичны и
узки, не допускают условий, в которых каждый мог бы расти.

- Я ограничиваю тебя, Хью?

"Нет, дорогая, нет; я тоже никогда не имел в виду, что так должно быть. Когда я дал тебе
любовь моя, я не отказывался от своей личной жизни и права на действия. Все
из моего существа, которое ты можешь присвоить себе, принадлежит тебе; ты можешь
больше ничего не брать. То, что я беру от тебя, - это твою любовь и сочувствие. Я не могу
исчерпать или принять тебя полностью".

"Но я отдаю тебе всего себя".

"И все же я могу принять в свое существо только то, что я могу впитать или воспринять.
качества человеческой души слишком могущественны, чтобы их мог воспринять кто-либо".

- Какое это имеет значение, если я доволен твоей любовью и не желаю никого другого
?

"Я часто боялся, дорогая Элис, что твоя личная жизнь была потеряна в
твоей любви ко мне".

"Какое это имеет значение, отдашь ли ты мне себя взамен?"

"Это очень важно. Если мы не сильны сами по себе, мы не являемся силой
друг для друга. Если у нас не будет резервных сил, мы со временем
поглотим жизни друг друга. Мы никогда не сможем принадлежать друг другу полностью".

- Разве я не вся твоя, дорогой Хью? - спросила она, с нежностью поднимая глаза
на него в этих летних сумерках.

"Не все мое, но все, что я могу получить".

"Может быть, это и так, но мне это кажется холодным", - ответила она немного печально.

- Слишком много философии и недостаточно любви для твоей нежной женской натуры,
не так ли, дорогая?

- Я думаю, ты все объяснил. Я чувствую, что ты отдаляешься от меня, Хью,
когда ты говоришь так, как сегодня вечером. Хотя я искренне люблю
прогресс и расширенные взгляды на жизнь, мне не нравятся многие вопросы
, которые поднимаются в связи с браком ".

- Потому что вы не придерживаетесь всеобъемлющего взгляда на этот вопрос. Я могу, я
думаю, прояснить вам всю тему и выкинуть из головы
мысль о том, что свобода - это вседозволенность. Свобода в ее полном, истинном значении
- это чистое действие истинного мужчины, совершаемое в соответствии с законами общества.
индивидуальный. Для простой иллюстрации взгляните на наших соседей, мистера и
Миссис Данфорт. Она, как вы хорошо знаете, амбициозная женщина; умная,
и несколько выше большинства своих соседей интеллектуально, но
не духовно. Ее муж - добросердечный человек, довольный тем, что занимает
обычное положение в жизни, но духовно намного ее превосходит. Его натура
богата любовью; ее натура холодна и интеллектуальна. Он ничего не знает
о взглядах другой женщины, следовательно, у него нет стандарта, по которому
оценивать взгляды своей жены. Если бы она была мудрой, а также
проницательная, она увидела бы, что стоит в своем собственном свете; ибо
мужчина, на которого она хочет смотреть, и только на нее, скоро станет чистым
отрицание, всего лишь машина, отголосок ее собственной ревности и эгоистичной гордости.
Теперь свобода, или его свобода, дала бы ему право общаться и
общаться с другими женщинами; тогда он знал бы, кем была для него его жена,
в то время как он сохранит себя и отдаст ей свою мужественность, вместо
простого возвращения ей самого себя. В настоящее время он не осмеливается произнести ни слова
с чем она не вполне соглашается. Она говорит о его "любви" к ней.;
это должно быть его "раболепие". Они живут в слишком тесных отношениях, чтобы быть такими,
они могли бы быть друг с другом. Я слышал, как она с гордостью заявляла, что он никогда
ни одного вечера не проводил вне дома! Я думаю, их обоих следует пожалеть; но
я хоть в какой-то степени разъясняю тебе тему свободы, моя
терпеливая жена?"

"Да, я начинаю понимать, что быть свободным выше и благороднее, и намного
чище, чем я предполагал".

- Да, дорогая, - сказал он, прижимая ее к своему сердцу, - мы должны
иногда уходить от того, что мы нежно любим, чтобы стать ближе.
Самые близкие связи - это те, которые вообще не связывают. Это большая
ошибка - сохранять брачные узы столь обязательными и навязывать их обществу
такой недостаток социальной жизни, который мы видим вокруг себя ежедневно. Дайте мужчинам и
женщинам свободу наслаждаться жизнью на высоких социальных уровнях, и у нас
не будет тех унизительных вещей, которые происходят ежедневно и которых
постоянно становится больше. Если бы я пригласил культурную и
утонченную даму на концерт, лекцию или в театр, разве общество не подняло бы руки
в священном ужасе, а скандалисты разошлись бы по домам?
дом? Если мужчины и женщины не сойдутся на высоких планах, они встретятся
на низменных. Дай нам больше свободы, и у нас будет больше чистоты. Я
произношу эти слова не импульсивно; они являются результатом долгого размышления,
и будь они моими последними, я бы произнес их так же решительно и бесстрашно
".

- Я чувствую, что сегодня вечером во мне зреет мысль, Хью, и, о, как я горжусь тобой
Я чувствую, что маленькое существо, которое вскоре потребует нашей любви, если все будет хорошо
, по крайней мере, немного разберется в этих вещах ".

Через несколько недель она ожидала стать матерью и искала
с надеждой жду этого события, как делают или должны делать все женщины, у которых есть
уютные дома и достойные мужья.

"Я тоже рад, что мы можем воспользоваться нашим опытом, и
буду горд приветствовать в этом мире законнорожденного ребенка".

"Ну, Хью! что вы имеете в виду? Все дети законнорожденные, не так ли,
которые рождены в законном браке?"

"Очень далеко от этого. В очень многих случаях они полностью незаконнорожденные.

Его жена нетерпеливо ждала объяснений.

"Все люди, которые не живут в гармонии и любви, производят на свет
незаконнорожденное потомство. Дети должны рождаться, потому что они
находятся в розыске. Приветствие должно быть оказано каждому новорожденному ребенку, и все же простая
физическая связь - это все, что существует между тысячами родителей и
детьми, в то время как тысячи людей, которые не рожали физически, являются более
по своим качествам сердца и души они больше подходят для того, чтобы быть родителями этих
духовных сирот, чем кровных родственников, которые считают их своими.
Я часто думаю, что многие в другой жизни обнаружат, даже если у них
возможно, в этой у них не было потомства, что у них есть дети от
узы души и сердца -близость, которая, в конце концов, составляет единственные
отношения, которые бессмертны ".

Через десять дней после вышеупомянутого разговора наступил насыщенный событиями период. Всю
ночь она мучилась от боли, а на рассвете рядом с ней лежала яркая и красивая
дочь. Но, увы! жизнь здесь была не для нее.
Мать и младенца собирались разлучить, потому что учащенный пульс
ясно сказал бдительному врачу, что ее дни сочтены. Ее
страдающий муж прочел это в безнадежных чертах доктора, и
склонившись над тем, кого он так сильно любил, он услышал от нее эти
последние слова:

"Зови ее РАССВЕТОМ! ибо разве она не грядущий свет для тебя? Видишь, день близок?
ломаюсь, Хью", - затем губы сомкнулись навсегда.

"Вернись, вернись ко мне, любимая, моя ненаглядная", - вырвалось из
измученное сердце пораженного мужа, и он упал на колени рядом с
теперь уже безжизненное тело, он закрыл лицо руками и заплакал.

Но даже горе не всегда может взять верх.

Низкий, плачущий крик младенца странным образом тронул его сердце
он не знал, от радости или от боли, и поднялся из позы
в которое повергло его горе, он подошел и склонился над безмолвным
телом.

Один ушел, другой пришел.

Но в жилах маленького существа текла жизнь, и постепенно он почувствовал, что
его влечет к земле это новое требование его любви и сочувствия.

Странное чувство охватило его, когда няня взяла маленького ребенка и
положила на кровать одежду, приготовленную для него матерью.

Это было уже слишком, и убитый горем мужчина вышел из комнаты и заперся
в своей библиотеке, где он провел так много счастливых часов со своим
потерял того, кто дал полный выход глубокой тоске своей души. Он услышал
шаги доброго врача, когда тот уходил, и больше ничего. Часами он сидел, склонившись
в скорби и молчании, в то время как горькие воды скорби захлестывали его.

Больше ее милая улыбка не осветит его дом; больше ее голос не назовет его
имя теми нежными интонациями, которые так часто были музыкой для его ушей; нет
они больше могли гулять или сидеть в лунном свете и беседовать. Было ли это на самом деле
правда? Ушла ли Элис, или все это не было тревожным сном?

Наступил полдень, и его лоб покрылся еще большим жаром. Но не было мягкой руки, которая
уняла бы боль. Наступила ночь, а он все сидел и горевал; и
затем звуки голосов достигли его ушей. Он встрепенулся , чтобы встретить
друзья и родственники его дорогого покойного, и тогда все казалось
расплывчатым, неопределенным и похожим на сон.

Погребальные обряды, погребение, падение земли на крышку гроба;
все это промелькнуло перед ним, затем, словно в ступоре, он вернулся в
свой дом, и снова взялся за оборванные нити жизни, и научился
жить и улыбаться своему ясноглазому, прекрасному Рассвету. Пусть она станет Рассветом для
мира, сказал он себе, глядя в ее небесно-голубые глаза;
затем поблагодарил Бога за то, что его жизнь была сохранена, чтобы вести ее по трудностям жизни
моря, и каждый день приносил свежее вдохновение надежды, новые устремления
силы и более искреннего доверия к Тому, чьи пути не похожи на наши
пути.




ГЛАВА II.


Рассвет становился все прекраснее. Каждый день открывал в себе что-то новое, пока
Хью не испугался, что она тоже может уйти и жить с ангелами. Но у нее была
миссия, которую она должна была выполнить на земле, и она выжила.

Каждый день он говорил с ней о ее матери и сохранял в памяти ее прекрасные черты
до тех пор, пока ребенок не освоился с ней настолько, что
перестал ощущать ее телесное присутствие, разве что в мирских делах.

Верная и деловитая женщина вела их дом и заботилась о Дон
физические потребности; ее отец заботился о ее потребностях, как умственных, так и
духовных, пока ей не исполнилось семь лет, когда произошла перемена в его
бизнес требовал, чтобы он так часто уезжал из дома, что дал объявление
требуется гувернантка, которая присматривала бы за ее учебой и повседневным поведением.

"Какой была мама?" - спросила Дон своего отца однажды вечером, когда они сидели
при лунном свете вдвоем. "Она была похожа на сумерки?"

Он повернулся к ребенку с восхищением, ибо для него ничто в природе
его можно было бы лучше сравнить с его потерянной и прекрасной Алисой.

- Да, дорогая, - сказал он, целуя ее снова и снова. - мама была просто
как сумерки - милая, нежная и успокаивающая.

- Значит, я совсем не похожа на маму? - заметила она немного печально.

"И почему?"

"Потому что я сильный и полный жизни. Мне всегда кажется, что сейчас
просто дневной свет. Я никогда не чувствую усталости, папа, я только успокаиваюсь.

"Дай бог, чтобы моя дочь никогда не уставала", - сказал он и наклонился, чтобы
поцеловать ее, одновременно смахнув выступившую при этом слезу.

- Я никогда не буду уставать, пока ты со мной, папа. Ты никогда не бросишь меня.,
сможешь?

"Я надеюсь, что мне хватит многих лет, чтобы охранять и любить свою подопечную".

Несколько дней спустя Доун с удивлением обнаружила гувернантку, о которой ей
говорил отец, в библиотеке, а ее отца с его дорожной сумкой
собранным, готовым к путешествию.

- Разве я не пойду с тобой, папа? - спросила она, поворачивая к нему лицо, как будто
ее сердце было готово разорваться от горя. Это было их первое расставание, и
одинаково тяжелое для родителей и ребенка.

"Не в этот раз, дорогая, но летом мы поедем на берег моря
и в горы, и возьмем с собой мисс Вернон. Пойдем, это твой
учительница, Дон, я хочу, чтобы ты была очень хорошей и послушной, пока меня не будет",
а затем, взглянув на часы, он попрощался с ними обоими.

Он знал, что девочка горько плачет. Всю дорогу до машин и во время
путешествия в тот долгий солнечный день он чувствовал, как она зовет его обратно.
Между ними не могло быть настоящей разлуки, и было больно
расставаться, и оба оставались такими притянутыми и ослабленными духом.

Напрасно мисс Вернон старалась сделать ребенка счастливым. Это было
бесполезно. Ее нежный организм пережил первый шок, но в должное время
время, когда ее дух прорвался сквозь облака в своем естественном блеске, и
на ее небе не осталось ни единой тени. Дон была такой же яркой и
улыбающейся, какой она была грустной и подавленной.

"Я соберу немного полевых цветов и сделаю комнату светлой и очаровательной"
для папы", - сказала она и через мгновение была уже далеко.

"Видите ли, мисс, нет смысла ее воспитывать", - заявила добрая экономка
как бы извиняясь за ребенка, которого она почти любила
к идолопоклонству "с таким же успехом можно было бы попытаться поймать солнечный свет или лунные лучи.
Она добьется своего, и почему-то мне ее путь всегда кажется правильным.
Не будете ли вы так добры выйти выпить чаю, мисс, а потом я пойду и присмотрю за
или, если хотите, вы можете пройти по той тропинке, что ведет от
садовая калитка на холме, куда она ходила за своими цветами.

Мисс Вернон была рада уйти; и после легкого ужина отправилась восвояси,
почти опасаясь, что ребенок может счесть ее незваной гостьей, потому что она
инстинктивно почувствовала, что должна завоевать расположение своей
новой подопечной.

Она пошла по тропинке к холму и, пройдя некоторое время и
не обнаружив Рассвета, уже собиралась вернуться по своим следам, когда услышала тихий,
приятный голос, поющий вечерний гимн. Она сидела на подстилке из серого мха
пока пение не прекратилось, а затем пошла в том направлении, откуда доносился
звук.

Там сидела Дон, подняв глаза, приоткрыв губы, как будто в
разговоре, а черты лица светились сильнейшими эмоциями. Затем глаза
опустились, а маленькие ручки были прижаты к сердцу, как будто
усилие было слишком велико.

Мисс Вернон медленно шагнула к ней. Дон поймала ее взгляд и
жестом пригласила подойти поближе.

- Тебе здесь не одиноко, дитя мое? - Спросила она.

- Одиноко? О, нет. Я не одинок, мисс Вернон, Бог здесь, и я так
я пою до конца, или я должен умереть. Ты слышал меня?"

"Слышал. Кто научил тебя этому прекрасному пению?"

"Никто; это выросло во мне, точно так же, как цветы растут на растениях".

"У меня здесь есть наставник, и он покажется мне более интересным, чем
послушный", - задумчиво произнесла гувернантка, глядя на ребенка. Но Рассвет
наступил не за один день, как она узнала впоследствии.

Солнце скрылось за холмами как раз в тот момент, когда они вместе вошли в сад.
Дон слишком сильно скучала по отцу, чтобы соответствовать своему обычному образу жизни
поэтому она пошла и прилегла на диван в библиотеке,
и болтала без умолку весь час перед отходом ко сну. Она скучала по нему больше, чем
она могла выразить словами; и тогда она подумала про себя: "Кому я могу сказать, как
сильно я скучаю по своему отцу?"

- У вас когда-нибудь уходил кто-нибудь из тех, кого вы любили, мисс Вернон? наконец она
осмелилась спросить, и по ее голосу было видно, что она страдает.

"У меня нет близких друзей в живых, дорогое дитя".

"Что? они все умерли? Умерла только моя мама; но я не скучаю по ней;
Я думаю, она, должно быть, витает в воздухе, я так ее чувствую. У вас нет отца,
Мисс Вернон?"

"Нет. Он умер, когда я была совсем маленькой, а потом моя мать, и еще до того, как я
приехав сюда, я похоронила свою последнюю близкую родственницу - тетю.

- Но тети нас не знают, не так ли?

- Почему бы и нет? Я не совсем понимаю вас, - сказала она, желая вывести
ребенка наружу.

- Да ведь они не чувствуют наших душ. У меня есть тети и кузины, но они
кажутся далекими, О, так далеко. Они живут здесь, но я их не чувствую; и
они заставляют меня, О, так уставать. Они никогда не говорят ничего такого, что заставляет меня трепетать
по всему телу, как это делает папа. Разве ты теперь не понимаешь, что я имел в виду?"

"Да, я понимаю. Ты скажешь мне, когда я пробуду здесь некоторое время, устану ли я
тебе?"

"Мне не нужно говорить тебе словами. Ты увидишь, как я устану ".

- Очень хорошо. Надеюсь, я не утомлю вас.

"Я могу сказать это завтра, и если я действительно буду выглядеть усталой, ты уйдешь, не так ли
ты?"

"Конечно; и, опасаясь, что я могу утомить вас сейчас, я удалюсь, если вы согласитесь
пообещайте тоже уйти".

Она охотно уступила желанию мисс Вернон, и ее отвели в ее комнату,
где это чувствительное, чистое существо вскоре обрело покой.

Казалось, еще слишком рано, чтобы кто-нибудь просыпался, когда мисс Вернон
услышала легкий стук в дверь и в следующее мгновение увидела детское
лицо, заглядывающее в комнату.

"Можно мне пойти?"

"Конечно. Надеюсь, тебе снились приятные сны, Дон. Ты можешь рассказать мне
почему они дали тебе такое странное имя?"

"Странное? Почему я Дон, вот причина; а мама была твайлайт,
только ее мать не дала ей правильного имени.

"Ты хорошо спал?"

"Я ничего не знал, пока не проснулся. Ты хорошо спал?"

"Я думаю, что так и было. А теперь скажите, пожалуйста, в котором часу вы завтракаете,
чтобы я могла приготовить себе завтрак по сезону?

- Когда папа будет дома, в восемь часов. Сегодня утром я собираюсь посмотреть
Бесси, новый теленок, и котята Минни Дэй, и новый пони Перси Уилларда
Тетя Сью говорит, что она может позавтракать в любое время.

Мисс Вернон пришла к выводу, что ей не нужно спешно приводить себя в порядок, и
откинулась на подушку, чтобы немного подумать о своем новом окружении.

Завтрак ждал, но Рассвет так и не наступил. Тетя Сью, опасаясь, что тосты
и кофе могут испортиться, позвонила мисс Вернон.

В одиннадцать пришел Рассвет в испачканной одежде и с мокрыми ногами.

"О, тетушка, пони был таким диким, а котята такими хитрыми, что я не смогла
прийти раньше".

"И посмотри на свою одежду, Дон. Мне сегодня приходится очень много работать, чтобы вымыть и
высушить их. Теперь иди в свою комнату и поменяй их все, и постарайся вспомнить
другие, когда будешь развлекаться, хорошо?"

- Да, и я больше не буду их пачкать, тетя.

"Боюсь, до следующего раза", - сказала добрая экономка, которая была,
возможно, слишком снисходительна к странному, необузданному ребенку.

На следующий день Дон была полна радости по поводу возвращения своего отца. Он
пришел рано утром и обнаружил, что его питомец проснулся и ждет его
приближения.

"О, папа, такой сон, настоящий сон, какой приснился мне прошлой ночью. Сядь прямо
здесь, у окна, пожалуйста, пока я буду рассказывать тебе это.

"Возможно, твой сон окажется настолько реальным, что мы не захотим ничего более существенного на завтрак".
"Нет, я не хочу, чтобы ты спал".

"О, это лучше, чем еда, папа".

"Ну, продолжай, мой милый".

"Я думала о том, как была бы рада увидеть своего папу, когда легла
спать, и мне приснился этот прекрасный сон: --

"Я гулял по саду, полному цветов и виноградных лоз, когда увидел свою
мать, идущую ко мне с чем-то в руке. Она подошла ближе,
и тогда я увидел, что это халат, О, такой белый халат, белее снега.
Она надела его на меня, и он оказался слишком длинным. Я спросил, не для меня ли это, почему оно
такое длинное. "Ты вырастешь, - сказала она, - высокой и красивой, и тебе понадобится
длинная одежда". Затем она пошла впереди и жестом пригласила меня следовать за ней. Она
повел меня по мрачному переулку в сырое, ужасное место, где
улицы были сплошь в грязи. "О, мое платье, - сказал я, - мое белоснежное
платье". "Ни пыль, ни грязь не могут запачкать его, - ответила она, - пройди в нем
я пошел по темной улице и увидел."Я шел и оглядывался на каждом шагу, но мое
чистое белое одеяние не было запачкано, и когда я вернулся к ней, оно было таким же
безупречным, как всегда. Разве это не был прекрасный сон, и что это значит,
папа?

"Урок, слишком глубокий для понимания в твоем детстве, и все же я
когда-нибудь расскажу тебе. Но вот входит мисс Вернон, и прозвенел звонок к
завтраку".




ГЛАВА III.


На следующий день, пока Доун бродила по холмам, ее отец беседовал
с мисс Вернон о том, что, по его мнению, представляет собой образование.

"Я знаю, что все мы растем медленно, но я хочу предпринять правильные шаги
если возможно, в правильном направлении; Я хочу, чтобы моя дочь была полностью, а не
частично развита. Есть определенные стороны ее натуры , которые
Я никому не буду доверять. Ее ежедневные уроки, знания, касающиеся
домашних дел, глубокое понимание изготовления и стоимости
ношения одежды и должное внимание к надлежащей одежде, я доверяю
вы, если вы компетентны занимать такую должность, а я думаю, что это так".

"Я видел так много страданий, - продолжил он, - вызванных
неспособностью некоторых женщин сделать дом счастливым, что я решил, если моя
ребенок доживает до зрелых лет, все достижения должны уступить место,
если потребуется, этому единственному - доскональному знанию домашних дел.
Общество настолько виновато в этих вопросах, и у женщин обычно такие
ложные представления о них, что я отчаиваюсь кого-либо перевоспитать. Если я смогу
научить мою дочь жить, или, скорее, приблизиться в какой-то степени, к
мой идеал жизни настоящей женщины, это все, чего я могу ожидать. Вы любите
домашнюю жизнь, мисс Вернон?

Он так резко повернулся к ней, что она испугалась, что ее нерешительность может быть
принята за отсутствие чувств по этому поводу, и все же она не могла этого вынести
мысль о том, что тот, чей идеал был так близок к ее собственному, не вполне
понимал ее по этому поводу; но не было никакой ошибки в ее значении
когда она ответила:

"Я люблю дом и все, что делает это место святым. Я сожалею только о том, что мой
односторонний труд и обстоятельства не позволили мне общаться с кем-либо
в значительной степени, в своих радостях и обязанностях. Моей идеальной жизнью было бы
работать, учиться и преподавать, но поскольку никаких возможностей для этого мне не было
, и у меня не было собственного дома, я был вынужден
работать дальше в моем одностороннем ключе, каким бы неудовлетворительным это ни было".

- Так больше не будет, мисс Вернон. Если ты будешь называть мой дом своим
домом, пока мы в гармонии, у тебя будет возможность реализовать
свои желания, и я позабочусь о том, чтобы твои услуги были хорошо вознаграждены ".

Она была слишком переполнена благодарностью, чтобы говорить, но из ее глаз покатились слезы,
и мистер Вайман заметил, что она отвернулась, чтобы смахнуть их.

"Вы останетесь с нами, мисс Вернон, я уверен в этом. Принимайте Дон на
кухню каждый день, независимо от того, будет ли она бунтовать, как я боюсь, она может, и
медленно, но тщательно обучайте ее всем этим, казалось бы, незначительным деталям
ведения домашнего хозяйства. Заставьте ее почувствовать важность этих вещей,
и научите ее усердно относиться к труду. Я не стремлюсь к тому,
чтобы она выставляла напоказ свои умственные достижения, потому что
Я научился не любить салонные парады и хвастовство
детские достижения. Я не хочу, чтобы Дон ослепляла фальшивыми "как",
но быть тем, кем она кажется, и приносить пользу миру. В конце каждого
дня я буду расспрашивать ее об учебе и показывать ей, что меня
интересуют не только ее книги, но и ее домашние достижения.
Снабдите ее, насколько сможете, этим материалом, недостаток в котором
такая большая потеря для молодой девушки, и я буду изучать ваше счастье.
Обращайся с ней, как с собственным дорогим ребенком, и когда она доставит тебе
неприятности, пришли ее ко мне. Боюсь, я, возможно, утомил вас, мисс Вернон, и
а день так прекрасно, почему бы вам не прогуляться?"

Она уже была слишком взвинчена, чтобы ходить самой по себе, а думать о счастье
что было об открытии для нее. Это казалось чересчур. Все годы, которые
прошли после смерти ее дорогой матери, она была так одинока. Никто
никогда не понимал ее натуры или, казалось, не думал о ней иначе, чем
машина для ежедневных уроков детей. Но теперь какая
перспектива! Как искренне она хотела начать свою новую жизнь; и, обремененная
этой мыслью, она подошла к опушке зеленого леса и села
, чтобы заплакать слезами чистой радости.

Вернувшись, она обнаружила, что ее комната завалена мхом и вьющимися
лозами, которые Дон собрала для нее. Она быстро училась любить
девочку и чувствовала себя одинокой, когда та исчезала из поля ее зрения.

Вечером они сидели вместе - отец, дитя и учитель, или
компаньонка, кем она была для них на самом деле, - в библиотеке, общаясь в
тишина, ни одно слово не нарушало чар, пока Рассвет не сделал этого, спросив мисс
Вернон, если она играла.

Она с тоской посмотрела на прекрасный инструмент, который не открывали
со дня смерти миссис Вайман, и сказала,--

"Я действительно играю и пою, но не так хорошо, как надеюсь, благодаря возможностям для
практики".

"Открой пианино, папа, в закрытом состоянии оно испортится".

"Так и будет, Дон. Я открою ее сию же минуту", - и он мысленно обвинил
себя за то, что так долго держал ее закрытой.

"Ты любишь музыку, Дон?" - спросила мисс Вернон. "Ты умеешь петь?"

"Ты услышишь ее, а потом рассудишь. Пойдем, дорогая, я сыграю твою
любимую песню"; и он начал прелюдию к низкой, сладкой песне. Она
начала сначала робко, но с каждым словом обретала уверенность, пока
наконец ее нежные, детские интонации не стали чистыми и отчетливыми над голосом
ее отец, который скорее напевал песню, чем пел ее своим глубоким, сочным басом.

Когда он закрыл глаза, они были полны слез, потому что этот гимн был любимым для его
жены. Он научил этой песне Дон, не сказав ей, что ее
когда-либо пела ее мать.

"Мне показалось, что мама была здесь и тоже пела, папа, не так ли
это?"

"Мама, без сомнения, с нами. Я рад, что моя маленькая девочка чувствует ее
присутствие, и всегда помни, что она тоже с тобой, когда ты чувствуешь
искушение поступить неправильно ".

Она прижалась головой к его груди и заплакала. Слезы радости или печали? Только
те, чьи души тонко и напряженно натянуты, могут знать, что заставило ее
плакать.

"Теперь вы должны спеть для нас, мисс Вернон", - сказал он и повел бы ее
к инструменту, если бы не бремя любви, которое лежало на его
сердце.

- Я играю только простые песни, мистер Вайман, и, по правде говоря, у меня совсем нет
практики.

"Я знаю, у вас припрятано несколько драгоценных камней; пожалуйста, спойте нам что-нибудь".

Она встала и, взяв несколько дрожащих нот, спела сладкую песню с таким
пафосом и богатством, что мистер Вайман снова потребовал еще и еще. Дон
была вне себя от радости, а затем ее отец, после того как мисс Вернон отказалась
поиграйте еще, предложил им спеть вечерний гимн.

В этом они все соединились, богатое контральто мисс Вернон сладко сливалось
с чистым сопрано Дон.

В ту ночь им снились сладкие и мирные сны. Их души встретились
и пришли в гармонию, а гармония всегда приносит покой.

На следующий день мисс Вернон осмотрела одежду Дон и отложила
в сторону все, что нуждалось в починке. Она как раз складывала фартуки, когда
в комнату вбежала девочка со словами:

"О, мисс Вернон, сегодня я должна надеть свое голубое платье".

"Почему именно это?"

"Потому что я чувствую себя хорошо, а синий - это божественно, так что позволь мне надеть его, пожалуйста,
правда?

- Оно довольно короткое, Дон, но, полагаю, хватит всего твоего добра
на один день, не так ли?

- О, не смейся, я сегодня чувствую себя по-настоящему хорошо, и никакое другое платье не
подошло бы.

- Ты получишь его, Дон. Я рад, что тебе нравится одеваться в соответствии со своими
чувствами. Я одеваюсь сам ".

"Тогда как ты себя чувствуешь сегодня и во что оденешься?"

"Я чувствую себя очень, очень счастливой, но у меня нет одежды, которая символизировала бы мои чувства".

- Но я не хочу, чтобы ты сегодня надевала это серое платье?

- Почему?

- Потому что оно ни о чем не говорит.

- И мое черное тоже?

"О, нет, нет!"

"Как подойдет серое с голубой отделкой?"

"Это всего лишь платье. Вы молчаливы и были довольно грустны, вы
знаете, мисс Вернон, а синева - это мерцание неба над вашей старой,
скучной жизнью. Надень серое платье с голубыми лентами".

"Я так и сделаю, Дон. Моя жизнь ярче, потому что мне есть кого любить".
и она тепло прижалась губами к щечкам своей маленькой подопечной.

Когда мистер Вайман пришел к обеду, ему показалось, что он никогда не видел
Дон выглядел таким свежим и прекрасным, в то время как его взгляд был полон
удовлетворения от прекрасной фигуры мисс Вернон, так к лицу одетой. Ему
понравилось отсутствие черного платья, поскольку его снятие, казалось, означало
более счастливой жизни, жизни, в которой, он знал, она нуждалась, и которой он мысленно
решил, что она должна обладать, насколько он сможет внести в это свой вклад.

За столом мистер Уаймен был разговорчив и весел, слегка касаясь то тут, то там
тем, не вступая в спор. Это был разговор, а не
дискуссия или набор мнений, которые исходили из умов
тех, кто сидел за столом, и такого характера, что к ним могли присоединиться все, от
от мала до велика.

Мисс Вернон с удовольствием наблюдала, как он с нежностью смотрит на
своего ребенка. Было очаровательно наблюдать за такими нежными отношениями, существующими
между отцом и дочерью.

Дни летели быстро, и наступил тихий, мирный субботний день.

Каким спокойным и в то же время полным жизни он казался мисс Вернон, когда она
сидела у окна и созерцала открывшийся перед ней прекрасный пейзаж. Чудесное
весеннее утро - далекие холмы мягкие и нежные; изумрудные поля
блестящие от росы - сосны с кисточками качаются на легком ветерке - и
вся атмосфера вибрирует от звона субботних колоколов.

"Конечно, - сказала она, - я не нуждаюсь ни в какой форме поклонения. Бог присутствует во всем этом.
Интересно, должен ли я уйти от всех этих красот в храм, созданный
руками".

"Разве это не приятнее, чем сидеть в церкви с голыми стенами?" сказал
Дон, которая вошла в комнату так тихо, что мисс Вернон узнала о ее присутствии только после этого вопроса
.

- Я думаю, что да. Ты ходишь в церковь?"

"Нет. Папа иногда ходит, но он никогда не заставляет меня ходить".

"Надеюсь, что нет".

- Вы пойдете сегодня, мисс Вернон?

- Нет, если я смогу изобразить свое удовольствие.

"Я так рада, потому что папа сказал, что если ты не пойдешь, мы все пойдем
прогуляться, но если ты захочешь пойти, он запряжет Свифта и отвезет тебя.

"Я бы предпочел сегодня прогуляться. Когда-нибудь я захочу сходить в
вашу церковь".

- Ну вот, папа готов, я слышу его шаги в холле. Возьмите шляпу, мисс
Вернон.

"Но ты забываешь, что он еще не пригласил меня".

"Дон, спроси мисс Вернон, пойдет ли она с нами на прогулку или в
церковь?" - сказал мистер Уаймен, в этот момент окликая меня с нижней ступеньки
лестницы.

Мисс Вернон не заставила себя долго ждать, чтобы сообщить о своем выборе, потому что она вскочила и
надела шляпу, и через несколько мгновений все трое уже шли через
сад к лесам и полям.

"В каком направлении, мисс Вернон, мы пойдем?"

"В любом; здесь все прекрасно".

- Тогда показывай дорогу, Дон, и помни, что ты ведешь себя как хороший пилот, и не
заведи нас в любой ручей.

Она весело бежала впереди, и вскоре они оказались на краю
богатой, поросшей мхом лощины.

"О, разве это не прекрасно, папа? Я отнесу весь этот чудесный мох домой".

"Нет, Дон, пусть он останется. Соберите несколько образцов здесь и там,
но не портите общий красивый эффект. Теперь это наше; мы не можем
сделать это еще более важным, унося домой, чтобы оно увяло и умерло. Можем ли мы, дорогая?"

"Нет. Ты всегда прав и добр, папа".

"Завтра сюда могут прийти другие, и это прекрасное зрелище понравится им так же,
как и нам. Есть собственность, мисс Вернон, другая
чем то, что признает мир; и мне всегда приятно
думать, что хотя человек может построить себе дворец и называть себя
его владелец, он единственный по-настоящему владеет им, чьи глаза видят большую часть его
красот, и чья душа присваивает их. Итак, такое прекрасное место, как
это, или самый прекрасный сад, могут принадлежать прохожему, в кошельке которого
нет ни пенни".

"Как это сглаживает в жизни неравенство социального положения и заставляет нас
довольствоваться восхищением, а не стремиться к обладанию ".

- Я вижу по вашему пылкому удовольствию от происходящего вокруг нас, мисс Вернон,
что вы тоже отказались от некоторых старых форм поклонения, или,
скорее, обнаружили, что истинное поклонение божественному не ограничено четырьмя
стенами".

"У меня есть. Долгое время я видел так много фанатизма и так велик
недостаток всех христианских добродетелей, даже в самых либеральных церквях,
что я почувствовал, что должен искать свой собственный способ наслаждаться субботой".

"Я давно обнаружил свое истинное отношение ко всем местам и формам поклонения",
заметил мистер Уайман. "Я ни на минуту не игнорирую церковь, ни то, что
Христианство сделало для нас многое, но пока я вижу добро, которое церковь
я также вижу его недостатки и сожалею о них. Как
я могу сказать, что я покончил с большинством церковных организаций. Я
слышал хорошие и искренние слова, произносимые священнослужителями с кафедры раз
в неделю, и такие же хорошие слова из уст людей, выполняющих свои обязанности каждый
день. Я не недооцениваю влияние, которое формы поклонения оказывают на
массы. Пока они нуждаются в них, они должны оставаться там, где они есть, и
иметь их. Я только хочу, чтобы церковь была настолько либеральной, чтобы мужчины и женщины
которые чувствуют, что их жизнь движется в другом направлении, были
признанный им таким же хорошим и отвечающим их потребностям, как если бы они
сидели в его стенах. Много ли у нас этого на сегодняшний день? Кто
достаточно велик, чтобы чувствовать, что мы не можем всегда черпать из одного источника? Мы
не машины, которые постоянно движутся в одном направлении ".

"Что вы думаете о наших субботних школах. Разве им тоже не нужна новая жизнь
?"

"Несомненно. Я думаю, им нужно привнести драматизм жизни;
что-то, что интересует и одновременно поучает. Сухие катехизисы не
подходят для детей наших дней. Мы хотим живого настоящего, а не
мертвое прошлое. Если бы меня призвали руководить субботней школой, я
поставил бы небольшую пьесу, разыгранную частью детей, а затем
еще одну пьесу, пока все по очереди не стали бы актерами ".

"Если вы выскажете свое мнение, боюсь, вам придется долго ждать
звонка?"

"Я не жажду этой должности; я всего лишь стремлюсь увидеть эффект от моей
теории на практике. Детям нужны демонстрации; нужны мускульные действия.
Но я, возможно, утомляю вас.

"Продолжайте. Меня интересует все, что связано с новыми этапами жизни".

"Я бы удивил некоторых богословов консервативного ордена, если бы узнал
публикую свои взгляды на общественную и религиозную жизнь. Я бы скорее дал денег
на строительство театров, чем церквей. Везде я бы культивировал в себе
любовь к драме, которая является высшей и наиболее впечатляющей формой
представления правды. Хорошие поступки поднимают мое существо на большую глубину
чем это может быть просто проповедью. Я буду счастлив увидеть
день, когда религия будет признана простым проживанием за счет
индивидуальных жизней, всегда окрашенных, конечно, чистой моралью. Я надеюсь
увидеть, что добрые дела рассматриваются как религия, а не просто как личные
посещение богослужения. Но я говорил слишком долго. Где Рассвет?"

Они пошли дальше и вскоре обнаружили, что она сидит на поросшем мхом камне и
плетет венок из полевых цветов. Она выглядела как королева, какой и была
какое-то время в этой прекрасной долине.

- У цветов есть душа, папа? - спросила она, когда он подошел к ней.

"Я надеюсь, что они бессмертны, по крайней мере, внешне. Но почему ты спрашиваешь?"

"Потому что эти цветы, которые я собрал, увянут и умрут, и если у них
есть души, они не будут любить меня за то, что я их собираю, не так ли?"

"Возможно, вся сладость этих цветов, когда они умирают, переходит в
душа того, кто их собирает".

"О, какая прелесть! Это заставляет меня вспомнить о маленькой девочке, которая однажды играла со мной
и разозлилась. Ты сказал мне, что ей стало лучше из-за
плохого чувства, которое у меня было; что я взял на себя часть ее зла, потому что мог
преодолеть его - добром.

- Я рад, что ты так хорошо помнишь то, что я тебе говорю. Теперь, когда мы не можем
сказать, есть у цветов душа или нет, мы будем верить, что вся их
сладость переходит к нам ".

"Но если я убью змею?"

"Ты должен прикрывать зло добром".

"Но, папа, люди приходят в наш дом, полные зла, вроде
змеи. Неужели у них недостаточно хорошего, чтобы прикрыть их, или почему я чувствую себя
они такие невзрачные?"

- Боюсь, что нет; или, скорее, их доброта не была взращена и не стала больше
достаточно большой, чтобы поглотить зло. Нам пора домой, иначе тетя Сьюзен
будет ждать нас.

Домой они шли втроем, в гармонии с природой и самими собой.
Ужин уже ждал их, и простая еда была аккуратно приготовлена
на столе стояла ваза с прекрасными цветами.




ГЛАВА IV.


Через несколько недель маленькие соседи были должным образом разбужены и обсуждали
состояние дел у мистера Уаймена. Каждая считала себя призванной
после того, как будет вынесено решение по результатам ежедневных разбирательств.

"Это слишком нелепо, прямо на глазах у честных людей,
видеть, как эта женщина и мистер Уайман ведут себя подобным образом", - сказала мисс Гэй,
дама сорока лет, чьи представления о смешении полов носили
строжайший характер.

- Почему, как? Расскажите нам, пожалуйста, - вмешалась ее спутница, словоохотливая пожилая леди.

- Ну, они говорят, что эта молодая женщина постоянно встречается с мистером Уайменом
. Он почти каждый день возит ее кататься верхом, и они совершают
бесконечные прогулки и ежедневно совещаются друг с другом ".

"Ну, я думаю, уроки ребенка прошли бы гладко, мисс
Гей".

"О, это всего лишь уловка. Они поженятся раньше, чем пройдет год
".

"Я не верю, что Хью Уайман когда-нибудь снова женится", - сказал тот, кто знал
его характер лучше, чем другие.

"Тогда чего он может хотеть от этой молодой женщины? Ничего хорошего, будьте уверены",
и миссис Грин покачала головой, как будто в этом было больше, чем она
хотела в тот момент показать.

Пока они болтают и тратят время впустую, давайте пойдем и послушаем вечеринки, о которых
говорят, и рассудим сами, могут ли две искренние души не
сближайтесь, наслаждайтесь друг другом и в то же время будьте чисты и непорочны.

"Я с трудом могу поверить, мистер Вайман, что за такой короткий период могло произойти
такая перемена в моем существе. До того, как я приехала сюда, я думала, что весь мир
холодный и бессердечный. Ты научил меня, что дружба, даже между мужчинами
и женщинами, может существовать, и что единственные настоящие отношения - это душевные, а
не кровные. Я никогда не смогу выразить словами, насколько я благодарна тебе
за все эти наставления, - и она задумчиво посмотрела на летний пейзаж перед ней
.

"Я очень рад, что вам здесь хорошо, мисс Вернон, потому что, когда я впервые
увидев тебя, я инстинктивно почувствовал, что ты просто компаньон для меня
и дочери. Я тоже увидел облако, которое нависло над тобой, и почувствовал, что
моя рука могла бы поднять его. Ты принадлежишь Дон и мне, и мы будем хранить тебя
пока ты счастлива.

"Но..."

"Но что?" Я знаю ваши страхи и то, что скажут в этом маленьком оживленном районе
. Все его представления о жизни волнуют меня не больше, чем ветер,
пока я чувствую себя здесь хорошо, - сказал мистер Уаймен, приложив руку к своему
сердцу. "Пришло время всем жить индивидуальной жизнью. Я бы не стал
на мгновение твое имя запятнано, но если ты уйдешь, перестанут ли сплетничать
? Нет, оставайтесь здесь, мисс Вернон, и покажите этой маленькой части
мира, что мужчина и женщина могут жить вместе в обществе и чести. Я
люблю тебя как сестру, не больше. Моя дорогая Элис теперь моя жена, такая же,
как и тогда, на земле. Я говорю то, что делаю, зная, что вы встретите
много насмешек и неодобрения, если останетесь, но сознание своей правоты
поддержит вас ".

"Откуда вы могли знать, что было у меня на уме? Вы, действительно, высказали все
мои опасения относительно этих отношений между нами".

"Ты уйдешь или останешься?"

"Я останусь".

"Надеюсь, ты никогда не пожалеешь о своем решении".

"Теперь могу я спросить тебя об этой странной вере, что ушедшие находятся
рядом с нами? Извините, если я покажусь вам любопытным, но когда вы заговорили о своей дорогой
жене, все мое существо затрепетало от нового и странного чувства. Я спрашиваю только
из глубочайшего интереса.

"Я верю тебе. Я хотел бы передать твоему разуму доказательства
моей веры. Я почти ежедневно получаю неопровержимые доказательства присутствия моей жены,
иногда своими силами, а затем снова от моего ребенка ".

"Значит, она тоже видит то же, что и ты?"

"Видит. И каждый день мои переживания слишком реальны и осязаемы для меня
отрицать или даже сомневаться в том, что любимые и так называемые "потерянные" все еще с
нами. На мой взгляд, в этом нет ничего противоестественного. С каждым днем моя
вера крепнет, и я не изменил бы своей жизни ни за какие блага
вера. Смерть сблизила меня с Элис еще больше. Но я могу
только заявить вам о своей вере в это, моим опытом нельзя поделиться.
Каждый должен искать, и находить, и убеждаться в одиночку на личном опыте
и наблюдении".

"Я верю тебе, и твои искренние слова глубоко запали в мой разум,
однако в современный спиритуализм я мало верю".

"Простой феноменальный спиритизм, конечно, предназначен только для того, чтобы привлечь
внимание; его другая форма обращается к душе и становится частью
повседневной жизни тех, кто это осознает".

"Но я слышал о стольком противоречивом, о стольком, что не может
быть согласовано".

"Мы также не можем согласовать обычные проявления жизни. Наш повседневный
опыт учит нас, что кажущаяся нелепость встречается повсюду ".

"Это правда. Иногда мне кажется, что я никогда не получу доказательств, которых требует моя
природа, чтобы убеждать ".

"В назначенное Богом время и способом это придет, и тогда, когда вы будете лучше всего подготовлены к
примите это".

- Но, пожалуйста, продолжайте, мистер Вайман, и расскажите мне подробнее о вашем опыте.

"Я хотел бы рассказать вам, как часто, когда я устаю, приходит моя дорогая Элис
и присматривает за мной по ночам; как искренне я чувствую ее мысли, которые она
не могу выразить словами; и как, когда бедные и нуждающиеся страдают,
она ведет меня туда, где они живут среди сцен нужды. Когда мое чистое дитя
высказывает мысли, выходящие за рамки ее самой, и описывает мне какое-то видение, которое я
в то же время созерцаю точь-в-точь взглядом и жестом своей матери,
Я говорю, что верю в духовное общение. Я вполне могу позволить миру
смейтесь; я знаю, что я вижу и чувствую. И я хорошо знаю, как много здесь
смешанного с этим современным спиритизмом, который берет начало только в умах
людей, которые заменяют впечатления своими надеждами и мыслями.
По этому поводу мне есть что сказать вам в какой-нибудь будущий период. Это хорошо
что это так, иначе мы не должны были бы проводить дискриминацию. Жизнь так полна
фальсификаций, то, что мир называет "злом", так перемешано с тем, что
он называет "добром", не было бы странно, если бы эта фаза пришла к нам
чистый и несмешанный?"

- Вам не потребовалось бы много времени, чтобы обратить меня в вашу веру, и все же я
надеюсь когда-нибудь испытать свой собственный опыт. Если бы не было так много того, что
противоречит нашему разуму, я думаю, каждый, естественно, принял бы
веру, которую вы так нежно лелеете ".

"Без такого противоречивого опыта мы были бы просто машинами. Мы
должны расти во всех направлениях, используя каждую способность в качестве руководства, но
всегда помнить, что есть сферы более могущественные, чем разум, и что
человеческой душе приходится часто выходить за пределы этого портала, чтобы мельком увидеть
безмолвную страну".

"Жизнь действительно была бы благословенна для меня, если бы я чувствовал уверенность в том, что моя
мать была рядом, чтобы поддержать меня в часы слабости, и это
она интересовалась моими трудами".

"Я знаю, что все наши искренние желания удовлетворены, и что вам будут предоставлены достаточные доказательства
. Ничего не говори об этом разговоре Дон. У меня есть свои
причины, и я не удивлюсь, если через несколько дней она устроит
тебе тест на присутствие духа ".

- Дон может видеть так же ясно, как и ты?

- Она может, и гораздо лучше. Я не навязываю ей этот дар и не стремлюсь
переутомить ее силы. Я хочу, чтобы это было естественно и раскрылось со всеми ее
другими способностями. Никогда не задавай ей вопросов, пусть все приходит свободно".

"Я запомню; и вот она приходит, как обычно, с цветами".

"О, мисс Вернон, о, папа, я так хорошо провела время!" - воскликнула она
запыхавшись и почти обезумев от волнения.

"Что все это было, дитя мое?"

"Я был здесь, на холме, собирал цветы, когда мне показалось, что я слышу
музыка внезапно разлилась в воздухе. Думаю, я заснул, но если это был
сон, я знаю, он что-то значит, потому что я видел, как ко мне подошла высокая красивая леди
мне, и на ее лбу были буквы "М. В.". Затем она взяла
маленькую шкатулку, инкрустированную драгоценными камнями, и достала из нее жемчужное ожерелье,
а потом она ушла, и когда она повернулась - я увидел, как эти слова озарили меня, как
свет: "Скажи Флоренс". Итак, папа, что это значило?

Мистер Уаймен повернулся к мисс Вернон, которая плакала. Он подождал, пока она
эмоции улеглись, а затем сказал:

- Твоя мать, не так ли?

- Это были инициалы моей матери. Ее звали Мейбл Вернон, а меня
Флоренс.

"Как странно. А ожерелье, ты узнаешь его?"

"Моя мать подарила мне - на смертном одре - жемчужное ожерелье в такой коробочке, как
описывала Доун".

"И мы не знали, что тебя зовут Флоренс. Мы знали вас только как мисс
Вернон.

- Может ли это ... может ли это быть правдой? Ах, что-то подсказывает мне, что я могу поверить. Я слишком
сейчас сыт, мистер Вайман, чтобы говорить. Я должен идти.

- Зови меня Хью, Флоренс, я твой брат... - и он мягко повел ее к
дому.

Весь вечер она оставалась в своей комнате. Глубоким и сильным был прилив
который начинал ее новую жизнь. "Если это правда, то это величайшая
истина, которую нашла смертная", - снова и снова повторяла она себе, пока старое
переворачивалось, и новое вливалось в ее душу. Жизнь становилась почти
слишком насыщенной; ее мозг лихорадило, но, наконец, сладко уснув, эта душа
очиститель пришел, и после ночного отдыха она проснулась, спокойная и отдохнувшая.




ГЛАВА V.


После завтрака мистер Уаймен сообщил мисс Вернон и Дон, что ему следует
в тот же день уехать по делам и отсутствовать, возможно, две недели.

- У меня есть книга, которую я хотел бы, чтобы вы отнесли мисс Эванс от моего имени
сегодня, - сказал он, обращаясь к мисс Вернон.

- Леди, которая заходила сюда вскоре после моего приезда?

- Та самая.

- Она мне очень нравится, и я был бы рад снова ее увидеть.

- Я рад, что ты это делаешь. Она - мой идеал настоящей женщины, и ее должна знать каждая
молодая, серьезная душа. Ты пойдешь сегодня?

- Конечно; мне не терпится увидеть ее в ее собственном доме.

- Она королева своих владений и развлекает своих друзей самым что ни на есть
подобающим леди образом; но я должен попрощаться с вами обоими и удалиться. Будьте
счастливы, мисс Вернон, Флоренс, и позвольте мне найти в вас много хорошего, чтобы
рассказать о себе и Дон, когда я вернусь. До свидания".

"До свидания, папа", - раздавалось в сладком летнем воздухе, пока он не скрылся из виду
затем веко девочки дрогнуло, губы задрожали, и она положила
она положила голову на грудь своего друга и учителя и дала выход
горю, которое всегда терзало ее при расставании со своим добрым родителем.

"Я рад, что ты не позволила своему отцу увидеть эти слезы. Ты становишься
довольно храброй, Дон".

"Мне так плохо, когда он уходит. Смогу ли я когда-нибудь стать таким же сильным, как ты, и выглядеть
спокойным после этих расставаний? Может быть, ты и не любишь папу, но все, кто его знает,
знают - ты знаешь, не так ли?

"Очень хочу; но сейчас мы пойдем на уроки, дорогая".

"Можно мне сегодня принести свою книгу в холл?" Мне нравится оставаться там, где я видел
его в последний раз".

"Конечно; и мы проведем проверку сегодня и посмотрим, насколько хорошо вы
помните свои уроки. Сегодня утром нам никто не помешает, и
после ужина мы вместе отправимся навестить мисс Эванс.

Прошел час, и уроки были только наполовину закончены, когда раздался звонок в
дверь заставила их обоих вздрогнуть, и они вышли из зала.

Тетя Сьюзен ответила на звонок и проводила гостей в семейную
гостиную.

"Какие-то дамы хотели повидаться с вами, мисс Вернон", - сказала она, просовывая
свою голову в дверной проем комнаты, где учитель и ученица сидели рядом
вместе, со сжатыми руками, как будто какая-то вторгшаяся сила собиралась
разлучить их жизни.

"Через минуту, тетя, я увижу их", - и странная дрожь сотрясла ее
тело.

"Куда мне пойти, пока они остаются?" - спросила Дон.

"Куда угодно, только недалеко от дома, поскольку мы собираемся рано
поужинать".

- Тогда я останусь здесь и просмотрю папин фолиант с рисунками.

Мисс Вернон прошла в свою комнату, чтобы убедиться, что ее прическа и платье в порядке
, а затем медленно спустилась по лестнице в гостиную. Ее
рука сильно дрожала, когда она поворачивала ручку, и она почти решила
вернуться в свою комнату. "Я становлюсь такой чувствительной в последнее время", - сказала она себе
"Но так дело не пойдет, я должна войти", - и она открыла
дверь.

Когда она вошла, три дамы поспешно встали и очень официально поклонились.

Самый высокий и элегантный из троих вежливо осведомился о ее
здоровье и после нескольких банальных замечаний сообщил о цели
своего визита.

"Мы пришли к вам, мисс Вернон, сегодня, как друзья нашего пола, чтобы
проинформировать вас, поскольку вы, возможно, не совсем понимаете, о характере этого человека
которому ты служишь".

Мисс Вернон холодно обозначила свое внимание.

"Мы сочли своим долгом сделать это, будучи замужними женщинами", - вмешался негромкий
писклявый голос, принадлежащий самой скромной на вид из присутствующих.

"Да, мы все решили, после долгих раздумий, - добавила третья, - что
ни одна молодая женщина, заботящаяся о своей репутации, не останется ни дня дольше
под этой крышей. Этот наш визит - акт чистейшей доброты,
и мы надеемся, что вы воспримете его как таковой и в добром духе ".

"Да, - продолжил первый оратор, - это не из приятных обязанностей, и мы
давно откладывали их выполнение, но мы не могли видеть, как предают молодость и
невинность".

Мисс Вернон сначала казалась ошеломленной. Она не знала, что сказать, так много
эмоции переполняли ее. Она попыталась заговорить, но ее язык утратил силу,
и все стихло. Она сделала еще одно усилие, и голос и мужество
вернулись, позволив ей обратиться к своим "друзьям".

"Не могли бы вы сообщить мне, леди, какие у вас есть основания для ваших обвинений
против мистера Уаймена?"

- Прошу прощения, мисс, мы, знающие его дольше, чем вы,
конечно, знаем обе стороны его характера; на самом деле у него нет никакой репутации в
Б..., как всем известно.

Она невольно вздрогнула. Что промелькнуло в ее голове в тот момент
никто не может сказать, но все могут составить некоторое представление о дикой дрожи сомнения
которая набирала силу под их гнусной клеветой и ложью.

Они увидели свою выгодную позицию и последовали за ней с такими оскорблениями,
какие умеют бросать только женщины на тех, на кого они нападают.

"Незнакомцы, - она не могла назвать их леди, - я могу говорить только на основании своего
собственного опыта общения с этим человеком, который несколько месяцев назад был мне неизвестен. Он
всегда относился ко мне со всей деликатностью и уважением. Я всегда считала
его джентльменом. Я не могу и не буду верить вашим утверждениям, -
сказала она с ударением, внезапная сила овладела ею.

"Если вы нам не верите, тогда поищите хоть одно доказательство его неправомерных действий,
который вы можете найти в любой день в небольшом коттедже недалеко от нагорья, на
дороге в Л.... Это всего в миле отсюда, мисс, и мы бы посоветовали вам
ознакомиться с этим фактом. Примите наш добрый совет и покиньте этот дом
. Это все, что мы можем вам сказать. Конечно, если вы останетесь здесь, вас
не примут в респектабельное общество.

"Я не покину его дом, пока он остается другом и братом, которым он
является для меня сейчас".

- В таком случае, ни одна добродетельная женщина не позволит вам войти в ее дом; запомните
вот что, мисс Вернон, - и высокая леди приняла позу оскорбленного
достоинства.

- Я вижу, - продолжила она, - наш визит мало что дал, кроме того, что возбудил
тебя. Возможно, когда-нибудь в будущем вы поблагодарите нас за совет, данный
вам сегодня утром. Нам пора идти. Всего хорошего, мисс.

"Доброе утро", - ответила мисс Вернон, вставая и провожая их до
двери, едва способная противостоять сильному приливу горя или выдержать
тяжесть печали, которая давила на ее душу.

"Мои короткие счастливые дни так быстро, о, как быстро, прошли и закончились", - сказала она
закрыв дверь; и она опустилась на колени и
молился так, как молились раньше только те, кто попал в подобную беду.

Она не знала, как долго простояла там на коленях, но ее разбудил
нежный голос Дон, который всегда был музыкой для ее души: "Пожалуйста, можно мне
прийти, мисс Вернон?"

Она встала и протянула руки, чтобы принять малышку, которая нерешительно стояла
на пороге библиотеки, затем прижала к себе дорогую
ребенок в ее сердце, она испытала при этом сладостное чувство облегчения.

- Я знаю, что заставляет вас так чувствовать, мисс Вернон.

- Что, Дон, расскажи мне все, что ты чувствуешь? - и она опустилась на стул и закрыла
лицо руками.

"Я рассматривала рисунки и чувствовала себя очень счастливой, когда комната
стало темно и холодно, так холодно, что я испугался. Потом я услышал, как кто-то
сказал: "Не бойся, Дон", и я опустил голову на кушетку, и
увидел тебя, стоящую в сырой, холодной долине, по обе стороны от которой были
красивые зеленые горы, с вершин которых открывался вид на все города вокруг.
Они были такими крутыми, что никто не мог взобраться на них. Пока вы стояли там,
огромное облако пронеслось прямо над вашей головой. Было полно дождя, и он
разразился и затопил всю долину. Я боялся, что ты утонешь; но
ты поднялся вместе с водой, вместо того, чтобы она захлестнула тебя, и когда вода
прилив был такой же высокий, как гора, вы поднялись на ее самую высокую точку, на
красивую зеленую траву, и сели. Вода медленно спадала и
оставила вас на вершине горы, куда вы никогда бы не добрались без
наводнения. Потом я подняла глаза, и комната была залита солнечным светом, точно
как и раньше. Мне стало холодно, и я услышала, как женщины ушли, а потом...

"Что потом, Дон?"

"Потом я пришел к тебе. Сейчас над вами облако, но высокая зеленая
гора более красива, чем долина, и из нее открывается вид на все приятные
долины и холмы вокруг. Вам не все равно, если облака сейчас разойдутся, мисс
Вернон?

- Нет, дитя мое, я буду стоять твердо и увереннее, пока льет дождь. О, Рассвет,
столь справедливо названный, приди и утешь мое чело, ибо оно так сильно ноет".

Девочка провела своими мягкими белыми ручками по лбу мисс Вернон,
и пульсирующая боль прошла от ее волшебного прикосновения.

Звонок к обеду прозвенел задолго до того, как они были готовы к вызову,
но вскоре они заняли свои места за столом, хотя и без особого аппетита
к еде.

"Слабый комплимент, который вы делаете моему обеду", - сказала тетя Сьюзен, подходя
чтобы убрать посуду и приготовить десерт. "Я полагаю, вы оба
одиноко без мистера Уаймена. Я тоже скучаю по его приятному лицу и улыбке
сегодня".

Как мисс Вернон пожалела, что только что произнесла его имя.

Когда ужин закончился, мисс Вернон и Дон переоделись для
прогулки, зная, что они должны начаться в хорошее время года, поскольку это был
долгий путь до дома, и им нужно немного отдохнуть перед
возвращением.

"Я почти сомневаюсь, Дон, стоит ли мне идти к мисс Эванс, пока надо мной эта туча
", - заметила мисс Вернон, чувствуя, что ищет
совет от того, кто превосходит ее в мудрости, а не обращается к простому
ребенку.

- Что ж, мисс Эванс - это как раз то, что вам нужно сегодня. Она спокойна, как
чудесное озеро, по которому мы плавали на прошлой неделе.

"Что ж, она нужна мне сегодня; но должен ли я сообщить ей о своем состоянии?"

"Да ведь она подобна великому потоку, который несет все меньшие потоки к
океану истины", - сказала Дон не своим голосом, таким глубоким и
волнующе, что это заставило ее учительницу вздрогнуть и с новым удивлением взглянуть на
ребенка.

"Тогда мы отправимся в путь сию же минуту, на рассвете; и через приятные
поля, чтобы избежать пыльной дороги".




ГЛАВА VI.


Мисс Эванс спокойно сидела и читала, когда раздался тихий звонок в дверь.
казалось, он достиг ее сердца, а не ушей, оторвал ее от
чрезвычайно интересной главы; но она отложила книгу в сторону и быстро
ответила на звонок.

Ее лицо выражало радушие, которое дарило им ее сердце, когда она пригласила Дон и
свою учительницу в свою прохладную, просторную комнату. Это было одно из тех уютных, по-домашнему уютных мест
, которые становятся яркими благодаря красивым штрихам. Здесь стояла ваза с цветами, там -
корзина для рукоделия; книги, картины, каждый стул и скамеечка для ног свидетельствовали о
вкусе обитателя и атмосфере домашней святости, которая пронизывала все,
вскоре мисс Вернон почувствовала себя непринужденно.

"Мы не могли не прийти", - сказала Дон, когда мисс Эванс сняла шляпу и
накидку, и ее сияющее лицо подтвердило это утверждение.

"Как раз такие посетители мне нравятся, свежие и спонтанные. Мы прекрасно проведем
Я знаю, что в этот прекрасный день мы приятно проведем время".

- Можно мне погулять в вашем саду, мисс Эванс?

- Конечно. Но вы не слишком устали сейчас?

- О, нет, - и в следующее мгновение Дон скрылась из виду.

- Я принес вам книгу, мисс Эванс, которую мистер Вайман попросил меня
принести лично.

"О, да", - сказала она, взглянув на название, "то, которое он обещал одолжить
мне так давно. Он далеко от дома?"

"Он уехал сегодня утром".

"Ты, должно быть, очень скучаешь по нему".

"Мы скучаем".

Мисс Эванс женской интуицией поняла, что что-то тяготит
ее посетительницу, и любезно попыталась отвлечь ее от этих мыслей.
Разговор немного оживился, но было очевидно, что интерес мисс Вернон
угас, и ее мысли стали рассеянными.

"Я не стану помогать ей, пока не осмотрю рану", - сказала мисс Эванс
самой себе и смело высказала предположение, которое, как обнаружила ее тонкая проницательность,
было причиной ее уныния.

- Надеюсь, вы находите моего друга, мистера Уаймена, приятным собеседником, мисс
Вернон?

"Он всегда был таким, очень добрым и вдумчивым".

"Он настоящий джентльмен и человек чести, а также утонченности и
благородного характера".

Мисс Вернон вздохнула свободнее.

- Вы сделали его очень счастливым, - продолжала мисс Эванс, - согласившись
остаться с ним и его дочерью. Они оба очень привязаны к вам.

Краска боли, которую она не смогла скрыть, пробежала по лицу звонившего
. "О, если бы я только могла говорить с тобой так, как я бы хотела", - сказала она, почти
теряя сознание от волнения.

"Пожалуйста, расскажите мне словами то, что вы уже так ясно сказали мне в своем
смотрит. Скажи мне откровенно, почему над тобой нависла тень".

В ответ на этот призыв Флоренс рассказала о пережитом
утром.

"Меня это нисколько не удивляет", - сказала мисс Эванс после того, как
заявление было сделано, "поскольку мне хорошо известны мрачные подозрения, что
жители этой маленькой деревушки дошли до воображаемого зла.
Мудрецы, без сомнения, утверждали бы, что все слухи имеют некоторую долю правды,
какой бы незначительной она ни была, в качестве основы. Это может быть правдой; по крайней мере, я не буду
отрицать, что это так, но зачинщики жестокой клеветы в этом
у кейсов нет ничего, кроме невежества, на котором они основываются. Хью Вайман
тот, кого некоторые могли бы назвать эксцентричным. Дело в том, что он настолько превосходит
большинство своих собратьев, что стоит особняком и является причиной
большого шума среди тех, кто его не знает. Он выражает свои взгляды
по социальным вопросам свободно, но мудро. Его мнения относительно
социальных отношений, которые должны существовать между мужчинами и женщинами, и их
права на индивидуальность принадлежат не только ему, но и лучшим умам в
мир; и его дом часто посещают мужчины и женщины из самых крупных
культура и способности, как мыслителей, так и писателей. Я ни на секунду не удивляюсь,
что ваше равновесие было нарушено этими недалекими
женщинами. А теперь, прежде чем я продолжу отстаивать честность и добродетель моего друга,
Я расскажу вам то, чего никто, кроме меня и него, не знает, об одной из
женщин, которые приходили к вам сегодня утром. Это ваше право после того, что произошло
и принадлежит этому моменту. Я верю, что в такие моменты
правильно приподнять завесу прошлого. Слушайте:--

"Несколько лет назад один из тех, кто пришел к вам, пытался
любыми уловками и искусством завоевать расположение Хью Уаймена.
Интеллектуально, духовно, во всех отношениях он был ниже ее, конечно же, он
ни на мгновение не мог желать ее общества. И все же она искала его все время
и когда, наконец, он сказал ей словами то, что у него было все это время,
убедительно выразил своими действиями, что у него даже нет к ней уважения,
и приказал ей прекратить свои маневры, она обрушилась на него с клеветой; и
даже в день его свадьбы утверждал, что его прекрасная Элис была женщиной без
репутации - брошенной своими друзьями. И это еще не все; -через год после
женитьбы Хью она родила ребенка; его положили ночью в его постель.
дверь, и его обвинили в том, что он был ее отцом".

"Но тогда она была замужем?"

"Нет. Впоследствии она уехала в маленькую деревню в Нью-Йорке и вышла замуж".

"Поверили ли горожане ее рассказу?"

"Немногие, но доказательства его невиновности давно доказали ложность
обвинения, за исключением тех, кто, кажется, получает удовольствие только от
того, что портит репутацию другого".

"Но его жена? она тоже страдала от сомнений?"

"Никогда. Ни на мгновение ее вера в мужа не была омрачена".

"И этот ребенок, должно быть, тот самый, о ком они говорили, чтобы обмануть меня".

"Так и есть. Когда-нибудь я поеду с тобой, чтобы увидеть его, и если твои глаза смогут
обнаружить малейшее сходство с Хью Уайменом, я подумаю, что ты
одарен не только вторым зрением. Я не хочу утомлять вас, мисс
Вернон, но репутация моего друга слишком священна для меня, чтобы подвергаться таким нападкам
и я не использую все свои силы, чтобы раскрыть правду и доказать
его невиновность ".

- Я полагаю, его взгляды на брак довольно радикальны, не так ли,
Мисс Эванс?

- Так и есть. Я полностью разделяю все его идеи, поскольку давно убедился в этом
наша система нуждается в тщательном реформировании, и что, хотя брак
узы священны, слишком многие осквернили их. Я верю, что некоторые из самых
негармоничных отпрысков появляются на свет с разрешения
брака - дети с психическими и физическими заболеваниями; и хуже, чем
сироты. Я говорю это не для того, чтобы поощрять распущенность. На самом деле, я знаю
что распущенность не только вне брака. Серьезные мужчины и
женщины говорят и пишут сегодня, чтобы очистить и
возвысить низкое, а не давать ему волю. Я не виню вас, мисс Вернон,
за то, что вы хотите доказательств чистоты и чести мистера Уаймена. Мне нравится мнение, которое
требует доказательств. А теперь скажи мне, рассеял ли я облако, которое
нависло над тобой?

- Да. Я буду доверять мистеру Уайману, пока не получу личных доказательств того, что
он не такой, каким я его считаю ".

"Это правильный курс, которого следует придерживаться, мой друг. Только таким образом вы
создаете свою собственную жизнь. Если словом, взглядом или делом он когда-нибудь предаст
ваше доверие, я назову свою интуицию тщетной, а все мои познания в
человеческом характере - просто досужими догадками ".

"Но сейчас я должен идти, мисс Эванс. Я очень благодарен вам за свет, который вы
дали мне, и за ваше сочувствие, в котором я так нуждался".

"Ваше положение действительно было тяжелым, но разве вы не чувствуете, что ваш
характер станет глубже и сильнее после этого беспорядка?"

"Я чувствую себя так, как будто прожил долгий период".

"У меня есть к тебе один вопрос, на который ты должен ответить, опираясь на свою
глубокую интуицию души, а не только на свой разум. Ты веришь
Хью Вайман виновен в инкриминируемых ему преступлениях?"

"Я не считаю".

В ответе не было колебаний; их души встретились на симпатической
почве, и эти две женщины любили Хью Уаймена одинаково, чисто сестринской
привязанностью.




ГЛАВА VII.


В каждой жизни бывают паузы; периоды размышлений после внешнего
опыта, когда душа подвергает сомнению, уравновешивает и корректирует свои
эмоции; взвешивает каждый поступок, осуждает и оправдывает себя на одном дыхании,
затем с надеждой устремляется в будущее, ожидая прилива,
он не знает, радости или горя.

В таком состоянии Флоренс Вернон оказалась через несколько дней после своего визита
к мисс Эванс. Когда она была с ней, она думала, что никакие сомнения больше никогда не смогут омрачить
ее сердце; но страхи охватили ее, хотя она и хотела
быть твердой.

"Должен ли я остаться и довериться его природе, или уйти и начать свою старую жизнь,
и снова быть опустошенным и одиноким? Что?" Она спрашивала это снова и снова
снова про себя. "Я была так счастлива здесь; но, если я уйду, это должно произойти
до того, как он вернется. Нет! Я не буду. Я останусь и выдержу этот разговор, и...

"Мисс Вернон, пожалуйста, спускайтесь, папа пришел!

"О, почему он пришел так скоро? Как я боюсь встретиться с ним", - вот какие слова
сорвались с губ Флоренс, но, не услышав его голоса,
она подумала, что Дон, должно быть, пошутила.

Она снова прислушалась. Да, мистер Уайман разговаривал с Доун в холле. Она
сидел очень тихо и вскоре услышал, как они оба вышли в сад; затем все
стихло. Снова оставшись одна, она попыталась проанализировать свои эмоции и понять,
было ли ее глубочайшее чувство покоя таким же, какое она
испытала, впервые войдя в дом мистера Уаймена. Оно было там, каким оно и было
, но таким взволнованным, что попытка удостовериться в его присутствии не вернула
глубокого доверия ее вопрошающему сердцу. Прозвенел звонок к чаю.
Она бы с радостью осталась в стороне, но не могла найти оправдания и,
промокнув покрасневшие и опухшие глаза, медленно спустилась
по лестнице.

- Я полагаю, Флоренс, ты удивлена, помимо всего прочего, моим неожиданным
присутствием. Я сам не ожидал, что окажусь дома так скоро, но, встретив одного
сотрудника фирмы, с которой был связан мой бизнес, я был слишком рад
все уладить и сразу вернуться. Я тоже чувствовал себя очень усталым с того
первого дня, когда я покинул дом, как будто какая-то туча нависла над моим домом. Моя
первая мысль была о Дон, но ее розовое, счастливое лицо вскоре рассеяло
опасения, которые я испытывал за нее; однако ты, Флоренс, неважно выглядишь
хорошо; ты больна?

- Со мной все в порядке, спасибо.

Он заглянул глубже, чем ее слова, и увидел за ними бурю эмоций. Он
больше не замечал ее, но разговаривал с Дон до конца
ужина, а когда они закончили, пошел один прогуляться.

"Он избегает меня", - сказала она, войдя в свою комнату и садясь, грустная и
удрученная: "Что, кроме дурного, может заставить его казаться таким? Но я этого не оставлю
так. Сегодня вечером я узнаю от него, правдивы ли эти сообщения,
и затем, если это правда, уеду отсюда навсегда. Счастье, подобное тому, что я испытал
, слишком велико, чтобы длиться вечно.

Он сидел один в библиотеке; она тихонько постучала в его дверь.

- Входите, - любезно сказал он и поднялся ей навстречу, когда она вошла.

Она жестом пригласила его вернуться на место. - Останься, не вставай, - это было все, что она
смогла сказать и упала к его ногам.

Он осторожно поднял ее, как мать подняла бы уставшего ребенка, и
положил рядом с собой. Затем, взяв ее холодную от волнения руку в
свою, сказал:

"Я понял, Флоренс, по моему унынию, что твое горе зовет меня домой.
Какая-то клевета достигла ваших ушей. Разве это не так?"

"Так и есть. Я верил и сомневался до тех пор, пока сам не перестал понимать, что у меня на уме".

- Ты чувствуешь себя спокойнее всего, когда доверяешь мне?

- Я думаю ... да, я знаю, что знаю. Прости меня, - продолжала она, - если бы эти тени
не упали так внезапно на моем пути, я бы ни на минуту не
потеряла свое доверие к тебе. Я был потрясен, содрогнулся и едва ли знаю свои
лучшие мысли ".

"Действительно, были. Я не знаю, кто вас так обеспокоил, но пусть они
никогда не страдают так, как страдали мы оба, и особенно вы сами. Я говорю, что знаю
нет, и все же мои подозрения, возможно, не совсем беспочвенны. И
теперь запомни, Флоренс, в тот момент, когда ты почувствуешь, что я не такой, каким должен быть твой
идеал друга и брата, в тот момент нам лучше
расстаться ".

Она вздрогнула и побледнела.

"Я не имею в виду настоящее или скандал, который расстроил
и нарушил ваше состояние; я также не могу ожидать, что вы, кто учится доверять
впечатления, а не переживания, чтобы чувствовать себя иначе, чем у вас есть. Это
было естественно. Я только удивляюсь, что вы не ушли сразу. Ваше пребывание
показало мне вашу ценность и черту характера, которой я восхищаюсь. Теперь
когда испытание пройдено, я почувствую, что ты мой друг, даже
хотя против меня и так могут возводить клевету, мерзкую и темную
возможно, потому что мне предстоит сразиться за тебя, мой друг, и за все остальное.
женщины. Права женщины, которые игнорировались или о которых думали несерьезно
Я буду решительно отстаивать при первой же возможности. Я буду
непонятым, переоцененным на конкурсе, но меня это волнует
нет. Я просто слишком нетерпелив, чтобы увидеть день, когда представители вашего пола перестанут
вступать в брак ради простого крова, и когда будет открыт труд всех видов
за их головы и руки, с вознаграждением, соизмеримым с их
усилиями. Я с нетерпением жду того времени, когда им будет предоставлено право голоса
не с неохотой, а свободно и охотно;
ибо разве женщина не является высшим творением Бога и его лучшим подарком мужчине? Теперь, если
тени придут снова, в форме скандала, думаешь, ты сможешь доверять
мне?

- Могу. Я верю и никогда больше не смогу сомневаться. Прости прошлое. Я был слаб..."

"Мне нечего прощать", - сказал мистер Уаймен, наклонившись и
поцеловав ее в лоб.

Печать братства была установлена, и с этого момента Хью и Флоренс знали,
узы, которые их связывали, были чистыми и незапятнанными.




ГЛАВА VIII.


Миссис Дин сидела, раскачиваясь и бросая нетерпеливые взгляды на маленькие
часики на каминной полке. Книга, которую она читала час назад, была
глубоко заинтересованная, лежала, сложив руки на коленях, в то время как нервный
взгляд ее глаз в сторону двери говорил о том, что она с тревогой
ожидала чьего-то прихода. Часы пробили десять, и, встав со своего места,
она подошла к окну и, отодвинув занавеску, выглянула
в мягкую летнюю ночь. Это был один из тех прекрасных вечеров,
ближе к закрытию сезона, когда слегка прохладный воздух напоминает
об уютных сиденьях у камина и тесном общении с самыми дорогими сердцу людьми
. Но ее мысли были далеко не мирными. Она была одна,
и ревновала к нему, который так ее бросил. Мгновение спустя на площади послышался звук
шагов; звук, который в прежние годы она
слышала с трепетом удовольствия. Но сегодня ночью они только ослабили
напряжение долго сдерживаемой страсти и эгоистичные мысли о пренебрежении. Она опустилась
в кресло и сидела с видом глубоко обиженной, когда в комнату вошел ее муж
.

"Что, встала и ждет меня?" сказал он, направляясь к ней, его лицо
светилось душевным возбуждением.

Она холодно отвернулась от него и взяла свою книгу. Он осторожно забрал ее у
сказав,--

"Послушай меня, Мейбл. Я хочу немного поговорить с тобой. Ты можешь почитать, когда
Меня не будет".

"Да, сэр, я нахожу для этого широкие возможности", - и она бросила на него
взгляд, полный острого упрека.

"Не надо, Мейбл; послушай меня".

"Я весь внимание; почему ты не продолжаешь?"

"Ты думаешь, я могу говорить, пока ты в таком настроении?"

"Почему, что ты хочешь, чтобы я сделал? Я жду ваших мудрых слов,
или, может быть, лекции о слабостях пола в целом и о себе в частности
в частности, продолжайте, уверяю вас, это настоящее облегчение - слышать человеческий
голос после этих одиноких вечеров, которые кажутся бесконечными ".

"Почему, Мейбл, что ты имеешь в виду? Я не проводил ни одного вечера вдали от тебя
почти год до этого. Мое отсутствие этим вечером было чисто
случайным, хотя я провел его очень приятно".

"И могу я спросить, где вы находите такое восхитительное развлечение, которое задержало вас
вас не было дома до столь позднего часа, ведь уже почти полночь?"

"Да. Я провел вечер с мисс Эванс.

"Эта отвратительная упрямица..."

"Мейбл! Я не желаю слышать, чтобы о ней говорили в таком тоне".

"О, конечно, нет. Все мужчины в Л. без ума от ее общества, так что
утонченная, такая прогрессивная, такая умная. Меня тошнит от всего этого. Полагаю,
ты думаешь, что мы, бедные жены, со всем этим смиримся. Нет, нет, я не буду,
во-первых. Ты будешь проводить вечера дома, со мной. Говард Дин,
ты не имеешь права покидать меня ради общества какой-либо женщины, как ты это сделал
сегодня вечером.

Израсходовав таким образом все свое дыхание и гнев, она снова уткнулась в волосы
и дала волю своим чувствам в потоке слез. На ее ограниченный взгляд,
она была раненой женщиной. Насколько по-другому бы она себя чувствовала, если бы
с добротой выслушала слова, которые он жаждал ей сказать.

"О, Мэйбл, если бы ты только выслушала меня. Сегодня вечером я услышал такие
восхитительные мысли, что всем своим существом я жаждал поделиться ими с тобой.
Мысли, которые помогли бы любому мужчине или женщине прожить благородную и лучшую жизнь.
О, Мейбл, будь моей помощницей. Не отворачивайся от того, кто любит тебя".

"Странный способ проявить свою любовь ко мне - проводить время с
другими женщинами..."

"Прекрати, Мейбл. Я, по крайней мере, добьюсь того, чтобы меня услышали, и буду свободна слышать
мысли других женщин, а также мужчин. Я начинаю верить
что слова Хью Уаймена слишком правдивы: "брак в девяти случаях из
из десяти - это рабство, ярмо тирании, заставляющее две души беспокоиться и
изматывающее жизни друг друга".

Он остановился, испугавшись, что зашел слишком далеко, и серьезно посмотрел на
холодное лицо своей жены. Прости его, читатель, он не мог удержаться
сравнивая ее тогда с мисс Эванс, последняя была такой спокойной, серьезной и
глубокой в своей любви к человечеству и прогрессивной жизни.

Он подошел к ней вплотную и, взяв ее за руку так нежно, как это мог бы сделать влюбленный
, сказал:

"Мэйбл, прости меня; я был взволнован и сказал слишком много. Я люблю тебя, как
ты хорошо знаешь, как я не люблю ни одну другую женщину, но я должен обладать невинной
свобода наслаждаться обществом друга, даже если этот друг
женщина.

"О, конечно, мистер Дин. Я бы ни на минуту не лишил вас общения
удовольствий. Я вижу, что я не по духу вам и не привлекаю вас. Возможно,
Мисс Эванс - родственная вам душа; если это так, я умоляю вас не позволять мне становиться у вас на пути
. Я могу поехать к отцу в любой день.

"Мейбл!" Это было все, что он смог произнести, и вышел из комнаты.

Оставшись одна, предоставленная собственным размышлениям, она стала более спокойной. Слеза
настоящего раскаяния за свои поспешные слова скатилась по ее щеке. "Я пойду и
скажи Говарду, что я сожалею о своих недобрых замечаниях, - сказала она, смахивая
волосы с лица, и встала, чтобы сделать это. В этот момент короткий, быстрый
звонок в дверь поколебал решимость, и она задрожала от страха,
не в силах ответить на звонок.

Какую благодарность она испытала, услышав твердые, мужественные шаги своего мужа в
холле, а затем его голос, низкий и звучный, как всегда, приветствующий ее собственных
родителей. Почему они были здесь? и что могло случиться? вот
вопросы, которые пришли ей в голову, когда ее мать ворвалась в комнату,
за ней следовал ее отец с ковровой сумкой и разными свертками.

- Думаю, на этот раз мы приготовили тебе сюрприз, Мейбл, - сказал он,
целуя ее так же нежно, как раньше, когда она садилась к нему на колени, и
слушал почти бесконечные истории собственного сочинения.

- Но почему ты так опаздываешь? - встревоженно спросила она.

"Машины задержались на три часа из-за аварии, так что вместо того, чтобы
прибыть вовремя, мы прибыли несколько не в порядке, но не
нежеланные гости, Мейбл, я знаю".

Он не видел ее лица, или, возможно, испугался, что прием был
не таким теплым, как обычно. Она быстро ответила:

- Ну да, отец, вам с матерью рады в любое время дня и ночи.
спокойной ночи", и все же ей хотелось в этот момент остаться наедине с Говардом.

"Я сказала отцу, - сказала ее мать, взглянув на часы, - что уже
так поздно, что нам лучше пойти в отель, но он придет и скажет: "Говард"
я бы не прочь встать и поприветствовать стариков".

"Нам было бы очень жаль, если бы вы так поступили. О, а вот и
Говард", - и вошел муж Мейбл, очень бледный.

"Поздний час тебе не идет, сын мой. Что так долго не давало тебе уснуть?"

"Я подозреваю, что какой-то крылатый вестник знал, что ты придешь; но ты
должно быть, устали", - и он предложил новоприбывшим прохладительные напитки с бокового
стола. Мейбл, однако, слетала в столовую и приготовила им
что-то более существенное в виде мясного ассорти и чашку чая,
которое она приготовила за невероятно короткий промежуток времени.

Было облегчением, когда она показала им их комнату. Она спустилась вниз
и села одна, надеясь, что Говард придет к ней. Он ушел в свой
кабинет, где иногда проводил большую часть ночи за писанием,
поскольку по профессии он был юристом, то есть человеком более чем среднего достатка.
благодаря своим способностям, его услуги были востребованы на многие мили вокруг. Мейбл ждала,
но он не пришел, и, не в силах больше терпеть промедление, она разыскала его
в его убежище.

- Мейбл, тебе следовало бы быть в постели, сейчас половина второго. Боюсь, ты вряд ли
сможешь развлечь своих отца и мать, если не уйдешь
сейчас же, - и он продолжил писать.

"Так холодно! Что ж, я могу жить и без его любви", - сказала она себе и
повернулась, чтобы выйти из комнаты. Он взглянул на ее гибкую фигуру, и все
любовные чувства ранних лет охватили его. Ему страстно хотелось прижать ее к себе
еще раз к своему сердцу, и он поднялся, чтобы последовать за ней.

"Спокойной ночи, сэр", - сорвалось с ее губ ледяным тоном, и он вернулся к
своим трудам, продрогший, с больным сердцем и измученный, где мы оставим его и
вернитесь на одну главу назад, к причине всего этого неправильного представления, и посмотрите,
найдем ли мы в нем что-нибудь, кроме слов истины и принципов, которые должны быть
понятны всем.

Как и слишком многие женщины, миссис Дин стремилась полностью сохранить своего мужа при себе
. Она не могла осознать, что тот, кто настроен по-своему
способ и время получить целое, может не получить даже части. Она хотела его
исключительно для себя, не подозревая об этом, а если и зная, то бунтуя
против того, что его существо потечет к ней самой после временного
отступления, гораздо более богатого любовью. Увы, сколько женщин затмевают благородство
мужчин и обманом лишают себя высших удовольствий жизни.

О мисс Эванс она ничего не знала, кроме рассказов. Как и многие, она
позволила своим предрассудкам управлять ею и избегала всех возможностей
познакомиться с достойной женщиной, которая быстро становилась
жизнью и светом для умов высокого порядка. Мысли, которые волновали
сердце и душу ее мужа, мы запишем на благо
тех, кто, возможно, борется за свет.

В тот вечер Говард Дин шел на деревенскую почту ни с какой
другой мыслью, кроме как получить свои бумаги и вернуться домой. В то время как
там он встретил Хью Ваймана, который попросил его, поскольку это было по пути,
отнести журнал мисс Эванс. Он без колебаний удовлетворил
просьбу своей подруги. Придя к ней домой, он застал ее одну, и обычная
вежливость завела их разговор. Сначала это касалось только
повседневных событий, но вскоре это перешло в более глубокие русла, и их индивидуальные
мысли были высказаны на религиозные темы, каждый получил
предложения с точки зрения другого.

- Я знаю, мне не терпится, - сказала мисс Эванс, когда тема стала теплее
и оживилась под напором слов, - увидеть день, когда моя долгая
заветные идеи воплотятся в реальную жизнь. Разве это не будет грандиозно
когда религия перестанет быть абстрактной, бездушной наукой,
затхлой теологией, но живой, жизненно важной истиной, которой живут и действуют, а не просто
исповедуемый и проповедуемый; когда человеческая семья будет объединена в одно
узы, и человек будет любить делать добро своему брату; когда тот, кто силен, будет
заботьтесь о том, кто слаб; когда ежедневные добрые дела будут приняты
как истинное поклонение; когда золотое правило станет единственным кредо
человечества, а женщина набросит на своих заблудших сестер благословенный покров
милосердия. Сегодня мир полон потребностей. Никогда еще он не нуждался так сильно
в труде каждого серьезного мужчины и женщины, как сейчас. Все могут трудиться ради его
продвижения; одни говорят, другие пишут, третьи действуют, и таким образом все вместе помогают
вступить в тысячелетие человечества. Религия для меня - это всего лишь
повседневная добродетельная жизнь. У церкви мало что есть, кроме формы. Мы хотим жизни.
христианство течет от сердца к сердцу; и молитвы, не на установленных
времена, но когда души возносятся к небесам, словами или делами, чтобы быть
признанными истинным поклонением. Когда наши церкви будут украшены искусством;
когда театр, ныне столь малопонятный, используется как рычаг
моральной силы, равной, если не большей, чем церковь, для достижения
сердца и обогащения интеллекта; когда эти две силы сближаются
во-вторых, тогда у нас будет настоящая церковь и истинное богослужение. Искусство в любой
форме должно быть признано великим посредником между Богом и человеком, и
когда это будет сделано, мы обретем полноту в нашем богослужении, которая
сейчас об этом мало кто мечтает. На мой взгляд, драма предстает как великий
наставник грядущего времени - более великий, чем церковь, более могущественный,
следовательно, более действенный, и, я думаю, когда-нибудь займет свое место. Я
говорил долго, но полнота темы должна служить мне оправданием".

"Я слишком рад слышать от кого-либо подобные мысли. Я
долгое время стремился к чему-то более удовлетворительному, чем
Я получил. Формы богослужения долгое время были скучными и лишенными
жизни для меня".

"Слишком долго наши умы были отягощены доктринами, вместо
принципы, - сказала мисс Эванс, и ее лицо осветилось искренней задумчивостью.
"но знамения времени сейчас великолепны. Люди больше не будут питаться
шелухой и сухими костями. Каждый день раздается призыв к свету, больше света, и
теории быстро уступают место человеческому опыту. Возникает сильное течение
индивидуальной жизни, которое также вдохновляет каждого оратора и
писателя высокими и благородными мыслями, и они вынуждены давать людям хлеб
, а не камни. Я надеюсь, мистер Дин, что мы доживем до
наступления нового дня, ибо, несомненно, у нас мало что есть, кроме темноты
сейчас, и все же весь свет, который мы могли бы использовать, я полагаю, иначе он появился бы
раньше ".

"Я верю, что так и будет, и если мужчины и женщины будут верны тому свету, который у них есть,
этот день скоро настанет. Но, право, мисс Эванс, - сказал он, взглянув
на часы, - уже почти десять часов; как быстро пролетели мгновения
.

"Я теряю всякое представление о времени, когда чувствую биение человеческой
души", - ответила мисс Эванс. "Я надеюсь, что вы приедете снова и привезете свою
жену; Я знаю ее только по чертам лица; я действительно хочу узнать ее через ее
мысли".

"Я так и сделаю, благодарю вас", - и он ушел, переполненный желанием
поделиться со своей женой мыслями искренней души. Мы встречались с ним в
его доме и знаем результат - резкую обратную сторону большинства жизненных
приятных впечатлений.




ГЛАВА IX.


Миссис Дин обнаружила, что часы, пока ее родители оставались, тянулись тяжело. Она
была не похожа на себя прежнюю, и они не могли не заметить перемены.

Это был первый раз за всю их супружескую жизнь, когда она пожелала, чтобы они были дома
. Один час наедине с мужем все бы уладил; но
их не было, потому что дела, казалось, наваливались со всех сторон, и
каждая минута его времени, до глубокой ночи, была занята писательством.

Они виделись только в присутствии родителей,
потому что мистеру Дину удалось поспать всего несколько часов на рассвете, и
проснулся он как раз вовремя, чтобы приготовить завтрак. Они отдалились друг от друга, и
обстоятельства, усугубляющие печальное положение дел, казалось, увеличивались с каждым днем
.

На четвертый вечер после приезда наступила небольшая пауза в
напряженных делах, но он не испытывал желания присоединиться к семье,
зная, что чувства Мэйбл и его самого будут за много миль друг от друга, он
снова навестил мисс Эванс.

К своему облегчению, он застал ее одну, ибо жаждал еще одного общения
с таким всеобъемлющим разумом и такой чистой душой, как у нее. Она заметила
печаль на его лице и порадовалась, что у нее на сердце легко
а душа сильна доверием, которым она может поделиться с ним.

"Если бы он пришел прошлой ночью, - сказала она себе, - как мало я могла бы сделать для него"
- потому что моя собственная душа была темной от горя, а губы немыми. Его
лицо приобрело более жизнерадостный вид, когда ее слова надежды и вдумчивости
высказывания взывали к его здравому смыслу, и вскоре оно озарилось
радость, подобная ее собственной. Он забыл о туче, сгустившейся над ним и
Мейбл; забыл ее слова, которые так ранили его душу; и только ее лучшее,
истинное "я" отражалось в его сердце, когда он слушал жизненно важные истины
которое слетело с уст благородной женщины, в присутствии которой он сидел.

"Наш разговор прошлой ночью, - сказал он, - пробудил такие новые
эмоции, или, скорее, пробудил чувства, которые дремали, что я мог
не смог устоять перед сильным порывом, который я почувствовал, снова навестить вас и возобновить наш
разговор".

"Я очень рад, что вы пришли, потому что моей душе приятно видеть других
заинтересован в этих новых взглядах и признаю великие
потребности человечества и настоятельные требования нашей природы ".

"Я давно чувствовал, - заметил мистер Дин, - что церковь,
предмет нашего последнего разговора, нуждается в большей жизни; что она должна открыть свою
двери для всех лучей света, и больше не впускать лишь немногих, и что
эти двери должны быть достаточно широкими и высокими, чтобы все, что
необходимо для развития человечества, могло войти в них, прийти из
откуда бы оно ни взялось и каким бы именем ни называлось. Одним словом, самый
церковь должна идти впереди людей или, по крайней мере, вместе с ними,
иначе ее оставят позади и будут рассматривать как изношенный и бесполезный институт
".

"Я рад слышать, что вы выражаете свои мысли таким образом, и надеюсь, что вы будете
высказывать их так же свободно в любое время, ибо слишком многие придерживаются подобных взглядов
не произносите их, пребывая в страхе перед тем, что могут сказать или сделать их друзья или церковь
. Таких десятки тысяч. Дайте им высказаться.
Каждый честный мужчина и женщина должны это сделать и, таким образом, способствовать приближению дня
истинной жизни и совершенной свободы. Хотя я ценю ассоциативные усилия, я
ни на минуту не упускал бы из виду индивидуальное мышление и действия. У нас
этого недостаточно. Церкви нужно многое перенять, чтобы привести ее
в здоровое состояние. Сегодня он игнорирует многие ценные истины, которые
исповедуют люди на пенсии, в то время как он кормит своих слушателей шелухой. Находя
лучшую пищу для своих душ снаружи, они уходят и не могут вернуться, потому что
истины, которых они придерживаются, не будут приняты ".

"Мы добились быстрых успехов в искусстве и науке, мисс Эванс, но
церковь отстала, пока, наконец, мы не обнаружили, что больше христианства
находится снаружи, чем внутри ее стен".

"Верно. Лучшие мужчины и женщины, которых я когда-либо знал, никогда не сидели за
так называемым столом Господним, никогда не преломляли хлеб и не пили
вино, но их души вкусили жизнь вечную, когда они дали
во имя Его пищу голодным и одежду нагим. Каждая душа - это
храм, и каждое сердце - святыня. Единственное, что церковь может сделать сегодня
это протянуть руку и забрать свою жизнь у мира. Все достижения
искусства должны быть раскрыты, если она хочет остаться в живых. Укрепите его этими
вещами, и мы не увидим, как видим сейчас, в каждом городе даже,
все бремя его поддержки ложится на одного или двух человек. Если
в нем достаточно жизни, оно устоит; если же оно отказывается от света, то только такие люди
замедляют его прогресс, хотя и строго добросовестны в своем положении.
Я думаю, что одна из величайших ошибок заключается в том, что слишком долго держат одного пастора.
Как можно накормить людей и черпать жизнь только из одного источника?"

"Верно, - сказал он, - и разве эта точка зрения не применима к нашему социальному и
семейному, а также религиозному состоянию? Можем ли мы всегда черпать жизнь из
одного человека?"

"Нет; и никогда не предполагалось, что мужчины и женщины будут так истощать
друг с другом. Закон о браке слишком произволен; он не допускает никаких возможностей для
индивидуальных действий, и все же этот предмет настолько деликатен, настолько запутан,
что никто, кроме самых проницательных и уравновешенных умов, не осмеливается пытаться
критикуйте, не говоря уже о том, чтобы улучшать его. Неправильные представления человека
Мотивы настолько велики, что многие, кто видит его ошибки, трепещут и боятся
говорить о них. Но если мы хотим принести хоть какую-то пользу ковенанту, столь
святому в своих обязанностях, мы должны указывать на его недостатки и стремиться исправить
их, и иногда я думаю, что моей миссией будет помочь ему
высшие состояния. Хотя такая задача была бы далека от завидной, я буду
охотно делиться своими мыслями с теми, кто борется, рискуя
быть неправильно понятым в девяти случаях из десяти, как, вероятно, и будет ".

"Тогда, пожалуйста, поделитесь со мной своими наилучшими мыслями, мисс Эванс, потому что мне нужен весь
свет, который я могу получить, не только для себя, но и для других".

"Я всего лишь ученый, как и вы, мистер Дин, и иногда я думаю,
что все, на что я могу надеяться, - это всего лишь на мгновение снять бремя с
плечо пилигрима, чтобы можно было сделать более глубокий вдох перед долгим и
часто унылым путешествием ".

Резкий звонок в дверь прервал дальнейший разговор, и мистер
Дин, поклонившись незваной гостье, какой она казалась в тот момент,
пожелала мисс Эванс доброго вечера и удалилась.

Звонившая была любящей посплетничать женщиной, которая поддерживала огонь во многих домашних очагах
своими скандальными репортажами.

- Боже мой, мисс Эванс, - сказала она, как только удобно уселась, - не так ли
это был мистер Дин? Да, я так и думала; но у меня не очень хорошее зрение,
а потом он стал таким грустным; может быть, ему нездоровится, - и она посмотрела
вопросительно обращаясь к мисс Эванс, которая ответила,--

"Я думаю, что он в своем обычном состоянии; возможно, немного утомлен
делами. Как поживает ваша семья, миссис Тернер?"

- О, Тол'Рабл, спасибо. Но мистер Дин ничего не сказал, не так ли,
о своих родных?

- О своих родных? Что вы имеете в виду, миссис Тернер?"

"Поверьте мне, я могу как сказать, так и не сказать, теперь я сказал то, что у меня есть. Почему
видите ли, мисс Мозес, которая обнюхивает миссис Бейкер, была у миссис Браун прошлой
ночью, и там была девушка, нанятая миссис Дин, и она рассказала миссис Браун
мужчине, что мистер Дин и его жена довольно сильно поругались, и
что ее родители - ее отец и мать - собирались забрать ее домой.

"Миссис Тернер, меня не интересуют эти сплетни; мы сменим
тему, если вы не возражаете".

- Лор, не обижайся; я только... я имею в виду, я не хотел причинить тебе вреда.

"Вы не можете; но эта праздная привычка повторять чужие высказывания,
хуже, чем глупость. Это большая несправедливость по отношению к вам и к людям, о которых вы говорите
".

"Ну, я и не думала, что у меня будет такая лекция", - сказала женщина,
изображая добродушие. - "Я говорю, как уже говорила, я не хотела ничего плохого"
. Мне очень нравятся мистер и миссис Дин, и я подумала, что это слишком плохо
чтобы говорить такие вещи ".

- Мэм здесь? - осведомился грубый голос у двери, и в узкую щель просунулось красное пухлое
лицо.

- Ну, Джосайя Тернер, я же сказал вам идти спать час назад. Что ж, я должен
идти, мисс Эванс. Я думаю, мой мальчик не уйдет без меня", - и, взяв сына
за руку, она ушла.

- Боюсь, на их домашнем горизонте надвигается буря, если уже не
надвигается, - сказала мисс Эванс, садясь и кладя поводок на
руки. "Я бы хотел, чтобы он не приезжал. Возможно, меня в чем-то обвиняют, но почему
Я должен бояться. Я просто сказал то, что считал правильным. Я должен ожидать
столкнуться со многими штормами в этом путешествии, чья тихая гавань находится - где?
Никто не знает".

Она заперла дверь и, вознеся сердечную молитву о
наставлении, удалилась.

Вернувшись, мистер Дин застал свою жену одну, и по его поведению можно было понять,
как он был рад застать ее такой.

"Кажется, прошел месяц, Мейбл, с тех пор, как я видел тебя наедине".

Она только заметила, что, боюсь, ее родители почувствовали его отсутствие
дома.

"Я действительно думаю, Говард, - продолжала она, - что ты мог бы уделить нам немного
своего времени. Это заслуга моих родителей. Им, должно быть, кажется, что ты
добровольно отсутствуете, и мне трудно убедить их в
обратном".

"Мне жаль, что такое впечатление могло сложиться у
них в головах. Они должны знать, что для меня это настоящая жертва -
так тесно посвятить себя бизнесу. Я надеюсь, Мейбл, что они произвели на тебя ошибочное
впечатление, и, возможно, твое собственное состояние имеет к этому большее отношение
, чем их. Это первый вечер, который я провела наедине с собой
с тех пор, как они здесь.

- А почему я не провела его дома?

- Потому что я не могу считать себя тем, кем я не являюсь, а ты знаешь, что я не являюсь
в покое; что наша гармония нарушена. Если бы я мог застать тебя наедине, я
должен был быть дома раньше этого".

- Полагаю, вы искали общества более близкого по духу?

- Мейбл, будь осторожна. Ты можешь так расстроить меня, что я могу наговорить много такого, о чем
буду сожалеть.

- Говард?

- Ну, Мейбл.

- Думаю, я вернусь с папой и мамой. Они отправятся домой послезавтра.
послезавтра.

Он не поднял глаз и не выказал ни малейшего желания задержать
ее, а просто спросил:

"Где они сегодня вечером?"

- У миссис Нортон. Они пошли пить чай. Я чувствовала себя слишком плохо, чтобы сопровождать их.

- Ты очень больна, Мейбл?

"Я чувствую себя далеко не хорошо, и все же это, кажется, не из-за физического
недомогания. Это что-то более глубокое".

"Верно, моя бедная жена, мы отдалились друг от друга; и что же стало причиной этого?"

Она задумчиво посмотрела на него, но с ее губ не слетело никакого ответа
.

- Я думаю, нам лучше ненадолго расстаться. Это пойдет на пользу нам обоим.

Она вздрогнула, едва ли ожидая от него такого замечания.

- Значит, мое присутствие действительно стало вам надоедать? Ее тон и
манеры подразумевали больше, чем она хотела показать.

"Ты прекрасно знаешь, Мейбл, но я... мы оба, к сожалению, не в
гармония; возможно, мы исчерпали друг друга. Давайте расстанемся, и каждый найдет
себя. Мы станем ярче и счастливее, когда будем вместе,
Мейбл, не так ли? - и он нежно положил руку ей на голову.

О, почему, по крайней мере, двое не могут видеть вещи в их истинном свете? Почему
она оставалась такой слепой к реальному положению дел? То ли
невежество, то ли своенравие удерживали ее от света, и, холодно пожелав ему
спокойной ночи, она вышла из комнаты.

Следующий день был действительно мрачным. Родители Мейбл ознакомились,
не с фактами, а с искаженным представлением о деле, и в их
глазами она была женщиной, подвергшейся жестокому обращению. От нее больше не было никакой пользы
мужу прилагать все усилия для их счастья, яд предрассудков
проник в их умы и пропитал каждую мысль.

Это было болезненное расставание. Непонимание с одной стороны и глубокое страдание
с гордостью - с другой. Ни блеска в глазах, ни пожатия
руки, ни теплого прощания, чтобы сохранить его сердце живым, пока она в отъезде.

После того, как машины уехали, он постоял, глубоко размышляя об этом странном происшествии,
пока толпа не толкнула его и не вернула во внешний мир,
с его тяжелым трудом, его веселыми звуками и разнообразными формами жизни.

Какой перерыв в его обычной мирной жизни; какую пустоту он обнаружил в своей
душе, когда вошел в тихий дом. В комнатах не было затянувшейся атмосферы
любви; все было убрано с глаз долой. Приказ
был болезненным, и он ушел искать общения, если не сочувствия.




ГЛАВА X.


"На что это похоже, Дон?"

"Как Великая Душа, которая впитала в себя миллион жизней и
не может успокоиться, она так полна радости и печали", - и она устремила на него пристальный взгляд
более пристально смотрю на покрытые пеной волны.

Это был первый раз, когда она увидела океан, и острый взгляд ее отца
доставил мисс Вернон огромное удовольствие, наблюдая за ее восхищенным, удивленным взглядом
еще один источник удовольствия, помимо широких просторов красоты, которые
простирались от берега до горизонта.

Все трое, согласно обещанию мистера Уаймена, приехали сюда, чтобы на несколько недель насладиться
удовольствиями и красотами морского побережья, а также
увидеть различные стороны человеческого характера, которые ежедневно сменяли друг друга
там.

Мисс Вернон было чрезвычайно интересно наблюдать за жадным интересом ребенка
к этому великолепному проявлению природы и ее странной проницательности
в характер людей, с которыми они ежедневно общались.

Была одна хрупкая, нежная девушка лет двадцати, которая гуляла
каждый вечер одна и за которой мисс Вернон наблюдала с большим интересом.

"Она мне тоже нравится", - сказала Дон, однажды вечером подойдя вплотную к своей учительнице,
прогуливаясь взад-вперед по пляжу.

"Кто? и откуда ты знаешь, что она мне нравится.

- Ну, эта леди, идущая впереди нас. Я чувствую, что она тебе нравится.

"Я рад, что ты это делаешь, Дон. А теперь скажи мне, почему ты любишь ее".

"Я люблю ее, потому что она белая".

"Ты хочешь сказать, что она чистая. Я думаю, что так оно и есть.

"Да. Я имею в виду это и кое-что еще".

"Что?"

"На одном из моих уроков ты сказал мне, что некоторые объекты были белыми,
потому что они не поглощали ни один из лучей, но отражали все".

"Вы должны объяснить свое необычное применение - или простыми словами, скажите мне
как она отражает все и ничего не забирает".

"Ну, потому что она не отнимает жизнь у людей, а дарит ей".

"Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду - она отбрасывает их обратно к себе очищенными
своим светом". И лицо ребенка было не ее собственным, сквозь него просвечивало чье-то другое
.

"Очень хорошо, Дон, я надеюсь, мы когда-нибудь узнаем эту непорочную юную леди,
и получите от нее свет, - сказала мисс Вернон, обращаясь больше к
самой себе, чем к странному ребенку, который в этот момент танцевал под
плеск волн.

"Согласно вашему научному символу, я полагаю, мы увидим здесь несколько черных
людей, прежде чем уйдем", - со смехом сказала она ребенку.

"Да, таких повсюду полно. Они забирают весь свет и
ничего не излучают. Но посмотрите, мисс Вернон, леди сидит на камне и
плачет, могу я подойти к ней?"

"Не будет ли это вторжением?"

- Да, иногда, но не сейчас. Можно мне уйти? Думаю, папа позволил бы мне.

- Ты должен спросить его. Я бы предпочел не давать тебе такой вольности.

"Тогда я так и сделаю", - и она на максимальной скорости полетела к берегу, где он
сидел.

"Можно мне пойти и посмотреть на ту леди на скале, папа?"

"Почему? Ты ее знаешь?"

"Нет, но я должна идти", и пока она говорила, в глазах Дон появилось то странное выражение
которое свидетельствовало о внутреннем видении.

"Да, дочь, иди", - был его ответ, и она отпрыгнула от него и
в одно мгновение оказалась рядом с плачущей незнакомкой.

Отец наблюдал за ней с глубочайшим интересом и почти жалел, что не
оказался в пределах слышимости.

Она не стала приближаться к незнакомке тихо, а одним прыжком вскочила и
обвила руками ее шею, сказав голосом более глубоким и сильным,
чем ее собственный:

"Перл, я здесь. Не плачь больше!"

Молодая девушка затрепетала, но не от ужаса, потому что для нее такие вещи
были частым явлением. И все же доказательство присутствия
невидимого было для нее таким положительным, более осязаемым, чем она
ощущала месяцами, что все ее накопившиеся сомнения отступили, и чистое
воды веры струились по ее душе.

Здесь, среди незнакомых людей, где никто не знал ни ее имени, ни ее горя, она
заговорил голос ее любимого человека. Почему она должна сомневаться? Почему
тысячи людей, которые каждый день испытывают подобное?

Она встала со своего места и, взяв за руку ребенка, который
странно затрепетал от ее прикосновения, направилась к дому.

- Ты любишь море? - спросила я. - спросила она у маленького незнакомца.

- О, даже очень. Я хочу попросить папу жить здесь вечно", - и она
с энтузиазмом посмотрела на отступающие волны.

"Ты здесь живешь?" - спросила Дон.

"Нет, мой дом далеко. Я приехал сюда отдохнуть".

"Это заставило тебя плакать? Ты устала?"

"Да, дорогая. Временами моя душа очень устает".

"Устает ли море, когда оно стонет?" - и она с удивлением посмотрела на
широкое пространство меняющихся волн.

"Я думаю, что да; но сейчас я должна тебя покинуть; я вижу, твои друзья ищут
тебя".

Но Дон не позволила ей пройти дальше. Она крепче сжала ее руку и сказала:

"Это мой папа, а это мой учитель".

- Надеюсь, мой ребенок не надоел вам, мисс, - сказал мистер Уаймен, пристально вглядываясь
в лицо прекрасной незнакомки, стоявшей перед ними.

- Отнюдь, сэр. Она меня утешила. Дети при обычных
обстоятельствах всегда желанны, но когда они приносят доказательства ...

Она замолчала, испугавшись, что ее могут не понять.

- Я понимаю это, мисс. Я увидел в ее глазах жизнь, отличную от ее собственной,
иначе я бы не позволил ей пойти к тебе.

"Я благодарю вас обоих", - сказала кроткая девушка и, грациозно поклонившись,
направилась к дому.

"Разве она не белая, мисс Вернон?" - ликующе спросила Дон, когда
незнакомец был вне пределов слышимости.

"Да, она прекрасна и непорочна".

"Я надеюсь, что она утешилась, потому что на ее лице выражение печали, более глубокой
, чем мы часто видим у столь юных людей", - заметил мистер Уаймен, который
мисс Вернон просветила Дон в странном применении
науки о душе.

"Да, она была такой, папа. Кто-то в воздухе заставил меня заговорить и позвать ее
имя. Это "Перл"; разве это не красиво? О, посмотри на эти облака, папа! - воскликнула она
в волнующем экстазе. - Надеюсь, они будут выглядеть точно так же
, когда я умру.

"Ты устала, дорогая, нам пора идти", - сказал ее отец, наблюдая
ревнивыми глазами за белоснежными и малиновыми облаками, которые лежали на
горизонте, прямо над пенящимися волнами.

"Здесь несколько человек из Л ...", - сказала мисс Вернон, когда она и мистер
На следующее утро Уайманы сидели вместе на веранде, наблюдая за меняющимся видом
моря.

"А, кто это; кто-нибудь из наших друзей?"

"Я никогда не видела их в вашем доме. Две дамы, миссис Фостер и
сестра. Вы их знаете?"

"Я знаю, что в Л. есть такие люди. Когда они прибыли? Я
их не видел".

"Вчера вечером; но вы не выглядите особенно довольным. Они не побеспокоят тебя
?

"Я не имею в виду, что они будут, хотя они люди назойливые и знают все
дела каждого лучше, чем свои собственные".

- Так я судил по их разговору вчера вечером, которого я не мог не
я подслушал, когда они так громко разговаривали, их комната была рядом с моей, и
их дверь была открыта.

"О ком они говорили?"

"О мистере и миссис Дин. Мне кажется, я слышал, как вы упоминали их".

"У меня тоже; милые, добрые люди. Как обычно, я полагаю, они обвиняли
их во всевозможных слабостях и проступках ".

"Я слышал, как один из них утверждал, что мистер и миссис Дин расстались и что
она уехала жить к своим родителям".

"Этого не может быть! Говард Дин слишком справедлив и благороден для чего-либо подобного
но если это так, то для этого есть веские причины. Я думаю
Я напишу ему сегодня же утром и попрошу приехать и привезти свою
жену в это прекрасное место на несколько дней. Ты не одолжишь мне свой фолиант,
Флоренция? Моя комната находится на втором этаже, и мне бы очень хотелось, чтобы
меня ждали этим утром ".

Она полетела в свою комнату, вернулась и поставила его перед ним, а затем
отправилась на поиски Дон.

Выбрав изящный листок из аккуратно разложенного содержимого, он
начал:

"Мой дорогой друг Говард.

"Приезжай и проведи несколько дней в этом прекраснейшем из..."

В этот момент сильная рука легла ему на плечо, а другая приложилась
к его глазам.

"Я здесь", - произнес хорошо знакомый голос, - "так что отложите ручку и бумагу. Мы
начнем лучше".

"Почему? когда? откуда вы приехали и как выбрали это
место?"

"Я приехал сегодня утром; прибыл десять минут назад из Л...". Не "выбирал"
это место; это место привлекло меня сюда. Теперь, когда я ответил на все ваши
вопросы, могу я спросить вас, как долго вы здесь находитесь и почему
не предупредили меня о своем приезде?"

- Всего на два дня. Я должен был сказать тебе, но не предполагал, что ты сможешь
отлучись на минутку, зная, насколько напряжен твой бизнес. Но как
ваша жена? Она, конечно, здесь?

На его отвернутом лице не отразилось выражение боли, промелькнувшее на нем,
когда он ответил:

"Она нездорова и поехала домой со своей матерью".

"Итак, тебе было одиноко, и ты отправился на эту сцену жизни, чтобы скоротать
часы вдали от дома. Вы не могли бы выбрать лучшего места. Я надеюсь, что период
вашего пребывания здесь не ограничен несколькими днями".

"Вместо этого оно является неопределенным".

Тон его голоса был слишком печальным, чтобы ошибиться, и мистер Уаймен начал
думать, что в слухах, которые дошли до Флоренс, могла быть доля правды
.

Он взглянул на лицо мистера Дина и прочел все, чего не смог разглядеть при
они впервые встретились.

- Надеюсь, за время пребывания здесь не произошло ничего, что омрачило бы ваше удовольствие; по крайней мере,
ничего, кроме того, что смоет волнами?

"Море - хорошее место как для измученной души, так и для света
сердца. Однако я не могу оставить здесь свою ношу. Мне, действительно, очень грустно,
Хью. Ты сильно занят? Если нет, мы прогуляемся вместе, - сказал он
тоном, который явно подразумевал потребность в таком компаньоне, как мистер
Вайман.

"Мне нечего делать, теперь, когда вы приехали и избавили меня от утомительных
усилий написать вам".

- Значит, ты хотел, чтобы я был здесь?

- Да. Сегодня утром я думал о тебе. Я чувствовал, что тебе нужны
перемены.

- Действительно, хочу. - И они некоторое время шли вместе, затем сели под
тенью дерева, чьи длинные раскинутые ветви, казалось, колыхались
благословения падали им на головы.

"Мне нужны перемены, но больше всего человеческое сочувствие. Мейбл ушла от меня. Это
не только физическое расставание, но и разлука души и сердца ".

"Мейбл ушла! Неужели это правда? Но разлука не может длиться долго; она
наверняка вернется к твоей любви и защите. Говард, я рада, что ты
находятся здесь. Должно быть, какая-то невидимая сила привела вас в это место, где
вы можете излить свое горе и лучше и яснее взглянуть на это дело
".

"Значит, ты думаешь, что она снова придет ко мне?"

"Конечно; и вы оба будете сильнее во время временной разлуки".

"Я мог бы перенести это лучше, если бы не был так чувствителен к мнению
мира".

"Ты должен быть выше этого. Нет роста для того, кто, ища
новое, боится потерять хватку за старое. Эти оглядывания назад замедляют
паломника в его пути. Делай то, что считаешь правильным, и не обращай внимания ни на какие
мужские слова или мнения."

"Хотел бы я обладать твоей силой, Хью".

"Я думаю, тебя послали сюда, чтобы я укрепил тебя. Рука Божья в
облаке так же, как и в солнечном свете, и я знаю, что Он сотворит добро из
кажущегося зла, которое окружает вас ".

"Твои слова, по крайней мере, вселяют в меня надежду".

"Это расставание пойдет на пользу вам обоим".

"Я сам почувствовал, когда обнаружил, что в моей любви сомневаются, а в моей правдивости - сомневаются
, что так будет лучше для нас".

"Значит, ты был за это?"

"Я так и сделал".

"Я рад, что это было так. У каждого из вас будет возможность узнать
себя и то, как много вы значите друг для друга. Когда вы вместе, слова
замените мысли, в то время как отсутствие всегда разжигает пламя святой
любви, и в ее свете мы видим наши собственные недостатки и добродетели наших спутников
. На твоем месте я бы рассматривал это как одну из величайших
возможностей в моей жизни проверить истинные чувства моего сердца к тому, к кому
чья привязанность остыла, или, скорее, чье понимание стало
омраченный; ибо я не сомневаюсь, что ее сердце так же горячо, как тогда, когда ты вел ее к
алтарю. Подобно той отступающей волне, ее любовь вернется к тебе снова,
в то время как для ее беспокойной души ты должен быть таким же твердым, как этот скалистый берег ".

"Любовь женщины, - продолжал он, - сильнее, могущественнее мужской. То, что они непостоянны,
не аргумент против их преданности. Таков и этот
океан. Каждый час его поверхность приобретает другой оттенок, но глубина
есть. Так душа женщины полна разнообразных эмоций; игра поверхности
иногда темная, иногда отражающая синеву небес над головой.
Да, они глубже, выше нас, и наш повседневный опыт
подтверждает факт их превосходной деликатности и более тонкого восприятия.
Их острое понимание повседневных дел, их быстрое чутье на все
относящиеся к религиозной и общественной жизни, являются для меня доказательствами их прекрасных
качеств".

"Но их непоследовательность временами противоречит вашим утверждениям".

"Нет; больше всего рассуждают о более суровых вещах; они лучше в своем
восприятии и инстинктивно проникают в вопросы, над которыми
мы работаем и решаем в одиночку путем долгих рассуждений ".

"Я верю, что это так".

"Тогда вы продвинулись на один шаг. Мы не можем ценить женщину слишком высоко.
То, что многие совершают глупости, не доказывает, что многие не мудры и не добры,
изо дня в день неся кресты, которые сделали бы нас с вами готовыми лгать
падать и умирать - они когда-либо совершали великие дела, хорошие или плохие, и люди, я
надеюсь, когда-нибудь поместят ее образ рядом со своим создателем и будут смотреть на
для него это самое святое и возвышенное на земле - лучший дар Божий".

- Ну, Хью, ты просто помешан на этом предмете.

"Я бодрствую и надеюсь, что никогда не усну".

"Твои слова дали мне покой и пробудили мои лучшие чувства. Я
Напишу Мейбл сегодня вечером. Но вчера я почувствовала, что все женщины такие же
непостоянные, как эти воды. Я изменилась, и твои замечания заставили меня
думать по-другому.

"Я не изменил твоего мнения, я только вытащил на поверхность некоторые из твоих лучших чувств"
"И что это, как не перемена?"

"И что это, как не перемена?"

- Может быть, так оно и есть. Разве ты не видишь, что нечто более могущественное, чем ты сам
привело тебя сюда, где твои болезненные чувства пройдут
- хотя я не удивляюсь, что ты чувствовал то, что чувствовал, и не могу удивляться
Я виню тебя. У человеческой души много сторон, и она медленно поворачивается к
свету".

"Если бы у меня была твоя проницательность, я мог бы переносить жизненные неурядицы".

"Мы должны научиться не только переносить их, но и черпать мудрость из их
учения. Если мы не можем расти в условиях сегодняшнего испытания, то уж точно не сможем
в условиях завтрашнего".

"Я начинаю чувствовать, что нам обоим станет лучше от этого отчуждения".

"Вы сделаете это и сойдетесь вместе на более высоком плане. Женатые люди живут в
таких близких отношениях, что каждый поглощается другим, и
тогда, не имея ничего нового, что можно было бы предложить, то, что когда-то было привлекательностью, становится
отталкиванием. Я сам вижу эти вещи настолько ясно, что критика, и
может быть, порицание множества людей, ревнующих к личной свободе, затрагивает меня
не больше, чем мимолетный ветерок. Я знаю, что если я встану на гору и
узрите прекрасную сцену за пределами, знайте, что она есть, хотя люди
внизу могут с уверенностью заявить, что это не так. Мужчина ничего не знает
о ценности своей жены, который не видит других женщин и не узнает их
мыслей".

"Верно. Я долгое время чувствовал, что мне нужен свежий ум, с которым
можно вести беседу, и мои поиски, хотя и случайные, привели к
такому положению вещей ".

"И эта особа?"

"Была мисс Эванс".

"Я помню; и в тот вечер я попросил вас позвонить и уволиться из "
журнал. Вряд ли я думал о таком результате, о котором мне пришлось бы пожалеть,
возможно, я не до конца верил, что все упорядочено и
устроено для нашего наилучшего блага. Долго и с молитвой я изучал этот
вопрос, такой жизненно важный и так тесно связанный с нашими наилучшими интересами. Я
не смог бы блеснуть даже лучом истины, если бы не жил выше толпы и
бесстрашно шел своим путем. Я не вижу выхода из нашего рабства, кроме как
через расширение души, а это достигается только через свободу души. Я
больше всего любила мою Элис, когда узнавала ее через других; я до сих пор
узнаю и люблю ее каждый день через моего ребенка и нашу подругу мисс
Вернон. При всех наших законах у нас есть и всегда были притоны порока.
Увеличит ли освобождение души их количество? Я думаю, что нет. Если мужчины
и женщины смогут быть сведены вместе на более высоких уровнях, у нас не будет
этих эксцессов. Полы должны быть полностью смешаны; они будут
подходить друг другу, и как это сделать, решать обществу. Перекройте безвредные
социальные пути, и перед нами откроются широкие дороги к разрушению. Я знаю
мужей и жен, которые потребляют, вместо того чтобы освежать жизни друг друга
. Да, Говард, это твоя прекрасная возможность занять свое место
и убеди в этом свою жену. Жизнь станет новой для тебя и для всех
для нас, кто может принять эти истины. Наши нынешние формы и церемонии удерживают
нас друг от друга, и на поверхности жизни едва заметна рябь спонтанности
. Лучшие часы и те, что приносят больше всего добра, - это когда
две души беседуют и отражают самые сокровенные состояния друг друга ".




ГЛАВА XI.
Они узнали друг друга не по словам, но когда их глаза встретились
каждый почувствовал, что другой прошел через какое-то испытание, которое сделало их души
родственными.

Незнакомец, к которому мисс Вернон так тянуло, встретил ее на пляже
на следующее утро и попросила ее прогуляться с ней.

"Я хотела бы рассказать вам, - сказала она, - о моем странном опыте прошлой
ночью; возможно, эти вещи не новы для вас", - и она продолжила
доверительный тон при явном выражении глубокого интереса на лице мисс Вернон; -

"Я плакал, как ты, возможно, заметил, когда твоя странная и прелестная
ученица пришла ко мне, оплакивая потерю той, с кем я был обручен.
Ни один смертный, кроме меня, не знал имени, которое он дал мне в день нашей
помолвки. Это было "Перл". Мое собственное имя Эдит Уэстон. Судите о моем
эмоции и удивление, когда этот ребенок - совершенно незнакомый человек - подошел и произнес мое
имя точно таким же тоном. У меня были и другие тесты присутствия духов, такие же
четкие и положительные, но ни один из них не приводил меня в такой восторг, как этот. Тебя
удивляет, что я уже люблю этого ребенка со странной, глубокой тоской?"

"Я не люблю. Я сам через нее получил доказательство того, что наши дорогие усопшие
остаются рядом и знают о наших горестях так же хорошо, как и о наших радостях ".

"Возможно, ты тоже любила".

- Да, но не такой, как ты. Любовь моей матери - единственная любовь, которую я
знал".

"И ты такой же сирота, как и я?"

"Да".

"Это то, что сблизило нас. И могу я узнать ваше имя?

- Флоренс Вернон. И ты мне понравилась с того самого момента, как я увидел тебя в первый раз.

"Я не могу передать вам, как я рад испытать на себе эти доказательства человеческих
уз. Мне приятно думать, что, куда бы мы ни пошли, мы встретим
кого-то, кто любит нас. Я зависимый персонаж, как вы, без сомнения, уже
поняли. Мне нужны уверенность и поддержка более сильных умов, даже когда
Я ясно вижу свой собственный путь. Есть те, кто может видеть и идти вперед. Мне нужно,
чтобы меня вели".

"Я надеюсь, что тебе посчастливилось иметь в виду что-то более сильное.
Мы не все одинаковы, и природа виноградной лозы должна иметь что-то, за что
она может цепляться и находить опору, иначе она будет тянуться в пыли ".

"Мне не так повезло. Мне не на кого опереться, или у кого я
могу искать руководства. Ты надолго останешься здесь?" - спросила она, испугавшись, что
она слишком свободно говорила о себе.

"Мы останемся, пока не получим все, что могут дать нам эта атмосфера и эти
сцены. Тогда нашим долгом будет уехать.

- Мне это нравится. Я должна очень скоро уехать, чтобы присоединиться к моей тете, которая обязана
оставайтесь среди гор, так как морской воздух ей не подходит. Но
смотрите, мисс Вернон, сюда идут мистер Уайман и еще один джентльмен!" и она
казалась очень разочарованной тем, что ее прервали.

- Мисс Уэстон, мистер Дин, - сказала Флоренс, представляя их друг другу, и в следующее
мгновение она пристально наблюдала за восхищенным взглядом, который он
бросил на робкую девушку. Это не был дерзкий или навязчивый взгляд, но такой
взгляд, которым мог бы одарить мужчина, если бы его внезапно ввели в
присутствие его высочайшего представления о женской ценности и привлекательности.

Каждая черточка его лица выражала глубочайшее восхищение, в то время как она
взгляд был устремлен вдаль, к морю. Хью тоже заметил этот взгляд и обрадовался.

Мисс Вернон задрожала, сама не зная почему. Ей хотелось, чтобы он не приезжал
на берег моря и чтобы прекрасный незнакомец принадлежал только ей.

Они вчетвером гуляли по пляжу, пока не спала дневная жара, и
затем мисс Уэстон удалилась.

- Самое прекрасное лицо, которое я когда-либо видел, - сказал мистер Дин, провожая взглядом ее фигуру, пока
она не скрылась из виду, - и, как я
полагаю, столь же прекрасное душой, как фигурой и чертами лица. Затем, повернувшись к мисс Вернон, он сказал:

"Я вижу, вы гармонизируете. Я действительно рад, что это так, потому что вы можете очень помочь друг другу
".

Мистер Дин прекратил разговор и напустил на себя рассеянный вид,
его взгляд был прикован к голубым волнам - никто не знал, где находятся его мысли.

Хью и Флоренс прошли к дому и уселись в
тени, откуда открывался вид на море. Затем он рассказал ей в своей ясной и краткой манере,
о том, что произошло между мистером Дином и его женой, с замечанием
что было бы гораздо лучше, если бы она была проинформирована об истинном состоянии
дела, и таким образом быть защищенным от зла, заключающегося в ложных сообщениях.

- Я видела на вашем лице беспокойство, когда он встретил мисс Уэстон...

Она с удивлением посмотрела ему в лицо.

- Вы испугались за него и за нее тогда. Это было естественно. Я вижу дальше, и
что никакая привязанность, которая может возникнуть, не причинит вреда. Я надеюсь часто видеть
их вместе.

"Мистер Вайман, если бы я не знал вас, я бы иногда побаивался ваших
доктрин".

"У меня нет доктрин".

"Ну, тогда теорий".

"Тоже никаких теорий. Я следую природе и предоставляю ей совершенствовать все
. Иногда вы думаете, что я недостаточно активен; что я сижу
праздный наблюдатель.

"Что?! ты знаешь каждую мою мысль - все, что проходит через мой
разум?" спросила она, немного взволнованная.

"Почти все, или, скорее, то, что сопутствует вашим состояниям развития".

Она была немного раздосадована, но как меньшее всегда обращается к большему, как
земля обращается к солнцу за светом, так и она, несмотря на разницу в темпераменте
и умственное расширение, был склонен полагаться на его суждения.

"Эта чистая девушка даст ему более глубокую веру в женщину, бессознательно в
себя, и он станет лучшим мужчиной; поэтому не бойся, когда ты
увидев их вместе, он потеряет любовь к своей жене. Да, она
это пойдет ему на пользу, как ты, Флоренс, каждый день приносишь пользу мне.

- А я? Я делаю тебя лучше? - спросила она быстро, нервно; и ее
душа наполнила ее мягкие карие глаза.

"Ты делаешь это, Флоренс, и делаешь меня сильнее с каждым днем; в то время как твоя растущая
женственность - это мое ежедневное удовольствие. Вы даете мне возможность узнать
себя и то, что между мужчинами и женщинами есть много священных отношений
помимо супружеских ".

Миссис Фостер, не теряя времени, проинформировала жителей Л. о движениях
о мистере Дине. Она хорошо знала, что есть люди, которые будут распространять эту информацию.
сообщить, и что это, наконец, дойдет до его жены, хотя она была
в нескольких милях отсюда. Сообщалось, что мистер Дин привел молодую
леди на берег моря и был замечен гуляющим с ней каждый день и
вечером, и что они оба были сильно влюблены друг в друга.

Как ни странно, миссис Дин, усталая и опечаленная, покинула родителей и вернулась
к себе домой как раз перед тем, как письмо ее мужа дошло по назначению,
и как раз вовремя, чтобы услышать рассказ о его странном поведении.

Говард исчез, никто не знал, куда, если не считать туманных и скандальных
сообщение о нескольких занятых языках; ни одного письма, в котором говорилось бы, где он, и она
душа упала, и все ее благие намерения испарились. Когда она покинула своих
родителей в то утро, она твердо решила встретиться с ним со всей любовью
своего сердца, потому что она нашла эту любовь под мусором сомнений
и ревность, которая до поры до времени скрывала это. В этом не было ничего странного,
следовательно, все теплое доверие угасло, когда она поняла, что он
ушел, и горькие воды сильнее и глубже захлестнули ее
надежда.

Доберемся ли мы когда-нибудь до мира, где нам не придется так долго тащиться?
много сомнений и дурных предчувствий, и где наши настоящие чувства будут лучше поняты
?

"Он, несомненно, скоро вернется", - снова и снова повторяла она себе,
в то время как пелена неуверенности чернела перед ее встревоженным взором.
Каждый день она прислушивалась к его шагам, пока с больным сердцем и усталая не
не вернулась к родителям и не рассказала им обо всем своем горе и всех своих страхах.

Час спустя они вручили ей его письмо, полученное через час после ее
отъезда, которое ее отец носил каждый день в кармане и
забывал отправить ей повторно.

В то время как все в Л. повторяли великое зло, которое, по их
оценке, мистер Дин причинил своей жене, она жадно впитывала
каждое слово его сердечного письма, которое он написал в день
его разговора с мистером Уайменом. Если бы она получила это до того, как
вернулась в свой старый дом, насколько по-другому относились бы к нему она и ее родители
. Теперь она заботилась только о них. Тщетно
она спорила и пыталась вернуть ему их расположение; но слов
не хватало, и она чувствовала, что только время и обстоятельства могли
примирить их.

Ей очень хотелось подойти к нему, но он не пригласил ее, а только сказал в конце
:

"Я вернусь, когда почувствую, что мы готовы любить друг друга, как в
прошлом. Не то чтобы я не любил тебя, Мейбл, но я хочу всего богатства
твоей привязанности, не омраченной недоверием. Мы много значили друг для друга
друг для друга; мы станем еще большим. Когда я снова прижму тебя к своему сердцу, все
твои страхи исчезнут. Смирись с этой разлукой на некоторое время, потому что
это идет на пользу нам обоим".

Она перечитала это письмо десятки раз, почувствовав правдивость его слов.,
но не могла понять, как разлука могла пойти им на пользу
. Для нее дни казались почти бесконечными. Для него они были
полны удовольствия, возможно, немного опечалены мыслью о
событиях, которые произошли так недавно, но обрадованы солнечным светом нового
сцены, вдохновленные новыми и святыми эмоциями. Для ее слабой
веры было хорошо, что миссис Дин не видела его в тот самый вечер гуляющим с
Мисс Уэстон на берегу моря, увлеченных оживленной беседой. Она бы
задалась вопросом, как это возможно, что при таких условиях его
любовь к себе становилась все сильнее; она не думала, в своей поверхностной
философии, что контраст двух жизней более полно демонстрирует
красоту каждой из них, и что именно по этому правилу она росла в его
привязанности.

- Мы должны немного подождать наших друзей, мисс Уэстон; я вижу, они в
тылу, - и он расстелил свою шаль на камне, жестом приглашая ее сесть,
рядом с белыми от пены волнами.

Вскоре появились мистер Уайман и Флоренс. Они забыли о присутствии
всех остальных. Ничто не привлекало их внимания, кроме очаровательной сцены
перед ними, пока свет луны серебрил покрытую рябью поверхность
воды. Их общение не выражалось словами, когда они все сидели вместе
в тот прекрасный летний вечер. Душа встретила душу, и они затихли и испытывали благоговейный трепет в
присутствии стольких вещей, которые завораживали, и когда они разделились, каждый из них
был лучше из-за глубокого наслаждения, которое они взаимно испытали.

"Я могу показаться странной", - заметила мисс Уэстон своей новой подруге, мисс
Вернон, на следующее утро, когда они сидели и смотрели на море, настолько изменившееся
по сравнению с предыдущим вечером, "что я должен был в
в компании сравнительно незнакомых людей чувствуешь себя так неловко. Я знаю, что моя тетя
строго отчитала бы меня, но я уже много лет не чувствовала себя такой счастливой.
может быть, влияние океана настолько священно и умиротворяюще, что
наши души живут своей истинной жизнью, но я никогда раньше так полно не открывал свое
сердце незнакомцам. Интересно, не переступил ли я какую-нибудь из
граней приличия?"

"Возможно, когда-то я так и думал, но сейчас я вижу и чувствую по-другому. Я
думаю, что душа знает своих родственников, и что это не вопрос лет, а
состояний, которые заставляют ее раскрыться ".

"Я рад, что ты так себя чувствуешь. Я всегда казался себе таким странным
консервативным, а теперь таким открытым и свободным. Я не испытываю ни к кому из
присутствующих здесь других таких чувств, какие испытываю к вам и вашим друзьям. Я сожалею, что у меня нет
еще нескольких дней, чтобы насладиться всеми вами, - сказала она довольно печально, - поскольку моя тетя
написала мне, чтобы я приехала к ней в конце этой недели.

Мисс Вернон не могла не думать о том, как много еще предстоит передать этому прекрасному существу
своей тете в этот сезон отдыха и наслаждений. "Интересно,
придет ли когда-нибудь время, - часто спрашивала она себя, - когда мы сможем пойти, когда
и куда мы притягиваемся, а не подвергаемся механическому принуждению".

"Я бы хотела, чтобы люди могли хотя бы иногда пользоваться своими природными достопримечательностями",
- сказала мисс Эдит и устремила свои прекрасные голубые глаза на море.

Флоренс вздрогнула, потому что та, казалось, прочитала ее мысли.

"Я полагаю, что все эти ограничения для нашего блага, иначе
их бы не было", - ответила мисс Вернон.

"И желание избавиться от них естественно, если не правильно; не так ли?"

"Естественно, без сомнения, и приятно, если бы мы могли удовлетворить это желание;
но долг сильнее желания, и обстоятельства иногда могут вынуждать
нас к выполнению одного, вместо того, чтобы оказывать нам услугу
удовлетворение другого. Я имею в виду, что это наш долг
иногда принимать участие в сценах, которым наши сердца не могут полностью
посочувствовать ".

- И все же вы говорите, что сердцем и душой привязаны к мистеру Вайману и его
дочери. Разве не возможно, что, несмотря на это, ваш долг призывает
вы находитесь в другом месте, - что какая-то другая душа может нуждаться в вашем присутствии?"

- Вы очень подробно расспрашивали меня, мисс Уэстон, но я отвечу вам
без промедления: я не знаю никого, кто нуждался бы во мне, иначе я непременно ушел бы.
Помните об этом: следуя нашим соблазнам, мы никогда не должны упускать из виду
наши обязанности. Они должны идти рука об руку".

"Совершенно верно. Я чувствую, что моя тетя нуждается во мне, и я уйду немедленно, сегодня же
в тот же день. Я потеряла часть своего беспокойного "я" и обрела покой
Я так нуждался в этом с тех пор, как оказался здесь; и я в долгу перед тобой и
твоими друзьями за обмен. Теперь я пойду туда, куда зовет долг".

"Вы приняли правильное решение, и я не сомневаюсь, что вы будете щедро
вознаграждены за кажущуюся жертву, которую вы приносите ради нескольких дней
счастья, которое вы получили бы, оставаясь здесь подольше, если бы не
Вам пришел приказ уехать.

"Я в этом не сомневаюсь; и все же, мисс Вернон, мне нужна ваша атмосфера. Как я
хотел бы, чтобы наши жизни на какое-то время смешались ".

"Если когда-нибудь наступит время, когда тебя не будут связывать земные узы, когда долг
позволит тебе последовать этому влечению, приезжай и живи с нами, и
оставайся столько, сколько пожелаешь".

- С вами? - воскликнула пораженная девушка. - Можно? Мистер Уайман
согласен?

"Он уполномочил меня пригласить вас".

"Но будет ли это правильно? Будет ли это, безусловно, приятно для него?"

"Совершенно несомненно. Мы все любим вас, а что касается мистера Уаймена, то он никогда не приглашает
тех, к кому у него нет интереса. Так что приходи. Я знаю, ты придешь.

"Поблагодарите его от моего имени", - тепло ответила мисс Уэстон, "и я верю, что придет время
, когда я смогу более практично продемонстрировать, как сильно я вам благодарна
за вашу доброту".

Все утро мисс Уэстон упаковывала свой чемодан и готовилась к отъезду,
к большому удивлению мистера Уаймена и к
разочарование мистера Дина, который надеялся дольше наслаждаться
часами общения с человеком, столь богатым добротой и невинностью сердца.

В ее атмосфере вся его жесткость, казалось, исчезла. Она была бальзамом для
его беспокойная душа; свет для его затемненного зрения. Она уйдет в тот день,
и жизнь, насыщенная жизнь, сменится свежими, счастливыми часами, и, возможно,
никогда больше перед его взором не возникнет это прекрасное юное лицо.

Он попросил разрешения поехать с ней на вокзал и осмотреть ее
багаж и билеты. Это было радостно исполнено, и через мгновение все было
кончено. Поезд подошел, остановился всего на секунду, затем двинулся дальше и
вскоре скрылся из виду за крутым поворотом. Затем в его прошлой жизни наступил этот
небольшой перерыв, эта короткая передышка, и он почувствовал, что тоже готов
иди и заново разожги угасающее пламя в его домашнем очаге.

Дон, к удивлению своего отца, очень обрадовалась, когда
обнаружила, что мисс Уэстон уезжает.

"Ее там ждут; кто-то в воздухе сказал мне", - сказала она и
радостно захлопала в ладоши.

Ее отъезд вызвал настоящий перелом в маленькой компании, и когда мистер Дин
на следующий день приготовился к отъезду, Флоренс и мистер Уайман оба почувствовали, что
их собственное пребывание здесь подходит к концу.

Представьте себе их удивление, когда два дня спустя они получили записку от мисс
Уэстон, в которой говорилось, что у ее тети случился паралич мозга
в тот день, когда она приехала и уже не могла прийти в себя.

Каждое испытание такого рода укрепляло мистера Уаймана в вере в его
видение дочери, и он чувствовал, что более безопасного источника света не найти
на его пути, по которому он должен следовать; свет, который не больше мешает
индивидуальности человека или его способности рассуждать, чем падение лучей
солнца на землю.

Крик толпы заключается в том, что медиумизм и впечатлительность отвлекают
от индивидуальной жизни, снижают общий тонус мужественности и превращают
субъекта в простую машину. Такие выводы далеки от правильных.
Все наше существо обогащается, становится сильнее и полнее благодаря истинной
впечатлительности. Истощены ли мы в какой-либо степени, если на какое-то время становимся
посланцами, передающими от друга к другу слова любви, ободрения и
ободрения? Являемся ли мы простыми машинами, потому что повинуемся побуждениям
невидимого и идем туда, где скорбь сидит, опустив голову, или нужда и
страдания ждут облегчения? Если это так, то мы находимся в хорошем служении и обладаем
сознанием того, что, будучи, таким образом, инструментами Божьей
воли, мы не можем быть иначе, как дорогими ему.

Вся материя медиумична. Жизнь подчинена, одна фаза сменяет другую, и
душа к душе говорит многозначительно.

Океан наполняется притоками, которые впадают в его русло.

Прекрасна жизнь в одиночестве, когда хочется, чтобы ее кормили.




ГЛАВА XII.


Мягкая летняя листва окрасилась в золотисто-красный цвет, а вершины далеких холмов
покоились своими коричневыми вершинами на фоне синего и сапфирового неба. Мягкий туман
окутывал сцену, почти завораживая душу, в то время как чувства
казались окутанными тем облаком мечты, которое граничит с миром бодрствования и сна
.

Семь раз кипр превращался в золотое пламя рядом с могилой
прекрасной Алисы.

Семь раз склонились сосны над белоснежным ложем, под которым
лежал ее священный прах.

Семь лет прошло с тех пор, как он положил ее
тело под зеленую землю - и плакал, как плакали только те, чей свет
погас в их жилище.

Эти годы были богаты и насыщены странными переживаниями,
в то время как он был тверд как скала, в нем росла вера в незримое, чья любовь и
опека окружает нас, как атмосфера землю. Для него было
фактом, а не только сентиментальностью, что, хотя его Элис умерла
на пути к более высокому существованию ее жизнь более четко, чем когда-либо, сливалась
с его собственной. Их души, казалось, были сплетены, как основа и гав, и он
скорее усомнился бы в своем материальном существовании, чем сомневался в ее ежедневном
присутствии.

Дни становились все богаче и великолепнее, пока один за другим сухие листья не увяли
и не упали на землю, как иногда должны увядать даже наши самые светлые надежды
и рухнуть. Небо стало темнее и более низким. Воздух утратил свою благоухающую
мягкость и стал резким и холодным, так что не было видно никаких признаков листвы
- ничего, кроме голых ветвей, протягивающих свои голые руки
к небу. Луга были коричневыми и унылыми. Серебристые
ручьи не издавали веселых песен. Жизнь снаружи затихла
в то время как более радостными стали звуки счастливых сердец в приятных домах
. В камнях очага запылал огонь, и благотворительность распространилась повсюду, чтобы
помогать тем, о ком Христос сказал: "Всегда с вами".
В городах кипела жизнь, и люди ходили туда-сюда из домов изобилия
быстрыми, серьезными шагами, как будто жизнь была непрерывной цепью
из золотых звеньев.

Вдумчивый шел среди всех этих оживленных сцен и задавался вопросом, не является ли
веселое оперение прикрывало только счастливые груди.

Веселые шли дальше и думали только о радости и собственных удовольствиях,
не мечтая о том, что у опечаленных жизней есть существование рядом.

Вдали от всей этой жизни и веселья, в
бесплодном месте, на гребне холма, стоял низкий коричневый коттедж. Никакие деревья не укрывали его, создавая
ту атмосферу защищенности, которая всегда вызывает восторг у смотрящего.
Никаких признаков вкуса или культуры не бросалось в глаза; ничто, кроме скудного
существование и каждодневный труд по его поддержанию, не производили впечатления на прохожего.

Однажды, когда дул сильный и унылый ветер и быстро валил снег,
молодая девушка смотрела из окна коттеджа на открывшуюся перед ней сцену
с той отстраненностью, которую испытываешь, когда угасла всякая надежда и
каждый свежий порыв юного сердца остыл.

Она едва осознавала, что день быстро клонится к вечеру, пока
не появился один из них, который резким, визгливым голосом обратился к ней:
"Что ж, Маргарет Торн, я надеюсь, ты выглянула из этого окна
длинный ноль на один день. Я заходил в эту комнату по меньшей мере раз пятьдесят,
а ты не пошевелился ни на дюйм. Теперь иди готовь ужин, подои коров,
и корми свиней; и помни, не забудь накормить молодую телку
в новом стойле - и смотри сюда, лентяй, этот чулок не вырастет
любое, если только это не в твоих руках, так что, когда ужин закончится, не забудь пойти
поработать над "этим".

Маргарет быстро приступила к своим обязанностям, радуясь возможности скрыться от звуков
этого голоса и побыть наедине со своими мыслями.

Это была всего лишь часть ее повседневной рутинной жизни. Старый дом
перестал быть для нее домом теперь, когда ее дорогая мать была похоронена на маленьком
церковном дворе. Она могла просто вспомнить ее. Это было много лет назад, когда
маленькое дитя, она привыкла слышать нежный голос, поющий ей перед сном каждую
ночь. Воспоминание об этом и о яркой улыбке, которая встречала
ее каждое утро, было всем, что делало ее жизнь сносной. У нее не было
настоящего - и будущего тоже. Именно над этим ярким воспоминанием она
задумчиво размышляла в тот ненастный день.

Мать Маргарет, Мэри Ли, вышла замуж в очень юном возрасте за человека, который значительно
ниже ее по положению. Она была одним из тех нежных, робких существ, которые не могут
терпеть и смело пробираться сквозь холодный мир, не говоря уже о повседневной
соприкосновение с натурой столь грубой и отталкивающей, как натура ее мужа.
Она жаждала жить ради своего ребенка, но бурные волны жизни
грубо бились о ее кору - она расступилась, холодное море захлестнуло ее
оно и земля, насколько хватало человеческого взгляда, больше не знали ее.

В один прекрасный весенний день, когда голубое небо, казалось, сочеталось браком с изумрудными
холмами, они унесли ее тело, и маленькая Маргарет лишилась материнской
земной защиты.

Менее чем через год после того, как это милое личико покинуло дом, на ее место пришла другая
женщина по форме и чертам лица, но по характеру
тиран, суровый и жестокий.

К маленькой Маргарет у нее не было любви, ничего, кроме горьких слов; в то время как ее
отец, с каждым днем становившийся все более молчаливым и угрюмым и находивший свой дом
участвовал в сцене состязания, отсутствовал и проводил большую часть свободного времени
с более приятными товарищами в деревне.

Маргарет выросла женщиной, получив лишь ограниченное образование; на самом деле, очень
скудное, такое, какое она могла получить только из-за нерегулярного посещения школы
в деревенской школе, летом, когда работа на ферме была самой легкой, и
зимой, время от времени, когда стояла унылая погода и было сурово, почти
непроходимые дороги позволили ей добраться до места, которое было для нее далеко
приятнее любого другого на земле.

Именно ее руки выполняли самую тяжелую работу в семье.
Ни одно слово поддержки или похвалы никогда не слетало с уст ее матери. Все это,
и неудивительно, что ее жизнь оборвалась, что в ее походке не было
легкости, а в глазах - ни капли живости юности. Работа на улице,
такая, как уход за скотом, была, наконец, добавлена к другим ее обязанностям;
и все же все это она делала бы охотно, если бы ее душа могла принять
то, в чем, как она чувствовала, она так сильно нуждалась - свет и благословение
любовь. Это произвело на нее глубокое впечатление, когда она заходила в другие дома с
поручениями, и она жаждала теплоты привязанности, которую видела проявляющейся
в каждом взгляде и слове их счастливых обитателей. И все же ее бедная, раздавленная
природа не осмеливалась восстать и заявить о своих правах. Ее угнетали
так долго, что разум утратил всю природную эластичность, и тот, в ком
были живы симпатии, посмотрел бы на нее как на увядший бутон - бедную
неухоженный цветок на обочине жизненной дороги.

Было уже совсем темно, когда она закончила дойку и пошла отдать
молодой телке сено. Она любила это животное больше всего на свете
кроме старой домашней собаки, и когда она погладила ее по мягкой шкуре, существо
обратило на нее взгляд, который, казалось, был полон любви, как бы показывая ей, что
есть какой-то свет в самый темный час, что-то компенсирующее в
самой низкой форме труда. Маргарет задержалась возле животного и подумала
насколько больше она любила ее, чем свою нынешнюю мать. "Я люблю
тебя, Бесси", - сказала она, когда существо протянуло к ней голову.
вдохните аромат теплого молока в ведерке. - Я серьезно, Бесси; ты ведь хочешь
немного, не так ли? - и, не задумываясь о последствиях, она
вылил часть содержимого ведра в корыто Бесси.

- Маргарет Торн! Интересно, ты не знаешь, когда темнеет? Самое время
пора заканчивать свою работу! - закричала ее мать во весь голос.
Она схватила ведра и побежала в дом, стараясь как можно скорее
процедить и отставить молоко. Но миссис Торн взял блюдо у нее из рук,
сказав: "Иди и приготовь ужин. Я сделаю это сам".

"Здесь не так много, как должно быть на две кварты", - сказала ее
мать, вернувшись и глядя девочке прямо в глаза. "Что
это значит? Я хотел бы знать.

Маргарет была поражена благоговейным трепетом. Она не осмеливалась сказать ей, что отдала кое-что
Бесси, и все же она не могла сказать неправду. Одна попытка, и она
ответила: "Я дала немного Бесси", - уронив от испуга тарелку. Это
распалось на атомы.

- Беспечный ты джейд! Бью мою посуду и краду мое молоко; отдаю его без
с моего разрешения бессловесному животному. Вот, возьми это, - и она резко
ударила ее по лицу.

Не от удара кровь прилила к щекам бедной девушки,
а от чувства унижения; от низкой жизни, которой она жила ежедневно
связаться с таким властным, грубым человеком.

Она не плакала, но по этим сдерживаемым рыданиям можно было догадаться,
что любовь сердца была иссушена, все его чувства оскорблены.

В этот момент вошел ее отец и, обнаружив, что ужин задерживается, начал
громко ругаться.

"Вот что я тебе скажу, женщина, я не хочу работать и обеспечивать, чтобы со мной обращались таким
образом. Ты слышишь? - и он подошел вплотную к Маргарет и заглянул ей в
лицо.

"Да, сэр. Я задержался сегодня вечером".

"Вы все почему-то опоздали. Почему бы тебе не пошевелиться и не быть веселой, как
другие девчонки, и не быть такой же жизнерадостной?

Его бедная, грубая натура начинала ощущать потребность в лучшей жизни.

- Позволь ей работать так, как работаю я, и она будет благодарна за крышу над
головой, не говоря уже о вещах, которые я ей готовлю, - вмешалась миссис Торн. "Когда я
была девчонкой, мне приходилось зарабатывать себе на хлеб с маслом". Успокоившись таким образом
, она принялась хлопотать, и вскоре ужин был готов, за который
они сели, но не за домашнюю трапезу. В том доме о подобном не
знали.

Вечер, как обычно, прошел в скучной рутинной работе, и
Маргарет, как и сотни раз до этого, была рада добраться до
закрытия и удалиться в свою комнату.

Так медленно проходила зима, и дни, полные труда,
не скрашенные никакими удовольствиями, быстро подтачивали здоровье и
настроение печальной девушки.

Когда пришла весна, ее походка стала медленнее, а щеки бледнее, но не было
ни одного взгляда любви, который отметил бы эти перемены, и ее трудов не стало меньше.
Наконец силы оставили ее, и по телу медленно пробежала лихорадка
вены в результате чрезмерного налогообложения. Томление, которое это вызывало, было почти
невыносимым, и она тосковала по зеленым лесам, чистому воздуху и
виду бегущих вод.

Миссис Торн поняла, что необходимо что-то предпринять, и в конце концов согласилась, что
Маргарет могла бы немного отдохнуть тем способом, который она предложила,
сопроводив свое согласие замечанием, что она считает это очень праздным
способом времяпрепровождения.

Постоянным спутником Маргарет в ее прогулках был верный пес Трот,
которому очень нравился этот новый этап жизни, и с ним рядом ей
нечего было бояться.

Перемена вдохнула новую жизнь в ее истощенную систему, и пока она любовалась
красотами вокруг, смотрела на блеск бегущих ручьев и
слушая песни вольных птиц, она желала, чтобы ее жизнь была такой же
свободной и прекрасной.

Однажды, когда она плела венок из дубовых листьев, ей показалось, что она услышала
шаги и низкое рычание Трот, прежде чем она успела обернуться
голова подтвердила ее впечатление, что кто-то приближается.

Она обернулась и встретилась взглядом с незнакомцем, который сказал глубоким,
приятным голосом:

"Я, кажется, сбился с пути. Это Уилтон-Гроув, мисс?

- Да, - ответила она, не смея поднять глаз.

- Спасибо. Я не был вполне уверен, но мне показалось, что я следовал
направлению, - сказал незнакомец и, грациозно поклонившись, удалился.

За всю свою жизнь она никогда не встречала такого яркого и мужественного лица.
И этот голос - казалось, он откликнулся на что-то в глубине ее души.
Это разожгло огонь, который почти погас, и этим огнем была надежда.
Возможно, когда-нибудь она увидит таких же людей, как он, будет жить с ними и
будет молодой и счастливой.

Старая Трот, казалось, разделяла ее новообретенное удовольствие и смотрела понимающе
глядя ей в лицо, как бы говоря: "В мире есть люди, на которых
стоит посмотреть".

В ту ночь она пошла домой, чтобы увидеть во сне другие формы и лица, чем те
она так долго привыкала к этому и спала крепче, чем когда-либо
за многие месяцы.

Прошли недели, и румянец вернулся на щеки Маргарет, новая
жизнь заиграла в ее глазах, потому что голос любви заговорил с ее сердцем, и
кровь прилила к ее лицу так, что цвет его сравнялся с цветом роз.

Молодой человек, которого она встретила в тот день в роще, часто находил дорогу к
это место, не по ошибке, а по склонности, привлеченное прекрасным лицом
Маргарет. Снова и снова он кончал, пока его пылкие слова не разожгли
пламя надежды на любовь, и для
него стало источником величайшего удовольствия. он наблюдал, как ее мечтательные глаза ярко светятся под его повторяющимися
обеты постоянства.

Кларенс Боуэн был единственным сыном городского торговца с огромным состоянием,
приобретенным благодаря его собственному неутомимому трудолюбию. Его сын не унаследовал ничего
отцовского рвения к бизнесу, и после неоднократных попыток сделать
его таким, каким природа никогда не предполагала, что он должен быть, он отправил его учиться
юриспруденция в колледже в Ди ..., процветающем городке в нескольких милях от Маргарет
дом. Это было там, и через час, устав от учебы, он
побрел к тому месту, где случайно встретил ее. Его натура
будучи не самого высокого порядка, он, не колеблясь, отравлял ее разум
лестными словами, пока, наконец, не завоевал ее сердце, но не как жемчужину
бесценный, сокровище для него самого, но как безделушка, которую он может
выбросить, когда ее очарование исчезнет.

Поистине печальным был для нее тот день, когда он сказал ей, что она никогда не сможет стать
его женой. Пожалейте ее, вы, у кого в счастливых семьях есть добрые друзья, которых можно направлять.
наполните свои сердца миром и освежите свои души истинной и совершенной
любовью. Проявите милосердие и не поднимайте ни руки, ни голоса на ту,
если бы ее жизнь протекала в таких же приятных местах, как ваша, она бы не
так нежно верила в сломанную трость или так доверчиво слушала
голос сирены искусителя. Она тосковала по теплому сердцу и
верной любви. Она доверяла, и ее предали. Ты должен пожалеть ее,
не осуждать.

- Ты говорил, что не собираешься жениться на мне, Кларенс? - Спросив это,
она опустила глаза в землю и зарыдала, как ребенок.

- Нет, девочка, ты должна была знать, что я не смогу. У меня нет денег, кроме тех, что есть
которыми мой отец снабжает меня, чтобы оплачивать питание и прочие расходы. Мне
нечем подкрепить...

Она была так бледна, что он не осмелился сказать больше.

- Продолжай, - наконец сказала она, крепче прижимая руку к сердцу, чтобы
его сильное биение не могло слишком явно выдать ее чувства.

"И даже если бы я могла содержать тебя, мой отец отрекся бы от меня, если бы я решилась на
такой шаг".

"Значит, ты никогда не любил меня, Кларенс. Ты искал только собственного удовольствия
и... и моего... моего разорения?"

Она сломалась. Теперь в жизни для нее не было ничего, кроме стыда и печали. Увы.,
в мире нет жалости к своим детям.

Должно быть, у него действительно было жестокое сердце, если оно не смягчилось тогда. Он подошел
и положил руку ей на голову, сказав:

"Я женился бы на тебе, Маргарет, если бы у меня было достаточно денег", и именно в этот
момент он говорил искренне.

Она посмотрела на него сквозь слезы и, увидев выражение, которое
сопровождало его слова, приняла его за настоящую скорбь от разлуки с ней,
и ответила полным надежды, бодрым голосом:

"Я могу очень много работать, и мы могли бы пожениться тайно, если ты
захочешь, поскольку нас никто не знает, и уехать. Ты не представляешь, как усердно я могу
работать, Кларенс.

- А потом, когда-нибудь мы могли бы разбогатеть, - продолжила она, не
глядя ему в лицо, - и я бы тоже училась и совершенствовалась. Тогда
мы могли бы вернуться к твоим родителям и получить прощение. Они, конечно, могли бы
не вините нас за любовь друг к другу. Ты ведь не бросишь меня, правда,
Кларенс?

Он склонил голову. Ей показалось, что он плачет, и она продолжала подбадривать его
до тех пор, пока он больше не мог этого выносить.

Она положила свою пылающую голову ему на грудь и сказала: "Я уйду
сегодня же, Кларенс, и не буду тебе в тягость, пока ты не сможешь содержать нас
обоих".

Он собрался с духом для отчаянной ситуации и стряхнул ее с себя, как
будто она была ядом, сказав холодными, взвешенными словами, чтобы на этот раз не быть
неправильно понятым, -

"Нет, этого не может быть; не обманывай себя; ты никогда не сможешь быть моей женой",
а потом он оставил ее.

Ангелы жалеют ее. Да смилостивятся Небеса над той, кто пал ниц от горя
в тот яркий день на зеленом лоне земли. Раздался пронзительный крик
о помощи и милосердии свыше, и надежда и любовь покинули это
сердце, возможно, навсегда.

Предатель летел все быстрее и быстрее, как будто хотел ускользнуть от преследователя
от которого он не мог убежать. Но он не мог закрыть свои уши от этого
умоляющего голоса, а глаза - от этого мучительного взгляда. Да, заблудший смертный,
этот звук будет пронзать твою душу, пока какое-нибудь искупление, какой-нибудь чистый,
бескорыстный поступок не смоет грех.

"Боже, Кларенс, ты бледен, как привидение; что, черт возьми, с тобой случилось
!" - восклицали его приятели по колледжу, когда он, запыхавшийся и усталый, входил в дом
.

"Я болен", - ответил он и пошел один, чтобы избежать дальнейших
вопросов, которые, как он знал, будут терзать его душу болью. Он рано
отправился в свою комнату, но не нашел покоя и, обнаружив, что не в состоянии
на следующий день заняться учебой, получил отпуск.




ГЛАВА XIII.


Сколько Маргарет так пролежала, она так и не узнала, но когда она пришла в себя,
придя в сознание, она обнаружила, что находится в своей комнате, а ее отец склонился над ней
склонился над ней с выражением, которого она никогда раньше не видела на его лице, - выражением
глубокой тревоги за нее.

"Все это происходит из-за того, что я каждый день выпускаю ее гулять на воздух", - были
первые слова, которые нарушили тишину и донесли до ее сознания, что
в комнате, кроме ее отца, есть кто-то еще.

Тогда на нее нахлынули все воспоминания о ее страданиях. Она забыла
все, кроме того, что ее отец смотрел на нее глазами, полными любви. Пронзительный
голос разрушил небесные чары, и Магдалина снова преклонила колени в молитве у
ног Спасителя.

Она закрыла глаза, как будто хотела отгородиться от печали в своей
душе, в то время как на ее лице отразилась глубокая боль, которую ее отец
ошибочно принял за физическое страдание. Было что-то в ее бледном лице
тогда это напомнило ему о ее дорогой покойной матери. Это коснулось давно
похороненной любви, которая много лет жила в его некультурной натуре, и он
грубо провел рукавом по глазам, чтобы вытереть слезы, которые
готовы были хлынуть, несмотря на испытующий взгляд его жены, которая воспринимала
любую демонстрацию такого рода как большую потерю для себя.

Он думал, что Маргарет наверняка умрет. Должно быть, это какая-то ужасная болезнь
из-за которой она выглядела такой бледной и дышала так низко
и он решил обратиться к врачу.

Его решение не вызвало особого одобрения со стороны миссис Торн, которая постоянно беспокоилась
о дополнительной работе и расходах больного человека,
перемежая свое ворчание репликой, которая казалась стереотипной для
данного случая:

"Хорошая у меня работа на лето".

"Пойдем, я больше не буду ворчать сегодня вечером. Как долго бедная девочка
пролежала в лесу, никто не знает. Может быть, она потеряла сознание и упала, и они
подобные обмороки ужасно опасны, и я иду за доктором,
если за это придется платить ферме.

Когда Калеб Торн говорил подобным образом, его жена прекрасно понимала, что от ее слов
толку мало, и она мудро решила промолчать.

Маргарет могла бы еще долго оставаться там, где упала, ослабевшая, без присмотра в
лесу, если бы не верный пес, который инстинктивно
понял, что что-то не так, яростно побежал к дому и
странными движениями и жалобными умоляющими стонами привлек внимание
Мистер Торн отвлекся от своей работы. Трот не стал бы действовать так, как он поступил, без причины.
Калеб знал это, поэтому оставил свою работу и последовал за собакой, которая быстро побежала
направляясь к лесу, на мгновение оглядываясь, чтобы убедиться, что его
мастер был совсем рядом, пока не добрался до того места, где лежала Маргарет.

Он подумал, что она безжизненна, и, подняв ее с земли, понес домой,
в то время как тяжелое бремя на его сердце не давало ему видеть, а шаги
были медленными, и походка неровной.

Когда врач прибыл, он с первого взгляда понял, что какая-то большая беда
над душой девушки нависла, подобно плотному облаку. Ее беспокойные манеры
и желание хранить молчание ясно показывали, что какая-то великая мука
давала о себе знать, и он молча помолился небесам, чтобы
юное сердце могло бы обрести то облегчение, которого не могло дать никакое его искусство или сноровка
. Он мог только унять жар, в который была брошена ее кровь,
и, уходя, оставил свои распоряжения, сказав, что зайдет снова
завтра.

"Она так же хорошо умеет работать, как и я, эта благословенная минит", - порывисто
- воскликнула миссис Торн, которая плохо переносила такое положение дел.

"Если внешность о чем-то говорит, то ее бледное лицо не идет ни в какое сравнение с твоим
здоровьем, Хальда", - заметил Калеб, с некоторым упреком взглянув на
полные, покрасневшие черты его жены.

"Белое лицо - это не всегда признак болезни; здесь я мог бы быть на волосок от
смерти, и мое лицо становилось бы все краснее и краснее от каждой боли, - но тогда
кому какое дело до меня? Никто, насколько я знаю.

Она повернулась и обнаружила, что, возможно, оставила свои последние слова невысказанными, потому что
Калеб ушел доить коров, и она была одна.

Это была не внезапная мысль. Каждый час с того дня, как они нашли ее в лесу без сознания,
она усердно обдумывала свои планы. Эти слова - "Ты
никогда не сможешь быть моей женой" - лишили ее жизни мгновения, кроме как найти
укромное местечко, где она могла бы скрыть свой позор и пощадить свою старую
отец знал, какое горе это должно ему принести.

Она должна покинуть свой дом, никто, кроме посторонних, не должен знать о ее горе; и
когда здоровье вернулось и она приступила к своим повседневным трудам, за короткое время
до кризиса ее горя она глубоко задумалась о том, где она живет.
могла бы повернуть свои усталые шаги. Она слышала о фабрике в N ..., городке
в двадцати милях отсюда, где девушки зарабатывали много денег. Она
отправлялась туда и работала до тех пор, пока... О, боль, томление ее сердца, поскольку
ужасная правда с каждым днем подходила к ней все ближе и ближе. И тогда
она уйдет. Куда? Никакая материнская любовь не поможет ей, никакое право не предоставлено ей
создать другую жизнь. Как остро прозвучали ее упреки
в тот момент великая истина, истина, которая не может быть слишком глубокой
запечатлелась в сознании каждого человека, что ни один ребенок не должен быть введен в
этот мир без должной подготовки со стороны родителей к его
умственному, моральному и физическому благополучию. Пусть жалость уронит слезу, ибо печальна
воистину, ее удел.

Однажды она собрала то немногое, что у нее было, и приготовила
небольшой сверток, готовясь к отъезду, и поскольку единственным временем для
побега была ночь, она тщательно спрятала его и отправилась бродить
она работала в своей обычной, молчаливой манере.

Однажды лунной ночью, когда все было тихо, она взяла свой маленький сверток и
тихо спустилась по лестнице. Она бесшумно прошла по кухонному полу.,
отодвинула засов, подняла щеколду и оказалась снаружи. На мгновение она
остановилась. На нее нахлынул прилив чувств, чувство сожаления, потому что
даже ей было трудно оторваться от знакомых сцен и покинуть
крыша, которая приютила ее; но не стоило долго задерживаться, ибо
Трот могла залаять и разбудить своего отца. Тогда она не смогла вынести
мысли о том, что никогда больше не увидит верного старого пса; и почти
решила пойти к нему, но едва эта мысль пришла ей в голову, как
рядом с ней был ее старый товарищ. Его острый слух уловил
звук ее движений, хотя ей они казались бесшумными,
и он вышел из своей конуры и встал рядом с ней, глядя ей в лицо
так, словно знал все ее планы.

Храбрость почти покинула ее, когда он стоял там, виляя хвостом и
так пристально разглядывая ее. Она испугалась, что он последует за ней, и подумала, что
она должна вернуться в свою комнату и начать все сначала; но теперь она была на улице
из дома, и, возможно, в другой раз ей не удастся сбежать без
беспокоит ее родителей. Эта мысль придала ей сил для выполнения своего
решения, и она быстро пошла прочь. Одного взгляда на старый дом было достаточно, чтобы ее
степ находился на холме, который вскоре скроет его из виду. Еще один взгляд
на старину Трота, затем она махнула ему рукой, чтобы он возвращался, и
быстро зашагала, как будто ее несла какая-то невидимая сила. Серый свет
утра коснулся восточных холмов как раз в тот момент, когда она потеряла из виду свою родную
деревню.

Перед ней были новые сцены, и в них она черпала свежие силы
вдохновение. Дома, разбросанные вдоль дороги, из которых люди
выходили на работу, дарили ей новые ощущения и оживляли ее
путь, пока, наконец, не возникло что-то вроде страха, что ее могут узнать
и ее отправили обратно; но ее страхи были беспочвенны, и она
пошла дальше и вскоре вышла на глубокую лесистую дорогу, окруженную живой изгородью
по обе стороны росли высокие деревья, чьи раскидистые ветви казались ей
защищающими руками. Там она могла идти медленнее и дышать свободнее, и
впервые за много дней ее разум расслабился.

Она брела вперед, размышляя о прошлом и пытаясь разглядеть хоть какие-то
очертания своего будущего, когда звук шагов, раздававшихся за ней, заставил
кровь прихлынуть к ее лицу. Оглядевшись, она увидела Трот и приказала
он вернулся; но слова были бесполезны; он учуял ее шаги так далеко
и, казалось, был полон решимости следовать за ней до конца ее путешествия.

- Бедняга, - сказала она, гладя его по голове, - я бы не отправила тебя обратно, если бы
У меня был дом для тебя", - и она снова попыталась уговорить его вернуться, но
он только вздохнул или что-то вроде стона, как бы умоляя ее оставить его
его при себе.

Она больше не могла прогонять его. Разве он не был ее единственным другом, и разве он
не любил ее так, как никто другой? Поэтому она снова погладила его и сказала:

"Возможно, Бог позаботится о нас обоих. Давай, дорогой, старый храбрец".
и тогда глаза преданного животного загорелись почти человеческой благодарностью,
и он радостно побежал впереди нее.

Высокие деревья покачивали ветвями на утреннем ветерке, и их
музыка тронула ее душу и настроила ее на более сладостную гармонию, чем та, которую она
знала годами. Пламя надежды начало разгораться с новой силой. В конце концов, может быть, найдется
кто-нибудь, кто пожалеет ее, кто не осудит окончательно
ее; в то время как музыка высоких сосен казалась ангельскими голосами, говорящими:
"Да, люби ее, жалей ее и всех, на кого падает тень печали".

Она любила музыку поющих деревьев и была опечалена, когда
дорога повернула к холму, и она была вынуждена расстаться с
защитой и уединением, которые они ей предоставляли. Но, почерпнув новую
смелость из путеводителя, который указывал ей путь к N ..., она
смело отправилась дальше. Она запаслась провизией на
всего на один день и едва осмелилась взять даже это из того, что было в
изобилии в доме ее отца. Добравшись до укромного места на обочине,
и почувствовав слабость и усталость, она села и поделилась едой со своей
собакой.

Десять миль ее путешествия были пройдены, и быстрее, чем она сама.
могла надеяться на продолжение, и она обнаружила, что для возобновления этого ей нужно
действовать более неторопливо.

Печальную, но интересную картину они представляли. Она, с ее молодым, красивым
лицом, тронутым морщинами горя; когда-то мечтательные глаза, такие мягкие, теперь полны
нервного огня и дикого беспокойного страха. Ее шляпка была откинута
с плеч, и золотое утреннее солнце касалось ее волнистых волос,
пока они не засияли и не стали похожи на ореол света вокруг ее бледного чела.

Когда их скромная трапеза закончилась, она опустила голову на руки,
и из ее души вырвалась молитва о руководстве и защите, -подробнее
глубже и серьезнее, чем можно передать словами.




ГЛАВА XIV.


Утро во всем своем великолепии разлилось над маленькой деревушкой, которую она оставила
позади.

Влажные цветы, тронутые восходом солнца, блестели на своих клумбах из
зелени, в то время как туманы, эфирные, как воздух, висели над зелеными лугами. Длинные
линии холмов, вершины которых упирались в голубое небо, отражали их
вершины в водах, которые текли у их подножий.

Красота была повсюду. В какую бы сторону ни обращался взор, он
видел улыбку Бога, и вся природа казалась благодарственным псалмом.

Калеб Торн встал и, стряхнув с себя тяжелый сон, позвал Маргарет к ее
утренним обязанностям, пока его жена суетилась по дому в своей обычной
манере.

Ни один из них не смотрел на открывшуюся перед ними прекрасную сцену. Если их глаза случайно
обращались в его сторону, их души не воспринимали всего богатства
красоты, которая была перед ними.

"Что, черт возьми, так долго держит эту девчонку наверху?" - спросила миссис Торн,
"Я позвоню ей и приведу ее сюда, я думаю, Мар-га-рет-Мар-га-рет
Торн, уже почти шесть часов - вставай.

Ни звука, ни шагов. Она прождала целых полчаса, потом Калеб вернулся
из сарая, подоив коров, - работа, которую он выполнял
после болезни Маргарет.

"Эта девчонка еще не встала", - сказала его жена, когда он подошел и поставил ведра
на стол.

Его дыхание участилось, потому что он боялся, что она заболела или, возможно, умерла.

"Пойди и посмотри, в чем дело", - сказал он своей жене. Но поскольку она
немного боялась входить в комнату, где все было так тихо, она заколебалась.
Наконец она очень медленно поднялась по лестнице, на каждой ступеньке выкрикивая имя Маргарет
. Добравшись до площадки, она обнаружила, что дверь открыта настежь.
дверь была открыта, но Маргарет там не было, и постель была нетронута. Бледная и
дрожа, она спустилась по лестнице.

"Она... она ушла!" - этими словами она встретила вопросительный взгляд мужа
. - Да, ушел; сбежал, я полагаю, ночью.

Мистер Торн опустился в ближайшее кресло, почти парализованный эмоциями и
дурными предчувствиями.

- Уехал? - повторил он; прошло много времени, прежде чем он смог понять, что она имеет в виду
. Наконец это пришло; не так, как некоторые истины приходят со вспышкой, но это
свинцом пролилось в его душу, вниз-вниз, в глубины, о которых он и не подозревал.
И она ушла как раз в тот момент, когда он просыпался, чтобы осознать часть ее
стоит; так же, как он учился смотреть с единственной искрой любви на
ее юное, прекрасное лицо, с каждым днем становившееся все больше похожим на лицо ее дорогой, умершей
матери.

Он закрыл лицо руками и заплакал. Давно иссякший источник чувств
был тронут, и его сердце ощутило нежность, которой оно никогда раньше не знало
к своему ребенку.

Сквозь темную атмосферу, окружавшую его душу, пробился луч света. Вниз
на протяжении долгих лет оно ползло и, казалось, уносило его назад, в то время
когда его Мэри была невестой.

Для каждой души наступает момент, когда ее сокровища по-настоящему
ценится; когда сердца, которые Бог дал, чтобы любить и благословлять нас, ценятся по праву
. Хорошо ли нам, если этот момент наступит, когда они будут с нами в
земной форме.

Казалось, только вчера она была невестой, белой душой, как и
наряд. Как живо эта сцена теперь стояла перед ним, и он чувствовал, как тогда
билось ее юное, доверчивое сердце, которое она отдала на
его попечение.

Сквозь все эти годы струился свет воспоминаний, и
вспомнилось утро, когда крошечного младенца положили рядом с его
матерью, чтобы он любил и лелеял ее. Горе потрясло его душу до глубины души .
основы. Сквозь его грубую натуру пробивалась нежность, которой он не
знал годами, к этим двум сокровищам - одно под землей;
другое - где?

"Я полагаю, ты не посмотрел, заперта ли дверь на засов, не так ли?"
заметила его жена, удивляясь, почему он так долго молчит.

"Если подумать, так оно и было", - ответил он, как человек, пробуждающийся от
сна.

"Тогда неблагодарная тварь исчезла; и я рад, что она не может быть
более благодарна нам за свой дом".

"Да, Маргарет ушла". Его голос звучал как-то отстраненно, как будто его душа
отправилась на ее поиски.

"Маргарет Торн сбежала!" передавалось из уст в уста, и резкие
комментарии, горькие слова разносились по деревне несколько дней, а затем
все снова стихло.

Дикие и пугающие чувства пронеслись в голове Маргарет, когда
после долгой, утомительной прогулки она добралась до города N... в сопровождении олд Трот
рядом с ней.

Это был маленький белый дом, стоявший отдельно от других и далеко от дороги,
она поселилась в нем, привлеченная его тишиной и уютом
внешность и странное чувство в ее сознании, которому она еще не
полностью научилась доверять.

Она почувствовала, что ее усталые ноги не могут идти дальше, когда она поднялась по
дорожке, обсаженной цветами, и робко постучала в дверь.

Дверь открыла женщина лет сорока, с приятным лицом
она улыбнулась ей, приглашая войти.

Маргарет набралась смелости от доброты, с которой ее встретили, и на
однажды заявила о своем желании получить место в пансионе, планируя работать
на фабрике неподалеку.

"У меня сейчас ни для кого нет комнаты, - ответила она, - но если вы
собираетесь работать на фабрике, то есть пансионаты, построенные
корпорация, в которой вы можете получить жилье. Первым шагом,
однако, будет обращение к надсмотрщику, и, если хочешь, я пойду с тобой
после того, как ты отдохнешь.

Маргарет была слишком благодарна, чтобы ответить удовлетворительно, но на ее
лице было написано то, чего не мог выразить ее язык.

Миссис Армстронг взглянула на молодую девушку и подумала, насколько неподходящей она кажется
для такого места работы. С ее большим опытом, ибо многие
уже бывали там раньше, обремененные тяжелой борьбой, она быстро
поняла, что горе или нужда, а возможно, и то и другое вместе, выгнали ее из дома, или
убежище, каким бы оно ни было.

Она съежилась, подумав о грубых воздействиях, которым ей предстоит
подвергнуться, и хотя она знала, что не сможет предотвратить эту участь
странница или любой из тех, кто приходил к ней за любовью и сочувствием, но она
внутренне решила подружиться с ней и сделать все, что в ее силах, чтобы помочь одному из них
такая юная и невинная в этом холодном мире.

"Я принесу тебе чашку чая и что-нибудь поесть", - сказала она и поспешила
выйти из комнаты, прежде чем Маргарет успела ответить.

Это был не первый, кому досталась ее щедрость; не
первый одинокий незнакомец, ужинавший за ее столом.

Старый Трот все это время сидел на пороге, не сводя глаз с
дома, а уши его были готовы уловить каждый звук внутри.

Когда все было готово, миссис Армстронг позвала Маргарет отведать хорошего
сытного обеда, который ее занятые руки приготовили так быстро, и
зная, что молодая девушка может чувствовать себя неуверенно, усадил ее одну за
стол, пока она ходила по комнате.

Как Маргарет хотелось разделить трапезу с Трот! Каково же было ее удивление
, когда миссис Армстронг собрала несколько кусочков мяса и костей и отнесла их
голодному животному.

Неудивительно, что девушка сочла ее ангелом; она встала из-за стола, ее
глаза были слишком затуманены, чтобы разглядеть свою новообретенную подругу, а сердце слишком переполнено, чтобы
поблагодарить ее за всю ее доброту.

Вскоре миссис Армстронг была готова сопровождать ее на
фабрику, и они вдвоем вышли из дома, причем первая сделала прогулку приятной
своей фамильярной беседой и сочувствием, которое она проявила к
странник. Трот последовал за ними и, словно сознавая, что его юная
хозяйка нашла друга, время от времени забегал вперед, заглядывая в
их лица и подпрыгивая, словно обезумев от радости.

После короткой прогулки по самой уединенной части деревни они
достигли здания фабрики и вошли внутрь.

Шум был таким сильным, что Маргарет подумала, что ее оглушило, и
зажала уши руками, чтобы заглушить звук. Она никогда раньше не
была на фабрике, и мысль о том, что ей придется каждый день терпеть всю эту
неразбериху, вызвала в ее сердце чувство, несколько похожее на
ужас; но она должна была трудиться, а куда еще она могла пойти?

Любопытные взгляды девочек, когда они вошли в ткацкую, были
самым мучительным для ее чувствительной натуры, и лицо Маргарет покраснело, поскольку
она последовала за миссис Армстронг в самую дальнюю часть зала, где мистер
Филд, надзиратель, разговаривал с одним из операторов.

Это был черноглазый человек с резкими чертами лица, и в
его взгляде было что-то такое, что заставило ее вздрогнуть, когда миссис Армстронг сообщила о своем
поручении.

"Вы когда-нибудь работали на фабрике?" спросил он быстро и нетерпеливо
.

"Нет, сэр".

- Тогда новый подсобник, - сказал он чуть более учтиво.

- Нам нужен еще один подсобник в чесальной, так что можете идти туда. Я пойду
покажу тебе комнату.

Он пошел первым, Маргарет следовала за ним, но держалась поближе к своей новой подруге.

Шум в комнате был почти такой же, как и в другой, но здесь
было солнечнее, а окна были украшены несколькими прекрасными растениями.
Девушки казались более скромными и менее склонными пялиться на посетителей.
Мистер Филд уже собирался уходить, когда внезапно повернулся к Маргарет и
спросил, когда она намерена начать.

"Завтра, сэр, готовы ли вы меня принять?"

"Хорошо. Будьте на месте по звонку".

"Я чуть не забыла важную часть своего поручения", - сказала миссис
Армстронг, - "а это место для пансиона для этой юной леди".

"Ах, она хочет работать в Корпорации. Ну, есть место
у миссис Кроуфорд. Я думаю, у нее есть свободная комната. Ее дом на Элм-стрит
, третий квартал.

Было облегчением снова вдохнуть свежий воздух и оказаться вдали от
шума и неразберихи фабрики. Как только они вышли на
улицу, Маргарет спросила у миссис Армстронг дорогу к дому миссис Кроуфорд.

"O! Я пойду с вами", - сказала эта добрая леди, к великому облегчению
молодой и робкой девушки, уже измученной усталостью и
волнением.

"Спасибо", - тихим, но нежным голосом слетело с ее губ, и они вдвоем
они продолжали свой путь, Трот следовала за ними по пятам.

Они миновали симпатичные частные дома, а затем свернули на длинную
и узкую улицу, по обе стороны которой стояли жилые кварталы. Маргарет
предположила, судя по названию, что улица, должно быть, очень красивая, с рядами
деревьев по обе стороны. Она только что узнала, что в жизни есть много неправильных определений
и что это было одно из них.

Они дошли до дома в третьем квартале, и миссис Армстронг постучала
своим зонтиком в дверь. Краснолицая, но добродушная на вид женщина
ответила на звонок.

"Мы позвонили узнать, нет ли у вас свободной комнаты для молодой леди, которая
доска пожеланий, - сказала миссис Армстронг.

"У нас есть свободная кровать для фабричной девушки, если ты этого хочешь",
ответила она, ухмыляясь и оглядывая Маргарет с головы до ног.

"Но у вас нет комнаты, которую она могла бы занять для себя?"

"Благослови вас бог, нет, миледи. Мы не берем их в пансион.
Есть много мест, куда привозят благородных людей, если им нравится
чтобы они умирали с голоду, - и ее лицо засияло таким неподдельным добродушием
природа, что ее собеседница чувствовала: что бы еще кому-то ни пришлось
вынести, у них, по крайней мере, будет солнечное лицо, которое подбодрит их.

"Эта молодая женщина может спать с другими людьми, не так ли?" - спросила
добродушная женщина, и ее улыбка, не саркастическая, а истинно добрая,
хотя и грубый, он спас Маргарет от слез.

"Если у вас нет другой, она должна", - разочарованно сказала миссис Армстронг,
потому что она с самого начала заметила в Маргарет врожденное достоинство и деликатность
которая избегала контактов с другими людьми и намеревалась
сама заплатить дополнительную цену, требуемую за номер, если бы таковой мог быть
получен.

В этот момент в открытую дверь вошел старый Трот и огляделся
по сторонам, как будто ему не нравился внешний вид вещей.

"Эта собака не может прийти", - сказала женщина, впервые растеряв
свою приятную улыбку. - Но, может быть, он ваш, мадам? - спросила она
извиняющимся тоном.

- Нет, он мой, и он должен быть со мной, - перебила Маргарет, - и я
не могу...

Она резко остановилась, испугавшись собственных серьезных слов и манеры держаться.

"Я думаю, ему будет лучше со мной, - сказала миссис Армстронг. - Я
оставлю его у себя для вас".

- Я бы на твоем месте не беспокоилась о дворняжке, - сказала миссис Кроуфорд, следуя за
ними к двери, - но мои постояльцы обожают все, что имеет форму
собаки.

- Конечно; вряд ли она могла ожидать, что ты возьмешь его с собой; и, кроме того,
Я хочу, чтобы он присматривал за моими курами и садом. Он мне понравился с того самого момента, как
я впервые увидел его ".

Таким образом, все, что касалось собаки, миссис
устроило. Кроуфорд была обеспокоена, они пожелали ей доброго дня и добрались домой как раз
засветло.

"Вы слишком добры", - сказала Маргарет миссис Армстронг, которая сказала ей, что
она должна остаться с ней на всю ночь, и больше она ничего не могла сказать, но
окончательно сломалась.

Добрая женщина сразу же отвела ее в маленькую опрятную спальню и разрешила
Рысью улеглась на циновку рядом с дверью своей госпожи.

Усталая и измученная, она с радостью отправилась в постель. Наконец пришел сон, и
усталое, напряженное состояние ее разума погрузилось в дремоту. Ей снилось, что
она снова дома и собирается замуж за Кларенса.
Они вместе шли к деревенской церкви по нежно-зеленым
лугам. Воздух был благоуханным и полным сладости; солнечный свет лежал в
золотых полосах у ее ног, и вся ее душа светилась счастьем, жизнью,
и любовью. Колокола - ее свадебные колокола - радостно зазвенели в воздухе,
в то время как она повернулась к Кларенсу со словами: "Мне приснился ужасный сон; я думала,
ты бросил меня". Еще один звон, веселый и раскатистый, а затем луга
то, что было таким теплым и солнечным, стало холодным и влажным; и облако встало между
ней и золотым солнцем. Колокол прозвенел еще раз - это прозвучало
как похоронный звон - и она проснулась.

Звонил заводской колокол, созывая рабочих на работу.

Как раз в этот момент нежный голос нарушил ее полное отчаяние, сказав:

"Это первый звонок; у тебя будет как раз достаточно времени, чтобы одеться и
позавтракать".

Машинально она встала, оделась и, сдерживая горячие слезы, пошла
вниз, чтобы снова сесть за стол того, кто когда-либо помнил эти слова:
"По мере возможности".




ГЛАВА XV.


К каждому человеку порой приходит вопрошающая мысль: "какая польза от жизни?"
жизнь? Каков будет результат всего этого кажущегося бесполезным труда, этих
состояний беспокойства, этих недооцененных искренних усилий души, этих
неправильно понятых лучших начинаний? Такие вопросы иногда наводняют разум,
и мы готовы сложить оружие своей жизни, почти не заботясь о том, как будет развиваться ситуация
напряженная сцена продолжается.

Затем, сквозь разошедшиеся облака, лучи истины снова озаряют разум
и мы снова начинаем петь песню жизни, но не так, как мы ее записали,
но с более богатой мелодией, более полным и сладостным звучанием. Душа чувствует себя
вновь связанной и расправляет крылья для более высоких полетов, набирая высоту
высоту за высотой, все выше и дальше к полям бесконечности.

Это вопрошающее состояние обязательно придет к самому серьезному, правдивому
и вдумчивому работнику. На протяжении всего жизненного пути эти усталые, но
полные надежды паломники сидят в ожидании "света, еще больше света".

В таком настроении сидела мисс Эванс на исходе одного летнего дня, когда
солнце медленно опускалось за складку золотых и малиновых облаков. Что-то вроде
мысленных сумерек сгустилось над ней, затемняя резкие линии
мысли, которые всегда придавали ее словам такую силу. Все ее лучшие и
самые серьезные усилия казались тщетными. Слова, которые она произносила,
теплые жизнью, полные ее собственного энтузиазма, претерпели метаморфозы,
пока их истинное значение не было потеряно для нее.

"Увы! мы навсегда останемся загадкой для самих себя", - сказала она, и ее
глубокие карие глаза, всегда теплые от любви, теперь казались холодными, когда она
обратилась мыслями внутрь себя, чтобы более тщательно разобраться в себе и, если
возможно, обнаружить что-либо еще, кроме желания продвинуться.

Мы не можем сказать, как долго она, возможно, искала, потому что как раз в тот момент, когда ее мысли
были максимально отвлечены, Хью подошел и сел рядом с ней, прежде чем она
поняла, что кто-то вошел.

- Как, Хью! - воскликнула она от удивления.

- Я вижу, тебя нет дома.

С этими словами он вернул ее обратно.

"На самом деле, я была в отъезде, но как я рада тебя видеть", - и ее сияющие
черты лица подтвердили правдивость ее утверждения.

"Как далеко ты забрела?" спросил он, его лицо светилось сочувствием;
"достаточно далеко, чтобы обрести новый импульс для души?"

"Боюсь, что нет. Я задавался вопросом о своих мотивах и искал свои
недостатки ".

"Боюсь, мне следовало бы отсутствовать гораздо дольше по такому поручению", -
сказал он, и затем, прекратив свои оскорбления, они вернулись к своим истинно серьезным
отношениям друг к другу.

"Скажи мне, Хью, ты, который так часто освещал мои темные состояния, все ли
это состязание имеет какую-то пользу; есть ли какой-то смысл излагать наши слова
и их значение было неверно истолковано?"

"Я сомневаюсь, - продолжила она, - должны ли мы проецировать нашу мысль до тех пор, пока
реальная потребность человечества в чем-то новом не побудит его искать это".

"Наши мысли и обмен душами не похожи на товар торговца, который
выставляется на торги. Душа - слишком грандиозное и спонтанное творение
чтобы ее можно было измерить. Да, мы должны часто высказывать свои самые сокровенные мысли, даже
даже если они отброшены как ничто и растоптаны. Не было бы
большого богатства или ценности без этого бесплатного предложения, этой отдачи
себя ради истины, даже если мы знаем, что мы и наши слова могут быть
отвергнутый. Ты сегодня мрачен, мой друг; ты слишком долго был один
и поглощен собственными мыслями.

"Я морально истощен, Хью. Ты был нужен мне сегодня, потому что моя душа
потеряла всякое видение. Я знаю по собственному опыту, что мы должны говорить, когда мы
сыты, независимо от того, кто нас неправильно поймет или набросится на нас. Именно этот страх
удерживает слишком многих от великих и благородных высказываний. Мы забываем, что
истина может проясниться сама по себе, и что принципы не зависят от
людей. Ты отдал мне себя, как ты всегда делаешь, когда надо мной нависает туман
сомнения".

"Да, мы должны отдавать, когда нет одобрительной улыбки, нет взгляда, выражающего
признание; отдавать, когда наше пожертвование делает нас нищими, одинокими и без друзей
в холодном воздухе забвения".

- Это всего лишь твоя собственная жизнь. Я всего лишь облекла ее для тебя в слова
сегодня вечером.

"О, Хью, ты всегда на вершине, смотришь спокойным, пристальным взглядом на
темные туманы. Ваша голова покоится в вечном солнечном свете, подобно возвышающемуся
холму, вершина которого покрыта золотым светом, хотя его основание
покрыто туманом. Доживем ли мы когда-нибудь до того дня, когда эти внутренние, стержневые
истины будут приняты?"

"Мы увидим это в жизнях тысяч людей. Не имеет значения, когда или
где. Наша роль - трудиться, сеять семена, хотя, возможно, это не наши
урожай собирают руки.

- Верно. Я был эгоистичен и искал зерно".

Не "эгоистичный". Человеческая душа ищет признания и часто находит его
трудная задача - дождаться присутствия того человеческого лица, которое говорит
в каждой черточке и черточке: "Я знаю тебя; Я чувствую твои выдающиеся мысли и
мотивы". Нам требуется много времени, чтобы научиться обходиться без одобрения
улыбнись человеку и продолжай наш путь, не имея на то разрешения ни у кого, кроме Бога и ангелов.
наши усилия. У меня тоже бывают часы темноты. Все души временами
бросаются во вздымающиеся воды, чтобы они могли подняться выше, чем могут подняться их усталые ноги
".

- Вы сделали мне сегодня добро, но не уходите, - сказала она, видя, что он встает,
собираясь уходить.

"Я должен; но сначала скажите, могу ли я рассчитывать на вашу помощь в одном материальном вопросе,
о котором я чуть не забыл?"

"Я к вашим услугам".

"Что ж, тогда я собираюсь устроить вечеринку, которая, полагаю, является последней
вещью, которую ты мог бы себе представить обо мне".

- Мне следовало бы подумать о чем-нибудь другом, но что натолкнуло вас на такую мысль
в вашей голове?

- Возможно, какая-нибудь фея. Я рассчитываю вдохнуть в это жизнь и
удовлетворение от того, что мои гости веселятся. Я приведу
странную смесь - двойники, сходства, противоположности и
все формы темперамента, которые может предложить наша маленькая деревня, кроме того,
опираясь на места, в значительной степени удаленные отсюда. Мне пора идти. Ты придешь
и поможешь нам завтра?

- Обязательно. Моя любовь к Дон и мисс Вернон.

"Спасибо", - и он отключился, оставив ее сияющей и полной надежды.
Она почувствовала, как его сильная жизнь переливается в ее собственную, и ни
ни она, ни ее подруга не были такими, как вчера.

День для вечеринки выдался погожим. Дон и мисс Вернон поехали в
оранжерею и купили цветов по этому случаю, и дом
казался сказочной беседкой, настолько художественно и элегантно они это сделали
разложил свежие и ароматные цветы.

Мисс Эванс переходила из комнаты в комнату, ставя вазу здесь и
статуэтку там, как подсказывало ее чувство и как ей хотелось, было
У Хью, потому что их вкусы были едины, и их жизни шли параллельно
естественно, невинно, они никогда не могли выразить свои чувства в
другой, но отдающие и наслаждающиеся друг другом все больше и больше с каждой
встречей.

Бедная миссис Нортон подумала, как приятно было бы ей увидеть комнату
полную красивых вещей, приятных лиц и элегантной одежды: это было бы
была бы таким контрастом с ее собственной скучной жизнью, которая была бы еще более
одинокой, если бы не частые визиты семьи мистера Уаймена и
часто приводимые ими убедительные доказательства того, что они не забывали о
бедный и нуждающийся. Она аккуратно оделась в свою черную альпакку,
подарок подруги; и когда она посмотрела в свое маленькое зеркальце, висевшее на
над столом, как это было тридцать лет назад, когда был жив ее хороший
муж, на нее нахлынул прилив лучших мыслей и чувств
. Она заново переживала счастливые дни своей супружеской жизни и почти
думала, что готовится идти рядом с мужем в маленькую
церковь на холме. Затем сцена изменилась, годы утекли, и
казалось, что это было только вчера, когда она склонилась над гробом и посмотрела на
неподвижное, бледное лицо, которое никогда больше не осветит ее дом. Мысли переросли
в слова, и она сказала:

"Как мало того, что удерживает меня здесь. Мне гораздо больше нужно вернуть смертью, чем
проигрываю; и почему-то кажется, что пройдет совсем немного времени, прежде чем я уйду ".

Она не была печальна; далеко не так. Эта мысль понравилась ей, и
прижав к груди белый носовой платок, она оглядела себя
еще раз, затем надела шаль и шляпку и вскоре была уже в пути
к мистеру Уайману, снова и снова думая о том, сколько пользы это принесло бы ей
увидеть так много людей вместе.

Миссис Кларк подумала, будет ли миссис Саймондс одета с большим шиком,
поскольку у нее было желание не отставать в этом направлении, и все же
обладала достаточной степенью здравого смысла, чтобы понимать, что чрезмерный наряд будет
быть неуместной на таком сборище; поэтому она оделась в голубое
шелковое платье без лишней отделки и вплела жемчуг в свои темные волосы, чтобы они сочетались с ее
драгоценностями.

И таким образом, из разных частей возникла своего рода магнетическая жизнь, поскольку
мысли каждого человека выходили наружу и сосредотачивались там.

Дон была одета в белое, с алым поясом и коралловыми украшениями. Она
казалась лучом света, пробивающимся сквозь тьму. Ее мягкие,
каштановые волосы волнистыми локонами спадали на плечи, и невольным
восклицанием было: "Как красиво", как чистый свет и яркость
ее внутреннее существо сияло насквозь и поверх внешнего.

В сумерках начали появляться экипажи, вьющиеся по длинной аллее,
которая вела к дому. Затем пришли несколько человек пешком, и через час
вся суета, сопровождавшая толпу, была слышна в холле,
на лестнице и во всех комнатах. Весь дом был полон жизни, и
следы заботы и печали были сметены лучезарными улыбками.

Маски были натянуты на измученные сердца; ревность, зависть и все такое
раздоры были подавлены, и лучшие натуры всех были призваны
и откликнулись, каждый на каждого. Ладонь обхватила ладонь, которой раньше не было в
обычные жизненные отношения трепетали от контакта в течение многих лет.
Сердца, которые стали холодными и черствыми из-за пренебрежения и леденящего душу
безразличия, вновь согрелись в социальной атмосфере, которая наполнила
весь дом; а затем звуки музыки разнеслись по комнатам,
поднимая всех из их узости в более высокие и лучшие состояния.

У мистера Уаймена нашлись слова поддержки и любви для всех, и он деликатно свел воедино
людей с таким темпераментом, которые лучше всего могут наслаждаться общением, и для
все это время он держался в стороне от тех, кого любил больше всего, чтобы другие могли
перенять их добродушие.

"Не могли бы вы сказать мне, кто эта высокая, грациозная леди?" - спросила мисс Вернон,
прежде чем мистер Вайман осознал, что она стоит рядом с ним.

- Некая миссис Хэммонд, - ответил он, не глядя на нее.

- Она очень элегантна, - продолжила мисс Вернон.

- Внешне так и есть.

"Что, не красавица в душе? Может ли быть, что такая внешность прикрывает
непривлекательность?"

"Боюсь, что так и есть. Я знаю ее много лет, и хотя она
женщина с благопристойными манерами и некоторым лоском, по-моему, в ней нет ни одного элемента
настоящей леди ".

"Ах, мистер Вайман, посмотрите, какой заботливой она кажется о тех, кто ее окружает", - сказал он.
Флоренс, ее глаза по-прежнему прикованы к обаятельному незнакомцу.

"Да, я вижу все это и всю внешность ее жизни. Это все
игра. Внутри эта женщина холодна и бессердечна. Она достаточно проницательна,
и быстра в своих инстинктах, но дай мне сердца в сочетании с
головами ".

"Зачем же тогда вы пригласили ее?" она сопроводила этот вопрос
испытующим взглядом.

"По той же причине, по которой я пригласила всех. Я хочу, чтобы они смешались, на
время, чтобы утратить чувство собственной значимости, свое чувство
эгоизма, или, в двух словах, отбросить старое и принять
новое ".

"Тебе нравится, Флоренс?"

"Да, очень нравится. Мне нравится видеть так много людей вместе и впитывать
дух мероприятия".

- Я рад, что ты это делаешь. Пойдемте сюда. Он повел ее в дальнюю часть
комнаты, где стоял высокий темноглазый незнакомец.

- Мисс Вернон, мистер Темпл. - и он проследил за их взглядами, когда они встретились, и
понял, что соединил две души по крайней мере для одного приятного вечера.

Суетливая женщина, которая не могла представить себе никакого христианства, кроме
посещения церкви, подошла, встала рядом с мисс Эванс и начала
разговор, сказав,--
"Кажется, в нашей деревне много людей, хотя мы не видим
многие из них в церкви".

Это было выдвинуто в качестве предисловия, призванного показать характер
готовящейся книги, но мисс Эванс ловко сменила тему на ту, которая
представляет общий интерес.

Как раз в этот момент поднялся шум, послышался шелест шелков, и
путь открылся для юного вундеркинда в музыке, которого считали его родители
быть чудом девятнадцатого века; одним из тех отвлеченных
индивидуумов, которые, кажется, живут отдельно от толпы, разговаривая с
никто, если не считать односложных фраз и хождения с видом
превосходства, постоянно подпитываемого восхищением своих деятельных родителей, - дома
тиран, за границей выставленная обезьяна.

После череды звуков и нескольких манипуляций, каждая из которых сопровождалась
болезненным искажением лица, он начал длинную и
нудную сонату, - нудную, потому что не ко времени. В подходящем случае это
было бы грандиозно и приемлемо. Конечно, музыка была потрачена впустую
в эфире, потому что у нее была только мысленная передача.

Встревоженные родители оглянулись в ожидании ожидаемых аплодисментов. Этого не произошло.
приходи. Лишь немногие пробормотали: "Как это трудно", в то время как чувство
облегчения было настолько очевидным, что никто не мог не понять, что такие
сложные выступления следует приберечь для совершенно другого случая.
Но мы медленно осваиваем устройство вещей и то, что всему
есть свое время и место.

Следующей исполнительницей была жизнерадостная девушка семнадцати лет, которая сыграла несколько
арий и спела несколько милых и простых песен, очаровав всех своей
легкой и грациозной красотой.

Затем мистер Вайман подвел своего друга и гостя, мистера Темпла, к инструменту.
Он прикоснулся к ней рукой мастера. Забываешь обо всем, кроме мелодичных
звуков; забываешь даже о том, что существует среда, через которую эти звуки
передаются чувствам. Исполнитель потерял себя, потерял все, кроме
авторской идеи, пока, наконец, экстатические звуки не стали мягкими и чистыми
как свет звезды. Не было никакого личного вмешательства; все его существо
было подчинено великому творению - душе темы. Глаза увлажнились
, когда музыка поплыла в воздухе в одном полном, непрерывном напряжении.
Сердца забились с новой пульсацией; надежды воспарили заново; печали стали меньше.;
жизнь казалась наэлектризованной, полной любви; резкие линии и неровности
разум был тронут, смягчен и приведен к гармонии под набуханием
ноты, то мягкие, сладкие и приторные, то широкие, высокие и уносящие ввысь. Нет
слова разрушили божественные чары, когда исполнитель оставил инструмент,
но каждое трепещущее сердце стало храмом, в котором обитали только любовь и красота
.

Там, в этой святой атмосфере, душа разрывала свои оковы и возвращалась домой.
Старая миссис Нортон, пришедшая с такими восхитительными предвкушениями, откинулась на спинку
подушки, на которых она отдыхала, слушая
восхитительные звуки, и умер.

Собравшиеся люди не испытывали чувства благоговения, но у всех было такое чувство, как будто
они тоже вступили в пределы безмолвной страны.

Они осторожно подняли ее, как подняли бы уснувшего ребенка.

Там, в присутствии неподвижного, бледного лица, они расстались с
лучшими, более искренними натурами, чем при встрече.




ГЛАВА XVI.


Шли месяцы, и Маргарет полностью отдалась своему труду,
и стала любимицей своих товарищей. С радостью поменялась бы она
местами с большинством из них, но они не знали тайной печали, которая
ее цветение угасало. Ее вздохи участились по мере того, как
стремительно приближалось время, когда она должна была покинуть их.

Снова и снова она принимала решение пойти к миссис Армстронг и рассказать ей о своем горе
, но воспоминание о ее доброте заставляло ее щеки краснеть
, когда эта мысль приходила ей в голову. Нет, она не могла открыть это
тому, кого так сильно любила. Она должна уехать далеко и скрыть свой позор
от глаз всех, кто подружился с ней, а у нее появилось много
друзей, но задержалась бы еще на несколько недель, если бы у нее не было одного
вечером, когда уже стемнело, заметила пожилого джентльмена из своей деревни,
знакомый ее отца. Она не могла вынести мысли, что ее
придется перенести назад, к сценам, столь тесно связанным с ее страданиями,
и вынести презрение тех, кто ее знал. Она не могла этого вынести,
и, опасаясь, что человек, которого она видела, может когда-нибудь встретиться и
узнать ее, она ускорила приготовления к перемене. Она снова
собрала свою одежду, теперь более ценную, упаковала ее и стала ждать, когда кто-нибудь
укажет направление, в котором ей следует двигаться.

Она должна еще раз увидеть лицо этой доброй женщины, которая была такой
верный и добрый к ней; и после многих попыток воззвать к ней,
наконец набрался смелости и сделал это.

Странный трепет охватил миссис Армстронг, когда она услышала, как закрылась калитка,
и хорошо знакомые шаги по гравийной дорожке. Маргарет похлопала свою старую подругу
Рысью приблизилась к дому и несколько удивила миссис Армстронг
своим присутствием, когда она вошла.

"Я рада видеть вас", - сказала миссис Армстронг со своим обычным добрым видом
приветствия, но с глубокой дрожью в голосе. - Подойди и сядь рядом со мной,
Маргарет, позволь мне посмотреть, не измотала ли тебя твоя тяжелая работа. У меня есть
несколько недель мне казалось, что ты выглядишь бледной.

Маргарет дрожала всем телом, когда села на предложенное подругой место
она, поскольку слова подруги сопровождались испытующим взглядом. Именно тогда
странная мысль мелькнула в голове миссис Армстронг - мысль, которую она
не могла отбросить и всячески пыталась завоевать расположение бедной девушки
я был уверен в себе и, возможно, добился бы успеха, если бы не услышал
звук шагов снаружи. Громкий лай Трот заставил их обоих вздрогнуть
и отвернуться к окну. Маргарет бросила один взгляд, и она
не потребовалось и секунды, чтобы заверить ее, что звонивший был не кто иной, как
пожилой джентльмен, которого она видела на улице. Через мгновение раздался
стук в дверь. Пока миссис Армстронг отвечала на звонок, Маргарет сделала
один прыжок из гостиной на кухню, а оттуда на
открытый воздух, и полетела так быстро, как только могли нести ноги, к ней
пансионат.

Когда она сворачивала с главной улицы, к ней подошла женщина и
спросила дорогу к дому Бельмонтов. Радуясь всему, что могло хоть на мгновение
отвлечь ее от собственных мыслей, она предложила показать ей
дорогу.

Было так темно, что она не боялась быть узнанной, поскольку
шла молча рядом с незнакомцем. Одна мысль заполнила все ее существо,
и проблема с ней заключалась в том, как она могла сбежать из N ..., и где
ей следует найти убежище?

- Может быть, вы подскажете мне, - сказала леди чистым серебристым голосом, - о
какой-нибудь молодой девушке, или двух, или даже трех, которых я мог бы уговорить вернуться со мной
к Б..."

"Я здесь, - продолжала она, - в поисках помощи; хорошей американской помощи. Я
так устала от иностранных слуг, что больше не могу их терпеть".

Сердце Маргарет подпрыгнуло. Это была ее возможность, и ей всего лишь
нужно было набраться смелости, чтобы предложить свои услуги.

- Может быть, ты пойдешь? - сказал незнакомец, который впервые взглянул
на лицо Маргарет, когда они остановились на ярком свету
перед домом Бельмонтов. "Или, может быть, вы не зарабатываете на жизнь.
Извините, если я допустил грубую ошибку".

"Хочу, - ответила Маргарет, - и хотела бы поехать с вами, если смогу зарабатывать
хорошее жалованье".

- Я позабочусь о том, чтобы вам хорошо заплатили, при условии, что вы мне подходите. Я
уеду завтра, полуденным поездом. Если мне не удастся раздобыть что-нибудь
другие, кроме вас, вы встретите меня на вокзале?"

Маргарет ответила утвердительно и вернулась по своим следам, размышляя
о том, как ей следует уединиться на время перерыва.

Она быстро зашагала обратно к себе домой и подумала, как ей повезло, что
ее соседки по комнате отсутствовали в ту ночь, и добрая миссис Кроуфорд
никогда не заподозрит, что тихая девушка с верхней ступеньки замышляла что могла
сбежать вместе с ее одеждой. Вечерняя тьма благоприятствовала ей,
а шум внутри мешал тому, что могло быть снаружи, быть замеченным
.

Она вложила остаток, причитающийся за ее стол, в запечатанный конверт и
адресовала его миссис Кроуфорд и положила на маленький столик, за которым сидела
она столько раз вставала по утрам, усталая телом и больная душой.

Она надеялась, что ни с кем не столкнется на лестнице, и, к
своему облегчению, этого не произошло. На мгновение она замерла, услышав
шаги хорошей хозяйки, идущей из кладовой в
столовую, сосредоточенной на своей полезной жизни, неотесанной, неграмотной, но доброй
и исполненный благих намерений. Слеза скатилась по ее щеке, когда она прислушалась к
в последний раз к тому твердому шагу, который, казалось, никогда не ослабевал в своих ежедневных
обходах, и который часто, когда дневная работа заканчивалась, шел легко
к постели больного. Но нельзя было терять времени; дверь была
открыта и закрыта, и она снова оказалась в мире, странницей.
Она не знала, каким должен быть ее следующий шаг. Стоя там в тишине
и темноте ночи, она сложила руки и с искренней
молитвой попросила Божественного руководства.

Сквозь земные тени, сквозь облака угнетения пронеслась
чистая, бессмертная любовь матери. Любовь к своему обиженному ребенку и жалость к
ее состояние; ибо миссии ангела не в залах света, среди сцен
веселья, но далеко, в заброшенных домах, с угнетенными и
покинутый, приносящий надежду отчаявшимся, утешение одиноким, радость
печальным и покой усталым сердцам.

Какая-то мысль промелькнула у нее в голове, и она поднялась, твердая и собранная,
как будто человеческая рука была протянута ей за помощью. Кто должен
сомневаетесь, что в тот момент с ней разговаривала мать?

Она встала и как можно бесшумнее направилась к маленькому и
темному жилищу, в котором жила странная пожилая женщина, известная всем
жители деревни, как обладающие удивительной силой видения, с помощью которой она
заявляла, что предсказывает будущее и решает вопросы любви и
бизнеса.

Маргарет часто слышала, как девушки на фабрике говорили о ней, и знала
что они часто советовались с ней; но она всегда уклонялась от
думал пойти к ней домой, хотя они часто настаивали на этом
. Теперь, с какой радостью ее стопы повернули в ту сторону, к ее единственному убежищу, потому что
она хорошо знала, что если ее будут искать, никому и в голову не придет пойти туда
, чтобы найти ее.

Наконец она добралась до места с бьющимся сердцем и головокружением в голове.,
подняла руку и очень тихо постучала в дверь. Затем у нее мелькнула мысль
, что там может быть кто-то, кто ее знает, и надежда
на мгновение улетучилась.

Стук, каким бы тихим он ни был, вскоре привел старушку, которая открыла дверь
и сказала дрожащим, но приятным голосом: "Входи, моя дорогая. Я видел прошлой
ночью, что незнакомец должен был навестить меня в этот час; да, это то же самое
лицо, - затем жестом пригласил ее войти.

Первой мыслью Маргарет было, что замышляется какое-то зло, и она
задрожала и побледнела.

"Не бойся, дитя мое", - сказала женщина, как будто прочитала ее мысли.
подумал: "Ангелы окружают тебя, охраняют твою жизнь. Я делаю только свою часть работы
которая заключается в том, чтобы охранять тебя сегодня ночью".

И это была та самая странная женщина, о которой она так много слышала. Ее страхи
рассеялись, она села на предложенный стул и без тени недоверия
выпила протянутый ей бокал ликера.

Чувство покоя охватило ее - покоя более глубокого, чем дает сон. Она
откинулась на спинку стула, положила голову на подушку и
почувствовала себя более умиротворенной, чем за многие месяцы.

Странное любопытство охватило ее, когда она наблюдала за этой женщиной
передвигаясь по комнате, чтобы узнать о своей прошлой жизни - жизни своего
девичества, - и узнать, любили ли другие, кроме нее, и были ли они
преданы.

- Сегодня вечером у меня не будет посетителей, - сказала женщина, усаживаясь
напротив Маргарет.

- Вы часто предоставляете приют незнакомым людям, как мне
сегодня ночью?

"Да, дитя; многие обремененные горем путники, измученные жизнью, ищут мою
скромную кроватку".

"Обремененная горем и измученная жизнью", - сказала Маргарет, повторяя слова
про себя; "Она, должно быть, знала о моем прошлом опыте"; и ей захотелось, чтобы она
продолжала, потому что каким-то образом ее слова утешили ее.

"Да, грешников больше, чем самих грешащих", - продолжала она. "Я
знал, что ты придешь, или, скорее, кто-то еще, потому что прошлой ночью в моих
снах я видел фигуру, и теперь я знаю, что это была твоя собственная фигура, плывущая по темному
потоку. Не было видно ни лодки, ни человека на берегу, который мог бы спасти
тебя. Холодные воды охлаждали тебя, пока ты не стал беспомощным, и волны
быстро понесли тебя к океану. Я звал на помощь и был разбужен
моими усилиями. Этот ручей олицетворяет твое прошлое, и вот ты здесь, в моем
жилище. Кто-то обидел тебя, девочка?"

Она не заметила румянца на бледных щеках Маргарет, но продолжила:
"Да, тебя обидели; но я вижу перед тобой облака и тьму, а затем
счастье, но не земные радости. Нечто более высокое, святое, мое
дитя".

Казалось, свет озарил лицо говорившей, и ее
слова, хотя и странные и новые для Маргарет, казались полными правды и
значения.

"Найду ли я покой на земле?" - спросила она.

"Нет, не здесь; наверху", - старуха подняла глаза к небу, затем
сказала:

"Сейчас ты вступаешь в печаль; идешь с тем, кто унизит тебя.
Не следуй за ней. Хотя ее верхняя одежда пурпурная и тонкая
льняная, ее духовное одеяние черное и неприличное".

"Где? О, тогда скажи мне, куда идти, - воскликнула Маргарет, и все ее
лицо побледнело от ужаса.

- Сейчас никуда не ходи. Теперь я ничего не вижу; передо мной все во тьме. Останься
под моей крышей, пока не рассветет. Я вижу, что тебе скоро понадобится материнская
забота.

Тут долго сдерживаемые слезы бедной девушки хлынули потоком; такие слезы,
как жалость ангелов. Прошло много времени, прежде чем она успокоилась; и когда наступил покой
, она была похожа на статую, холодную и безмолвную. Будущего нет.
перед ней не было ничего, кроме настоящего, печального и безнадежного, в которое
ее поместили обстоятельства.

"Хочешь, я расскажу тебе историю моей девичьей жизни", - сказала странная, непостижимая
женщина, подбрасывая новые дрова в костер, который уже превратился в тлеющие угли
.

Интерес Маргарет отразился на ее лице, когда она ответила: "Я
хотела бы знать, страдали ли другие, как я?"

"Это поможет тебе лучше нести свое бремя и, возможно, покажет тебе, что
никто не избежит огня. Я продолжу свой рассказ".

- Много лет назад, так много, что кажется, будто прошли века.
вмешалась, я полюбила молодого и элегантного мужчину, который отвечал мне взаимностью
со всей преданностью, которую могла пожелать такая серьезная, требовательная натура, как моя
. Я был единственным ребенком богатых родителей, которые не жалели усилий и
средств на мое образование. С ними я посетил Европу, и, находясь там,
встретил этого человека, который, казалось, был всем, к чему мог стремиться смертный;
утонченный, образованный и обладатель состояния. Наш союз был
осуществлением желаний моих любящих родителей. Я опущусь на недели
блаженства, последовавшие за нашей помолвкой, и расскажу о сценах, чреватых
сильнейшее волнение для меня и других. Мы были в Берлине
когда родители одобрили мою помолвку. Несколько недель спустя,
в отель, в котором мы остановились, прибыла семья с самыми
обаятельными манерами. Мы сразу же прониклись к ним симпатией, и через несколько дней
мы обменялись любезными приветствиями, и они показались нам очень приветливыми,
вскоре между нами установилась теплая дружба. Семья состояла из
родителей, трех сыновей и двух дочерей. Лаура, старшая, была той,
к кому меня особенно тянуло. Она была высокой, грациозной и обладала
в ней чувствовалась элегантность, которая безошибочно указывала на ее ранние
ассоциации. Но к делу: однажды я гуляла со своим возлюбленным
вечером, при летнем лунном свете, и удалилась в свою комнату, странно
уставшая. Никогда прежде я не расставался с Миланом, моим женихом, с такой
усталостью, которая тогда охватила все мое существо. Я всегда чувствовал себя бодрым
и сильным.Той ночью, когда я лежал в своей постели, тщетно пытаясь обрести покой
который мог бы дать мне сон, мне показалось, что я внезапно воспарил в воздух, чтобы
возвышался над моим телом, и все же я отчетливо ощущал его пульсацию. Следующий
в какой-то момент звук голосов привлек меня, и хотя я был в своей комнате,
а люди разговаривали в отдаленной квартире, все же я мог слышать
каждое произнесенное слово. Каков же был мой ужас, когда я увидел, потому что мое зрение
было открыто так же удивительно ясно, как и мой слух, прекрасную Лауру, сидящую
рядом с Миланом, его рука обнимала ее за талию. Я попыталась заговорить, но не смогла
с моих губ слетел ни звука. Я дрожала от страха и изумления. Я, несомненно,
умер, подумал я в тот момент, и это видение и слух
души, освобожденной от плоти. "О, Милан, услышь меня, услышь меня", - закричал я в отчаянии.
тоска. Но ни звука с моих собственных губ не слетело с воздуха. Ничего не было
слышно, кроме их слов, которые я был обязан услышать. И О, как мое сердце
окаменело, а мозг воспламенился, когда эти слова достигли моих
ушей:

"Люби ее! Почему, дорогая Лора, которую я так долго боготворил и
которую случай снова привел на мой путь, - как ты можешь сомневаться в моем
привязанность к тебе", - и тут я увидела, что он опустился на колени у ее ног!

"Кажется, я только вчера слышала, что вы помолвлены", - продолжала
прекрасная и блестящая девушка, у ног которой он все еще оставался.

"О, ангел моего сердца, неужели никакие слова не убедят тебя в том, что я люблю тебя
сильнее, превыше всех женщин? В прошлом я исчерпал язык
обращаясь к твоему сердцу, Лора, ты бессердечна? Я не могу умолять об этом
большем.

"Я увидел, как слезы заблестели на ее лице, белоснежном, как мрамор, затем
ее губы приоткрылись, и до моего слуха донеслись эти слова:

"О, Милан, я хотел бы, чтобы я мог угадать свои чувства к тебе. Мое сердце
полно любви к тебе, но мой разум колеблется, и что-то внутри меня
говорит, что я не должен принимать тебя. Временами я испытываю трепет ужаса,
даже когда моя привязанность обращается к тебе. Я не могу постичь эту странную
тайну. - Она закрыла лицо руками и заплакала. Я видел, как он поднялся с
своего коленопреклоненного положения и отошел, чтобы скрыть свои эмоции. Я почувствовал, как
внутри него происходит страшная борьба, а затем все потемнело. Я услышал
снова ни звука, хотя я внимательно прислушивался. Казалось, я снова вернулся в
мой облик-сон наконец пришел в мои усталые чувства. Тогда во сне я
снова гуляла с ним у прекрасного озера, над которым только что прошла гроза
, оставив после себя прекрасную радугу, выгибающую дугой свою грудь. Я почувствовал давление
о его руке, когда он держал мою, и увидела, как его глаза нежно заглянули в мои
свои собственные.

"Шторм закончился, - сказал он, - посмотри, как волны переливаются золотыми
лучами".

Ободренный этими словами, я смотрел на сцену - успокоившееся озеро,
лук обещания, - с чувством восторженного восторга, охватившим все мое
существо. Пристально вглядываясь таким образом, мое внимание привлекла любопытная рябь
на поверхности озера. Затем я увидел женскую фигуру, поднимающуюся из
вод, на широком белом челе которой были написаны эти слова: "Любимая и
Покинутая". Пораженный этим, я повернулся, чтобы посмотреть на Милана, но увидел его
нет. Он сбежал, и я остался один. Все было одиноко и тихо, как смерть.

"Дрожа, я продолжал свой обратный путь. Солнце садилось за
холмы, и темнота настигала меня прежде, чем я успевал добраться до дома. Я
ускорил шаг, как вдруг споткнулся обо что-то на своем пути.
Свет с небес, вспышка летней молнии обнажили могилу,
из которой поднялся образ прекрасной девушки и сказал: "Берегись! Он
тоже любил меня, и из-за его любви я изнывал и умер". Фигура исчезла, и
воздух, казалось, наполнился звуками предостережения, в то время как вокруг меня появились
сонмы существ из другого мира. Мои чувства зашатались. Я позвала на помощь,
и, должно быть, громко закричала, потому что в этот момент я услышала голос моей матери из
из соседней комнаты: "Что случилось, Сибилла?" - и когда я проснулся, она была рядом со мной
.

"Принесите фонарь", - крикнул я, приложив руку ко лбу, который был
холодный и влажный от пота. Мама ушла в свою комнату и вернулась
со свечой и подошла к моей кровати.

Я помню выражение ужаса на ее лице, как будто это было только вчера, и
ее голос, когда она скорее рыдала, чем произносила эти слова: "Дитя мое, о,
бедное мое дитя, что случилось?" Затем она упала в обморок.

На следующее утро я узнала, что мои прекрасные волосы поседели; не
от моих темно-каштановых локонов не осталось ни одной пряди, и черты моего лица тоже были
сморщенными. То ночное видение сделало свое дело за годы страданий,
и Сибилла Уорнер, красавица, наследница, больше не была объектом
любви.

На следующее утро был вызван врач, который констатировал, что я страдаю
от ментальных галлюцинаций, поскольку я рассказала матери все свои странные сны
или видения. У меня не было возможности доказать, что мой возлюбленный был вероломным,
и я один должен страдать. Но Лаура. В чем состоял мой долг по отношению к ней? это была моя
доминирующая мысль, даже когда я сидел и писал, день или два спустя, записку
Милану, освобождая его от помолвки. Тщетно моя мать умоляла
меня увидеть его еще раз. Я был неумолим, и, поскольку теперь нас ничто не
связывало с Европой, мы как можно скорее вернулись на нашу
родину.

"Лаура пришла попрощаться со мной. Я попыталась поделиться с ней своими страхами, но мой
язык словно парализовало. Я горячо поцеловал ее, и слезы потекли по
ее бледному, прекрасному лицу. Мы расстались. Я знал, что она станет его невестой раньше, чем
долго. Я надеялся, что она будет счастлива; но откровение той ночи заставило
меня опасаться, что это может оказаться не так.

"Первая неделя нашего путешествия домой была очень приятной, но вскоре после этого
поднялся шторм, а затем разразился страшный шторм. После того, как наш корабль пять дней швыряло
ветром и волнами, он пошел ко дну. О, то утро так ярко запечатлелось в моей памяти
до сих пор. Мои родители оба погибли. Я был спасен с
несколькими пассажирами и большей частью команды судна, направлявшегося
в мой родной порт, которое взяло нас на борт. Но что было жизнью для меня тогда,
одинокий и нелюбимый, каким я, должно быть, останусь навсегда.'

"Это была не та Сибилла Уорнер, которая ступила на берег в день нашего прибытия
которая покинула его много лет назад; не юная семнадцатилетняя девушка, а
женщина, с любовью, доверием, надеждой, все ушло - обломки ее прежнего "я",
и все же внутри мерцает странный свет. Как видишь, нависший над
опасные, непроходимые пути ночью или наполовину затонувшие скалы, свет
говорящий об опасности, поэтому я окутал все свое существо сиянием
огонь, который, направляя других, казалось, пожирал меня самого. Я
обладал тем, что сейчас называется "вторым зрением", и мог видеть мотивы
о людях и их самых тайных мыслях и замыслах. Жизнь стала
обременительной, потому что я не мог уравновесить силу какой-либо радостью, пока я
не узнал, что я должен жить для других, а не только для себя.

Состояние моего отца наконец было улажено, и у меня было достаточно средств, чтобы прожить
в роскоши и покое остаток моих дней; но странное внутреннее побуждение
постоянно побуждало меня отказаться от моего прежнего образа жизни. Я распорядился
своим имуществом, обменяв его на наличные деньги, и однажды оказался
без гроша в кармане из-за предательства человека, который называл себя моим другом.
Мне не было позволено узнать о его мотивах и мошеннических планах,
потому что, как я впоследствии убедился, мой опыт должен быть приобретен через
тяжелый труд и нужду, но когда другим грозила опасность потерять свои материальные ценности
товары, я мог бы легко распознать их опасности и предупредить их.

С тех пор я путешествовал годы и годы, следуя за этим светом;
когда я этого не сделал, я потерпел неудачу в своей миссии. Меня не понимают. В этой
маленькой деревушке, в которую я попала семь лет назад, нет ни души
в ней нет никого, кто знал бы меня не как "Ведьму" - предсказательницу событий. Я
восседали в великолепных залах и открывали странные вещи мужчинам и
женщинам. Я навещал больных и угнетенных - и везде эта
сила сопровождала меня, неся утешение и свет. Я думаю, что моя земная миссия
почти завершена. Кажется, я вижу свет, подобный мерцанию
лампы, которая светит путнику, чтобы указать ему путь домой.

Она помолчала. История была рассказана. Маргарет сидела молча, слишком занятая
своими собственными глубокими мыслями, чтобы смотреть на лицо женщины.

Было уже за полночь. Огонь в камине погас. Странная
В комнате воцарилась тишина. Она становилась гнетущей. Маргарет встала и вышла.
к пожилой женщине, которая, казалось, заснула. Она взяла
иссохшую руку в свою. Она безжизненно упала. Она была мертва; двое
, чьи жизни слились воедино благодаря страданиям, были разлучены. Сибилла
ушла в тот мир, где прощаются заблуждающиеся. Маргарет была оставлена
бороться с неблагоприятной судьбой и, таким образом, созреть для королевства.

Утро проникало сквозь узкие окна скромной койки и
освещало бледные, мертвые черты странным светом. Маргарет должна
уйти. Несмотря на то, что он прислушался к словам предупреждения женщины и решил
избегая незнакомца, которого она встретила, она видела перед собой только один выход, и
это было отправиться в город и искать убежища в какой-нибудь больнице на время своей
приближающейся нужды. Она долго боролась со своими чувствами из-за того, что оставила
мертвого в покое, причем так непочтительно, но обстоятельства давили на нее
; она не могла поступить иначе и, выйдя из убежища, где
ее душа была так глубоко взволнована, что она быстро пошла на станцию,
и села, плотно опустив вуаль, в ожидании отправления
поезда. Наконец это произошло, хотя для этого потребовалось очень много времени.
тем более что она постоянно боялась быть узнанной, но
к счастью, ее не видел никто из тех, кого она знала.

Она вся дрожала, когда садилась в машину и увидела, как
элегантно одетая женщина вошла и огляделась, как будто в поисках чего-то
один; ибо под "пурпуром и тонким льном" скрывался незнакомец, доброволец
разрушитель сотен молодых, невинных жизней. Однако, к ее облегчению,
женщина перешла к другой машине, и Маргарет почувствовала, что все
опасность миновала. Это дало ей передышку от ее страхов, вот и все, ибо
она не знала, что острый глаз женщины распознал это и тихо
строила планы, как заманить ее в ловушку.

Одна усталая форма завершила свой земной труд; одна лодка была пришвартована
к небесным берегам, за пределами этого сурового климата, этого несовершенного мира,
в котором обо всех судят по внешним признакам. Она больше не была старой и
морщинистой, - "Но прекрасной девушкой в особняке своего отца".

Город похоронил ее и продал немногочисленную мебель, чтобы покрыть
расходы. Так закончилась жизнь той, кто когда-то была красавицей великого
города, дитя роскоши и нежной заботы, и ее тело было положено в
городской участок среди могил бедняков. Все предполагали, что она умерла в одиночестве,
ночью, и несколько слов искренней жалости сорвались с некоторых губ, когда все, что
осталось от нее на земле, пронесли по улицам.

Перед тем, как выпал зимний снег, миссис Армстронг посадила белую розу рядом со
своей могилой, заметив мужу, что умирать тяжело
одинокая, нелюбимая и чужая для всего, что ее окружает. "Возможно, когда-то она была
прекрасной и любимой", - сказала она, плотно прижимая дерн к
дереву. "Я бы не хотел умереть вдали от своих сородичей, не имея никого, кто мог бы
позаботься о месте моего последнего упокоения". Покончив с этим, добрая женщина пошла домой
более счастливая от совершенного ею доброго поступка, в то время как невидимые руки
ниспослали ей на голову свои небесные благословения.




ГЛАВА XVII.


В маленькой гостиной в городе Берлине, где пятьдесят лет назад молодой
Сердце Сибиллы трепетало от слов любви, за столом сидела компания молодых людей,
они пили вино, а веселье и песни лились рекой.

Беззаботные и свободные от забот, они встретились, чтобы скоротать вечер
часы за песнями и чудесными историями.

"Идемте, мои добрые товарищи", - сказал самый старший, который, по-видимому, был предводителем
из группы: "мы должны рассказать наши истории, поскольку время идет к концу.
Крепсел, сегодня вечером мы услышим тебя первым".

"История будет грустной или веселой?" - спросил Крепсел, оглядывая группу.

"И то, и другое", - хором воскликнули голоса. Он взял бокал вина и
затем начал.

"Много лет назад молодой человек учился в Военной академии в этом
городе, которому через несколько недель после поступления приснился странный сон, или
видение, которое изменило все будущее, которое он наметил для себя
себя. Он очень любил искусство, и его часто заставали с карандашом
и пейпер, отдельно от других, вместо того, чтобы участвовать в их развлечениях.
В течение нескольких ночей ему снилось, что к его кровати подошла прелестная женщина
и склонилась над ним с выражением нежного интереса.

Видение произвело на него такое сильное впечатление, что он воспользовался своим первым свободным
моментом, чтобы зарисовать прекрасное лицо. С каждым прикосновением и линией его
восхищение становилось все сильнее, пока, наконец, он не смог с трудом сдерживаться
прекрасный образ никогда не всплывал в его сознании. Это преследовало его
в мечтах наяву, так что он едва мог скрыть свое нетерпение рассказать
странное видение его матери и сестре. Прекрасная стояла каждую ночь
рядом с ним, пока не наступил первый день его сезона отпусков, и
он ушел коротать дни дома. Когда до места назначения оставалось всего несколько миль
, он увидел то же самое лицо наяву. На этот раз
черты ее лица были печальными, но не менее прекрасными. Действительно, атмосфера меланхолии
придавала чертам лица более глубокое очарование, и сильнее, чем когда-либо, он желал
добраться до своего дома и найти, если возможно, разгадку странного явления
.

"Наконец холмы его родного города предстали перед его взором; затем старый
сосны, которые приютили его дом. Вскоре он почувствовал теплые слезы на своей
щеке и мягкие руки матери и сестры на своей шее.

"Где Рейнхольд?" - спросил он, высвободившись из их
объятий.

- Он сегодня в отъезде; уехал на ярмарку, но вернется к ужину и
приведет свою невесту.

"Рейнхольд помолвлен!" - воскликнул Конрад таким странным тоном, что Мари,
его сестра, побледнела. Но его быстрое возвращение к себе убедило ее в том,
что он не рассердился, как она предполагала, а только удивился; и, взяв его
за предложенную руку, они вместе прогулялись по саду, обсуждая старые сцены
и наслаждения, пока даже прекрасное лицо из его видения не было забыто, и
он с нежностью, братской любовью остановил свой взгляд на прекрасной девушке, стоявшей рядом с ним
.

Они были увлечены беседой, настолько серьезной, что не услышали
приближающиеся шаги, когда хорошо знакомый голос его брата позвал:

"Добро пожаловать, Конрад, добро пожаловать домой", - и в следующее мгновение пара крепких
рук обхватила его.

"Я верю, что он сильнее тебя, Кон ., со всеми твоими военными
упражнениями", - сказала Мари, смеясь при виде того, как ее брат пытается выкрутиться
сам.

"Я так рад, что вы пришли, - сказал Рейнхольд. - Я хочу, чтобы вы увидели свой
новая сестра, - затем он позвал ее оттуда, где она стояла отдельно от
них, за группой деревьев. Конрад стоял к ней спиной, когда она подошла
Услышав слова брата, он обернулся.

"Мисс Роза, Конрад, мой брат", - и он впервые взглянул на
лицо, которое так долго преследовало его в снах.

"Боже мой! - сказал он, - Это то же самое", - и пал ниц на землю.

Бедная девочка подбежала к дому, положила голову на плечо
Матери Рейнгольда и горько заплакала. Она тоже видела его лицо в своих
снах и считала его идеалом, которого ей никогда не суждено было достичь. У нее было
видела это до того, как встретила Рейнхольда, и подумала, глядя на него, что
он чем-то похож на это, ближе, чем она даже надеялась увидеть, и
с каждым днем он все больше любил его, не так, как подобает влюбленному, но нежно
как брата.

"Глубочайшая тревога охватила добрых родителей и Мари, когда они пытались понять
причину странного состояния Конрада. Они отнесли его в дом, где
он лежал без сознания несколько часов, но однажды только его губы приоткрылись, и тогда он
выдохнул имя "Роза" с таким нежным акцентом, что его брат, который
стоял, склонившись над ним, в агонии от горя из-за его состояния, вылетел из
комнаты.

Через полчаса Конрад вздрогнул, как от выстрела, и вскочил с кровати
с налитыми кровью глазами и выражением дикого ужаса на лице. Он
приложил руку к сердцу, а затем, упав на колени, воскликнул
умоляюще: "Боже, прости меня; я убил своего брата!"

"Иди и позови Рейнхольда, Мари, - сказал перепуганный отец, - и докажи
бедному мальчику, что его брат жив и здоров. О, что случилось
с нашим счастливым домом".

"Мари летала из комнаты в комнату; Рейнхольда нигде не было. Затем в
сад, выкрикивая его имя на каждом шагу. Дикий страх охватил ее юную
сердце; у нее закружилась голова; но она продолжала идти, снова и снова выкрикивая
его имя. Словно подгоняемая невидимой силой, она летела, пока не
не достигла опушки леса, где она играла с братьями
вместе. Она пошла дальше. Что-то лежало на земле; какой-то предмет, она не могла понять
сначала не поняла, что именно. Холод пробежал по ее телу.
кровь, казалось, застыла в каждой вене, потому что там, под старым дубом, лежало
безжизненное тело Рейнхольда.

"Она потеряла сознание и упала. Прохладный воздух подул ей на виски и вернул
ее к сознанию. Она провела рукой по лбу, как будто
пытается вспомнить какой-то ужасный сон, - и тут все это обрушивается на нее
разум, еще более страшный и ужасающий в своем отражении.

"Моя мать, мой отец", - были единственные слова, сорвавшиеся с ее губ,
и она медленно отошла назад, потому что страх и агония почти парализовали
ее мозг и конечности.

"Тебя долго не было", - сказали ее встревоженные родители, которые не видели
ее лица, когда она вошла. "где Рейнхольд?"

"У нее не было слов. Мертвенное лицо, бьющееся сердце и
дрожащие конечности сказали все. Она привела их на место, и тайна
стала еще глубже.

"Семь дней Конрад пролежал в жестокой лихорадке. В конце концов, к ним вернулся рассудок
, и они узнали от него о видении, которое так преследовало его,
и удивились странной фазе жизни, в которой действия были
непроизвольными, но двойственными.

"Они похоронили Рейнхольда под деревом, где он застрелился, и хранили
оно было покрыто цветами, политыми слезами.

Бедная Роза вернулась в свой дом к своим добрым родителям и медленно зачахла
. Конрад свято чтил память своего брата и никогда не произносил слов любви
о любви к своей невесте. "Она будет принадлежать ему на Небесах", - сказал он, когда он
однажды ходили с его сестрой на его могилу; и когда летние цветы
отцвели, они посадили рядом с могилой еще одни, потому что Роза пошла к Рейнхольду, и
охранять с нежной любовью Конрада и Мари".

Крепсел поднялся со стула. Время шло к концу.

"Мы можем получить еще только одного", - сказал главарь, - "и от кого это будет
?"

"От Бертхолда", - закричали несколько голосов.

"Сегодня вечером я видел его глаза, полные странных историй", - сказал один из них.

"Я вижу по его отсутствующему взгляду, что он хочет сказать что-то интересное", - сказал
другой.

"Бертхолд, займи кресло", - сказал лидер.

Он встал, прошелся, как во сне, сел, несколько мгновений смотрел
по сторонам, а затем начал:

"Моя история будет изложена в нескольких словах. Это не традиция, а
опыт".

Все взгляды обратились к юноше, чье лицо озарилось странным светом, когда
он начал.

"Пока я сидел здесь сегодня вечером, слушая только что рассказанную историю, мои
глаза увидели то, чего я никогда раньше не видел, и я молюсь, чтобы больше никогда не увидел
по крайней мере, пока мои нервы не окрепнут".

"Что это было? На что это было похоже?" они все плакали вместе, в то время как
Бертхольд оглядывал комнату, как будто ожидая, что видение
повторится.

Их лидер призвал их к порядку, и он продолжил:

"Мягкий, туманный свет наполнил комнату и, наконец, остановился прямо передо мной.
Я напряг глаза, чтобы убедиться, что это не сон, и посмотрел
на все ваши лица, чтобы убедиться, что я с земли, а не
дух. Затем мои глаза, казалось, приковались к свету. Тщетно
Я пытался отвести их; я не мог; и только надеялся, что никто из вас не
заметит меня.

Вскоре лицо, сияющее и прекрасное, вырвалось из тумана; оно было слишком
прекрасным, чтобы на него можно было смотреть. Я был зачарован, когда смотрел, затем видение
лицо исчезло. Я, казалось, уплыл далеко за море, и вот передо мной появилась
низкая, скромная койка, стенки которой не оказывали сопротивления
моему зрению. Они казались стеклянными, когда я посмотрел сквозь них и увидел
в кресле сидела пожилая женщина, морщинистая и увядшая, ее волосы были белыми, как
снег, но на ее лице покой, который оседает на тех, кто спит последним
спи.

"Я также почувствовал чье-то присутствие, но никого не смог разглядеть.
Затем все снова погрузилось во тьму. Я не видел ни тумана, ни кровати, но что-то заговорило со мной
. Чей-то голос прошептал мне на ухо: "Скажи Милану, что я прощаю его".
имя отца моей матери".

"Как странно", - сказали слушатели, которые внимательно следили за ним до самого конца.
конец.

"Твой дедушка все еще жив?" - спросил один.

"Он был жив сегодня утром и, насколько я знаю, жив и сейчас".

Партия уже собирались разойтись, когда вошел посланник в
с великой поспешностью, и призвали к Бертольд, заявив, что его (Бертольда)
дедушка был очень болен, и мне очень хотелось, чтобы он был рядом.

Он не заставил себя долго ждать, откликнувшись на вызов, оставив тех, кто слушал
его историю, в недоумении, которое было немало усилено
этим внезапным звонком.

Все подумали, что старый джентльмен умирает, но когда Бертольд подошел
и сел рядом с ним, он просиял и жестом велел остальным
покинуть комнату.

"Я был очень болен, - сказал он, сжимая руку внука, - и
мне приснился ужасный сон. Опасаясь, что однажды я могу внезапно уйти, я
хочу рассказать вам о некоторых моментах моей юности, чтобы вы могли избежать
греха и страданий, которые я перенес ".

Затем он рассказал о грехах своих ранних лет, о том, что ввел в заблуждение молодую и
чистую девушку, любя другого.

"У вас есть фотография того, на кого вы ссылаетесь", - спросил Бертольд.

Его дедушка вздрогнул, как будто с ним заговорил голос из другого мира
.

"Почему, откуда ты это знаешь? Никто, кроме меня, не знает, что я ношу ее с собой
в миниатюре ".

"Могу я взглянуть на это?" - спросил его внук, немало встревоженный возбуждением
манеры больного человека.

- Да, если, конечно, никто об этом не узнает, даже Лора. Имей в виду, Бертольд, твоя
бабушка ничего об этом не знает, ни слова.

Слово Бертольда было свято, и старик достал из кармана овальный
футляр из синего бархата, украшенный жемчугом.

- Вот, смотри, и побыстрее; я боюсь, что кто-нибудь может прийти; и если, если бы я
умри, Бертольд, возьми это и храни вечно".

"Я так и сделаю", - сказал верный мальчик, открывая футляр.

Ему это приснилось? Там, перед ним, было то же самое; да, то самое
прекрасное лицо, которое он видел в тумане. Он не мог оторвать глаз от картины
настолько странным было заклинание.

- Я видел это лицо сегодня ночью, дедушка, - сказал Бертольд, подходя
вплотную к нему и кладя руку ему на лоб.

- Видел что! видел ее? Сибилла! О Боже, она, должно быть, умерла.

Он в изнеможении откинулся на подушку.

- Это ... она заговорила? - выдохнул он, приходя в себя.

- Да. Она сказала: "Передай Милану, что я прощаю его!"

- Бертольд, Лаура, скорее! О, придите, у меня перехватило дыхание. Я... я... умираю....

Он тоже ушел; ушел до того, как его жену смогли позвать; ушел, чтобы встретиться с
той, кого он так сильно обидел, возможно, чтобы узнать о ее прекрасных истинах,
которому научил ее печальный жизненный опыт; и, возможно, добиться ее расположения
душа, на этот раз правдой и любовью.

Бертольд сохранил миниатюру, и когда через несколько месяцев клуб собрался
снова, подтвердил правдивость истории, которой он поразил их той
ночью. Он никогда не мог объяснить, почему у него такая убогая кроватка и старая сморщенная
женщина, но он помнил предсмертные слова своего деда и никогда не добивался расположения
он знал, что не может отдать свое сердце и душу, как и свое видение
никогда больше не раскрывался, но одна из избраннейших, чистейших женщин небес была
дана ему для любви, и в ее высокой и духовной жизни его душа выросла до
ощутить то, чего он не мог получить зрением.




ГЛАВА XVIII.


Три года пролетели незаметно, со своими огнями и тенями, не принеся никаких
изменений в дом мистера Уаймена, за исключением ежедневного раскрытия характера Дон
и растущего счастья всех.

Мистер Вайман пообещал Дон, что, когда ей исполнится восемнадцать, он увезет ее
в Европу.

Мисс Вернон проводила время очень счастливо, деля его между преподаванием,
учебой и трудом, и обнаружила, что с каждым днем совершенствуется как духовно
, так и физически; действительно, такая перемена произошла во всей ее натуре,
что она с трудом могла поверить , что является тем же существом , которое вошло в мистера
Дом Уаймана, три года назад. Жизнь ежедневно открывала перед ней такие богатые
возможности для полезности и роста, что ни одного дня не казалось достаточно долгим
для осуществления ее планов.

Мистер Темпл, которого читатель, вероятно, помнит как одного из гостей
на вечеринке он часто бывал у мистера Уаймена и вскоре обнаружил, что очень сильно
интересуется мисс Вернон.

Для нее было новым опытом сравнивать его с Хью и
научиться анализировать новое чувство, наполнившее ее существо, - то глубокое,
подводное течение, которое скрывается за всеми поверхностными эмоциями и интересами,
а именно, Любовь.

Какой широкой, глубокой и богатой стала ее сущность. Насколько близким и дорогим ей теперь
казался Хью, ее друг и брат. Как резко обозначились линии их
истинных отношений, отношений чистых, как нетронутый снег. Ее сердце
переполнилось благодарностью к подателю всего хорошего, который принес
ее ноги ступили на такие приятные тропинки покоя.

На том же месте, где десять лет назад были мистер Уайман и прекрасная Элис
, сидели Герберт Темпл и Флоренс. Ночь была такой же ясной и
безоблачной, и только шелест деревьев нарушал тишину. Бледный
лунные лучи покоились у их ног, в то время как слова любви лились между ними.

"Думаю, я нашел путь к твоему сердцу в тот первый вечер, когда увидел тебя, потому что
Я почувствовал, как мое существо затрепетало, как будто другая жизнь пульсировала вместе с моей собственной;
я прав?"

Она подняла глаза на него, и ответил словами, которые он когда-либо
заветный,--

- Так оно и было, Герберт. Я чувствовал себя так, словно вышел за свои собственные
пределы; как будто чья-то сильная рука взяла меня и вдохнула новую
жизнь в мое существо. Именно когда ты играл, Герберт, я был поглощен
твоей душой".

"Это ты, Флоренс, помогла мне играть. Я почувствовал и был вдохновлен
ваш интерес, ваша признательность, потому что никто не может делать такие вещи в одиночку.
Я никогда не играл так, как в тот вечер, в одиночку. Теперь, когда у меня есть ты
всегда готовый помочь, разве мы не будем счастливы?"

"О, Герберт, продлятся ли эти дни?" Будет ли любовь так же связывать нас через годы
в будущем?"

"Нет, не то же самое; но глубже, святее, если мы не исчерпываем себя
свободным владением".

- Ты говоришь, как Хью, - сказала она, положив руку ему на плечо и глядя
на тихую сцену перед ними.

"Я бы хотел говорить, как он. Хотя я не признаю оракулов, я признаю
Я восхищаюсь его взглядами и его жизнью, которая является идеальным отражением его
теорий ".

- Он благородный человек, Герберт, и много сделал для моего развития.
Я думала, что любила его изо всех сил, но с тех пор, как ты появился в моей жизни, я
чувствую себя к нему ближе, чем когда-либо ".

"Таков закон, и это прекрасно, что истинная любовь расширяет наше существо,
в то время как противоположная сужает его. Взгляды Хью поначалу казались дикими и
довольно беспорядочными, но тесный контакт с этим человеком и возможности
узнать его публично и в частном порядке помогли мне убедиться в его
ценности. Люби его всегда, Флоренс, и никогда, когда я заберу тебя к себе домой,
бойся, что я не пойму, что тебе нужно иногда видеться с ним наедине, потому что
ты будешь нужна ему. Вы были друзьями, а друзья нуждаются друг в друге.
Я не забираю тебя у него душой и сердцем; я лишь помогу тебе
отдай ему себя, моя любовь сделает тебя богаче ".

У Флоренс не было слов, чтобы поблагодарить его. Она только прижалась теснее
к сердцу, которое так сильно любило ее.

"Как прекрасна эта ночь", - сказала она, нарушая долгое молчание, которое
последовало. "Тишина настолько священна, что я ни за что на свете не стала бы ее нарушать
со звуком, даже самой сладкой музыки".

- Твои слова меня очень утешают, Флоренс, я давно искал кого-нибудь
кто мог бы посочувствовать мне в этом вопросе. Для большинства людей звук
сам по себе считается музыкой; по-моему, такая ночь, как эта, не должна вызывать раздражения
спасают мягкие вибрации эоловых струн. И то же самое с прекрасным
пейзажем. Мне невыносимо слышать, как кто-то разражается песней, ибо этот
пейзаж для меня сам по себе является Te Deum, совершенной хвалебной песней ".

"Я счастлив от твоих слов, Герберт, потому что бывают моменты, когда
музыка кажется мне такой печально неуместной, что я чувствую себя почти как
раздавленный инструмент и исполнитель. А теперь могу я спросить вас,
почему музыка некоторых исполнителей причиняет мне боль, а не удовольствие? Я
знаю, но мне нужен ваш ответ. Возьмем, к примеру, мисс Йорк; она
полон сердечности, серьезной жизни, крепок и сильнодействующий. Я знаю, что она играет
в такт и слаженно, и поет правильно, но я чувствую себя расстроенной и
совершенно дисгармонирующей, когда она выступает в моем присутствии ".

"Я полностью понимаю ваши чувства. У меня самого было то же самое, и
моя интерпретация этого такова, что я не могу воспринимать музыку через нее
организм; или, скорее, ее атмосфера находится между предметом и
одитор, последний чувствует только время и звук, а не музыку, не идею
композитор задумал передать. Не так ли?"

"Совершенно верно. В конце концов, очень немногие достаточно организованы
тонко переводить музыку".

"Верно, Флоренс; как много людей ищут великолепного искусства не ради его возвышающей
силы, а как средства показа. Давайте любить его за то добро, которое он приносит
человечеству, и использовать его не ради цели, а как средство для наслаждения ".

"Я играю, но редко, Герберт, как бы мне это ни нравилось".

"Мне не жаль это слышать. Я думаю, что большее благо достигается, если
не быть слишком сосредоточенным в своей непосредственной сфере. Конечно, большее механическое
мастерство приобретается постоянной практикой, но я знаю по собственному опыту
что когда душа достигает определенной высоты культуры, физическое
природа становится подчиненной духовному и находится под его контролем,
потому что тогда две природы наполняются гармонией, и полнота
одна находит выражение через другую, - рука движется внутрь
полное послушание духу. Как бы я ни любил музыку, я не могу слушать
или исполнять ее слишком часто. Я рад видеть, что в этом мы согласны. Воздух
становится прохладнее; мы войдем и споем одну песню, прежде чем разойдемся. Что
это будет?"

"Вечерняя песнь Пресвятой Деве", - ответила она.

Усевшись за инструмент, он тихо сыграл прелюдию,
затем их голоса слились в этой грациозной, скользящей песне, как могут сливаться только голоса
, объединенные гармонией любви.

Он наполнил весь воздух сладостью, и чувства Хью упивались
священными чарами, когда он сидел в одиночестве на площади, думая о прошлом, своем
прелестная Элис и прелестный ребенок, который остался благословлять свои годы.

Никакой другой песни не последовало; никто не мог. Флоренс прислушалась к удаляющимся
шагам своего возлюбленного, а затем села в лунном свете, чтобы подумать о своих
радостях.

Говард Дин устал. Жизнь у него складывалась не слишком приятно, с тех пор как мы
представил его читателю. Его бизнес, такой прибыльный и когда-то полный
интереса, требовавший его самого пристального внимания, теперь, казалось, не имел значения.
Существование стало для него кругом механически выполняемых обязанностей.
Сам воздух был свинцовым и лишенным жизни. Он нуждался в оживляющем
влиянии, чем-то, что взбодрило бы его. Его энергия иссякла, и
казалось, некому было протянуть ему руку помощи, поскольку его жена была в
смертельных разногласиях с теми, кто мог бы дать ему то, в чем он так сильно нуждался
.

Огонь погас на его домашнем алтаре, потому что ни одна доверчивая жена не сидела рядом.
там. У нее была темная и тяжелая душа. Они стали чужими друг другу
не из-за странствий, а из-за слишком близких отношений.

Миссис Дин вернулась домой только физически; ее сердце и разум были
в море сомнений, во власти каждого ветра и волны. Ни малейшего намека на
любовь не нарушила их долгого молчания, когда они сидели вместе в своем доме. Они
каждый чувствовал себя одиноким, и разлука была бы гораздо менее мучительной. Наконец мистер Дин
разрушил чары, сказав:

"Я собираюсь в горы на следующей неделе, Мейбл; ты бы хотела поехать?"

"Я иду домой. Мама послала за мной. Я могу быть там так же хорошо, как
здесь по мне никто не будет скучать".

Лучше бы она оставила эти слова невысказанными и сама увидела это по
темному нахмуренному лбу своего мужа, который ответил:

"Я пойду один. Так будет лучше для меня. Ты можешь остаться со своими родителями
до конца сезона, потому что я вернусь только через несколько месяцев", - затем
резко вышел из комнаты.

Слова были такими же решительными, как и его поведение. Она чувствовала, что зашла слишком далеко,
и отдала бы все на свете, чтобы отказаться. Но было слишком поздно; теперь он был
вне пределов слышимости.

Что произошло в их жизни? Они шли по дороге, полной
пыль, поднимавшаяся на каждом шагу, пачкала их некогда белые одежды.
Несомненно, им нужно было крещение, чтобы очиститься.

Облако, нависшее над их небом, содержало небесную воду, которая
очистит их.

Это пришло в виде болезни. Их старший сын был болен и близок к
смерти. Надежда и страх сменялись в их сердцах, когда они стояли рядом с
малышом и видели, как по его венам разливается лихорадка, и день за днем
полная форма угасает. Так воды крещения омыли
их души, и они заплакали вместе. Радость озарила их лица, когда
страшный кризис миновал, и им сказали, что он будет жить. Через
горе они воссоединились. Они странствовали, но возвращались с
жизнью и любовью в сердцах и венцами прощения в руках.
Так мы всегда становимся сильными через наши страдания, и кажущееся зло
творит нам добро, ибо они являются частями великого единства жизни.

Миссис Дин избавилась от своих предрассудков и научилась узнавать и любить тех,
кого ее муж считал достойными, и среди них мисс Эванс. С ней
она провела много приятных часов, и эта благородная женщина дала знать
ее, многих путей к покою, которых она раньше из-за своего
невежества и ревности упорно избегала.

Годы летели незаметно; некоторых собрали в их домах наверху; некоторые нашли
новые отношения и прочные узы, которые связали их здесь, пока, наконец,
Над восточными холмами наступил восемнадцатый день рождения Рассвета, яркий и солнечный
. На следующий день вместе с отцом она должна была уехать в город
где они должны были отправиться в Англию. Утро прошло в
приеме звонков друзей, а позже мистер и миссис Темпл и мисс
Эванс пришел к ним поужинать. Вечер до Рассвета провели наедине с
ее отец.

На следующий день Флоренс, теперь счастливая жена и мать, пришла проводить их
. Месяц назад ей казалось, что все ее расставания
с ними были окончательным прощанием, и теперь настал момент, который
должен был действительно разлучить их - надолго ли, она не знала. В этом не было ничего странного
странно, что сквозь удовольствие этого часа пробивалась жилка печали.
Но каждый старался скрыть что-нибудь, что могло омрачить радость, с которой они были
Доун предвкушала свое путешествие, и радость, которую Флоренс
испытает по их возвращении, была вызвана тем, что она прислуживала им в это
время отъезда.

Хью взял руку Флоренс в свою и сжал ее так крепко, что
казалось, сама его душа вибрирует каждым нервом. Затем его губы коснулись
ее лба; они обменялись нежными словами прощания,
послышался звук закрывающейся дверцы экипажа, и они уехали.

Несколько мгновений Флоренс стояла, словно статуя, затем, войдя в комнату, которую
она занимала столько лет, она позволила своим слезам пролиться,
слезам, которые она так благородно сдерживала ради них. Ее муж
прошелся по саду с чувством одиночества, которого он едва ли ожидал
испытать; а затем вернулся в библиотеку, где ждал ответа.
появление его жены.

Вскоре она спустилась с улыбкой на лице, но опухшие глаза выдавали
горе, с которым она боролась.

- Мы должны выглядеть бодрыми ради мисс Эванс, - сказал он, целуя ее,
почему-то ему казалось, что она тоже ушла, и он должен был убедиться в этом
что перед ним стояла не только ее тень.

"Это так мило, - радостно сказала она, - что Хью уговорил мисс
Эванс остаться здесь на время его отсутствия. Было бы так одиноко, если бы только
Тетя Сьюзен дома. Сейчас мы видим библиотеку и гостиную
откройся, и мы не будем так остро ощущать его отсутствие".

"И какое очаровательное место для нее, чтобы писать свою книгу", - заметил
Герберт подошел к эркеру, выходящему в сад.

"Мы можем приезжать каждую неделю и видеть ее и дом, что будет
следующим шагом к встрече с Доун и ее отцом", - серьезно сказала его жена.

Несмотря на все его теории, на его большое и бескорыстное сердце, странное чувство
им овладело, облако набежало на его солнечную натуру. Это было едва
различимо, и все же, если бы это облеклось в слова, могло бы
проявиться так: "Боюсь, она любит их больше, чем меня". Он покачал головой.
ощущение исчезло, как будто это был искуситель, и он нежно сказал:

- Поскольку наш друг Хью договорился, что сегодня вечером мы выпьем чаю у него дома, мы
пойдем и познакомимся с мисс Эванс, которая, я думаю, в это время должна быть поблизости.

Мистер Уаймен хотел, чтобы мисс Эванс оказалась в его доме как можно скорее
после того, как они уедут, и утвердилась в нем. Она
исполнила его желание и попросила их попрощаться с ней в ее собственном доме,
который она сразу же закроет и отправится к нему.

"В какой атмосфере ей придется работать", - сказала Флоренс, когда она
увила мраморный бюст изящной лозой. - Но пойдемте,
Мисс Эванс будет одиноко идти сегодня одной.

Они встретили ее, когда она сворачивала на тропинку. На руке у нее был венок,
Прощальный подарок Дон, а в волосах - красивый бутон розы из мха, который
Хью подарил ей, когда прощался.

- Как они были, счастливы? это были первые слова Флоренс, которые она с нетерпением ждала
мгновение спустя их услышат ее близкие.

- Очень счастливая и жизнерадостная, - ответила мисс Эванс, внутренне стараясь
сдержать прилив эмоций. Флоренс сжала ее руку и задержала в своей
манера, которая говорила: "Давайте будем близкими друзьями, пока их нет, и
помогайте друг другу".

Твердое давление убедило ее, что мы можем поговорить без слов, они
вошли в дом и сели за вкусный ужин, который Дон
приготовила своими руками, в то время как комната благоухала цветами
которые она собрала за час до своего отъезда.

После ужина они прогулялись по саду, а когда наступили сумерки,
вернулись в дом и послушали чарующую музыку, которая доносилась
из инструмента, которым Герберт волшебным образом управлял.

"Я думаю, мы все будем мечтать о солнечной Франции и мечтательной Италии", - сказала
Мисс Эванс, когда музыка смолкла и пришло время для слов.

- Если мы хотим видеть сны, мы должны привести себя в надлежащий вид; поэтому
мы должны пожелать вам спокойной ночи, мисс Эванс, - сказал мистер Темпл, вставая.

- Я не ожидал, что мои слова ускорят ваш отъезд, мистер Темпл. Вы не могли бы
не оставаться дольше?

- Ни минуты больше, - ответил он, беря шляпку и шаль жены,
которые она принесла из прихожей, и накидывая их на нее. "Я
полагаю, Флоренс уехала с нашими хорошими друзьями. Приходите к нам, мисс
Эванс, скоро. Спокойной ночи; я буду говорить за обоих. Флоренс ушла
духом.

При этих словах Флоренс встрепенулась и поцеловала мисс Эванс на ночь. У нее не было
слов. Она очень устала и обрадовалась, узнав, что ее дом недалеко
всего лишь приятная прогулка, потому что Хью не согласился бы, чтобы там
между ними должно быть большое расстояние, при условии, что им разрешена свобода строить
там, где они захотят.

Флоренс действительно устала; ни утро, ни глубокая любовь и
преданность мужа не вернули ей сил, но она чахла день за днем
.

Мисс Эванс каждый день приносила цветы, любимые цветы Дон, с
надеждой, что она оживет. Напротив, они только поддерживали
чары томления на ней. Наконец ее муж встревожился, и
однажды вечером, после того как она ушла отдыхать раньше обычного, он разыскал
Мисс Эванс, которая, услышав его шаги на дорожке, ведущей к экипажу, поняла, что он
один, и ожидала, что его позовут к жене.

- Как сегодня Флоренс? - спросил я. - спросила она, как только он сел.

- Ее гнетет та же истома, и я пришла поговорить с вами о
это. Можете ли вы просветить меня относительно ее состояния? Какие-то странные страхи
закрались в мой разум, я полагаю, потому, что у меня слабые нервы от беспокойства
за нее." Здесь он сделал паузу, как будто не осмеливался развеять эту мысль,
не говоря уже о том, чтобы сообщить об этом кому-то другому.

В одно мгновение она прочитала его опасения.

"Думаю, я понимаю причину вялости вашей жены, потому что, хотя
я не образованный врач, я претендую на естественное восприятие
причин физических и психических заболеваний".

"Некоторые люди связаны магнетическим родством". Она продолжила. "Я думаю, что Хью и
ваша жена была связана духовными законами, которые так же священны, как и физические.
Они жили за счет магнетизма друг друга. На какое-то время она поникнет, но
придет в себя, когда получит его письма. Он не будет так остро ощущать перемены
поскольку каждое мгновение перед ним открывается новая жизнь и интересы.
Эта связь должна быть лучше понята, и, я надеюсь, будет понята с
многими другими, существование которых сейчас не признается ".

"Значит, вы думаете, она поправится?"

"Конечно; и перемена к лучшему станет очевидной, как только она
получит его первое письмо. Она только сейчас ослабла, потянувшись за
он, ее друг и наставник на протяжении стольких лет".

"Я боялся ... я почти... простите меня, мисс Эванс, за странную мысль, что
В конце концов, Флоренс могла бы любить Хью больше, чем себя. Я буду
не стану стоять на пути к счастью ни у нее, ни у какой другой женщины, если буду это знать.

- Выбрось эту мысль из головы, Герберт. Когда она произнесла это с такой
глубокой серьезностью, он заметил, что ее манеры и тон не выдали
ни тени удивления его признанием, и его лицо повернулось к ней
вопросительно.

- Я знаю, это была дурная мысль, но пусть она останется при вас, мисс Эванс.

"Оно похоронено, - сказала она, - и никогда не узнает воскрешения. Но что касается
то, что оно было злым, это было далеко от этого и очень естественно".

"Твои слова развеивают мои страхи и укрепляют мое доверие".

"Они прожили такую серьезную жизнь вместе, что его жизнь была
составной частью ее собственной. Неудивительно, что она поникла, когда этот
союз жизненной симпатии был разделен. Нет ничего странного и в том, что вас
терзают сомнения и страхи; но позвольте мне еще раз заверить вас,
что благодаря этому влечению она тем не менее принадлежит вам. Она почувствует
прилив его жизни через его письма и вернет себе заветную
сила. Она твоя, и его тоже; и даже больше для тебя, потому что она много значит
для него ".

Умиротворенная улыбка появилась на его встревоженном лице, когда он взял ее
за руку, сказав:

"Ты сделал меня сильным и доверчивым, и с этого часа моя жизнь будет
течь по более широкому и глубокому руслу. Мое настоящее прекрасно; все мое будущее
сияет надеждой".

"Я очень рада, что ваш визит завершился так приятно", - сказала мисс
Эванс, и когда мистер Темпл ушел, она передала Флоренс привет с
заверением, что вскоре будет иметь удовольствие снова приветствовать ее
в доме Дон.




ГЛАВА XIX.


Есть два класса людей, которые особенно подвержены заболеваниям: те, кто
живут грубо и чья жизнь проходит в сценах возбуждения, и
те, кто тонко организован, настолько изящно устроен, что их
нервы вибрируют от каждого толчка, не только физического, но и морального
атмосфера.

Есть люди, чей распорядок повседневной жизни редко нарушается, если вообще нарушается
; чьи умы спокойны в материальных вопросах. Имея достаточно
и с избытком, они изо дня в день ищут удовольствий, почти не
прерывая свой установленный курс. Такие люди вполне могут быть свободны от
от болезней плоти, и они благодушно атаковать менее
кому повезло, тех, чья жизнь бурной и тяжело-нагруженных своими
собственные потребности и потребности других; применяя к ним такие замечания, как: "они могут
жить больше обычного". "Они слишком много работают". "Они работают недостаточно".
"Они слишком много крутятся". "Они действительно недостаточно разгуливают"; и,
высказав свое мнение, эти самодовольные смертные устраиваются поудобнее
в своих удобствах, благодаря Бога за то, что они не такие, как другие люди.

Есть жизни, которые сотрясаются в конвульсиях; обстоятельства складываются по
которые не подвластны ни одному смертному, захлестывают их дикими волнами бури,
и все их желания бесполезны; они должны брать то, что им приносят
им. Излучая жизнь каждое мгновение; зажатые со всех сторон, с каждой
способностью, напряженной до предела, стоит ли удивляться, что
они становятся слабыми, заболевают и страдают?

Болезнь - это не грех, и ее присутствие не унижает нашу
природу. Это подразумевает восприимчивость к дисгармониям жизни и является
более чем полезным для нашей организации. Они не должны быть
завидуют тем, кто никогда не испытывал ни часа боли и томления, ибо они
не попадают под дисциплину и наставления одного из великих учителей жизни
. Они склонны быть резкими, холодными и бесчувственными по отношению к
своим собратьям; склонны хвастаться собственной силой и не обращать внимания на
тонкие чувства других. Хотя мы должны усердно
стремиться жить в гармонии с законами нашего бытия, это
тем не менее верно, что при всей нашей осторожности мы не можем
избегайте, если мы духовно верны, нарушения гармонии
этот мир, и от этого столько же, если не больше, чем от любой другой причины,
происходят беды нашей земной жизни.

Эти душевные расстройства вызывают у людей с тонкими натурами
аналогичное расстройство их физического состояния; затем следует болезнь
и вносит печальный опустошение в храм души.

По такому сложному вопросу, как причины болезней, можно дать лишь несколько намеков
здесь можно дать.

Люди становятся болезненными из-за того, что слишком долго живут вместе; из-за того, что
постоянно занимаются одной отраслью науки или труда; из-за слишком частых встреч с
одним классом умов; из-за того, что питаются одним видом пищи или приготовленной
одним человеком; кроме того, есть бесчисленное множество других причин; волнения
умственные, перегруженные и нерегулярные жизни постоянно порождают нечистоту
магнетизм, которым заражена вся атмосфера, и который эти
те, кто восприимчив, вынуждены поглощать.

Поскольку причин болезни много, должно быть много способов лечения. Ни одна
одна система не может регулировать нарушения в сложном механизме
человеческого организма.

Доктор Франклин подвергал себя тому, что называлось воздушной ванной,
в качестве лечебного средства. Другие верили в прямое действие солнца,
располагаясь под стеклянными куполами, чтобы принять его; пока еще
позже у нас будет лечение водой, которое, как полагают многие, излечивает все
болезни. Они хороши в сочетании, но никто не вылечит в одиночку.

Нуждается ли сильный человек с крепкими нервами, компактной мускулатурой и совершенным
артериальным кровообращением в случае болезни в том же средстве, что и менее
энергичный человек, тот, кто ежечасно страдает от болезни нервной
организации?

Один член семьи утверждает, что, поскольку он может мыться в ледяной воде,
другой, с более слабым кровообращением, может делать то же самое и осознавать
те же результаты. Один человек не принимает лекарств, другой почти ничего не глотает
и таким образом мы обнаруживаем, что крайности следуют одна за другой.

Одной идеи в этом направлении следует избегать так же, как и в любом другом.
Здравомыслящий человек говорит: "Я приму все, что потребуется, чтобы восстановить
баланс моего организма".

О психических расстройствах мы знаем мало. Приюты для их лечения
множатся среди нас, но немногие из тысяч образованных врачей
квалифицированы, чтобы оказывать помощь больным разумом. Прошлые способы не подойдут для
сегодняшнего дня. Наши условия не те. Наша жизнь стала быстрее, наши потребности
больше. Наши прародители жили в век мускулов; мы существуем в
нервный период, и к нам предъявляются новые требования, как к нашему умственному, так и физическому строению
.

И новый свет придет в ответ на это требование. Око ясновидения
уже проникает за пределы науки и пересекает мир
причин.

Флоренс нетерпеливо сломала печать на своем первом письме от Хью. Он
благополучно добрался до места и унес с собой над морем любовь и
воспоминание о себе и Дон.

"Дон желает сначала съездить в Германию, - писал он, - и поскольку у меня
дела с партиями в Берлине, я удовлетворю ее желание. Я подумал,
все это время, как сильно я хотел, чтобы ты была с нами, но с тех пор, как я написал тебе, я
чувствую себя по-другому. Мне нужно, чтобы ты был дома, чтобы я мог выразить себя, когда я
переполнен мыслями. Если бы ты был рядом со мной, когда я все это вижу
мы бы устроили пир вместе, и дело с концом. Теперь,
репетируя это для вас, я наслаждаюсь этим снова. Нам будет о чем
поговорить, когда мы встретимся снова. Как бы мне хотелось передать вам
мои собственные яркие впечатления, когда я впервые ступил на
землю Англии; но это невозможно, и когда-нибудь я надеюсь
ты сам будешь здесь и почувствуешь трепет старого мира под
своими ногами".

Эта часть длинного и интересного письма так освежила ее, что
Мисс Эванс, войдя после чая, сразу догадалась о причине
сияющие глаза, которыми ее встретили.

- Буквы - прекрасное тонизирующее средство, - со смехом сказал мистер Темпл,
взглянув на Флоренс.

"Это зависит от того, от кого они исходят", - ответила она и тут же раскаялась в этом
как только сказала. Через некоторое время она подняла глаза, но на
его лице не было и тени. Она увидела, что он разделяет ее радость, и тогда она поняла, что
ни малейшее сомнение никогда не нарушало их размеренного течения жизни.

Мисс Эванс ушла рано и, добравшись до дома, писала до
почти до полуночи. Ее натура была наиболее эластичной ночью; ее
яркость, казалось, приходила вместе со звездами.

Страница за страницей падали с ее стола на пол; мысль следовала за
мысль, пока смертный свет, казалось, не уступил место божественному.
наконец тема стала такой могучей, а слова казались такими слабыми, чтобы передать ее
что она отложила перо и заплакала, - заплакала не слезами изнеможения,
но от радости при мысли о будущем души. Возвышенной была сцена перед ней
видение; захватывающая перспектива, открывающаяся перед земными паломниками, и
она чувствовала себя по-настоящему благодарной за то, что ей выпала честь указать путь к
те, чья вера была слаба и кто с трепетом шел по дороге.

Она собрала свои страницы, разложила их по порядку, а затем написала следующее
в своем дневнике:

"Ночь, прекрасная ночь; темная внизу, но яркая вверху. Я не одинок.
Эти звезды, некоторые из которых отмечают мою судьбу, хорошо знают мои радости и мои
горести. Сейчас они светят мне. Ближе всего к берегу самые темные воды.
берег, и, возможно, я нахожусь рядом с какой-нибудь гаванью отдыха. Я был брошен
много лет, но все же, перестань скорбеть в моем сердце, ибо мои радости были
велики. Мир смотрит на меня и называет меня сильным. Небеса знают, насколько
я слаб, потому что у этого сердца были свои печали, и эти глаза
плакали горькими слезами. Теплый поток моей любви никуда не делся; он
превратился в кристаллы вокруг моего сердца, холодные, но чистые и сверкающие. Есть
голос, который может растопить их, как солнце растопляет иней.-Я переворачиваю
лист. Это не должно так много свидетельствовать о моем "я" или быть так окрашено моим собственным
"биение сердца" - теперь эта страница чиста.

"Месяц назад я думал, что это чувство больше никогда не вернется. Я храню свой
секрет в безопасности; почему мои нервы продолжают так дрожать, когда внизу, далеко внизу
в своей душе я чувствую себя таким сильным?

"Сегодня вечером я должен обвязать свое сердце поясом твердой цели и
прогнать эти бесполезные мысли прочь. Я не должен так сильно пульсировать от
чувств. Моя судьба - стоять на месте и сплетать свои мысли в гирлянды
для других. Я должен набросить на грудь тяжелую мантию и заворачивать складку за складкой
складку на свое сердце, чтобы не было слышно его биения. Почему мы
сердца? Головы лучше, они ведут нас к более безопасным портам.

"Время перевалило за полночь. Какие царапины я нацарапал пером на
этой девственной странице. Так и время отмечает нас снова и снова. Мы должны нести
следы его руки на берег великой загробной жизни. Дальше мы будем
пить из любого источника, которого нам будет достаточно. Здесь мы должны принять
чашу такой, какую нам передадут, горькой или сладкой - выбирать не нам.
Эти границы самости хороши. Куда бы нам направиться, если бы мы были предоставлены нашим
склонностям? Позвольте мне довериться и ждать Божьего времени и пути ".

"Дорогая Флоренс, - писала Дон через несколько месяцев после их отъезда, - я
видела веселую, улыбающуюся Францию и прекрасную Италию с ее богатством
солнечного света и сокровищ искусства. Я видел классическую Грецию, - о
которой мы говорили так много часов, - и ее сказочные острова, приютившиеся в
голубом архипелаге, - островах, где пела Сафо. Я был среди
Альпы, и я видел, как закат коснулся своими последними отблесками вечной
снежной пустыни; но больше всего я люблю дорогую Германию, страну музыки
и цветов, науки и мистических легенд.

"Теперь, мой добрый друг и учитель, как мне описать тебе мое состояние
среди всей этой новой жизни? Сначала я чувствовал себя так, как будто мое прежнее существование
было одним долгим сном, или, как я полагаю, могло бы ощущаться минеральное царство
при переходе к растительному миру, как кто-то выразился.

"Это было пробуждение, которое наполнило мое существо глубочайшим восторгом;
полнота, которая не оставляла никаких надежд. Новое откровение жизни
возникло во мне, такое же внезапное и грандиозное, как появление тех
таинственных островов, которые поднимаются за одну ночь из глубин
океана.

"Более глубокая пульсация, чем я когда-либо знал, сейчас будоражит мою кровь. Я чувствую
требования человечества призывают меня к труду. Моя цель сильна; я
вернусь с этим трепетом в сердце и стану одним из волевых инструментов Бога
. То, что Он будет владеть мной, я чувствую каждым ударом сердца. Моя
миссия - помогать заблудшим женщинам, и я знаю, что ты, мой друг, улыбнешься
моей цели.

"Прошлой ночью мне приснилось, что рядом со мной стояло прекрасное существо,
а вокруг нее сиял свет, какого я никогда не видел на земле.

"Скажи мне, - сказал я, - почему этот небесный ореол окружает тебя? а если я тоже
могу стать таким, как ты?"

"Послушай". Она ответила. "Много лет назад я жила на земле и прошла через
много страданий. Казалось, я был помещен в тесное высокое здание, в
которое весь свет, который мог проникать, исходил сверху. Я мог только смотреть
вверх, без сил повернуть направо или налево. После многих лет пребывания в
таком состоянии лучи, падающие таким образом непосредственно сверху, очистили мою душу,
отбелили мою одежду и сделали ее безупречной. Этот свет стал частью
меня самого; он последовал за мной в другой мир, и теперь, когда я приближаюсь к
земле, он позволяет мне увидеть все ошибки и добродетели человечества.
Хотел бы ты стать светом, при свете которого паломники могут видеть
путь на Небеса?"

"Я бы хотел. Мое единственное желание - творить добро", - ответил я.

"Этого легко желать", - печально заметила она.

"Но пожелал бы ты быть почти уничтоженным, если бы только этим
ты мог стать светильником для ног паломника?"

"Я заглянул в свое сердце и думаю, что говорил правду, когда ответил
что хотел бы.

"Тогда ты принят", - сказал ангел. "Это не должно быть буквальным"
уничтожение, хотя и сродни ему, ибо все ваши земные желания должны быть
сметены; все амбиции, слава, познания, друзья должны быть принесены в жертву
на этом алтаре. Свет, который вы будете нести, питается только из небесных
источников. Подумай еще раз, дитя, может ли все это быть ничем".

"Я еще раз заглянул в свою душу. Один ответ, одно слово сорвалось с моих
губ: "Аминь".

"Все хорошо, - сказал ангел-посетитель, - твое существо обратится к
свету".

"Я проснулся. Утреннее солнце светило в мои окна и ложилось золотыми прутьями
на мою кровать. Я долго думал о ночном видении, а затем сел
написать его тебе. Для меня это важно. Напиши и скажи мне, если это
тебе это кажется всего лишь сном. Я хотел бы, чтобы мне позволили прославить мое
имя и стать "Зарей" света для некоторых усталых паломников земли ".




ГЛАВА XX.


В приятной комнате во Франкфурте, на небольшом возвышении, откуда открывался вид на
реку Мэн, сидел молодой человек лет тридцати в глубокой
медитации. На лице его были следы недавних страданий; широкий, высокий
лоб был белым, как мрамор, а руки, хотя и большие, были мягкими и
нежными, как у женщины. Рядом сидела молодая девушка, физиогомика которой
свидетельствовала о близком родстве с инвалидом. Она была его сестрой и была
путешествовать с ним, надеясь, что смена воздуха и обстановки может оказать
благотворное влияние на его здоровье.

- Мне кажется, ты выглядишь сильнее, чем когда мы приехали, Ральф, не так ли? Последние полчаса она
наблюдала, как румянец заиграл на его лице и губах
.

"Да, воздух Франкфурта пошел мне на пользу, и нынешняя усталость - это
только результат моего путешествия".

"Я рад слышать это от вас; это подтверждает мое впечатление, которое заключается в том, что
вы поправитесь".

- Дай Бог, чтобы это было так. Долгие страдания лишили меня жизнерадостности
надежды. Я думаю, что ни в один момент своей жизни я не получал большего удовольствия.
болезни, чем когда мы были в Гейдельберге, среди его замков".

"Я надеюсь, что вам здесь понравится не меньше. Ты знаешь, как давно ты
мечтал увидеть родину Гете".

- Да, и я надеюсь увидеть его статую завтра, что доставит мне удовольствие
достаточно для одного дня; по крайней мере, для инвалида. Ты помнишь его
"Печали Вертера", Марион? В каком произведении глубина человеческой
эмоциональной природы была так подчеркнута?"

"Я помню, ты читал мне это прошлой зимой, пока я шила те
тапочки, которые на тебе".

- Ах да, это тоже были восхитительные деньки. Интересно, смогу ли я это сделать
смотрели "Ариадну" Даннекера в тот же день?

"Я забыл, Ральф, о фигуре".

- Это изображение красивой женщины верхом на пантере. Свет пропускается
сквозь розовую завесу и, падая на форму, поглощается и
встраивается в мрамор".

- Как красиво; жаль, что мы не можем поехать туда сегодня.

- Завтра я окрепну и, возможно, смогу сделать небольшой набросок
перед отъездом.

- Ах, если бы вы могли. Как жаль, что нам пришлось уехать из Гейдельбурга
и вы не смогли ничего добавить к своему фолианту ".

- Так оно и было; но если я поправлю свое здоровье, как вы думаете, я поеду
еще раз, и я увижу, каким это прекрасное место предстает передо мной во всей красе".

"Интересно, много ли посетителей в отеле? Принимая пищу так, как мы это делаем
в наших комнатах, мы их почти не видим.

"Сегодня прибыло несколько человек", - ответила она.

"И прибывают еще. Сестра, я чувствую себя здесь странно. Это чувство
усилилось с тех пор, как я приехала. Я чувствую душу; кто-то рядом со мной; существо
сильное душой и телом и прекраснее всех, кого я когда-либо встречала ".

Марион выглядела расстроенной. Она боялась, что его разум блуждает. Напрасно она
попыталась скрыть беспокойство на лице; он увидел это и развеял ее страхи
своими словами и поведением.

"Это не просто фантазия или ментальная иллюзия, моя дорогая сестра, но
нечто реальное и осязаемое. Я чувствую это всем своим существом: кто-то
идет, чтобы исцелить меня".

"Женщина?"

- Да, ни ты, ни я никогда не видели такой женщины.

- Ты устал, Ральф, не хочешь ли прилечь?

- Я постараюсь доставить тебе удовольствие, но я вовсе не устала.

Она разгладила его подушку и подвела к кушетке. В этот момент
к дверям подъехала карета, и из нее вышли несколько человек.

Мэрион перевела взгляд с незнакомцев на своего брата. Никогда в своей
жизни она не видела его таким. Его глаза светились, но не
возбуждением, а новой жизнью. Краска прилила к щекам и лбу,
пока он продолжал расхаживать взад и вперед по комнате, слишком переполненный радостью и эмоциями
, чтобы произнести хоть одно предложение.

"В чем дело, брат?"

Этот вопрос, заданный с тревогой, был всем, что она могла сказать, поскольку она почувствовала,
смутное ощущение какого-то приближающегося кризиса.

Ее встревоженный взгляд тронул его, и он бросился на кушетку и
позволил ей нежно провести рукой по его лбу.

"Ну вот, теперь все кончено".

"Что, Ральф?"

"Странный трепет моего существа. Мэрион, кое-кто приехал в этот
отель, который странным образом повлияет на мою будущую жизнь".

"Женщина ... Душу, которую вы почувствовали в воздухе?" - спросила она, теперь уже в свою очередь взволнованная
.

"Да, душа прилетела; моя душа. Я увижу ее до того, как наступит завтрашний день
солнце сядет. Я чувствую причастность, качество жизни, которого никогда раньше не было
в моей умственной или физической организации. И, Мэрион, это
качество принадлежит мне по всем законам Небес ". Он откинулся на спинку дивана
как усталый ребенок, и вскоре погрузился в сладкий сон.

Марион наблюдала, как краска заливает его лицо. Это был румянец
здоровья, а не лихорадочный оттенок болезни; и его дыхание, когда-то затрудненное
и короткое, теперь было легким и спокойным, как у младенца.

Казалось, с ним произошла какая-то чудесная перемена. Что это было?
Каким тонким процессом была согрета его жизненная кровь, и его существо
было так сильно связано с другой жизнью? и где было существо, чья
жизнь вошла в его жизнь? Под одной крышей, читая прекрасную
историю "Евангелины".

На следующее утро Ральф встал сильным и посвежевшим, после долгого сна
лучше, чем у него было за многие месяцы.

"Такой отдых, Мэрион, - сказал он, - скоро вернет мне здоровье", и его
взгляд подтвердил правдивость его заявления.

"Я бы подумал, что ты нашел эликсир жизни, или философский камень,
легендарные свойства которого были похоронены вместе с алхимиками древности. Но кто такая
фея, Ральф, и когда мы увидим ее лицо?"

"Сегодня до захода солнца", - уверенно ответил он.

Мэрион улыбнулась, слегка скептически посмотрела на меня и села за книги
и за работу.

Ближе к концу дня ее внимание привлек изящный
фигура приближается к берегу реки. Ее шляпка упала с головы,
демонстрируя ее красивые очертания, а в волосах были полевые цветы, так
очаровательно расположенные, что казалось, будто они выросли там сами. Она
наблюдала за ней с глубочайшим интересом и повернулась, чтобы подозвать брата
к окну, когда - о чудо! он был прямо за ней и все это время видел
прекрасную девушку. Его влекла туда непреодолимая
сила, и с первого взгляда он почувствовал уверенность в том, что она была тем
существом, которое должно было благословить его жизнь. Тогда он многое бы отдал, чтобы иметь
увидел ее лицо и, провожая ее взглядом, пока она не скрылась из виду, пошел к себе
кушетка отдохнуть.

Марион посмотрела на его безмятежное лицо, и в ее груди зародилась надежда.
Она чувствовала, что ее брату, благодаря какой-то таинственной силе, становится лучше,
и знала, что он полностью восстановит свое здоровье. Приливы и отливы
привязанность выплеснулась на поверхность, и она заплакала слезами радости.

Ближе к закату они вышли вместе. Даже душевное возбуждение,
вызванное созерцанием статуи Гете и прекрасной Ариадны,
не утомляло его, как раньше, и он был в состоянии идти до самого вечера
впервые за много месяцев они вдохнули свежий воздух.

Они вернулись в свои комнаты и заговорили о незнакомце.

- Разве она не прелесть? - спросила Мэрион после долгого молчания.

Но в этой мечтательной тишине Ральф мысленно отсутствовал рядом со своей
сестрой и присутствовал с ней, о ком она расспрашивала. Звук ее голоса
вернул его к действительности; он вздрогнул и спросил:

"Кто?"

"Почему незнакомка, о которой мы говорили".

"Прелестная?" он ответил: "Она нечто большее, она святая, небесная,
чистая. Но давай больше не будем говорить сегодня, дорогой; я устал".

Связь прервалась; ее слова вызвали его из сферы
прекрасная незнакомка, и ему нужен был отдых.

"Именно этого я и боялась, - сказала она себе, - он психически взволнован и
завтра он упадет духом".

Однако, вопреки ее опасениям, на следующее утро он проснулся свежим и бодрым,
и смог посетить с ней множество интересных мест. Он не видел
незнакомца ни в тот день, ни в следующий.

"Боюсь, они ушли", - сказала его сестра, пока Ральф нервно ходил по комнате
. "Я видел, как несколько человек уходили вчера вечером, и, возможно, она была
среди них".

"Нет, нет, она не ушла. Я бы почувствовал ее отсутствие, если бы она была в отъезде.
у меня не должно быть сил, но я теряю то, что приобрел, и падаю духом. Я чувствую
она здесь, под этой крышей. Я приближаюсь к ней и в течение нескольких
часов увижу ее лицо и услышу ее голос ".

- Ах, Ральф, не слишком радуйся, я хочу, чтобы ты хорошо выглядел, когда
отец и мать присоединятся к нам в Париже. Они будут вне себя от радости, увидев, насколько
ты стал лучше ".

Он сделал поспешный жест, которого она не заметила, а затем, устыдившись своего
нетерпения, подошел, сел рядом с ней и разложил шелка
в ее корзинке. Занятый этим легким времяпрепровождением, он не услышал негромкого стука
в дверь.

"Войдите", - сорвалось с губ Марион; затем у нее мелькнула мысль,
что посетитель мог быть незнакомцем, и она встала и открыла
дверь.

- У вас есть путеводитель, который вы могли бы мне одолжить?

Голос взволновал Ральфа до глубины души. Он поднял глаза и
сказал:

"Входите, мы найдем для вас книгу".

К удивлению Мэрион, она вошла и села у окна, но
ни на секунду не отрывала глаз от лица Ральфа.

Его руки сильно дрожали, когда он искал книгу в куче
на столе, и Марион пришлось наконец найти ее и передать учителю.
незнакомка, которая взяла его, но не пошевелилась. Ее глаза, казалось, были прикованы к месту,
ноги приросли к полу.

"Это человек, который так изменил мою жизнь с тех пор, как я приехала сюда. Он
болен, но поправится, - сказала она, подходя к нему и кладя свою
мягкую белую руку ему на лоб.

В это время Ральф потерял дар речи и чувствовал себя так, словно его ударили
немой. Он дрожал всем телом, когда она осторожно подвела его к кушетке
и жестом предложила лечь. Затем его конечности расслабились, дыхание стало
спокойным, с лица исчезли все следы усталости, и он погрузился в глубокий сон.,
гипнотический сон. "Складка за складкой сна была над ним", и красавица
молча стояла там, ее глаза были мечтательными и далекими, пока его существо
был полностью погружен в то восхитительное состояние, которое испытывали лишь немногие на земле
.

Затем она молча удалилась, а Марион прошептала ей на ухо: "Приходи
пожалуйста, сделай это снова, для меня это так ново и непривычно".

"Я так и сделаю", - сказала она и тихо ушла.

Прошел час, а он не проснулся; другой, и он все еще спал.
"Может ли это быть? О, это сон, который предшествует смерти? Я боюсь, что это может быть, "
и встревоженная сестра, размышляя таким образом, подавила вздох. Он пошевелился
беспокойно. Она нарушила его деликатное состояние своими взволнованными мыслями.

"О, если бы она пришла, - сказала Мэрион, - я бы ничего не боялась".

В этот момент дверь открылась, и в комнату скользнула желанная гостья.

"Неужели она прочла мои мысли?"

"Не бойся", - прошептала незнакомка голосом и манерами, не похожими на ее собственные,
"твой брат всего лишь спит. Все хорошо; болезнь оставит его, когда
он очнется. Я останусь ненадолго".

При этих словах лицо Мэрион озарилось благодарностью, когда она заняла
свое место рядом со светловолосой девушкой.

На исходе третьего часа он проснулся. Незнакомец выскользнул из комнаты
как раз в тот момент, когда его глаза открылись, Марион закрыла дверь, подошла и
села рядом с ним.

"На что это было похоже, Ральф? О! каким странным все это кажется мне".

"Нравится? сестра моя; как роса на иссушенной земле; сила для
ослабевших; свет во тьме. На что это было похоже? Смертный не может сравнить
это ни с чем под небесами. Это было так, как будто я парил на
пушистых облаках - прежний обморок, усталость спадала по мере моего восхождения, и
все чувство боли было отброшено в сторону, как если бы одежда была слишком тяжелой, чтобы ее носить.
изношенный. Я знал, что спал. Я был вдохновлен потоками новой жизни. Я был
убаюкан колышущимися волнами света; каждое движение дарило более глубокий покой,
за которым следовало восхитительное чувство наслаждения без требования действий;
уравновешивание всего существа. О! покой, такой покой дается человеку лишь раз в
жизни. Но где же та прекрасная, которой я так многим обязан
за все это?" Он оглядел комнату.

- Ушла. Она ушла как раз в тот момент, когда ты просыпался. Но скажи мне, Ральф, это
гипнотический сон, который так укрепил тебя и которым ты так
очарован?"

"Должно быть, так и есть. Какой чудесной силой обладает это существо; Марион, я так же силен
и здоров, как всегда; посмотри на меня и посмотри, не подтверждает ли мой внешний вид
мое утверждение ".

Она смотрела и верила. За прошедший час произошло чудо, более великое,
которого нельзя было найти среди всех произведений искусства в этом великом городе; ибо
Христос, Господь, был там, и болезнь отступила.

Ральф и Мэрион довольно часто встречались с незнакомками и провели много счастливых
часов в ее обществе. Марион поддержала своего брата во время его долгого пребывания в
Франкфурт, на что он улыбнулся и сказал: "Я не могу уйти, пока она остается".
Больше о его отъезде не было сказано ни слова, она могла уйти с удовольствием
или остаться, как он пожелает.

Одним ясным утром они сидели под деревьями. Ральф делал наброски,
в то время как Мэрион и молодая леди, которая так очаровала его, развлекались
несколькими портретами, которые он нарисовал давным-давно,
когда слуга доставил письмо Марион. Она нетерпеливо открыла его и
сказала: "Это от мамы, Ральф, и мы должны встретиться с ней в Париже к
двадцатому; сейчас седьмое".

На его лице промелькнуло выражение разочарования, которое вскоре сменилось
ушли, улыбнувшись словам своего спутника, который сказал:

"Как странно. Мы с отцом едем туда. Мы уезжаем завтра".

Мэрион извинилась и побежала в свою комнату, чтобы ответить на письмо матери
. Оставшись вдвоем, они некоторое время сидели молча, пока Ральф
не нарушил тишину этими словами: "Я жажду узнать имя того, кто
так долго приносил мне пользу. Я знаю вас только как мисс Лайман. Я хотел бы
беречь твое христианское имя, которое, я уверен, такое же яркое, как и твоя
натура".

"Моя фамилия Уайман, а не Лайман, и мое христианское имя Дон".

- Как странно! Как красиво! - почти невольно воскликнул Ральф.

- Ты позволишь мне, Дон, - сказал он после короткого молчания, - нарисовать
твой профиль?

- Конечно, когда ты это сделаешь?

- А теперь, если у вас нет возражений.

- Не имею ни малейших, при условии, что у меня будет дубликат на случай, если он мне
понравится.

Он с готовностью подчинился, и она приняла положение, необходимое для работы.

- Отвернись, пожалуйста, к реке.

Он не знал, как много значат эти слова. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, и
так будет всегда, потому что ее настоящий дом был за пределами.

Первая попытка удалась, и он спросил ее мнения по этому поводу.

"Правдиво и корректно", - сказала она. "Теперь еще одно для меня, если можно".

"Это твое. Я буду идеализировать свою и в ней нарисую тебя такой, какой
ты мне кажешься. Моя тебе не понравилась бы, я знаю.

"Ты судишь обо мне правильно. Я хочу, чтобы мой портрет был в точности похож на меня".

"И все же, если бы ты рисовал, ты бы захотел нарисовать профили своих друзей такими, какими
они тебе виделись, не так ли?"

"Конечно. Это ваша специальность, хедз, или вы отправляетесь на природу и
воспроизводите карандашом ее чудесные настроения и оттенки?"

"Мой величайший идеал - Природа. Ты тоже художник."

"У меня нет никакого таланта, кроме глубочайшего сочувствия к Природе и
понимания ее гармонии".

"Разве ты не рисуешь цветы или не зарисовываешь домашние сцены?"

"Я никогда не пользовался карандашом или кистью, и все же временами я чувствую такое
мне кажется, у меня должно быть сильное желание выразить свои состояния,
по крайней мере, какая-то скрытая сила действует в этом направлении".

"Как и все. Я мог бы научить тебя за очень короткое время рисовать леса,
холмы и небо".

"Я думаю, мне никогда не следует копировать. Ты не представляешь, насколько это чуждо моей
природе копировать что-либо. Я бы больше уважал художников, если бы они этого не делали.
копируй так много. Я почитаю прошлое; я почитаю и восхищаюсь чистой жизнью
и благородными делами тех, кто ушел; но где новые святые и
новые мастера? Был ли гений похоронен вместе с Микеланджело и Рафаэлем?
тот же Бог, который вдохновлял их жизни, вдохновляет и нас. Мы можем сделать себя
знаменитыми по-своему. Возможно, не все мы занимаемся живописью, но какой бы ни была наша
работа, мы должны заниматься ею как личности. Если мы будем копировать, у нас не останется
гениальности для передачи будущим поколениям ".

Дон хотела, чтобы ее простили, если она утомила своего слушателя, но она увидела
стоило ей взглянуть ему в лицо, как она сразу поняла, что мысли, которые она высказала,
были приняты, и что ее слова не попали в неблагодарные уши.

"Вы высказали мою точку зрения, и если мое здоровье сохранится, я отдам
миру все, что в моих силах, по-своему. Природа будет моим предметом изучения. Я
не стану поклоняться свету и тени, как Корреджо, но использую
их как дополнение к великой идее, которая всегда должна жить в душе
верный художник, передающий всю природу целиком".

"Я бы не стал так много говорить на тему , даже столь дорогую для меня , как
и это, если бы я не чувствовал, что ты согласишься с моими мыслями, и поэтому
знал, что я не стану утомлять тебя".

"Я увижусь с тобой перед твоим уходом", - сказал он, удерживая ее руку, которую она
протянула, когда встала, чтобы уйти.

- Мне было бы очень жаль не попрощаться с вами. У вас есть мой портрет?
Он вручил его ей и проводил до отеля.

"Завтра она уедет, я, может быть, никогда ее больше не увижу. Никогда! Нет, этого
не может быть. Я буду видеть ее, жить рядом с ней, чувствовать, как ее жизнь перетекает в
каждый день моя. Должно быть, я увяду без нее, как
цветок без росы и воды". Он вошел и нашел письмо написанным,
запечатанным и отправленным в Париж. Ему понравилось это слово, поскольку она собиралась
туда.

Дон пошла в свою комнату и написала свое последнее письмо из страны музыки,
цветы, легенды и искусство.

"Дорогие дома! - Завтра мы прощаемся с этой прекрасной страной,
которая так соответствует моим чувствам. Мы попрощаемся с его горами,
его замками и произведениями искусства. Когда вы получите это письмо, мы уже
посетим Париж, а оттуда отправимся в Лондон, чтобы отправиться домой. "Дом", дорогое слово.
Все мои странствия только заставят меня еще больше полюбить дом и тех, чьи
жизни так тесно переплетены с моей. Скажи Герберту, что он должен прийти сюда, чтобы получить
свое вдохновение. Когда он поднимется на Монблан; когда он
проплывет по Рейну, побывает у Женевского и Люцернского озер, а также у
голубого Мозеля, тогда он почувствует, что вся его жизнь была достойной
прелюдия к восторженному взрыву бессмертной песни. Он должен приехать в Германию
прежде чем он сможет проникнуть в море звуков или понять во всей полноте, о чем
говорят журчащие волны сладкой музыки. Флоренс, Герберт! не
позволь старости одолеть тебя раньше, чем ты увидишь эту землю, если не какую-либо другую. Это
темнеет, или я написал бы еще. Если бы я спел песню сегодня вечером, она
была бы такой: "Скучают ли по мне дома?" Прошло три года; я мог бы
остаться еще на столько же и не увидеть и половины того, что могло бы заинтересовать и
проинструктировать меня, и все же я чувствую, что готов уехать, поскольку знаю, что это мой долг перед
сделай это. Пусть волны благополучно отнесут нас в объятия тех, кто любит нас.
Навеки твоя, ДОН."




ГЛАВА XXI.


По пути домой Дон была слишком погружена в себя, чтобы много разговаривать со своим
отцом. Он видел ее состояние и деликатно предоставлял ее самой себе, за исключением
коротких перерывов. Какую помощь оказывает нам такой человек в наших настроениях - тот, кто
знает, когда нас покинуть, а также когда задержаться.

Дни пролетали быстро. Когда они приблизились к дому, рассеянная манера Дон
потеплела до своего обычного сияния, и родитель с ребенком искренне заговорили о
радости возвращения к родному дорогому очагу. С углубленной жизнью внутри,
и расширенными представлениями о счастье, как приятно потекли бы дни,
освещенные солнечным светом счастливых лиц, которые они так скоро увидят.

Осень только-только сверкнула своей красотой на лесных деревьях, когда мистер
Вайман и Дон приблизились к своему дому. Был закат, когда они добрались до
на маленькой станции в L... и увидели ожидающую их карету и Мартина, их
верного слугу, держащего на руках Свифта. Из-за угла кареты выглянуло радостное лицо
. Один бросился к платформе, и Флоренс и Дон оказались
в объятиях друг друга. Слезы навернулись на глаза Хью, когда он взял
ее за руку и прочел на ее счастливом лице, что с ней и
друзьями все в порядке. Старый конь даже любезно поприветствовал их, повернув
голову и посмотрев на радостную группу, затем забил копытом по земле, как будто
стремясь отвести их домой. Им не пришлось долго ждать, чтобы поймать
намек, и вскоре Мартин передал Свифту поводья, и тот гарцевал так, как
хотя его ноша весила не больше перышка.

- Как ты думаешь, кто сейчас у нас дома? - спросила Флоренс.

- Я слишком долго был вдали от страны янки, чтобы "гадать"; скажи мне сразу,
Флоренс.

- Мисс Уэстон, которую мы встретили на берегу моря.

Дон восхищенно всплеснула обеими руками.

"Почему ты не упомянул об этом в своем последнем письме?"

"Потому что она приехала после того, как я написал".

"Я надеюсь, что она останется с нами на некоторое время", - сказала Дон.

"Нам понадобится вся уравновешивающая сила, которую мы сможем использовать, чтобы компенсировать наши
энтузиазм. Ты так не думаешь, Флоренс? - спросил мистер Уаймен.

- Действительно, верю. Я ожидаю, что серьезность Dawn разожжет такие желания
среди этих любящих дом людей, что к следующей весне все мы отправимся
в Европу ".

"Некоторое топливо не воспламеняется", - сказала Дон, бросив озорной взгляд на
Флоренс.

"Я думаю, что зарубежные путешествия повредили манерам моей ученицы", - заметила миссис
Темпл, напустив на себя вид достоинства.

"Да, ты должен немедленно взять ее под свою опеку", - ответил ее отец.
"Но вот мы и у наших собственных ворот. Остановись, Мартин", - и, подпрыгнув, он
выскочил из кареты. Он больше не мог сидеть. Знакомые деревья,
посаженные его собственной рукой, раскинули свои ветви, как бы желая
приветствовать его возвращение. Блестящие цветы приветственно сверкнули улыбками.
Дерн казался мягче и больше походил на бархат, чем он когда-либо видел;
мраморные статуи на лужайке были изящнее, чем все красивые вещи, на которые
он смотрел, находясь вдали. Чья-то рука обвила виноградные лозы
колонны дома; пели птицы, и воздух, казалось, был полон радости
приветствия. В холле их встретило доброе, честное лицо тети Сьюзен
дверь, и теплое, сердечное пожатие руки было приветствием каждого.

Повсюду цветы, свисающие из корзин и расставленные в вазы; виноградные лозы
повсюду, словно подхваченные летним бризом, на мраморных бюстах и статуэтках;
цветы повсюду: -но где была та, чья заботливость и вкус
проявились во всем этом?

Он нетерпеливо прошел в гостиную, затем в библиотеку, и
чувство глубокого разочарования поднялось в его груди, потому что той, кого он так сильно
ожидал увидеть, не было там, чтобы поприветствовать его.

"Я забыла тебе сказать, - сказала тетя Сьюзен, - что не успела
карета за вами уехала, затем мисс Эванс вызвали к очень больной подруге.
Она оставила тебе эту записку".

Хью поспешно распечатал ее и обнаружил строчку, выражающую сожаление по поводу такого
вызова в столь поздний час и приветствующую его возвращение домой со всеми
тепло истинной и искренней души.

"О отец! разве это не божественно - снова вернуться?" - и чувствительная
дочь, плача от радости, упала в объятия своего отца. Он прижал ее
к своему сердцу, держал так, словно все эти
годы ее не было рядом с ним, а не созерцала чудеса Старого Света.
"Дон, Дон, моя дорогая девочка", - вот и все, что он смог сказать.

- Где она? - спросила она, внезапно вставая.

- Кто?

"Мисс Эванс. Странно, что я не думал о ней с тех пор, как мы вошли в наш
дом".

"Она в отъезде. Вот ее записка, которая объяснит ее отсутствие".

Дон прочла ее, не глядя на слова, и сказала:

"Дом полон ею. Мне нравится ее сфера; она не должна уходить от
нас.

Ее отец с удивлением посмотрел на нее. Как странно вплетена в
его собственная жизнь была тканью жизни его ребенка, насколько вибрирующим стало их
существование.

- Разве она не должна остаться здесь навсегда, дорогой отец? Тебе понадобится кто-нибудь ... кто-нибудь
с тобой.

Последние слова были произнесены медленно и взвешенно. Что именно, казалось, ускользало
из его рук именно тогда? Какая еще радость покидала его
сферу жизни?

"Дон, дитя мое, - сказал он, - ты ведь не уходишь от меня?"

"Бедный испуганный папа, от меня не так-то легко избавиться. Я не
ухожу, но кто-то приближается, приближается, я чувствую это, близко к тебе, но не
тот, кто разлучит нас. Есть некоторые природы, которые еще теснее связывают другие, как некоторые
вещества объединяются при введении третьего элемента. "

"Дитя, ты - само мое дыхание; как ты можешь приблизиться ко мне?"

"Благодаря пробуждению в твоем существе нового набора симпатий; благодаря расширению.
Была ли моя мать дальше от тебя или ближе к тебе, когда она родила
нового претендента на твою любовь?"

"Стал ближе и дороже в тысячу раз".

"Теперь ты понимаешь меня, отец?"

"Я чувствую себя странно сегодня, Дон. Это нашло на меня, когда я выходил из
кареты, - то, от чего я хотел бы избавиться, но не могу. Как-нибудь в другой раз
мы поговорим об этом.

- Можно нам войти?

Дверь широко распахнулась, и Флоренс с мужем остановились перед
они. Дети как раз в этот момент были в саду. Прозвенел звонок к чаепитию
, и вскоре все они образовали счастливую группу вокруг щедрой доски.

Откровения приходят к нам иногда вспышками, к другим - частично
проблески. Откровение о чувствах Хью Уаймена к той, кого он
знал, но как друга, пришло медленно. Не было внезапного поднятия
завесы, которая скрывала изображение от его взора. Он поднимался и опускался, как
хотя и подхваченный ветром, - и это было всего лишь случайное дуновение, - но не кажущееся
рука судьбы, управляющая им.

Как он должен познать себя, как постичь странное трепетание своего
сердце, учащенное дыхание, прилив крови, в те моменты, когда он больше всего
искренне стремился подавить эти эмоции. Что означали близкие слова его ребенка
слова, касающиеся его смутных мыслей, плавающих, как туманности, в его голове? Что
было этим смутным состоянием вопрошания, без откровений, без ответов?
Он пытался избавиться от этого чувства, но каждое усилие приближало его, и он
наконец поддался странным чарам.

Через три дня после их приезда мисс Эванс переехала из дома скорби в их дом радости.
скорбь в доме радости.

Хью неожиданно встретил ее в саду, куда она отправилась на поиски
Дон. Но где был "Хью", ее брат, когда они встретились? Не раньше
она. У человека были манеры незнакомца, а не долго отсутствовавшего
друг вернулся.

Она разыскала Дон и встретила с ее стороны сердечный прием, который в какой-то
мере снял холод с ее сердца.

Той ночью Доун долго боролась со своими чувствами. Ее мысли
устремлялись за море к тому, кто так глубоко тронул ее чувства. Она
последняя встреча с ним была в Париже. Затем он встал рядом со своей сестрой, глядя
на картину Шоффера, которая так прекрасно изображает постепенный подъем
путь души через земные горести к небесам. Это прекрасное произведение
искусства "состоит из сгруппированных вместе фигур, тех, что ближе всего к земле
склоненных и переполненных самой сокрушительной скорбью; над ними
те, кто начинают смотреть вверх, и печаль на их лицах
сменяется тревожным вопрошанием; все еще над ними те, кто, имея
уловили отблеск источников утешения, выражают на своих лицах
торжественное спокойствие; а еще выше, поднимаясь в воздух, фигуры с
сложенные руки и поглощенный, устремленный ввысь взгляд, для чьего взора открылась тайна.
была раскрыта, загадка разгадана, а скорбь прославлена".

Эта картина всплыла в ее сознании.

"Буду ли я когда-нибудь среди "прославленных"?" - спросила она свое внутреннее "я".
"среди тех, кто видит божественную экономию страданий, которая очищает
душу от всей грубости? Я должна выбросить мысли о нем из головы",
- яростно воскликнула она. "У меня не должно быть земных причалов; далеко-далеко
в бушующем море жизни я вижу себя борющимся с волнами в одиночестве".
Так говорил разум, в то время как ее душа поддерживала нарастающий прилив эмоций,
и вскоре мысли и чувства унеслись далеко за синее море, где он
он все еще любовался красотами Старого Света.

Не встретит ли его еще раз случай на ее пути? Сможет ли она когда-нибудь снова
взглянуть в эти глаза такой чудесной глубины? Вот какие мысли
пронеслись в ее голове - последние, которые она испытала перед тем, как уйти
в страну грез.

Убаюканная сладким сном, она, казалось, стояла на берегу, наблюдая за
волнами, которые при каждом притоке бросали к ее ногам красивые ракушки. Они
все были соединены парами, но ни одна не была спарена должным образом; все не имели себе равных по
размеру, форме и цвету. Какая рука расставит их по порядку? Кто расставит
спаривать их и перестраивать их негармоничные сочетания?

Она попыталась разорвать нескольких на части. Она не могла разделить их, потому что они
были так крепко связаны густым слоем морской слизи, что никакая рука не могла
разъединить их. "Они должны вернуться, и их снова и снова будут омывать
волны, - казалось, говорил внутренний голос, - на широком берегу вечности они
все соединятся. Они символизируют человеческую жизнь и то, что во внешнем
мире называется браком. Настоящая пара находится в море, но не соединена
с себе подобными.

Чувство нетерпения охватило ее, когда она увидела, как ракушки откатываются назад,
а набегающий прилив все еще швырял к ее ногам новые волны. Ощущение
усилилось, и она проснулась.

Была полночь; легкий ветерок едва шевелил занавески на ее
окнах и кровати, и по комнате прокатилась волна звуков.

Доун знала, что там кто-то есть, но никакого страха перед посетителем не испытывала
она. Она только боялась, что ее дыхание может нарушить нежную атмосферу,
которая наполняла комнату, становясь с каждым мгновением все более разреженной и деликатной
по своему качеству. Она знала, что это не могло быть никем иным, как присутствием
ее матери, ибо никто, кроме нее, не мог так проникнуть в ее существо, и
наполните комнату такой атмосферой святости, и она почувствовала, что в
атмосфере, которая таким образом сгущалась, ее ангельский облик должен скоро стать
узнаваемым для ее взора. Когда эти мысли заполнили ее разум, лучи
света начали сходиться и сосредотачиваться рядом с ней. Ее глаза, казалось, были прикованы к месту
, когда она увидела смутные, но совершенные очертания фигуры. Оно становилось все более
осязаемым, пока, наконец, перед ней не предстал святой и
прославленный образ ее матери.

О, восторженный экстаз такого часа; успокаивающее воздействие, которое вливается
в мозг смертного, когда он получает такое благословение.

Дон попыталась заговорить; ее губы приоткрылись, но она не издала ни звука, и она
узнала, что есть другое общение, кроме общения словами, которое
смертные держатся вместе с теми, кто перешел к более широкой и глубокой жизни.

Постепенно очертания исчезли; сначала конечности, затем тени, или
полупрозрачные облака постепенно поднимались, пока не осталось ничего, кроме белизны
лучезарное чело просияло; но лишь на мгновение, а затем все исчезло.

Покой, более глубокий, чем сон, овладел ею. Она закрыла глаза, чтобы
отгородиться от темноты и сохранить видение, и оставалась так до тех пор, пока
медленно золотой свет дня катил свою колесницу по восточным холмам,
когда она неохотно поднялась, небесные чары были разрушены.

"Дорогая Перл, как хорошо, что ты пришла навестить нас", - сорвалось с губ
Дон, когда два часа спустя она вошла в гостиную своей учительницы
и пожал руку мисс Уэстон. - Я заберу ее сегодня; можно
нет, Флоренс? - и, не дожидаясь ответа, она отнесла ее к себе
домой.

Они долго и серьезно разговаривали; Дон рассказывала о своих путешествиях
она чрезвычайно развлекла своего гостя, и только в полдень они пришли в себя.
что прошла половина утра.

"А теперь я говорил достаточно долго и остановлюсь; но могу я спросить вас
где вы предполагаете провести предстоящую зиму?" Если ты не уверена
что помолвлена, я хочу, чтобы ты осталась со мной и Флоренс ".

"Я еду в тихий маленький городок Б., чтобы остаться на неопределенный срок
с некоторыми дорогими друзьями, родственниками моего дорогого Эдварда, которые
только что вернулись из Европы. Вчера я получил от них письмо, в котором говорилось, что
все они дома в безопасности и должны разыскать меня на следующей неделе ".

"Тогда все мои планы рухнут".

"Что касается того, что я здесь так долго; но как бы я хотел, чтобы ты могла
познакомься с Ральфом и Мэрион, Дон. - Да в чем дело; в чем дело, дорогая
Рассвет?"

"Ничего, кроме острой боли. Теперь все позади. Твои друзья были в ... в
Париже в прошлом месяце?" ее голос дрожал, когда она заговорила.

"Да. Но какой ты бледный. Дон, ты, должно быть, больна".

"Я не болен. Я плохо спал прошлой ночью. Но, Перл, я видел твоих
друзей.

- Видела их, видела Ральфа? - воскликнула мисс Уэстон в радостном удивлении. - Разве
у него не прекрасный характер? А Мэрион, его сестра, разве она не прелесть?

- Я их мало знаю. Они были во Франкфурте, в отеле, где
мы остановились. Впервые я встретил их там, а затем дважды в Париже,
случайно".

- Как странно, - продолжала мисс Уэстон. "Разве они не будут сильно
удивлены, когда я скажу им, что знаю тебя?"

Дон тяжело положила руку на плечо подруги, сказав:

"Мисс Уэстон, у меня есть свои причины, которые я, возможно, когда-нибудь объясню вам,
для того, чтобы просить вас не упоминать мое имя ни при ком из членов этой семьи". Это
было то же самое светлое лицо, которое много лет назад было обращено к ней со словами
утешения; та же детская мольба, ибо лицо Дон было прообразом
о ее духе - свободном, невинном и чистом. "Ты обещаешь без
объяснений?"

"Я так и сделаю, как ни странно это звучит; но могу я задать вам один вопрос, прежде чем мы
оставим эту тему?"

"Конечно".

"Ральф или Мэрион когда-нибудь причиняли вам боль?"

"Никогда. Я очень высокого мнения о них обоих".

Тема была оставлена, и хотя их слова перешли на
интересные темы, ни тот, ни другой не могли испытывать глубоких чувств,
потому что каждый стал замкнутым и отдельным; один размышлял, несмотря на ее
усилия, направленные на противоположное, по странной просьбе; другое мышление
как странно судьба снова свела жизни, которые, в ее нынешнем
состоянии, она могла видеть только то, что их следует держать в стороне.

Вряд ли Дон думала, что ей следует встретиться в своем собственном доме с человеком, который знал
Ральфа. Это казалось признаком того, что она может встретиться с ним снова, когда и
где, она не знала, но в одном была уверена: встреча могла быть
не только дружеской. Конфликт эмоций пульсировал в ее
существе. Она не могла поддерживать беседу и прямо сказала своей подруге, что она
слишком рассеянна, чтобы быть общительной.

"Отправляйся к Флоренс, - сказала она, - и скажи ей, что она может забрать тебя до конца своих дней".
день. Завтра... завтра, - медленно проговорила она, - я буду хотеть тебя, потому что
тогда я стану самой собой.




ГЛАВА XXII.


Когда Маргарет Торн покинула N ..., это было с намерением последовать
предупреждению старой женщины и избегать незнакомца.

"Куда мне идти?" это был самый главный вопрос, который повторялся снова и снова
до конца путешествия.

Наконец поезд остановился в оживленном городе; путешествие подошло к концу
, но ее беспокойным мыслям не было конца. Пока она так размышляла,
ее разбудил обычный вопрос: "Хотите перекусить? перекусить, мисс?" Это, казалось,
чтобы указать свой следующий шаг. Она вручила багажную квитанцию человеку,
Обратившемуся к ней, и велела ему ехать в публичный дом.

Сидя в экипаже, она почувствовала некоторое облегчение от угнетавшего ее чувства
неуверенности. Увы, бедная девушка не знала
что в этот момент женщина злых дел направляла кучера
куда везти беспомощную жертву.

И таким образом ее судьба была решена; ее ребенок родился в доме греха, и
его маленькие глазки впервые открылись в его темной, безнравственной атмосфере.

Эта женщина проделала все так хитро , что Маргарет не знала , но
что она находится в респектабельном доме, и я не увижу ее, пока не станет слишком поздно.
Затем, зная ее беспомощность, женщина тонкой лестью и
подходами в час женской нужды, в то время, когда она была слаба и
восприимчива к, казалось бы, доброму вниманию, завоевала ее доверие.
дитя обстоятельств, пойманное за сломанный посох, протянуло ей руку, как
тонущий ищет опоры в шторме. В час скорби и
нужды она приняла единственную помощь, которая была ей предложена, за помощь, которую
она должна была получить, и она не могла повлиять на свой выбор.

День за днем женщина, в руки которой она попала, работала над собой
ради своей жизни и привязанности, пока, наконец, Маргарет не начала думать
могли быть люди и похуже, чем те, что окружали ее, и в
них были еще большие грехи. огромном мире, чем те, которые совершались под крышей, которая
теперь приютила ее.

Будучи созданиями обстоятельств, мы слишком склонны приписывать
нашей собственной целеустремленности так называемую добродетель, которой мы гордимся
мы сами. Женщины, живущие в счастливых семьях, у уютного очага и окруженные
всеми средствами социального наслаждения, ставят себе в заслугу то, что
своим честным поведением и предаются горькому осуждению тех,
кто в менее удачных обстоятельствах поддается соблазну искусителя.
Они мало задумываются о том, кем могли бы стать сами, если бы не
защита, которую какой-то добрый ангел окружил их. Было бы
всем нам хорошо остановиться, подумать и задать своим душам вопрос, который
напрашивается эта мысль.

Как было видно, Маргарет Торн не по своей воле приехала в дом, в
котором она сейчас находилась, и не по своей воле осталась. Обстоятельства
ею управляли не по ее вине; и пусть этого не будет,
многие находятся в подобном положении. Таким людям мир обязан своей жалостью, а не
осуждением.

"Социальное зло" не ограничивается домами, которые общественность отмечает
как свое единственное пристанище, но его можно найти во многих из тех, в которых
предполагается, что церемония бракосочетания гарантирует целомудрие.

В них слишком часто появляется на свет нежеланный ребенок,
плод проституции, более низменной, чем любая другая, которая называется этим
именем, потому что санкционирована и защищена заветом святости. Если таковые имеются
дети незаконнорожденные, таковыми являются. Если какие-либо матери должны быть осуждены,
это те, кто, тщеславные и глупые, исполненные мирских амбиций,
гневно сожалеют, что на их время посягают требования
их зависимых отпрысков. Тщетно малыши тянутся к
жизни и любви, которые должны быть дарованы им добровольно; затем, не находя их,
увядают и отмирают, как безвременные цветы. Тысячи невинных существ ежегодно сходят в могилу
только по той причине, что, хотя они и рождены в
законном браке, они порождения страсти, а не дети любви.

Какими бы печальными ни были эти мысли, они, тем не менее, правдивы. В часе ходьбы
в любом сообществе, привлечет к чьему-либо наблюдению негармоничных
детей. Пусть женатые поразмыслят и тщательно зададут себе вопросы,
чтобы они могли понять истинное отношение, которое они имеют к
детям, которых называют их именами. Безусловно, лучше, чтобы в мир появилось дитя
чистой любви, с сердцем, чтобы любить его, рукой, чтобы
вести его, и душой, чтобы направлять его, чем дитя страсти, чтобы его ненавидели
и оставленный теми, кто должен заботиться о нем и защищать.

Мало что может быть сделано одним поколением, чтобы исправить это зло, но это
мало что должно быть сделано со всей серьезностью.

"Я не откажусь от этого", - сказала Маргарет, глядя в глаза своего
ребенка; глаза, устремленные на нее таким вопрошающим взглядом, что это заставило
ее сердце учащенно бьется, и обжигающие слезы текут по щекам; глаза
которые напоминали те, что когда-то освещали ее светом страсти,
который она ошибочно приняла за свет чистой привязанности.

Шли годы, и она боролась с жизнью, пытаясь прокормить себя
и ребенка своими усилиями. Но, увы, порча была на ней; никто не мог
помочь ей обрести лучшее существование, и она пала, чтобы больше не подняться по эту сторону
могилы.

Она отказалась от своей женственности не внезапно, а медленно, по мере того, как надежда сменяла друг друга
надежда рушилась, и все ее усилия наталкивались на отвратительное недоверие.

Годы, которые приходили и уходили, принося счастье многим, не приносили
ей ничего. Однажды ночью ангел смерти бесшумно подкрался к ней
и забрал ее единственное земное утешение - ее ребенка. Его светлое лицо и
невинная улыбка стократно вознаградили ее за хмурость мира
, с которой она столкнулась. Теперь у нее не было причала, не было якоря в широком море
существования.

"Когда-нибудь я умру, - сказала она, - и, возможно, ангелы простят
я." И она шла одна, и ее не заботило, что происходит в ее жизни, и чем она заполнена
отмеренные ей дни на земле.

Мисс Эванс сидела одна в своем доме и размышляла, как это часто бывало с ней. Она
только что читала отрывки из "Жизни мечты", открыв книгу на
наугад на главе, озаглавленной "Разбитая надежда". Жизнь издевалась над ней
на каждом шагу? Она вяло переворачивала страницы, и "Мир" мелькало перед
ее взором. Наконец-то мир. Независимо от того, насколько велика борьба, отдых будет
за нами. Возможно, мы не достигнем того, к чему стремились на земле, но наступит мир
и "покой, о котором мир не знает".

Но тогда ее разум не ощущал этого обещания. Жизнь казалась все более унылой,
безвкусной. Движение колесниц прогресса было затруднено.
Что стало с ее искренним, работящим "я", чье глубочайшее счастье
заключалось в труде на благо человечества? Почему ее руки были такими праздными, а разум
таким вялым? Вопрос поднимался за вопросом, пока ее разум, казалось, не погрузился
в море, чьи беспокойные волны стонали и разбивались о ее спасательный круг,
не давая ее душе покоя. Почему она плывет по этому неспокойному морю?

Чья-то рука легла ей на плечо. Она обернулась, и теплая кровь прилила к
ее щекам и лбу.

- Хью!

"Арлин!"

Впервые за многие годы звук собственного имени
так глубоко взволновал ее.

Он сел рядом с ней, взял ее руки в свои, и, казалось, никогда еще он не принадлежал ей так сильно, как в этот час.
В тот момент он был с ней.

"Я никогда не была так рада видеть тебя", - сказала она, не подозревая о приливе
эмоций, которые пробудит его ответ.

- Я действительно рад, что это так. Тогда я не хочу, чтобы ты испытывала
отвращение. Я люблю тебя, Арлин.

Она не была поражена этим признанием, как можно было бы предположить
и все же она никогда не думала, что услышит подобные слова.
его губы. Они упали, как роса на увядающие цветы, и она подняла глаза,
сказав:

- Как давно это чувство живет в твоем сердце, Хью?

"С тех пор, как я обнаружил, что могу любить больше, чем одну, и при этом любить ту глубже
и нежнее".

"И когда это было?"

"Когда я впервые увидел свой дом после зарубежной поездки. До этого у меня было только
одно чувство к тебе, и это, ты знаешь, была братская любовь".

- Я люблю.

- Но скажи мне, - сказал он, как будто его поразила новая мысль, - как
давно ты любишь меня?

"Всегда, Хью".

"Всегда?" повторил он. "И все же ты держал эту любовь в секрете для всех
душа, кроме твоей собственной. Все хорошо и в порядке. Я не мог знать
этого раньше. Могу ли я когда-нибудь оказаться достойным такой преданности, такой настоящей любви.
Арлин, в нашей любви нет огня страсти, но горит более чистое пламя
на ее алтаре горит то, что не уничтожает, освещая наш путь".

Много часов они просидели вместе, большую часть времени в тишине, их
души общались на том языке, который не имеет земного выражения.
Вскоре течение их жизней смешалось; впереди показались зеленые берега мира
. Ночь облачилась в одежды утра; сомнения и
вопрошание уступили место вере и доверию.

Она приходила к нему домой, чтобы ежедневно гулять с тем, кого Бог заставил трепетать
в душе к ее собственной серьезной жизни. Не было толпы, которая могла бы стать свидетелем
внешнего обряда; присутствовали лишь немногие избранные, которые могли проникнуться истинным
духом мероприятия, в то время как над ними витал
ангельский облик дорогой ушедшей Алисы, по-настоящему счастливой, что женская
привязанность и мягкость пришли благословить того, кого она тоже так искренне
любила.

Дон сияла от эмоций при виде этого союза. "Теперь меня окутывает другая жизнь
" - сказала она отцу, когда они впервые остались наедине.
после церемонии. "Я знал, что она придет; я почувствовал это, когда мы вернулись домой.
Ты не искал этого, отец, это пришло к тебе; это должно было случиться; и теперь, когда
у тебя есть кто-то, кто сидит рядом с тобой, я могу немного побродить, не так ли?"

"Ах, да, я помню одну пару глаз над морем, которые не раз
останавливались на юной леди, имя которой не будет названо".

Дон внезапно прервала это замечание восклицанием: "Ах, не надо,
отец, не надо!" и ее тон показался ему печально неуместным для
время и повод; поэтому он больше ничего не сказал, но удивился ее странному и
для него в тот момент необъяснимому поведению.

"Какая необычная свадьба", - говорили все. "Совсем как уайманы, они
никогда не делают ничего похожего ни на кого другого".

"Я не могу представить, что его восхищало в мисс Эванс", - сказал
один из тех, кто удостоил мисс Вернон визитом в одно
памятное утро.

"Он любопытный человек, - сказала пожилая леди, зевая и улыбаясь, - и
никто никогда не мог его понять".

Эти и сотни подобных выражений, столь же неважных, были
услышал, и затем все снова стихло.

Новая пара продолжила глубокое течение своей жизни в " Юнайтед "
силы, и объединили свои усилия в одно русло, каждое отдельное, но
текущее во времени в соответствии с божественным порядком, обогащая жизни друг друга.




ГЛАВА XXIII.


Жизнь одних стабильна, с непрерывным течением дисциплины; жизнь других
конвульсивна и ужасна в своих диких потрясениях. Постепенно мы познаем
благость Божьего милосердия, которое посылает бурю, отбеливающую наши
одежды, делая их чистыми, как снег. Когда наша песня должна быть хвалебной, мы
носимся туда-сюда, оплакивая свою судьбу, пересекая и повторно пересекая путь,
который ведет в жизнь, вместо того, чтобы идти по нему и следовать за ним
к своей славной цели.

Постепенно мы учимся принимать каждый день и наполнять его нашими лучшими усилиями,
оставляя завтрашний день Богу. Жизненный опыт должен научить нас находить
где начинается и где заканчивается наша работа; но не в нашем обучении, а в том, как мы
проецируем себя и превозносим наши собственные скромные знания.

Подобно детям, мы вмешиваемся в дела нашего отца и таким образом задерживаем получение
благословения. Когда мы научимся работать с Богом, тогда наша жизнь войдет в
божественный порядок и будет протекать глубоко и мирно до конца. Наши нетерпеливые
движения обрезают нити в небесной основе, и одеяние, которое
должно было окутать нас, задерживается в своем создании.

Было сказано: "Человек - злейший враг сам себе", и жизненный опыт
подтверждает истинность этого утверждения. Но наш окончательный успех порожден нашими
нынешними неудачами. Именно в наших усилиях подняться вверх по течению, и таким образом
гребя против течения, мы набираемся сил. Без сопротивления
жизнь была бы отрицанием, а наша бегущая, сверкающая река превратилась бы в
застойный бассейн.

Рассвет прояснился вместе с восходом солнца, или, скорее, облако прошло мимо,
оставив ее во всем ее родном великолепии. Мисс Уэстон провела с ней свой последний
день, а затем отправилась к своим друзьям, получив разрешение написать
всякий раз, когда она чувствовала к этому расположение, но с осторожностью, чтобы ничего не говорить о
о ней Ральфу или Мэрион.

"Думаю, я должна еще раз взглянуть на море, пока не наступила зима", -
сказала Дон своему отцу в один прекрасный день, когда воздух был спокоен, а
листва отливала яркими осенними оттенками.

"Тогда тебе придется пойти одной, потому что у меня слишком много обязанностей, чтобы
сопровождать тебя", - сказал он и после минутной паузы спросил: "Можешь ли ты
не подождать день или два?

Он прочел ответ в ее умоляющих глазах, которые говорили: "Сегодня или не сегодня
совсем; я в настроении и должна идти сейчас".

"Тогда иди, - сказал он, - но не позволяй волнам унести тебя прочь".

Ему казалось, что она ускользает из его жизни; и действительно, она
уходила, но только для того, чтобы снова течь к нему более свободно и сильно. Как
прилив, который уходит и возвращается, каждый раз совершая более дальний набег
на берег, так и она изливалась и приливалась, с каждым возвращением прилива
все глубже проникала в его душу. Мы должны устремиться к океану, к
глубине живых вод, если хотим завоевать более прочное пребывание в сердцах
тех, кого мы любим.

Доун гуляла по пляжу, тому самому месту, где в детстве ее пылкий
дух впервые взглянул на море. Кто-то может подумать, что она бездельничала
часами напролет собирала белую гальку и бросала ее в воду.

Как долго она продолжала так думать о прошлом и размышлять о
будущем, она не знала. У нее была только одна мысль, и это была
о Ральфе, чьи письма к ней в последнее время были полны того духа,
который рано или поздно загорается в каждом сердце. Она чувствовала, что у нее есть перед ним
долг, выполнение которого в самом крайнем случае нельзя было откладывать надолго,
и она знала, что для выполнения этого требовались сила и целеустремленность
целеустремленности, которая поставила бы на службу всю философию, на которую она была способна
командовать.

Глубокая тишина, окружавшая ее, была наконец нарушена звуком
шагов; затем послышался голос, который, как ей показалось в ее
полубессознательном состоянии, исходил из мира духов. Она вздрогнула,
когда голос зазвучал ближе. Она знала, чей это был голос, и все же только
прошептала про себя: "Как странно", продолжая смотреть на море, в то время как
всю ее душу пронизывало чувство, сродни небесной радости.

"Рассвет, рассвет; наконец-то я нашел тебя, и у моря!"

Она все еще смотрела на неспокойные воды. В жизни каждого человека
Бывают моменты, когда речь замирает, когда слова бессильны, когда душа может только
выразить себя молчанием. Такой момент настал для Дон.

Ральф взял ее за руку. Она обратила на него взгляд, который, казалось,
сделал ее душу ближе к его душе, чем когда-либо прежде, и они пошли
медленно, бок о бок. Затем он сказал ей, что его сестра и друг были
на пляже, в миле ниже; что они пришли все трое, чтобы еще разок
взглянуть на море и набрать мха.

"Я не знал, почему у меня возникло такое сильное желание приехать сюда, - сказал он, - но
теперь ясно вижу, что влекло меня в этом направлении. Грядущее чувство было
всепоглощающим, и я не мог ему сопротивляться".

Они гуляли и беседовали обо всем прошлом, пока, наконец, не был задан вопрос
, столь важный для обоих, и Ральф взмолился, как
может только влюбленный.

Последовало долгое молчание. Надежда и страх, сомнение и неуверенность приходили и
уходили, и каждое мгновение казалось ему вечностью.

Наконец Дон медленно повернула к нему лицо, а затем подняла
глаза к небу, как бы умоляя его о помощи. Глубокая работа ее духа
это ясно отразилось на ее чертах; сначала конфликт, затем
триумф.

"Я должен идти один. Я люблю тебя, Ральф, как никогда прежде; но
У меня есть миссия на земле; та, которую я не могу разделить с кем-либо еще. Этому
служению я посвящаю свою жизнь".

Она бросилась к нему, на мгновение обвила руками его шею;
затем, вырвавшись, ушла прежде, чем он смог полностью осознать, что
произошло.

Постепенно реальность произошедшего обрушилась на него, подобно шторму, еще более
ужасному из-за своего медленного приближения.

"О, хорошо, что я не увидел ее сегодня, - сказал он, - ибо тогда надежда исчезла бы".
меня бросили. Теперь все кончено. Со мной жизнь должна проходить через
механически, не прожитая всерьез; нужно отказаться от счастья, молиться о мире
и покое".

Когда Мэрион и Эдит пришли за ним, кризис его великого
горя миновал, но побледневшее лицо говорило о том, что это был не тот Ральф, который покинул
их.

"Почему, ты болен, что случилось?" были восклицания его сестер.

"Я чуть не утонула".

"Ты купался?" - что? - спросили они оба вместе.

"В море скорби", - хотел сказать он, но сдержался и
ради них самих казался веселым.

- Значит, тебя действительно накрыла волна, Ральф? - спросила его сестра, с тревогой глядя
ему в лицо.

- Да, сильная. Я был близок к тому, чтобы пойти ко дну.

Они не знали, что он говорил в соответствии, и приняли
буквальное объяснение, которое было истинным абстрактно.

- У вас такой вид, словно вы сосредоточили дюжину лет в одном дне, -
сказал мистер Уаймен, встречая Дон в дверях.

"У меня был очень напряженный день".

"Тебе следовало потратить больше времени, дитя мое".

Это было ее первое неразделенное горе, и она страстно желала оказаться подальше, в одиночестве.
казалось, что на какое-то время между ней и ее
отец, и она поспешно покинула его и направилась в свою комнату. В ту ночь никто
кроме ангелов не был свидетелем ее борьбы и того покоя, который после этого
снизошел на ее встревоженное сердце.

Когда наступило утро, со светом и любовью на лице, она спустилась вниз,
и те, кто встречал ее, не знали о конфликте ночи, о великой
тьме, - таким ярким было ее утро.

"Сегодня я собираюсь в город, чтобы сделать кое-какие покупки: мой гардероб
нуждается в пополнении".

"Это объявление, я полагаю, является призывом к моему кошельку", - заметил мистер
Вайман.

"На твоем месте я бы сократила ей содержание", - сказала его жена,
- если она не будет больше общаться с нами.

"Ты знаешь, Дон, что большую часть времени проводила в скитаниях с тех пор, как
в нашем доме произошли перемены?" - сказал ее отец, вручая ей деньги
на покупки.

"Конечно, имея кого-то на место экономки, я хотела бы
немного насладиться своей свободой".

Миссис Уайман выглядела обеспокоенной. Она их разлучила? Отсутствовала ли Дон
сама из-за нее? На ее лице промелькнуло выражение боли, которое она
мало кто знал, что предмет ее мыслей уловил и истолковал.

"Я ухожу не потому, что ты здесь, - сказала Дон на прощание. - Я ухожу
потому что я чувствую побуждение к этому. Я искренне благодарен тебе за то, что твоя любовь
пришла, чтобы благословить жизнь моего отца. Ты мне веришь?"

- Да, и благодарю вас от всего сердца за ваши слова. Это было сказано с
глубиной чувства, которая всегда сопровождается святым крещением
слезами, и это не было исключительным случаем.

Первой мыслью, пришедшей к Дон по прибытии в город, была
мечта ее детства - чистое белое платье и влажные темные переулки.

"Возможно, моя миссия близка", - сказала она, отступая в сторону, чтобы пропустить
пожилой мужчина прошел. Она взглянула на его печальное морщинистое лицо. Казалось, что
хотя другие глаза смотрели на это сквозь ее собственные. Она достала немного
денег из кошелька и сунула их ему в руку.

Он машинально накрыл банкноту пальцами; это было нечто большее,
ему нужны были не только деньги.

"Я ищу...для-нее", - сказал он, его глаза смотрели в пустоту.

"Я могу кого-нибудь найти для тебя?" - спросила Доун, тронутая его нежностью,
детской манерой.

"Найди ее? Ты можешь найти Маргарет? Да ведь она ушла, когда была
маленькой девочкой; нет, она выросла - как ты. Но я думаю, что она потеряна; да
потеряна. О, моя маленькая Марджи, твоя собственная мамочка, а другая твоя мамочка мертва,
и я совсем один. Пойдем, Марджи, пойдем, - сказал он, протягивая
руки к Дон.

"Я не Марджи, но, возможно, мы сможем найти ее". Она подошла к нему поближе
и пошла рядом с ним по улице.

Они шли, пока толпа не стала более плотной, и от моря человеческих
фигур, спешащих и толкающихся, у нее закружилась голова.

Какое разнообразие; от детства к возрасту - лица, в которых боролись печаль и надежда
; лица, отмеченные морщинами; щеки, впалые от
болезни и множество невзгод; яркие, сияющие лица, свежие, как цветы,
до того, как роса была выжжена полуденным солнцем и зноем. Дальше, дальше они
пошли - оживленная толпа, и старик, и девушка; он, глядя на
на все, но ничего не видя; она, беспокойно озираясь, для чего? для
кого? Как типично для великой дороги жизни, по которой мы блуждаем, ища
то, чего не знаем; надеясь, что из моря лиц одно
будет сиять над нами, чтобы получить или дать благословение.

Они миновали просторный зданий, и пришел менее притязательного в
стиль. Толпа становилась менее плотной, швейной менее эффектными и элегантными;
низкие деревянные дома странно контрастировали с высокими зданиями
которые они оставили позади. Маленькие магазинчики с разбитыми стеклами в каждом окне;
дети, оборванные, ленивые и жестокие на вид, трогали сердце
прохожего горем, которое невозможно было передать словами.

Дон смотрела на них и страстно желала собрать их всех в единое лоно любви
и гармонии. "О, направь меня, Отец, и помоги мне привести их к лучшей жизни", -
такова была искренняя молитва ее души.

"Меня привели сюда сегодня, чтобы мое сочувствие человеческой нужде
углубилось", - сказала она себе, охваченная радостным волнением
проникнув в ее существо, вера еще крепче ухватилась за вечный якорь,
который крепко держит нас в глубоких водах.

Она была так увлечена, что не заметила приближения экипажа,
поскольку они находились на улице, которая шла под углом к главной магистрали,
пока резкий крик старика не вывел ее из задумчивости.
Его сбили, и он упал под колеса. Один стон, одно
судорожное движение лица, и он стал белым, как мрамор.

Прежде чем она успела подумать или что-то предпринять, воздух пронзил пронзительный крик
саму душу Зари, ибо это был вопль из глубин, которые мало кто
понимал. Она обернулась, чтобы посмотреть, от кого это исходит, и увидела светлую женскую фигуру.
фигура, низко склонившаяся над распростертым мужчиной. Она была бедно одета, и на ее
лице были видны следы великой внутренней борьбы. Двое мужчин
осторожно подняли упавшего и отнесли его в ближайший магазин.
Но это была всего лишь глина, которую они несли туда; душа сбежала; ушла в
мир большего милосердия и более благородных душ, чем этот.

"О, мой отец, мой бедный, старый отец", - сорвалось с губ Маргарет, и ее
тело раскачивалось взад и вперед под бременем горя.

Дон взяла ее за руку; она была ледяной. Так встретились отец и дитя.;
одна в смертном сне; другая в последней земной скорби
пожирающей то немногое, что в ней оставалось от жизни. Это была поистине
жалкая сцена, тронувшая всех, кто был ее свидетелем.

- Куда нам его отвезти, мисс? - почтительно обратился полицейский к Дон,
которая, как он предположил, судя по ее явному интересу, была знакома с вечеринками.

"Я их не знаю, сэр", - ответила она, бросив взгляд, полный глубочайшей жалости
на Маргарет.

"Могу я спросить, куда отвезут вашего отца?" - нежно сказала Дон, обращаясь к
Маргарет.

- Забрали? Ну, домой; нет, это очень далеко; но не хорони его здесь, в
злой город. О, отведи его туда, где трава будет колыхаться над его могилой,
и синие птицы будут петь ранним утром. О, не хорони его здесь!" - воскликнула она
, цепляясь за Рассвет с той уверенностью, которая рождается в душе, когда
ее, пусть странной и внезапной, вводят в присутствие истины и
добра.

"Его унесут в зеленые поля, и мы последуем за ним", - сказал
Рассвело, и, подойдя к добродушно выглядевшему мужчине в толпе, она отдала ему
приказ приготовить гроб и саван и отнести тело в дом
бедная женщина, которая стонала рядом с ней.

- Куда нам его отвезти, мисс? - спросил он, подходя к Маргарет.

- Отвезти его? У меня... у меня нет дома. Этим утром меня выгнали из квартиры,
потому что у меня не было денег, чтобы заплатить. Ведите его куда угодно, только позвольте мне сходить к нему на
могилу".

Ее умоляющий голос и взгляд говорили о том, что в жизни остался всего один шаг
ей. Все было сметено; одна надежда за другой исчезли, и она
стояла одна во тьме.

Кларенс Боуэн и его молодая и элегантная жена ехали верхом по части
города, широкие проспекты которого были обсажены деревьями, сияющими от солнца.
осеннее пламя, когда катафалк, за которым следовала одинокая карета, внезапно
привлекло внимание первых.

Почему все его тело содрогнулось, а краска отхлынула от лица? Его
жена смеялась и болтала рядом с ним, и на
этих улицах не было ничего необычного в том, чтобы увидеть похоронный пропуск. Что же тогда так взволновало
его? И его жену тоже, она встревожилась, взглянув на его изменившееся
лицо.

Из этой одинокой кареты на него смотрело лицо. Оно смотрело
отсутствующим взглядом. Это было лицо Маргарет, которое, даже она не знала почему, смотрело
на Кларенса. Казалось, электрический аккорд соединил их обоих: один
с богатством и энергией жизни, другой - с бедностью и смертью.

"Почему? что на тебя нашло? - спросила его жена. Он снова бродил по
зеленому лесу и снова стоял рядом с невинной девушкой. Он
не услышал голоса, который обращался к нему, и она оставила его наедине с его мыслями.
Поводья ослабли в его руке, и лошадь пошла медленным шагом,
в то время как его жена не знала о горьких водах, которые бушевали в
его душе. Таким образом, рядом с нами ежедневно сидят формы, в то время как наши мысли скользят
назад и вперед с молниеносной скоростью. В такие моменты душа
вызывает из прошлого своих умерших, чтобы взглянуть на их безжизненные формы,
затем поворачивается и с беспокойной тоской смотрит в неизвестное,
непроницаемое будущее.

- Почему? муж, я заявляю, если ты не слишком глуп. Я возьму бразды правления в свои руки
сам, если ты не проснешься.

Она мало знала, как тогда волновалась его душа и насколько велик был тот
конфликт, который происходил между "я" и совестью.

Он легонько тронул лошадь, и они проехали дальше, а маленькая похоронная процессия
кортеж медленно направился к месту захоронения бедных и безвестных умерших.

Это было простое и несколько унылое место, до которого они наконец добрались.
Там не цвели ухоженные цветы, а вокруг безымянных могил росла трава
нескошенная.

Старик с лопатой только что закончил свою работу. Последняя
Полная лопата земли была выброшена, когда катафалк и карета остановились
у ворот, и мужчины медленно внесли гроб внутрь, за ними последовали Маргарет
и Дон.

Ангелы, должно быть, заплакали бы, если бы увидели скорбящую фигуру рядом с
той могилой, когда раздался звук земли, упавшей на гроб,
на ухо безутешной Маргарет.

Стон за стоном раздавались по мере того, как они несли, а не уводили ее к
карете.

Бездомная и одинокая; где найдет ее завтрашний день? Бог смягчил
ветер для остриженного ягненка и послал своего ангела-служителя в свое время
подходящее время. Дон решила по дороге к могиле заехать к ней домой,
и дала хэкмену указания ехать на станцию.

Капли дождя застучали по тротуару, воздух стал холодным и
тяжелым, усугубляя мрачность события, и это было облегчением для
оба садятся в машины и видят лица, озаренные надеждой, едут в
жизненный опыт, а не уплывание от него.

В немой душе, сидевшей рядом с Доун, не было никакого действия. Она
перешла за пределы вопросов и волнения мыслей. Это было так просто
покой, который испытывает каждая душа, когда опускается занавес печали,
даже среди сцен надежды и счастья; но для того, кого надежда долго терзала
с тех пор как покинутый и горький жизненный опыт часто повторялся,
не могло быть никакой проекции "я", ничего, кроме Настоящего Момента, лишенного всех
земных интересов.

Поезд мчался мимо холмов, через долины, поля и леса, словно
существо живое и разумное, и остановилось на станции, где
ждал экипаж. Маргарет машинально последовала за ним, и Мартин по
жесту Дон поднял ее в экипаж. Дым от удаляющегося
поезда поднимался и клубился среди деревьев, принимая фантастические формы, в то время как
пронзительный свисток заставил скот помчаться по полям, и
гибкокрылые соловьи уходят в леса. Точно так же некоторые
великий шум мира, доносящийся до наших ушей, отсылает нас к центру нашего существа
для отдыха.




ГЛАВА XXIV.
Она лежала неподвижная и бледная на кровати, в то время как приближался Рассвет, или, скорее,
парил по комнате. Прилив жизни быстро убывал; последнее
горе разрушило долгое напряжение, и вскоре ее освобожденный дух
устремится ввысь.

"Может, мне посидеть с тобой и почитать?" - спросила Дон, когда стрелка на часах
указала на полночь. Сон не приходил к усталым глазам,
которые теперь с такой благодарностью и доверием смотрели на благодетеля
отверженного.

Нежным голосом, соответствующим времени и состоянию, она начала читать
этот утешительный псалом "Господь - пастырь мой".

К концу сеанса Маргарет уже спала, а Дон откинулась на спинку стула,
отдохнул и бодрствовал до утра.

- Где я? Что случилось? были ли вопросы выражены на
чертах лица бедной девушки, когда она проснулась, и ее дух вернулся обратно
из страны грез.

Прошло некоторое время, прежде чем она смогла ухватиться за нить радости, которая была
теперь вплетена в ее последние земные дни, и забыть темное, печальное
прошлое. Старые годы казались ей тогда заплесневелыми томами, переплетенными
золотым шнуром. Нынешний покой компенсировал ей долгий период
волнений, и в его атмосфере ее душа собрала свои изношенные, рассеянные
силы, и приготовился оставить старое и принять новое
форму.

Как мало домов являются такими вратами в рай. И все же те, кто ожидает, что ангелы
будут пребывать с ними, не должны забывать принимать смиренных и
заблуждающихся. У многих дома украшены, но как редко мы встречаем
на жизненном пути эти придорожные гостиницы для усталых паломников, которые
забрели на запретные тропы.

Не одна Дон лечила ее; ее отец и мать успокоили
подушку умирающей девушки и влили в ее темную и беспокойную
душу лучи вечного света.

Вы, желающие иметь прекрасные гирлянды за пределами, должны заботиться о заброшенных
цветы здесь, и смыть пыль великого пути жизни с их
поникших лепестков. Вы, кто стремится к жизни, должны потерять ее; текущий
только поток чист и полон жизни. Жизни эгоистичны, они застойны и
порождают болезни и смерть.

Как бедны, из-за отсутствия постоянного богатства, те, кто, будучи богатым
мирскими благами, пренебрегают своими возможностями и, следовательно, не знают
блаженства творить добро. Нет положения на всей Божьей Вселенной
для таких пауперизм. Медленно должны те, кто по своим действиям, становятся его
субъекты, выводящие себя из этого в сферу истинной жизни. Другой
мир более ясно покажет это, и обнаружится, что те
, кто не ценит такие возможности здесь, будут умолять о них там. В этом
существовании будет много тех, кто, забыв или пренебрегая своим долгом, пока
на земле, должны оставаться в духе в этом мире и через другие
организмы, отличные от их собственных, делают то, что они должны были делать и могли
гораздо легче достигли бы, находясь в своих земных храмах.
От закона жизни никуда не деться, ибо Бог есть этот закон, и это
закон - это Бог. Счастливы те, кто добровольно становятся инструментами в его руке.

В самости ничего нельзя сделать, ибо жизнь всегда взаимосвязана. Все
могущественные силы представляют собой комбинации, и эгоизм всегда ограничивает ту власть, которая
ежедневно и ежечасно ищет пристанища среди человечества. Тот, кто
доверяет только себе, разрушает собственную полезность и слепо отворачивается
от любого источника высшего наслаждения.

Солнце медленно опускалось за западные холмы, придавая красивый оттенок
облакам на горизонте мягкость. Это был приятный час для смерти.,
когда земля была неподвижна, и усталые ноги переходили от труда к
отдыху.

"Узнаем ли мы друг друга там?" - спросила умирающая девушка Зари.

"Это там так же, как и здесь. Нас всегда знают и любят, ибо Божье обеспечение
его детей простирается за пределы долины ".

"А грешные, заблудшие обретают мир и покой?"

"Никто не без греха, никто не безупречен; мир и покой - для усталых".

- О, утешительные слова. Они, должно быть, от Бога, - тихо прошептала Маргарет.
она закрыла свои светло-голубые глаза, как будто хотела отгородиться от всего
кроме этой единственной утешительной мысли.

Когда она открыла их, они засияли небесным сиянием, и она
протянула свою тонкую белую руку к Дон, которая сжала ее в своей
своей. Несколько коротких вдохов, одно нажатие - это было последнее, что сделала Маргарет
знак внимания, когда она переправлялась через реку, чтобы найти ту жизнь и покой, в которых на
земле ей было отказано.

Рассвет положил холодные белые руки на грудь спящего и вышел
из комнаты, где душа получила свое новое рождение, с более глубокими
эмоциями жизни и ее притязаниями на человечество.

В следующее мгновение она была прижата к теплому сердцу своего отца, и
уютно устроившись там, пока усталые веки не сомкнулись, и на нее не снизошел сон
.

Он держал ее, пока она спала, и молился о силе перенести
разлуку, которая должна была произойти между ним и ребенком; ибо наиболее ясно
понимал ли он, что Бог наметил для нее роды, которые потребуют
она с его стороны.

"Пусть я никогда не коснусь лучей Бесконечности", - сказал он, как только она
проснулась.

"Как все ясно; кажется, какое-то облако рассеялось с меня", - сказала
Дон, глядя ему в глаза, не вполне понимая все. "Я могу
действуй по-своему, теперь у тебя есть кого любить, кроме меня, не так ли?"

"Ни за что на свете, дитя мое, я бы не помешал тебе в твоей миссии
приносить пользу, и если в прошлом я был эгоистом, то не сейчас. Ступай
и приходи, когда тебе заблагорассудится; приводи к себе домой, кого пожелаешь, и мое
благословение пребудет на них и на тебе ".

У Дон не было слов, чтобы выразить свою благодарность. Слезы, которые
несмотря на все ее усилия сдержать их, блестели в ее глазах,
свидетельствовали о глубине ее чувств и любви, которую она лелеяла к своему
отцу. С этого момента их жизни потекли, как река, в более глубоком
и канал стал шире, и множество ярких цветов расцвело на его берегу
давая надежду отчаявшимся, отдых и силу уставшим и
падающим в обморок паломникам времени.

Они вырыли могилу под ивой и выгравировали на простом белом камне
простое слово: МАРГАРЕТ.

Родители и ребенок встретились в потустороннем мире, чтобы вырасти в повседневность
их индивидуальные жизни получили признание и раскрылись в более благоприятном климате
.

Миссис Торн (мачеха Маргарет) умерла за год до того,
когда Рассвет застал старика в городе, разыскивающим свою дочь.

После отъезда Маргарет из дома он стал скучным и вялым,
и в конце концов сошел с ума. Какое неуловимое влечение привело его в город, где
Маргарет останавливалась, мало кто может понять; но для тех, кто полностью
осознает, что ангелы-хранители наблюдают за нами и направляют нас, тайна
раскрыта, и это, как и многие другие, казалось бы, странные вещи в жизни, сделано
ясно в свете этой веры.

Рассвет трудился ради женщины, ибо благодаря своему возвышению она увидела
что вся раса должна вознестись. Все должны знать, что мужчины будут великими
если женщины будут великими; и это истина, которая с каждым днем становится все более очевидной,
что с ним нужно связаться через нее. В индуистской басне Вишна
представлен следующим за Магой через серию превращений. Когда
она насекомое, он становится насекомым; она превращается в слона, и
он становится представителем того же вида; пока, наконец, она не становится женщиной,
и он - мужчина; она - богиня, а он - бог. Итак, за пределами
басни, если женщина невежественна и легкомысленна, мужчина будет невежественным и
легкомысленным; если женщина поднимется, она заберет мужчину с собой.

Прошло два года, и течение жизни становилось сильнее с каждым днем.
волна накатывала на берег, где сидела Доун, поджидая разбитую барку.
Это было миссией ее жизни, и она хорошо знала, что помогать бедным и
угнетенным во всех сферах жизни было всего лишь выполнением божественного
повеления.

Не все они были изгоями, который претендует на ее любовь и сочувствие;
для того, санкционированный брак, целомудрие души был ежедневная оздоровительная
в жертву похоти, стыда и бесчестья. Она видела многих, живущих вместе
в браке, под самым унизительным влиянием, лишенных всякой благодати
и чувства, которое делает жизнь святой и утонченной; приносящей в мир
дети, грубые, скучные и негармоничные, как и они сами.

Вопрос встанет перед каждым вдумчивым умом: "Зачем все это"
это?

Даже уничтожение жизни, каким бы отвратительным ни был этот грех, не может считаться более
греховным, чем порождение ее, при таких обстоятельствах, для страданий.

Но мы проходим процесс уточнения. Многое будет
поставлено под сомнение, многое остается без ответа. Давайте внимательно посмотрим на самих себя и
узнаем, что есть много способов, которыми мы можем ошибаться, прежде чем осуждать
других.

Света сегодняшнего дня недостаточно для завтрашнего; давайте же, следовательно, будем
не слишком напористые и смелые, но спокойно следуйте указаниям жизни,
не закрывая свое мнение ни от каких ее волнений. Сегодняшний день принадлежит нам,
больше ничего; на сегодня достаточно зла. Мы обременяем себя каждый
час слишком большим количеством вопросов, которые замедляют наш прогресс.

Мудрый человек берет с собой не больше груза, чем могут тащить его лошади. Наше путешествие
было бы быстрее, если бы каждое утро мы начинали с меньшим грузом. Мы не можем
ускорить Божьи замыслы. Рост происходит медленно; лихорадочные действия - это болезнь.
Учащенный пульс выбивает из нас жизненные силы, не добавляя жизни,
и все же, сколько мы видим людей, которые, работая таким нездоровым образом,
смотрят на тех, кто более спокоен и собран, как на лишенных силы.

Водопад извергает брызги и пену; глубокая река, более
медленная, отдает океану дань богатства.

Давайте работать спокойно и не путать туманы с горами. Глубина - это
высота.

Энтузиазм - это солнце, которое согревает, а не сжигает нашу жизнь. Это
богатство, полнота бытия, а не дикое, спазматическое действие.

С усилиями Дон становилось все светлее, пока ей не показалось, что
все мотивы человеческих душ открылись перед ее взором. Это
сила восприятия делала ее жизнь компактной, острой и реальной; и были
моменты, когда она страстно желала, чтобы между ней и
людьми, с которыми она соприкасалась, опустилась завеса.

Она шла среди толпы, но не смешивалась с ней. Она парила
выше, и те, кто не мог понять ее, называли ее странной и
чудаковатой. Такие пропасти всегда должны существовать, где человек видит внутренности сердца
и знает, что его истинное биение приглушено и подавлено. С таким
ясным видением разум временами почти теряет свое душевное равновесие,
уравновешенность и забывает о славных надеждах и обещаниях, которые являются
записано в книге жизни в качестве компенсации за все ее конфликты
здесь.

После многих месяцев напряженной жизни я испытала чувство облегчения
когда Дон, открыв письмо от мисс Уэстон, получила информацию
о ее намерении нанести ей короткий визит. Это настолько изменило бы
уклад ее жизни, что она была вне себя от радости при мысли о
уготованном ей счастье. Но когда на исходе яркого летнего
дня она встретила свою подругу у дверей и узнала жизнь Ральфа
, так тесно связанную с ее духом, она невольно отшатнулась от нее.
подошла и почти пожалела, что пришла. Она, однако, быстро
собрала все свои силы, опасаясь, что тень могут принять за
тень неискренности, и, нежно притянув ее к себе, запечатлела
ее самые теплые поцелуи на ее губах.

Слезы навернулись на глаза Эдит и потекли по ее щекам; слезы, которые
Дон не могла понять, ибо ее видение, как ментальное, так и духовное,
было затуманено, мысли блуждали, а слова казались расплывчатыми и
косвенными.

Сидя в библиотеке после чая, она попросила подругу спеть для нее.

Мисс Уэстон с готовностью подчинилась и спела с прекрасным пафосом и
"чувство", "Странник" Шуберта.

- Почему именно эта песня? - спросила Дон, когда Эдит встала из-за инструмента.

"Я, казалось, спела это для тебя, потому что я, конечно, больше не странница".

Краска залила лицо Дон, когда она быстро сказала: "Надеюсь, что нет. Значит,
ты, наконец, обрел покой?"

"Совершенный покой. Думаю, я никогда раньше не находила свой дом, потому что я
так счастлива с Ральфом и Мэрион ".

Дон ревновала? Что означало это покрасневшее лицо, за которым последовало
белизна, сравнимая со белизной снега? Было ли это вызвано страхом или надеждой?

Мисс Уэстон, казалось, не заметила ее волнения, но продолжала хвалить
Ральф и его сестра, пока ее собеседница не предложила прогуляться по саду
перед сном.

Они прогулялись среди цветов и кустарника, а затем сели на
то самое место, которое так часто занимали ее отец и мать.

Теперь ее слезы могли течь незаметно, поэтому она больше не сдерживала их
, но позволила им свободно скатиться по ее побелевшим щекам.

- Дон, - внезапно сказала Эдит, - у меня есть сказка, которую я хочу прочитать
тебе сегодня вечером, прежде чем мы отправимся спать.

Дон, радуясь любому развлечению, с радостью согласилась, и они вошли в ее комнату.
комната, где они сидели вместе, пока Эдит читала следующую сказку:

"Во времена рыцарства, когда жизнь для богатых была чередой
захватывающих удовольствий, а для бедных - безнадежным рабством, Фея и
прекрасное дитя жили вместе в старом замке. Владелец этого большого
и заброшенного здания отсутствовал в крестовом походе с тех самых
пор, когда подарил ему дочь и лишил жены; но многие
престарелый пилигрим время от времени приносил вести о славе, которую он завоевывал в
далекой стране. Наконец поговаривали , что он направляется домой,
и привел с собой юного товарища-сироту, который поднялся, благодаря
только своим собственным храбрым поступкам, из ранга простого рыцаря до
избранного вождя тысяч. Девочка уже доросла до девичества, и
очень яркими в ее сне были мечты об этом юном герое, который
должен был любить ее и быть частью всей ее одинокой жизни. Я сказал, что она жила
с Феей; это верно, но о ее присутствии она никогда не мечтала. Всегда
невидимое существо, тем не менее, никогда не покидало ее. Она шептала молитву на
ухо, утром и вечером преклоняя колени в полутемной маленькой молельне;
она принесла в ее грудь спокойные и счастливые чувства, которые самые обычные
вещи пробуждали радость и жизнь; она побудила ее искать и чувствовать
нуждающаяся, больная и страждущая; она взращивала в себе самое святое
веру в Бога и доверие к человеку; и все же девушка думала, что она дышит всем
это из-за летних вечеров, цветов, быстрой работы ее легких
пальцев и тысячи вещей, которые лелеяли счастье, растущее
в ее сердце.

Была ночь, и Ада спала; лунные лучи, золотившие каждую башенку
, проникали в узкий портал, который освещал комнату,
и задержался на солнечных волосах и округлых конечностях спящей девушки.

"Фея сидела рядом с ней и впервые плакала.

"Увы! - сказала она, - чужеземец приближается; ты полюбишь его, мое
дитя; а говорят, что земная любовь - это несчастье. Среди нас мы не знаем
беспокойства из-за этого; мы действительно любим друг друга и все прекрасное, но
проходят века, а любовь не меняет нас. И все же говорят, что оно разгорячает кровь
смертных, бледнеет на щеках, заставляет сердце биться сильнее, а голос прерываться,
когда оно приходит, оно вечное, могущественное и завораживающее. Увы! Я не могу
пойми это! Ада, я должен предоставить тебя другому руководству, кроме моего собственного. Я
люблю тебя больше, чем себя, и все же я больше не могу быть твоим проводником.

Фея вздрогнула, потому что почувствовала, хотя и не услышала, что внезапно появились другие
духи. Она подняла глаза, и три
фигуры, более лучезарные, чем могут быть у любой феи, смотрели на нее в безмолвной
печали.

"О, духи, - слабо воскликнул плакальщик, - кто вы такие?"

"Тени любви", - ответили голоса, такие эфирно тонкие, что ухо духа
едва могло различить слова.

"Тени", - удивленно повторила фея. - "Я думала, любовь едина".

"Я есмь Любовь, - сказали все трое хором. - доверьте мне незапятнанное сердце
вашей возлюбленной".

"О, чистые существа, - воскликнула фея, благоговейно склоняясь перед ними,
- неужели вы действительно приведете Аду к счастью, но спросите моего разрешения? Скажи мне,
пусть я и не человек, но могу выбрать, что предпочтет человеческое сердце".

"Меня зовут Разум", - ответил первый. "Когда Я живу на земле, я связываю
воедино две эфирные сущности; Я объединяю самую духовную часть каждой из них;
Я усваиваю мысль; Я вызываю общение идей. Никакая любовь не может быть
вечной без меня, и со мной связывают самые высокие наслаждения. Слова
невозможно передать восторг любви между разумом и душой. Сны не могут
представить славу этого союза. Очень редко я пребываю незапятнанным и
в одиночестве в человеческой груди, но когда я это делаю, это существо теряется в
полноте своего блаженства. Фея, возлюбленный Ады - герой; согласишься ли ты
принять меня, чтобы я правил в ее сердце?"

Фея помолчала, а затем печально произнесла:

"Увы, светлое существо, Ада - девушка страстная и искренняя.
Ты не смог бы стать для нее счастьем. Ты мог бы, действительно, абстрагироваться
ее интеллект со временем от всего, кроме него самого; но сердце внутри
сначала она должна зачахнуть или умереть, а смерть юного сердца - это
ужасная вещь. Прости меня, но Ада не может быть твоей.

"Они называют меня добродетелью, - сказал второй дух. - Когда я наполняю сердце,
это сердце может жить в одиночестве. Оно пробуждается к жизни, увидев мою тень в
объекте, который оно сначала любит; этот объект никогда не осознает, форму которого
он носит подобие, а затем обращается ко мне, идеалу, как к единственному
счастье. Я связан со всем чистым, святым и истинным.
Там, где человеческие души сильнее всего стремились к Вечному, я был там
чтобы почтить их; где слабые долго страдали без жалоб,
где умирающие до последнего вздоха хранят одно имя, которое им дороже
чем все; где невинность осталась виной, и самые темные обиды были
прощены, там когда-либо был я. Фея, буду ли я жить с Адой?"

Еще печальнее были интонации феи-хранительницы:

"И это человеческая любовь?" - спросила она. "Это не принесло бы счастья моему
ребенку, который является смертным и женщиной, и который будет стремиться к более близкому и
более дорогому, чем любовь к одному только добру; заблудшие создания не могут
любят совершенство как свою повседневную пищу. Прекрасный дух, ты создан
для небес, а не для земли, для ангела, но не для Ады".

Затем заговорил третий:

"Меня зовут Бьюти", - сказала она. "Мужчины объединяют меня с воображением и боготворят
меня. Многие низвели меня до самых низменных вещей, которые у меня есть, потому что сама моя
сущность - страсть; но те, кто знает мою истинную природу, объединяют меня со
всем божественным и прекрасным в мире. Если я наполню сердце Ады, когда
она полюбит, само лицо всего сущего изменится для нее. Течение
ручья будет музыкой, пением летних птиц в экстазе;
раннее утро, росистый вечер наполнят ее странной нежностью,
ибо свет озарит все вокруг - свет ее любви; и она будет
узнай, каково это - останавливать биение своего сердца, ловить легчайший
шаг обожаемого; чувствовать, как горячая кровь приливает к ее лбу, когда
только он смотрит на нее, руки дрожат, и все тело трепещет от
изысканного восторга, и встречаешь с восхитительной дрожью первый взгляд
любви от мужчины. Восторги моего первого блаженства стоили веков
страданий; и, прижатый к груди возлюбленного, человеческий дух чувствует
это действительно благословенно. Юность моя, вечная юность и наслаждение. Фея,
Ада должна быть моей.

"Мне кажется, - задумчиво произнесла Фея, - что ты больше всего подходишь для
смертных. В твоих словах и символах я не вижу ничего, кроме чувственности
наименее материального порядка. И всем кажется, что наступают времена, когда
одно пожатие любимой руки - это больше, чем понимание
величайшей мысли. Красавица, я отдам тебе свое дитя; и О, если
ты не можешь сделать ее счастливой, сохрани ее в чистоте, пока я не вернусь. Охраняй ее
как ты охранял бы цветок розы, который может не выдержать даже
дуновения.'

Голос Феи дрогнул, когда она отвернулась и запечатлела поцелуй на
щеке спящего. Ада беспокойно пошевелилась, но не проснулась; и в
последнем взгляде, который она бросила на свою подопечную, была объединена форма
духа Красоты, в неподвижном молчании складывающего свои сияющие крылья над
низкая кушетка. С тех пор другие тени ненадолго исчезли, и,
спрятав лицо в легкую мантию, прекрасная Фея медленно растаяла
в лунном свете.

Прошло немного времени, и барон вернулся со своим героем-гостем в
замок и доброе существо, которое охраняло детство Ады,
побывал повсюду на земле, подбадривая печальных, успокаивая уставших,
и вдохновляя павших.

"Она много видела человеческих страданий, и все же это преподало ей много великих уроков
научило ее высокому предназначению смертных, и она устремилась в полет
вернулась на ложе Ады, преисполненная оптимизма от своего счастья. Дух Красоты
все еще парил над ним, но Фее показалось, что яркая форма
странным образом утратила свою первоначальную эфирность.

Охваченная лихорадкой и беспокойством, спящая металась с боку на бок. С
дрожа от страха, она приблизилась к низкой кровати и с нежностью посмотрела на
бессознательная форма. Увы! теперь на этом лице не было покоя. Там было
то, что некоторые считают прекраснее даже красоты - страсть; но к чистому
Выражение лица феи было ужасным.

"Дитя мое, дитя мое, - кричала она в агонии, - это твоя любовь?" Лучше бы
твое сердце было разбито внутри тебя, чем если бы ты отдался
сам себе предавался этому в одиночку. У тебя вечная душа, и ты любил
без нее; ты питаешь пламя, которое поглотит чувства, которые они разожгли
. Дух, это твоя работа?"

"Такова любовь смертных", - ответила тень. "Так бывает всегда;
чувственные объекты - это всего лишь эмблемы духовного союза другого
мира; однако поначалу этого никогда не видно, и каждая пылкая душа,
устремляющаяся на порог жизни, поклоняется символу
реальность, - образ для бога. Не бойся, Фея, пламя умирает, но
сущность не угасла; из пепла Страсти восстает
Феникс Любви. Ада оправится от этого жгучего сна".

"Никогда! - воскликнула Фея, - если она отдаст свое сердце подобным мыслям"
. Ты дьявол, Красавица, - предательница. Уходи, ты самая
проклятая, ты погубила моего ребенка.'

И пока она говорила, горько плача, она отвела лицо от
тени. Все снова стихло, и ее горе постепенно успокаивалось, Фея
надеялась, что теперь она одна, пока, подняв глаза, не увидела существо,
более сияющий и величественный, чем когда-либо, он все еще охраняет спящую девушку.

"Фея, - печально сказала тень, - это не моя вина. Я всегда
приходил к человеческому сердцу с мыслями, чистыми, как лоно лилии, и
прекрасными, как рай, но природа человека унижает и порабощает меня.
Ты видел, как мои крылья были запачканы, и их свет потускнел из-за греха
даже о той бесхитростной девушке, и, увы! тысячи людей жили, чтобы проклинать меня
и называть меня демоном перед тобой. Теперь, по твоему приказу, я покину Аду,
и навсегда. Она пробудится, но никогда больше, к тому прекрасному сочувствию к
природе, к тому утонченному восприятию всего высокого и святого, которое было у меня
я впервые дал ей это понять. Она проснется все такой же хорошей, все такой же правдивой; но
видения юности, внезапно угасшие, как это было раньше, оставляют
пугающую тьму для будущей жизни.

"Увы! увы! - воскликнула фея, ломая руки, в порыве
внезапного горя. - уйдешь ты или останешься сейчас, Ада должна быть
несчастный".

"Не так", - возразила тень голосом, сладость которого из-за
меланхолии походила на завывание жалобной музыки. "Не так, если ты
захочешь иначе. Ты ошибся; из теней Любви ты выбрал меня
и, задыхаясь, как каждый из нас, от желания единолично завладеть сердцем,
мы занимаем, это невозможно, ни то, ни другое по отдельности не может принести ему счастья.
Каждый стремился целую вечность, но тщетно. Это союз троих,
совершенный союз, который один делает Любовь совершенной".

"Но вернутся ли Разум и добродетель?" - с сомнением спросила Фея. "Я сама велю
им удалиться".

"Они когда-нибудь вернутся, - радостно сказала Красавица, - даже к самому сердцу, которое находится под властью
если по-настоящему захотеть. Иногда желание - пылкое и правдивое
должно быть, но все же одно желание часто приводит к ним.

В этот момент с губ Феи сорвалась торопливая молитва, но прежде чем она
смогла сложиться в слова, маленькую комнату наполнил свет, и
три оттенка Любви снова стояли там, прекрасные и сияющие.

"Могущественные существа, - сказал дух, - простите меня. Служите Аде вместе и
вечно, и тогда я исполню свое предназначение".

"Мы обещаем", - ответили тени; и, глядя несколько мгновений с
искренней нежностью на счастливое лицо мечтательницы, фея произнесла последнее слово
прощай, ее горячо любимая подопечная".

- Где ты откопала эту странную историю? - спросила Дон, как только ее
подруга закончила.

- В фолианте с рисунками Ральфа, который он одолжил мне несколько дней назад.

- Этот фолиант у вас здесь?

"Нет, я оставила его дома; но взяла несколько его последних набросков, чтобы скопировать или,
скорее изучить".

"Я не знала, что ты умеешь рисовать".

"Я - нет; но Ральф учит меня".

"Тебе это нравится?"

"Очень, с ним в качестве инструктора. Я бы не хотел, чтобы кто-то другой
учил меня".

"Откуда ты это знаешь, ведь ты никогда не пробовал ничего другого?"

"Мы понимаем некоторые вещи интуитивно; как я знаю, что ты любишь этого человека,
хотя ни одно твое слово никогда не выражало этой любви ни одному живому существу".

"Эдит!"

"Дон, это правда; и не могу ли я узнать причину, по которой ты так ожесточила свое
сердце против него?"

- Я защищаю свое сердце от него? Кто тебе это сказал?

- Может быть, какая-нибудь фея; но серьезно, мой дорогой друг, ответь мне и
прости меня, если я покажусь любопытным и назойливым. Ты знаешь что-нибудь против
он? Разве он не высок, и добр, и благороден?"

"Насколько я знаю, у него есть все те качества сердца и души, которые
привлекли бы к нему сердце любой женщины".

"Тогда ты можешь любить его только как брата, иначе ты ответила бы на
его страстное желание забрать тебя к себе и помочь тебе в твоих трудах.

"Эдит, откуда ты это знаешь? Неужели он таким образом высказал свои чувства перед
другой? Я никогда не смог бы благоговеть перед тем, кто мог это сделать".

- Он этого не сделал. Я знаю все это, живя в его доме. Я чувствую его печали и
знаю их природу, так же как и его радости. Ты кажешься странной, Дон; я не
понимаю тебя.

"Я тоже не понимаю себя. Моя жизнь странная; хотя я люблю
этого человека так, как никогда раньше не любила, я не вижу, смогу ли выйти за него замуж.
Возможно, мы будем на высоте, но никто не должен вставать между мной и моим
трудом, даже самый дорогой идол".

"Возможно, его любовь могла бы сделать тебя сильнее; помочь тебе расширить свою
полезность, увеличив твое счастье".

Карлейль говорит: "В человеке есть нечто более высокое, чем любовь к счастью; он может
обходиться без счастья и вместо него обрести блаженство".

"Совершенно верно; и все же счастье может быть и блаженством".

- И все же ты читал мне в сказке, что "земная любовь - это
страдание", что она "горячит кровь смертных, бледнеет на щеках, делает
сердце бьется, а голос прерывается, когда оно приходит.' Я не могу быть таким
поглощенным. У меня есть другая миссия. Эдит, как ты думаешь, кто написал эту
сказку?"

"Я не знаю; у него не было названия. Какую из трех теней ты бы предпочла
чтобы она вела тебя, Дон?"

"Добродетель".

"Я знал свой ответ, прежде чем ты говорил это. Пусть дух, который вы выбрали
остаются с вами навсегда, и пусть ваша карьера будет так ярко, как тебя зовут."

Они расстались; один, чтобы отдохнуть, другой, чтобы долго и серьезно бороться со
страстью и чувствами, прежде чем хлынет волна покоя.

Было утро, когда ее душа отказалась от состязания, и как тени
ночи рассеялись, так и ее ментальные тени затерялись в душе
яркое сияние; ибо ее эмоции были подчинены, а не
уничтожены, как это должно было быть всегда, духовному. Они были всего лишь
погружены, а не уничтожены, готовые течь снова, когда придет час
того потребуют.

Естественные эмоции сердца правильны, когда они подчинены
Причина. Это богатейшие запасы сил души, и их не следует
употреблять ежедневно.

Между Эдит и Доун возникли более близкие отношения, и когда они
встретились тем утром, казалось, что они только что оправились от долгого
опыта. Так близко и неожиданно мы иногда подходим к одному
другому.

Герберт и Флоренс, к великой радости Дон, путешествовали по Европе,
и их дети теперь были частью семьи ее отца. День
развлечения были спланированы с расчетом на их счастье и проводились в основном в
лесу, собирая мхи, полевые цветы и папоротники.

Хью и его новая жена с каждым днем увеличивали свою полезность и росли
обретая более сильную индивидуальность и более глубокую гармонию. Это всегда было здорово
приятно проводить время с Доун в их самых серьезных беседах. Она
казалось, оживляла их мысли и заставляла их течь с силой, о которой они
не подозревали, ни по отдельности, ни вместе, без ее присутствия. Так поступают некоторые
природа придает ощущение свободы нашим умственным действиям, в то время как другие
охлаждают наше существо чувством сдержанности и ограничивают все наши
устремления. В присутствии этих последних мы кажемся и действуем непосредственно
противоположность нам самим, или, скорее, ниже нашего интеллектуального и
эмоционального плана, а горячее сердце и щедрая натура кажутся холодными
и недоверчивыми.

Юный Герберт, старший сын Флоренс, был большим болтуном, и пока они
бродили по лесу, почти ничего не было слышно, кроме его голоса
в восклицании, вопросе или удивлении, когда каждый поворот
открывал какую-то красоту, новую для его восхищенных глаз.

"Я думаю, мне придется рассказать тебе басню об Эхо и Нарциссе",
сказал Дон, когда он боролся за последнее слово со своей сестрой.

- Что это? скажи мне сейчас же, ладно? - нетерпеливо спросил он,
схватив ее за руку и жадно заглядывая ей в лицо.

- Не сейчас, но после того, как мы соберем побольше мха и позавтракаем
, я расскажу тебе все о прекрасной нимфе.

- Нимфа, нимфа! что это было? Оно было живым? Могло ли оно видеть нас? Эти и
последовали другие вопросы, пока Дон не обнаружила, что ей довольно трудно дольше откладывать
его.

"Если ты будешь терпелива и добра к своей сестре, я расскажу тебе все о
нимфе. А теперь иди и хорошенько позаботься о ней, пока я пойду дальше,
там мисс Уэстон рисует те скалы.

"Я буду хорошей, но не забудь эту историю, тетя, когда вернешься.
Здесь есть нимфы?"

"Возможно, они есть. Я думаю, что есть один, который очень похож на них
, - и она поцеловала его молодое, счастливое лицо, так жадно обращенное к
ее собственному. Предоставив ему развлекаться, как он мог, приближался рассвет
Эдит уселась у ложа из темно-зеленого мха и долгое время с напряженным интересом наблюдала за
растущей картиной; затем ее
разум стал рассеянным и затуманенным. Она была уже не в зеленом лесу,
среди папоротника и полевых цветов, а далеко, далеко на великой
шоссе, где пыль, поднимавшаяся на каждом шагу, слепила глаза.

Пребывая в полузабытьи, Дон сидела, не сознавая присутствия своей подруги,
и всего земного вокруг нее, пока чары не рассеялись, и ее
внимание привлек лист почтовой бумаги, который порхал у ее
ног. Почти непроизвольно она взяла его в руки, и ее взгляд был прикован
к надписи, которой он был покрыт.

"Это любовь, которая в основном определяет нашу жизнь.
Я не знаю, что творит мир в загробной жизни,
Ибо наш кругозор меняется с возрастом;
Только сила может восполнить недостаток любви--
Какая-то сила. Разум в какой-то момент растет
Так быстро, что терпит неудачу; а затем его растяжение становится еще больше
Чем его сила; но, когда он раскрывается, любовь наполняет его,
Как тычинку в цветке жизни,
До тех пор, пока мы почти не разовьем всю свою любовь;
И вскоре мы почувствуем нехватку одного доброго сердца
Любить то, что хорошо, и прощать то, что плохо
В нас самих..."

Затем следовали эти строки, написанные дрожащей рукой, причем некоторые из
слов были почти неразборчивы:

"Я не могу любить так, как я любил,
И все же я не знаю почему;
Это единственное великое горе в жизни,
Чувствовать, что все чувства умирают;
И одна за другой рвутся струны в сердце,
С возрастом так холодно;
И, кажется, осталась надежда, эта надежда может прекратиться,
И скоро все утихнет.
И сильные страсти, подобные бурям,
Вскоре они впадают в ярость, чтобы отдохнуть,
Или оставляют опустошенный покой -
Изношенная и опустошенная грудь;
Сердце, которое подобно Гейзерному источнику,
Среди снегов на своей груди,
Может сжиматься, но не отдыхать, а наполняться кровью
Кипит даже в покое.
И все же то, что можно было бы любить
Остается таким, каким оно было, -
Юность всегда прекрасна, и сердце одно
Все еще священный и безмятежный;
Но более низкие, незначительные и грубые вещи
Затмить миролюбивый разум,
И оставить их холодную, темную тень там, где
Больше всего склонны к свету.
И тогда все закончится так же, как и началось,
Орбита нашей расы,
В боли, слезах и страхах перед жизнью,
И новое место обитания.
От жизни к смерти, - от смерти к жизни,
Мы спешим к Богу,
И не оставляем после себя ничего, кроме
Путь, по которому мы прошли".

Она знала, чья рука переписала эти слова, и как остро страдало сердце
, которое почувствовало их значение, и все же она не могла положить свою
руку на его биение и унять его пульсацию.

- Почему! как это попало из фолианта Ральфа? Должно быть, его унес ветер
, - сказала мисс Уэстон, заметив газету и держа фотографию
, чтобы ее подруга посмотрела на нее. Дон не ответила на ее вопрос, но произнесла
свои слова похвалы и ободрения, в то время как ее мысли были далеко от
леса, друзей и картины.

- Пойдем, тетя, твой отец говорит, что пора обедать, и мы уже приготовили
он почти готов.

Она встала и вместе с мисс Уэстон присоединилась к компании, размышляя о том, как странно
что эти строки пришли к ней; казалось, что-то подсказывало
она сказала, что они были случайно помещены в фолиант, поскольку так и было
очевидно, что они предназначены не для чьих-либо глаз, а для глаз автора.

Остальные принялись за ленч с большим аппетитом, чем
Дон, мысли которой постоянно возвращались к словам, которые она
прочитала.

- А теперь перейдем к истории, тетушка, - сказал Герберт, усаживаясь на траву
рядом с ней.

"Ты помнишь имя нимфы, о которой я собираюсь тебе рассказать?"

"Да, это была... это была Эхо".

"Очень хорошо. Я рад, что вы это запомнили. Что ж, Эхо была красивой
лесная нимфа, любившая леса и холмы, где она посвятила себя
лесные виды спорта. Она была любимицей Дианы и сопровождала ее в
погоня. Но у Экей был один недостаток: она любила поговорить, и за ней
всегда оставалось последнее слово. Однажды Юнона искала своего мужа, который,
у нее были основания опасаться, развлекался среди нимф. Эхо
ее речам удалось задержать богиню до тех пор, пока нимфы не совершат свой
побег. Когда Юнона обнаружила это, она вынесла приговор Эхо следующими
словами: Ты лишаешься права пользоваться языком, с помощью которого ты
обманывала меня, за исключением одной цели, которую ты так любишь - отвечать. Ты
последнее слово останется за ней, но она не сможет заговорить первой.

"Эта нимфа увидела Нарцисса, прекрасного юношу, когда он преследовал ее
в горах. Она любила его и пошла по его стопам. О,
как ей хотелось обратиться к нему с самым мягким акцентом и склонить его к
беседе; но это было не в ее силах. Она с нетерпением ждала, когда
он заговорит первым, и у нее был готов ответ. Однажды юноша, будучи
отделенным от своих товарищей, громко крикнул: "Кто здесь?" - ответило эхо
- сюда. - Нарцисс огляделся по сторонам, но, никого не увидев, позвал: - Иди сюда.
Эхо ответила: "Приди". Поскольку никто не пришел, Нарцисс позвал снова: "Почему
ты избегаешь меня?" Эхо задала тот же вопрос. "Давайте присоединимся друг к другу",
сказал юноша. Служанка от всего сердца ответила ему теми же словами
и поспешила на место, готовая обвить руками его шею. Он
отшатнулся, воскликнув: "Руки прочь; я скорее умру, чем ты меня получишь"
. "Получи меня", - сказала она, но все было напрасно. Он оставил ее, и
она ушла, чтобы скрыть свой румянец в лесной чаще. С тех пор
с тех пор она жила в пещерах и среди горных утесов. Ее облик поблек.
от горя, пока, наконец, вся ее плоть не съежилась. Ее кости
превратились в камни, и от нее не осталось ничего, кроме голоса.
При этом она по-прежнему готова ответить любому, кто ей позвонит, и
придерживается своей старой привычки оставлять последнее слово за собой ".

"Поговори с ней сейчас и посмотри, ответит ли она тебе?" - сказала Дон своей
внимательной слушательнице.

"А что, она здесь? в этих лесах?

"Позови ее и увидишь".

"Эхо-Эхо!" Слова вернулись к удивленному ребенку, его лицо вспыхнуло
от любопытства и страха.

"Теперь я расскажу тебе мораль этой маленькой истории, которая такова: не будь
как я вижу, мой добрый маленький Герберт тоже хочет оставить за собой последнее слово
часто, особенно когда разговаривает со своей сестрой.

"Превращусь ли я в камни и съежусь ли весь, если сделаю это?"

"Это не то, чего следует бояться. Но ты бы этого не сделал; твой разум стал бы
узким и эгоистичным, и это судьба, о которой ты больше всего сожалеешь
ты хочешь быть хорошим и великим человеком, не так ли?

"Да, я хочу быть хорошим, как папа и дядя Вайман, как он всегда называет
его".

"Тогда помни и будь бескорыстным, и думай в первую очередь о благополучии других,
ты сделаешь это?"

"Я постараюсь; и могу ли я всегда разговаривать с Эхо?"

"Всякий раз, когда ты будешь рядом с лесом, где она живет".

"Она будет жить здесь, когда я стану взрослым мужчиной?"

"Да. Почему?"

"Потому что, если мне не понравятся ответы людей, я могу прийти и поговорить с Эко".

"Она, конечно, с большой вероятностью разделит ваше мнение или, по крайней мере,
она выразит себя по вашему вкусу; но я надеюсь, что мой маленький Герберт
я найду их более приятными для общения, чем Эхо.

- Я не хочу, тетя, она мне нравится.

Доун улыбнулась и подумала, что старшие руководители не любят споров,
часто предпочитая общество простого эха здравому смыслу и
здравый смысл, забывающий, что "тот, кто борется с нами, укрепляет
нас".

Компания вернулась домой, нагруженная цветами, с достаточной усталостью,
чтобы насладиться отдыхом. После сытного ужина детей уложили спать
и семья наслаждалась музыкой и беседами, каждый из которых
чувствовал себя по-разному связанными друг с другом, как это бывает всегда, когда кто-то
свежая жизнь вливается в повседневные сцены жизни.

Опустошенная душа похожа на калейдоскоп, меняющий свои соотношения при
каждом переживании, будь то радость или печаль. Как прекрасна жизнь, когда
мы узнаем, чем мы можем быть друг для друга и насколько разнообразными могут быть
отношения, которые мы поддерживаем к нашим друзьям.




ГЛАВА XXV.


Мисс Уэстон вернулась к своим друзьям, и Дон подхватила нить
ее жизни, которая с каждым днем расширялась и превращалась в новые сцены
тьмы и света. Но внутренний голос сказал ей, что однажды все
тьма станет светом. Она доверяла этому голосу, потому что он
говорил с ней каждый день и с каждым часом становился все более глубоким
узнавание. Какая польза от любви наших друзей, если она длится всего лишь
несколько земных дней или лет? Что такое любовь матери к своему ребенку,
без вечности для своего проявления? "Все, что когда-либо жило на
земле, все еще живет".

Мать, вынужден отказаться от своего новорожденного ребенка, печали над физическим
разделение. Это естественно; но какой силой она не обладает, чтобы жить
и вдыхать ее духовное раскрытие. Безмолвная, но утонченная, как
самые могущественные силы природы, ее дух нисходит в ее существо и
обитает там, ежечасно преобразуя его в высшую форму жизни. Истина
лежит в основе всех теорий, и, хотя человек строит множество
надстроек в соответствии со своей собственной фантазией, он никоим образом не может повлиять на
эта истина. Это естественный закон вселенной, что любовь должна сохраняться
и оставаться после того, как с человека снимут плотские одеяния. Никто не живет
кто не ощущал временами присутствия невидимого? и это кажется
странно, что может быть такой ограниченный в мыслях и понимании человек, как
сказать, что за узкими рамками физической жизни нет ничего, что могло бы
поддерживать общение со своими душами? Счастлив тот, кто широко открывает двери своего
духа для посетителей-ангелов. Счастливо сердце, которое знает по своему собственному
биению, когда они приходят и уходят, ибо,

"Это вера возвышенная и надежная,
Которая всегда в нашей голове
Парят на бесшумных крыльях,
Духи мертвых".

Было сказано, что нет ничего сложнее, чем продемонстрировать
самоочевидную истину. Для тех, кто чувствует и знает об этой опеке
друзей, вышедших за пределы, об этой связи души с душой, язык
бессилен передать убеждение. Это нужно чувствовать и переживать,
не доводить до ума, потому что это составная часть души,
законная часть ее жизни.

"Я должна уехать и долго отсутствовать", - сказала Дон отцу однажды
утром, после того как они только что закончили читать письмо из Флоренции.

"И почему, могу я спросить?"

"Потому что мы ведем одинаковый образ жизни; наши умы настроены
на одинаковое напряжение и изматываем друг друга. Я могу быть больше для себя и
других, если я уйду, ты войдешь в сферу матери более полно в мое
отсутствие, и таким образом мы оба освежимся и окрепнем ".

"Я чувствую правдивость ваших слов, и я рад узнать, что ваша
жизненная философия так полностью согласуется с моей собственной".

"У нас в доме в избытке одного качества жизни, и
перемены абсолютно необходимы как для нашего умственного, так и для
физическое благополучие. Отсутствие этого, разделение между нами, выход
в новую атмосферу, общение с людьми, с которыми мы не сталкиваемся ежедневно
, приведет к наиболее благоприятным результатам. Это
то, в чем время от времени нуждается каждая семья. Одно серьезное возражение, которое у меня есть против нашей
системы брака, заключается в том, что в нынешнем виде общество не допускает никакой
свободы личности. Эти двое настолько едины, что
теряют представление о самих себе. Они страдают физически и интеллектуально.
С другой стороны, если бы существовало больше свободы, если бы их жизни отнимали больше времени.
более широкий охват, каждый знал бы друг друга более совершенно и впитывал бы от
других ту энергию, которая способствовала бы их собственному естественному росту. Что касается
я, со своей стороны, никогда не смогу подчиниться существующим правилам супружеской жизни".

Аналогии мира природы с человеческой жизнью хороши, поскольку
скалистый берег символизирует высшую силу человеческой души, которая заключается в
выносливости, а не действии. Большинству людей такие персонажи кажутся пресными
и сентиментальными, лишенными силы и тона и в целом непригодными для
мирских предприятий. И все же в человеке есть силы, помимо
схватывающие и молотящие проявления дня. В контроле больше
мастерства, чем в применении силы. Разгневанный человек может
проявлять больше энергии, чем тот, кто сохраняет спокойствие в пылу провокации,
но последний обладает наибольшей властью. В обычных обстоятельствах
жизни мы должны действовать, и действовать законно; но терпеть и страдать - это единственное
испытание добродетели, ибо наступают часы боли и душевных терзаний, когда все
действие бесполезно, когда движения конечностей и разума бессильны; тогда мы
учимся

"Как это возвышенно - страдать и быть сильным".

"Тогда мы усвоим великий урок о том, что нет качества более необходимого
в нашей жизни, чем выносливость. Так много всего происходит за пределами
круга нашей собственной воли, случайностей, как умственных, так и физических ".

"И все же мы чувствуем, что случайностей быть не может ".

"В высшем анализе нет ничего, что можно было бы назвать таковым, ибо все
вещи находятся либо в божественном порядке, либо под ответственностью человека, что
власть последнего слишком ограничена. То, что мы называем случайностями, является частью общего плана и
принадлежит ему, и когда они происходят, они вдохновляют
нас с выносливостью, которая является немаловажной добродетелью - это достижение - и несет на себе
ее отпечаток на лице. Эти мысли принадлежат другому человеку, который так
хорошо выразил их, что я передал их тебе на его родном языке".

"Я воспользуюсь твоими словами, дорогой отец. Мне понадобится многое из этого
небесное качество, которое так мало ценят и которое часто ошибочно принимают
за недостаток силы".

"Да возрастете вы во всех христианских добродетелях и будете жизнью и светом для
себя и других, всегда помня, что ваш свет, тем не менее, нужен
для того, чтобы зажечь факел другого".

"Я поеду сегодня в Г....". Ты поедешь туда одна?"

"Поеду".

Час спустя они были на пути в тихую деревушку, в нескольких милях
от дома Уайменов, где жили подруга Дон и ее отец, у которых
ей предстояло пробыть несколько дней. Поездка была восхитительной, а их общение
таким близким и глубоким, что, когда они расстались, казалось, что они
никогда раньше не осознавали, что нуждаются друг в друге. Это чувство
нежности сблизило их душой, если это было возможно. Это было
подобно лунному свету на земле, смягчающему все линии и
углы.

"Дорогой отец, любила ли я тебя когда-нибудь раньше?" - спросила Дон, бросаясь
на прощание ему на грудь.

"Если бы ты столько лет не пыталась проникнуть в мое сердце, ты
не смогла бы коснуться самого его центра так, как делаешь это сейчас", - сказал он, вытирая
из его глаз потекли слезы, и он еще нежнее прижал ее к себе.
"Расставания - это всего лишь самые близкие приближения, прикосновения к сердечным струнам,
которые говорят о том, насколько крепки нити, связывающие нас друг с другом".
дверь дома друга распахнулась как раз в этот момент его
замечания, и приветливое лицо улыбнулось Дон, которая вскочила со своего места
рядом с отцом, в объятиях своей подруги.

"Позаботься о ней хорошенько и отправь домой, когда устанешь", - сказал ей
отец и повернулся лицом к дому, но долго оставался духом в
атмосфере своего ребенка.

Когда он медленно поднимался по длинной тенистой аллее, ведущей к его
дому, другая любовь пришла в его сердце и наполнила его существо
другой, но не менее возвышающей жизнью. Еще мгновение, и он прижал к сердцу ту
другую любовь, женщину, которую он выбрал, чтобы она скрашивала
его дни и делила с ним счастье.

"Кажется, Дон вернулась с тобой", - сказала она,
получая его любовную ласку.

"Она со мной, и никогда еще не была так близко, как сейчас. Дай Бог, чтобы я не сделал из нее
кумира, - сказал он пылко, а затем, почти пожалев о своих словах,
он нежно посмотрел в глаза своей жене.

"Вы не сочтете меня иконоборцем, - сказала она, - потому что я тоже люблю ее
всем сердцем и временами завидую всему, что отнимает ее у
нас. И все же она должна уйти; день должен уйти, ибо нам нужны перемены, которые приносит ночь
.

- Верно, - ответил Хью, - ни один смертный не смог бы постоянно жить в таком
концентрированное счастье, которым я наслаждаюсь в обществе моего ребенка".
Он посмотрел в лицо той, кто сидела рядом с ним, и увидел в каждой его черте
любовь, настоящую любовь к нему и к своим собственным, и он поблагодарил Бога за
благословения своей жизни, положил голову на грудь этой настоящей женщины и
заплакал слезами радости.

Были сумерки, когда они прервали свое безмолвное общение, и каждый из них
почувствовал, насколько благословеннее молчание тех, кого мы любим, чем
слова того, чье существо не гармонирует с нашим собственным.

Для Дон было облегчением выпасть из своей напряженной сферы в
легкая, довольная, повседневная жизнь ее подруги. Они не были похожи
ни по темпераменту, ни по мыслям. Именно это различие сближало их,
и временами им было приятно общаться. Такое общение
приносило покой Дон и жизнь ее подруге. Было мало или вообще не было
привязанности к душе, следовательно, не было истощения. Это была отдача
одного качества и получение совершенно другого, вместо
объединения двух одинаковых качеств, следовательно, не было реакции
нервное истощение, которое когда-либо испытывают двое, которые идеально сочетаются друг с другом, после
период наслаждения. Насколько мудро то положение, которое внесло
противоположности в нашу жизнь, чтобы мы не были слишком быстро истощены. Ибо
чистая радость для души - то же, что огонь для материальных объектов, сверкающий, но
всепожирающий.

- Сегодня вечером у меня будет компания, по большей части очаровательные люди.
Думаю, тебе понравится, Дон; по крайней мере, я на это надеюсь, - заметила миссис
Остин, неторопливо раскачивающаяся в кресле для шитья.

"Не сомневаюсь, что так и сделаю". От нее не требовали объяснять, как она должна наслаждаться ими
. Возможно, ее это забавляло, но удовольствия, как понимала Доун, не было
о вопросе с таким классом, который пришел в тот вечер, и с каждым из
с которым миссис Остин, казалось, была очень горда представить своего друга.

Среди гостей был один, который привлек особое внимание Дон,
не из-за изящества личности или ума, хотя они у него были, а по какой-то
внутренней причине. Он был высок и довольно элегантен на вид, того рода
внешняя красота, которая привлекает большинство женщин и завоевывает поклонников во всех
кругах.

С первого взгляда Доун поняла, что, несмотря на блестящий ум, у него нет
духовных и моральных достоинств. Рядом с ним стояла женщина из
мира, в которой Дон сразу поняла, что это его жена, и она почувствовала это
невольно ее взгляд был пристально, почти неподвижно устремлен на нее.

Ей захотелось испытать силу внутреннего видения. Ей казалось, что
женщина давит тяжелым грузом на мужчину, скорее прижимая его к земле,
чем каким-либо образом вознося его устремления к небесам. Она увидела, что
цепь, которая их связывала, была большой, грубой и сверкала, как золото.
Это привело ее к выводу, что она вышла за него замуж из-за его богатства. Она увидела
что цепь была намотана на них обоих так туго, что почти
удушающий, и что звенья, проходящие через сердце женщины, были
изъеденные коррозией и черные.

В тот момент, когда Дон заметила это, кто-то подошел к даме и
попросил ее сесть за пианино. Она согласилась и после долгих
отговорок и ненужных движений начала играть. Темное облако заняло
ее место рядом с мужем, когда она уходила, который сильно заволновался
по мере продолжения музыки, и вскоре из него появилась женская фигура
. Это лицо Дон, несомненно, где-то видела; она провела рукой по
своему лбу и попыталась вспомнить знакомые черты.

Это произошло как вспышка; это было лицо бедняжки Маргарет, белое и прославленное,
но с тенью печали, лежащей на нем.

Все существо Дон затрепетало от волнения. Теперь она не видела в
комнате ничего, кроме этой формы и земной фигуры рядом с ней. Молодой человек прижал
руку ко лбу, словно в тревожном раздумье, и двинулся с того места, где
стоял, дрожа всем телом.

"Вам холодно, мистер Боуэн?" - спросил его кто-то; окно было
закрыто, чтобы не впускать холодный воздух; но озноб, пробежавший по телу
рама, никакая материальная субстанция не могла удержаться, ибо это было вызвано прикосновением к нему
духа.

"Я заявляю, он выглядит так, словно его заморозили", - сказала его жена, вставая
из-за инструмента под обычные аплодисменты и подходя к нему поближе,
она прошептала ему на ухо: "Ты выглядишь точно так же, как в день нашей встречи
тот катафалк и одна карета. Пойдемте, стыдно быть таким рассеянным".
Затем, обращаясь к миссис Остин, она выразила желание быть представленной
джентльмену, который вошел последним, и представление последовало.

Она подходила все ближе и ближе. Она не могла поступить иначе, пока, наконец,
Дон не встала рядом с Кларенсом Боуэном, разрушителем земной жизни Маргарет.
счастье. Лицо в облаке стало ярче; казалось, надежда засияла в
его чертах, когда она стояла там и нашла путь к его встревоженной душе,
со всем врожденным инстинктом и деликатностью настоящей женщины. Она говорила
о жизни и ее красотах, о возможностях творить добро и ободрять
угнетенных; и все же лицо ее сияло, пока ей не показалось, что
каждый присутствующий, должно быть, видел это так же, как и она. Такое присутствие
не более различимо для множества, чем прекрасные принципы
жизни, которые каждый день окружают нас, но которые, хотя и не видны
они, тем не менее, заметны немногим.

На лице молодого человека вспыхнул новый интерес; он почувствовал, что встретил
женщину, лишенную обычного тщеславия, свойственного большинству представителей ее пола. Его существо пробудилось
к жизни под новым потоком серьезных слов, которые потекли в его
собственном узком потоке жизни. Воды потемнели - он почувствовал, что есть
что-то лучшее, высшее, ради чего стоит жить, когда он смотрел на сияющее лицо
перед собой.

Во время всего разговора его мысли постоянно возвращались к
зеленой роще и милому, невинному лицу Маргарет. Несомненно, было
ничто в лице перед ним не напоминало об этом сходстве, и все же горькие
волны памяти продолжали захлестывать его, каждое слово отражало образ
обиженной девушки.

Лицо, которое все это время было видно Доун, медленно исчезло,
и когда последний контур исчез из ее поля зрения, она замолчала,
и оставила его наедине с его мыслями.

Наедине с этими горькими размышлениями только небеса могли помочь ему, ибо
цепей, приковывавших его к земле, было много и они были крепки.

Он не мог удержаться от порыва попросить разрешения навестить Дон .
день , пока она оставалась у миссис У Остина, на что она с готовностью согласилась, и
затем вечеринка разошлась со странным гулом голосов и шуршанием
шелков.

- Разве это не восхитительно? Надеюсь, ты хорошо провела время, Дон? - было первое
замечание миссис Остин после того, как ушли последние из компании.

"Мне это очень понравилось", - и она ответила правдиво, но вряд ли
ее подруга догадывалась, каким образом.

Было облегчением оказаться в тот вечер в своей комнате одной и подумать о
захватывающих впечатлениях от вечера. И это один из огоньков, который
мир отвергает и называет любым другим именем, кроме святого. Свет, который
раскрывает внутреннее состояние и показывает потребности человеческой души. Оно может
быть отвергнуто, но его нельзя уничтожить. Человек может повернуться к ней спиной,
и все же она сияет, хотя он намеренно отказывается наслаждаться благословением, которое она дает
. Свидетельство человека, живущего в темном, узком переулке, о том, что
солнца не существует, не имело бы никакой ценности. Предположим, кто-то
решит закрыть глаза и заявить, что еще не утро; должны ли
те, чьи глаза открыты, принять его утверждение? Увы, насколько это верно
что многие говорят таким образом, с закрытым ментальным видением, с трибуны
и с кафедры. Пусть каждый увидит сам и никому не верит на слово
ни в одном предмете больше, чем это слово вселяет надежду и ободрение.
Каждый должен думать по-своему и учитывать каждое усилие другого, чтобы
ограничить круг его мыслей или отстранить его от исследования каждого
новое изложение истины как попытка лишить его свободы.




ГЛАВА XXVI.


Когда Кларенс в следующий раз встретился с Доун, он был очень удручен. Она подумала, что он
выглядел слишком старым и изможденным для своих лет. Бровь , на которой
свет надежды и жизни, который должен был упокоиться, действительно был помят и изборожден морщинами
от беспокойства, потому что дух был не в своей тарелке. На
него были претензии, голос, взывающий к возмездию, который по самому закону
жизни, помимо личной обиды, не давал ему покоя; и был только в
присутствие Рассвета говорило о том, что он испытал что-то похожее на покой. Его жена
и друзья ежедневно насмехались над его депрессией, потому что они были
далеки от его души и не могли понять агонию, которая творилась в ней
. Таким образом, многие живут только на поверхности жизни и видят только
Результаты. Какое исправление дел наступит, когда все смогут видеть
внутреннее души; когда тьма станет светом. Это время
быстро приближается.

Дон сидела рядом с ним, и все то же опечаленное, но святое лицо сияло в
атмосфере.

- Я слышал, мисс Уаймен, что у вас иногда бывает внутреннее зрение - что
вы можете видеть состояния ума и причину его депрессий.
Могу я спросить вас, можете ли вы сейчас проникнуть в мое состояние и установить
причину этого волнения?"

Она на мгновение замолчала. Была видна работа ее собственного разума
на ее лице. Она не знала, как открыть ему правду, но вскоре
закурив, она сказала:

"Мне кажется, я увидела по крайней мере одну причину вашего беспокойства.
Сейчас в этой комнате присутствует дух, молодая и милая девушка, которой вы
какое-то время пренебрегали ". Она не сказала "причинили зло".

Он вскочил на ноги.

- Лицо, мисс Вайман, вы можете описать ее внешность? его слова и
манеры, свидетельствующие о его заинтересованности, если не вере, в ее силу.

"У нее светло-голубые глаза небесной синевы и каштановые волосы. Она немного
выше меня, у нее очень светлая кожа, и в руках она держит венок
из дубовых листьев перед тобой.

Кларенс смертельно побледнел.

- Я думаю, что когда-то она была тебе дорога, судя по тому милому взгляду
, которым она прощает тебя.

Он громко застонал.

"Сейчас она держит на руках ребенка - ясноглазого мальчика, у которого твое
выражение лица".

Он вздрогнул с вызывающим видом, но в одно мгновение он сменился выражением
горя, он уронил голову на руки и заплакал.

Постепенно прекрасное лицо исчезло; затем Дон узнала все, и, познав все,
какой великой утешительницей она стала для него! Ангелы улыбаются и общаются
в таких сценах смертные видят только поверхность и удивляются, почему они так
смешиваются с обычными земными вопросами, к добру ли это
то, что двое таким образом соединяются.

Долго сдерживаемое горе в какой-то мере прошло, и Кларенс почувствовал себя так,
будто в присутствии ангела, настолько милыми и успокаивающими были слова
слова обещания и нежного упрека, слетевшие с уст Дон и
проникшие в его сердце, укрепили его намерение стать лучшим человеком.

"Может ли тот, кто полностью раскаивается, быть полностью прощен", - спросил он тоном, выражающим
глубочайшее желание.

"Божья милость предназначена для таких, и его прощение бесплатное, полное
и вечное. Это не дается сразу: это должно быть получено
долготерпеливым и серьезным прошением, чтобы мы могли узнать его цену и насколько
драгоценен этот дар ".

"Как ты думаешь, если бы я вышел за пределы, где живет та, кого я
обидел, я смог бы быть с ней и идти рядом?"

"Если бы твое раскаяние было чистым и завершенным. Ты был бы там, куда притягивалась твоя душа
".

"Чувствуют ли духи перемену в наших состояниях? Если мы сожалеем о наших
проступках, видят ли они, что мы сожалеем?"

"Их миссия на земле в качестве помощников и опекунов смертных была бы
от них было бы мало пользы, если бы они не могли этого делать. Они поднимаются и падают вместе с нами. Они
управляют нами и учатся у нас. Миры подобны варпу и гав. Мы
остаемся или уходим туда, где мы работаем, где бы ни была душа, которая имеет на нас права
".

"Тогда это должно быть видение, настоящее видение для такого человека, как вы описали
Я когда-то любил и обидел. Но час поздний, я должен идти, пока
Надеюсь, вы позволите мне навестить вас еще раз. Могу я получить от вас
обещание увидеться со мной снова, прежде чем вы покинете это место?"

- Если я останусь, то буду очень рад вас видеть. Помните, что все ваши
усилия поступать правильно облегчат и возвысят эту подругу, которая рядом с вами
которая не может покинуть вас, пока ее разум не ассимилируется с
твоя, и равновесие твоей натуры восстанавливается благодаря вливанию ее
жизни в твою. Если ваш поступок принесет ей облегчение, за ним последует отдых; если
нет, наоборот. Это закон природы, и его нельзя игнорировать, нет
более двух человек на земле, живущих в дисгармонии и непонятых неправильно, могут
обрести покой вдали друг от друга.'

"Я глубоко благодарю вас, - сказал он, - за ваши добрые слова. Пусть все счастье
будет вашим навсегда". А потом они расстались, не так, как при встрече,
но связанные цепью симпатии и общих потребностей.

Кларенс не слышал слов своей жены в ту ночь, когда входил в свой
дом, которая через некоторое время устала от его рассеянных ответов и нашла
утешение во сне. Но ему и в голову не пришло уснуть. Всю ночь он
лежал без сна, наполненный новым потоком мыслей, и его
жизнь уходила и устремлялась ввысь, к более высокому существованию. Основа
на ткацкий станок устанавливали новую одежду. Какая рука придаст форму и соткет
гав?

Когда над холмами забрезжил день, еще одно утро ворвалось в его чувства, и
Кларенс Боуэн из мира геев был не таким, как раньше, но человеком
с высокими намерениями и благородными целями, пытающимся жить лучшей жизнью.

Медленно раскрывалась его высшая природа. Очень медленно до него доходили истины
по мере того, как Доун преподносила их со всей энергией и свежестью своей
природы. Она рассказала ему историю Маргарет, о ее смерти и похоронах,
и о ее отце; и пока он слушал с затуманенными слезами глазами, его
душа побелела от раскаяния. Пока Заря говорила, видение приходило и
уходило, с каждым разом выражение лица становилось все более спокойным. Это был опыт
такой, какой выпадает лишь немногим; только тем, кто заглянул за пределы и знает, что смертные
возвращаются, чтобы исправить ошибки после своей смерти.

Ни для того, ни для другого не могло быть покоя, пока не было достигнуто примирение.
Счастлив тот, кто может стоять между двумя мирами и передавать самые
искренние желания невидимого людям земли. Миссия, хотя и
сопряженная со многими печалями, божественна и возвышает душу по отношению к субъекту.
Но кто может знать эти истины, кроме того, кто пережил их на собственном опыте?
Человеческая душа не в силах передать другому свои глубочайшие чувства
. Мы можем говорить, но кто поверит или ощутит наш опыт?
Один древний писатель говорит: "В мире есть много видов голосов,
но ни один из них не лишен смысла. Следовательно, если я не знаю
значения голоса, я буду для говорящего варваром, а
тот, кто говорит, будет варваром для меня".

"Когда ты рассказываешь мне об этих вещах, я верю; для меня они реальны", - сказал он.
Кларенс: "но если я читаю их или слышу, как о них рассказывают как об опыте
других, они скучны и бессмысленны; почему это так?"

"Я полагаю, это потому, что ты так чувствуешь мою жизнь и уверенность в них, что
в моей атмосфере они становятся реальными и осязаемыми для тебя".

"Я думаю, что так и должно быть. Возможно, я еще найду в себе достаточно сил, чтобы идти самостоятельно".

"Ты пойдешь с той, кто придет разделить свое счастье с твоим,
и помогать нести твои кресты".

"Разве это плохо - желать смерти?"

"Я думаю, лучше пожелать прожить здесь назначенное нам время и
достичь конечной цели нашего земного существования".

"Но я никогда не смогу быть счастлив здесь, потому что нет никого, кто понимает меня".

"Стремись понять себя, и это привлечет к тебе других.
не имеет большого значения, будут ли нас понимать в этом мире, когда мы
думаем о долгой вечности, которая ждет нас впереди. Существует опасность впасть в нездоровье
в этом вопросе. Во многих подобных медитациях мы теряем время и почву под ногами. Наш
взгляд становится слишком устремленным внутрь, и мы теряем из виду грандиозную панораму жизни
находясь в таком замкнутом состоянии. Наиболее ясно мы можем видеть себя в других; нашу
слабость и нашу силу. Нам нужно выходить наружу, а не заглядывать внутрь.
Разве ты, разговаривая со мной, не чувствуешь себя лучше, чем когда
наедине?"

"Чувствую. Другая сущность, или качество жизни, смешивающееся с нашей собственной, дает
нам нашу собственную жизнь более совершенной. Уйдет ли вся эта сила с нами в мир иной
или мы многое оставим после себя?"

"Здесь не осталось ничего, кроме шелухи, пыли. Что бы ни было, это будет
быть. Если вы или я уйдем из жизни сегодня, мы все равно должны сохранить нашу
индивидуальность мышления и бытия".

"И наша любовь раскроется там, и мы будем свободны, как ты думаешь,
общаться с теми, кого мы любим?"

"Я лично в этом не сомневаюсь, но вряд ли могу ожидать, что кто-то другой это сделает
почувствуйте убежденность так же, как и я. Там нас поймут лучше. Здесь
у нас негармоничная природа, с которой приходится бороться как нам самим, так и другим.
Они даны нам и осуществляются нами без какой-либо способности
мы сами не можем их принять или отвергнуть. Наше окружение не всегда такое, каким мы его
хотели бы видеть, и немногие находят здесь покой или гармонию души. И
однако все это необходимо для правильного раскрытия и развития, иначе
этого бы не было. Немногие усталые пилигримы достигают в этой жизни множества обителей
уготованных для души; немногие обретают полноту душевного наслаждения. У меня есть
видел некоторых из этих усталых, когда они входили в другой мир и были
отведены в места отдыха. Когда они уловили единственный проблеск ожидающего их покоя
и отдохновения, их лица озарились божественным светом
преображения; и все же они знали, что блаженство, которое им было позволено,
смотреть и надеяться на это они могли только тогда, когда были развиты
в состоянии совершенной оценки этого. Тем не менее, человек, который
наиболее полно и с пониманием проникает в наши собственные чувства, схватывает
и удерживает большинство из нас. Я твой, а ты мой ровно настолько, насколько мы
можем понять друг друга".

"Я никогда раньше об этом не думал. Как мало те, кто называет нас
своими, знают о существовании этого закона; и все же, чем больше я
размышляю о нем, тем больше я вижу его красоту, его истину и гармонию
все его части".

Дон была очень довольна, увидев, с какой готовностью он распознал ее
поза, и продолжила:

"Отношение, которое такие заявители имеют к нам, является чисто внешним по
своей природе и часто болезненным. Это своего рода собственность
которая должна быть изгнана из общественной жизни. Ее следует отбросить и
не имей с нами ни места, ни жребия, ибо эти высшие и божественные принципы
не могут пребывать с нами, пока все это не будет считаться прошлым и
теперь бесполезным ".

"Но не может ли новое прийти естественным путем и вытеснить старое?"

"Отчасти это верно, но когда мы довольны своим состоянием, мы не чувствуем
нужды ни в чем другом. Это одна из причин, почему для многих благословения, которые их ожидают,
кажутся столь долгими. Человек, который борется
с невзгодами и не видит вокруг себя ничего, кроме тьмы и нужды,
наивно воображает, что в обладании изобилием он найдет покой
и мир. И все же он никогда не мог быть благословлен, находясь в таком состоянии
чувств, хотя все богатство принадлежало ему. Но пройдя через это и выйдя из
этого состояния и узнав, что напряжение, вызванное лишениями,
было наилучшим возможным средством его роста, тогда богатство могло прийти к
он и будет благословением и силой. Благословения придут к нам, когда мы
будем подготовлены культурой или дисциплиной правильно использовать их для нашего собственного
блага и на благо других ".

"Твои мысли сделали меня по-настоящему благословенной. Ты сняла
темную завесу, которая так долго висела надо мной. Я, конечно, должна назвать это
благословением".

"И тьма была такой же, потому что она заставила тебя ценить
свет".

На прощание он взял ее за руку и пожал ее с теплотой великодушной
благодарности, попрощался с ней и вышел в темноту вечера,
но с лучами утра жизни, сияющими в его душе.




ГЛАВА XXVII.


- Дон! Дон! где ты? - позвала миссис Остин из библиотеки
после ухода мистера Боуэна. "Я рада, что этот глупый парень ушел", -
продолжила она, - "Потому что мы хотим, чтобы ты спел для нас".

Как она могла петь? Чувство, которое соответствовало бы ее настроению, не соответствовало бы
несомненно, она подходила тем, кто хотел слушать; но, отбросив в сторону свое реальное состояние
, она сыграла и спела несколько веселых песен.

"Восхитительно!" - воскликнула ее подруга. "Теперь мы хотим чаще бывать в твоем
обществе и держать подальше таких глупых людей, как Кларенс Боуэн, он
так изменился; раньше он был очень веселым и оживленным; что ты в нем находишь,
Дон?

"Потребность; великая душевная потребность. Он хочет утешения".

"Что, ему грустно? Он должен быть самым веселым, счастливейшим человеком на свете.
У него достаточно благ этого мира и самая блестящая женщина в качестве
жены.

"Только это не может дать счастья. Истинное, прочное счастье состоит из
множества мелочей, которым мир придает мало значения. В нем
есть многое, что делает его вдумчивым и серьезным, и очень мало, что делает его
веселым.

"Ты так не похожа на всех остальных, Дон. Теперь мне нравится жизнь; настоящая, искренняя,
серьезная жизнь. Мне наплевать на скрытые причины. Я хочу того, что лежит на
поверхности. Я думаю, нас поместили сюда, чтобы мы веселились и делали друг друга счастливыми
".

"Я тоже; но то, что вы называете "счастьем", для кого-то может быть просто
сиюминутное возбуждение, просто преходящее удовольствие. Для меня слово "счастье"
означает нечто более глубокое; течение, которое удерживает всю рябь жизни
в своем глубоком русле ".

"Что ж, если счастье - это глубокое подводное течение, как ты говоришь, я не хочу
этого. Я хочу ряби, пены и блеска. Так что давай ляжем спать
отдохнем, а завтра прокатимся по холмам верхом. Я возьму
Эрроу, он вспыльчивый, и ты можешь взять Джесси. Хорошо? Тебе нужно немного
роз на щеку." И женщина с радостным сердцем целовала бледное лицо
своей подруги, пока румянец не выступил на ее щеках и лбу.

- Ну вот, теперь ты выглядишь как живая; минуту назад ты казалась неподвижной и
белой, как снег!

- Твоя теплая натура, несомненно, изменила положение вещей, потому что мне
сейчас больше хочется ехать верхом, чем спать.

- Это хорошо. Предположим, мы устроим гонки при лунном свете?

"Я протестую против любых подобных действий, будучи лордом и распорядителем
этого поместья", - сказал ее муж, отрываясь от своей книги, в которую они углубились
предположили, что он был слишком погружен, чтобы слышать их разговор.

Читатель, не доверяй джентльмену, который не отрывает глаз от страницы книги
когда беседуют две дамы.

"Тогда, я полагаю, нам ничего не остается, кроме как лечь спать".

"Да, кое-что еще", - сказал ее муж.

"Что?"

"Иди спать".

"Глупый! Я полагаю, ты думаешь, что произнес блестящую речь".

"Напротив, я думаю наоборот. Я никогда не растрачиваю искорки
гениальности на неблагодарных аудиторов".

"Эдвард Остин! ты заслуживаешь того, чтобы тебя на неделю изгнали из женского общества.
Когда рассветет, давай разойдемся.

Именно в этом приятном, легком русле мыслей Рассвет вернул ей
душевное равновесие, и она погрузилась в сладкий и глубокий сон, который
иначе не пришел бы к ней. Таким образом, мы переходим из одной сферы
в другую и учимся, хотя и медленно, тому, что все государства легитимны
и необходимы одно для другого. Части жизни вносят свой вклад в
совершенство целого. У каждого объекта есть свое особое назначение, поскольку он
имеет свою собственную форму. Тюльпан восхищает своей красотой, гвоздика -
своим ароматом, неприличная полынь неприятна как на вкус, так и на запах,
но по лечебной ценности превосходит и то, и другое. Итак, у каждого темперамента, у каждого
характера есть свои хорошие и плохие стороны. У одного есть склонности, на которые
другой неспособен.

"Это мир подсказок, из которого каждая душа извлекает то, что ей нужно".
Таким образом, из других жизней мы постоянно черпаем и присваиваем себе нашу собственную,
и нам нужны проявления жизни, чтобы сделать нас гармоничными. Каждый
человек черпает из нас то, чего не может никто другой, и передает из
своего особого качества то, чего мы не можем получить ни от кого другого. Нам нужно
время от времени отказываться от своей воли, погружаться в другую сферу,
и ослаблять напряжение наших собственных действий; эта капитуляция для
ума то же, что сон для мозга.

Вся жизнь не течет по какому-то одному каналу; мы пьем из
многих ручьев. "Корабль не должен держаться на одном якоре, а жизнь - на
единственной надежде". Постепенно мы познаем похвалы жизни и ценность
его составные части. Множество нитей составляют полотно, и многие оттеняют его
дизайн. По мере того, как мы набираемся опыта, мы чувствуем, что не могли бы
позволить себе потерять хотя бы один оттенок, каким бы темным он ни был. Время,
безмолвный ткач сидит за ткацким станком, не видя ни света, ни тени,
а только великий узор, который вырастает под его рукой в бессмертную
паутину.

Утро было ясным и прекрасным. Миссис Остин и рассвете ехал за
холмы, их духи растут на каждом шагу, под спокойную
упражнение. Свежий ветерок шевельнул листья деревьев и заставил
весь воздух был сладок и полон жизни. Птицы распевали свои песни и заставляли
лес хвалить их. Природа, казалось, заиграла в ликующую тональность; в то время как
свежее вдохновение вливалось в сердце человека, когда он смотрел на пейзаж
так благоухающий жизнью и красотой.

"Ты сияешь, как день", - сказала миссис Остин, рисуя стрелку а
чуть-чуть и приближаясь к Рассвету.

"Спасибо за ваш комплимент, но это скорее отражение
внешнего мира, чем проявление меня самого. Нельзя не радоваться
В такое утро.

"Я не могу дольше удерживать Эрроу, иначе я мог бы поспорить по этому поводу". В такое
в тот момент, когда она скрылась из виду за поворотом дороги.

"Она делает мне добро каждое мгновение. Иногда я жалею, что не видел
условий жизни и ее состояний такими, какие я вижу. Я должна держаться на поверхности
еще немного, так что беги, Джесси, - сказала Доун, ласково поглаживая животное
легкое прикосновение кнута заставило ее быстро ускакать галопом и
догони Стрелу. Но это длилось лишь мгновение, потому что Эрроу ускакал,
услышав приближение, и вскоре лошадь и всадник были так же далеко,
как и раньше.

В конце длинной дороги миссис Остин остановилась и натянула поводья под
елка, чтобы дождаться подругу.

- Ты совсем чужой, - сказала Дон, медленно приближаясь. "Я
потратил время, чтобы насладиться пейзажем".

"Я так понимаю. Я думал, ты спешился и делаешь наброски или
пишешь сонет лесу.

"Скорее всего, было последнее, поскольку я никогда ничего не рисую
кроме человеческих характеров".

"Тогда расскажи мне, на кого я похож. Нарисуй меня такой, какая я есть.

- Ты не похожа ни на кого другого, - рассеянно сказала Дон.

- Это отвлекающий маневр. Подойди к сути и определи меня. Я загадка, я
знаю ".

"Если ты зашел так далеко, ты можешь проанализировать себя. Это хороший
начинаю понимать, кто ты такой".

"Но я не могу разгадать себя. Под моей рябью скрывается несколько
глубоких мыслей, и хороших, и они заставляют меня говорить и действовать лучше,
иногда. Я не весь в пене, Дон.

- Я никогда не предполагал, что ты такая. В тебе есть глубина, которую ты никогда не
постигал, потому что твоя жизнь была веселой, и ты никогда не нуждался в
истинах, которые лежат глубоко и недоступны взору ".

"Но я бы предпочел идти вверх, чем вниз; гораздо лучше".

"Глубина - это высота, а высота - это глубина".

"Так оно и есть. Я никогда раньше об этом не думал. Дон, ты могла бы стать женщиной.
обо мне. Эдвард не призывает меня стать лучше, как это делаешь ты. Почему
это?"

"Я полагаю, потому, что ему не нужно это проявление твоей сущности.
Ваши жизни обоих подчинены сладкой струящейся музыке. Вы никогда
не ощущали острой нужды и страданий, ни умственных, ни физических, и
не были свидетелями этого в какой-либо степени у других ".

"Тогда почему нам позволено сидеть на солнышке, если в мире так много
горя?"

"Ты спасен для какой-то работы. Когда измученные работники, работающие сейчас в поле,
не смогут больше ничего делать, возможно, тебя призовут ".

"О, Дон, твои слова волнуют меня. Значит, мы не всегда можем быть так счастливы, как
сейчас?" и ее взгляд, казалось, обратился внутрь ее радостного сердца.

"Возможно, ты гораздо счастливее, но не так полон жизненных радостей".

"Да, я помню глубокое, сильное течение и рябь. Пойдем
вперед, Дон. Я чувствую, не знаю почему, но что-то странное. Начнем?"

"Конечно; Я жду твоего хода. Ну же, Джесси, покажи мне другую сторону
твоей натуры. Я видел, какая ты нежная; теперь уходи.

При этом слове существо, казалось, полетело по воздуху, так быстро оно это сделало
она перепрыгнула землю, и Эрроу остался позади.

В полдень они остановились у дома на склоне горы, в доме
знакомой миссис Остин, чтобы подкрепиться самим и их лошадям.

"Я привела вас к странным людям", - сказала миссис Остин, когда они
вышли, и подошел мальчик и отвел их лошадей в конюшню.

"Странно; в каком смысле?"

"О, они верят во всевозможные сверхъестественные вещи - в доктрину
переселения душ, второго зрения и во все другие невозможные и невероятные
вещи".

- Я в восторге. Я буду чрезвычайно счастлив увидеть их.

- Потому что вы сами так склонны к этому?

"Нет. Мне было бы более любопытно увидеть их, если бы меня не интересовали
вещи, о которых вы упомянули. Но теперь я встречу родственные души, и
в них я всегда нахожу радость".

- Я уже подумываю отвезти тебя домой, даже не представившись, из-за
твоей наглости; как будто я не "родственная душа".

"Теперь уже слишком поздно, потому что сюда идут леди и джентльмен, чтобы поприветствовать
вас".

"Мисс Бернард, моя подруга мисс Вайман, мистер Бернард".

Дон пожала их протянутые руки, которые, казалось, трепетали от приветствия,
и они прошли в большую, старомодную гостиную. Дом был
одна из тех восхитительных примет прошлого поколения, которые мы
иногда видим. Он стоял на высоком холме, или, скорее, на горном выступе,
в тени высоких деревьев, которые казались часовыми, расставленными повсюду, чтобы
защитить его от любого вторжения. Никакие новшества современного благоустройства не
повлияли на общее состояние территории и зданий, поскольку любое изменение
нанесло бы ущерб общей гармонии целого. Большая,
чистая лужайка переходила в лесную опушку впереди, а позади
дома росли группы сосен и дубов.

Мисс Бернард невозможно описать в книге или прочувствовать в одном-единственном
интервью, и все же мы должны предложить читателю схему, которую можно дополнить
воображением. Она была сочетанием всех сил, умственных, моральных,
и духовных. Ее лицо было полно мысли, без резких, очерченных
линий, столь характерных для большинства женщин нервного темперамента. Это произвело на
вас сразу же наполнило энергией и могуществом; вы были наказаны глубоким духовным светом,
который сиял над этим, как заходящее солнце над пейзажем.
Казалось, он лопнул изнутри, не производя впечатления продолжающегося
от сгорающего шлака, но как сияние, присущее душе, часть
и качество ее, а не воспламенение, происходящее от трения и войны
внутри.

Бэзил, ее брат, чье имя указывало на его натуру, заставил всех почувствовать себя
как будто перенесенными в более возвышенную атмосферу. Казалось, его место
среди звезд. Доун сразу почувствовала себя как дома в его присутствии, что было
загадкой для ее подруги, которой он казался неосязаемым и далеким. Она
никогда не видела на лице Дон такого восторженного восхищения, какое увидела там,
когда Бэзил разговаривал.

Разговор перешел с внешних тем на внутренние, точно так же, как
прозвенел звонок к ужину. За столом не было незнакомых людей, и Дон
казалось, что она знала их всегда, и много раз до этого,
занимала одно и то же место среди них. Так поступают те, кто гармоничен
в духе, независимо от материальных условий.

Стол украшала ваза с изящными цветами, а также корзинка с цветами,
в беспорядке, которые за десертом были расставлены по тарелкам гостей.

В глазах Бэзила вспыхнул огонек, который не ускользнул от внимания миссис Остин
, когда он положил ей на тарелку алую лилию.

"Похожая на палочку лилия, которая поднялась ввысь,
Как Эней, его лучезарная чаша,
Пока огненная звезда, которая в его глазу,
Не Взглянула сквозь прозрачную росу на нежное небо".

В то время как эти строки Уиттиера проносились у нее в голове:

"Я не приношу дара страсти,
Я не дышу тоном любви,
Но свежесть и чистота
Чувства гораздо выше.
Я люблю обращаться к тебе, прекрасная девушка,
Как к той, в чьем сердце
На Земле нет пятна тщеславия,
И непостоянство здесь ни при чем".

Затем она с еще большим интересом наблюдала, как он кладет бальзам
рядом с лилией.

"Бальзам, который никогда не перестает источать сладость,
Украшает зеленую землю драпировкой".

"Интересно, что он мне подарит", - сказала она себе почти
нетерпеливо, но в то же время опасаясь, что подношение может оказаться нелестным, потому что
она хорошо знала, что Бэзил Бернард всегда был правдив. Он уже держал
в руке розу, цветущую и свежую, как утро, которую он положил на
ее тарелку, а рядом - веточку желтого жасмина. Грация и
элегантность - в то время как прекрасная роза Мунди говорила на своем собственном языке - "ты
веселая".

"Румяная роза!
Унесенный ветром утром - ты исчезнешь до полудня:
Что наполняет жизнь, которая в такой спешке покидает тебя?
Ты чудесно резвишься, умирая так скоро,
И, уходя, ты гордишься тем, что немного покраснел".

А теперь наступил самый интересный момент - посмотреть, какие цветы он положит на тарелку своей сестры
.

Сначала горсть фиалок. "Верность, - подумала Дон, - он прав
пока что". И затем, как будто его мысли поднялись вместе с этим чувством, он
аккуратно разложил вокруг них снежки, в то время как эти слова вспыхнули у нее в голове
:

"Должна ли печаль омрачить твое чело
Ее темная тень упасть,
И надежды, которые ободряют тебя сейчас,
Умрут своей ранней весной;
Должно доставлять удовольствие при его рождении,
Исчезни, как краски ночи,
Отвернись от земли -
Там для тебя покой на небесах.
"Если когда-нибудь жизнь должна казаться
Для тебя трудный путь,
И радость перестанет сиять
В его пасмурный день;
Если, подобно усталому голубю,
Плывя по безбрежному океану,
Подними свои очи выше-
Там для тебя покой на небесах".

"А теперь каждая из нас внесет свой вклад в жизнь Бэзила", - сказала его сестра,
улыбнувшись ему так, что стало ясно, как он ей дорог.

Она передала корзинку Дон, которая сначала покраснела и задрожала, не
от страха, а от удовольствия.

"Подношение, - сказала его сестра, - должно быть выражением
чувств, которые, по мнению каждого из нас, больше всего соответствуют
его характеру".

Дон протянула руку и без колебаний сорвала гроздь вербены
и одну белую водяную лилию.

"Чувствительность и чистота сердца. "Она правильно поняла его", - подумала мисс
Бернард.

"Нежный, как служение ангела"
Должна быть направляющая рука любви,
Которая снова ищет те струны, чтобы связать
Которые человеческое горе разорвало на части ".

"Она видела самое сердце моего брата, его самое благородное"я"", - сказала она.
- повторила она про себя, передавая корзинку миссис Остин, которая
сорвала кликонтас и положила его на тарелку вместе с цветком ириса.

"Благожелательность", - сказала Дон, и ей на ум пришли эти прекрасные слова
подсказанные;

"Хочешь ли ты от горя найти сладкое облегчение,
Или твое сердце угнетено несказанными горестями?
Хочешь ли ты собрать бальзам от разъедающего горя;
Излей благословения вокруг себя, как золотой дождь?
Это когда роза обернута во множество складок
Червь истощает ее там, ближе к сердцевине
Ее жизнь и красота; не тогда, когда она полностью развернута.,
Лист за листом, его лоно, богатое и прекрасное,
Его аромат свободно разливается в окружающем воздухе.
Пробудись к какому-нибудь труду высокой и святой любви,
И ты познаешь счастье ангела.
Будешь благословлять землю, находясь в вышнем мире;
Добро, начатое тобою, будет течь и дальше
Во множестве разветвляется ручей и шире разрастается;
Семя, которое в эти немногие и мимолетные часы
Твоя рука беспощадная и неутомимая посеет,
Украшу твою могилу цветами амаранта,
И принесу тебе божественные плоды в небесных беседках бессмертия".

Но есть еще одно подношение, и это от его сестры. Она вытащила лавровый лист,
из которого сделан венок, украшающий завоевателя и поэта, и,
пока глаза двух женщин были устремлены на нее, вытащила также бледный,
но душистый горный розовый, символизирующий устремление, прекрасно
выраженный Персивалем в этих строках:

"Мир может презирать меня, если захочет - мне все равно
Но мало их насмешек. Я могу утонуть
На мгновения; но я поднимаюсь снова и не уклоняюсь
От того, что вдохновляет верное сердце.
Я не дрогну, не стану лебезить, не пригнусь и не моргну,
К чему стремится высокое богатство или власть;
У меня есть более возвышенная цель, к которой стремится моя душа".

- К сожалению, нам пора уходить, - сказала миссис Остин своей подруге.
после того, как они вернулись в гостиную и немного побеседовали.

"Мы бы с радостью задержали вас подольше, но, зная, что вам предстоит долгая поездка,
мы не можем сознательно этого сделать", - сказала мисс Бернард. "Но не можем ли мы
надеяться снова увидеть вас обоих?"

- Нет, если только вы не нанесете ответный визит; мы не можем отправиться в еще одну долгую поездку
прямо сейчас, у нас так много способов передвижения и так мало свободного времени.
Но приходи к нам, когда сможешь.

- Благодарю вас, - ответила мисс Бернард, и Бэзил поклонился, в то время как его взгляд
остановился на Дон.

"Мы оба будем счастливы снова увидеть вас, мисс Уаймен", - сказал он, беря
ее за руку, и когда лошадей подвели к двери, он помог ей
сесть в седло первой, а затем миссис Уаймен. Остин.

Они пустились вскачь и вскоре были уже далеко от гостеприимного дома,
по дороге бок о бок обсуждая достоинства и прелести его обитателей.
обитатели.

"Я не называл вам имени мисс Бернард. Я думаю, что ее брат не
упоминал об этом, пока мы были там; как вы думаете, что это может быть?"

"Я не знаю; возможно, Маргарет - жемчужина. Нет, не это; может быть, Агата,
что означает "хорошо"; и все же я не чувствую, что оно у меня еще есть.

"Нет, угадай еще раз".

"Однажды, находясь там, я подумала, что это может быть Беатриче, потому что она похожа на
ту, кто благословляет".

"Ты прав. Это ее имя, и она благороднейшим образом иллюстрирует его
значение".

"Я рад, потому что надеялся, что это так. Как странно, что их имена так подходят к
их характеру, - задумчиво произнесла Дон.

- Нет, если бы ты знал их и их предков. Они немецкого происхождения,
и верят во всевозможные традиции, и, как я уже говорил ранее,
сверхъестественные вещи. Они живут почти исключительно чувствами и
мало известны, за исключением очень немногих. Они мне нравятся, но я не могу сказать
почему. В их присутствии я чувствую некое трансцендентное очарование,
что-то неосязаемое, но успокаивающее мою душу. Только с тобой
и с ними, Дон, я чувствую себя так, и именно поэтому я свел вас
вместе ".

"Я никогда не смогу отблагодарить вас должным образом, но я хочу узнать их получше".

"Вы узнаете. Разве я не видел, как они чувствовали вашу сферу, как вы говорите
"импрессионисты".

"Я надеюсь, что они почувствовали мое стремление к лучшей жизни, потому что это отличный отдых для
будьте поняты. Это как если бы кто-то взял нас за руку и повел
нас по трудным местам жизни".

- Хотел бы я чувствовать и жить так, как ты, Дон. Кажется, в твоей жизни есть
что-то гораздо более глубокое и богатое, чем у меня в
моей - но, полагаю, ты бы сказал, что если мне нужны более глубокие мысли, я должен
искать и находить их ".

"Я должен, безусловно; вы предвидели мой ответ. У нас есть то, к чему
мы стремимся - в чем чувствуем потребность".

"Мы становимся слишком серьезными, от этого мне становится почти грустно. Давай, Стрела,
покажи мне, как ты мчишься по этой тенистой дороге"; и он улетел со скоростью
при звуке его имени Дон и Джесси, которые, казалось, были не в настроении только что
затем пуститься галопом, остались далеко позади.

Уже почти стемнело, когда они вместе добрались до дома, миссис Остин
проверила скорость своей лошади, чтобы ее подруга поравнялась с ней.
Они провели восхитительный день и уютно расположились в своей
гостиной, мы оставим их беседовать, пока сгущаются сумерки, и
отправляйтесь в дом Бэзила и сестры, которые обсуждают события дня
.

"Кажется, что где-то, в этом или другом существовании, я видел
это лицо и фигуру", - сказал Бэзил своей сестре.

"Она, безусловно, очень мила, где бы ты ее ни встретил. Возможно,
Она была голубкой, брат, и покоилась у тебя на плече. Я не
знаю, но нам следует поколебаться, прежде чем осуждать веру в
переселение духов, душ и других сил, когда природа, кажется,
в некотором роде подразумевает свою истину в своем царстве?"

"Дух в своих бесчисленных переселениях не может быть ограничен
небольшим пространством, которое мы называем землей. Жизнь вселенной - это
деятельность ее вечно живых сил и сущностей и их вечное
стремление к разделению или объединению.

Вера в переселение душ имеет глубокую древность, и она
заслуживает большего, чем мимолетная мысль. Один писатель сказал: "Само бытие
меняется не оно, а только его отношения. Разум и душа движутся в других
связях, согласно божественным установлениям. Сила или слабость
воли, которую разум осознает сам по себе, в силу естественной
необходимости создает различие между возвышением или деградацией
самости. Это его рай - это его ад. Существует бесконечность
прогресс духа к совершенству в Бесконечности, как солнечный
системы со своими планетами вращаются в сфере неизмеримого.
Вся вечная деятельность! Произойдет новый союз духов и душ с
новыми силами, которые станут их полезными инструментами контакта со
всем сущим - это переселение душ. Любой другой вид
продолжение продолжительности и непрерывных действий для нас немыслимо. Будет ли это
на земле или в других мирах - вопрос безразличный.' Но один
дух видит эти вещи яснее другого.

Бэзил остановился и долго вглядывался в тусклые сумерки, этот свет был таким
пригодный для общения; и пока он смотрел, он почувствовал, что его разум покидает
его дом, направляясь к существу, которое так тронуло его душу-мыслям. Было ли
это его двойником, или вторым "я", которое заставило его почувствовать себя в тот вечер таким, каким
он никогда не знал себя? Какое новое качество настолько слилось с
его собственным за этот короткий промежуток времени, что обострило все его духовное
и интеллектуальное восприятие? Встретятся ли они снова? а когда и где?
были заключительные допросы, когда он вышел из задумчивости,
его мысли снова перешли в слышимый язык.

"Ты выглядишь посвежевшим, брат", - сказала Беатрис, чувствуя, что ему не хватает
слов для полного выражения своих сильных чувств.

"Это сила нового разума. Я оживлен духом".

"Я вижу, что ты оживлен; и разве это не удивительно, насколько человек, с которым мы
встречаемся не каждый день, может вдохновить нас? Какой импульс это дает для
нас, даже несмотря на то, что может быть сказано всего несколько слов. Его свежая магнетическая жизнь
смешивается с нашей собственной и наполняет наше вдохновение и устремления
новым пылом.

"Верно; как многому нам еще предстоит научиться в отношении общения. У нас есть
в обществе так мало непосредственности, что потребуется много добродушных натур
таких, как мисс Уаймен, чтобы растопить мороз ".

Она увидела, что он доволен Дон, и обрадовалась. Это было почти
облегчение - почувствовать, что сильное напряжение его любви к ней немного ослабло.
сестрам не часто приходится так жаловаться, но Бэзил Бернар знал,
что такое любовь и как окружить свой объект атмосферой восторга.
Это было защитой и воодушевлением, очищением и расширением для всех, кто
чувствовал это.

Есть натуры, подобные натуре младенца, вечно просящие любви, и
защищающее оружие. Таких нужно носить на груди и прижимать к себе
на протяжении всей их жизни. Есть руки, защищающие по-матерински, которые могут
нести их таким образом, и в сфере их жизни и любви их души
отдохнут. Есть натуры, которые всегда будут детьми, а также
те, кто может удовлетворить свои желания.

Такие цепляющиеся за жизнь люди должны находиться в младенчестве; о них нужно заботиться
пока их души не станут достаточно сильными, чтобы выстоять самостоятельно.

Почему здесь так много фрагментарного и несвязанного? Почему виноградная лоза
оставлена тянуться, когда стоит могучий дуб с его гигантским стволом?
голый? Все это по частям, разрозненно, сломано, как будто некий мир
славы был разорван на части, и его части разбросаны тут и там.

Где-то там, за гранью, есть полнота, где все вздохи,
слезы, страстные желания, надежды и страхи будут улажены
и наши души обретут покой в небесной гармонии.

Мы не можем не сомневаться в том, что нам будет хорошо там, если мы
будем стремиться к добру, о котором мечтали наши души, здесь. Если, с хорошим
цели и задачи, у нас есть из кованого подсказки и предложения
которые были даны нам от жизни, мы должны находить растущие состояния покоя,
когда-нибудь, до пресыщения. Там не будет полного покоя; ибо два
мира переплетены и переходят друг в друга. Существует
вечное взаимодействие жизни и эмоций, и для тех, кто это чувствует, это радость
слишком глубокая, чтобы ее можно было описать человеческими словами; истина, которая помогает нам выносить
относитесь к печалям этой жизни безмятежно и более полно цените ее радости.




ГЛАВА XXVIII.


В тот летний вечер Бэзил и его сестра просидели дольше, чем обычно.
В них прозвучали более глубокие чувства, более тесное слияние мыслей,
или, скорее, их индивидуальные состояния были более четко определены
дневными происшествиями.

Они принадлежали к тому редкому типу разума, который знает, насколько далеко они могут зайти
быть вместе и не отвлекать друг друга; как раз тогда, когда ментальный
и духовная ассимиляция ослабевала, и каждый нуждался в
уединении. Таким образом, они постоянно приходили друг к другу и
следовательно, черпали из неиссякаемых источников интеллектуальных и
физических сил.

Жизнь полна гармоний, готовых излиться наружу, если мы только будем восприимчивы
и достаточно деликатны, чтобы принять и присвоить их. Благословенны те, кто
показания признать жизни, ее показатель-пальцы которых обращены друг к
час в какой-нибудь новый опыт, который позволит углубить и расширить нашу жизнь.

Как правило, существует большая опасность, когда два человека замыкаются в себе,
как, похоже, сделали эти двое, но Бэзил и Беатрис были такими
католичками, что могли себе это позволить, на самом деле им нужно было просто поближе
дружеские отношения, которые у них были. Брат, с его колоссальным духом,
возвышенный и оригинальный, двигающийся вперед по жизни с тем медленным величием,
которое указывает на целостность личности, в отличие от воздушного продвижения
из натур, которые мчатся, обладая лишь одним свойством - ускоряться и ошибочно принимают быстроту
за величие, наделил сестру тем мужественным, благородным качеством, которое
всегда должно присутствовать в реальности или идеале каждой женщины. Неудивительно, что ее теплая,
благодетельная натура расширялась с каждым днем, пока ее сердце не стало похоже на сад, полный
цветов любви и благодарности.

Если жизнь временами казалась тусклой и туманной, а разум полон тысячи
сомнений, он мог бы рассеять облако, вырвать правду из ее старых
комбинаций и представить ее ей в разительном контрасте с ее
противоположная ошибка.

Неудивительно, что новые цели и стремления рождались каждый час в этом
женском сердце, пропитанном его мужественностью. И все же каждый рисовал
сквозь тонкую текстуру души разные оттенки жизни, как на клумбе
цветы, от одного и того же солнечного света, один рисует малиновыми, другой лазурными, как
хотя и осознает гармонию дополнения и различия.

"Сегодня вечером я чувствую богатую, глубокую жилу мыслей, - сказала Беатрис, - как
будто я могла бы написать стихотворение или книгу, настолько живы мои мысли".

"Твоя жизнь была поэмой, полной сладко сплетенных слов. У тебя есть
прожил свою жизнь, в то время как другие написали свою.

- Но в книгах есть такая сила, Бэзил.

- Я это хорошо знаю. "Некоторые книги - это промокшие пески, на которых лежит богатство великой души"
богатство лежит грудами, как затонувший аргоси." А некоторые милые и
полные страсти тона, и ты чувствуешь каждый лист, который переворачиваешь,
как будто биение их сердец повторяет твое; что они умирают
что у тебя может быть жизнь. Книги действительно велики, но жизни еще величественнее;
жизни, полные серьезной цели, и которые не терпят неудачи, даже несмотря на то, что
вокруг них бушует сильный прилив, а небеса нависают густые и темные
с облаками. Величайшие стихи - это настоящие жизни, то переполненные горем
и страстью, то пульсирующие радостью, - ноты, волнующие на каждой странице жизни.
Некоторые книги, так же как и люди, заставляют нас чувствовать себя так, словно мы находимся в
присутствии короля, в то время как некоторые вызывают у нас слезы. Некоторые книги и некоторые существа
окружают нас, как небо. Сестра, ты - купол, который всегда возвышается над моей
жизнью, - если днем, то с ее лазурными и горностаевыми облаками; если ночью, то с ее
звездами. Нет, не пиши книгу, а дыши и проживай свою жизнь каждый
день ".

"И все же я знаю, что ты, Бэзил, мог бы написать ее и сделать ее полной и
совершенной".

"Я мог бы составить его, полный слов, если не мыслей; но пойдем, ночь
проходит, у нас едва ли будет час отдыха до восхода солнца".

"Действительно, я думаю, что мы находимся на верном пути к тому, чтобы увидеть его раннюю яркость".

Мы ненадолго оставим их мечты и жизнь, зная, что к таким
сердцам всегда придет покой, будь то во сне или наяву.

Миновала полночь, тот тихий час, когда земля населена
другими формами. В это время мозг получает самые тонкие
воздействия, будь то сон или бодрствование.

Некоторые виды сна приносят нам более яркие состояния, чем днем. Они
это пробуждения, при которых понимание, вместо того чтобы быть свергнутым с престола,
приобретает силу и живость, превосходящие те, которыми оно обладает, когда внешняя форма бодрствует и активна.
форма бодрствует. Душа кажется освобожденной от земных оков
. Вполне вероятно, что господствующая мысль в жизни человека сформируется
сама по себе превращается в мечты, постоянные дневные мысли могут вторгнуться в
ночной покой. Так Колумбу приснилось, что голос сказал ему:
"Бог даст тебе ключи от врат океана". Так что любое серьезное
страстное желание, поселяющееся в наших умах, когда мы укладываемся спать, может
переходите в наше спящее сознание и воспроизводитесь, возможно, в
более счастливом настроении.

Современные авторы, изучающие феномен сна, обычно сходятся в
утверждении, что мысли человека во сне бессмысленны и что
сновидениям, следовательно, нельзя доверять. Такого мнения не было
наши предки. Они придавали большое значение снам и их
толкованиям. Они прибегали к ним за советом в случаях
трудностей или великого бедствия. Мы не претендуем на божественность всех снов
или надежный характер, но некоторым из них следует доверять, каждому отдельному человеку
о любом опыте можно свидетельствовать. Платон предполагает, что всем снам можно было бы
доверять, если бы люди только приводили свои тела в такое состояние,
перед отходом ко сну, чтобы не оставлять ничего, что могло бы вызвать ошибку или
возмущение в их снах.

Молодая леди, уроженка Росс-шира в Шотландии, которая была преданно
привязана к офицеру, участвовавшему в войне с сэром Джоном Муром в Испании, стала
встревоженная постоянной опасностью, которой подвергался ее возлюбленный, она
чахла и заболела. Наконец, однажды ночью во сне она увидела
его, бледного, окровавленного, с ранением в грудь, входящего в ее квартиру. Он
отодвинул полог кровати и с кротким видом сказал ей, что
он был убит в битве, одновременно попросив ее быть
утешился и не принял его смерть близко к сердцу.

Последствия этого сна оказались фатальными для бедной девочки, которая умерла несколько
дней спустя, попросив своих родителей записать дату ее сна,
она была уверена, что это подтвердится. Так оно и было. Вскоре весть о том, что
после этого в Англию прибыла весть о том, что офицер пал в битве при
Корунья, в тот самый день ночью, когда его невеста увидела
видение.

Другой женщине, проживавшей в Риме, приснилось, что ее мать, которая была
несколько лет как умерла, явилась ей, дала ей прядь волос и сказала:
"Будь особенно осторожна с этой прядью волос, дитя мое, потому что она принадлежит твоему
отцу, и завтра ангелы заберут его у тебя".

Действие сна на ее разум было таким, что, проснувшись, она
испытала сильнейшую тревогу и отправила телеграфное уведомление
немедленно отправили в Англию, где находился ее отец, справиться о
его здоровье. Немедленного ответа получено не было, но когда он все-таки пришел, то
речь шла о том, что ее отец умер в то утро в девять часов.
Впоследствии она узнала, что за два дня до своей смерти он
приказал отрезать прядь своих волос и передал ее одному из своих
дочери, которые ухаживали за ним, сказали ей, что это для ее сестры
в Риме.

Хорошо проверенные случаи могли бы множиться до тех пор, пока они не заполнили бы тома;
но двух приведенных нами примеров достаточно, чтобы доказать, что и во сне,
как и в часы бодрствования, наш разум может получать впечатления истины, или,
что дух выходит на другие сцены и там осознает
события и условия.

Дон продолжала спать; ее прекрасное белое лицо было неподвижно и обращено к небу, как
будто она смотрела в небеса. Волнение дня прошло,
и выражение острого удовольствия на ее лице сменилось выражением
сильнейшего волнения, потому что она была далеко, ее дух был рядом с тем, чья жизнь
казалось, он почти выходил из этого состояния существования. Она увидела его бледное
лицо, наполовину скрытое белоснежными подушками, глубокие, мягкие глаза, смотрящие
так, словно искали того, кого любили; а затем она услышала, как он зовет ее
по имени, трогательным и нежным тоном. Она заплакала и проснулась. Солнце было
ярко светит в окно. Она встала и оделась к отъезду
и, к удивлению своей подруги, объявила о своем намерении
уехать этим утром домой.

- На вас можно положиться не больше, чем на представителей вашего пола, мисс
Вайман, - заметил мистер Остин, которому действительно нравилось, что она с ними.

Она была не в настроении отвечать в том же духе, но тихо сказала:

"Я решил не утомлять тебя окончательно на этот раз, потому что я хочу
прийти снова".

"Я думаю, что твой уход, должно быть, результат какого-то очень поспешного заключения".,
Доун. Я и понятия не имел об этом вчера вечером. В самом деле, если только вы не
больны, с вашей стороны совершенно несправедливо покидать нас так скоро." Миссис Сказав это, Остин
впервые взглянул на белое лицо Доун. Что
на нее нашло? Неужели это Доун сидела там такая неподвижная и бледная? - Вы
больны? - спросила она дрожащим голосом, выдававшим ее глубокую озабоченность
благополучием посетительницы.

- Нет, но волнуюсь. Однако я должен пойти сегодня, иначе меня стошнит, и я буду лежать на
ваших руках.

- Я бы предпочел, чтобы ты была у меня на руках, а не давила мне на сердце,
как ты сейчас", и миссис Остин выразила надежду, что после ухода ее мужа
она расскажет ей о причине своего отъезда и
внезапном проявлении болезни.

- Мне приснился неприятный сон, - сказала Дон, когда они остались одни,
чувствуя, что ее подруга должна как-то объяснить, - и я должна идти домой.

- Сон! О, тьфу, я никогда не обращал на них внимания. Да ведь у меня однажды была самая ужасная история
о Неде. Он был в путешествии, и мне приснилось, что лодка
загорелась, и все, кто был на борту, погибли. Я даже зашел так далеко, что тоже
вижу гонца, идущего сообщить мне о катастрофе ".

- Но разве ваш разум не был взволнован в течение всего дня?

"Ну, я, конечно, читал о некоторых ужасных катастрофах, а потом я
поздно лег спать, после того как погрузился в размышления о
чувство опасности, которое, конечно, объясняло это - но был ли твой
сон о твоем отце?"

"Нет".

"Почему ты должен идти? Ты думаешь, кто-нибудь в опасности? Я думаю, это было
результат долгой поездки, не так ли?

"Я не знаю. Мой сон был чисто впечатлительным и не зависел от последствий
повседневных происшествий. Да, я должен идти, Фанни, и немедленно.

- В таком случае я поеду домой с вами, - и она позвонила слуге, чтобы тот
запрягал лошадь.

Каждая занятая своими мыслями, они долго ехали в молчании
это молчание было нарушено только радостным восклицанием Дон
, когда они увидели ее дом.

На следующий день она сидела у постели Ральфа, чье белоснежное лицо и
похудевшая фигура свидетельствовали о том, как быстро он уходил из жизни.

Он долго и нежно смотрел ей в лицо, пока она сидела там, их души
проводили свое последнее земное общение. Его дух весь светился
жизнью и доверием, в то время как тень разлуки лежала на ней, и
затмила ее веру и видение.

"Но ненадолго, Дон, и тогда мы встретимся снова; возможно, чтобы
соединиться".

Как эти слова проникли в ее сердце, потому что сейчас, под облаками, она почувствовала, О
как остро, что ее состояние ускорило его возвращение домой. Он был подобен виноградной лозе
натура, которая должна цепляться за другого или умереть. Для нее все было мрачно
тогда к боли разлуки добавилась мысль о ее холодном
безразличии. Он, сама нежность и любовь, лежит в лучах света; вся она
видение и жизнь перешли в него, чтобы помочь ему перебраться через реку.

- И ты не боишься уезжать, Ральф? - спросила она прерывающимся от волнения голосом.
эмоция.

"Страх? Я жажду только этого; быть там, где все - мир и покой";
и восхищенный, обращенный к нему взгляд подтвердил его слова.

- Там всегда будет день, - продолжал он. - ни одна из этих томительных ночей
которые были такими долгими и одинокими...

"О, Ральф, живи; живи для меня. Я был слеп и своенравен. О, вернись
вернись, и мы будем жить друг для друга".

"В доме моего отца много особняков; Я иду приготовить место для
тебя".

Слова звучали далеко-далеко.

"Да, мы будем жить вместе наверху, не здесь. Так распорядился Бог, мой
собственный Рассвет. Возможно, я буду светом для тебя даже в том далеком
земля. Нет, это не "далеко", это здесь. Я буду жить в твоем сердце
близко-близко - ближе, чем когда-либо".

Он закрыл глаза и несколько мгновений отдыхал. Затем, возбудившись, он
крепко сжал ее руки, как будто хотел унести ее с собой,
отправляясь в свой небесный полет.

"Посмотри туда, - сказал он, - река! иди рядом со мной, ибо это наш последний
момент. Дон, я твой; даже смерть не сможет разлучить нас. Я никуда не пойду;
Я приближаюсь к тебе ближе, чем могло бы привести меня какое-либо земное родство;
придут - позвони им".

Родители и сестра стояли у кровати со слезящимися глазами. Для них он
собирался далеко.

Рассвет не видел смертельной росы на мраморном челе и не прислушивался к проходящему
дыханию. Ей открылось другое зрелище, и пока они стояли, похожие на статуи,
с тоской ее глаза увидели мягкий туман, собирающийся, как снежинки, на
голова; и в то время как дыхание становилось быстрым и прерывистым, это, казалось, пульсировало
жизнью, пока там не обозначилось лицо. Это лицо то же самое, но не
то же самое, но лицо ее собственного дорогого Ральфа, увековеченное, освещенное более мягким, утонченным
светом. Ее существо запульсировало новой радостью. Казалось, прилив жизни
ворвался в ее сердце, не оставив места боли.

Стон коснулся ее уха; такой печальный, что она вздрогнула, и видение исчезло.

"О, Ральф, мой любимый мальчик, он ушел, он ушел", - вырвалось из
скорбящее сердце матери, когда они выносили ее из комнаты.

Марион стояла, онемев от горя, в то время как бедный убитый горем отец склонил
голову и горько оплакивал своего потерянного сына.

Неужели Дон не горевала из-за того, что могла стоять здесь и так спокойно смотреть?
Что заставляло ее чувствовать себя такой безразличной к мертвому телу, на которое она смотрела?
Потому что его жизнь, жизнь, которая когда-то оживляла ее, перешла в
ее, и они были едины. Ральф, согретый жизнью, был изображен в
ее сердце и разум. Глина, которую он носил в себе, эта оболочка, не имела никаких прав
теперь она существовала, и, едва взглянув на тело, она ушла.

"Я думаю, она никогда не смогла бы полюбить его, иначе не казалась бы такой холодной",
эти слова пронеслись у нее в голове, когда она выходила из комнаты, где лежал
все, что было смертного в Ральфе.

Это было настолько близко, насколько она могла ожидать, что ее поймут здесь, в мире,
где так много ее истинного "я" было скрыто; но такие слова тем не менее тронули ее
несмотря на ее философию, она была чувствительна. Они ушли
глубоко, как стрела, вонзившаяся в ее сердце, и тогда она поняла, что дом
скорби - не место для нее; что она должна уйти и явиться миру
холодный и бесчувственный, в то время как ее сердце было готово разорваться от переполнявших его глубоких
эмоций.

Она ушла от них, и они так и не узнали, как сильно она его любила и насколько
его душа была тесно связана с ее собственной. Они оплакивали его как умершего, в то время как
для нее он с каждым часом становился реальностью, осязаемым, живым присутствием, полным
нежности и любви.

Мисс Уэстон встретила Рассвет, выходя из дома, с таким видом, словно
нежная жалость, которая говорит: "Я знаю, что ты страдаешь". В этом взгляде их души
встретились и поднялись на более высокие ступени. Они не могли говорить из-за слез
, которые текли над могилами их умерших; их печали сделали их единым целым
и сроднились.

- Вы вернетесь завтра, - сказала мисс Уэстон, прощаясь с
Доун у ворот, предположив, что она намеревалась вернуться, чтобы присутствовать на
похоронах.

"Нет, я не могу".

"Почему, Доун! не последовать за дорогим Ральфом в могилу?

- У меня нет Ральфа, которого нужно похоронить. Он воскрес - поднялся выше.

- Но семья, они, конечно...

"Они не будут скучать по мне. Теперь я не часть их жизни. Они не
знают меня, и я не знаю себя".

Здесь доверие, свет и видение ушли; слабость плоти восстала, и
она спустилась в темную долину скорби.

Она пожала руку подруге на прощание и медленно пошла
на станцию. Одни; О, какое облегчение приносят нам наши слезы, когда никто не
может видеть, как они текут. В этих тусклых летних сумерках она шла. Быстро потекли
слезы потекли по ее щекам. Никто, кроме ангелов, не знал рыданий, агонии
опустошения, охватившего ее и, словно пелена, повисшего между ней
и небесами.

Была полночь, когда она встала после молитвы, но для ее души наступило утро.
Наступил мир; голубь вернулся с оливковой ветвью; воды
схлынули, и зеленые берега окаймили буйное море скорби.

День похоронной церемонии она провела одна в безлюдье
леса. Теперь до нее дошли исполненные смысла слова Христа: "Пусть
мертвые хоронят своих мертвецов"; и это было ее первое личное осознание
истины. Одна, и в то же время не одинокая. Это присутствие, невидимое, но реальное, было
с ней, смягчая остроту горя, наполняя ее сердце покоем
и утешение. Как только солнце скрылось за сапфировыми и малиновыми облаками, он
предстал перед ней сияющий, радостный и живой. Это был не миф,
не галлюцинация разума. Близко, в пределах досягаемости, но она не могла
дотронуться до него; он стоял там, тот самый Ральф, со всей нежностью
любовь на его сияющем лице, которую он носил при жизни. Чувство одиночества не охватило
ее, когда видение медленно исчезло; казалось, он растворяется и перетекает
в ее сердце. Мягкие сумерки, пение птиц и очаровательный
пейзаж с дыханием лета, витающим в воздухе, были похожи
сладостный аккомпанемент к мелодии, которая пульсировала в ее существе и
придавала ей новые силы для жизни.

Она знала, что для нее Ральф каждый день будет поддерживающим фактором и
придаст жизни двойное действие. Устав от внешнего, она могла обратиться внутрь себя
и найти того, кто был связан с ее душой самыми святыми узами.

Его жизнь тоже разворачивалась через нее так, как никогда не могла бы быть
на земле; и по прошествии лет она увидела, как это хорошо
что он ушел из жизни раньше нее. В ее существе было больше завершенности,
чем могло бы быть, если бы они были объединены на земле
по форме брака.

Когда она вышла из облака, весь этот свет озарил ее существо,
и у нее не было слез, потому что не было разлуки.




ГЛАВА XXIX.


Мы учимся, разучиваясь. Мы сбрасываем с себя, одно за другим, одеяния, в которые
мы окутали себя; одеяния различных оттенков, которые являются нашими
мнениями, и поэтому засоряют и препятствуют нашему прогрессу. К счастью для нас, это
мы находим, что наши состояния меняются, и оболочки старых догм тоже
угнетают. Нам повезло, если наша свобода духа достаточно велика, чтобы
позволить нам отложить в сторону то, что вчера было для нас щитом и защитой,
если он не будет приспособлен для нас сегодня. Тот, кто силен делать это, приносит пользу
всем вокруг, ибо никакое добро или зло не ограничено одним человеком.
Все течет; круговорот присутствует во всех вещах, естественных и духовных.
Жизнь в одном - это жизнь в другом; то, что является верой в одного, является также верой в
другого.

"То, что приобретается одним человеком, вкладывается во всех людей, и это навсегда
вложение на все времена.

"Великий гений открывает истину в науке, философии материи;
или в философии - наука о человеке. Он кладет это к ногам человечества,
и она осторожно взвешивает в руке то, что ему так дорого, и так
драгоценный для нее.

"Она хранит его навсегда; он может быть забыт, но его правда - часть
дыхания человечества. Благодаря процессу, более волшебному, чем волшебство, это
становится достоянием всех людей, и это навсегда.

"Всякое совершенство вечно. Человек получает новую истину, новую идею
справедливости, новое религиозное чувство, и это семя цветка
Бога, нечто от врожденной субстанции Бесконечного Отца;
ибо истина, справедливость, любовь и вера в сердце человека выше
проявления Бога, чем бесплодная зона вон того солнца; прекраснее
откровения о нем превосходят все отважное величие того неба. Ни истина
не исчезает из науки, ни справедливость из политики, ни любовь из
ни общество, ни семья.

"Великий человек восходит, сияет несколько лет, и вскоре его тело отправляется в
могилу, а его дух - в обитель души. Но ни одна частица
великого человека никогда не теряется; они не конденсируются в другом великом
человеке, они распространяются повсюду.

"Сейчас в Америке больше Вашингтона, чем когда тот, кто носил это имя,
стоял во главе нации. С тех пор как умер Христос, происходит
рост числа людей, подобных Христу.

"Праведность растет как зерно - то из почвы, это из
души.

"Таким образом, каждый атом добра, воплощенный в отдельном человеке, вкладывается в
каждого человека и вскоре распространяется по земле, создавая новую красоту
и солнечный свет повсюду".

Было одно место, которое показалось Дон более привлекательным после рождения Ральфа
, чем ее дом, - наши дома как раз там, где наши сердца цепляются за
время, здесь или там, - и это место было домом мисс Бернард и ее
брата. Это желание быть с ними превратилось в твердую цель
поехать, когда однажды ее подруга, миссис Остин, ворвалась в ее комнату,
говоря: "Я пришел за тобой. Я думаю, перемены пойдут тебе на пользу".

Потребовалось совсем немного времени, чтобы упаковать несколько предметов одежды, и
вскоре они были в пути.

Была ранняя осень, и небо и деревья сияли всеми
оттенками и красотой этого времени года. Алые клены мелькали тут и там
на заднем плане сосен и елей вдоль дороги, в то время как
по мертвым веткам карабкался плющ, более яркий в смерти, чем в
жизнь. Воздух был полон жизни. Голос ее подруги, болтавшей рядом с ней
успокаивал ее нервы и настроение, потому что ее жизнь была полна
почти лопнувший с тех пор, как он подошел так близко.

"Ты удивляешь меня все больше и больше, Дон", - сказала ее подруга, которая потеряла
свое легкое настроение, когда они неторопливо ехали мимо лесных деревьев, которые всегда
, кажется, наводят на более глубокие размышления.

"И почему, могу я спросить?"

"Потому что твое примирение с потерей кажется таким странным и необычным".

"У меня нет потери. Мой друг вернулся домой ближе к моему сердцу и
пониманию. Форма не имеет для нас особой ценности, когда смерть дает нам так много
гораздо больше индивидуальности ".

- Если бы я мог думать так же, как ты, Дон. Ты странная, и все же ты кажешься
проникнуть в самую суть жизненного опыта".

"Мы не можем все думать одинаково. Всегда должна быть индивидуальность
мысли, так же как и особенности, но на общей основе принципов
мы можем встретиться. Мое душевное спокойствие порождено видением, ибо наиболее ясно
Я осознаю, что если бы я была соединена на земле с Ральфом, наши жизни были бы
ограничены. Мы должны были раствориться друг в друге и остаться,
потому что он был дополнением к самому моему "я". В мире, где так много нуждаются в
рабочей силе, нельзя было допустить, чтобы мы были так мало полезны человечеству ".

"Но я не понимаю, почему вы не могли бы еще больше благословить человечество своими
объединенными усилиями".

"Потому что мы должны были быть найдены, духовно внедрены друг в друга
жизнь другого. Теперь у меня нет оправданий для остановки. Я, должно быть, постоянно двигаюсь
к какому-то центру, и он найдет свою жизнь во мне и через меня, любя меня
всегда, но так и не освоившись в моей жизни, к чему он, естественно, был склонен
. В его атмосфере я почерпну другой вид
силы и жизни; жизни с двойным могуществом, потому что он будет так близко
в любви, такой близкой и пребывающей внутри. У меня будет свет его
духовная жизнь внутри меня, которая ведет меня дальше; и разве я не могу трудиться, да, переносить
все это с такой силой?"

"О, Рассвет, ради такого света можно было бы назвать жизнь и труд здесь, отдыхом и
раем".

"Так будет всегда, если мы будем стремиться к гармонии в наших жизнях".

"Теперь ты лишаешь смерть ее мрачности для меня. Вы должны поговорить об этом с Бэзилом
он может понять и оценить это. Вы знали, что он был
родственником Сейтонов, двоюродным братом матери Ральфа?

Забрезжил рассвет. Теперь все стало ясно. Ральф хотел, чтобы она пошла к ним, и
это было причиной ее стремления быть там.

- Пойдем завтра? - спросила она подругу, которая рассеянно сидела рядом
рядом с ней.

- Куда?

- К мисс Бернард?

- Да, завтра. Они жаждут увидеть вас, как и ваш протеже,
молодой мистер Боуэн, который справлялся о вас каждый раз, когда я встречался с ним.

"Я почти забыл о нем в своих глубоких переживаниях. Он изменился?
он кажется более обнадеживающим?"

"Он кажется далеким. Я думаю, что ваша миссия - отправлять людей с
земли или, по крайней мере, на более крупные орбиты ".

"Я хотел бы сделать их жизнь лучше, потому что жизнь ничего не стоит
если мы ежедневно не откладываем старое и не беремся за новое
новое. Мы не можем пережить наш опыт заново. Свежий ветерок и свежесть
истины соответствуют - внешнее и внутреннее всегда соответствуют. Чистое жилище
указывает на чистоту сердца и целей, в то время как обратное ведет нас к
остерегайтесь жильца ".

Теперь они были в доме миссис Остин, который заботливо проводил
Дон в ее комнату и оставил ее одну до чаепития.

Вечером мистер Боуэн выглядел бледным и подавленным, но благодаря усилиям Дон ему
быстро помогли прийти в себя.

Снова бедняжка Маргарет предстала перед ее взором, на этот раз в новом обличье
на ее лице, как будто она черпала силу и свет из
частичного узнавания того, кто предал ее, но из жизни которого она
не могла быть отделена, пока не восстановилось духовное равновесие прощения
было дано и получено.

Вскоре Кларенс был вовлечен в серьезный разговор. - Вам не кажется,
Мисс Уаймен, - сказал он, - что мы можем быть физически ослаблены духами, которые
проникают в нашу атмосферу?

"Я в этом не сомневаюсь. Если они останутся и не прольют свет
или изменят свое состояние; если они даже придут, чтобы принести нам добро, они могут
иногда ослабляют нас, потому что наш магнетизм, поддерживающий их, становится
ослабленным ".

"Я думал, что временами становился слабее из-за присутствия того, кто,
я чувствую, что он рядом со мной".

"Возможно. Она не может подняться, пока вы не будете готовы сделать это. И когда вы
оба перейдете в более высокие состояния, или вы войдете в ее состояние, хлынет новая жизнь.
Наступит облегчение. Сейчас во влиянии царит монотонность, потому что
она ждет, когда в ваш разум проникнут новые истины, прежде чем
в него смогут влиться другие. Возможно, я не смогу донести это до вашего сознания так ясно, как я это
понимаю. "

"Эта мысль, по крайней мере, наводит на размышления и поможет мне выбраться. Я полагаю,
эти вещи медленно развиваются в человеческом сознании, как и все остальное в
природе?

"В них не было бы души, если бы они не были медлительными и не представляли небольшой ценности"
для нас, если бы они не созрели в тепле и заботе нашего собственного солнечного света ".

- Верно. Я хотел бы знать больше об этих вещах. Они дают мне силы переносить
жизненные тяготы намного лучше, и хотя они, кажется, отвлекают мои мысли
от моих обязанностей, я, кажется, становлюсь ближе к ним; но я не могу полностью
пойми, как это есть".

"Это влияние не отвлекает ваш разум; оно возвышает его над вашим
заботится и делает вас более субъективными по отношению к закону, который
управляет. Истина всегда приносит нам удовлетворение, в то время как она освобождает нас
от рабства ".

"Я знаю, что моя загробная жизнь станет богаче и благороднее благодаря тому немногому, что у меня есть
из этих истин здесь. Ты очень благословил меня ..."

- И благословляю себя, - добавила она, видя, как глубокая благодарность его души
колеблется из-за бедности слов.

Он взял ее за руку, тепло пожал в знак своего глубокого долга,
и они расстались, чтобы больше не встречаться на земле, разве что в душе. Той ночью
пришел ангел смерти. У него началось кровоизлияние в легкие, и
умер мгновенно.

Светская дама, к которой его приковали положение и общество,
надела траурные одежды и через три месяца была веселой, флиртующей вдовой,
пока он был счастлив в летней стране, соединенный со своей парой, невестой
первая любовь его души.

Долгое время Дон не ощущала присутствия ни Кларенса, ни
Маргарет. Они были далеко, отдыхали в атмосфере прощения и
любви и узнавали, что "не вся жизнь состоит в том, чтобы жить, и не вся смерть - в том, чтобы умирать".
умереть.

Дон сидела рядом с Бэзилом как старый друг, держа в руке портрет Ральфа
.

- Я и не думал, что вы знакомы с нашим дорогим Ральфом, - сказал мистер Бернард,
нарушая молчание, которым они наслаждались, - и все же я должен был
узнать его жизнь в вашей, мисс Уаймен.

Доун прекрасно знала, почему он этого не сделал, ведь она держала его подальше от себя.

"Обычно я чувствую присутствие самого дорогого человека, когда нахожусь в его присутствии
но на этот раз я был в полном неведении.
Для этого есть какая-то причина, я знаю. Она знала это, а также то, что он мог читать
ее мысли.

"Я ничего не утаю", - подумала она и рассказала ему все. Так же, как она
закончив, миссис Остин и его сестра вернулись из сада.

"Ваши условия, должно быть, очень сильно совпали", - сказала Беатрис,
игриво. - "Кажется, что в комнате был только один человек".

"Ты становишься опасным человеком, с которым опасно иметь дело", - сказал ее брат,
хотя его тон и речь сильно отличались друг от друга, для нее его голос
всегда был мягко поставленным и полным нежности.

Мистер Бернард принес Дон фолиант с рисунками, некоторые из ранних набросков Ральфа
, которые они вместе рассматривали, пока не пришло время ложиться спать,
когда вечер завершался спокойной и естественной молитвой, подобной той, что
каждую ночь звучала в этом приятном доме.

"Завтра я зайду за мисс Виман", - сказала Беатрис. "У меня есть очень
много тем, о которых я хотела бы поговорить с ней; так что, брат, ты
увидишь, что наш друг, миссис Уаймен, не будет возражать". Остин, развлекается".

"Мы примем участие, чтобы заставить вас очень пожалеть, что вы не в нашей компании",
ответил он, когда они расходились на ночь.

"Теперь ты моя на несколько часов", - сказала мисс Бернард после завтрака
своей гостье, провожая ее в сопровождении Дон в маленькую комнату.
который она обустроила, и в котором она училась или размышляла, шила или
писала, как подсказывало настроение. Стены были увешаны картинами, ее собственными
работы, некоторые маслом, другие карандашом; все пейзажи самого поэтичного вида
концепция и изысканная отделка.

"Я всегда стремился к возможности выражать свои мысли в картинах.
Какое это, должно быть, острое наслаждение, мисс Бернард, иметь такой ресурс
внутри себя.

"Я думаю, что сила пребывает в каждом человеке и только ждет своего пробуждения,
как и все другие силы".

Дон вспомнила тот час в Германии, когда Ральф сидел и рисовал ее
портрет, и прошедшее время было таким, как будто его и не было. Это было
но только вчера, и она снова сидела рядом с ним, наблюдая за глубокой жизнью
его глаза, глаза, в которые она больше никогда не посмотрит. Были ли они закрыты
навсегда? "О, сердце такое опустошенное. О, одинокий и бесплодный берег, где
волны радости? Все отступило; все; и ей показалось, что она стоит на берегу
одна, и по ее телу пробежал холодок.

- Вам холодно, мисс Вайман, позвольте мне закрыть окно.

Но Дон не слышала, не видела; ибо перед ее взором предстало лицо, все
сияющее жизнью, с выражением глубочайшего сочувствия; в то время как на
на челе сверкала звезда, такая яркая, что смертный не мог бы смотреть на нее. Его
лучи, казалось, проникали в самую ее душу и наполняли ее жизнью и светом,
омывая ее потоком радости. Уже не было темно, ее лицо сияло
странным светом, когда мисс Бернард повернулась, чтобы привлечь ее внимание к
нескольким незаконченным картинам.

- Вы казались далекой, мисс Вайман, - сказала она. - Это так похоже на Бэзила. У него бывают
такие моменты рассеянности, что он почти забирает меня с собой".

"Я отлучился на минутку, но какая у вас здесь прекрасная картина".

"Это тот, который я пытаюсь скопировать, но у меня мало что получается".

"Истина не обязательно буквальна, не так ли? Если так, то из меня получится плохой
переписчик".

"Это не так; и именно в этом большинство людей терпят неудачу. "Божественное никогда не может
быть буквальным, и во всяком искусстве есть точка схода, где Божественное
сливается с идеальным". И эта точка схода видна в
человеческий состав, а также природные объекты - это та точка, где мы
теряем себя в Божественном и сливаем наше собственное существо с этим большим,
величественным существом. Вы художница, мисс Вайман, вы объединяете человеческие души и
изображаете их во всей их естественности; не на холсте, ибо это невозможно
быть, но духовно для нашего внутреннего взора.

"Я люблю искусство, в какой бы форме оно ни прославляло жизнь, ибо истинное искусство
католическое, благотворное, затрагивающее своей мистической палочкой каждую душу внутри
его охват, будоражащий даже вялых и дремлющих новым
ощущением Божественной щедрости, которая делает этот мир таким прекрасным и справедливым ".

Мисс Бернард выглядела благодарной за высокую оценку своей гостьи,
на которую она едва смела надеяться; и от искусства они перешли к
жизни и некоторым ее нынешним потребностям, сияющим дружеским признанием
по мере того как они продвигались вперед и обнаруживали, что каждый одержим схожими взглядами. Так и происходит
мы встречаем паломников на пути, на каком-нибудь неожиданном повороте, когда думали, что
мы одни на дороге.

- По этим фотографиям я поняла, мисс Бернард, - сказала Дон, - что ваша жизнь
полна практичности.

"Ты удивляешь меня, потому что каждый незнакомец думает, что я ничем другим не занимаюсь".

"По крайней мере, ты бы не стал делать этого или чего-то фантастического
характера".

"Я вижу, у вас есть некоторый опыт, ибо очень немногие разделяют это
чувство".

"Я видел достаточно, чтобы знать, что те, чье время в их распоряжении".
утилизация редко приводит к чему-либо практичному или красивому.
один помогает другому, и тот, кто усерднее всего вникает в практическое, поднимается
часто выше всего в идеале ".

"Это верно как для меня самого, так и для других. Мой опыт был разнообразен
и глубок в человеческой жизни, и я узнал, что время не имеет ценности
если его не оценивать количеством труда, который может быть выполнен.
При такой оценке, как бы это ни применялось, результаты оказываются
полезными для человека ".

"Как бы я хотел, мисс Бернард, чтобы вся человеческая семья могла иметь только
достаточно труда и времени для улучшения, в котором они нуждаются. Жизнь выглядит такой
тяжелой и негармоничной временами, когда мы видим, как тысячи людей трудятся с раннего утра
с утра до ночи, без минут для размышлений или культуры, которые мы не можем
но спроси, где вершится правосудие по отношению к детям Божьим".

"Жизнь странным образом чередуется с облаками и солнечным светом. Я знаю, что
когда-нибудь все найдут компенсацию за такие кажущиеся потери, и что
то, что мы сейчас считаем злом, будет рассматриваться как благо и к лучшему для всех.
Если бы я не знал этого, мисс Уаймен, у меня не хватило бы духу продолжать.
В одном я уверен, и это в том, что каждый из нас должен продолжать работать,
выполняя повседневный труд, и когда-нибудь великое общее благо
придет от всей этой индивидуальной работы. Каждый из них - всего лишь атом
, но он считается песчинкой на морском берегу и помогает
своей бесконечно малой частью достичь совокупности ".

"Чувствовали ли вы когда-нибудь, мисс Бернард, что расширенное видение жизненных
условий лишает нас способности к настоящему, энергичному служению?"

"Временами я чувствовал, что это может быть так, но убежден, что это не так;
это только углубляет наши усилия ".

"Я часто думал, что я непригоден для жизни, из-за самого факта
что я видел, как много нужно сделать".

"Когда мы видим так много, это заставляет нас медитировать, и само это состояние дает
рождение большей силы".

"Верно, и все же я часто жалею, что вижу так много. Почему я не становлюсь чаще
чувствую силу, соизмеримую с моим требованием и желанием?"

"Я полагаю, потому что сила рождается временем и необходимостью, а не
бременем, которое мешает нам на нашем пути. Это не имеет материальной природы; не может
быть упаковано и сохранено для какого-либо случая, который может возникнуть, но является
пропорциональный и адаптированный к виду и качеству требований".

"Вы объяснили это так, как я чувствовал это где-то в глубине своей души.
Мысль во мне нуждалась в оживлении другого разума. Вы делаете мне добро,
Мисс бернард, каждую минуту. О, как сильно мы нуждаемся в обмене мыслями".

"Мы действительно нуждаемся, хотя бы для того, чтобы познать самих себя. Но я вижу,
что ты устал. Останься с нами и отдохни, хорошо? Новая атмосфера
хорошо сбросить усталость ".

"Я действительно был бы рад остаться здесь. Ральфу нравилось бывать здесь
?"

"Очень; и он здесь сейчас".

- Значит, ты веришь в присутствие духов и в то, что они знают о
нас, а мы - о них?

"Да, много лет, и я следовал их советам".

"Я нахожусь в покое. Я нахожу многих, кто верит в причастие, но не
общение. Я принимаю и то, и другое.

- И я тоже. Мы сравним впечатления и проведем много счастливых часов.
Как сильно мы все насладимся. Вы должны знать моего брата, мисс Уаймен, потому что
он тоже любил Ральфа со всем пылом своей глубокой натуры.

Следующий час Дон просидела наедине с собой, размышляя о
повседневных событиях жизни и о том, как она сама становилась все более женственной. Жизнь для нее
становилась богаче с каждым днем. Она чувствовала, что улавливает божественное
дыхание и приходит в небесную гармонию, которая является истинным состоянием души
. О, какое блаженство ожидает нас, когда мы перейдем от внешней жизни
к внутренней жизни; состоянию не миров, но души, куда мы приходим
в божественное подчинение и может сказать: "Да будет исполнена Твоя воля, а не моя".




ГЛАВА XXX.


Миссис Остин уехала на следующий день, и объединенное душой трио осталось одно. Только
те, кто знает цену свежести ума и сочетанию качеств сердца
и духа, могут понять, как им было хорошо вместе. Доун, Бэзил
казалась одновременно новой и старой, - старой по знакомству, как мы всегда находим тех, кто
придерживался того же направления мысли; новой по силе изложения
истины в ее сознании, в свежем сочетании и цвете. Он обладал всей
деликатностью Ральфа, большей энергией ума и более широким опытом.

Его сестра, Дон, с каждым днем училась любить все сильнее, поскольку была свидетельницей
проявления своих разнообразных способностей, все они работали в гармонии и придавали ее жизни завершенность
.

"Я могла бы жить здесь вечно", - воскликнула она однажды утром, когда природа
сверкала бриллиантовыми каплями росы и пела утренние дифирамбы.

"Тогда останься навсегда", - произнес глубокий и музыкальный голос рядом с ней. "Почему
не остаться навсегда? потому что мы должны оставаться там, где живем чаще всего", - сказал
Бэзил, положив руку ей на голову. - Я полагаю, однако, что "навсегда"
означало "до тех пор, пока твоя жизнь здесь будет полна удовольствий", не так ли?

"Да, я полагаю, это наше определение "навсегда", и поскольку это
его часть, мы можем правильно называть это так".

"Тогда постарайся остаться "навсегда" и сделай нас счастливыми, делая это",
и его серьезные глаза, устремленные на нее, говорили о том, как сильно он
любил, когда она была рядом.

Прозвенел звонок к завтраку, и на маленькой вечеринке появились сияющие лица
и свежие мысли за трапезой.

"Не хотели бы вы сегодня покататься на лодке по пруду?" - спросила мисс Бернард у
Дон.

"Нет ничего лучше, если есть лилии, которые мы можем собрать".

"Их много, так что мы пойдем. Сегодня, мисс Вайман, вы увидите моего брата в новой
ипостаси, ибо ничто так не раскрывает сладость его
натуры, как плавание под парусом.

"Я бы посоветовала ходить туда почаще, если это произвело такой эффект", - сказала Дон
едва осмеливаясь поднять глаза.

"Я не могу позволить себе часто так упражняться", - ответил он, глядя на меня.,
ей это показалось почти суровым.

- Почему? - со смехом спросила его сестра.

"Потому что меня совершенно изматывает, когда меня слишком часто призывают к возвышенному,
духовному состоянию".

"Ты говоришь об условиях как о отсеках, брат. Разве мы не можем объединить
целое в одно совершенное состояние?"

"Мы можем гармонизировать и объединяться, но каждая отдельная способность должна всегда
действовать отдельно, подобно функциям человеческого тела, совершенным по
частям, чтобы составить совершенное целое".

"Я понимаю, что ты имеешь в виду, но это не умаляет меня, по крайней мере, меня
не чувствую, что это так, когда духовная и эмоциональная части моего
природа упражняется".

"Одна из причин в том, что ваша уравновешивающая сила больше моей;
другая - в женщинах больше духовной гибкости, чем в мужчинах. Женщины
мгновенно приходят в себя; мужчины выбирают более обходной путь ".

"Вы очень хорошо объяснились, и все же мы надеемся увидеть вас сегодня в
вашем наилучшем настроении".

"Мои спутники привели бы меня в такое состояние. Когда вы оба будете
готовы? - Спросил он, вставая.

- В девять часов.

- Тогда будь в этот час у нижних садовых ворот. Отдав это
распоряжение, Бэзил пошел отдать кое-какие распоряжения на день, пока Дон и
Беатрис одевались для выхода в море.

- Наденьте что-нибудь, что вы не боитесь испачкать, мисс Вайман; и есть ли у вас
широкополая шляпа, чтобы защититься от солнца?

- У меня есть. Это один из основных предметов моего гардероба. Я никогда не выхожу
из дома без него."

Вскоре они были готовы и в назначенный час нашли Бэзила у ворот.
Озеро, окруженное лесом, было спокойным и прозрачным. Они скользили
многие мили по его гладкой поверхности, и каждый чувствовал потребность другого в
тишине. Легкий ветерок только что поднял рябь на воде, нарушив
часовую тишину.

- Соответствие речи, - сказал Бэзил, резко разворачивая лодку.
поворачиваюсь и показываю несколько поникших ив на берегу, которые
повторяют своими изящными ветвями чистую воду.

"Когда мы пассивны, разве они из высшего мира не создают таким образом свой
образ в наших умах?" - сказал он, серьезно глядя на отражение
ветвей.

Дон пришла в восторг от красивой аналогии и подумала о невидимой женщине, которая
возможно, в это время наслаждалась внешним миром через себя
спокойное состояние, если не через свои чувства.

"Однажды я плавал по этому озеру с Ральфом. Это был такой же день, как сегодня", - сказал
Бэзил. "О, как ему это понравилось. Он любил воду, все, от ручья
до океана".

"Интересно, рядом ли он с нами сегодня?" - спросила мисс Бернард.

Дон заплакала. Ее душа была полна любви и гармонии, и слезы хлынули
подобно водам, падающим с радостных водопадов. Это были не слезы
печали или одиночества, а хрустальные капли эмоций.

"Есть гармонисты, чьи пальцы,
Из пульсаций воздуха,
Вызови мелодию, которая сохраняется
По всей золотой лестнице
Восходящей спирали
К небесному раю,
И возникающий там символизирует
музыку неба".

И там они были вознесены и поселились.

- Мы приближаемся к "лилиям", - сказал Бэзил, чувствуя, что должен
нарушить глубокую духовную атмосферу, в которой они все пребывали.
- Мы должны еще немного побыть на земле, - игриво сказал он.

"Достаточно долго, чтобы сорвать хотя бы несколько этих прекрасных лилий", - сказал
его сестра с любовью посмотрела в его глубокие, нежные глаза.

Он развернул лодку и, набрав пригоршню, бросил их к ногам
Зари.

"Я сплету тебе гирлянду", - сказала Беатрис, взяв несколько лилий
и сплетя их длинные стебли вместе.

- Нет, нет. Лишь немногие могут носить одни лилии, мисс Бернард. Некоторые
могут носить их, но не я.

"Возможно, вы не лучший судья относительно того, что становится вашей духовной
и физической природой", - сказал Бэзил.

"Я знаю свое состояние и то, что лилии не подходят к моему нынешнему
состоянию", - ответила Дон.

- Поскольку вы не будете коронованы, мисс Вайман, не могли бы вы передать мне, пожалуйста, эту
корзинку? Я думаю, нам всем нужно опуститься до более нормальных условий; мы
слишком возвышены ". Следуя этому предложению, он позволил лодке
плыть без руководства, пока они вкушали деликатес, но
сытный ужин.

Вечерняя гвоздика окрасила облака вокруг заходящего солнца, когда они
плыли домой, собирая по пути лилии. Звонили деревенские колокола
неподалеку, и звук отчетливо разносился над водой,
музыкальный и приятный для слуха.

"Вы помните отрывок из "Путешествия пилигрима", где на
небесах звонили колокола над рекой?" - спросила Беатрис у них обоих.

"Я верю", - искренне сказала Дон. "О, если бы мы все были на том берегу реки.
Когда мы будем там?"

"Я полагаю, когда наша полезность здесь наиболее необходима", - сказал Бэзил
тоном, который заставил их обоих вздрогнуть.

"Почему, брат?"

"Потому что таков, по-видимому, закон жизни. Все мужчины и женщины уходят, когда
здесь больше всего нуждаются; как роза умирает, когда ее оттенок ярче всего, так и она
расцветает в полную силу ".

"И это наше время", - сказала Дон.

"И Божье", - ответил он.

В тот вечер Дон обнаружила на своем туалетном столике гирлянду из лилий и красных
роз.

"Страсть и чистота", - сказала она. "О, это подойдет для человеческих голов". Она
в ту ночь долго лежала, гадая, Бэзил это или его сестра сплели. Это
было не похоже на Беатрис, и все же она едва ли думала, что он так поступит.
Однако это лежало между ними, и размышления об этом, и напряженный день
наслаждаясь, она заснула и не просыпалась до утра.

Мисс Бернард была очень занята в тот день по необходимости, по ее словам, и отчасти
чтобы уравновесить состояние дел предыдущего дня.

"Я хочу, чтобы ты составила мне компанию сегодня днем для прогулки", - сказала она
Дон; "Сегодня утром библиотека, пианино и сад в твоем распоряжении",
можешь пользоваться ими в свое удовольствие. Мне нужно выполнить домашние обязанности, и я надеюсь, что ты
устроишься с максимальным комфортом".

Так мало времени, а так много поводов для наслаждения. Сначала Дон пошла в сад
и нарвала цветов для библиотеки; затем она час играла,
она подумала, но, взглянув на часы, оказалось, что уже два, и
остаток утра прошел за книгами. Прозвенел звонок к ужину
задолго до того, как она подумала, что это может быть вовремя, так быстро и приятно
часы пролетели незаметно.

Поужинав и немного отдохнув, они отправились в путь.

"Я собираюсь отвезти вас в маленькую деревушку или группу домов, чтобы
посмотреть, как на вас подействует ее необычная атмосфера", - заметила мисс Бернард.

После приятной поездки по тенистым улицам и проселочным дорогам они увидели
шпиль церкви, затем несколько коттеджей тут и там, и были
вскоре они оказались в центре деревни, когда мисс Бернард вопросительно посмотрела
на свою гостью.

"Здесь, кажется, холодно. Почему, здесь так пустынно,
необщительное чувство, что я не прожил бы и половины своих дней, если бы мне пришлось остаться
в таком месте. Я указал на его особенность?"

"Превосходно".

"Но в чем причина этого?" Несомненно, пейзаж, такой прекрасный и спокойный,
должен вызывать в сердцах жителей самые глубокие чувства социальной жизни
".

"Одна причина - слишком много богатства; другая - слишком мало людей. Это место
нуждается в добавлении двух или трех сотен семей, чтобы придать ему жизнь
и импульс. Сейчас здесь каждая семья замкнулась в себе и выросла
обычные и ржавые. Большинство людей обладают значительными умственными
способностями, но так плотно запирают свои души и сердца, что их
лучшие чувства вообще не могут излиться наружу или найти свою законную сферу
действия. Все они милые, спокойные люди, много читают, перенимают
теории и тонко нарисованные чувства в профессии, но никогда не используют их
ни для себя, ни для других. У них есть значительная ментальная симпатия,
но нет сердца и души. Кажется, они живут по правилам. Никакой спонтанности.
проявления их природы видны всегда, ибо они впали в
своего рода вежливый экстернализм и потеряли все теплые магнетические токи
жизни ".

"Но разве нет нескольких исключений?"

теплая жизнь, и добро, которое они могли бы сделать, находится далеко от их досягаемости.
Они очень набожный, посещающий церковь народ и неизменно как
класс смотрят на все формы развлечений, такие как собрания и
театрализованные представления, как на что-то неуместное и греховное. Конечно, молодые люди
стареют задолго до своего срока и покидают это место, и вы знаете,
что одно из самых печальных зрелищ на земле - это маленькая заброшенная деревушка
о молодости. Все это можно было бы исправить путем вливания мощной социальной
силы; но одна или две семьи, которые прожили совсем разные жизни, и
поселившись в нем, они мало что могут сделать для столь желанного
изменения. В маленьком зале, мимо которого мы сейчас проходим, каждую зиму должна проводиться серия
собраний, концертов, частных театрализованных представлений, встреч для
бесед и тому подобного, на которых все, свободные от кастовых ограничений,
мог бы принять участие. Теперь она редко освещается веселыми и радостными лицами. У
молодых нет одухотворенной жизни, следовательно, и у стариков ее нет; ибо это
веселое биение их сердец и счастливые лица, которые зажигают и
омолаживают радость их старших. На все радостное смотрят
как на новшество и хмурятся. Те, кто тянется к чему-то большему
к жизни, обмораживаются и с радостью замыкаются в себе. Я
нарисовал вам печальную картину, я знаю, но это правда, не только об этом, но и о
многих местах ".

"Это действительно печально, потому что это правда".

"Обратите внимание на этот маленький, увитый виноградом коттедж, к которому мы приближаемся", - сказала
Мисс Бернард.

"Это прекрасное место; я надеюсь, что люди приспособились к нему".

"Они не приспособлены или, скорее, не подходят для своих условий. Это
занято двумя незамужними дамами, которые не знают, как жить и получать
максимум от жизни и друг от друга. Они живут слишком замкнуто
сами в себе. У них должны быть отдельные интересы или занятия;
но вместо этого они каждый день живут в атмосфере друг друга, уходят
вместе и возвращаются вместе, видят одних и тех же людей в одно и то же время, когда
их интервью должны быть разными, и каждый иногда наедине. Таким образом, их
магнетизмы настолько переплелись, что человеку нечего отдать
Другое. Итак, мисс Вайман, после такого взаимного истощения, что они могут иметь
друг для друга?

"Ничего, кроме истощения; и сколько людей живут таким же образом, тащась
по жизни, старея раньше времени, теряя силу, или магнетизм,
который и есть сила, каждый день. Такие люди закрывают глаза на любой свет, который
кто-то может осветить их путь, и я не вижу иного выхода, кроме как для всего этого
оставаться там, где они есть. Прискорбно, что сравнительно немногие из
жителей земли являются растущими людьми; большинство из них довольствуются
медленной, унылой рутиной повседневной жизни. Я бы предпочел видеть людей, полных
усердие и целеустремленность, даже несмотря на то, что их импульсивный характер может привести их к
совершают много ошибок, а не тот, чья жизнь кажется бесцельной ".

- Я тоже. Движение - это жизнь; и в этом движении мы совершаем многие вещи, о которых
впоследствии сожалеем, но обнаруживаем, что они были законными результатами
жизни; так что, я полагаю, нам не о чем сожалеть.

"Ничего такого, что произошло бы вне или независимо от нашей воли или
замысла".

- Трудно сказать, где начинает действовать наша собственная воля, не так ли, мисс
Бернард?

"Иногда я сомневаюсь, сможем ли мы; но для того, чтобы наша жизнь была
индивидуализированный, должен быть какой-то момент, когда мы откладываем в сторону нашу личную
волю, как бы отделяем ее от причин или внешних сил, которые
кажется, что мы всегда движемся вперед ".

"Какое состояние души вы считаете наиболее спокойным?"

"То состояние, в котором разум ясно воспринимает это, не могло бы быть
позволить обойтись без одного личного переживания, и меньше всего
с одним горем, которое составляло часть этого переживания".

"Как мало кто может согласиться с этим, за исключением теории, но я знаю по нескольким
годам моей собственной жизни, что я не мог потерять ни одного из своих переживаний, по крайней мере
из всех, которые углубляли разум; или давали мне более высокие, широкие взгляды
на жизнь. Я надеюсь, что проживу много лет, мисс Бернард, ибо чем больше мы
узнаем об этой жизни, тем лучше будем подготовлены к тому, чтобы жить и наслаждаться
другой.

"Они настолько переплетены, что нужно действительно хорошо знать оба, чтобы
действовать и жить хорошо в любом из них ".

"Ты когда-нибудь видел своим внутренним восприятием состояние
смертных, ушедших за пределы долины? Я чувствовал их состояние, но
никогда их не видел. Я думаю, что вы тоже это сделали, потому что я слышал от вашего
друг, мисс Вайман, вашей чудесной способности видеть временами тех,
кто отбросил смертных. Я был бы глубоко заинтересован в
связи любого из ваших переживаний в будущем, когда вы почувствуете
склонность поделиться ими; из-за моей веры в способность духов возвращаться
быть на земле и влиять на нас так же глубоко и сильно, как моя вера в Бога".

"В какой-нибудь тихий час я расскажу вам о многих своих личных переживаниях.
Я живу странной, двойной жизнью, и иногда я чувствую себя в таких
смешанных состояниях, что едва ли понимаю, где я нахожусь, если, конечно, они у меня есть ".

"Я думаю, что некоторые этого не делают".

"Значит, я принадлежу к этому классу; я, кажется, принадлежу везде и ко
всем".

- Я совершенно уверен в двоих, к которым ты принадлежишь, - в себе и брате, - но
вот и наш дом, и Бэзил ждет нас на
площади.

"Приятно иметь такого брата, как твой, и мне приятно смотреть на
ваши отношения друг к другу, потому что обычно отношения брата и
сестры такие обычные и значат так мало".

"Он благородный человек и брат и многое сделал для развития
моего духа. Я хочу, чтобы ты хорошо узнала его и поняла, каким другом и
компаньоном он может быть для женщины ".

В этот момент они свернули на подъездную дорожку, и он вышел им навстречу,
его лицо было полно доброты и привязанности, он приветствовал свою сестру так, словно
ее не было несколько недель, а не всего несколько часов; и она одарила Дон взглядом
щедрого гостеприимства, чьи мысли, казалось, становились богаче
с каждым мгновением в его присутствии.




ГЛАВА XXXI.


Дон с радостью провела бы много дней с Бэзилом и его сестрой, но
ее жизнь была слишком активной, чтобы позволить ей долго задерживаться на одном месте.
вечером того дня, события которого были описаны в нашем последнем
глава, в ее руку была вложена записка от миссис Остин, в которой говорилось, что
она больна и нуждается в ее присутствии.

- Ты не можешь уехать раньше завтрашнего дня, - вмешались одновременно сестра и брат
.

- Мы должны как следует насладиться этим вечером, - сказала Беатрис.

- И провести его так, как будто мы в последний раз вместе, потому что условия жизни
такие ненадежные, - заметил Бэзил тем отстраненным тоном, которым он
часто разговаривал.

"У нас может быть много впечатлений перед следующей встречей, но я надеюсь, что мы
скоро снова встретимся".

"Как мы проведем наш вечер?" - сказала мисс Бернард своему брату, все еще
глядя на Рассвет.

- Естественно. Пусть все идет своим чередом. В этот момент их взгляды
остановились на Дон, чьи черты сияли небесным светом и
нежностью.

"Это симптом транса", - сказал Бэзил. "Давайте сохранять пассивность".

Свет в комнате, казалось, вибрировал жизнью, а их тела
были настолько заряжены электрическим током, настолько эфирным, что казалось, что
их духи должны освободиться от всего земного. И затем наступило
всеобщее затишье. Черты Рассвета, казалось, сменились чертами Рассвета, настолько
знакомого им по их ранним дням, что они вздрогнули от неожиданности.

"На земле я была известна как Сибил Уорнер", - произнес голос, который, казалось, принадлежал не
Дон, и все же ее голосовые органы были задействованы, чтобы произнести это имя.

- Сибил Уорнер! - воскликнул Бэзил, побледнев от волнения, и повернулся к своей
сестре, которая была такой же бледной, как и он сам. - Ты когда-нибудь называла это имя при
ней? - спросил он, указывая на обращенный к нему лик Зари.

- Никогда! Ты меня в равной степени удивляешь и интересуешь.

"Может, нам расспросить ее, духа?" Но прежде чем Бэзил успел ответить,
дух заговорил:

"Вы не знали, я знаю, что я несколько раз переходил в страну духов
много лет назад; и по этой причине, и по многим другим, я пришел, чтобы дать вам
тест. Упоминание моего имени, должно быть, было для вас неожиданностью, потому что никогда
в земной жизни я не встречал эту леди, организм которой я сейчас использую, чтобы
говорить с вами. Вы бы знали о моей жизни после того, как я ушла из мира
моды. В другой раз это будет дано тебе; пока достаточно
сейчас я устал от мира и, обладая тем, что называется
обретший второе зрение, плывущий по жизни, нисколько не заботясь о бессердечии
вокруг меня. Жизнь, которая составляет три четверти так называемого
счастье человечества я не мог принять как свое собственное; поэтому я был
одинок и скиталец. Меня, конечно, называли странным. Что
волновало меня, когда мне каждый день открывались проблески большей жизни, той
жизни, в которую я так скоро должен был вступить. Один смиренный дух стоит здесь рядом
меня зовут Маргарет, и я шлю любовь и благодарность
прекрасному существу, через которое я сейчас обращаюсь к вам.

"Друзья моей юности, всегда такие добрые и верные мне, я прихожу, чтобы соединить свою
жизнь с вашей и укрепиться вместе с вами в добрых и святых целях.
Мы, обитатели верхнего мира, живем не одни; нам нужна ваша жизнь так же,
как и вам наша. Это общение древнее, как время, и будет длиться
в вечности. В томах не расскажешь о распавшихся семьях
объединенные этим светом. Ищите его скрытые сокровища; они
достойны неустанного изучения. Его слава не коснется вашей жизни;
это должно быть выработано вашими собственными усилиями и найдено в вашем собственном
опыте. Таким образом, это станет частью вашего бессмертного "я" и поможет
вам на вашем небесном пути. Скептик не может сидеть и звонить нам, у кого есть
отброшенные от смертного одними словами, ибо только в ответ на глубокое и
искреннее желание мы приходим и поддерживаем общение с нашими земными друзьями.
Те, кто ищет, найдут.

"О духовном состоянии тех, кто вступает в это состояние существования,
Я могу только сказать вам сейчас, что после того, что
вы называете "смертью", все остается таким же, как и раньше; ни выше, ни ниже. Прогресс и
счастье здесь, как и у вас, зависит от личных усилий. Мы
в мире духов испытываем покой и беспокойство, надежду и сомнение, в зависимости от
наших состояний, условий и окружения. Один из моих сильнейших
моей целью было представиться вам, друзья мои, сегодня вечером.
Я преуспел, вне всякого сомнения; в ваших умах не может существовать ничего, что напоминало бы обо мне
личность - мое "я", ибо вы никогда не произносили моего имени этому смертному.
Я снова приду к вам и расскажу о нашем прекрасном мире, которым мы
наслаждаемся, каждый в соответствии с индивидуальным развитием. Я пребываю в мире. Мир
Я ухожу с вами. Прощай".

Дон провела рукой по лбу, как будто пытаясь вспомнить
исчезнувшую мысль, и медленно пришла в свое обычное состояние, в то время как ее
лицо засияло светом, самым прекрасным из всех, на которые можно было смотреть.

- Вы отдавали себе отчет в том, что произошло? - спросила мисс Бернард.

- Да; и все же я был так поглощен другой жизнью, что мой собственный дух, казалось,
парил, подчиняясь чужой воле и биению сердца. Это
я знаю, что это несовершенное объяснение, но это лучшее, что я могу дать ".

"Это нечто такое, что невозможно объяснить", - сказал Бэзил, и она поняла по
этим словам, что он полностью понял ее.

О, душа, как ты облегчаешь работу ума, заглядывая
более тонким зрением в центр жизни и созерцая там бесчисленные
действия внутреннего существа. В каком атоме нашего "я" мы проявляемся
наше небольшое пребывание здесь. Люди с ограниченным зрением говорят, что мы такие-то и
такие-то, и проходят дальше. Другие оценивают нас по себе и называют скучными или
лишенными жизненной силы, не знающими о том факте, что каждый из них берет все, что они
знают, как присвоить, о наших качествах. Целая жизнь не дала бы им ничего
большего, если бы их восприимчивые состояния не изменились.

"Этот опыт придал нашей жизни новую сладость", - сказал Бэзил,
усаживаясь к рассвету. "Мы давно верим в эти вещи, но
никогда еще не получали такого доказательства их правдивости, как сегодня вечером. Нам не нужно
рассказать вам, какими счастливыми вы нас сделали, или как сильно мы всегда будем радоваться
вашему приходу; ибо мы наслаждаемся вами лично, помимо этой захватывающей
силы, которую воплощает ваша организация. Я тоже испытал это на себе
свет и хорошо знаю странный трепет, который охватывает нас, когда мы
встречаем тех, кто сродни нам душой, и ассимилируются с нашими ментальными и
духовные натуры".

"И как звучит глубина, когда мы вступаем в контакт с теми,
кто настроен враждебно", - сказала Дон.

"Я предполагаю, что те, кто дисгармонизирует нас, помогают нам достичь более высоких состояний, ибо
они вытесняют нас в поисках чего-то лучшего. Божественное домостроительство
действует на каждом этапе жизни, и наш душевный рост часто больше
в ночь скорби, чем в день радости; или, скорее, мы простираемся вперед
глубже и сильнее после истинной жизни, когда над нами облако, чем
когда солнце ярко освещает наш путь, подобно тому, как дерево простирает свои
пускает корни все глубже в землю, когда ее раскачивает буря".

- И все же солнечный свет счастья придает зрелость листьям и ветвям. У меня было
много солнечного света, - сказала Дон, медленно и нежно выговаривая слова.

"Я хотел бы, чтобы бури миновали тебя, но среди людей я
знаю, что они должны прийти".

Она посмотрела ему в глаза, и в тот момент они были так похожи на глаза Ральфа
у нее самой навернулись слезы, и она не смогла сдержать их.

"Это чувство принадлежит не только вам", - сказал мистер Бернард.

Дон вопросительно посмотрела на него.

- Он здесь, Ральф, и слишком часто для твоего и его собственного блага.

Краска залила ее лицо.

- Я не хотел причинить вреда, - продолжил он. "Это правда, что он ослабит тебя
слишком много эмоций, которые всегда были важной составляющей его прекрасного и
доверчивая натура. Ральф должен отложить в сторону свою глубокую нежность и приходить реже
и тогда он принесет тебе больше сил, когда придет к
тебе ".

- Но что, если он никогда не покидал меня и никогда не сможет, мистер Бернард?

"Тогда ты должен общаться с теми, кто является его противоположностью, с теми, кто может
укрепить его через тебя".

"Я никогда не думал об этом раньше".

- Я тоже, мисс Вайман. Это впечатление момента, но тем не менее
это не менее верно.

"Я чувствую его истинность и буду действовать в соответствии с ней; таким образом, часть его
развитие придет через мои ассоциации, будет оформлено через
земные условия, которые меня окружают. Как мало мы знаем о другой
жизни или об этой.

"Эти два понятия настолько взаимосвязаны, что знание одного не может не принести с собой
некоторую истину относительно другого".

Разговор был настолько интересным, что они не заметили,
как далеко затянулась ночь, пока внезапный взгляд
на часы не заставил Беатрис предположить, что Дон, возможно, желает отдохнуть
готовится к своему завтрашнему путешествию.

"Как мило с твоей стороны приехать так скоро, Дон", - сказала миссис Остин, взволнованно
прижимая ее к сердцу. "Мне так грустно, и только ты можешь меня утешить".

"Что это? Вы или кто-нибудь из вашей семьи болен?"

"Нет, нет. Что-то хуже, гораздо хуже для меня. Посиди со мной, пока я тебе расскажу.

Дон заняла место, в то время как ее подруга торопливо, дрожащим голосом
рассказала свою историю.

- Вы знаете мою сестру Эмили, миссис Далтон. Итак, два дня назад я получил от нее
письмо, в котором говорилось, что она ушла от мужа и приезжает
повидаться со мной на несколько дней, чтобы все рассказать, а затем отправиться в путешествие по миру
один".

- И это все? Я думала, случилось что-то ужасное, - сказала Дон,
спокойно глядя на подругу.

- Все? Может ли что-нибудь быть хуже этого? Подумай о том, какой позор постигнет нас". и
Миссис Остин разразилась потоком слез.

"Это не позор, если они не смогли гармонировать, это самое высокое и
лучшее, что они могли сделать".

"О, Дон, но к чему придет мир, если все женатые люди
вспыхивать при каждой малейшей дисгармонии и расходиться?

- Не тебе судить о поступках своей сестры. Ты не знаешь, через что она
могла пройти. Она знает лучше, и это только ее работа, ее
крест. Я не выступаю за то, чтобы стороны расходились, пока не будут испробованы все средства для гармоничной жизни
. Тогда, если они обнаружат, что там может быть
никакой ассимиляции, гораздо лучше, чтобы они расстались, чем
они должны жить фальшивой жизнью. Мир находится на разных этапах своего
прогресса, который до сих пор был устойчивым и будет продолжаться. Мы
находимся в разгаре социальной революции, и должно произойти много разделений,
и бесчисленных изменений в каждой форме и условиях жизни. Истина и
заблуждение должны быть разделены, и все, что не сходится в уме и
материи, в моральном или духовном мире, должно быть разделено. Это
неизбежный результат закона Божьего, и он не может быть отменен больше, чем любой другой
другое, что он предопределил. Вы говорите о "позоре", но для меня это
наступит только тогда, когда, после использования всех возможных средств, чтобы жить
полной, гармоничной жизнью, объединившись, и это окажется невозможным, двое
продолжают жить вместе, несмотря на Божий указ, проявленный в
их природе, что для них это греховно. Все это находится в пределах
сферы действия того "высшего закона", который многие якобы презирают, но которому
рано или поздно все должны подчиниться ".

- Я хотел бы, чтобы вы могли поговорить с Эдвардом; он придерживается почти тех же взглядов.
Ты останешься со мной на несколько дней, пока не приедет моя сестра, потому что у меня нет
сил вынести это?"

- Я так и сделаю; но будет ли ей приятно повидаться с кем-нибудь здесь? Она
естественно, желает повидаться с вами наедине.

"Она любит тебя и написала в своем письме: "Если бы я могла увидеть Дон или мистера
Ваймана, я думаю, я смогла бы набраться сил ".

У Дон не было возможности сбежать, потому что в тот день приехала миссис Далтон
днем, неожиданно, и еще до того, как ночь открыла ей свою душу. Это
было, когда миссис Далтон Остин предположил, что она удалилась на ночь, что миссис
Далтон искал комнату Рассвета; для сердца, проходя испытания,
ищет другого, чтобы разделить или уменьшить его горе.

"Я в нескольких словах расскажу тебе все", - сказала она Дон. "Двенадцать лет
назад я вышла замуж, чтобы порадовать своих родителей и друзей, за человека, по отношению к которому
Я никогда не испытывал того трепета, который должен охватывать все наше существо в
присутствии человека, с которым мы состоим в столь близких отношениях. Между нами никогда не было
супружеских отношений, ибо мы относимся друг к другу иначе, чем
как брат и сестра. Я долго боролся со своим чувством долга и
моральными обязательствами, и эта борьба пошла мне на пользу. Я обнаружил, что
моя жизнь не могла обрести полноту, или мое существо не могло раскрыть свои силы, пока
поддерживались отношения, которые я не выбирал сам.

"У Генри хороший характер, достойный самой горячей любви
какой-нибудь женщины. Мы оба находимся на одном ментальном уровне, но у него нет
сил противостоять мировому мнению. В моей атмосфере он, кажется,
видит то же, что и я, и понимает, что нам должно быть намного лучше порознь, - лучше
физически и духовно, - но когда он покидает меня, он становится слабым и
не доверяет самому себе. Я не могу сказать, что сожалею о своем опыте, но
что-то внутри подсказывает мне, что этому пришел конец. Мы оба будем
страдать; я чувствую это; ни одно испытание души не проходит без этого, но
моя жизнь в одиночестве будет намного лучше, намного лучше. Теперь можешь ли ты дать мне что-нибудь
силу или сочувствие? ибо я хорошо знаю, что должен идти по жизни
почти без человеческой дружбы. Мой поступок вызывает неодобрение у всех моих
родственников, что, конечно, только поднимает мою индивидуальность на
более высокую ступень и еще глубже погружает меня в себя. У меня нет детей,
и я легко могу позаботиться о себе. Мое решение кажется вам опрометчивым или
импульсивным?"

"Далеко не так. Мои самые горячие симпатии с вами и со всеми, кто,
видя правоту, стремится к ней независимо от того, что может сказать или сделать мир
. Глубокое, добросовестное соблюдение наилучших интересов двух наиболее
тесно связанных с таким шагом, - это все, что требуется.
Сейчас вы находитесь под влиянием вдохновения, и то, что вы сделали, будет признано лучшим
для вашей личной жизни. Ты ушла от него, потому что тебе не хватало
той сердечной взаимности, которая является жизненно важным потоком супружеской жизни. Этот
опыт был необходим тебе, иначе он не был бы дан
вы. Смотрите на это как на таковое, как на отсутствие потерь ни для вас, ни для него, и жизнь с ее
тысячами гармоний потечет к вам. Если бы женатые могли только видеть, что
в тот момент, когда они не находятся в духовной гармонии, они теряют жизнь и
силу, и, чтобы избежать потери, стремились бы изменить некоторые
добрые, - такие изменения, какие может определить их внутренняя мудрость, - земля
была бы сегодня раем, а семейные отношения такими, какими их задумал Бог, должны быть
. Но обычно бывает так, что вместо взаимного различения
этой истины человек только воспринимает ее, и из этого следует, что это лучше всего
зло следует какое-то время терпеть, ибо тот, у кого видение поменьше,
был бы полон зависти и беспокойства даже при намеке на
перемены. Есть бесчисленное множество семей, которым в этот самый момент следует
изменить свои отношения. Старые элементы должны быть заменены новыми;
условия, которые окружали их так долго, что они стали
бессильны для добра и могущественны для зла, насколько это возможно физически и
духовная сила, о которой идет речь, должна быть радикально изменена. Нам нужна
революция в общественной жизни, поправка к конституции, которая
управляет обществом. Имейте это право, и все будет хорошо - политика,
религия и все остальное. Постепенно эти истины раскрываются для
понимания человеческого разума. Некоторые видели их годами; и они
чьи взгляды на жизнь расширились и углубились благодаря принятию
спиритуалистической веры, давно с ними знакомы. Таковы
сейчас они улавливают проблески грядущего света и уверены, что
вскоре наступит идеальный день ".

- Вы сделали мне добро, мисс Уаймен, и теперь есть только один человек, с
которым я хотел бы поделиться своими мыслями, и это...

- Мой отец.

- Ты прав, потому что он может дать мне то, в чем я так нуждаюсь, - моральную силу.

"Я думаю, твоим следующим шагом будет вернуться со мной", - сказала Дон в той
сердечной и позитивной манере, которая заставляла думать, что это было
на самом деле никакого другого шага не было, или, по крайней мере, он был сделан первым.
На следующий день миссис Далтон и Дон уехали вместе, и чувство облегчения
пришло к миссис Далтон. Остин, ибо, помимо ее собственных суждений и предубеждений,
она, казалось, чувствовала, что это пойдет на пользу ее сестре. Таким образом, мы часто
вынуждены преодолевать ментальные барьеры, отбрасывать предубеждения и принимать
что не совсем согласуется с нашим разумом, поскольку душа имеет более широкие орбиты, чем орбиты простых ментальных состояний.
орбиты.

Это было почти так, как будто они никогда раньше не встречались, настолько восхитительным было
воссоединение Дон и ее отца. Если бы все могли узнать, как
мы можем сблизиться, разделившись телесно, каким бы парадоксальным это ни казалось
на первый взгляд.

"Я была очень счастлива, отец, находясь вдали, и привела к тебе нуждающуюся
душу на всю жизнь", - сказала Дон, прижимаясь к этому сильному,
защищая форму и пристально глядя в его глаза, как будто она хотела наполнить
его существо своей собственной жизнью.

"Я рад, что вы были счастливы, и что ваше счастье не уменьшается,
но увеличивается при смене состояний. Дон, моя дорогая, я видел твою
прошлой ночью во сне я видел твою маму. Она принесла вам голубую мантию, которая
означает покой и защиту, покой не от мира сего. Она окутала
тебя в нее, и по мере того, как ты проходил через темные, лишенные солнца места земли,
мантия становилась все ярче и ярче, пока ее цвет почти не ослепил
человеческий глаз. Многие не могли смотреть на это и отворачивались
прочь. Другие стояли, пока не прошел эффект ослепления, а затем последовали за ними
вы с их пристальным взглядом. Эта голубая мантия означает вдохновение, а также
отдых. Те, чей внутренний свет силен, увидят истины, которые вы
изрекаете, и оценят их, в то время как другие, менее сильные, отвернутся,
ослепленные их великолепием, они снова возвращаются к своим старым и изношенным
идеям. Синий - от небес; его качество не от земли. Пусть оно никогда не увянет
пока эта мантия окутывает моего ребенка". Мистер Уайман некоторое время хранил молчание
затем заметил: "Теперь, если вы приведете миссис Далтон, которую я
не виделись много лет, я буду счастлив познакомиться с ней".

Дон застала ее горько плачущей и обхватила ее руками, пока
рыдания не прекратились.

- Я непрезентабельна, не лучше ли мне подождать и повидаться с ним завтра? - спросила она
склонив голову на грудь Дон.

- Нет, иди сейчас. Сейчас как раз подходящее время для тебя. Тебе сейчас больше всего нужен его совет
и сочувствие. Пойдем", - и она повела ее, как ребенка, к нему
присутствие.

Он встретил ее без формальностей, но взял за руку и подвел к
креслу, затем сел рядом с ней. Дон ушла и вскоре обрела душевное равновесие.

Слова складывались в предложения, мысль прыгала за мыслью, и вновь
осознанные истины приходили в голову Хью со странной и удивительной быстротой
он стремился успокоить и утешить взбудораженный разум.
благословение снизошло на причастившихся, и когда они расстались, нельзя было
сказать, чье лицо сияло ярче всего.

Миссис Далтон легла в ту ночь с более твердыми жизненными целями и с
более глубоким убеждением, что шаг, который она сделала, был правильным,
хотя все, что было впереди, было темным и неизвестным.

"Отдавайте ей все, что она призывает и вдохновляет в вас, ибо это
ее право", - сказала миссис Уайман, когда ее муж рассказал ей о своей беседе
с миссис Далтон.

Сколько современных жен достаточно глубоки и сильны, чтобы высказывать
подобные чувства? Это была не просто фраза, ибо она исходила из ее сердца - настоящего
сердца, которое отзывалось на человеческие потребности.

"Благороднейшая из женщин!" ее муж собирался воскликнуть, но вместо того, чтобы
что-то сказать, он прижал ее к своему сердцу, а затем повернулся и заплакал.

Почему женщина так благословила его жизнь и осыпала ее столькими дарами,
когда тысячи умирали ради одного благословения? Это была молитва, которая вознеслась
к небесам из его сердца той ночью, и когда он положил голову на
подушку, глубокая решимость всколыхнула его существо до глубины души, что тогда и
всегда его лучшее "я" должно быть посвящено служению человечеству.
Пасторы провозглашали имя Божье и то, что они называли "его
словом", далеко и близко по всей стране, и им платили золотом за их
речь, но мало кто из людей жил, действовал и говорил так, как Хью Вайман. Немногие так близко касались
человеческого сердца или вдыхали в него больше утешения, чем
он. Старые и молодые, богатые и бедные получали благословения из его рук и
от его образованного ума, каждый в соответствии со своими потребностями. Он вложил в
руки тех, кто блуждал ощупью темными путями, свет, который вел их к
храм истины и, выйдя на дороги и изгороди жизни,
пригласил всех на праздник, который его небесный отец устроил для
каждого ребенка человечества.

 глава


ГЛАВА XXXII.


"Я встретил Говарда Дина несколько дней назад. "Он, к сожалению, нездоров
и несколько чахоточен", - заметил мистер Уаймен своей жене через несколько
вечеров после отъезда миссис Далтон.

"И причина вполне очевидна. Он живет слишком тесно в одной
атмосфере. Ему нужна смена обстановки, умственная и физическая ".

"Никто с нашим складом ума не может не понимать, что длительный,
непрерывное общение с его женой, которая от природы слабее его самого
настолько подействовало на его магнетизм, что его жизненные силы стали
совершенно истощенными ", - заметил Хью.

"Я не сомневаюсь, что это так. Его природа обширна и общительна, и
ему нужен круг разнообразных умов, чтобы поддерживать его в хорошем, здоровом состоянии
состояние тела и духа, как и у всех нас; ибо, хотя они могут быть такими
кто может объединиться с кем-то одним и ничего не потерять от такой исключительности,
однако, как правило, чем шире жизненная орбита, тем лучше результаты, которые
достигаются обоими, и тем выше развитие каждого.

- Ты права, Арлин, но как тесно мы жили вместе с тех пор, как
поженились.

"Потому что у нас обоих был большой опыт и мы взаимодействовали во многих сферах,
до нашего союза ".

"Снова прав, всегда прав", и он смотрел на нее с нежнейшим волнением,
а она гадала, наступит ли когда-нибудь время, когда ей не придется обнимать
его так, как она обнимала тогда. Эта мысль заставила ее затрепетать, так глубоко она
любила этого мужчину, который каждый день так щедро наделял ее природу тем
элементом мужественности, в котором нуждаются все женщины, но так мало кто его получает.

"Я приглашу Говарда провести здесь вечер", - сказал ее муж,
даже не подозревая, с какой нежностью к нему тянулось сердце его жены,
в тот момент.

На следующий вечер мистер Дин пришел с Хью на чай. Миссис Уайман был
удивлен, увидев, каким бледным и изможденным он выглядел, и страстно желал достучаться до
его разума, чтобы она могла дать ему ту жизнь, в которой он так нуждался.

Миссис Дин после выздоровления их ребенка, обнаружив, что к ней вернулась нежность мужа
, стала мыслить по-своему
и жить более полноценно, чем когда-либо. Какое-то время она со своим мужем
жила в состоянии неразделенной любви. Когда это прошло, она была
та же требовательная женщина, что и раньше, не позволяющая ему жить ничем, кроме того, что он получал от нее
; нет мыслей, кроме ее собственных, которыми она могла бы жить. В такой атмосфере
он поник и умер бы, если бы не своевременная помощь мистера Уаймена
и его жены; тех правдолюбивых душ, которым было наплевать на популярность
настроения, когда нужно было отстаивать принципы, и которые мужественно отстаивали
правду, невзирая на тех, кто с презрением отворачивался
в сторону от них или высмеивал и искажал их взгляды.

Поступок миссис Дин наглядно проиллюстрировал одно из зол нашего нынешнего времени.
система брака, отмена которой вызовет замешательство и, возможно,
некоторые неправильные действия. Но в настоящее время мы сталкиваемся с путаницей и ошибками, и вся
история свидетельствует об истине, что революции в политических, религиозных
и социальных институтах, хотя и кажущиеся катастрофическими для того времени, имели
за этим последовали лучшие условия для человечества и продвинули человечество к
более высоким состояниям. В таких интимных, таких святых отношениях, как союз двух
душ, человеческий закон имеет мало общего. Когда он входит как внешний
агент со своими обрядами в соответствии с обычаем, этот человеческий закон является
подвержен ошибкам, но божественный закон, управляющий внутренними отношениями, не может
никогда не ошибается. Следовательно, брак должен подчиняться только этому божественному или
высшему закону. Из этого заявления вытекает множество вопросов,
ни один из которых, вероятно, не является более важным или по поводу которого бьется общественный пульс
более чувствителен, чем вопросы, касающиеся собственности. Но у них тоже, возможно, было
свое время, и более высокие условия в том, что касается материального богатства, были
готовы снизойти на нас. О праве женщины на оплату в соответствии с
ее трудом - о ее праве на колледж и различные профессии, о ее
вечное право следовать своему вдохновению и становиться именно тем, кем она чувствует
она создана для этого и, таким образом, исполняет свое предназначение, мы были в
темные, мы шли ощупью и спотыкались; и наша теория и практика
брака были такими же несовершенными, как и все остальные. Что бы ни было, оно есть
для своего времени это было правильно, но сейчас требуются перемены. Этого требует
прогресс расы. Больше один человек не сможет накопить большого
богатства и при этом оставить тысячи людей без гроша; больше не будет
политики, которые болтают и подлизываются к должностям, лишают себя и
другие мужественные и благородные люди; пастор не должен
любить свои деньги, свое положение и похвалу людей больше, чем
возможность бесстрашно говорить правду.

Мы живем в великую эпоху, и эта эпоха требует великих мужчин и женщин,
которые осмеливаются противостоять общественному голосу и популярной стороне, если этот голос и
сторона неправы. Мы бы не стали путать отвагу с героизмом или принимать
отвагу за храбрость. Также мы не должны отказываться от наших истин ради скучных людей
и апатичных. Есть достаточно искателей, которые, получив эти
драгоценные камни истины, будут ценить их. Пусть те, кто обладают, учатся знать
когда и где произнести их. Тогда тьма рассеется, ибо
каждый луч света способствует наступлению золотого века.

Миссис Уайман говорила с Говардом Дином не о нем самом, а на темы,
представляющие одинаковый интерес для обоих, пока он по собственной воле не упомянул о своем
собственном состоянии. Хью вышел из комнаты, чтобы написать письма, предоставив их тому
тесное общение, которое никогда не бывает совершенным в присутствии третьего лица.

"Я думаю, что болезнь часто зарождается в уме и воздействует на тело
пока оно не поддастся ее силе", - сказала миссис Вайман, в ответ на
замечание мистера Дина о состоянии его организма.

"Как ты думаешь, у меня ментальный?" - спросил он, глядя на нее так
серьезно, что, казалось, проникал в самое ее существо.

"Я верю".

"Чем это вызвано, не могли бы вы мне сказать?"

"Я думаю, что нужно веселое и разнообразное общество. Ваша натура обширна,
общительна по своим склонностям и имеет большие потребности. Поэтому неправильно
, чтобы один человек претендовал на все ваше общество, и вредно для вас, чтобы
предоставить это".

"Я знаю это и чувствую правду, но общество не позволяет мне общаться или
общение с женщинами. Больше всего на свете мне сейчас нужно их общество
их мысли, их вдохновение".

"Бери все, что попадается на твоем пути, когда это в порядке вещей, и позволь обществу
придираться. Как можно сделать мир лучше, если каждый продолжает в том же духе
по-старому из-за боязни высказаться ".

"И все же мы не можем объяснить наш курс тем, кто не понимает этих
истин, и наше невинное удовольствие может быть неправильно истолковано".

"Может ли высшее когда-либо открыться низшему? Может ли меньший понять
большее? Никогда. В моральном и естественном мирах никакого признания не происходит
, за исключением тех случаев, когда низшие поднимаются на более высокий план. Роза
которой нужно больше солнечного света, больше воздуха, никогда не может ожидать, что она проявит свою потребность
чтобы быть понятым кем-то из отряда грибов. Мы должны работать и ждать,
и ожидать, что нас не поймут каждый день нашей жизни. Мы можем быть в
порядке и в совершенной гармонии с каким-то высшим законом, отношение которого
к нам самим невозможно объяснить нашему брату, нашей сестре или
нашему другу. Не было бы индивидуальной жизни, если бы не было отдельных
гармоний и методов действия. Тебе нужно, мой друг, больше женского
сфера, которая поможет тебе жить в силе и гармонии с тем, кем ты являешься
с кем ты связан. Она сильна ментально и наделяет вас вашими собственными качествами
многое. Найдите свое равновесие, свое ментальное и духовное равновесие, общаясь
с теми, кто восполняет ваш недостаток ".

"Вы дали мне жизнь, миссис Уайман и Хоуп. Если бы у меня был твой независимый
склад ума, я мог бы быть сам себе помощником.

"Возможно, я тот, кто даст вам независимость в мыслях и действиях, или,
скорее, стимулирует вашу, поскольку все обладают некоторой независимостью".

"Сейчас я чувствую себя физически сильнее, чем когда-либо за долгое время", - сказал он,
взглянув на часы, - "и надеюсь, что скоро снова буду иметь удовольствие видеть вас"
.

"Приходи, когда захочешь; тебе всегда будут рады".

Они пожелали друг другу спокойной ночи; он, освеженный и ободренный ее
мыслями и словами; она, ставшая счастливее, как и все, потому что продлила им жизнь.

Но мы должны перевернуть другой лист и посмотреть на жизнь так, как она видится
ограниченным и самоуверенным.

"Тебя долго не было, Говард; я очень устала", - вот какие слова
сорвались с губ миссис Дин, когда она посмотрела на часы, которые
как раз пробило десять, когда вошел ее муж.

- Не так уж поздно, моя дорогая. Мне жаль, что у тебя разболелась голова; не могла бы ты
чувствовать себя лучше, если будешь выходить из дома немного чаще?

"Говард, ты знаешь, что я не в состоянии. Кроме того, я устал от общества. Я не
нахожу здесь близких по духу людей; большинство из них становятся такими радикальными
У меня сжимается сердце всякий раз, когда я думаю о том, чтобы пообщаться с ними.
Нет, Говард, я должна быть предоставлена самой себе; мой дом и мой муж - все на
земле, о которой я забочусь. Кстати, - сказала она, немного оживившись, - вы
слышали, что Хью Уаймен и его жена были причиной разлуки
миссис Далтон и ее муж? Я бы очень хотел, чтобы этот человек был в самом низу
Красный...

- Мейбл!

- Почему ты всегда так вспыхиваешь, когда я упоминаю его имя? Я действительно верю
что в душе ты заботишься о нем больше, чем обо всех хороших мужчинах в этой
деревне.

"Я верю".

"Ты понимаешь? Тогда, по моему мнению, ты ничем не лучше его и других,
Говард; ты погубишь свою репутацию, если будешь общаться с ним ".

"Хотел бы я быть хотя бы наполовину так хорош, как он; чтобы у меня была хоть капля его
независимости и мужественности, которые помогали бы мне в жизни. О, Мэйбл, отбрось
свои предрассудки и научись смотреть на жизнь своими глазами, с незамутненным
видением".

- Значит, вы хотите, чтобы я общался с людьми, которые не уважают
священный закон брака; и с людьми, которые так же хладнокровно говорят о раздельном проживании мужчин
и женщины, как они относились бы к расставшимся животным?"

"Кто вам сказал, что они были причиной их расставания?"

"Миссис Форд. Этим вечером она провела со мной час.

- И вы ей верите и думаете, что у нее есть все факты по делу?

- Да. Она христианка и ведет непорочную жизнь".

Мистер Дин почувствовал, что умиротворенное состояние, которое он обрел в тот вечер, быстро
покидает его, и он лег в постель, надеясь забыться сном
дисгармония, охватившая его. Однако он этого не сделал, и утро застало
его не освеженным и слабым, разум беспокойным, ищущим чего-то, что
он не мог ухватиться, хотя и находился в пределах его досягаемости.

- Пожалуй, я не пойду сегодня в контору, - сказал он, после того как попытался
проглотить немного завтрака.

"Если ты слишком болен, чтобы работать, тебе, конечно, нужен врач. Я пошлю за
Доктором Бэрроузом, когда Чарли пойдет в школу", - сказала его жена.

- Не делай ничего подобного. Я не болен. Мне всего лишь нужен покой.

"Ты бы поступил по-своему, Говард, если бы умирал; но я действительно
думаю, что ты действительно выглядишь больным, и тебе следует что-нибудь предпринять".

Это "что-то" она не могла сделать. Она не могла достучаться до разума, который
нуждался в помощи, потому что она держала свой собственный разум таким бедным.

Читатель, была ли у вас когда-нибудь хоть одна попытка сделать что-нибудь для вас, и
во время выполнения работы ваши нервы были напряжены до
наивысшего напряжения, и помощь, любезно оказанная таким образом,
утомляет вас гораздо больше, чем то, что вы все сделали сами? Примерно так было
в тот день миссис Дин справляла нужды своего мужа
. Она заставляла его осознавать каждый свой шаг. Она вызывала его сотни
раз, отвлекая от его размышлений в сферу своих мыслей, по поводу какой-нибудь
мелкой детали или второстепенного вопроса. Она заявляла, что заботится о нем, но
заставляла его постоянно заботиться о ней.

"Говард, этим жалюзи нужны новые крепления. Говард, детская обувь
изнашивается. Говард, я сомневаюсь, подойдет ли мне мое новое платье; Боюсь, оно
испорчено. Говард, мне нужно пятьдесят долларов, чтобы купить детские шляпки
и платья на следующий месяц, я сейчас в долгу. Теперь, когда ты дома,
ты не мог бы помочь мне разложить журналы, которые я хочу переплетать?"

"Я смертельно устала. Я поднималась и спускалась по лестнице раз двадцать, по крайней мере,
сегодня утром, - сказала она, протягивая ему выпивку, которую
он попросил принести, когда будет удобно. Все эти вопросы,
предложения и просьбы усилили его слабость, так что ночью он
пришел к выводу, что ему было бы гораздо лучше в своем офисе.

Когда наступила ночь, миссис Дин была слишком утомлена, чтобы промыть его раскалывающуюся голову. Они
заняли, как им не следовало, одну и ту же комнату и измучили друг друга
и утром встали в таком же ослабленном состоянии.

"Вчера у меня был очень утомительный день", - сказала его жена. "Ты
достаточно здоров, чтобы пойти сегодня на работу, Говард?" Он думал, что да, и
благодарил небеса за то, что у него хватило сил добраться туда.

Неудивительно, что он искал то, что давало ему жизнь и силу. Это было его
верно, и он последовал сильному импульсу своего существа и часто ходил
в дом Хью Уаймена. Он почувствовал огромное облегчение, узнав, что
Хью и его жена ничего не знали о разлуке мистера и миссис
Далтон, пока все не закончилось; и не могли понять, что для них не имело никакого
значения, какое суждение вынесло о них общественное мнение.
Они смотрели только на право и справедливость движения; у него не было
таким образом, достаточной силы, чтобы противостоять распространенному заблуждению.
Его жизненная сила, настоящее дыхание его мужественности пришли к нему только в
вдохновляющее присутствие Хью и Арлин. В их атмосфере он вырос,
поэтому его тянуло к ним силой, которой он не мог противостоять,
и не стал бы, если бы мог.

Годы проносились величественной поступью. Многие переправились через тихий ручей;
среди них миссис Темпл и двое ее детей, покинувших дом Герберта
опустошенный и безрадостный. Доун стояла рядом с ней до последнего и видела, как она
спускалась в долину, и тогда она почти почувствовала ее пульсацию
новое рождение.

"Как быстро они возвращаются домой", - сказал Хью, когда розовые губы были сомкнуты
навсегда, и бедный убитый горем муж смотрел на тело, которое
никогда больше не вскочит навстречу его приходу.

"Где она сейчас?" Снова и снова этот вопрос напрашивался сам собой
Разум Герберта, пока его сердце не устало от долгого наблюдения,
ожидания и надежды, погрузился в глубокое горе внутри него. Три дня
привели к печальным переменам в его семье из-за болезни, которая свела
родителей и детей в одну могилу и оставила несколько семей без посещения.

В прошлом нас так плохо обучали, что нет ничего странного в том, что
кто-то переходит из этого мира, или состояния существования, в другое, что мы
должны говорить о них как об ушедших, мало осознавая, что любящие
сердца никогда не могут быть разделены: то, что мы называем духовной жизнью, всего лишь
естественное продолжение этого, без какой-либо "реки", протекающей между ними.

Словами нельзя было передать впечатляющесть сцены, когда, как
друзья встретились, чтобы в последний раз взглянуть на тех, кого они больше не должны были знать как
на земле убитый горем муж и отец склонился и поцеловал
холодные губы фигур, которые когда-то олицетворяли дух его жены
и дети. Многие скорбящие были там, под сенью облака
в этом еще не было светлой стороны; но когда было прочитано, что
прекрасный псалом: "Господь - пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться", каждая душа
была вознесена в область веры; эта вера была такой спокойной и утешительной
для

"Сердца, разбитые потерями,
И утомлены перетаскиванием крестов,
Слишком тяжелых для смертных".

Герберту казалось, что это Флоренс, которую они поместили в землю; он
не мог отделить ее от этой прекрасной формы из глины. Как он мог видеть
ее опустили в могилу, и двое его любимых рядом с ней? Как перенести
это великое горе? Не один. Только с помощью Того, чьи пути не
как наши, и кто все делает хорошо. Долгой была ночь скорби;
казалось, день никогда не наступит, настолько глубоким и мучительным было его горе
.

"Я бы хотел, чтобы твоя вера поддерживала меня", - сказал он Хью через несколько недель
после похорон.

"Это единственное, что унимает жало смерти и делает
могилу всего лишь проходом в небеса", - был ответ. "Меня бы не было
без его благословенного, утешающего влияния на все, что может дать этот мир,
помимо света, который мы ежедневно получаем в нашу жизнь от тех,
кто прошел эту долину".

"Разве они не одинаковы для нас, независимо от того, верим мы в их присутствие или
нет?"

"Нет, не одинаковы. Вы не относитесь к своему другу, который мало или
не верит в вашу жизнь и ваши мотивы действий, так же, как к тому, кто
полностью доверяет вам ".

"Нет, это не так. Следовательно, для того, чтобы наши невидимые друзья могли в полной мере
помочь нам, мы должны верить в их присутствие и способность сделать это. Христос
некоторым не смог помочь из-за их неверия".

- Даже так. Тот, кто не обращает на нас внимания, не имеет с нами общения. Но
вера, о которой я говорю, обретается не сразу; это медленный и
естественный рост. Снова и снова должны мы протягивать руку сквозь
тьму, прежде чем возьмемся за якорь. Часто нас окутывает облако, и
все кажется темным, как ночь. Будут часы и дни, когда Флоренс
войдет в вашу атмосферу, принеся с собой свое собственное состояние одиночества и
страстное желание, чтобы вы почувствовали это; дни, когда вы оба должны оплакивать то, что вуаль
упадет между вами; но прежде всего, солнце духовного света будет
сиять великолепно".

"Значит, вы думаете, что они страдают после того, как их не стало?"

"Безусловно, страдают. Совершенно разумно предположить, что они скорбят
по нам так же, как мы по ним. Переверните ситуацию. Предположим, что вы были там, где
она сейчас находится, и что она была здесь, и что вы предприняли решительные усилия, чтобы
приблизиться к ней, и, добившись пока успеха, попытались произвести на нее впечатление
фактом вашего присутствия. Если бы она узнала тебя, разве ты бы не
обрадовался? а если бы она этого не сделала, разве вы не почувствовали бы себя опечаленными, и все такое
тем более, если бы вместо того, чтобы честно признать самоочевидные факты, она
пыталась от них уклониться?"

- Верно; все это было бы совершенно естественно. Я никогда раньше не думал об этом
в таком свете. Как ты думаешь, смогу ли я когда-нибудь почувствовать и осознать это
Флоренс со мной?"

"Я верю, более того, я знаю, что ты будешь. Каким-то неожиданным образом какой-то человек
может быть использован инструмент, чтобы подвергнуть ваш разум необходимой проверке ".

"Будет ли это реально для меня? О, скажи мне, почувствую ли я и узнаю ли, что это
действительно она?"

"Если это правда, у тебя не будет сомнений. Все это что-то
который должен быть опытным, и не сказал. Кайф придет к вам
сердце и мозг, которые вы никогда не чувствовал раньше, когда вы впервые поняли, что
возможность общения с нами наших ушедших друзей, и это
потому что истина будет более тесно связана с вашим внутренним я
чем все, что вы чувствовали раньше. Дон слишком сильно переживает из-за
смерти Флоренс, чтобы увидеть ее; она слишком погружена в собственное состояние. Когда
она придет в себя - освободится от тревожного состояния
Флоренс, она увидит ее и приведет к общению с вами; но
незнакомка может сделать лучше и предоставить вашему разуму более убедительные доказательства
ее способности разговаривать с вами ".

"Одним из условий этого общения было то, что мы должны получить
это через незнакомцев. Это лишает это святости для меня ".

"У тебя никогда не возникнет такого чувства после того, как ты однажды ощутил ее присутствие
через другого. Вы почувствуете слияние человечества более остро,
и увидите, насколько все мы едины, что очень мало того, что является
исключительно вашим или моим; и все же мы владеем всеми вещами и всеми сердцами, которые
вдохновляйте нас. Человеческие души принадлежат Богу и человечеству. Из
того, что одна находится рядом с нами, благословляя нас своим ежедневным присутствием, не следует, что она
полностью наша. Она принадлежит человечеству и становится нашей благодаря
распространение. Это как истина, которую мы даем другим; ее становится больше
внутри нас, чем больше мы ее распространяем. Все, что наполняет меня радостью, становится для меня
гораздо важнее, когда я рассказываю об этом множеству людей. То же самое и с
теми, кого мы любим; чем больше человечество предъявляет к ним претензий, тем они значительнее для
человечество, тем больше они становятся для нас. Флоренс была для тебя чем-то большим, потому что
Дон и я любили ее. Если она много значила для вас здесь, насколько
полным и преисполненным любви будет ее служение вам сейчас. Ее
бессмертный дух пребывает с вами каждый час и будет воздействовать на вас во всех
время. Когда вы будете знать, что она с вами, вы почувствуете трепет
от ее радости, и ваши часы будут значительно освобождены от их настоящего
одиночества. Странно, что на протяжении стольких лет мы хоронили наших
друзей в могиле и сидели, скорбя, у ее дверей. Но спиритуализм
отвалил камень, как это сделал ангел древности. Он приходит со своими
учениями и смиренными призывами к серьезным, правдивым душам. Она достигает наших
повседневных потребностей и является для нас руководством к жизни, а не затхлым, никчемным кредо. Это
поток жизни, текущий от сердца к сердцу; не только для одного, не
для немногих, но для всех. Она вьется мимо вечных жилищ и течет к
городу нашего Бога. Счастлив тот, кто пьет из этого скромного ручья, такого
незапятнанного мнением людей, чистого и кристально чистого. Герберт! счастливым
будет твой день, когда ты отведаешь его живых вод".




ГЛАВА XXXIII.


"Значит, вы не совсем игнорируете церковь", - сказал деревенский пастор
Хью после долгой и серьезной беседы на религиозные и социальные
темы.

"Я не верю. Но я отрицаю, что ее ограничения и догмы могут контролировать
растущий разум, и считаю неправильным, чтобы церковь предполагала
или желания сделать это. В качестве великого руководства к популярной мысли я
объединил бы церковь с театром ..."

"Театр!" - воскликнул священник, подняв обе руки в священном
изумлении. "Вы же не хотите сказать, что мы должны превратить святилище в
театр для игр? Я трепещу за наш век, сэр, действительно трепещу, если такие взгляды можно
терпеть.

"Не превращайте церковь в театр, но соедините то и другое, и с помощью
добра, которое можно извлечь из каждого, сформируйте совершенный храм".

"Но театр - это храм зла", - заметил пастор.

"Это не так. То, что иногда это извращалось и делалось так, чтобы способствовать
тому, что мы называем "злом", не является причиной, по которой театр должен быть
осужден. По той же причине мы могли бы осудить церковь, поскольку она,
также, в некоторые периоды своей истории становилась средством низменности
угнетения и неправедных действий; она залила поля кровью, и
убивали невинных людей тысячами".

"Но это не было истинной церковью".

"И в первом случае это не было истинным театром; ибо театр,
когда он ограничен своей законной целью, является величайшей моралью".
инструктор, которого когда-либо знал мир. Если бы вы привыкли посещать
театр, а я знаю, что вы им не являетесь, вы бы обнаружили, что торжеству
правильного всегда аплодирует публика, в то время как трюкам и
сиюминутные успехи злодеев неизменно осуждаются. Это доказывает
более верно тенденцию театра, чем все проповеди
тех, кто плетет тончайшие аргументы с кафедры и из прессы.
Почему, мой дорогой сэр, сама церковь бессознательно переходит к
театру, а театр столь же бессознательно переходит к церкви.
Станьте свидетелем ярмарок, школьных выставок, живых картин и частных мероприятий
драматические представления первых и субботние вечерние службы
в стенах последних. Разве это условие не указывает на
конечную комбинацию, о которой я говорил?"

Пастор долго сидел в глубокой задумчивости. Наконец он поднял глаза
на Хью, как бы уступая своему внутреннему желанию быть верным тому, что
было очевидно правильным, хотя и противоречило общественному мнению, и сказал:

"Я надеюсь, что день его наступления еще далек, мистер Уаймен; Я боюсь вашего
взгляды уничтожили бы все религиозные чувства и сделали бы нас безбожниками
народ".

- Что вы считаете "религией", сэр? - спросил Хью. - просто внимание
к внешним формам или жизнь искреннюю?

"Жить безупречной жизнью, безусловно, уделяя внимание внешним
формам; не отказываться от объединения самих себя".

"Это правильно, но это самая маленькая часть христианской
битвы. То, что я называю религиозной жизнью, - это отдавать дань уважения всем искусствам
жизни. Все, что способствует здоровью и счастью каждого человека.
человечество имеет для меня жизненно важное значение и является главной частью моей религии.
Мое христианство побуждает меня построить лучший дом, какой я смогу с моими средствами,
и обставить его с хорошим вкусом, чтобы поднять настроение его обитателей
. Это распространяется на все сферы - на еду, сад,
одежду, развлечения, на все социальные потребности; фактически на все, что
повышает уровень жизни. Религия для меня - это жизнь во всем, что
возвышает, поэтому я люблю храм, в котором мы все собираемся, и
считаю, что он должен быть украшен всеми видами искусства ".

"Я думаю, что пока вы правы; мне самому не нравятся голые
стены церквей нынешнего стиля".

"Это один шаг; вы сделали его; я сделал другой и вижу
что драма - такая же часть Божьего метода возвышения человечества, как
цветы и музыка. Скоро ты увидишь это так же, как и я. Церковь
сегодняшний день слишком холоден для меня; он не пробуждает глубоких чувств моего существа
поэтому я приближаюсь к Богу через Природу.
Когда церковь будет лишена богословия и сохранит прекрасное
в его стенах я буду счастлив быть среди тех, кто "собирается", ибо
всем нужна магнитная жизнь сборок, чтобы завершить цикл своего
существования. Мне не нравится дробная жизнь, которая захватывает одни части
и отбрасывает другие. В нынешнюю переходную эпоху лучшие умы
изгнаны из святилища в ожидании идеального храма, где
они смогут поклоняться с полнотой души и целеустремленностью ".

"И все же все лучше для сборки, не так ли, даже в ее
несовершенном состоянии, как вы это называете?"

"Это хорошо для всех, но не так важно для некоторых, как для
Прочее. Некоторые натуры настолько восприимчивы к чувствам и жизни, настолько проникнуты
религиозной мыслью, что за один час они живут глубже, молитвеннее, благочестивее
, чем другие за сто лет. Каждая эмоция открывает для
таких присутствие Божества. Для них каждый час - время поклонения, а
каждый предмет - святыня. Никакие человеческие слова не могут разжечь их чувства до
более яркого пламени, ибо они общаются с Богом. Роса и цветок говорят
им о покровительственной заботе их отца. Проявления их
повседневная жизнь, изобилующая небесными указаниями, говорит о том, что Бог близок.
"Изо дня в день произносит речь", и для таких все часы святы.
Сердце, настроенное на жизнь, полно поклонения. Каждое проявление,
будь то радость или горе, приближает Бога; и мир становится
храмом. Религия должна проходить через жизнь, и ею должны жить. Это в
одежде, на кухне, в гостиной, в книгах, в театрах, фактически во
всех формах жизни. Теология мертва для людей. Они хотят живого,
жизненно важного настоящего, без догм или сектантских ограничений, которые мешали бы их
душам расти ".

Пастор почувствовал силу замечаний Хью и слабость любого другого
аргумент, который он мог бы привести против них. Правда продолжала давить
на его разум, и он чувствовал, что, возможно, будет вынужден отказаться от своих
давно вынашиваемых убеждений.

Таким образом, день за днем мы теряем одно мнение за другим. Они изнашиваются, и
мы откладываем их в сторону, как поношенную одежду, которая отслужила свое.
Величайшей ошибкой прошлого была вера в то, что мнения и
окружение должно быть непрерывным и неизменным. Когда мы смотрим на природу
мы извлекаем другой урок. Она постоянно меняется и размножается.
Мировое мнение сдерживает слишком многих. Никто не осмеливается идти вперед и жить
уходит из своей жизни из-за страха перед соседом или другом, и таким образом
задерживается полный поток вдохновения для всех. Сила в одном - это
сила во многих; и тот, кто отваживается идти по индивидуальному пути,
обладает силой всех, кто восхищается храбростью поступка. Время слишком дорого, чтобы использовать его по шаблону.
пусть каждый стремится выполнять свою особую работу, ибо
у каждой души своя миссия на земле, хотя все мы можем трудиться
очевидно, в одном направлении. Из тысячи людей, совершающих то же самое
путешествие, каждый увидел бы то, чего не увидел бы никто другой. Каждая душа, которую мы
у meet in life есть новый голос, новая истина для высказывания или новый метод
представления нашим умам уже известной истины. Каждое пробуждает в нас новое
чувство, деликатно затрагивает какую-то нежную эмоцию, в то время как
другое воздействует на наши чувства, как резкая музыка, пока мы не отправимся на поиски
для гармонии и отдыха, и мы находим внутри себя сокровища мысли, о которых мы
никогда бы не узнали, если бы таким образом не были загнаны в глубины нашего
существа. Итак, все помогают нам достичь более высоких состояний; те, кто успокаивает нас,
и те, кто дисгармонизирует нас до обморока, удалились бы в мир нашей души.
самое сокровенное для мира. Мы должны смотреть на жизнь в самом широком масштабе, если мы
хотим обрести покой. Ограниченное видение не дает нам ничего, кроме атомов, фрагментов
плавающих в кажущемся беспорядке; но вид на горы передает духу все
долины и холмы, и показывает их как части обширного ландшафта,
полное и совершенное целое.

"Я думаю, пройдет немало времени, прежде чем я смогу смотреть на эти вещи так, как вы
смотрите", - заметил пастор после долгого раздумья. "Я боюсь, что ваш
радикализм в этом и некоторых других вопросах, мистер Вайман, повредит
обществу, если его широко распространить".

"Я не думаю, что вы понимаете мои взгляды на брак не больше
, чем вы понимаете их в отношении религиозных предметов".

"Я слышал, что вы даете полную свободу мужчинам и женщинам разрывать
свои узы и объединяться с другими".

- В каком-то смысле да, сэр; в другом - ничто не может быть дальше от меня. Я
смело заявляю повсюду, что мужчины и женщины не должны жить вместе
в повседневной дисгармонии и рожать детей, чтобы унаследовать и увековечить
их угловатость и диссонансы. Ты сам, если бы говорил без
предрассудков и страха перед миром, сказал бы то же самое ".

"Но разве они не должны пытаться жить в гармонии?"

"Совершенно верно; но что, если они не смогут; если магнетическая жизнь будет уничтожена?
Если те, чей союз таков, просто в юридическом смысле, чувствуют, что,
продолжая этот союз, они ежедневно теряют жизнь, власть и ментальную силу
, им, безусловно, следует расстаться. Я бы предпочел увидеть такие узы разорванными
, чем стать свидетелем душераздирающего зрелища, которое я наблюдаю каждый день
в моей жизни - вечеринки, боящиеся общественного мнения и тянущие друг друга вниз,
вести фальшивый и распутный образ жизни..."

"Что, сэр? Распущенная жизнь?"

"Конечно. Распущенность не только вне брака. Каждый день и
каждый час детей вводят в мир без любви и истинного воспитания
родители остаются в руках наемных, и часто порочных и невежественных
слуги, в то время как те, кто должен заботиться о них, тратят свое время
в безумии и удовольствии - нежелательные дети, ослабленные умственно и
физически, без сферы любви, которая могла бы их окружить - отпрыски легализованной
проституции, ни больше ни меньше".

"Я и сам думаю, сэр, - сказал пастор с расстановкой, - что многие
дети рождаются такими, но как это зло влияет на другую форму
распущенности, которая растет?"

"Это очень тесно связано с этим. Пусть супруги увидят, что они дают
рождение чистых, гармоничных детей, и "социальное зло" будет изглажено
навсегда. Зло нашей сегодняшней жизни прослеживается до потомства, рожденного от
лживых и глупых матерей - от диких и безрассудных отцов ".

"Я признаю, что это великое зло, но как мы можем его предотвратить?"

"Делая наши браки чистыми и священными, и изменяя наши отношения"
после того, как жизнь каждого из них будет исчерпана".

"Но что станет с детьми?"

"Это другой вопрос, и он решится сам собой. Порядок
вся жизнь состоит из шагов; их мы не можем перепрыгнуть. Одна истина охватывает
другую. Если бы система брака была совершенной или отношения между
полами были понятны, мы бы не видели, как видим сейчас, проявлений, которые
заставляют нас постоянно сомневаться в существовании Бога и постоянно бояться
в поисках тревожащей причины. Что-то необходимо, сэр, в нашей
существующей социальной системе, чтобы сделать нас чистыми, и это что-то - меньше
ограничений и больше личной свободы. Мы никогда не становимся чистыми под
ограничениями. Все, кто знает меня, знают, что я стремлюсь объединить полы в
чистое и святое общение духом. Стены и перегородки всегда
порождали подпольные движения. Мальчики и девочки в школах не должны быть разделены
они должны встречаться друг с другом ежедневно; их учеба, их спорт
должны быть едины, насколько это возможно, таким образом, сочетая их натуры, а не разделяя
их. Если бы мужчины больше жили в обществе женщин, они были бы поражены
обнаружив, насколько чище и возвышеннее стала бы их природа; насколько
ментальная ассимиляция оттачивала их более дикие наклонности, их
более грубые страсти. Если бы таков был ваш опыт, вы бы рассказали мне об этом в одном из
год, когда мужчины и женщины недостаточно общаются".

"Я думаю, у вас добрые намерения, - сказал пастор, - и если бы у меня была ваша вера
в личную свободу, я бы почти осмелился надеяться, что земля еще увидит
лучшие дни".

"Я хотел бы, чтобы у вас было мое доверие к человеку и Божественной жизни, которая находится внутри него,
ожидающей своего проявления через его поступки. Но моя вера не может быть
передана другому; это вопрос внутреннего роста каждого.
Это приходит к нам, когда наши души воспаряют над лабаринфским лесом
мнений и теорий, высоко в более чистую атмосферу, незапятнанную
пыль и дым нашей повседневной жизни. Да; видение на горе должно когда-нибудь прийти
. Мы должны подняться, если хотим заглянуть за пределы; но никакие наши слова
не могут передать другому величие сцен, которые мы там созерцаем ".

Хью сделал паузу, и его лицо, казалось, озарилось светом. Пастор пошел
домой, чтобы поразмыслить над словами и помыслами искренней души - словами, которые
запали глубоко в него и вытеснили многие из его собственных мнений.

"Я действительно верю, что Хью Уайман хороший человек, после всего, что о нем говорят
", - заметил он своей жене, открывая Библию в тот вечер для
заключительной службы дня.




ГЛАВА XXXIV.


Шли годы, и Дон продолжала уверенно и мирно выполнять свою
работу, каждый день давая мужчинам и женщинам расширенные взгляды на жизнь и более глубокое
осознание их собственных сил. С помощью друзей и своего отца
ей удалось основать приют для сирот обоего пола в
дикой и красивой местности, где могли раскрыться все разнообразные способности их
разума. Все они должны были работать определенное количество часов
каждый день; затем следовали учеба и отдых. С каждым днем она становилась тверже
в своей вере в то, что объединение полов - единственный способ
сделай их чистыми и утонченными. Их труды в саду и на поле были
совместными; также как и их учеба и уроки. Там был большой
зал, украшенный венками и цветами, где они встречались каждый вечер
и пели, танцевали и беседовали, как им заблагорассудится; при этом с каждым днем
их становилось все больше. Мальчиков обучали как механике, так и
сельскому хозяйству, и было приятно наблюдать за их ежедневным
растущим изяществом поведения по отношению к другому полу, а также к
тон любви и сочувствия, который становился все сильнее между ними.

Доун не сразу преуспела в своих усилиях; большинство смеялось над ее планом
но, верная своему вдохновению, она продолжила,
и через несколько лет стала свидетельницей возведения большого, солидного здания
среди высоких сосен и раскидистых дубов. Родители, которые перешли "через
реку", пришли и благословили ее труды для своих детей; и те, кто,
хотя и жил на земле, оставил своих отпрысков без присмотра, плакали
когда они услышали о счастливом доме среди зеленых холмов, где их
детей учили единственной религии жизни - истинному искусству
жить.

Ведущей идеей и целью было воспитание этих детей в духе гармоничной
жизни и сохранение надлежащего баланса физического и психического путем
равного использования того и другого. Результат ее усилий был весьма отрадным
и вселял надежду в Доун. Ее успех был очевиден для всех, даже для
тех, кто поначалу насмехался над ее курсом. Взаимное уважение, которое
было проявлено между ними; быстрые, проницательные умы и физическая
активность; хорошо возделанные поля, красивые лужайки, сады
блестящие и благоухающие цветами, аккуратно убранные комнаты,
книги, картины и различные средства обучения, развлечения и
упражнения: и вокруг всего этого витает нежный и любящий дух Рассвета
подобно ореолу небесной защиты, объединенные в картину, которую никто не
можно было бы не восхищаться. Это преподало всем один урок, и он гласил:
делайте детей полезными, и вы сделаете их счастливыми.

Бэзил и его сестра часто приходили в дом, где Дон, казалось,
председательствовала, как ангел-хранитель. Это было желанием всей их жизни
увидеть такой дом для сирот, желание, которого они никогда не ожидали увидеть
исполненный. Они в значительной степени жертвовали на его поддержку и никогда не были так счастливы, как в
находясь в его стенах. Миссис Далтон, которую мир так великодушно жалел,
здесь она обрела свою сферу, как и многие другие, которые долгое время чувствовали себя неуравновешенными.
Она учила детей музыке, рисованию и языкам и распространяла
свою жизнь и интерес по всему дому, в каждое сердце в нем.
Таким образом, мать была довольна с каждым днем и с каждым часом она чувствовала себя все меньше
потребность в союзе, в который, по предсказанию мудрого мира, она вступит к
моменту получения развода. Пришла Беатрис и заняла место Дон
всякий раз, когда она хотела пойти к себе домой, чтобы освежиться в постоянной
любви своих отца и матери.

"Я никогда не думала, что на земле может быть такая красота", - сказала тетя
Полли Дэй, одна из старейших жительниц городка, Доун, в первый
раз, когда она встретила ее после основания "дома". "Похоже,
ангелы приложили к этому руку, дитя, и только подумай, ты во главе
всего этого. Почему, я помню ту ночь, хотя это было почти каждый день,
когда ты родился. Удивительнее всего, как летит время. Может быть, я не
выйду, чтобы увидеть твой дом для этих твоих маленьких сирот в этом мире,
но, может быть, я узнаю, когда поднимусь наверх. Как вы думаете, мисс Вайман, дает ли нам Господь
видеть людей на земле, когда мы там бываем?

"Я знаю, что он это делает. Я чувствую, что ангелы помогли мне сделать это
великая работа".

"Что ж, это утешительная вера, мягко говоря, на "т"; и меня не волнует
насколько сильно оклеветали тебя и твоего отца. Я верю вам, добрые люди,
и жажду королевства".

"Я полагаю, никто никогда не чувствует себя достойным королевства, тетя; но мы все
знаем, что если мы ищем добра и истины, то найдем покой здесь
и в будущей жизни".

"Это мое мнение, и я не понимаю, как люди выставляют тебя таким безбожным,
если жить по-настоящему и быть добрым к бедным - неправедно, тогда давай
я - грешник, среди которого нужно жить. Подумай обо всем, что дал твой отец
я всю свою жизнь, и есть старый Дикон, от которого Симс не отнимет ни цента
свою древесину он продает мне, когда Господь сказал ему в доброй книге быть
добрым к вдове и сироте. Однако он долго молится "нет".
Что ж, я полагаю, что таким образом он добрее обратится к небесам и восполнит
словами то, чего ему не хватает на деле ".

- Он все исправит, тетя, когда перейдет в другую жизнь
и осознает, как мало он сделал здесь.

"Может быть; но это все равно, что перенести всю недельную работу в субботу вечером.
Я думаю, ему придется потрудиться, чтобы наверстать упущенное ".

Дон могла только улыбнуться этому странному, но проницательному замечанию и, сунув в руку пожилой леди
щедрый денежный подарок, ушла тратить
ее последний вечер с отцом и Гербертом, который теперь был с ними
каждый вечер, прежде чем отправиться в свой дом среди холмов.

"Каким неподвижным и белым выглядит его лицо", - подумала Доун, когда Герберт посмотрел на их
попросив, сел за инструмент, чтобы поиграть. Один долгий, восхищенный взгляд
поднятый вверх, а затем пальцы скользнули по клавишам.

Была ли это музыка воздуха, или какое-то существо из высших сфер дышало
на него, наполняя его душу звуком, что заставляло его производить такое
ищущие тона и заставляющие их трепетать души
слушатели? Теперь, стонущий, как ветер и волны; теперь, радостный, как будто
два существа, давно разделенные, встретились. Затем песня стала слаще, мягче,
нежнее, пока у каждого из глаз не потекли слезы; все дальше и дальше, все прекраснее и
умоляющая, пока можно было думать только о том, что

"Ангелы Ветра и Огня"
Поют только один гимн и умирают
С непреодолимым напряжением песни;
Умирают в своем восторге и изумлении,
Как струны арфы разрываются на части
Музыкой, которую они пульсируют, чтобы выразить".

Звуки стихли. Герберт откинулся на спинку стула и ничего не сказал; но на
белом, поднятом лице они прочли, что с ним был ангел, один из
небожителей. Ни одно слово не нарушало тишины этой атмосферы; ни одно
дуновение не нарушало ее божественного очарования.

Без слов они расстались, и священная сладость этого часа
оставался с ними в их снах, которые приходили к обоим лишь задолго до
после полуночи.

На собственном опыте Дон поняла, что Герберту следует больше общаться с
людьми и проявлять интерес к жизни. Она знала, что было бы нехорошо, если бы
он слишком много думал о той, кого мир объявил
ушедшей, но которая стала ближе, чем кто-либо из известных земных родственников.

"Приезжай в мой дом в горах и повидайся с моей семьей", - сказала она ему на следующее
утро при прощании.

Он частично обещал словами, но его рассеянный вид указывал на то, что
у него не было намерения этого делать.

Что это было за выражение, промелькнувшее в тот момент на ее лице? Конечно,
выражение его собственной дорогой Флоренс, умоляющей о чем-то.

"Я приду, Дон, и очень скоро", - сказал он, на этот раз решительно.

Лицо Дон озарилось другой радостью, не похожей на ее собственную, когда она пожала ему
руку и попрощалась.

Прошло не так много недель, прежде чем Герберт выполнил свое обещание навестить
Дом. Приглушенный звук голосов донесся до его ушей, когда он приблизился
жилище, и когда он подошел ближе, прекрасный воздух "Дома" коснулся
его сердца новой сладостью. Дети пели свой вечер
гимн. Как только он ступил на портик, песня смолкла, и наступил рассвет
скользя из зала.

"Герберт! Добро пожаловать! - воскликнула она с таким выражением на лице
что не нужно было слов, чтобы выразить, как она рада его приходу.

В свою маленькую гостиную она распорядилась, чтобы ему принесли ужин, который, по-видимому, пришелся ему очень по вкусу,
а потом они гуляли по саду, пока роса
тяжелым слоем не легла на траву.

Дни проходили, а он все еще медлил. Для него было жизнью видеть
так много детей счастливыми благодаря труду и полезности. Вскоре появилось желание
benefit them каким-то образом завладел его разумом, и вскоре
он настолько завоевал их любовь песнями и рассказами о путешествиях и
историей, что вечерняя группа не считалась идеальной без мистера
Темпл, или "дядя Герберт", как осмеливались называть его некоторые из самых младших
его.

Как детство, юность и возраст нуждаются в обществе друг друга. Насколько
совершенна семейная группа, которая включает их всех, от младенца
до седовласого отца. Дома без детей! Да помогут Небеса тем, у кого
нет солнечного света невинного детства, который сохранял бы их сердца свежими.

Благодаря этой сфере жизни и любви он обрел возрождение в своей жизни.
Постепенно тучи печали рассеялись, окаймленные солнечным светом надежды
который поднимался в его груди.

Рассвет был его силой и советчиком каждый день. Через нее он узнал
как тесно мы связаны с другой жизнью, и все же как твердо мы должны
поддерживать нашу связь с этой, чтобы мы могли стать орудиями добра, и
не просто чувствительные, остро чувствующие человеческие потребности, но ничего не делающие для
их удовлетворения.

"Я намерен посвятить себя жизни и в чем-то помогать человеческой семье.
путь, - сказал он Заре однажды вечером, когда сумерки окутывали себя
пурпурными облаками. "Я черпал вдохновение в тебе и больше не буду
тосковать по прожитым дням. Мои сокровища лежат за пределами, и я буду стремиться
стать достойным союза, когда мне будет позволено перейти
тихий поток.

"Сделай", - ответила Дон, - "и тем самым сделай ее жизнь богаче и счастливее".

"Я делаю ее счастливее? Разве она не ушла отдыхать?"

"Своего рода отдых, я знаю; но разве она все еще не живет и не смешивает свою жизнь с вашей каждый день
? Поэтому, независимо от качества ваших мыслей и
действие заключается в том, что она должна принять его и на время впитать в себя
духом. Если ваша жизнь неопределенна и полна беспокойства, ее жизнь станет
такой же. Напротив, если твоя сильна и полна цели, ты отдаешь
ей силу и покой души.

"Это так? Мы так едины после смерти?"

"Какая часть Флоренции умерла, Герберт? Дух покинул нас, унося
все способности, все чувства и эмоции в ту страну, о которой многие мечтают
что мы теряем всякое осознание жизни внизу и остаемся в каком-то благословенном
состоянии мечтательной легкости. Это не так. Наши жизни после смерти, так называемые, созданы
более чувствительны ко всему, чем мы обязаны нашим друзьям на земле, и смерть - это всего лишь
объятие, которое связывает нас еще теснее ".

"Твои слова стимулируют меня к труду и делают моих близких счастливыми на протяжении всей моей
жизни. О, если бы я, как и ты, мог знать, что они иногда со мной; или,
скорее, что они могли бы прийти и дать мне то доказательство, в котором я так нуждаюсь,
об их присутствии и их способности общаться с нами".

"Я не мог представить вам эти доказательства, потому что я знаю их и вас,
но у меня есть милая девушка, которая только что пришла в наш дом, незнакомая с
вам и самому себе, обладающему даром ясновидения, и, если вы пожелаете, я
я представлю ее тебе".

"Сделай это, ибо ничто не доставит мне большего счастья".

Молодую девушку со светлыми волосами и голубыми глазами, которые, казалось, всегда смотрели
куда-то вдаль, привели в гостиную к Рассвету, и она замерла,
потеряв дар речи, как только вошла. Ее внешние чувства казались замкнутыми,
когда она произнесла голосом, полным чувства, эти слова:

"Утешься, я здесь; твоя жена Флоренс и твои малыши.
В могиле нет никого из нас, кто был бы тебе так дорог. Верь, и мы придем. Я
Однажды ночью прошептал песню твоей душе, и твои пальцы облекли ее в слова.
Прощай, я приду снова; нет, я не ухожу от того, кого так люблю
хорошо. Это Флоренс разговаривает с Гербертом, своим мужем, из-за реки
по имени Смерть.

Девочка с удивлением огляделась по сторонам, затем с тоской посмотрела на Дон, которая
указала ей на дверь, чтобы она могла присоединиться к своим товарищам.

- Она всегда добивается такого успеха? - спросил Герберт после долгого молчания.

- Нет. Я часто видел, как она терпит неудачу; но когда складывается впечатление, оно
неизменно правильное.

"Чудесное дитя. Как ты можешь обучать ее и при этом сохранить этот
странный дар?"

"Я подчиняюсь своим впечатлениям и позволяю ей много играть. Она не может
следить за своим классом, поэтому я преподаю ей самостоятельно короткие, легкие уроки и
никогда не нагружаю ее каким-либо образом, физически или умственно ".

"Ты, должно быть, очень любишь ее; я жажду увидеть больше ее чудесной
силы".

"Ты так и сделаешь; но час уже поздний, я должна отправить своих детей спать и
счастливых снов".

Вскоре голоса стихли, и веселое "спокойной ночи"
эхом разнеслось по дому. Когда все стихло, пришел рассвет и сел рядом с
ним, и долго они говорили о земле загробной жизни и ее сокровенных
связь с этой жизнью, столь полной боли и удовольствия.




ГЛАВА XXXV.


Доун каждый день с нежностью смотрела на свою маленькую группу, и все
материнские инстинкты ее натуры всплывали на поверхность, когда она думала
о том, что их жизни приходят без их просьбы, что им навязывают быть
сражался в бурю и огонь. Если бы все родители могли чувствовать
ответственность материнства, как чувствовало это чистое существо, которое отдало
самый богатый, самый теплый поток своей жизни, чтобы вынашивать этих детей. "Тот, у кого
больше всего сердца, знает больше всего горя", и многие моменты были такими
печаль, которая пришла к Рассвету, когда она увидела существ, которые были безрассудно созданы
для того, чтобы страдать из-за недостатка любви и заботы. Но, несмотря на печаль,
она никогда не становилась болезненной. Она жила и работала светом, который был
дан ей искренне, и это все, что может сделать смертный.

Ни один сезон не был для нее завершенным, который не привлекал бы на ее сторону мисс
Бернард, который казался дополнением к самой себе. Однажды теплым летом
вечером, когда воздух был сладок от дыхания роз, они сидели
вместе; искренние слова передавались от души к душе, и их натуры
сливаясь, как части сладкой мелодии; Высокая надежда Дон, плывущая
над богатым оттенком глубокого жизненного прилива, на котором плыла душа ее
друга.

"Я часто задавалась вопросом", - сказала Дон, пожимая дружескую ладонь
более нежно, - "будет ли моя жизнь так же прочно укоренена, как твоя собственная; если
такое же глубокое спокойствие наполнит мое существо".

"Если когда-то он был полон волнения, то, несомненно, наконец успокоится", - сказал
Мисс Бернард, тем твердым тоном, который указывает на то, что жизненные бури
позади: "ибо мы подобны расплавленному серебру, которое продолжается в
состояние перемешивания сохраняется до тех пор, пока не будут удалены все примеси, а затем становится
неподвижным. Мы не знаем покоя, пока не сгорит мусор и мы не увидим отражение лица нашего Спасителя
в нашем собственном лице".

В этот момент лунный свет упал на ее черты, почти преобразив
неподвижное, бледное лицо. Этот священный момент сблизил их больше, чем годы
обычных эмоций или любых внешних жизненных волнений.
более нежное раскрытие их отношения друг к другу вспыхнуло в
их сердцах - отношения, которые серебристая луна и тихая летняя ночь
типичный пример, поскольку все наши состояния находят свои аналогии во внешнем мире.

"Я часто спрашиваю себя, - сказала Дон, нарушая тишину, - на какую часть твоего
существа я реагирую?"

"Я часто задавала себе тот же вопрос. Дон, из тех, кого я
любил, и в юности испытывал амбиции стать копией
друзей, дорогих мне в жизни. Сейчас я стал более смиренным и чувствую себя
доволен тем, что могу заполнить, насколько, я знаю, могу только я, часть любой души. Я могу
искренне сказать, что ты трогаешь и возбуждаешь каждую частичку моего существа, если ты этого не делаешь
заполняешь ее, и что прямо сейчас ты откликаешься на каждую частичку. Некоторым образом, мое существо
стоит на месте, я забываю прошлое и не знаю будущего. Есть тот, кто
так действует на меня сейчас, хотя многие другие взволновали меня еще больше
и пробудили более глубокие чувства, - этот вызывает
самые нежные эмоции моего сердца и побуждают меня к более добрым поступкам. Таким образом,
все по очереди действуют и реагируют друг на друга, и что нам нужно, так это
точно знать, как определить это отношение для эмоций, которые оно вызывает
четвертые так часто ошибочно принимают за любовные отношения между полами, которые
брак скрепляет, и через несколько лет раскрывается болезненный факт, что то, что было
предполагалось, что душа сливается с душой, но на самом деле это был всего лишь союз одной
мысли и чувства, в то время как остальная часть их натуры была полностью
безответной, ее самые глубокие и святые устремления не соответствовали друг другу ".

"Разве мы сейчас не отвечаем друг другу, потому что мы полны жизни и
каждый восприимчив к эмоциям другого?" - спросила Дон.

"Что-то более глубокое", - сказала ее подруга. "Это потому, что мы оба
озарены божественной сущностью, которая пронизывает все пространство и материю, как
воздух окружает этот земной шар. Мы оба наполнены и отражаем индивидуальность друг друга.
пресыщение. Тема грандиозная, и я хотел бы ее расширить
сегодня вечером, прежде чем наши состояния сменятся на более суровые,
в которых когда-либо преломлялись божественные истины ".

"Я остро ощущаю силу вашего последнего утверждения", - сказала Дон,
"ибо я знаю, что чисто ментальное состояние противоположно духовному
свету. Какой прекрасной становится жизнь, когда мы начинаем осознавать ее
законы и узнаем о Нем, кто есть сам закон, и чьи ежедневные проявления
являются защищающими руками вокруг нас ".

"Полностью осознавая это дробное спаривание, о котором мы говорили, я
я задаюсь вопросом, найдем ли мы когда-нибудь душу, удовлетворяющую все потребности, или
будем ли мы блуждать, черпая то у одного, то у другого, пока душа
прозвучали ли все его эмоции, пробудились ли все его чувства и на что он откликнулся
. В моем глубочайшем, самом серьезном поиске истины этот ответ
кажется, единственный, который дает мне покой. Как тебе, чье
видение яснее моего?"

"Я чувствую, что ни одна душа не может удовлетворить все желания другой. Однако, видя
этот принцип, недостаточно ясно понимаешь метод его
применения ".

"Свет придет с трудом, как огонь вспыхивает из кремня
от ударов стали".

"Верно", - сказала Дон, черпая вдохновение в этих словах. "И я
часто чувствовала, что мир сегодня был бы лучше, если бы люди согласились на
живите вместе, пока жизнь и гармония текли к каждому, и не больше.
Я думаю, что вся моральная атмосфера была бы подтянутой и возвышенной,
физическая и духовная красота детей увеличилась, и более чистые, благородные
существа заняли бы место угловатых произведений того времени, если бы наши
профсоюзы были основаны на этом принципе. И все же ни один разум не может указать
выявите недостатки нашей нынешней системы и примените меры по исправлению. Объединенные
голоса всех и усилия каждого человека должны быть объединены
для осуществления столь неотложных изменений. Все мужчины и женщины должны
укреплять себя и следить за тем, чтобы в их жизни не появлялось никаких существ,
если у них нет здоровья и гармонии для передачи. Материнство никогда не должно
принуждаться; высшая и самая священная миссия женщины никогда не должна быть
проституцией, и все же этот грех присутствует повсюду. Когда каждая женщина почувствует
эту истину, она очистит мужчину, ибо он возвышается благодаря ее вознесению.
Ему нужны ее мысли, ее вдохновение, ее влияние, чтобы поддерживать его
каждый час; и когда мир достиг той точки, когда умы
может общаться; когда общество предоставит человеку право провести час в
общении с любым, кто его вдохновляет, мы продвинемся вперед
к более чистому состоянию. Сегодня человечество страдает из-за ментального и
духовного общения. Предоставьте мужчинам и женщинам их право встречаться на
высоких, интеллектуальных и симпатичных началах, и каждый из них станет
лучше. Тогда у нас не было бы никаких тайных бесед, и их было бы немного, если бы
любое из зол страсти, которые сейчас тяготеют над каждым сообществом, ибо
ограничения, которые установили ревность и эгоизм женатых
, в значительной степени создают их ".

Она остановилась, и высокие деревья замахали ветвями, как будто
благословляя ее голову. Красота была повсюду. Там, в ту летнюю
ночь, кто мог произнести что угодно, кроме правды. Мягкий и нежный свет этого
часа, серебрящий небесным очарованием каждую скалу, дерево и пение
ручья, не возбуждал софизмов, а скорее вдохновлял душу
божественнейшие истины. Их слова затихли, но дух, влияние
их мыслей будут жить в веках и, возможно, принесут тем, кто
прочтет их, состояния мира и умиротворения. Мы все знаем, что отношения между мужчинами и
женщинами нуждаются в каком-то новом откровении, но свет приходит к нам очень медленно
. Мы должны работать с теми, кто удостоен нас. Откровение
приходит к немногим, и для множества такое может только действовать и ждать. Тот
кто с трудом взошел на гору видения, не может открыть паломнику
в долине то, что видят его глаза. Пейзаж не может быть
передаваемые по наследству, равно как и эмоции смотрящего, передаваемые другому.

Приближается день истинного и искреннего общения между полами,
и быстро проходит тот день, когда великолепная жизнь, которая была
дана нам, направляется не по назначению.




ГЛАВА 36.


Серебристые нити пробивались в шелковистых волосах Дон, но она становилась все красивее
с годами она повзрослела. Дети, находившиеся под ее опекой, выросли в
молодых мужчин и женщин и вышли в мир, подготовленные к жизни
гармоничной жизни. Она научила их истинной религии жизни; научила
внушил им важность наслаждаться этой жизнью, чтобы
они могли быть готовы наслаждаться жизнью, которая последует за ней; что быть
счастливым сейчас - значит быть счастливым навсегда, ибо настоящее всегда принадлежит нам,
будущее никогда.

"У меня есть еще одно желание", - сказала она своей подруге мисс Бернард.

- И, умоляю, скажи мне, какие скромные амбиции у тебя сейчас есть?

"Это то, чем я так долго дорожил. Я хочу, чтобы рядом с этим Домом была построена больница для инвалидов".

"Ты так успешно воплощаешь свои желания в жизнь, что я ожидаю
увидеть одно из них через несколько месяцев".

"Я был бы рад увидеть хороший список имен с щедрыми
подписками к тому времени. Я думаю, что если бы вся дополнительная посуда и украшения
богатых семей, предметы, которые им не приносят пользы, или, скорее,
излишки (ибо прекрасное в умеренных количествах всегда идет нам на пользу) были проданы,
и на деньги, потраченные на такой объект, можно было бы сделать очень многое. Я вижу,
когда я общаюсь с людьми, насколько велика потребность в
учреждении, где пациентов можно было бы окружить всем прекрасным и
художественным, а также удовлетворить их духовные и физические потребности. Многие нуждаются
только изменение магнетизма и условий с ощущением, что они окружены
защитной заботой вокруг них, может изменить весь тон системы.
Другие слабы, потеряли умственную выносливость и нуждаются в тонизирующем средстве
более сильных умов; в то время как некоторым нужны нежность и любовь, и чтобы с ними обращались
как с усталыми детьми. Многим не понадобилась бы непосредственная физическая помощь,
но духовный подъем, который со временем проявил бы свою силу через
ментал и гармонизировал тело. Таких случаев много".

"Верно, я знаю, что нам нужно такое учреждение для удовлетворения тех потребностей, которые вы
так верно нарисовали; и если несколько серьезных мужчин и женщин будут работать
для достижения этой цели, разве мы не можем надеяться увидеть, как это будет достигнуто и голубой купол
поднимется где-нибудь среди этих холмов? Я внесу свой вклад и отдам
значительную часть своего времени для его выполнения ".

"Если бы все чувствовали то же, что и вы, мы, несомненно, увидели бы это в наши дни; но мы будем
надеемся, что потребность в создании такого места возникнет, поскольку потребность - это всего лишь
указатель, указывающий на создание такого учреждения".

"Я часто задавался вопросом, не могут ли случаи безумия лечиться более
успешно, чем это делают ученые".

"Я чувствую, что они могли находиться под чистым вдохновением, и в девяти случаях из
из десяти дисгармонизированный разум восстанавливается к гармонии".

"О, Дон, давай работать ради этого, и хотя мы, возможно, никогда не увидим этого в своей
жизни, у нас будет утешение и счастье от сознания того, что мы
участвовали в начале".

"И начало - это самая благородная часть, потому что ее меньше всего ценят.
За мячом в движении будут следить многие, но старт должен быть
сделан одним или двумя ".

Их беседа была прервана объявлением о
посетительнице, которая оказалась мисс Уэстон, которую Дон была рада видеть.

"У меня было странное чувство, - сказала она Дон, - когда я поднималась по ступенькам
портика, как ты думаешь, что это было?"

- Сегодня я не ясновидящий. Будьте так добры, скажите мне.

"Я чувствовала, что возвращаюсь в дом, который никогда не захочу
покидать".

"И тебе не нужно, пока ты можешь быть счастлива со мной. Я давно
нуждался в помощи такого человека, как ты. Ты останешься?

- Дон, можно мне?

"Ничто не принесло бы мне большего счастья, потому что ты пришел таким
путем; по своей собственной спонтанности - просто притянулся к моей жизни - и когда
истощение наших ментальных и витальных сил требует нашей разлуки, мы расстанемся
и будем считать это столь же естественным и приятным для каждого, как и наше настоящее
воссоединение ".

"О, если бы эти принципы можно было понять и жить в соответствии с ними, какими счастливыми,
какими естественными мы все должны были бы быть; и счастливыми потому, что естественными".

"Мир постепенно приходит к их пониманию, и мы с вами
можем способствовать его продвижению, живя так, как мы считаем настоящей жизнью ".

"Дон, ты - жизнь и свет для каждого, я останусь здесь до конца
своей жизни".

Окруженные настоящей дружбой, они жили и работали
вместе. Наступила зима, и они сидели вечером у камина и
говорили о прошлом и о золотом будущем человечества. Структура
их жизни быстро сплетались в единую интересную паутину. Избыток духовной жизни Дон
влился в Эдит, которая никогда не забывала тот час на
морском берегу и пробуждение там ее духовной веры.

Мисс Уэстон оказалась одним из тех домашних ангелов, которые видят, что нужно делать,
и, увидев, выполняют. Бесшумно она вошла в сферу своей
полезности и стала помощницей Дон в тысяче способов, которыми только может быть наделена женщина
тактичная и деликатная.

Сосны молча качались над могилами Флоренс и ее детей.
Снег многих зим падал на их ветви с кисточками, в то время как ее
муж узнал из прекрасной философии, что наши близкие
считают, что смерть не преграда для привязанностей. Постепенно он усвоил великий
урок терпения, который должен быть воспитан в каждой душе - что весь
наш жизненный опыт необходим и находится в божественном порядке; что
все, что происходит, является частью великого целого, и ничто из
самое горькое не могло остаться не выпитым из его чаши. Беспорядки, вызванные
благодаря тому, что он когда-то считал своей потерей, прошло, поскольку осознание
совершенной дисциплины жизни пришло к его видению.

Самым близким человеком на земле сейчас была его подруга и сестра Дон, родственница
по духу, сердцу и разуму. Что бы ни говорили люди, он часто бывал у
нее дома и получал сочувствие, в котором нуждался. Для него она была жизнью
и вдохновением. Почему бы ему не искать там, где он мог бы найти? Это было
ему нужна была ее душевная жизнь, и они долго и серьезно беседовали о тех
внутренних принципах, которые так мало кто понимает.

"Я на собственном опыте убедился, какие истинные отношения могут существовать между
мужчины и женщины, - сказала Дон Эдит однажды, когда каждое мгновение было
отдано Герберту, - и как Бог предназначил нас друг для друга?

"И я вижу, как ваша собственная жизнь увеличивается, когда вы отдаете ее другим, что вы
делаете каждый день. Если бы у меня был муж, Дон, я бы наслаждалась им больше всего
после того, как он побывал в твоем обществе. Воодушевленный жизнью
другого человека, он мог бы быть для меня гораздо большим - гораздо дороже и жизненно важным. Я удивляюсь
женщины не видят этой великой истины ".

"Они не могут видеть на чисто человеческом плане, который всегда эгоистичен. Поднимите
их оттуда, поместите их на гору видения, и они будут
сразу же поймите это и будьте рады предоставить своим мужьям свободу настоящего
женского общества, зная, что они продлевают таким образом свою жизнь
поступая. Если мужчин чрезмерно ограничивать, они обретают более низкую форму свободы".

"Это слишком верно. Теперь я понимаю, что, если бы мне позволили вступить в земной
союз, я, возможно, был бы эгоистичен и заключил контракт. Я почти знаю, что я
должен. О, Дон, как много стоит жизнь для всех нас; как сильно мы должны
благодарить нашего небесного отца за... больше всего за серебристые облака
с подкладкой".

"Я рад, что ты видишь это так, мой друг, моя сестра. Это
единственное надежное положение души. Жизнь - великий и восхитительный дар. Если все ее
часы были смешаны с болью, то даже прожитая жизнь прекрасна ". Затем,
устремив взгляд вдаль, словно различая сцены, невидимые другим, она
повторила эти прекрасные строки:

"Два глаза есть у каждой души:
Один будет смотреть во Время;
Другой устремит свой взор
В Вечность.
Во всей вечности
Ни один звук не может быть таким сладостным,
Как там, где бьется сердце человека с Богом,
В унисон.
Что ты любишь, Человек,
Этим ты тоже должен стать;
Бог - если ты любишь Бога;
Прах - если ты любишь прах.
Оставь только свое сердце, о человек!
Стань низиной,
И Бог прольет на нее дождь
Пока она не перельется через край".

Золотые полосы света лежали в комнате. Солнце мирно садилось, чтобы
отдохнуть, подобно великой душе, которая была верна каждому долгу и излучала
свою жизнь на бесплодных местах земли. В тот тихий вечер, в
величайшем покое в своей жизни, они сидели, готовясь к завтрашнему дню и
покою для своих полуночных снов - снов, которые приносили им формы
об их любимых, которые ушли совсем недавно и которые
любили их до сих пор, наполняя тихий ручей волнами памяти, пока
они выбрались на берег и охладили свои уставшие ноги.
***