Глава 11. Офицерский клуб

Новость о манёврах докатилась с Верхних Кандюков — тамошние девки повадились со своими козами на заброшенный армейский полигон похаживать. Про полигон все знали, что это опасное место; после разоружения великих держав был он спешно прикрыт, и поселилась там не то нечисть какая, не то выродки радиационные… В общем, местный народ этот полигон старался за три версты обходить, даже ягоды там не собирали, хотя ягодка там ядрёная произрастала…
Так вот, повадились они неспроста — там оживление армейское произошло — целый полк здоровых румяных мужиков нагрянул, маневрировать. Так там и жили, в палатках. Ну, девки кандюхинские что к чему и прикинули… Дело-то молодое.
И прознали сероглюченские, то есть в самой культурной цитадели, об этом факте, а тут народ-то солидный — не соплячки кандюхинские, знают толк в элитных развлечениях! Короче говоря, Микки с сигарой своей, как обычно, возьми и скажи серьезному мужскому собранию (на сеновале дело было):
— А что, братки, не устроить ли нам здесь офицерский клуб? С казино, бильярдной и стриптизом, канешна?!
На мгновенье "братки" аж дышать перестали — настолько их мозги были ошарашены этой гениальной идеей. А потом ликованье такое началось… Дон Лебидо, сразу прочувствовав перспективы для алкогольного бизнеса, бросил на заплёванный пол свою дорогущую американскую шляпу и с чувством топтанул ее американским же сапожком из кожи какого-то редкого ползучего гада, на каблучке.
— Эх, ... вашу мать! Точно! Плачу за все!!! А Игнатьича завтра же на полигон командируем, чтобы, как официальное лицо, приглашения господам офицерам вручил!
Таким образом, досадная пауза в богемной жизни Нижних Сероглюков, вызванная удалением весельчака-топтыгина, благополучно завершилась. И уже к вечеру следующего дня на сеновал прибыла почетная делегация полковых офицеров. А было это так...
Блестя в лучах восходящего солнца начищенными до зеркального состояния сапогами, на окраину Нижних Сероглюков вступил передовой отряд офицеров славного Н-ского гвардейского полка. Поодаль, на почтительной дистанции, за ними неотступно следовала гурьба кандюхинских маркитанок с козами. Замыкал кавалькаду блудный жеребец, когда-то без вести пропавший из сарая Анастасии Викторовны. Почуяв родину, он радостно ржал.
В воздухе прямо таки торжествовало предчувствие скорого и большого праздника.
С интуицией опытного разведчика, Полковник, возглавлявший отряд, повёл его самым коротким путем (через огород Никитичны) прямо к сеновалу, где всё уже было готово к разврату. Полковник нашел бы офицерский клуб и с закрытыми глазами — запах свежевыгнанного самогона и элитной текилы, бочонок которой накануне прислали Дону Лебидо его мексиканские друзья, был густ до осязаемости.
Лихо развернувшись во фронт перед приветственно украшенным входом, офицеры замерли, а Полковник, плотоядно шевеля огромными усищами, отчего Микки впервые в жизни затрепетал, как молоденькая девчонка, окинул сверкающими очами толпу встречающих:
— Здрра-авия желаю!
Маркитантские козы привычно обделались, услышав голос Полковника, и даже сам Дон неожиданно для себя тихонько пукнул в штаны. Видимо, это энергичное приветствие нанесло большое впечатление и на остальных участников торжественной встречи.
Грузно покачиваясь, усач вразвалку подошел к Дону, справедливо выделив его из толпы как главного, и истово придушил в могучих объятиях, отчего тот окончательно расслабился.
— От лица офицеров полка выражаю всем присутствующим искреннее восхищение оказанной нам честью…
Пока не чуждый красноречия Полковник произносил приветственную речь, Дон глазами показал Микки, что тот назначается временно ответственным, и шмыгнул переодеться.
К всеобщему счастью, официальную часть особо не затягивали. После короткого спича Полковника Микки поднёс ему рюмку текилы с ломтиком лайма на серебряном подносе.
— От всех сероглючан с почтением… — и зыркнул, гад, так бойко, что Полковник потеплел очами, а выпив чинно, отставив изящненько мизинчик (с добрый большой палец на нормальной человеческой ноге), молодцевато хлопнул его по заднице, отчего тот чуть не упал.
— Мерси большое! Ну-с, осмотрим культурное заведение?
Микки, переодетый ради такого случая в бабу и оставивший дома свою знаменитую сигару, услужливо подхватил Полковника под руку и томно заглядывая в его мужественное лицо, торжественно ввёл под гостеприимную сень распутного сероглюченского сеновала...
 
Дон, сидя посреди неутихающего праздника на уже пустом бочонке из под текилы в позе родэновского Мыслителя и грустно наблюдая за медленным танцем Полковника и Микки, не расстававшихся ни на минуту с самого начала , вдруг с трагической ноткой в голосе воскликнул:
— А дайте мне, падлы, цель высокую!
И шмальнул из любимого ППШ наугад поверх голов культурно отдыхающей публики. Оная публика прониклась высокой грустью крёстного отца, а один из майоров даже вызвался заключить с ним пари, на предмет сравнения стрелкового мастерства.
— По воронам влёт! — майор Степанов когда-то слыл большим мастером стрельбы, и хотя давно уже пребывал в должности начальника штаба, а зрение его от экрана компьютерного слегка поистратилось, поддержать честь армейского офицера посчитал в данной ситуации просто необходимым. — И только по самкам!
— Говно вопрос! — Дон заметно оживился в предвкушении развлечения. — Но беременных, чур не трогать!
Дон был сентиментален, как большинство настоящих гангстеров.
Снарядив оружие, мужчины с достоинством, крепко обнявшись и пошатываясь, устремились в направлении выхода.
Вороны в Нижних Сероглюках до этого момента чувствовали себя в полной безопасности и даже вели себя нагло, воруя все подряд. Теперь настало время расплаты... Несмотря на уже наступившую темноту, зоркий глаз Дона, стрелявшего первым, явственно отличал небеременных, а твердая рука разила их насмерть. Одной меткой очередью он уничтожил сразу целую эскадрилью! Но тут случилось непредвиденное.
Никитична, по огороду которой утром проследовал офицерский отряд, а потом остатками огородины весь день лакомились козы маркитанок, прибывших в арьергарде, была крайне смущена всей этой напастью, но не в силах бороться со своим любопытством, решила всё таки посмотреть на салют поближе. Дело в том, что очереди трассирующих пуль, которые выпускал Дон Лебидо, и впрямь создавали впечатление праздничного салюта.
Только она высунулась из кустов, где устроила свой наблюдательный пункт, как майор Степанов, видимо со слепу распознав её как беременную ворону, отважно отвёл в сторону ствол ППШ, из которого азартно садил Дон, и предотвратил нарушение правил, а заодно и спас глупую бабу от преждевременной гибели. Раздосадованный такой нелепостью, испортившей всё пари, Дон учтиво извинился перед майором и предложил перенести соревнование, на что тот благородно согласился.
Никитична же, пережившая атаку на свой огород и пусть неудачный, но все таки расстрел ее Доном Лебидо, слегка подвинулась рассудком. И хотя и ранее им особо не блистала, тем более стала труднопонимаема для общественности. Рехнулась, короче.
Впав в юность, она частенько выбегала теперь на большую дорогу в старой своей миниюбке и, прикрыв глаза ладонью, с тоской вглядывалась вдаль, будто ожидая кого-то… А любопытный прохожий, оказавшийся в это время рядом, прислушавшись, смог бы услышать бесконечно повторяемый иссохшими старушачьими губами бессмысленный стих:
«Вперед, самокатчик, за веру, всегда,
Кати, как лавина, на злого врага!
Круши самокатом и сильной рукой,
А если придется, и левой ногой...»
С первой же оказией несчастную отправили в район, на лечение.