Ещё раз о вишнёвых пирогах Алхимика

- Ну, чего ты пришла то? – Алхимик, шаркал по ступенькам стоптанными тапочками, успевая ворчливо поминать проказливых чаек, что по утру стащили с подоконника его свежий вишнёвый пирог.
Фея в нерешительности замялась у порога Старого Маяка, она побаивалась Алхимика, иногда даже не верила, что Дракон его дитя.

Смешливый старик с седой бородой, доброй улыбкой, кормящий с рук суетящихся чаек, порой невыносимо леденел глазами и ей, немедленно чувствующей крошево льда в солнечном сплетении, хотелось тогда закричать, - За что!? Ты ведь любишь нас, и мы твои добрые детки!

Она ещё помнила, как в третий понедельник прошлого лета, Алхимик вдруг низверг всё Подгорное Царство в бездну преисподней.
Люсик оторопел и неловко суетился, пытаясь спрятать свой поварской колпак и половник. К нему тогда попал в подземелье один именитый шеф-повар и они, аккурат, тренировались в приготовлении шоколадных пирожных. А тут такие гости, негоже Люциферу в колпаке!

Фея взирала на рухнувшую бездну, оцепенев на руках Ангела, - Зачем он так?! – побелевшими губами спросила она.
- Им нужно увидеть высоту, - хмыкнул Ангел.
- Высоту!? Но это ведь бездна!
- Ну да, - Ангел внимательно разглядывал кромешную пустоту ранее цветущего оазиса, -  Высота наизнанку!

Заметив непонимающий взгляд Феи, добавил – Так бывает, когда они перестают замечать и быть достойными данной им высоты. Нужно потрясение, чем оно сильнее, чем глубже дно, тем быстрее вспомнят высоту. И вернутся, впрочем, не все.

Алхимик тогда вернул почти всех на место, в оазис.
Обитатели Подгорного Царства озирались пришибленно, ощупывая набивший вчера оскомину мир, нерешительно и с восторгом. Даже кикиморы, и те, на год перестали жаловаться на судьбинушку. Впрочем и чайки присмирели, неделю, бедняги, летали стройными шеренгами.

- Садись! – Алхимик указал Фее на обшитое весело - цветочным ситцем продавленное веками кресло и раздосадовано прикрикнул на чаек в окно. Утренний вишнёвый пирог у него удался особо хорошо, но не осталось ни крошки.
- Ты знаешь, что такое творчество? - вдруг спросил он у Феи. Та молчала, не зная как узнать, то зачем пришла. Ей не было решительно никакого дела до происхождения творчества.
- А ведь это предвестник безумия, - Алхимик вздохнул и посмотрел на бескрайнее море, плавно утекающее красками яркой синевы в бледнеющий нежностью горизонт, - Да, да, это почти безумие! Чем оно ближе подкрадывается, тем нужно больше сознанию извергнуть творчества, что б безумие тебя не поглотило. Понимаешь? Это спасение.
- Своё спасение? – спросила Фея.
- Нееет, - засмеялся Алхимик, - Оно спасение тому, кому предназначено. Оно их спасает, а тебя удерживает на краю.

Он вспомнил свой непростой путь к лучшему из своих принятых творческих решений.  Но кому из сущего известно, что его привело к Созиданию?

- Алхимик, - наконец решилась Фея,  - Почему ты с ним так? Дракону больно.
- А как я с ним? – заледенел глазами Алхимик, и Фея в отчаянии закрыла глаза «Зачем спросила!», простонала она про себя.
- Ему больно! Ты же любишь его! Спаси! – упрямо продолжила она.
- Тебе плохо без него?
- Невыносимо, - кивнула Фея, - Я же знаю, ты можешь. Ты всё можешь!
- А ему каково? Где он, что делает, ты знаешь?
- Нет, - тихо сказала Фея, - Но чувствую, слышу. И не могу помочь. Ты можешь!

- Чайки съели мой вишнёвый пирог, - сказал вдруг Алхимик и лукаво посмотрел на Фею, в её бесконечно растерянные глаза.
- Нет у меня пирога. Дефицит образовался – развел он руками,  - Это заставляет меня искать ответы, почему так вышло. Что я сделал не так, где просчитался. А пирога все равно нет.
- К чему ты клонишь? - Фея начала злиться и подумала, что пришла зря. Нужно было попросить Ангела помочь Дракону.
- К Смирению, дорогая моя Фея. Только к Смирению. Дефициты неизбежно приводят к смирению. Твои мысли и страхи тоже громко слышны Дракону.  Помогаешь ли ты ему тем, что кричишь от боли?
Фея молчала.
- Смирение это путь к избавлению от страстей и жалости к себе. Спасая другого, ты отступишь от собственного безумия. Достигнув бездны ты поймешь и вспомнишь высоту.  Это и есть любовь, моя Фея. Это истинная любовь. Она не о себе, она во имя другого.  Спасись сам..

Фея уже ушла, чайки сыто дремали на краю крыши. Солнце поменяло краски моря и горизонта. 
Алхимик замешивал новый вишневый пирог. Он был упрямым.
Смахивая набегавшую слезу, шептал гулкой тишине Маяка,
– Мой мальчик, сынок мой, твои берега далеко и мост придется строить долго, но ты создан Драконом и таков твой путь, и выбора нет.  Ты его пройдешь, я то знаю точно.

Я люблю тебя и никогда не оставлю.