Весеннее блаженство

Март 2023 года.
Посвящается Радмиру, главному атеисту в мире.

«Чудес не может быть без веры,
Как и Творца в отрыве от рабов.
Спасти нас всех помогут лишь примеры
Прекрасных рыцарей, надевших крест Христов»

1.

Постепенно гасли огни, забирая куда-то в даль по дороге проезжающие машины, и загорались новые. Цикады давно прекратили трещать, а знойная дневная погода незаметно переходила в освежающий весенний вечер. Стало слышно, как дрожащие капли дождя разбивались о землю. Вдалеке остановился поезд, и, попрощавшись с коллегами, валившаяся с ног толпа хлынула в вагоны. Рабочий день подходил к концу, но для Ипполита и Гаврилы судьбоносный вечер их жизни начинался именно сейчас.
Проспав до вечера, еле поднявшись с третьего будильника, выполнив все свои утренние (не совсем утренние в его случае) ритуалы, Ипполит впервые за неделю вышел из дома и побежал к месту встречи, попутно жуя батончик и сверяя время на наручных часах, как будто это могло помочь ему отмотать двадцать минут в прошлое, на которые он опаздывал. С одного бока проезжали машины, фары которых сливались в красно-белое месиво, с другого же стеклянные витрины магазинов даже и не думали куда-то деться, оставаясь на своих местах. Краем глаза бежавший на встречу смог заметить своё отражение в стекле. Он не мог назвать себя Аполлоном, но в этих чёрных, жадно глотающих свет глазах, было что-то манящее. Тёмные волосы плясали на ветру, и тонкими длинными пальцами он убрал их за уши. Всю эту внешность дополнял бежевый макинтош и кое-как завязанный серый шарф.
Запыхавшись, Ипполит подбежал к бару и с особенным усердием начал хищно глотать воздух, ведь сильной дыхательной системой он никогда не отличался. В этот момент, из-за угла, вынырнула тёмная фигура в серой шляпе и черным дипломатом в руках. Лишь подойдя вплотную к запыхавшемуся, его лицо осветилось неоновой вывеской, и Ипполит узнал своего друга, хорошо его разглядев. Всё тот же невысокий рост, коротко остриженные волосы, серые большие глаза и толстые очки на носу. За прошедший месяц он никак не изменился, разве что мешки под глазами стали чуть темнее. Его внешность не била ключом, но гордая походка и непоколебимая осанка внушали уважительные нотки. Он сразу разглядел брошенный на себя недовольный взгляд друга, а более того взгляд человека, который из раза в раз совершает одну и ту же ошибку.
«И сколько это будет продолжаться? Постоянно говорю себе приходить чуть позже, но всё же надеюсь застать тебя вовремя, хоть и всегда безрезультативно. И да, я всё равно рад тебя видеть» - уже с меньшим недовольством под конец протянул руку Гаврила.
«Эхе-хе, да не серчай, дружище. Сам же знаешь, в очередной раз спасал мир! Такой сон приснился, сейчас расскажу…» – с лёгкой извиняющейся улыбкой ответил Ипполит правой рукой на приветствие друга, а левой погладил макушку своей головы. Уже открыв рот, он хотел было продолжить, но быстро подметивший это желание Гаврила его перебил:
«Опять не спишь по ночам? Завязывай с этим, до добра не доведёт» - сказал он, озираясь по сторонам. - Пошли внутрь, кажется дождь и не думает прекращаться» - зевнув, протянул Гаврила и зашёл с другом в бар.

2.

«Сакура невероятна, скажи же? Она изумительна! Я уже считаю свой переезд сюда абсолютно оправданным только лишь из-за того, что я могу наслаждаться её красотой каждый день. А как у тебя дела в универе? Как успехи на языковом фронте? Пробил оборону? Рассказывай!» - слегка расслабленный от бокала вина Ипполит засыпал вопросами Ганю, как он любил иногда его называть.
Винтажные лампы приглушённо освещали внутреннюю территорию заведения; на стене возле барной стойки висели чьи-то фотографии в деревянных рамках, а за самой стойкой бармен мешал какой-то коктейль. Друзья сидели в уютном дальнем уголке, наслаждаясь напитками в мягких креслах возле небольшого столика. Хотя Гаврила почти и не пил, сделав всего пару маленьких глотков.
«Не знаю, что ты находишь в этой природе. Она везде одинаковая и скучная, как и искусство в целом - вяло отвечал ему друг. - Другое дело физика! В универе все отлично, как раз оттуда, хотя ты и так это прекрасно видишь по дипломату - он слегка хлопнул по портфелю, лежащему рядом с ним на диване. - С языком не очень, могло бы быть и лучше... Не понимаю, как ты, сидя дома так хорошо его выучил» - с толикой грусти ответил Гаврила и отвёл взгляд на барную стойку.
Изредка проходящие незнакомцы слегка сторонились и косо поглядывали на компанию друзей, так как те вели диалог преимущественно на русском, лишь иногда вставляя японские слова.
«А-ни-ме! - смакуя каждый слог оживлённо и с лицом влюбленного пролепетал Ипполит. - Всё дело в нём! Прекрасное искусство, захватившее мир без оружия».
«Ну да, возможно - протянул Ганя и задумчиво покосился в окно. Погода окончательно перешла в влажную стадию – дождь начал лить и не думал прекращаться. - Так, домой мы, видимо, пойдем сегодня поздно, если ты только не хочешь прийти весь мокрым. Лично у меня такого желания нет. Ты там говорил что-то про захват мира? Не об этом хотел поговорить? Ау?» - Гаврила уже продолжительное время пытался синхронизировать диалог с другом, который его давно не слушал. Ипполит загляделся на девушку японского происхождения, одиноко сидящую в другом конце зала. Одной рукой она держала книгу, а другой изредка потягивала кофе. В эту секунду она казалась ему прекрасной: её длинные тёмно-коричневые волосы были убраны в небрежный пучок; тонкие изящные пальцы время от времени перелистывали страницы, а глаза, хоть их цвет и не было возможность разглядеть из-за большого расстояния, но тем не менее он представил у себя в голове, как они с жадностью поглощают текст с бумаги. На ней была белая рубашка с коротким рукавом, верхняя пуговичка которой была расстёгнута, оголяя небольшую часть бледной шеи. Девушка, по всей видимости, кого-то ждала, так как изредка поглядывала на часы, висящие над барной стойкой. Пристальный взгляд Ипполита она не замечала.
Вдруг кто-то его неприятно ущипнул за ладонь.
«Ау, больно же…» - по-детски вырвалось у Ипполита, и он перевёл взгляд на Ганю, который всё это время продолжал на него смотреть с явными нотками негодования.
«Слушай, только не говори, что опять в кого-то влюбился. Ты как выпьешь, вечно свои приколы начинаешь выкидывать. Давай хотя бы сегодня без них» - смягчившись сказал Ганя, продолжая смотреть в глаза Ипполита. Что-то было в этом взгляде больших глаз…
«Эхе-хе, вечно ты так про любовь, искусство и природу. В ней ведь весь смысл, понимаешь? Влюбится слишком просто, я же ищу вдохновение, что-то, что заставит меня двигаться вперёд. Ты давай лучше вместо того, чтобы целыми днями учиться, познакомился бы с кем-нибудь интересным, авось и на свадьбу позовешь, а там и до детишек недалеко…» - мечтательно занесло подвыпившего Ипполита. Гаврила вспыхнул.
«Так, дружище, на сегодня тебе явно хватит. Про детей он начал говорить… Сам то только мечтаешь и рассуждаешь, да изредка встречаешься непонятно с кем, а серьёзного ничего нет» - выдал слегка смутившийся Ганя.
«Да не обижайся, я же пошутил - в глупой улыбке расплылся Ипполит. - О, насчёт того сна, совсем забыл рассказать! Э-э…» - чуть начал он, но друг моментально его перебил:
«Я не сомневаюсь. Ладно, я что спросить то хотел: что там с завоеванием мира? Ты про что, собственно, поговорить сегодня хотел, или это был очередной предлог споить меня? Дождь как лил, так и льёт, кажется, мы тут застряли надолго» - бросив быстрый взгляд в окно и уже более серьёзным тоном спросил Ганя.
Лицо Ипполита резко приняло деловое выражение, и, облокотившись на стол и выдвинув голову напротив лица друга, он начал свой диалог.

3.

«В общем, на днях я пришёл к неутешительному выводу, особенно для нас, что для защиты нашей общей западноевропейской культуры от надвигающейся чумы в лице Ислама нам с тобой придётся стать христианами» - без тени улыбки на лице и особенно подчеркивая каждое слово продекламировал Ипполит.
За окном окончательно потемнело, а дождь и не думал прекращаться, будто кто-то прогневал Диону. Бар практически опустел: с уставшим лицом бармен рутинно протирал стаканы, а посетители успели разбежаться - остались лишь несколько парочек и та девушка, которая приглянулась Ипполиту. Теперь она сидела с подругой и о чем-то оживленно с ней говорила.
«Ибо Ислам, друг мой – это то, у чего имеются все шансы повергнуть нас во мрак средневековья, если не хуже» - продолжал Ипполит, не переставая смотреть в глаза другу, сидящему визави.
У незнакомого человека, который прослушал бы этот монолог, могло бы создаться впечатление, что он абсолютно трезв. И в правду: Ипполит быстро хмелел, но также и быстро трезвел. Ганя, слушавший эту речь вначале с серьёзным лицом, а потом с недоумением, не дал продолжить другу и решил перебить:
«Так, стоп машина, дружище. Так вот почему от тебя последний месяц особо вестей не было, лишь какие-то странные сообщения по ночам, в которых ты беспричинно отправлял мне цитаты из Библии – ты в секту попал, что ли? Я ещё тогда подумал, что это как-то странно: кто-кто, а мы с тобой всегда были атеистами - его лицо приобрело оттенок озабоченности. - Ты не играл в ту игру, которую я тебе советовал пару месяцев назад? Там же буквально высмеиваются такие религиозные фанатики. Я надеюсь, что ты меня разыгрываешь, хотя и готов признать, что тебе немного удалось».
«Да причём тут секта, Ганя? Я же серьёзно, разве ты не видишь угрозы цивилизации от этих арабских фанатиков? Да с их деньгами скоро весь мир будет ходить под ними, а некоторые страны только и рады принять их побольше – тоскливо ответил Ипполит, видя, что его друг не воспринимает его всерьёз. - И да, я же говорил тебе, что больше в игры не играю – нет никакого желания».
«Ладно-ладно, не фанатик и не сектант, это я погорячился. Знаешь, кого ты мне порой напоминаешь? - на секунду задумался Гаврила. - А, да, точно! Реднеки! Ты буквально ведёшь себя как они».
«Хм, как деревенщина, что ли? Эхе-хе, так меня ещё никто не называл - с улыбкой парировал Ипполит. - Да они неплохо живут, на самом то деле: свобода, своё ранчо и отсутствие навязанных сожителей – о чем ещё можно мечтать? Этакие настоящие американские республиканцы-пуритане» - мечтательно проговорил он, потянул руку к стакану, но тут же осёкся и передумал продолжать пить.
«На самом деле я же серьёзно: перед цивилизацией нависла угроза в лице трёх всадников апокалипсиса – ислам, левые и Китай. Двух последних сейчас обсуждать не будем, я не думаю, что они так страшны, давай лучше сосредоточимся на первом».
Гаврила спокойно и внимательно, будто сидел на лекции, слушал. Его первый бокал с коктейлем так и не был до конца осушен - оставалось около половины.
«Понимаешь, я почему апеллирую к Христианству как к щиту, способному защитить от чумы в лице звезды и полумесяца, дело ведь вообще не в религии, да и в Иисуса я пока ещё не уверовал. Смысл в том, что Библейские тексты и вытекающая из них религия представляет собой фундамент, на котором держится вся западноевропейская цивилизация. За счёт неё на протяжении двух тысяч лет формируется право, мораль и этика. Ей посвящаются и в ней черпают вдохновение лучшие умы нашей планеты. Чего стоит одна животрепещущая живопись Босха… - в этот момент Ипполита немного понесло, и диалог плавно перешёл в монолог. - Или тебе напомнить о величайшей прозе Фёдора Михайловича, которую невозможно представить без веры в Христа? «Не как мальчик же я верую…», помнишь? А как насчёт божественной музыки Баха, которая так и тянет нити к небу? Всё эти лишь немногие перечисленные мной шедевры невозможно представить в отрыве от Христианства, и именно Ислам несёт в себе угрозу всей нашей общей культуре. Вера в Иисуса – ключевой культурный пласт, без которого немыслимо всё остальное. Падёт Христос – падёт и Европа!» - закончив тираду, его кулаки с силой упали на стол.
Стаканы взлетели и чуть не опрокинулись, лишь немного расплескав содержимое. Позади сидящая девушка взвизгнула от испуга.
«Ох, прошу прощения!» - моментально переключившись на японский и всё еще со страстью в голосе Ипполит резко вскочил и подошел к чужому столику. Он уважительно поклонился. Заулыбавшись, немного покрасневшая девушка замахала руками и сказала, что ничего страшного.
Вернувшись на прежнее место, Ипполит увидел, как Гаврила резким движением осушил оставшуюся половину бокала.
«Эхе-хе, кажется план по спаиванию проходит успешно - растянулся в улыбке Ипполит, левой рукой почесав затылок. - Ты тоже извини за представление, как-то само вырвалось - немного неловко попросил прощения он у друга. - Ну ты и сказал, конечно, фанатик. Во мне ведь веры ровно столько же, сколько и в тебе, с той лишь разницей, что для меня это всегда было проблемой, которая в последнее время обострилась ещё сильнее».
Лампа желтого оттенка освещала лицо Гаврилы, который сидел с сосредоточенным лицом, размышляя о чем-то, глядя в окно.
«И с чего это тебя вообще потянуло на защиту западноевропейской культуры, мы с тобой вроде как в Японии живём, можешь поправить, если не прав - сказал он задумчиво. - А Японии и не страшен Ислам, раз на то пошло, насколько мне известно тут он вообще под запретом. Да и разве Христос ещё актуален? «Бог мёртв», забыл?» - подытожил цитатой Гаврила и на секунду посмотрел в потолок, пытаясь что-то вспомнить. Ипполит всматривался в его лицо, одновременно радуясь и грустя: друг хоть и поддерживает разговор, но с противоположной позиции.
«Кажется был такой американский философ, который писал что-то подобное, никак не могу вспомнить его имя. Он ещё в теории заговора верил» - почесав подбородок сказал Ганя.
«Ну это явно не к нам, какие ещё теории заговора. Глупости же всё это, здравомыслящие такое даже не обсуждает, не то, что верят. Всегда с них смеялся» - однозначно отрезал Ипполит.
«Да я не говорю, что ты в них веришь. Просто порой ты мне начинаешь напоминать старика консерватора, который со временем только маргинализирует свои взгляды, окружая себя исключительно угодной себе повесткой и не слыша иное мнение».
«В консерваторы меня записал? - риторически спросил Ипполит и улыбнулся. - Ага, думаю, что часть моих взглядов определённо консервативна, но во всём остальном я полностью за прогресс!» - сказал он и отдал пионерский салют.
«Навевает воспоминания... - ностальгически вздохнул Гаврила и на минуту сфокусировался на тьме за окном. - Помнишь наше детство? Мне вот только изредка, по ночам приходят какие-то отрывочные картинки, словно из другой жизни. Если будет возможность, надо обязательно слетать и посмотреть, как там у наших дела».
Ипполит было хотел вставить своё слово, но Ганя, вернув свой взор на друга, сразу продолжил:
«Не помню, как его там звали, но видится мне, что ты последователь его теории о столкновении цивилизаций. Он ещё доказывал реальность существования Бога из забавной аналогии с бананом – ведь банан не осознаёт, что он съедается обезьяной, так и человек не может осознать, как на него действует Бог. Вдобавок я читал у него про то, что половина людей, населяющих Землю – это черти, хотя может и ошибаюсь. Не нравится мне он» - подытожил Ганя, поморщившись
«Давно у вас на физмате стали социологию преподавать? Ты же таким не увлекаешься, когда успел? Я особо ничего не понял, из того, что ты сказал, но некоторые представители человеческой расы порой и в правду напоминают мне чертей» - нелепо улыбнувшись, попытался подытожить шуткой Ипполит, но Ганя, зациклив внимание на чертях, впервые за вечер по-настоящему взорвался:
«Да с чего ты вообще решил, что они угрожают? Мусульмане не мусульмане, ты же несёшь нацистский бред, просто послушай себя! Есть нормальное большинство, а есть террористы, которые просто прикрываются религией! Твои мусульмане – это бывшие крестоносцы! Вот такие, как ты войска в Ирак и Афганистан вводят и потом по уши грязнут в болоте из партизанских движений!».
Таким страстным и оживленным сидящий напротив друг видел его в первые. «Больше на меня походит» - подумал про себя Ипполит. Ганя на автомате протянул руку к бокалу с водой и выпил залпом.
«Эхе-хе, в начале фанатиком назвали, теперь нацистом - сказал Ипполит, с минуту подумал, разглядывая бармена, и продолжил: - Хорошо, давай успокоимся и взглянем на факты. История нас учит тому, что они вообще не приспособлены к ассимиляции. Эти люди устраивают свои порядки на чужой земле! И это я опускаю случаи подрывов и убийств, хотя сошлёмся на твоё меньшинство. Давно ты стал верить в исключительность фактора воспитания и общества, в котором человек растёт, а не в гены? Разве социальный конструкт преобладает над биологическим? По-твоему, так и должно продолжаться, свобода ассоциации для всех, да?» - его лицо было серьёзным. Кажется, что в этом вопросе их позиции были диаметрально противоположны. «
«Может ты забыл про 11 сентября? Именно оно стало причиной интервенции. Если бы таких «приколов» не было, то и отношение было бы другим. Я же не говорю, что их нужно истреблять лишь по факту их существования, пускай себе живут, но в своих границах, или будьте добры чтить чужие законы!».
«Эх, голова начинает раскалываться от всей этой пурги - жалобно простонал Ганя. - Ладно, а что ты скажешь на тот факт, что мусульман очень много на нашей бывшей родине, и никто там никого не режет?».
«Верно! Хорошо подметил» - глаза Ипполита оживились. «Тут мы переходим ко второй проблеме: Ислам по своей сути — это буквально этнорелигия арабов! Наши соотечественники, верующие в Аллаха – это же нонсенс. Где они и где Мекка?».
«Да Бог с этим Исламом и Христианством, я же всегда говорил, что давно уже пора отказаться от религии в принципе как от социального конструкта - человека на Луну отправили, а они всё спорят. Любая религия в неправильной трактовке превращается в ужасы мирового масштаба» - с уставшим лицом пробормотал Ганя.
«Атеизм значит… Помнишь к чему привёл атеизм двадцатого века? К двум самым страшным воплощениям тоталитаризма!» - а вот Ипполит оставался таким же свежим, как и в начале разговора.
«Ну, ты уж так не передёргивай. Я же не говорю, что её запрещать надо. Религия должна стать рудиментом, странно лишь то, что до сих пор не стала. Ты же не предлагаешь начать новую реконкисту? А что, они же всё равно со временем устроят второе одиннадцатое сентября» - с ироническими нотками изрёк Ганя.
«История, друг мой, учит нас тому, что демократию не насадить искусственно, к ней нужно прийти самим. А вообще помнишь нашу знакомую из детства, так она тоже мусульманкой была и ничего, прекрасный человек» - подумал вслух Ипполит.
«Вот видишь. Не важно, кто ты: мусульманин, иудей, буддист или христианин – нормальные и маргиналы есть везде, в независимости от цвета кожи и вероисповедания. Но не могу не согласиться, что в основном мы только о первых и слышим» - вздохнул Ганя.
«Европейское общество и Христианство научились на своих ошибках и эволюционировало. А вот сможет ли эволюционировать арабское - это большой вопрос» - поставил точку в диспуте Ипполит.

4.

Часы, висевшие над барной стойкой, издали звук, и бармен напомнил оставшимся, что заведение скоро закрывается. Из посетителей в помещении остались только Ипполит с Ганей, да две девушки, сидящие вдали. Дождь давно прекратился, а тьма полностью обнажилась.
Друзья встали, расплатились возле стойки и направились к вешалкам за верхней одеждой. Гаврила слегка улыбнулся и обратился к Ипполиту:
«Слушай, мне иногда кажется, что мир устроен как в одной серии из мультфильма, который вечно крутят по телевизору. Не думал, что Земля может быть огромным шоу для инопланетян, в котором представителей разных планет поселили на одной?».
«Или же Землю создали мыши для своих экспериментов» - продолжил смешную мысль Ипполит, надевая макинтош.
«Знаешь, надо будет мне как-нибудь перевоплотиться в Иисуса и напугать тебя» - вдруг придумал он.
«Тогда тебе нужен будет какой-нибудь фокус, чтобы я точно поверил» - улыбнувшись, Ганя тоже оделся, но вдруг возникло чувство, будто он что-то забыл.
«Да я тебе восстановлю идеальное зрение, легкотня!» - сказал Ипполит, приоткрывая дверь, пропуская друга вперёд.
«О, ну тогда я захвачу тебя и сходим в Церковь в тот же день, главное будет найти её в этом мегаполисе».
Свежий воздух окрылял, а в мокром асфальте необычайно красиво отражалась неоновая вывеска. Тишина сочеталась с мраком, лишь изредка проезжающие машины нарушали эту идиллию. Друзья стояли под козырьком, с которого изредка падали оставшиеся от дождя капли.
«А, я тебе так и не рассказал про свой сон, слушай давай…» - начал было Ипполит, но резко отпрянул от Гани, который вдруг подпрыгнул на месте и замахал руками.
«Тебя настолько не интересуют мои истории про спасения мира?» - немного обидчиво спросил Ипполит, отведя глаза.
«Да нет же, нет! - с усиленным тембром отвечал Гаврила. - Я там портфель свой забыл! Сейчас вернусь» - оживленно направился он к двери, как вдруг она открылась, столкнувшись с его носом, и Ганя повалился на землю от неожиданного толчка. Очки проделали пируэт, упав рядом. Ипполит стоял как вкопанный, не решаясь вмешаться.
«Ох, простите-простите, вы не ушиблись?» - неожиданно раздался девичий голос над распластавшимся на земле Гаврилой. «Вот, вот ваши очки, чем, чем вам ещё помочь?» - с перепугу набросилась на него незнакомая девушка.
«Я что… умер? Повсюду ангелы…» - медленно на русском проговорил упавший. Без очков, да ещё и с двоением в глазах Ганя, кажется, немного выпал из мира. Незнакомка ничего не поняла и с мольбой взглянула на Ипполита, который всё это время стоял в стороне. Ипполит подошёл, улыбнулся и прояснил ситуацию на японском, практически без акцента: «Говорит, что принял вас за ангела» - после этого наклонился и поднял на ноги друга. Девушка немного покраснела и, не смотря в глаза, протянула упавшие очки владельцу.
«Извините ещё раз, надеюсь, с вами всё хорошо» - сказала она и в этот момент из двери бара вышла ещё одна девушка. Ипполит сразу заметил, что это была та самая, которая ему приглянулась. Она быстрым шагом направилась к ним с выражением озабоченности на лице.
«А, да ничего-ничего, всё уже хорошо» - разводя руками быстро оправдалась девушка перед своей подругой, видимо боясь продолжить неприятную ситуацию». Её подруга расслабилась и выражение тревоги на лице сменилось на любопытство.
«Очень приятно с вами познакомиться! - вдруг резко обратился на практически чистом японском Ипполит к той девушке, на которую смотрел всё это время. Гаврила, собиравшийся уже уходить, с недоумением взглянул на него. - Вашу подругу зовут Ангелом, как выразился недавно мой друг, а как, позвольте узнать, зовут вас? Меня вот называют Ипполитом» - и с улыбкой протянул руку девушке, стоявшей супротив.
Девушка с особенным любопытством всмотрелась на несколько секунд в его приятное лицо и, мягко улыбнувшись, ответила на рукопожатие:
«Мегуми, мне тоже очень приятно».