Я не умру вчера ч. 2, гл. VIII

Письмо.

    На следующее утро Кирилл, сидя на кухне, отрешенно глядел в окно, наблюдая, как на улице моросит дождь. По радио звучала легкая музыка, и он, мучительно напрягая извилины, пытался расшифровать ребус старца Луки о «защищенном канале».
— Что еще за канал такой, — все время думал Кирилл, — почему Лука сразу не рассказал о его местонахождении Тае? Как это все связано с фразой старика «Не обижай тех, кто слабее тебя»? Пожалуй, слабее и беспомощнее меня нет никого в этом доме.
    Кирилл не находил рационального ответа на свой вопрос. Перебирая в памяти события семилетней давности он, почему-то вспомнил, как Лиза принесла ему на днях свежую почту, которую доставил геркулятор (дрон-пентакоптер, не так давно заменивший привычных почтальонов), и где, среди прочего, лежал большой желтый конверт без обратного адреса. В конверте лежала фотография, на которой его любимая висела на шее его друга Кости. Кто и с какой целью отправил ему эту фотографию, Кирилл прекрасно понимал. Это были те, кто всеми доступными способами склоняли его к самоубийству. Первым же его порывом от увиденного тогда было вскрыть себе вены, но он подумал, что тем самым лишь станет лить воду на мельницу Темных. Да, принять это было больно, но Кирилл все же находил какие-то оправдания в защиту Таи. — «Ей нужен полноценный мужик, — успокаивал он себя, — а не «овощ» вроде меня, который еле двигается и ни на что как мужчина не годится. Может быть, Лука, как раз, и имел в виду мою реакцию на эту фотографию предупреждая тем самым, чтобы я не наделал глупостей? Бред какой-то! Они же не думали, что я застрелю Таю за это? Какая может быть связь между этим конвертом и фразой: «не обижай тех, кто слабее…»?».
    Кирилл оцепенел. Он отчётливо вспомнил, что когда передавал письмо самому себе, десятилетнему, произнес эту фразу вслух и почему-то подумал тогда, что именно эти слова покоились в этом послании.
   «Болван! Какой же ты болван, Кирилл Андреевич! Какой еще канал связи может быть у тебя с Лукой? Ну, конечно же, это конверт на антресоли! А я ведь туда так ни разу и не заглядывал с тех пор, как вернулся со Стромынки. Может, там и будут ответы на все мои вопросы?» — размышлял про себя Кирилл, и кровь медленно закипала в его жилах.
    Кирилл вдруг вспомнил слова Черныша о том, что, вернув себе жизнь, он как-то быстро позабыл, кем она ему была возвращена. «Счастье тогда задурманило моё сознание, и я забыл обо всем на свете, когда проснулся в то утро в одной постели с Таей, — думал он, — Как там он говорил? Никто не любит фарисеев? Пожалуй, в этом он прав, как и в том, что я не посетил ни одной службы, забыл про обещание, данное Тае, обвенчаться с ней, хотя она дважды намекала мне на это.
    Кирилл подъехал на коляске к столику с лекарствами. Приняв успокоительное, он вознамерился тотчас же подняться на второй этаж и убедиться в том, правильно ли он понял подсказку Луки. Ждать Таю, которая еще утром уехала на работу, он не мог, потому что сгорал от нетерпения. Лиза только что легла спать в своей комнате, да и ее просить он также не хотел, поэтому решил самостоятельно добраться до второго этажа, чего бы это ему ни стоило. К этому времени, хоть и с тростью, он уже мог передвигаться по первому этажу самостоятельно. Правда, наверх, после того как его хватил удар, Кирилл еще ни разу не поднимался.
    — Ну что ж, вперед, инвалид! — сказал он себе шёпотом и подкатил со своей коляской к лестнице. Далее, опираясь на перила, медленно и не без труда передвигаясь, он добрался до пролета между этажами. Отдохнув там минут пять, он продолжил свое восхождение и вскоре уже стоял возле антресоли. Пододвинув стул, Кирилл здоровой ногой встал на него и, опираясь на спинку, выпрямился. Открыв дверцу антресоли, он достал оттуда свою заветную коробочку и аккуратно опустился обратно на стул. Положив ее подмышку, он дошел до окна спальни и, водрузив коробку на подоконник, открыл ее. Заветный конверт покоился на своем месте и был запечатан. Сейчас ему предстояло узнать, верно ли он разгадал загадку старца. Если это именно то письмо, тогда в нем и будут ответы на все вопросы. Кирилл, не раздумывая, вскрыл конверт, достал оттуда белоснежный лист бумаги, на котором рукой старца было написано очень длинное послание. Начиналось оно так:
    «Кирилл! Если ты читаешь это письмо, значит, у нас есть шанс, которым мы обязаны воспользоваться. Забудь обо всем, о чем я тебе говорил во время нашей последней встречи в Чистилище. Все это вымысел, от начала до конца. Из правды там только то, что самоубийцы на небесах — это изгои. Я никогда не знал твоего деда и тем более не воевал с ним. Я с юности был монахом и никогда не воевал на фронте. Единственное, в чем я виноват перед тобой, это в том, что не мог тебе тогда сказать правду. Я говорил с тобой так намеренно, чтобы не выдавать наших истинных планов. Дело не столько в твоей семье, сколько в твоём доме. Это непростой дом. Он построен на месте бывшего капища. Это гиблое и зловещее место. Доступ туда Светлым закрыт, а с того времени, как в доме, после крещения Лизы появился Спас, дом стал запретной зоной и для Тёмных. Все намного серьезнее, чем ты себе можешь представить. Я, конечно же, помогу тебе и твоим девочкам, но и ты должен помочь нам. Ибо только вместе удастся победить то зло, которое сейчас расправляет свои черные крылья и настроено более чем решительно. Та трагедия, которая случилась с твоими девочками на переезде в августе двадцать четвертого, а через год и с тобой, не была случайностью, она была спланирована Темными. Ваша семья мешала воплощению их страшных планов на Земле, потому-то они и решили вас уничтожить. Зная об этих планах и не препятствуя им до определенного времени, мы сделали так, чтобы незаметно вернуть вас обратно. Все шло хорошо, пока Тёмные, благодаря невероятному стечению обстоятельств, не узнали о вашем возвращении на Землю. Они сразу потребовали вернуть все события «На Круги», в чем отказать им было нельзя. Они не могли просто так убить тебя. Чтобы вернуть все «На Круги», им надо было соблюсти Небесный Протокол, т. е. ты должен был не просто погибнуть, а совершить самоубийство. Ибо только тогда этот Протокол будет соблюден. Твоя душа им нужна в последнюю очередь. Им нужно, чтобы ты не помешал воплощению их замыслов. А замыслы эти — зловещие!
    Ты видишь, что творится с нашей планетой? Две трети населения — бесполые и зомбированные существа, которые при этом насильственно чипированы. Количество таких людей множится с каждым днем. Во что превратился мир за последние два десятилетия? Добро позиционируется как зло, а зло возводится в ранг благодетели. На Земле остается все меньше сопротивляющихся народов, да и те ломают через колено. А если случится то, что по их замыслу должно произойти в символический день 3 апреля 2033 года, в день казни Христа, то это будет означать начало конца всему, понимаешь? В этот день должен будет появиться на свет Наследник Антихриста. Мы вычислили и дату, и то, где он должен появиться на свет. Это должно произойти уже через шесть месяцев у вас в стране, точнее, в Москве, а еще точнее — в твоем, Кирилл, доме. Не удивляйся, дело в том, что плод уже три месяца находится во чреве его матери, и эта мать — твоя Лиза. Не та, что пропала больше двух месяцев назад, а та, что сейчас живет у тебя в доме и выдает себя за твою дочь. Это лишь инкубатор для плода, это клон твоей дочери, Кирилл. Это — не Лиза, ее зовут Дора! Ваша Лиза совершенно случайно познакомилась с Антоном, которого ты видел здесь и который еще до этого знакомства был помолвлен с Дорой, которая представилась ему Лизой. Антон был использован ими «втемную» для имитации отцовства плода. А когда тот узнал, что Лизы две,  его зарезали возле его дома, чтобы спрятать концы в воду. Благодаря этой нелепейшей цепочке событий, Темные и узнали о вашем возвращении на Землю.
    Вспомни тот период, когда вам с Таей не удавалось зачать ребенка, и вы решились на ЭКО. С первого раза тогда у вас ничего не получилось, и вы оставили замороженную яйцеклетку твоей жены и твое, Кирилл, семя на хранение, чтобы через полтора-два года попробовать еще раз сделать ЭКО. Ваши замороженные биоматериалы так и остались лежать невостребованными в германской клинике. Вы не стали продлевать их заморозку и благополучно забыли про все, что находилось в этой криокамере, потому что благодаря естественному зачатию в это время у Таи во чреве уже билось сердце Лизы. Но эту яйцеклетку и твое семя взяли другие! Ты понимаешь, о ком идет речь! Это произошло не случайно. Им были нужны именно ваши биоматериалы, на случай, если Лизу не получится обратить в их веру. Судя по всему, так и произошло, Лиза не приняла их условий и они, выкрав её, придали её облик сестры по крови. Правда, есть и отличия, например, у настоящей Лизы есть шрам после аппендицита. А у этой его нет, и еще она чипирована. Сможешь ли ты это проверить, я не знаю, но прошу тебя — верь мне. И страна ваша выбрана не зря. Именно здесь находится один из последних оплотов борьбы за реальные, а не навязанные ценности. И ломать мир они начнут именно отсюда. Падет Россия — падет Мир. От того, поверишь ли ты мне или нет, зависят судьбы миллиардов людей на планете, потому что, если случится непоправимое, и этот ребенок появится на свет, это будет означать конец всему. Это Апокалипсис. Наследник через несколько лет превратит планету в пепел, и никто уже этому помешать не сможет! Сто лет назад они это уже хотели провернуть. Ты знаешь, кто пришел к власти в 1933-м в Германии. Тогда нам удалось победить. Надо, чтобы это получилось и сейчас. Запомни! Этот ребенок не должен появиться на свет, и единственный, кто этому может помешать, это ты. Я надеюсь, что они не догадываются, что мы знаем о их замыслах все, поэтому, чтобы не подвергать опасности тебя и Таю мне приходится доносить до вас информацию окольными. Лишь бы они не поняли, что мы их водим за нос.
    Поэтому будь осторожен, Кира, и да поможет тебе Господь!».
    Кирилл, подойдя к окну, начал заново перечитывать письмо. Дочитав до конца второй раз, он положил его на подоконник, устремив свой взгляд на улицу. Во дворе осенний ветер кружил в танце разноцветную листву, а за воротами мальчишки гоняли наперегонки на магнитных трициклах. Кирилл смотрел куда-то вдаль сквозь эту картинку, не замечая того, что происходило под окнами. Перед его глазами промелькнули лица его родителей, Глеб с Виталиком, велосипед «Орленок», тарелка с маминым гороховым супом на кухонном столе, синее море Гурзуфа, пыльная каморка на Стромынке, горница Луки и многое-многое другое, что произошло с ним то ли за жизнь, то ли за считаные дни. Как это все было сейчас близко, и в тот же момент беспредельно далеко отсюда. Как быстро пролетела его жизнь, даже не одна, а несколько. Длинная цепь событий, которая началась с ЭКО и выбора Темными их с Таей биоматериалов, без которых всего бы этого просто не было, должна будет вскоре завершиться. Предугадать финал поединка Света и Тьмы Кирилл не мог. И сейчас, стоя возле окна, пораженный содержанием прочитанного письма, он с трудом верил в реальность происходящего. Поверить в то, что его Лиза — это не его Лиза, было невозможно. В который раз за это короткое время он почувствовал нечеловеческую усталость от событий, которые с каждым днем нарастали, подобно снежному кому.
    Кирилл продолжал размышлять: «Если все обстоит именно так, как описал в письме старец, то это означает, что в жилах этой Лизы все равно течет их с Таей кровь. А, следовательно, эта молодая особа, как ни крути, является его биологической дочерью. У него не было оснований не верить Луке, но помочь силам, хоть и Светлым, извести собственного ребенка было выше всякого понимания. Может, это очередная провокация Темных, и письмо — это подделка? У них не получилось склонить меня к самоубийству, и они решили сделать меня детоубийцей, чтобы не мытьем, так катаньем затащить меня в Преисподнюю. Но все же что-то не вязалось в этой теории. Во-первых, письмо было написано рукой Луки, это Кирилл знал наверняка. Во-вторых, Лука видел Таю, а Тая видела его. И еще она видела как грибника, так и портрет Луки на надгробии, так что не могла ошибиться, сравнивая их лица с лицом таксиста. Теперь стало очевидным, почему Лука тогда побоялся полностью довериться Тае и вывел меня через нее на защищенный канал с этим конвертом. Слишком уж важная информация в нем содержится, и многое теперь поставлено на карту. И потом, эта фраза, что нельзя обижать слабых, которую он передал Тае, была известна только ему и Луке. Это все похоже на правду, какой бы страшной она ни была! И то, что в этом случае ему предстояло сделать собственными руками, невозможно было вымолвить вслух, настолько это звучало чудовищно: лишить жизни свою беременную дочь!
    Находясь в каком-то полузабытьи, он оставил лежать прочитанное письмо на подоконнике и начал спускаться вниз. На миг остановившись, он замер и стал прислушиваться. Дома было тихо, значит, Тая еще не вернулась с работы, а Лиза продолжает спать в своей комнате. Через десять минут он уже сидел в гостиной возле окна на кухне. За окном послышался шелест покрышек подъехавшего электромобиля, и через мгновенье входная дверь отворилась, и в дом вошла Тая. Повесив свой плащ в прихожей, она появилась в гостиной и, улыбнувшись, подошла к нему:
    — Привет, Кира, ты что-то неважно сегодня выглядишь. Какой-то бледный, взъерошенный. Что-то произошло? У тебя что-то болит?
    Кирилл обреченно покачал головой и про себя подумал: «Если бы ты знала! Если бы ты только знала, что происходит!»
    — Ты мне не нравишься, дорогой! Я сейчас только схожу наверх переодеться, и тотчас же спущусь к тебе, — с тревогой в голосе обратилась к нему Тая, сердцем чувствуя, что произошло что-то непредвиденное. За столько лет совместной жизни они понимали друг друга на вербальном уровне, и сейчас интуиция ее не подводила. Достаточно было одного ее беглого взгляда, чтобы увидеть в глазах Кирилла печать страха. Когда она уже поднималась по лестнице, чтобы умыться и переодеться с дороги, Кирилл, забыв об осторожности, громко крикнул ей вслед:
    — Не задерживайся там!
    Подкатившись на коляске к бару и открыв его, он вытащил початую бутылку водки и налил себе полную рюмку. Сейчас ему было наплевать на все советы врачей и даже на предостережения Таи. Он разом выпил все ее содержимое и, закрывая бар, тихо произнес:
    — Надо попросить Таю, чтобы она проверила, есть ли у неё шрам от аппендицита.
    — Не надо! У меня шрама нет, папочка! — раздался за спиной Кирилла жутковатый металлический голос, заставивший его, вздрогнуть от неожиданности.
    Кирилл резко обернулся, и рюмка, выпав из его рук, вдребезги разбилась об пол. Напротив него, с искаженным гримасой, лицом, стояла Лиза. В руках она держала его помповое охотничье ружье. Два огромных зияющих черных отверстия ствола, как два черных глаза из Преисподней, уставились на него в упор, и ни одного шанса избежать смерти сейчас у Кирилла не было, потому что оба ружья он всегда держал заряженными в своем оружейном сейфе на случай внезапного нападения на дом. Сейф находился на втором этаже в его кабинете, и где лежали ключи от него, не знал никто, кроме самого Кирилла. Осознав, что это конец, он все же попытался выиграть еще немного времени и начал выдавливать из себя слова, одновременно поднимаясь с коляски,:
    — Доченька! Ты что это?
    — А-а, оказывается ты говорить умеешь? Когда научился, папуля? — режущим ухо, чужим голосом продолжала она, — Ты же у нас немой?
    — Лизок, что ты такое говоришь, дорогая? — дрожащим голосом продолжал Кирилл, не веря сам в свою искренность.
    — Дружбу с Лукой завел. Родную дочь извести задумал? Да еще и младенца моего захотел! Ты знаешь, кто ты? Ты убийца! — заорала она, и лицо ее исказилось настолько, что Кирилл перестал его узнавать. Это уже была не Лиза. Это было существо неизвестного пола с красными, как раскаленные угли, глазами и серым как асфальт, лицом. Смотреть на это без страха было невозможно. Кириллу все же удалось на этот раз подняться со своей коляски. Он глядел обезумевшими глазами на всю эту бесноватую картину, понимая, что вот-вот прогремит выстрел.
    — Ты кого решил обвести вокруг пальца, Зотов? Против кого ты попер, овощ недовяленный? Не хотел сам, тогда я тебе помогу, — и с этими словами она подняла ствол повыше, целясь Кириллу прямо в голову, и передернула рукоять подствольного затвора. — Повторяй за мной: отрекаюсь от Света и присягаю Великой Тьме до скончания дней своих! Повторяй, или я прикончу тебя и твою Таю! Повторяй! — заорала она еще громче. У Кирилла подкосились ноги. Рухнув в кресло, он закрыл ладонями свои глаза, и в следующее мгновенье раздался оглушающий выстрел. Лиза, продолжая буравить своими красными глазами Кирилла, выронила ружье из своих рук и, издавая леденящий душу стон, рухнула на пол лицом вниз. В спине у нее зияла огромная дыра от выстрела. А шагах в четырех позади стояла Тая со вторым ружьем в руке, из дула которого поднимался еле заметный сизый дымок. Она что-то хотела вымолвить, но в этот миг за окном разыгралась невообразимо жуткая буря. Резко навалилась тьма, полил сильный ливень, струи которого хлестали по стеклам с такой силой, будто это была не вода, а свинцовая дробь. Ломавшиеся ветки деревьев с грохотом падали на землю, по пути обрывая провода на столбах. А в доме начало лопаться и взрываться все стеклянное: посуда, стекла в витрине и плафоны бра. Лопнуло и разлетелось вдребезги стекло на их совместной фотографии, висящей на стене гостиной. Все это продлилось не более минуты и закончилось так же внезапно, как и началось. Картина внутри дома была ужасающей. По всему полу россыпью валялись осколки разбитого стекла, кухонные приборы и прочая утварь. А рядом с трупом лежала упавшая со стены фотография, приколотая к полу огромным острым кухонным ножом.
    — Ты как, любимый? — спросила спокойным тоном поднимающаяся с колен Тая, как будто интересовалась, нравится ли ему приготовленный омлет.
    — Как ты догадалась обо всем?
    — Письмо Луки на подоконнике, в спальне. Ты его там оставил.
    — Понятно! А ружье?
    — Я зашла в кабинет. Сейф был открыт, и в нем стояло только одно.
    — Ты же не умеешь стрелять!
    — Я тоже так думала, — ответила она, с ужасом глядя на его поседевшую голову.
    — Твоего дедушку звали Вильгельм Телль? — постепенно приходя в себя, спросил Кирилл?
    — Нет, в моем роду, были только реальные герои, включая моего деда. Давай, я тебе помогу, — сказала Тая, переступая через труп испустившей дух химеры.
    — Я звоню Косте! — сказала она.
    — Звони! — ответил Кирилл, и, едва он это сказал, раздался звонок телефона Таи. Звонил сам Костя.
    — Привет, Костя, — ответив на вызов, негромко произнесла Тая, — ты, как всегда, вовремя. Сможешь приехать к нам прямо сейчас? — Костя о чем-то спросил ее, и она ответила ему сухо и сдержанно: — Да, и это срочно.
    Тая повесила трубку.
    — Что он сказал? — спросил Кирилл.
    — Он спросил меня: «Это по поводу Лизы?» — Откуда он мог так быстро узнать?
    — Не понимаю. Это мне тоже показалось странным. Обещал приехать в течение часа. Заодно и спросим.
    — Как мы все это объяснять ему будем? Я думаю, в Луку он не поверит!
    — Сам не знаю.
    Они сидели молча на диванчике в гостиной, где рядом, метрах в пяти от них, за барной стойкой лежал труп монстра. Первым нарушил молчание Кирилл. Полулежа на диване и глядя в потолок, сказал он каким-то безразличным тоном, передавая ей планшет:
    — Ты знаешь, я, оказывается, могу сочинять стихи. Я тут попробовал. На вот, почитай. Тая взяла планшет и начала читать.
    «Загнав под лавку повседневность,
    Отправив разум на покой,
    Слепая, яростная ревность
    Глаза застелет пеленой.
    Она, рассевшись на руинах
    Упорно с ночи до зари
    Рисуя мрачные картины,
    Твой мозг сжигает изнутри.
    На крыльях огненного ветра,
    Сломав привычный балансир,
    Завесит шторами из фетра
    Окно в привычный старый мир.
    Теперь со статусом “заложник”
    Тебе придется как-то жить.
    А что никак забыть не сможешь,
    Лишь душу будет тяготить
    Пока внутри не утрясется,
    Она задержится с тобой,
    Но час пробьет, тебе придется
    Оставить ревность за спиной.
    Как только станет путь расчищен,
    Ты связи с прошлым разорви.
    Тогда взойдут на пепелище
    Ростки надежды и любви».

    — Хорошие стихи. Ты продолжаешь меня удивлять, дорогой. Я не знала за тобой таланта стихотворца. А с чего вдруг такая тема?
    — Не вдруг. Вот, погляди, вчера доставили, — и Кирилл, вытащив из своего кармана сложенный пополам, желтый конверт, протянул его Тае.
    Открыв его, Тая достала фотографию, где был запечатлен момент того эпизода с Костей, за который ей было так неловко.
    — Это они прислали, чтобы сделать тебе больно, и подвигнуть тебя к суициду, — сказала она.
    — Их замыслы мне понятны. Я о самой фотографии. Ты ведь даже не пытаешься оправдаться? Значит, это не фотомонтаж?
    — Нет, Кира, это не фотомонтаж. А не оправдываюсь я, потому что не за что. Это случилось в тот день, когда я подъезжала к дому и мне позвонили из больницы, сообщив, что мой самый любимый, самый дорогой и единственный на всем свете человек вышел из комы. Костя стоял возле нашего дома, и я, выбежав из машины, от радости, бросилась ему на шею. Если бы в этот момент на месте Кости стоял бомж, я, наверное, сделала бы то же самое. Я просто была в тот момент счастлива, только и всего.
    — Допустим! А, что Костя делал возле нашего дома?
    — Он приезжал за вещами Лизы, — нашлась что соврать Тая, — Косте нужны были зацепки, чтобы искать Лизу. Дневники, записки, все, что могло бы помочь в ее поисках.
    Это была ложь во спасение, которая была, вероятно, оправдана в свете всех произошедших событий.
    — Прости меня, любимая. А я уже себе, бог знает, что нарисовал в своем воображении.
    — Да, я вижу. Стихи получились от сердца! Кто знает, написал бы так, если бы я тебе была безразлична? — улыбаясь и гладя его по волосам, ответила Тая.
    — Помнишь нашу поездку в Португалию? — спросил Кирилл.
    — Конечно, помню. Это было здорово.
    — Тогда мы из Лиссабона поехали на экскурсию в какой-то городишко. Помню желтый замок и огромный колодец, уходящий на несколько метров вглубь земли.
    — Это было в Синтре.
    — Точно. Вы с Лизой тогда спустились в этот колодец по каменным лестницам, спиралью уходящим вниз, до самого его дна, а я не пошел вслед за вами, мне было жутковато.
    — Может, потому что эти девять пролетов символизируют круги Ада?
    — Не-а. Я тогда не верил ни в Ад, ни в Рай. А, сейчас я думаю, на каком из витков этой спирали уготовано место мне?
    — Где бы ты ни был, любимый, я буду рядом. Особенно после сегодняшнего.
    Эта парочка так мило беседовала, как будто в доме, часом раньше, не произошла стрельба и прочий кошмар, вынести который было не под силу простому смертному. Видимо, и вправду говорят, что Господь посылает человеку только такую ношу, которую бы тот мог вынести. Тут раздался звонок в дверь.
    — Это Костя, пойду открою, — сказала Тая и подошла к видеодомофону. Нажав на кнопку, она открыла калитку, Костя прошел двор, быстро поднялся по ступенькам и, не раздеваясь, вошел в гостиную. Первым, что бросилось ему в глаза, это невообразимый кавардак в доме.
    — Вы что, в жмурки играли? — глядя на всю эту разруху, спросил Костя.
    — Ага! Мы выиграли! — глядя в пол, ответил Кирилл.
    Костя перевел свой взгляд на Кирилла и, увидев его белую как снег, голову, с горечью в голосе промолвил:
    — Стари-и-и-к! — и, не дожидаясь ответной реакции Кирилла, повернул голову в сторону кухни, где из-за барной стойки выглядывали ноги лежащего человека. Костя, не спеша, подошел к трупу и, взглядом оценив ситуацию, продолжил: — С вами так весело, ребята, просто умора.
    — Это не Лиза! — буквально одновременно выкрикнули Тая и Кирилл.
    — Я знаю, что не Лиза. С Лизой я беседовал час назад по видеосвязи. Собственно, и звонил я вам по этому поводу.
    — Где она, что с ней? — занервничала Тая
    — Успокойтесь! С ней все в порядке. Ее, еле живую, нашел лесник из Ржевского лесничества. Обессилевшую, в одном платьице, лежащую на мхах, на болоте. О н отвез ее в монастырь.
    — Почему в монастырь? — спросил Кирилл.
    — Наверное, чтобы успеть довезти ее живой. Видимо, монастырь находился ближе любого другого населенного пункта километров на сто. Ты же знаешь, какие там места глухие. Сплошь леса да болота, а вокруг на сто верст ни души. В монастыре ее согрели, накормили, и сейчас она спит. Девушка представилась Елизаветой Кирилловной Зотовой. Лесник позвонил в полицию, где еще лежали старые ориентировки. Те позвонили в Москву. В Москве сказали, что она уже нашлась. Но местные настаивали, чтобы Москва как-то отреагировала. Лесник по видеосвязи подтвердил, что на розыскной фотографии именно Лиза. Те, недолго думая, набрали меня, потому что я тогда был с ними в связке. Я тоже вначале сказал им, что это бред и, что Лиза уже давно дома. Но через минуту они прислали ее фотографию и дали телефон обители. Я позвонил по видеосвязи, и они мне показали спящую Лизу. Она была сильно истощена и измучена, вся в каких-то ссадинах, но тем не менее я узнал ее.
    — Господи! — воскликнула, рыдая, Тая, — Костя, отвези нас скорее туда, умоляю! Я сама не смогу сесть за руль. Бедная моя девочка. Любимая моя доченька. У обычно сдержанного Кирилла также начали наливаться слезами глаза.
    — Конечно, ребята, отвезу. Мне и самому интересно, что это все значит? — и, указав на лежащий труп, осторожно спросил, обращаясь к обоим, — А это тогда кто?
    — Это демон во плоти с потомством Антихриста во чреве. Надеюсь, бывшим, насколько я разбираюсь в анатомии, — ответила Тая.
    — Демон, Антихрист! Вы что, Гоголя начитались? А поподробнее можно? — спросил Костя
    — Старик, дорогой! Давай уже поедем. Я тебе все расскажу по дороге. За труп можешь не переживать. Он не доставит больше никому никаких неприятностей. Его никто искать не будет, это я тебе гарантирую.
    — Твои слова да Богу в уши! Одевайтесь, я сделаю один звоночек.
    Пока Кирилл и Тая одевались, Костя кому-то позвонил.
    — Двери не закрывайте, и пульт от ворот оставьте на столе, — сказал Костя, когда все стояли одетыми в прихожей. — Приедут люди, чтобы прибрать здесь. Но учтите, ребята, ваш рассказ должен будет убедить меня в том, что я не соучастник преступления, иначе, несмотря на нашу многолетнюю дружбу, я не смогу промолчать. Простите, но, думаю, вы меня поймете.
    — Конечно, Костя. Убедит ли тебя наша история или нет, зависит лишь от тебя, но мы расскажем тебе всю правду от начала до конца. Хотя она слишком уж нетипичная для человеческого уха, — ответил ему Кирилл, и они, усевшись в машину Кости, отъехали от ворот дома.
 
    ЭПИЛОГ

    В храм Вознесения Господня, что на Большой Никитской в Москве, осенив себя крестным знамением, вошли два немолодых человека. Взяв по одной свече, они прошли вглубь храма, где творился какой-то обряд. В этот момент запели певчие храма, и пара, остановившись, стала завороженно взирать на то, что происходило на их глазах. А когда им стало понятно, что перед ними происходит таинство венчания, они как по команде перевели взгляд друг на друга. Одним из этой пары был седовласый мужчина, который, с нежностью глядя в глаза своей спутнице, вопросительно произнес лишь одно слово:
    — Да?
    — Да! — утвердительно ответила ему дама, голову которой покрывала сиреневая шаль, скрывающая и ее седину.


                «И сказал: посему оставит человек отца и мать.
                И прилепится к жене своей, и будут два одной плотью.
                Так что они уже не двое, но одна плоть.
                Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает».
 
                Евангелие от Матфея. Глава 19. Ст. 5-6

                КОНЕЦ