Сердечные хроники

Первые звоночки

К шестидесяти пяти сердце Виктора Николаевича (далее ВН) всё чаще стало напоминать о себе то лёгкой болью, то сбоем ритма, да и не удивительно, — сколько же слабых и крепких алкогольных напитков было выпито за эти годы! Сколько жизненных неурядиц и стрессов было пережито! На диете он тоже никогда не сидел, — ел всё, что под руку попадет, и результат был вполне закономерным — различные кровеносные сосуды, в том числе и сердечные, были основательно забиты холестерином, что не предвещало в дальнейшем ничего хорошего, но на мелкие проблемы со здоровьем ВН обычно не обращал внимания, как и большинство людей в нашей повседневной суете, и все эти сердечные сигналы и звоночки игнорировал.

Мерцательная аритмия

Как-то, будучи на работе, ВН почувствовал некие болезненные ощущения в области сердца, которых никогда ранее не было, нарастало чувство тревоги и, интуитивно понимая, что все это добром не кончится, он отпросился у начальника, сел в машину и уехал домой. На счастье, по дороге не произошло значительного ухудшения состояния, но поставив машину в гараж он понял, что сделал это как нельзя вовремя. Его сердечная деятельность стала больше похожа на очень плохую самодеятельность: ритм постоянно сбивался, а в чисто выводимой ранее сердечной мелодии, явно звучали фальшивые ноты. Порой казалось, что сердце его просто болталось в груди, как язык церковного колокола, направляемый руками пьяного звонаря. "Вызывай скорую", — крикнул он жене, едва войдя в квартиру. Измерив давление, и сняв кардиограмму, медики резюмировали: "В стационар!" Курс лечения был недолгим, но весьма эффективным. Аритмия периодически ещё давала о себе знать, но приступы были незначительными и легко купировались таблетками, которые ему рекомендовали при выписке. Теперь надо было постоянно соблюдать диету и пить статины, чтобы уменьшить отложения плохого холестерина в сосудах.

Почувствовав себя более-менее здоровым, ВН быстро забыл о рекомендациях эскулапов и вернулся к привычному образу жизни: вредная еда, постоянные нервотрёпки, и проверенное средство для их укрощения — регулярное и неумеренное употребление алкоголя. Вспоминалось, что в далёком детстве ВН, его отец, приходя с работы и садясь ужинать, частенько наливал себе "боевые 100 грамм". В то время смысл этого ритуала не был понятен юному отроку, но, спустя десятилетия, он был взят на вооружение, как очень эффективный метод подавления отрицательных эмоций и хронической усталости. Правда реализация его была несколько иной: не полстакана водки сразу, а 3-4 рюмочки с интервалом, — так лучше ощущался сам процесс, что для ВН было немаловажным фактором. Иногда 3-4 рюмочки превращались в 5-6 и более, — тут всё зависело от уровня стресса, важности следующих за трапезой задач, от вида и качества закуски и ещё от весьма субъективного фактора "как пошло".
— Алкоголик! — ругалась жена,
— Бытовой алкоголик, — добродушно поправлял её ВН.

Инфаркт

Прошло несколько лет и сердце ВН опять начало давать знать о себе, — снова звенели звоночки, иногда весьма громкие, но ВН всегда было не до них, и был у него даже какой-то безрассудный интерес, — а надолго ли его хватит? Периодически он даже ходил на лыжах и самоуверенно полагал, что в свои 69 лет находится в достаточно хорошей спортивной форме.

Однажды, субботним утром, ВН стал чувствовать себя совсем нехорошо. Сердечная боль была совсем не такой, как раньше, она накатывалась волнами, сопровождаемыми тошнотой и чувством страха. "Очень похоже на инфаркт", — подумал ВН, вспоминая, как о своих ощущениях рассказывал ему отец, у которого тоже был инфаркт, и даже в более раннем возрасте, чем у ВН. Разумно было бы вызвать скорую, но на дворе стояли ковидные времена, машин и бригад не хватало и ждать можно было часами. Тут как раз немного отпустило и ВН решил позвонить в семейный медицинский центр "Мой доктор", чтобы записаться на кардиограмму. "Вас могут принять через 40 минут, — ответил доброжелательный женский голос, — стоимость услуги 400 рублей". ВН быстро оделся и вышел из дома.

Так как идти было достаточно далеко, а времени было в обрез, ВН ускорил шаг и… тут началось: отступившая было боль, возобновилась с новой силой, и ему несколько раз казалось, что он уже не сможет дойти и отдаст концы прямо на улице. Он уже представлял себе, как падает на сырой мартовский снег и как к нему бросаются неравнодушные люди, чтобы оказать первую помощь, а другие шарахаются в сторону: "Ну ни фига себе с утра надрался дедок". Но бог миловал, хотя ВН и не молился ему никогда — не умел, да и не верил особо. Врач, молодая женщина, видя состояние пациента, приняла его вне очереди, а сняв кардиограмму, сразу же вызвала скорую. На удивление неотложка приехала достаточно быстро, к тому времени ВН уже поставили капельницу, боль отпустила и было ясно только одно, что на этом шутки со здоровьем закончились.

Неотложная кардиология

Терапевтическое отделение местной городской больницы было забито ковидными больными, поэтому всех сердечников "скорые" везли в областную, и в этом был несомненный плюс, поскольку оснащённость областной больницы оборудованием для обследования и специалистами была на порядок выше. Сразу же после прибытия в приёмный покой, в любое время дня и ночи, больных направляли на коронографию сосудов сердца, и по результатам обследования тут же проводилась операция стентирования, если ещё имелась такая возможность, ведь при сильных поражениях сосудов эта операция была уже неэффективна.  ВН, как и все, прошёл коронографию, но стентирование ему не делали, и это вызывало смутные подозрения. "Может попозже сделают, — думал он, — ещё и диагноз точно не поставили, пока только "неподтверждённый инфаркт"".

Отделение, в котором оказался ВН, называлось "Неотложная кардиология", а в палате, куда его поселили, было вместе с ним четыре человека, ночью привезли пятого, а через день шестого. Всем было за пятьдесят, кроме одного, тридцатишестилетнего парня. Старше ВН был только бывший спортсмен, Лёня Ерохин, семидесяти трёх лет от роду. С его слов, (а зачем ему было врать?), он никогда в жизни не пил и не курил. Это лишний раз подтверждало, что и индивиды, ведущие здоровый образ жизни, подвержены тем же болезням, что и люди курящие и пьющие, не запойные, конечно, а умеренно употребляющие. Единственное отличие было в том, что у Лёни не было инфаркта, просто у него даже при обычной ходьбе была сильнейшая одышка, и попал он в областную не по "скорой", а по направлению. Лёне тоже не делали стентирование и он ждал, какой вердикт ему вынесут.

Дня через два их лечащий врач Юлия Владимировна, симпатичная брюнетка лет тридцати пяти, обойдя всех, подошла к Лёне. Говорили они негромко, но в палате было достаточно тихо и многое из того, о чём шла речь, было понятно. А речь шла об операции на сердце, которая называлась "аортокоронарное шунтирование". Дело в том, что, когда сосуды, снабжающие сердце кровью, забиты холестерином более, чем на 70 %, показана именно эта операция, во много раз более сложная, чем стентирование, со вскрытием грудной клетки, остановкой сердца, искусственным дыханием и кровообращением. ВН видел, как лицо Лёни вытягивалось и приобретало явные тревожные черты.

— Боишься? — спросил ВН, когда врач ушла,
— Конечно! — отозвался Леонид, — надо бы с женой посоветоваться, она ведь у меня тоже врач, только детский...
— Понимаю, — мрачно пробурчал ВН, так как начал догадываться, что ему уготовано такое же предложение от лечащего врача и от этого ощущал лёгкий мандраж. В голову лезли дурацкие мысли и отогнать их было непросто.

Лёня, после разговора с женой, стал выглядеть гораздо спокойнее, видимо ей удалось найти подходящие аргументы в пользу операции. Он, конечно, и сам понимал, что это был единственный шанс вернуться к полноценной жизни, просто необходимо было некоторое время, чтобы обуздать страх и не думать о риске, как-никак, а процент неудачных операций никто не отменял.

Как и предполагал ВН, беседа с врачом состоялась уже на следующий день. "У вас трёхсосудистое поражение коронарных артерий", — начала Юлия Владимировна и показала результаты обследования, где были указаны сосуды и степень их стеноза (сужения).  Далее, на листке с рисунком сердца она продемонстрировала весь ход предстоящей операции, что и как должно быть сделано, чтобы улучшить кровоток. ВН старался сохранять невозмутимый вид, но получалось не очень хорошо и, заметив это, врач добавила: "Сейчас операцию вам делать не будут, необходимо некоторое время на реабилитацию после инфаркта, подлечитесь дома и вернётесь к нам в назначенное время. Только будьте осторожны, берегите себя!"

Такой расклад вполне устраивал ВН, так как он не был готов вот так сразу лечь под нож хирурга. Операция откладывалась, и было время подумать и подготовить себя к этому серьёзному испытанию. Через несколько дней ВН выписали, он дал свой номер телефона Лёне Ерохину, чтобы тот позвонил после операции, которую ему должны были сделать в самое ближайшее время, собрался и уехал домой.

Дома

Вернуться в областную больницу необходимо было 13 мая. ВН не был суеверным, и такое совпадение его не смущало, даже несмотря на то, что это была ещё и пятница. Плохо было одно, что в субботу и в воскресение плановые операции не делали и к операциям не готовили, а это значило, что целых два дня просто вылетали в трубу, а ВН очень не любил пустое времяпровождение. В лучшем случае только в понедельник его могли подготовить, а сделать операцию во вторник. Ещё ему не нравилось, что в мае он должен был уже во всю пахать на своём садовом участке, а в этот раз весенние работы откладывались на неопределённое время и из-за этого сокрушался: "Зарастёт всё к чёртовой матери!»

Чувствовал он себя достаточно хорошо, и порой его донимала мысль: "А нахрена мне вообще нужна эта операция? А вдруг что-то пойдёт не так? Сердце не запустится после остановки, и что дальше?" От этих мыслей становилось не по себе, на что тут же следовала ответная реакция ЖКТ. Правда здравомыслие тут же побеждало: "Нужна, нужна, — возьмись-ка за лопату, и посмотрим, на что ты способен, или забеги бегом на пятый этаж, как пить дать заработаешь повторный инфаркт". Конечно, он не собирался проводить над собой такие эксперименты, поскольку хорошо запомнил слова Юлии Владимировны, сказанные в конце их длинного разговора.

Сомнения в значительной степени рассеял звонок Лёни Ерохина:

— А мне уже сделали операцию! — радостно сообщил он
— И как самочувствие? — поинтересовался ВН.
— Нормально, наверное, через неделю выпишут.
— Здорово! Рад за тебя! А у меня ещё всё впереди ...
— Не боись, — успокоил Лёня, — они нынче эти операции делают, как орехи щёлкают!
— Серьёзно?
— Я тебе говорю. Три-четыре часа операция, потом сутки в реанимации, если всё более-менее — обратно в палату, а дней через десять — домой.

Лёня в деталях рассказал о том, как всё происходило, и ответил на многочисленные вопросы ВН.

— Спасибо, Лёня, что позвонил, давай, восстанавливайся.
— Ладно, ещё созвонимся.

Этот звонок пришёлся как нельзя кстати, он сразу стабилизировал постоянно меняющееся настроение ВН, и в значительной мере способствовал очищению его головы от дурных мыслей.

Время летело быстро. Заканчивался второй месяц пребывания на больничном, на носу были майские праздники, и пора уже было готовиться к госпитализации. ВН прошёл все полагающиеся обследования, сдал необходимые анализы, в том числе и на ВИЧ, и успел ещё напоследок поковыряться в саду, правда без былого фанатизма.

Кардиохирургическое отделение

Рано утром 13 мая ВН прибыл в больницу, но быстрого заселения не получилось. Врачи придрались к анализу крови — значение какого-то из параметров было то ли выше, то ли ниже положенного, и пришлось сдавать анализ повторно, а потом ещё идти к нефрологу, который и должен был вынести решение о возможности госпитализации. Везде были очереди, и всё это затянулось на полдня. Слава богу, нефрологом был дан зелёный свет и ВН, наконец-то, пошёл заселяться. Он остался без обеда, но, если честно, есть не очень-то и хотелось. 

Кардиохирургическое отделение располагалось на том же этаже, где и отделение неотложной кардиологии, в которой два месяца назад отлежал ВН, только в другой стороне коридора. В стандартной шестиместной палате было 3 человека. Один, лет шестидесяти, спал, одеяло сползло и оголило грудину, заклеенную пластырь-повязкой. "После операции", — понял ВН, и громко сказал, "Меня Виктором зовут". Познакомились, разговорились: одному уже давно сделали операцию, и он готовился к выписке, другому, молодому парню, проводили какое-то обследование. ВН с интересом вникал в детали пред- и послеоперационной жизни и мотал себе на ус. Ближе к вечеру проснулся и тот мужчина, который спал. Он оказался полным тёзкой ВН по имени-отчеству, т.е. Виктором Николаевичем. Его только сегодня привезли из реанимации и чувствовал он себя не лучшим образом: самостоятельно подняться с кровати пока не мог из-за сильных болей в груди. Товарищи по палате помогали ему, приносили поесть.

За выходные палата пополнилась ещё двумя больными, более ничего достойного внимания не произошло, за исключением разве что взятия анализов. Зато в понедельник началась настоящая движуха: нужно был посетить нескольких врачей, сделать ЭКГ, подписать согласие на операцию и побеседовать с анестезиологом. Эта беседа была продолжительной и весьма обстоятельной. "Так и должно быть", — думал про себя ВН, — "наркоз —дело тонкое, чуть что не так — можешь и не проснуться". Волнения, такого, как раньше, не было и в помине. Скорее всего среди разных таблеточек, которые давали утром и вечером, были седативные препараты, или транквилизаторы. А может быть и то и другое.

Самое интересное началось вечером после ужина. Старшая медсестра заранее предупредила, что надо купить в больничном киоске несколько одноразовых лезвий и побриться с ног до головы. В отделении было специальное помещение для таких процедур. ВН разделся и с энтузиазмом приступил к уничтожению растительности, но сделать это было не так-то просто, как казалось на первый взгляд: бриться надо было насухую, да ещё и лезвия попались, как на зло, действительно, одноразовые. Хорошо ещё что на груди ВН почти не было волос, зато на руках и ногах — в изобилии. Трёх лезвий, которые купил ВН хватило едва ли на половину площади тела. "Вот старый дурак!" — корил он себя, —"Денег пожалел что ли? Надо было десяток взять!". Он с остервенением скоблил себя тупыми лезвиями, когда в комнату зашла старшая медсестра.

— Ну, как дела? — спросила она, хотя всё было понятно и так.
— Да вот...— хотел оправдаться ВН.
—Ложитесь на кушетку, — скомандовала медсестра, достала из своего шкафчика бритвенный станок и надела очки с хорошими диоптриями.

В помещении было темновато и холодно. ВН лежал перед ней в чём мать родила, а она тщательно "защищала" все места, которые он так и не смог выбрить. "Ну и работка..." — думал ВН, — "Интересно, какая у неё зарплата?"

— Зайдёте ко мне попозже, я вам клизму поставлю, — сказала медсестра, закончив бритьё.
— Клизма — ерунда, по сравнению с этим издевательством, — радостно подумал ВН и кивнул ей в ответ.

Всё, что необходимо было взять с собой на операцию, было уже собрано: зубная щётка и паста, полуторалитровая бутылка воды, трусы и надувная игрушка, для тренировки лёгких. После клизмы ВН испытал необыкновенное чувство лёгкости и, полежав совсем немного в таком состоянии, заснул.

Операция

Каждый день планово оперировали по два человека. Одного увозили в операционную около восьми часов утра, другого — около двенадцати. ВН, конечно, стремился попасть в первую очередь, — уж очень не хотелось ждать дополнительно 4 часа, да ещё и голодному (есть и пить утром не разрешалось), но первым уехал больной из соседней палаты.
"Ничего, подождём, — смирился ВН, — главное поменьше думать о плохом, а лучше всего вообще ни о чём не думать", — он стал вспоминать способы отключения внутреннего диалога, описанные Карлосом Кастанедой в его книге "Искусство сновидения", и... незаметно задремал. В этой полудрёме он даже пытался сочинять стихи, так сказать, на злобу дня, но получалось не слишком оптимистично:

Обрывки нот, обрывки фраз,
и, оголтело,
обозначается контраст
души и тела.

И ночь не даст родиться дню,
ведь может статься
найдёт причину хоть одну,
что б не кончаться.

Было двенадцать с минутами, когда наконец-то выкрикнули его фамилию. В широко открытые двери палаты въезжала каталка, ВН быстро перебазировался на неё, лёг на спину и закрылся простынёй. Перед глазами мелькали лампы дневного света. Поворот, ещё поворот, лифт, один этаж вниз и — вот он — операционный блок. На некоторое время его оставили одного в "предбаннике". Было холодно, и ВН стало слегка потрясывать, ведь из "одежды" на нём была только тоненькая простынка. Наконец-то из боковой двери вышел мужчина и спросил: "Вам холодно?", и тут же добавил: "Сейчас согреетесь", провёл карточкой по картридеру и дверь в операционную начала медленно отъезжать в сторону. Она была очень массивная и напоминала перегородку между отсеками космического корабля, или межпланетной станции. "Через такую ни один микроб не пролезет", — подумал ВН, проезжая внутрь. Тяжёлая дверь также медленно закрылась и зафиксировалась с характерным щелчком.

В операционной, действительно, было очень тепло и светло. ВН с интересом осматривался вокруг, многое было совсем не так, как он представлял себе. Например, операционный стол выглядел скорее, как анатомическое кресло. Естественно, форма его могла быть изменена, согласно конкретным условиям — он состоял из нескольких частей, и каждая могла менять положение с помощью электропривода. Около него находились девушка и молодой человек, они помогли ВН переместиться с каталки на стол. Лежать было достаточно комфортно, поверхность стола была покрыта приятным телу синим материалом, под коленями был небольшой валик, высоту которого можно было регулировать. Мужчина, наверное, был анестезиологом, с которым ВН беседовал накануне, но узнать было сложно, поскольку все были в масках. Молодые люди тут же принялась за работу, действовали они быстро и профессионально: руки и ноги ВН были зафиксированы, девушка ввела два катетера: в правую руку, чуть выше запястья, и в шею. Были надеты датчики на пальцы, а другие наклеены на тело. ВН видел, что из капельницы уже поступают в его кровь какие-то препараты. "Вам удобно?", — спросила девушка. Хотелось ответить: "Не очень", — но было понятно, что совсем скоро ему это будет без разницы, и он сказал: "Да, удобно". В его глазах начали мелькать чёрные точки, их становилось всё больше и больше. "Как вы себя чувствуете?" — в свою очередь спросил анестезиолог, внимательно глядя на ВН. "Нормально", — хотел ответить тот, но в этот момент танцующие чёрные точки слились в непроницаемую сплошную темноту.

Реанимации (отделение интенсивной терапии)

Внезапно ВН увидел небольшой светлый квадрат, похожий на экран старинного телевизора КВН, в котором улыбаясь, махали руками парень и девчонка: "Просыпайтесь, операция прошла успешно, вы находитесь в отделении интенсивной терапии!". Экран постепенно увеличивался в размерах. "Скажите что-нибудь", — требовали молодые люди. ВН хотел озвучить слова благодарности, но не услышал своего голоса, и это его сначала удивило, а потом слегка испугало. Он снова и снова пытался что-то сказать, но не мог издать ни одного звука. "Ну что вы?  Говорите же!", — не унимались молодые люди в телевизоре. ВН осенила внезапная догадка, он поднял правую руку и показал указательным пальцем на своё горло. "Смотри, он что-то показывает!", — сказала девушка. Парень на мгновение задумался, а потом быстрым движение забрался в рот ВН и вытащил трубку, которую вводят в трахею для обеспечения вентиляции лёгких. "Который час?", — наконец-то смог произнести ВН. "Восемнадцать тридцать пять, — ответила девушка, — всё, отдыхайте". Молодые люди поднялись и ушли, а ВН осмотрелся вокруг, потом осмотрел себя, а после сосредоточился на оценке собственного состояния.

Даже при тусклом дежурном освещении было видно, что в отделении находится, как минимум, пять-шесть прооперированых, изредка туда-сюда сновал обслуживающий персонал. Очень хотелось пить и ВН попросил проходящую мимо девушку дать воды. Между грудной клеткой и животом из тела ВН отходили три трубочки, которые шли к пластиковым контейнерам (дренаж). Собственно, всё это он уже имел возможность наблюдать у других больных.  В самое интересное место был введён мочевой катетер, от него тоже шла трубочка к своему контейнеру. Ныла грудина, любое движение тела отзывалось в ней острой болью. "Это нормально, — успокаивал сам себя ВН, — а как ты хотел? Это ж не шутка — распластали грудную клетку от шеи до живота, а потом соединили металлическими скобами!" Болела левая голень, из которой был произведён забор вены для шунтов. На прикроватном мониторе были видны основные параметры сердечной деятельности и другие данные. Давление, пульс и сатурация были в пределах нормы, а вот температура повышена. "Ну, это тоже объяснимо, — внушал себе ВН, — организм усиленно борется с последствиями дерзкого хирургического вмешательства". Удовлетворённый результатами самоанализа ВН заснул.

Разбудил его непонятный шум, доносившийся откуда-то сверху. "Да это же дождь!"— догадался ВН. Капли громко стучали по крыше и подоконникам и через открытые оконные фрамуги звук беспрепятственно проникал в помещение. Так под аккомпанемент дождя ВН провёл остаток вечера и большую часть ночи, когда долго не спалось, — сочинял стихи. Он и раньше так часто делал:

Край простыни от крови рыжий,
в ушах прибой, в глазах пурга,
и пусть пока ещё недвижим,
осознавая то, что выжил,
пою осанну всем богам.

Не атеист, скорей агностик.
И не поэт, а графоман.
Я в чудеса не верю вовсе,
а боги не играют в кости,
что было бы смешно весьма.

"Бог не играет в кости" — известное высказывание Альберта Эйнштейна, где он имел в виду что Вселенная лишена случайностей, в ней всё закономерно. ВН очень любил фантастику и ещё в школьные годы зачитывался ею. Путешествия в безграничном космосе захватывали его, как и чёрные дыры, искривление пространства, замедление времени и прочие релятивистские эффекты, вытекающие из Теории относительности Эйнштейна. Ещё в восьмом классе, видя, чем интересуется сын, отец принёс ему добытую где-то книгу "Специальная теория относительности", которая была прочитана от корки до корки. Что касается крови на простыне — это была придумка, художественный приём для поднятия градуса восприятия, по крайней мере в отделении реанимации простыни были безукоризненно чистыми.

Утром всех реанимирующихся обтёрли влажными салфетками и помогли почистить зубы. Был предложен стандартный завтрак, но есть совсем не хотелось, и ВН попросил оставить только чай. Чуть позже подвезли аппарат типа ингалятора и заставили дышать какой-то смесью, после чего из лёгких с кашлем начала выходить всякая дрянь. Ближе к обеду образовалась "летучка" — в отделение зашло сразу несколько человек, один из них, видимо, был заведующим отделением, потому что перед ним все слегка лебезили. Начался обход больных, по каждому решался вопрос: оставить в реанимации или вернуть обратно в палату. ВН даже и не сомневался, что его отпустят. Да, температура. Да, слабость. Зато основные параметры были вполне себе приемлемые. Сердце работало, почти как часы. Правда иногда донимала аритмия, чего давно уже не было, но об этом он пока помалкивал.

Возвращение в палату

Вскоре за ВН пришли с креслом-коляской, помогли подняться и встать на ноги. Сильно кружилась голова, так что коляска была как нельзя кстати. Ко всему прочему у него началась сильнейшая икота. Сопровождающая его медсестра сказала, что такое бывает, но не у всех, и связано это с трубками, находящимися в теле над животом, именно они провоцируют икоту, Пока ВН ехал, он старательно вспоминал все методы борьбы с этим безобразием: набрать побольше воздуха в лёгкие и как можно дольше не дышать, выпить холодной воды, сильно испугаться. Прибыв в палату, он сразу же испробовал первые два способа, и оба не принесли желаемого результата. Осталось только испугаться, но пока он думал над реализацией этого способа, вопрос решился сам собой: попив в очередной раз воды ВН не глядя поставил стакан на край тумбочки, и тот побыв немного в состоянии неустойчивого равновесия, грохнулся на пол, разлетевшись на сотню осколков. ВН реально испугался, поскольку это было неожиданно, к тому же ему было очень неприятно, что он создал проблему уборщицам, ведь они и так мыли полы по три раза на дню, да и стакан было жалко, ВН не любил кружки, ему нравились большие гранёные стаканы времён СССР.  А испуг, действительно, сработал, икота прошла! Правда потом повторялась ещё несколько раз.

Врачи не советовали в течение нескольких дней после операции ложиться на бок, поскольку перекашивалась не сросшаяся ещё грудина. ВН досыта належавшись на спине, решил немного посидеть. Подняться на первых порах помогали товарищи по палате, но был тихий час и ВН не стал никого беспокоить. Он изловчился и сел без посторонней помощи.
— Ты что делаешь, нельзя же! — возмутился сосед по койке, а также по совместительству его тёзка, — Я только на третий день сам поднялся!
— Может и нельзя, — согласился ВН, — но если очень хочется, то можно! Ну не могу я всё время лежать!

Снова позвонил Лёня Ерохин:

— Привет, как дела? — спросил он
— Мне вчера тоже операцию сделали! — похвастался ВН.
— Ну, и как?
— Да, вроде, нормально.
— Так я ж тебе говорил, что всё будет хорошо. А я в огороде картошку сажаю!
— Ну ты даёшь, Лёня, — удивился ВН, хотя точно знал, что как только доберётся до дома, так сразу же рванёт в сад.

Наконец-то прошло три дня и у ВН убрали все трубки вместе с контейнерами. Почувствовав себя свободным человеком, он тут же пошёл гулять по этажам больницы, с каждым днём всё больше и больше наращивая нагрузку. По утрам, пока все спали, он уходил из отделения и делал утреннюю зарядку в коридоре на площадке между двумя лифтами, подбирая упражнения не слишком сильно воздействующие на грудную клетку.

Лишь попав в кардиологическое отделение ВН понял, что лечащий врач, и оперирующий хирург, — разные люди. Обычно в фильмах их часто объединяют в одном лице, которое не только проводит операцию, но и наблюдает больного как до, так и после неё. На деле же, прооперированный, может никогда не увидеть хирурга, делавшего ему операцию, а лишь узнать его фамилию, прочитав выписной эпикриз.

Лечащим врачом у ВН был Игорь Валерьевич. Он вечно куда-то спешил и после обхода моментально исчезал. У многих в палате накопилось к нему масса вопросов, в том числе и по сделанным операциям, но он всё время бросал: "Позже поговорим!" и терялся в бесконечных лабиринтах областной больницы. ВН часто вспоминал Юлию Владимировну из соседнего отделения неотложной терапии, как она терпеливо и обстоятельно всё рассказывала и разъясняла больным. Игорь Валерьевич был её полным антиподом. Как-то раз всё-таки удалось его разговорить. Врач отрывисто отвечал на вопросы и всем своим видом показывал, что ему уже надо бежать.

— А у меня что? — наконец-то удалось вклиниться ВН.
— Тебе поставили два шунта, — сказал Игорь Валерьевич.
— Как? А говорили, что надо три...
— Хватит с тебя и двух, — грубовато ответил хирург и, видимо, чтобы избежать дополнительных вопросов, поспешно вышел из палаты. Это была его обычная манера общения с больными. ВН не обиделся, хотя, конечно, хотелось бы услышать более развёрнутый ответ.
— Ну и чёрт с ним, — подумал он, — два так два, хирургу по ходу виднее, что и как делать, может не рассчитал малёха, и материала на ещё один шунт не хватило, не изымать же ещё одну вену из второй ноги!

Прошло семь дней после операции и у ВН сняли швы на ноге и на грудине, до выписки оставалось всего ничего, десятый день попадал на пятницу и, по идее, его вполне могли выписать, если не какой-нибудь форс-мажор. А такие случаи бывали, например, на днях ВН услышал в коридоре сильный глухой удар и почти сразу же закричала медсестра: "Остановка! Каталку, быстро!" Просто шёл больной по отделению, у него остановилось сердце и он упал. Мужчину увезли в реанимацию, а что было дальше ВН не знал.

Перед выпиской, всем перенёсшим кардиохирургическую операцию, предлагали двухнедельную путевку для реабилитации в одном из санаториев, специализирующихся на сердечно-сосудистых заболеваниях, причём бесплатно. ВН отказался, ведь был уже конец мая, и в голове не укладывалось, как он будет две недели валять дурака, когда в его саду было много разнообразной и интересной работы. "Вот там и реабилитируюсь", — решил он. К тому же совсем рядом был его семидесятилетний юбилей и отмечать его в санатории ВН совсем не планировал.

На последней перевязке удалили провода, идущие от сердца наружу. Как позднее выяснил ВН, они назывались "проводники временного кардиостимулятора", и устанавливались большинству пациентов после кардиохирургических операций. С их помощью можно было запустить сердце в экстраординарной ситуации.

Наступила пятница. Больше всего ВН боялся, что его не выпишут, и он два выходных дня будет бесцельно болтаться по больнице, но результаты всех последних обследований и анализов оказались положительными и Игорь Валерьевич не нашёл оснований задерживать больного. Получив добро, выписной эпикриз и прочие документы, ВН пошёл в местный аптечный киоск и получил бесплатные лекарства, которые полагались таким больным как он, затем купил коробку конфет и поблагодарил медсестёр отделения, а в завершение всего переоделся в гардеробе и через Яндекс такси заказал машину.

В саду
 
За время отсутствия больного дома ничего не изменилось. Да и что могло измениться за две недели? Наскоро пообедав с женой, ВН стал собираться.

— Куда? — удивлённо спросила жена.
— В сад! — радостно сообщил ВН, — душа его неудержимо рвалась на природу.
— Ты с ума сошёл! — пыталась она отговорить его, — Подожди хоть несколько дней!
— Да я же не работать, посмотрю только, — заверил он жену.

До сада было около километра, — довольно большое расстояние для больного, перенёсшего операцию на сердце всего лишь десять дней назад, поэтому ВН решил ехать на машине. Выезжая из гаража, он понял, что крутить баранку не так-то просто, не смотря даже на наличие электромеханического усилителя руля. На любое усилие тут же откликалась болью ещё не сросшаяся грудина. Сказывалось и то, что обезболивающие сегодня утром уже не ставили, а сам ВН еще не принимал никаких препаратов. "Ничего, доеду потихоньку, — успокаивал он себя, — не далеко же!" Так, не торопясь, и не делая резких движений, он благополучно добрался до места назначения. Весенний, а точнее, почти летний ветерок (ведь было 27 мая), и запахи, которые он приносил, сводили с ума и ненавязчиво намекали, что жить хорошо. "А с шунтами жить ещё лучше", — перефразировал про себя известное выражение ВН.

Как он и ожидал вся лужайка перед домом сплошь заросла одуванчиками. "Погодите, доберусь я до вас!" — разозлился ВН, и ринулся в бой, стремясь повырывать хотя бы часть этих сорняков на самом видном месте, но долго находиться в наклонном положении было противопоказано, и он буквально через несколько минут стал понимать, что это было не просто пустое пожелание. "Ничего, завтра суббота, приглашу помощников, — планировал ВН, имея в виду сыновей, — всем найдётся работа, ведь и картошку садить уже давно пора!"

Заключение

Вернувшись домой он решил изучить выписной эпикриз, и сделал для себя неожиданное открытие: оказалось, что операцию ему делали на работающем сердце! А он даже и представить себе не мог, что такое возможно. Проникнув в интернет, он нашёл описание таких операций. Оказалось, что проводятся они достаточно часто, но требуют дополнительного оборудования и высочайшей квалификации хирурга, зато и риск неблагоприятных последствий для больного в этом случае гораздо меньше. "Повезло мне, что я попал в областную больницу, — констатировал ВН, — а то не известно, чем бы всё закончилось. Вот и моему отцу могли сделать такую же операцию, в то время их уже делали, правда не в таком количестве, как сейчас, но делали же!  А может достаточно было простого стентирования, и прожил бы он ещё лет десять, а может быть и больше... "

Как бы то ни было, но высокотехнологичная медицина дала ВН ещё один шанс, и он собирался использовать его на все сто.

22.02.24