Денис

Ребёнок у Кузьмы с Олимпиадой родился красивенький, брюнетистый.
– Баской-от1 да чернявой-от эакой! – ойкали-кудахтали над ним родители новоспечённые. А они-то оба светлые. И другие дети у них, ясно, белобрысенькими вышли: Семён и Фёдор, да дочка Парасковья.
А первенца Денисом назвали.
Муж-от чужого, можот, не так бы жалел, как своих. Но Кузьма понимал, что, выходит, Денисик-то и свёл его с зазнобушкой Липуней. Вот эть – всяко в жизни бываёт!
И рос наш Денис-басота* не гадким утёнком, а особливым и обласканным. Ну, уж сколько в те суровые времена могли сельчане дать ребёнку ласки-то.
Денис, хоть он и прорывался сквозь немые вопросы, взгляды многосмысленные и разговоры за спиной, да нешто, только крепче становился. Он-то здесь причём?
Иное дело, эта его …некаквсешность. Бывало, что и смущала, а чаще как-то и радовала – наперекор что ли, и не то чтобы к злорадству, а вроде как, вздымая его над пластом людовщины. Да уж, и выразиться непросто.
А он-то, Денис, особенность свою не раз определённо с выпученными глазами наблюдал.
Как-то матица соскользнула со сруба. И кто видел, в страхе растопырились, ожидая удара смертельного. Потому что летела она прицельно в Дениса. А он, наклонившись, чего-то возился, да вдруг повернулся чуть в сторону, а тут балка-дура и воткнулась подле – как ишо и не задела-то! И чево все орали, он не успел и подумать. Ни царапины. А как будто его кто  уханькать хотел. Ужас пришёл через потом, когда понял, что деревина должна была его пришибить. Руки и ноги задрожали, кожа отклеилась от мышц и стала посторонним мешком, надетым на остов. То есть он удивлённо чувствовал её изнутри. Решение быть мужественным и осознание, мол, «я эть – мужик», вернуло Дениса к норме.
Таких курьёзов бывало с Денисом немало. У бревна-убийцы, которое промахнулось, там хоть свидетели есть. А вот случай, что никто не видел. И разбубень он людям, так только посмеялись бы над ним.
Впереди была длинная промоина в виде широкой рытвины с водой. Обходить далёко, краёв не видать. А надо-ть туды – вперёд. Денис решил перепрыгнуть. Прыжок в длину – для хорошего спортсмена в кроссовках. А он-то был в лесной одёвке, в керзачах. Да без разбега, да чуть проскользнул отдачей по грязи. И лете-е-ел он над этой простёртой мочижиной… Парил, как скопа над Мологой. Время порядком растянулось, стало длиннее ширины этой майны, каким-то расчленённым. Он всё видел замееедлеееннооо.
По физике толчка и гравитации он должен был приземлиться – приводниться точно – чуть не за локоть до берега. Но полёт Дениса простирался дальше, до твёрдой опоры, как бы какая сила додонесла его до цели, выбранной глазами. Припрыгнул. Приземлялся он всё ещё растянуто. А топеря время сомкнулось обратно.
Наш Деня ощутил пот на всём теле. Оглянулсы… И понял, что в этом прыжке он был птицой. Или ангелом. Или тот его допирал. А к тому  жо – развещать кому ни попадя это негожо – за дурака примут.

Короче, время от времени Денис видел доказательство… Присутствия.
Эти вот тожо – вдруг – просветления. Важные решения в раскладах, верный выбор в росстанях, озарения самоудивляющие... Он их воплощал. А для людей это было добавкой к его авторитету.
«Ты такой же драгоценный, как и те. Они такие же дорогие, как ты», – слышал он как бы внутри, когда гордыня пыталась поднять его нос. Он это понимал. И было жаль, что они-то, которые «те», другие люди, не видят своей цены…

А природа любила Дениса по-настоящему, как и он её. И напитывали его силой: деревья и травы, земля и небо, заря и тучи, гроза и марево стоячой жары, блеск снегов и бисер дождей… Всё кабудто говорило с ним.
Особо он примечал пору – и как заряжался ею – с марта на апрель. Когда всё, ровно, снаряжалось, готовилось, что к празднику. Всякая-то форточка неба ему улыбалась, все ручейки подмигивали. А ветки, те не хлестали, не цеплялись, а ровно обнимались, прижималися к нему.
Его радовало и вёдро, и непогодь, и тишина зари… Ёму всё нравилося. И оно отвечало парнёку симпатиёй, и словно бы подтасовывалось, подстраивалось под него – ублажить.
Три класса школы пошли Денису как за девять. Ума ему уроки как-то шибко прибавляли, не в пример другим. Ну, видно, кровь-то та барская, интеллигентская, давала знать о себе. И тянуло его всё больше к умственным делам, к руководству хозяйскому. Дак да, ведь не у каждого такая способность.
Свою ощутимую оценённость, и видно, подсказанную свыше высокоценность, это умение раздвигать рамки сознания – от «что я могу, голь деревенская» до «приложу ума и сердца, и всё получиццы!» – Денис Кузьмич передал первенцу Николаю. Да и другим детям – кто уж сколько принял – перепало.

Из воспоминаний Лидии Денисовны Мининой

«Родилась я в 1928 году на хуторе Селище Вологодской области Череповецкого района. Тогда это был – Уломский район Ленинградской области.
Отец мой – Денис Кузьмич Песков, 1892 г. рождения. Моя мама Наталья Ивановна, с 1891 г. рождения.
Родили четверых детей: Колю, Соню, Игоря и меня, Лиду.
Мама умерла, когда мне было два годика. Она родила пятого, мальчика, и назвали его Геной. Это я хорошо помню. Бабушка мне рассказывала, что роды у мамы были очень тяжёлые, и мальчик пожил на свете всего сутки.

Отец родился в д. Воротишино в крестьянской семье. С молодых помогал отцу с матерью. С 15 лет его родители отпустили на заработки в чужие края. Он работал с плотниками – строили дом.
И вот однажды, подняв тяжёлое бревно, он сорвал желудок. Стакан крови он потерял при подъёме тяжести. Так рассказывал отец об этом – мы слышали много раз и жалели его. Тогда ему казалось, что всё пройдёт.
А болезнь прогрессировала долгие годы – язва желудка. Она мучила его всю жизнь. Он и умер от неё, от потери крови… 9 февраля 1950 г.»

Первая жена Дениса Кузьмича, Наталья Ивановна, была с его деревни. Четверо детей народилось у них: Николай – 1922 года рождения, Игорь – 24-го, Софья – 26-го, Лидия – 28-го. А пятый Геннадий – 1930 года, жил один день, мать умерла при его родах.
И привёл Денис Кузьмич домой помощницу-супругу, крепкую большую Анну Петровну. Он её и называл, не иначе как по имени-отчеству. Ну, а деревня, как водится, не больно-то уважительна на язык, кликала её за глаза Денисихой. Взята она не от любви. Но была добрая, работящая. К детям – хорошая. И Лида, малышка ещё, приняла её. Старший, Коля – не очень. Он ведь был уже большой мальчик, к маме привык. Поэтому мачеху насилу слушался, убегал. Вообще, мальчики особенно болезненно реагируют на потерю родных, будь то смерть или развод, именно в восемь лет. Вот.
А Анна посвятила жизнь хоть не своим, но ставшим ей родными, детям.
Какого сердца была эта женщина, характеризует такой случай. Приезжает Анна Петровна к дочке в Украину. Выходит с поезда. Нина её встречает.
–  Мама, ты чего босиком? Меня, учительницу, позоришь.
– Нинка, дак эть умёр наш бригадир-от Михеев Иван. Как жо его босова хоронить-то? Я и отдала свои туфли-те им.
А ноги у неё были большие, мужского размера. Так и ехала без обуви наша Анна Петровна в гости.
Та женщина с Украины, Нина Денисовна Казачанская – продукт союза Дениса и Анны Песковых. Батерина Наталья Владимировна, дочь Нины, внучка Дениса, заслуженный работник культуры РФ, преподаёт в гимназии искусств в Петербурге.
Софья и Нина Денисовны на Украине вышли замуж за родных братьев Казачанских: Соня за Якова, Нина за Владимира.

И снова всё о нём

Двадцать пять стукнуло Денису, когда революция грянула. Трудно было осознавать происходящее. Не поймёшь, то ли радоваться, то ли опасаться. Ну, и всем было нелегко, хоть и свобода вроде бы.
А свободно-то всё ровно не получаёццы. Всё должон кому-то чево-то: людям, родителям, государству, новым Советам, да и собственному рту – эть есть-то просит.

Из воспоминаний дочери Дениса Кузьмича, Лидии

«Вся его жизнь проходила в бурные годы – революция, власть Советов. В коммунистическую партию вступил в 1918 году. Женился в 1920 году.
Свою жизнь посвятил построению нового общества.
История его жизни очень сложная. Немало на пути его происходило исторических событий.
В 1914 г. он служил в царской армии в Финляндии. 18 лет тогда было отцу (22 года; Лидия Денисовна ошиблась. В.К-Б.) Когда он попал в плен к немцам – это первая мировая война – был ранен, лечился в немецком госпитале, в плену.
Там познакомился с очень хорошим человеком, немцем – он у нас на фотографии.          Денис Песков в царской армии
Этот человек спас моему отцу жизнь, когда его чуть не расстреляли, приняв за еврея».

Уже выстроили их, приговорённых. Вот-вот должна прозвучать команда «Фоя!» (Feuer, огонь; нем.). Вдруг бежит немец, тот из госпиталя, и кричит по-ненашему: «Не стреляйте! Он не еврей, он русский! Вот документы».
     Немец и Денис Кузьмич (справа)                Немец спас его от немцев, вот ведь как!
Других мужиков из деревни тоже забирали на войну. Но не всем так удивительно везло, как Денису, и вернулись не все.
Вот ещё Песковы из Воротишина на Первой Мировой.
«Мл. у.о. (унтер-офицер, В.К-Б) Песков Ефим Вас. Прав. Жен. Д. Воротиш. Ранен. 14 Нбр. 1914 г.
Ст. у.о. Песков Николай Вас. Ранен. 21?25 Нбр. 1914 г.»
(Написано с теми же сокращениями, как в архивном оригинале.
Думаю, что «Прав.» – это православный, а «Жен.» – женат. В.К-Б).
Взято из сборника публикаций Татьяны Пахолковой «Колоденская волость Череповецкого уезда».

Лидия Денисовна продолжает

«Потом Октябрьская революция, которая перевернула всё наизнанку. В деревне происходили перемены. Отец мой, Денис Кузьмич, был всегда впереди. Сколько я помню его – он был честный, преданный идее коммунизма, и делал всё, чтобы улучшить жизнь людей.
Старался, чтобы семья, дети были хотя бы не голодны.
Организация колхозов, всего быта населения требовала сил. Но большевики, хоть и с ошибками, делали, и это получалось. Жизнь налаживалась.

В нашей семье в 30-е годы появилась новая «мама» – Анна Петровна. Мы, дети, встретили её с радостью. После смерти мамы прошло два года, и мы нуждались в материнской помощи. А она оказала нам огромную поддержку.
Конечно, отец женился не по любви, но он очень уважал эту женщину и называл её «Анна Петровна».
Я самая маленькая в семье, очень привязалась к новой маме и полюбила её за доброту.
Расскажу такой эпизод. Вечер. Ужин. Все за столом. Отец принёс гостинцы – пряники, конфеты – и разделил их на каждого поровну. До сих пор я помню доброту и внимание к нам со стороны Анны Петровны. Она посмотрела на всех нас, а нас было шестеро – ещё её дети, Нина и Юра – и говорит: «Ребята это вам мой подарок». И отдаёт нам всё то, что ей досталось от угощения отца.

Отец был очень добрым человечным. Часто рассказывал нам о его службе в царской армии, о том, как рабочие и крестьяне взяли власть в свои руки и установили Советскую власть. Его рассказы были настолько интересны, что мы готовы были слушать его хоть всю ночь.
1932 г. У нас родилась сестричка Нина. А мне всего 4 года, но я готова помочь маме в делах.
А в 1934 г. так неожиданно появился ребёнок у другой женщины от отца. Это трагедия по тем временам. Для коммуниста это было позором.
Как всё это уладилось, я не помню. Но сейчас этому мальчику 77 лет, живёт он в городе Николаеве на Украине.
Он разыскал меня и благодарил отца за появление его на свет. Конечно, я рада этому событию. У меня появился новый брат Николай Денисович (ещё один), который послал мне мемуары о своей судьбе.
Это очень умный человек, прошёл все трудности жизни вдвоём с мамой (М. Постновой) и дедом; но отца он и сейчас вспоминает добрым словом».        Николай Постнов
Из записей Николая Денисовича Постнова

«…Виновником, без которого я бы не появился, был Песков Денис Кузьмич. Это был партийный человек, пользующийся большим уважением, директор небольшого заводика в нашей местности по производству клюквенного экстракта. У этого предприятия в то время была столовая, где и работала моя мать, Мария Постнова.
Денис Кузьмич и его предприятие было самым большим заказчиком тары. Корзины для завода плёл мой дед Михаил Никифорович Постнов.
У Дениса Кузьмича в то время была большая семья».

Денис Песков не так был приспособлен к хозяйству, как руководить, организовывать, командовать. И не обойдён коммуникабельностью.
Вот такой показательный случай. Стоял дом бесхозный в Селище. Добротный, хороший. Но никто в нём не жил. Хозяин, злой на власть, отнявшую у него много чего, сказал: «Не отдам и не продам этот дом, пусть лучше сгниёт». И никто не мог его уговорить. А он уехал жить в Вологду.
А Денис Кузьмич, после того, как гроза не раз похулиганила в его доме: корову убила, потом дочку Соню чуть не… – оживили её, слава Богу – то и задумался он о другом жилье. Со стройкой не хотел счинаться. И поехал в Вологду. Да и сговорился с тем хозяином за недорого. Этот дом сейчас  стоит в Починке, перевезённый из Селища, и служит потомкам Дениса Кузьмича.

Селище образовывалось в 20-е годы прошлого столетия. Переезжали в то место для расширения угодий, в основном из Воротишина. И сразу вместе, семьи братовей родных. И строились рядом. Если идти из Миндюкина в Воротишино, то – по словам Михаила Никишина, жителя Селища (он там и родился, и они последними покинули эту деревню) – дома стояли в следующем порядке: Архип, Николай, Иван Никишины, Алексей, Анатолий Иван Андрияновы, потом дед Карп Маров и дальше его сыновья Василий, Афанасий и Константин Маровы, дальше Пронин Николай (дед Михаила Никишина по матери), за ним Песковы братья: Семён, Фёдор (пасека у него богатая), Денис; и последний дом Гераськиных. А по той стороне (от Миндюкина) Гришин Иван, за ним сын его Александр, а дальше братья Василий и Афанасий Гришины…
И тут я отвлекла вопросами рассказчика. Кто жил после Гришиных напротив Песковых, пока не знаю.

Из записей Лидии Мининой

«В 1936 году мы уже жили в другом доме. (Тятя продал тот дом, где молния чуть не убила Соню, и купил другой).
И снова нас посетила беда. Заболел отец, открылась язва желудка, большая потеря крови. Это было зимой. Я помню, что отца уносили из дома на постельнике, и грузовая машина увезла его в город Череповец в межрайонную больницу.
Мама поехала с ним, а мы забрались на печку и ревели в голос: «Что будем делать без отца-кормильца?»
Коля, брат, в то время учился в Череповце в педагогическом училище, а мы пятеро мал мала меньше обосновались на печке и ревели.
Пришла бабушка Анна, успокоила нас, говорила, что не столько смертей, сколько болезней, что поправится ваш отец.
Ну, а я снова обращаюсь к Богу Всемогущему, беру иконку и иду молиться в холодную половину дома.
Я там полностью отдаю слова благодарности Господу Богу за спасение отца. И так каждый день я благодарила и просила Господа Бога спасти моего отца. В больнице отец пробыл около двух месяцев. Я хорошо помню медленное его выздоровление в Череповце.

1936 год, у нас рождается мальчик Юра. Он был любимец всей семьи.
В 1946 году он умирает. Диагноз врача – «развитие мозга впереди роста». Врач сказал отцу: «Если выживет, большим человеком будет». В то время сельские врачи не могли ничем помочь, а болезнь его сломила. Вся семья глубоко переживала эту утрату...
 Он тогда ходил во второй класс, как ушёл от нас. Ему было десять лет.

Мой отец окончил три класса сельской школы. Много читал, никогда не сквернословил, познал трудности жизни рано.
Став коммунистом, он полностью отдался этой идее – создать новую жизнь в том краю, где родился.
В деревнях Воротишино, Миндюкино, Чаево, Супроново, Давыдово, Гришкино, Сергеево, Тыново, Починок и Липенка появились под его руководством магазины, в которых можно было купить всё необходимое.
Потом его, как хорошего работника, перевели в другой край Череповецкого р-на, в село Дмитриево, на должность ему знакомую – председатель сельпо. Там мы прожили недолго.
Проводив Колю в армию, а Коля закончил 2-х годичный пединститут, это было в конце 1939 г., мы уехали обратно в Селище.
Отец заботился об Игоре, среднем сыне, устроил его в Ленинград в ремесленное училище.
Всё, казалось бы, налаживалось…
И вдруг – война!
Отец идёт добровольцем на фронт, оставив такую большую семью на плечи Анны Петровны.
Я в то время заканчивала 7 класс, и осталась работать в своём колхозе «Вперёд»».

Из записей Николая Постнова

«В 1941-1942 г.г. он защищал Родину добровольно.
А в 1942 г. его комиссовали и отправили         
домой,как тяжелобольного, но он продолжал            
работать на благо Родины ещё 8 лет.     
Умер скоропостижно прямо на трибуне…»

Одна история про войну, и что там случилось с отцом однажды, рассказанная мне Лидией Денисовной, тронула меня до мороза-по-коже. Впоследствии я оформила её поэтически.

НАЙДЁННАЯ!

– Лариса, расскажи мне про забор.
– Про какой забор?
– Да когда твой дедушка зацепился и… спасся.
– Аааа! Так это колючая проволока была…

И красавица Лариса напомнила в подробностях удивительный случай, который трепетно описывала мне её мама Лидия Денисовна. Для неё это было сокровенно, а меня – продирало. И я, думая, что такое не забыть, не записала тогда. Потом, не в силах вспомнить тонкости, печалилась об утраченном рассказе.
И вот, вновь нашлась драгоценность! Радость обретения не давала мне спать в ту ночь. И я описала это чудо стихами.
 Эту историю про себя, про свои сто поклонов Господу за возвращение отца, и поведала мне Лидия Денисовна. Когда отца забрали на войну, девочке было 13 лет. Она по-взрослому взяла на себя ответственность…

Денис Кузьмич вернулся домой, в Селище, в 42-м с руками и ногами.
Рассказал, как всё было, детям. И к средней дочке обратился особо:
  – Лидка! А ведь это ты меня спасла!...

СТО  НЕБЕСНЫХ

Было трудно. Да совместно
Легче нужды покрывать.
Вдруг!! Вот горе на семейство –
Тятю взяли воевать!...
          ...А любовь не стала капать,
          А ручьями полилась…
          Страсть желания быть с папой
          Вдруг явила силы власть!
Был для девочки укромен
Угол тот, что на восток.
Вот, её да Бога кроме
Никого в дому пустом...
          И девица молит Бога:
          «Мы без тяти все помрём.
          Не суди его Ты строго,
          Наш кормилец только он.
Мамы с нами нету, Боже.
Нас, сироток, пожалей…
Чтобы выжить, дай, что гоже.
…Те и славят, кто целей».
          Дочь решила, что поклоны
          Бога лучше убедят.
          Дух Лидуни, веры полон –
          Бьёт челом о пол стократ!
«Боже, миленький, любимый!
Тятьке Ты не дай пропасть!
Пусть летят все пули мимо,
Не попал бы смерти в пасть…»
          Дочка плакала, стонала,
          В половицу била лбом.
          То – она платила налом
          За мечту и за потом.
Ей пришло на ум в молитве
Написать отцу письмо:
Мол, и дома ты, как в битве,
Нужен, тятька, нам! И всё!
          Что тебя, мол, сильно любим,
          Впятером все, мал-мала.
          Где защита наших судеб?…
          Зря что ль мамка родила?!
…Долетел до адресата
Детский подчерк на листе.
Но приказ важней солдату –
Стимул пулям посвистеть.
          Шёл с отрядом к назначенью…
          Вот преграда на пути.
          Под колючки он нацелен,
          Как другие, проползти…
Взрыв за взрывом… в землю кинул…
С ними быть там …он не мог –
Ведь его держал за спину
Кто-то сильный, может, Бог...
          Зацепился, оказалось,
          Сумкой с дочкиным письмом
          За колючее рыскало…
          Так и был солдат спасён!
На заветный треугольник
Карандашных страстных слов
Он, мужик, войны невольник,
Лил отцовскую любовь...
          Но не вышел одиночным
          Данный случай для бойца.
          ...Днём живот болел и ночью,
          Ныл сначала слегонца...
Всё сильней зудит, зараза!
Больно так, хоть волком вой.
Врач нашёл в желудке язву.
Комиссован он домой!
          …Сотня дочкиных поклонов
          Сохранила жизнь семьи!
          Если б силу веры понял
          Всяк из жителей земли!!
Дружно встали б на молитву
За любовь и за добро!...
Вместо страшных взрывов битвы
Лишь урчал бы летний гром…
          И с детьми бы жили папы,
          Сенокося, бороня…
          Обезвредит смерти лапы
          Веры крепкая броня!
Помни, сын, и помни, дочка:
Смерть и жизнь в твоих устах!
Если что-то СИЛЬНО хочешь –
Вспомни Господа Христа.
          И, как та девчушка Лида,
          Попроси родных сберечь –
          Бой не свалит инвалидом,
          Не сожжёт сраженья печь...
Бог любовь даёт не мерой.
На, – потоком потечёт!
Лишь бы принял, лишь бы верил!
Ей и войны нипочём!!


Денис Песков, чудесно избавленный, был очень востребован в тылу. Работал директором экстрактного завода в деревне Чаево. Заботился о пропитании, об одежде для женщин и детей, оставшихся дома.
Бабы обожали Кузьмича. Бывало, задирали наперебой не шибко цензуристыми частушками, кои тут и пересказать нельзя. …Ну, а то ведь бывало и поскромнее певали.

Задушевная товароцька,
Иди цяво скажу:
Поухажвай за нацяльником,
Пока домой хожу.

Подлажала я Денису,
Думала, што будёт мой.
Проводил миня до лису,2
Да скомандовал – домой!

Полюбила я Пескова,
Ён женатик, я молцю.
Де ишо найти такова?
Эть другова не хоцю.   
               
А его любимую песню «Смело, товарищи, в ногу» пели на свой лад:
«Братский союз и свобо-ода –
Вот наш Денис боевой!»

Денис Кузьмич Песков – уроженец деревни Воротишино Уломы Железной в конце XIX века, произвёл на свет восемь детей. Двое умерли рано. А его первенец, Николай, стал известным в СССР генералом.
Денис Кузьмич много трудился для людей родной земли. Был человеком публичным, лидером. Так и умер на глазах у народа, произнося речь. Ровно за три месяца до пятилетия Победы. Похоронен на кладбище у деревни Починок.
Через много лет рядом приложилась и Лидия, дочь Дениса Кузьмича, которая оставила нам повествование об уважаемом человеке, любимом отце.

Денис Кузьмич Песков 1892-1950.
PS: Денис Кузьмич — отец генерала Николая Пескова,
дед дипломата Сергея Пескова, прадед Дмитрия Пескова —
помощника и пресс-секретаря президента РФ.


     ПРИМЕЧАНИЯ:

1 Басота – красавец. Баской, баский – красивый.
2 Так раньше говорили в наших местах: «В лИсе», значит, «в лесу».
«Пойдём в лис-от», это «пойдём в лес-то».
«Дошли до лИсу» – «дошли до леса».
И больше  «цокали»,  чем «чокали».
«Дайте-ко цяю-то попить после байны».
Использованы:
Записи Лидии Мининой и Николая Постнова.
Фото из семейного альбома Рузовых.
Копии листов Похозяйственной книги 1940-42 гг., архив, г. Череповец.

НА ФОТО: Денис Песков в царской армии,
внизу слева.