Ташкентская история. Продолжение

Молодая девушка с блокнотом и шариковой ручкой в руках, предупреждала каждого выходящего из автобуса: - Не расходитесь пожалуйста. Сейчас я вам расскажу…
Она не успела договорить, как двое молодых парней в шортах, сбросив с себя на ходу майки и шлепанцы, перепрыгнули через невысокое гранитное ограждение фонтана и окунулись в воду, подставляя светлые головы под прозрачные струйки воды, бьющие из раскрытой бронзовой коробочки хлопка. Следом за ними, также сбросив с ног босоножки из плетенной соломы, в прохладную воду прыгнула одна из девушек, успев при этом поднять до подбородка подол своего сарафана в яркий желтый горох. Ошарашенные от такой возможности лицезреть обнаженное молодое женское тело и светлые крохотные трусики на нем, мальчишки в бассейне до этого визжавшие, вдруг стали негромко материться, толкая друг друга локтями, нагло и жадно рассматривая каждый сантиметр тела купальщицы. Когда и где они могли бы увидеть такое молодое красивое белое женское тело? Это было лучше любого индийского кино.
Уже через несколько минут молодые ребята, смеясь и громко разговаривая, к большому неудовольствию мальчишек, вылезли из фонтана и направились к автобусу, а экскурсовод, дождавшись веселой троицы, повела всех к зданию театра. Макс залюбовался девушкой- гидом, высокая, стройная с пушистыми рыжими волосами, она так забавно и заразительно смеялась, что вся группа тоже стала хохотать и что- то громко скандировать своим друзьям, которые отжимая шорты, и взяв в руки шлепки, направились к зданию театра, оставляя мокрые следы на асфальте.
-На таком солнце одежда высохнет вмиг, они даже не успеют дойти до входа, хотя вряд ли их привезли на оперу или балет. – с улыбкой подумал Макс и пошел к машине. – Как вы только выдерживаете эту жару. – даже не спросил, а просто констатировал он, но Равшан в ответ только рассмеялся: - Да жара еще и не начиналась, май – самый прекрасный месяц, дождь может пойти, а ночами спать –так это просто удовольствие. Жара начнется только через месяц.
Небольшой двух - этажный дом – гостиница оказался очень удобным. Сверкающая чистотой ванная комната, чистое белье, телефон, а главное, и это больше всего понравилось Максу, был отдельный выход во внутренний сад, где в тени фруктовых деревьев и разросшихся кустов винограда уже не так чувствовался зной. Равшан занес чемодан в номер и вышел в сад, сорвав с ветки зеленое, вероятно, еще кислое яблоко.
Рано, владелица гостиницей, показывая ему его номер, была улыбчива, и внимательно выслушала Макса, отвечая на все вопросы. В заключении, она добавила: - Если у вас будут какие- нибудь пожелания, просто дайте мне знать, мы обеспечим вас всем необходимым. У вас будет свой ключ и возвращаться вы можете в любое удобное для вас время. Завтрак- на ваш выбор. Ташкентский- горячий чай, свежие лепешки, каймак и сухофрукты или стандартный европейский – с круасанами, маслом и конфитюром.
Макс поблагодарив Равшана, отпустил его, предупредив, что хотел бы сегодня отдохнуть после перелета, сославшись на разницу во времени, которая все еще сказывалась, несмотря на короткий отдых в Москве. Они договорились встретиться на следующий день в 10 утра, но едва только машина Равшана отъехала от гостиницы, как Макс, взяв кожаную сумку, вышел следом, и, остановив такси, по привычке сел на заднее сиденье. В зеркале заднего вида, он поймал брошенный на него удивленный взгляд водителя.
-Тебе там удобнее что- ли, брат? – спросил таксист.
Макс понял свою оплошность. –Мне надо документы посмотреть пока будем ехать. – быстро отреагировал он. –Здесь больше места, удобнее, да и вам мешать не буду.
-Так бы и сказал. – успокоился водитель. – Куда едем, брат?
Макс сказал адрес. –Это возле…- он не успел добавить, как таксист расплылся в добродушной улыбке: - Знаю, брат, я Ташкент, как свои пять пальцев знаю, в любую точку отвезу, только назови улицу. Довезу мигом, не бойся, брат. Я здесь родился, всю жизнь прожил, могу тебе все рассказать и показать, только скажи, что надо.
Он действительно довез прямо до калитки, на которой неровной рукой белой краской было выведено название улицы и номера домов- с 1 по 6. Макс расплатился и вышел из машины. За забором виднелись крыши одноэтажных домов. Калитка проскрипела своими ржавыми петлями и впустила его в оазис зелени и прохлады. Фруктовые деревья и виноград спасали от прямых солнечных лучей, возле каждого из шести деревянных домов цвели клумбы с цветами. Здесь цвели лилии, розы, маргаритки, ромашки, тянулись к солнцу разноцветные петуньи. Аккуратные асфальтовые дорожки, обложенные с двух сторон плоским камнем, на которых солнечные пятна танцевали свою загадочную мелодию, петляли от дома к дому. Такая красота была достойна кисти импрессионистов, но Максу было не до сравнений. Его сердце бешено стучало в груди. Вот и дом номер 3. Он поднялся по деревянным давно некрашеным щербатым ступенькам и, выждав секунду, переведя дыхание, нажал на кнопку звонка. Никакого движения внутри не послышалось. Он снова нажал на звонок. Из дома напротив вышла полная женщина, вытирая мокрые руки светлым кухонным полотенцем.
-А вы к кому будете, молодой человек? Кого ищите?
Постаравшись придать голосу твердость, Макс сказал: - Мне нужна Жаклин. Она здесь живет?
-Да, здесь, но она так рано не приходит. А вы ей кем будете? Родственник, знакомый? - поинтересовалась женщина, прищурив глаза.
-Да, - запнулся он, - родственник. Скажите, а в какое время мне лучше прийти?
-Я бы сказала в восемь, а вы точно родственник? Я вот не припомню, чтобы у Эвы родня была. Я ведь если что, в милицию позвонить могу.
-Не стоит никуда звонить, извините за беспокойство, я попозже загляну, вечерком. Спасибо вам. – Макс ушел и плотно прикрыл за собой калитку. На углу увидел знакомое такси, водитель, облокотившись на дверцу машины, с кем- то разговаривал.
-Что? Дома никого нет? – он увидел Макса и сразу все понял. – Куда едем?
Макс улыбнулся прозорливости таксиста. –Так и есть. Вечером заеду. Отвези меня на Пушкинскую, а вечером в половине восьмого сможете меня снова привезти сюда? Насчет оплаты…
-Договоримся, друг, я все сделаю, как надо. Мансур еще никого никогда не подводил. У нас такое не принято. У нас земля священная, совесть- твой лучший советник.
-А в автобусах – совесть твой лучший контролер. –вспомнил Макс лозунги двадцатилетней давности в общественном транспорте.
-Точно, друг. – согласился добродушный и словоохотливый водитель. -Вот если придешь ко мне в гости, сразу поймешь, какие такие люди здесь живут и как чтут законы предков.
Макс слушал его, думая о своем. У него до вечера оставалось много свободного времени, которое он еще не знал, как провести. Водитель, приняв его молчание за интерес, рассказал, что уже больше двадцати лет работает таксистом, этим семью кормит, родителям помогает, недавно младшего брата в армию проводил, а через несколько дней у старшего сына ребенок родится, он дедушкой станет.
-Мансур, отвезите меня к гостинице Узбекистан. Да, меня Макс зовут.
-Все будет сделано как надо, Макс. Отвезу, привезу. Не беспокойтесь пожалуйста. Вечером я буду ждать. Даже если вам надо будет ехать за город. Никаких проблем не будет.
Обогнув сквер, машина остановилась возле ступенек, ведущих к гостинице Узбекистан. Макс расплатился с водителем и оглянулся. Словно и не прошло двадцать лет с того момента, как он уехал из этого города. Когда- то гостиница Узбекистан была для них, молодых студентов института, крохотной дверью в другой мир. Если он сам, благодаря постоянным передвижениям отца, и видел другие города и страны, то все остальные ребята в лучшем случае могли похвастаться редкими поездками в Москву.
С ажурным фасадом в виде раскрытой книги и украшенная бетонными решетками, которые защищали внутреннее помещение от солнца, гостиница, повторяя овал сквера Революции, возвышалась над всем пространством центра города и была его украшением. Бар в гостинице напоминал далекий и желанный мир капитализма. В этом закутке, в этом оазисе свободы и совершенно особенной обстановки, они с друзьями нередко собирались, чтобы выпить пива по тройной цене или попробовать какой- нибудь мудреный коктейль с мятой, водкой, сладким сиропом и крупинками разбитого льда.
Улица Пушкинская, там дальше Карла Маркса, магазин Детский мир, все как- то легко всплыло в памяти. Отсюда было удобно добраться до любой точки города, совсем рядом был ресторан Зеравшан и кафе Уголок, где были съедены тонны цыплят- табака. Макс даже вспомнил памятник, который поставили в знак благодарности строителям, приехавшим в Ташкент со всех уголков бывшего Союза после землетрясения 1966 года возрождать и поднимать из руин город. В его студенческие годы простой по замыслу памятник скромно примостился среди крохотного зеленого островка возле гостиницы. Снесли его или же он все еще напоминает о братской помощи народов? Человеческая память имеет привычку теряться, даже если она высечена в камне.
Недалеко от гостиницы в маленьком одноэтажном стареньком доме жил Игорь Немировский- талантливый художник, который проучился с ним только один курс, а потом, удивляя всех будущих архитекторов, элиту Политеха, перевелся в художественное училище. Перед глазами всплыл рисунок, который Макс увидел на одной из стен в комнате Игоря. Это был исполинский скорпион на теле молодой, искаженной страхом девушке. Все было выполнено в черно- белых тонах и оттого рисунок казался еще страшнее и реальнее. Раздвоенный хвост этого монстра упирался в ручку дверцы буржуйки, которой отапливался кирпичный дом, и казалось, что когда дверца печки откроется, то потревоженный исполин повернет к непрошенному гостю в изгибе свой страшный хвост с раздвоенном жалом. Макс вспомнил, как мать Игоря не раз просила сына закрасить этот страшный рисунок, а тот, усмехаясь, только напоминал ей шубу, которую однажды подарил великий маринист Айвазовский владельцу гостиницы, в которой переночевал, а тот сначала принял ее за настоящую и даже побежал следом за художником, напоминая, что он забыл шубу.
-Маман, к художникам настоящее признание приходит только после их смерти. Это истина, с этим надо смириться и просто жить, и ждать. –так успокаивал свою мать Игорь, пожилая женщина только махала рукой. – Ирод, над матерью насмехаешься. Вроде вымахал ростом, а ума кот наплакал.
Макс решил обязательно найти старого друга, ну или попытаться, если дом еще не снесли, но это все потом, только после того как он найдет свою дочь. Что делать до вечера он пока не знал. Возвращаться в гостиницу не хотелось, слабый кондиционер не спасал от дневной духоты. У него оставалось несколько часов свободного времени, он прошелся до Детского мира и не увидел углового одноэтажного кирпичного домика на пересечении Пушкинской и Первомайской. Раньше здесь располагалось Специальное КВ по космосу, а еще раньше, в середине прошлого века гостиница Франция.
Несмотря на палящее солнце и на рабочий день, народу на улицах было много. Но нет, гулять по городу в такую жару для него было просто немыслимо, все время хотелось спрятаться в тени. Решение пришло спонтанно- поехать в музей искусств. Почему бы и нет? 
-В первую очередь там должно быть прохладно. – сказал он сам себе и уже через полчаса по квадратным бетонным плитам подходил к знакомому со студенческой поры кубическому зданию, остекленному стивитом. Возле входа под козырьком несколько человек вели непринужденную беседу, вот только старого знакомого атланта, к которому Эва всегда подбегала и здоровалась, не было. Угол, в котором он когда- то держал на своих мощных плечах нашу бренную землю, пустовал.
Макс купил билет и вошел в зал. Как и двадцать лет назад он оглядел беглым взглядом экспонаты Восточной Азии, в разделе китайского искусства увидел такую знакомую ему узорчатую конструкцию- шар в шаре. Улыбнулся сам себе, вспомнив как с удивлением разглядывал эту конструкцию в первый раз двадцать лет назад. Тогда он и узнал, что подобный ажурный шар в Европе называли дьявольским за невозможность понимания того, как он был сделан. Действительно, оба шара были выполнены из единого монолитного куска природного материала. Внутри они могли вращаться независимо друг от друга. Неразборная конструкция вызывала восхищение у каждого посетителя музея. Эва назвала этот экспонат русской матрешкой.
Макс поднялся на второй этаж. В большом зале, переговариваясь, не спеша прогуливались немногочисленные посетители, останавливаясь возле картин или скульптурных композиций.
После музеев Канады, в Торонто, Оттаве, Квебеке и в родном ему Монреале, этот ташкентский музей со своими многочисленными экспонатами совсем не показался ему провинциально простым, скорее, наоборот. Ему захотелось, не спеша, пройтись по всем залам, всколыхнуть прошлое, но в первую очередь он намеревался увидеть скульптуру Венера с яблоком. Он шел медленно, словно кто- то его удерживал. Воспоминания как сетка окутывали его. Словно перед глазами вновь увидел Эву, которая всегда замирала возле этой мраморной красавицы в центре зала.
-А сейчас перед вами замечательное творение итальянского мастера- Венера с яблоком. – услышал он, как ему вдруг показалось, знакомый голос. -У этой композиции совершенно интересная, но вместе с тем очень грустная история, которая уходит корнями в прошлый век, а еще вам, ленинградцам, она может быть особенно интересна.
Макс только увидел копну густых пушистых волос и сразу понял, что не ошибся, узнав голос. Он подошел к группе людей в центре зала, которые окружили мраморную скульптуру. Экскурсовод на секунду повернулась к нему лицом… Ну точно, это была та самая девушка, которую он видел возле театра Навои. Утром она привозила на площадь группу из Польши. Макс улыбнулся сам себе. Ташкент на поверку оказался маленьким городом, в котором за один день он, Макс, увидел одного и того же, но при этом совершенно незнакомого человека дважды и при этом в разных местах.
-Во время своего очередного путешествия в Европу, племянник Александра Второго Великий князь Николай Константинович Романов со своей возлюбленной Фанни Лир посетил галерею Боргезе в Риме и был очарован скульптурой сестры Наполеона Полины Боргезе работы Антонио Кановы. Недолго думая, Великий князь заказал для себя подобную скульптурную композицию популярному в те годы скульптору Томазо Солари, но вместо ветреной Полины на мраморном ложе он хотел видеть свою любимую Фанни.
-Вот это да. Разве такие совпадение бывает? - подумал Макс и встал рядом, прислушиваясь. Она говорила о Великом князе Романове. Завтра ему предстоит увидеть картину, которую Николай Константинович, возможно в те годы и купил в Италии. Чем черт не шутит. Может Сема не соврал, хотя это уже не имело значения, для этой поездки в Ташкент у него была куда важнее цель, чем думать о князе Романове, хотя...
-Это же надо было уехать из Ленинграда с тем, чтобы история рода Романовых вдруг ожила на улицах Ташкента, а мы про это даже и не слышали. - с удивлением заметила одна симпатичная молодая женщина из группы. –А почему история грустная? Расскажите нам. И как эта прекрасная мраморная красавица оказалась в вашем городе? Так далеко от Невы, от Эрмитажа, от Италии, в конце концов. Любовная интрига, судьбоносная трагедия? Что с ней произошло?
-Ксения Игоревна, давайте мы дадим возможность Елизавете рассказать нам эту историю. –заметил седой мужчина из группы. –Ну а нам, коренным петербуржцам должно быть стыдно не знать свою историю. Вы продолжайте пожалуйста, Елизавета, извините, что перебили вас, но это скорее от любознательности, чем от недостатка воспитания. – мужчина с укором посмотрел на Ксению, которую, казалось, совершенно не задело замечание.
-Томазо Солари, которому было не интересно повторять уже кем- то сотворенное, пусть даже гениальное, но поскольку ему предложили хорошее вознаграждение, взялся за работу, но решил при этом не тратить попусту время на долгое позирование выбранной князем модели. – продолжила, благодарно кивнув мужчине, гид с пушистыми рыжими волосами.
-То, что Солари предложил Фанни было вне привычной высокой скульптурной классики, но она согласилась, правда, немного смутившись. Он же, абсолютно равнодушный к обнаженному женскому телу, пусть даже совершенному, быстро, просто и примитивно обмазал ее всю гипсом от головы до ног, сняв маску с лица, шеи, плеч, груди, а потом, аккуратно выверил линеечкой все размеры и удовлетворенно кивнул ей, намекая, что основная работа закончена. Ему оставалось только выполнить заказ в мраморе. Когда все было готово, мастер отправил, как и договаривались, свое творение в Петербург, вот только самого князя к этому времени там уже не было. За кражу крупных бриллиантов из оклада иконы родной матери Великого князя к этому времени уже выслали из России.
 -Что? Вы хотите сказать, что Великий князь украл фамильные драгоценности? Украл у родной матери? – искренне удивилась Ксения Игоревна, не поверив услышанному. –Да такого просто быть не может! История все искажает.
-Икона была подарена Александре Иосифовне императором Николаем I, а подтверждением поступка служит изгнание Великого князя Николая Константиновича из России навсегда.
-Подождите- ка, мы говорим о сыне Константина Николаевича Романова, того самого, который был одним из инициаторов отмены крепостного права? Это его изгнали из России навсегда? – с неподдельным ужасом переспросила Ксения Игоревна, словно это ее намеревались выселять из родной страны.
-Да. – констатировала Елизавета. –Но вы знаете, именно ему мы благодарны за все те сокровища, которые вы можете сегодня увидеть в музее, а еще за…
-Подождите- ка! – вновь перебила ее неутомимая Ксения Игоревна. – Вы же сказали, что скульптор отправил эту самую мраморную красавицу в Санкт- Петербург, но князя к тому времени, по вашим словам, уже выслали из города, и что же? Как она оказалась здесь?
-История гласит, что эта замечательная скульптурная композиция целых шесть лет украшала сад Мраморного дворца, пока однажды Александре Иосифовне кто- то осторожно не шепнул, что мраморная красавица и есть та самая американка Фанни, страстная и большая любовь ее первенца, после чего было принято решение отправить скульптуру в Ташкент, где к тому времени обосновался Великий князь. Но и на этом история этой скульптуры не заканчивается, у нее оказалось удивительное продолжение.
Вся группа смотрела на экскурсовода в ожидании рассказа, и даже Макс остановился послушать. Голос девушки с пушистыми волосами, интонация, правильно поставленные фразы, предлагаемая история, все это заставляло останавливаться и прислушаться, что он и сделал, встав за спиной Ксении Игоревны.
-В 1961 году музей искусств в Ташкенте посетила директор музея-виллы Полины Боргезе, в то время все экспонаты размещались в старом ветхом, двухэтажном, совершенно неподходящим для музея здании. В одном из залов она с недоумением увидела скульптуру, которую привыкла лицезреть каждый день у себя в музее в Италии, а именно, прекрасную Полину Боргезе работы скульптора Канова.
-Полина Боргезе? Это сестра Наполеона? – спросил кто- то из группы.
-Вы правы. Мы говорим о сестре Бонапарта. Это была яркая, ослепительно красивая женщина, которая покорила сердца самых известных мужчин Европы, в том числе и великого скрипача Николо Паганини, для которого она впоследствии стала музой. Княгиня Боргеза в своем втором браке кроме фамилии, получила неограниченные финансовые возможности, лучшую коллекцию бриллиантов и драгоценностей, и роскошную виллу в окрестностях Рима, вот только ее красота, которой она так гордилась и лелеяла как могла, начала увядать. Умерла княгиня в возрасте 45 лет, перед смертью попросив похоронить ее в закрытом гробу, чтобы в памяти людей остаться навсегда молодой и красивой. Рядом с гробом установили статую работы Антонио Канова, ту самую, которая и украшала музей- виллу Боргезе, так вот перед глазами директора в тот момент была та же самая скульптура. Удивлению не было предела, вот только в Ташкенте скульптура выставлялась под другим названием, да и скульптор, как потом оказалось, был вовсе не Канова. Это по сути, была одна и та же композиция, как я уже говорила, а точнее, замечательная копия, которую сделал итальянский скульптор Томазо Соляри.
-Какое удивительное переплетение исторических событий. – заметил седой мужчина в то время, пока остальные переваривали услышанный материал.
Макс, сам от себя не ожидая, нарушая секундное молчание удивленных ленинградцев, вдруг задал вопрос экскурсоводу: - Скажите, а это правда, что Великий князь питал особую слабость к работам итальянских мастеров, в частности, к полотнам Веронезе? Они есть в постоянной экспозиции музея? И если есть, то какие и где, в каком зале? В частности, его Оплакивание Христа…
-Скажите, а сколько всего картин и скульптур оставил Великий князь вашему городу? – вновь затараторила Ксения Игоревна, перебивая Макса. –А почему вы не дали музею имя Великого князя? Как я понимаю, это было бы логично и честно, по крайней мере, по отношению к нему. А где он умер? В Ташкенте? Вы нам расскажете о нем поподробнее? Это действительно очень интересно, такая история, ну просто бомба. Вот так живешь в городе на Неве и думаешь, что все видел, все знаешь, а то, что представитель царской династии Романовых был выслан в Ташкент, в первый раз слышишь.
-Основу музея составили более 500 различных экспонатов, купленных князем на его собственные деньги, но это не только картины и скульптуры, в списке числились иконы, мебель, фарфор, бронза, а еще, при сооружении ирригационных систем, князь самолично провел археологические раскопки возле кургана и извлек из земли старинное оружие и некоторые предметы быта. Мы все обязаны Великому князю не только за экспонаты музея, он обеспечил страну водой, построил заводы и фабрики, дома для солдат, кинотеатры, он…
Макс не стал слушать продолжение, он пристальным взглядом смотрел на мраморную красавицу, которой любовь князя подарила вечную жизнь, пусть даже в холодном камне. Композиция была такой притягательной, что не хотелось отводить глаз, мало того, хотелось дотронуться до нее и почувствовать… нет, не холод талантливо отесанного итальянского мрамора, а скорее, тепло живого тела, нежность прозрачной ткани, которая едва прикрывала великолепие обнаженного женского тела, и только натянутые толстые канаты по периметру скульптуры не позволяли к ней приблизиться. Мраморная красавица и сквозь века продолжала оставаться восхитительной и желанной, заставляя каждого посетителя музея оборачиваться и задерживать на ней свой взгляд. Время не разрушило ее красоту, оно сохранило в веках любовь двух сердец.
Экскурсовод с группой под очередную канонаду вопросов Ксении Игоревны направились в другой зал. Макс не последовал за ними. Он обошел еще раз мраморную скульптуру, потом повернулся и пошел к выходу. Его задело за живое услышанная история. Уже собираясь открыть дверь, он обратился к молодой девушке в кассе: -Скажите, а почему убрали атланта?
-Какого атланта? – не поняла его вопроса кассирша.
-Того, который раньше у входа в музей встречал своих посетителей.
Ему ответила пожилая женщина в узбекском национальном платье из хан- атласа, которая стояла рядом с кассой. –Вы помните атланта, молодой человек? – С доброй улыбкой спросила она.
-Да. Прекрасно помню.
-Значит вы не в первый раз пришли в этот храм искусств. Наш атлант в настоящее время находится на реставрации. Знаете, у посетителей была странная привычка трогать его, как они считали- на удачу, а мрамор хоть и крепкий, но стирается, вот и пришлось временно его убрать. Это такая замечательная работа итальянского мастера. Если вам что- то говорит имя скульптора Солари Томазо?
-Простите, а как он попал в музей? - поинтересовался Макс.
-Атлант был из коллекции Великого Князя, до этого он украшал дворец в Павловске.
-Из коллекции Николая Константиновича Романова. - уже даже не спрашивал, а утверждал Макс.
-Да, да, вы правы. Наш атлант когда- то еще до революции украшал вход во дворец Великого князя, потом его заменили на бюст Черняева, которого в свое время заменил гипсовый бюст Сталина. Последний простоял до смерти вождя.
-А что было потом? Его тоже убрали, заменили, как и все остальные? – не без доли сарказма спросил Макс.
-Да, - мягко, невзирая на нотки вызова в голосе собеседника, ответила женщина, -на его место установили скульптуру Ленина с девочкой, но знаете, она как- то совсем уж была не к месту во дворце одного из Романовых, потому вскоре и ее тоже убрали. Времена менялись, а с ними менялось искусство, переписывалась история. Спасибо вам, молодой человек, за память и за любовь к искусству. –Она прижала обе руки к груди. – Я так люблю, когда люди возвращаются в наш замечательный музей. Приходите, мы так рады посетителям. Для меня просто праздник души, когда я вижу много людей в этих стенах, особенно молодых.